По поводу свиданія Наполеона III и Франца-Іосифа въ Зальцбург.
По поводу свиданія Наполеона III и Франца-Іосифа въ Зальцбург.
‘Москва’, 19-го августа 1867 г.
По поводу свидания Наполеона III и Франца-Иосифа в Зальцбурге, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1867
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова
Томъ седьмой. Общеевропейская политика. Статьи разнаго содержанія
Изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Руси’ и другихъ изданій, и нкоторыя небывшія въ печати. 1860—1886
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова, (бывшая М. Н. Лаврова и Ко) Леонтьевскій переулокъ, домъ Лаврова. 1887.
Тни и призраки различныхъ союзовъ и коалицій продолжаютъ смущать европейскую публику, и иностранные журналисты неутомимо упражняются въ политическихъ догадкахъ я соображеніяхъ. Они разводятъ и сводятъ монарховъ, группируютъ державы то такъ, то эдакъ, то ударятъ тревогу, испугавшись страшилищъ, созданныхъ ихъ же воображеніемъ, то бьютъ отбой, успокоенные какимъ-нибудь дешевымъ, миролюбивымъ оффиціознымъ завреніемъ. Тмъ не мене вс эти суды и пересуды иностранной политической печати не лишены занимательности, и относиться къ нимъ съ пренебреженіемъ было бы неразумно. Если они еще и не оправданы фактами, то въ основаніи ихъ все же лежитъ не малая доля правды. Отражая въ себ общественное мнніе, они указываютъ современное направленіе этой могучей исторической силы, въ нихъ сказывается историческій инстинктъ страны, который не замедлитъ выразиться и въ живомъ событіи, хотя бы и несогласно съ программой, начертанною прозорливыми журналистами. Таковы толки о прусско-русскомъ и австро-французскомъ союзахъ, хотя бы никакихъ союзовъ и не было. Таковы толки предшествовавшіе, сопровождавшіе и послдовавшіе за свиданіемъ въ Зальцбург императоровъ Франца-Іосифа и Наполеона III. Они можетъ-быть, и даже весьма вроятно, ошибочны относительно заключенія наступательнаго или оборонительнаго договора между Франціей и Австріей,— но ихъ историческая правда въ томъ, что они выражаютъ собою современное политическое другъ къ другу тяготніе обихъ державъ,— а это, конечно, не останется безъ послдствій.
Свиданіе въ Зальцбург есть только результатъ этого тяготнія. Оно не создало, а запечатлло то политическое сближеніе, которое должно было неминуемо совершиться, котораго предзнаменованіе заключалось въ словахъ тронной рчи императора Наполеона, сказанной еще въ начал года о томъ, что величіе и могущество Австріи необходимы для европейскаго мира и равновсія. Это возвщено было вскор посл погрома Австрійской имперіи Пруссіей, и въ этихъ словахъ заключается цлая политическая программа, которой смыслъ мы и попробуемъ разъяснить.
Легкомысленны были ожиданія тхъ, которые полагали, что сближеніе Франціи съ Австріей, завершенное зальцбургскимъ свиданіемъ, поведетъ къ немедленному разрыву съ Пруссіей, выразится въ приготовленіяхъ къ войн. Не этого теперь нужно Наполеону. Австрія теперь — плохая союзница, она еще не устроилась внутри, она еще не оправилась отъ прошлогодняго пораженія, она еще не можетъ служить настоящею опорой для Франціи въ войн съ Пруссіей. Наполеону нужно, не доводя до войны и не прибгая къ войн, возвести Австрію въ значеніе надежнаго и сильнаго оплота противъ Пруссіи, создать себ въ Австріи противовсъ прусскому могуществу,— союзницу и опору въ будущемъ. Если же ему нужно ослабить Пруссію посредствомъ Австріи, то для этого самымъ плохимъ средствомъ было бы вовлечь Австрію немедленно въ войну съ Пруссіей, такъ какъ въ настоящее время такая война только истощила бы послднія силы имперіи Габсбурговъ и повела бы ее къ разложенію. Мы поэтому вполн вримъ, что ни императоръ Наполеовъ, ни императоръ Францъ-Іосифъ не ршатся покуда нарушить пражскій трактатъ, и что именно такое соглашеніе и состоялось между ними въ Зальцбург. Наполеону дйствительно нужна упроченная, усиленная Австрія, и въ видахъ этого упроченія и усиленія внутри и извн, Австрія,— мы убждены,— сдлается отнын операціоннымъ базисомъ французской политики, довольно широкой и Австріи вполн доброжелательной. Мы думаемъ, что это французское вліяніе не замедлитъ, прежде всего, отразиться внутри, т. е. во внутреннихъ длахъ Австріи, въ ея отношеніяхъ къ подвластнымъ ей племенамъ, къ различнымъ частямъ ея политическаго организма. Если мы припомнимъ, что уже и прежде нкоторые политическіе дятели изъ австрійскихъ Славянъ пытались искать заступничества у императора Французовъ, и что не очень давно извщали насъ газеты о совт, данномъ Наполеономъ внскому правительству, помириться съ Хорватами, то довольно вроятнымъ будетъ надо предположеніе, что подобные совты и заступничества войдутъ теперь въ составъ цлой политической системы, и что Наполеонъ III скоро сдлается руководителемъ внутренней политики Австріи. Это тмъ вроятне, что подобное руководство можетъ быть допущено австрійскимъ правительствомъ безъ особеннаго ущерба для своего достоинства и съ большимъ довріемъ къ безкорыстію руководителя, чмъ къ безкорыстію совтовъ Пруссіи или даже хоть нашему, какъ бы послднее ни было искренно. Но изъ этого еще вовсе не слдуетъ, чтобы даже и наполеоновское руководство, успло разршить неразршимую задачу существованія Австріи при пробудившемся самосознаніи и центробжномъ стремленіи различныхъ и другъ другу враждебныхъ народностей, составляющихъ монархію, и при непоправимомъ ослабленіи того древняго историческаго, именно нмецкаго цемента, которымъ эти ея разнородныя части были связаны. Позволительно думать, что ни Наполеонъ, да и никто на Запад не цнитъ по достоинству внутреннюю значимость славянскаго элемента, не вдаетъ его настоящей нравственной силы, его упругой живучести. Едвали французская политическая программа принимаетъ въ разсчетъ всю трудность задачи, едвали — урядить и уладить отношенія австрійской династіи къ подвластнымъ ей народамъ не представляется европейскимъ политикамъ дломъ боле легкимъ, нежели оно есть въ дйствительности. Какъ бы то ни было, но. любопытно будетъ видть, какія новыя комбинаціи будутъ пущены въ ходъ во внутренней политик австрійскаго правительства посл зальцбургскаго свиданія. А что свиданіе въ Зальцбург непремнно коснулось этихъ новыхъ комбинацій, въ этомъ почти нельзя сомнваться, такъ какъ ‘величіе и могущество Австріи’, необходимое для Наполеона III, невозможно безъ упроченія этой монархіи внутри, безъ разршенія ея домашнихъ вопросовъ. Мы тмъ боле считаемъ себя въ прав строить такое предположеніе, что вліяніе Россіи на западныя славянскія племена и съ такого силою сказавшаяся внутренняя связь между ними, вмст съ газетными выдумками о русской политической агитаціи, не могли, конечно, не озаботить Европу, или по крайней мр ея политическихъ вождей. Имъ даже и трудно себ объяснить это пробудившееся сочувствіе къ Россіи въ славянскихъ племенахъ Западной Европы, пользующихся, по словамъ иностранныхъ газетъ, всми благами европейской цивилизаціи, почти уже признанныхъ Европою за своихъ,— трудно имъ объяснить себ, повторяемъ, такое явленіе иначе какъ политическою агитаціей россійскаго властолюбія. Они едвали поймутъ, едвали поврятъ, что въ русскомъ вліяніи на западныхъ Славянъ нтъ ничего политическаго, ни малйшаго правительственнаго участія, что здсь дйствуютъ силы чисто общественныя, духовныя,— соображенія чужды всякой политики. Относительно Россіи я австрійскихъ Славянъ повторится въ скоромъ времени то же, что иметъ теперь мсто относительно Россіи и Славянъ турецкихъ: какъ здсь, такъ и тамъ всякое выраженіе сочувствія и участія со стороны Россіи будетъ приписано ея политическимъ замысламъ, будетъ названо политическою интригой и агитаціею, — всякій русскій путешественникъ будетъ возведенъ въ званіе русскаго эіяосара, и всюду пугливой Европ будутъ мерещиться русскіе агенты!
Такому ‘опасному’, по мннію Европы, вліянію Россіи на большинство населенія Австрійской имперіи, необходимо противопоставить другое вліяніе, чисто европейское, представляющее вс гарантіи для сохраненія духовной и вншней власти Запада, и даже для сохраненія самой имперіи Габсбурговъ. Таковымъ вліяніемъ можетъ быть только вліяніе Французской имперіи. Имя императора Франковъ не лишено обаянія на Восток, — и мы неминуемо увидимъ попытки сдлать его обаятельнымъ и для Славянъ европейскаго Запада, въ видахъ упроченія Австріи… Событія покажутъ — ошибаемся ли мы въ нашихъ догадкахъ.
Въ связи съ такою задачей находится и вншнее усиленіе искалченной Австрійской имперіи. Распаденіе Австріи грозитъ знаменитой систем европейскаго равновсія несравненно большею опасностью, чмъ распаденіе Турціи. Пустота, которая образовалась бы въ самой средин европейскаго материка отъ исчезновенія такого крупнаго политическаго организма, какова Австрія, была бы тотчасъ замщена Пруссіей, Россіей, конфедераціями племенъ,— однимъ словомъ — такою системой, которая, давъ перевсъ элементу славянскому и германскому надъ элементомъ латинскимъ или романскимъ и католическимъ не можетъ быть ни выгодна, ни желательна для Франціи. Сохраненіе Австріи, съ точки зрнія императора Французовъ, должно представляться ему до такой степени необходимымъ, что эта необходимость превышаетъ пресловутую необходимость сохраненія Турціи, и что для такой цли можетъ быть безъ труда принесена въ жертву цлость имперіи Османлисовъ. Намъ извстно, что немедленно посл Виллафранкскаго мира были французскими агентами производимы дознанія въ Босніи о степени расположенія жителей этой турецкой провинціи къ династіи Габсбурговъ. Если разложеніе Турціи неизбжно въ боле или мене близкомъ будущемъ, то для Налолеона естественно возникаетъ вопросъ: съ кмъ изъ двухъ, непосредственно заинтересованныхъ въ судьб Турціи, державъ идти рука объ руку въ Восточномъ вопрос? Эти державы — Россія и Австрія. Интересы ихъ на Восток совершенно противоположны. Если допустить свободное развитіе русской политики, то-есть образованіе въ Турціи независимыхъ самостоятельныхъ политическихъ группъ, то оно поведетъ къ совершенному распаденію Турціи, а распаденіе Турціи, при такихъ условіяхъ, можетъ повлечь за собой и паденіе Австріи, такъ какъ вс милліоны австрійскаго населенія, принадлежащіе къ сербскому племени, могутъ перемстить свой центръ изъ Вны въ Блградъ или во всякомъ случа составить, вмст съ турецкими Сербами, независимую конфедерацію: удастся ли она или нтъ, и если удастся, то надолго ли и прочна ли будетъ — это вопросъ другой, но нтъ сомннія, что такою политическою мечтой питается теперь сербское племя какъ въ Турціи, такъ и въ Австріи (разумя тутъ и Хорватовъ). Очевидно, что идти объ руку съ Россіей въ Восточномъ вопрос, при всемъ безкорыстіи ея политики, значило бы для Наполеона идти, если не къ уничтоженію Австрійской имперіи, то во всякомъ случа къ ея ослабленію, значило бы создавать для Австріи новыя опасныя затрудненія въ будущемъ. А всякое ослабленіе Австріи клонилось бы къ усиленію Пруссіи, стало-быть къ ослабленію и самой Франціи. Слдовательно Наполеону предстоитъ создать такую политическую комбинацію на Восток, которая бы могла, въ конечномъ своемъ результат, упрочить то ‘величіе и могущество Австріи’, которое онъ торжественно провозгласилъ необходимымъ для блага Европы, т. е. собственно для интересовъ Французской имперіи.
Какая же можетъ быть эта комбинація? Къ чему пришли оба монарха въ своихъ бесдахъ о длахъ Востока, въ виду зальцбургскихъ горъ и при шум горныхъ источниковъ? Мы не беремся разгадывать тайну этихъ бесдъ, оффиціальныя газеты сознаются сами, что рчи шли о Восток, очень вроятно, что въ настоящую минуту условлено было сохранить или протянуть какъ можно доле въ Турціи современное statu quo до боле благопріятныхъ обстоятельствъ. Но можно почти не сомнваться, что при разршеніи Восточнаго вопроса направленіе политики Наполеона скажется въ пользу Австріи, что вс усилія будутъ употреблены къ пріобртенію для Австріи Босніи или по крайней мр къ значительному расширенію австрійскаго далматинскаго побережья сзади,— что, наконецъ, будутъ сдланы попытки, въ случа необходимости, допустить образованіе какихъ-либо славянскихъ федерацій, поставить ихъ подъ верховное главенство Габсбургской династіи…
Что же касается Южной Германіи и замысловъ объ отдльномъ южно-германскомъ союз, то мы готовы врить, что исполненіе этихъ замысловъ, если не совсмъ отложено, то на нкоторое время отсрочено. Императоръ Францъ-Іосифъ и Наполеонъ III не могутъ не видть, что въ настоящую пору всякое прямое вмшательство Франціи въ дла Германіи возбудило бы національное чувство всхъ Нмцевъ и послужило бы на пользу Пруссіи, образованіе же союза южно-германскихъ государствъ могло бы совершиться теперь только при явной помощи и подъ руководствомъ французскаго кабинета. Если сами южно-германскіе государи и не прочь бы отъ такого плана, то они не могутъ отважиться на его осуществленіе, не встртивъ противодйствія въ собственныхъ государствахъ, не порвавъ династическихъ связей съ своими народами. Наполеонъ можетъ разсчитывать на то, что окрпшая и пріосанившаяся Австрія сама, естественнымъ образомъ, вызоветъ вновь къ себ тяготніе въ Южной Германіи, особенно если прусскіе порядки будутъ попрежнему возбуждать ту антипатію, которую они возбуждаютъ уже теперь…
Такова, кажется намъ, политическая программа императора Наполеона, которая вроятно была сообщена имъ императору Францу-Іосифу въ Зальцбург, и которая, точно, въ данную минуту не грозитъ никакимъ вншнимъ дйствіемъ, опаснымъ европейскому миру. Нтъ и не можетъ быть теперь рчи ни о нарушеніи пражскаго договора, ни объ образованіи южно-германской конфедераціи, ни о заключеніи австро-французскаго союза… Но соглашеніе политическихъ системъ обихъ державъ тмъ не мене угрожаетъ и Пруссіи и Россіи, если не непосредственно, то косвенно, если не теперь, то въ недальнемъ будущемъ. Мы не вримъ въ успшное осуществленіе предположенной нами политической программы французскаго кабинета, мы думаемъ, qu’onacompt sans son hte, что въ разсчетъ не полагались сами хозяева — народы и племена Австріи, но тмъ не мене возникаетъ вопросъ: какую же политическую программу можетъ противопоставить съ своей стороны Россія?…