Американская демократія*)
Американская демократія*)
*) Русская Мысль кн. XI.
III.
IV.
V.
Павелъ Виноградовъ.
‘Русская Мысль’, кн.XII, 1890
Американская демократия, Виноградов Павел Гаврилович, Год: 1890
Время на прочтение: 33 минут(ы)
Федеративное устройство Соединенныхъ Штатовъ давно признано существеннымъ условіемъ ихъ преуспянія и на его примр разъясняли значеніе самостоятельности отдльныхъ частей государства, тмъ не мене, какъ разъ одинъ изъ существенныхъ элементовъ этого устройства, организація Штата, мало обратилъ на себя вниманія въ литератур. Между тмъ, федеральное правительство, при всей своей важности, является только надстройкой надъ правительствомъ отдльныхъ Штатовъ. Самое названіе послднихъ показываетъ, что они являются государствами, которыя, правда, вступили въ тсный союзъ и даже соединены другъ съ другомъ, но которыя, въ то же время, удержали за собой цлый рядъ верховныхъ правъ. ‘На практик права Штата обнимаютъ почти вс отношенія гражданина и къ другимъ гражданамъ, и къ мстному правительству. Американецъ можетъ въ теченіе всей своей жизни никогда не вспомнить о существованіи федеральнаго правительства, за исключеніемъ тхъ случаевъ, когда онъ подаетъ свой голосъ при выбор президента республики и членовъ конгресса, когда онъ приноситъ жалобу на почтовое вдомство или когда, возвратившись изъ путешествія по Европ, открываетъ на нью-йоркской пристани свой чемоданъ для таможеннаго осмотра. Прямые налоги онъ уплачиваетъ должностнымъ лицамъ, дйствующимъ на основаніи законовъ Штата. Штатъ или мстная власть, учрежденная статутами Штата, вносить его имя въ списокъ родившихся дтей, назначаетъ ему опекуна, платить за его школьное воспитаніе, выдляетъ ему часть изъ отцовскаго наслдства, выдаетъ ему патентъ на производство торговли, хранитъ его, разводитъ его съ женой, разсматриваетъ предъявленные къ нему иски, объявляетъ его банкротомъ, вшаетъ его за смертоубійство. И полиція, которая охраняетъ его домъ, и мстные комитеты, раздающіе пособія нищимъ, наблюдающіе за исправнымъ содержаніемъ большихъ дорогъ, установляющіе плату за снабженіе водой, завдующіе школами,— вс они получаютъ свои полномочія только отъ Штата. Въ виду такой обширной сферы дятельности отдльнаго Штата, можно подумать, что Джефферсонъ не впадалъ въ большое преувеличеніе, когда утверждалъ, что федеральное правительство есть ничто иное, какъ американскій департаментъ иностранныхъ длъ.
Извстно, что ученіе о верховенств отдльнаго Штата имло громадное историческое значеніе. Оно послужило основой раздленія партій. Федералисты, затмъ виги, наконецъ, республиканцы отстаивали въ большей или меньшей степени права Союза, усиливали по возможности національный элементъ. Въ борьб съ ними находились приверженцы ‘праві Штатовъ’, за которыми, въ конц-концовъ, установилось названіе демократовъ, хотя программу ихъ нельзя назвать боле демократической, ни въ соціальномъ, ни въ политическомъ значеніи этого слова. Споръ особенно обострился потому, что автономіей отдльныхъ Штатовъ прикрывала’ рабовладльческая аристократія Юга, ревностно оберегавшая свое ‘особое учрежденіе’, т.-е. рабство отъ посягательствъ со стороны сверныхъ янки. Прежде чмъ дло разршилось оружіемъ и насильственнымъ переворотомъ, оно горячо обсуждалось на партійныхъ сходкахъ, въ преніяхъ законодательныхъ собраній, въ политическихъ памфлетахъ. Корифеи американской государственной жизни — Гамильтонъ, Джефферсонъ, Дж. Кв. Адамсъ, Клей, Кальгунъ, Уебстеръ — были, можно сказать, поглощены разборомъ вопросовъ связанныхъ съ основною темой о взаимныхъ отношеніяхъ между Штатами и Союзомъ. Съ своей чисто-современной точки зрнія, Брайсъ слишкомъ мало вниманія обращаетъ на эту борьбу теорій и практическихъ направленій. Онъ ограничивается немногими, весьма неопредленными замчаніями. ‘Недоразумнія и разномысліе возникли въ значительной мр изъ того факта, что понятіе о верховныхъ правахъ американской націи смшивалось съ понятіемъ о верховныхъ правахъ федеральнаго правительства. Федеральное правительство, очевидно, было полновластно только для нкоторыхъ цлей, т.-е. только въ той мр, въ какой было на то уполномочено конституціей… Но американская нація составила для себя конституцію на основаніи своего собственнаго полновластія, и потому можно пола гать, что она удержала за собою т верховныя права, которыя стоятъ выше какихъ-либо правъ отдльныхъ Штатовъ’. Такое rsum вковаго спора оставляетъ его неразршеннымъ иди, пожалуй, даетъ основаніе ршить его въ пользу южанъ. Сторонникъ побжденной конфедераціи мои бы основательно замтить, что разъ существуетъ конституція, составленная именно для разграниченія правъ Штатовъ и опредленія компетенція Союза, то не можетъ быть и рчи о какомъ-то невыраженномъ въ ней излишк полновластія, предоставленномъ, притомъ, чему-то третьему и совершенно неопредленному, не Штату и не федеральному правительству, а націи. Поскольку націи принадлежатъ права надъ Штатами, они высказываются въ полномочіяхъ ея федеральнаго правительства, поскольку оно пожелало бы дйствовать помимо этихъ полномочій, ея дйствія будутъ уже вытекать не изъ права, а изъ насилія. Нація, какъ мистическое цлое, не можетъ быть признана юридическимъ дятелемъ, неопредленная роль ёя кончилась въ тотъ моментъ, когда она конституировалась въ государств Соединенныхъ Штатовъ и установила для управленія этимъ государствомъ особый органическій статутъ.
Дальнйшія разсужденія Брайса внушены какъ будто признаніемъ, что дло именно въ сил, а не въ прав. ‘Если отбросить отъ этого вопроса все, что иметъ легальный техническій характеръ, то онъ сводится къ слдующей проблем, нердко возникавшей, но не допускающей окончательнаго разршенія: въ какихъ случаяхъ большинство иметъ право прибгать къ сил для того, чтобы заставить меньшинство не выдляться изъ одного съ нимъ политическаго цлаго? Если этотъ вопросъ получаетъ конкретную форму, какъ, наприм., такую форму: въ какихъ случаяхъ возстаніе можетъ быть оправдано,— то на него лишь въ рдкихъ случаяхъ можно заране дать отвтъ. Все зависитъ отъ успха. Когда государственная измна торжествуетъ, никто не осмливается называть ее государственною измной’. Едва ли понятія эти такъ безразличны, какъ думаетъ Брайсъ. Дйствующее право и существующій порядокъ могутъ иногда подвергаться насильственнымъ измненіямъ, но подобные перевороты такъ же мало могутъ поколебать различіе между правомъ и насиліемъ, врностью государству и измною ему, какъ убійство, совершенное въ силу крайней необходимости или обороны, можетъ подорвать основное правило, воспрещающее посягательство на чужую жизнь. Если бы отклоненіе отъ права и порядка было на сторон сверныхъ федералистовъ, то имъ пришлось бы въ свою защиту призывать высшія нравственныя соображенія, которыя, безъ сомннія, нашлись бы. Но de facto отклоненіе отъ права и порядка было произведено южанами, которые сами навязали войну свернымъ Штатамъ цлымъ рядомъ наступательныхъ дйствій, закончившихся отложеніемъ отъ Союза. Затмъ, съ теоретической точки зрнія, вся ихъ государственная доктрина страдала однимъ роковымъ противорчіемъ.
Съ одной стороны, она требовала безусловно-точнаго и буквальнаго примненія конституціи, не допускавшей вторженія Союза въ вопросы гражданской организаціи отдльныхъ Штатовъ, съ другой — она развивала идею, которая въ конституціи, конечно, не заключалась и не выражалась,— идею разрыва договора въ силу произвольнаго ршенія отдльнаго Штата. Это противорчіе между педантическимъ толкованіемъ статей конституціоннаго акта и боле чмъ свободнымъ отношеніемъ къ нему, какъ цлому, проходитъ черезъ памфлеты и рчи главнйшихъ представителей южнаго федерализма и даетъ удобную почву для критики ихъ построеній. Брайсъ, повторяю, уклонился, въ сущности, отъ обсужденія открывающихся съ этой точки зрнія вопросовъ, и я думаю, что его въ данномъ случа нельзя оправдать. Хотя столкновеніе между Штатами и Союзомъ уже перешло въ область исторіи, но исторія эта еще такая недавняя, она иметъ такое значеніе для пониманія теперь дйствующихъ партій, наконецъ, она такъ рзко формулируетъ коренныя затрудненія федеральной системы, что обходить этотъ предметъ не было никакого основанія.
Насколько необходима исторія, и даже отдаленная, для истолкованія современности, показываетъ самъ Брайсъ въ томъ отношенія, что при характеристик строя отдльныхъ Штатовъ онъ, прежде всего, считаетъ долгомъ упомянуть о традиціонной связи этого строя съ англійскими колоніальными учрежденіями. Онъ не считаетъ возможнымъ просто сказать о дйствующей конституціи Массачузется и указываетъ на постепенную выработку ея въ длинной цпи подготовительныхъ явленій. Грамоты 1463 г., выданныя компаніи торговцевъ съ Фландріей, 1599 г.— для восточно-индйской компаніи, 1628 г., ‘губернатору и компаніи Массачузетсъ-Бея въ Новой Англіи’ и 1690 г.— для колоніи Массачузетсъ, являются необходимыми предшественниками конституціи 1780 г., существующей до сихъ поръ. Если обратить вниманіе только на самыя послднія стадіи въ развитіи управленія отдльныхъ Штатовъ, то, все-таки, придется отмтить нсколько характерныхъ историческихъ колебаній. Конституціи, примнившіяся въ различныхъ Штатахъ, возникали не въ одно время. По своему происхожденію он распадаются на три группы, изъ которыхъ каждая иметъ нкоторыя особенности.
‘Первый періодъ обнимаетъ около тридцати лтъ, начиная съ 1776 г., въ него входятъ раннія конституціи первоначальныхъ тридцати Штатовъ, равно какъ конституціи Кентуки, Вермона, Теннесси и Огіо.
‘Большая часть этихъ конституцій была составлена подъ вліяніемъ впечатлній, вынесенныхъ изъ революціонной войны. Въ нихъ проглядываетъ боязнь власти административной и власти военной вмст съ желаніемъ все предоставить на усмотрніе законодательнаго собранія, какъ такого учрежденія, авторитетъ котораго исходитъ отъ народа непосредственно.
‘Второй періодъ обнимаетъ первую половину текущаго столтія вплоть до того времени, когда ожесточенная борьба политическихъ партій изъ-за существованія рабства (1850—60 гг.) до нкоторой степени пріостановила натуральное развитіе Штатовъ. Это былъ періодъ демократизаціи всхъ учрежденій, которая была вызвана не только особыми условіями американской жизни, но также вліяніемъ французскихъ республиканскихъ идей на достигшее въ то время возмужалости новое поколніе.
‘Въ теченіе этого втораго періода были отмнены вс прежнія постановленія касательно обязанности Штатовъ поддерживать религіозныя учрежденія, и былъ установленъ основной принципъ, что конституціи должны быть утверждаемы непосредственно народнымъ голосованіемъ. Выборъ губернаторовъ былъ отнятъ у законодательныхъ собраній и переданъ народу. Требованіе имущественнаго ценза отъ избирателей было отмнено, и была введена на практик всеобщая подача голосовъ (только длались частыя исключенія въ ущербъ чернокожимъ). Даже судьямъ не было оказано пощады. Нкоторыя конституціи сократили срокъ ихъ пребыванія въ должности и предоставили ихъ назначеніе непосредственно голосованію народа.
‘Въ теченіе третьяго періода, который начинается почти одновременно съ междоусобною войной, замтна легкая реакція, обнаружившаяся не въ желаніи ослабить верховную власть народа (она еще боле прежняго окрпла), а въ желаніи усилить власти исполнительную и судебную. Еще въ теченіе втораго періода губернатору начали предоставлять право налагать veto на постановленія законодательныхъ собраній, а теперь онъ получилъ это право во всхъ Штатахъ, за исключеніемъ четырехъ’.
Въ подробностяхъ постановленія конституцій весьма сильно разнятся другъ отъ друга, о степени разницы можно судить уже по тому, что первая конституція Виргиніи занимаетъ всего четыре страницы и состоитъ изъ 3,200 словъ, тогда какъ конституція Миссури 1875 г. изложена въ 26,000 словъ. Тмъ не мене, между устройствомъ различныхъ Штатовъ, входящихъ въ составъ Союза, такъ иного общаго, что можно говорить о типичныхъ чертахъ американской областной жизни и характеризовать эту жизнь не въ ея многочисленныхъ разновидностяхъ, а какъ нчто цлое и единое. Лучшею точкой отправленія при этомъ можетъ служить федеральное устройство. Оно само выросло подъ вліяніемъ воззрнія и привычекъ колоніальнаго самоуправленія и въ свою очередь послужило образцомъ при составленіи конституцій отдльныхъ Штатовъ.
Вншняя организація везд сложилась однообразно. Исполнительная власть Штата въ рукахъ губернатора, какъ федеральная въ рукахъ президента, законодательная работа поручена двумъ палатамъ, судебная власть выдлена съ такою же широкою политическою компетенціей, какъ я въ Союз. Общія замчанія, которыя приходится длать относительно дятельности этихъ различныхъ органовъ въ Союз, также примняются и къ Штатамъ. Губернаторъ, подобно президенту, иметъ въ своемъ распоряженіи власть весьма ограниченную при обыкновенныхъ обстоятельствахъ я громадную во всхъ исключительныхъ случаяхъ, наприм., во время безпорядковъ. Населеніе не относится къ этой власти съ недовріемъ и не боится съ ея стороны деспотическихъ захватовъ, а, напротивъ, ожидаетъ ея вмшательства въ противовсъ законодательнымъ собраніямъ и сочувствуетъ толковому и энергическому примненію губернаторскаго veto. Остальныя должностныя лица, между которыми распредлены различныя административныя обязанности въ Штат, дйствуютъ каждое отдльно, по особымъ инструкціямъ ]и подъ своею отвтственностью, безъ опредленнаго согласованія своихъ дйствій съ дйствіями другихъ должностныхъ лицъ. Это отсутствіе единства въ администраціи является, конечно, недостаткомъ, но оно не иметъ слишкомъ вредныхъ послдствій, потому что кругъ дйствій административныхъ органовъ строго опредленъ и все то, что можно было бы назвать внутреннею политикой Штата, общимъ и сознательнымъ руководствомъ его государственной жизни,— все это проводится или законодательнымъ путемъ, т.-н. собраніями, при участіи губернатора, или подъ непосредственнымъ воздйствіемъ общества — постановленіями конституціонныхъ актовъ. Законодательная организація Штата именно потому иметъ особенное значеніе и нельзя сказать, чтобы она сложилась удачно во всхъ Штатахъ. Представительныя собранія, которымъ поручено текущее законодательство, составлены еще мене удовлетворительно, нежели конгрессъ. Особыя политическія способности и подготовка еще мене признаются необходимымъ условіемъ для членовъ собраній Штата, чмъ для членовъ конгресса. Казнокрадство, интриги, подкупность открытая я замаскированная,— вс эти политическіе порою широко распространены среди областныхъ законодателей, хотя, конечно, есть значительная разница между отдльными Штатами. Въ результат, если можно было сказать, что законодательная и финансовая работа конгресса производится иногда неблагонамренно и часто неумло, то по отношенію къ Штатамъ приходится отмтить еще гораздо боле печальныя явленія.
‘Ничто не характеризуетъ такъ неудачный ходъ дла въ этомъ отношеніи, какъ недовріе, съ которымъ населеніе относится къ своимъ избранникамъ въ законодательныхъ палатахъ. Ихъ боле терпятъ какъ неизбжное зло, чмъ ждутъ отъ нихъ руководства и улучшеній. То же явленіе представляется и съ другой стороны: сами законодатели чувствуютъ это недовріе общества и чрезвычайно боятся всякаго проявленія общественнаго мннія. Во всхъ важныхъ вопросахъ они стараются просто слдовать за его желаніями и не отваживаются на собственную, самостоятельную политику. Съ этой стороны, неудовлетворительность народнаго представительства получаетъ особое освщеніе, которое нельзя назвать невыгоднымъ. Оно не возвышается надъ уровнемъ общества и довольно плохо исполняетъ спеціально возложенныя на него обязанности. Но за то депутаты солидарны съ обществомъ, во всхъ важныхъ случаяхъ прислушиваются къ его голосу и стараются дать выраженіе его желаніямъ. Во всемъ существенномъ поэтому правленіе остается народнымъ, грубымъ, технически несовершеннымъ, но не уклоняющимся отъ жизни, отъ ея дйствительныхъ потребностей и наличныхъ силъ.
Характернымъ выраженіемъ той же черты служитъ то обстоятельство, что въ конституціяхъ Штатовъ обыкновенно отводится много мста для такихъ постановленій, которыя собственно никакъ нельзя считать основными. Конституціи составляются особыми конвенціями и утверждаются непосредственнымъ голосованіемъ народа, поэтому всякое правило, изложенное въ нихъ, можетъ разсматриваться какъ прямое выраженіе народной воли. Съ другой стороны, такое правило связываетъ законодательныя собранія и не можетъ быть обойдено или отмнено путемъ обычнаго законодательства. И вотъ, въ конституціяхъ появляются распоряженія, единственный смыслъ которыхъ — выдлить извстный вопросъ изъ компетенціи представительныхъ палатъ. На ряду съ биллями о правахъ, излагающими общія требованія политическаго, нравственнаго, даже религіознаго свойства, читаются, положенія, которыя могли бы найти мсто въ обыкновенныхъ статутъ. ‘Мы находимъ въ этихъ постановленіяхъ: мелкія подробности касательно организаціи и отвтственности банковыхъ и желзно-дорожныхъ компаній и вообще всякихъ корпорацій, правила, касательно выдачи жалованья должностнымъ лицамъ, опредленіе числа судей, необходимаго для законности судебныхъ ршеній, назначеніе сроковъ для подати апелляцій, указаніе способа, которымъ можно измнять мсто разсмотрнія исковъ, правила о публикаціи судебныхъ отчетовъ, подробныя руководства для завдующихъ школами комитетовъ и для обложенія школьными налогами (вмст съ правилами касательно отдленія дтей блыхъ жителей отъ дтей негровъ), для земледльческаго департамента, для комитета, завдующаго каналами, и для бюро, завдующаго рабочими, запрещеніе лотерей, взяточничества, выдачи патентовъ на торговлю крпкими напитками, взиманія ростовщическихъ процентовъ за денежныя ссуды, уничтоженіе различія между документами запечатанными и не запечатанными. Мы даже находимъ въ тхъ постановленіяхъ правила о способ заключенія контрактовъ на поставку канцелярскихъ принадлежностей и каменнаго угля для законодательнаго собранія и правила о размр платы за сохраненіе зерноваго хлба въ амбарахъ’. Обычай вносить въ конституціи статьи, которыя должны бы составить предметъ обыкновеннаго законодательства, является американскою параллелью швейцарскому учрежденію, такъ называемому referendum, въ силу котораго важнйшіе законы прямо отсылаются на утвержденіе въ собранія отдльныхъ общинъ и подвергаются, такимъ образомъ, суду непосредственнаго всенароднаго голосованія. Любопытно, что такое вмшательство демократической массы въ дло законодательства совершенно не иметъ тхъ дурныхъ послдствій, которыхъ ожидали изучавшіе современную демократію, наприм., Токвилль. Они считали, что чмъ значительне будетъ вліяніе массы, тмъ неустойчиве сдлаются учрежденія. Невольно припоминались примры древнихъ и средневковыхъ городовъ, проводившихъ въ своей исторіи демократическій принципъ. Но современныя народныя массы оказываются гораздо боле косными и неподатливыми на новизну, чмъ малочисленныя группы полныхъ гражданъ, управлявшія Аинами или Флоренціей. Населеніе американскаго штата или швейцарскаго кантона, несмотря на его сравнительно высокое образованіе, трудно расшевелить въ пользу какой-либо реформы, новыя идеи медленно распространяются въ немъ и, какъ ни странно, всенародное вмшательство въ законодательную дятельность является лучшею гарантіей консерватизма въ политической жизни {О практик и значеніи швейцарскаго referendum см. замчательную статью Дайси въ Contemporary review за текущій годъ.}.
Судебные порядки отдльныхъ Штатовъ, пожалуй, всего боле отклоняются отъ образца, поставленнаго федеральнымъ устройствомъ. При значительной разниц между отдльными частями Союза надо, все-таки, сказать въ общемъ, что судъ поставленъ въ Штатахъ гораздо хуже, чмъ въ Федераціи: судьи не имютъ ни высокаго авторитета, ни самостоятельности своихъ товарищей въ союзныхъ трибунахъ. Одна изъ причинъ низкаго уровня, на которомъ стоятъ судьи Штатовъ, является способъ замщенія судебныхъ должностей,— выборы на извстные сроки втягиваютъ магистратуру въ борьбу политическихъ партій и лишаютъ ее самаго необходимаго свойства судебной власти — независимаго положенія надъ спорящими сторонами. Другое условіе, также дйствующее весьма невыгодно на судебную организацію Штата, это — низкіе оклады жалованья судьямъ, положеніе которыхъ оказывается недостаточно выгоднымъ и почетнымъ, чтобы привлекать лучшихъ юристовъ. Извстными сдержками или поправками въ противуположномъ смысл, не допускающими окончательнаго вырожденія суда, являются два факта — широкая гласность и давленіе адвокатуры. Вліяніе первой само собой понятно,— общественное мнніе слишкомъ дятельно въ Америк, чтобы безнаказанно допустить рзкія уклоненія отъ справедливости и неподкупности въ судахъ. Что касается адвокатуры, то она, правда, поглощаетъ лучшія юридическія силы страны, но, во всякомъ случа, она употребляетъ все свое значительное вліяніе на то, чтобы не допускать къ должностямъ людей слишкомъ невжественныхъ или нравственно запятнанныхъ, при этомъ дйствуетъ собственный интересъ защитниковъ и ходатаевъ, которымъ невыгодно имть дло съ тупымъ или порочнымъ судьей.
Обращаясь къ мстной организаціи, приходится, прежде всего, провести самое рзкое разграниченіе между сельскими округами и мелкими городами, съ одной стороны, большими городскими центрами — съ другой. Въ первыхъ управленіе ведется весьма удовлетворительно. Существуетъ два главные типа ихъ организаціи — городская община сверныхъ Штатовъ (township), прямо унаслдованная отъ первоначальной англійской системы, и графство, обнимающее цлый рядъ поселеній и укрпившееся на юг федераціи. Встрчаются, кром того, смшанныя формы. Управленіе сосредоточивается во всхъ трехъ случаяхъ въ рукахъ выборныхъ мстными союзами административныхъ лицъ, а въ городскихъ общинахъ, кром того, весьма дятельное участіе принимаетъ общее собраніе гражданъ. Напротивъ, представительныя учрежденія въ мстномъ управленіи почти совершенно отсутствуютъ. При всхъ безконечныхъ разновидностяхъ организаціи и градаціяхъ успха, все-таки, приходится настаивать на томъ общемъ факт, что мстная жизнь въ Соединенныхъ Штатахъ развилась блестящимъ образомъ. Политическая самодятельность гражданъ является въ данномъ случа съ самой выгодной стороны и какъ энергическая двигательная сила, отъ которой все получаетъ направленіе, и какъ воспитательное средство, руководящее человкомъ къ сознанію достоинства и разумному интересу въ общественныхъ длахъ. ‘Когда европейцы указываютъ на недостатки законодательныхъ собраній отдльныхъ Штатовъ и на неудовлетворительную дятельность конгресса, американцы обыкновенно отвчаютъ ммъ указаніемъ на полезную дятельность деревенской администраціи, которая даетъ имъ возможность выносить недостатки высшихъ правительственныхъ органовъ, — недостатки, которые были бы боле невыносимы при централизаціи управленія, когда національное правительство непосредственно завдуетъ мстными длами или когда мстныя власти ничего не длаютъ по собственной иниціатив, исполняя лишь приказанія, получаемыя свыше. Въ полномъ контраст съ этою картиной находится жизнь большихъ городовъ.
‘Не подлежитъ никакому сомннію, что городское управленіе представляетъ одну изъ самыхъ ярко бросающихся въ глаза слабыхъ сторонъ въ систем управленія Соединенныхъ Штатовъ. Недостатки національнаго правительства причиняютъ лишь небольшой вредъ народному благосостоянію. Недостатки правительствъ отдльныхъ Штатовъ ничтожны въ сравненіи съ расточительностью, съ взяточничествомъ и съ дурнымъ управленіемъ, которыми отличаются администраторы почти всхъ большихъ городовъ. Европейцы, говоря объ Америк, обыкновенно впадаютъ въ заблужденіе, полагая, что политическіе пороки нью-йоркскихъ дятелей встрчаются и во всхъ другихъ городахъ. Они нердко впадаютъ и въ противуположное заблужденіе, полагая, что эти пороки встрчаются только въ Нью-Йорк. Дйствительно, что въ Нью-Йорк злоупотребленія совершались въ самыхъ широкихъ размрахъ, тамъ они были ‘громадны, какъ горы, чудовищны и для всякаго очевидны’. Но въ Америк не найдется ни одного города съ населеніемъ выше 200,000, въ которомъ смена зла не пустили сильныхъ отростковъ, а въ нкоторыхъ небольшихъ городахъ съ населеніемъ ниже 70,000 результаты ихъ растительной силы ясно видны и безъ помощи микроскопа. Даже въ городахъ третьяго разряда иногда встрчаются точно такія же явленія, хотя тамъ, по выраженію одного писателя, черный, какъ смоль, цвтъ Нью-Йорка или Санъ-Франциско вылинялъ до того, что превратился въ безвредный срый’. Въ результат, большіе города погрязаютъ въ долгахъ, несмотря на благосостояніе населенія и значительные доходы. Городское благоустройство совершенно не соотвтствуетъ громаднымъ тратамъ, которыя на него длаются, на управленіе городомъ смотрятъ исключительно какъ на выгодную добычу, изъ-за которой ведется ожесточенная борьба между приверженцами главныхъ политическихъ партій. Подробности организаціи имютъ при этомъ весьма мало значенія. Сколько собраній въ город, сколько альдерменовъ, какъ производятся городскіе выборы,— все это вопросы, которые разршаются различно, и, тмъ не мене, результаты везд получаются боле или мене неудовлетворительные. Поэтому мры, предлагаемыя для искоренія зла, не могутъ считаться особенно цлесообразными, если он направляются только на улучшеніе городской организаціи. Важною причиной неустройства приходится считать скопленіе въ большихъ городахъ совершенно необразованнаго люда, часто не имющаго правильныхъ занятій и легко поддающагося вліянію политическихъ коноводовъ самаго низкаго разбора. Особенно дурно складываются обстоятельства тамъ, гд иного набирается ирландцевъ и другихъ мигрантовъ изъ Европы, мало подготовленныхъ къ политической жизни. Но не слдуетъ упускать изъ вида, что уродливости, о которыхъ идетъ рчь, проявляются и тамъ, гд эти условія имють мало значенія. Приходится отмтить, и, притомъ, сильне, нежели это длаетъ Брайсъ, что хозяйство большихъ городовъ является камнемъ преткновенія для народнаго управленія по самому существу своему, а не только по различнымъ вншнимъ и устранимымъ обстоятельствамъ. Въ самомъ дл, неудовлетворительность состава избирателей, отъ которыхъ въ послдней инстанціи зависитъ направленіе городской жизни, есть условіе роковое, необходимое, какъ скоро населеніе извстной мстности становится очень значительнымъ. Нтъ надобности раздлять взгляды Л. Толстаго, чтобы признать, что когда люди собираются большими массами и начинаютъ жить не природой, а другъ другомъ, то они столько же теряютъ въ здоровь, физическомъ и нравственномъ, сколько выигрываютъ въ ловкости на разныя сноровки. Люди, такъ сказать, перегораютъ въ городскихъ центрахъ, и достаточно извстно, что вырожденіе поколній наступаетъ въ этихъ мстностяхъ быстре, чмъ въ селахъ. Если городскіе пролетаріи всегда и везд были весьма дурнымъ политическимъ матеріаломъ, то, съ другой стороны, хозяйство какого-нибудь Нью-Йорка или Филадельфіи страдаетъ столько же отъ безучастія или, лучше, недостаточнаго участія образованныхъ достаточныхъ людей, сколько отъ приниженности и развращенія необразованныхъ и недостаточныхъ. Машина управленія сложная, задачи обширныя и разнообразныя, а интеллигентные жители, которые должны были бы направлять ходъ всего дла, слишкомъ поглощены своими профессіональными заботами, чтобы послдовательно и настойчиво контролировать городское управленіе. Они избираютъ, вотируютъ, боле или мене исполняютъ возложенныя на нихъ политическія обязанности, но ихъ вмшательство недостаточно систематично и организовано, чтобы составить противовсъ проискамъ интригановъ, которые смотрятъ на городское хозяйство какъ на средство къ нажив. Но не относится ли сказанное въ одинаковой мр къ государственнымъ дламъ и не служитъ ли доказательствомъ того, что система народнаго правленія вообще неудовлетворительна? Безъ сомннія, и государство терпитъ отчасти отъ тхъ недостатковъ, которые подрываютъ устройство большихъ городовъ. И въ федераціи, и въ Штатахъ много подобныхъ же злоупотребленій. Но есть громадная разница въ систем распространенія и сил зла. Въ одномъ случа дло идетъ объ естественныхъ недостаткахъ всякаго человческаго учрежденія, въ другомъ — о разврат, съ которымъ не можетъ быть примиренія. Государственное устройство не мене сложно, чмъ городское, ему также приходится считаться съ тмъ, что мелкіе люди невжественны, а интеллигентные люди отвлечены своими длами, но, во-первыхъ, государство опирается столько же и даже больше на отлично организованныя мелкія общины, сколько на городскія массы, и, во-вторыхъ, политическая жизнь привлекаетъ больше вниманія, вызываетъ къ дятельности лучшихъ людей, нежели мало-интересныя задачи муниципальнаго хозяйства. Калъ разъ одно изъ главныхъ неудобствъ, препятствующихъ нормальному развитію послдняго, заключается въ томъ, что политическія партіи Союза поглощаютъ мстныя группы такъ, что вопросы объ управленіи Чикаго или Санъ-Франциско ршаются съ точки зрнія интересовъ республиканской или демократической партій Союза.
Нечего и говорить, что исправленіе отмченныхъ недостатковъ зависитъ боле отъ общаго подъема политической нравственности, нежели отъ какихъ-либо особыхъ реформъ въ муниципальныхъ учрежденіяхъ. Между тнь, въ Америк преимущественно разсуждаютъ именно о такихъ реформахъ и отчасти уже производятъ ихъ. Одна мра, осуществленная, наприм., при переустройств Бруклина, заслуживаетъ вниманія: это — усиленіе власти мэра. Какъ въ Союз и въ Штат, такъ и въ город американская демократія пришла къ необходимости энергической единоличной власти. Смыслъ явленія въ томъ, что тотъ же народъ, который не въ состояніи постоянно руководить всми подробностями политической жизни, которому но удается вполн успшно воспользоваться своими избирательными правами по отношенію къ многочисленнымъ депутатамъ, судьямъ и должностнымъ илцамъ, иметъ полную возможность сознательно и разумно отнестись къ выбору главнаго своего повреннаго. Организація выигрываетъ отъ этого сосредоточенія власти, а свобода, все-таки, вполн обезпечена, потому что равный повренный, будь онъ президентъ, губернаторъ или мэръ, все-таки, вставленъ ограничивающими учрежденіями, связанъ опредленными законами и опирается въ своихъ важныхъ функціяхъ всецло и исключительно на народъ, его поставившій.
Нсколько разъ уже приходилось упоминать о политическихъ партіяхъ, которыя борются за власть въ Соединенныхъ Штатахъ. Ихъ значеніе громадно и безъ пониманія ихъ дятельности американскія учрежденія останутся формами, лишенными содержанія. Вообще, конечно, во всякомъ гоударств,— устроенномъ на началахъ народной самодятельности, вопросъ характер и состав партій является крайне существеннымъ. Можно, пожалуй, сказать, что термины ‘представительный, конституціонный, демократическій’ образъ правленія могутъ быть объединены и замнены общимъ терминомъ — ‘партійный образъ правленія’, въ противуположность абсолютизму одного, который теоретически, по крайней мр, стоитъ вн артійь Какъ бы ни были велики различія между ограниченными монархіями европейскаго континента, замаскированною республикой Англіи и открытою демократіей Соединенныхъ Штатовъ, вс эти формы въ большей или меньшей степени опираются на господство общественнаго мннія, т.-е. на преобладаніе взглядовъ извстнаго большинства. Естественно, что большинство это слагается не случайно. Уже его, такъ сказать, царствующая роль въ государств вызываетъ къ существованію обширныя и крпкія организаціи, задающіяся цлью овладть этимъ большинствомъ и удержать его. И такъ какъ борьба ведется не ради того только, чтобы поставить во глав государства однихъ и оттснить другихъ, такъ какъ каждая изъ стремящихся къ большинству и господству партій представляетъ извстную комбинацію мнній и интересовъ, то образуются по необходимости традиціи, которыя связываютъ программы настоящей минуты съ идеями прошедшаго и придаютъ партіи значеніе историческаго цлаго, организма, возвышающагося надъ жизнью отдльныхъ поколній.
Одно изъ главныхъ отличій современной политической науки отъ прежней, безъ сомннія, состоитъ въ томъ, что изслдователи государственной жизни обращаютъ вниманіе на рядъ фактовъ и условій, которые прежде оставались совершенно въ тни. Для конституціоналистовъ прошлаго и начала ныншняго вка вс государственные вопросы сосредоточивались вокругъ задачи формальнаго распредленія власти и созданія ‘системы противовсовъ’ (systè,me des contrepoids). Вопросъ о партіяхъ поднимался только косвенно, по отношенію къ смн министерствъ. Въ настоящее время приходится если не оставить формально-правовую точку зрнія, то значительно расширить кругъ наблюденій и принять въ соображеніе какъ, съ одной стороны, соціальную подкладку государственной жизни, ея связь съ общественными классами и экономическими отправленіями, такъ и роль партійныхъ организмовъ, которые живутъ за вншними перегородками учрежденій.
Соединенные Штаты Сверной Америки представляютъ самый богатый матеріалъ для наблюденій надъ партійнымъ правленіемъ. Подобно Англіи, Соединенные Штаты отличаются компактностью и послдовательнымъ развитіемъ своихъ партій. Какъ въ Англіи, на почв объединеннаго въ культурномъ отношеніи общества съ XVII вка образовалось два большихъ лагеря, рядомъ съ которыми существовали только второстепенныя группы, не имвшія ршительнаго вліянія на ходъ событій, такъ и въ Америк традицій существующихъ нын партій восходитъ къ самому образованію, конституціи, и борьба велась, главнымъ образомъ, между двумя большими организаціями. Націоналисты или федералисты конца XVIII вка превратились въ виговъ, а затмъ въ республиканцевъ, дйствующихъ и понын, а партія ‘правъ Штатовъ’ замнилась демократической. Вокругъ возникали и возникаютъ группы, которыя преслдовали серьезныя цли и достигали иногда временнаго значенія, но, все-таки, не пріобрли исторической силы и живучести двухъ названныхъ организацій. Внутри послднихъ опять-таки происходили расколы и превращенія, но общая ихъ традиція, все-таки, поддерживалась и довела ихъ до современнаго намъ состоянія. Если въ Англіи политическая борьба вызываетъ самый оживленный интересъ и участіе въ обществ, то въ Америк она часто поглощаетъ теченія, которыя имли бы право на самостоятельное развитіе, мы видли уже, что мстная и областная жизнь извращены въ значительной степени тмъ, что связанные съ ними интересы подчинены борьб партій Союза.
Ради чего же, спрашивается, ведется эта колоссальная напряженная борьба? За власть или за идею? Какъ бы тсно ни были связаны эти дв стороны дла, легко замтить, что въ партійной жизни преобладаетъ то одна, то другая, и, вмст съ тмъ, измняется самый характеръ этой жизни. Изученіе современныхъ американскихъ партій приводитъ Брайса къ выводу, что он направляются почти исключительно стремленіемъ къ власти и что идейная подкладка ихъ ничтожна. Онъ указываетъ, прежде всего, на то, что принципіальнаго различія между республиканцами и демократами нашего времени провести нельзя. Каждая партія провозглашаетъ извстную программу или, какъ американцы говорятъ, ‘выставляетъ платформу’ и ‘планки’ этой платформы представляютъ заявленія взглядовъ на извстные очередные вопросы. Но сколачиваются платформы, прежде всего, въ избирательныхъ видахъ, и потому различіе между словомъ и дломъ получается громадное,— то самое, что даетъ поводъ къ горячимъ декламаціямъ передъ выборами, весьма вяло проводится въ жизнь посл нихъ, и часто просто откладывается въ долгій ящикъ, до слдующей надобности. Понятно, что и составъ платформъ случайный. Сегодня агитація въ пользу свободы торговли ведется демократическою партіей, но завтра ее можегъ подхватить партія республиканская, а затмъ, пожалуй, окажется, что представители и той, и другой партіи будутъ высказываться за пониженіе тарифа, когда понадобится привлечь симпатіи извстныхъ избирателей. Вопросъ отъ этого, все-таки, не подвигается къ разршенію. То же самое можно сказать и о другихъ первостепенныхъ вопросахъ настоящаго времени: о реформ гражданской службы, объ ограниченіи торговли крпкими напитками, о регулированіи денежнаго обращенія, о политик относительно иноземцевъ, о мрахъ для организаціи труда. Тактика партій относительно нмцевъ, ирландцевъ, негровъ, направленіе общественнаго мннія въ Штатахъ, колеблящихся между партіями и потому особенно интересующихъ руководителей политики,— вс эти условія, которыя ничего, общаго съ требованіями идеи не имютъ, играютъ ршающую роль въ составленіи программъ. Между республиканцами и демократами нашего времени нтъ кореннаго отличія, нтъ центральнаго разномннія, которое придавало бы всмъ предметамъ своеобразную окраску. Было бы безсмысленно утверждать, что одни — консерваторы, а другіе — либералы, прежде можно было видть въ однихъ централистовъ, въ другихъ федералистовъ, но теперь и стр различіе почти совершенно утратило значеніе. Остались, пожалуй, нкоторыя неопредленныя склонности въ томъ и другомъ направленіи, но достаточно ли такихъ склонностей, чтобы объяснить существованіе могущественныхъ организацій, которыя изъ году въ годъ заправляютъ громадною страной?
Немудрено, что общественное мнніе начинаетъ тревожиться такимъ положеніемъ длъ и что постоянно повторяются попытки выйти изъ проторенной колеи. Вс главные вопросы, которымъ интересуются теперь въ Америк, подали поводъ къ образованію самостоятельныхъ группъ. Въ свое время такою группой были аболиціонисты, которымъ только благодаря наступательнымъ дйствіямъ южанъ удалось быстро реформировать вигскую партію и превратить ее въ республиканцевъ, Въ недавнемъ прошломъ и въ настоящее время особенно интересны съ этой точки зрнія такъ называемые ‘Mugwumps’, отщепенцы республиканской партіи, поддержавшіе Кливленда, какъ поборника гражданской реформы, и ‘партія труда’, которая смло выдвигаетъ вопросы соціальнаго преобразованія. Но вс эти явленія приходится разсматривать пока только какъ зачатки общественной группировки. Преобладаніе остается за старыми союзами республиканцевъ и демократовъ, и участь политическихъ мръ, все-таки, зависитъ, прежде всего, отъ положенія, занятаго относительно ихъ этими главными организаціями. Если идейная подкладка главныхъ американскихъ партій представлявляется какъ бы испарившейся, то матеріальная ихъ организація развита въ высшей степени совершенства и исключительно направлена къ тому, чтобы обезпечить побду въ борьб за власть. Не только съ точки зрнія высокой нравственности, но вообще при сколько-нибудь идеалистическомъ отношеніи къ государству и его задачамъ, организація эта покажется уродливой. За то она вполн цедесообразна, если смотрть на политическую жизнь, какъ на постоянное состязаніе на призы, какъ на рядъ своего рода скачекъ съ препятствіями.
Прежде всего, достаточно извстно, что со времени президента Джэксона, т.-е. съ тридцатыхъ годовъ ныншняго столтія, установился взглядъ на федеральную администрацію съ ея многочисленными должностями, какъ на ‘добычу’ побдоносной партіи. Кто одолваетъ на выборахъ, кому въ особенности удается захватить президентскую власть, тотъ становится господиномъ положенія, и первымъ практическимъ результатомъ побды является замщеніе всхъ должностей приверженцами одолвшей партіи. На такое замщеніе смотрятъ какъ на награду за хлопоты и усилія, которыя приходится пускать въ ходъ во время борьбы. Въ Англіи и вообще въ конституціонныхъ государствахъ перемщеніе политическаго большинства обязательно влечетъ за собою перемну министровъ и нкотораго числа тсно связанныхъ съ министерствомъ чиновниковъ, но тамъ, кром этого смняющагося должностнаго персонала, имется несравненно боле многочисленная административная армія, которой перемны такого рода не касаются, которая служитъ длу, а не партіямъ, и ручается за преемственность дйствій и административныя традиціи. Въ Америк побда республиканцевъ означаетъ изгнаніе всхъ должностныхъ лицъ демократическаго образа мыслей изъ союзной службы. Она не означаетъ еще изгнанія демократовъ изъ должностнаго персонала Штатовъ и мстностей, потому что и при республиканскомъ большинств въ Союз всегда, конечно, сохраняется цлый рядъ штатовъ и мстностей, врныхъ демократической партіи, но и въ каждой отдльной области или город ведется подобная же борьба при подобныхъ же кличкахъ, и одерживается побда въ томъ или другомъ смысл съ подобными же послдствіями, такъ что самый лучшій и добросовстные административный дятель не можетъ ручаться, что останется при своемъ дд или пойдетъ въ немъ дальше. Въ федеральное администраціи все зависитъ не отъ достоинствъ и не отъ требованій самаго дда, а отъ того, кто попадетъ въ президенты — Кливлендъ иы Гаррисонъ. Положеніе во многихъ отношеніяхъ возмутительное, имъ дйствительно и возмущаются въ Америк, и не мало признаковъ, что реформа гражданской службы устранитъ его ненормальныя послдствія. Дло, впрочемъ, уже не въ надеждахъ только. Приступлено уже къ самому осуществленію реформы. Цлый рядъ должностей снятъ съ арены будничной борьбы, благодаря введенію конкуррентныхъ экзаменовъ при ихъ замщеніи {Въ силу такъ называемаго Pendleton Act 1883 года, 16,000 назначеній по, федеральной администраціи поставлено въ зависимость отъ экзаменовъ. Всхъ федеральныхъ мстъ 120,000.}.
Но пока, во всякомъ случа, административныя мста служатъ однимъ изъ важныхъ призовъ въ состязаніи политическихъ партій. Есть и другіе призы: преобладаніе въ союзномъ сенат или палат депутатовъ даетъ возможность проводить мры, выгодныя для партіи въ ея цломъ или для тхъ или другихъ мстностей, особенно заслужившихъ въ борьб за власть. Положеніе и заслуги каждаго сколько-нибудь виднаго дятеля, каждаго мстнаго союза точно взвшиваются и оцниваются,— ничто не должно пропадать даромъ или длаться на-авось въ состязаніи, которое требуетъ разсчетливаго напряженія всхъ силъ.
Не задаваясь вопросомъ о томъ, какъ выросла современная боевая организація партій, необходимо въ общемъ познакомиться съ ея современною формой. На первый взглядъ, ничто не можетъ быть проще, раціональне и справедливе, нежели организація ‘машины’. Жителямъ извстнаго мстечка предстоитъ участвовать въ ряд выборовъ на муниципальныя должности, въ собраніе Штата и въ губернаторство Штата, въ собранія Союза и на президентство Союза. Людямъ одной и той же партіи надо сговориться, чтобы дйствовать заодно и не растеряться среди массы предстоящихъ выборовъ. Естественно, что обыватели, если они держатся одинаковыхъ политическихъ взглядовъ, собираются въ ‘первоначальное’ собраніе (Primary) съ цлью обсудить возникающіе вопросы. Естественно, опять-таки, что такое первоначальное собраніе не можетъ быть очень многочисленно, что оно захватитъ всхъ республиканцевъ и демократовъ мстности, только если мстность эта мала, что первоначальное собраніе можетъ дйствовать окончательно только по отношенію къ муниципальнымъ выборамъ, а для всхъ боле или мене обширныхъ округовъ должно столковываться съ другими однородными собраніями. Поэтому фактически дло первоначальныхъ собраній сводится почти совершенно къ выбору делегатовъ въ партійныя конвенціи. Списки кандидатовъ составляются уже на этихъ конвенціяхъ. Для президентскихъ выборовъ собирается спеціальная конвенція. Когда списокъ прошелъ, кандидаты намчены, вс должны тянуть за нихъ, какъ бы ни велико было разномысліе и борьба до установленія окончательнаго результата. Все это вполн естественно и нисколько не предосудительно. Естественна, пожалуй, и другая сторона дла, которую, однако, приходится считать уже предосудительной. Первоначальныя собраніи, все-таки, состоятъ изъ сотенъ и тысячъ человкъ, въ конвенціяхъ делегатовъ сходятся люди изъ самыхъ разнообразныхъ мстностей. Можно ли думать, что такія собранія успшно сдлаютъ свое дло, если ихъ предоставить самимъ себ, если поручить имъ самимъ, безъ подсказки, набирать кандидатовъ на всевозможныя мста и должности? Такія плохо объединенныя собранія какъ бы сами напрашиваются на извстное руководство со стороны, и вотъ для этого руководства появляются за кулисами собраній и конвенцій коноводы и кружки, которые заготовляютъ ршенія и всми мрами проводятъ ихъ въ собраніяхъ. Коноводъ (Boss) — спеціалистъ политической игры, хорошо знакомый со всми слабыми и сильными сторонами своей партіи, знающій, кого надо пустить ораторствавать на митингахъ, кто годится въ законодательное собраніе, что общать ирландцамъ, о чемъ надо благоразумно умалчивать въ виду нмецкихъ избирателей, сколько отбитъ содйствіе извстной газеты и въ какую минуту всего удобне разгласить опорочивающія противника обстоятельства. Для него партійная агитація — не случайный поводъ погорячиться и поговорить, а своего рода карточная игра, въ которой нужно хорошенько сообразить собственную силу, угадать распредленіе картъ у сосдей и воспользоваться ихъ промахами. Для всего этого надо время, сосредоточеніе свдній и ршительность. Ближайшими помощниками коновода являются члены кружка (King), они собираютъ свднія, ведутъ сношенія съ дружественными союзами, вербуютъ и подбадриваютъ приверженцевъ и, наконецъ, составляютъ военный совтъ вокругъ великаго человка, центральнаго коновода. И собственно эти дятели и ршаютъ, что надо длать партіи: въ собранія и конвенціи они являются съ готовыми списками и съ заране налаженными дйствіями и легко увлекаютъ за собою толпу. Недуренъ приведенный у Брайса разсказъ о томъ, какъ на военномъ совт какого-то кружка перебраны были вс мста, изъ-за которыхъ велась политическая борьба, и на каждое намченъ кандидатъ, одно только назначеніе тюремнаго смотрителя, самое маловажное и непривлекательное, осталось необсужденнымъ. Одинъ изъ членовъ кружка напомнилъ объ этомъ предсдательствовавшему коноводу и получилъ въ отвть: это назначеніе мы предоставимъ конвенціи.
Мыслимо, конечно, что даже при такой комбинаціи организованнаго кружка и неорганизованной толпы послдняя могла бы въ извстномъ случа взбунтоваться и сбросить своихъ руководителей. Чтобы устранить такую возможность проявленія самостоятельности, примняется простое средство: непокорные элементы не допускаются на первоначальныя собранія. Списки участниковъ ведутся профессіональными политиками, членами кружковъ, и малйшее подозрніе, что извстное лицо выступитъ съ какими-нибудь самостоятельными стремленіями, приводитъ къ тому, что подозрваемаго вычеркиваютъ изъ списка и, въ случа надобности, выталкиваютъ изъ собранія. Отчего не вступятся послдніе, отчего развитые въ политическомъ отношеніи американцы допускаютъ надъ, собой тиранію самозванныхъ и презираемыхъ политикановъ? Оттого, что для борьбы съ организаціей мало честныхъ стремленій и разрозненныхъ попытокъ, а нужна такая же организація, т.-е. искусное правительство, тяжелое подчиненіе дисциплин, трата времени и силъ, готовность всегда выступить въ защиту извстнаго дла. Какъ ни дурны и ни ненавистны порядочнымъ гражданамъ коноводы и кружки, они, въ большинств случаевъ, не достаточно отвратительны, чтобы начинать противъ нихъ междоусобную войну въ сред собственной партіи и осуждать ее тмъ самымъ на пораженіе. Надо прибавить, что презрнные политиканы оказываютъ-таки не маловажныя услуги, несмотря на то, что и цль у нихъ не высокая, и средства предосудительныя. Такъ или иначе, они продлываютъ необходимую черную работу подготовки извстнаго плана дйствій и установленія постоянныхъ сношеній въ сред партіи.
Что дло это попало въ дурныя руки, на то много причинъ. Наслдственныхъ классовъ, монополизирующихъ политическую дятельность въ Америк, конечно, не существуетъ. Отбираются люди для профессіональнаго занятія политикой, какъ они отбираются для всякаго другаго промышленнаго дла. И при этомъ какъ разъ лучшіе люди отвлекаются отъ политики интересомъ и значеніемъ другихъ карьеръ. Успшная дятельность въ торговл, въ земледльческой колонизаціи, въ желзно-дорожныхъ предпріятіяхъ привлекаетъ первоклассныхъ дятелей, которые, конечно, интересуются и политикой, но не желаютъ посвящать себя ей и остаются за предлами политической сцены. И вотъ, на сцен этой стали фигурировать лица, въ которыхъ весьма мало привлекательнаго. ‘Этотъ классъ людей, похожій на сорныя травы, которыя разводятся вокругъ человческихъ жилищъ, разростается преимущественно въ городахъ, или, врне, въ самыхъ густо-населенныхъ городскихъ кварталахъ. Онъ извстенъ въ Америк подъ названіемъ Ward politician (политиканъ кварталовъ), потому что городской кварталъ служитъ для этихъ людей главною сферой дятельности, а митингъ квартала служитъ первою сценой для ихъ тріумфовъ. Государственный дятель этого типа обыкновенно начинаетъ съ содержанія трактира или конторы, это занятіе доставляетъ ему возможность пріобртать множество знакомыхъ, въ особенности среди ‘звакъ’, которые имютъ право голоса, но не имютъ никакого резона пользоваться этимъ правомъ съ заране намченною цлью, и которые интересуются политическими вопросами такъ же мало, какъ малъ запасъ ихъ политическихъ свдній. Иногда эти люди начинаютъ свою карьеру занятіями адвоката низшаго разряда или содержаніемъ меблированныхъ комнатъ, или же начинаютъ заниматься политикой посл неудачной попытки завести лавочную торговлю. Свое образованіе они окончили въ элементарныхъ школахъ, а если они переселились изъ Европы уже въ то время, какъ были большими мальчиками, то они не получили и такого первоначальнаго образованія. Само собою разумется, что они не имютъ никакого понятія о политическихъ вопросахъ и никакой привязанности къ какимъ-либо политическимъ принципамъ,— для нихъ политика есть ничто иное, какъ способъ добывать должности. Они обыкновенно грубы и даже дерзки, а иногда не отказываются и отъ участія въ преступленіяхъ.
‘Въ небольшихъ городахъ и вообще въ провинціяхъ мелкіе политическіе дятели большею частью родомъ американцы, они мене невжественны и боле благопристойны, чмъ только что упомянутые уличные искатели добычи. Между ними встрчаются содержатели трактировъ, но большинство состоитъ изъ мелкихъ адвокатовъ, изъ должностныхъ лицъ, изъ тхъ людей, которые за неимніемъ лучшихъ занятій сдлались искателями должностей, и изъ набольшаго числа лавочниковъ, фермеровъ и журналистовъ. Они большею частью имютъ какія-нибудь постоянныя занятія и потому не могутъ быть безусловно отнесены къ разряду профессіональныхъ политическихъ дятелей. Между ними адвокаты всего лучше подготовлены въ политической дятельности. Они не возвышаются надъ уровнемъ того класса населенія, къ которому принадлежатъ, то-есть того класса, который англичане назвали бы ‘низшимъ разрядомъ средняго класса’ и который извстенъ во Франціи подъ названіемъ petite bourgeoisie, они нердко выдаютъ себя за поборниковъ республиканскихъ или демократическихъ принциповъ, хотя на самомъ дл только гоняются за должностями. Имъ можно ставить въ вину не столько положительные нравственные недостатки, сколько грязныя и себялюбивыя воззрнія на политику и неразборчивость въ средствахъ для вліянія на выборы.
‘Эти два класса людей исполняютъ въ провинціяхъ грязную политическую работу. Они — рядовые политической арміи. Выше ихъ стоятъ офицеры, то-есть вожди партій со включеніемъ членовъ конгресса, вліятельныхъ людей въ законодательныхъ собраніяхъ Штатовъ и издателей вліятельныхъ газетъ. Нкоторые изъ этихъ людей вышли въ люди изъ самыхъ низкихъ слоевъ населенія, нкоторые другіе отличаются выдающимися дарованіями и образованіемъ и даже получили ученыя степени, въ той же сред встрчаются адвокаты, пріобрвшіе практическую опытность, и изрдка торговцы или фабриканты, мало-по-малу промнявшіе свои дловыя занятія на занятіе политикой. Между ними встрчаются люди всякаго рода — и хорошіе, и дурные, точно также какъ въ сосуд, который спустился къ св. Петру съ неба, были животныя и чистыя, и нечистыя, но то же самое можно сказать о политическихъ дятеляхъ всхъ странъ. Они отличаются отъ такого же класса людей въ Европ тмъ, что чаще посвящаютъ все свое время на занятія политикой, что большею частью извлекаютъ или надются извлекать изъ этихъ занятій денежныя выгоды, что чаще выходятъ изъ бдственныхъ и мало образованныхъ классовъ населенія, чмъ изъ высшихъ слоевъ общества, и что лишь немногіе изъ нихъ обладаютъ экономическими, соціальными или политическими познаніями, служащими фундаментомъ для политической и законодательной дятельности, хотя они и очень опытны въ искусств произносить публичныя рчи, вести избирательныя интриги и руководить приверженцами своей партіи’.
‘Политическій дятель’ есть бранное слово не только въ устахъ самыхъ глубокомысленныхъ философовъ, занимающихся преподаваніемъ въ университетахъ Новой Англіи, но и въ устахъ всхъ лучшихъ гражданъ Американскаго Союза. ‘Какъ можно было ршиться на такое грязное дло?’ — спросилъ одинъ изъ моихъ знакомыхъ, возмущенный какимъ-то скандальнымъ расхищеніемъ общественныхъ суммъ. Онъ получилъ слдующій отвтъ: ‘Чего же вы ходите требовать отъ политическихъ дятелей?’
Безобразія, происходящія вслдствіе дятельности этихъ людей, бросаются въ глаза настолько сильно, что легко преувеличить, и обыкновенно преувеличиваютъ, ихъ значеніе. Нечего и говорить, что во всемъ блеск правленіе коноводовъ проявляется только въ большихъ городахъ и въ нкоторыхъ Штатахъ, неблагопріятно поставленныхъ въ политическомъ отношеніи. Во множеств случаевъ организація теряетъ значительную долю своей силы и зловредности и было бы слишкомъ легкомысленно считать порядки нью-йоркскаго Tammany Bing типическими. Затмъ, при всей іовкости и своеволіи политикановъ, они постоянно принуждены считаться если не съ опредленною организаціей окружающей ихъ среды, то съ ея общественнымъ мнніемъ, и мнніе заявляется, пожалуй, самою могущественной изъ силъ, которыми приходится орудовать. Какъ бы ни были поэтому дурны и произвольны отдльныя назначенія, нельзя спускаться ниже извстнаго уровня, въ общемъ приходится ‘прислуживаться нравственному сознанію общества’. Въ этомъ направленіи проявляется какъ разъ политическая жизненность и опытность американскаго народа. Давленіе среды настолько сильно, что дурное направленіе политикановъ значительно обезвреживается. Брайсъ раскрываетъ ихъ злоупотребленія во всей нагот, его нельзя обвинить въ умолчаніи или пристрастіи въ ихъ пользу, а, тмъ не мене, общее заключеніе, къ которому онъ приходитъ относительно нравственнаго уровня политическихъ дятелей въ Америк, таково: члены представительныхъ собраній стоятъ ниже, чмъ, депутаты европейскихъ палатъ, члены администраціи и тамъ, и здсь стоятъ на одинаковомъ уровн. Если таковъ окончательный результатъ, то нельзя не замтить, что воздйствіе общества вноситъ крупную поправку въ дятельность ‘машины’.
Взглядъ Брайса на американскія политическія партіи сводится къ тому, что борьба за власть совершенно оттснила въ нихъ идейную сторону и тмъ унизила ихъ значеніе. Все, что онъ говоритъ, безъ сомннія, иметъ большой всъ и въ значительной степени объясняетъ текущія событія американской политики. Въ одномъ отношеніи, однако, нашъ авторъ едва ли справедливъ въ своемъ приговор: съ своей современной точки зрнія объ, пожалуй, имлъ право говорить о безсодержательности партійныхъ программъ, отсутствіи принципіальныхъ различій и упадк политической нравственности, но исключительно современное отношеніе къ вопросу опять-таки оказывается слишкомъ узкимъ. Правильно ли произносить сужденіе о явленіи въ тотъ моментъ, когда явленіе это поставлено въ совершенно исключительныя, условія? Какое общее значеніе монетъ имть характеристика партій въ переходное время, когда закончилась ожесточенная борьба и наступило затишье, когда содержаніе стараго спора исчерпано, а новые споры еще не формулировались окончательно? Если взглянуть на американскія партіи не въ ту чисто-случайную минуту, въ которую намъ приходится говорить о нихъ, а въ общей связи ихъ вковаго развитія, то придется признать, что он имютъ и принципіальное содержаніе, и идеальныя стремленія. Національная тенденція, съ одной стороны, областная самостоятельность — съ другой лежали въ основ партійныхъ организацій до самаго сокрушенія непокорныхъ Штатовъ силою Союза. Противуположность этихъ стремленій глубокая и принципіальная, но естественно, что,посл побды Свера надъ Югомъ, она потеряла большую часть своего жизненнаго значенія. Партіи настоящаго, дйствующія, такъ сказать, на разоренномъ мст, естественно имютъ характеръ какихъ-то переживаній. Но не трудно замтить, что подготовляется новый періодъ въ развитіи всей системы. Будетъ ли яблокомъ раздора вопросъ о государственномъ вмшательств, или нтъ? Во всякомъ случа, число новыхъ задачъ все накопляется и, какъ уже было сказано, совершаются попытки новой группировки. И можно сказать наврное, что какъ скоро главныя партіи выйдутъ изъ проторенной колеи, по которой он до сихъ поръ двигались, какъ скоро опредлятся коренныя различія принциповъ между ними, такъ тотчасъ повысится уровень политической борьбы и вернется идеалистическое отношеніе къ длу, которое одинаково отличало и націоналистовъ, и приверженцевъ правъ Штатовъ.
Содержаніе третьяго тома Брайса мене поддается краткой характеристик, нежели содержаніе первыхъ двухъ. Сюжеты, которыхъ оно касается, чрезвычайно разнородны, и было бы невозможно услдить въ настоящей стать за интересными, но не связанными въ стройное цлое замчаніями автора относительно женскаго вопроса и университетовъ, адвокатуры и мстныхъ партій, желзныхъ дорогъ и духовенства. Во, какъ уже было сказано раньше, несмотря на разнокалиберность содержанія, третій томъ не лишенъ внутренняго единства и представляетъ необходимое дополненіе къ первымъ двумъ. Дло въ немъ идетъ, главнымъ образомъ, о томъ, въ какомъ отношеніи находилось американское общество къ своей политической организаціи. Нечего и говорить, что ни формы правительственнаго устройства, ни механизмъ партій, которыя этимъ устройствомъ движутъ, не даютъ полнаго представленія о политической жизни народа. Необходимо, кром того, выяснить, какое настроеніе и какія привычки соотвтствуютъ этимъ организаціямъ, въ чемъ состоитъ взаимодйствіе между государственною стороной жизни и ея общественною стороной. Вопросъ спорный, трудный, особенно трудный потому, что разршеніе его требуетъ ознакомленія съ соціальною областью и, въ то же время, задваетъ эту область только въ одномъ отношеніи — въ пунктахъ ея соприкосновенія съ политикой. Подобно Токвиллю, Брайсъ не счелъ возможнымъ уклониться отъ культурной характеристики американской демократіи, но въ этомъ случа, какъ и въ другихъ, онъ избгалъ общихъ построеній а priori и старался держаться какъ можно ближе къ реальнымъ наблюденіямъ. Этимъ отчасти объясняется самая разбросанность третьяго тома — его литературные недостатки. Помимо указанной связи между различными частями работы Брайса, существуетъ еще другая, прямо вытекающая уже не изъ постановки задачи, а изъ способа ея разршенія. Характеристика дйствующихъ учрежденій и партій нашего автора строгая, часто отрицательная. Какой же выводъ? Осужденіе американской демократіи? Печаленъ былъ бы такой конецъ, но авторъ къ нему и не приходитъ. Въ первыхъ томахъ намчается, а въ послднемъ развивается мысль, которая служитъ противовсомъ всмъ порицаніямъ: вс детальные недостатки американскаго устройства съ избыткомъ выкупаются его общею цлесообразностью и благотворнымъ вліяніемъ. Посмотримъ, насколько доказана эта мысль, является ли она прибжищемъ отчаянія для либерала, спохватившагося, что онъ собственными руками разрушилъ одну изъ самыхъ драгоцнныхъ иллюзій либерализма, или она внушена наблюдательностью, которая привыкла не останавливаться на поверхностныхъ впечатлніяхъ, а проникать въ глубину изучаемыхъ явленій?
Придется, во всякомъ случа, признать одно. Самъ американскій народъ въ своей совокупности несомннно держится именно изложеннаго взгляда, совершенно проникнутъ имъ. Путешественника, прізжающаго изъ міра европейской культуры, ничто такъ не поражаетъ, какъ политическій оптимизмъ американцевъ. Въ Европ и законы составляются осмотрительне, и администрація боле искусная, и бюджеты подводятся съ точнымъ предвдніемъ балансовъ и дефицитовъ, и государственные люди талантливе, и политическая агитація ведется мене безцеремонно, и партіи одушевлены боле идеальными стремленіями, и вообще вся государственная жизнь много грандіозне и поэтичне, а, между тмъ, все больше и больше распространяются въ европейскомъ обществ какая-то политическая хандра, усталость отъ борьбы и недовріе къ будущему. Не всю поверхность одинаково заволокли эти мрачныя тучи, въ иныхъ мстахъ он скопились сплошне, въ другихъ лежатъ легче, временами пробивается и свтъ. Но, все-таки, мало отрады и надежды на континент старой цивилизаціи. Ничто не можетъ быть рзче контраста, который представляетъ съ этою картиной Америка. Граждане Соединенныхъ Штатовъ отлично видятъ недостатки своей политической жизни. Имъ не Надо читать книгъ, чтобы знать, что среди депутатовъ въ собраніяхъ Штатовъ и даже среди членовъ конгресса сильно распространена продажность, что выборы не выражаютъ просто мннія страны, а зависятъ въ значительной степени отъ интригъ, что и финансовая, и законодательная работа могла бы производиться съ гораздо большею успшностью, что вся государственная организація страдаетъ отсутствіемъ единства. Лучшіе люди понимаютъ также, что не слдуетъ относиться ко всмъ этимъ недостаткамъ равнодушно, что они требуютъ осужденія и противодйствія. И, тмъ не мене, всюду господствуетъ непоколебимая бодрость, вра въ будущее и привязанность къ существующему политическому порядку въ его цломъ. Брезгливо отворачивается отъ политической жизни только самое незначительное меньшинство. Интересъ и участіе кассы населенія необыкновенно послдовательны и выдержаны. Въ Англіи 60% избирателей принимаютъ участіе въ сравнительно немногочисленныхъ выборахъ и такой процентъ представляется чрезвычайнымъ сравнительно съ порядками континента Европы, гд апатія выборщиковъ составляетъ одно изъ печальныхъ выраженій политической невоспитанности общества. Въ Соединенныхъ Штатахъ требованія отъ гражданъ гораздо боле значительныя и въ смысл времени, и въ смысл пониманія. И, тмъ не мене, отъ 75 до 80% исполняютъ свои обязанности, а это значитъ, что являются поголовно вс т, кого не удерживаетъ болзнь или самыя неотложныя личныя дла. Самъ по себ фактъ этотъ достаточно знаменателенъ, но особенно интересенъ онъ именно въ виду сознательнаго оптимизма американскаго народа,— оптимизма, иногда принимающаго даже непріятныя формы проходящаго до хвастливости.
Такимъ образомъ, противорчіе между критикой отдльныхъ порядковъ и положительнымъ отношеніемъ къ цлому является никакъ не особенностью нашего писателя. Если онъ заблуждается, то не одинъ, если правъ, то не оригиналенъ. Онъ воспринялъ общую оцнку, установленную самимъ американскимъ народомъ, и его личная заслуга въ томъ, что онъ но ocтaновился на общей оцнк, а попытался вдуматься въ смыслъ кажущагося противорчія и разршить его анализомъ фактовъ.
На какія раціональныя основанія опирается оптимизмъ американцевъ? Почему считаютъ они недостатки своего устройства второстепенными и несущественными? Въ объясненіе придется сослаться на нсколько условій. Нкоторыя какъ бы являются на помощь со стороны и ничего не говорятъ въ пользу существующей политической организаціи. Если финансовая путаница не отзывается пагубно на участи Союза, Штатовъ и большихъ городовъ, то надо принять во вниманіе, что въ Америк и понятіе не имютъ о подавляющихъ государственныхъ расходахъ, подъ бременемъ которыхъ задыхается Европа. Военная тяжесть является въ Новомъ Свт фактомъ исключительнымъ и вообще не можетъ быть сомннія, что выгодное положеніе въ сторон отъ международной политики, въ безопасности отъ сосдей много облегчаетъ задачи государственной власти и избавляетъ ее отъ ненавистной необходимости держать общество въ постоянномъ напряженіи въ виду возможной катастрофы. Какова бы ни была сама правительственная организація, она, конечно, должна выиграть въ глазахъ аселенія отъ такого безобиднаго положенія. Съ другой стороны, понятно, то бодрость и вра въ будущее вытекаютъ въ сильной степени изъ молодости всего народнаго организма: силы человческой предпріимчивости находчивости находятъ еще свободное приложеніе, широко разстилаются мало заселенныя пространства, пути промышленнаго преуспянія всюду мчены, но далеко не пройдены, вс отъ мала до велика понимаютъ, то есть гд работать и надо только работать, чтобы достигнуть результатовъ. Эти привилегіи молодости и экономическаго прогресса также должны казать косвенное вліяніе на политику: объ американскомъ государств, во сякомъ случа, еще долго не скажутъ, что оно даетъ камень тому, кто просить хлба. У него хлба еще не просятъ.
Но, помимо всего этого, при сколько-нибудь внимательномъ и безпристрастномъ изученіи, раскрывается рядъ условій первой важности, которыя участвуютъ въ образованіи политическаго оптимизма американцевъ и выдаютъ изъ свойствъ правительственнаго строя. Иначе и быть не можетъ: тотъ, и другой изъ только что указанныхъ фактовъ недостаточенъ для толкованія результата, какъ показываетъ простое сопоставленіе съ полными же явленіями въ исторіи. Сравнительная легкость государственно бремени и простота государственныхъ задачъ могутъ привести, какъ разъ, къ упадку политическаго интереса и развитію исключительно личныхъ стремленій, что весьма замтно во второстепенныхъ государствахъ Европы, то возможность экономическаго прогресса, широкій горизонтъ матеріально развитія, обиліе задачъ и средствъ для ихъ разршенія сами по себ нисколько не обезпечиваютъ обществу бодрости духа и положительнаго отношенія къ государству, объ этомъ, кажется, нечего особенно распространяться. Пора, однако, перейти къ тмъ положительнымъ достоинствамъ американскаго политическаго порядка, которыя длаютъ его дорогимъ каленію Соединенныхъ Штатовъ. Отношеніе гражданъ къ устройству своей раны въ данномъ случа сознательное и разумное, оно можетъ служить наказаніемъ для постороннихъ наблюдателей. Я не буду вновь перечислять оговорки и замчанія, которыя пришлось длать при изложеніи отдльныхъ учрежденій, напомню только, что на ряду съ несовершенствами пришлось указывать и на важныя преимущества въ постановк всхъ частей управленія. Надъ всми этими частностями возвышается одно капитальное свойство, ради котораго дйствительно можно поступиться многими подробностями. Въ Соединенныхъ Штатахъ дйствительно правитъ народъ, у дйствительно принадлежитъ верховная сила. Съ нашей разочарованной европейской точки зрнія такое общее утвержденіе можетъ, пожалуй, казаться формальною фикціей или наивною фразой. Все дло въ томъ, что въ этомъ общемъ утвержденіи смыслъ американской политической жизни. Изъ него вытекаютъ самыя важныя и какъ нельзя боле конкретныя послдствія. Возьмемъ законодательную область. Въ организаціи ея особенно много неудовлетворительнаго, въ законодательныхъ собраніяхъ какъ Союза, такъ и Штатовъ особенно много практикуется злоупотребленій корыстнаго и не корыстнаго свойства. И, въ то, же время, приходится отмтить капитальный фактъ, что но всмъ сколько-нибудь важнымъ вопросамъ эти собранія, такъ безцеремонно пользующіяся своими полномочіями робко прислушиваются къ голосу общественнаго мннія. Одинъ изъ недостатковъ американскаго законодательства состоитъ въ томъ, что статуи какъ бы пассивно отражаютъ состояніе общественнаго мннія, передаютъ всю его непослдовательность, слишкомъ часто представляютъ неорганическія сдлки между взглядами большинства и меньшинства. Съ чисто-формальной стороны непосредственное вліяніе народа на законодательство ясно замтно. Не говоря уже о конституціяхъ, которыя изъяты изъ сферы обыкновеннаго законодательства и, въ то же время, сплошь и рядомъ разршаютъ ея задачи, мы видли, что въ Штатахъ практикуется передай вопросовъ на прямое обсужденіе гражданъ. А, главное, даже когда съ формальной стороны дло остается въ рукахъ депутатовъ, они ведутъ его, обязательно сообразуясь съ направленіемъ общественнаго мннія. Такой порядокъ сильно затрудняетъ смлую иниціативу, геніальную новизну замысла продуманную цльность построеній, но кто станетъ отрицать, что этотъ порядокъ ручается за тсную связь между жизнью и закономъ, устраняете формализмъ и самодовольную безплодность воцарившейся надъ обществомъ канцеляріи? Обратимся ли къ исполнительной власти президента, губернатора, мэра,— главнымъ орудіемъ ея оказывается контроль надъ представительными собраніями,— контроль, который всецло основанъ на довріи на селенія и популяренъ, потому что представляетъ какъ бы делегацію общественнаго мннія. Самыя партіи, наконецъ, со всми ихъ интригамъ и подтасовками, въ главномъ и общемъ, опять-таки не ведутъ, а слдуютъ слдуютъ за расположеніемъ избирателей. И что бы ни думали объ этой руководств общественнаго сознанія, какъ бы оно ни было неразумно и неловко въ отдльныхъ случаяхъ, опытъ Америки доказываетъ, если эти нужно только доказывать, что оно представляетъ великую и благотворна силу. Здравый смыслъ и безкорыстіе черезъ него проходятъ въ управленіе и, благодаря имъ, эгоизмъ и испорченность отдльныхъ лицъ обезвреживаются въ цломъ. Общество не будетъ эксплуатировать само себя и, въ конц-концовъ, устранитъ попытки эксплуатаціи со стороны классовъ мстностей или личностей.
Весьма виднымъ факторомъ въ образованіи общественнаго мннія является пресса, въ особенности ежедневныя изданія. Въ Европ распространено невыгодное мнніе объ американскомъ журнализм, и больше часть людей, интересовавшихся Америкой, представляетъ себ этихъ журналистовъ такими же безсовстными и циническими, какъ присяжные политиканы. Брайсъ ршительно протестуетъ противъ такого взгляда. Въ журнализм Соединенныхъ Штатовъ много грубаго, вульгарнаго, много неразборчивости на средства и стремленія польстить вкусамъ толпы, но безъ недостатковъ никакое дло обойтись не можетъ, а въ общемъ можно сказать, что если ‘американская пресса и не возвышается надъ нравственный’ уровнемъ хорошихъ гражданъ, — ни въ одной стран этого не бываетъ, — то она, во всякомъ случа, гораздо выше политикановъ машины’. А затмъ и о пресс приходится сказать то же, что о партіяхъ. Она не столько руководитъ общественнымъ движеніемъ, сколько подчиняется ему и служитъ наиболе нагляднымъ выраженіемъ взглядовъ, формирующихся среди гражданъ.
Въ связи съ всемогуществомъ общественнаго мннія стоитъ одно явленіе, которой также подавало поводъ къ ложнымъ толкованіямъ. Мнніе общества, поскольку оно получаетъ практическое осуществленіе, сводится, главнымъ образомъ, къ взглядамъ большинства. И какъ разъ очень авторитетные наблюдатели американской жизни, наприм., Токвилль, отмчая вліяніе этого большинства, называли его тираніей, передъ которою должны преклоняться вс разномннія. Въ этой степени характеристика несправедлива. Въ Америк, какъ въ Англіи, самостоятельность отдльныхъ лицъ и твердость духа, вырабатываемая этою самостоятельностью, настолько значительны, что не можетъ быть и рчи о подавленіи разномнній: самыя малочисленныя группы настойчиво отстаиваютъ свои убжденія, не смущаясь осужденіемъ сосдей. Во, дйствительно, есть условіе, которое объясняетъ ошибку европейскихъ наблюдателей. Въ масс американскаго народа глубоко укоренилось убжденіе, что мнніе большинства, если оно, такъ сказать, устоялось и потеряло случайный характеръ, есть мнніе правильное и должно взять верхъ, такое отношеніе можно, пожалуй, нажать фаталистическимъ. Оно тсно связано, съ одной стороны, съ фактическимъ вліяніемъ, предоставленнымъ численному большинству въ демократіи, съ другой — съ историческимъ опытомъ, который дйствительно обнаружилъ здравый смыслъ и гражданскую силу этой преобладающей части общества. Нтъ надобности распространяться о томъ, насколько важно и характерно подобное убжденіе, его одного достаточно было бы, чтобы ползать, гд ключъ къ пониманію Америки.
Политическій оптимизмъ, господствующій въ Соединенныхъ Штатахъ, находитъ себ опору еще въ одной культурной черт населенія. Для американцевъ государство является никакъ не высшею организаціей, которой должна подчиняться индивидуальная жизнь, потому что только въ живой вязи съ государствомъ и подъ его вліяніемъ возможно совершенствованіе индивидуума. Такой взглядъ на значеніе политическаго союза господствовалъ въ древности, возродился въ новое время, въ эпоху, когда правительство опережало Общество и руководило имъ въ просвтительныхъ цляхъ, съ Извстными видоизмненіями онъ приложимъ и къ новйшимъ теоріямъ соціальнаго переустройства, отправляющимся отъ ограниченія личности въ пользу цлаго. Онъ пока остается чуждъ американцамъ. Они и безсознательно, и сознательно держатся точки зрнія крайняго индивидуализма. Государство есть необходимое ограниченіе личной независимости до чмъ слабе это ограниченіе, тмъ лучше, и цль всякаго политическаго устройства должна состоять въ томъ, чтобы держать эту служебную силу на ея мст, не давать ей возвышаться надъ интересами гражданъ и жить самостоятельною жизнью. Права и функціи государства должны быть сведены на minimum. Пусть раздленіе властей ведетъ къ нескладности въ дйствіяхъ правительства и даже къ столкновеніямъ, пусть короткіе сроки представительныхъ собраній и частая смна уполномоченный понижаетъ уровень законодательства, пусть выборъ судей подъ вліяніемъ партій невыгодно отражается на дятельности трибуналовъ, — со всми этими неудобствами можно помириться, потому что вс они вытекаютъ изъ началъ, обезпечивающихъ ограниченіе государственной власти. Ни администрація, ни законодательныя собранія, ни суды не должны высвобождаться изъ-подъ постояннаго контроля общественнаго мннія. Отсюда много техническихъ несовершенствъ: путаница, неловкости, злоупотребленія въ подробностяхъ. За то обезпечено главное — государство является слугой общества, а не его господиномъ. Вотъ точка зрнія, которая позволяетъ американцамъ съ гордостью сравнивать свой государственный быть съ европейскими порядками, несмотря на то, что въ Европ политическая техника стоитъ несомннно выше — и министры распорядительне, и законы пишутся съ большею точностью и обстоятельностью, и администрація заботливе.
Не можетъ быть сомннія, однако, что золотой вкъ индивидуалъ не всегда будетъ господствовать въ Америк. Вншнія задачи осложнятъ а, главное, внутренняя дятельность государства не можетъ остановк на теперешнихъ запросахъ при скопленіи народонаселенія и рост col ильной борьбы. Уже и теперь не мало признаковъ движенія въ сторн государственнаго вмшательства. До извстной степени уже протекціонизма Соединенныхъ Штатовъ служитъ признакомъ въ данномъ направленіи, но объясняется онъ не столько стремленіемъ государства устроить промышленностъ по извстному плану, сколько громаднымъ вліяніемъ промышленныя сверныхъ Штатовъ въ Союз, но какъ разъ наиболе жгучіе вопросы современной политики — мры противъ китайской иммиграціи, попытки уменьшить пьянство посредствомъ законодательства, регулирующаго продажу спиртныхъ напитковъ, наконецъ, соціалистическіе планы ‘партія труда’,— все это въ дальнйшемъ развитіи должно несомннно привести къ расширенію принципа государственнаго вмшательства. Какъ бы то ни было, переходъ къ новымъ порядкамъ будетъ несомннно постепенный и вполн сознательный. Какія будутъ приняты мры для того, чтобы согласовать эти новые порядки съ основнымъ началомъ американской демократіи, сказать въ настоящее время трудно, но можно ручаться, что американцы не откажутся отъ этого руководящаго начала, которое оказало имъ такія неоцнимыя услуги и въ такой степени вошло въ плоть и кровь народа. Какъ разъ однимъ изъ условій, которымъ они оправдываютъ свой оптимистическій взглядъ на будущее, является способность примняться іъ окружающей обстановк.
Можно сказать одно: какъ бы мы скептически ни отнеслись къ безграничнымъ надеждамъ, которыми проникнуты граждане Соединенныхъ Штатовъ, опытъ прошедшаго является, несмотря на вс его неизбжные разочарованія и недостатки, блестящею апологіей народнаго управленія. Это Призналъ послдній крупный противникъ демократіи — Мэнъ. Всми способами и во всхъ возможныхъ оборотахъ настаиваетъ на этомъ Брайсъ. Даже современное, въ значительной степени извращенное положеніе свидтельствуетъ, что масса американскаго народа обладаетъ ‘большею мудростью и справедливостью, нежели предполагалось возможнымъ’, а недавнее дошлое даетъ примръ настойчиваго подвига, сознательной гражданской добрести со стороны людей скромныхъ, мирныхъ профессій. Значитъ, не просто фраза высказанное Брайсомъ убжденіе, что въ этихъ американцахъ, которые на первый взглядъ безпорядочно пользуются своею свободой,— свобода является источникомъ дятельнаго и самоотверженнаго патріотизма.
На этой утшительной мысли я и закончу изложеніе главныхъ результатовъ книги Брайса. Не повторяя возраженій, которыя приходилось длать по поводу частныхъ пунктовъ, замчу только, что почти вс они сосредоточивались около одного главнаго недостатка: предметъ взятъ слишкомъ современно, мало освщенъ исторіей, которую тмъ легче и важне было привлечь къ разсмотрнію, что въ Америк приходится сравнительно рдко углубляться въ отдаленныя эпохи. Брайсъ пользуется ею, но недостаточно внимательно и послдовательно. За этимъ ограниченіемъ его работа остается капитальнымъ вкладомъ въ политическую литературу. Это не философія демократіи, не руководство по государственному праву и не ученое изслдованіе генезиса учрежденій. Это — безпристрастная, обстоятельная, ясно продуманная и ясно изложенная оцнка политическаго положенія, сдланная опытнымъ и образованнымъ государственнымъ дятелемъ.