‘За два года’. Сборникъ статей изъ ‘Искры’. Часть первая.
Судъ надъ полицейскимъ самодержавемъ.
(25 юля 1904 г. No 70).
Судъ надъ полицейскимъ самодержавемъ.
(25 юля 1904 г. No 70).
П. Негоревъ.
Суд над полицейским самодержавием, Иорданский Николай Иванович, Год: 1904
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Въ русскихъ судебныхъ уставахъ, превосходно приспособленныхъ къ потребностямъ полицейскаго государства, сохранилась, по странному недосмотру, одна статья, которая, не имя почти никакого практическаго значеня, позволяетъ предавать гласности таке факты административной практики, которые безъ нея никогда не выскользнули бы изъ-подъ покрова канцелярской тайны. Это 1316 ст. уст. гражд. суд. которая, въ случа убытковъ, причиненныхъ кому либо нераднемъ, медленностью или неосмотрительностью должностныхъ лицъ, предоставляетъ потерпвшему право искать денежнаго вознагражденя съ виновныхъ обычнымъ гражданскимъ порядкомъ. Эта статья всегда служила предпримчивымъ людямъ для уловленя правительственныхъ агентовъ, но, несомннно, пользоване ею рдко сопровождалось такимъ блестящимъ успхомъ, какъ въ ряд процессовъ, только что разсмотрнныхъ правительствующимъ сенатомъ. На юридическй крючокъ попади не мелкя рыбешки чиновнаго моря, не мелке исправники и урядники, а столпы и опоры ‘режима’, творцы и толкователи государственной политики. Передъ лицомъ суда выступили бывшй губернаторъ Раабенъ и вице-губернаторъ Уструговъ, окруженные цлымъ штатомъ кишиневской полици, и бывшй петербургскй градоначальникъ, а ныншнй кевскй, волынскй и подольскй генералъ-губернаторъ Клейгельсъ.
Содержане процессовъ не отличается сложностью. Иски къ кишиневской администраци были послднимъ отголоскомъ извстной кишиневской трагеди. Нкоторыя лица, потерпвшя матеральный ущербъ отъ погрома и основательно полагавшя, что причиной погрома было, въ лучшемъ случа, нерадне мстной власти, требовали, чтобы кишиневская полиця, во глав съ губернаторомъ и вице-губернаторомъ, возмстила убытки, причиненные громилами. Кром того, нкй г. Британъ предъявилъ въ бывшему кишиневскому вице-губернатору Устругову спецальный искъ, требуя возмщеня убытковъ, происшедшихъ отъ конфискаци, по распоряженю Устругова, изданной г. Британомъ брошюры, разршенной одесскою цензурою и содержавшей дословную перепечатку проповдей оанна Кронштадтскаго и житомрскаго архерея Антоня по поводу кишиневскаго погрома. Дло генерала Клейгельса возникло по иску курсистки Забякиной. Истица во время демонстраци 4 марта 1901 г. подверглась избеню, результатомъ котораго былъ переломъ реберъ и общее разстройство здоровья, гибельно отразившеся на ея трудоспособности. Вынужденная прибгнуть къ серьезному леченю, Забякина требовала уплаты расходовъ съ Клейгельса, какъ главнаго распорядителя я устроителя мартовской бойни на Казанской площади.
Сенатъ безповоротно и ршительно отказалъ всмъ истцамъ. Но въ объясненяхъ отвтчиковъ, въ судебныхъ преняхъ и мотивированныхъ заключеняхъ сената содержится драгоцнный матералъ, который даетъ возможность не согласиться съ представителями высшей судебной власти въ Росси, и найти виновнаго, ускользнувшаго отъ строгаго сенаторскаго ока.
Въ атомъ смысл чрезвычайно важны объясненя отвтчиковъ, ихъ система защиты. Къ нимъ предъявленъ гражданскй искъ, удовлетворене котораго, въ худшемъ случа, грозить имъ потерей нсколькихъ сотенъ рублей. Казалось бы, что при такой постановк вопроса отвтчику нтъ никакого разсчета идти дальше истца и навлекать на себя большую кару. Между тмъ, никто изъ представителей власти, за исключенемъ стараго и глупаго генерала Раабена, не остался въ предлахъ гражданскаго иска, никто не попытался исчерпывающимъ образомъ доказать, что въ его дйствяхъ не было нерадня и неосмотрительности, предусматриваемыхъ 1316 статьей. Главнымъ доводомъ отвтчиковъ было чисто формальное возражене, что они неподсудны сенату, что бездйстве власти, которое приписывается имъ истцами, должно быть разсматриваемо, какъ уголовное преступлене, уголовнымъ судомъ. Провинцальные администраторы еще сдабриваютъ свою точку зрня нкоторымъ жалкимъ лепетомъ оправданя, но такой столпъ отечества, какъ Клейгельсъ, не счелъ нужнымъ представить высшему судилищу импери ни одного объясненя по существу. Съ чисто полицейской наглостью, онъ заявилъ только, что его дйствя подлежатъ негражданскому, а уголовному суду въ порядк 1085 ст. угол. суд.
Это однообразе въ систем защиты, одинаковой и у генералъ-губернатора, и у жалкаго кишиневскаго помощника пристава,— далеко не случайность. Надо замтить при этомъ, что уголовная отвтственность, призываемая на свою голову отвтчиками, весьма серьезна. По уложеню о наказаняхъ, должностныя лица, виновныя въ злоупотреблени властью, сопровождавшемся жестокостями и истязанями (а таковы именно и кишиневскй погромъ, и усмирене казанской демонстраци), подвергаются тяжелымъ карамъ, вплоть до лишеня правъ, заключеня въ арестантскя, роты на 3 года и ссылки въ Сибирь на поселене. И тмъ не мене, не только въ разсматриваемыхъ процессахъ, но и во всхъ подобныхъ, должностныя лица, привлекаемыя къ гражданскому суду, прячутся подъ снь, уголовнаго закона. По словамъ повреннаго кишиневскихъ евреевъ, практика исковыхъ длъ, разсматриваемыхъ соединеннымъ присутствемъ правительствующаго сената, показываетъ, что отвтчики — должностныя лица весьма склонны прикрываться отводомъ объ уголовной подсудности и квалифицировать свои дйствя, какъ уголовное преступлене. Это, повидимому, противорчащее всякому здравому смыслу, призыване на себя тяжкихъ уголовныхъ каръ составляетъ прочно установившйся и возведенный въ систему способъ полицейской защиты и объясняется тмъ безобразнымъ порядкомъ, который установленъ русскимъ законодательствомъ для отвтственности должностныхъ лицъ.
По общему правилу, каждый русскй чиновникъ предается уголовному суду той властью, которой онъ назначается на должность. Чиновники же, назначаемые верховной властью, до 1897 г. предавались суду опредленемъ перваго департамента сената, а съ 1897 г. опредленя сената должны пройти черезъ комитетъ министровъ и получить высочайшее утверждене. Такимъ образомъ, низше агенты правительства покрываются высшими, а высше — самою верховною властью.
И если губернаторы иногда и выдаютъ своихъ подчиненныхъ, то еще не было примра, чтобы былъ преданъ суду кто либо изъ губернаторовъ или министровъ, какя бы преступленя они ни совершали. Результатомъ такого порядка является полная безотвтственность высшей администраци, когда ея дйствя принимаютъ характеръ уголовщины. Прячась одинъ за другого, агенты правительства находятъ, наконецъ, безопасное убжище, гд ихъ не достанетъ никакой судъ. Ясно, поэтому, что всякое должностное лицо старается отвертться отъ гражданскаго суда, къ которому можетъ прибгнуть каждый обыватель, и отсылаетъ истца къ уголовному, т. е. къ начальству отвтчика.
И Клейгельсъ, и Уструговъ, и вс пристава и помощники кишиневской полици требовали уголовнаго суда надъ собой. Съ ними согласился и сенатъ. Въ заключени по кишиневскимъ дламъ, оберъ-прокуроръ сената указалъ, что приписываемыя истцами отвтчикамъ дяня составляютъ уголовныя преступленя, и искъ объ убыткахъ, причиненныхъ этими дянями, допустимъ лишь по предани отвтчиковъ уголовному суду. Въ дл Клейгельса, обвиняемаго Забякиной въ намренномъ избени толпы, по мнню оберъ-прокурора, также имются вс признаки уголовнаго преступленя. Сенатъ заявилъ только, что онъ ‘не можетъ съ достоврностью ни признать, ни отвергнуть правильности положеня, выставленнаго истицею, и, поэтому, отказалъ ей въ иск’.
Такимъ образомъ, какъ въ кишиневскомъ, такъ, въ особенности, въ петербургскомъ дл и истцы, и отвтчики, и судъ вполн ясно подчеркивали преступный характеръ дятельности администраци и, если истцы настаивали на гражданской отвтственности представителей власти, то исключительно по понятному желаню довести дло до гласнаго суда и пролить свтъ на возмутительнйше факты насиля и произвола, которые другимъ путемъ остались бы неизвстными широкой публик. Они достигли цли. Теперь русске читатели знаютъ изъ легальныхъ газетъ и объ участи правительства въ организаци кишиневскаго погрома и о безобразномъ избени демонстрантовъ на Казанской площади въ Петербург.
Но — разъ факты преступленя установлены, разъ даже сенатъ сомнвается въ правильности дйствй Клейгельса, то почему же отвтчики вышли изъ суда какъ бы оправданными, почему виновные не понесли наказаня? Правосуде, одна изъ ненасытныхъ потребностей души человческой, по выраженю одного стараго юриста, не можетъ удовлетвориться такимъ исходомъ.
И, однако, неправый по существу, приговоръ сената формально вполн правиленъ. Конечно, сенатъ склонился предъ администрацею, конечно, онъ долженъ былъ выяснить дло и не имлъ права останавливаться предъ нимъ въ сомнни и недоумни, но, если бы даже онъ передалъ процессы въ уголовный судъ, то вс отвтчики вышли бы оттуда оправданными. Судебная машина работаетъ не для отвлеченной справедливости, она защищаетъ очень опредленные правительственные интересы, называемые въ законодательств неопредленнымъ именемъ государственной пользы. У насъ эта машина защищаетъ интересы самодержавной бюрократи, давно разошедшеся съ интересами страны. При такихъ условяхъ, разв можно разсчитывать на то, что уголовный судъ дастъ отрицательную оцнку дйствямъ администраци, клонившимся въ защит самодержавя?
Поэтому, разсматриваемые процессы ставятъ боле важный вопросъ, чмъ вопросъ о порядк отвтственности должностныхъ лицъ. И Клейгельсъ, и У струговъ, и полицейске пристава знаютъ, что насиле есть нарушене закона, есть преступлене. Отводъ къ уголовной подсудности, сдлавшйся системою полицейской защиты — не только уловка, для того, чтобы обезпечить себ безнаказанность. Въ ней,— быть можетъ, безсознательно,— оказалось истинное положене вещей. Представители власти не только изъ собственной выгоды, но и по искреннему убжденю считаютъ свои дйствя преступленями, нарушенями закона. Но законъ не обезпечиваетъ сохраненя существующаго порядка — приходится идти противъ закона. ‘По обстоятельствамъ времени,— восклицаетъ У струговъ въ своемъ объяснени,— было не только невозможно, но прямо преступно задумываться надъ буквою закона, какъ скоро поддержане государственнаго порядка и общественной безопасности требовали нкотораго игнорированя частныхъ матеральныхъ интересовъ’. Исторя послднихъ лтъ русской жизни показываетъ, что не одни матеральные интересы игнорировались властью въ. интересахъ ‘государственнаго порядка’.
Духовныя потребности, личная неприкосновенность, даже самая жизнь человческая приносились и приносятся въ жертву молоху самодержавной бюрократи. Инымъ путемъ современное правительство идти не можетъ. Когда государственный строй становится ненавистнымъ и вреднымъ пережиткомъ старины, его поддержане превращается въ хроническое преступлене исполнительной власти. Клейгельсъ совершенно основательно пишетъ въ своемъ объяснени, что губернаторы и градоначальники при прекращени безпорядковъ дйствуютъ по своему усмотрню и никакой отвтственности за свои дйствя не подлежатъ до тхъ поръ, пока не будетъ доказано злоупотреблене предоставленнымъ имъ правомъ. Но ‘злоупотреблене правомъ’ возможно только тогда, когда власть дйствуетъ на основани правовыхъ положенй, если же ей предписывается дйствовать ‘по своему усмотрню’, если она даже предъ судомъ заявляетъ, что считаетъ преступнымъ задумываться надъ буквою закона, то ни о какомъ злоупотребленя правомъ не можетъ быть и рчи, ибо никакого ‘права’ въ данной области не существуетъ.
Конфискаця имущества, насиля, даже убйства представляютъ не злоупотреблене, а обычное употреблене власти агентами самодержавнаго правительства. въ этомъ вывод заключается главный смыслъ разсмотрнныхъ процессовъ. Они неопровержимо доказываютъ, что преступленя должностныхъ лицъ, столь обильныя въ Росси, объясняются вовсе не ‘низкимъ умственнымъ и нравственнымъ уровнемъ’ полицейскихъ чиновъ, а коренятся въ самомъ стро государственной жизни, въ старомъ порядк, который съ теченемъ времени все боле и боле превращается въ длящееся преступлене.
Поэтому, абсолютизмъ является тмъ виновнымъ, котораго не могъ найти сенатъ въ кишиневскомъ и петербургскомъ длахъ, поэтому, вс попытки очистить русскую общественную и государственную жизнь отъ удушливой атмосферы гнета и насилй должны быть направлены, прежде всего, на уничтожене абсолютизма. И это уничтожене наиболе важно и необходимо для рабочаго класса, такъ какъ его интересы не имютъ никакой цны въ глазахъ представителей самодержавнаго правительства. Бывшй губернаторъ Раабенъ откровенно заявилъ въ своемъ объяснени, что своей главнйшей задачей онъ считаетъ ‘защиту кредитныхъ учрежденй, крупныхъ фирмъ, заводовъ и аптекъ’. Жизнь и имущество бдняковъ-рабочихъ, по мнню правительственнаго чиновника, стоятъ слишкомъ дешево, чтобы о нихъ безпокоиться. Этотъ взглядъ выражается во всхъ дйствяхъ самодержавнаго правительства, и рабочй классъ только тогда освободится отъ его тяжкихъ проявленй, когда ршительно и безповоротно покончить съ существующимъ режимомъ.