СУХАРЕВА БАШНЯ СЪ ЕЯ ОКРЕСТНОСТЯМИ ВЪ СТАРИНУ И ВЪ НАШЕ ВРЕМЯ.
С. Любецкій.
‘Нива’, NoNo 15—16, 1880
Сухарева башня с ее окрестностями в старину и в наше время, Любецкий Сергей Михайлович, Год: 1870
Время на прочтение: 14 минут(ы)
Первое мсто въ Москв воздается Кремлю, какъ опочивальн святыхъ, какъ усыпальниц нашихъ царей, Кремль — и по древности, по мстности своей, и немногимъ историческимъ событіямъ — достоинъ вниманія и благоговйнаго поклоненія всхъ русскихъ. Въ прошедшее и въ настоящее время, не только жители отдаленныхъ губерній, но и иностранцы, прізжая въ Москву, прежде всего внимательно и съ любопытствомъ осматривали Кремль, православные наши помолятся святымъ угодникамъ, поклонятся гробницамъ внценосцевъ, полюбуются дивными царскими палатами, подивятся на громадную царь-пушку и на мдный шатеръ-колоколъ, посмотрятъ, придерживая шапку, на стройнаго молодца въ золотомъ внц, Ивана Великаго, на чугунное ожерелье пушекъ около арсенала, послушаютъ кимвальный звукъ успенскаго колокола, этого встника нашихъ торжествъ,— и рука у каждаго зашевелится на груди въ теплой молитв
Много еще находится въ Москв живыхъ урочищъ и неостылыхъ слдовъ маститой древности, но, посл Кремля, Сухарева башня пользуется особеннымъ вниманіемъ русскихъ прізжихъ и иностранныхъ туристовъ. Исторія основанія ея многимъ извстна, кто изъ русскихъ, особенно изъ жителей Москвы, не знаетъ, что она построена Петромъ І-мъ, въ память присяжной врности къ нему полковника Стрлецкаго полка, Лаврентія Панкратьевича Сухарева, когда, по проискамъ властолюбивой сестры царя, Софіи, прочіе стрлецкіе полки не только измнили Петру, но вознамрились даже убить его! Имя и подвигъ Сухарева принадлежатъ исторіи. Царь Петръ особенно любилъ полкъ Сухарева и отличилъ его тмъ, что назначилъ его для примрнаго сраженія съ своими потшными. Въ 1682 году Сухаревскій полкъ сопровождалъ Петра въ село Преображенское и въ Троицкую Лавру {Въ 1684 г. даны были этому полку особыя знамена (они хранятся въ Оружейной палат), на которыхъ съ одной стороны изображенъ по золоту, на камн, образъ Всемилостиваго Спаса, съ припавшими къ стопамъ его святыми: Николаемъ и Сергіемъ, а съ другой — изображеніе Знаменія Пресв. Богородицы въ облакахъ и Святители Московскіе. Полковою церковію Сухаревскаго полка, расположеннаго по мщанскимъ слободамъ, была Троица на Листахъ (старинный картинный рядъ). При основаніи Петербурга, въ 1703 году, первая сооруженная въ тамошней крпости церковь была посвящена этому же празднику.}.
Мсто, занимаемое Сухаревскою башнею, въ старинныя времена было границею Москвы и называлось Стртенскими воротами, за ними шла Троицкая дорога {Царь Іоаннъ Васильевичъ Грозный основалъ на Троицкой дорог Переяславскую ямскую слободу (что за Сухаревой башней), поселилъ тамъ ямщиковъ и отдалъ имъ всю землю отъ городскаго вала между Троицкой дорогой и рчкой Неглинкой для пашни. Тутъ переселились и многіе крестьяне изъ села Напруднаго. Близъ этого мста, во время Лихолтья (литовскаго разгрома), по рчк Неглинк и Напрудной, въ смежности съ ныншнимъ Троицкимъ подворьемъ, бояре имли свои загородные дома.}. Физіогномія этой мстности и окрестностей ея была совсмъ другая, она также иметъ свой историческій интересъ: въ лво, на западъ, за ныншними Мщанскими улицами, раскинуто было большое подгородное село Напрудное {Объ немъ упоминается еще въ духовной вел. кн. Іоанна Даниловича, въ которой онъ отказываетъ его сыну своему, Симеону, а Іоаннъ Грозный отказываетъ это же село сыну своему, Димитрію.}. Вс эти мстности и до сихъ поръ имютъ влажную почву: изъ водъ Неглинки образовался прудъ Самотека или Протека (отъ разныхъ ключевыхъ токовъ), а подале, гд нын Цвтной или Трубный бульваръ, былъ другой прудъ,— туда изстари 1-го августа пушкари изъ приходской своей церкви преп. Сергія, въ блыхъ одеждахъ, совершали крестный ходъ съ пушечною пальбою, памятникомъ этихъ событій осталось гулянье, бывающее и въ настоящее время въ этотъ день {Въ 1782 г., при устроеніи Мытнщенскаго водопровода, этотъ прудъ обмеллъ и былъ спущенъ, остальныя же воды его собраны были въ нарочно-устроенный (на всемъ протяженіи до самаго города) изъ дикаго камня каналъ, который былъ нкогда украшеніемъ Москвы и вмст гульбищемъ для жителей ея, его устроилъ гр. Чернышевъ, бывшій главнокомандующій Москвы, онъ постоянно заботился о приведеніи въ порядокъ столицы.}.
По ныншнимъ Мщанскимъ улицамъ находились стрлецкія слободы, въ которыхъ стрльцы жили съ своими семействами, они по очереди хаживали на службу — охранять Москву, а въ свободное время занимались разными ремеслами и торговлею.
На востокъ отъ мстности, занимаемой Сухаревскою башней, появились черкасскіе огороды, принадлежавшіе кн. Михаилу Яковлевичу Черкасскому (тестю гр. Петра Борисовича Шереметева). Тамъ существовала каменная церковь, во имя Св. Троицы, съ деревянными придлами, во имя лр. Ксеніи и Михаила Архангела. Тамъ приставалъ лжехристъ Андрюшка со своими клевретами, дерзко названными имъ 12-ю апостолами. На этомъ мст, въ 1810 году, гр. Ник. Петр. Шереметевъ построилъ страннопріимный домъ (Шереметевская больница). Около черкасскихъ огородовъ былъ домъ гр. Гендрикова (зятя кабинетъ-министра Волынскаго), потомъ артиллерійскій дворъ съ казенною аптекою (ныншнія Спасскія казармы). Въ послдствіи времени трубный каналъ сталъ разрушаться, тогда вмсто его устроили подземную трубу, а въ 1825 году бульваръ. Долго это мсто было пустынное, только около Самотеки ютились бани, кабачки и блинни, а около церкви Николы, что въ Драчахъ, тянулись огородныя гряды. Эти мста посщалъ лжехристъ: онъ и въ зимніе морозы босой и съ непокрытою головою ходилъ въ нкоторые дома, гд легковрные принимали его съ подобающею честію и одаряли, а жилъ онъ въ Ворсанофьевскомъ монастыр (въ которомъ нкогда находился прахъ царя Бориса Годунова, перенесенный туда, по приказанію Самозванца, изъ Архангельскаго собора, а посл препровожденный въ Троицкую Лавру). Сперва Андрюшку увщевали покинуть святотатственный его промыселъ и наглый обманъ, но тщетно,— вслдствіе чего его сослали въ дальній монастырь, на строгое покаяніе, какъ говорили: толочь воду и вить изъ песку веревки.
На сверъ по Троицкой дорог тянулись хибаренки Переяславской ямской слободы (ныншняя 1-я Мщанская), такъ названной по пути къ городу Переяславлю-Залсскому, въ ней замчателенъ былъ Аптекарскій (ботаническій) садъ, основанный Петромъ І-мъ изъ разсадниковъ села Измайлова, съ лекарней, т. е. аптекой, дале ютилась часовня называемая Крестъ, въ честь преп. Сергія, на томъ мст, гд, по преданію, онъ отдыхалъ, шедши изъ своей пустыни въ Москву и обратно.
Это мсто было пригородьемъ Москвы, тамъ по обимъ сторонамъ немощеной дороги стояли неприглядныя, ветхія и отшатнувшіяся другъ отъ друга избы, большею частію курныя, крытыя бурой, взъерошенной временемъ и непогодами соломой, и дранью, съ пузырями вмсто стеколъ или съ напитанною масломъ холстиною.
Тамъ были вс деревенскія принадлежности: скрипучія, одностворчатыя ворота, длинные дворы, полутемные отъ навсовъ разныхъ пристроекъ, колодцы съ журавцами, далеко выступавшія на улицу (они видны теперь), скворечники, разгуливавшая повсюду безвозбранно скотина, домашнія птицы и проч. и проч. На вызд изъ этого селенія, около ныншней Крестовской заставы, находилась дача г. Пашкова съ большимъ садомъ и оранжереями (остатки которой замтны и донын), среди приземистыхъ избъ эта дача возвышалась, какъ оазисъ, своими высокими и красивыми палатами съ фронтисписомъ и узорчатою черепичною съ завитками крышей. На югь отъ мстности Сухаревой башни начиналась Сртенка. Въ глубокую старину только Кремль назывался городомъ, а прочія части Москвы посадами и царскими селами, напримръ Кудрино, Сухащево (Сущево), Симоново, Воробьево и пр. Посл эта мстность названа была Землянымъ городомъ и отдлилась отъ пригородьевъ землянымъ валомъ, названіе котораго сохранилось и до настоящаго времени {А еще прежде находился валъ, отдляющій Блый городъ отъ Земляного, по протяженію бульваровъ, называемыхъ Зелеными улицами.}.
Земляной городъ {Иметъ въ окружности 14 1/2 верстъ.} прежде былъ тоже, что теперь Камеръ-коллежскій валъ, въ воротахъ его — со всхъ возовъ, кому бъ они ни принадлежали, сбирали пошлину (съ дровъ, бревенъ и соломы по копйк, съ сна и угольевъ по 2, а съ тесу и досокъ по алтыну), для этого у всхъ воротъ и въ проздахъ большихъ дорогъ сдланы были шлагбаумы и рогатки, а на проломахъ — палисады. И тогда уже вся Сртенка представляла одушевленный видъ: по ней тянулись обозы, брели съ котомками богомольцы въ Лавру, на ней кишилъ торговый людъ съ подвижными лавочками, тамъ были устроены печи ради проходящихъ — и цлый обжорный рядъ. Въ искривленныхъ переулкахъ ея, заслоненныхъ но об стороны улицъ длинными заборами, происходила неуказная продажа вина, тамъ гнздились разныя темныя личности бглыхъ и безпаспортныхъ людей {Дома устроены тамъ были во дворахъ, въ которыхъ удобно было скрываться отъ надзора полиціи, тамъ спокойно проживали и старообрядцы, безвозбранно исправляя свои обряды.}. Къ Сухаревой башн перевели съ большой Сртенки, отъ города, и мясной рядъ. Въ торговые дни это мсто такъ стснялось, что трудно было по улиц здить и ходить. Зданія на Земляномъ город были очень неприглядны и ветхи, они устроены были не по плану, а какъ попало: тамъ находились постоялые дворы и торчали кузницы, вс тамошнія строенія уничтожались большею частію временемъ, а не но принужденію полиціи, вновь же строить на тхъ мстахъ безъ плана уже не дозволялось. Земля за Землянымъ городомъ, принадлежавшая большею частію ямщикамъ, считалась полевою и выгонною, на ней красовались дачи московскихъ баръ. Все это находилось въ вденіи Каменнаго приказа, завдывавшаго всми строеніями въ Москв. Замчательно, что еще въ прошедшемъ столтіи — въ черт города пахали поля, сяли на нихъ хлбныя растенія и производили снокосы.
Тогда въ Москв было 16 заставъ, посл прибавлено къ нимъ еще 2, Симоновская и Трехгорная, чтобъ не провозить мимо ихъ косвеннымъ образомъ корчемныхъ питей, въ нкоторыхъ мстахъ устроены были надолбы — и когда они развалились въ полую воду и растаскались жителями, то городъ былъ окопанъ валомъ, на протяженіи 32-хъ верстъ.
Сухарева башня выстроена на границ улицъ Сртенской и 1-й Мщанской, архитектура ея — смсь готической съ ломбардской, которая въ XVII ст. была въ Россіи въ особенномъ вкус, Сухарева башня иметъ сходство съ Амстердамской ратушей, но представляетъ много своеобычности. Это зданіе состоитъ изъ четырехъ-этажнаго корпуса, вышина котораго съ гербомъ простирается до 35 саженъ и 1-го аршина (она только 8-ю саженями ниже колокольни Ивана Великаго). Самая башня называется шатеръ.
Въ 3-мъ этаж ея замчательна зала, называемая рапирною, вроятно фехтовальная, въ самой средин башни или въ шатр прежде находились большіе боевые часы, сдланные въ 1695 году (они существовали до 1812 года). Съ Сверной стороны ея, надъ воротами, находится образъ преп. Сергія, какъ покровителя русской артиллеріи и указателя пути къ его святой обители, а съ южной (къ Сртенк) образъ Казанской Божіей Матери. Въ прошедшемъ столтіи Сухарева башня обнесена была палисадомъ, знаменовавшимъ остатокъ Земляного города. На западной сторон ея устроенъ былъ деревянный амфитеатръ, въ которомъ стоялъ маскарадный корабликъ, названный Петромъ Памятникомъ-Миротворцомъ. Въ 1721 г., при торжеств Ништадскаго мира съ Швеціею, и въ 1744 году, также но заключеніи мира съ Швеціею, этотъ корабликъ-игрушка съ разными символическими украшеніями, съ распущенными флагами и парусами, и ярко освщенными слюдными фонарями, возили но большимъ улицамъ Москвы, онъ былъ вооруженъ восемью мдными пушками, матросы, въ полной форм сидвшіе на немъ, пли псни и производили разныя гимнастическія эволюціи. Поздъ кораблика сопровождался еще музыкою, пушечными выстрлами и громогласными ура! восторженныхъ зрителей {Когда этотъ корабликъ пришелъ въ ветхость, императоръ Павелъ І-й приказалъ его возобновить, съ сохраненіемъ прежняго фасада. Въ 1812 г., во время бытности французовъ въ Москв, корабликъ сгорлъ.
Замчательно, что наканун вступленія Наполеона въ Москву, въ герб Сухаревой башни запутался ястребъ, народъ, съ любопытствомъ смотря на это знаменательное явленіе, вщательно говорилъ: ‘вотъ такъ-то запутается въ Москв и самъ нашъ врагъ!’.}.
При Петр, на Сухаревой башн въ адмиралтейскій часъ (въ полдень) и предъ пробитіемъ вечерней зари, играли музыку на польскихъ рожкахъ, звуки которыхъ такъ любилъ царь. Во время гулянья у Сухаревой банши, 26-го августа, сарай, въ которомъ находился корабликъ, отворяли, и любопытные зрители стекались туда смотрть на прекрасную модель русскаго флота.
Жаль, что имя архитектора, построившаго Сухареву башню, неизвстно, памятники, свидтельствующіе о построеніи ея, суть дв каменныя плиты, находящіяся подъ воротами, со стороны Сртенки, съ надписями, въ которыхъ между прочимъ значится, что Сухарева башня строилась три года — съ 1692 до 1695 года. Прежде здсь была съзжая изба Леонтьевскаго приказа, но, но уничтоженіи стрльцовъ, Петръ въ 1701 году помстилъ тамъ училище математическихъ и навигаціонныхъ наукъ, куда указано было вызывать цифирныхъ длъ мастеровъ, т. е. математиковъ, какъ значится въ указ. Это училище впослдствіи времени переведено было въ Петербургъ, подъ именемъ Морской академіи, а въ 1753 году переименовано въ Морской кадетскій корпусъ.
Слдовательно, памятный въ нашей военной исторіи, по заслугамъ своихъ питомцевъ, Морской корпусъ былъ основанъ на Сухаревой башн. Почтимъ же существованіе ея: вспомнимъ доблестныя дянія Петра, съ его младенцемъ и вмст ддушкой флотомъ, отъ котораго расплодилось много достойныхъ внуковъ, вспомнимъ разгулъ царя по Балтик, когда онъ раздвигалъ границы своего государства оружіемъ, вспомнимъ Чесму, и наконецъ — современный, славный подвигъ нашихъ моряковъ при Синоп, громогласный звукъ котораго отозвался во всхъ европейскихъ странахъ. Въ раскатахъ грома флотиліи нашей раздавались славныя поминки этому ддушк.
Въ послдствіи времени перемщена была изъ Кремля на Сухареву башню Адмиралтейская контора (упраздненная въ 1806 г.)
Въ праддовскія времена, про Сухареву башню ходила не добрая молва о чародйств графа Якова Вилимовича Брюса {Внукъ его былъ главнокомандующимъ въ Москв, при императриц Екатерин II, домъ его находился на Тверской, въ переулк, который и донын носитъ названіе Брюсовскаго.}, извстнаго своими математическими познаніями и физическими опытами, онъ былъ основатель артиллерійскихъ и инженерныхъ школъ въ обихъ нашихъ столицахъ, поэтому онъ имлъ непосредственное вліяніе и на Сухаревскую школу. Суеврные звали его колдуномъ, чернокнижникомъ, преданіе о его таинственныхъ занятіяхъ достигло и до нашихъ временъ, говорятъ, будто-бы въ зданіи башни закладены Брюсовскія волшебныя книги, содержащія въ себ секретъ безсмертія. Изъ извстныхъ его сочиненій сохранился астрономическій календарь, но въ такомъ вид, каковъ былъ прежде этотъ календарь, въ наше время почитается онъ библіографическою рдкостью.
Встарину, подл воротъ башни, обращенныхъ къ Сртенк, находились еще но об стороны караульныя палатки и казенный амбаръ, а подл воротъ, къ Мщанской слобод или Переяславк, небольшая часовня съ кельею Николаевскаго Перервинскаго монастыря (эта часовня находится и теперь на томъ же мст, только въ другомъ, улучшенномъ вид). Подл часовни, по тогдашнему обыкновенію, сидли, поджавши ноги, какъ и на Снаскомъ мосту, темные невидущіе, юродивые, нищіе, доморощенные наши рапсодисты и распвали своимъ протяжнымъ гнусливымъ голосомъ о подвигахъ Святыхъ. Уто мсто избрано было ими боле для того, чтобы собирать обильную дань съ богомольцевъ и прозжихъ въ Троицкую лавру.
При Екатерин ІІ-й дти московскихъ подъячихъ играли въ рапирной зал башни разныя піэсы — мистеріи: Есфирь и Агасферъ Дмитріевскую, Гршникъ кающійся, духовныя драмы: Рождественскую и Воскресенскую соч. св. Димитріемъ Тунталою, въ то время, когда онъ былъ игуменомъ въ Малороссіи, гд драматическія представленія были въ большомъ употребленіи.
Видъ на Москву съ Сухаревой башни не только теперь, но и встарину былъ прекрасенъ, особенно по противоположности своей: при взгляд на южную сторону — развивалась панорама храмовъ и домовъ и представлялся царственный, картинный Кремль, а съ другой, къ застав, видлся океанъ зыблящейся зелени садовъ, полей и лсовъ, тамъ, по Троицкой дорог, тянулся Алсксевскій лсъ, вправо сливаясь съ сумрачными дебрями Сокольниковъ, а влво — съ душистой березовой Марьиной рощей. На западной сторон башни, около Самотеки, въ XVII ст. разстилались еще поля и на нихъ колосилась рожь, тамъ, но преданію, въ Троицынъ день, двицы завивали внки, пли себ на широкомъ раздоль: Подъ липою былъ шатеръ, и кумились, цлуясь сквозь завитые внки,— чтобъ, по поврью, имъ во весь этотъ годъ жить дружно, припваючи {Подобныя гулянья и весенніяигры были еще за живымъ Дорогомиловским мостомъ и на Двичьемъ пол.}. Дале зеленлись Кудринскія рощи, куда хаживали наши предки за ягодами и за грибами.
Теперь взглянемъ на Сухареву башню въ современномъ ея положеніи.
Площадь, окружающая ее, очищена отъ разныхъ неприглядныхъ торговыхъ балагановъ, которые въ недавнее время облпляли ее неуклюжими своими наростами, окрестности ея обстроены красивыми каменными домами, стоящими двоеряднымъ фронтомъ на Сртенк. Въ противоположной сторон, чрезъ арку или туннель башни, видна перспектива тянущейся Большой Мщанской улицы, опушенной палисадниками, въ которой ужь не узнаешь бывшей Переяславской ямской слободы. Направо отъ башни высится красивое зданіе Шереметевской больницы, опираясь на колоннаду, противъ которой бьетъ легкою высокою струею фонтанъ чистой и свтлой. Налво отъ башни, на неоглядное пространство тянется, вмсто бывшаго Камеръ-коллежскаго вала, Садовая улица, тоже съ густыми палисадниками у каждаго дома. Наконецъ — Сухарева башня есть наша поилица: въ ней находится главный резервуаръ мытищенской воды, проведенной на пространств 20-ти верстъ къ Москв.
Но самая характеристичная черта Сухаревой башни есть та, что около нея каждую недлю бываетъ замчательная воскресная ярмарка. Въ Москв находится нсколько воскресныхъ базаровъ. Самый древній изъ нихъ принадлежитъ Охотному ряду (переведенный на Лубянку), но тамъ торжище состоитъ только изъ нсколькихъ предметовъ. Тамъ по воскресеньямъ является, во-первыхъ, выставка птицъ, особенно голубей: серебристыхъ, голубистыхъ, хохластыхъ, мохноножекъ, турмановъ и проч., тамъ поставлены пирамидами большія и маленькія клтки, начиненныя всякими птицами, отъ суетливаго воробья до щеголя-павлина {Встарину, въ день Благовщенья, двушки-невсты приходили въ Охотный рядъ выпускать птицъ изъ клтокъ, по поврью, будто-бъ освобожденныя птицы вымолятъ имъ жениховъ.}, во-вторыхъ, тамошняя выставка состоитъ изъ стараго оружія: персидскихъ шашекъ, для щепанія лучины, зазубренныхъ сабель, заржавленныхъ ружей и пистолетовъ, въ третьихъ, изъ собакъ: длиннорылыхъ, тупорылыхъ, изъ осанистыхъ пуделей, изъ ушастыхъ лягавыхъ, изъ серіозныхъ мосекъ, изъ брылястыхъ меделянокъ, изъ миловидныхъ болонокъ, аристократокъ собачьяго рода, этихъ живыхъ дамскихъ игрушекъ. Тамъ толкутся всевозможные охотники: собачники, голубятники, зваки и опекуны чужихъ кармановъ (тоже своего рода охотники). Въ эти же дни Смоленскій рынокъ представляетъ также обширную торговлю — и по людной мстности своей, и но множеству продаваемыхъ тамъ продуктовъ. Но Сухарева башня — во всхъ отношеніяхъ иметъ преимущество предъ всми прочими воскресными рынками, но обилію и разнообразію своихъ, такъ-называемыхъ, дешевыхъ товаровъ.
Еще царь Алексй Михайловичъ замтилъ неприличность воскресныхъ торжищъ. Въ Наказ своемъ въ Галицкую Четь къ Дьяку Семену Сафонову (декабря 22, 1649 года) онъ пишетъ: ‘Вдомо намъ учинилось, что на Москв, въ воскресные дни и въ Господскіе и Богородичные праздники, топятъ бани и платье моютъ, и многіе жъ люди бранятся межъ собою всякою неподобною лаею, сидятъ въ харчевняхъ, и по улицамъ до обда продаютъ всякій харчъ. Мы указали, чтобъ такого безчинства впредь не было {Москвитянинъ, 1843 г. No 1, стр. 237.}.’ Воскресные рынки у Сухаревой башни начались около 30-хъ годовъ, съ самаго утра, а часто и наканун воскресенья, на площади ея (противъ Шереметевской больницы) идутъ приготовленія къ торгамъ: вбиваютъ колья, навшиваютъ на нихъ холщевыя крыши, разбиваютъ палатки и балаганы, устанавливаютъ лавки и раскладываютъ на нихъ товаръ. Еще до окончанія обдень эта площадь наполняется народными толпами, тамъ торговля и вмст гулянье бываютъ въ огромныхъ размрахъ, въ полномъ разгар. Лвая же площадь отъ Сртенки заставляется возами перекупленныхъ барышниками дровъ, ловкіе кулаки переряжаются неуклюжими мужиками, будто-бы пріхавшими съ возами издалека. Около нихъ стоятъ и обозы съ състными припасами, тамъ можно найдти всевозможныя огородныя овощи, а постомъ и мерзлую рыбу съ выпученными глазами, толстоголовые кочни капусты, горы калачей и сгибней, и гирлянды баранокъ, крупныхъ и мелкихъ, подобныхъ янтарнымъ бусамъ, и грибы-грибочки, удавленные на ниточкахъ, и невинныхъ снятковъ, и проч., и проч. Здсь пристань экономныхъ хозяекъ съ погрузительными сакъ-вояжами въ рукахъ, торгующихся до осиплости. На этомъ рынк клубъ кухарокъ и поваровъ.
Взглянемъ на правую площадь Сухаревки: тамъ происходитъ самая кипучая торговля дешевыми товарами, туда въ эти дни сходятся и съзжаются небогатые покупатели изъ дальнихъ концовъ Москвы, обрсти себ хотя подержанныя, но не дорогія вещи, между тмъ, мелкая промышленность, въ образ зоркихъ торговцевъ, не дремлетъ, зная пословицу: ‘на заправскаго охотника самъ зврь бжитъ’, удочки закинуты….
При вход на рынокъ развшаны ситцы, издали кажущіяся обоями: дале раскинуты балаганы съ обувью, отъ стройнаго, легкаго атласнаго башмачка, послужившаго уже на паркет — до растоитанной киньчи, кому угодно что примрить, тотъ можетъ совершить тамъ туалетъ свой во всеувидніе. Дале слдуетъ головной товаръ, разумется наружный: продаютъ шляпы и фуражки разныхъ фасоновъ — и вс они модныя, шляпы гумбами, шляпы колпачками, шапки съ кистями для кулачныхъ бойцовъ, и старинныя чиновничьи треуголки для факельщиковъ. Вотъ лве отъ нихъ разставлены помосты со всевозможными сластями: тамъ литературные пряники (съ выпечатанными на нихъ какими-то буквами) и настоящіе вяземскіе, приготовляемые на Солянк, тамъ и черносливъ-кислосливъ, и надавленный точно прессомъ изюмъ, и дешевое заправское варенье (по 10 копекъ за фунтъ), съ неукоризненнымъ цвтомъ дегтя, и паточныя конфекты съ наклейками замысловатыхъ картинокъ, и проч., и проч. Эта выставка граничитъ съ дамскими потребностями, здсь любуются женщины на нкоторые принадлежности ихъ туалета-хамелеона: вотъ пушные (боле отъ ваты) салоны, растегайки, накидки, наброски, тальмы, спенсеры, короткія платьица баядерокъ, сотканныя чуть не изъ воздуха, куафюры, спутанныя изъ лентъ и разныхъ полинялыхъ искусственныхъ цвтовъ, вотъ и чепчики, получепчики и чепчища съ оборками, для мамокъ, вотъ шляпки для затылка, шляпки для лба, въ род шалашей или будокъ, лебединыя буа изъ заячьей шкурки и собольи муфты изъ нжной кошачьей породы, или изъ шкурокъ такихъ зврковъ, отъ которыхъ отступились бы и сами натуралисты. Дешево и сердито!
Дале слдуютъ галантерейные товары: тутъ сверкаетъ фольга и золоченая бронза, и змйки-колечки неизвстной пробы, и дутыя бусы, и цпочки тонкія снурочками, и цни массивныя. Тамъ и помада, для рощенія волосъ у плшивыхъ, которою если натереть ладонь, то и на ней выростутъ волосы, духи для одержимыхъ насморкомъ, и зеркальная вакса съ пріятнымъ запахомъ, цвтомъ и даже вкусомъ — чего хочешь, того просишь!…
Вотъ и развшанныя картины извстныхъ (торгашамъ, а не покупателямъ) художниковъ, представляющія что-то рисованное сажей, и чьи-то портреты сумрачнаго вида, тамъ коллекціи минералогіи и нумизматики и даже игрушекъ для всякаго возраста. Праве выставлена мебель — и простая и комфортабельная, и новая и леченая, язвы которой залакированы, какъ рябины на лиц блилами, тамъ и цлыя трюмо, стоящія точно на каблукахъ на подставныхъ, наклеенныхъ ножкахъ, и конопатыя зеркала, имющія свойство отражать опухшія лица, и горбатыя съ ухабами канапе. Что длать, всякій живетъ по своимъ средствамъ, гд-жь бы иначе взять дешевыхъ вещей, хотя эти дешевыя вещи становятся дороже дорогихъ. Однимъ словомъ: на Сухаревк можно обуться, одться, насться и даже сладко-дремотно выспаться на пружинныхъ диванахъ или на огромныхъ, продающихся тамъ деревянныхъ кроватяхъ и на навалк перинъ, набитыхъ мочалами, подъ баюканье людскаго говора, канареечныхъ свистящихъ органчиковъ и гуслей-самогудовъ.
Впрочемъ, тамъ изъ продажныхъ вещей есть и охриплыя фортепьяно, быть-можетъ простудившіяся отъ воздушной выставки и пискунчики-органы. За ними толпятся экипажи, начиная отъ высокихъ, давно вышедшихъ изъ моды каретъ — до бговыхъ санокъ-летунковъ, дрожекъ-дребезжалокъ и длинныхъ, тощихъ тарантасовъ, двигающихся съ стукомъ, брякомъ и лихорадочной дрожью.
Теперь перейдемъ къ самой важной, серіозной торговл: къ книжному царству. Тамъ, между мусоромъ рогожечной, растрепанной литературы, много можно найдти и дльныхъ, цнныхъ книгъ, изъ числа которыхъ иныя достались продавцамъ и контробандою, ловкіе букинисты хорошо знаютъ цну своему товару. Сочиненія извстныхъ авторовъ вы не купите за безцнокъ, особенно археологическія. Въ иномъ мст найдете вы книги, разставленныя въ симметрическомъ порядк, въ другомъ навалены они просто на земл, на рогожечной постилк, безобразной грудой,— и вы невольно поклонитесь имъ, желая узнать названіе этихъ книгъ. Тамъ составлено такое попури изъ разрозненныхъ томовъ, что одинъ только присяжный библіофилъ, съ верблюжьимъ терпніемъ, можетъ, и то не скоро, привести ихъ въ систематическій порядокъ. Иногда въ одномъ переплет сколочены возмутительныя противуположности, наприм. мистическія сочиненія Эккартсгаузена или Сведенборга съ отрывкомъ романа проказника Поль-де-кока, или благозвучныя октавы Торквато ‘Гасса съ прозаическими предсказаніями Мартына-Задеки. Впрочемъ, букинистъ сейчасъ оцнитъ покупателей, онъ уметъ съ ними краснобайствовать и дйствовать на нихъ своего рода софизмами. Вотъ, напримръ, подходитъ сибирка, развертываетъ ландкарту или пытливо оглядываетъ лысый глобусъ, она смотритъ ощупью, ей хочется знать, гд турка живетъ, букинистъ, какъ уметъ, удовлетворяетъ желаніе покупателя — который мысленно гордится тмъ, что онъ сталъ обладателемъ цлой части свта.
Кстати смтливый торгашъ подсовываетъ сибирк истасканную географію, и, чтобы боле пояснить начертаніе ландкарты, говоритъ: ‘въ кашу надобно масла, бери’. Покупатель, вертя въ рукахъ книгу, не находитъ въ ней ни начала, ни конца, букинистъ увряетъ его, что ‘такъ быть должно, что географія описываетъ весь міръ, а міръ тоже не иметъ ни начала, ни коица’. А вотъ дубленый тулупъ, съ серьгой въ ух, спрашиваетъ календарь, букинистъ подсовываетъ ему старый. Покупатель не совсмъ доволенъ имъ: онъ говоритъ, что календарь что-то слишкомъ худощавъ, покупатель сомнвается, вс ли тамъ находятся христіанскія имена. Продавецъ, принимая на себя серіозный видъ, отвчаетъ, что ‘въ этомъ календар есть даже лишнія имена’. Покупатель успокоивается — и оба они остаются предовольны. Вотъ и какая-то пожилая барыня въ чудовищномъ капор, помятомъ на Сухаревскомъ приступ, ищетъ книжной справки, когда ей сажать насдокъ, какъ составлять мозольный пластырь, изъ какихъ цлебныхъ травъ длать настойку, да кстати ей нужно пріобрсти книжку для поминанья — а въ подобныхъ товарахъ тамъ большое изобиліе.
Наконецъ, на выход рынка найдете вы всевозможную посуду: деревянную, глиняную, фаянсовую, фарфоровую, мдную, оловянную и даже безъимянную. Тамъ и одутловыя бочки, и зіяющія какъ бездна кадки, и стройныя рюмочки съ завидной таліей, и объемистые стаканы въ металлическихъ гнздахъ, и подбоченившіеся кофейники, и въ веснушкахъ чайники съ птичьими носами, и сама бабушка-бутыль, окруженная, будто внучками и правнучками, фигурными кружечками и флакончиками, и пузырьки съ лебедиными шейками, милоглядные барашки и фарфовыя игрушки: пастушки съ флейтами, завитыя овечки и зайчики-прыгунчики. Тамъ толпа старинныхъ раззолоченыхъ чашекъ съ оттопыренными губами и съ изображенными на нихъ плутишками купидонами.
Торжище у Сухаревой башни, иногда распространенное и въ сосдніе переулки навалкою разныхъ товаровъ, продолжается до самыхъ сумерокъ,— и въ продолженіе всего этого времени тамъ безпрестанно бываетъ приливъ и отливъ народа всякаго званія, иногда до такой тсноты, что спираются плечо съ плечомъ и держатъ себя въ оборонительномъ положеніи, а въ ближнихъ трактирахъ и кабачкахъ усердно производятся вспрыски проданныхъ и купленныхъ товаровъ, тамъ пьютъ чаекъ или дешовку, зимой чтобы согрться, а лтомъ — прохладиться.
Около всего рынка стоятъ широкими рамами извощичьи сани или дрожки. Самая модная и широкая торговля въ помянутыхъ мною мстахъ бываетъ въ такъ-называемое Сборное воскресенье, на первой недл великаго поста, въ этотъ день тамъ появляется много разныхъ мануфактурныхъ товаровъ и въ разноску, тамъ можно встртить нчто въ род деннаго уличнаго маскарада, а именно: старыхъ торговокъ, драпированныхъ въ накидку въ продающіяся женскія и мужскія шубы, чтобъ не измять ихъ, и въ какихъ-то балаганныхъ шляпкахъ съ перьями, въ мужскихъ шляпахъ и въ шапочкахъ, кокетливо наброшенныхъ на бекрень, какъ у героевъ мелодрамы.
Любопытные, сверхъ пріобртенія дешевыхъ товаровъ, могутъ насмотрться на весь этотъ спектакль изъ дйствительной жизни — даромъ.