Рындовский Ф. М.: биографическая справка, Рындовский Федор Михайлович, Год: 1918 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 13 минут(ы)

I.

Рындовский, Федор Михайлович, поэт, родился 7-го февраля 1783 года в Черниговской губернии, в семье священника, образование получил в Черниговской Семинарии, из которой затем поступил в Медико-Хирургическую Академию в Петербурге. По данным формуляра, курс Академии он окончил в 1805 году, со званием лекаря (7-го марта), а в 1809 году получил звание штаб-лекаря (18-го мая). По окончании курса Р. долгое время жил в Петербурге, о чем и вспоминает, как о времени веселья, как о времени, прожитом среди друзей без забот (см. ‘Путешествие и Отдыхи’, ‘К приятелю в столицу из деревни’).

Можно думать, что литературная деятельность Р. началась еще в Чернигове: в то время в Семинариях процветали занятия поэзией, но официально, в печати, он выступил уже в Петербурге. В 1809 году он издал книжку своих мелких стихотворений: ‘Унылые, веселые и печальные тоны моею сердца’ (СПб. 1809). Жизнь среди веселья, когда ‘язык развяжет нам вино, а сердце наделит словами’, — наложила определенный отпечаток на мировоззрение поэта. Чисто внешние удовольствия скоро, очевидно, ему надоели. В них он увидел жизненную фальшь, и в дальнейшем о столичной жизни отзывается не особенно лестно:

Там языки — эхидны жало!

В сердцах же чувств не ожидай.

(‘К приятелю в столицу из деревни’).

В силу этого, при первой возможности он покинул столицу и поехал в глухую провинцию, в 1811 году быв назначен в Тетюшское рекрутское Депо (Казанской губернии).

На первых порах после сутолоки и разочарования в столичной жизни, он в провинции жаждал отдыха. Тетюши и теперь — большое захолустье, в то же время и это была скорее деревня:

Городом назвать неможно:

В городах квартиры есть.

Но это не смущало его, мечтавшего о душевном покое, и он с большими надеждами отправился к месту своего нового служения:

Все готово — дунем к месту!

Как жених красу-невесту

Жаждет в первый раз обнять,

Так и я лечу в Тетюши,

На безлюдьи бить баклуши,

Телом жить, душою спать.

(Путешествие и отдых).

И он мечтал здесь, — среди чуваш, татар, мордвы, — найти отдых своему сердцу, усталому от притворной любви столицы.

Его ожидания отчасти оправдались. Правда, физического отдыха он здесь не нашел: в 1811 году он уже, вместе с Депо, был переведен в Таганрог. Стихотворения этого года помечены Таганрогом, Ростовом, но начатки душевного покоя в его личной жизни намечаются уже в Тетюшах. ‘Чтобы сердцем излечиться, нужно с сердцем подружиться’ — писал он в Тетюшах, — и действительно, в Тетюшах он нашел то, что искал: здесь он знакомится с помещичьими семьями, особенно с семьей известного в то время идиллика Влад. Ив. Панаева. В стихотворениях этих годов (напечатаны они были позднее) мы можем заметить уже намеки на его сильное чувство к семье Панаевых.

В Таганроге Р. был до 16-го апреля 1815 года, когда был назначен в ‘Казанскую Военную Гошпиталь’, — может быть, не без содействия старых знакомых, и здесь уже Р. окончательно поселился. В 1818 году он женился на второй дочери Ивана Ивановича Панаева — Поликсене Ивановне (род. 1789, ум. 1848), сестре поэта, а вскоре вышел в отставку ‘по болезни’ (1819 г., 24-го марта) и сделался Казанским жителем.

Казань в начале XIX века была одним из крупных провинциальных литературных центров, с определенной литературной традицией, созданной здесь такими поэтами, как Державин или Г. Каменев, родоначальник сентиментализма. Ко времени же приезда Ф. М. Рындовского эта традиция вылилась в определенную литературную организацию — Общество Любителей Отечественной Словесности при Имп. Казанском Университете, где руководителем был известный в то время проф. Г. Н. Городчанинов.

Рындовский, конечно, не мог пройти мимо этого литературного кружка и как близкий человек к Казанской интеллигенции, благодаря родству с Панаевыми, так и в силу своих литературных интересов, которые в нем не заглохли ни в провинции, ни во время скитальчества по России, о котором он пишет в своем ‘Путешествии и отдыхе’:

Я не год живу на свете,

Ездил на ослах верхом.

С барской гордостью в карете,

На телеге мужичком,

А нередко и пехотой

По неволе и охотой

До упаду сил своих

Измерял в Руси дорогу

И доселе, — слава Богу! —

Без напастей роковых.

В литературном же отношении к этому времени он был вполне самоопределившимся поэтом. Мотивы его поэзии, правда, были не широки. Он не внес ничего нового. Он шел по проторенной дорожке, вполне уничтожаясь, так сказать, поэтически в миросозерцании Жуковского: и для него ‘земная жизнь, есть сновиденье: мы в ней осуждены к мечтам’ (‘Настоящая и будущая жизнь’). И только вера в будущую жизнь дает ему силы:

О, вера! Я живу тобою,

Хоть и увял здоровья цвет,

Иду нетрепетной ногою,

Куда мой рок меня зовет.

(Жизнь и Смерть).

В этой же жизни для него привлекательного ничего нет. В ней он не может найти осуществление своим мечтам, — она полна ‘пустых надежд, слепых желаний’, она является ‘смесью добра и зла’. Лучшее, что в ней есть — это любовь. Ей он и слагает свои песни:

Пусть вдохновенные поэты

Гармонией своих стихов,

Одушевляют все предметы, —

Я петь хочу одну любовь.

(Мое занятие).

Но истинной, вечной любви, которая является космическим началом мировой жизни, лучом Божества (‘Любовь’, ‘Сотворение мира’), — на земле нет. Земная любовь слишком ветрена и непостоянна. На земле является законом мода.

Настали те блаженны годы!

Счастлива участь милых жен!

Нет верности — по праву моды —

А мода всем дает закон!

(Век просвещенья).

И в его поэзии, когда он касается земных отношений любящих, звучит нотка сатиры. Поэт предостерегает мужчин от жен-модниц, которые дают счастье любви лишь два раза в жизни:

Всю жизнь с ней два лишь дня он не клянет судьбины —

День брачных радостей и день ее кончины.

(О супружестве N. N.).

В сатирах предостерегает поэт и женщин от увлечений мечтами:

Красавицы! мужчин, страшитесь,

В их каждом слове яд сокрыт,

Он сладок вам, но берегитесь: —

В нем заключается ваш стыд.

(Непостоянство мужчин).

И непостоянству любви на земле поэт посвящает ряд сатирических стихотворений, с особенною силою указывая на превратность любви женщин (‘О супружестве N. N.’, ‘ Непостоянство женщин’. ‘Модная жена’, ‘Век просвещения’, — и крупное произведение: ‘Модница, или Жена, каких везде довольно’). Этот мотив он и считает единственным для современных Ювеналов.

А дней новейших Ювеналы,

Ни то, ни се, — и нам их жаль —

Они то приторны, то вялы,

То носятся в туманну даль.

(Непостоянство женщин).

О чистой же, божественной любви можно только мечтать под дымкой меланхолии в силу несоответствия идеала и действительности. И поэт тоскует по этой любви в целом ряде элегических произведений, проникнутых этой скорбью по неосуществленному идеалу.

И в этом отношении учителем его был Жуковский —

светлый наш певец

Баллад единственный творец,

Небесным даром вдохновленный,

Бессмертной славой озаренный.

Мы жаждем слушать твой напев.

Пой милых дев — для юных дев,

Рать русскую — для русских воев,

Героев славу для героев

Наш Русский Шиллер, наш Тиртей

Пленяй нас музыкой своей.

(Метромания).

Естественно, что, когда Рындовский, уже определившийся поэт, явился в Казань, он занял в литературных кругах определенное место, — настолько определенное, что нашлись и подражатели ему, правда, — неудачные, как вице-губернатор Казанский Е. В. Филиппов.

В это время Рындовский возобновил литературные связи с Петербургом. В 1818 году он начал печатать свои стихотворения в журнале Измайлова: ‘Благонамеренный’, где сотрудником был и Влад. Ив. Панаев. В этом журнале Рындовским напечатано до 16 стихотворений, разнообразных по содержанию и настроению: находим среди них и элегии, и сатиры, и даже оды.

Благодаря участию в этом журнале, Рындовский. как поэт, становится уже известным, и, конечно, в Казани он был одним из крупных, без него уже теперь не возникает ни одно литературное предприятие. И когда здесь возник литературный кружок основанный проф. К. Ф. Фуксом. где главную роль играла его жена — Казанская поэтесса А. А. Фукс, — Ф. М. Рындовский явился одним из деятельных его участников, приняв участие и в журнале, который начал издаваться по инициативе кружка, — ‘Заволжский Муравей’.

Каждый номер этого журнала имел в себе то или иное произведение Рындовского. Здесь же были напечатаны и некоторые прежде написанные им произведения, так, на страницах этого журнала начали печататься отрывки ‘Путешествия и Отдыхи’ — произведения, начатого еще в 1810 году, некоторые элегии, написанные им в Таганроге в 1813 году, и т. д. Здесь же мы находим и те стихотворения, в которых сказались его литературные вкусы и взгляды на русскую поэзию. Его отзыв о поэзии Жуковского уже приведен. Но не один Жуковский был его поэтическим учителем. Такие стихотворения, как ‘Мое занятие’, ‘Песнь пирующих’ не могли быть навеяны поэзией Жуковского. Здесь был другой источник, и он вскрывается к стихотворении, посвященном Державину, где Рындовский устанавливает для того времени исключительный, но совершенно правильный взгляд на поэзию Державина. Державин для него не поэт Екатерины, а поэт земных радостей и счастья в духе Анакреона:

Твои вакханки огневые

И пламенеют, и кипят,

Стран русских девы молодые

Родною пляской говорят.

Изобразишь ли жен прекрасных —

В их светлом взгляде, в чувствах ясных

И непорочность, и любовь,

Твои амуры — дети рая,

Хариты — прелесть неземная, —

То хоры дев других миров.

(Дума).

Всего в ‘Заволжском Муравье’ было помещено около 20 стихотворений такого же характера и форм, какие мы находим в ‘Благонамеренном’. Вообще Р. и к концу своей литературной деятельности остался тем же сентименталистом, последователем Жуковского, с чего начал свою литературную карьеру. В этом отношении новейшие течения поэзии, какие обрисовались в лице Пушкина, прошли мимо него. Всю жизнь он продолжал писать элегии, воспевать идеальную любовь, иногда только отступал от этого в сторону сатиры.

Умер Р. в Казани 27-го сентября 1839 г.

Перу Р. принадлежат следующие произведения: ‘Печальные, веселые и унылые тоны моего сердца’, CПб. 1809 г. В журнале ‘Благонамеренный’ помещены, с подп.: Ф. Рындовский, Ф. Р., Ф. Ры-ский: ‘Век Просвещения’. С польского — 1818, No 1 (Январь), стр. 15—16, ‘К. приятелю в столицу из деревни’. С польского. Казань — 1818, No V, (Май), стр. 142—144, ‘Песнь пирующих’—1818 г., No II (Февраль), стр. 196—197, ‘Жизнь и смерть’—1818 г., No VI (Июнь), стр. 267—268, ‘Г. И. П.’ — К грудной булавке с птичкою, держащей сердечко на золотой цепочке. Казань — 1818, No VIІ (Июнь), стр. 286, ‘К Полине’. Элегия. Таганрог. 1811—1818, No VII (Июль), стр. 3—9, ‘Шарада’. Казань — 1819. No Х (Май), стр. 219, ‘Песнь радости’. С латинского. Казань — 1819, No XXII (ноябрь), стр. 129—134, ‘Волк и Лисица’. Басня. Казань — 1819, No VI (март), стр. 330—331, ‘Надежда на будущую жизнь’. Подражание французскому. Казань — 1819, No X (Май), стр. 209—210: ‘Акростихи’: І. Лиза. — Таганрог 1812, П. Глафира. — Казань. 1811—1821, No IV (Февраль), стр. 206, ‘Экспромпт’ (на вопрос: что скажу о девицах П…). Ростов. 1812—1821, No ІV (Февраль), стр. 205—206, ‘К Полине’. При вручении ей золотого перстня, на котором изображены две руки, укрепленные алмазом. Казань. 1811—1821, No III (Февраль), стр. 145—146, ‘Модница, или жена, каких везде довольно’. С польского. Казань — 1821, No V (Март), стр. 256—268, ‘Наказанное любопытство’. С французского. Казань — 1821, No ХV (август), стр. 158—159.

В журнале ‘Заволжский Муравей’ помещены (с подп.: Ф. М. Рындовский, Ф. Р., Ф. Ры-ский): ‘Мое занятие’ — 1832 г., ч. I, No 1, стр. 29—32, ‘Копия с письма в Санкт-Петербург’. К Вл. Ив-чу Па-ву — 1832, ч. I, No 3, стр. 119—129, Стихи, петые 20 ноября 1831 года в день восшествия на всероссийский престол Его Имп. Величества Государя Императора Николая І (три стихотворения)—1832 г., ч. I, No 3, стр. 130—131, 132—133, 133—134, ‘О супружестве ‘. ‘.’ (Ответ на письмо приятеля)—1832, ч. II, No 9, стр. 482—488, ‘Любовь’—1832 г. ч. II, No 10, стр. 535—538, ‘Непостоянство женщин’—1832 г., ч. II, No 12, стр. 637—643, ‘Настоящая и будущая жизнь’—1832 г., ч. III, No 17, стр. 942—943, ‘Коварство мужчин’—1832 г., ч. III, No 18, стр. 1006—1008, ‘К ней’—1832, ч. III, No 21, стр. 1193—1195, ‘Метро мания’—1832 г., ч. III, No 22, 1255—1260, ‘Летнее утро’. Элегия. Таганрог, 1813—1832 г., ч. III, No 24, стр. 1885—1889, ‘Ha смерть малолетней дочери Надежды, скончавшейся 9 августа 1832 г. Село Никольское — 1832 г., ч. III, No 24, стр. 1389—1392, ‘Модная жена’—1833 г., ч. I, No 1, стр. 20—32, Послание приятелям моим. Из ‘Путешествие и Отдых’. Рыбинск. Ноября 2 дня 1810 г. — 1833, ч. І, No 8, стр. 432—439, Отрывок из стихотворения ‘Путешествие и Отдых’. Тетюши. 24 ноября. 1810—1833 г., ч. II, No 9, стр. 499—504, Отрывок из стихотворения ‘Путешествие и Отдых’—1833, ч. II, No 10, стр. 556—561, Дума при получении Высочайшего соизволения на сооружение в Казани памятника великому поэту — 1834 г., No 5, стр.250—255, ‘Элегия’. Таганрог, 1811 г. — 1834 г., No 11, стр. 146—154, ‘Экспромт, написанный после благородного спектакля в пользу бедных, данного в г. Казани 5 февраля 1834 года — 1834 г., No 11, стр. 154—155, ‘Сотворение мира’, Поэма, СПб. 1832, ‘Путешествие и Отдых’. Стихотворный рассказ, Казань. 1833 г.

Ф. М. Рындовский — ‘Русск. Вестник’, ч. СХVIII (1875 г.), стр. 611—615, Н. Я. Агафонов, Казанские поэты — ‘Истор. Вестн.’ 1900 г., кн. VIII, стр. 594—595, Е. А. Бобров, А А. Фукс и Казанские литераторы 30—40-х гг. — ‘Русск Стар.’ 1904 г., No VII, H. П. Лихачев, Генеалогическая история одной помещичьей библиотеки — ‘Русск. Библиофил, 1913, кн. V, стр. 59—63 (здесь же напечатано стих. Ф. М. Рындовского: ‘Везде в Альбомах много слов’ — стр. 62), Г. Геннади, Словарь, т. III, 2875, А. Мезьер, Русская литература, ч. II. стр. 353, В. Карцев и М. Мазаев, ‘Опыт словаря псевдонимов русск. писателей’, СПб. 1891, стр. 114, 145, ‘Московский Телеграф’, 1832, ч. 47, стр. 256, ‘Библиотека для Чтения’, 1834 г., т. II, отд. VI, стр. 2, ‘Месяцесловы’ 1825, ч. I, стр. 599, 1834, ч. І, стр. 560.

Л. Ильинский.

Русский биографический словарь А. А. Половцова, т. 17 (1918): Романова — Рясовский, с. 703—707

II.

Рындовский Федор Михайлович // ЭНИ ‘Словарь псевдонимов’ — Имена.

http://feb-web.ru/feb/masanov/man/08/man14637.htm

Имя: Рындовский, Федор Михайлович (1783 — 1839) — поэт

Псевдонимы: Р—ский, Ф., Р…..ский, Ф., Рын…ский, Ф., Ры—ский, Ф., Ф. Р., Ф… Р…

Источники:

Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей: В 4 т. — Т. 4. — М., 1960. — С. 416

III.

РЫНДОВСКИЙ Фёдор Михайлович (7(18).2.1783, по косв. свидетельствам самого Р. — ок. 1780 (см.: ‘Печальные… тоны’, с. 18, ‘Благ.’, 1823, No 24, с. 389), м. Березна Чернигов. полка (с 1802-город Чернигов. у. Чернигов. губ.) — 27.9(9.10).1839, Казань, похоронен на Арском кладб.), поэт, переводчик. Сын священника, по-видимому единолично воспитывавшего Р. (мать умерла, когда он был ‘в колыбели’), признательность отцу за то, что тот научил его ‘добродетели’ и сам был нравств. образцом, горькие сожаления об уходе его (умер к 1799) и матери окрашивают мн. стихи сб-ка ‘Печальные… тоны’: ‘Другу моему’, ‘Осень’, ‘Люстр’ и др. Р. обучался в Чернигов, духовной сем., затем в Медико-хирургич. акад. в Петербурге, к-рую окончил в апр. 1805 со званием лекаря, в 1809 штаб-лекарь. Жил и служил в Петербурге, в Сухопутном гл. госпитале, в 1811 командирован в Казан, губ. в Тетюшинское рекрутское депо, вместе с депо переведен в Таганрог. В 1815 вернулся в Казань и назначен в Казан, воен. госпиталь. В марте 1819 вышел в отставку по болезни (коллеж, ас).

Впервые выступил в печати с анонимно изданным сб-ком ‘Печальные, веселые и унылые тоны сердца моего’ (СПб., 1809). Книга, в к-рой стихотворения (вт.ч. нерифмованные) перемешаны с прозаич. отрывками, была посвящена ‘родству, дружбе и любви’ (одноим. стих, содержит принципиальное оправдание бедности воображения и слога неподдельностью чувства, нарушение ритма и рифмы, грамматич. ошибки нередки в поэзии Р.). Типичные для эпигона сентиментализма темы любви, дружбы, ‘чувствительности’, безотрадности, обманутых надежд, мыслей о смерти и пр. приняли в сб-ке, благодаря автобиогр. мотивам (одиночество, сиротство, ожидание ‘милой подруги’) и датам под каждым стих. (1798-1808), форму поэтич. дневника лирич. героя: детство в Чернигове, смерть родителей, переезд в Петербург, разлука с любимой, воен. служба в Вилен. крае, счастливое супружество, неожиданно прерванное смертью жены во время родов.

Сб-к был встречен критич. рецензией в ‘Цветнике’ (<А. П. Бенитцкий?>, 1810, No 2, с. 231-51, с перепечаткой пяти стих.), автор к-рой, признавая нек-рос дарование Р., указывал ‘на многие чудовищные погрешности в его сочинениях’ и относил его к числу ‘сентиментально-плаксивых писателей, которые, пленясь приятным слогам г. Карамзина, но не чувствуя настоящих его красот, рабски ему подражают’ le. 248-49).

В ж. ‘Сев. Меркурий’ (1810, No 4, 9, 21) Р. напечатал неск. мелких стих., впервые выступив с переводами с польского (без указания источников), принимал эпизодич. участие в ‘Аглае’ (стих. ‘Рыбная ловля’, 1812, No 6). После переезда в Казань Р. активно включился в местную литературную жизнь и в работу Казан, об-ва любителей отеч. словесности (д. чл. с июня 1811), не порывал связи с казан, литераторами во время своей службы Таганроге и Киеве. В 1811 он представил в об-ве вольное переложение ‘Поэмы на сотворение мира’ аббата Ф.Ф. де Рейрака, написанное в одич. стиле: ‘Мир. Лирич. стихотворение’ (‘Тр. Казан. об-ва любителей отеч. словесности’, кн. 1, 1815), отд. изд. подзагл.: ‘Сотворение мира. Поэма’ (СПб., 1832, посв. имп. Николаю I). Не исключено, что в переложении Рейрака Р. воспользовался прозаич. переводом поэмы, выполи. П. Г. Дивовым (1785). Первую публ. поэмы Р. вместе спосвятительными стихами послал Г. Р. Державину, к-рого наряду с Н. М. Карамзиным и В. А. Жуковским почитал всю свою жизнь: ‘Средь бардов всех ты полубог!’ (из стих. ‘Державин’ — ‘Календарь муз на 1826 г.’, СПб., 1826, с. 33). На заседаниях Казан. об-ва Р. читал свои стихи на смерть Державина (1816) и казан. поэта Н. М. Ибрагимова (1818). В 1818 Р. женился вторым браком на Поликсене Ив. Панаевой (1789-1848), сестре В. И. Панаева, тетке И. И. Панаева., ей Р. посвятил элегии ‘К Полине’ (‘Благ.’, 1818, No 7), ‘Вечерняя Прогулка’ (там же, 1819, No 22). В его творчестве получают проимение темы ‘святого дружества’ и семейного счастья — преим. в многочисл. публикациях в ‘Благонамеренном’, где в 1818—1826 Р. напечатал более 20 стих. разных жанров (в т.ч. написанных в нач. 1810-х гг.): элегий (помимо указанных, ‘Жизнь и смерть’, 1818, No 6, ‘Новый год’, 1823, No 4, ‘Разлука с друзьями’, 1823, No 7), мелких стих. (‘Мое счастие. Подражание польскому’, 1818, No 6, ‘О качествах поэта’, 1820, No 18), посланий (‘К приятелю в столицу из деревни. С польского’, 1818, No 5, ‘В.И. Панаеву’, 1823, No 24), экспромтов, басен (‘Облака и Солнце’, ‘Волк и лисица’, 1819, No 5, 6), шарад и акростихов (один из них перепечатан в ‘Опыте рус. анфологии…’, СПб., 1828). В послании ‘В. И. Панаеву’ выступил против критики идиллий Панаева современниками: по Р., простота и нравственность ‘аркадских нравов’ в его идиллиях — не благое идеализированное состояние прошлого, а вневременная модель человеч. общежития: ‘Нет, нет, Панаев! не мечту / Протекшего златого века, / Ты рисовал нам человека, / Каков он был, каков он есть, / Каков до дней позднейших будет’ (с. 389). Из напечатанных в ‘Благонамеренном’ переводов с франц. и польского установлен источник только сатиры ‘Модница, или Жена, каких везде довольно’ (1821, No 5, перепечатана в ‘Заволжском муравье’, 1833, No 1) — сатира ‘Модная жена’ И. Красицкого (1773). В переводе Р. не только польские реалии заменены русскими, дописано неск. отсутствующих у Красицкого строф, но и мотив расчетливости и корысти, ‘движущий’ коллизию польской сатиры, переведен в сферу чувств (см.: Двоиченко-Маркова). С лат. языка Р. перевел ‘Песнь радости’ Ф. Шиллера (‘Благ.’, 1819, No 21). С июня 1818 Р. член ВОЛСНХ (отдел редких книг HБ СПбГУ, д. 198. 11-12).

После выхода в отставку Р. пытался в июле 1819 получить место ординарного проф. в Казан. ун-те по кафедре материи-медики и фармации, но ему было отказано, т.к., по отзыву проф. К.Ф. Фукса, он ‘более имеет наклонности к упражнению и отеч. словесности, нежели к научной медицине’, у него не имеется ‘ни ученых трудов, ни даже ученой степени доктора’ (Загоскин Н. П., История имп. Казан, ун-та, т. 3, Каз., 1903, с. 393). Но занятий медианной Р. не оставил и в письмах 1822-23 убеждал Пав. П. Свиньина, что изобрел универсальное средство от жен. бесплодия (РНБ, ф. 679, оп. 1, No 102).

В Казани, помимо дом. кружка Панаевых, посещал вечера поэтессы А. А. Фукс (с семейством к-рой близко сошелся) вместе с Н. Ибрагимовым, А. А. Наумовой, М. С. Рыбушкиным и др. и сам устраивал лит. вечера и дом. спектакли. Из стихотв. переписки Р. с Наумовой видно, что в кон. 1810-х гг. он придерживался, с ее т. з., ‘вольнодумного’ образа мыслей: ‘Как правдой-маткой ты гремел / Своею громко-звучной лирой!’ (Р. был связан с декабристами Д. И. Завалишиным и В. П. Ивашёвым — Аристов, с. 40—41), в 1826 она приветствовала перемену в его образе мыслей (‘Воспев киченье вольнодумных, / Софистов козни отрази’ — там же). В лит. кругах Казани у Р. была твердо сложившаяся репутация ‘певца домашних радостей’, ‘певца чувствительной Поликсены’, ‘трубадура казанской Поликсены’, т.е. жены.

С 1832 Р. стал деятельным сотрудником ж. ‘Заволжский муравей’, опубликовав гам ок. двух десятков произв. (‘Мое занятие’, ‘Непостоянство женщин’, ‘Коварство мужчин’ — 1832, No 1, 12, 18), в т. ч. ранних элегий (‘Летнее утро’, 1813 — 1832, No 24, ‘Элегия’, 1811 — 1834, No 11). В стих. ‘Метромания’ (1832, No 22) он достаточно трезво оценил свою ‘страсть жалкую стихи кропать’: ‘Мой рифмосбор годится в лавки / На шпильки, иглы и булавки’ (с. 125—56). Тем не менее Р. выпускает отд. изданием ‘Путешествие и отдых. Стихотв. рассказ’ (Каз., 1833, отд. главы печатались в ‘Заволжском муравье’, 1833, No 8, 9, 10) — автобиогр. повествование, подчеркнуто безыскусное (иногда с сатирич. зарисовками), о поездках по России в 1810—15 и жизни в Казани до выхода в отставку, с акцентом на бытовых мелочах, см. ‘Послание приятелям моим’ (‘…лечу в Тетюши / На безлюдьи бить баклуши / Телом жить, душою спать’, с. 12). Книга вызвала уничтожающую рецензию в ‘Моск. телеграфе’ (1833, No 18).

В 1839 Р. намеревался издать кн. ‘Кочевая жизнь, или Все на беду’ (не сохр.), но цензор И. М. Снегирёв дал на нее отрицат. отзыв (ЦИАМ, ф. 31, оп. 5, No 17, л. 72). Сочинения Р. не раскупались, и, чтобы помочь его бедственному положению (подорванное здоровье, долги, болезнь сына и смерть троих детей), профессора ун-та устроили лотерею в пользу Р., распространяя билеты на его книги.

Др. произв.: ‘Восторг мужа при выздоровлении супруги и матери’ (Каз., 1831, подпись: Ф. Р.).

Лит.: Де-Пуле М., Отец и дым. — PB, 1875, No 8, с. 611-15: No 9, с. 159, Морозов П. О., Граф Д. И. Хвостов. 1757-1835 гг.— PC, 1892, No 6, с. 578-79, Агафонов Б. Н., Казан. поэты. — ИВ, 1900, No 8, с. 594-95, Бобров Е., А. А. Фукс и казан. литераторы 30-40-х гг. — PC, 1904, No 7, с. 20, Лихачев Н., Генеалогии, история одной помещичьей б-ки. — ‘Рус. библиофил’, 1913, No 5. с. 59-62, Описание рукописей науч. б-ки им. Н. И. Лобачевского Казан. гос. ун-та, в. 13, ч. 1. Каз.. 1963. с. 22, 25, 27, Двоиченко-Маркова Е. М., Красицкий в ранних рус. переводах и подражаниях. — В кн.: Польско-рус. лит. связи, М., 1970, с. 114-28 (с перепечаткой пер. Р. ‘Модница, или Жена…’), Аристов В., Ермолаева Н., Все началось с путеводителя…, Каз.. 1975, с. 54-55, 187, Аристов В. В., Первое лит. об-во Поволжья. (К истории Казан, об-ва любителей отеч. словесности в 1806-1818 гг.). Каз., 1992. * Геннади, РБС: Масанов.

Архивы: РГИА, ф. 1486, оп. 21, д. 1734 (подносные стихи Р. 1808 г. Александру I), ИРЛИ. ф. 107, No 29 (стихи Р. 1812 г.), 16.309 (стихи Г. Р. Державину).

С. И. Николаев.

Русские писатели. 1800—1917. Биографический словарь. Том 5. М., ‘Большая Российская энциклопедия’, 2007

I.

II.

III.

Читайте также: