Соловей и муравей
(Баснь из Саади1)
(С персидского.)
Н. Коноплев.
Примечания
Примечания
СОЛОВЕЙ И МУРАВЕЙ
(Баснь из Саади)
Соловей и муравей, Саади, Год: 1827
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Северная лира на 1827 год
М., ‘Наука’, 1984
Соловей имел в саду свое гнездо на ветви одного дерева, случилось, что под тем же деревом поселился и слабый муравей, который заботливо собирал запас в маленьком своем жилище на будущие голодные дни. Соловей днем и ночью порхал везде по саду и сладкими песнями всех очаровывал, между тем муравей день и ночь трудился. Соловей в цветниках старался только отличиться пленительным своим голосом. Он втайне изъявлял любовь свою к розе, а утренний ветерок расславлял ее повсюду. Видя ласки розы и нежность соловья, муравей сказал: ‘время покажет, какая польза от сих нежных разговоров!’ Когда прошла весна и наступила осень, то на месте розы явились колючие терны, а жилище соловья занял ворон. Подул осенний ветер и начал срывать листья с дерев, зелень пожелтела, и наступил холод, из облака, подобного диадиме, посыпались перлы, и из воздуха, как из сита, начала сеяться чистая камфора. Соловей прилетел в сад, но не видит уже прелестного цвета розы, не чувствует благовонного запаха гиацинта. Тысячезвучный язык его онемел. Нет розы, красоту коей мог бы он созерцать, нет зелени, которая бы пленяла его своею прелестью. Это несчастие отняло у него все силы, эта горесть лишила его сладких звуков. Тут вспомнил он, что муравей в последнее время жил под этим деревом и запасался пищею.— Пойду, подумал он, представлю свою нужду муравью и по праву соседства выпрошу у него что-нибудь! Таким образом голодный соловей с униженною просьбою явился к муравью и сказал ему: ‘любезный друг! щедрость есть признак богатого и капитал счастливого. Я провел драгоценное время в беспечности, ты был догадливее, заготовляя себе запас, не уделишь ли мне теперь из оного сколько-нибудь по своему великодушию?’ — Муравей отвечал: ‘ты пел день и ночь, а я трудился. Ежеминутно занимаясь прелестями розы и плененный созерцанием весны, ужели ты не знал, что за весною следует осень, и что всякая дорога приводит в пустыню?’
О друг мой! рассмотри внимательно, что случилось с соловьем, и помни, что за жизнью следует смерть, и каждое наслаждение отравляется горестью.
Перевод притчи ‘Соловей и Муравей’ из 1-го меджлиса (раздела) рисале второй ‘Рисолага’ (‘Трактаты’) Саади.
На ту же тему написаны басни Лафонтена и Крылова. Еще в 1815 г. эта притча была опубликована в ‘Вестнике Европы’ (No 11, с. 178—179) в переводе с французского. Текст притчи на фарси — в ‘Персидской хрестоматии’ А. В. Болдырева (М., 1826, с. 117). В 1826 г. она появилась в переводе петербургского ориенталиста, ученика О. И. Сенковского И. В. Ботьянова в ‘Азиатском вестнике’ (кн. 11—12, No 9 и 10, с. 217—219) под заглавием ‘Разговор соловья с трудолюбивым муравьем’. Оба перевода с фарси удачны. По нашему мнению, Н. Г. Коноплеву лучше удалось сохранить лаконичный стиль Саади-рассказчика. В 1836 г. этот перевод был напечатан в ‘Литературных прибавлениях к Русскому инвалиду’ (No 101—102, с. 807—808). См.: Гольц Т. М. К истории русской иранистики 20—30-х годов XIX столетия. Н. Г. Коноплев — переводчик Саади.— Вопросы таджикской филологии. Душанбе, 1976, с. 71—82.
1 Саади Муслихиддин (между 1203 и 1210—1292) — персидско-таджикский писатель и мыслитель.
КОНОПЛЕВ НИКОЛАЙ ГАВРИЛОВИЧ (ок. 1800—1855) — ориенталист, переводчик, владевший фарси, арабским и турецким языками. Питомец Московского университета, ученик профессора восточных языков А. В. Болдырева (1780—1842). По окончании Московского университета в 1825 г. находился в командировке в Петербурге (1828—1832), занимаясь у виднейших востоковедов. С 1833 г. начал преподавать в Московском университете арабский язык, а в 1836 г. был уволен за штат в связи с университетской реформой, ‘крупнейший после Болдырева представитель московской школы…’ (см.: Крачковский И. Ю. Очерки по истории русской арабистики. М., Л., 1950, с. 112). Автор ‘рассуждения’ ‘О духе, богатстве языка и поэзии арабов’, написанного в романтически приподнятом стиле, характерном для русской ориенталистики 20—30-х годов XIX в. (см.: уч. зап. Импер. Моск. Ун-та, 1834, No 3, ч. 5—7, с. 103—III, 423—441). Ему принадлежит перевод с арабского повести Арабши ‘Приключения одного невольника’ (Вестник Европы, 1826, окт., No 19 и 20, с. 256—272) и целый ряд переводов с фарси, в частности новелл из ‘Тути-наме’ (‘Книга попугая’) Нах-шаби (ум. в 1350 г.) в обработке Кодири (XVII). Особый интерес Коноплев проявлял к творчеству Саади, переводы из произведений которого начал публиковать с 1826 г. в ‘Вестнике Европы’. В центре его внимания был ‘Гюлистан’ (‘Розовый сад’). Это произведение Коноплев намеревался перевести полностью, о чем писал в примечаниях к переводу ‘Предисловия к Гюлистану’. Там же Коноплев говорит о необходимости исторического подхода при оценке творчества Саади, ‘автора оригинального, который не имел никаких образцов, а следовал собственному гению, не так как Европейские писатели, настроившие свой ум на лад древних… Мы весьма несправедливо поступим, когда изберем мерилом одну Европейскую литературу, и все противоречащее ей и несогласное с нею, будем считать смешным и нелепым’ (Телескоп, 1833, ч. XVIII, No 21, с. 40). О Коноплеве см.: Стариков А. А. Восточная филология в Московском университете.— В кн.: Очерки по истории русского востоковедения. М., 1960, сб. 3, с. 158, Гольц Т. М. К истории русской иранистики 20—30-х годов XIX столетия. Н. Г. Коноплев — переводчик Саади.— В кн.: Вопросы таджикской филологии. Душанбе, 1976, с. 71—82. В СЛ Коноплев поместил перевод притчи ‘Соловей и Муравей’ из ‘Рисолата’ (‘Трактаты’) Саади.