Сознаетъ ли Россія свое призваніе относительно міроваго Римскаго вопроса?
Сознаетъ ли Россія свое призваніе относительно міроваго Римскаго вопроса?
‘Москва’, 17-го ноября 1867 г.
Сознает ли Россия свое призвание относительно мирового Римского вопроса?, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1867
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова
Томъ седьмой. Общеевропейская политика. Статьи разнаго содержанія
Изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Руси’ и другихъ изданій, и нкоторыя небывшія въ печати. 1860—1886
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова, (бывшая М. Н. Лаврова и Ко) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1887.
Тысячи перьевъ скрипятъ ежедневно, упражняясь на тему: ‘римскій вопросъ’, гулъ стоитъ въ мір отъ разноязычной газетной сумятицы, по поводу того же вопроса, стны европейскихъ парламентовъ уже начинаютъ оглашаться ‘интерпелляціями’ и отвтами, рчами, рукоплесканіями и порицаніями — все по тому же вопросу о Рим, объ Италіи, о конференціи,— и тмъ не мене разршеніе вопроса, сколько намъ кажется, не подвигается въ сознаніи ни на волосъ, парламентскія пренія также не общаютъ его подвинуть и только разв освтятъ намъ взаимное положеніе партій, почта не привозитъ намъ, покуда, съ массою газетъ, ни одной такой новой, свжей мысли, которая бы могла властительно овладть умами, стать не только въ уровень съ событіями, но и выше ихъ, и раскрыть человчеству, за ними, новые историческіе горизонты. Теперь больше чмъ когда либо нужно міру новое, вщее слово. На смну отживающей исторической идеи должна явиться новая историческая идея, а не простое отрицаніе старой идеи или лживая сдлка съ нею. Между тмъ въ газетахъ, въ брошюрахъ, даже въ парламентахъ Запади ой Европы мысль переминается все на одномъ и томъ же мст, читаемъ и слышимъ все одн и т же стереотипныя сентенціи ультрамонтанства и атеизма, суеврія и безврія, все и вс вертятся въ томъ же безвыходномъ кругу противорчія. Гордое своею цивилизаціей, западно-европейское общество съ презрніемъ смотритъ на вопросы религіозные и вроисповдные, считаетъ себя переросшимъ и поршившимъ вс подобныя задачи еще со временъ французской революціи 1789 года. Общество, духовно порожденное Вольтеромъ и духовно успокоившееся на Ренан, можетъ только съ улыбкою или же съ лицемрною серьезностью, ради соблюденія приличій, относиться къ заботамъ о церкви,— а между тмъ эти, такъ дешево цнимые имъ, вопросы религіозные и вроисповдные, къ величайшему его недоумнію, возстаютъ снова, во всей своей грозной мощи, снова колеблютъ міръ и не поддаются никакому, повидимому, и удобному и комфортабельному разршенію, уготованному имъ современною европейскою цивилизаціей. Вс прежнія сдлки и компромиссы оказываются изношенными, и вопросы вновь стучатся въ двери — и академическихъ и парламентскихъ залъ, и дипломатическихъ кабинетовъ, и салоновъ, и даже католическихъ храмовъ. Нельзя не удивляться легкомыслію въ особенности французской либеральной прессы. Она продолжаетъ не подозрвать о глубин того общественнаго духовнаго противорчія, въ которое погружена Франція.
Въ доказательство того, что большинство во Франціи, по отношенію къ церкви, на сторон идей 1789 года, французскія либеральныя газетъ? приводятъ число своихъ подписчиковъ, значительно превышающее число подписчиковъ на ультрамонтанскія газеты, забывая бездлицу — забывая милліоны Французовъ, не подписывающихся ни на какія газеты, не умющихъ даже ни читать, ни писать. Французскимъ демократамъ приходится или похрить авторитетъ своего идола — демоса, или же признать, что они обртаются съ нимъ на совершенно противоположныхъ полюсахъ. Нельзя не подивиться той поверхностности сужденія, съ которою корреспондентъ одной газеты разсказываетъ замчательный фактъ, будто Наполеонъ III противился экспедиція французскихъ войскъ въ Римъ и уступилъ лишь единогласному завренію префектовъ, что они не отвчаютъ за спокойствіе населенія въ департаментахъ, если франція не вступится за папу. Корреспондентъ, не отрицая этого послдняго обстоятельства, объясняетъ его, какъ онъ выражается, очень просто, — тою излишнею властью, которую императоръ попустилъ клерикальной партіи взять въ свои руки надъ сельскимъ населеніемъ, — какъ будто такое разъясненіе упрощаетъ, а не усложняетъ вопроса, какъ будто не оказывается нужнымъ, для разршенія вопроса въ смысл либеральнаго меньшинства, замнить силу клерикальной партіи иною духовною силой, предпринять и совершить цлое новое духовное воспитаніе народа! Не знаемъ, какъ истолкуютъ теперь либеральныя французскія газеты другое соціальное противорчіе, являющееся уже не со стороны народныхъ невжественныхъ массъ, а въ самой общественной сред, не перестающей кичиться своею цивилизаціей и великими началами, les grands principes, унаслдованными отъ достопамятной революціи? Мы разумемъ здсь тотъ фактъ, который еще не обнаружился, но обнаружится несомннно (мы уврены въ томъ заране): большинство представителей во французскомъ законодательномъ корпус, въ самомъ Париж, заявитъ себя противъ единства Италіи и на сторон свтской власти папы. Не слдуетъ забывать, что Тьеръ, какъ истый Французъ, имющій въ виду исключительно политическій интересъ Франціи, былъ всегда врагомъ италіянскаго объединенія, и что даже кальвинистъ Гизо, связывающій судьбы папства съ судьбами христіанства въ Европ, останавливается въ недоумніи предъ упраздненіемъ свтской власти папы въ пользу единой Италіи.
А между тмъ вопіюще чмъ когда-либо, чудовищне чмъ когда-либо является противорчіе свтской власти папы и всхъ ея послдствій — съ требованіями какъ современнаго политическаго положенія Европы, такъ и съ духовными ея требованіями, предъявляемыми не только грубымъ атеизмомъ 1789 года, не только раздушеннымъ деизмомъ Ренана (ставшаго высшимъ выраженіемъ французскаго интеллигентнаго отношенія къ религіи въ послднее время), но и серьезнымъ просвщеніемъ вка, и чистымъ нравственнымъ чувствомъ, и освобожденнымъ отъ духовнаго раболпства простымъ здравымъ смысломъ. Неумолимая логика исторіи продолжаетъ развивать латинское вроученіе о папств и о пап до абсурда, до крайнихъ предловъ. Римская курія объявила войну всякому свту науки, всякой свобод политической и духовной, ршительне и смле чмъ въ какія бы то ни было времена, и своими послдними силлабусами и энцикликами порвавъ вс прежнія сдлки съ прогрессивнымъ движеніемъ человчества, сдлала отнын всякое примиреніе невозможнымъ. Странное зрлище представляется взору: весь миръ Европы, ея дальнйшее политическое сложеніе, удовлетвореніе необходимйшихъ, гражданскихъ и духовныхъ нуждъ — все поставлено въ зависимость отъ одного слова дряхлаго 70-лтняго старца. Казалось бы, скажи Пій IX, вмсто non possumus,— possumus, только отрекись онъ добровольно отъ своей свтской власти, — и вопросъ ршенъ, и порвавъ плотины, хлынула бы неудержимымъ потокомъ идея италіянскаго единства въ священный вчный городъ, и сама Франція, съ своими ружьями Шасспб, не могла бы воспрепятствовать этому стремленію, какъ скоро отнято было бы у Франціи ея религіозное знамя. Теперь же порыву всей Италіи, натиску духовной, нравственной силы Запада, т. е. его либеральныхъ идей, его цивилизаціи, общественнаго мннія всей Европы, противопоставляетъ Пій IX только одно свое безплотное слово non possumus, и сдерживаетъ имъ напоръ всего міра. Но въ этомъ слов есть сила великой исторической идеи, цлые вка властвовавшей надъ міромъ, и досел не упраздненной. Но ея знамя есть знамя христіанства, знамя вры, хотя бы и лицемрное знамя, хотя бы въ сущности эта вра не боле какъ суевріе. Пусть обличена теперь въ сознаніи человчества ея ложь: сила вступающая съ нею въ борьбу — сила отрицанія, ея знамя — знамя безврія. И вотъ, въ борьб сихъ двухъ лжей мятется западный міръ, и об он, осыпая другъ друга проклятіями, отрицая другъ друга, кружатся въ безвыходномъ противорчіи и не престануть кружиться до тхъ поръ, пока не придутъ къ отрицанію себя самихъ и пока не водрузится знамя новой исторической идеи, новой духовной положительной силы…
Намъ могутъ замтить, пожалуй, что и Викторъ Эммануилъ съ своей стороны водружаетъ знамя религіозное и даже торжественно объявляетъ своему народу, пап и всякому кому о томъ вдать надлежитъ, о своей преданности пап какъ глав церкви, о своей готовности охранять и блюсти его духовную власть, — и и изъ всхъ папскихъ аттрибутовъ отрицаетъ только значеніе папы какъ свтскаго государя. Но такое самовольное и насильственное изъятіе одного изъ важнйшихъ аттрибутовъ современнаго папства не можетъ быть совмщено съ исповдываніемъ принципа папской непогршимости, точно также какъ не мирится съ послднимъ и непризнаніе Италіянскимъ королемъ силы за тми папскими буллами, которыми Пій IX отлучилъ его церкви! Такое противорчіе, не допуская никакого логическаго выхода, неспособно придать знамени Виктора Эммануила значеніе искренняго религіознаго знамени.
Противорчіе всюду, противорчіе везд, — противорчіе не вншнее только, но глубокое внутреннее, въ области врованія, въ сфер сознанія. Живучесть причинъ сказывается живыми послдствіями на пространств вковъ, XIX вку приходится считаться съ вкомъ Х-мъ. Чмъ ниже станутъ цнить западные мыслители значеніе римскаго вопроса какъ вопроса религіознаго и вроисповднаго, тмъ трудне будетъ его разршеніе. А римскій вопросъ есть вопросъ міровой, историческій, — вопросъ, съ которымъ связаны судьбы всей католической церкви, всего латинскаго Запада,— слдовательно вопросъ всего христіанскаго міра. Наступаетъ великій историческій мигъ. Отъ кого же раздастся вщее слово, откуда, на отмну отживающей исторической идеи, выступитъ и предъявитъ свою власть надъ міромъ иное духовное историческое начало?
Отъ кого же и откуда, какъ не отъ православной Россіи, главы Греко-Славянскаго православнаго міра? Не ей ли предлежитъ сказать міру вщее слово? Не налагается ли на нее. именно теперь, святая обязанность вознести высоко, предъ всмъ свтомъ, знамя истины православной? Не въ истин ли православной заключается разршеніе того вопроса чт$ волнуетъ теперь латинскій Западъ? И не должна ли Россія, какъ христіанская, православная страна, указать на единственный путь спасенія остающійся христіанству на Запад? Она могла бы сказать Италіи и пап, и всей католической церкви: вознеситесь историческою памятью, по лстниц преданій, до преданій единой вселенской апостольской церкви, — обратитесь вашею мыслью къ тмъ вкамъ, когда не нарушена еще была цлость церкви, не разорвана риза Христа, когда Востокъ и Западъ были едино, цвли оба великими святостью и мудростью мужами и сходились на общій совтъ, и римскій пастырь чествовался какъ старйшій изъ пастырей, и не было у церкви инаго главы, кром Христа, и помня заповди Спасителя, не творила она царство Его царствомъ отъ міра, и не смшивала кесарево съ божіимъ, воздавая кесарево кесареви, а божіе Богови? Вспомните, что раздлило насъ? Не то ли же самое, не та ли же похоть власти, не притязанія ли на государственное, свтское вселенское владычество,не т ли же начала, въ которыхъ все современное зло Латинскаго міра, которыхъ упраздненія теперь добивается самъ Западъ, но которыхъ упраздненія не обртете вы иначе, какъ возвратившись на покинутый вами путь истины? Мы не покидали этого пути, но не признавали полноту жизни церковной вн отдлившагося Запада, мы не сотворили ни единаго вселенскаго собора съ тхъ поръ, какъ вы отклонились отъ единенія и возмечтали быть полнотою церкви, мы ждали и ждемъ вашего возвращенія. Не подчиненія Востоку, не обращенія въ какое-то особое восточное вроисповданіе требуетъ отъ васъ Востокъ, но призываетъ васъ къ обращенію въ ваше же собственное вроисповданіе, которое было единымъ общимъ и для Запада и для Востока, и сохранилось лишь на Восток. Онъ призываетъ васъ возвратиться къ чистот вашего же собственнаго древняго вроученія, столько вковъ свтившаго міру,— и вн его никакія измышленія не дадутъ вамъ выхода изъ той глубины противорчія, въ которую углубила васъ та Божья правда, что называется логикою исторіи!..
Вотъ что можетъ и что должна сказать теперь Россія, потому что нтъ у православнаго Востока на исторической арен міра другихъ устенъ, кром православной Россіи. Пойметъ ли это Россія? Пойметъ ли, что, ‘Недостойная призванія, она тмъ не мене избрана’, и что посрамивъ избраніе Божіе, она повинна Божьему грозному суду?
Пусть приметъ Россія зовъ францускаго императора на конференцію по римскому вопросу, но пусть приметъ его не въ качеств державы, имющей у себя столько-то католическихъ подданныхъ, во въ качеств страны православной, представительницы всего православнаго Востока, которая одна изъ всхъ державъ міра можетъ указать на единое возможное, истинное и благое ршеніе вопросу, волнующему міръ…
О, еслибы сознавала Россія свое призваніе! Еслибъ уразумла великость и святость лежащихъ на мой обязанностей!.. И неужели никого, нтъ никого изъ нашихъ государственныхъ мужей, который бы понялъ все значеніе настоящей минуты, который бы услышалъ внутреннимъ слухомъ совсти, сердца, простаго ума, наконецъ, призывъ церковный, народный, историческій, обращенный къ представителямъ Россіи?… Есть ли кто?