Семела, Шиллер Фридрих, Год: 1782

Драматургия
Время на прочтение: 14 минут(ы)
Скачать в PDF
Вступительная замтка къ ‘Семел’. Проф. . Ф. Зелинскаго
Семела. Переводъ А. Фета
Собраніе сочиненій Шиллера въ перевод русскихъ писателей. Подъ ред. С. А. Венгерова. Томъ I. С.-Пб., 1901

[]

СЕМЕЛА

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Юнона.
Семела, ивская царевна.
Юпитеръ.
Меркурій.

Дйствіе происходитъ въ ивахъ, во дворц Кадма.

[]

Лирическая оперетка ‘Семела’ появилась впервые въ ‘Антологіи’ въ 1782 г., была ли она написана много ране или нтъ, сказать трудно. Несомннно, что театральные эффекты, особенно второй сцены, обязаны своимъ происхожденіемъ воспоминаніямъ поэта о виднныхъ въ Людвигсбург операхъ, сценическая постановка которыхъ, по личному желанію герцога, производилась съ большой пышностью. Кром этихъ воспоминаній, можно указать два источника для Шиллеровской ‘оперетки’: Овидія, изъ ‘Метаморфозъ’ котораго (ІІІ 259—309) поэтъ заимствовалъ самый сюжетъ, и Виланда, опернымъ текстамъ котораго онъ подражалъ въ манер его обработки.
Всю фактическую часть даетъ Овидій. Прежде всего, у него взятъ центральный мотивъ: ‘доврчивая героиня, по наущенію лицемрной ненавистницы, выманиваетъ у своего возлюбленнаго подарокъ, который долженъ ее погубить’ — мотивъ столь эффектно воспроизведенный Р. Вагнеромъ въ его ‘Лоэнгрин’ и выказавшій именно здсь свою силу, именно какъ оперный мотивъ. Имъ были предопредлены и характеръ дйствующихъ лицъ: легкомысленная доврчивость Семелы, льстивое коварство Берои-Юноны, великодушная необдуманность Юпитера. Подъ вліяніемъ Виланда была внесена въ характеристику этого послдняго новая черта, которой не зналъ Овидій, тотъ чувствительный сентиментализмъ въ изображеніи любви бога къ смертной, который былъ такъ естествененъ въ эпоху, когда любовныя похожденія коронованныхъ особъ съ красивыми мщанками составляли важное явленіе въ жизни высшаго общества.— Изъ Овидія же заимствованы и многія частности, наконецъ, и развязка предполагается та же.Тутъ,однако, драматическій поэтъ находился въ худшемъ положеніи чмъ эпическій: гибель Семелы не могла быть представлена на сцен и нельзя сказать, чтобы придуманный молодымъ поэтомъ суррогатъ былъ удачнымъ. Будетъ поэтому нелишнимъ привести Овидіеву развязку въ русскомъ перевод:
…Хоть ротъ бы зажалъ говорящей!
Поздно, поспшное слово ревнивые втры уносятъ.
Стонетъ Зевесъ: не вернуться ужъ вспять ни желанью Семелы,
Ни его клятв. Унылый на вышній Олимпъ онъ восходитъ.
Маніемъ грозныхъ очей созывая покорныя тучи.
Сходятся вс: дождей родники, и втровъ колыбели,
Молніи, громы, зарницы и врныя стрлы перуна.
Все жъ, по возможности, самъ сокрушить онъ готовъ свою силу:
Тотъ ему не любъ перунъ, что Тифона сразилъ великана,
Есть тамъ полегче, другой потяжеле: Киклоповъ десница
Меньше дала ему силы и жара и ярости дикой,
‘Меньшимъ перуномъ’ зовутъ его боги, Его выбираетъ,
Съ нимъ он къ Семел нисходитъ, не вынесло бренное тло
Силы эирныхъ огней, отъ подарковъ погибло любовныхъ.
Поздне, когда Шиллеръ усплъ лучше познакомиться съ античнымъ міромъ, его юношескій опытъ ему самому показался неудовлетворительнымъ, въ 1789 г. онъ слдующимъ образомъ отзывается о немъ въ письм къ Каролин фонъ-Вольцогенъ: ‘Ваше упоминаніе о Семен меня просто испугало: да проститъ мн Аполлонъ и Муза этотъ тяжкій грхъ передъ ними!’ Дйствительно, древній миъ о Семел, родительниц Діониса-Вакха, заслуживалъ лучшей участи, его глубокомысленности не передаетъ даже изящная обработка Овидія, не говоря уже о галантности Виланда и его молодого подражателя, и чтобы его понять, нужно подняться до самыхъ источниковъ, нужно прочесть ‘Вакханки’ Еврипида и вдуматься въ нихъ. Почва, на которой онъ выросъ — великій дуализмъ греческой религіи, разладъ между духомъ и матеріей, Зевсомъ и Землей. Гибель Зевса и боговъ, которую пророчила древнйшая религія (‘религія Зевса’), была предотвращена боле поздней религіей Діониса: Діонисъ своими таинствами спасъ царство боговъ отъ проклятія Земли, съ этой цлью онъ и былъ созданъ Зевсомъ, въ этомъ — смыслъ мистическаго брака бога со. смертной. Но это спасеніе было обусловлено беззаконіемъ, и Гера, ревнивая хранительница чистоты брачныхъ отношеній, за это погубила ту, которая была причиной ея нарушенія. Въ ивахъ, въ кремл, недалеко отъ дворца древнихъ царей показывали огороженное мсто, отъ котораго исходилъ постоянный дымъ, вроятно вслдствіе подземнаго огня, чему примровъ было въ Греціи не мало. Здсь, говорили люди, стоялъ нкогда теремъ Семелы, здсь она погибла отъ смертоноснаго подарка своего божественнаго жениха, давая въ то время жизнь своему недоношенному дитяти — будущему спасителю боговъ и благодтелю людей — Діонису.

. Злинскій.

[]

ПЕРВАЯ СЦЕНА.

Юнона.
(Сходитъ съ колесницы, окруженная облакомъ).
Прочь вы! съ колесницей крылатой
Павлины Юноны, ждите меня
На заоблачныхъ высяхъ Цицеры.

(Колесница и облако исчезаютъ).

А, здравствуй, домъ моей несытой злобы,
Привтъ теб, проклятья вражій кровъ
И ненавистный дворъ! Такъ вотъ то мсто,
Гд предъ лицомъ стыдливымъ дня Юпитеръ
Безчеститъ ложе гордое мое!
Здсь громовержца сметъ женщина —
Простая смертная, мгновенный прахъ,
Исхитивъ лаской изъ моихъ объятій,
Теперь къ своимъ приковывать устамъ.
Юнона, Юнона!
У горняго трона
Ты одна стоишь.
Храмы шлютъ теб куренье,
Всюду чтители твои.
Безъ любви на что почтенье?
Что и небо безъ любви?
Нужно было мн въ обиду,
Чтобы пна родила Киприду,
Вчныхъ и смертныхъ
Всхъ побдилъ ея взоръ огневой.
Горе!— въ гнвъ теб Юнона
Родила и Герміона —
И на вкъ прости покой!
Иль не царица боговъ я?
Иль не сестра громовержца?
Иль мн властитель Зевесъ не супругъ?
Разв не мн повинуются оси
Грузнаго неба? Не я ли блистаю въ внц олимпійскомъ?
Га! Я чувствую
Въ жилахъ безсмертныхъ Сатурнову кровь,
Сердце богини въ груди разрослось.
Мести! мести!
Унижать меня безнаказанно!
Безнаказанно сять раздоръ межъ богами,
И въ ясный чертогъ небожителей звать
Эриду? Какая безмрная дерзость!
Знай же, безумная!
Смерть у Коцита научитъ тебя
Божеское различать отъ праха земли!
Пусть задавитъ тебя твой гигантскій уборъ,
Прахомъ ты будешь
Вмсто богини.
Въ доспхахъ мести
Схожу съ Олимпа Высокаго я,
И сладко снотворныя
Льстивыя рчи
Изобрла,
Смерть и погибель
Скрываются въ нихъ.
Чу, шаги ея!
Вотъ ближе,
Ближе къ паденью и гибели врной!
Увейся покровомъ земнымъ, божество!

(Уходитъ).

Семела (кричитъ на сцену).
Ужъ солнце къ западу!… Скорй, служанки,
Наполните чертогъ пріятной амброй,
Розъ и нарцизовъ набросать вокругъ,
Да не забудьте златотканный пологъ…
Ужъ солнце къ западу, а онъ еще нейдетъ!
Юнона (входитъ въ образ старухи).
Благодареніе безсмертнымъ! Дочь моя!
Семела.
О, боги! Бодрствую иль брежу я? Бероя!
Юнона.
Уже ль свою кормилицу-старушку Забыла ты?
Семела.
Бероя, видитъ Зевсъ!
Позволь, чтобъ дочь тебя прижала къ сердцу!
Здорова ль ты? Зачмъ изъ Эпидавра
Пришла ко мн? Ну, какъ живешь? Не правда ль
По-прежнему еще ты мать мн?
Юнона.
Мать!
Давно ты такъ звала меня.
Семела.
Зову,
И буду звать — пока изъ темной Леты
Я не напьюсь.
Юнона.
Беро, можетъ-быть,
Недолго ждать до волнъ самозабвенья,
Но Кадма дочь изъ нихъ не будетъ пить.
Семела.
Какъ, милая? Загадками ты прежде
Не говорила, духъ сдыхъ волосъ
Теперь въ уста твои влагаетъ рчь,
Ты говоришь: я Леты не увижу?
Юнона.
Да, я сказала. Что жъ сдинамъ ты
Смешься? Правда, что богамъ он,
Какъ свтлые власы, стей не ставятъ.
Семела.
Прости! Могла ль смяться я власамъ
Сдымъ, какъ-будто эти вчно будутъ
Златой волной катиться мн на плечи?
Но что же ты сквозь зубы проворчала?
Богъ, говоришь ты?
Юнона.
Богъ, сказала я?
Ну да, вдь боги всюду! Ихъ молить
Намъ, слабымъ смертнымъ, должно. Боги тамъ,
Гд ты, Семела.— Какъ спросила ты?
Семела.
Какая злость! Однакожъ говори,
Что привело тебя изъ Эпидавра?
Не то ли ужъ, что боги окружаютъ
Твою Семелу?
Юнона.
Только то, клянусь!
Какимъ огнемъ твои покрылись щеки,
Когда ‘Юпитеръ’ я произнесла!
Послушай, дочь моя: ужасный моръ
Свирпствуетъ въ несчастномъ Эпидавр.
Тамъ каждое дыханье ядовито,
Женихъ невсту, мать сжигаетъ сына.
Костры горятъ и превращаютъ въ день
Полночный сумракъ. Вопли и рыданья
По воздуху разносятъ смертный ужасъ.
Прогнваннымъ Юпитеръ смотритъ окомъ
На бдный нашъ народъ. Вотще предъ нимъ
Струится жертвенная кровь. Вотще
У алтаря, измучась на колняхъ,
Взываетъ жрецъ — онъ на моленье глухъ.
И вотъ меня несчастная отчизна
Ко дщери Кадма шлетъ: не упрошу ль
Ее избавить насъ отъ смертной кары?
Кормилица Бероя, говорятъ,
Должно быть, много значитъ у Семелы,
Семела же у Зевса много значитъ,
А вотъ и все — не поняла я словъ:
‘Семела много значитъ у Зевеса’.
Семела (съ жаромъ и забывшись.)
Скажи, что завтра кончится зараза!
Меня Зевсъ любитъ — нынче жъ стихнетъ моръ!

[]

Юнона (неожиданно пораженная).
Такъ правда, что стоустая молва
Отъ Гемуса до Иды разглашаетъ?
Тебя Зевсъ любитъ? Зевсъ привтствуетъ
Тебя во всемъ величь, какъ Юнону
Средь изумленныхъ небожителей?
О, боги! пусть теперь сокроетъ Оркусъ
Мои сдины — я жила довольно…
Во всемъ величіи снисходитъ сынъ Сатурна
Къ ней, къ ней — она сосала грудь мою!
Къ ней!
Семела.
О, Бероя, онъ явился мн
Красавцевъ краше всхъ Аврориныхъ дтей.
Да, въ этотъ мигъ онъ былъ небеснй и свтлй,
Чмъ Гесперъ, ароматомъ окруженный
И членами въ эир погруженный.
Онъ гордо шелъ, какъ-бы Гиперіонъ,
Когда за мощными плечами
Звенятъ колчанъ и лукъ. Зефиромъ окрыленъ,
Такъ океанъ сребристыми волнами
Блистаетъ. Серебра пріятный звонъ —
Его слова, ихъ переливъ свтле
Живой мелодіи на лир у Орфея.
Юнона.
Ахъ, дочь моя! Какъ все въ теб полно
Минувшаго небеснымъ наслажденьемъ,
Что жъ длалось тогда съ твоими слухомъ, зрньемъ,
Когда воспоминаніе одно
Тснится въ грудь дельфійскимъ вдохновеньемъ!
Но что же ты не склонишь разговоръ
На Зевсовъ драгоцннйшій уборъ?
Что жъ ты скупишься! Разскажи, какъ стрлы
Громовыя сверкаютъ предъ Семелой,
А имъ бы рвать густыя облака!
Девкаліонъ и Прометей красою
Могли снабжать — громитъ же лишь Зевесъ.
Одинъ лишь громъ, который онъ бросалъ
Къ твоимъ ногамъ, одинъ лишь громъ тебя
Такъ высоко возноситъ надъ землей.
Семела.
Что говоришь ты? Здсь о гром рчи
Не можетъ быть.
Юнона.
Теб къ лицу и шутки
Семела.
Небеснй моего Юпитера не можетъ
Быть сынъ земли: но громъ… какой же громъ!
Юнона.
И… ревность!
Семела.
Нтъ, Бероя! Видитъ Зевсъ.
Юнона.
Клянешься?
Семела.
Видитъ Зевсъ! мой Зевсъ!
Юнона.
Клянешься?
Несчастная!
Семела (въ испуг).
Бероя! что съ тобою?
Юнона.
Ну, повтори слова т, по которымъ
Несчастнй нтъ тебя на всей земл,
Погибшая! То былъ не Зевсъ!
Семела.
Не Зевсъ?
Презрнная!
Юнона.
Коварный соблазнитель
Изъ Аттики, подъ маской божества,
Похитилъ честь твою, невинность, стыдъ!

(Семела падаетъ безъ чувствъ).

Да, упади! чтобъ вчно не вставать!
Пусть ночь навкъ потушитъ свточъ твой
Пусть тишина скуетъ навкъ твой слухъ!
Останься здсь на мст хладнымъ камнемъ!
О, стыдъ, о срамъ! стыдливый день бжитъ
Опять назадъ въ объятія Гекаты!
О, боги! боги! неужель Беро
Шестнадцать лтъ въ разлук прострадать
И встртить такъ дочь Кадма суждено!
Я съ радостью пошла изъ Эпидавра,
И со стыдомъ должна идти домой.
Отчаянье я принесу… О, горе!
О, мой народъ! Скоре до второго
Потопа моръ пробудетъ, онъ скорй
Загромоздитъ тлами темя Эты,
Скорй вся Греція въ кладбище превратится,
Чмъ ты, Семела, гнвъ боговъ смягчишь:
Обмануты я, ты, и Греція, и все!
Семела.
Моя Бероя!
Юнона.
Другъ, очнись. Быть-можетъ,
То былъ Зевесъ! Но кажется, что нтъ!
А все жъ, быть можетъ, онъ! Теперь узнать намъ должно,
Пусть онъ откроется, не то навкъ
Бги его, пусть ивы за тебя
Презрнному отмстятъ кровавой местью.
Взгляни, о дочь! взгляни своей Беро
Въ лицо: уже по симпатіи я
Всегда твоя.— Не испытать ли намъ
Его, Семела?
Семела.
Нтъ, клянусь богами,
Я въ немъ ошиблась бы.
Юнона.
Ужели бъ ты
Была покойнй, вчно сомнваясь,
Хотя бы онъ и подлинно былъ Зевсъ?
Семела (скрываетълицо на колняхъ Юноны).
Нтъ! онъ не Зевсъ!
Юнона.
И блескомъ окруженный,
Теб бы такъ явился, какъ едва-ль
Являлся онъ Олимпу? Что тогда,
Семела? Ты бы каялась, зачмъ Его пытала.
Семела (съ силой).
Онъ открыться долженъ.
Юнона (скоро).
Дотол онъ не знай твоихъ объятій —
Откройся прежде!— Слушай, дочь моя,
Что врная кормилица теб
Съ любовью отъ души совтуетъ.
Скажи, когда онъ явится? скажи!
Семела.
Онъ общалъ, что прежде, чмъ къ етид
Въ объятія сойдетъ Гесперіонъ.
Юнона (забывшись съ жаромъ).
Какъ? Га! Сегодня снова пусть придетъ,
И только-что въ восторг упоенья
Онъ распахнетъ объятья за тобой,
Ты отступи — припомни — будто громомъ
Поражена. Га! Какъ смутится онъ!
Не долго, дочь моя, ты дли смущенье
И продолжай желзнымъ, хладнымъ взоромъ
Отталкивать его. Страстнй, сильне
Онъ будетъ льнуть къ теб, вдь спсь красавицъ
Плотина лишь, что дождевой потокъ
Запретъ на мигъ, и съ яростію новой
Нахлынутъ волны… тутъ ты станешь плакать,
Противъ Гигантовъ онъ стоялъ спокойно,
Глядя какъ гнвъ сторукаго Тифея
Въ его престолъ кидалъ Олимпъ и Оссу,
Но слезы милой побдятъ его…
Ты улыбаешься? А, вижу, ученица
Здсь превзошла наставницу свою!
Вотъ и попросишь ты, чтобъ богъ исполнилъ
Одно твое невинное желанье:
Въ знакъ божества и пламенной любви
Онъ Стиксомъ поклянется — избжать
Ему нельзя — ужъ Стиксъ его связалъ.
А ты скажи: ‘Не знай меня, докол
‘Во всей крас, какъ дочери Сатурна,
‘Не явишься ты царской дщери Кадма’.
Семела, ты не бойся, если онъ
Начнетъ теб присутствіе свое
Описывать ужаснымъ, въ пламени
Трескучемъ, при раскатахъ громовыхъ
Чтобъ, запугавъ, лишить тебя желанья…
Семела, это все пустые страхи.
И боги лишь скупятся для людей
Такой красой, такимъ величіемъ славы.
Не отступайся, и сама Юнона
Завистливо скосится на тебя…
Семела.
Дурная-то, съ воловьими глазами?
Въ жару любви онъ часто признавался,
Какъ черной желчью мучаетъ она
Его.
Юнона.
Га! смерть червю за поношенье!
Семела.
Что? какъ, Бероя? Что ты тамъ ворчишь?
Юнона.
Такъ, ничего, Семела! Черной желчью
И я терзаюсь… Часто строгій взглядъ
Зовется у влюбленныхъ черной желчью,
Воловьи же глаза не такъ дурны.
Семела.
О! самые безпутные, Бероя,
Какіе могутъ въ голов свтить!
Къ тому жъ примта ядовитой злобы
Желто-зеленый цвтъ ланитъ. Мн жаль
Зевеса: отъ навязчивой любви
И вздорной ревности царицы нтъ ему
Одной покойной ночи. Это просто
Должна быть въ неб пытка Иксіона.
Юнона (съ ужаснымъ смущеніемъ и злобою ходитъ взадъ и впередъ).
Ну, полно же!
Семела.
Бероя! Что за горечь?
Иль я сказала боле, чмъ правда
И умъ велятъ?
Юнона.
Ты боле сказала,
Чмъ умъ и правда двушк велятъ.
Считай за счастье, если голубые
Глаза твои не рано въ чолнъ Харона
Заглянутъ. У Юноны тоже храмы…
Бродя между людьми, она не мститъ
Такъ ни за что, какъ за насмшки злыя.
Семела.
Что жъ! пусть придетъ и слушаетъ! что мн?
Юпитеръ каждый волосъ на глав
Моей хранитъ, такъ что же тутъ Юнона?
Однакоже, Бероя, бросимъ это.
Еще сегодня я во всей крас
Увижу Зевса. Пусть себ Юнона
Хоть въ Оркусъ путь отыщетъ.
Юнона (въ сторону).
Этотъ путь
Найдетъ другая, можетъ-быть, но прежде:
Ужъ въ этомъ мн порукой Зевсовъ громъ!

(Къ Семел).

Да, да! у ней займетъ дыханье зависть,
Когда дочь Кадма предъ лицомъ Эллады
Подымется съ тріумфомъ на Олимпъ,
Семела.
Ужель
Про Кадма дочь узнаетъ Греція?
Юнона.
А будто-бъ отъ Сидона до Аинъ
Про что другое говорятъ?. Семена!
Боги, боги, станутъ предъ тобой
На колни,— боги предъ тобой!
Смертные съ покорной головою
Будутъ ждать за трепетной чертою,
Что невста громовержца…
Семела.
Ахъ!
Юнона.
И въ вха во вс предлы
То разскажетъ мраморъ блый,
Что Семелу чтили здсь —
Ту красавицу Семелу
Чьи лобзанія свели
Въ прахъ владыку, громовержца,
Съ олимпійской высоты.
Тысячезвучныя крылья молвы встрепенутся,
Звуки ихъ съ моря возстанутъ и съ горъ разольются.
Семела (вн себя).
О, Аполлонъ! О, Пиія! что жъ онъ
Не явится!
Юнона.
И сквозь облако куренья
Ты услышишь ихъ моленья
Семела (вдохновенная).
И доступна буду всмъ,
Гнвъ его смягчу мольбами,
Молніи — залью слезами,
Счастье, счастье общаю всмъ.
Юнона (про себя).
Бдная! зачмъ?

(Погрузясь въ размышленье).

Чувствую!.. не звать меня безпутной…
Нтъ же! въ Тартаръ состраданье. (Къ Семел).
&nbsp,Ну, бги жъ, мой другъ, бги же,
Чтобы Зевсъ не видлъ, чмъ онъ дол
Будетъ ждать, тмъ пламеннй восхощетъ
Онъ къ теб…
Семела.
Бероя, небеса
Въ твои уста вложили сами рчи!
О, блаженство! Боги предо мною
На колни станутъ, а вокругъ
Смертные съ покорной головою-‘
Нтъ же,-нтъ, бгу, бгу, мой другъ!

(Поспшно удаляется).

Юнона (съ восторгомъ смотритъ ей въ слдъ).
Слабая, гордая женщина! жаль мн тебя!
Огнь пожирающій — страстные взоры его,
Въ каждомъ лобзаніи смерть, въ каждомъ объятіи
Вихрь удушающій! Смертному тлу нельзя
Снесть лицезрнье того, чья рука
Громы кидаетъ. Га пусть

(въ изступленномъ восторг).

Подъ молньеносной рукой
Воскъ ея смертнаго тла растаетъ,
Какъ предъ лампадою солнца
Утренній снгъ,— и неврный,
Вмсто нжнаго стана невсты,
Собственный ужасъ обниметъ. Съ какимъ торжествомъ я тогда,
Взоръ пресыщая, съ вершины Цитеры къ нему воззову,
Такъ что въ рук у него задрожитъ громовая стрла:
‘Полно, что жъ ты, Сатурній,
Такъ обнимаешь жестоко!’

(Уходитъ).

(Симфонія).

[]

ВТОРАЯ СЦЕНА.

(Прежняя зала).

&nbsp, Внезапный свтъ.

Зевесъ въ образ юноши. Меркурій въ отдаленіи.

Зевесъ.
Сынъ мой!
Зевсъ!
Меркурій (съ преклоненной головой становится на колни).
Зевесъ.
Зевесъ.
Скорй! спши! лети!
Направь полетъ на берега Скамандра:
Тамъ плачетъ надъ холмомъ своей пастушки
Пастухъ — никто не долженъ плакать,
Когда Сатурній любитъ.
Ступай и оживи умершую!
Меркурій (вставая).
Твоей главы могучей мановенье
Меня уноситъ въ даль въ одно мгновенье.
И въ мигъ назадъ.
Зевесъ.
Летя черезъ Аргосъ,
Я встртилъ дымъ, клубящійся отъ жертвы
На алтар моемъ — пріятно было мн,
Что мой народъ такъ чтитъ меня, слетай
Къ моей сестр Церер и скажи,
Чтобъ въ десять тысячъ разъ она посвъ
Умножила Аргійцамъ на полвка.
Меркурій.
Я съ быстротою трепетной всегда
Спшу исполнить гнвъ твой, вседержитель,
А милость — съ радостной, вдь счастьемъ надлять
Людей богамъ отрадно, а карать
Людей богамъ прискорбно.— Гд велишь
Принесть ихъ благодарность: на низу,
Въ пыли, иль на верху въ божественномъ чертог?
Въ низу, въ божественномъ чертог! Во дворц
Моей Семелы! Ну, лети! (Меркурій уходитъ).
&nbsp, Она нейдетъ
Принять царя Олимпа, какъ всегда,
На грудь свою, взволнованную нгой.
О, что жъ нейдетъ ко мн моя Семена
Навстрчу? Мертвое, пустынное молчанье
Во всемъ дворц, который прежде такъ
Вакхически неистово шумлъ.
Ни втерка… я видлъ торжество
Въ очахъ Юноны — своему Зевесу
Не хочетъ въ стртенье Семела поспшить…

(Молчаніе. Онъ продолжаетъ).

Га! Неужель преступная войдти
Въ святилище моей любви дерзнула?
Сатурнія — Цитера и тріумфъ.
Ужасно… признаки… Семена, ты не бойся!
Не бойся, я твой Зевсъ. Дохну, и небеса,
Подвинувшись, покажутъ: я твой Зевсъ!
Гд воздухъ тотъ, который сметъ сильно
Подуть на ту, что Зевсъ своей зоветъ?
А козни мн смшны… Семена, гд ты?
Давно я жду прильнуть къ твоей груди
Главою, отягченной цлымъ міромъ,
Отъ бурь правленья чувства убаюкать,
Забыть во сн кормило и бразды
И потонуть въ отрад наслажденья.
О, счастіе! О, нга опьяннья
Самимъ безсмертнымъ! Что Урана кровь,
Что нектаръ и амброзія, и что
Олимпа тронъ, златой внецъ небесъ,
Могущество, безсмертье, вчность, богъ,
Безъ любви?
Пастухъ, что подъ журчаніемъ ручья
Въ объятьяхъ милой забываетъ стадо,
Моимъ громамъ не позавидуетъ.
Она идетъ… О, перлъ моихъ созданій!
О, женщина! Передъ творцомъ твоимъ
Молиться должно. Я тебя создалъ —
Молися мн. Зевсъ молится Зевесу,
Создавшему себя. Га! Кто во всей вселенной
Мн изречетъ проклятье! Какъ презрнны,
Какъ незамтны вс мои міры,
Мои моря лучей, мои системы
И вся моя огромная цвница,
Какъ мудрецы твердятъ, какъ это все мертво
Въ сравненіи съ душой.
Семела (приближается не поднимая глазъ).
Зевесъ.
Моя краса! престолъ мой — прахъ! Семела! Ты

(Спшитъ ей навстрчу, она хочетъ уйдти.)

Бжишь! Безмолвствуешь? Семела! Ты бжишь?
Семела (отталкивая его).
Прочь!
Зевесъ (пораженный, посл молчанья).
Грезитъ Зевсъ? Или природа хочетъ
Разрушиться?— Такъ говоритъ Семела?—
Какъ, нтъ отвта? Жадно простираю
Къ теб объятья — такъ не билось сердце
Мое предъ дщерью Агенора, такъ
Оно и къ Лед не рвалось, уста
Мои такъ устъ Данаи не искали,
Какъ въ этотъ мигъ.
Семела.
Молчи! Ты лжецъ!
Зевесъ (съ нжнымъ упрекомъ).
Семела!
Семела.
Прочь!
Зевесъ (смотря на нее).
Я Зевесъ!
Семела.
Ты Зевесъ?
Страшись, хвастунъ! онъ грозно у тебя
Потребуетъ украденный уборъ,
Которымъ ты ругался — ты не Зевсъ!
Зевесъ (величественно).
Вселенная, вращаясь вкругъ меня,
Такъ назвала меня.
Семела.
Га! богохульство!
Зевесъ (кротче).
Какъ, милая? Откуда рчь такая?
Кто жъ у меня похитилъ это сердце?
Семела.
Оно того, кого ты обезьянишь.
Чтобъ женщину увлечь, приходятъ люди
Подъ маской божества.— Прочь! ты не Зевсъ!
Зевесъ.
Ты сомнваешься? ужель сомнительно
Семел божество мое?
Семела (печально).
Когда бы ты
Былъ Зевсъ, никто изъ смертныхъ не коснулся бъ
До этихъ устъ… О, еслибъ ты былъ Зевсъ!
Зевесъ.
Ты плачешь? Здсь Зевесъ, а ты въ слезахъ, Семела?
Скажи, проси — и рабская природа
Падетъ, дрожа, къ твоимъ ногамъ. Скажи —
И рки бой начнутъ съ своимъ теченьемъ,
И горы: Геликонъ, Кавказъ и Цинтъ.
Аосъ, Микала, и Родопъ, и Пиндъ,
Вслдъ за моимъ могучимъ мановеньемъ,
Сорвавшись, на поля и долы налетятъ,
Завьются въ воздух и солнце затемнятъ.
Скажи — и втры вс, въ одно мгновенье ока,
Помчатся съ свера на море и съ востока,
Посидеона тронъ тяжелый покачнутъ,
Пучины вздуются и берега зальютъ,
Въ огняхъ предстанетъ ночь, изъ грома громъ родится,
И полюсъ затрещитъ и небо задымится.
Волнами океанъ начнетъ топить Олимпъ,
Передъ тобой Орканъ засвищетъ пснь побды…
Скажи!
Семела.
Я женщина, я смертная.
Какъ можно предъ горшкомъ горшечнику склоняться,
Или художнику передъ статуей пасть?

[]

Зевесъ.
Пигмаліонъ палъ предъ своимъ созданьемъ,
Своей Семен молится Зевесъ.
Семена (плачетъ).
Ну, встань же, встань! О, горе мн несчастной!
Я лишь боговъ могу любить, а боги
И самъ Зевесъ — смются надо мной!
Зевесъ.
Зевесъ у ногъ твоихъ.
Семена.
О, встань же! Высоко
Тамъ на громахъ въ объятіяхъ Юноны
Зевесъ смется слабости червя.
Зевесъ (съ жаромъ).
Семела и Юнона! Га! Кто червь?
Семена.
О, необъятно-счастлива была бы —
Дочь Кадма, если бъ ты былъ Зевсъ,—
Но ты не Зевсъ!
Зевесъ (встаетъ).
Я Зевсъ.

(Онъ протягиваетъ руку, въ зал появляется радуга. Музыка сопровождаетъ явленіе).

Что? видишь ли?
Семела.
И человкъ могучъ любовью вчныхъ.
Тебя Сатурній любитъ — я однихъ
Боговъ могу любить.
Зевесъ.
Еще сомннья!
Какъ-будто власть свою я у боговъ
На время выпросилъ, а не родился съ ней.
Семена, боги людямъ сообщаютъ
Благотворенья силу, но не каръ,
А смерть и гибель — вотъ печать боговъ:
Карающимъ увидишь ты Зевеса.

(Онъ протягиваетъ руку: ударъ, огонь, дымъ и землетрясеніе.Музыка сопровождаетъ эти, явленія).

Семела.
Довольно? Опусти десницу! О, помилуй!
Помилуй бдный свой народъ! Тебя
Родилъ Сатурнъ!
Зевесъ.
А, легковрная!
Ужель Зевесу, женщин въ угоду,
Планетъ и солнцъ теченье измнять?
Зевсъ все исполнитъ! Часто сынъ боговъ
Скал огнечреватой рвалъ утробу,
Но онъ землей и связанъ: это можетъ
Одинъ Зевесъ!

(Онъ протягиваетъ руку: солнце исчезаетъ, внезапная ночь).

Семела (падаетъ предъ нимъ).
О! еслибъ, всемогущій,
Ты могъ любить! (Снова день).
Зевесъ.
Дочь Кадма вопрошаетъ
Кроніона, что любитъ ли Кроніонъ?
Одинъ намекъ — и, сбросивъ божество,
Онъ прійметъ плоть, чтобъ только быть любимымъ.
Семела.
И будто Зевсъ?…
Зевесъ.
Самъ Аполлонъ признался
Намъ, какъ отрадно человкомъ быть
Между людьми. Скажи — я человкъ!
Семела (кидается къ нему на шею).
Зевсъ, въ Эпидавр женщины зовутъ
Твою Семелу двушкою глупой:
Любима Зевсомъ, говорятъ, а что жъ
Не выпроситъ у Зевса ничего?
Зевесъ (съ жаромъ).
Пусть женщины краснютъ въ Эпидавр!
Проси, проси — и видитъ Стиксъ — владыка
Самихъ боговъ… и если Зевсъ замедлитъ —
Пусть грозный богъ меня въ одно мгновенье
Въ боздонный мракъ небытія сразитъ!
Семела (вскакиваетъ съ радостію).
Теперь я вижу своего Зевеса!
Ты поклялся — и клятву слышанъ Стиксъ!
Такъ никогда не обнимай иначе
Меня, какъ ты…
Зевсъ (кричитъ въ испуг).
Несчастная! Постой!
Семела.
Сатурнію…
Зевесъ (хочетъ ей зажать ротъ).
Умолкни!
Семела.
Обнимаешь.
Зевесъ.
Ужъ поздно! Звукъ разлился! Стиксъ! Семела!
Ты выпросила смерть.
Семела.
А, такъ-то любитъ Зевсъ!
Зевесъ.
Я небо отдалъ бы за то, чтобъ меньше
Любилъ тебя!

(Съ холоднымъ ужасомъ смотритъ на нее).

Погибшая!
Семела.
Юпитеръ!
Зевесъ (свирпо уставивъ глаза въ землю).
Теперь я понялъ твой тріумфъ, Юнона!
Проклятье ревности! Увы, красотка-роза
Ты слишкомъ хороша, ты слишкомъ драгоцнна
Для Ахерона!
Семела.
Не скупись же славой!
Зевесъ.
Проклятье слав! ею ты ослплена!
Проклятье моему величью,— раздробило
Оно тебя! Проклятіе, проклятье
Мн,— счастіе я строилъ на песк!
Семела.
Пустые страхи, Зевсъ! я не боюсь
Твоихъ громовъ.
Зевесъ.
Обманутый ребенокъ!
Ступай, простись въ послдніе съ твоими
Подругами: ничто, ничто не въ силахъ
Теперь спасти тебя, Семена! Я твой Зевсъ.
И этого ужъ нтъ — ступай.
Семела.
Завистникъ!… Стиксъ! Ты не уйдешь теперь (Уходитъ).
Звевсъ.
Нтъ, не тріумфъ, а трепетъ ждетъ ее!
И въ силу власти, по которой мн
Подножіемъ земля и небо служатъ,
Къ утесу самому крутому, во ракіи,
Алмазной цпью прикую злодйку…
Да, клянусь! (Меркурій является въ отдаленіи).
Что значитъ твой полетъ?
Меркурій.
Горячія признательныя слезы
Счастливыхъ.
Зевесъ.
Всхъ ихъ погуби опять!
Меркурій (въ изумленіи).
Зевесъ!
Зевесъ.
Никто не долженъ быть счастливымъ!
Она умретъ…

А. Фетъ.

[]

Шиллер Фридрих
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Смерть Валленштейна, Шиллер Фридрих, Год: 1799
  2. Дон Карлос, инфант испанский, Шиллер Фридрих, Год: 1787
  3. Вильгельм Телль, Шиллер Фридрих, Год: 1804
  4. Смерть Валленштейна, Шиллер Фридрих, Год: 1799
  5. Разбойники, Шиллер Фридрих, Год: 1784
  6. Разбойники, Шиллер Фридрих, Год: 1781
  7. Мессинская невеста или Братья враги, Шиллер Фридрих, Год: 1803
  8. Мария Стюарт, Шиллер Фридрих, Год: 1799
Электронная библиотека