Дж. Г. Байронъ
Дж. Г. Байронъ
Стихотворенія
Стихотворенія
Стихотворения, Байрон Джордж Гордон, Год: 1905
Время на прочтение: 19 минут(ы)
Переводъ О. Чюминой
Байронъ. Библіотека великихъ писателей подъ ред. С. А. Венгерова. Т. 1, 1904, Т. 2, 1905
Очеркъ
Могила Черчилля
Отрывокъ
Посланіе къ Август
На болзнь лэди Байронъ
Стансы къ По
ОЧЕРКЪ.
(A Sketch).
Честный, честный Яго!
…..Коль-ты и вправду чортъ
Убить тебя мн, врю, не удастся.
Шекспиръ.
Родясь на чердак, на кухн взрощена
И къ барын взята — служить при туалет,
При помощи услугъ, державшихся въ секрет,
Оплаченныхъ цной невдомой — она
Къ господскому столу допущена оттуда,
Къ соблазну прочихъ слугъ ей подающихъ блюдо.
Храня спокойный видъ, беретъ она приборъ,
Что ею же самой былъ чищенъ до сихъ поръ.
Остеръ языкъ ея, и лжи — запасъ богатый,
Повренная всхъ и общій соглядатай —
Какіе жъ на себя взяла она труды?
Единственной малютки воспитанье!
И такъ старалась ей привить она познанья,
Что выучить самой ей удалось склады.
Какъ въ грамот великъ успхъ ея нежданный —
Наглядно доказалъ намъ пасквиль безъимянный.
Урокъ пойти бы могъ питомиц во вредъ,
Но сердцу юному былъ свтлый умъ — охрана,
Онъ не поддавшійся вліянію обмана,
Стремился истин скрываемой во слдъ.
Умъ юный одержалъ побду надъ соблазномъ,
Онъ не былъ низостью донын ослпленъ,
Опутанъ льстивостью и ложью зараженъ,
Потворствомъ — опьяненъ, смущенъ — примромъ грязнымъ.
Богата знаніемъ, презрнія къ тому
Не вдала она, кто ниже по уму.
Она и въ счастіи была самой собою,
Талантомъ не кичась и не гордясь красою,
И зависть не могла въ ней сердце возмутить,
И гордость — превознесть, и страсть — поработить,
A чистота — внушить суровость ей,— донын.
Но непорочностью подобная святын,
Прощенья одного не вдаетъ она,
Виною, чуждой ей, въ душ возмущена,
Ей кажется, что вс должны быть съ нею схожи,
Врагъ зла, она добру не будетъ другомъ тоже:
Тамъ, гд раскаянье — прощается вина.
——
Но ненавистнымъ мн займемся вновь предметомъ,
Достойнымъ образомъ въ поэм мной восптомъ.
Она царицею явилась въ томъ кругу,
Гд видть до сихъ поръ привыкли въ ней слугу.
Мать — ради дочери трепещетъ передъ нею,
Дочь — изъ за матери предъ ней склоняетъ шею.
И если ранними привычками — (звено,
Что съ высшимъ низшее связуетъ противъ воли) —
Ей величайшее могущество дано:
Для проявленья смертоносной воли,
Когда она въ дома вползаетъ, какъ змя,
И тиною болотъ отмченъ слдъ ея,
Вкругъ сердца чистаго обвившись, какъ ехидна,
Когда она въ него вливаетъ ядъ постыдно —
Дивиться-ль, что она — исчадье тьмы и зла —
Родъ Пандемоніума всюду создала,
Куда вползла она — все гибнетъ безъ возврата,
Гд есть домашній адъ, она — его Геката.
Ея намеки вскользь — искусные мазки,
Всегда сгущаютъ тнь скандала мастерски.
Смсь истины и лжи, улыбокъ и глумленья,
Въ сплетень хитрости — чистосердечья нить,
Подъ видомъ простоты и рзкости — умнье
Злой умыселъ души ожесточенной скрыть.
Безчувственна сама, она глумится злобно
Въ душ своей надъ всмъ, что чувствовать способно.
Непроницаемы черты и лживъ языкъ
(Горгона маскою гнушалась бы подобной),
Изъ камня — взоръ ея, и какъ пергаментъ — ликъ.
Сквозь жилы на лиц кровь желтая подъ кожей
На грязь застывшую становится похожей.
Сть жилокъ на лиц — подобье паука,
И цвта ящерицъ зеленаго — щека.
Чтобъ духъ и плоть ея изобразить — мн надо
Цвтъ соотвтственный заимствовать y гада.
Взгляните на лицо. Какъ въ зеркал, до дна
Въ немъ тайна всей души ея отражена.
Взгляните на портретъ. Вполн правдивы краски,
И можно было бы сгустить ихъ безъ опаски.
Она поденщикомъ природы создана,
Когда дарованъ былъ часъ отдыха природ,
И какъ созвздье Пса на нашемъ небосвод —
Смерть, увяданіе — несетъ съ собой она.
——
Ни слезъ, ни мысли нтъ въ теб — за исключеньемъ
Лишь наслажденія свершеннымъ преступленьемъ.
Но близокъ день: сильнй чмъ наносить властна —
Ты испытать сама страданіе должна
Всмъ гнуснымъ существомъ своимъ себялюбивымъ.
И глухи будутъ вс къ отчаяннымъ призывамъ.
Проклятье счастія разбитаго, какъ гнетъ,
Съ двойною силою пусть на тебя падетъ.
Какъ людямъ, такъ себ — пусть въ нравственной проказ —
Ты опротивешь, подобная зараз.
Да будетъ мысль твоя — къ теб обращена,
Враждою черною къ теб самой полна,
Чтобъ сердце жесткое расплавившись истлло
И съ оболочкою душа слилась всецло.
Не знай въ могил сна, какъ онъ бжалъ отъ глазъ
На постланномъ тобой тернистомъ вдовьемъ лож.
Когда о милости взывать ты станешь тоже —
О жертвахъ съ ужасомъ ты вспомни въ этотъ часъ!
Умри,— но и гнія, пропитанъ ядомъ сильнымъ,
Твой прахъ смерть принесетъ самимъ червямъ могильнымъ.
Для той, съ кмъ я любя связалъ свою судьбу,
Съ кмъ разлучить меня пыталась ты изъ мщенья,
Пусть имя жалкое твое, для поношенья
Навкъ пригвождено къ позорному столбу,—
Стоитъ превыше всхъ предателей-собратій,
Теперь и въ будущемъ — предметъ людскихъ проклятій.
Два стихотворенія: ‘Прости’ и ‘Очеркъ’, изъ которыхъ первое написано 17, а второе — 29 марта 1816 г. (а напечатаны оба въ одинъ и тотъ же день — 4 апрля), относятся къ разводу Байрона и обозначаютъ собою критическую эпоху въ его жизни и репутаціи. Раздляющій ихъ промежутокъ въ 12 дней объясняетъ рзкую разницу въ ихъ тон и настроеніи: въ теченіе этого короткаго времени обнаружились такія обстоятельства, подъ вліяніемъ которыхъ патетическое, хотя и не лишенное критики, примиреніе поэта съ своей судьбою смнилось крайнимъ раздраженіемъ, злобной ненавистью и жаждой мести. Современные поэту критики единодушно и строго осуждали его за ‘Очеркъ’. Мннія ихъ о первомъ стихотвореніи были далеко не одинаковы. Муръ сознается, что сначала, и даже нсколько лтъ спустя посл развода, онъ скоре склоненъ былъ осуждать ‘Прости’, какъ произведеніе ‘актерское’, какъ ‘показное изліяніе чувствъ’, но что впослдствіи, читая въ дневник Байрона подробный разсказъ обо всхъ обстоятельствахъ развода, онъ почувствовалъ всю правдивость ‘прилива нжныхъ воспоминаній, подъ вліяніемъ которыхъ поэтъ, сидя ночью въ своемъ одинокомъ кабинет, написалъ эти строфы, орошая бумагу слезами’.
Написавъ это стихотвореніе, Байронъ, однако, не сохранилъ его про себя: онъ показалъ его Муррею и разослалъ оттиски ‘посвященнымъ’ лицамъ. ‘Я только что получилъ’, писалъ ему Муррей, — ‘прилагаемое письмо отъ г-жи Маріи Грэмъ, которой я послалъ ваши стихи. Это письмо показываетъ, что о насъ думаютъ въ самыхъ отдаленныхъ уголкахъ, и даетъ мн право повторить, что я васъ никогда не забуду. Да благословитъ васъ Богъ, лордъ. Прости!’.
Оба стихотворенія были напечатаны первоначально не для публики, но скоро стали общимъ достояніемъ вслдствіе самовольныхъ перепечатокъ, и затмъ явились: ‘Прости’ — въ собраніи стихотвореній 1816 г., а ‘Очеркъ’ въ III-мъ том ‘Сочиненій’. 1819 г. Байронъ, безъ сомннія, имлъ цлью показать ‘посвященнымъ:’ — какъ друзьямъ, такъ и врагамъ, что онъ не покорился молча своей участи: но онъ вовсе не желалъ вводить въ свою интимную жизнь перваго встрчнаго читателя, и если это случилось, то только вслдствіе ‘усердія не по разуму’ со стороны кого-нибудь изъ друзей или по злоб какого нибудь недоброжелателя. Оба стихотворенія явились впервые въ свтъ въ торійской газет ‘Champion’, издателемъ которой былъ Джонъ Скоттъ, человкъ талантливый, но ‘моралистъ по профессіи’. Случилось это 14 апрля 1816 г. Слдуетъ замтить, что Ода съ французскаго была напечатана въ ‘Morning Chronicle’ 15 марта, а 7 апрля въ газет ‘Examiner’ появились блестящіе, но недостаточно патріотическіе стихи о звзд почетнаго Легіона. Сопоставляя эти даты, Скоттъ прибавилъ, что ‘для надлежащей оцнки подобныхъ политическихъ произведеній необходимо имть въ виду соотвтствующую имъ практику въ отношеніи нравственности’ и семейной жизни. Вообще, въ ‘музык человческой жизни’ существуютъ извстныя пропорціи. Многіе факты этой грустной исторіи намъ не безызвстны, но имъ не мсто въ газет. Къ счастью, они стали довольно извстны всмъ, по крайней мр, — въ Лондон, а иначе они и совсмъ не дошли бы до насъ, но раскрывать ихъ значило бы — оказать неуваженіе къ извстнымъ огорченіямъ и страданіямъ… Что же удивительнаго въ томъ, что лавреатъ бывшаго императора, ненавистникъ Бурбоновъ, панегиристъ ‘звзды храбрыхъ’ и ‘радуги свободы’, оправдываетъ свою политическую ересь личною развращенностью, нечеловческими пороками, нечеловческими жалобами, нечеловческою бранью%’.
Уордсвортъ, которому Скоттъ прислалъ этотъ No своей газеты, съ негодованіемъ ‘отдлалъ’ журналиста: ‘О лорд Б. я скажу только одно слово: этотъ человкъ — съумасшедшій. Стихотворенія, относящіяся къ его личнымъ дламъ, вызываютъ съ моей стороны не столько негодованіе, сколько жалость. Второе стихотвореніе — прямо изъ Бедлама. Вы сами, повидимому, до нкоторой стороны обольщаетесь достоинствами поэзіи лорда Б. и разбираете жалкіе стихи ‘Прости’ черезчуръ уже почтительно. По содержанію они непріятны, а по исполненію никуда не годятся. ‘Пускай я очерненъ виною’ и пр.— можно ли написать боле жалкій куплетъ?. Хорошо, одинъ только стихъ: ‘Мое безумство можно ль знать?’ Ваша критика сама себя опровергаетъ, и достойна вниманія только потому, что въ ней выразилось отношеніе человка здравомыслящаго и почтеннаго къ представителю ‘оппозпціи’, который оступился, упалъ и попалъ подъ удары’.
Такимъ образомъ, Байронъ не только сдлался, какъ замтилъ Маколей, ‘искупительной жертвой’, принесенной періодически пробуждающемуся среди англійской публики чувству благонравія, но, какъ это видно по характеру нападеній, его политическіе противники воспользовались этимъ случаемъ для того, чтобы наказать поэта за оскорбленіе, нанесенное имъ англійскому патріотизму.
Походъ противъ Байрона, начатый газетой ‘Champion’, продолжался другими изданіями: вс газеты, одна за другой, перепечатывали оба стихотворенія,— нкоторыя съ оговоркой, что эти стихи собственно не предназначались авторомъ для публики, но такъ какъ они уже явились въ печати, то позволительно ихъ еще разъ воспроизвести. ‘Courier’ (18 апр. 1816) ограничился напечатаніемъ только одного ‘Прости’, о которомъ отозвался въ очень сочувственныхъ выраженіяхъ и привелъ заявленіе ‘одной прекрасной корреспондентки’ (г-жи Сталь?), что ‘если бы ея мужъ написалъ ей такое прощаніе, то она сейчасъ же побжала бы къ нему и бросилась бы въ его объятія’ (je n’aurais pu m’у tenir un instant). ‘Times’ посвятилъ обоимъ стихотвореніямъ цлую передовую статью, въ которой, выражая ‘крайнее изумленіе и сожалніе’, что они написаны Байрономъ, доказывалъ, что поэтъ ‘унизилъ литературу и злоупотребилъ преимуществами своего общественнаго положенія, обративъ ихъ въ орудіе мести въ отношеніи къ существу низшему и притомъ — женщин’. ‘Examiner’ напечаталъ длинную статью въ защиту Байрона, къ нему примкнули нкоторые другіе органы виговъ, съ другой стороны, торійскій ‘Antigalican Monitor’, также перепечатавшій оба стихотворенія Байрона, язвительно замтилъ, что ‘если все, сказанное поэтомъ, справедливо, то оказывается, что виги вовсе не такъ непорочны, какими они желали бы выставить себя передъ цлымъ свтомъ’.
Такимъ образомъ, полемика, возбужденная стихотвореніями Байрона, получила чисто-партійный характеръ. Главнымъ виновникомъ этого литературнаго скандала былъ, конечно. Скоттъ, издатель ‘Champion’. Байронъ отнесся къ нему безъ злобы и въ 1821 г., получивъ извстіе о томъ, что онъ убитъ на дуэли, писалъ Боульсу: ‘Бдняги Скотта ужъ нтъ больше. Онъ умеръ смертью храбраго, а въ жизни былъ всегда дльнымъ человкомъ’. Байронъ принялъ также (анонимно) участіе въ подписк, устроенной сэромъ Джемсомъ Мэкинтошемъ, Мурреемъ и др. въ пользу семьи Скотта, оставшейся безъ средствъ.
МОГИЛА ЧЕРЧИЛЛЯ.
(Подлинное происшествіе).
(Churchill’s grave).
Передъ холмомъ того, кто метеоромъ
Блеснулъ въ быломъ, предъ скромною плитой
Я въ ужас стоялъ съ печальнымъ взоромъ.
Увядшій дернъ и памятникъ простой.
Полуистерлось имя какъ безвстныхъ
Именъ черты на камн плитъ окрестныхъ.
Я здшняго садовника спросилъ:
Зачмъ сквозь дебри полувковыя
Людскихъ смертей, здсь путникъ не впервые
Изъ памяти его извлечь спшилъ,
Все, что онъ зналъ объ этомъ насаждень?
Отвтилъ онъ:— Такого поклоненья
Причинъ не знаю, онъ положенъ былъ
Здсь до меня, не я могилу рылъ.—
—И это все!— Я думалъ,— мы, срывая
Покровъ съ безсмертья, ждемъ, что заблеститъ
Въ дали временъ намъ слава вковая
Лишь для того, чтобъ вынесть этотъ стыдъ
Такъ скоро позабытъ!— Межъ тмъ строитель
Всего, что попираемъ мы пятой
(Міръ цлый сталъ надгробною плитой),
Припомнилъ все, что зналъ о персти той,
Чьей сложности дивился бы мыслитель,
Когда бъ вдали, въ единомъ бытіи
Вс жизни не сливались какъ ручьи.
Его воспоминанье отразило
Неясный отблескъ прежняго свтила
И молвилъ онъ:— Я думаю, что тотъ,
Кто здсь лежитъ въ могил — незабытый —
При жизни былъ писатель знаменитый.
Изъ-за него вс длаютъ обходъ,
Чтобъ принести ему дань уваженья,
A мн, коль милость есть — вознагражденье.
Довольный, я могильщику въ отвтъ
Далъ нсколько серебряныхъ монетъ,
Изъ глубины кармана извлеченныхъ,
Но не избавлю васъ — непосвященныхъ
Отъ этихъ словъ:— Я вижу, какъ смшны
Мои слова, что правдою полны.
Не я, но вы — безумны. Въ размышленье
Глубокое всей погрузясь душой,
Я выслушалъ — и взоръ смягчился мой —
Могильщика простое наставленье:
Безвстность въ немъ и славы торжество,
Блескъ имени — съ ничтожествомъ его.
Написано въ Діодати и напечатано впервые вмст съ ‘Шильонскимъ Узникомъ’ въ 1816 г. На подлинной рукописи этому стихотворенію предпослана слдующая замтка Байрона:
‘Стихотвореніе это (по крайней мр, такъ я старался написать его) основано на факт, эта подробность является попыткою серьезнаго подражанія стилю великаго поэта,— какъ его достоинствамъ, такъ и недостаткамъ. Я говорю,— стилю, потому что мысли считаю своими собственными. Если въ этомъ отношеніи здсь что-нибудь покажется смшнымъ, то пусть это припишутъ мн, по крайней мр, настолько же, насколько и г. Вордсворту, y котораго немного найдется поклонниковъ боле меня искреннихъ. Я былъ ослпленъ тмъ, что я считаю достоинствами, a также и недостатками его стиля, a не слдуетъ упускать изъ виду, что въ подобныхъ случаяхъ какъ похвала, такъ и порицаніе всегда заключаютъ въ себ то, что называется комплиментомъ, хотя бы этотъ комплиментъ и былъ не намренный’.
Чарльзъ Черчилль, въ свое время очень популярный, a нын совершенно забытый поэтъ сатирикъ, род. въ феврал 1731, ум. въ Булони 4 ноября 1764 г. Его тло было перевезено въ Дувръ и погребено на кладбищ близъ разрушенной церкви Св. Мартина. На надгробной плит находится надпись: ‘1764. Здсь покоятся останки знаменитаго Ч. Черчилля. Здсь, жизнью насладившись, Черчилль спитъ’.
Байронъ былъ въ Дувр 25 апрля 1816 г. ‘Могила Черчилля’, говоритъ Вальтеръ Скотть, ‘должна была бы вызвать y поэта боле глубокое чувство, ибо, хотя оба они и не были похожи другъ на друга по своему характеру и дарованію, однако въ ихъ жизни было нчто общее. Сатира Черчилля изливалась боле широкимъ, хотя и не столь горькимъ потокомъ, съ другой стороны, по нжности чувства и сил воображенія его, конечно, нельзя сраввивать съ Байрономъ. Но оба поэта стояли выше мнній свтской толпы, и удломъ обоихъ была слава и популярность, которою они вовсе не дорожили. Въ сочиненіяхъ того и другого обнаруживается врожденное, хотя иногда и неврно направляемое, благородство ума и тотъ духъ гордой независимости, который вердко доводилъ ихъ до крайности. Оба они ненавидли лицемріе, нердко переходя въ обнаруженіи этой ненависти за предлы благоразумія, и въ своихъ сатирическихъ выходкахъ часто допускали крайнюю вольность. Наконецъ, оба умерли въ цвт лтъ и на чужой сторон’. Можетъ быть, и самъ Байровъ также находилъ извстное сходство между собою и этимъ поэтомъ, умершимъ за 150 лтъ передъ тмъ,— и мысль объ этомъ сходств отразилась въ его стихотвореніи, которое, несмотря на аффектацію стиля, проникнуто все-таки глубокимъ чувствомъ.
Стр. 25. И это—все!…
Ср. наст. изд. т. I, стр. 345 и 572, эпиграфъ изъ Ювенала къ ‘Од Наполеону’ и примчаніе къ нему переводчика Ювенала, Джиффорда.
Строитель
Всего, что попираемъ мы пятой…
Т. е. могильщикъ.
ОТРЫВОКЪ.
(A Fragment).
Когда бъ вновь вынесла меня волна рки
Къ первоисточнику блаженства и тоски —
Я не поплылъ бы вновь межъ тми берегами,
Что пожелтвшими усяны цвтами,—
Пускай бы какъ теперь текла рка часовъ,
Сливаясь съ множествомъ безвстныхъ ручейковъ.
Но что такое Смерть? Покой сердецъ, гробница?
И цлое того, чего мы вс — частица?
Вдь жизнь — видніе. Лишь то изъ бытія
Мн кажется живымъ — что взоромъ вижу я,
И мертвыми считать отсутствующихъ можно.
Для сердца мысль о нихъ мучительно тревожна,
Воспоминанія въ часъ отдыха ночной
Окутываютъ насъ печали пеленой.
О, да, они мертвы и холодны, едва ли
Мы вновь увидимъ ихъ, какими раньше знали.
Они измнчивы, a если и хранитъ
Воспоминанье тотъ, кто нами не забытъ,
Мы все жъ разлучены — лежитъ ли между нами
Земля, просторъ морской съ шумящими волнами
Иль земли и моря — пока въ своихъ гробахъ
Въ одинъ безчувственный мы не сольемся прахъ.
И кто они — жилищъ подземныхъ населенье?
Милльоны мертвецовъ, что стали жертвой тлнья?
Тысячелтій пыль, покрывшая собой
Все то, на что ступалъ иль ступитъ родъ людской?
Полна обитель ихъ молчаніемъ глубокимъ
И тамъ живутъ они по кельямъ одинокимъ?
Иль есть y нихъ языкъ, сознанье бытія
Ихъ бездыханнаго, что въ мрачномъ напряжень
Безмолвью полночи подобно? О, земля!
Гд — опочившіе, и для чего — рожденье?
Усопшіе — твои наслдники, a мы —
Зыбь на поверхности. Среди могильной тьмы —
Ключъ отъ глубинъ твоихъ, и служитъ гробъ вступленьемъ,
Преддверьемъ въ твой чертогъ съ громаднымъ населеньемъ,
Войдя туда какъ духъ, я суть земныхъ веществъ
Тамъ въ превращеніяхъ постигъ бы несказанныхъ,
И видлъ чудеса, и — нын бездыханныхъ —
Открылъ бы тайну избранныхъ существъ.