Сбыточна ли у насъ мечта о ‘дворянской эр’?
Сбыточна ли у насъ мечта о ‘дворянской эр’?
‘Русь’ 1883 г.
Сбыточна ли у нас мечта о ‘дворянской эре’?, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1883
Время на прочтение: 11 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Общественные вопросы по церковнымъ дламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860—1886
Томъ четвертый.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
Когда, по поводу Высочайшихъ словъ сказанныхъ волостнымъ старшинамъ о нкоторыхъ милостей оказанныхъ дворянству, не имющихъ ни тни политическаго значенія, нашлись охотники придать этимъ словамъ и этимъ милостяхъ лживое истолкованіе въ смысл какой-то новой начинающейся дворянской эры, какого-то торжества ‘дворянскаго принципа’,— мы тогда же выразили мнніе, что никакихъ дурныхъ послдствій отъ подобнаго лживаго истолкованія собственно для коренныхъ русскихъ губерній опасаться нечего. До такой степени подобныя корпоративныя ‘аристократическія’ вожделнія, навваемыя съ чужи, лишены у насъ всякой бытовой, жизненной основы, всякихъ корней въ глубин духа самого русскаго дворянства, что представляются по истин хотя и малосмысленною, но вполн безвредною забавою, и не замедлятъ сами собою улетучиться какъ дымъ, лопнуть какъ мыльные пузыри. Нельзя безъ улыбки слышать противопоставленія ‘дворянства’ ‘земству’, когда главная движущая сила въ земств т же дворяне,— но не какъ корпорація, сочиненная Екатериною, а какъ мстные землевладльцы, какъ земскіе люди, какъ представители просвщенія, работающіе на по льву мстнаго населеніи въ союз со всми мстными интеллигентными силами и свдущими людьми. Медвжью услугу дворянству оказываетъ тотъ, кто мыслитъ выдлить формальнымъ образомъ дворянъ изъ земства, ограничить ихъ значеніемъ корпораціи, замкнуть ихъ въ нее, облечь ее привилегіей власти, какъ въ былыя времена крпостнаго права, и затмъ, вызвавъ такія, не совсмъ славныя воспоминанія, предпоставить эту корпорацію населенію въ качеств оффиціальной благодтельницы, обязательно изливающей съ высоты, въ силу дворянскаго достоинства, блага своей мудрости и административнаго искусства на обязательно воспринимающее оныя населеніе!.. Это значило бы породить антагонизмъ между дворянствомъ и прочими сословіями, котораго теперь положительно не существуетъ, по крайней мр въ уздахъ (о городахъ — рчь особая). Если гд и существуетъ острая вражда среди крестьянскаго населенія, то не къ дворянамъ, какъ дворянамъ, а къ дворянамъ ли, не дворянамъ ли — землевладльцамъ одержимымъ русскимъ духомъ кулачества, или англійскимъ духомъ — ландлордовъ. Послднихъ, повидимому, нельзя бы и сравнивать съ такъ-называемыми ‘кулаками’, но кулачество, какъ оно ни разорительно, ни ненавистно для крестьянъ, все же понятне имъ: это зло доморощенное, свое, знакомое явленіе грубой, бездушной корысти. Русскіе же ландлорды, перенося на русскую историческую почву воззрнія и пріемы изъ чужой земли, сложившіеся подъ воздйствіемъ иной исторіи и культуры, въ своемъ раболпно-подражательномъ усердіи становятся обыкновенно plus anglais que les Anglais, придирчиве и мелочне, чмъ самые ихъ англійскіе образцы, и съ лютымъ педантизмомъ (который и безъ лютости всего боле претитъ русской натур) ограждаютъ ‘священныя права собственности’. Права собственности, разумется, неприкосновенны, но характеръ пользованія этими правами иной, напримръ, въ Англіи, гд землевладлецъ словно завоеватель въ чужой стран. Да таковъ онъ и есть по происхожденію, такой отпечатокъ лежитъ тамъ на землевладніи и теперь, именно отпечатокъ аггрессивности съ одной стороны и глухой ненависти съ другой. Т добрыя сосдскія, равноправныя отношенія, которыя возможны въ Россіи между помщиками и крестьянами, которыя и существуютъ въ большей части мстъ, не мыслимы въ стран ландлордовъ. Поэтому и внесеніе къ намъ нкоторыми ‘крупными поземельными собственниками’ понятій и пріемовъ ландлордовъ-завоевателей представляется Русскому народу какимъ-то ненавистнымъ нашествіемъ иноплеменничества, едвали не боле ненавистнымъ чмъ кулачество… Особенно ненавистно оно, когда управлающіе русскихъ ландлордовъ — Нмцы или вообще иностранцы, одержимые демономъ легальности или правоваго порядка и волочащіе русскаго мужика въ рабочую пору, за каждую потраву курицей учиненную, подъ судъ, нердко за полсотню и боле верстъ, даже хотя бы мужикъ готовъ былъ добровольно тугъ же, безъ суда, уплатить штрафъ, всего въ какихъ-нибудь три двугривенныхъ. Мы это видали въ С. губерніи. Нтъ людей опасне для нашего внутренняго земскаго мира, какъ именно гг. помщики — ни съ того ни съ сего возмнившіе себя завоевателями въ родной стран или ландлордами: они-то и мечтаютъ о ‘дворянской эр’,— но къ счастію, такихъ ландлордовъ у насъ немного. И наоборотъ: если живетъ въ узд землевладлецъ дворянинъ — человкъ не казенный, независимый, разумный, справедливый, думающій и чувствующій по, знающій и понимающій крестьянскія нужды, и притомъ доступный и добрый, то значеніе его въ узд и между крестьянами огромное, и со всхъ сторонъ стекаются къ нему крестьяне за совтомъ, за судомъ, безъ всякаго принужденія, безъ возглашенія какой-то новой ‘дворянской эры’ и безъ возведенія дворянской корпораціи въ какое-то новое, небывалое политическое значеніе. Повторяемъ, ни слда антагонизма между народомъ и дворянами не имется тамъ, гд сами дворяне умютъ внушить къ себ сочувствіе и довріе,— а гд они своимъ образомъ дйствій ни сочувствія, ни доврія къ себ не вселяютъ, тамъ никакими вншними, законодательными мрами этому горю не поможешь.
Никакого ‘дворянскаго вопроса’ у насъ въ Россіи не существуетъ, и ничего нтъ въ современной нашей жизни такого, что подавало бы даже поводъ возбуждать подобный вопросъ, нтъ никакой такой нужды, которая бы могла найти себ удовлетвореніе въ искусственномъ созданіи боле сильной и крпкой дворянской корпораціи, нежели какая влачитъ свое бытіе понын, посл своего столтняго, нисколько не знаменитаго прошлаго. Разумемъ здсь прошлое не дворянъ вообще, а именно дворянъ какъ организованной корпораціи. Надобно строго различать эти два понятія: дворяне, или пожалуй дворянство, какъ общественная группа или классъ, какъ бытовое, историческое явленіе, несомннно существующее и имющее вполн естественное (вовсе не въ силу вншняго закона) право на существованіе, связанное, словно жилами, со всмъ историческимъ бытіемъ Русскаго государства, съ его развитіемъ политическимъ и духовнымъ въ самомъ широкомъ смысл послдняго слова,— и дворянство въ смысл привилегированнаго, душевладльческаго сословія, получившаго при Екатерин свою организацію — съ мундиромъ, грамотою и широчайшими правами мстнаго самоуправленія. Сто лтъ пользовалась Россійская дворянская корпорація этими правами, но даже ни у одного русскаго ландлорда не достанетъ духу помянуть добромъ это столтнее пользованіе. Въ качеств душевладльческой корпораціи, дворянство не дало народу ни воспитанія, ни образованія, даже не пріучило его къ лучшимъ формамъ хозяйства. Отъ него, отъ корпораціи, зависли и судъ, и полиція, изъ среды дворянства назначались имъ самимъ судьи, даже предсдатели высшихъ, кром Сената, судебныхъ инстанцій, т. е. палатъ уголовныхъ и гражданскихъ, наконецъ земскіе суды, исправники, становые… Но эти судьи, эти засдатели, эти исправники… По истин позорное воспоминаніе! Назначеніе впослдствіи въ палаты, въ качеств ‘товарищей предсдателя’, членовъ отъ короны было настоящимъ благодяніемъ. ‘Дворянскіе выборы’?.. но вдь это была только благодарная тема для комедій. Дворянскія жертвы во время Отечественной войны?.. Но немножко стыдно вспоминать, какъ въ 1812 г. поставлялись въ заслугу дворянству эти жертвы чужою кровью и жизнью, т. е. ‘предоставленіе въ рекруты чуть не десятаго изъ крпостныхъ крестьянъ’!.. Денежныя же пожертвованія прочихъ сословій были гораздо значительне дворянскихъ.
А между тмъ несомннно, что эти самые дворяне, которые какъ корпорація не умли пользоваться своими правами и служить своей стран,— они-то именно, каждый порознь или въ свободной, естественной совокупности, какъ наиболе просвщенный общественный слой,— они-то и были самыми ревностными и доблестными борцами за отечество и въ 1812 г., и во всхъ, во всхъ испытаніяхъ, ниспосылаемыхъ Россіи. Они-то и двигали впередъ и мысль, и науку, и знаніе, и искусства, и литературу, въ исторіи коихъ найдется относительно немного именъ не-дворянскихъ, они-то всего боле и содйствовали какъ освобожденію крестьянъ, такъ и упраздненію своихъ собственныхъ сословныхъ дворянскихъ привилегій, или же распространенію ихъ на всхъ! Велика заслуга этого общественнаго класса передъ Россіей, и народъ этой заслуги не забываетъ и не забудетъ. Мы говоримъ — класса, а не сословія въ смысл искусственной сословной организаціи, разумемъ здсь явленіе бытовое, соціальное, которое, не имя теперь ни малйшихъ юридическихъ преимуществъ предъ прочими общественными группами, не можетъ оскорблять никого тми преимуществами нравственнаго порядка, какія даетъ или боле утонченное, преемственно воспринятое образованіе, или доброе родовитое имя, или запасъ хорошихъ семейныхъ или родовыхъ преданій. Тмъ боле, что эти ряды дворянства постоянно пополняются людьми новыми изъ группъ поставленныхъ ниже — не въ юридическомъ, а въ бытовомъ отношеніи. Двери этой общественной, такъ-называемой дворянской группы открыты настежь всмъ, кто возвышается до общаго съ ней уровня образованія, такъ что и не различишь: кто тутъ ‘дворянинъ’, членъ корпораціи, кто нтъ. Наше среднее дворянство исполнило у насъ въ нкоторомъ- род ту же историческую роль, что на Запад — tiers-etat или среднее сословіе, но только добрую сторону роли,— безъ мятежей и сословной вражды: поднимая до себя, включая въ свой кругъ массы людей снизу, оно можетъ быть тмъ самымъ помшало до сихъ поръ образованію у насъ западной, въ ея худомъ смысл.
Спрашивается: приходило ли кому изъ столбовыхъ или родовыхъ дворянъ когда-либо въ голову опредлять кругъ своихъ близкихъ знакомыхъ справкою о родословной или выписями изъ шести частей дворянской книги? Конечно нтъ. Разв университетскій дипломъ въ общественномъ сознаніи, да и у самихъ дворянъ, не стоитъ выше всякаго дворянскаго патента? Въ природ русскаго человка вообще нтъ той нравственной сословной узкости, безъ которой немыслимъ истинный корпоративный духъ, и никакими насильственными или искусственными способами не ввести въ наши нравы, напримръ, понятія о столоспособности, Tafelfahigkeit (т. е. прав обдать за однимъ столомъ), которое въ такомъ ходу до сихъ поръ, несмотря на революціи и конституціи, при дворахъ Западной Европы и даже у германскихъ или англійскихъ аристократовъ.
Нтъ спора однакоже, что въ старину, въ древней Руси, шло колебаніе или, врне сказать, шла борьба, и довольно сильная, родоваго аристократическаго начала съ государственнымъ началомъ верховнаго единовластія. Генеалогическій принципъ, существеннйшая основа аристократизма вообще, а на Запад въ особенности, долженъ былъ смириться у насъ предъ принципомъ служебнаго старйшинства: стали считаться не древностью рода, а служебными его заслугами, служебными мстами предковъ,— Нтъ древне, чистокровне аристократовъ во всемъ мір, какъ наши Рюриковичи (изъ коихъ большинство даже этого и не подозрваетъ!), и однако-же, во времена мстничества, Салтыковы, Шереметевы стояли выше многихъ князей Рюрикова рода, старйшихъ по происхожденію. То, что мы называемъ теперь ‘дворянствомъ’, въ смысл noblesse, Adel, было при Московскихъ царяхъ служилымъ сословіемъ, съ обязательною повинностью службы государству,— а ‘дворяниномъ’ назывался лишь одинъ изъ служилыхъ чиновъ, средній, и самый многочисленный. Родовая спсь, вмст съ служилымъ значеніемъ боярства, подали было боярщин поводъ къ разнымъ олигархическимъ поползновеніямъ, но казни оанна Грознаго, выдвинувшаго начало земли (‘всей земли Московскаго государства’), да народные мятежи сокрушили эти зати… Съ уничтоженіемъ мстничества и подъ вліяніемъ польскихъ обычаевъ и понятій, тогда весьма сильнымъ, казалось уже готовилось образованіе ‘благороднаго’ сословія въ смысл западно-европейскомъ. Обратились снова къ принципу генеалогическому,— составлена была книга старинныхъ родовъ. Но названія этому сословію, по прежнему обязанному пожизненной службой, еще пріискано не было. Хотя Петръ Великій не прочь былъ повидимому пересадить къ себ сословную организацію Западной Европы и пытался ввести въ Россію и маіораты, и наименованіе ‘шляхетскаго корпуса’ т но онъ самъ же подорвалъ значеніе этого новаго ‘шляхетскаго сословія’ — своею табелью о рангахъ, открывъ широкій, свободный въ это сословіе доступъ людямъ безроднымъ, низшихъ состояній — цною служебныхъ, даже весьма не высокихъ заслугъ. Принципъ ‘благородства’, или родовитости, принципъ генеалогическій былъ такимъ образомъ de facto упраздненъ для вновь образуемаго ‘благороднаго’ сословія. Петръ III упраздняетъ затмъ и другой принципъ — служилый, т. е. обязательной службы государству, даровавъ пресловутую ‘вольность дворянства’, а вслдъ за симъ Екатерина II утверждаетъ закономъ за этимъ раскрпощеннымъ отъ государства сословіемъ общее наименованіе ‘дворянства’ и даетъ ему извстную организацію вмст съ исключительною привилегіею душевладльчества. Такимъ образомъ трудно и опредлить — какой принципъ положенъ въ основаніе организаціи Русскаго дворянства: это не принципъ родовитости, потому что всякій солдатъ, бывшій крпостной, дослужившись офицерскаго чина, становился ipso facto такимъ же потомственнымъ, равноправнымъ дворяниномъ, какъ и его господинъ, это и не принципъ служебнаго старйшинства, потому что заслуги на служб и чины не предоставляли уже потомъ никакого особеннаго преимущества внутри дворянской корпораціи, разъ кто, въ силу своего извстнаго чина, угодилъ въ дворяне. Это была организація сословная, но совершенно своеобразная, не замкнутая, доступная всмъ дни/ жущимся путемъ іерархической лстницы или табели о рангахъ. Отличительнымъ же признакомъ, существенною привилегіей и источникомъ бытовой, матеріальной и политической силы этого сословія было владніе населенными имніями. Ему, раскрпощенному отъ государства, была закрпощена большая часть сельскаго населенія, но такая привилегія была въ сущности для дворянства лишь новымъ прикрпощеніемъ, такъ какъ душевладльчество было не мыслимо безъ могучей поддержки правительства и ставило дворянъ въ полную отъ послдняго зависимость. За то и дворяне, по выраженію Екатерины 11, были тою сотнею тысячъ мстныхъ полицеймейстеровъ, которые упрочивали миръ и тишину внутри государства, а съ своей стороны служили опорою петербургскому правительственному строю. Крпостное право стало такимъ образомъ краеугольнымъ камнемъ дворянской корпоративной организаціи.
Не станемъ осуждать попусту наше прошлое. Все это былъ процессъ сложенія и сплоченія нашего громаднаго общественнаго и государственнаго тла. Не столько въ качеств полицеймейстеровъ, сколько въ качеств людей обезпеченныхъ, дворяне, какъ мы уже сказали, сослужили свою службу Россіи, хотя вовсе не какъ корпорація, и не на поприщ мстнаго самоуправленія. Пришло время — и сами дворяне сдвинули камень лежавшій во краю угла дворянской корпораціи и отдлявшій ихъ отъ земли, отъ народа. Уничтожилось крпостное право, одн за другими пали вс сословныя привилегіи,— явился новый факторъ въ нашей гражданской жизни — цлые сорокъ милліоновъ душъ земщины, т. е. полноправныхъ гражданъ: раздвинулись сами собою основы для мстнаго самоуправленія,— дворянамъ открылось новое поприще свободной дятельности: служеніе государству въ мстномъ служеніи раскрпощенной земл.
Выдвинулись теперь въ области землевладнія дв формаціи: землевладніе общественное и личное, отвчающія двумъ началамъ нашей бытовой жизни: общинному или мірскому, и личному. Дворяне (и вс т, которые къ этому классу примыкаютъ по образованію, по владнію и т. д.) суть носители и представители начала, личнаго по преимуществу и исключительно, ихъ неспособность къ корпоративному строю доказана теперь исторически. По врному замчанію, не намъ принадлежащему, русскіе крестьяне сильны только общимъ умомъ, общею мірскою волею,— порознь же взятые, единично — слабы, дворяне же діаметрально наоборотъ: они сильны только единичнымъ умомъ, только порознь, какъ отдльныя личности,— и поразительно слабы умомъ коллективнымъ, корпоративнымъ. Къ корпоративному строю они положительно не способны, этого нтъ у нихъ ни въ крови, ни въ преданіяхъ. Только въ гармоническомъ, свободномъ сочетаніи этихъ двухъ началъ, личнаго и мірскаго, лежитъ для Россіи залогъ самаго правильнаго развитія и преуспянія. Но это сочетаніе должно быть вполн свободное. Оно и совершится, все къ тому повидимому и идетъ,— но тутъ-то вдругъ и является помха ее стороны нкоторыхъ, крайне недальновидныхъ дворянъ, возгорвшихъ внезапно духомъ ландлордизма, заголосившихъ о ? дворянскомъ принцип’, о ‘дворянской эр’… Нашли время увлекаться ландлордизмомъ въ виду его благотворныхъ послдствій въ несчастной Ирландіи! Нашли время мечтать о дворянской эр, посл того какъ не умли воспользоваться эрою немыслимаго уже теперь полноправія, наставшею со временъ Екатерины и длившеюся около ста лтъ! Нашли время толковать о дворянскомъ принцип, посл того какъ тысячелтнія усилія исторіи направлены были къ тому, чтобъ обезсмыслить въ дворянской корпораціи всякій принципъ пригодный для сословной организаціи: и принципъ генеалогическій, и принципъ служилый, и принципъ душевладльческій!.. Охота замыкаться въ корпорацію, отъ которой остался только остовъ (которому, впрочемъ, никто насильственно дней сокращать и не замышляетъ), въ корпорацію тощую значеніемъ и казною, когда дворянамъ, какъ личнымъ землевладльцамъ и просвщеннымъ людямъ, открывается такое широкое поле въ качеств передовыхъ земскихъ людей, свободно избираемыхъ!
Начинать теперь какую-либо новую дворянскую эру, хлопотать объ укрпленіи чахнущей корпораціи, о снабженіи ея привилегіями власти,— это значитъ разъединять то, что готово соединиться, воздвигать взаимную сословную вражду и наносить ударъ тому свободному благотворному воздйствію на внутренній земскій строй, къ которому естественнымъ ходомъ исторіи призваны лучшіе дворяне — въ союз со всми лучшими земскими людьми. Но опасаться этого нечего. На русской почв сословный аристикратизмъ не привьется. Противъ такихъ поползновеній ‘революціоннаго консерватизма’, по счастливому выраженію Ю. . Самарина, возстанетъ все благомыслящее, врное своему историческому духу, дворянство… Да и возставать-то не зачмъ. Эти вожделнія у насъ не грозны: повожделютъ, повожделютъ наши крупные собственники, да и начнутъ продавать свои родовыя имущества Евреямъ-подрядчикамъ, или же своею дворянскою гордостью поступаться чиновной каррьер…
По гд толки о дворянской эр могли представить дйствительную, не малую опасность, это — въ нкоторыхъ нашихъ окраинахъ, и такое соображеніе, къ прискорбію, оправдалось. Наши полоумные ‘консерваторы’, въ своихъ новодворянскихъ вожделніяхъ, стоятъ вдь не на русской, а на космополитической почв. Имъ мнится, будто интересы русскихъ ‘дворянъ’ солидарны съ интересами и польскихъ магнатовъ, и прибалтійскаго нмецкаго рыцарства, и они, въ безумномъ ослпленіи, сами спшатъ укрпить враждебную Россіи и русскому государственному единству соціальную твердыню, т. е. усилить польскій элементъ на Запад, предавъ ему русскихъ и литовскихъ крестьянъ въ жертву, и германскій въ Прибалтійскомъ кра — для вящаго порабощенія туземнаго, приверженнаго къ Россіи населенія Латышей и Эстовъ. Тамъ, особенно въ этомъ послднемъ кра, дворянская корпорація не русской чета. Это организація чистокровная западная, классическая организація иноплеменныхъ рыцарей-завоевателей въ завоеванной земл,— да еще организація средневковая, не тронутая революціями, не прогорвшая въ горнил либеральныхъ идей, какъ на Запад Европы… По истин можно бы подумать, что все это новое дворянское вяніе, подувшее изъ Петербурга, навяно на наши такъ-называемыя высшія общественныя въ Петербург сферы ни кмъ другимъ, какъ польскими графами и остзейскими баронами, съхавшимися на зиму въ нашу ‘Сверную Пальмиру’: это ихъ интриги и козни.
Просимъ читателей прочесть ее вниманіемъ помщаемую ниже корреспонденцію изъ Риги. Они увидятъ — какъ употребляли во зло Курляндскія губернскія власти слова, сказанныя волостнымъ старшинамъ Государемъ Императоромъ, до какой неслыханной дерзости дошли въ ихъ ложномъ истолкованіи, на пользу своихъ нмецкихъ сословныхъ выгодъ, къ вящему притсненію народа! Поступокъ губернатора Лиліенфельда — такой административный скандалъ, на который у насъ внутри Россіи не отважился бы ни одинъ администраторъ…. Дло въ томъ, что въ Курляндіи,— этой странной Курляндіи, гд, напримръ, баронъ Гейкингъ-отецъ состоитъ русскимъ вице-губернаторомъ, баронъ Гейкингъ-сынъ служитъ у князя Бисмарка совтникомъ по иностранному вдомству и съ недавняго времени прусскій подданный, третій баронъ Гейкингъ — губернскій предводитель,— вслдъ за коронаціей всюду распространены были по краю афишки (затмъ перепечатанныя и разосланныя въ оффиціальныхъ губернскихъ вдомостяхъ) съ нмецкимъ текстомъ и латышскимъ переводомъ какъ вышеупомянутыхъ словъ Его Величества, такъ и циркулярнаго предписанія губернатора Лиліенфельда. Въ этомъ послднемъ губернаторъ прямо, огульно обвиняетъ вс Латышскія общества въ губерніи въ государственномъ преступленіи, въ стремленіи къ ‘насильственному перевороту’, требуетъ отъ мстныхъ властей принятія противъ обществъ строжайшихъ мръ, и въ довершеніе, тутъ же въ циркуляр, приглашаетъ не только Курляндскія, но и Рижское Латышское общество, въ которыхъ онъ состоитъ почетнымъ членомъ, вычеркнуть его имя изъ списковъ!.. Такимъ образомъ обвиненіе пало и на общество чужой, Лифляндской губерніи, недавно отпраздновавшее коронацію пышнымъ празднествомъ, которое почтили своимъ присутствіемъ и сенаторъ Манасеинъ, и мстный губернаторъ!… Эта обида, брошенная въ лиц законно существующихъ обществъ всему Латышскому народу, произвела такое сильное возбужденіе, что ревизующій сенаторъ въ Риг запретилъ перепечатываніе въ мстныхъ нмецкихъ газетахъ курляндскаго циркуляра, но въ Митав не послушались сенатора: тамъ заправляетъ цензурою баронъ Гейкингъ, отецъ Бисмарковскаго легаціонсъ-рата, тамъ продолжали клеветать на латышское населеніе самымъ возмутительнымъ образомъ.
Очень можетъ быть, что ликованіе по случаю наступленія новой ‘дворянской эры’ петербургскихъ газетъ ‘S.-Petersburger Zeitung’а’, издающейся съ двуглавымъ орломъ, ‘Неrold’а’ и ‘Гражданина’, потиравшихъ руки при радостной мысли, что теперь остзейскому нмецкому дворянству ужъ не трудно будетъ окончательно онмечить край и сломить, при содйствіи русской власти, упорное сопротивленіе мстнаго населенія (составляющаго большинство только 90% и не желающаго нмечиться),— можетъ быть, что эти ликованія вдохновили г. Лиліенфельда. Но эти господа слишкомъ поторопились… По новйшимъ извстіямъ, послдовало разршеніе Лифляндской депутаціи, состоящей изъ выборныхъ отъ Лифляндскихъ Латышскихъ обществъ, представиться Государю Императору…
Какъ поступаютъ предводителя дворянскіе польскаго происхожденія на нашей западной окраин намъ еще неизвстно… Но пусть вдаютъ вс, кому о томъ вдать надлежитъ,— что означаетъ консервативная фикція о пришествіи новой дворянской эры въ Россіи…