Стихотворенія графа А. А. Голенищева-Кутузова. Спб. 1884 г.
Стихотворенія графа А. А. Голенищева-Кутузова. Спб. 1884 г.
‘Отечественныя Записки’, No 4, 1884
Стихотворения графа А. А. Голенищева-Кутузова. Спб. 1884 г., Голенищев-Кутузов Арсений Аркадьевич, Год: 1884
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Талантъ графа А. А. Голенищева-Кутузова въ послднее время обращаетъ на себя все большее и большее вниманіе и критики, и читателей, принадлежащихъ къ тому литературному лагерю, къ которому примкнулъ поэтъ. По правд сказать, мы еще не видимъ въ этомъ явленіи особенной чести для графа Кутузова: среди боле или мене бездарныхъ дебютантовъ, фигурировавшихъ въ качеств трубадуровъ на страницахъ ‘Русскаго Встника’ и въ обществ гг. Фета и Случевскаго, изъ которыхъ каждый, въ послдніе годы, усплъ дописаться до геркулесовскихъ столповъ безсмыслицы, всякій, кто мало-мальски владетъ языкомъ и иметъ хоть крупицу таланта, покажется ‘Блымъ голубемъ въ ста черныхъ грачей’. Графъ Голенищевъ-Кутузовъ несомннно владетъ языкомъ и обладаетъ нкоторымъ дарованіемъ, что же удивительнаго, если въ глазахъ его почитателей онъ, человкъ обыкновенной величины, принимаетъ размры ‘Брокенскаго виднія’? На безлюдьи и ома — дворянинъ!..
Странное впечатлніе производитъ на безпристрастнаго читателя его сборникъ: въ книг очень много стихотвореній, съ заманчивыми заглавіями и совсмъ безъ заглавій, съ римами и безъ римъ, съ тенденціей и безъ тенденціи, есть тутъ и лирика, и эпосъ, масса красивыхъ стиховъ, звонкихъ фразъ, пестрыхъ картинокъ, и нтъ главнаго — содержанія. Во что вритъ поэтъ, какому Богу молится, какой путь считаетъ въ жизни истиннымъ — для читателя это остается неразгаданной тайной, такъ какъ тамъ, гд поэтъ выражаетъ свое міросозерцаніе, онъ донельзя туманенъ, а изъ стихотворныхъ конфетокъ, написанныхъ исключительно для звонкой формы, конечно, не много извлечешь. Съ легкой руки г. Фета, у насъ много расплодилось такихъ поэтовъ-кандитеровъ. Что, напримръ, хотлъ сказать авторъ этой бездлкой:
Темной ночью буря выла,
Но твой сонъ былъ тихъ и ясенъ,
И мечта мн говорила:
Жизнь свтла и міръ прекрасенъ.
Темной ночью буря выла,
Но во сн ты улыбалась —
И легко на сердц было,
И невольно пснь слагалась…
Что это такое? На что это нужно, кому нужно? ‘Выла — было, улыбалась — слагалась’ — кром звуковъ, мы ничего тутъ не видимъ. А изъ такихъ бездльныхъ пустячковъ состоитъ добрая половина лирическихъ стихотвореній сборника.
Кром такихъ лирическихъ пустячковъ въ сборник есть нсколько посланій. Намъ кажется страннымъ желаніе автора воскресить эту выводящуюся литературную форму. Какое дло читателю до личныхъ отношеній поэта къ близкимъ ему людямъ, хотя бы это были и общественные дятели? Извстная вещь, что въ такого рода отношеніяхъ человкъ всегда будетъ пристрастнымъ. Графъ Голенищевъ-Кутузовъ доказалъ это своимъ посланіемъ къ Майкову, написаннымъ по поводу присужденія послднему Пушкинской преміи за драму ‘Два міра’. Поэтъ говоритъ:
Когда, поэзіи служитель одинокій (!..)
Въ нашъ вкъ неправедный, бездушный и жестокій,
Глашатай истины, добра и красоты,
Свое творенье въ даръ принесъ отчизн ты,
Глаголу вщему внимая чуткимъ слухомъ,
Я поднялъ голову, я ободрился духомъ,
Я возгордился (!) тмъ, что на Руси у насъ,
Средь смуты и вражды, безумья и разврата,
Средъ торжествующей хулы на Духа Свята, (?)
Путеводительный свтильникъ не угасъ…
И дальше:
Тотъ свточъ въ оны дни держалъ иной пвецъ,
И нын на теб его почіетъ сила:
Тнь Пушкина тебя усыновила
И на главу твою сложила свой внецъ.
Это, по нашему мннію, немножко смло. Пушкинъ врядъ ли повиненъ въ присужденіи Академіей г-ну Майкову пятисотъ рублей. Если поэтъ правъ, Пушкину пришлось бы отвчать и за такъ называемый Пушкинскій кружокъ, а Ломоносовъ оказался бы виноватымъ въ забалотированіи Менделева. Да и со стороны формы стихотвореніе не удовлетворительно: въ глазахъ читателя такъ и пестритъ отъ разныхъ допотопныхъ словъ: глашатай, пріять, глаголъ, въ оны дни, нын, почіемъ, глаза, хула и проч., и проч.
Еще мене удовлетворительны т пьесы сборника, въ которыхъ графъ Голенищевъ-Кутузовъ пытается выразить частицу своего міросозерцанія и что либо доказать читателю. Стихотворенія этого рода отличаются часто дтской сбивчивостью и нелогичностью. Такъ напримръ, въ одномъ изъ такихъ произведеній поэтъ силится доказать, что ‘свобода — обманъ, и что влеченье къ ней людскихъ сердецъ совершенно напрасно‘. ‘То лести (?) звукъ пустой’ — говоритъ онъ:
То праздныхъ словъ игра, то призракъ лишь свободы!
Обманутые имъ волнуются народы,
Метутся вкругъ него съ надеждой и тоской,
И что-же? Каждый разъ, когда тотъ призракъ южный.
Цль яростной борьбы, дается въ руки имъ,
‘Обманъ, и суета’! вновь шепчетъ духъ тревожный
И устремляетъ вновь ихъ къ призракамъ инымъ!
Бгутъ — и нтъ конца погон той мятежной!
Проходятъ смутные дни, годы и вка,
Разсвта не видать, стремленье безнадежно,
Заманчивая цль все также далека!
И сердце отрицать ее уже готово…
Къ ней путь давно заглохъ и терніемъ поросъ:
Божественной любви давно забыто слово:
‘Свобода — въ истин, а истина — Христосъ’.
Съ перваго взгляда — очень глубоко, но вглядимся пристальне: кажется, что удивительнаго, что съ развитіемъ человчества развивается и понятіе о свобод! Вчера человкъ считалъ себя свободнымъ, если его не хваталъ первый встрчный за шиворотъ — сегодня онъ требуетъ, чтобы ему позволили мыслить и говорить, а завтра, можетъ быть, потребуетъ еще чего-нибудь. Неужели же изъ того, что понятіе о свобод становится шире, и человческое сознаніе прогрессируетъ, слдуетъ, что свобода — ‘обманъ’? Въ такомъ случа и вс научные выводы — обманъ, потому что и наука не стоитъ на одномъ мст! И какъ хитро закончено стихотвореніе: въ начал идетъ рчь о свобод политической, а цитата относится къ свобод нравственней, моральной! Какъ, слдовательно, сбивчивы убжденія автора, если онъ этого не замтилъ!
Не обошлось, конечно, въ сборник безъ стихотвореній, отдающихъ специфическимъ, славянофильскимъ запахомъ. Одно изъ такихъ стихотвореній, озаглавленное ‘Самому себ’, заключаетъ лирическій отдлъ сборника. Мы не станемъ говорить подробно о пьесахъ этого рода: он представляютъ изъ себя старую погудку на новый ладъ, перепвы того, что двадцать разъ уже было пто другими поэтами, вкусившими отъ плода славянофильства: предреканія родин небывалаго могущества и славы, обты смиренья, стованья о томъ, что мы порвали связь съ прошлымъ нашей отчизны и нашего народа — кому это не извстно, кому это не успло надостъ? Надо сказать правду — не разнообразны и не богаты мотивы славянофильской поэзіи.
Второй отдлъ сборника состоитъ изъ произведеній эпическихъ: здсь помщенъ драматическій отрывокъ ‘Смерть Святополка’ и нсколько небольшихъ поэмъ. ‘Смерть Святополка’ — положительно слабая, мелодраматическая вещь: ни характеровъ, ни психологическаго анализа, одни только ‘жалкія слова’, трескучіе монологи, да разсчитанные на эффектъ ужасы. Поэмы можно прочесть съ удовольствіемъ, конечно, если нтъ подъ рукой чего-нибудь боле содержательнаго. По фабул он или вычурны, какъ напримръ, поэма ‘Ддъ простилъ’, идеи въ нихъ нтъ. Остается, слдовательно, недурной стихъ, да мстами — красивыя описанія. Къ этому и сводится, вообще, положительный итогъ поэтической дятельности графа Голенищева-Кутузова.