Сибирский фельетон, Ядринцев Николай Михайлович, Год: 1883 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 8 минут(ы)

СИБИРСКІЙ ФЕЛЬЕТОНЪ.

Вызовъ къ путешествію на Востокъ.— Удовольствіе, отъ него послдующее.— Екатеринбургско-тюменскій трактъ и потеря чемодана.— Утшеніе, могущее послдовать. Новый туркестанскій трактъ и его открытіе.— Тостъ на осл.— Семь трактовыхъ нянекъ.— То въ юрт, то въ палатахъ.— Три дома, извстныхъ ямщикамъ.— Баранина и гимнъ туркестанской дорог.

Если вы очень соскучитесь сидть на одномъ мст, позжайте, пожалуйста, путешествовать, и особенно по сибирскимъ и ташкентскимъ дорогамъ. Прелесть что за развлеченіе! Мы испытывали это не разъ.

Вс помнятъ, нсколько лтъ тому назадъ, вопли, несшіеся съ пермско-тюменскаго тракта, съ его удовольствіями вольныхъ почтъ. Увы! до Екатеринбурга ихъ замнила желзная дорога… Этотъ трактъ былъ замчателенъ для любителей сильныхъ ощущеній, здсь ломали себ кости, вопія и крича при каждомъ толчк. Прохавъ такимъ образомъ верстъ двадцать пять, израненный пассажиръ начиналъ излагать т же стоны письменно, въ жалобной книг. И, Боже мой, что это за литература получалась! Эти жалобы проникали и въ печать. Къ сожалнію, никто не догадался издать тогда ‘псни прозжающихъ’. По мр проведенія желзныхъ дорогъ, вольныя почты, съ ихъ порядками, остаются только между Екатеринбургомъ и Тюменью. Пока желзная дорога не проведена, совтуемъ поторопиться испытать ихъ, настоящее же удовольствіе можн9 получить, только създивъ въ Ташкентъ. Мы намрены нчто сообщить объ этихъ удовольствіяхъ на основаніи новыхъ данныхъ. Вотъ, напримръ, письмо прозжающаго, присланное намъ, о происшествіи на тюменско-екатеринбургскомъ тракт.

‘На большой дорог, прозжающихъ на почтовыхъ лошадяхъ грабятъ, цлые обозы останавливаютъ и до такой степени нахально, что вступаютъ съ ямщиками въ перестрлку! Если же къ этому прибавить, что въ контор вольныхъ почтъ не исполняются закономъ предписанныя правила, какъ, напр., т, что ямщики не имютъ одобрительныхъ свидтельствъ отъ общества, не всегда на станціяхъ записывается, кто ‘везетъ’ прозжающихъ, ямщики мняются лошадьми съ встрчными товарищами даже ночью, когда пассажиры спятъ, и т. п.,— то положеніе прозжающаго становится совсмъ печальнымъ. Въ август сего года, у одного офицера, хавшаго изъ Степного округа, благодаря конторскимъ порядкамъ, срзали чемоданъ. Еслибъ въ контор принимались ямщиками люди извстные, а не всякій сбродъ, то это похищеніе было бы невозможно, потому что въ одно время съ тарантасомъ, съ котораго срзанъ былъ чемоданъ, сзади его халъ другой экипажъ. Впослдствіи оказалось, что при вызд изъ села Успенскаго, заднимъ тарантасомъ управлялъ ямщикъ даже и не служащій въ контор вольныхъ почтъ, а ‘подставной’. Онъ на девятой верст, безъ позволенія спавшаго прозжающаго, остановился мняться лошадьми съ ямщикомъ встртившейся почты, а ямщикъ передняго тарантаса (Грязнухинъ, не имющій одобрительнаго свидтельства отъ общества) не подождалъ, какъ обыкновенно бываетъ, пока перепрягутъ лошадей его товарищи, и похалъ впередъ. На одинадцатой верст, около деревни Филиной, чемоданъ срзали, а веревки, которыми онъ былъ привязанъ, оказались брошенными на слдующей станціи, въ сел Тугулымскомъ. Спохватившись о чемодан въ Сугат, потерпвшій офицеръ телеграфировалъ въ Тюмень исправнику о случившемся похищеніи, а самъ вернулся на Тугулымскую станцію, откуда, посл распросовъ ямщиковъ, вмст со станціоннымъ смотрителемъ похалъ въ село Успенское. Земскаго засдателя въ это время въ сел не оказалось, почему станціонный смотритель, обязанный по закону оказывать возможное содйствіе прозжающему, началъ вмст съ потерпвшимъ офицеромъ допрашивать Грязнухина и ‘подставного’ ямщика. Грязнухинъ давалъ до крайности сбивчивые отвты, и можно было надяться, что онъ, захваченный врасплохъ, окончательно запутается и тмъ дастъ увренность, что преступленіе совершено на этой станціи и при его участіи. По, къ несчастью, неожиданно прізжаетъ на станцію управляющій трактомъ вольныхъ почтъ, г. Лобановъ. Станціонный смотритель, вроятно, надясь, что г. Лобановъ, при своемъ вліяніи на ямщиковъ, окажетъ хоть какую нибудь помощь, разсказалъ ему о случившемся похищеніи, и когда началъ говорить о сбивчивыхъ отвтахъ ямщика Грязнухипа, то управляющій трактомъ, повидимому не имвшій причинъ прикрывать ямщиковъ, не далъ дальше говорить смотрителю и даже напустился на него съ видомъ начальника, какъ-де онъ, станціонный смотритель, осмлился вмшиваться не въ свое дло (?!) и ршился безпокоить его какими-то пустяками: ‘мы не обязаны заботиться объ имуществ прозжающихъ, потрудитесь отправиться паевое мсто’. Изрекши это, управляющій, съ апломбомъ, по допускающимъ возможности усомниться въ законности сказаннаго, изволилъ выйти и ухать. Такое наставленіе указывало ясно, что смотрители здсь должны заботиться не о прозжающихъ, а только объ интерес гг. Михайлова, Лобанова и др. Ямщикъ Грязнухинъ, сробвшій вначал, по уход управляющаго трактомъ, перемнилъ тонъ, онъ на вс вопросы началъ нахально отвчать, что-де знать ничего не знаю и вдать не вдаю… Вслдствіе того, что веревки отъ чемодана нашлись на Тугулымской станціи, можно было сдлать двойное предположеніе: чемоданъ могъ быть срзанъ или при прозд со станціи Успенской на Тугулымскую, или же на этой послдней, во время перепряжки. Въ виду сбивчивыхъ отвтовъ Грязнухина, второе предположеніе казалось вроятне, почему были сдланы пріхавшимъ засдателемъ обыски въ деревн Филиной, которая расположена между станціями Успенской и Тугулымской, недалеко отъ большой дороги, противъ 9-й версты. На дорог, по оставшимся обрзкамъ веревокъ и кошмы, нашли мсто, гд срзанъ чемоданъ, а по предъявленнымъ отставнымъ солдатомъ Мальцевымъ деньгамъ стараго серебра, которыя онъ получилъ въ обмнъ и за товаръ отъ поселенца Линдова и крестьянина Кульпина, нашлись преступники. При обыск, у этихъ послднихъ оказалось еще нкоторое количество денегъ и запонка потерпвшаго офицера. Въ конц концовъ, Кулыіинъ, слывшій до дружбы съ поселенцемъ Линдовымъ за хорошаго крестьянина, сознался въ преступленіи… Большая часть похищенныхъ вещей найдена, а кто были участники преступленія и насколько велика была помощь грабителямъ Грязнухипа — покажетъ слдствіе. Потерпвшій офицеръ, имя необходимость спшить въ Петербургъ, не могъ остаться до окончательнаго разъясненія дла и розыска ненайденныхъ вещей и денегъ. Онъ, впрочемъ, узналъ, что Линдовъ и Кульпинъ не были въ сел Тугулымскомъ, а вс время посл похищенія пьянствовали въ деревн Филиной и другой, рядомъ съ ней расположенной. Интересны, между прочимъ, разговоры крестьянъ во время обысковъ, они спрашивали лишившагося своихъ вещей офицера, считая ихъ, по всей вроятности, за казенныя, что съ нимъ сдлаютъ, если чемоданъ не найдется,— разжалуютъ ли только въ солдаты, или еще и сошлютъ на поселеніе? Я впослдствіи, когда чемоданъ былъ найденъ, они очень сомнвались, не смотря на увренія упомянутаго офицера, что грабители будутъ наказаны достойнымъ образомъ. ‘Эти Линдовы’, говорили они,— ‘ужъ много, много лтъ насъ мучатъ: они ограбятъ кого-нибудь, а цлую деревню ‘сбиваютъ’, приходится расходоваться… да и время рабочее пропадаетъ. Засудить же ихъ вс не могутъ’, продолжали крестьяне,— ‘уликъ вс не находится… И теперь посудятъ-посудятъ, да опять, пожалуй, къ намъ же ихъ и пришлютъ’.

И такъ, вотъ первое удовольствіе, читатель, которое вы получите: у васъ сржутъ чемоданъ, и вы можете въ это время, въ поискахъ за нимъ, изучить основательно мстные нравы.

Къ этому письму намъ остается прибавить одно воспоминаніе. При вызд изъ Екатеринбурга, по тракту стоитъ памятникъ.— Это что такое? спрашиваетъ прозжій.— Это мсто, гд одного прозжающаго убили, говоритъ равнодушно ямщикъ.— Господи благослови! говоритъ прозжающій, влзая въ тарантасъ. Изъ сего слдуетъ: если у васъ только срзали чемоданъ, а не голову, то вы можете вполн успокоиться!

Теперь перейдемъ къ туркестанскимъ путямъ. Вотъ какъ эти тракты описываетъ одинъ туркестанскій туристъ:

‘Современная злоба дня въ Туркестанскомъ кра-это ‘новый почтовый трактъ’, съ семью хозяевами, открывшійся весьма торжественно, открытіе праздновалось гг. хозяевами во всхъ городахъ, черезъ которые они пролагаютъ трактъ. Такъ, напримръ, въ Казалинск, въ трактовой контор, былъ отслуженъ молебенъ, по окончаніи котораго разодтыхъ ямщиковъ и лошадей окропили святой водой и затмъ начался обдъ или, правильне сказать, безобразная оргія: кто плъ, кто плясалъ камаринскую, кто играетъ на балалайк, пили, ли, смялись, цловались, ругались — однимъ словомъ, было разливанное море… Широко расходилась купецкая душа, чающая хорошій барышъ, отъ нихъ не отставали и чиновничьи утробы, всегда готовыя кутнуть на купецкій счетъ. При начал обда, вдругъ двери зала растворились и въ комнату въхалъ верхомъ на ишак трактовый довренный С. Взявъ налитый шампанскимъ бокалъ, онъ торжественно возгласилъ: ‘господа! трактъ открытъ!’ Раздался общій вопль восторга и вс осушили бокалы за процвтаніе новаго тракта. Такъ вотъ какими торжествами сопровождалось открытіе тракта! Какъ было и не торжествовать ‘г. подрядчикамъ: обязались они содержать трактъ отъ Терекли до Ташкента и отъ Чимкента до Ауліеата, всего около 70 станцій, на каждой станціи обязались имть по 7 троекъ, и за все про все получать отъ казны ежегодно полмилліончика, да около милліончика въ годъ прогонныхъ денегъ съ гг. прозжающихъ и почтъ, причемъ стоимость прозда увеличили вдвое противъ прежняго. Сперва взималось по 1 ¹/₂ копйки съ версты и лошади, теперь же берутъ по 3 копйки. Однако, не смотря на то, что цны за проздъ удвоились, безпорядки на тракт возросли пропорціонально прогоннымъ деньгамъ. По всему тракту слышатся проклятія прозжающихъ, жалобныя книги быстро наполняются неписаными листами. Во глав компаніи трактовыхъ хозяевъ стоитъ казалинскій купецъ, извстный своимъ азіатскимъ дутымъ банкомъ, подрядами и еще кое-чмъ, онъ же и главный распорядитель по тракту. Трактъ раздленъ на пять районовъ, въ каждомъ район имется трактовый довренный съ весьма приличнымъ содержаніемъ и контора съ многочисленными писцами. Кром пяти довренныхъ, есть еще старшій довренный (онъ-же и пайщикъ), получающій содержаніе чуть не министерское — 10,000 рублей въ годъ при всемъ готовомъ, даже водк и винахъ. (Подумаешь, съ такимъ окладомъ — а великъ ли человкъ!). Высшій же надзоръ за трактомъ, какъ мы уже замтили, лежитъ на его степенств. Итого: 7 компаніоновъ, 6 довренныхъ, 7 конторъ и одинъ архонтъ,— а все-таки дло что-то не клеится, оно и выходитъ по русской пословиц: ‘у семи нянекъ дитя безъ глазу’. Какъ дло идетъ, намъ удалось въ этомъ убдиться лично, прохавъ по ‘новому тракту’ отъ Казалинска до Ташкента, да не разъ приходилось слышать и отъ другихъ прозжающихъ, не мало натерпвшихся муки, разъзжая по новому тракту. Такъ, напримръ, отъ Казалинска до Перовска (370 верстъ) намъ пришлось хать четверо сутокъ (съ казенной подорожной), между тмъ, какъ согласно контракту, заключенному компаньонами съ казной), разстояніе это должно быть прозжаемо въ двое сутокъ. Все же разстояніе отъ Казалинска до Ташкента (330 верстъ), вмсто 5 сутокъ, едва удалось прохать въ 9 сутокъ. Разгонныя лошади въ какой нибудь мсяцъ уже оказались загнанными и обезножили, на нкоторыхъ станціяхъ длаютъ едва по 5-ти верстъ въ часъ, т. е. двигаются со скоростью пароходовъ аральской флотиліи или навьюченнаго верблюда. Ямщики набраны изъ бродячихъ башкиръ и всми средствами стараются заполучить съ прозжающаго ‘на чай’, иначе всю дорогу повезутъ васъ шагомъ. Слдующая сценка можетъ характеризовать этихъ ямщиковъ.

Является пьяный, оборваный ямщикъ къ довренному.

— Что теб надо?

— Денегъ, ваше степенство! Сапоги купить не на что.

— Да вдь теб выдали вчера деньги на сапоги, куда же ты ихъ длъ?

— Это не твое дло!..

— А вотъ я тебя въ полицію отправлю!

— Отправляй, не напугаешь! Мн съ малыхъ лтъ извстны только три дома: полиція, тюрьма да больница!

Каково хать съ такимъ ямщикомъ, предоставляю ршить самимъ читателямъ. Почему же наняты такіе ямщики? Да потому, что они живутъ за-дешево, а хорошему ямщику надо платить 10, 12 рублей въ мсяцъ и кормить его какъ слдуетъ, а этихъ, какъ ни накорми, все ладно: коли голодна), такъ сами себя прокормятъ.

Экипажи большей частью старые, съ ободранной обивкой, крытыхъ очень мало, такъ что больше половины пути приходится хать въ открытой повозк’, что крайне неудобно при невообразимой дорожной пыли, покрывающей иногда лицо, въ теченіи часа или двухъ, слоемъ въ полпальца толщины, кром того, трудно укрыться въ такой телг и отъ палящихъ солнечныхъ лучей.

Станціонные дома мстами слишкомъ безобразны, мстами же слишкомъ роскошны. Памятна намъ особенно Майлибамская станція и Баскаринская, гд стекла въ окнахъ выбиты и замнены мшками, на обихъ станціяхъ имется только по одной комнат для прозжающихъ (размръ — квадратная сажень), такъ что при създ на станціи двухъ семействъ, размститься прозжающимъ положительно негд. Станціонные же дома чимкентскаго и перовскаго районовъ щеголяютъ излишней, совершенно неумстной роскошью обстановки. За то на нкоторыхъ станціяхъ дома еще не выстроены, и прозжающимъ приходится останавливаться въ войлочныхъ кибиткахъ.

Станціями завдуютъ старосты, въ большинств случаевъ люди очень грубые и заботящіеся только о своемъ карман. Хотя гг. компаньоны и выговорили себ въ контракт право содержать на станціяхъ буфеты и продавать състные припасы по установленной такс, но ничего подобнаго до сихъ поръ еще нтъ. На станціяхъ въ этомъ отношеніи царитъ полнйшій произволъ, старосты за все дерутъ тройныя цны, берутъ даже деньги за самоваръ, хотя за это-то они и не должны брать, такъ-какъ уголья, самоваръ, посуда и вода — хозяйскіе. На Туркестанской станціи (въ г. Туркестан) староста съ насъ требовалъ но 20 коп. за фунтъ баранины жареной (безъ масла), которая въ свжемъ вид тутъ же на базар продавалась но 4 копйки фунтъ’.

Этотъ очеркъ показываетъ, какое удовольствіе и разнообразіе предстоитъ путешественнику. Если же наскучитъ долго ожидать лошадей, то можно упражняться въ жалобной книг прозою или стихами, хотя въ такомъ род:

Къ станціи тихо подъхала тройка,

Ловко ямщикъ съ облучка соскочилъ.

‘Нту лошадокъ — въ разгон вс!’ бойко

Староста — зоркій старикъ — доложилъ.

Нечего длать! То псня обычная!

Кто по степямъ туркестанскимъ зжалъ,

Тотъ ее, врно, частенько слыхалъ.

Росса натура къ терпнью привычная,—

Сталъ лошаденокъ я ждать, не сердясь

(Право, не помню, въ который ужъ разъ).

Староста мн предложилъ торопливо

Выпить чайку… Не спускалъ съ меня глазъ,

Какъ-то смотрвшихъ особенно живо,

Грязный, нечесаный, пухлый, босой,

Въ рваной рубах до пятокъ, парнишка —

Юркаго старосты шустрый сынишка.

‘Боекъ, что твой жеребенокъ степной!’

Староста молвилъ. ‘Уйди неотвязный!’

‘Въ горницу, баринъ, коль хочешь, войдемъ:

Пыльно здсь больно и ждать несуразно,

Тамъ покалякаемъ мы за чайкомъ.

Вотъ мы и въ горниц. ‘Слышалъ, трактовый

Нын другой ужъ? А хуже идетъ.

Охъ, какъ не по сердцу трактъ этотъ новый!

Даромъ, что деньги онъ вдвое беретъ…

Лошади — клячи, и худы, и слабы,

Еле пять верстъ они въ часъ-то пройдутъ,

Путь безобразный — все кочки, ухабы.

Вс господа теперь путь нашъ клянутъ:

Сколько одной извели ужъ бумаги…

А ямщики — варнаки да бродяги!…

На каждой станціи можно посвятить таковой особое стихотвореніе. Сколько однихъ приключеній! Облегченные пути цивилизованныхъ странъ, ихъ молніеносные позди, однообразіе, аккуратность и скучное спокойствіе едва ли замнятъ вс особенности оригинальнаго и богатаго ощущеніями путешествія на нашихъ сибирскихъ и туркестанскихъ трактахъ.

Сибирскій Фельетонистъ.

‘Восточное Обозрніе’, No 43, 1883

СИБИРСКІЙ ФЕЛЬЕТОНЪ.

Читайте также: