Стойкій Саврасъ.
Стойкій Саврасъ.
Разсказъ Франка Стоктона.
Переводъ Е. Г. Бекетовой.
‘Встникъ Иностранной Литературы’, No 1, 1896
Стойкий Саврас, Стоктон Фрэнк Ричард, Год: 1896
Время на прочтение: 26 минут(ы)
Въ ту зиму, когда мн пошелъ двадцать пятый годъ, я жилъ у брата моей матери, доктора Альфреда Морриса, въ маленькомъ провинціальномъ городк Уорбертон, гд началъ заниматься медицинской практикой.
Я получилъ дипломъ еще весной, и дядя горячо совтовалъ мн поселиться у него и начать практику въ качеств его ассистента, а такъ какъ онъ былъ ужь человкъ пожилой и я могъ надяться со временемъ замнить его во всхъ домахъ, гд онъ давно состоялъ врачемъ, то и я самъ, и все мое семейство сочли его совтъ весьма благоразумнымъ.
Въ то время я лечилъ еще очень мало, но зато учился постоянно, потому что всюду слдовалъ за дядей, когда онъ отправлялся по своимъ больнымъ, а лучше этого практическаго курса нечего было и желать.
Меня пригласили на святки къ Коллингвудамъ, которые поселились въ своемъ деревенскомъ дом, въ двнадцати миляхъ отъ Уорбертона, и намрены были проводить Рождественскіе праздники самымъ веселымъ образомъ, въ кругу многочисленныхъ гостей.
Я съ радостью принялъ приглашеніе и наканун Рождества пошелъ на извощичій дворъ, нанять себ лошадь и сани. У конюшенъ я встртилъ ‘Дядю Бимиша’, пришедшаго за тмъ же дломъ.
Дядя Бимишъ, какъ его вс звали у насъ въ деревн, не взирая на то, что никакихъ племянниковъ у него здсь не было,— былъ пожилой господинъ, прежде занимавшійся какими-то длами, а теперь жившій на поко и, очевидно, имвшій порядочныя средства. Онъ былъ хорошій человкъ, мало образованъ, но не лишенъ природнаго ума, охотно длалъ добро, хотя съ деньгами разставался туго, но зато во всякое время готовъ былъ каждому оказать посильную услугу
Я очень любилъ дядю Бимиша, потому-что онъ не только самъ былъ мастеръ разсказывать разныя исторіи, но и мои росказни слушалъ охотно. Оказалось, что и онъ пришелъ нанимать себ сани и лошадь, чтобы хать на праздники къ своей замужней сестр. А такъ какъ эта сестра проживала на холм у Верхней Рогатки, и мн хать къ Коллингвудамъ надо было мимо этого мста, я предложилъ ему нанять сани на половинныхъ издержкахъ.
— Ладно!— молвилъ дядя Бимишъ,— то есть такъ ладно, что и по мрк сдлать, такъ не лучше выйдетъ. По ту сторону Верхней Рогатки и полмили не будетъ до дому моей сестры: вы меня выпустите, да и ступайте себ къ Коллингвудамъ, тамъ не больше трехъ миль еще останется.
Мы сторговались съ хозяиномъ, заказали себ лошадь и сани, и тотчасъ посл полудня выхали изъ Уорбертона.
Санная дорога была хороша, но о лошади нельзя было сказать того же: это былъ крупный саврасый меринъ, крпкій и сильный, но походку имлъ самую медлительную. Дядя Бимишъ, впрочемъ, былъ имъ совершенно доволенъ.
— Когда собираешься въ дорогу,— сказалъ онъ,— отъ лошади требуется прежде всего стойкость и выносливость. Рзвые скакуны пріятны на одну или на дв мили, но если дешь въ деревню, да еще зимой, вотъ такіе кони всего лучше.
Я съ этимъ былъ несогласенъ, но мы все-таки хали благополучно и пріятно проводили время, какъ вдругъ начало слишкомъ рано темнть и пошелъ снгъ.
— Ну, вотъ,— сказалъ я, понапрасну стегая савраску,— гораздо лучше было бы хать на рзвой лошади, чтобы она доставила насъ на мсто прежде чмъ разыграется мятель.
— Нтъ, докторъ, ошибаетесь,— сказалъ дядя Бимишъ,— лучше хать на сильной лошади, такъ чтобы она наврное довезла до мста, все равно будетъ-ли мятель, или не будетъ. Это и есть такая самая лошадь. А!.. что снгъ-то идетъ, это не бда, кому же отъ этого вредъ?
И я снгу не боялся, мы подняли воротники на уши и похали дальше, подъ звукъ медленно ударявшихся бубенчиковъ.
Снгъ становился все гуще и, что того хуже, втеръ дулъ намъ прямо въ лицо, и такъ залплялъ мн глаза хлопьями снга, что я едва могъ править, какъ слдуетъ. Никогда еще я не видывалъ, чтобы шелъ такой сильный снгъ, вся дорога впереди была сплошь блая, отъ одной загородки до другой.
— Настоящая зимняя буря,— сказалъ дядя Бимишъ,— хорошо, что мы пораньше выхали, а то, если втеръ не утихнетъ, часа черезъ два и дороги не найдешь.
Черезъ полчаса втеръ немного унялся и я лучше могъ видть окрестность, хотя вдаль совсмъ ничего не было видно изъ-за безпрерывно падавшаго снга.
— Я вотъ что думаю,— сказалъ дядя Бимишъ,— хорошо бы, когда поровняемся съ усадьбой Крокера, маленько остановиться тамъ, согрть вамъ носъ и пальцы. Крокеръ вдь на полдорог къ Рогатк.
— О, мн совсмъ не нужно останавливаться,— возразилъ я,— мн и такъ хорошо.
Нсколько времени мы помолчали, потомъ дядя Бимишъ замтилъ:
— И мн тоже останавливаться не нужно, а только странно, что мы о сю пору до Крокера не дохали. Едва-ли мы могли пропустить его усадьбу, домъ-то вдь у самой дороги. Эта лошадь, правда, не рзвая, но вотъ, что я вамъ скажу, докторъ: она начинаетъ поправляться, замчаете, гораздо скоре теперь пошла! Вотъ он всегда такъ, эти тихія: сначала долго не согрется, а какъ согрется — и пошла, и чмъ дальше, тмъ она будетъ бодре, и ни чуточки не устанетъ.
Нашъ саврасъ пошелъ дйствительно поскоре, но усадьбы Крокера все еще не было видно, что очень огорчало дядю Бимиша, потому что ему хотлось доказать себ, что полдороги онъ ужь прохалъ.
— Должно быть мы не замтили какъ прохали мимо Крокера,— сказалъ онъ,— это было въ то время, когда пошелъ такой сильный снгъ.
Я не хотлъ его разочаровывать увреніями, что мы еще не дохали до Крокера, но полагалъ, что правильне его могу судить о медлительности нашего коня.
Втеръ опять подулъ намъ въ лицо и снгъ пошелъ сильне, но мятель, повидимому, подбодряла савраса, потому что онъ все прибавлялъ шагу.
— Вотъ она какая животина!— восклицалъ дядя Бимишъ, сплевывая снгъ, набивавшійся ему въ ротъ,— когда понадобилось идти ходче, она и стала наддавать. Мы, должно быть, давно прохали Крокерову усадьбу и теперь скоро будетъ Рогатка. Да и пора! Вонъ какъ быстро стало темнть.
Мы все хали, хали, а Рогатки не было. Въ начал путешествія мы потеряли таки довольно много времени, да и теперь, хотя лошадь шла гораздо лучше, все-таки ея рысь была много медленне, чмъ у обыкновенныхъ упряжныхъ лошадей.
— Когда додемъ до Рогатки,— говорилъ дядя Бимишъ,— ее нельзя миновать, потому что тамъ перекрестка нту: просто надо повернуть налво, и черезъ десять минутъ увидите огонь въ дом моей сестры. И знаете, что, докторъ, если бы вы захотли переночевать у ней, она была бы вамъ радехонька!
— Очень благодаренъ,— отвчалъ я,— но я лучше поду дальше, и надюсь еще во время поспть къ Коллингвудамъ.
Мы оба замолчали и хали изрядно, нашъ саврасъ даже выгибалъ шею дугой и бодро бжалъ по снгу. Поперекъ дороги начали наваливаться сугробы, но и это не останавливало коня, онъ храбро вступалъ въ сугробъ.
— Вотъ видите, докторъ, что значитъ выносливый конь!— восклицалъ дядя Бимишъ,— будь-ка на его мст рысакъ, я бы посмотрлъ, какъ онъ сунется въ такіе сугробы? Нтъ, такую-то лошадь намъ и надо. Жаль только, что она сначала такъ тихо шла.
Становилось все темне, но, наконецъ, впереди забрежжился свтъ.
— Что за чудо!— сказалъ дядя Бимишъ,— я не припомню, чей же это еще домъ такъ близко у дороги? Не можетъ быть, чтобы мы до сихъ поръ не прохали Крокеровой усадьбы… А коли такъ, нечего длать, тутъ и остановимся. Мятели я не боюсь, но вдь я же не дуракъ, чтобы въ такую темноту пускаться дальше Крокера: ужь и такъ вонъ какіе сугробы намело, а что дальше, то хуже будетъ.
Я не хотлъ еще сдаваться на эти разсужденія: ужь очень мн было желательно сегодня же дохать до Коллингвудовъ. Но въ нашемъ предпріятіи участвовали три сильныя воли, изъ которыхъ одна принадлежала коню. Прежде чмъ я усплъ справиться, конь внезапно свернулъ въ сторону, быстро прохалъ въ широкія ворота и посл нсколькихъ скачковъ впередъ, которыхъ я, къ удивленію, даже не могъ сдержать, также внезапно остановился, какъ вкопаный.
— Вотъ теб на!— воскликнулъ дядя Бимишъ, всматриваясь впередъ,— это дверь въ сарай!— И съ этими словами онъ проворно началъ отстегивать мховую полость, прикрывавшую наши ноги.
— Что же вы хотите длать?— спросилъ я.
— А вотъ сейчасъ растворю двери въ сарай и впущу коня,— отвчалъ онъ,— кажется, ему туда хочется. Не знаю, чей это сарай, Крокеровъ, или чей другой? Что-то онъ мн не знакомъ… А впрочемъ, можетъ быть, я ошибаюсь. Во всякомъ случа поставимъ лошадь въ сарай, а сами пойдемъ въ дому. Не такая нынче ночь, докторъ, чтобы всю ее напролетъ провести въ дорог. Что тутъ толковать! Коли это и не Крокерова усадьба, все же, должно быть, христіане тутъ живутъ!
Я не имлъ времени обсудить положенія, потому что дядя Бимишъ пролзъ черезъ сугробъ, попробовалъ дверь въ сарай и, убдившись, что она не заперта, растворилъ ее настежь. Конь въ ту же минуту вошелъ въ темное помщеніе, которое, по счастью, было пусто.
— Теперь,— сказалъ дядя Бимишъ,— надо бы чмъ-нибудь привязать его, чтобы онъ бдъ не надлалъ, тогда оставимъ его тутъ, и пойдемъ въ жилье.
У меня былъ съ собой карманный фонарь и я мигомъ зажегъ его:
— Эге!— сказалъ дядя Бимишъ, когда я поднялъ фонарь и освтилъ окружающее,— я думалъ это рига или снникъ, а тутъ только телги стоятъ. Нтъ, это не Крокерова усадьба… Ну, да все равно. Пойдемте въ домъ. Вотъ я и веревку нашелъ.
Мы привязали лошадь, покрыли ее полостью, заперли за собой дверь сарая и стали пробираться въ задней части дома, гд въ окн виднлся свтъ. Взойдя на крылечко, мы увидли дверь и хотли постучаться, какъ вдругъ она сама отворилась. Женщина, очевидно, служанка, стояла на порог кухни, гд было свтло и тепло.
— Входите, входите,— сказала она,— я ужь давно слышу ваши бубенчики.— Поставили вы лошадь въ сарай?
— Поставили,— отвчалъ дядя Бимишъ,— а теперь мы бы желали видть…
— Ладно, ладно,— прервала его женщина, направляясь во внутреннія комнаты:— Подождите здсь минутку, я сейчасъ пойду наверхъ, доложу ей…
— Не знаю я чей это домъ,— молвилъ дядя Бимишъ, пока мы стояли у кухонной печки,— а только видно, что здсь живетъ вдова.
— Изъ чего вы это заключаете?— спросилъ я.
— Да вотъ, служанка говоритъ, что пойдетъ доложить ‘ей’. Кабы въ дом былъ мужчина, она бы ‘ему’ доложила.
Черезъ нсколько минутъ женщина возвратилась.
— Она велла сказать, чтобы вы сняли мокрое платье и прошли въ гостиную. Она сейчасъ сойдетъ.
Я посмотрлъ на дядю Бимиша, полагая, что его дло объясняться, но онъ слегка подмигнулъ мн и принялся стаскивать свое верхнее платье. Для меня было ясно, что дядя Бимишъ твердо ршился искать убжища въ этомъ дом.
— Ужасъ какая бурная ночь!— сказалъ онъ служанк, садясь на стулъ и скидая свои полярныя калоши.
— И-и, не говорите!— отвчала та,— вы повсьте верхнее-то платье вотъ тутъ на спинки стульевъ, ничего, что будетъ капать на полъ, тутъ ковровъ нту. Ну, теперь пойдемте въ гостиную.
Не смотря на несбывшіяся надежды, я все-таки былъ радъ, что попалъ въ теплое жилье и начиналъ думать, что хорошо бы заночевать тутъ. Слышно было, какъ втеръ потрясалъ оконныя рамы за спущенными занавсками. Въ гостиной была тоже теплая печь и большая лампа.
— Садитесь,— сказала женщина,— она сію минуту придетъ.
— Сдается мн,— сказалъ дядя Бимишъ, когда мы снова остались одни,— что въ этомъ дом кого-то ждутъ, вроятно, гостей на праздники, и насъ чуть-ли не приняли за нихъ.
— И мн тоже пришло въ голову,— сказалъ я,— необходимо будетъ поскоре объясниться…
— Само собой разумется,— сказалъ онъ,— но вотъ что я вамъ скажу, кого бы они ни ждали, эти гости сегодня не прідутъ, потому что имъ неудастся добраться сюда. А намъ все-таки надо здсь заночевать, прідутъ-ли гости или не прідутъ, придется только повести себя какъ можно осторожне съ хозяйкой дома. Надо узнать, что она за особа, если одного сорта, можно предложить ей плату за постой и за кормъ лошади, если же она другого сорта, Боже сохрани упоминать о плат, какъ разъ взбсится. Вы ужь лучше предоставьте мн вести переговоры.
Я только что хотлъ сказать, что съ величайшимъ удовольствіемъ предоставляю ему это, какъ дверь растворилась и на порог показалась особа, очевидно, хозяйка дома. Она была высокаго роста, блдна, худощава, постарше среднихъ лтъ, и одта очень просто. Выраженіе ея блднаго лица было вызывающее, ршительное, изъ-за очковъ сверкала пара черныхъ глазъ: быстро обведя насъ взоромъ, она остановила на мн пристальный взглядъ, ступила одинъ шагъ въ комнату и остановилась, держась за ручку двери. Мы оба встали.
— Вы можете сидть,— сказала она мн очень рзко,— мн васъ не нужно. А вы, сэръ,— продолжала она, обращаясь въ дяд Бимишу,— пожалуйте за мной.
Дядя Бимишъ удивленно переглянулся со мной, немедленно послдовалъ за хозяйкой дома и дверь за ними плотно затворилась.
Минутъ десять я просидлъ одинъ, спокойно ожидая, что еще будетъ. Очень меня удивило обращенное ко мн замчаніе старой леди, а также и продолжительное отсутствіе дяди Бныиша.
Наконецъ, онъ вошелъ въ гостиную и затворилъ за собою дверь.
— Вотъ штука-то!— сказалъ онъ, хлопнувъ себя по колнк, однако же такъ, чтобы не очень было громко,— насъ дйствительно приняли за другихъ, но бда въ томъ, что насъ за докторовъ считаютъ!
— Что же за бда, вдь я и въ самомъ дл докторъ,— сказалъ я,— въ чемъ же дло и чмъ я могу быть полезенъ?
— Да ничмъ,— отвчалъ онъ поспшно,— то есть, сами вы лично ничего не можете сдлать. Какъ только мы со старухой вышли за дверь, она принялась васъ честить.— Это, говоритъ, вроятно, молодой докторъ Гловеръ?— Я говорю, что да, а она, не давъ мн вставить ни словечка, ни объяснить въ чемъ дло, съ мста начала говорить, что васъ ей совсмъ не нужно, что, по ея мннію, сущій срамъ прізжать въ частный домъ точно въ лечебницу для бдныхъ, и таскать съ собой медицинскаго студента, ради того, чтобы преподавать ему практическій урокъ, что она о васъ слышала, и по слухамъ возымла о васъ дурное мнніе. Говоритъ это все, а сама все идетъ вверхъ по лстниц, и я за ней… И вдругъ отворяетъ дверь и ведетъ меня въ спальню, а тамъ на постели больная лежитъ. Тутъ меня словно обухомъ по голов хватили, я сразу понялъ все… Посылали-то за вашимъ дядей, и меня приняли за него! Я растерялся, не знаю, что сказать, но мысли-то у меня складывались быстро. Какъ тутъ объясняться съ такой сердитой старухой! Я замялся, соображая съ чего начать, да и струсилъ, признаться… Но она мн опомниться не дала, говоритъ:— Я думаю у ней въ мозгахъ что-нибудь, а впрочемъ, вамъ лучше знать. Катерина, покажи голову! Тутъ больная пошевелилась немножко и откинула съ головы простыню. Оказалась молодая женщина, и взглянула на меня такъ хорошо, но ничего не сказала. Можете представить, въ какомъ я былъ положеніи.
— Еще бы,— сказалъ я,— воображаю! Зачмъ же вы ей не сказали, что вы не докторъ, а я докторъ? Тогда было бы легче все объяснить: можно бы сказать, что мой дядя не можетъ пріхать и прислалъ меня, а вы со мной похали только ради компаніи. Нельзя же оставлять больную безъ помощи.
— Да ужь будемъ помогать какъ-нибудь,— сказалъ дядя Бимишъ,— не то выйдетъ исторія и, мятель, не мятель, а погонятъ насъ отсюда вонъ… Но если бы вы слышали, какъ старуха выражалась насчетъ молодыхъ докторовъ, и въ особенности на вашъ счетъ, вы бы поняли, что вамъ въ это дло мшаться не слдуетъ, или по крайности дйствовать такъ, чтобы ваше вмшательство не было замтно. Но мн больше некогда разговаривать, я вдь пришелъ сюда за дломъ. Старуха-то говоритъ,— Катерина, протяни руку!— Она протянула… Что же мн было длать, я взялъ, да и сталъ щупать пульсъ. Я это умю, потому что сколько разъ мн приходилось ухаживать за больными! Ну, а тутъ уже кстати попросилъ ее показать мн языкъ. Она показала, я посмотрлъ, и вотъ такъ покачалъ головой… Какъ вы думаете, въ мозгу у ней болзнь?— спросила меня старуха вполголоса. А я говорю: — Пока не могу сказать наврное, схожу прежде внизъ, захвачу свою походную аптечку. Первымъ дломъ надо ей дать микстуры, я сейчасъ пойду приготовлю лекарство, и какъ будетъ готово, такъ приду и дамъ ей… Вы вдь возите съ собой аптечку, у васъ есть съ собой?
— Какъ же, есть!— сказалъ я,— въ карман моего верхняго пальто осталась шкатулочка.
— Я такъ и думалъ,— сказалъ дядя Бимишъ.— Старый докторъ подетъ изъ дому и безъ шкатулки съ лекарствами, а ужь молодой непремнно захватитъ ее съ собой, куда бы ни отправился. Ну, пожалуйста, давайте ее сюда, поскоре.
— Я того мннія,— продолжалъ дядя Бимишъ, когда я принесъ изъ кухни ящичекъ,— чтобы вы намшали ей чего нибудь успокоительнаго, на тотъ случай, что у ней въ самомъ дл мозги не въ порядк, а коли мозги въ порядк, то чтобы все-таки не могло повредить, а потомъ, когда я понесу ей лекарство, вы мн скажите, какіе симптомы наблюдать у ней, это я тоже умю, потому что по цлымъ ночамъ, бывало, наблюдалъ симптомы… Посл этого я опять приду и разскажу вамъ, какъ обстоитъ дло, тогда вы еще что-нибудь ей дадите, только чтобы не стало хуже до прізда доктора, а онъ до утра наврное не прідетъ. Гд же тутъ пріхать!..
— Это хорошій планъ,— сказалъ я.— Чего бы такого ей намшать? Сколько ей лтъ, примрно?
— О, это все равно,— сказалъ дядя Бимишъ нетерпливо,— лтъ двадцать, вроятно, немногимъ больше или меньше… Дайте на первый разъ чего-нибудь легонькаго.
— Я ей дамъ слабый растворъ азотной кислоты,— сказалъ я, выбравъ маленькій пузырекъ.— Попросите у служанки стаканъ воды и чайную ложечку.
Приготовивъ смсь довольно быстро, я сказалъ:— Вотъ, теперь давайте ей чайную ложку этой микстуры, черезъ десять минутъ другую, посмотримъ, какое будетъ дйствіе, тогда и ршимъ, продолжать-ли это, или дать что-нибудь другое.
— А какіе симптомы-то наблюдать?— спросилъ онъ.
— Прежде всего,— сказалъ я, вынимая клиническій термометръ,— измряйте температуру тла… Это вы знаете, какъ длается?
— О, да,— отвчалъ онъ,— сотни разъ длалъ: вставить ей въ ротъ и подержать пять минутъ?
— Именно,— продолжалъ я,— а пока будете выжидать, постарайтесь какъ-нибудь узнать, есть-ли, и былъ-ли у ней бредъ. Это вы можете спросить у старой леди, да и сами увидите, я думаю.
— Это я могу,— сказалъ онъ.— Насмотрлся на такіе случаи, сколько разъ видалъ!
— А еще,— сказалъ я,— посмотрите, расширены у ней зрачки, или нтъ. Также справьтесь, не было-ли мстнаго паралича, или онмнія которой-нибудь части тла, это бываетъ при воспаленіи мозга. Потомъ придите ко мн, будто бы за тмъ, чтобы приготовить другое лекарство, и разскажите симптомы, тогда я наврное смогу дать вамъ чего-нибудь такого, чтобы ослабить признаки, или, по крайней мр…
— Продержать ее въ томъ же положеніи до утра,— подсказалъ дядя Бимишъ,— вы врно это хотли сказать? Ну, теперь давайте мн термометръ и стаканъ, и когда я приду къ вамъ съ рапортомъ, сдается мн, что вы можете предписать ей лекарство не хуже кого другого.
Онъ поспшилъ наверхъ, а я слъ и погрузился въ размышленіе. Я горлъ честолюбіемъ и восторженнымъ усердіемъ въ моей профессіи. Я бы дорого далъ за право самостоятельно взять на себя леченіе важной болзни, такъ чтобы отъ меня зависло, призвать, или не призывать на консультацію другого врача. До сихъ поръ, гд я ни лечилъ, другой врачъ всегда самъ приходилъ на консультацію, потому что я практиеовалъ только въ госпиталяхъ, или же состоялъ при дяд. Можетъ быть, несмотря на все, что обо мн наслышались дурного, все-таки признаютъ нужнымъ позвать меня наверхъ и поручить мн леченіе этого трудного случая. Я ужасно жаллъ, что позабылъ спросить у старика, каковъ пульсъ и языкъ у паціентки.
Меньше чмъ черезъ четверть часа дядя Бимишъ воротился.
— Ну,— сказалъ я поспшно,— какіе же симптомы?
— Сейчасъ разскажу,— сказалъ онъ,— усаживаясь на стулъ.— Я теперь не буду такъ торопиться, потому что сказалъ старух, что подожду маленько дйствія лекарства. Этотъ разъ больная поговорила немного. Какъ только вынулъ я у ней изо-рта термометръ, она говоритъ:— вы опять придете, докторъ?— Да такъ это быстро прошептала, какъ будто ей не хотлось, чтобы это-нибудь, кром меня, слышалъ.
— Какіе же симптомы, однако?— перебилъ я его съ нетерпніемъ.
— Симптомы-то,— отвчалъ онъ,— а вотъ: температура тла — девяносто восемь съ половиной градусовъ, то-есть въ род какъ нормальная, насколько я понимаю?
— Да,— сказалъ я,— но вы мн ничего не сказали насчетъ пульса и языка.
— Да ничего особеннаго не было,— сказалъ онъ,— все какъ слдуетъ.
— Что доказываетъ,— продолжалъ я,— что лихорадки нтъ, но лихорадка не составляетъ необходимаго симптома мозговыхъ разстройствъ. А замтили вы зрачки, расширены они?
— Ни крошечки,— отвчалъ дядя Бимишъ,— скоре можно сказать, что вки припухли, что до бреда, то никакихъ признаковъ не видать, и про онмніе членовъ я у старухи спрашивалъ: нтъ, говоритъ, кажется ничего такого не было.
— И озноба нтъ? И незамтно, чтобы вытягивалась очень?
— Да нтъ,— сказалъ старикъ,— хинина давать незачмъ.
— Бда въ томъ,— сказалъ я, стоя передъ печкой и напрягая вс силы своего ума на распознаніе этого болзненнаго случая,— бда въ томъ, что при мозговыхъ страданіяхъ симптомовъ такъ немного. Если бы у меня была возможность изслдовать хоть что-нибудь вещественное…
— Будь я на вашемъ мст,— прервалъ меня дядя Бимишъ,— я бы и не подумалъ ничего изслдовать. Дайте ей просто чего-нибудь такого, чтобы до утра не стало хуже. Если вы это можете, то ручаюсь вамъ, что всякій порядочный врачъ справится съ ея болзнью съ завтрашняго утра.
Я не обратилъ вниманія на тайный смыслъ этого замчанія и продолжалъ обдумывать обстоятельства.
— Какъ бы мн добыть хоть одну капельку ея крови,— сказалъ я.
— Ну, ужь нтъ!— воскликнулъ дядя Бимишъ.— Я ничего подобнаго на себя не возьму. И на что вамъ ея кровь, скажите на милость?
— Я бы разсмотрлъ ее подъ микроскопомъ,— отвчалъ я,— тогда можетъ быть и оказалось бы все, что мн нужно знать.
Но дядя Бимишъ не сочувствовалъ такой систем діагноза.
— Если бы оказались тамъ какіе-нибудь злокачественные зародыши,— сказалъ старикъ,— все равно вы ничего бы не могли противъ этого подлать сегодня, только понапрасну бы себя растревожили. По моему, у ней такая крпкая натура. что она, пожалуй, и безъ вашей помощи отлично продержится до утра, а вы все-таки дайте ей лекарства, это нужно не столько для ея здоровья, сколько для насъ самихъ. Коли мы не станемъ ее лечить, вдь насъ отсюда погонятъ въ шею. Вы бы придумали такую микстурку, которая на всякаго человка хорошо дйствуетъ, чмъ бы онъ тамъ ни хворалъ. Если бы время было весеннее, я бы присовтовалъ сассапарель… Намшайте чего-нибудь легонькаго, да подсыпьте туда этихъ самыхъ благодтельныхъ микробовъ, о которыхъ толкуютъ доктора, вотъ и будетъ доброе дло для всякаго человка.
— Ахъ, да, благотворные бациллы,— сказалъ я,— къ несчастію, у меня съ собой ихъ нтъ!
— А кабы и были,— замтилъ дядя Бимишъ,— такъ, пожалуй, было бы полезне скормить ихъ старух. Вотъ кому он нужны, какъ нельзя больше! Ну, нечего длать, мн пора наверхъ, докторъ: посмотрю какъ дйствуетъ лекарство… Только не на паціентку, а на старуху. Мы вдь съ ней, собственно, возимся.
— Извините,— сказалъ я нсколько суровымъ тономъ,— я стараюсь длать все, что могу для паціентки, боюсь только, что заглазно мн это плохо удастся. Какъ вы думаете, если бы сказать старой леди, что совершенно необходимо, чтобы я самъ…
— Что вы толкуете!— воскликнулъ дядя Бимишъ.— Не хотлось мн вамъ этого говорить, но вдь она все время твердитъ, что ни за что бы не позволила не оперившемуся медицинскому студенту, который едва изъ яйца вылупился, пробовать свои силы въ ея дом, а судя по тому, что она говоритъ о васъ лично, я вижу, что въ ея глазахъ вы такой цыпленокъ, что на васъ и пуху-то еще не бывало.
— Что она можетъ обо мн знать… такого?— молвилъ я въ негодованіи.
— Не знаю,— отвчалъ онъ,— только ужь вы оставьте это дло. Впрочемъ, дло-то не въ томъ, выдумывайте поскоре, чего бы ей дать? Когда я былъ молодъ, у докторовъ было такое правило: когда не знаешь, что давать, давай каломель… все равно, что съ козыря ходить.
— Какой вздоръ,— сказалъ я, во вс глаза глядя на свою аптечную шкатулку, раскрытую передо мной.
— Или приложимъ ей горчишникъ немного пониже затылка…
— Совсмъ не къ чему!— прервалъ я его.— Погодите немного… да!.. вотъ теперь я вспомнилъ, что ей можно дать: отвшу я ей бромистой соды десять гранъ.
— Такъ чтобы, коли дичь — такъ свалитъ, а коли теленокъ — то мимо пролетитъ, какъ говорятъ охотники?— освдомился дядя Бимишъ.
— Не повредитъ ни въ какомъ случа,— сказалъ я,— а можетъ даже большую пользу ей принести. Если начиналось мозговое разстройство, временно пріостановившееся, это по крайней мр поможетъ ей благополучно пережить время до новаго припадка,
— И отлично!— сказалъ дядя Бимишъ,— значитъ, давайте сюда это лекарство и я пойду, пора опять показаться наверху.
Въ этотъ разъ онъ не долго оставался наверху.
— До сихъ поръ никакихъ симптомовъ нтъ,— сказалъ дядя Бимишъ,— только паціентка такъ на меня смотритъ, какъ будто ей хочется что-то мн сказать, да случая подходящаго не находитъ: старуха, та услась передъ ней, вотъ точно въ грядку посажена, съ мста не шелохнется. А паціентка вс лекарства принимаетъ смирнехонько, какъ овечка безотвтная.
— Это очень хорошо,— сказалъ я,— можетъ быть, она лучше нашего понимаетъ, что болзнь ея серьезная, оттого и слушается.
— Да, по моему, ей бы хотлось скоре поправиться,— сказалъ онъ,— такъ мн, по крайней мр, кажется. Старуха говорила, что намъ придется переждать, пока мятель утихнетъ, и я сказалъ, что, конечно, прежде намъ ухать нельзя, но что буря врядъ-ли уляжется до утра, къ тому же, передъ отходомъ ко сну мн необходимо еще разъ видть паціентку.
Дверь растворилась и вошла служанка.
— Она говоритъ, чтобы дать вамъ пость, ужинъ будетъ готовъ черезъ полчаса. Пусть бы кто-нибудь изъ васъ пошелъ присмотрть за лошадью пока, нашъ-то работникъ сегодня не придетъ.
— Я пойду въ сарай,— сказалъ я, вставая. Дядя Бимишъ тоже всталъ, и сказалъ, что пойдетъ со мной.
— Вы тамъ найдете и сно, и овесъ,— сказала женщина, пока мы въ кухн надвали пальто и калоши.— Да вотъ и фонарь возьмите. Лошади мы больше не держимъ, а корму еще осталось.
Пробираясь по глубокому снгу къ сараю, дядя Бимишъ сказалъ мн:— Я все стараюсь сообразить, куда это мы съ вами, попали, спрашивать про это неловко, а какъ ни бьюсь — не могу догадаться, да и баста. Не припомню я что-то такихъ домовъ по этому тракту.
— Можетъ быть, мы сбились съ дороги,— сказалъ я.
— Очень можетъ быть,— сказалъ онъ, входя въ сарай.— Дорога совершенно прямая отъ Уорбертона до той Рогатки, что близь дома моей сестры, но тамъ есть еще дв дороги вправо, и съ нихъ къ Рогатк надо поворачивать дальше, на востокъ. Можетъ быть, мы попали на одну изъ этихъ боковыхъ дорогъ. Въ темнот и въ однообразной пелен снга мудрено было разобрать, точно-ли мы все прямо хали.
Лошадь заржала, когда мы подошли съ фонаремъ.
— Было бы не удивительно,— сказалъ я,— если бы оказалось, что эта лошадь здшняя, а потому, какъ только нашла случай, такъ повернула и привезла насъ прямехонько сюда, на свое старое стойло.
— Очень возможно,— сказалъ дядя Бимишъ,— потому мы и не прозжали мимо Крокера. Ну, что длать! разъ что попали сюда, тутъ и останемся до утра.
Мы розыскали сно и овесъ, и даже водяной насосъ въ углу сарая, отвели коня въ стойло, задали ему корму, укрыли его по мр возможности какими-то старыми попонами, захватили свои чемоданы и пошли въ домъ.
Ужинъ приготовили намъ въ гостиной, потому что тамъ было тепле, и служанка сказала намъ, чтобы мы садились за столъ одни, потому что она сегодня не сойдетъ.
— Пусть не безпокоится!— молвилъ дядя Бимишъ съ такой радостной поспшностью, что могъ бы возбудить подозрніе прислуги.
Намъ дали хорошій ужинъ, а потомъ отвели намъ комнату въ первомъ этаж, съ другой стороны сней. Служанка сказала, что тутъ же мы будемъ и ночевать.
Мы подсли къ печк, и стали ожидать дальнйшихъ событій.
Однако, приближалось то время, когда дядя Бимишъ привыкъ ложиться спать, а потому онъ послалъ наверхъ предупредить, что сейчасъ придетъ въ послдній разъ посмотрть больную.
Онъ ушелъ, но пробылъ наверху лишь нсколько минутъ.
— Она крпко заснула,— сказалъ онъ,— и старуха говоритъ, что если ночью я ей понадоблюсь, она за мной пришлетъ. Тогда и вы вставайте, и ужь хорошенько пошарьте въ своей аптечк.
На другое утро дядя Бимишъ разбудилъ меня очень рано.
— Слушайте- ка,— сказалъ онъ, стоя у моей постели,— я былъ на двор, снгъ больше не идетъ, и на неб стало прояснивать. Я и въ сарай ходилъ, лошадь покормилъ, а теперь вотъ что я вамъ присовтую. Никто въ дом еще не просыпался, а мн неохота оставаться тутъ дольше и объясняться съ старухой. Не люблю я этого, чтобы въ самый день Рождества Христова ввязываться въ ссору. Мы здсь сдлали все, что могли, облегчили больную, хозяйку успокоили, стало быть, теперь самое время удрать, прежде чмъ въ дом встали, и оставимъ записку, что, дескать, намъ дольше оставаться никакъ нельзя, и мы сейчасъ же пришлемъ сюда другого доктора. Докторъ, который лечитъ мою сестру, отъ нея недалеко живетъ, и я знаю, что она за нимъ пошлетъ очень охотно. Тогда, значитъ, мы свое дло сдлали, а что о насъ старуха будетъ думать, это, я полагаю, совершенно все равно?
— Вашъ планъ мн очень нравится,— сказалъ я, вставая съ постели,— мн тоже неохота оставаться, да и съ какой бы стати я остался, разъ что мн больную не показываютъ. То, что мы сдлали, стоитъ, я полагаю, дороже вчерашняго ужина и ночлега, такъ что совсть наша можетъ быть спокойна.
— Напишите записку,— сказалъ дядя Бимишъ.— Есть у васъ бумага?
Я оторвалъ листокъ изъ записной книжки и пошелъ къ окну, гд было ровно столько свту, чтобы мн видть, что я пишу.
— Покороче, покороче!— торопилъ меня старикъ.— Мн ужасъ какъ хочется поскоре ухать!
Я написалъ очень коротко, и мы, захвативъ чемоданы, тихонько пошли по направленію къ кухн.
— Какой здсь полъ скрипучій!— ворчалъ дядя Бимишъ.— Надвайте проворне пальто, да калоши, и подемъ какъ можно скоре. Записку вашу оставимъ тутъ на стол.
Я только усплъ напялить пальто, какъ услышалъ сдержанное восклицаніе дяди Бимиша и, обернувшись, увидлъ, что въ кухню вошла женская фигура, одтая по зимнему и съ дорожнымъ мшкомъ въ рук.
— Вотъ штука-то!— прошепталъ старикъ,— вдь это наша паціентка!
Женская фигура направилась прямо ко мн.
— О! докторъ Гловеръ,— прошептала она,— какъ же я рада, что успла сойти прежде чмъ вы ухали.
Я окаменлъ отъ изумленія, потому что даже и въ сумеркахъ зимняго утра узналъ ее. Это была та самая особа, предполагаемое присутствіе которой у Коллингвудовъ заставляло меня такъ рваться въ ихъ домъ, и проводить тамъ святки.
— Китти!— воскликнулъ я,— то-есть, миссъ Берро… что это значитъ?
— Не разспрашивайте ни о чемъ пока,— сказала она.— Я хочу, чтобы вы съ вашимъ дядюшкой отвезли меня къ Коллингвудамъ. Полагаю, что вы дете къ нимъ, потому что они писали, что вы будете?.. И… О, пожалуйста, подемте скоре, а то я боюсь, что Дженъ сойдетъ внизъ и непремнно разбудитъ тетю. Я видла, какъ вашъ дядя прошелъ въ сарай, поняла, что вы узжаете, и поторопилась какъ можно скоре одться… Только я напишу тет нсколько словъ.
— Я ужь написалъ ей записку,— сказалъ я,— но точно-ли вы настолько оправились, чтобы пускаться въ дорогу?
— Дайте вашу записку, я тамъ припишу одну строчку,— сказала она,— а что до моего здоровья, то я, какъ всегда здоровехонька.
Я далъ ей карандашъ и она быстро что-то написала на листв бумаги, который я оставилъ въ кухн на стол. Потомъ, оглянувшись вокругъ, она схватила большую вилку и, проколовъ ею записку, пригвоздила ее торчмя на стол. Дерево было мягкое.
— По крайней мр, не слетитъ, когда мы растворимъ дверь наружу,— шепнула она.— Идемте!
— Вы не пройдете до сарая,— сказалъ я,— лучше мы выкатимъ сани къ крыльцу.
— Ой, нтъ, нтъ, нтъ!— отвчала она,— я ни за что не останусь ждать саней. Только тогда и успокоюсь, когда совсмъ уйду изъ дому. Я, конечно, ухала бы во всякомъ случа, но не хочется заводить ссору въ Рождественское утро.
— Я съ вами совершенно согласенъ,— сказалъ дядя Бимишъ одобрительно,— докторъ, ей можно попасть въ сарай и не залзая въ сугробъ, посадимъ ее въ это кресло, да и снесемъ вдвоемъ. Въ ней всу-то немного.
Чрезъ полминуты дверь кухни безшумно затворилась за нами и мы понесли миссъ Берро въ сарай. Душа моя была въ смятеніи, десятки вопросовъ навертывались на языкъ, но ни одного нельзя было выговорить.
Мы съ дядей Бимишемъ сходили на подъздъ за своими чемоданами, потомъ затворили за собою дверь сарая и поспшно стали собираться въ путь.
— Я полагаю,— сказалъ дядя Бимишъ, когда мы съ нимъ оставили миссъ Берро въ сара, а сами пошли въ конюшню за лошадью,— полагаю, что все будетъ какъ слдуетъ? Вы кажется, знакомы съ этой барышней, а она не маленькая, сама за себя отвчаетъ?
— Что бы она ни задумала,— отвчалъ я,— все будетъ ладно, въ этомъ будьте совершенно уврены. Я и самъ еще не понимаю въ чемъ дло, но знаю, что у Коллингвудовъ ее ждутъ, а она хочетъ туда попасть.
— Ну, ладно,— сказалъ дядя Бимишъ,— главное дло ухать, а объясниться можно и посл.
— Докторъ Гловеръ,— сказала миссъ Берро, когда мы привели лошадь въ сарай,— снимите съ него бубенчики, и постарайтесь какъ можно тише подсунуть ихъ подъ, сиднье… Только какъ же мы усядемся? Я осматривала сани, они двумстныя.
— Ну ужь, миссъ, объ этомъ поздно теперь раздумывать,— сказалъ дядя Бимишъ,— а я вамъ вотъ что скажу, хотя мы съ нимъ и очень большіе дамскіе угодники, но оба непремнно желаемъ хать. Сани довольно велики и, я думаю, мы вс въ нихъ помстимся изрядно. Мы съ вами сядемъ на заднюю скамейку, а докторъ станетъ спереди, за кучера. Въ старые годы, бывало, кто правитъ, тотъ всегда и стоитъ впереди.
Мы бережно уложили всю поклажу, хорошенько осмотрлись въ полутемномъ сара, не оставили-ли чего, потомъ миссъ Берро и дядя Бимишъ сли въ сани и я тщательно подоткнулъ ихъ кругомъ мховою полостью.
— Терпть не могу пускаться въ дорогу безъ завтрака,— сказалъ дядя Бимишъ, пока я хлопоталъ вокругъ нихъ,— особливо въ день Рождества Христова! Но какъ бы то ни было, мы затяли довольно занятную штуку, да и завтрака придется ждать не долго. Отсюда должно быть близехонько до моей сестры, тамъ остановимся и вс вмст позавтракаемъ, потомъ вы меня тамъ оставите, а сами отправитесь дальше. Она наврное будетъ также рада моимъ друзьямъ, какъ и своимъ собственнымъ. А сегодня мы у ней за завтракомъ какъ разъ застанемъ гречневые блины и свжія сосиски.
Миссъ Берро съ озадаченнымъ видомъ взглянула на старика, однако, ни о чемъ его не спрашивала.
— Какъ бы сдлать, чтобы вамъ было потепле, докторъ Гловеръ?— сказала она.
— О,— отвчалъ я,— у меня длинное пальто и этого будетъ достаточно. Если бы и была у насъ лишняя мховая полость, мн бы нельзя было ею прикрыться, потому что я буду править стоя.
Дло въ томъ, что одна мысль, что я везу миссъ Берро, а когда дядя Бимишъ останется у своей сестры, то мы вдвоемъ подемъ съ ней въ саняхъ — эта мысль бросала меня въ такой жаръ, что я позабылъ какая стоитъ погода.
— А вы будьте осторожне, докторъ,— сказалъ дядя Бимишъ,— смотрите, какъ бы не схватить ревматизмъ въ ногахъ на самыя-то святки. Вотъ тутъ еще есть попона, на которой мы сидимъ. Она намъ не нужна совсмъ, а вамъ годится обернуть ноги, когда войдете въ сани, чтобы не очень настыли.
— Ахъ, да!— сказала миссъ Берро,— пожалуйста! Это будетъ не красиво, но что за бда, теперь рано и мы никого не встртимъ.
— Хорошо!— сказалъ я,— ну, теперь все готово, демъ!
Я растворилъ ворота сарая и вывелъ коня наружу. Потомъ опять затворилъ двери, стараясь какъ можно меньше шумть и, войдя въ сани, увидлъ, что мн очень просторно будетъ стоять передъ моими сдоками. Я обернулъ нижнюю часть своей персоны попоной, а такъ какъ у меня не было кушака, которымъ можно бы придержать ее у пояса, миссъ Берро взялась застегнуть попону длинной булавкой, которую нарочно для этого вынула изъ своей шляпы. Неизъяснимый восторгъ охватилъ все мое существо въ ту минуту, какъ она занялась этимъ добрымъ дломъ. Я горячо поблагодарилъ ее, собралъ возжи и мы похали.
— Какъ хорошо,— шептала миссъ Берро,— что я во время вспомнила снять бубенчики. Теперь мы демъ совсмъ безъ шума.
Это было справедливо. Конь, медленно переступая копытами по рыхлому снгу, совсмъ не стучалъ, а полозья скользили тоже беззвучно.
— Правьте прямикомъ къ воротамъ, докторъ,— шепотомъ совтовалъ дядя Бимишъ,— нечего разбирать, что тутъ цвтники или газоны, подъ снгомъ все равно ничего не видать.
Дороги дйствительно не было, и я послдовалъ его совту. Но, отъхавъ нсколько шаговъ, лошадь вдругъ остановилась.
— Что это значитъ?— сказала миссъ Берро, понизивъ голосъ.— Можетъ быть снгъ слишкомъ глубокъ?
— Да, тутъ сугробъ,— сказалъ дядя Бимишъ,— но онъ вовсе не глубокъ, пустите коня впередъ, докторъ.
Я тихонько пощелкалъ языкомъ и тронулъ коня хлыстомъ, но онъ не трогался съ мста.
— Вотъ ужасное положеніе!— шептала миссъ Берро, наклоняясь впередъ.— И какъ близко отъ дому остановился!… Докторъ Гловеръ, что жь это такое?— продолжала она, приподнявшись съ мста за моей спиной.— Откуда взялся сэръ Роганъ?
— Какой сэръ Роганъ?— подхватилъ дядя Бимишъ:
— Да вотъ, этотъ конь,— отвчала она.— Это былъ тетинъ вонь. Только на-дняхъ она его продала.
— Вотъ такъ штука!— воскликнулъ дядя Бныишъ, безсознательно возвысивъ голосъ.— Его Уильсонъ купилъ, такъ и не удивительно, что онъ безъ церемоніи привезъ насъ именно сюда… А теперь, значитъ, ему не хочется уходить изъ дому.
— Ну, нтъ, онъ пойдетъ!— сказалъ я, дернувъ возжни вытягивая его по спин хлыстомъ.
— Не бейте его,— шепнула мн миссъ Берро,— онъ отъ этого становится еще упряме. Какъ же я рада, что вспомнила про бубенчики!… Одно средство заставить его везти: надо задобрить.
— Чмъ же, однако, задобрить?— спросилъ я тревожно
— Надо дать ему сахара и погладить по ше. Кабы у меня былъ сахаръ, и могла бы я вылзть въ снгъ…
— Но сахара у васъ нтъ, а вылзть вамъ нельзя,— сказалъ дядя Бимишъ.— Докторъ, попробуйте-ка еще!
Я нсколько разъ нетерпливо тряхнулъ возжами, приговаривая:— Ну, ну, пошелъ впередъ!— Но онъ не шелъ.
— Нтъ-ли у васъ въ аптечк чего-нибудь такого, чтобы его задобрить?— сказалъ дядя Бимишъ.— Чего-нибудь сладенькаго, какъ онъ любитъ?
На минуту я ухватился за эту нелпую идею и мысленно перебралъ вс пузыречки моей лекарственной шкатулки. Если бы я напередъ зналъ его нравъ, я бы въ утренній кормъ подсыпалъ ему порцію бромистаго натра, и это можетъ быть успло бы смягчить его упорство.
— Если бы мн хоть вылзть изъ этой попоны,— говорилъ я, тщетно стараясь вытащить булавку, воткнутую у моего пояса сзади,— я бы взялъ коня за поводъ и вывелъ его на дорогу.
— О, это бы вамъ не удалось,— сказала миссъ Берро,— хотя бы вы ему голову оторвали, онъ бы все равно не тронулся съ мста. Я видала, какъ это бываетъ съ нимъ!
Въ эту минуту во второмъ этаж жилого дома подняли оконное стекло и у окна, не дальше тридцати футовъ отъ насъ, показалась пожилая женщина, закутанная въ срую шаль, пронзительными и блестящими глазами смотрвшая на насъ черезъ очки.
— Что, засли?— сказала она насмшливо.— Да, пожалуй, еще крпче засли чмъ та вилка, что воткнута въ мой кухонный столъ!
Мы не отвчали. Не знаю, какъ себя чувствовала и что думала миссъ Берро, не знаю также, какими глазами смотрлъ на это происшествіе дяда Бимишъ, но я самъ, должно быть, былъ очень красенъ. Изо всей силы хлестнувъ коня, я крикнулъ на него: впередъ! Теперь ужь нечего было соблюдать тишину.
— Очень стыдно такъ жестоко обращаться съ безсловесною тварью,— сказала старая леди,— а съ мста онъ все равно не пойдетъ. Онъ снгу терпть не можетъ, а ужь особенно когда изъ дому вонъ. А у васъ, молодой человкъ, преуморительная фигура въ этой попон! Что-то вы не похожи на практическаго врача!
— Миссъ Берро!— воскликнулъ я,— сдлайте милость, выньте булавку изъ попоны! Лишь бы мн взять его подъ уздцы, я знаю, что вытащу его изъ сугроба и заставлю идти.
Но она, какъ будто не слушая меня, закричала:
— Тетя, не стыдно-ли такъ насмхаться надъ нами! Мы имемъ полное право хать куда хотимъ, за что же ты надъ нами издваешься?
Старая леди, не отвчая на ея замчаніе, продолжала:
— Ага! И фальшивый докторъ тутъ… Интересно бы знать, какъ-то онъ себя чувствуетъ въ эту минуту?
— Фальшивый докторъ!— воскликнула миссъ Берро.— Какой же фальшивый докторъ, я не понимаю?
— Барышня,— сказалъ дядя Бимишъ,— я не фальшивый докторъ. Я все собирался вамъ объяснить, какъ было дло, да вотъ, до сихъ поръ подходящаго случая не было. А вы, барыня, такъ и знайте, что я себя никогда докторомъ не выставлялъ, но только я за больными ходить мастеръ, и большой даже мастеръ, и это вы сами знаете.
На эту рчь закутанная фигура у окна ничего не отвтила — Катерина,— сказала она,— я не буду тутъ долго стоять и простужаться, но желаю узнать только одно. Хорошо-ли ты обдумала и твердо-ли ршилась выйти замужъ за того молодого доктора, что въ попон запеленутъ?
Этотъ вопросъ точно пушечное ядро хлопнулся въ наши стоячія сани.
Я никогда не предлагалъ Китти руки и сердца. Любилъ я ее всей душой, и надялся — почти думалъ — что и она меня любитъ. Я давно собирался объясниться съ ней при первомъ удобномъ случа, и намревался именно сегодня, когда завеземъ дядю Бимиша въ его сестр и я останусь наедин съ Китти, просить ее быть моей женой.
Вопросъ, заданный старухой, пронизалъ меня какъ молнія, которая сверкнула бы въ морозномъ воздух въ это зимнее утро. Я бросилъ безполезныя возжи и обернулся къ ней. Личико Китти горло какъ въ огн и она рванулась изъ саней такимъ стремительнымъ движеніемъ, какъ будто хотла убжать.
— О, Китти,— сказалъ я, наклонившись въ ней,— скажите ей ‘да’, умоляю васъ! Китти, я васъ прошу, заклинаю, скажите ‘да’, не то я буду на всю жизнь несчастный человкъ!
Китти на одну секунду взглянула мн прямо въ лиц о потомъ сказала:
— Да, я твердо ршилась выйти за него замужъ!
Дядя Бимишъ, съ проворствомъ истиннаго юноши, сбросилъ съ себя полость, выскочилъ въ сугробъ, снялъ шапку и, обращаясь къ намъ, произнесъ:
— Вотъ такъ штука! Молодцы, ребята! Съ роду не видывалъ, чтобы такъ скоро сладилось дло. Сударыня!— продолжалъ онъ, обращаясь къ старух,— будь я на вашемъ мст, я бы несказанно гордился тмъ, что такая штука случилась подъ самымъ вашимъ окошкомъ, да еще въ первый день Рождества Христова! Теперь самое лучшее будетъ дло, коли вы всхъ насъ пригласите въ себ въ гости и накормите насъ завтракомъ!
— Вамъ и то придется войти ко мн въ домъ,— сказала старуха,— не то до смерти замерзнете. Вдь ужь лошадь эта не увезетъ васъ отсюда ни за какія блага. А если моя племянница въ самомъ дл ршилась выходить замужъ за молодого человка и даже до того дошла, что бжала съ нимъ и съ фальшивымъ докторомъ,— я больше не буду прекословить. Можете войти въ домъ и позавтракать!
Съ этими словами она опустила окно.
— Вотъ это дло,— сказалъ дядя Бимишъ.— Сидите, докторъ, сидите! Я возьму его подъ уздцы и поворочу въ кухонному подъзду. Когда онъ догадается, что его опять отведутъ въ сарай, вотъ увидите, что онъ пойдетъ съ величайшей охотой.
И точно ‘сэръ Роганъ’ не оказалъ ни малйшаго сопротивленія и смирнехонько пошелъ обратно въ кухонной двери.
— Ну-ка, ангелочки мои, выходите изъ саней и ступайте въ домъ,— сказалъ дядя Бимишъ,— я самъ позабочусь о кон!
Дженъ, съ широкой улыбкой во все лицо, отворила намъ дверь.
— Съ праздникомъ васъ обоихъ,— сказала она,— дай Богъ веселыхъ святокъ!
— Съ праздникомъ!— отвчали мы, и поочередно пожали ея руку.
— Идите въ гостиную, погрйтесь,— сказала Дженъ,— ‘она’ теперь скоро сойдетъ.
Не знаю сколько времени провели мы въ этой гостиной. Намъ надо было такъ много сказать другъ другу, и мы, кажется, сказали почти все, что было нужно. Между прочимъ, мы выяснили событія предыдущаго вечера. Китти въ короткихъ словахъ разсказала мн всю исторію. Она не такъ давно пріхала погостить къ этой тетк, которая непремнно желала окончательно поселить ее у себя. Но два дня тому назадъ он сильно поссорились, изъ-за того, что Китти страстно хотла хать въ Коллингвудамъ, а старуха, неизвстно по какой причин ненавидвшая это семейство, ршила, что Китти туда не подетъ. Но Китти была непоколебима и продолжала настаивать на своемъ, пока вдругъ не узнала, что тетка изъ упрямства даже свою лошадь продала, и такимъ образомъ поставила ее въ совершенную невозможность похать въ гости, тмъ боле, что никакихъ дилижансовъ по близости не было. Китти была сирота, но у ней былъ опекунъ, который, конечно, явился бы на помощь, но она знала, что теперь ужь поздно обращаться къ нему письменно, и съ отчаянія легла въ постель. Она не соглашалась ни пить, ни сть, ни говорить съ теткой, и лежала, обернувшись въ простыню съ головой.
— Черезъ сутки,— разсказывала Китти,— тетя ужасно испугалась и вообразила, что у меня начинается воспаленіе мозга. Въ ея семейств вс, почему-то, очень безпокоятся на счетъ своихъ мозговъ. Я знала, что она послала за докторомъ и была этому рада, потому что думала, что докторъ будетъ на моей сторон. Должна признаться, что я очень удивилась, увидавъ въ первый разъ этого мистера Бимиша, потому что я вдь думала, что это докторъ Моррисъ. Ну, теперь вы мн разскажите, какъ вы сюда попали?
Я разсказалъ, и тогда она воскликнула:— Стало быть, вы такъ и не знали, что все время лечили меня? Скажите пожалуйста, что же это были за лекарства, которыя вы мн присылали? Вдь я все принимала, какъ самая послушная двочка.— Я этого не зналъ въ то время,— отвчалъ я,— а посылалъ я вамъ шестьдесятъ капель самой крпкой, сильной любви, разведенной въ стакан воды… А потомъ еще десять гранъ истиннаго обожанія!
— Глупости!— сказала Китти покраснвъ, и въ эту минуту дядя Бимишъ постучался въ дверь.
— Я къ вамъ зашелъ на минутку,— сказалъ онъ,— только чтобы сказать, что завтракъ сейчасъ будетъ готовъ. Оказалось, что он тоже пекутъ сегодня гречневые блины, и я уже уговорилъ Дженъ, чтобы она намъ еще и сосисекъ отварила. Съ праздникомъ васъ обоихъ! Я бы и еще кое что сказалъ, да вонъ хозяйка идетъ и Дженъ съ нею.
Завтракъ прошелъ какъ-то странно, но очень счастливо. Старая леди держала себя съ большимъ достоинствомъ, она ни словомъ не намекала ни на святки, ни на то, что между нами случилось, а все время занимала разговоромъ дядю Бимиша, разспрашивая его объ обитателяхъ Уорбертона.
У меня умъ практическій, а потому, не взирая на радостное настроеніе, я по невол все время тревожился на счетъ того, что же мы будемъ длать посл завтрака. Но какъ разъ въ ту минуту, когда мы собирались выходить изъ-за стола, мы услышали съ надворья громкій звонъ бубенчиковъ. Старая леди встала и подошла къ окну.
— Ну вотъ!— молвила она, оборачиваясь къ намъ.— Заварили кашу, нечего сказать! Пріхали парныя сани, и двое мужчинъ: одинъ правитъ, а другой джентльменъ дол.женъ быть наврное докторъ Моррисъ. Въ этакій-то холодъ халъ сюда навстить больную, ради которой я его звала! Желаю знать, кто же теперь возьмется ему объяснить, что его одурачили?
— Одурачили!— воскликнулъ я.— Пожалуйста не безпокойтесь, оставайтесь вс здсь, а я пойду съ нимъ объясняться!
Я бросился вонъ изъ комнаты и когда очутился рядомъ съ санями моего дяди, онъ не могъ придти въ себя отъ изумленія.
— Я сяду съ вами, дядя,— сказалъ я,— прикажите Джону покатать насъ тихонько вокругъ двора, а я вамъ разскажу пока, почему я оказался здсь.
Мое повствованіе оказалось гораздо длинне, чмъ я думалъ, и Джонъ, должно быть, по крайней мр полчаса водилъ лошадей взадъ и впередъ по двору.
— Ну,— сказалъ, наконецъ, дядя,— никогда я не видалъ твою Китти, но я знавалъ ея отца и мать, и сейчасъ пойду посмотрть на нее. Если она мн понравится, я васъ всхъ отвезу къ Коллингвудамъ, а дядю Бимиша довеземъ до дому его сестры.
— Слушайте-ка, что я вамъ скажу, молодой докторъ!— сказалъ мн дядя Бимишъ на прощанье,— вамъ слдуетъ купить этого крупнаго савраса, потому что онъ былъ для насъ истиннымъ ангеломъ-хранителемъ въ эту Рождественскую ночь.
— О, это никуда не годится!— воскликнула Китти,— если онъ будетъ на этой лошади здить къ паціентамъ, они перемрутъ прежде чмъ онъ доберется до нихъ.
— Разумется, въ томъ случа, если они будутъ въ самомъ дл больны,— прибавилъ мой дядя.