Раскол после закона 3-го мая 1883 года, Арсеньев Константин Константинович, Год: 1883

Критика и публицистика
Время на прочтение: 50 минут(ы)
Скачать в PDF

Библіотека ‘Общественной Пользы’

К. К. Арсеньевъ.

Свобода совсти и вротерпимость

Сборникъ статей

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія Товарищества ‘Общественная Польза’. Б. Подъяческая 39, с. д.

РАСКОЛЪ ПОСЛ ЗАКОНА 3-го МАЯ 1883 года.

По словамъ отчета оберъ-прокурора св. синода за 1883 г.— перваго со времени введенія въ дйствіе новаго порядка, — въ нкоторыхъ мстностяхъ имперіи постановленія закона 3-го мая возбудили въ умахъ раскольниковъ, особенно вожаковъ ихъ, неправильную мысль, будто высшее правительство признало истинность ихъ старой вры и правильность ихъ обрядовъ. Наоборотъ, раскольники Смоленскіе и Самарскіе находили, что все осталось по старому, положеніе раскола вовсе не измнилось. Объясненіе этому послднему взгляду отчетъ видлъ въ томъ, что всми дарованными льготами раскольники давно и прежде фактически пользовались, хотя и подвергались нердко преслдованію за нарушеніе дйствовавшихъ законовъ. Что-же это, однако, за пользованіе, которое въ каждую данную минуту могло повлечь за собою уголовное преслдованіе? Еслибы законъ 3-го мая оградилъ раскольниковъ вполн отъ тхъ преслдованій, которымъ они прежде нердко подвергались, то значеніе перемны было бы почувствовано всми, равнодушное отношеніе къ ней возможно только потому, что она не признала за раскольниками — по предмету устройства молитвенныхъ зданій — никакихъ правъ, точно опредленныхъ и независящихъ отъ усмотрнія начальства. Вообразить себ, что правительство ‘признало истинность старой вры’, раскольники никакъ не могли, за исключеніемъ разв первой минуты радостнаго удивленія, но они могли увидть въ закон 3-го мая новый, хотя и небольшой шагъ въ сторону вротерпимости — и этого было достаточно, чтобы приподнять, въ нкоторыхъ мстахъ, завсу, скрывавшую отъ оффиціальнаго глаза настоящую численность раскола… ‘Многіе изъ заблуждающихся,— говоритъ отчетъ,— которые до сего времени прикрывались званіемъ православныхъ или единоврцевъ, со времени обнародованія закона 3 мая, нимало не стсняясь, стали заявлять, что къ установленной церкви они никогда не принадлежали’. Отчетъ усматриваетъ въ этомъ, повидимому, неблагопріятный результатъ новаго закона, намъ кажется, наоборотъ, что ясное положеніе всегда лучше неяснаго, двусмысленнаго. Заявленіе, упомянутое въ отчет, знаменуетъ собою не усиленіе раскола, не приращеніе числа раскольниковъ, а только открытое признаніе факта, издавна существовавшаго. Лицемріе, обусловливаемое страхомъ, одинаково вредно для обихъ сторонъ для вводимыхъ въ обманъ точно такъ же, какъ и для вводящихъ. Для сожалнія о томъ, что законъ 3-го мая вызвалъ, кое-гд, большую откровенность со стороны тайныхъ раскольниковъ или мнимо-православныхъ, представляется тмъ мене основаній, что измнившееся, хотя и слегка, отношеніе къ расколу успло уже уменьшить непріязнь раскольниковъ къ православной церкви. Перемна къ лучшему была замтна, по словамъ отчета, во многихъ епархіяхъ, изъ которыхъ иныя (напр. нижегородская) принадлежали до тхъ поръ къ числу главныхъ твердынь раскола. Большую роль въ борьб съ расколомъ начала играть народная школа, Такъ напримръ въ нкоторыхъ мстностяхъ Пензенской губерніи раскольники охотно отдавали своихъ дтей въ общія народныя училища, между тмъ какъ за нсколько лтъ передъ тмъ они не хотли объ этомъ и слышать’. Въ Казани особая школа для старообрядческихъ дтей обучала ихъ по старопечатнымъ книгамъ, но въ дух православной церкви. По справедливому замчанію отчета, особенно важнымъ представляется привлеченіе въ школу двочекъ изъ раскольническихъ семействъ, такъ какъ грамотность въ сред раскола поддерживается и распространяется преимущественно женщинами. ‘Расколъ былъ бы потрясенъ въ самомъ основаніи,— читаемъ мы въ отчет, — еслибы обученіе дтей въ школахъ производилось не вновь введенною методою обученія, заучиваніемъ басенъ, сказокъ, псенъ и тому подобнаго, а по книгамъ церковнаго содержанія, и не чрезъ свтскихъ только учителей’. Фактическихъ доказательствъ этого тезиса отчетъ не приводитъ, да едва ли они и могутъ быть приведены. ‘Вновь введенная метода обученія’ заключается не въ одномъ только заучиваніи басенъ, сказокъ и т. п., она отнюдь не исключаетъ чтенія церковныхъ книгъ, которому въ свтской начальной школ отводится все больше и больше мста. Въ какое время, дале, началось констатируемое отчетомъ сближеніе раскольниковъ съ народной школой? Во время безусловнаго господства земской школы, въ предшествовавшую эпоху, когда въ нашихъ деревняхъ не было почти никакихъ иныхъ училищъ, кром церковно-приходскихъ. И это вполн понятно. Главнымъ предметомъ раскольническихъ предубжденій всегда служило православное духовенство. Опредлить своихъ дтей въ школу, исключительно и всецло руководимую священникомъ, для раскольниковъ гораздо трудне, чмъ опредлить ихъ въ школу, во глав которой стоитъ хотя и православное, но свтское лицо. Правда, и въ земской школ преподаваніе ведется отчасти лицомъ духовнаго званія,— но ученики находятся подъ его вліяніемъ лишь нсколько часовъ въ недлю, а не каждый день, съ начала до конца ученія. Нерасположеніе раскольниковъ къ духовенству начинаетъ ослабвать, но до радикальной и повсемстной перемны въ чувствахъ, воспитанныхъ вками, еще далеко, и свтская школа должна сохранять, въ глазахъ большинства раскольниковъ, преимущество передъ церковно приходской… Въ начал восьмидесятыхъ годовъ въ Саратов существовала особая начальная школа, учрежденная и руководимая раскольниками безпоповщинскаго толка — и все таки дти, принадлежащія къ этому толку, встрчались и въ другихъ городскихъ школахъ, устроенныхъ на общемъ основаніи. Само собою разумется, что преподаваніе въ этихъ послднихъ школахъ было несравненно лучше, чмъ въ первой — и это сумли понять многіе изъ раскольниковъ. А между тмъ, въ саратовскихъ городскихъ школахъ допускалось, какъ и везд, ‘заучиванье басенъ и сказокъ’.
Отчетъ за 1884-ый годъ констатируетъ еще разъ, что въ нкоторыхъ епархіяхъ ‘расколъ измняетъ свой вковой характеръ, слабетъ въ своемъ фанатизм’. Такихъ епархій въ одномъ мст отчета насчитывается одиннадцать, въ другомъ мст — еще десять. Наоборотъ, особымъ упорствомъ отличаются раскольники двнадцати епархій Европейской Россіи, кавказской и большинства сибирскихъ. Выводы отчета основываются, однако, преимущественно на этой второй групп. ‘Между условіями, содйствовавшими къ поддержанію въ сред раскола упорства и благопріятствовавшими его распространенію’,— читаемъ мы въ отчет,— ‘можно считать дарованіе раскольникамъ льготы, по закону 3-го мая 1883 г. Законъ этотъ, справедливый съ точки зрнія государственной, по заявленіямъ многихъ преосвященныхъ привелъ на практик къ послдствіямъ, какихъ, конечно, никакъ не могло ожидать и предвидть правительство. Расколоучители и вожаки раскола стали указывать простецамъ на этотъ законъ, какъ на доказательство, что правительство начинаетъ сознавать правоту раскола и что нужно ожидать въ скоромъ времени полнаго признанія раскола наравн съ господствующею церковью… Московскіе раскольники идутъ (въ отношеніи къ смлости) впереди всхъ другихъ. Высочайше дарованныя права и льготы развязали имъ руки, какъ будто именно для провозглашенія и приложенія къ жизни самыхъ нечестивыхъ и возмутительныхъ ученій… Можно сказать со всею справедливостью, что теперь не раскольникамъ чинятся притсненія, а, напротивъ, они открыто и смло притсняютъ православныхъ, особенно тхъ, которые обращаются изъ раскола. При всемъ томъ, однако же, старообрядцы продолжаютъ жаловаться на мнимое стсненіе своего положенія, почти что на гоненія, ими претерпваемыя. Усиленіе раскола пріурочивается иногда не только къ закону 3-го мая, но и къ другой, боле ранней мр, первой въ ряду тхъ, которыми улучшено положеніе раскольниковъ: къ закону 19-го апрля 1874 г., установившему для лицъ, издавна состоящихъ въ раскол, особыя метрическія книги, съ цлью облегчить доказательство правъ попроисхожденію и имуществъ’.
Итакъ, существуетъ мнніе, безусловно враждебное всякимъ льготамъ по отношенію къ раскольникамъ и расколу. Отчетомъ оно не усвоивается вполн, но и не отклоняется положительно и прямо. Если законъ 3-го мая повлекъ за собою вредные результаты, которыхъ ‘правительство не могло ни ожидать, ни предвидть’, то отсюда только одинъ шагъ до мысли объ отмн или ограниченіи самаго закона. Если ‘снисходительное или равнодушное отношеніе гражданскихъ и судебныхъ властей къ сектаторамъ и пропагандистамъ раскола’ является одною изъ причинъ распространенія и обостренія раскола, то отсюда логически вытекаетъ необходимость возобновленія преслдованій, цлесообразность карательныхъ и полицейскихъ мръ въ борьб въ расколомъ. Правда, законъ 3 то мая называется въ одномъ мст отчета ‘справедливымъ съ государственной точки зрнія’ — но вслдъ затмъ дло представляется въ такомъ вид, какъ будто изданіе закона 3-го мая было ошибкой, которую теперь слдуетъ сначала констатировать, потомъ — исправить. Посмотримъ, прежде всего, было ли что-нибудь ‘неожиданное’, ‘непредвиднное’ въ результатахъ новаго закона. Каждый разъ, когда выдвигался на первый планъ вопросъ о боле снисходительномъ отношеніи къ расколу — а это случалось весьма часто, потому что реформа, начатая въ 1874 г. и продолженная, но не оконченная въ 1883 г., стояла на очереди уже съ первой половины шестидесятыхъ годовъ,— защитники status quo ссылались на то, что льготы, данныя раскольникамъ, будутъ истолкованы въ смысл признанія раскола, равноправнымъ съ православіемъ. Этому аргументу придавалось особое значеніе, онъ считался чуть не главнымъ доказательствомъ опасности, сопряженной съ преобразованіемъ. Если онъ не остановилъ законодателя, не помшалъ реформ, то какое же значеніе можетъ онъ имть въ настоящее время? Слухи и толки, идущіе въ разрзъ съ истиннымъ характеромъ закона, были предусмотрны заране. Скажемъ боле — они были неизбжны, потому что желаемое всегда кажется возможнымъ, вроятнымъ, потому что человку свойственна наклонность врить въ наступленіе того, что онъ считаетъ необходимымъ и справедливымъ. Отъ неправильныхъ толкованій не огражденъ ни одинъ законъ, но они не должны быть разсматриваемы ни какъ препятствіе къ его изданію, ни какъ поводъ къ его отмн. Единственное и вмст съ тмъ вполн достаточное противъ нихъ средство — это опытъ, указанія дйствительности. Встрчаясь на каждомъ шагу съ стсненіями и преградами, убждаясь фактически въ живучести ограниченій, издавна тяготющихъ надъ расколомъ, самые легковрные ‘простецы’ изъ среды раскольниковъ не могутъ не понять, что увренія расколоучителей о признаніи раскола лишены всякой реальной основы. Нельзя же предположить, въ самомъ дл, что раскольники лишены способности видть очевидное, разумть безспорное, нельзя же утверждать, что для нихъ недоступна и непостижима разница между терпимостью — терпимостью, притомъ, до крайности условною и далеко неполною — и настоящею религіозною свободой. Не только раскольникамъ, побывавшимъ въ одной изъ столицъ или въ одной изъ западныхъ губерній, но и раскольникамъ приволжскимъ случалось видть въ городахъ и селахъ лютеранскія и католическія церкви, магометанскія мечети, существующія открыто, съ крестами, куполами или минаретами, съ духовенствомъ, носящимъ костюмъ своего званія. Заключалъ ли отсюда кто-нибудь изъ нихъ, что лютеранство, католицизмъ, мусульманство стоятъ въ глазахъ правительства на одномъ уровн съ православіемъ? Везъ сомннія — нтъ, ничего подобнаго не приходило и не приходитъ въ голову ни раскольникамъ, ни самимъ православнымъ. Гд же причина опасаться недоразумній по отношенію къ расколу, и теперь, несмотря на изданіе закона 3-го мая, поставленному въ положеніе гораздо мене благопріятное, чмъ иноврныя исповданія, христіанскія и даже не-христіанскія? Гд причина думать, что постройка какой-нибудь часовни, не имющей даже вншняго вида молитвеннаго зданія,— постройка, на которую нужно было испросить, быть можетъ не безъ труда, предварительное разршеніе начальства — возбудитъ въ сред раскольниковъ такія широкія надежды, которыя никогда не соединялись съ торжественнымъ, безпрепятственнымъ открытіемъ роскошнаго иноврнаго храма? Мы нимало не сомнваемся въ томъ, что въ равноправность свою съ православными масса раскольниковъ не поврила бы даже и при преобразованіи гораздо боле широкомъ, чмъ законъ 3-го мая. Иллюзіи, кое-гд возбужденныя этимъ закономъ, не могли быть ни сильно распространены, ни продолжительны, и для разсянія ихъ, если он не угасли еще сами собою, нтъ надобности ни въ движеніи назадъ, ни въ мрахъ строгости.
Раскольники, говорятъ намъ, ‘открыто и смло притсняютъ православныхъ’. Мы желали бы знать, въ чемъ именно состоятъ и гд проявляются эти притсненія? О насильственныхъ дйствіяхъ раскольниковъ по отношенію къ православнымъ, о явномъ неуваженіи къ церкви или священникамъ, о преслдованіи вновь обращенныхъ изъ раскола приходится слышать до крайности рдко, хотя каждый поступокъ этого рода можетъ служить поводомъ къ возбужденію судебнаго дла, не только по усмотрнію полицейской или обвинительной власти, но и по жалоб обиженнаго или потерпвшаго. Весьма можетъ быть, что переходъ изъ раскола въ православіе сопряженъ иногда съ нкоторыми матеріальными невыгодами — съ потерей, напримръ, той поддержки, которую оказываютъ другъ другу послдователи одного и того же толка, но въ этомъ нтъ ничего новаго, законъ 3-го мая здсь ршительно ни причемъ. Напротивъ того, чмъ меньше озлобленіе раскольни ковъ противъ православныхъ, — а уменьшеніе его во многихъ мстахъ признается, какъ мы видли, и отчетомъ,— тмъ легче обращеніе къ православію, тмъ спокойне и удобне положеніе новообращенныхъ. Гонимое ученіе всегда ревниве къ твердости своихъ приверженцевъ, всегда безпощадне къ тому, что оно называетъ измной, терпимость, оказываемая ученію, длаетъ и его боле терпимымъ. По словамъ отчета, раскольникамъ не чинятъ теперь больше никакихъ притсненій. Согласиться съ этимъ можно было бы въ такомъ только случа, еслибы со времени изданія новаго закона исполнялись вс просьбы раскольниковъ объ исправленіи, возобновленіи, открытіи молитвенныхъ зданій. Законъ 3-го мая не далъ раскольникамъ, въ этомъ отношеніи, никакихъ строго опредленныхъ, неотъемлемыхъ правъ, онъ поставилъ ихъ въ полную зависимость отъ административнаго ‘усмотрнія’. Отказъ въ удовлетвореніи такой насущной потребности, какъ обладаніе мстомъ для молитвенныхъ собраній, при дйствіи закона 3-го мая всегда возможенъ — а пока онъ возможенъ, до тхъ поръ нельзя утверждать, что ‘раскольникамъ не чинится боле никакихъ притсненій’. Не говоримъ уже о высылк раскольническихъ ‘поповъ’, о закрытіи раскольническихъ школъ, о неотмненномъ до сихъ поръ запрещеніи печатать старопечатныя книги гд-либо, кром московской синодальной и единоврческой типографій. Можно быть того или другого мннія о необходимости стснительныхъ постановленій по отношенію къ расколу, но нельзя отрицать существованіе такихъ постановленій — а между стсненіями и притсненіями мы большой разницы не видимъ.
Рядомъ съ доводами въ пользу строгости въ отчет идутъ доводы противоположнаго свойства, рядомъ съ сожалніями о бездйствіи администраціи и суда — восхваленія системы, довольствующейся однимъ духовнымъ оружіемъ. ‘По мр того, какъ выясняется значеніе раскола, противъ него принимаются и боле врныя мры. Мры эти разнообразны, но повсюду имютъ одинъ и тотъ же характеръ, проникнуты однимъ и тмъ же духомъ терпимости, христіанской любви и снисхожденія къ заблуждающимся, исходятъ изъ одного общаго начала — дйствованія на расколъ чрезъ раскрытіе и уясненіе неправоты его и непогршимой истинности православной церкви’. Разъ что это такъ — для возвращенія къ прошедшему, очевидно, нтъ и не должно быть мста, жалобамъ на ‘снисходительность гражданской власти’ долженъ быть положенъ конецъ, потому что она вполн согласна съ ‘духомъ терпимости и христіанской любви’, возводимымъ на степень руководящаго начала въ борьб съ расколомъ. Въ самомъ дл, если миссіонерская дятельность, направленная къ возсоединенію раскольниковъ съ православною церковью, не имла до сихъ поръ особенно замтныхъ результатовъ, то это объясняется именно тмъ, что параллельно съ нею шли мры другого рода, озлоблявшія раскольниковъ и удалявшія ихъ отъ церкви. Теперь шансы успха мирной проповди, братскаго поученія значительно возрасли — и возрастутъ еще больше, когда лучше будутъ обезпечены права раскольниковъ, да и самый способъ обращенія съ ними (напр. во время такъ называемыхъ собесдованій) освободится отъ придатковъ, завщанныхъ недавнимъ прошлымъ.
Съ различными, отчасти противоположными взглядами на послдствія закона 3-го мая 1883 г. мы встрчаемся и въ отчет за 1885-ый годъ — но на этотъ разъ нота, враждебная терпимости, слышится гораздо ясне, чмъ прежде. Отзъівъ, прямо благопріятный закону 3-го мая, приведенъ въ отчет только одинъ. Онъ принадлежитъ саратовскому преосвященному, по словамъ котораго ‘расколъ потерялъ для многихъ сектантовъ значеніе мученичества за древле-отеческую вру, утратилось и то обаяніе, какое имлъ онъ въ прежнее время, такъ какъ нын послдователи раскола по закону не подвергаются преслдованіямъ со стороны представителей церковной и гражданской власти и свободны отъ всякаго рода стсненій и ограниченій правъ личныхъ и общественныхъ. Призванные къ правамъ гражданства, безъ различія религіозныхъ убжденій, именуемые старообрядцы стали входить въ общеніе съ православными и обнаруживать боле стремленія къ возвращенію въ лоно православной церкви, вмст съ тмъ и слпой фанатизмъ сектантства сталъ боле и боле уступать мсто здравому смыслу и непредубжденному отношенію къ православной вр’. Другой преосвященный — тобольскій — приводитъ факты, изъ которыхъ можно вывести точно такое же заключеніе. Онъ сообщаетъ, что во время объзда епархіи онъ получилъ отъ жителей одного села — раскольниковъ-безпоповцевъ — просьбу постить ихъ часовню. Его встртила тамъ толпа народа, внимательно выслушала его поученіе, приняла отъ него противораскольническіе листки и провожала его на разстояніи десяти верстъ, съ пніемъ священныхъ псенъ. Такія же встрчи были устроены преосвященному въ двухъ другихъ раскольническихъ часовняхъ, и между раскольниками, имъ посщенными, началось движеніе въ пользу присоединенія къ православію на правилахъ единоврія. Совершенно иной характеръ имютъ отзывы десяти другихъ епархіальныхъ архіереевъ, приводимые въ отчет. По ихъ словамъ, раскольники, посл изданія закона 3-го мая 1883 г., стали дйствовать смле прежняго: ‘сооружаютъ безбоязненно моленныя, устраиваютъ алтари, разсылаютъ миссіонеровъ для совращенія православныхъ въ расколъ и нисколько не опасаются отвтственности за совращеніе’. Мнніе большинства преосвященныхъ усвоено, повидимому, и составителемъ отчета, утверждающимъ отъ своего лица, что ‘между раскольниками распространилось и упорно держится ложное убжденіе, будто правительство, сознавая правоту раскола, намрено признать его наравн съ господствующею церковью’. Это убжденіе относится отчетомъ къ числу условій, ‘служащихъ къ поддержанію и упроченію раскола’. Въ другомъ мст отчета длается, однако, оговорка, не вполн согласная съ мнніемъ большинства епархіальныхъ архіереевъ: пропаганда приписывается только сибирскимъ раскольникамъ (особенно томскимъ и иркутскимъ), а отличительною чертою раскола въ европейский Россіи признается лишь ‘упорство къ принятію просвтительнаго воздйствія церкви’. Судя по нкоторымъ отдльнымъ даннымъ, даже въ Сибири раскольники не такъ энергичны и воинственны, какъ можно было бы заключить изъ общей характеристики, только-что нами приведенной. Не говоря уже о пріем, сдланномъ преосвященному тобольскому,— и въ томской епархіи раскольники сами просили викарнаго архіерея прислать къ нимъ представителя православнаго духовенства для собесдованія о вр. Въ одномъ изъ самыхъ отдаленныхъ уголковъ енисейской епархіи — въ усинскомъ кра — упорство раскольниковъ не устояло противъ присылки въ мстную православную церковь иконы и напрестольнаго Евангелія, пожертвованныхъ синодальнымъ оберъ-прокуроромъ. До тхъ поръ усинскіе сектанты не хотли брать отъ православныхъ ни одной книги — а теперь берутъ, и посылаютъ своихъ дтей въ православную школу. Не ясно ли, что такая крупная перемна, происшедшая вслдствіе такой незначительной причины, исключаетъ возможность говорить объ ожесточенности сибирскаго раскола?
Доказательствомъ усиленія въ Сибири раскольнической пропаганды отчетъ признаетъ, между прочимъ, слдующій фактъ: въ томской консисторіи производилось, въ отчетномъ году, множество длъ по просьбамъ довренныхъ отъ разныхъ обществъ объ отчисленіи ихъ съ доврителями изъ православія въ расколъ, хотя они по рожденію и не принадлежатъ къ расколу. Для правильной оцнки этого факта необходимо имть въ виду, что тайныхъ раскольниковъ, т. е. именуемыхъ православными, но на самомъ дл давно отпавшихъ отъ церкви, весьма много не въ одной только Сибири. Вотъ что сообщаетъ, напримръ, преосвященный уфимскій: ‘многіе православные, не исполняя въ теченіе пяти лтъ христіанскихъ обязанностей у православнаго священника, заявляютъ потомъ, что, пробывши въ раскол пять лтъ и нын познавши свое заблужденіе, они желаютъ пока присоединиться къ православной церкви на правилахъ единоврія. По личнымъ наблюденіямъ преосвященнаго, въ уфимской епархіи есть огромныя села, жители коихъ по документамъ именуются православными, а по сердечному убжденію примыкаютъ къ расколу’. Если это такъ, если отпаденіе въ расколъ цлыми селами совершалось уже много лтъ тому назадъ, въ епархіи, не отличающейся особенно широкимъ развитіемъ раскола, то что же необыкновеннаго представляютъ собою вышеупомянутыя ходатайства томскихъ раскольниковъ? Гд основаніе связывать ихъ съ закономъ 3-го мая, приписывать ихъ новымъ завоеваніямъ, сдланнымъ разнузданною раскольническою пропагандой? Не проще ли предположить, что въ томской губерніи, какъ и въ другихъ, сельскія общества, православныя по имени, но раскольническія на самомъ дл, тяготятся своимъ фальшивымъ положеніемъ и пытаются промнять его на другое, боле нормальное?.. Какъ образуется на практик разладъ между вроисповданіями дйствительнымъ и номинальнымъ — не это мы находимъ указаніе въ самомъ отчет. Въ томской епархіи, въ 1885 г., присоединилось изъ раскола къ православію четыреста человкъ — но, по словамъ преосвященнаго, ‘присоединенія происходили не по убжденію, а ради браковъ съ православными, присоединившіеся живутъ посл брака по прежнему въ раскол, не ходятъ въ церковь и къ православному священнику за требами не обращаются’. Отъ такихъ-то мнимо-православныхъ родителей и рождаются дти, числящіяся православными, но въ сущности никогда не знавшія ничего, кром раскола. Законъ, видящій въ нихъ безповоротно-православныхъ, ставитъ передъ ними такую дилемму: или остаться безъ всякой богослужебной организаціи, безъ всякихъ средствъ къ доказательству правъ по происхожденію и имуществу — т.-е. безъ возможности заключить законный бракъ, оформить положеніе дтей, наслдовать посл родственниковъ, — или продолжать тактику, выработанную ихъ предками, т.-е. внчаться въ православной церкви и крестить дтей по православному обряду, сохраняя въ душ и передавая дтямъ непоколебимую предай ность расколу. Совершенно понятно, что они тяготятся этою двойственностью, желаютъ положить ей конецъ, отсюда ходатайства, повторяющіяся несмотря на ихъ безрезультатность. Быть можетъ, ихъ стало нсколько больше посл изданія закона 3-го мая, надежда, при подобныхъ условіяхъ, воскресаетъ весьма быстро и гаснетъ весьма медленно — но нсколько отказовъ, слдующихъ одинъ за другимъ, убдятъ самыхъ упорныхъ оптимистовъ, что все здсь осталось по прежнему. А между тмъ противорчіе, нами указанное, принадлежитъ къ числу явленій, неблагопріятныхъ не для одного только раскола. Правд всегда лучше смотрть прямо въ глаза, отъ того, что дйствительный раскольникъ получитъ право называться раскольникомъ, число православныхъ на самомъ, дл не уменьшится, положеніе раскола на самомъ дл не усилится. Наоборотъ, будетъ приподнята завса, скрывающая теперь часть истины, будетъ устранена одна изъ преградъ, стоящихъ на пути сближенія раскольниковъ съ православною церковью. Тайные послдователи раскола ускользаютъ иногда отъ вниманія противораскольнической проповди именно потому, что они считаются сынами церкви, названные своимъ настоящимъ именемъ, они сдлаются, наравн съ другими раскольниками, предметомъ особой заботливости православныхъ миссіонеровъ. Никмъ не понуждаемый къ исполненію церковныхъ обрядовъ, раскольникъ скоре приблизится къ нимъ добровольно, не включаемый насильно въ составъ православной паствы, онъ охотне вступитъ въ ея среду сознательно и свободно. Еслибы раскольники, теперь именующіеся или числящіеся православными, получили возможность открыто примкнуть къ своей сект, номинальная цифра сектантовъ увеличилась бы, на первое время, весьма значительно, въ этомъ не можетъ быть никакого сомннія — но истинное ихъ число столь же несомннно стало бы клониться къ пониженію. Еще меньше неудобствъ и затрудненій представляло бы, какъ намъ кажется, разршеніе мнимымъ православнымъ присоединиться къ единоврію. Въ случаяхъ подобныхъ тмъ, о которыхъ говоритъ преосвященный уфимскій, отказъ въ ходатайств гарантируетъ, конечно, вншнюю неприкосновенность церкви, предупреждаетъ паденіе оффиціальной цифры православныхъ — но не способствуетъ ли онъ, зато, увеличенію реальнаго числа раскольниковъ?
Глубже вникая въ отзывы епархіальныхъ архіереевъ о послдствіяхъ закона 3-го мая, мы приходимъ къ убжденію, что они не столько противорчатъ одни другимъ, сколько касаются различныхъ сторонъ вопроса. ‘Смлость’, кое-гд обнаруживаемая раскольниками и непріятно ржущая глаза оффиціальныхъ наблюдателей, есть, можетъ быть, не что иное, какъ нкоторая увренность въ настоящемъ и будущемъ, нкоторая бодрость духа, вызванная хотя бы и ничтожнымъ ослабленіемъ вкового гнета. Она можетъ выразиться въ усиленной ревности къ вр предковъ — но можетъ, вмст съ тмъ, и смягчить старинные предразсудки, уменьшить старинную вражду. Открытіе моленныхъ, устройство алтарей, ношеніе богослужебныхъ одеждъ, даже посылка миссіонеровъ — все это нисколько не исключаетъ сближенія съ церковью, примиренія съ православнымъ духовенствомъ. Очень естественно, что раскольники стараются воспользоваться своимъ новымъ положеніемъ — но столь же естественно и то, что оно длаетъ ихъ боле воспріимчивыми къ совту и увщанію. Не даромъ же собесдованія съ раскольниками, которымъ справедливо придаетъ большую цну отчетъ оберъ-прокурора, получили широкое распространеніе именно вслдъ за изданіемъ закона 3-го мая. Пока борьба съ расколомъ сохраняла характеръ преимущественно вншній и духовенство дйствовало преимущественно руками свтской власти, трудна было ожидать, чтобы раскольники охотно шли слушать поученія православныхъ проповдниковъ и миссіонеровъ: въ гонител трудно видть наставника, хотя бы въ данную минуту рчь шла дйствительно только о наставленіи. Скажемъ боле: даже теперь успху собесдованій вредитъ недостаточная обезпеченность положенія раскольниковъ, все еще не вполн увренныхъ въ томъ, что диспутъ не сдлается для нихъ преддверіемъ къ тюрьм, монастырю или административной ссылк. Вотъ что мы читаемъ, напримръ, въ описаніи диспута, происходившаго, въ петербургской духовной академіи. Миссіонеръ спрашиваетъ раскольника: ‘скажи, съ кмъ я буду всти бесду?’—‘Вамъ все равно,— отвчаетъ тотъ,— а я не скажу, потому что могутъ пострадать мои интересы’. Другой раскольникъ восклицаетъ изъ среды толпы: ‘я вышелъ бы съ вами говорить, если мн выдадутъ открытый листъ’. Ему объясняютъ, что никакихъ листовъ здсь не выдаютъ — и онъ не принимаетъ участія въ бесд. Въ публик раздаются голоса: ‘Василій Филиппычъ Коняевъ хочетъ говорить, да его не пускаютъ раскольники’. Оказывается, что раскольники удерживаютъ Коняева, опасаясь для него высылки изъ Петербурга… Не всегда, съ другой стороны, представители православнаго духовенства соблюдаютъ, во время диспута, уваженіе къ противникамъ, необходимое для правильной организаціи преній. Такъ, напримръ, руководитель собесдованій, происходящихъ, каждую зиму, въ Москв (на Рогожской), сравнилъ однажды старообрядцевъ съ душевно-больными, преданность ихъ своему ученію — съ бснованіемъ, о которомъ говорится въ Евангеліи. Удивляться этому, впрочемъ, едва ли можно, разъ что недостатокъ сдержанности не чуждъ, мстами, даже такому оффиціальному документу, какъ отчетъ синодальнаго оберъ-прокурора. ‘Заправители и вожаки раскола,— читаемъ мы въ отчет,— досел пользовавшіеся неограниченнымъ довріемъ своихъ собратій, наконецъ поняли, что вести за собою массу темныхъ людей при помощи одного только послабленія и потворства ихъ разнообразнымъ прихотямъ — въ настоящее время невозможно, и что необходимо представить боле или мене опредленныя и состоятельныя основанія для ихъ врованій’. Огульныя обвиненія всегда несправедливы. Еслибы вліяніе раскольническихъ наставниковъ коренилось только въ ‘послабленіи и потворств прихотямъ темныхъ людей’, то оно давно бы уже не существовало. Въ этой сред, какъ и во всякой другой, искренность всегда переплеталась съ лицемріемъ, живая вра — съ обрядностью и рутиной, попеченіе о ближнихъ — съ эгоистическою заботливостью о собственныхъ интересахъ. Отрицать въ противникахъ все хорошее, объяснять ихъ образъ дйствій исключительно низменными побужденіями — значитъ рисковать ошибкой, почти неизбжной. У раскольниковъ есть цлая литература, цлый арсеналъ доводовъ и аргументовъ, какимъ же образомъ можно утверждать, что они только теперь стали пріискивать ‘боле или мене состоятельныя и опредленныя основанія для своихъ врованій’?..
По справедливому замчанію отчета, ‘весьма важнымъ и могучимъ средствомъ къ противодйствію расколу и къ его ослабленію служитъ школьное обученіе дтей раскольниковъ въ православныхъ училищахъ. Благотворное вліяніе школы на подрастающее поколніе раскольниковъ мало уловимо, особенно въ періодъ самаго обученія, и медленно, но оно безспорно’. Сомнніе можетъ возникнуть здсь только насчетъ того, какое преподаваніе боле пригодно къ борьб съ расколомъ — то ли, которое прямо направлено къ этой цли, или то, которое ведетъ къ ней косвенно, расширяя кругозоръ ученика и развивая въ немъ истинно-религіозныя чувства? Мы узнаемъ изъ отчета, что въ одной изъ сельскихъ школъ Саратовской губерніи, посщаемой, между прочимъ, дтьми раскольниковъ, учитель-миссіонеръ читаетъ и разъясняетъ ученикамъ т мста старопечатныхъ книгъ, ‘которыя со всею силой изобличаютъ раскольническія заблужденія’, затмъ онъ даетъ дтямъ на домъ книги и брошюры полемическаго характера, опровергающія ученіе сектантовъ. Мстнымъ условіямъ такой образъ дйствій, быть можетъ, и соотвтствуетъ, но едва ли онъ можетъ быть рекомендованъ какъ общее правило. Раскольники только-что начинаютъ сближаться съ народной школой, обращеніе ея въ непосредственное орудіе противораскольнической пропаганды легко можетъ остановить движеніе, успхъ котораго зависитъ именно отъ его постепенности и неторопливости.
Судя по отчету за 1886 г., въ борьб съ расколомъ все большую и большую роль играли мирныя средства. Только въ немногихъ случаяхъ продолжали быть въ ходу, повидимому, и мры другого рода, такъ напр., въ нижегородской епархіи благочиннымъ поручено было собрать точныя свднія о томъ, нтъ ли въ приходахъ лицъ, которыя считаютъ себя раскольниками, но по метрик должны быть православными. Много мста занимаютъ въ отчет сообщенія о противораскольническихъ миссіяхъ, о собесдованіяхъ съ раскольниками, о привлеченіи раскольническихъ дтей въ общія народныя школы. По свидтельству преосвященнаго харьковскаго, въ селахъ, гд существуютъ школы, раскольническія дти, обучающіяся вмст съ православными, по выход изъ школы становятся совершенно равнодушными къ родительскому староврію. Преосященный уфимскій сообщаетъ, что въ дл обращенія раскольниковъ вниманіе его главнымъ образомъ обращено на школы, гд дти раскольниковъ обучаются совмстно съ православными. Законоучителямъ внушено ‘дйствовать на заблуждающихъ съ мягкостью и кротостью, не порицать передъ ними двуперстія и не осуждать читателей старопечатныхъ книгъ, а напротивъ, стараться говорить о послдователяхъ старыхъ обрядовъ съ снисходительностью и любовью’. Въ виду этихъ инструкцій, заслуживающихъ полнйшаго сочувствія, не своевременно ли было бы отказаться и и въ оффиціальныхъ документахъ отъ выраженій, обидныхъ для раскола — напримръ отъ столь употребительнаго сравненія раскола съ заразой?… По заявленію миссіонеровъ саратовскаго братства св. Креста, раскольники охотно посылаютъ своихъ дтей въ школы, гд законоучителями состоятъ священники, и не запрещаютъ дтямъ слушать уроки по закону Божію наряду съ дтьми православныхъ родителей и даже участвовать въ общей школьной молитв. Съ неменьшею охотой въ послднее время раскольники посылаютъ дтей и въ церковно-приходскія школы, въ одной изъ такихъ школъ (Аткарскаго узда) дтей православныхъ родителей числится 15, а дтей раскольниковъ — 54. Въ Нижегородской губерніи открыто значительное число школъ, съ православными законоучителями и учителями, въ такихъ селеніяхъ, гд это прежде было немыслимо, школы эти переполнены учащимися, даже въ Семеновскомъ узд, знаменитомъ въ прежнее время своими скитами, теперь семнадцать православныхъ училищъ. Ошибочно было бы думать впрочемъ, что довріе раскольниковъ къ общей начальной школ — явленіе безусловно новое, зародившееся лишь въ послдніе годы, оно было замтно еще въ конц прошедшаго десятилтія, какъ естественный результатъ всего сдланнаго земствомъ на пользу народнаго образованія. Во всякомъ случа это довріе растетъ непрерывно, отчасти благодаря перемн, внесенной въ наше законодательство о раскол правилами 3-го мая 1883 г. О примненіи этихъ правилъ въ отчет оберъ-прокурора за 1886 г. говорится очень мало. По прежнему замтно, однако, существованіе двухъ противоположныхъ мнній. Одно изъ нихъ приписываетъ закону 3-го мая ‘нкоторыя явленія, неблагопріятныя для православной церкви’, другое видитъ въ немъ, наоборотъ, средство къ сближенію между раскольниками и православными. Число епархій, въ которыхъ держится первое мнніе, повидимому, уменьшалось, въ отчет за 1886 г. ихъ названо только три. До какой степени разнообразны взгляды на законъ 3-го мая, это видно, между прочимъ, изъ отношенія къ нему самихъ раскольниковъ. Въ одной и той же епархіи (пензенской) одни раскольники увидли въ немъ опасность гоненій и стали искать убжища въ землянкахъ и подпольяхъ, другіе, основываясь на томъ же закон, свободно строили новыя часовни и молельни и открыто совершали крестные ходы. Огня безъ дыма не бываетъ — и потому весьма любопытно было бы узнать, что именно заставляетъ раскольниковъ относиться столь различно къ новому положенію, созданному для нихъ закономъ 3-го мая. Часто ли поступаютъ къ губернаторамъ просьбы объ исправленіи или возобновленіи существующихъ моленныхъ, и какъ великъ, въ различныхъ губерніяхъ, процентъ подобныхъ ходатайствъ, оставляемыхъ безъ удовлетворенія? Бываютъ ли случаи самовольныхъ починокъ, и если бываютъ, то почему? Не потому ли, что слишкомъ долго приходится ожидать отвта отъ губернскаго начальства? Много ли дано министерствомъ внутреннихъ длъ разршеній на капитальную перестройку моленныхъ и на устройство новыхъ молитвенныхъ зданій? Пока нтъ отвта на вс эти вопросы, до тхъ поръ нельзя составить себ точнаго понятія о практическомъ значеніи новыхъ правилъ. Характеръ ихъ — преимущественно дискреціонный, весьма немногое дозволяется ими прямо, въ большинств случаевъ требуется согласіе власти, зависящее не отъ соблюденія тхъ или другихъ условій, а отъ усмотрнія. При такомъ положеніи длъ возможенъ довольно широкій просторъ, возможно и крайнее стсненіе раскольниковъ, возможны переходы отъ одной системы къ другой, противоположной, возможны рзкія различія между двумя сосдними губерніями.
Изъ отчета за 1887 г. видно, что все больше и больше распростанялось мнніе, по которому увеличеніе терпимости къ раскольникамъ уменьшаетъ ожесточеніе ихъ противъ православныхъ и облегчаетъ сближеніе ихъ съ церковью. Отчетъ признаетъ, что ‘расколъ вообще слабетъ и теряетъ прежнюю свою устойчивость. Увлеченіе расколомъ, которому въ прежнее время поддавались многіе изъ православныхъ, стало не такъ сильно. И сами раскольники во многихъ мстахъ въ воскресные и праздничные дни ходятъ въ церковь, молятся вмст съ православными и не уклоняются отъ бесды съ ними. Многіе раскольники отдаютъ своихъ дтей въ православныя школы, гд они наравн съ православными мальчиками слушаютъ уроки закона Божія’. Правда, ‘во многихъ мстахъ расколъ остается еще въ неизмнно-упорномъ положеніи и сохраняетъ фанатическую непріязнь къ православію’, но это, очевидно, только исключенія изъ общаго правила. Несмотря на отдльныя явленія упорства и даже фанатизма,— читаемъ мы нсколько дальше,— ‘въ общемъ состояніи раскола замчается значительный упадокъ и ослабленіе’. Это приписывается отчетомъ преимущественно дятельности миссіонеровъ и публичнымъ собесдованіямъ съ раскольниками, не остающимся безъ вліянія даже въ такой губерніи, какъ Саратовская. Въ этой губерніи ‘находятся во множеств послдователи едва-ли не всхъ раскольническихъ толковъ и сектъ. Здсь есть безпоповцы, съ раздленіемъ ихъ на поморцевъ, едосевцевъ, филипповцевъ, странниковъ, средниковъ, спасовцевъ или нтовцевъ, есть бглопоповцы, австрійскіе окружники и неокружники, духовные христіане или молокане, пашковцы-евангелики, субботники-караимы и талмудисты, воскресники, пріемлющіе водное крещеніе (баптисты) и непріемлющіе его, есть хлысты, голуби и скопцы, есть послдователи неизвстной, по скрытности, секты, не признающіе ни Бога, ни власти, ни таинствъ, ни іерархіи, ни вншней обрядности церковной. Въ селахъ, расположенныхъ по Волг, почти везд устроены по большей части безъ надлежащаго разршенія — молельни, снаружи имющія видъ православныхъ молитвенныхъ домовъ, а внутри снабженныя всми принадлежностями храма. Здсь австрійскіе попы, а иногда и лжеепископы, ничмъ не стсняясь, совершаютъ богослуженія, завлекая на оныя и православныхъ. Раскольники въ послднее время большею частью уклоняются отъ публичныхъ состязаній, и если являются, то боле молчатъ, считая для себя боле выгоднымъ такое положеніе’. И что же, парализуется ли всмъ этимъ миссіонерская дятельность? Нисколько. По заявленіямъ миссіонеровъ, ‘среди саратовскихъ раскольниковъ въ настоящее время появляется мене нетерпимости въ отношеніи къ православной церкви, православному духовенству и православной школ’. Боле яснаго доказательства тому, что уменьшеніе стсненій не ведетъ къ распространенію и укрпленію раскола, нельзя себ и представить. Въ Саратовской губерніи, судя по даннымъ отчета, законъ 3-го мая 1883 г. не только примняется весьма широко, но даже нарушается въ пользу раскольниковъ — и все-таки расколъ теряетъ почву, больше и больше отступаетъ передъ православіемъ. Не слдуетъ ли заключить отсюда, что настаетъ время для новаго шага впередъ въ направленіи, указанномъ законами 1874 и 1883 г.— или, по меньшей мр, для возможно-льготнаго толкованія и примненія этихъ законовъ? О какихъ-либо распоряженіяхъ свтской власти, клонящихся къ противоположной цли, отчетъ не упоминаетъ, мы узнаемъ только, что създъ миссіонеровъ, состоявшійся въ Москв лтомъ 1887 г., возбудилъ цлый рядъ ходатайствъ, имющихъ въ виду возвращеніе къ репрессивной систем (о закрытіи московскаго Преображенскаго кладбища, о преслдованіи раскольническихъ поповъ, носящихъ священническую одежду, о включеніи раскольниковъ въ полицейскія метрическія записи не иначе, какъ по сношеніи съ православнымъ духовенствомъ, о недопущеніи къ обращенію раскольническихъ сочиненій, печатаемыхъ на гектограф, и т. п.). Намъ кажется, что возбужденіе такихъ ходатайствъ мало соотвтствуетъ характеру миссіонерской дятельности, никого ни къ чему не принуждающей, а только поучающей, убждающей, обращающейся къ сердцу и совсти слушателей.
Къ 1887-му году относится слдующій фактъ, оглашенный въ газетной корреспонденціи: въ одной изъ деревень сызранскаго узда (симбирской губерніи) раскольническое населеніе ршило открыть молельню и обратилось къ губернатору съ ходатайствомъ о разршеніи. Разршеніе, по словамъ корреспондента, ‘конечно дано не было’. Тогда раскольники обратились съ тою же просьбою къ министру внутреннихъ длъ, но и тамъ успха не имли. Посл этихъ двухъ отказовъ раскольники ршили открыть молельню самовольно. Съ этою цлью крестьянинъ той же деревни Ковалевъ построилъ новую избу и подарилъ ее раскольническому обществу для молельни. Молельня была открыта, но не прошло и мсяца, какъ ее, по распоряженію начальства, закрыли, а противъ Ковалева было возбуждено уголовное преслдованіе, окончившееся въ обихъ инстанціяхъ (т.-е. въ симбирскомъ окружномъ суд и въ казанской судебной палат) оправданіемъ Ковалева, на томъ основаніи, что молельня была открыта не имъ, а цлымъ обществомъ’. Въ начал письма корреспондентъ, очевидно, ошибся: открытіе новой моленной разршается, въ силу закона 3 мая, не губернаторомъ, а министромъ внутреннихъ длъ. Губернаторъ не могъ, слдовательно, отклонить ходатайство раскольниковъ, а могъ только оставить его безъ разсмотрнія, объяснивъ имъ, куда они должны съ нимъ обратиться. Какъ бы то ни было, фактъ отказа остается на-лицо — а между тмъ потребность въ моленной, безъ сомннія, была очень велика, если раскольники ршились открыть ее самовольно. Всего характеристичне слова корреспондента: разр&#1123,шенія, конечно, дано не было. Итакъ, ходатайства о примненіи закона 3 мая всегда, по крайней мр въ данной мстности, предпринимаются безъ надежды на успхъ? Не служитъ ли это новымъ доказательствомъ тому, что въ сфер вротерпимости, какъ и во всхъ другихъ, нельзя создать ничего прочнаго на почв ‘усмотрнія’?
Въ глав отчета за 1888 и 1889 гг. {Пять отчетовъ оберъ-прокурора св. Синода (за время съ 1888 по 1897 г.), обнимаютъ собою, каждый, двухлтній періодъ времени. Съ 1898 г. отчеты по прежнему появляются ежегодно.}, посвященной обзору духовной литературы, подробно изложено содержаніе статьи: ‘Пропагандисты расколовъ и сектъ предъ закономъ гражданскимъ’ (напечатанной въ журнал: ‘Христіанское Чтеніе’). Авторъ этой статьи, ‘отличающейся жизненнымъ интересомъ’, доказываетъ, ‘ссылаясь на авторитеты, исторію и факты изъ современной жизни, что снисходительная система дйствій правительства въ отношеніи расколовъ и сектъ содйствуетъ ихъ распространенію, а отсюда приходитъ къ заключенію о необходимости твердыхъ вншнихъ ограничительныхъ мръ по отношенію къ пропаганд раскола и сектантства, не заслуживающей снисхожденія и съ государственной точки зрнія. Авторъ разъясняетъ также и пути, какими, часто обходится гражданскій законъ, карающій преступленія противъ вры и церкви, и даетъ практическія указанія, какъ, въ случа надобности, надежне и врне бороться съ расколами и сектами на почв гражданскаго закона’. Казалось бы, что не для такихъ ‘указаній’ существуетъ духовная журналистика, ихъ настоящее мсто — въ руководств для полицейскихъ чиновниковъ. Кто производитъ дознанія и розыски, тому, быть можетъ, полезно знать ‘пути обхода’ гражданскаго закона, но вдь не къ этой роли призвано духовенство, не ей оно должно обучаться, читая спеціально предназначенныя для него изданія. Еще важне, конечно, другая, принципіальная ошибка автора. Прошедшее и настоящее, если смотрть на нихъ безъ предвзятой мысли, одинаково убждаютъ въ томъ, что распространенію сектъ и расколовъ гоненія и стснительныя мры способствуютъ гораздо больше, чмъ ‘снисходительная система дйствій’. Основанія для такого вывода, съ особенною ясностью вытекающаго изъ всей исторіи русскаго раскола, можно найти въ самомъ отчет. Отзывовъ о возрастающей смлости и самоувренности раскола мы не встрчаемъ въ немъ вовсе, на ряду съ ‘отрадными явленіями, обнаруживающимися въ большинств епархій и свидтельствующими объ ослабленіи въ раскольникахъ нетерпимости и фанатизма’, констатируется только значительная, кое-гд, устойчивость раскола. Если принять во вниманіе, что расколъ существуетъ больше двухъ вковъ, а льготы, предоставленныя раскольникамъ закономъ 1883 г., къ концу отчетнаго періода находились въ дйствіи только шесть лтъ, то удивляться слдуетъ не тому, что расколъ продолжаетъ держаться, а тому, что онъ усплъ нсколько пошатнуться. Ничто не измняется столь медленно и постепенно, какъ врованія, завщанныя предками и сросшіяся со всми сторонами жизни. Торопливость, въ этой сфер, ни къ чему привести не можетъ, еще мене пользы можно ожидать отъ поворота назадъ, отъ отмны или ограниченія только-что данныхъ разршеній. Стремленіе къ такому ограниченію проглядываетъ, однако, въ нсколькихъ мстахъ отчета. По его словамъ, ‘немалое значеніе для устойчивости раскола иметъ свободная, не стсняемая никакими законами религіозно-общественная жизнь раскольниковъ. Выборъ и устраненіе, по своему усмотрнію, разнаго рода служителей духовнымъ потребностямъ (лже-епископовъ и поповъ, наставниковъ, уставщиковъ, попечителей), безотчетность въ распоряженіи церковно-общественными суммами, отсутствіе всякаго рода формальностей, въ особенности при заключеніи браковъ, удоборасторжимость этихъ браковъ — все это составляетъ для раскольниковъ своего рода выгоды и можетъ казаться какъ бы ихъ привилегіей передъ православными. Подобною же привилегіей можетъ считаться и практикуемое въ нкоторыхъ мстностяхъ раскольниками погребеніе своихъ умершихъ не на приходскихъ кладбищахъ, а при своихъ селеніяхъ, такъ какъ благодаря этому раскольники сберегаютъ время и подвергаются меньшимъ затратамъ’. Боле чмъ сомнительнымъ кажется намъ примненіе къ этимъ особенностямъ раскольническаго быта понятія о привилегіи. Извстно, съ какими трудностями или даже опасностями сопряжено отправленіе обязанностей раскольническаго епископа или священника. До крайности затруднительно, иногда, даже пріисканіе лица, могущаго и желающаго принять на себя эти обязанности, ‘духовныя потребности’ раскольниковъ остаются, сплошь и рядомъ, вовсе безъ удовлетворенія или удовлетворяются цною большихъ, не для всякаго доступныхъ усилій и издержекъ. Оффиціальная ‘безотчетность въ распоряженіи церковно-общественными суммами’ далеко не равносильна фактической безотвтственности, корпоративный надзоръ часто бываетъ боле реальнымъ и строгимъ, чмъ казенный. Бракъ, заключенный раскольниками при ‘отсутствіи всякаго рода формальностей’, вовсе не признается бракомъ, въ глазахъ закона это только вн-брачное сожительство, которое и для православныхъ не обставлено никакими формальностями. Для дйствительности раскольническаго брака законъ 17-го апрля 1874 г. установляетъ условія отнюдь не мене формальныя, чмъ требуемыя православною церковью. Оффиціально оглашенный и записанный въ надлежащую книгу, бракъ раскольниковъ, какъ и всякій другой, перестаетъ быть ‘удоборасторжимымъ’. Не думаемъ, наконецъ, чтобы сами раскольники особенно цнили ‘привилегію’ хоронить своихъ покойниковъ вдали отъ церкви или моленной, въ мст неосвященномъ, не имющемъ видимыхъ признаковъ божьей нивы. Допустимъ, однако, что все это привилегіи, и притомъ привилегіи, способствующія устойчивости раскола, слдуетъ ли отсюда, что он должны быть отмнены или ограничены? Необходимо ли, возможно ли, напримръ, предварительное утвержденіе раскольническихъ по новъ, уставщиковъ, наставниковъ и т. п.? Противъ него возстали бы, прежде всего, наиболе ревностные гонители раскола, оно было бы, въ ихъ глазахъ, равносильнымъ оффиціальному признанію раскола, уравненію его съ иноврными исповданіями. Тотъ же самый аргументъ былъ бы выставленъ и противъ правительственнаго контроля надъ хозяйствомъ раскольническихъ моленныхъ, противъ устройства особыхъ раскольническихъ кладбищъ, противъ внчанія раскольниковъ ихъ собственными попами, съ соблюденіемъ всхъ формъ, обязательныхъ для православнаго духовенства. Для уничтоженія ‘привилегій’ оставался бы, затмъ, только одинъ путь: систематическое неутвержденіе лицъ, представляемыхъ раскольниками для занятія разныхъ должностей въ ихъ духовной іерархіи, и систематическое требованіе, чтобы раскольники внчались въ православныхъ церквахъ, хоронили умершихъ на православныхъ кладбищахъ. Другими словами, оставалось бы лишь возвратиться къ порядку вещей, существовавшему до изданія законовъ 1874 и 1883 гг., и отказаться, этимъ самымъ, отъ всхъ благотворныхъ плодовъ примирительной системы.
Кром такъ-называемыхъ привилегій, поддержанію раскола способствуютъ, по словамъ отчета, еще раскольническіе скиты, сборища на могилахъ дорогихъ раскольникамъ усопшихъ, пропаганда раскольническихъ лжеархіереевъ, лжесвященниковъ и миссіонеровъ, богатство нкоторыхъ раскольниковъ, строящихъ моленныя и поддерживающихъ ихъ благолпіе, и, наконецъ, вліяніе, заимствуемое раскольниками отъ занимаемыхъ ими общественныхъ должностей. Пропаганда раскола, и по дйствующему закону составляющая преступленіе, преслдуется, вроятно, съ такою же строгостью, какъ и распространеніе всякаго другого не-православнаго ученія, все остальное является естественнымъ выраженіемъ терпимости, дарованной расколу. Разъ что допущено существованіе моленныхъ и скитовъ, они не могутъ не привлекать къ себ набожныхъ людей изъ среды раскольниковъ, не могутъ не быть центральными пунктами для сбора пожертвованій. Разъ что раскольники пользуются свободой передвиженія, совершенно неизбженъ большой ихъ притокъ къ мстамъ особенно ими чтимымъ. Разъ что дозволено избраніе раскольниковъ въ общественныя должности, избранные не могутъ не пользоваться почетомъ и властью, сопряженными съ должностью. Предупредить послдствія можно не иначе, какъ удаливъ причину, чтобы положить конецъ явленіямъ, указаннымъ въ отчет, нужно было бы наложить запретъ на моленныя, закрыть скиты, устранить раскольниковъ изъ числа лицъ, могущихъ быть избираемыми на общественныя должности. И здсь, слдовательно, мы встрчаемся опять съ тою же дилеммой: или поворотъ назадъ, или признаніе новаго порядка, со всми его неизбжными послдствіями… ‘Лжеіерархія австрійскаго священства — читаемъ мы въ отчет — уподобляется православной іерархіи и иметъ въ своемъ состав лжеархіереевъ, лжепоповъ и лжедіаконовъ, которые при богослуженіи нисколько не отличаются, по вншнему виду, отъ православнаго священства, они одваются въ такія же ризы, какъ и православные, или даже гораздо лучшія, носятъ длинные волосы, совершаютъ литургіи и другія богослуженія, часовни у нихъ украшены богатыми иконами въ серебряныхъ ризахъ, есть даже моленныя, имющія видъ православной церкви и украшенныя богатыми иконостасами’. Что же, слдуетъ ли приказать представителямъ лжеіерархіи обстричься, снять нарядныя ризы, спрятать богатыя иконы? Все это длалось много разъ, и длалось съ такою основательностью, о которой едва-ли можетъ быть рчь въ наше время (припомнимъ хотя бы исторію иргизскихъ монастырей) — и расколъ не только держался, но продолжалъ расти, между тмъ какъ теперь замчается противоположное явленіе. Въ самой роскошной моленной, въ виду самыхъ блестящихъ иконъ и ризъ, сердца раскольниковъ едва-ли бьются такой горячей любовью къ своему ученію и своей религіозной общин, такою готовностью все для нихъ принести въ жертву, какою они бились въ бдныхъ избахъ, наскоро обращенныхъ въ мсто молитвы, при ежеминутномъ ожиданіи полицейскаго погрома…
Въ виду того, что въ нсколькихъ отчетахъ почти не было рчи о смлости, внушаемой раскольникамъ дйствіемъ закона 3 мая 1883 г., можно было думать, что мнніе о вред терпимости окончательно отошло въ прошедшее и что никто не стоитъ боле за возвращеніе къ прежнимъ порядкамъ и пріемамъ. Отчетомъ за 1890 и 1891 гг. это предположеніе не оправдывается. Законъ 3-го мая 1883 г. опять выставляется, съ разныхъ сторонъ, источникомъ зла, причиною обостренія раскола. По заявленію преосвященнаго тобольскаго, ‘расколъ чрезвычайно поднялъ голову и потерялъ всякую мру сдержанности, въ особенности съ изданія закона 3-го мая. Превратно понимая этотъ законъ и давъ ему слишкомъ широкое толкованіе — въ смысл полнаго разршенія дйствовать среди православныхъ всми способами въ свою пользу,— руководители раскола возмнили, что симъ закономъ имъ дозволено почти все, и потому почти открыто повели обширную пропаганду раскола’. ‘Ныншніе расколоучители,— говорится, дале, уже въ вид общаго тезиса, не пріуроченнаго къ какой-нибудь отдльной мстности,— ложно истолковывая законъ 3-го мая 1883 г., мало заботятся о сохраненіи въ тайн своей пропагандистской дятельности. По мстамъ же, напримръ въ епархіяхъ смоленской, самарской и особенно уфимской, раскольническая пропаганда ведется совершенно открыто и безбоязненно… Между ныншними раскольниками, благодаря ложно понятому ими закону 3-го мая 1883 г., укоренилось убжденіе, что расколу предоставлена особая свобода дйствій и никто не иметъ права ни стснять, ни ограничивать этой свободы. Это же ложное убжденіе относительно свободы дйствій и правъ раскола сектанты стараются внушить и православнымъ, особенно слабымъ въ вр, въ видахъ привлеченія послднихъ на свою сторону. Къ сожалнію, настойчивое распространеніе такихъ ложныхъ взглядовъ на счетъ правъ раскола является одною изъ дйствительнйшихъ причинъ устойчивости раскола. Это съ особенною силою обнаруживается тамъ, гд мстныя свтскія власти не только не содйствуютъ, въ указанныхъ закономъ предлахъ, православнымъ миссіонерамъ въ ихъ борьб съ расколомъ, но обнаруживаютъ или равнодушіе, или потворство послднему’. Не вполн понятнымъ кажется намъ самый фактъ, указываемый въ вышеприведенныхъ словахъ отчета. Въ закон 3-го мая 1883 г. нтъ ни одной статьи, которая, даже съ величайшей натяжкой, могла бы быть истолкована въ смысл предоставленія расколу, какъ вроученію, особой или вообще какой бы то ни было свободы дйствій. Раскольникамъ, какъ гражданамъ, дана свобода передвиженія и торговли, дано равное съ православными право на занятіе, по выборамъ, общественныхъ должностей, но во всемъ томъ, что касается ихъ вроисповданія и богослуженія, они не могутъ сдлать ни шага безъ разршенія администраціи. Яснымъ для всхъ и каждаго признакомъ неполноправности раскола является, самая необходимость просить о томъ, что для другихъ составляетъ безспорное право. А запрещеніе ‘публичнаго оказательства’ раскола — разв оно совмстимо съ предположеніемъ о свобод дйствій и правахъ раскола? Разв не возникаютъ вновь уголовныя преслдованія раскольниковъ за противозаконное открытіе моленныхъ, за совращеніе православныхъ? Допустить можно только одно — что эти преслдованія возбуждаются не столь часто и ведутся не столь энергично, какъ того желали бы сторонники традиціонной политики по отношенію къ расколу.
Много разъ повторенныя, настойчивыя указанія на ложное толкованіе закона 3-го мая могутъ имть двоякую цль: побудить свтскую власть къ боле усердному пользованію правами, принадлежащими ей въ силу закона — или выставить на видъ недостаточность закона, подготовить его пересмотръ, въ смысл огра ниченія ‘льготъ’, предоставленныхъ расколу. Первая цль высказана совершенно ясно въ тхъ словахъ отчета, которыя заключаютъ въ себ упрекъ свтскимъ властямъ за ‘равнодушіе или потворство расколу’, но и вторая цль не чужда, повидимому, той сфер, взгляды которой выражаются въ отчет. Къ этому выводу насъ приводятъ въ особенности постановленія второго създа противораскольническихъ и противосектантскихъ миссіонеровъ, состоявшагося въ Москв въ 1891 г. ‘Много вниманія,— читаемъ мы въ отчет,— посвящено было създомъ на разсмотрніе вопроса о степени вреда каждой изъ раскольническихъ сектъ прежде всего въ отношеніи церкви православной, а затмъ и государства. Степень вреда сектъ раскольническихъ създъ опредлилъ по легкости совращенія въ извстную секту православныхъ и по трудности возвращенія изъ секты въ православіе, а также по свойству вліянія секты на нравственное состояніе совращаемыхъ и ихъ отношеніе къ православной церкви и государству. Съ этой точки зрнія важнйшими изъ раскольничьихъ сектъ признаны секты австрійская, едосевцевъ и странниковъ’. Итакъ, предлагается новое и весьма значительное расширеніе понятія о сектахъ особенно вредныхь,— другими словами, новое и весьма существенное ограниченіе правъ, охватывающее сотни тысячъ или, врне, милліоны русскихъ гражданъ. Приравнять раскольниковъ-австрійцевъ и едосвцевъ къ скопцамъ — значило бы не только лишить ихъ свободы передвиженія и права общественной службы, но и признать преступленіемъ, уголовно-наказуемымъ, самый фактъ принадлежности къ данной сект. Вотъ участь, которой московскій създъ желалъ бы подвергнуть наиболе многочисленную группу раскольниковъ — группу наимене далекую, по своему ученію, отъ православной церкви и даже въ прежнее время не причислявшуюся къ особенно вреднымъ. Объясняется это, какъ намъ кажется, ошибкою въ исходной точк създа. Вредъ, приносимый ученіемъ, ни въ какомъ случа не можетъ и не долженъ быть соразмряемъ съ легкостью усвоенія этого ученія и съ приверженностью къ нему тхъ, кто его усвоилъ. Послдователи австрійскаго согласія, въ особенности если они принадлежатъ къ нему по рожденію и воспитанію и вовсе не думаютъ о дальнйшей его пропаганд, отнюдь не виноваты въ томъ, что оно привлекаетъ къ себ нетвердыхъ въ вр православныхъ, и привлекаетъ настолько сильно, что затрудняетъ возвращеніе ихъ къ православію. Съ точки зрнія уголовнаго права и уголовной политики все это совершенно безразлично, потому что не измняетъ самаго характера секты, не вліяетъ на отношеніе ея къ церкви и государству. Говорить о вред ученія, какъ объ основаніи къ гражданскимъ правоограниченіямъ и уголовнымъ карамъ, можно только тогда, когда оно прямо ведетъ къ преступнымъ или безнравственнымъ дйствіямъ — безправствеи нымъ въ такой мр, которою оправдывалась бы репрессія со стороны свтской власти. Вковой опытъ показалъ, что вн этихъ условій преслдованіе ученія никогда не приводитъ къ желанной цли.
Вншняя форма отзывовъ о раскол отличается въ отчет, по прежнему, большою рзкостью. ‘Характеристическими чертами современнаго раскола въ его масс (курсивъ подлинника) Ч остаются тьма, невжество и загрублая косность мысли, поражающая крайней нетерпимостью, обманъ, лукавство, мелочность, пустота. Такова именно масса раскола, таковы и его вожди-рукодители, въ буквальномъ смысл слпіи, но съ инстинктами и страстями хищныхъ волковъ’… Въ новгородской епархіи ‘едва ли можно найти въ раскольническихъ семействахъ двицу, которая сохранила бы себя до совершеннолтія и замужества’… ‘Томскіе раскольники, не считая ложь въ отношеніи къ православнымъ грхомъ для себя, нердко сочиняютъ слезныя жалобы на мнимое насиліе ихъ совсти и стсненіе свободы въ отправленіи богослуженія по ихъ обрядамъ’. Такія выраженія, какъ ‘мстности зараженныя расколомъ, ‘пресловутое рогожское кладбище’, ‘заманчивыя для темнаго простого народа сти, раскинутыя расколомъ’, ‘фарисейство’, ‘разнузданность’, ‘жалкіе владыки’ — встрчаются весьма часто. Замчательно, однако, что въ одномъ мст отчета раскольники являются не въ столь мрачномъ свт, какъ въ остальныхъ. Задаваясь вопросомъ, ‘въ чемъ заключаются причины устойчивости раскола’, отчетъ признаетъ, что расколъ ‘иметъ для своихъ послдователей какія-то приглядныя, привлекательныя стороны, и посему удерживаетъ ихъ въ своихъ обольстительныхъ стяхъ. По словамъ преосвященнаго пермскаго, расколъ нердко привлекаетъ очень религіозныхъ людей хотя неправильнымъ, но внимательнымъ, настойчивымъ обученіемъ христіанина по всмъ его должностямъ и обязанностямъ’. Въ отчет преосвященнаго вологодскаго заявляется, что ‘видимо строгая жизнь’ раскольниковъ (вмст съ другими причинами) ‘длаетъ расколъ привлекательнымъ не только для послдователей его, но и для православныхъ. Православные часто, особенно подъ старость, переходятъ въ старую вру, полагая при этомъ, что они какъ бы вступаютъ на высшую ступень жизни, въ род монашества’. ‘Внимательное, настойчивое обученіе обязанностямъ христіанина’ едва ли совмстно съ ‘обманомъ и лукавствомъ’, при господств которыхъ едва ли была бы мыслима и ‘строгая жизнь’, импонирующая не однимъ только единомышленникамъ, но и постороннимъ наблюдателямъ… Справедливость огульныхъ порицаній, направленныхъ противъ массы раскольниковъ, возбуждаетъ невольное сомнніе уже потому, что масса всегда и везд ближе къ среднему уровню, чмъ къ какой-либо крайности. Невжественной масса безспорно можетъ быть, потому что это зависитъ отъ вншнихъ, историческихъ условій, но лживыми, лукавыми, мелочными, пустыми, недобросовстными бываютъ только отдльные люди. Если ученіе исповдуется сколько-нибудь значительнымъ числомъ лицъ, если оно не содержитъ въ себ, слдовательно, ничего противнаго основнымъ свойствамъ человческой природы, оно не можетъ низводить всхъ или почти всхъ своихъ послдователей на низшій уровень нравственности. Въ самомъ содержаніи наиболе распространенныхъ раскольническихъ врованій нтъ, притомъ, ничего такого, чмъ можно было бы объяснить поголовное нравственное паденіе. Слишкомъ обобщенныя, слишкомъ далеко идущія укоризны — едва ли лучшее средство побудить раскольниковъ къ сближенію съ церковью. Къ причинамъ устойчивости раскола отчетъ относитъ, прежде всего, давность его существованія: ‘приверженцы его, по справедливому замчанію преосвященнаго полоцкаго, сжились съ нимъ, привыкли считать себя чмъ-то совершенно отличнымъ отъ православія, выработали себ свой особый строй и складъ жизни, тсно связанный съ религіозными воззрніями, и имъ трудно уже отстать отъ того, въ чемъ они родились, и что всосали съ мололокомъ матери. Весьма обычна среди раскольниковъ, едва ли не каждой епархіи, фраза: въ какой вр мы родились, въ той и помереть должны’. Изъ этихъ безспорныхъ фактовъ вытекаютъ два столь же безспорныхъ заключенія: если раскольникамъ дорога вра предковъ, то меньше всего они могутъ быть поколеблены въ ней рзкимъ ея хуленіемъ — и если устойчивость раскола обусловливается его давностью, то нельзя и ожидать быстраго его ослабленія, нельзя обращать ‘упорство’ раскольниковъ въ аргументъ противъ закона 3-го мая 1883 г.
Сравнительно съ давностью раскола, вс остальныя причины его устойчивости, перечисляемыя въ отчет, имютъ весьма второстепенное значеніе. Объ одной изъ нихъ уже упомянуто выше, при разбор отчета за 1888 и 1889 гг. Это — ‘свобода общественной жизни’ раскола, дающая раскольникамъ будто бы привилегію передъ православными: ‘выборъ и устраненіе ими самими разнаго рода лицъ, служащихъ ихъ духовнымъ потребностямъ, безконтрольное распоряженіе средствами, собираемыми при общественныхъ богомоленіяхъ, отсутствіе оффиціальности въ отношеніяхъ между паствой и пастырями, отсутствіе формальностей, особенно при заключеніи браковъ, удоборасторжимость браковъ’. Право выбора священниковъ боле чмъ уравновшивается постоянною опасностью потерять ихъ, а часто и трудностью ихъ пріисканія (въ особенности у бглопоповцевъ, ‘крайне затруднительное положеніе’ которыхъ констатируется и отчетомъ). ‘Безконтрольное распоряженіе средствами’ — если и допустить, что контроль самихъ плательщиковъ иметъ характеръ исключительно номинальный — привлекательно только для самихъ распоряжающихся, которыхъ всегда немного, и ужъ конечно нисколько не симпатично для всхъ остальныхъ. ‘Отсутствіе оффиціальности въ сношеніяхъ между пастырями и паствой’ если и не всегда существуетъ, то должно существовать и въ сношеніяхъ между православнымъ священникомъ и его прихожанами. Объ отсутствіи формальностей при заключеніи раскольническихъ браковъ и о ихъ удоборасторжимости можетъ быть рчь только до тхъ поръ, пока они вовсе не являются браками съ точки зрнія закона, въ противномъ случа они подчинены столь же строгимъ формамъ и столь же неудоборасторжимы, какъ и браки, заключаемые по правиламъ православной церкви.
‘Самую привлекательную, соблазнительную сторону раскола’ составляетъ, по словамъ отчета, ‘существующая среди раскольниковъ взаимопомощь’. Еслибы подъ этимъ именемъ разумлась поддержка, постоянно, во всхъ случаяхъ жизни, встрчаемая каждымъ раскольникомъ со стороны всхъ другихъ, еслибы взаимопомощь была чмъ-то въ род братскаго общенія и единенія, о которомъ мечтаютъ врящіе въ лучшее будущее, тогда притягательная ея сила могла бы бть очень велика, хотя все же едва ли равнялась бы могуществу традиціи, унаслдованной отъ предковъ. Не эту форму взаимопомощи, однако, иметъ въ виду отчетъ: онъ говоритъ о подачкахъ, раздаваемыхъ богачами, о кабал, въ которой послдніе держатъ бдняковъ, о разныхъ видахъ матеріальной зависимости, являющейся средствомъ удержанія въ раскол колеблющихся его приверженцевъ и совращенія въ расколъ православныхъ. Отрицать существованіе и силу подобныхъ вліяній нельзя, но что же въ нихъ ‘привлекательнаго и соблазнительнаго’? Вдь это только разновидность эксплуатаціи, отъ которой вообще страдаетъ наше крестьянство. Въ дйствительность подкупа, какъ цемента, которымъ держится зданіе раскола, можно было бы поврить, еслибы раскольниковъ было нсколько тысячъ или хотя бы нсколько десятковъ тысячъ, но подкупать милліоны нельзя, да и незачмъ, такъ какъ ихъ связываетъ съ расколомъ могущественная формула: ‘въ какой вр мы родились, въ той и помереть должны’… Далеко не лишена значенія, наконецъ, послдняя изъ причинъ устойчивости раскола, указываемая отчетомъ: ‘умственная темнота’ раскольниковъ. Просвщеніе вообще распространено въ нашемъ народ очень слабо, большинство раскольниковъ не возвышается, въ этомъ отношеніи, надъ массой, а въ мстностяхъ, гд раскольники чуждаются народной школы — даже ей уступаетъ. Съ полнымъ основаніемъ отчетъ возлагаетъ большія надежды на школу, какъ на средство сближенія между раскольниками и православными, едва ли только церковно-приходской школ принадлежитъ, съ этой точки зрнія, какое-либо особое преимущество передъ школами другого типа. Мы узнаёмъ изъ отчета, что въ церковныхъ школахъ обучается сравнительно меньше раскольниковъ и сектантовъ, чмъ въ школахъ министерства народнаго просвщенія и другихъ вдомствъ. Отчетъ объясняетъ это отчасти тмъ, что ‘церковная, въ своемъ возрожденномъ вид, школа существуетъ очень недавно, въ сравненіи со школами другого типа’, отчасти тмъ, что ‘раскольники и сектанты предчувствуютъ миссіонерскую ея силу, хотя и плняются строемъ ея жизни’. Первое изъ этихъ двухъ объясненій едва ли правильно, такъ какъ изъ недавняго существованія церковно-приходскихъ школъ логически вытекаетъ лишь абсолютно, но не сравнительно меньшее число учащихся въ нихъ раскольниковъ, второе объясненіе очень правдоподобно — но именно потому и нельзя разсчитывать, для борьбы съ расколомъ, на одну только церковную школу. Внушая раскольникамъ меньше опасеній, свтская начальная школа можетъ привлечь къ себ больше дтей изъ раскольническихъ семействъ — а уменьшенію религіозной розни способствуетъ самый фактъ совмстнаго обученія раскольниковъ и православныхъ, въ какой бы школ оно ни происходило.
Отчетъ за 1892 и 1893 г.г. даетъ немало фактовъ, свидтельствующихъ о примирительномъ настроеніи раскольниковъ. Въ екатеринославской епархіи ‘раскольники пропагандой не занимаются, живутъ съ православными въ мир, отдаютъ дтей своихъ въ школы и среднія учебныя заведенія’. Въ литовской епархіи они ‘не чуждаются православныхъ, посылаютъ дтей своихъ въ церковно-приходскія школы, заходятъ и въ церкви, въ житейскихъ разныхъ обстоятельствахъ обращаются къ православнымъ священникамъ’. Въ псковской епархіи ‘раскольники особеннаго фанатизма по отношенію къ православной церкви не проявляютъ’, хотя и избгаютъ общенія и единенія съ нею. Въ херсонской епархіи раскольники ‘къ православію не враждебны и крайнихъ взглядовъ своихъ ничмъ не обнаруживаютъ’. Въ конц главы о раскол сдланъ слдующій общій выводъ: ‘совмстныя усилія! высшей церковной власти, епархіальныхъ начальствъ, братствъ, миссіонеровъ и всего вообще духовенства видимо не остаются безъ успха. Конечно, ничему иному нужно приписать т утшительныя всти, которыя все чаще и чаще въ послднее время стали появляться изъ разныхъ, и даже очень многихъ, епархій, что расколъ начинаетъ ослабвать въ своемъ упорств и фанатизм, выходитъ изъ своей замкнутости и длается доступне просвтительному вліянію со стороны православной церкви… Многіе раскольники охотно начинаютъ посщать собесдованія, благодарятъ миссіонеровъ за ихъ трудъ, сами приглашаютъ ихъ для бесдъ… Нкоторые изъ извстнйшихъ раскольническихъ вождей состоятъ даже въ дружественной переписк съ миссіонерами, посвященной мирному ршенію спорныхъ вопросовъ’.
Все это, казалось бы, не оставляетъ никакого сомннія въ томъ, что законъ 3-го мая по меньшей мр не затрудняетъ, а можетъ быть и облегчаетъ борьбу съ расколомъ. Не таково, однако, заключеніе, къ которому приходитъ отчетъ. И раньше, даже въ то время, когда изъ епархій слышались только утшительные отзывы о слабющей энергіи раскола, въ отчетахъ проводилась мысль о необходимости новыхъ стсненій, о вред ‘свободной религіозно-общественной жизни раскольниковъ’. Не совсмъ яснымъ оставалось только одно — какъ предполагается парализовать этотъ вредъ: путемъ ли боле строгаго примненія закона и устраненія неправильныхъ толкованій, которымъ онъ подвергается со стороны раскольниковъ, или путемъ измненія самаго закона, въ смысл возвращенія къ прежнему порядку. Восторжествовалъ, повидимому, послдній взглядъ. ‘Нкоторыя льготы, дарованныя раскольникамъ,— читаемъ мы въ отчет,— понимаются ими въ превратномъ смысл и, при такомъ пониманіи, служатъ къ большему утвержденію ихъ въ раскол, а по отношенію къ православнымъ — и нкоторымъ средствомъ къ совращенію въ расколъ’. Къ числу такихъ льготъ отчетъ относитъ: 1) освобожденіе раскольниковъ отъ всякихъ сборовъ и платы на содержаніе православнаго духовенства, а также отъ разныхъ раскладокъ и повинностей на построеніе церквей и домовъ для священноцерковно-служителей, при чемъ большія матеріальныя выгоды оказываются на сторон раскольниковъ, чмъ на сторон православныхъ, и 2) полную безнаказанность раскольниковъ за сводныя сожительства, которыя большею частью никуда не записываются, никмъ не контролируются, при которыхъ часто не разбирается ни родства, ни совершеннолтія, и возможны самовольные разводы и перемны сожительницъ. Все это, по словамъ отчета, ‘составляетъ значительную приманку для слабыхъ, не утвержденныхъ въ православной вр душъ, преданныхъ чувственности и матеріальнымъ интересамъ. Дозволеніе раскольникамъ, особенно австрійскаго толка, совершать въ своихъ молельняхъ литургію и обряды таинствъ ведетъ нердко, особливо въ мстахъ удаленныхъ отъ православнаго храма, къ ложному представленію въ народ о равноправности раскольничьихъ молеленъ съ православными храмами’. Невысказанный прямо, но логически вытекающій отсюда выводъ ясенъ: нужно воспретить раскольникамъ совершеніе богослуженія въ ихъ молельняхъ — т.-е. отмнить важнйшую часть закона 3-го мая 1883 г., нужно подвергать раскольниковъ уголовной кар за внбрачное сожительство, для лицъ другихъ исповданій не составляющее уголовно-наказуемаго проступка, нужно привлечь раскольниковъ къ участію въ расходахъ на содержаніе православнаго духовенства, т.-е. отступить если не отъ буквы, то отъ смысла дйствующихъ узаконеній о раскол. Вс эти мры, вмст взятыя, клонились бы къ возстановленію системы, осужденной вковымъ опытомъ — системы, дйствовавшей съ неумолимою послдовательностью въ продолженіе многихъ десятилтій и не только не искоренившей расколъ, но способствовавшей его укрпленію. На почв, созданной законами 1874 и 1883 г. и вообще измнившеюся политикою правительства по отношенію къ расколу, началось — какъ это признано и признается оффиціально — сближеніе раскола съ церковью и духовенствомъ, о которомъ четверть вка тому назадъ не было и не могло быть и рчи. Если оно не достигло значительныхъ размровъ, то конечно не потому, что черезчуръ ослаблены стсненія, тяготвшія надъ расколомъ, а потому, что слишкомъ еще мало времени прошло посл поворота — далеко, притомъ, неполнаго — на новую дорогу. Въ эпоху безусловно-строгаго отношенія къ расколу, полицейскія и вообще свтскія средства борьбы оттсняли на задній планъ мры увщанія и вразумленія, широкую организацію он получили только въ послднія десятилтія. По словамъ отчета, наиболе могущественнаго противодйствія расколу слдуетъ ожидать отъ школы — а давно ли оживилась и разрослась наша начальная школа, давно ли духовенство стало играть въ ней активную роль, давно ли она стала побждать недовріе раскольниковъ? Эта побда была ли мыслима при прежней ненависти раскольниковъ противъ духовенства и всхъ православныхъ?…
Въ числ мръ, проектированныхъ, въ отчетномъ період, съ цлью искорененія раскола, встрчается, между прочимъ, слдующая: вмненіе въ обязанность лицамъ, занимающимся веденіемъ раскольническихъ метрикъ, чтобы они не записывали браковъ раскольничьихъ, не получивъ отъ приходскаго священника свднія, что лица брачущіяся не суть православныя. Едва ли можно сомнваться въ томъ, что эта мра, ничуть не способствуя ослабленію раскола, уменьшила бы только число зарегистрованныхъ раскольничьихъ браковъ, къ явному вреду для правильной семейной жизни и для подростающихъ поколній. И теперь одна изъ причинъ, ограничивающихъ, на практик, дйствіе закона 19 апрля 1874 г., заключается въ томъ, что онъ не распространяется на лицъ значащихся православными (хотя, можетъ быть, никогда къ православной церкви не принадлежавшихъ). Въ случа принятія мры, упомянутой выше, затрудненіе вступить въ бракъ увеличилось бы даже для лицъ, никогда православными не числившихся, потому что имъ пришлось бы обращаться съ просьбою о выдач удостовренія къ чуждому для нихъ представителю господствующаго исповданія.
Безпоповцевъ, наравн съ молоканами, пашковцами, штундистами и жидовствующими, отчетъ признаетъ подлежащими изъятію изъ дйствія закона3 мая 1883 г., съ воспрещеніемъ имъ не только постройки вновь молитвенныхъ домовъ, но и всякихъ вообще молитвенныхъ собраній, а также принятія въ услуженіе православныхъ, по крайней мр не достигшихъ гражданскаго совершеннолтія, и покупки и аренды въ большихъ количествахъ земельныхъ участковъ. Предлагается также закрыть имъ доступъ къ должностямъ сельскихъ старостъ, писарей, старшинъ, судей и сотскихъ, на 5 ітомъ основаніи, что сектанты, занимающіе общественныя должности, нердко притсняютъ православныхъ и помогаютъ ихъ совращенію. Желательно было бы знать, были ли подобные случаи обнаружены и доказаны оффиціально, по суду? Трудно допустить, что крестьянскія власти, вполн зависимыя отъ земскихъ начальниковъ, могли, на глазахъ у послднихъ, обращать свои весьма небольшія права и свой весьма невысокій авторитетъ въ орудіе раскольнической пропаганды… Чтобы отмнить равноправность, дарованную раскольникамъ, въ гражданскомъ быту, закономъ 3 мая 1883 г., нужны основанія чрезвычайно сильныя, вдь этотъ законъ состоялся не въ періодъ великихъ реформъ, а посл наступленія другой эпохи, по отношенію къ которой не можетъ быть и рчи объ увлеченіяхъ, о слишкомъ поспшномъ разрыв съ традиціей и привычкой. Мысль о необходимости облегчить положеніе раскольниковъ и сектантовъ созрвала медленно, въ продолженіе всего царствованія Александра II, между первымъ шагомъ къ ея осуществленію (закономъ 19 апрля 1874 г.) и закономъ 3 мая 1883 г. прошло девять лтъ, ознаменованныхъ нсколькими крутыми поворотами въ нашей внутренней политик. Если движеніе, начавшееся при однихъ условіяхъ, продолжалось при другихъ, во многомъ противоположныхъ, то это нельзя объяснить ничмъ инымъ, какъ глубокимъ и, конечно, не безпричиннымъ разочарованіемъ въ систем, построенной на стсненіяхъ и запрещеніяхъ.
Когда эта система была еще въ полной сил, центромъ такъ называемой поповщины (главною составною частью которой является въ настоящее время расколъ австрійскаго согласія или толка) служило въ Москв рогожское, а центромъ безпоповщины — Преображенское кладбище. Какъ противъ того, такъ и противъ другого предлагается ударъ, какому они не подвергались даже въ эпоху наибольшей строгости по отношенію къ расколу. Рчь идетъ о томъ, чтобы не только не дозволять совершенія на рогожскомъ кладбищ ‘самочинныхъ службъ’, но и. ‘самому этому мсту дать иное назначеніе, сообразно съ закономъ’, а Преображенскому кладбищу ‘дать назначеніе человколюбивое и согласное съ постановленіями православной церкви’. Если мы не ошибаемся, какъ на томъ, такъ и на другомъ кладбищ существуетъ цлый рядъ установленій, благотворительныхъ и иныхъ, представляющихъ собою большую матеріальную цнность. Пожертвованія и взносы, съ помощью которыхъ они образовались, были сдланы, безъ сомннія, на опредленный предметъ, при опредленныхъ условіяхъ, въ томъ предположеніи, что и предметъ, и условія останутся неизмнными. Въ виду неприкосновенности воли жертвователей, признаваемой законодательствами всхъ культурныхъ странъ, для насъ не совсмъ ясно, какимъ образомъ раскольническимъ кладбищенскимъ учрежденіямъ въ Москв могло бы быть дано другое назначеніе, хотя бы и человколюбивое. Вс эти учрежденія — совершившійся фактъ, и притомъ совершившійся весьма давно, если при ихъ основаніи и было допущено какое-нибудь отступленіе отъ буквы закона, то едва ли отсюда вытекаетъ возможность передачи ихъ изъ однхъ рукъ въ другія, съ измненіемъ ихъ характера и цли. Конфискація допускается нашимъ закономъ только при особыхъ, исключительныхъ обстоятельствахъ, не имющихъ ничего общаго съ настоящимъ случаемъ, экспропріація примнима только къ недвижимымъ имуществамъ, а не къ учрежденіямъ, въ полномъ ихъ состав, остается только правонарушеніе — но мысль о немъ устраняется самой почвой, на которой возникъ данный вопросъ.
Въ отчет за 1894 и 1895 гг. расколу отведено сравнительно мало мста, ничего не говорится о совокупности ограничительныхъ и принудительныхъ мръ, на необходимость которыхъ указывалъ, хотя и не прямо, отчетъ за 1892 и 1893 гг. Дв точки зрнія на расколъ, съ которыми намъ постоянно приходилось встрчаться въ предъидущихъ отчетахъ, остаются, по прежнему, непримиренными между собою. Упорнымъ и безусловно враждебнымъ православію расколъ, по словамъ отчета, является въ особенности тамъ, гд ‘мстныя условія — громадныя малонаселенныя пространства, лсныя чащи и болота, горы, сибирскія тайги — даютъ ему возможность укрыться отъ проповдниковъ и служителей православной церкви… Пройдетъ еще не мало времени, пока эти мста окажутся въ боле благопріятныхъ условіяхъ, т. е. въ достаточной степени заселятся, увидятъ православные храмы Божіи и съ ними церковныя школы, только тогда расколъ въ этихъ мстахъ потеряетъ свою силу, нын еще трудно одолимую’. Здсь намчается, такимъ образомъ, постепенная, мирная борьба съ расколомъ, не разсчитывающая на быстрый успхъ, направленная всецло къ измненію условій, среди кото рыхъ живутъ раскольники. Храмъ и школа, какъ источники духовнаго просвщенія — вотъ единственныя средства, отъ которыхъ ожидается успхъ. Что такое ожиданіе не напрасно — это подтверждаетъ констатируемое отчетомъ ослабленіе раскола подъ вліяніемъ миссіонерскихъ бесдъ и церковно-приходской школы. Мы узнаемъ, что церковная школа находитъ иногда благопріятную почву даже въ деревняхъ, имющихъ почти сплошное раскольничье населеніе (напр., въ дер. Камельчик, Калужскаго узда),— т. е. именно тамъ, гд, по словамъ отчета, расколъ отличается особымъ упорствомъ. Въ другомъ мст (с. Агатово, пензенской епархіи) дти раскольниковъ продолжаютъ посщать церковноприходскую школу, несмотря на угрозы вожаковъ раскола. Не мене убдительнымъ свидтельствомъ въ пользу податливости раскола на увщаніе и убжденіе является распространеніе единоврія, къ которому обратилось, напримръ, сразу до 2.000 раскольниковъ-бглопоповцевъ въ Чериленной станиц, Терской области. Со всми этими фактами мало гармонируетъ проводимая въ отчет мысль о вред и опасности льготъ, предоставленныхъ расколу — напримръ, наиболе многочисленному отдлу поповщины, такъ называемой австрійщин или австрійской (блокриницкой) сект. ‘Поповщинская австрійская секта’ — читаемъ мы въ отчет ‘иметъ, по вншнему виду, такую же трехчминую іерархію, какъ и церковно-православная. Вслдствіе сего въ ней совершаются вншнимъ видомъ, хотя и незаконно, вс таинства. Во многихъ городахъ имперіи у послдователей этой секты существуютъ большія моленныя, украшенныя съ большимъ благолпіемъ и даже роскошью и по внутреннему устройству близко сходныя съ православными храмами. Въ этихъ моленныхъ раскольническіе лжеіереи и лжеархіереи облачаются въ такія же священныя одежды, какъ и священно-служители церкви православной. Это вншнее сходство австрійской секты съ церковью православною длаетъ ее весьма опасною сектою… Кром того, австрійская секта является вредною и въ томъ отношеніи, что ея лжеіереи и лжеархіереи пользуются полною свободою не только при отправленіи службъ, но и для перездовъ по Россіи, предпринимаемыхъ ими для утвержденія своихъ единомышленниковъ и совращенія православныхъ’. Источникомъ вреда и опасности выставляются, такимъ образомъ, именно т права которыя дарованы раскольникамъ закономъ 3-го мая 1883 г. Разршивъ раскольникамъ имть моленныя, законъ не регулировалъ ни ихъ размры, зависящіе, очевидно, отъ числа раскольниковъ въ данной мстности, ни степень внутренняго ихъ благолпія, зависящую отъ матеріальныхъ средствъ раскольническаго населенія и отъ усердія его къ своей вр. Установить, въ томъ или другомъ отношеніи, какія-либо предльныя нормы, значило бы извратить характеръ мры, необходимость которой была сознана правительствомъ посл продолжительнаго опыта, и, если можно такъ выразиться, отнять по частямъ только-что данное въ цломъ. Изъ права на большее само собою вытекаетъ право на меньшее: изъ права на моленную вытекаетъ право на иконостасъ, изъ права на иконостасъ — право на украшеніе иконъ золотыми ризами или драгоцнными камнями, изъ права на совершеніе богослуженія — право на облаченіе въ богослужебныя одежды. Недалеко еще отъ насъ то время, когда раскольничьи моленныя, существуя вн закона, подъ ежеминутной угрозой закрытія, помщались чуть не въ подвалахъ, а ихъ убранство сводилось къ минимуму, вслдствіе постояннаго риска конфискаціи — и это было временемъ наибольшей приверженности раскольниковъ къ своему ученію. Какъ бы роскошна ни была обстановка оффиціально дозволенной моленной, чувства, ею возбуждаемыя, едва ли интенсивне тхъ, которыя внушалъ когда-то страхъ за самыя скромныя принадлежности богослуженія… Если внутреннее устройство ‘австрійскихъ’ моленныхъ сходно съ устройствомъ православныхъ храмовъ, если іерархія ‘австрійщины’ трехчинна на подобіе православной, то это коренится въ исторіи раскола, въ отличительныхъ чертахъ поповщины, неустранимыхъ насильственными или принудительными мрами. Когда идетъ рчь о сектантств въ собственномъ смысл слова, т. е. о ‘раціоналистическоj мистическихъ’ ученіяхъ, отрицающихъ не только вншнюю форму православной церкви, но и самое существо православной вры, они признаются опасными именно въ виду громаднаго разстоянія, отдляющаго ихъ отъ православія, можно ли, затмъ, усматривать опасность и въ явленіяхъ прямо противоположнаго свойства? Вдь если обряды и іерархическій строй поповщины напоминаютъ собою соотвтствущія черты православной церкви, то именно въ этомъ лежитъ залогъ исчезновенія раскола, хотя бы и въ боле или мене отдаленномъ будущемъ. Не даромъ же, между расколомъ (понимаемымъ въ смысл старообрядства) и церковью существуетъ посредствующая ступень (единовріе), немыслимая между церковью и сектантствомъ… Въ одной изъ епархій, по словамъ отчета, ‘не только православные изъ простого народа, но даже иные изъ православныхъ высшаго состава не отличаютъ лжесвященниковъ раскольническихъ отъ священниковъ православной церкви’. Какимъ образомъ это можетъ случиться — понять довольно трудно. Ясныхъ и яркихъ отличій между церковью и расколомъ законъ 3-го мая 1883 г. сохранилъ немало. Какъ раскольническая моленная не можетъ имть наружнаго вида православнаго храма, такъ и раскольническій попъ не можетъ — вн моленной, гд его видятъ только одни раскольники {Въ отчет упоминается о публичномъ совершеніи лжеархіепископомъ Савватіемъ богослуженія въ домовой его церкви, на огородахъ Покровскаго монастыря, а также о публичномъ отправленіи раскольнической службы въ часовняхъ Рогожскаго кладбища, но ко всему совершающемуся въ стнахъ раскольнической моленной или часовни едва ли приложимъ эпитетъ публичный.} — напоминать своею вншностью православнаго священника. Для раскола недоступно все то, что иметъ характеръ оказательства, т. е. открытаго заявленія особенностей {Исключеніе, какъ указано въ отчет, составляетъ, въ этомъ отношеніи, часть Бессарабіи, вновь присоединенная къ Россіи въ 1878 г., но вдь исключеніемъ подтверждается правило.}, этого одного достаточно, чтобы устранить возможность смшенія его съ господствующею церковью. Еще боле нагляднымъ напоминаніемъ объ отрицательномъ отношеніи власти къ расколу служатъ строгія наказанія, назначенныя за пропаганду. Если бы ‘австрійскіе’ лжеіереи и лжеархіереи пользовались своими перездами по Россіи для совращенія православныхъ, то это едва ли долго могло бы оставаться тайной — а будучи раскрыто, едва ли избжало бы уголовнаго преслдованія. Изъ того, что о такихъ преслдованіяхъ не слышно, позволительно заключить, что разъзды руководителей ‘австрійщины’ не имютъ другой цли, кром ‘утвержденія ихъ единомышленниковъ’ — а этого имъ запретить нельзя, пока не поколеблена относительная терпимость, установленная закономъ 3-го мая. Свобода передвиженія ограничена этимъ закономъ только для скопцовъ.
По поводу отчета за 1894 и 1895 гг. въ ‘С.-Петербургскихъ Вдомостяхъ’ появилось письмо старообрядца (г. Петра Созонова), выражающаго убжденіе, что дйствительное число раскольниковъ-старообрядцевъ превышаетъ почти вчетверо оффиціальную ихъ цифру и стующаго о томъ, что отчетъ ‘смшиваетъ почти во-едино сущность духовной жизни старообрядцевъ съ жизнью духовной и общественной штундистовъ, духоборовъ, молоканъ и иныхъ сектантовъ’ ‘За что же,— восклицаетъ г. Созоновъ,— насъ, русскихъ людей, преданныхъ Россіи, ея Царямъ и исторіи, смшивать и причислять къ сектамъ, намъ самимъ не симпатичнымъ и одинаково намъ враждебнымъ, какъ и православію? Едва ли это правильно и возможно. Заподозривать въ насъ, старообрядцахъ, нашъ исконный русскій патріотизмъ, тысячекратно доказанный, значитъ не признавать насъ русскими’. И дйствительно, все прошедшее раскола доказываетъ съ полною ясностью, что понятіе: русскій не совпадаетъ съ понятіемъ: православный. Что касается до давно извстной, громадной разницы между оффиціальной и неоффиціальной цифрой раскольниковъ, то она объясняется тмъ, что православными значатся милліоны лицъ, рожденныхъ и воспитанныхъ въ раскол, но происходящихъ, хотя бы не въ первомъ колн, отъ родителей, числившихся православными.
Въ 1896 г. въ Калужской губерніи духовное начальство обратилось къ губернской администраціи съ просьбою сдлать распоряженіе, чтобы раскольническіе лже-попы отнюдь не употребляли шляпъ, носимыхъ православнымъ духовенствомъ, и непремнно остригли бы волосы по примру мщанъ и крестьянъ, къ сословію которыхъ они принадлежатъ. Калужское губернское правленіе, находя, что ношеніе раскольническими лже-попами священнослужительскаго или подобнаго тому одянія является нарушеніемъ 3-го пункта примчанія къ ст. 59 уст. о предупр. и пресч. преступленій, предписало циркулярно всмъ полицейскимъ управленіямъ губерніи обязать раскольническихъ лже-поповъ подписками не носить неприсвоеннаго имъ одянія и длинныхъ при этомъ волосъ, а за нарушеніе подписки привлекать ихъ къ законной отвтственности. Ст. 59 уст. о пред. и прес. прест. запрещаетъ публичное оказательство раскола, а публичнымъ оказательствомъ, на основаніи 3 пун. прим. къ этой стать, признается, между прочимъ, употребленіе вн домовъ, часовенъ и молитвенныхъ зданій церковнаго облаченія или монашескаго и священнослужительскаго одяній. О длинныхъ волосахъ здсь не говорится ни слова — а распространеніе запретительной мры дальше точно установленныхъ ея предловъ представляется явно несовмстнымъ съ основными правилами толкованія законовъ. Да и что такое длинные волосы? Какъ опредлить, когда именно ихъ длина пріобртаетъ предосудительный характеръ? Разв для крестьянъ и мщанъ существуетъ особая сословная прическа, отъ которой они не должны уклоняться? Что касается до шляпъ, носимыхъ православными священниками, то он едва-ли настолько типичны, настолько отличаются отъ другихъ, сходныхъ съ ними головныхъ уборовъ, чтобы ихъ можно было подвести подъ понятіе о ‘священнослужительскомъ одяніи’, предусмотрнномъ въ 3 пун. прим. къ ст. 59 уст. о пред. и прес. прест. Едва ли желательно занимать суды вопросомъ о томъ, тождественна ли данная шляпа со шляпой, обыкновенно носимой православнымъ священникомъ, или только боле или мене на нее похожа. Едва ли, наконецъ, ношеніе подобной шляпы, хотя бы и на длинныхъ волосахъ, въ такой степени напоминаетъ, само по себ, вншній видъ православнаго священника, чтобы служить ‘оказательствомъ’ раскола и ‘соблазномъ’ для православныхъ.
По словамъ отчета за 1898-ой годъ, великое препятствіе въ дл духовно-нравственнаго воздйствія на расколъ представляютъ раскольническія моленныя. ‘Замчается, что раскольники, довольствующіеся домашнею молитвою, мене фанатичны, податливе на убжденіе и скоре присоединяются къ православной церкви. Наоборотъ, въ мстахъ, гд раскольники имютъ моленныя, расколъ отличается особенною дерзостью и упорствомъ. Однако число раскольническихъ моленныхъ не только не уменьшается, но все увеличивается. Такъ напр., число моленныхъ въ нижегородской епархіи достигло въ 1898 г. 184, изъ коихъ только 12 разршены подлежащимъ начальствомъ. Въ вятской епархіи разршенныхъ моленныхъ 5, а не разршенныхъ — до 60 (въ 1897 г. ихъ было 53). При незначительномъ, сравнительно, количеств раскольниковъ въ Вологодской губерніи (7.841 чел.) имются 23 раскольническія моленныя, вс безъ разршенія правительства, и кром того въ 19 домахъ бываютъ для общественной молитвы собранія раскольниковъ. Число раскольническихъ моленныхъ стало увеличиваться особенно посл ршенія уголовнаго кассаціоннаго департамента Прав. Сената (по длу Сорокина) о томъ, что на устройство общественнаго богомоленія въ частномъ дом разршенія не требуется. Съ того времени раскольники не только усердно поддерживаютъ существующія молельни, но начали въ нкоторыхъ мстахъ открывать домашнія моленныя, имющія связь съ жилыми избами, цлыми десятками’.— Въ увеличеніи числа моленныхъ едва ли можно видть что-либо иное, кром свойственнаго всмъ врующимъ, безъ различія исповданій, стремленія къ молитвенному общенію въ мстахъ, спеціально для того назначенныхъ и приспособленныхъ. Съ непреодолимой силой это стремленіе проявлялось, въ сред раскольниковъ, и до изданія закона 3 мая 1883 года, когда устройство раскольническихъ моленныхъ было безусловно воспрещено, подъ страхомъ уголовной кары. Несмотря на преслдованія и наказанія, моленныя существовали почти везд, гд имлось сколько-нибудь значительное раскольническое населеніе. Понятно, что ихъ много и въ настоящее время, при господств нсколько боле снисходительнаго взгляда на расколъ. Фактъ существованія въ вятской епархіи 60 неразршенныхъ моленныхъ и только пяти дозволенныхъ, въ нижегородской — 172 неразршенныхъ и 12 дозволенныхъ, кажется намъ прискорбнымъ не потому, чтобы онъ знаменовалъ собою особое упорство раскольниковъ, а потому, что онъ указываетъ на недостаточное примненіе закона 3-го мая. Въ основаніи этого закона лежала мысль, что раскольники не должны быть стсняемы въ отправленіи богослуженія по обрядамъ своего ученія, лишь бы только при этомъ не было ‘оказательства’, разсматриваемаго какъ соблазнъ для православныхъ. Если устройство новыхъ моленныхъ, при соблюденіи извстныхъ условій, не было дозволено однажды навсегда, а было поставлено въ зависимость отъ особаго, каждый разъ, разршенія, то этимъ, по всей вроятности, имлось въ виду предупредить толкованіе закона въ смысл уравненія раскола съ другими вроисповданіями, издавна признанными государствомъ. Соотвтствуетъ ли, затмъ, духу закона такая явная непропорціональность между числомъ раскольниковъ и числомъ разршенныхъ моленныхъ, какую, судя по вышеприведеннымъ цифрамъ, представляютъ епархіи нижегородская и вятская? Что такое пять моленныхъ для населенія, оффиціально опредляемаго почти въ сто тысячъ, а на самомъ дл, конечно, еще гораздо боле многочисленнаго и, въ добавокъ, разбросаннаго на огромномъ пространств? Что такое двнадцать моленныхъ для семидесяти-пяти тысячъ раскольниковъ нижегородской епархіи? Не ясно ли, что для громаднаго большинства нижегородскихъ и вятскихъ раскольниковъ разршеніе столь незначительнаго числа моленныхъ равносильно полному ихъ запрещенію, т.-е, возвращенію къ положенію длъ, существовавшему до закона 3-го мая? Съ еще большимъ правомъ это можно сказать о раскольникахъ вологодской епархіи, гд разршенной моленной нтъ ни одной. Не таково было, очевидно, первоначальное намреніе законодателя, не для того былъ изданъ законъ, чтобы оставаться почти вовсе безъ примненія. Прежде, во времена суроваго преслдованія раскола, привязанность раскольниковъ къ мстамъ, гд они, скрываясь и трепеща, сходились для молитвы, была тмъ глубже, чмъ сильне грозила опасность полицейскаго разгрома и судебной волокиты. Едва ли мы ошибемся, если скажемъ, что и теперь самовольно открытою моленною раскольники дорожатъ больше, чмъ оффиціально разршенною, именно потому, что существованіе первой постоянно виситъ на волоск и его нужно хранить въ тайн… Законъ 3-го мая изложенъ, къ сожалнію, такъ, что легко можетъ обратиться въ мертвую букву: все зависитъ отъ дискреціонной власти, т. е. отъ усмотрнія администраціи. Нельзя не пожелать, чтобы пересмотръ этого закона, если онъ будетъ поставленъ на очередь, былъ направленъ не къ ограниченію, а къ расширенію круга его дйствій, путемъ точнаго опредленія условій, при соблюденіи которыхъ раскольники имли бы право капитальнаго ремонта существующихъ и постройки новыхъ молитвенныхъ зданій. Фактически отъ этого ничего бы не измнилось. Если число моленныхъ, открываемыхъ безъ разршенія, непрерывно растетъ, если администрація воздерживается отъ возбужденія процессовъ, самая многочисленность которыхъ не могла бы не произвести тяжелаго впечатлнія, то не лучше ли было бы прямо и открыто даровать юридическую санкцію тому, что существуетъ на самомъ дл? Уравненіемъ раскола съ другими исповданіями это не было бы уже потому, что зданія раскольническихъ моленныхъ продолжали бы отличаться не только отъ церквей — православныхъ, католическихъ, лютеранскихъ,— но даже отъ синагогъ и мечетей, назначеніе которыхъ ясно отражается въ ихъ наружномъ вид.
Чмъ больше затрудненія, съ которыми сопряжено, на практик, открытіе настоящей молельни — т. е. зданія, оффиціально и исключительно предназначеннаго для общественнаго богослуженія,— тмъ естественне увеличеніе числа ‘домашнихъ моленныхъ’, т. е. помщеній, не отдленныхъ отъ жилыхъ построекъ и только по временамъ обращаемыхъ въ мста молитвенныхъ собраній. Что для устройства такой моленной нтъ надобности въ административномъ разршеніи — это вытекаетъ съ полною очевидностью какъ изъ буквы закона 3-го мая 1883-го г. (т. XIV Уст. о пред. и прес. прест., изд. 1890 г., ст. 48), безъ всякихъ ограниченій разршившаго раскольникамъ творить общественную молитву въ частныхъ домахъ и установившаго стснительныя правила лишь относительно часовень и другихъ молитвенныхъ зданій,— такъ и изъ положенія комитета министровъ 4-го іюля 1894-го года, воспретившаго общественныя молитвенныя собранія только однимъ штундистамъ и, слдовательно, сохранившаго ихъ свободу для всхъ остальныхъ раскольниковъ и сектантовъ. Ни къ какому другому выводу не могъ придти кассаціонный сенатъ, стоящій на страж закона, никакого другого вывода не допускаютъ и указанія жизни. Опытъ нсколькихъ вковъ съ достаточною ясностью свидтельствуетъ о томъ, что преслдованія, даже самыя настойчивыя и строгія, безсильны противъ религіозныхъ врованій, уступающихъ только медленному дйствію убжденія. Подтвержденіе этому мы находимъ, впрочемъ, и въ разсматриваемомъ нами отчет. По словамъ оберъ прокурора св. синода, ‘не подлежитъ никакому сомннію всеобщее ослабленіе и постепенное разложеніе старообрядческаго раскола въ Россіи. Такъ и должно быть, ибо главная причина поддержанія и усиленія раскола есть невжество и недостатокъ просвщенія. Въ этомъ отношеніи въ теченіе минувшей четверти вка произошли перемны ощутительныя, съ умноженіемъ просвтительныхъ средствъ и съ оживленіемъ учительской и миссіонерской дятельности духовенства, возрастающей по мр того какъ ослабляется исключительная, въ прежнее время, дятельность гражданскихъ властей въ преслдованіи раскола’. Все клонящееся къ смягченію законодательства о раскол, къ ограниченію административныхъ стсненій, налагаемыхъ на раскольниковъ, способствуетъ, такимъ образомъ, усиленію тхъ средствъ борьбы, которыя одни только могутъ быть признаны дйствительными и цлесообразными.
Отчетъ за 1899-ый годъ признаетъ расколъ въ однихъ мстахъ ослабвающимъ и теряющимъ прежнее упорство, въ другихъ — разгорающимся и усиливающимся. Къ числу причинъ, обусловливающихъ живучесть и устойчивость раскола, отчетъ относитъ — кром матеріальной состоятельности раскольниковъ и разселенія ихъ отдльными группами,— дарованныя расколу льготы и недостаточное иногда усердіе администраціи. Освобожденіе отъ сборовъ въ пользу православнаго духовенства и дозволеніе обращать жилыя строенія въ молельни толкуется раскольниками, по словамъ отчета, въ смысл покровительства, оказываемаго имъ властью, точно такъ же понимается ими и формальное, въ нкоторыхъ случаяхъ, отношеніе властей къ оказательству раскола, вызываемое ‘ложнымъ представленіемъ о мнимой свобод совсти’ и невдніемъ настоящаго значенія раскола.— Возможность подобныхъ толкованій отрицать нельзя, но едва ли они имютъ широкое распространеніе. Для громаднаго большинства раскольниковъ едва ли можетъ существовать какое-либо сомнніе въ томъ, что сравнительная терпимость, которою они пользуются въ послднее время, не иметъ ничего общаго съ покровительствомъ. Гд имются на лицо храмы инославныхъ христіанскихъ исповданій, или хотя бы мечети и синагоги, тамъ ихъ купола и кресты, башни и минареты служатъ нагляднымъ доказательствомъ тому, что лютеранамъ, католикамъ, магометанамъ, евреямъ разршено многое, о чемъ христіане-раскольники могутъ только мечтать. Гд раскольники видятъ около себя только православное населеніе, тамъ достаточнымъ напоминаніемъ о ихъ неполноправности являются затрудненія — нердко непреодолимыя,— съ которыми сопряжено устройство и даже исправленіе самой простой, самой скромной молельни, ничмъ не отличающейся снаружи отъ обыкновенныхъ зданій. Все это — и многое другое — не только устраняетъ мысль о покровительств, но свидтельствуетъ объ ограниченныхъ до крайности размрахъ, къ которымъ сведена самая терпимость. Если и допустить, что оказательство раскола не всегда вызываетъ отпоръ со стороны административной власти, то и отсюда еще очень далеко до предположенія о равноправности раскола хотя бы съ исповданіями, оффиціально признанными государствомъ. Многолтній опытъ не могъ не убдить раскольниковъ,— а вмст съ тмъ и живущихъ рядомъ съ ними православныхъ,— что случайное снисхожденіе не иметъ ничего общаго съ гарантіей права. Мало вроятно, наконецъ, и систематическое перетолкованіе такого простого факта, какъ освобожденіе раскольниковъ отъ сборовъ въ пользу православнаго духовенства — освобожденіе, вызываемое, очевидно, не покровительствомъ, а самою элементарною справедливостью. Какъ плательщики налоговъ, раскольники несутъ свою долю государственныхъ расходовъ на содержаніе православнаго духовенства, они освобождены только отъ платежей, обусловливаемыхъ непосредственными отношеніями между причтомъ и прихожанами — отношеніями, въ которыхъ раскольники никакого участія не принимаютъ. Эта свобода не распространяется, притомъ, на раскольниковъ, оффиціально признаваемыхъ православными. О многочисленности такихъ раскольниковъ даетъ нкоторое понятіе рядъ цифръ, приводимыхъ въ отчет и заимствуемыхъ съ одной стороны изъ данныхъ всеобщей переписи 1897 года, съ другой — изъ свдній, доставленныхъ епархіальными начальствами. По послднимъ свдніямъ раскольниковъ въ десяти епархіяхъ оказывается около 807 тыс., по первымъ — около 900 тыс., другими словами, въ этихъ епархіяхъ насчитывается почти сто тысячъ человкъ, православныхъ только по имени. А между тмъ, едва ли можно сомнваться въ томъ, что и при всеобщей [переписи раскольниками именовали себя далеко не вс на самомъ дл принадлежащіе къ расколу. Въ нкоторыхъ епархіяхъ разница между обими категоріями цифръ чрезвычайно велика: въ Саратовской губерніи, напримръ, по епархіальнымъ свдніямъ раскольниковъ оказывается 69.803, по даннымъ всеобщей переписи — 113.496. Въ самарской епархіи соотвтствующія цифры — 75.870 и 96.905, въ нижегородской — 74.211 и 87.625, въ оренбургской (въ составъ которой входятъ губернія оренбургская и области тургайская и уральская) — 87.000 и 115.000. Только въ трехъ епархіяхъ отношеніе измняется въ другую сторону: въ черниговской епархіи по епархіальнымъ свдніямъ раскольниковъ 72.433, по даннымъ всеобщей переписи — 43.515, въ полоцкой епархіи (обнимающей собою Витебскую губернію) соотвтствующія цифры — 85.000 и 83.002, въ псковской — 36.380 и 35.610. Въ послднихъ двухъ случаяхъ разница невелика, но очень интересно было бы узнать, чмъ объясняется рзкое уклоненіе отъ обычной пропорціи, представляемое черниговскою епархіею?
Изъ различныхъ разновидностей раскола всего боле затрудненій для православной церкви представляетъ, по словамъ отчета, секта, пріемлющая австрійское или блокриницкое священство. ‘Великимъ соблазномъ для православныхъ’ она служитъ потому, что иметъ такую же, по вншнему виду, трехчинную іерархію, какъ и православная церковь, и обширныя моленныя, по внутреннему устройству близко сходныя съ православными храмами. Никакихъ мръ противъ этихъ источниковъ соблазна отчетъ, однако, не предлагаетъ,— и это вполн понятно, потому что борьба съ ними была бы возможна только на почв преслдованій, тщету которыхъ доказалъ многовковый опытъ. Разъ что законъ 3-го мая 1883 года разршилъ открытіе раскольническихъ моленныхъ, внутреннее ихъ устройство не подлежитъ, очевидно, никакой регламентаціи, нельзя запретить и совершеніе въ нихъ богослуженія тми лицами, которыхъ раскольники признаютъ своими іереями и архіереями. Констатируя, дальше, вредъ, приносимый разъздами австрійскихъ лжеархіереевъ, отчетъ воздерживается и здсь отъ предложенія респрессивныхъ мропріятій. Свобода передвиженія предоставлена раскольникамъ закономъ, и произвольное ограниченіе ея было бы не только нелегально, но и безцльно: пути къ распространенію и укрпленію расколъ находилъ и тогда, когда дятельность его вождей встрчала на каждомъ шагу самыя разнообразныя преграды… Весьма любопытны свднія, сообщаемыя отчетомъ о попыткахъ возсоединенія окружниковъ съ неокружниками {Раздленіе австрійскаго согласія на дв враждующія между собою группы’ (вызвано такъ называемымъ окружнымъ посланіемъ (1862 г.), знаменовавшимъ собою нкоторое приближеніе къ церкви. Приверженцы посланія называются окружниками, противники его — неокружниками или противуокружниками.}. Ихъ иниціативу взялъ на себя донской казакъ Картушинъ, котораго окружники признаютъ епископомъ московскимъ. Предположено было созвать за границей соборъ, но онъ не состоялся за болзнью Кирилла, главы неокружниковъ, и все свелось къ пропаганд среди неокружниковъ, особенно въ стародубскихъ слободахъ (Черниговской губерніи). Съ другой стороны, окружники стараются привлечь къ себ бглопоповцевъ, пользуясь затрудненіями, которыя испытываютъ послдніе въ пріисканіи бглыхъ священниковъ. Въ Москв около Картушина возникъ какъ бы постоянный раскольническій синодъ, не безъ вдома котораго, вроятно, издаются распоряженія Картушина (о неношеніи нмецкаго платья, о небрить бороды, о некуреніи табаку, о неношеніи женщинами шляпъ вмсто платковъ, и т. п.). Тяготніе къ раскольникамъ австрійскаго согласія существуетъ и среди безпоповцевъ: въ конц 1898 г. они отправили депутацію къ константинопольскому патріарху, съ цлью выясненія вопроса о степени законности австрійской іерархіи. При этомъ безпоповцы имли въ виду, въ случа полученія благопріятнаго отвта, соединиться съ раскольниками австрійскаго согласія и ходатайствовать передъ правительствомъ о признаніи законности блокриницкой іерархіи, хотя бы наравн съ католическою или армянскою. Депутація успха не имла.
Въ 1901 г. старообрядческій міръ Поволжья съ нетерпніемъ ожидалъ результатовъ ходатайства, подъ которымъ подписались 49.753 старообрядца. Основная мысль ходатайства — сохраненіе за старообрядцами тхъ правъ, которыя имъ предоставилъ законъ 1 и 3-го мая 1883 г. Законъ этотъ избавилъ старообрядцевъ отъ ‘преслдованій за мнніе ихъ о вр’, разршилъ ‘уставщикамъ, наставникамъ и другимъ лицамъ безпрепятственное исполненіе духовныхъ требъ’, въ своей сред дозволилъ имъ ‘творить общественную молитву, совершая богослуженіе какъ въ частныхъ домахъ, такъ и въ особо предназначенныхъ для сего зданіяхъ, открываемыхъ съ надлежащаго разршенія’… ‘Упомянутымъ закономъ’ — пишутъ въ своемъ ходатайств старообрядцы — ‘намъ не предоставлено религіозныхъ правъ, какими открыто пользуются лица всхъ другихъ исповданій, а дарована лишь условная свобода, полная ограниченій, и тмъ не мене къ нему приноровлено нравственное существованіе не одного милліона русскаго старообрядческаго населенія, успвшаго свыкнуться и сжиться съ тмъ положеніемъ, какое ему отведено Высочайшей волей Царя-миротворца. Но въ дйствительности въ обыденной жизни мы далеко не пользуемся и этими предоставленными намъ скромными, ограниченными правами. Смягченный закономъ 1883 г. предубжденный взглядъ на старообрядцевъ вновь и съ особенной настойчивостью сталъ проводиться въ послдніе годы и послужилъ причиною новыхъ стсненій старообрядцевъ. Молитвенныя зданія наши безъ достаточныхъ поводовъ отнимаются, запечатываются и закрываются, хотя бы зданія эти были разршены министерствомъ, церковная утварь, священныя облаченія, святыя иконы, нами чтимыя, отбираются. Отъ духовныхъ нашихъ пастырей требуются подписки — отказаться отъ священнаго званія и совершенія службъ, закономъ 1883 г. дозволенныхъ. Всякое доброе благотворительное дло, исходящее отъ чисто нравственныхъ побужденій, обыкновенно истолковывается превратно въ худую для насъ сторону’. Трудно предположить, чтобы ходатайство, направленное только къ соблюденію закона, могло пройти безслдно… Какая участь постигала еще недавно нкоторыхъ отдльныхъ лицъ изъ среды старообрядцевъ — объ этомъ свидтельствуетъ корреспонденція изъ Нижняго Новгорода, напечатанная въ газет ‘Россія’. ‘Въ Нижнемъ-Новгород’ — пишетъ корреспондентъ,— ‘вотъ уже три года проживаетъ бывшій священникъ церкви села Таможникова, Нижегородскаго узда, Петръ Золотницкій. Боле 30 лтъ тому назадъ онъ былъ отлученъ отъ церкви и сосланъ въ Суздальскій монастырь, гд пробылъ 31 годъ, живя въ одиночномъ заключеніи въ кель и не выходя за ворота монастырской обители. Тридцатилтнее пребываніе въ одиночномъ заключеніи (Золотницкій жилъ въ кель, имвшей одно небольшое окно вверху, сквозь которое падалъ только слабый свтъ въ его убжище, но видть никого въ это окно Золотницкій не могъ) оставило глубокій слдъ на заключенномъ. нервная система его потрясена, воля парализована, и онъ въ настоящее время влачитъ невеселые дни. Золотницкій окончилъ курсъ въ нижегородской духовной семинаріи. Священствовалъ онъ въ Нижегородскомъ узд боле 15 лтъ, много читалъ, писалъ сочиненія. Однажды онъ исчезъ изъ прихода. Долго его искали, но безуспшно, и только спустя нкоторое время нашли въ одномъ раскольничьемъ сел. Не скрываясь, онъ заявилъ, что по своимъ убжденіямъ вполн сочувствуетъ раскольникамъ и, не желая вносить разладъ въ свою душу, ршилъ дйствовать открыто, какъ повелваютъ ученія св. отцовъ, и оставить священничество въ православной церкви. Надъ нимъ состоялся судъ и, какъ результатъ послдняго, явилось тридцатилтнее заключеніе въ монастыр’. Такой кары законъ не назначаетъ даже за самыя тяжкія преступленія.
Въ 1894 г. въ уголовномъ кассаціонномъ департамент Прав. Сената разсматривалось дло, чрезвычайно интересное не только въ юридическомъ, но и въ бытовомъ отношеніи. Мщанинъ Парфеновъ, раскольникъ безпоповщинской секты, вступилъ въ бракъ, записанный, на точномъ основаніи закона 19-го апрля 1874 г., въ надлежащую книгу. Нсколько лтъ спустя, онъ принялъ православіе и вступилъ, при живой жен, во второй бракъ, по православному обряду, не расторгнувъ перваго брака и скрывъ самое его существованіе. Преданный суду за двоеженство, онъ былъ осужденъ московской судебной палатой. Въ кассаціонной жалоб на этотъ приговоръ повренный Парфенова, присяжный повренный Розенблюмъ, утверждалъ, что раскольническій бракъ, совершенный посредствомъ записи въ полицейскія книги, не можетъ быть приравниваемъ къ браку, освященному церковью, а слдовательно и поступокъ Парфенова не можетъ быть разсматриваемъ какъ обыкновенное двоеженство, къ нему примнима, по аналогіи, лишь ст. 1558 улож. о наказ., карающая лицъ не-христіанской вры за вступленіе въ новый или новые, при существованіи прежнихъ, браки, когда это противно законамъ ихъ вры или особымъ о смшанныхъ между протестантами и магометанами бракахъ постановленіямъ правительства Въ заключеніи своемъ по этому длу исполнявшій обязанности оберъ-прокурора, сенаторъ А. . Кони, установилъ, прежде всего, что раскольническій бракъ, соотвтутвующій требованіямъ закона 19-го апрля 1874 г., есть именно бракъ, а не блудное сожительство, и притомъ бракъ законный. Обвиненіе Парфенова въ двоеженств вовсе не равносильно уравненію религіознаго значенія браковъ церковнаго и раскольническаго. ‘Такое уравненіе,— продолжалъ А. . Кони,— выходитъ изъ области вднія уголовнаго суда и путемъ приложенія карательнаго закона достигнуто быть не можетъ. Наказывая за двоебрачіе, законъ вовсе не касается вопроса о предпочтительности одного брака предъ другимъ, о большемъ или меньшемъ религіозномъ вс того или другого, онъ не ограждаетъ ту или другую вру и обязательства, налагаемыя ея таинствами, не наказываетъ и за супружескую неврность впавшаго во многобрачіе супруга. Онъ ограждаетъ начало единобрачія, необходимое для устойчивости общественнаго порядка въ культурномъ государств, нужное для поддержанія и для обезпеченія правильнаго развитія наростающихъ поколній и потребное для приданія нравственнаго элемента союзу, заключаемому обыкновенно подъ вліяніемъ физическаго влеченія, но долженствующему быть не только maris et foeminae conjunctio, но и consortium omnis vitae. Ботъ почему преслдованіе за многобрачіе возбуждается не по частной жалоб, какъ за прелюбодяніе, вотъ почему Правительствующій Сенатъ призналъ, что заключеніе даже чисто-гражданскаго брака, безъ церковнаго благословенія, тамъ, гд такой бракъ установленъ, не устраняетъ отвтственности по ст. 1554 улож. въ случа вступленія затмъ того же лица въ другой бракъ по обрядамъ церкви, въ стран, гд не допускается гражданскій бракъ’. Возражая противъ мннія кассатора, будто раскольническій бракъ, совершенный полицейскимъ порядкомъ, не есть бракъ христіанскій и съ точки зрнія закона долженъ считаться даже ниже брака не-христіанъ, А. . Кони замтилъ, что это мнніе свидтельствуетъ о ‘непониманіи значенія, которое иметъ въ русскомъ язык слово расколъ, и о забвеніи причинъ и условій происхожденія того важнаго историческаго и бытового явленія русской жизни, которое характеризуется этимъ словомъ’. Никакого значенія для оцнки дйствій Парфенова не можетъ имть и переходъ его въ православіе. ‘Переходъ въ православіе не долженъ служить средствомъ для расторженія надовшихъ или нежелательныхъ супружескихъ узъ, или способомъ осуществленія низменныхъ и эгоистическихъ вожделній. Переходя въ лоно православія, человкъ долженъ быть движимъ свободнымъ, глубокимъ и искреннимъ побужденіемъ души, чуждымъ разсчетамъ удобства и выгодъ или голосу страсти. Эта мысль неоднократно находила себ подтвержденіе въ отмн постановленій, связывавшихъ съ принятіемъ православія или вообще христіанства какія-либо льготы или смягченія. Разршеніе бывшему раскольнику, по переход въ православіе, вмнять свой прежній бракъ въ ничто или въ очень немногое — было бы именно такою льготою, несправедливость которой еще усугублялась бы тмъ просторомъ для разгула страстей, устраненіе котораго входило въ цль законодателя при установленіи условій узаконенія раскольничьихъ браковъ. Семья, находящаяся постоянно подъ угрозою фактическаго разрушенія и нравственнаго разложенія, вслдствіе возможности каждому изъ супруговъ безнаказанно вступить въ новый бракъ, лишь перейдя въ православіе, была бы пародіей на семейный союзъ, проникнутый, притомъ, взаимнымъ недовріемъ и подозрительностью’…
Правительствующій Сенатъ, согласно съ заключеніемъ А. . Кони, оставилъ безъ послдствій ту часть жалобы Парфенова, которая касалась вопроса о виновности его въ двоеженств. Въ правильности и справедливости этого ршенія не можетъ быть никакого сомннія, слишкомъ странно было бы, въ самомъ дл, признавать раскольниковъ какъ бы не-христіанами, а бракъ, совершенный на точномъ основаніи закона и остающійся въ полной сил, не составляющимъ безусловнаго препятствія къ заключенію новаго брака. На разсмотрнье уголовнаго кассац. д-та Прав. Сената поступаютъ изъ его отдленій либо дла особенно важныя, либо дла особенно спорныя. Дло Парфенова принадлежало, очевидно, къ первой изъ этихъ двухъ категорій, мене чмъ всякое другое оно могло почитаться спорнымъ, допускающимъ два противоположныя ршенія. Открывая раскольникамъ путь къ узаконенію своихъ браковъ, законодательство не могло имть въ виду ничего иного, какъ утвержденіе раскольничьей семьи на тхъ же прочныхъ основахъ, на которыхъ семья вообще держится во всемъ христіанскомъ мір, у всхъ цивилизованныхъ народовъ.
Арсеньев Константин Константинович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Письмо Беррье о современном состоянии французской адвокатуры, Арсеньев Константин Константинович, Год: 1861
  2. Ян Гус и чешская национальность, Арсеньев Константин Константинович, Год: 1868
  3. Пути и приемы покаяния, Арсеньев Константин Константинович, Год: 1910
  4. Пиетизм на русской почве, Арсеньев Константин Константинович, Год: 1880
  5. Новое уголовное уложение и религиозные преступления, Арсеньев Константин Константинович, Год: 1884
  6. Католичество и лютеранство, Арсеньев Константин Константинович, Год: 1883
  7. Различные взгляды на веротерпимость и свободу совести, Арсеньев Константин Константинович, Год: 1880
  8. Закон 3-го мая 1883 года, Арсеньев Константин Константинович, Год: 1883
Электронная библиотека