Путешествие в степи осаджей, через Луизиану и Миссури, Тиксье Виктор, Год: 1844 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 166 минут(ы)

ПУТЕШЕСТВІЕ ВЪ СТЕПИ ОСАЖЕЙ, ЧЕРЕЗЪ ЛУИЗІ**АНУ И МИССУРИ, ВИКТОРА ТИКСЬЕ (*)**

Выпускаю нкоторыя незанимательныя подробности перехода путешественника изъ Европы до Мехиканскаго-Залива и начинаю прямо съ входа его въ Миссиссиппи. Переводчикъ.

Статья первая.

I.

25-го января 1840 года, американскій трехмачтовикъ Республиканецъ доставилъ насъ (меня и университетскаго товарища, возвращавшагося въ Луизіану по окончаніи курса) благополучно къ юговосточному или главному входу въ Миссиссиппи, на видъ маяка Бализъ. Малая вода не позволяла намъ войдти въ потокъ, а потому, по совту пріхавшаго съ маяка лоцмана, старавшегося казаться настоящимъ джентльменомъ, мы продержались ночь подъ парусами около устьевъ Отца-Водь, Месшасебе, котораго коренное названіе Европейцы превратили въ Миссиссиппи. Около двадцати купеческихъ, судовъ разныхъ націй ждали, подобно намъ, возможности войдти. На слдущее утро, мы увидли въ рк три буксирные парохода, которые, въ ожиданіи прилива, разводили пары, и наконецъ одинъ изъ нихъ, Левъ, подхватилъ насъ на буксиръ и повлекъ за собою.

Берега устій Миссиссиппи представляются путешественнику въ вид широкой, протягивающейся въ уровень съ водою красноватой полосы, отъ которой далеко выдаются въ море заостренные теченіями мысы, предшествуемые цлыми архипелагами низменныхъ острововъ, покрытыхъ желтою травой и увязшими въ илу безжизненными деревьями. Путь нашъ ко входу затруднялся препятствіями, умножавшимися съ каждымъ оборотомъ колесъ ‘Льва’. Кучи ила и безпрестанно приносимыхъ теченіемъ деревьевъ накопляются въ устьяхъ потока и увлекаются дале, когда онъ вздувается отъ періодическихъ дождей, такъ что дельта его съ каждымъ годомъ замтно подается впередъ, образуетъ новую почву и отодвигаетъ отъ материка воды Мехиканскаго-Залива. Путешественникъ какъ-будто присутствуетъ при рожденіи этихъ новыхъ земель.

Осадокъ мутныхъ водъ Местасебе обнаруживается въ большомъ разстояніи отъ входовъ возвышеніемъ дна залива. По мр приближенія къ берегу, вода мелетъ больше и больше, наконецъ, начинаютъ появляться надъ уровнемъ моря стволы деревьевъ, сначала далеко разбросанные одинъ отъ другаго, потомъ сближающіеся мало-по-малу и покрытые тонкимъ слоемъ земли, еще дале, они образуютъ настоящіе островки, съ которыхъ поднимаются на нсколько футъ водяныя травы. Наконецъ, довольно-значительные косы и полуострова, образовавшіеся такимъ же образомъ и увеличивающіеся новыми осадками ила и плавника, присоединяются къ материку, исчерченному множествомъ маленькихъ заливчиковъ, которыхъ глубина съ каждымъ днемъ уменьшается.

Самое прибережье низменно, совершенно-плоско и покрыто въ это время года длинными желтыми травами. На всемъ протяженіи, обхватываемомъ взоромъ, нтъ признаковъ жилищъ, которыя являются только на берегахъ самого потока. Проведя насъ благополучно по всмъ изгибамъ дельты, ‘Левъ’ оставилъ насъ на якор въ рк, а самъ пошелъ за другими двумя судами, американскимъ трехмачтовикомъ и гаванскимъ брикомъ, потомъ, втащивъ ихъ по очереди въ рку, онъ прикрпить къ каждому борту по одному трехмачтовому судну, взялъ брикъ на буксиръ и повлекъ всхъ трехъ къ Новому-Орлеану. Могучіе буксирные пароходы, плавающіе по Миссиссиппи, походятъ на пловучіе домы: надъ низкимъ корпусомъ судна возвышаются два этажа, изъ которыхъ въ нижнемъ машины и дрова для топлива, а въ верхнемъ каюты для пассажировъ и матросовъ. Рулевой помщенъ впереди судна, въ маленькой каюту со стеклянными окнами, находящейся во второмъ этаж, для того, чтобъ ему лучше было видно, какъ править между всми изворотами и отмелями Отца-Водъ.

Начиная подниматься противъ теченія, мы увидли себя между необъятными низменными равнинами страннаго вида, склоняющимися весьма-отлого къ самому морю, слдуя направленію потока. Наиболе-возвышенная часть этихъ стпй покрыта камышами, тростникомъ и верообразными пальмами, ниже, трава длается рже, а еще ниже, подл самой воды, земля совершенно нага и усяна увязшими въ тин и грязи наносными деревьями, на втвяхъ которыхъ сидятъ стаи цапель, баклановъ пеликановъ и чирковъ. Деревья не растутъ въ этой пустын, гд только изрдка, на большихъ разстояніяхъ другъ отъ друга, виднются тамъ-и-сямъ рыбачьи хижины, выстроенныя на самыхъ возвышенныхъ мстахъ.

Миссиссиппи, названный краснокожими Индійцами — Отцомъ-Водъ, необычайно величестненъ, желтыя воды его текутъ со скоростью пяти миль въ часъ (около девяти верстъ) между низменными берегами, которые онъ затопляетъ совершенно въ разливы дождливаго времени года. Тогда кажется, что онъ образуетъ въ глубин Мехиканскаго-Залива особенное море, на которомъ всплываютъ, подобно островкамъ, жилища, построенныя, какъ я уже сказалъ, на самыхъ возвышенныхъ пунктахъ.

Поднимаясь дальше, мы увидли боле-сильную растительность на прочне-образованной и боле-поднятой почв: сначала показались въ изобиліи широколиственныя верныя пальмы, потомъ куны низкаго ивняка разныхъ родовъ, а наконецъ большія деревья, на одномъ изъ которыхъ я разсмотрлъ знаменитаго коршуна (aura), называемаго Американцами carrion-crow, изъ чего креолы сдлали каранкро. Эти хищныя птицы очищаютъ страну отъ множества мертвыхъ животныхъ, находимыхъ въ большомъ изобиліи въ лсахъ и даже по близости селеній. Въ-слдствіе приносимой ими пользы, жизнь ихъ охранена закономъ, и убившій такую птицу платить пять долларовъ пени.

Настала ночь и стало очень-холодно. Сухая трава одной степи горла, пламя ея освщало темнокрасными отблесками воды потока и верхи деревьевъ. Вскор поднялся густой туманъ, который принудилъ насъ стать на якорь, потому-что въ темныя ночи плаваніе по Миссиссиппи весьма-опасно, какъ отъ множества ходящихъ взадъ и впередъ судовъ, съ которыми можно столкнуться, такъ и отъ мстной особенности, свойственной большимъ ркамъ Сверной-Америки — отъ такъ-называемыхъ пней (snags). Это огромныя деревья, которыхъ одна оконечность зарылась въ дн рки, а другая направлена по теченію. Днемъ ихъ легко избжать, потому-что они большею частію торчать надъ водою, да притомъ, хотя въ разливы ихъ и не видно, но опытные лоцманы умютъ ихъ распознавать по особенной треугольной стру, боле или мене замтной, судя по углубленію дерева, за то ночью весьма-трудно видть эти подводныя опасности новаго рода, который легко пробиваютъ подводную часть жидко-выстроенныхъ рчныхъ пароходовъ и могутъ пустить ихъ на дно.

Деревья, образующія эти пни, приносятся теченіемъ съ верховьевъ Отца-Водъ и его многочисленнымъ данниковъ, а потому они являлись чаще и чаще по-мр-того, какъ мы поднимались вверхъ. Разливы ркъ отторгаютъ отъ береговъ значительные клочки земли и влекутъ внизъ вырванныя съ корнемъ деревья, корни ихъ, сырые и обремененные землею, тяжеле вершины: поэтому они вязнутъ и легко зарываются въ подвижномъ грунт дна, тогда-какъ теченіе наклоняетъ впередъ вершину и оставляетъ дерево въ такомъ положеніи. Чтобъ очистить потоки отъ этихъ опасныхъ помхъ судопроизводству, на Миссиссиппи и Миссури содержатся особаго рода пловучія пильни, которыя прикрпляются къ пнямъ и перепиливаютъ ихъ посредствомъ паровой машины на значительномъ углубленіи подъ водою.

Лишь-только туманъ сталъ прочищаться, мы снялись и пошли впередъ подъ малыми парами. Понемногу лса стали появляться вдоль закраинъ берега, такъ-какъ они расположены по всему потоку, эта лсная полоса, недалеко простирающаяся въ глубину, распространяется во внутрь земель по-мр-того, какъ почва длается тверже. За лсомъ начинаются дрожащія степи, которыя протягиваются къ озерамъ или къ морю. Селенія въ этой части многолюдне и обширне. Являются уже обработанныя поля, насыпи, скрпленныя бревнами, защищаютъ плодоносную и богатую Бычачью-Землю отъ наводненій разливовъ. Здсь видно просвщеніе, потому-что тутъ ходятъ негры, нагруженные ношами, двственная природа исчезаетъ — человкъ уже вторгся сюда съ своими вчными хлопотами и улучшеніями. Вскор мы поравнялись съ небольшою равниной: это поле сраженія, на которомъ генералъ Джексонъ разбилъ, въ J815 году, англійскую пхотную дивизію, посланную для нападенія на Новый-Орлеанъ.

Наконецъ, 27-го января, ‘Левъ’, протащившій насъ 104 мили, привелъ ‘Республиканца’ къ набережной Новаго-Орлеана, и мы вскор распростились съ своими спутниками-пассажирами.

II.
ЛУИЗІАНА.

Черезъ пять дней, мы отправились на пароход ‘Робертъ Фультонъ’ изъ Новаго-Орлеана въ Акадію.

Характеристическій типъ націи сильно проявляется въ пассажирахъ пароходовъ. Ясно видны старанія Американцевъ казаться джентльменами, не смотря на то, что они отбрасываютъ въ сторону приличія, хотя нсколько-стснительныя. Американецъ путешествуетъ какъ-будто онъ совершенно одинъ и какъ-будто его сотоварищи пассажиры созданы только для того, чтобъ помогать ему провести время перехода и развлекать его своими разговорами. Французскіе креолы теряютъ съ каждымъ днемъ свой національный характеръ и уже предпочитаютъ языкъ и привычки Американцевъ. Надобно сказать правду, на пароходахъ вс классы общества перемшаны между собою какъ-нельзя-боле, но даже истинные джентльмены, вроятно изъ уваженія къ систем всеобщего равенства, подражаютъ тону и манерамъ людей низшего разряда, такъ-что ихъ часто можно видть разсуждающими съ какимъ-нибудь матросомъ или господиномъ въ протертомъ костюм о современныхъ политичеекихъ вопросахъ. Джентльмены, сидя въ своемъ любимомъ комфортабельномъ положеніи, т. е. уперши во что-нибудь ноги наравн съ головою и стругая лучинку ножикомъ, котораго они почти не выпускаютъ изъ рукъ, спорятъ о политик, горячатся, кричатъ и крупно бранятся между собою, нисколько не стсняясь даже въ присутствіи дамъ. Первое правило этихъ господъ — совершенная безцеремонность съ кмъ бы то ни было. Г. де-Салиньи, Французскій повренный въ длахъ въ Техас, халъ однажды на пароход изъ Луисвилля въ Новый-Орлеанъ, товарищемъ его въ кают былъ одинъ Яньки, при которомъ онъ длалъ свой туалетъ, и который, находя употребленіе зубной щетки вещью весьма-замысловатою и совершенно ему неизвстною, попросилъ г. де-Салиньи, чтобъ онъ позволилъ ему попользоваться ею. Вычистивъ себ зубы, Американецъ хотлъ возвратить щетку ея владльцу, но г. де-Салиньи предложилъ ему оставить ее у себя, чмъ Яньки остался весьма-доволенъ.

На пароходахъ можно видть сцены еще необыкновенне: часто политическіе споры кончаются кулачными ударами и даже смертоубійствомъ, чему, впрочемъ, здсь никто не удивляется. Разъ, въ-слдствіе долгаго и ожесточеннаго спора о государственныхъ длахъ, одинъ Американецъ выстрлилъ по своему противнику изъ пистолета, но промахнулся а попалъ въ какого-то безгрешнаго пассажира, преспокойно спавшаго въ сторон, и убилъ его на мст. Убійца вручилъ за себя присяжному суду въ закладъ приличную сумму денегъ и перехалъ въ другой штатъ. Таковъ здсь ходъ уголовнаго правосудія! нсколькихъ тысячь конфискованныхъ долларовъ достаточно, чтобъ выкупить жизнь смертоубійцъ, которые свободно могутъ выхать изъ штата, гд совершено преступленіе, воротиться черезъ боле или мене продолжительный промежутокъ времени, очиститься въ неявк къ суду, и дло кончено.

Могучій пароходъ несъ насъ противъ быстраго теченія одного изъ величайшихъ потоковъ земнаго шара, котораго берега представляли мн совершенно-новое зрлище. Меня поразила узкость участковъ обработанныхъ земель, окраенныхъ безконечною опушкою лсовъ, участки эти раздлены между собою оградами, проведенными подъ прямымъ угломъ къ направленію потока, котораго теченіе чрезвычайно извилисто, такъ-что сдлавъ, значительный крюкъ, мы возвращались почти къ тому же мсту. Внутри земель, омываемыхъ Отцомъ-Водъ, нтъ жилищъ — заселены только берега его. Жилища, расположенныя на земл, склоняющейся отъ береговъ потока къ озерамъ и къ морю, защищены отъ разливовъ Миссиссиппи высокими насыпями, которыя скрплены бревнами и такъ прочны, что могутъ выдержать напоръ разливающихся въ періодическіе дожди водъ. За этими оплотами проведены дороги, слдующія по всмъ извиливамъ рки — другихъ почти нтъ во всей Нижней-Луизіан. За обработанными землями, на которыхъ выстроены домы владльцевъ со всми службами и принадлежностями, слдуютъ леса. Сперва видны дубы, оршники, хлопчатые тополи, магноліи, и проч., потомъ идутъ мрачныя и величественныя кипарисныя рощи, за которыми слдуютъ степи, покрытыя высокими травами, — степи еще плодородныя, — а за ними тянется дрожащая степь, колеблющаяся трясина, поглощающая безвозвратно безразсудныхъ, отваживающихся ступать по ея обманчивой трав, наконецъ, озера и море. Вотъ общій топографическій характеръ всей Нижней-Луизіаны, начинал отъ устій Миссиссиппи до прихода Вознесенія.

Мы прибыли въ Акадію уже поздно вечеромъ, проливной дождь заливалъ костры, зажженные на берегу, чтобъ указать пароходу якорное мсто. Г. де-Луаньи принялъ насъ съ величайшимъ радушіемъ и угостилъ превосходнымъ ужиномъ.

На слдующее утро, такъ-какъ дождь не унимался и нельзя было идти на охоту, я пошелъ осматривать въ подробности жилище и заведенія нашего хозяина. Домъ его, выстроенный изъ кирпичей и дерева, расположенъ такимъ образомъ, чтобъ по возможности избгать несгерпимыхъ жаровъ, господствующихъ здсь въ-продолженіе большей части года. Строеніе защищено отъ нихъ широкою галереею, обведенною вокругъ, большіе корридоры, въ которые изъ каждой комнаты есть двери, даютъ воздуху свободное движеніе, такъ-что ни одно дуновеніе втерка не пропадаетъ даромъ, а огромные луизіанскіе оршники и гигантскія акаціи представляютъ солнечнымъ лучамъ, непроницаемую преграду и сохраняютъ въ комнатахъ свжесть. Мы обошли сады, сахарный заводъ, на которомъ сахаръ однако не рафинируется, а только приготовляется песокъ, подверженный разнымъ стененямъ очистки, паровыя пильныя машины, и проч., и, наконецъ, станъ негровъ.

Станъ этотъ состоитъ изъ двухъ рядовъ деревянныхъ хижинъ и расположенъ такимъ образомъ, чтобъ за ними удобно было надсматривать. При выбор мстности, господинъ ихъ старается больше всего о томъ, чтобъ негры жили подальше отъ береговъ рки и не могли имть удобныхъ сношеній съ язвою Луизіаны — лодочниками и каботрами Миссиссиппи: эти люди, извстные подъ названіемъ похитителей куръ, подстрекаютъ невольниковъ къ воровству, общая имъ крпкіе напитки за украденныя вещи. Домъ смотрителя помщается обыкновенно ближе къ берегу потока, а больница — на другой оконечности стана.

Хижины негровъ довольно-просторны, и каждая окружена навсомъ въ род галереи, образующейся изъ значительнаго продолженія крыши, а раздлена на дв половины, гд помщены семейства негровъ, состоящія обыкновенно изъ трехъ или четырехъ членовъ. Я говорю семейства, хотя для этого злосчастнаго племени такое названіе не совсмъ сообразно съ истиной: мужъ и жена никогда не соединены между собою узами духовнаго или гражданскаго брака: они сходятся и расходятся по взаимному согласно. Жены не затрудняютъ себя чрезмрною врностью мужьямъ, которымъ это очень-хорошо извстно, почему они и не питаютъ къ своимъ дтямъ особенной родительской нжности. Негрнокъ, родившійся на плантаціи, принадлежитъ господину его матери: это правило устраняетъ всякій поводъ къ спорамъ, хотя и часто случается, что мужъ негритянки принадлежитъ къ сосдней плантаціи.

Негровъ кормятъ хорошо и одваютъ прилично, работы ихъ распредлены регулярно: въ каждый будній день недли, негръ обязанъ исполнить заданный урокъ, который соразмряется съ его лтами и силами, посл того онъ воленъ располагать своимъ временемъ какъ ему угодно. Онъ можетъ спать или работать для своего господина, который тогда платить ему какъ вольнонаемному работнику. Воскресенья принадлежатъ ему — тогда онъ работаетъ только за деньги. Посл главныхъ работъ на завод, неграмъ дается отдыхъ на недлю или на десять дней въ которые он почти свободны.

Нкоторые изъ нихъ счастливе: дворовые негры, употребляемые для прислуги въ домахъ, пользуются почти участью блой прислуги. Во многихъ креольскихъ домахъ можно видть негритянокъ, которыя неразлучны съ своими госпожами и съ которыми обращаются какъ съ своими. Еще чаще можно видть мулатовъ, квартероновъ, и въ особенности двушекъ смшанной крови, живущихъ въ домахъ своихъ господъ на поразительно-короткой ног съ ними, потому-что имъ предназначено быть невольниками дтей дома, съ которыми они обращаются какъ съ братьями, но эти избранники и избранницы имютъ на то почти всегда весьма-основательныя причины…

Безчеловчные законы о неграхъ (le Code Noir) вышли изъ употребленія. Господинъ уже не иметъ неограниченныхъ правъ на жизнь и смерть своихъ невольниковъ: онъ, можетъ убить негра только тогда, когда послдній его ударилъ, но во всхъ другихъ случаяхъ смертный приговоръ признается законнымъ не иначе, какъ тогда, когда онъ произнесенъ судомъ присяжныхъ, избранныхъ изъ жителей прихода. Наказанія, предоставленныя господину — плеть и кандалы.

Достойно вниманія, что негры, которые еще не были подвержены тлеснымъ наказаніямъ, стараются избгать ихъ добрымъ поведеніемъ: они даже славятся передъ другими тмъ, что ихъ не наказывали, но посл перваго удара плетью, нанесеннаго имъ исполнителемъ правосудія ихъ господина или смотрителя, все перемняется — певольникъ пренебрегаетъ наказаніями и смется подъ плетью, которая истязуетъ его тло и обагряется его кровью.

Въ сущности, негры не такъ несчастны, какъ вообще думаютъ, но въ наши дни филантропія въ мод и звонкія фразы на всхъ устахъ. ‘Свобода неграмъ! Негры такіе же люди, какъ, блые!’ — вотъ великая тэма, служащая источникомъ для потоковъ самаго цвтистаго краснорчія, но истинный другъ человчества долженъ напередъ спросить: созрли ли негры для свободы и могутъ ли они по умственнымъ и нравственнымъ качествамъ стать наряду съ блыми? Такой вопросъ требуетъ внимательнаго разсмотрнія характера черныхъ и оцнки результатовъ ихъ освобожденія.

Въ-отношеніи разума, черное племя ршительно ниже благо, но страсти его необузданны, и лности его нтъ предловъ. Если оставить негровъ безъ регулярной и принужденной работы, то страсти ихъ развернутся въ полной сил, когда ихъ не будетъ укрощать усталость посл трудовъ. Правда, племя это огрубло отъ неволи, но развернутся ли у него умственныя способности отъ одного только освобожденія, когда негры будутъ преданы одинмъ животнымъ инстинктамъ? Легко ли искоренить въ блыхъ предразсудокъ цвта кожи, который такъ сильно отталкиваетъ ихъ отъ черныхъ и всегда будетъ отталкивать,— предразсудокъ, который такъ безчеловчно укорененъ противъ негровъ даже въ самыхъ пламенныхъ аболинистахъ?

Въ Америк, въ штатахъ, гд существуетъ невольничество, не говорятъ объ освобожденіи негровъ, но улучшаютъ ихъ участь и стараются привязать ихъ къ земли, которую они обработываютъ. Новые привозы негровъ объявлены противозаконными, почему они случаются рдко, но негры, родившіеся на плантаціяхъ, довольно-счастливы и плантаціи благоденствуютъ, почему южные штаты стараются держать своихъ невольниковъ въ сносномъ рабствъ, и плантаторы, на основаніи особеннаго закона (the Linch law), вшаютъ безъ суда запальчивыхъ аболинистовъ, пойманныхъ на дл съ возмутительными прокламаціями и старающихся взбунтовать невольниковъ противъ господъ ихъ. Еслибъ Конгрессъ вздумалъ решить вопросъ объ освобожденіи въ пользу аболинистовъ, то южные штаты непременно отдлились бы отъ сверныхъ, ибо они убждены, что не могутъ существовать безъ невольничества.

Мы постили хижины негровъ во время ихъ ужина. Комнаты ихъ опрятны и кровати ограждены отъ мускитовъ пологами. Мужчины смотрли на насъ робко и униженно, но женщины, особенно молодыя, казались гораздо-смеле, негрята обоего пола, почти совершенно нагіе, играли на улиц.

Больница, состоящая изъ двухъ большихъ комнатъ, раздленныхъ крытою террассой, гд выздоравливающіе пользуются свжимъ воздухомъ, была тогда безъ паціентовъ. Десятка два хорошо-расположенныхъ кроватей, весьма-опрятныхъ, было поставлено на случай нужды, и маленькая аптека заключала въ себе хорошо-выбранные медикаменты. Жители здшніе все более или менее медики и прибгаютъ къ помощи старыхъ мулатокъ, непреклонно убжденныхъ въ своемъ искусств. Врачи Луизіаны очень-хорошо знаютъ достоинство этихъ старухъ, которыя лечатъ какими-то неизвстными зельями, умеютъ разными шарлатанствами пріобретать себе довренность не только черныхъ, но даже многихъ блыхъ, мшаютъ лечить настоящимъ медикамъ, а потомъ сваливаютъ на нихъ все свои промахи.

Когда мы выходили изъ больницы, негры, чтобъ потшить насъ, вздумали насъ угостить пляскою караикро, которая заключается въ подражаніи длиннымъ прогулкамъ недоврчиваго коршуна вокругъ мертваго тела, когда онъ старается убдиться, дйствительно ли въ трупе нтъ никакихъ признаковъ жизни. Одинъ негръ раскрасился и нарядился такъ, что дйствительно походилъ нсколько на пернатаго любителя мертвечины, многіе другіе негры аккомпанировали печальнымъ пніемъ эволюціямъ плясуна, кружившегося около лежавшаго на земл, чернаго мальчишки, гримасы и ужимки плясуна были такъ забавны и такъ истинны, что мы отъ души ему апплодировали. Плясунъ много разъ наблюдалъ за движеніями своего образца и внимательно изучалъ ихъ, прежде нежели ршился подражать ему публично.

На слдующее утро мы выхали верхомъ, чтобъ осмотрть поля или саваны, называемыя пустыней. Саваны Луизіаны не то, что степи (prairie): это природныя пастбища, окруженныя хорошими оградами, оне кормятъ домашній скотъ и считаются въ числ наиболе-полезныхъ и плодородныхъ полей принадлежащихъ къ плантаціямъ. Степь (prairie), напротивъ того, есть не что иное, какъ пространный пустырь, заросшій травою, по которому плугъ никогда не провелъ ни одной борозды, это дикая и безплодная земля, которую человческая рука можетъ удобрить не иначе, какъ посредствомъ величайшихъ и самыхъ неблагодарныхъ трудовъ. Въ первой саване, по которой намъ пришлось прозжать, я замтилъ множество пустыхъ земляныхъ цилиндровъ, высотою около фута и состоящихъ изъ слоевъ, наложенныхъ одинъ на другой: ихъ называютъ раковыми трубами.

Въ Луизіан водится особенная порода раковъ, которая живетъ въ земл и повидимому даже избгаетъ воды. Эти черепокожныя роютъ себ диры на большую глубину и окружаютъ отверстіе ихъ цилиндрами, о которыхъ я сейчасъ говорилъ и которые не впускаютъ туда дождевой воды, такъ-что жилища ихъ остаются сухи, хотя земля бываетъ въ это время покрыта нсколькими дюймами воды. Раковыя трубы сдланы изъ грязи, которая, высохши, длается такъ тверда, что даже не пропитывается сыростью, и такъ крпки, что ихъ трудно сбить даже сильнымъ ударомъ ноги. Земляные раки очень-схожи съ нашими обыкновенными, они только нисколько продолговате и зеленовате нашихъ. Эти раки опасные враги жителей Луизіаны, какъ мы посл увидимъ.

Изъ саваны мы въхали въ лсъ, но не могли въ немъ далеко углубиться, потому-что кипарисная роща была затоплена водою, отъ-чего дороги сдлались непроходимыми. Мы однако слышали удары топоровъ негровъ по кипарисамъ, назначеннымъ на дрова. Добываніе лса представляетъ здсь большія затрудненія. Вообще, для построекъ и топлива употребляется кипарисъ, или такъ называемый лысый кипарисъ, превосходное прямослойное дерево, которое колется весьма-легко на длинныя и довольно тонкія доски, но его надобно вырубать въ кипарисниц и доставлять къ берегамъ потока, куда пристаютъ за дровами пароходы. Кипарисы растутъ преимущественно на болотистой почв, по которой весьма-трудно таскать бревна и дрова. Чтобъ легче понять здшній способъ доставки, неизлишне сказать нсколько словъ о сток водъ.

Во всей Нижней-Луизіан уровень Миссиссиппи выше окрестныхъ земель, и въ него не впадаетъ ни одна рка или рчка: наклонность почвы къ кипарисніиц подала мысль о направленіи туда воды. Для этого въ каждомъ селеніи прорываютъ каналъ, куда стекаетъ вода изъ всхъ канавокъ и проходитъ черезъ кипарисницу въ байю (bayous), природные каналы, о которыхъ я буду имть случай говорить въ-послдствіи. Въ дождливое время года, кипарисница затоплена на нсколько футовъ, и въ каналахъ полноводіе. Тогда человкъ пять сильныхъ негровъ, ловко владющихъ топоромъ, садится на лодку и отправляются по каналу въ кипарисницу. Избранное дерево срубается вровень съ водою, при чемъ негры должны заботиться о томъ, чтобъ оно падая не раздавило ихъ, потомъ обрубаютъ втви, протаскиваютъ стволъ между другими деревьями въ каналъ, а каналомъ прибуксировываютъ къ жилищу, гд его распиливаютъ, колятъ и укладываютъ дрова на насыпи въ ожиданіи пароходовъ. Когда кипарисница не затоплена, то изъ нея почти невозможно вытаскивать деревья: тогда берутъ, только т, которыя растутъ по берегамъ канала.

Не смотря на предусмотрительность здшнихъ жителей, имъ часто приходится страдать отъ обваловъ, производимыхъ разливами Миссиссиппи, извилистымъ его теченіемъ и возвышеніемъ его водъ надъ уровнемъ страны. Отецъ-Водъ, какъ извстно, описываетъ на пути своемъ безчисленные извороты, теченіе его, слдующее всегда по прямому направленію отъ одного выдавшагося пункта къ другому, подмываетъ берега, въ которые оно ударяется, но обвалы — неизбжное слдствіе такого разрушенія низшихъ частей почвы — бываютъ только тогда, когда высокія полноводія его глубоко пропитаютъ верхніе слои береговъ. Когда вода начинаетъ убывать, массы размокшей земли, не будучи поддержаны напоромъ потока, обваливаются съ большимъ шумомъ и рушатся въ него, чмъ дальше мысы выдаются и чмъ они уже, тмъ вроятне и неизбжне ихъ разрушеніе. Но отъ этого потокъ нисколько не длается шире, потому-что онъ осаживаетъ въ противоположной мысу вдавшейся губ отторгнутую землю, отъ-чего въ ней образуется новая почва, возвышающаяся съ каждымъ годомъ и принадлежащая владльцу селенія, передъ которымъ она нарастаетъ. Вотъ отъ-чего кажется, что одни селенія съ каждымъ годомъ углубляются во внутрь земель, а другія боле и боле приближаются къ берегамъ потока.

Но если Миссиссиппи во многихъ случаяхъ оказывается врагомъ Луизіанцевъ, то онъ вознаграждаетъ ихъ за это безчисленными услугами:— чмъ была бы безъ него торговля страны, въ которой единственныя дороги возможны только вдоль береговъ потока? По немъ ходятъ трехмачтовички, брики, шкуны, плоскодонныя шаланды, огромные пароходы и проч., онъ составляетъ просторный путь сообщенія между Луизіаной и сверными, восточными и западными штатами, которыхъ произведенія стекаются въ нее по немъ. Ничего не можетъ быть великолпне этихъ флотовъ, проходящихъ взадъ и впередъ по величественному Месшасебе, часто можно видть трехмачтовыя суда въ пятьсотъ тонновъ на якор передъ господскимъ домомъ плантаціи, пагруженныя сахаромъ и готовыя къ отплытію.

Около половины февраля, мы отправились изъ Акадіи къ г. Сове, котораго земли расположены миляхъ въ двадцати выше Новаго-Орлеана. Мутныя воды потока начинали уже возвышаться и катили нсколько огромныхъ деревьевъ, оторванныхъ отъ береговъ данниками Отца-Водъ, которые уже раздувались отъ начавшихся въ тхъ мстахъ разливовъ. Земли г. Сове служили въ это время убжищемъ нсколькимъ семействамъ Шактасовъ, такъ красноречиво описанныхъ Шатобріаномъ и оставившихъ свою Большую-Деревню, расположенную на Красной-Рк, чтобъ провести зиму въ Луизіан. Дикари эти соорудили себ у опушки лса десятка два шалашей, покрытыхъ широкими листьями верной пальмы.

Первымъ стараніемъ моимъ было постить первобытныхъ, жителей здшнихъ странъ. Я надялся найдти настоящихъ дикарей съ раскрашенными лицами, говорящихъ на неизвстномъ язык, одтыхъ въ звриныя шкуры, употребляющихъ чудную домашнюю утварь и рзное оружіе. Недалеко отъ ихъ становища встртилъ я одного Шактаса, окутаннаго грязнымъ шерстянымъ одяломъ, въ шляп, украшенной жестяными бляхами и красивыми перьями, едва стоявшаго на ногахъ, съ раскраснвшимся лицомъ и пьяными взглядомъ. Вмсто торжественнаго оахъ! онъ привтствовалъ меня по-французски. Пропали мои драгоцнныя мечты! Нсколько молодыхъ двушекъ, сидившихъ въ кружке передъ шалашами, плели корзины изъ тростинка, увидя меня, все они вскочили и спрятались. Я направился къ групп мужчинъ, окутанныхъ также въ одеяла и лежавшихъ на земл вокругъ огромной деревянной чашки съ сагамите (маисомъ, варенымъ въ соленой вод): они поклонились мне и одинъ предложилъ по-французски, не желаю ли я разделить ихъ трапезу. Я принялъ это гостепріимное приглашеніе. Т изъ Шактасовъ, которые не говорили по-французски, показывали мн свое кушанье, повторяя: чукуманфинанъ, т. е. это хорошо, хотя я не совершенно раздлялъ ихъ мнніе, однако замчалъ и съ своей стороны: чукуманфинанъ. Произношеніе мое возбуждало ихъ веселость. Они просили у меня виски {Хлбная водка.}, единственнаго произведенія просвщенія, которое они уважаютъ. Я поподчивалъ ихъ табакомъ, одинъ дикарь вытащилъ изъ кожаннаго мишка блую глиняную трубчонку, въ род тхъ, которыя называются во Франціи brule-gueules (рыложоги): и тутъ разочарованіе! я надялся видть трубку мира изъ краснаго камня съ чудными изображеніями и тростниковымъ чубукомъ!

У всехъ этихъ дикарей были широкія лица съ выдавшимися скулами и безсмысленными черными глазами, длинные, жирные, черные волосы висли въ безпорядк по плечамъ ихъ. Все, мужчины и женщины, были татуированы извилистою синею полосою, начинавшеюся съ угловъ рта и проходившею косвенно къ вершине челюстей. Пока мы курили трубку мира, одна молодая женщина замчательной красоты вышла изъ сосдняго шалаша, пріятнымъ и мелодическимъ голосомъ позвала одного изъ говорившихъ по-фpaнцузски дикарей, Батиста, и тотчасъ же исчезла.

Вскор, однако, дикія девы пріободрились и вышли, чтобъ продолжать прерванную работу, все он были малы, но стройны, совершенно-дурны и грязны. Жена Батиста также вышла, лицо ея было боле выразительно, нежели правильно, но трудно описать пріятность ея улыбки и кроткій блескъ глазъ. Кром имени своего мужа, она не знала ни слова по-французски. Я отпустилъ Батисту комплиментъ на-счетъ красоты его тагикъ, и онъ взглянулъ на меня не слишкомъ-косо, когда я сказалъ, что жена его заслуживаетъ по своей красот быть предводительницею народа Шактасовъ.

Батистъ сказалъ мне, что Шактасы самый древній и самый знаменитый изъ всхъ краснокожихъ народовъ — это притязаніе иметъ каждый изъ нихъ. Онъ разсказывалъ мн о войнахъ своего народа противъ Шикассовъ и о періодическихъ перекочевкахъ своего племени. ‘Мы живемъ на бергахъ Крaсной-Рки’ сказалъ онъ: ‘и приходимъ въ здшнія селенія, чтобъ провести снжное время года. Намъ доводится проходить пространныя кипарисницы и степи, но мы идемъ всегда прямо, блые стали бы длать безпрестанные извороты и заблудились бы. Мы умемъ избгать множества змй, которыя водятся въ проходимыхъ нами странахъ, но мы ихъ не боимся, потому-что имемъ врныя средства вылечиваться отъ ихъ ужаленія’.

Шактасы живутъ въ Луизіан охотою, они истребляютъ ежегодно множество кроликовъ и оленей, которыхъ продаютъ въ селеніяхъ или въ Новомъ-Орлеан, но, не смотря на эту торговлю, они въ самомъ жалкомъ положеніи, потому-что употребляютъ вс свои барыши на пьянство, не заботясь нисколько о снабженіи себя необходимыми потребностями жизни. Женщины продаютъ корзины своея работы.

Въ селеніяхъ охотно держатъ Шактасовъ, потому-что они ведутъ себя скромно, не воруютъ и не ржутъ для своего употребленія сахарнаго тростника на плантаціяхъ, гди располагаютъ шалаши свои. Одни только любители охоты не позволяютъ имъ селиться на своихъ земляхъ. Дикари эти знаютъ много цлительныхъ растеній и умютъ ихъ употреблять съ пользою. Вообще, краснокожіе южныхъ странъ имютъ больше медицинскихъ познаній, чмъ жители сверныхъ или западныхъ. Не потому ли, что цлебныя травы водятся въ большомъ изобиліи на юг?

Многимъ изъ Шактасовъ привита оспа, врачи ихъ умютъ кстати давать слабительныя, рвотныя и потогонныя лекарства. Отъ ужаленія ядовигыхъ змй они лечатъ колокольчатою травой и корнемъ хлопчатника, которые они толкутъ и потомъ прикладываютъ мякоть къ ран, а сокъ даютъ принимать во внутрь.

Соприкосновеніе съ просвщенными сосдями погубило этихъ бдныхъ дикарей, а виски низвелъ ихъ ниже степени животныхъ. То же самое произошло со всми краснокожими племенами, которыя ршились вкусить такъ-называемыхъ плодовъ просвщенія. Отъ краснокожего можно получить все за крпкіе напитки, цлыя племена ихъ сдлаютъ что угодно и возстанутъ противъ кого угодно за нисколько бочекъ водки: поэтому законы строго воспрещаютъ привозъ крпкихъ напитковъ въ страны, гд живутъ они, но въ Луизіан Шактасы живутъ небольшими отдльными кочевьями и не внушаютъ никому опасеній, и потому имъ не мшаютъ пропивать все, что у нихъ есть. Племена дикихъ, мало-по-малу исчезаютъ отъ болзней и пороковъ, необходимыхъ слдствій ‘плодовъ просвщенія’ — можетъ ли быть иначе?

Въ конц марта, Миссиссиппи, разбухшій отъ разлива своихъ сверныхъ и западныхъ данниковъ, катилъ къ морю огромныя деревья, и вскор обширная его поверхность, почти сравнившаяся высотою съ насыпями или валами, казалась озеромъ, готовымъ затопить окрестный страны. Дернъ, втви, кустарники и величайшія деревья неслись одни за другими, увлекаемые быстриною. Тогда появляется у мстныхъ жителей новая промышленость: негры, на легкихъ челнокахъ, выбираютъ между этимъ флотомъ деревьевъ лучшія, завязываютъ за нихъ конецъ веревки а прибуксировываютъ къ берегу, гд шпили, движимые людьми или лошадьми, вытаскиваютъ ихъ на сушу. Этотъ плавникъ {Плавникомъ называютъ поморскіе жители Астраханской-Губерніи лсъ, выбрасываемый моремъ на берега. Находя это названіе соотвтственнымъ, я ршился употребить его и здсь. Прим. переводчика.}, котораго добываніе и доставка не требуютъ большаго труда, — важное пособіе для здшняго края, особенно для тхъ участковъ, гд мало лса: въ-продолженіе одного разлива, легко можно съ сотнею негровъ собрать двухгодовой запасъ дровъ и лса, не трогая кипарисницы.

Г. Гюйо, одинъ изъ моихъ новыхъ знакомцевъ, пригласилъ меня поохотиться за оленемъ. Мы выхали верхомъ въ ясное утро и углубились въ лсъ. Дивная и могучая растительность Америки, огромнйшія деревья, обвитыя безчисленнымъ множествомъ разнородныхъ ліанъ, широкіе листья верной пальмы,— вс это было для меня зрлищемъ новымъ и поражало меня удивленіемъ, но заглядываться на красоты природы было мн довольно-опасно: давъ волю мечтамъ вмсто того, чтобъ править лошадью, я бы скоро упалъ съ нея. Мни приходилось то перескакивать черезъ лежащій поперегъ дороги стволъ дерева, то выбираться изъ страшнйшей путаницы корней и ліанъ, переплетшихся между собою въ почти-неодолимую преграду, потомъ опять надобно было беречь шапку, которой грозили нависшія сучья, или выпутывать свои ноги и ружье изъ кустарника, или длать обходъ, чтобъ не провалиться въ какую-нибудь дыру съ жидкою тиной, или слзать съ лошади и вести ее черезъ жерди, перекинутыя въ вид мостовъ и выкатывавшіяся у нея изъ-подъ ногъ, и много тому подобнаго.

Наконецъ, мы добрались до нсколько-боле возвышенной мстности, на которой была рощица магноліи. Охотники наши прибыли туда съ восемью прекрасными собаками. Насъ было пятеро, трое должны были занять постъ на канал (прорытомъ въ кипарисницу), чтобъ отрзать оленю отступленіе, а я послдовалъ за г-мъ Гюйо: мы должны были поддерживать собакъ и ожидать возвращенія оленя. Я очень обрадовался такому распоряженію, ибо оно доставило мн случай побывать въ кипарисниц съ человкомъ, знающимъ ея совершенно.

Съ четверть часа пробирались мы вдоль канала. Дубы и хлопчатые тополи (cotton-wood) стали рдть, а верныя пальмы, напротивъ, появлялись чаще и чаще, вскор мы нашли нсколько кипарисовъ, сперва разбросанныхъ, но потомъ боле-сближенныхъ между собою. Эта часть лса называется фальшивою кипарисницей. Тогда мы удалились отъ канала, спутникъ мой замтилъ часъ, высоту солнца и направленіе тни — необходимая предосторожность, чтобъ, посл не заблудиться, и мы углубились въ настоящую кипарисницу, гд спустили со своры ищейку и борзыхъ. Мы пробирались съ величайшимъ трудомъ между верниками и на каждомъ шагу натыкались въ высокой трав на корни, гнилые пни и деревья. Вдругъ, г. Гюйо остановилъ меня и показалъ на толстую змю конго, грвшуюся на солнц на опрокинутомъ дерев. Животное это ужаснаго вида и весьма-опасно, потому-что не возвщаетъ своего присутствія, какъ гремучая змя, и смело нападаетъ на людей и зврей. Товарищъ мои пошелъ пряло къ зм, отбросилъ ее дуломъ ружья въ сторону и вскочилъ на дерево безъ дальнйшихъ околичностей, я послдовалъ его примру, но старался держаться подальше отъ зми, которая была не одна, потому-что тотчасъ же увидлъ я одну изъ нашихъ собакъ, убгавшую со всхъ ногъ отъ бросившагося на нее конго. Прошедъ насколько шаговъ, которые я ступалъ съ большою осторожностью, снова увидлъ я предъ собою трехъ змй той же породы, смотрвшихъ на меня съ большимъ вниманіемъ, чтобы не безпокоить ихъ, я нсколько отклонился отъ прямаго пути и весьма-благоразумно обошелъ ихъ стороною.

Собака лаяла, направляясь по горячему сладу, внезапный шорохъ листьевъ верниковъ возвстилъ намъ, что олень поднятъ, спутникъ мой послалъ меня занять не вдалек постъ за нашею стаей, которой лай вскор пересталъ долетать до моего слуха. Я безъ труда отъискалъ назначенную мн прогалину, выбралъ себя мсто посуше и приготовился выстрлить, а между-тмъ, смотрлъ вокругъ себя съ удивленіемъ и любопытствомъ.

Лысый кипарисъ (cypressus distycha) великолпное дерево, стебель его, совршанно-прямой, поднимается безъ единаго сучка на высоту отъ шестидесяти до восьмидесяти футовъ. Плоская вершина его состоитъ изъ горизонтальныхъ втвей, покрытыхъ темными и густыми листьями, образующими сводъ, почти-непроницаемый солнечными лучами. Комель дерева раздляется на множество корней, отъ которыхъ горизонтальный разрзъ его иметъ звздообразный видъ. Корни его протягиваются весьма-далако и образуютъ колна, изъ которыхъ выходятъ твердые наросты, гладкіе и заостренные, поднимающіеся иногда фута на четыре или на пять. Этихъ наростовъ, называемыхъ Испанцами boscoyos, безчисленное множество въ кипарисниц. О нихъ весьма-невыгодно ушибаться.

Кипарисы отстояли одинъ отъ другаго фута на четыре или на пять. Пни растутъ, какъ я уже упоминалъ, на болотной почв, такъ-что около нихъ то вязнешь въ жидкой грязи, то стоишь по колно въ вод, или, оступившись, попадаешь въ нору мускусовой крысы или въ берлогу крокодила. Около деревьевъ растутъ высокія, густыя травы, поднимающiяся фута на три или на четыре, и множество верниковъ. Сцена оживляется большими срыми блками, цпляющимися по деревьямъ, между которыми порхаютъ американскіе голуби, красныя тангары и синія флоридскія сои (родъ сорокъ). Боле-возвышенныя міста населены оленями и ямайскими медвдями. Болотная вода кишитъ мускусовыми крысами, крокодилами, раками, лягушками, миріады черепокожныхъ и наскомыхъ шевелятся въ водяныхъ травахъ. Въ прогалинахъ грются на солнц, на опрокинутыхъ деревьяхъ, нсколько родовъ змй конго и большихъ ужей.

Нетъ ничего торжественне и уныле кипарисницы. Ея мракъ, величественное безмолвіе, пустынность и опасности на каждомъ шагу потрясаютъ душу. Вковыя сосны величайшихъ лсовъ Европы не могутъ дать понятія о ея угрюмомъ величіи. Товарищъ мой былъ уже далеко и животныя, умолкавшія на минуту испугавшись лая собакъ, ободрились и зашумли снова, тогда я услышалъ въ первый разъ между ихъ разнообразными голосами мычаніе лягушки-вола (bull-frog), называемой у креоловъ уараронгъ.

Созерцаніе мое было прервано лаемъ собакъ, снова входившихъ въ кипарисницу посл погони за оленемъ по степи. Эхо лсовъ повторило ружейный выстрлъ въ сторон, гд поджидали звря наши охотники. Собаки пріумолкли и залаяли снова, потомъ я услышалъ другой выстрилъ, боле отдаленный, посл котораго собаки замолчали.

Три ружейные выстрла, раздавшіеся одинъ посл другаго, дали мн знать, что время оставить мой постъ. Отъискивая ихъ, я чуть не заблудился, потому-что не имлъ благоразумія замтить высоту солнца и направленіе тни, а деревья вс такъ похожи другъ на друга, что по нимъ невозможно отъискивать путь. Мн разсказывали въ-послдствіи, что многіе, принявъ даже нужныя предосторожности, заблуждались въ кипарисниц. Я прислушивался съ большимъ вниманіемъ къ ружейнымъ выстрламъ, которыми мн длали сигналы и, замтивъ въ одной прогалин направленіе звука по тни, присоединился наконецъ благополучно къ своимъ товарищамъ, довольнымъ удачною охотой.

Около этого времени, потокъ прорвалъ одну изъ насыпей, защищавшихъ имніе близкаго сосда, г. Сове, и сдлалъ, какъ здсь говорится, щель. Я похалъ туда и увидлъ щель шириной футовъ въ двадцать, черезъ которую вода потока наполнила бассейнъ, заключавшійся между двумя насыпями, вторая, выстроенная вновь и еще не окрплая, также начала уступать напору воды. Къ-счастію, промоина второй насыпи не совершенно соотвтствовала первой, такъ-что теченіе ударяло въ нее не прямо, а уже потерявъ нсколько своей силы. Вода подмывала края щелей, которыя расширялись боле и боле, такъ-какъ уровень рки выше дороги, то вода катилась на все каскадомъ и безпрестанно подрывала землю за первымъ валомъ. Дорога была уничтожена, ограды снесены, огромное озеро разливалось на обработанныхъ земляхъ и стекало въ лса. Триста негровъ, собравшихся изъ ближайшихъ селеній, старались завалить прорывъ второй насыпи: о первой нечего было и думать до пониженія воды въ Миссиссиппи. Въ бассейн между насыпями составили родъ клтки изъ толстыхъ кольевъ, наколоченныхъ въ землю въ два ряда, и навалили туда фашинъ и дерна, четырехсуточная упорная и безпрерывная работа остановила наконецъ расширеніе второй щели, которую вскор совершенно задлали. Наводненіе было остановлено, и сообщенія возобновлены, но убытокъ хозяина былъ невознаградимъ: потокъ, проходя по землямъ, засорилъ канавы и унесъ сахарный тростникъ, хлбъ также пропалъ совершенно. Еслибъ, вмсто двухъ насыпей, поддерживающихъ одна другую, была только одна, то поврежденія были бы несравненно-больше, потому-что промоину невозможно задлать прежде, чмъ вода въ поток прійдетъ въ свой обыкновенный уровень, въ такихъ случаяхъ, наводненіе продолжается нсколько мсяцевъ, и когда оно кончится, на земл остается толстый слой ила, возвышающего почву и общающаго изобильныя жатвы, но за то неминуемо сопровождаемаго тяжкими повальными болзнями. Чтобъ охранить себя отъ такихъ несчастій, здшніе жители берегутъ свои насыпи съ величайшею заботливостью: замтивъ, что одинъ валъ ненадеженъ, они тотчасъ же выводятъ позади его въ нкоторомъ разстояніи другой, но эти работы длаются всегда заблаговременно, чтобъ новый валъ усплъ оссть и окрпнуть прежде, чмъ разливъ смоетъ старый.

Когда вода въ Миссиссиппи начинаетъ подниматься, жители проводятъ на берегу цлыя ночи и внимательно слдятъ за успхами повышенія потока, подкрпляютъ старыя плотины и воздвигаютъ новыя. Но есть родъ бды, отъ которой очень-трудно оборониться: мускусовыя крысы и земляные раки, роющіе себ норы и подземные ходы въ насыпяхъ, бываютъ часто причиною щелей. Земляной ракъ можетъ въ одну ночь прорыть насыпь насквозь, вода, проникнувъ въ этотъ новый каналъ, расширяетъ его, промываетъ себ просторный путь, и черезъ сутки валъ разрушенъ. Раки въ особенности дятельны въ эпохи разливовъ, почему жители тщательно затыкаютъ малйшія отверстія, лишь только они покажутся, но бда въ томъ, что ихъ не всегда можно разсмотрть и что нтъ никакихъ средствъ, истребить этихъ опасныхъ черепокожныхъ.

Вовремя полноводій, возвышеніе уровня Миссиссиппи надъ окрестными землями весьма-ощутительно. Изъ перваго этажа домовъ вы можете видть многочисленныя суда, проходящія по потоку выше васъ, еслибъ эта страшная масса воды прорвала плотины, то вся Нижняя-Луизіана была бы въ одинъ мигъ затоплена.

Ближе къ Новому-Орлеану, на низменныхъ мстахъ, много дрожащихъ степей, по которымъ можно ходить не иначе, какъ очень-скоро и съ большими предосторожностями, стараясь всегда ступать по корнямъ деревьевъ или кучкамъ тростника. Идучи по этой колеблющейся почв, всегда думаешь, что находишься ниже того мста, съ котораго ступилъ, потому-что тонкая пловучая кора болота опускается подъ тяжестью, которую она поддерживаетъ. Охотники, пускающіеся за дичью въ дрожащія степи, всегда, держатъ ружье горизонтально, чтобъ въ случа, еслибъ имъ пришлось провалиться, имть опорную точку, многіе, однако, не возвращались изъ этихъ опасныхъ прогулокъ. Мн самому случалось охотиться въ дрожащей степи, и я нсколько разъ проваливался въ трясину, поддерживающую боле-плотную кору, по которой шелъ я, но мн удавалось выбираться оттуда благополучно и. снова попадать на достаточно-твердый, хотя и болотистый грунтъ, на которомъ шевелилось смшанное населеніе черныхъ ужей, лягушекъ всхъ родовъ и раковъ.

Одинъ Американецъ, г. Миллигэнъ, пригласилъ насъ на нисколько дней въ свое жилище, находящееся близь поля сраженія, прославленнаго побдою генерала Джексона. Поохотившись за бекасами въ дрожащей степи, мы ршились предпринять на другой день боле-интересную охоту. Сзади имнія начинается байю (болотное озеро) Уатча. Рано утромъ, вооруженные карабинами, мы съ сыномъ г. Миллигэна сели въ лодку, въ сопровожденіи одного негра, и отправились по каналу помстья. Намъ каждую минуту приходилось вылзать, чтобъ протаскивать лодку, которой путь затруднялся водяными травами, мшавшими весламъ, посл двухъ часовъ утомительной работы, пробрались мы черезъ сухую степь, находящуюся за лсомъ, и въхали въ байю. Негръ, сидя въ корм, правилъ лодкою, а мы расположились въ носу и приготовились стрлять крокодиловъ.

Часть байю, соединяющаяся съ каналомъ, не шире ста футовъ. Иловатые берега его скрываются подъ густыми камышами и тростникомъ, за которымъ поднимается прекрасный лесъ кожевенныхъ деревьевъ (sumac), хлопчатниковъ и оршниковъ разнаго рода, покрытыхъ черными ліанами съ длинными узловатыми стеблями. Блыя ліаны съ благовонными цвтами и плющъ разнаго рода обвивали стебли старыхъ деревьевъ и молодили ихъ своею свжею зеленью. Вода байю, густая и красноватая, была совершенно-гладка и отражала солнечные лучи, множество крокодиловъ спало на поверхности, они скоре походили на плавающіе чурбаны, чмъ на живыя существа. При нашемъ приближеніи, оно уходили въ воду, но такъ медленно, что вода почти не шевелилась надъ темъ мстомъ, гд они скрывались. Одинъ изъ нихъ подпустилъ насъ къ себ довольно-близко, вся верхняя часть его тла выходила изъ воды, я тщательно прицлился и выстрлилъ. Пуля попала мтко, потому-что животное опрокинулось на бокъ, судорожно зашевелило лапами и сильно ударяло хвостомъ по вод. Мы похали къ нему, гребя изо всхъ силъ, но онъ исчезъ, а большая глубина байю въ этомъ мст не позволила намъ его вытащить, почему пришлось пытаться не будемъ ли счастливе въ другой разъ. Выстрлы наши не умолкали, но крокодилы не пугались и выныривали снова, лишь-только лодка прозжала мимо. Товарищъ мой убилъ троихъ, но все они нырнули такъ же, какъ и первый, и намъ нельзя было добыть ихъ.

Я надялся найдти нсколько крокодиловъ въ камышахъ и просилъ, чтобъ меня высадили. Прошатавшись вдоль берега съ четверть часа, увидлъ я голову огромнаго крокодила, выходившую изъ воды шагахъ въ двадцати отъ меня и медленно приближавшуюся къ берегу. Животное, по-видимому, меня не замтило, потому-что я закрыть былъ кустарникомъ, а можетъ-быть, оно имло на меня какіе-нибудь виды: я выбралъ благонрiятмый моментъ, прицлился и всадилъ ему пулю между глазами. Крокодилъ пріостановился на мгновеніе, потомъ переплылъ черезъ байю, чтобъ спрятаться въ камышахъ противоположнаао берега, окрашивая воду своею кровью. Я вскочилъ въ лодку, и мы немедленно пустились за нимъ въ погоню, но трудъ былъ напрасенъ: мы видли, какъ онъ съ величайшею ловкостью скользилъ между травами, куда намъ нельзя было отважиться, и оставлялъ за собою на камышахъ большія кровавыя пятна.

Наконецъ, товарищу моему удалось убить четырех-футоваго крокодила и втащить его въ лодку. Посл того, мы ранили еще одного взрослаго въ довольно-мелкой вод, и пока онъ утекалъ, мн удалось схватить одну изъ заднихъ лапъ животнаго и мы втащили его въ лодку общими силами еще живаго. Намъ стоило большаго труда привязать неугомонное животное, потому-что оно сильно рвалось и металось.

Я не видалъ въ этомъ байю крокодиловъ длинне восьми футовъ. Теперь здсь рдко попадаются огромные крокодилы, которыхъ прежде было такое множество: пароходы изгнали ихъ съ береговъ потока, и теперь они попадаются только въ бухточкахъ, въ байю и въ большихъ кипарисницахъ, но тамъ ихъ еще удовлетворительное количество. Вообще, крокодилы здсь неопасны, и несчастія отъ нихъ рдки: по земл они не могутъ скоро бгать, а байю далеки отъ селеній и такъ болотисты, что ни кому не вздумается въ нихъ купаться. Впрочемъ, неосторожныя дти иногда бывали жертвами большихъ крокодиловъ.

Желая посмотрть, какъ горятъ степи, мы вздумали зажечь ту, которая отдляетъ байю отъ лса, и бросили въ нее подъ втромъ отъ себя нсколько пучковъ зажженной сухой травы. Въ нсколько мгновеній раздуваемое втромъ пламя обхватило всю равнину, трава горла съ искрами и трескомъ, и черный густой дымъ поднялся столбами. Вскор мы услышали крики испуганныхъ маленькихъ четвероногихъ обитателей степи, убгавшихъ отъ гибели. Не было бы возможности остановить пламя, которое скоро погасло само собою, дойдя до воды — тмъ и кончилось устроенное нами великолпное зрлище.

Мы возвратились но берегу канала, ведя лодку бечевою, а на другой день отправились сухимъ путемъ въ Новый-Орлеанъ. Спутникъ мой обратилъ наше вниманіе на разстилавшуюся по лвому берегу потока Бычью-Змлю, которой подобной нтъ по всей Нижней-Луизіан. На этой равнин обработанный поля занимаютъ нсколько миль протяженія, отъ береговъ Миссиссиппи до озеръ, а жилища не расположены по одной линіи вдоль потока, какъ въ мстахъ выше или ниже Бычьей-Земли, здсь также нтъ ни болотъ, ни кипарисницы.

На Бычьей-Земл водится особенная порода гремучихъ змй, которыя не длинне восьмнадцати дюймовъ: это crotalus miliaris. Он рдки, но весьма-ядовиты и тмъ боле опасны, что ихъ трудне замтить, чмъ другой видъ той же породы, crotalus korridus, которыхъ размры гораздо-больше.

Вообще, Луизіана изобилуетъ ядовитыми змями разныхъ породъ и видовъ. Величайшія изъ нихъ и самыя обыкновенныя — гремучія зми, crotalus horridus, длина ихъ доходитъ иногда отъ пятнадцати до восьмнадцати футовъ. У одной изъ самыхъ большихъ насчитали тридцать дв гремушки. Но теперь экземпляры такой длины рдки: чмъ больше успховъ длаетъ земледліе, тмъ рже большія зми — это общее правило.

Зми эти лнивы и вялы. Не смотря на то, что он вооружены смертельнымъ ядомъ, он бгутъ отъ человка и жалятъ только тогда, когда ихъ испугаютъ, или когда нападаютъ на нихъ самихъ. Дйствіе ихъ яда такъ быстро, что часто бываетъ невозможно спасти раненныхъ. Однажды, негръ, работавшій на сахарной плантаціи, былъ ужаленъ гремучею змею: онъ только усплъ вскрикнуть и упалъ мертвый.

Извстно, что ядъ змй заключенъ въ ядохранилищ особеннаго устройства, находящейся въ ихъ верхней челюсти, онъ дйствуетъ даже на нихъ самихъ, такъ, что он сами могутъ лишить себя жизни. Мясо ихъ бло и безвредно, и негры дятъ его съ большимъ аппетитомъ, отрзавъ напередъ голову гада.

Гремучія зми любятъ мста сухія, ихъ можно найдти на возвышенныхъ земляхъ, въ лсахъ магнолій, въ степи и даже иногда въ жилыхъ строеніяхъ. Когда мста ихъ жительства поняты наводненіемъ отъ прорыва щели и т. п., ихъ можно видть въ большомъ количеств на тхъ пунктахъ, которые остались сухи, такая не любовь къ вод не мшаетъ имъ, однако, плавать: ихъ часто видали переплывающими черезъ Миссиссиппи. Гремучія зми поднимаются на деревья только тогда, когда стебель очень наклоненъ, такъ же точно они не могутъ, подобно боа, обвиваться вокругъ деревьевъ. Позвоночный хребетъ ихъ весьма-слабъ: достаточно ударить гибкимъ хлыстомъ по спин, чтобъ убить ихъ.

Змя боле-рдкая, мокассинъ, иметъ такую же узорчатую кожу, какъ и гремучія зми, она только ростомъ меньше ихъ и безъ гремушекъ. Нравы ея почти общіе съ ними, но она опасне, потому-что не возвщаетъ о своемъ присутствіи.

Самая рдкая изъ здшнихъ ядовитыхъ змй, мдноголовая (copperhead), говорятъ, что она очень-цроворна и опасна.

Кипарисницы, а также низменныя и болотистыя мста населены тремя видами черныхъ ехиднъ, называемыхъ конго: они страшны своимъ множествомъ, своею силой и дятельностью своего яда. Этотъ родъ змй, самый ужасный, иметъ отвратительную наружность. Глаза конго, необыкновенно-блестящіе и свирпые, вправлены въ маленькую голову, плоскую, короткую и тупорылую, присоединенную къ тлу тонкою шеей, которая раздувается, когда животное разъярено, тло его, толстое и уродливое, оканчивается безъ всякой постепенности тупымъ хвостомъ, длиною не боле трехъ дюймовъ. Кольца этихъ короткихъ и тяжелыхъ змй не имютъ никакой граціозности, но он бросаются съ силою на предметъ своей ярости. Готовясь нападать, конго сперва вытягивается въ почти-вертикальномъ положеніи, держась на одномъ хвост, потомъ сгибается въ дугу и быстро кидается впередъ. Луизіанскія конго малоизвстны въ Европ, все различіе между ихъ тремя видами заключается въ длин и цвт кожи: одинъ видъ этой породы совершенно-черный, другой, черный съ грязно-срыми переливами, а третій иметъ на спин темнокрасныя пятна.

Ни у какой породы отличительный характеръ ядовитыхъ змй не выражается такъ замтно, какъ у конго: землянистый цвтъ ихъ и свирпое выраженіе кровавыхъ глазъ возбуждаютъ недоврчивость съ перваго взгляда. Механизмъ уязвленія ихъ хорошо извстенъ: он не кусаютъ, а ударяютъ свои жертвы. Нижняя челюсть ихъ разинутой пасти упирается въ шею, и змя наноситъ головою ударъ, отъ котораго остроконечные зубы ея входятъ всею длиною въ рану.

Разъ мн принесли престранную змю. Ее нашли на связк сахарнаго тростника, когда подошли къ ней, чтобъ ее убить, она быстро начала ускользать, выпуская, какъ мн сказали, изъ конца хвоста бловатую жидкость нестерпимо-отвратительнаго запаха. Разсматривая ее, я не нашелъ однако никакихъ признаковъ, отличающихъ ядовитыхъ змй: у нея была маленькая голова, толстая шея и цилиндрическое тло, хвостъ продолжалъ туловище безъ особенно-отличительнаго разграниченія. Шестіугольныя чешуи, черныя и плоскія, отдлялись другъ отъ друга блыми промежутками, бока ярко-краснаго цвта и такія же полосы тянулись вдоль брюха. Пасть ея, маленькая и такая же, какъ у ужей, не была вооружена крючковатыми зубами, и наконецъ, хвостъ оканчивался совeршенно-коничeскимъ рогомъ, въ которомъ я, однако, не нашелъ никакого канала внутри, равно-какъ никакого отверстія на конц.

Кром ядовитыхъ змй, въ Луизіан водится безчисленное множество ужей всхъ родовъ и размровъ. Я вывезъ оттуда экземпляръ крошечной змй, достигшей уже полнаго развитія, которой длина три дюйма. Многіе изъ здшнихъ ужей замчательны по красот своихъ формъ, яркости цвтовъ и живости и граціозности движеній. Они попадаются везд: въ лсахъ, канавкахъ, на дворахъ, въ домахъ. Нкоторые, прозванные яйцедами, опустошаютъ курятники. Иногда ихъ убиваютъ даже въ комнатахъ.

Есть еще одна порода, замчательная по своей длин, необыкновенному проворству и большому тонкому хвосту: это змя-хлестунъ. Она обвивается около ногъ тхъ, которые испугаютъ ее, и бьетъ ихъ своимъ хвостомъ съ изумительнымъ проворствомъ, хлестунъ нисколько не опасенъ.

Приближалось время моего отъзда въ Сверные-Штаты. Я распростился со всми своими луизіанскими знакомыми, которыхъ объхалъ нарочно для этого, и взялъ себ мсто на пароход Генерала Прэттъ, отправлявшемся изъ Новаго-Орлеана въ Сен-Луи, находящійся при впаденіи Миссури въ Миссиссиппи.

III
МИССУРИ.

Товарищами моими въ путешествіи на сверъ были г. Геренъ, прибывшій въ Америку вмст со мною, Джемсъ Миллиганъ, съ которымъ я охотился за крокодилами въ байю, и одинъ молодой Французъ, отправлявшійся въ Канаду. Въ числ пассажировъ нашего парохода было также семейство генерала Бернарда Прэтта, одного изъ главныхъ членовъ Американской Мховой Компаніи, другой членъ этой компаніи, майоръ Шуто, которому мы были усердно рекомендованы, оказывалъ намъ особенную любезность. Онъ долго прожилъ въ степяхъ Осажей и считался между ними изъ лучшихъ охотниковъ. Майоръ пригласилъ насъ постить краснокожее племя, съ которымъ онъ долго странствовалъ и у котораго торговалъ мха для своей компаніи, онъ общалъ познакомить насъ-съ ихъ главными предводителями, и такъ-какъ Осажи должны были въ скоромъ времени начать лтнюю охоту за бидономъ (bison, bos jubatus), то уговаривалъ насъ присоединиться къ нимъ и не упускать такого удобнаго случая. Я согласился на это съ радостью: мн предстояло вести кочевую жизнь краснокожихъ, жить мсяца три между ними, охотиться вмст съ ними — чего жь лучше!

На другой день пути, мы пришли къ Батон-Ружу, съ котораго начинаются насыпи, защищающія Луизіану отъ разливовъ Миссиссиппи. На третій день, мы очутились передъ Нэтшезомъ, на нсколько миль выше котораго пароходъ Персіанинъ запасался дровами. Каждый день, а иногда и по два раза въ день, Миссиссиппскіе пароходы останавливаются часа на два для возобновленія своего запаса топлива, отставшіе отъ нихъ пароходы топятъ въ это время сильне, чтобъ воспользоваться ихъ остановкою, а потому т, которымъ, хочется поддержать репутацію отличныхъ ходоковъ, стараются забрать свой запасъ, приготовленный всегда заране по уговору съ мстными жителями, какъ-можно-скоре. Такъ-какъ экипажъ парохода очень-малочислeнъ, и не можетъ перенести въ два часа суточный запасъ дровъ, то пассажиры втораго разряда, неимющіе права входить въ каюту, обязаны помогать матросамъ.

Мы безъ труда обошли нсколько малыхъ пароходовъ, поднимавшихся подобно намъ по Миссиссиппи, но на нсколько миль выше впаденія въ Огайо, насъ самихъ подогналъ пароходъ Огайо, котораго ходкость была хорошо извстна. Тогда и мы принялись топить что было силъ, и летли противъ теченія миль по двнадцати въ часъ (около 21 версты). Гонка двухъ пароходовъ, гд каждый изъ пассажировъ принимаетъ самое живое участіе, представляетъ зрлище, на которое нельзя смотрть хладнокровно. Американцы имютъ къ нимъ страсть, доходящую до безумія, не смотря на многіе жестокіе уроки, которые должны были бы проучить ихъ. Не проходитъ ни одного года, чтобъ на американскихъ потокахъ не случилось нисколько ужасныхъ несчастій: но Яньки смотрятъ на человческую жизнь съ самымъ философскимъ равнoдyшіем и все идутъ впередъ (go ahead), не заботясь о частыхъ взрывахъ своихъ паровыхъ котловъ. Огайо замтно, настигалъ насъ, капитанъ Прэтта безпрестанно поощрялъ своихъ машинистовъ и кочегаровъ криками: fire up, my boys! (топи жарче, ребята!). Къ-счастью, для чести нашего парохода, мы подошли къ устью Прекрасной-Рки, или Огайо, и остановились передъ Каиромъ, будущимъ большимъ городомъ, а Огайо пошелъ не останавливаясь дале къ Луисвиллю.

Планъ Каира великолпный, выгодное географическое положеніе сдлаетъ его средоточіемъ продуктовъ, которые Миссиссиппи доставитъ ему съ свера и запада, а Огайо съ востока. Компанія спекулаторовъ купила мысъ, раздляющій дв рки, и начертала планъ предполагаемаго города: его можно видть во всхъ большихъ городахъ сверныхъ штатовъ съ готовыми и названными улицами, разрисованными монументами и публичными зданіями — не достаетъ только домовъ и жителей. Покупщики мстности не взвсили этого маленькаго недостатка, который бросился намъ въ глаза, когда мы проходили мимо. Вода въ поток была высока и доходила до нижнихъ этажей домовъ, выстроенныхъ на самой оконечности мыса, такъ-что городъ скоре могъ бы назваться Венеціей, чмъ Каиромъ.

На берегахъ потоковъ Соединенныхъ-Штатовъ безчисленное множество городовъ, которые должны были бы дать весьма-высокое понятіе о многолюдств страны, если, смотря на карту, держаться европейской географической номенклатуры. Но тутъ надобно помнить прежде всего, что въ Америк нтъ ни деревень, ни селъ, ни даже мстечекъ: всякое собраніе домовъ называется городомъ, отъ-чего смыслъ этого слова, при такихъ общихъ притязаніяхъ, гораздо-нeопредлительне, чмъ гд-нибудь. Иногда подъ словомъ городъ разумютъ то же, что и везд: это очевидно, когда рчь идетъ о Нью-Йорк, Бостон, Филадельфіи и проч. Но за то есть другіе такъ-называемые города, которые, не желая быть принятыми за деревни, избираютъ себ имена, длающія всякую ошибку такого рода невозможною, таковы, напримръ, въ штат Миссури, Гаррисонвилль, Джорджтоунъ, Джефферсонсити, Варренбургъ. Иперболическое окончаніе этихъ именъ какъ-будто указываетъ, путешественникамъ, что они должны говорить жителямъ: ‘нашъ городъ’. Во всхъ такихъ самозванцахъ-городахъ можно найдти одинъ капитальный домъ, вокругъ котораго группируются другіе — это биржа, потомъ магазинъ, гд продаются вс возможные товары, наконецъ, гостинница и булочная. Вокругъ этихъ главныхъ зданій иногда не больше двухъ или трехъ деревянныхъ домиковъ, и такому собранію домовъ даются громкія названія величайшихъ древнихъ и новыхъ городовъ, какъ напримръ: Спарта, Мемфисъ, Мехика, Парижъ, Лондонъ, и т. п. Жители этихъ заносчивыхъ деревень имютъ вс замашки гражданъ большихъ городовъ., у нихъ нтъ никакихъ мстныхъ оттнковъ, никакой оригинальности: они везд одинаково-трудолюбивы, предпріимчивы, тщеславны и спорщики. Самый смирный земледлецъ постыдился бы назваться поселяниномъ, онъ планторъ или горожанинъ, и ходитъ въ черномъ фрак.

Америка — страна противоположностей: здсь потокъ катить воды свои между двумя рядами двственныхъ лсовъ, обитаемыхъ одними дикими зврями, тамъ, путешественникъ видитъ только-что раждающійся городъ, котораго вновь-очищенная мстность показываеть еще на незастроенныхъ улицахъ пни свже-срубленныхъ деревьевъ, а по этимъ улицамъ ходятъ люди, нисколько неотступающіе отъ обычаевъ и костюмовъ городовъ Новой-Англіи.

12 мая мы прибыли въ Сен-Луи и остановились въ дом одного соотечественника, въ главной улиц (Main-Street), гд еще существуетъ противъ рынка старинный домъ, въ род тхъ, которые прежде строились въ Луизіан. Въ одной стн его видны бойницы, продланныя для защиты отъ нападенія Осажей, жившихъ, лтъ двадцать-пять назадъ, по сосдству Сен-Луи. Тогда спускались по Миссиссиппи въ Новый-Орлеанъ еще на парусныхъ судахъ, путешествіе совершалось мсяцевъ въ шесть, и отправлявшіеся, собираясь въ путь, длали заране духовныя завщанія. Но времена перемнились, Сен-Луи сдлался американскимъ городомъ, 1221 миля разстоянія отсюда до Новаго-Орлеана переплываются на пароходахъ сутокъ въ пять или шесть, а Осажи вытснены за границу штата Миссури.

Г. Эдуардъ Шуто, сынъ майора, повелъ насъ къ двумъ Осажамъ, находившимся въ то время въ Сен-Луи. Одинъ изъ нихъ, прекрасный молодой человкъ лтъ двадцати-пяти, былъ раскрашенъ краснымъ, грива такого же цвта украшала его пучокъ войны, онъ стоялъ, завернувшись въ шерстяное одяло и важно протягивалъ намъ руку, говоря каждому кроткимъ голосомъ: оэхъ! по мр того, какъ г. Шуто представлялъ ему насъ по очереди. Другой Осажъ сидлъ подъ навсомъ дома и спокойно курилъ трубчонку. Опять представленія, оэхъ и пожатія руки. Этотъ дикарь, лтъ сорока-пяти, былъ изъ числа Осажей, постившихъ за нсколько лтъ Францію, и носилъ на груди бронзовую медаль съ изображеніемъ Лафайетта. Г. Шуто сказалъ намъ, что этотъ достойный дикарь, слывшій въ Париж за великаго предводителя, былъ по-просту поваренокъ, т. е. не принадлежалъ даже къ числу воиновъ своего народа, а занимался кухнею храбрыхъ, не смотря на то, онъ величаетъ себя именемъ Нuко-уссатанго (‘Толстый-Воинъ’). Онъ много говорилъ о Франціи и нашихъ соотечественникахъ и изъявилъ удовольствіе видть Французовъ. Г. Эдуардъ перевелъ намъ, что дикарь удивлялся всему, виданному имъ во Франціи, и въ-особенности припоминаетъ съ большимъ удовольствіемъ, что былъ тамъ три раза женатъ. Посл того, онъ горько жаловался на приведшихъ его во Францію, потому-что въ Гавр задержали вс деньги и вещи его и его товарищей, въ уплату долговъ, сдланныхъ на ихъ имя.

Старый поваренокъ говорилъ съ необыкновенною скоростью на своемъ пріятномъ и выразительномъ язык, онъ просилъ передать намъ, что посщеніе наше будетъ очень-пріятно Осажамъ, которые любятъ Французовъ, и что вс воины его народа пріймутъ насъ съ удовольствіемъ въ шалашахъ своихъ. Потомъ онъ жаловался на притсненія, длаемыя его народу правительствомъ Сoeдиненныxъ-Штатовъ, которое оттсняетъ ихъ все дале и дале въ степи, и худо платитъ за купленныя у нихъ земли. Онъ говорилъ также съ большимъ чувствомъ о генерал Лафайетт.

Мы заказали себ все нужное для странствованія по степямъ Осажей. Черезъ трое сутокъ, снаряженные какъ слдуетъ оружіемъ и сбруею, запасшись отъ гг. Шуто рекомендательными письмами къ жителямъ мстъ, по которымъ приходилось прозжать, а въ-особенности къ г. Папну, агенту компаніи у Осажей, мы перебрались вечеромъ на пароходъ Unitad-States-Mail, долженствовавшій довезти насъ до Лексингтона. Чемоданы наши остались въ Сен-Луи, а лошадей мы располагали купить въ Индепенденс.

На слдующее утро, 16 мая, мы проснулись уже въ Миссури. Плаваніе по этой рке весьма-опасно. Грязная вода ея засариваетъ паровые котлы такъ скоро, что ихъ необходимо очищать каждый день отъ накопляющагося внутри осадка, подъ опасеніемъ взрыва. Дно рки состоитъ изъ песчаныхъ отмелей, до того подвижныхъ, что нтъ возможности хорошо знать фарватеръ, отъ-чего мы часто становились на мель, и подводную часть парохода заносило пескомъ, непозволявшимъ двигаться ни взадъ, ни впередъ. Чтобъ выбраться изъ него, съ носовой части парохода спустили заранье-приготовленныя большія стрлы, посредствомъ которыхъ приподняли носъ судна на здоровыхъ таляхъ, потомъ дали машин полный ходъ и подвинулись впередъ на нсколько футовъ. Посл нсколькихъ подобныхъ попытокъ, мы снова попадали на глубину, промривъ напередъ на шлюпк по тому направленію, куда сдвигали пароходъ. Подобнаго рода механическіе опыты приходилось длать насколько разъ.

Берега Миссури, который такъ широкъ, что могъ бы быть въ Европа первокласснымъ потокомъ, не представляли ничего особенно-замчательнаго. По обимъ сторонамъ тянулись высокіе, округленные холмы, покрытые лсомъ, и живописныя скалы, на которыхъ росло насколько красныхъ кедровъ, между холмами и по скатамъ ихъ виднлись недавно-очищенныя для воздлыванія мста, одни уже съ красивыми жильями и полями маиса, другія съ маленькою лачужкой, окруженною обожженными и еще на срубленными деревьями, между которыми также зеленлись колосья маиса, или широкіе листья тыквъ и арбузовъ.

Луна благопріятствовала намъ, однако густой туманъ принудилъ простоять одну ночь на якор, что было гораздо-благоразумне, чемъ идти впередъ, рискуя наткнуться на пни, которые легко пробили бы судно насквозь и пустили бы его ко дну, или зарыться въ пескахъ. Пароходъ нашъ шелъ превосходно и шутя обгонялъ всхъ, кого намъ только случалось завидть впереди себя. Мы прибыли въ Лексингтонъ черезъ трое сутокъ, проплывъ изъ Сен-Луи 311 морскихъ миль.

Лексингтонъ расположенъ на возвышенномъ мст, на берегу Миссури. Городъ состоитъ изъ 120 домовъ, занимающихъ пространство, на которомъ безъ труда умстилось бы ихъ вдесятеро больше: мста здсь достаточно, и всякій строится попросторне. Отсюда въ Индепенденсъ ходитъ три раза въ неделю дилижансъ, отправившійся въ дань нашего прибытія за нсколько часовъ до насъ. Мы наняли себ телегу и на другой день пріхали въ Индепенденсъ по ужасной дорог., переночевавъ на одной ферм.

Въ Индепенденс остановились мы въ самой блестящей гостинниц. Насъ ввели въ какую-то худо-запиравшуюся казарму, въ которой было разставлено безъ всякой симметріи восемь большихъ кроватей, предназначенныхъ для помщенія шестнадцати прозжихъ. Каждому изъ насъ пришлось выдержать допросъ трактирщика, который всми силами старался вывдать наши намренія и цль нашего путешествія: онъ не хотлъ врить тому, что мы демъ къ Осажамъ просто изъ любопытства и для своего удовольствія, и былъ твердо убжденъ, что мы имемъ въ виду другую цль. Въ стран гд вс спекулируютъ, не постигаютъ ничего кром спекуляцій. Я оставилъ его въ заблужденіи, отъ котораго онъ ни за что не хотлъ отказаться, и принялся развдывать о средствахъ купить лошадей. Это стоило неимоврныхъ трудовъ, потому-что, какъ насъ увряли, лошади были въ то время и рдки и дороги, каждый отзывался дурно о лошадяхъ своего сосда,— словомъ, изъ насъ хотли извлечь всю возможную выгоду. Мы попробовали счастья въ Вест-Порт, но и тамъ не нашли лошадей, наконецъ дикари племени Шоуни (Schawne) продали намъ лошадку, за которой пришлось еще гоняться по степи, гд она наелась на свобод и гд ее съарканили не безъ труда. Но дло еще не кончилось, когда мы купили лошадь и заплатили деньги: мы должны были взять отъ агента американскаго правительства свидтельство въ дйствительности покупки, сдланной у дикарей — предосторожность благоразумная, потому-что краснокожіе, съ которыми запрещена какая бы то ни была продажа или покупка безъ позволенія агента, не поцеремонились бы взять на задъ проданную лошадь, даже получивъ за нее деньги, еслибъ засвидтельствованный магистратомъ актъ не ограждалъ противъ нихъ покупщика.

Американскій агентъ, котораго власть подкрплена отрядомъ пограничныхъ драгунъ, — законный посредникъ между блыми и краснокожими. Онъ принимаетъ жалобы тхъ и другихъ, разбираетъ ихъ и творитъ правосудіе въ длахъ торговыхъ и полицейскихъ. Кром того онъ обязанъ представлять правительству вдомост объ убыткахъ, понесенныхъ пограничными жителями отъ грабительства дикарей и давать имъ денежныя вознагражденія.

Путешественникъ, прозжающій съ товарами или лошадьми земли краснокожихъ, долженъ для своей безопасности получить отъ агента правительства паспортъ, въ которомъ прописаны названія и цны его товаровъ, число и примты лошадей. Этотъ документъ даетъ ему возможность отъискать пропажи, еслибъ дикари обокрали его ночью, что иногда случается, если онъ не запасся такимъ свидтельствомъ, ему не чмъ подкрпить своихъ требованій, которыя въ такомъ случа не принимаются.

Мы возвратились въ Индепенденсъ съ нашимъ непокорнымъ пони и купили себ довольно-дорого еще пять лошадей, удовлетворительно соотвтствовавшихъ нашей цли. Потомъ мы раздлили ихъ между собою по жребію, и на мою долю досталась шаунійская лошадка, чмъ я былъ доволенъ, зная быстроту и неутомимость лошадей Ша-уаноновъ (настоящее имя племени Шауни). Такимъ-образомъ, каждый изъ насъ имлъ верховаго коня, и дв лошади остались для вьюковъ.

Въ 7 часовъ утра 20 мая мы выхали изъ Ипдепендсиса и направились безъ проводника, прямо на перевалъ черезъ степи, въ Гаррисонвиль, до котораго было 45 миль пути. Лошадь моя долго артачилась прежде, чмъ позволила ссть на себя. Наконецъ, посл двухъ или трехъ неудачныхъ попытокъ, мн удалось удержаться въ сдл, и добрый ударъ шпоръ угомонилъ упрямое животное, которое, убидившись въ нравственномъ превосходств, доставляемомъ сдоку длинными зубцами racachas (испанскихъ шпоръ), тотчасъ исправилось въ поведеніи.

Мы прозжали то черезъ узкія луговыя полосы, то черезъ косы лса. Косою (pointe) называютъ здсь неширокую лсную полосу, окраивающую рчку или ручей. Но чмъ дальше мы подавались, тмъ больше расширялись степи, тмъ рже и уже становились лса. Низкія и густыя травы покрывали рядъ холмиковъ и мстныхъ равнинъ, перескаемыхъ многочисленными ручьями, протекавшими между двумя рядами деревьевъ, на берегахъ ихъ виднлись мстами маленькія фермы, на равнинахъ мы встрчали небольшія стада оленей, ходившихъ по пяти или шести вмсти, рябчиковъ и длиннохвостыхъ папаботтовъ (papabottes), какъ ихъ называютъ въ Луизіан. Въ лсахъ, цлыя стаи попугайчиковъ поднимались при нашемъ приближеніи и улетали, испуская рзкіе, нестройные крики.

Караванъ нашъ остановился на часъ у одного ручейка и мы расположились обдать около полдня. Посл этого, мы догнали двухъ фермеровъ, направлявшихся въ одну сторону съ нами, они, такъ же какъ и хозяинъ нашъ въ Индепенденс, непремнно хотли видть въ нашей поздк тайную торговую цль.

Передъ наступленіемъ ночи, мы прибыли къ подошв возвышенія, на которомъ выстроенъ Гаррисонвилль. Мы слзли съ лошадей, вручивъ рекомендательное письмо трактирщику, капитану Джобсону. Не мшаетъ упомянуть мимоходомъ, что вс Американцы, а въ-особенности жители западныхъ штатовъ, имютъ страсть къ военнымъ чинамъ: каждый изъ нихъ,— или полковникъ, или майоръ, или капитанъ, никакъ не ниже. Еслибъ вамъ пришлось позвать перваго прохожаго, совершенно вамъ незнакомаго, стоитъ только кликнуть: ‘гей, капитанъ!’ и онъ наврно отзовется. Насъ помстили въ такого же рода казарм, какъ въ Индепенденс, въ сообщество нсколькихъ человкъ, Американцевъ, недававшихъ намъ спать своею болтовнею. Они, вроятно, полагая, что мы не понимаемъ ихъ языка, предавались самымъ забавнымъ разсужденіямъ на нашъ счетъ. Мы просили ихъ по-англійски не мшать намъ спать, но они, воображая, что мы знаемъ только нсколько англійскихъ словъ, замтили намъ это довольно-безцеремонно. Тогда Джемсъ произнесъ имъ довольно-длинный спич (speech — рчь), и они умолкли.

Узжая, мы заплатили значительно-дорого за оказанное намъ гостепріимство и снова направились безъ проводника въ страну, гд лса и жилья длались все рже и рже, и гд степь безпрестанно расширялась передъ нами. По даннымъ намъ наставленіямъ, мы хали по битой дорожк и часто останавливались въ недоумніи, когда она раздваивалась передъ нами, въ такихъ случаяхъ, мы прибгали къ карманному компасу, по которому держали на WS, какъ намъ было сказано.

Фермы, разбросанныя въ этихъ степяхъ, очень-удалены другъ отъ друга, они состоятъ изъ маленькаго домика въ дв комнаты, или скоре, изъ двухъ домиковъ, подведенныхъ подъ одну крышу, такъ-что въ промежуткахъ между ними образуется третья комната, открытая съ двухъ сторонъ и служащая столовою въ теплое время года. Хозяйственныя строенія и конюшни расположены такъ, что образуютъ собою дворъ, заключенный спереди оградою, входъ въ которую по крыльцу, въ отверстіе на высоту отъ земли до пояса. Домы выстроены изъ толстыхъ бревенъ, покрытыхъ еще корою, а ограды складываются изъ толстыхъ и длинныхъ полньевъ, положенныхъ одно на другое. Обработанныя поля окружены такими же оградами.

Фермы расположены по берегамъ опушенныхъ лсомъ ручьевъ. Косы доставляютъ строевой лсъ и топливо, вода подъ рукою. Въ этомъ отдаленномъ краю годны къ разработк только земли, тянущіяся вдоль рчекъ и ручьевъ. Подаваясь къ западу, почва длается постепенно безплодне, и тамъ можно воздлывать только т земли, на которыхъ растутъ лсныя косы. Чмъ деревья лучше, тмъ богаче земля, но въ степи хлбопашество невозможно.

Мы располагались переночевать у одного фермера, къ которому имли письмо, но солнце давно уже зашло, и намъ приходилось хать, такъ-сказать, ощупью. Лошади были утомлены, что до насъ самихъ, всякому извстно, что второй день продолжительной верховой зды, для людей непривыкшихъ или отвыкшихъ, несравненно-тяжеле перваго.

Наконецъ, около девяти часовъ, подъхали мы къ ферм, гд намъ дали пріютъ и тощій ужинъ. Хозяинъ былъ толстый выходецъ изъ Кентукки, окруженный сыновьями которые, говоря съ нимъ величали его не иначе, какъ сэромъ. Посл ужина, мы больше всего желали уснуть, но почтенный патріархъ не переставалъ разговаривать, не взирая на наши намеки и частые косвенные взгляды, брошенные съ нетерпніемъ на постланные для нашего успокоенія на полу тюфяки, онъ продолжалъ съ однимъ изъ своихъ сыновей споръ о президент и современныхъ политическихъ длахъ. Спросить о постеляхъ было бы въ высшей степени неучтиво, ибо хотя здсь и платится за гостепріимство, но путешественникъ не можетъ быть такъ свободенъ, какъ въ гостинниц. Отданныя хозяину деньги вознаграждаютъ его за издержки, но за любезность его можно заплатить не иначе, какъ величайшею вжливостью. Не имя силъ бодрствовать дольше, я ршился заснуть на стул, по примру громко-храпевшаго г. Герена. Патріархъ кончилъ засданіе въ одиннадцать часовъ, и мы немедленно поспшили подкрпить свои силы давно-желаннымъ сномъ.

Мы хотли выхать рано утромъ слдующаго дня, чтобъ постить одного Француза, г. Колена, живущаго нисколько летъ на рк Осаж, въ трехъ миляхъ ниже Миссіи Гармони (Harmony-Mission). Мы освдомились о дорог у хозяина, но онъ утверждалъ, что не знаетъ во всемъ околодке ни одного фермера этого имени. Онъ совтовалъ хать лучше прямо въ Гармони, къ старому фермеру Оллену, мы послушались и пріхали туда около двухъ часовъ пополудни. Новые разспросы о Колон остались также безъ всякой пользы.

Строенія Гармони, принадлежавшія въ прежніе годы миссіонерамъ, посланнымъ для обращенія Осажей, теперь разваливаются. Огромный огородъ, снабжавшій ихъ овощами, запущенъ и производитъ то, что на немъ само выростетъ. Олленъ угостилъ насъ довольно-хорошимъ обдомъ, за которымъ, разумется, хлба не было, мы не ли его съ самого Лексингтона. Выхавъ изъ миссіи, не безъ труда переправились мы на паром черезъ рку Осажъ. Лошади съ большимъ усиліемъ вскарабкались на крутой и скользкій противоположный берегъ. Намъ пришлось прохать черезъ косу леса, потомъ мили три по наводненной степи, и наконецъ, сдлавъ еще семнадцать миль, мы остановились у генерала Доглесса, у котораго должны были провести двое сутокъ, чтобъ дать отдыхъ себ и лошадямъ, у него же мы должны были получить обещаннаго г-мъ Эдуардомъ Шуто вьючнаго мула.

Генералъ Доглессъ препочтенный и премиролюбивый человкъ, никогда небывшій подъ знаменами, хотя онъ и считается генераломъ въ пограничной милиціи, которая должна вооружаться въ случа нападенія дикихъ, и въ которой, скажемъ мимоходомъ, по-меньшей-мр столько же ффицеровъ, сколько рядовыхъ. Но здсь, какъ я уже имлъ случай замтить, вс любятъ чины, хотя и говорятъ о демократіи: здсь капитанъ называетъ себя генераломъ, а сержантъ капитаномъ: даже простой работникъ хочетъ быть джентльменомъ.

Ферма генерала прекрасна и обширна. Плодородныя поля, обработанныя съ большимъ тщаніемъ, окружены высокими оградами. Многочисленное стадо рогатаго скота, подъ предводительствомъ превосходнаго шотландскаго быка, пасется въ степи вмст съ жербыми кобылами. Домомъ править мистриссъ Доглессъ, которая успеваетъ смотрть за всмъ и сама трубитъ въ длинный жестяной рожокъ, призывающій работниковъ къ обду.

Отдохнувъ вдоволь у почтеннаго генерала, мы пустились въ дальнйшій путь на третій день утромъ, въ сопровожденіи двухъ верховыхъ метисовъ. Вскор мы миновали ферму г. Эдуарда Шуто, на которой насъ привтствовали два осажскіе вождя, Шонке (Волкъ) и Кагике-шинка (Малый-Предводитель), оба они были въ послдствіи нашими неразлучными друзьями. Перехавъ посл того нсколько холмиковъ, на которыхъ росли довольно-жалкіе дубы, мы очутились въ чистой степи. Черезъ милю отъ холмовъ, перехали мы черту, проведенную сохою: это была граница. Итакъ, мы теперь въ земл Осажей.

Столбъ благо дыма поднимался на горизонт и казался все въ томъ же разстояніи, не смотря на то, что мы уже съ часъ къ нему приближались. Вскор посл того мы увидли толпу всадниковъ, и, подъхавъ къ нимъ, узнали трехъ дикарей, гнавшихъ стадо быковъ на сохраненіе къ фермерамъ, на время охоты. Одинъ Канадецъ, Андре, возвращался вмст съ ними домой, онъ далъ намъ нужныя наставленія насчетъ предстоящего намъ пути и сообщилъ, что дымъ поднимался отъ огня горвшей высокой травы, зажженной костромъ, разложеннымъ ими на бивуак, гд они провели ночь.

Намъ пришлось прозжать по каменистой почв, умощенной широкими плитами и усянной крупнымъ булыжникомъ. Бдные, усталые кони убавляли шагу, а потому, добравшись до рощицы, мы расположились на отдыхъ у ручейка. Къ обду имли мы застрленную въ степи чудеснйшую дикую индйку, зажаренную по четвертямъ на угольяхъ, по обычаю Осажей. Посль этого роздыха, хали мы впередъ до солнечнаго заката, и такъ-какъ здсь зари почти нтъ, то намъ подобно было немедленно расположиться бивуакомъ, хотя и оставалось еще миль пятнадцать пути до Ніон-Шу. Мы выбрали мсто, гд трава была повыше и погуще, разсдлали лошадей, стреножили ихъ и пустили въ степь, привязавъ длинную веревку къ аркану ихъ недоуздки. Потомъ развели костеръ, разостлали вокругъ него попоны, подложили себ подъ головы сдла и грлись, покуривая, завернувшись въ плащи, потому-что воздухъ былъ холодный и роса сильная. Метисы взялись сторожить бивуакъ и лошадей, а мы растянулись на попонахъ и заснули богатырскимъ сномъ.

Метисы наши, однако, заснули, и на другое утро изъ всхъ нашихъ лошадей осталась одна моя, надобно было отъискать въ степи остальныхъ, изъ которыхъ, посл трехчасовыхъ поисковъ, мы нашли только лошадь Джемса и двухъ вьючныхъ. Мы стали держать совтъ и положили: во-первыхъ, поохотиться вокругъ бивуака, чтобъ добыть себ завтракъ, а во-вторыхъ, чтобъ двое изъ насъ, въ сопровожденіи метиса, нашедшаго свою лошадь, отправились къ г. Папену за помощью. Охота была неудачна. Мы съ Джемсомъ похали въ Ніон-Шу съ однимъ изъ проводниковъ и вьючными лошадьми.

Прохавъ миль пятнадцать по пустымъ степямъ, добрались мы до ручья, у котораго нашли слды стариннаго жилья Осажей. Дале начался великолпный лсъ и плодородная земля, битая тропинка привела насъ къ броду рки Ніон-Шу, и черезъ четверть мили мы встртили человка, привтствовавшаго насъ: ‘ээхъ!’ Онъ указалъ намъ тропинку, ведшую прямо къ шалашамъ Осажей, мы снова въхали въ лсъ и, выходя изъ него, очутились въ виду шалашей Деревни-касающейся-неба.

Статья вторая.

IV.
НІОН-ШУ.

Между мною и послдними жилищами просвщенія осталось пятьдесятъ миль пустынныхъ степей, единственный признакъ просвщенія здсь — деревянная хижина, поднимающаяся на конц селенія краснокожихъ Осажей.

Мы хали вдоль селенія между группами мужчинъ, безпечно лежавшихъ на земль на своихъ разостланныхъ одялахъ, ни одинъ не взглянулъ на насъ, ни малйшаго признака изумленія или любопытства не обнаружилось на ихъ безстрастныхъ лицахъ. Дти продолжали играть, не повернувъ даже головы въ нашу сторону. Женщины не выглянули даже изъ шалашей, чтобъ посмотрть на насъ.

Не подражая равнодушію дикарей, я смотрлъ съ любопытствомъ на величавыя позы мужчинъ и на первобытную изящную простоту ихъ жилищъ. Ніон-Шу состоитъ десятковъ изъ трехъ шалашей, расположенныхъ безъ всякой правильности. Малйшіе изъ нихъ, которыхъ число меньше остальныхъ, конусообразны, съ узкимъ отверстіемъ наверху для выхода дыма, единственный входъ, завшенный шкурою дикаго быка или камышевою циновкой, которыя опускаются на ночь, обращенъ на востокъ. Большіе шалаши, длиною отъ сорока до пятидесяти футовъ, высотою футовъ около пятнадцати или восьмнадцати и шириною около двадцати, имютъ видъ паралеллограма съ полуцилиндрическою крышей, въ которой два отверстія, соотвтствующія зажигаемымъ внутри огнямъ. Въ эти хижины два входа въ южной половин, выходящіе съ боковъ на востокъ и западъ, самыя хижины расположены длиною по меридіану.

Т же матеріалы входятъ въ постройку какъ большихъ, такъ и малыхъ шалашей, стны составлены изъ грубыхъ досокъ и толстой древесной коры, футовъ на пять или на шесть въ высоту, камышевыя циновки или бычьи шкуры составляютъ крышу. Разсмотрвъ жилища дикарей, мы явились къ г. Папену, которому Джемсъ вручилъ наше рекомендательное письмо. Пока онъ читалъ его, я замтилъ, что у него одинъ глазъ стеклянный.

Негръ взялъ нашихъ лошадей, и мы вошли въ хижину г. Папена, уже двадцать-пять лтъ торгующаго отъ компаніи съ Осажами. Онъ объявилъ намъ, что мы начнемъ у него жизнь дикарей. Дйствительно, внутренность его дома представляла странную смсь мебели, изобртенной цивилизаціею, и вещей, употребляемыхъ краснокожими: дв кровати, нсколько циновокъ, три или четыре стула, деревянныя тарелки, роговыя ложки или микуэнъ, два стола, кожаные чемоданы, раскрашенная литографія, изображающая Осажей въ Париж, оружіе разнаго рода, и проч., составляли домашнюю утварь и украшенія кухни и спальни.

Я просилъ нашего хозяина, чтобъ онъ немедленно послалъ помощь отставшимъ товарищамъ, и онъ тотчасъ же отправилъ изъ Піои-Шу гонца къ Пани-Таига, т. е. ручью, подл котораго мы ночевали такъ неудачно. Другой Осажъ похалъ къ г. Доглессу съ извщеніемъ о потер нашихъ лошадей, которыя, вроятно, возвратились на его ферму, если не были украдены.

Домашніе г. Папена довольно-многочисленны: Софія, женщина полукровная, недурная собою, помогаетъ ему переносить бремя земнаго существованія, она уже подарила ему наслдника, Уишите, краснокожая мать ея, занимается въ дом кухнею. Эта дикарка имла первымъ мужемъ Канадца, уведшаго ее въ Сен-Луи, гд она выучила нсколько французскихъ словъ и пріобрла вссьма-легкій оттнокъ просвщенія, не нужно говорить, что бракъ ея былъ заключенъ по обычаю Осажей. Посл смерти мужа, она не могла выдержать городской жизни и возвратилась въ Ніон-Шу, гд Шаге-Шинка (Малый-Бобръ) сдлался ея вторымъ супругомъ. Г-жа Папенъ родилась отъ перваго брака, а отъ втораго произошли Піита-Сна (Блый-Глазъ) и его братъ, и дочь Ангами, живущая въ дом Папена. Эта хорошенькая дикарочка помогаетъ иногда своей матери, во чаще всего играетъ съ Мина-Пиче, тринадцатилтнею метиской. Мужчинъ въ дом шестеро. Робертъ, негръ уже намъ знакомый, занимается воздлываніемъ маленькаго поля маиса. Онъ весьма-доволенъ своею участью. Осажи, для которыхъ нтъ никакого различія между блымъ и чернымъ, между человкомъ свободнымъ и невольникомъ, потому-что и тотъ и другой въ ихъ глазахъ люди, выдали за него замужъ одну изъ своихъ первыхъ красавицъ. Г. Папенъ усвоилъ себ почти вс понятія Осажей и обращается съ Робертомъ лучше, чмъ въ Европ обращаются съ блыми слугами. Господина и невольника часто приглашаютъ вмст на пиршества въ шалаши, и оба садятся около того же блюда, но негръ всегда помщается позади своего господина и стъ не иначе, какъ посл него. Два молодые метиса, Канадецъ, Мехиканецъ и Осажъ заботятся о тридцати лошадяхъ нашего хозяина. Мехиканець былъ долго въ плну у племени Команчей, и убжалъ отъ нихъ почти чудомъ, на дикой лошади.

Осажъ Багабе — сынъ одного изъ величайшихъ воиновъ своего племени, убитаго въ сраженіи. Двадцать разъ пытался онъ слдовать по достославнымъ стопамъ отца, но враждебная судьба не доставила ему ни одного случая выказать свою храбрость, въ желаніи и терпливости онъ не имлъ недостатка, потому-что, сидя однажды въ засад, въ жестокую зиму, отморозилъ себ ноги и лишился почти всхъ пальцевъ на ногахъ. Такая неудача причиною, что бдный Багабе остался поваренкомъ.

Въ нкоторомъ разстояніи отъ дома, вблизи селенія, обширный магазинъ, въ которомъ тщательно запираются вс товары, продаваемые или промниваемые Осажамъ. Ввозъ крпкихъ напитковъ запрещенъ, но позволяется продавать дикарямъ ружья, порохъ, румяна, сукна и бумажныя матеріи яркихъ цвтовъ, одяла, топоры, стеклярусъ и т. п.

Торгующимъ съ дикарями выгодне платить за получаемыя отъ нихъ звриныя шкуры товаромъ, чмъ деньгами, на-примръ, дв коробочки румянъ, которыя стоютъ не боле четверти доллара, продаются въ Ніон-Шу за долларъ, а промниваются весьма-легко за буйволовый плащъ {Выдланная шкура бизона, котораго Американцы и креолы называютъ также буйволомъ.}, за который въ Сен-Луи наврно дадутъ три или четыре доллара. Американская Мховая Компанія, которой центральная контора въ Сен-Луи, торгуетъ со всми пограничными Соединеннымъ-Штатамъ краснокожими народами, и не боится ничьего совмстничества, огромные капиталы позволяютъ ей длать пожертвованія, которыя обанкрутили бы всякихъ соперниковъ. Сверхъ того, повренные ея, чтобъ затруднить частныя предпріятія, не сообщаютъ никому свдній о торговл своей съ краснокожими, я могъ узнать только то, что видлъ своими глазами.

Въ ныншнія времена, торговля съ дикими несравненно легче, чмъ была лтъ за двадцать назадъ. Въ каждомъ народ, даже среди селеній краснокожихъ, устроены постоянныя мновыя конторы, промышленики живутъ въ большомъ ладу съ дикарями, и даже часто усвоиваютъ себ ихъ языкъ и обычаи. Но въ прежніе годы, компаніи нужны были укрпленія съ гарнизонами и артиллеріею для защиты своихъ агентовъ и товаровъ отъ нападенія дикихъ. Тогда было весьма-опасно удаляться отъ фортовъ, ибо красные воины, постоянно скрывавшіеся по сосдству въ засадахъ, убивали неосторожныхъ и сдирали кожу съ череповъ ихъ.

Даже внутри укрпленій не всегда было безопасно, вогому-что дикари умли проникать въ нихъ за волосами своихъ непріятелей {Извстно, что краснокожіе воины сдираютъ съ макушки головъ своихъ непріятелей кожу съ волосами и носятъ эти трофеи на пояс въ знакъ торжества.}. Однажды Саунъ {Сауки — отрасль большаго народа ‘Сіусовъ’.} вошелъ, въ темную ночь, черезъ амбразуру пушки, въ крпостцу, гд были тогда Французы и Осажи. Народъ его былъ въ воинь съ одними только Осажами, а потому, чтобъ не поразить друга, онъ ощупывалъ уши всхъ спавшихъ, почувствовавъ проткнутыя уши, онъ испустилъ крикъ смерти, убилъ и содралъ волосы Осажа и скрылся прежде, чмъ изумленные такою дерзостью Французы успли опомниться.

Крпости промышлениковъ выстроивались обыкновенно при совпаденіи двухъ ркъ, такая мстность была самою выгодною. Баржи, родъ плоскодонныхъ судовъ, отправлялись изъ укрпленій, поднимались вверхъ по ркамъ и вымнивали драгоцнные мха у дикарей, а потомъ спускались съ своимъ грузомъ въ Сен-Луи. Промышленики и матросы этихъ баржей были довольно-многочисленны и выбирались изъ самыхъ отчаянныхъ смльчаковъ, потому-что имъ часто приходилось прибгать къ сил для защиты своихъ грузовъ отъ краснокожихъ, которые, получивъ уже должную плату за мха, готовы были безъ зазрнія совсти взять ихъ назадъ, если блые бывали слабе ихъ. Случалось также, что дикіе, спрятавшись въ прилежащихъ къ ркамъ лсахъ, нападали на баржи, чтобъ отбить товары или мха, а вмст съ тмъ украситься волосами блыхъ. Однажды канадскій промышленикъ былъ раненъ въ щеку пулею, которая вышибла у него два зуба и остановилась во рту: ‘Греби сильне’, сказалъ онъ одному изъ товарищей, ‘вотъ теб жвачка табака’, и съ этими словами онъ подалъ ему окровавленную пулю. Суда съ такимъ народомъ почти-всегда возвращались въ свои форты. Теперь пароходы плаваютъ безпрепятственно по тмъ самымъ ркамъ, гд такъ недавно происходили подобныя сцены, однако он еще случаются по-временамъ на простор, т. е. въ самыхъ отдаленныхъ частяхъ степей.

Двадцать лтъ назадъ нужна была отчаянная ршимость, чтобъ основать мновую контору среди краснокожаго народа. Въ особенности неугомонны были Арикары, но они превосходно выдлывали шкуры, и мховая компанія старалась открыть съ ними боле-тсныя сношенія.

Такое опасное порученіе досталось одному родственнику г. Папена, который отправился къ Арикарамъ съ образчиками своихъ товаровъ. Когда онъ вошелъ въ ихъ селеніе, дикари хотли его убить и онъ былъ обязанъ жизнью одному-метису, котораго нкогда зналъ, но котораго давно уже потерялъ изъ вида. Человкъ этотъ сдлался однимъ изъ главныхъ предводителей Арикаровъ, онъ узналъ отважнаго промышленика, увлекъ его въ свой шалашъ и спасъ такимъ образомъ на время. ‘Если ты выйдешь отсюда, тебя убьютъ’, говорилъ онъ ему: ‘оставайся въ моемъ дом, и пока ты мой гость, теб никто не сдлаетъ зла’. Метисъ напрасно пытался уговорить другихъ предводителей, чтобъ они выкурили съ его стариннымъ знакомцемъ трубку мира — это бы его спасло, но, видя свои старанія тщетными, онъ ршился на послднее отчаянное средство.

Ему удалось привлечь на сторону несчастнаго промышленика двухъ могущественныхъ предводителей. Трое дикарей нарядились на смерть {Когда дикарю приснилось, что онъ долженъ умереть, или когда онъ добровольно обрекаетъ себя на смерть, онъ надваетъ все, что у него есть лучшаго и самаго блестящаго. Онъ хочетъ дать знать своимъ врагамъ, что они убили великаго воина, порядочнаго человка, какъ выражаются промышленики-креолы.}, вышли изъ дома вмст съ промышленикомъ, вооруженные съ головы до ногъ, приготовившись дорого продать свою жизнь, и запли пснь смерти. Арокары, тронутые такимъ великодушіемъ, приняли къ себ агента компаніи и позволили ему торговать съ собою.

Въ ныншнія времена, пограничные промышленики живутъ весьма-счастливо между дикарями, и большая ихъ часть нисколько не жалетъ о жизни въ просвщенныхъ странахъ: если имъ иногда приходится переносить скуку, опасаться подчасъ ненависти и отдлываться отъ нкоторыхъ хитростей, они наслаждаются, въ замну, спокойною жизнію, полною свободою въ привычкахъ и костюм, хорошимъ аппетитомъ, здоровьемъ и совершеннымъ отсутствіемъ скучныхъ законовъ этикета. Блыя женщины, пугаясь, вроятно, магическаго слова: дикіе — не легко согласились бы жить вдали отъ цивилизаціи, гд он царствуютъ. Промышленики утшаются, вступая въ супружество, по обычаю дикихъ, съ хорошенькими дикарками или метисками, которыя проводятъ жизнь въ стараніяхъ осчастливить мужей своихъ. Женщины эти съ радостью выходятъ за блыхъ, ибо хотя промышленики и живутъ почти-совершенно какъ дикіе, но у и ихъ все-таки сохраняется достаточно природныхъ качествъ блыхъ, чтобъ оказывать женамъ больше нжности, чмъ сколько имли бы къ нимъ краснокожіе мужья. Промышленики говорятъ, что они счастливы, а чтобъ человкъ высказалъ это, ему непремнно надобно быть втрое счастливе, чмъ онъ можетъ желать быть. Они не сожалютъ нисколько о городахъ и часто проводятъ многіе годы, не возвращаясь въ свои блыя семейства.

Два метиса безпрестанно ходили взадъ и впередъ изъ дома г. Папена въ магазинъ. Братья Монгренъ, сыновья одного Канадца и осажской красавицы, служатъ мховой компаніи въ качеств переводчиковъ: оба говорятъ по-французски и по-осажски. Старшему, Батисту, лтъ пятьдесятъ, онъ большаго роста, а цвтъ лица его темне, чмъ у дикихъ. Голова его обвязана грязнымъ чернымъ платкомъ, изъ-подъ котораго выходятъ съ каждой стороны черные волосы, связанные назади, Батистъ ходитъ въ совершенно-грязной цвтной рубашк, въ митахъ (mitas, штиблеты, доходящіе до половины бедра) и мокассинахъ (обувь изъ оленьей шкуры), кусокъ ярко-краснаго сукна проходитъ у него между ногами и привязанъ спереди и сзади къ поясу, на которомъ прившены мшокъ съ табакомъ, трубка и ножъ для сдиранія кожи съ череповъ непріятелей. Вотъ какова наружность начальника деревни Ніон-Шу!

Младшій братъ его, Жозефъ, одинъ изъ воиновъ селенія, но считается еще столь молодымъ, что не допускается къ засданію въ совт и подаванію голоса. Батистъ, чтобъ имть больше вліянія самому, удаляетъ его отъ костра храбрыхъ, не смотря на права Жозефа, основанныя на доказанной храбрости. Оба брата главы хижины {Такъ называютъ хозяевъ хижинъ, въ которыхъ иногда помщается нсколько семействъ.}, и у каждаго по дв законныя краснокожія жены.

Г-нъ Папенъ и двое метисовъ, свободные отъ длъ вечеромъ, расположились вмст съ нами передъ дверьми домовъ, гд нсколько Осажей молча курили, сидя на корточкахъ. Мы долго бесдовали между собою, и я узналъ отъ нихъ много любопытныхъ подробностей.

Большая часть краснокожихъ народовъ извстна блымъ подъ именами, которыя можно назвать условными, потому-что они совершенно отличны отъ настоящихъ. На своемъ язык, Осажи называютъ себя Уачачехами, Делавары Денапехами, Команчи Потоками, Конзы Канзесами. Настоящія имена народовъ сохраняются между ними свято, если блые крестятъ ихъ по-своему, то и краснокожіе даютъ разными, образованнымъ народами, имена своего изобртенія.

Осажи, считавшіеся прежде изъ числа самыхъ могущественныхъ народовъ, много потеряли въ своей числительной сил: раздоры, воины, повальныя болзни, и въ-особенности оспа, истребили множество этихъ дикарей. Теперь число ихъ не превышаетъ трехъ тысячь человкъ, и въ случа степной войны, они могутъ выставить около тысячи воиновъ.

Съ давнихъ временъ Нани-Мошики, отдлившіеся отъ Осажей, составляютъ совершенно-независимый народъ, даже языкъ ихъ, первоначально осажскій, много измнился. Жестокая вражда раздляетъ эти два народа, составлявшіе прежде одинъ. Ненависть между ними такъ сильна, что на осажскомъ язык одно и то же слово означаетъ Нани и врага, къ какому бы народу ни принадлежалъ онъ. Свирпая, безпрерывная и безпощадная война возгорлась между ними съ-тхъ-поръ, какъ Нани, зарывъ уже въ землю топоръ войны, пришли къ Осажамъ подъ предлогомъ дружескаго посщенія и украли лошадей ихъ воиновъ.

Разнаго рода мелочные раздоры отдлили отъ Осажей Конзовъ или Канзасовъ, между которыми еще сохранился коренной языкъ, за разрывомъ послдовала кровопролитная война, по теперь оба народа живутъ между собою въ добромъ согласіи. Недавно еще отдлилась отъ Осажей партія Клермо, прозваннаго Чернымъ-Псомъ (Мапка-Шонке), который перенесъ своя жилища на рку Ніон-Шу, на нсколько миль выше селенія Осажей, и основалъ тамъ дв деревни, извстныя подъ названіемъ Дубовой и Толстаго-Ребра.

Собственно такъ-называемые Осажи раздляются на дв главныя отрасли, на Большихъ-Осажей (Уасса-тапга) и Малыхъ-Осажей (Уассашинка). Великій глава всего народа, прямой потомокъ царственной фамиліи Блыхъ-Волосъ, живетъ съ Большими-Осажами {Креольское сокращеніе слова Осаусъ, сами дикари называютъ себя обыкновенно Уасса вмсто Уачачахъ.}, а Толстый-Глава, подчиненный Великому-Осажу, управляетъ Малыми-Оссами.

Большіе-Осажи живутъ въ четырехъ селеніяхъ, расположенныхъ въ нсколькихъ миляхъ одно отъ другаго: Ніон-Шу, прозванный Манринхаботсо (деревня, касающаяся небесъ), торговая столица Осажей и резиденція г. Папена, агента Американской Мховой Компаніи, и переводчиковъ правительства и компаніи. Частнымъ начальникомъ Ніон-Шу знакомецъ нашъ Батистъ Монгренъ. Другая деревня Наніонпи (Деревня-Трубки), названная такъ по находимому вблизи красному камню, изъ котораго длаются трубки, состоитъ изъ сорока-пяти или пятидесяти жилищъ. Ею управляетъ Старый-Блый-Волосъ, дядя великаго главы народа. Потомъ Пестрые-Домы, резиденція Мажакиты, великаго предводителя Осажей, и наконецъ деревня Спокойныхъ-Сердецъ, управляемая вождемъ Ман-Чап-Че-Мани (Крадущійся-по-3емл), обитаема молодыми воинами, принявшими прозвище Cmau-Собакъ.

Пятое селеніе, котораго вождь Уачинка-Лагри (Красивая-Птица), составляетъ маленькую отдльную республику. Ловкій и предпріимчивый Начальникъ ея никогда не смшивается съ остаткомъ народа и пользуется большою властью надъ своими. Прозвище Красивая-Птица выбрано неудачно, потому-что онъ очень-дурень собою и хромаетъ. При этомъ случа, г. Папенъ даль намъ добрый совть никогда не смотрть со вниманіемъ на дикарей, имющихъ какой-нибудь тлесный недостатокъ: напомнить имъ объ этомъ считается величайшимъ оскорбленіемъ, а нескромные взгляды принимаются за косвенные упреки.

Осажи жили прежде по берегамъ Миссиссппи и Миссури, на протяженіи около трехъ-сотъ морскихъ миль. Посл колонизаціи Французами Сен-Луи, они были постепенно оттснены до рки Осажа, на берегахъ которой жили не дале, какъ двадцать-пять лтъ тому назадъ. Грозные Осажи отступали шагъ-за-шагомъ передъ превосходною силой, у которой долго и упорно оспоривали свою землю. Жители Сен-Луи часто страдали отъ кровавыхъ возмездій, и много волосъ, содранныхъ съ череповъ Французскихъ, сохло передъ вигвамами Осажей. Американцы, принявъ эту землю въ свое владніе, стали держаться другой системы: оружіе перестало употребляться противъ дикарей — его замнилъ меркантильный духъ. Торговые договоры, заключенные съ краснокожими со времени сдачи Французами Луизіаны, отодвинули Осажей до рки Ніон-Шу. Но берега этой рки плодородны: американскій топоръ срубитъ co-временемъ прекрасныя деревья лсной косы, растущей вдоль воды, и новый уговоръ приблизитъ краснокожихъ къ рк Арканзасъ.

Теперь земли Осажей протягиваются миль на сто вдоль границы штата Миссури, и миль на 350 въ глубину, на западъ. Американское правительство покупаетъ земли дикарей за безцнокъ, за т, которыя они покинули на рк Осаж, въ-слдствіе заключеннаго въ 1838 году условія, Соединенные-Штаты обязаны въ продолженіе двадцати лтъ уплачивать ежегодно по 18,000 долларовъ. Каждый членъ народа получаетъ изъ этой суммы часть, соразмрную его званію, лтамъ и полу, метисы и блые, принятые краснокожими въ число своихъ, получаютъ также свою долю. Почти вся сумма, выплачиваемая правительствомъ дикарямъ, переходитъ въ руки Американской-Мховой-Компаніи: въ 1840 году, 16,000 долларовъ поступили въ кассу г. Папена.

Такого рода условія доставляютъ дикарямъ нкоторыя удобства и много содйствуютъ ихъ природной лни. Когда выйдетъ срокъ платежамъ, у Осажей явятся новыя потребности, для удовлетворенія которыхъ они пріймутъ новыя предложенія и удалятся еще дальше во внутрь земель.

У краснокожаго не въ природ разсчетъ и бережливость. Дикари не имютъ никакого понятія объ относительной цнности денегъ: въ торговл, они будутъ запрашивать за свой товаръ десятерную цну, а потомъ уступятъ за кусокъ алаго сукна или за какія-нибудь дрянныя стекляныя бусы вещь, которая стоитъ во сто разъ дороже. Если у нихъ заведутся деньги, они тратятъ ихъ безъ малйшаго разсчета, какъ дти. Они не имютъ привычки помышлять о завтрашнемъ дн, если у Осажа брюхо полно, есть табакъ, и ему снятся вещи пріятныя, то онъ засыпаетъ спокойно, не заботясь нисколько о будущемъ.

Не смотря однако на ихъ природную безпечность и ежегодно получаемыя отъ американскаго правительства деньги, Осажи очень-хорошо понимаютъ, что ихъ обманываютъ въ оцнк уступаемыхъ ими земель, почему они отъ души ненавидятъ Американцевъ, которыхъ называютъ манге-танга (большіе ножи), прозвищемъ этимъ Яньки обязаны саблямъ пограничныхъ драгунъ. Осажи очень любятъ тита-дже (Французовъ и креоловъ), съ которыми имъ часто приходится быть въ сношеніяхъ, они очень-хорошо умютъ отличать Французовъ отъ Американцевъ, и креоловъ отъ Французовъ изъ Франціи, приходящихъ съ другой стороны Великой Воды.

На слдующее утро посл нашего прибытія, Мехиканецъ г. Папена отправился съ тремя лошадьми за нашими отсталыми товарищами, которые пріхали въ Ніон-Шу въ тотъ же вечеръ. Посл нашего отправленія, они питались четырьмя папаботтами, которыхъ имъ удалось застрлить въ лсу, но какъ птицы эти весьма-тощи въ начал лта, когда он несутся, то голодъ ихъ былъ весьма-слабо утоленъ и они ршились попробовать, не будетъ ли счастливе рыбная ловля. Изъ согнутой на огн иголки они сдлали удочку, но толстый карпъ оборвалъ ее и унесъ съ собою послднюю надежду на обдъ. Аппетитъ нашихъ товарищей превратился уже въ сильный голодъ, когда ихъ отъискалъ нашъ гонецъ съ посланною провизіей. Лошадей они не могли найдти, ночь показалась имъ весьма-печальною, а на утро они были разбужены просвиставшею надъ ихъ головами пулею. То быль дикарь, который, по степному обычаю, выстрлилъ, проснувшись, изъ своего карабина, онъ подслъ къ ихъ огню, они подлились съ нимъ остатками провизіи и уже начали воображать себя забытыми, когда къ нимъ пріхалъ Мехиканецъ съ лошадьми.

Всть о нашемъ прибытіи распространилась по всмъ селеніямъ Осажей, и вскор насъ постили многіе вожди и знаменитйшіе изъ воиновъ, они приближались къ намъ торжественно, протягивали руку и привтствовали словомъ оэхъ! Мы отвчали имъ тмъ же, и, усвшись въ кружокъ съ храбрыми, закурили трубку дружбы. Передъ нами поставили блюдо сагамите, и мы ли поочереди одною микуенъ.

Осажи наговорили намъ много весьма любезныхъ вещей, которыхъ мы, къ-сожалнію, не поняли, они казались весьма-довольны нами и курили охотне нашъ табакъ, чмъ свой, приговаривая: нанигу диттанге, вита пиче, т. с. твой табакъ хорошъ, а мой дуренъ. Они безъ церемоніи брали у насъ трубки изо рта, лишь только мы успвали закурить ихъ, и возвращали ихъ не прежде, какъ выкуривъ до тла. Я надялся избжать этой черезъ-чуръ дружеской короткости, предложивъ своимъ краснокожимъ друзьямъ сигареты, въ надежд, что они не съумютъ курить ихъ и не станутъ мшать мн. Дйствительно, они сначала не знали, что съ ними длать, но дикари изобртательны: они развернули сигареты, высыпали изъ нихъ табакъ въ свои трубки и закуривали ихъ посредствомъ бумажекъ.

Дикари наши никогда не закуриваютъ своихъ трубокъ огнемъ другой трубки или сигары: они полагаютъ, что такой способъ накличетъ имъ бду. Имъ надобно пламя или уголь, которыми никто еще по пользовался. Я замтилъ, что они что-то бормочутъ, поднося огонь къ своему табаку: это молитва трубки, которую они обращаютъ только въ этомъ случа къ Великому-Духу, Уакочда. Приближая къ трубк огонь, Осажъ проситъ себ у Великаго-Духа какой-нибудь милости: лошади, волосъ непріятеля, любовницу, онъ никогда не начнетъ курить прежде окончанія мольбы.

Осажи прежде курили папуа, вторую кору одного дерева, весьма-обыкновеннаго въ здшнихъ степяхъ, дымъ отъ нея весьма-пріятенъ. Осажи никогда не кладутъ табакъ за щеку.

Новые знакомцы наши простились съ нами около солнечнаго заката и возвратились въ свои селенія. Передъ тмъ, чтобъ садиться на лошадей, они еще разъ пожали намъ руки со словами: оэхъ, унчинга! (прощай, другъ). Такое дружеское прощаніе заключало въ себ торжественное обязательство не воровать у насъ ничего, потому-что одни только друзья краснокожихъ въ безопасности отъ ихъ рукъ. Въ степяхъ, такъ же какъ въ древней Спарт, искусный воръ иметъ право на уваженіе: одна только неловкость считается преступленіемъ.

Г. Папенъ отдалъ жителямъ Ніон-Шу корову, которую тотчасъ же убили выстрломъ изъ карабина, раздлили и унесли въ селеніе. Одинъ изъ знаменитйшихъ воиновъ пришелъ пригласить насъ на большой пиръ, который онъ давалъ въ своей хижин. Дикаря этого звали Поразителемъ-Вождей — имя, пріобртенное на пол сраженія, гд онъ поразилъ военнымъ топоромъ своимъ одного непріятельскаго вождя среди его храбрыхъ. Мы отправились къ нему.

Хижина его была полна воинами, одни сидли на циновкахъ, завернувшись въ свои одяла, другіе наблюдали за кухнею. Женщины сидли на корточкахъ поодаль, въ глубин покоя. Любопытно было видть собраніе этихъ людей въ живописныхъ костюмахъ, съ раскрашенными лицами, одни изъ нихъ сидли неподвижно, другіе хлопотали и говорили съ живостью, въ полусвтъ хижины, съ отблесками и тнями, бросаемыми на нихъ пламенемъ двухъ костровъ, разложенныхъ въ ямахъ, вырытыхъ въ земл.

Внутри хижинъ стны увшаны камышевыми циновками, оружіемъ и нкоторыми земледльческими принадлежностями. Въ оконечностяхъ лежитъ домашній скарбъ, сдла и сбруи, туда кладутъ запасъ сушенаго мяса и драгоцнные ящички изъ сушеной буйволовой кожи, гд тщательно сберегаются, каждое отдльно, украшенія воиновъ и наряды осажскихъ красавицъ, съ коробочками зеленой краски и румянъ, столь необходимыхъ для туалета дикихъ. Въ коробочкахъ этихъ лежатъ истертыя въ порошокъ краски, которыми разрисовываютъ себя краснокожіе, разводя ихъ въ жир. Въ оконечностяхъ же хижинъ подвшиваютъ вмст со щитомъ, колчаномъ и любимымъ лукомъ, знаменитую воинскую циновку — трофей, на которомъ можно видть права дикаря на бранную славу.

Передъ багажомъ разостланы на земл бизоновыя шкуры съ шерстью. На нихъ женщины сидятъ на корточкахъ днемъ, если домашнія работы не заставляютъ ихъ быть на ногахъ. Два костра, разложенные въ ямахъ, соотвтствуютъ отверстіямъ, оставляемымъ въ крышахъ для выхода дыма, а на крпко-утвержденныхъ кольяхъ подвшены надъ огнемъ котлы, въ которыхъ варится мясо и маисъ. Наконецъ, въ промежутк между кострами, циновки, свернутыя обыкновенно днемъ, разстилаются на земл на ночь и когда воины намрены приступить къ трапез.

Подъ нами поставили на циновку деревянное блюдо, на которомъ недовареное мясо плавало въ бульйон. Насъ было четверо передъ огромнымъ кускомъ говядины, и такъ-какъ о вилкахъ никто не помышлялъ, то мы храбро принялись за мясо пальцами и ножами, роговая ложка служила намъ поочереди для почерпанія бульйона. За первымъ кушаньемъ слдовало почтенныхъ размровъ жаркое, потомъ подали необычайной длины колбасу, и пиршество заключилось чашкою кофе, который здсь по справедливости называютъ манка-сабе или чернымъ лекарствомъ, его сопровождали лепешки изъ маисовой муки, поджаренной въ жир, — любимое лакомство дикарей. Разумется, что нечего было и думать о хлб или салфеткахъ.

Недоденныя нами кушанья остались передъ нами. Все, чмъ Осажъ подчуетъ своего гостя, принадлежитъ ему, и онъ можетъ сть предлагаемое или унести съ собою. Чтобъ сдлать вжливость, мы послали остатки своего обда женщинамъ, которыя заглядывались на нихъ съ жадностью.

Право гостей уносить домой предложенную имъ хозяиномъ пищу наводитъ меня на рчь о гостепріимств Осажей. И между ними есть бдные, а бдные — т, у кого нтъ лошадей и слдственно нтъ средствъ охотиться за бизономъ, чтобъ запастись его мясомъ. У бдныхъ нтъ ни хижинъ, ни одялъ, они живутъ, можно сказать, на счетъ ближнихъ. Если одинъ изъ такихъ бдняковъ подойдетъ къ жилищу храбраго и скажетъ: ‘я пришелъ въ твой домъ’, тотъ отвчаетъ: ‘хорошо!’ и бдный длается его застольнымъ товарищемъ. Онъ будетъ сть, курить и грться у огня воина, будетъ длать что хочетъ, и никто не спроситъ у него отчета въ его дйствіяхъ, ему будутъ прислуживать, не обязывая его въ вознагражденіе ни къ какой работ. Если ему наскучитъ у одного, онъ отправляется, не прощаясь и не благодаря хозяина, къ огню другаго. Если у него нтъ одяла, онъ идетъ смло къ богатому воину и говорятъ ему: ‘настаетъ время снговъ, а у меня нтъ одяла, твое уже старо, отдай его мн’,— и богатый дастъ ему одяло.

Если чужестранецъ прійдетъ къ дикарю и проживетъ цлый годъ въ его хижин, никто не скажетъ ни слова, хозяинъ отдастъ ему лучшіе куски дичины, положитъ его спать на лучшую изъ своихъ шкуръ, и, когда гость уйдетъ, дикарь не прійметъ никакихъ подарковъ, никакой благодарности, онъ же поблагодаритъ путешественника за то, что тотъ избралъ его изъ среды остальныхъ, что обратился прямо къ нему. Такіе нравы, можетъ-быть, поощряютъ нкоторыхъ къ лности: но источникъ ихъ такъ чистъ и благороденъ, что это прекрасное и простое гостепріимство можетъ заставить простить многіе пороки краснокожимъ народамъ, называемымъ варварами.

Возвращаясь къ г. Папену, я любовался стройностью и воинственною осанкой Осажей, прогуливавшихся по селенію, и граціозною развязностью тхъ, которые забавлялись, бросая вдоль провеленныхъ по земл полосъ разноцвтные камешки.

Мужчины высокаго роста и превосходно сложены. Станъ ихъ соединяетъ въ себ вс физическія качества, возвщающія силу, ловкость и граціозность движеній. Члены ихъ тонки, сухи и жилисты, хотя мускулы и не выказываются слишкомъ, грудь высока и широка вверху, талія тонкая и шея короткая, плечи широки и высоки, руки нсколько-длинны, ноги тонки и сухи, колно, кисти рукъ и ступни маленькія. Головы у нихъ маленькія, и задняя часть ихъ сплюснута. Они весьма уважаютъ этотъ странный родъ красоты, чтобъ доставить его дтямъ, они прижимаютъ головы новорожденныхъ младенцевъ къ доск, служащей имъ вмсто колыбели, наши головы казались имъ слишкомъ-длинными и безобразными. Лобъ ихъ высокъ и узокъ, виски широкіе, глаза маленькіе, черные, впалые, скулы выдавшіяся, носъ огромный, слегка загнутый, съ широко-открытыми ноздрями. Верхняя губа у нихъ плоская, нижняя толстая и выдается впередъ, ротъ широкій съ маленькими, сжатыми зубами, нсколько-почернвшими отъ жеванія сушенаго мяса, на подбородк маленькая ямочка. Уши дикарей, изрзанныя ножомъ, длаются огромными и отвислыми отъ множества навшенныхъ на нихъ украшеній. Бровей и бороды у нихъ вовсе нтъ: они ихъ тщательно выдергиваютъ.

Спокойная и степенная физіономія Осажей носитъ на себ отпечатокъ большой тонкости, вообще, выраженіе ея серьзно и воинственно. Волосы у нихъ густые и черные. Осажи брютъ себ всю голову, кром темени, съ котораго спускаются дв расходящіяся черты волосъ, растущихъ прямо и превращающихся на затылк въ пучокъ, который низпадаетъ до низа шеи, въ промежутк между этими двумя чертами родятся дв косы, которыхъ длина составляетъ красоту. Таковъ пучокъ воины. Въ знакъ печали Осажи отращиваютъ себ волосы.

Краснокожіе рдко выходятъ изъ своихъ шалашей не раскрасившись: для этого служатъ имъ киноварь, зеленая и желтая краски, которыя покупаются у промышлениковъ, за недостаткомъ этихъ красокъ употребляютъ вохру, млъ, даже грязь. Лицо, покрытое слоемъ разжиженной земли, означаетъ постъ или трауръ. Осажи всегда окрашиваютъ краснымъ вокругъ волосъ, вокругъ глазъ и уши: это національный цвтъ, украшеніе воиновъ. Остальные цвта, которыми разрисовываютъ прочія части лица и тло, не подлежатъ никакимъ правиламъ, тутъ все зависитъ отъ фантазіи.

Между ногъ они пропускаютъ кусокъ синяго или краснаго сукна, котораго концы поддерживаются шерстянымъ поясомъ, украшеннымъ бусами, къ этому поясу они прившиваютъ ножъ, въ ножнахъ изъ разрисованной кожи, трубку въ чехл, мшокъ съ табакомъ, мшечекъ съ румянами, зеркальце и щипчики для выдергиванія рдкихъ волосъ, растущихъ на бород и бровяхъ. Миты и мокассины изъ оленьей шкуры покрываютъ имъ ноги и служатъ обувью. Осажи никогда не пропускаютъ подъ слдъ ремни своихъ мокассиновъ, въ противоположность своимъ непріятелямъ Паніямъ, которыхъ слды они по этому узнаютъ. Подвязки ихъ, такъ же, какъ и пояса, украшаются крупными блыми или синими бусами. Вмсто плащей имъ служатъ блыя, синія и зеленыя шерстяныя одяла, но красныя предпочитаются всмъ остальнымъ. Промышленики выписываютъ ихъ изъ Франціи, но наиболе уважаемыя, извстныя подъ названіемъ макана, приходятъ изъ Англіи. Нын Осажи рдко носятъ плащи изъ бизоновой кожи, гораздо-удобне и мене-утомительно купить одяло у промышлениковъ, чмъ выдлать, разрисовать и вышить узорами шкуру бизона.

Украшенія туалета краснокожихъ состоятъ изъ висячихъ серегъ, фарфоровыхъ ожерелій, браслетовъ разнаго вида — мдныхъ, желзныхъ, даже серебряныхъ. Бусы, позвоночные хребты и шкуры змй, чучелы птицъ и перья служатъ имъ также нарядными украшеніями. Орлиныя перья могутъ носить только т, кому удалось украсть хоть одну лошадь у непріятелей. Воины, убившіе человка изъ враждебнаго народа, имютъ одни только право украшаться погремушками и носить топоръ храбрыхъ. Въ степяхъ мы увидимъ у нихъ другія украшенія и наряды.

Женщины ихъ далеко не такъ щедро одарены природою, какъ мужчины. Некрасивость ихъ вошла въ пословицу, он малы ростомъ, но сильны и хорошо сложены. Он носятъ длинные и распущенные волосы. Молодыя двушки и полукровныя женщины заплетаютъ себ волосы въ косы, или собираютъ ихъ въ два локона передъ ушами, удерживая ихъ въ такомъ положеніи красною лентой, украшенною серебряными кольцами.

Старухи носятъ родъ тюники, которая проходить съ одной стороны подъ мышкою и привязывается на противоположномъ плеч. Молодыя носятъ также родъ мужской рубашки самыхъ яркихъ цвтовъ. Вс, старыя и молодыя, носятъ юбки изъ синяго или краснаго сукна, миты надваютъ красныя, суконныя, если юбка синяя, и обратно, и мокассины изъ оленьей шкуры. Почти у всхъ осажскихъ женщинъ тло татуировано синими чертами, которыя перескаются между собою и образуютъ правильные рисунки. Двушекъ татуируютъ обыкновенно, когда он прійдутъ въ возрастъ. Шея ихъ, грудь, спина, руки, верхъ кистей, брюхо до бедра., нижняя часть лядвій и ноги расчерчены этими неизгладимыми синими полосами, которыя проводятся раскаленнымъ желзомъ и углемъ. Часто можно видть подл этихъ узоровъ блые шрамы, результаты обжоговъ.

Дти замчательны выпуклостью брюха, они ходятъ почти совершенно нагія до десятилтняго возраста, тогда они начинаютъ носить одяла, а нкоторыхъ наряжаютъ во что-то похожее на сюртукъ изъ краснаго сукна, который едва закрываетъ имъ спину.

Соскучившись питаться соленою свининой и сушенымъ мясомъ, я предложилъ г. Герену поохотиться за дикими индйками въ лску, прилегающемъ къ Ніон-Шу. Мы отправились рано утромъ, но, къ несчастію нашему, комары поднялись раньше насъ, и едва мы успли войдти въ рощу, какъ были аттакованы цлыми роями этихъ страшныхъ враговъ. Я обвернулъ себ голову платкомъ и надялся избжать ихъ жалъ скорою ходьбою, но ни движенія мои, ни платокъ не защитили меня. Индйка поднялась близехонько отъ меня, я выстрлилъ по ней наудачу, потому-что не было возможности прицлиться. Только-что руки мои перестали защищать лицо, какъ на него насла цлая стая комаровъ, которая заставила меня отказаться отъ охоты и бжать безъ оглядки домой, гд я какъ-можно-скоре окунулъ голову въ воду. Бдный товарищъ мой возвратился вскор посл меня съ совершенно-раздутымъ лицомъ. Оба мы были такъ красивы, что невольно расхохотались, взглянувъ другъ на друга.

Въ нашей комнатк помстили пятерыхъ метисовъ, прибывшихъ наканун въ Ніон-Шу, чтобъ участвовать въ предстоявшей охот. Жара была ужасная, тмъ боле, что мы принуждены были запереть двери и окна для защиты отъ комаровъ, но проклятыя наскомыя уже успли овладть спальнею, и намъ приходилось выдерживать подъ одялами нестерпимую температуру, чтобъ только какъ-нибудь отдляться отъ своихъ крылатыхъ враговъ. Мы вздумали-было выкурить ихъ дымомъ изъ нашей комнаты, но способъ этотъ не удался, и мы были вынуждены уступить голоднымъ мускитамъ свои мста, и пытаться уснуть подъ открытымъ небомъ. Тогда я хорошо понялъ одну изъ основательныхъ причинъ, почему дикари удаляются отъ своихъ шалашей въ начал лта.

Нашъ годъ соотвтствуетъ двумъ годамъ Осажей, осеннему и лтнему году, изъ которыхъ каждый иметъ свою охоту. Осенній годъ начинается въ октябр и кончается въ март, въ-продолженіе его собираютъ и выдлываютъ всякаго рода шкуры: бизоновыя, оленьи, волчьи, и проч. Лтняя охота начинается съ первыхъ чиселъ іюня и продолжается до половины августа: тогда оставляютъ селенія, чтобъ избжать комаровъ, терзающихъ людей, и слпней, которые преслдуютъ лошадей и даже иногда ихъ убиваютъ. Въ-продолженіе лтняго года, перемежающіяся лихорадки и другія повальныя болзни часто истребляютъ краснокожихъ воиновъ. Запасы сушенаго мяса, собранные въ осеннюю охоту, приходятъ тогда къ концу: маисъ уже посянъ и выполотъ, такъ-что больше не нуждается въ попеченіяхъ, и Осажи приготовляются покинуть свои шалаши, въ которыхъ остаются только больные, слабые старцы, немогущіе переносить труды охоты, и бдные, у которыхъ нтъ ни хижинъ, ни лошадей. Тогда женщины начинаютъ плакать, чтобъ вымолоть у Великаго-Духа удачную охоту, и по ихъ предложенію собирается совтъ воиновъ, который разсуждаетъ о необходимости отправленія и ршаетъ по какой дорог идти охотникамъ каждой деревни.

Женщины плакали уже нсколько дней сряду и воины были созваны къ огню совта. Насъ съ г. Папеномъ пригласили въ собраніе, долженствовавшее засдать въ селеніи Ніон-Па, отстоящемъ отъ Ніон-Шу на нсколько миль пути по степи. Мы отправились вмст съ Батистомъ, который разговаривалъ по-французски съ г. Папеномъ и обнаруживалъ сильную ненависть къ Великому-Глав, а въ особенности къ женщин Глав, о которой онъ отзывался неприличне, чмъ бы слдовало даже дикому. Источникомъ этой ненависти было непомрное честолюбіе Батиста, которому хотлось бы пользоваться большимъ вліяніемъ, чмъ его соперникъ, но который, не смотря на вс свои уловки, на всю свою политику, добился только почти до равной съ нимъ власти. Ему хотлось быть больше, нежели главою одного только своего селенія. Батистъ человкъ себялюбивый и сварливый, то же, что говорятъ о мулатахъ, можно примнить и къ дикимъ метисамъ: они имютъ пороки обоихъ племенъ, отъ смси которыхъ происходятъ.

дучи степью, я удивлялся, не видя слдовъ оспы ни на одномъ лиц изъ окружавшихъ насъ дикарей: дло въ томъ, что Осажамъ давно уже прививаютъ оспу. Имъ доказали предохранительныя слдствія прививанія, и они убдились въ фактахъ, которые видли собственными глазами. Сосди и непримиримые враги Осажей, Пани-Могавки, не хотли послдовать ихъ примру и лишились множества людей, тмъ боле, что образъ жизни дикихъ какъ-нельзя-больше способствуетъ распространенію оспы и повальныхъ болзней.

Отправлявшіеся на совтъ воины красовались около насъ на своихъ рьяныхъ и разукрашенныхъ коняхъ. Они то пускались въ скачь попарно, стараясь перегнать другъ друга и поощряя лошадей криками и плетью, то снова принимали важный и степенный видъ, и хали шагомъ. Ничто не можетъ сравниться съ ловкостью и граціозностью краснокожихъ всадниковъ, которыхъ одяла разввались за ними въ воздух живописными складками, какъ драпировки древнихъ статуи.

Мы прибыли въ Наніонпа и сошли съ коней передъ хижиною совта. Внутри ея, въ самой серединъ, былъ разведенъ огонь, вокругъ котораго молча сидли и курили воины. Чтобъ развязать умъ, вожди начали наполнять свои желудки, почему и передъ нами поставили кусокъ разваренаго сушенаго мяса. Осажи, еще незнакомые съ нами, пожимали намъ руки со словомъ ‘оэхъ’, и потомъ вс расположились по пяти человкъ вокругъ каждаго блюда съ мясомъ. Т, которымъ приходилось ждать своей очереди послднимъ, не обнаруживали ни досады, ни нетерпнія. Посл трапезы вс курили въ безмолвномъ ожиданіи, насталъ уже часъ совщанія, а Великій-Глава еще не являлся. Воины предложили между собою нсколько мнній. Вскор пришелъ гонецъ Малыхъ-Оссовъ съ извстіемъ, что народъ его не можетъ тронуться прежде, какъ черезъ дв ночи, почему и просилъ подождать, на что присутствующіе согласились посл нкотораго пренія. Случился одинъ затруднительный вопросъ, для ршенія котораго послали за Старымъ-Блымъ-Волосомъ, Несторомъ Осажей. Старикъ этотъ, еще бодрый, не смотря на свои восемьдесятъ лтъ по грегоріанскому счету, вошелъ, опираясь на длинный, украшенный рзьбою посохъ. Словамъ его внимали съ почтеніемъ, и всякій разъ, когда онъ пріостанавливался, волны отвчали уэхъ (да) или танге (хорошо).

Въ блестящемъ обществ самыхъ образованныхъ столицъ Европы, въ самыхъ ученыхъ собраніяхъ, въ самыхъ высокихъ дипломатическихъ кругахъ найдутся люди, которые могли бы почерпнуть для себя полезный урокъ, еслибъ имъ случилось, подобно мн, присутствовать при совщаніи краснокожихъ дикарей. Каждый изъ вождей говорилъ поочереди, взявъ напередъ нужное время, чтобъ собраться съ мыслями, иногда они пріостанавливались и длали довольно-продолжительныя паузы, въ полной увренности, что никто ихъ не прерветъ и что ничей голосъ не возвысится прежде, чмъ они заключатъ свою рчь словами: ‘я сказалъ’, или чмъ-нибудь подобнымъ. Они умли выслушивать возраженія, не показывая ни малйшаго знака неудовольствія, я замтилъ даже, что они утруждали себя должнымъ обсуживаніемъ этихъ возраженій прежде, чмъ ршались отвчать, или прежде, чмъ возражали сами. Никогда не случалось мн слышать, чтобъ два оратора говорили вдругъ за огнемъ воиновъ. Если двумъ храбрымъ случалось не соглашаться между собою, то въ споръ ихъ никогда не вмшивалось непрошеное третье лицо. Метисы, которые во многомъ сходствуютъ съ дикарями, не умютъ однако слушать и спорить, какъ они: тутъ сейчасъ видна примсь крови блыхъ.

Между-тмъ, совщаніе было пріостановлено въ ожиданіи Великаго-Главы, къ которому послали одного изъ воиновъ. Въ этотъ промежутокъ времени, я подслъ, вмст съ Джемсомъ, къ огню стараго Благо-Волоса. Онъ принялъ насъ радушно, попотчивалъ мятымъ сушенымъ мясомъ, и по обычаю хозяевъ, желающихъ особенно почтить своихъ гостей, лъ не иначе, какъ когда мы передавали ему блюдо. Онъ разсказалъ моему товарищу, что зналъ его дда, бывшаго губернаторомъ Сен-Луи, и что очень-радъ видть внука своего стариннаго друга.

Посл того мы были приглашены въ хижину молодаго Благо-Волоса. Онъ двоюродный братъ теперешняго Великаго-Главы и имлъ больше правъ на это званіе, чмъ Мажакита, потому-что онъ сына, брата послдняго Великаго-Главы, а теперешній преемника, его сынъ сестры покойника. Когда прежній Великій-Глава умеръ безъ прямыхъ наслдниковъ, Осажи оставались за. нкоторомъ недоумніи на-счетъ выбора одного изъ двоюродныхъ братьевъ, но какъ у нихъ нтъ адвокатовъ для защиты законныхъ правъ каждаго, да притомъ вмшались интриги Мховой Компаніи, то совтъ храбрыхъ избралъ главою народа Мажакиту, за отсутствіемъ молодаго Благо-Волоса, который, будучи женатъ въ племени Малыхъ-Осажей, не могъ находиться при выборахъ для поддержанія правъ своихъ. Онъ показывалъ намъ разныя бумаги, написанныя на французскомъ, англійскомъ и испанскомъ языкахъ, въ подтвержденіе своихъ притязаній.

Такимъ-образомъ Блый-Волосъ остался простымъ вождемъ. Къ чести его должно сказать, что онъ не длалъ никакихъ покушеній для пріобртенія себ званія, слдовавшаго ему по справедливости, онъ не старался вооружить въ свою пользу партію и не тревожилъ никакими тайными происками, для удовлетворенія личнаго честолюбія, внутренняго мира своего народа. Подобные примры благонамренности и безкорыстія рдки между блыми, если врить исторіи.

Выходя отъ него, мы встртили Мажакиту, шедшаго въ совтъ, въ костюм, нисколько неотличавшемъ его отъ прочихъ воиновъ. Великій-Глава одинъ изъ самыхъ некрасивыхъ Осажей, на лицъ его выражаются тонкость и жестокость, а толстыя губы доставили ему прозваніе Мажакита (Губастый). Онъ вошелъ въ собраніе, пожалъ намъ руки и трубки задымились снова. Великій-Глава долго и съ колкостью оспаривалъ Батиста, не смотря на безстрастность, которою вообще отличаются дикари, въ его оживленныхъ взглядахъ и жестахъ проявлялась ненависть, хотя онъ и старался казаться совершенно-спокойнымъ. Когда онъ пріостанавливался въ своей рчи, волны отвчали не уэхъ, но гаи-гай. Слова эти имютъ то же самое значеніе, но гаи-гай выраженіе боле дружеское — Великій-Глава отецъ народа.

Ршено было дожидаться Малыхъ-Осажей еще дв ночи, а также опредлили дорогу, по которой слдовало идти охотникамъ, посл чего засданіе кончилось.

Ухода отъ костра совта, я замтилъ одного дикаря съ длинными, всклоченными волосами и выпачканнымъ грязью лицомъ, онъ плъ унылымъ и отчаяннымъ голосомъ однообразную пснь, которую сопровождалъ горькими слезами. Человка этого прозвали Пиче (Злой), потому-что онъ однажды въ сраженіи убилъ семерыхъ непріятелей и содралъ волосы съ головъ двухъ изъ нихъ. Теперь онъ набиралъ партію воиновъ и плакалъ у дверей храбрыхъ, которыхъ уговаривалъ идти подъ своимъ начальствомъ на ненавистныхъ Панieвъ и помочь ему исполнить данный имъ за годъ тому назадъ, посл смерти жены, обтъ истребить въ честь ея нсколькихъ враговъ. Онъ общалъ воинамъ славную побду и множество волосъ, и клялся, что позволитъ себя убить, если хоть одинъ изъ его сподвижниковъ лишится жизни.

Вождей и простыхъ воиновъ, набирающихъ такого рода партіи, креолы называютъ партизанами, они обязаны свято исполнять нкоторыя церемоніи и поститься ежедневно до солнечнаго заката. Съ утра они кладутъ себя въ землю, т. е. покрываютъ себ лицо грязью, посл чего начинаютъ пть съ плачемъ, чтобъ возбудить состраданіе храбрыхъ, которымъ въ псняхъ своихъ объясняютъ причины, заставляющія ихъ предпринимать воину. Почти всегда цль войны религіозная, или по-крайней-мрь они прикрываютъ религіознымъ предлогомъ свое честолюбіе и жажду къ воинской славь. То они должны принести Паніевъ въ жертву въ честь умершаго родственника, то Владыка жизни явился имъ во сн и потребовалъ отъ нихъ непріятельскихъ волосъ, или Уаконда (Великій-Духъ) извстилъ ихъ тмъ же путемъ, что противъ Осажей готовится нападеніе: что Паніи взяли соли на солончакахъ Осажей, или, наконецъ, что Великому Духу желательно видть пожаръ какого-нибудь селенія Могавковъ. Подобныя рчи партизановъ всегда находятъ себ готовыхъ слушателей, он подстрекаютъ воиновъ, напоминая имъ о славныхъ подвигахъ ихъ отцовъ, общаютъ молодымъ людямъ лошадей и волосы непріятелей, и всегда успваютъ увлечь за собою боле или мене многочисленныя партіи.

Къ вечеру, партизанъ смываетъ землю и принимаетъ пищу, сть, имя лицо въ земл, считается величайшимъ святотатствомъ. Можно нарушить постъ, но нельзя ни подъ какимъ видомъ сть съ покрытымъ грязью лицомъ. Постящіяся женщины также кладутъ себя въ землю, но он ограничиваются тмъ, что накладываютъ себ на волосы комъ грязи.

Не смотря на раздленіе народа на селенія, признающія надъ собою отдльныхъ начальниковъ, партизаны имютъ право ходить по всмъ деревнямъ для набора храбрыхъ, которые могутъ въ такихъ случаяхъ отказаться на время экспедиціи отъ своихъ настоящихъ вождей и подчиниться другимъ.

Узнавъ, что я медикъ, меня приглашали къ нкоторымъ больнымъ, гд мы непремнно встрчали уакантаку, т. е. врачей или колдуновъ (у Осажей эти два званія составляютъ одно), которые очень удивились, видя, что мы не прибгаемъ ни къ какимъ чарамъ и заклинаніямъ, въ которыхъ заключается вся наука ихъ-самихъ. Наши бдные краснокожіе собратья недалеко ушли въ медицин, чаще всего они предоставляютъ природ исцленіе недуговъ своихъ паціентовъ, они даже не лечатъ переломовъ. Впрочемъ, я убдился собственнымъ опытомъ въ совершенной невозможности уговорить Осажа, чтобъ онъ носилъ какую бы то ни было хирургическую перевязку.

Болзни, чаще всего замченныя мною у краснокожихъ, во-первыхъ, бльма на роговой глазной плев и слпота, здсь весьма обыкновенны. Потомъ слдуютъ безконечныя перемежающіяся лихорадки, ревматизмы и воспаленія въ дыхательныхъ органахъ. Я видлъ также нсколько больныхъ гнилыми горячками и двухъ или трехъ золотушныхъ. Сифилитическая болзнь здсь довольно-обыкновенна и вылечивается потогонными, признаковъ слдствій ея мн не случалось видть: говорятъ, что они не проявляются никогда у дикихъ. Вс болзни, отъ которыхъ страдаютъ просвщенные люди, не щадятъ также и краснокожихъ, но коренные недуги Осажей такъ же просты, какъ ихъ нравы, хотя они бываютъ иногда довольно-опасны.

Мы уже давно были готовы къ отправленію, чтобъ сократить время ожиданія, мы вздумали учиться по-осажски. Такъ-какъ г. Папенъ и его метисы были слишкомъ-заняты своими приготовленіями, а слдственно имъ было не до того, чтобъ учить насъ, то мы спрашивали у нихъ только самыя необходимыя слова, въ надежд съумть посредствомъ ихъ разспросить у дикарей о томъ, чего намъ нужно. Я записалъ вс слова, которыхъ переводъ желалъ имть, потомъ, подойдя къ одному молодому воину и указывая на его ножъ, спросилъ: mama-пиръ? т. е. какое имя? Онъ отвчалъ мн: Манге. Я хотлъ узнать имя моего услужливаго учителя и спросилъ, какъ меня научили: тата-ча-чаниръ? (какъ твое имя?). Онъ по-видимому остался доволенъ моимъ вопросомъ и сказалъ Ман-Чап-че-Мани (Крадущійся по Земл). Прежде-чмъ я ршился записать такое безконечное имя, я попросилъ повторить его разъ шесть или десять. Новый пріятель мой выучилъ меня множеству названій общеупотребительныхъ предметовъ, но что касается до небесныхъ свтилъ, мн стоило большаго труда быть понятымъ. Солнце было въ то время скрыто за облаками, не могши указать на него, я попробовалъ описать ему рукою движеніе этого свтила, но такъ-какъ я началъ не съ самаго востока, то онъ меня не понялъ. Когда же я указалъ ему рукою въ настоящую сторону востока, онъ, подумавъ немного, показалъ на солнце, которое въ это время выглянуло, и сказалъ: дэхъ! меге (вотъ солнце). Глаголы осажскаго языка приводили меня въ отчаяніе, тмъ боле, что мн трудно было разспросить о нихъ толкомъ у своего любезнаго дикаря, однако, подражая пантомимою дйствію нкоторыхъ, мн удалось узнать соотвтствующія имъ осажскія слова, какъ, на-примръ: сть, пить, спать и т. п. Я пріобрлъ также достаточное количество именъ существительныхъ, нсколько прилагательныхъ, но весьма-мало глаголовъ. Собранный такимъ-образомъ маленькій словарь былъ мн въ-послдствіи весьма-полезенъ, и мн часто приходилось въ него заглядывать. Къ-сожалнію, я его потерялъ во время тяжкой болзни, которою страдалъ по возвращеніи въ Сен-Луи.

Осажскій языкъ не богатъ словами, по очень-плодовитъ окончаніями, которыя измняютъ и часто превращаютъ ихъ значеніе: вотъ почему, какъ увряютъ промышленики, на немъ весьма-трудно хорошо говорить. Одинъ изъ переводчиковъ уврялъ меня, что г. Эдуардъ Шуто единственный блый, который говоритъ по-осажски, какъ настоящій Осажъ. Языкъ этотъ пріятенъ и благозвученъ, онъ не иметъ множества находимыхъ въ языкахъ другихъ дикарей гортанныхъ звуковъ, можно сказать, что на немъ поютъ, ибо медленное произношеніе одного какого-нибудь слога, на который съ намреніемъ длается удареніе, придаетъ слову большую выразительность. Есть, на-примръ, прилагательныя, которыхъ превосходная степень получается протяжнымъ произношеніемъ окончательнаго слога, но есть также прилагательныя, которыхъ превосходная степень нисколько не походитъ на положительную: на-примръ, танге значитъ хорошій, а лаггени очень-хорошій. Выразительность превосходной степени этого прилагательнаго усиливается еще больше, если къ нему присовокупить другое прилагательное, на-прим. уаггени, лаггени значитъ необычайно-хорошій, тогда какъ въ буквальномъ смысл одно изъ нихъ значитъ очень-большой, а другое очень-хорошій. Вообще, звуки осажскаго языка казались мн боле гармоническими, когда говорили мужчины, чмъ когда мн случалось слушать женщинъ, у которыхъ голосъ нсколько-крикливый.

Произношеніе языка пріятно, такъ-что смягчаетъ даже гортанные звуки, но есть у нихъ одно восклицаніе, чрезвычайно-грубое, которое Осажи употребляютъ очень-часто. Произношеніе его такъ странно, что его почти-невозможно написать: это что то похожее на хугхъ!

Въ ариметик Осажи недалеки, они однако держатся десятичной системы. Они считаютъ: віехъ, одинъ, номпа, два, лабени, три, и проч., до гребенанъ, десяти, потомъ гребенанъ-віехъ, десять одинъ, до номпа-гребенанъ, два — десять или двадцать, тогда говорится: номпа-гребенан-віехъ, два десять-одинъ, номпа-гребнпан-помпа, два-десять-два, и такъ-дале до лабени-гребенанъ, три-десять, такимъ-образомъ продолжается до гребенанъ-гребенанъ, десять-десять, или сто — крайній предлъ числа ихъ ариметическихъ единицъ. Надобно имть нкоторую привычку, чтобъ не смшать, на-примръ, гребепап-таупа, четырнадцать, съ таупа-гребепапъ, сорокъ, и обратно.

Два года осажскихъ не въ точности соотвтствуютъ нашему одному, потому-что въ каждомъ ихъ год ровно по шести лунныхъ мсяцевъ, мы считаемъ время днями, а они ночами. Часы дня указываетъ имъ высота солнца. Осажи знаютъ также планету Венеру и нсколько звздъ: Большую-Медвдицу, Полярную-Звьзду.

На другой день посл совта, Толстый, глава Малыхъ-Осажей, пришелъ извстить г. Папена, что такъ-какъ воины его готовы ране назначеннаго времени и не хотятъ идти по одной дорог съ нами къ рк Арканзасу, то они отправятся завтра же и будутъ насъ ждать, чтобъ вмст переправиться черезъ Піи-Судге, Рку-Луковъ или Арканзасъ. Ясно было, что онъ требовалъ въ совт отсрочки затмъ только, чтобъ имть время уйдти впередъ: почему намъ не должно было надяться встртиться съ нимъ въ-продолженіе всей охоты, что дйствительно и случилось. Вождь этотъ названъ по справедливости Толстымъ-Главою: онъ былъ единственный дикарь съ толстымъ брюхомъ, котораго мн случилось видть.

Уачинка-Лагри (Красивая-Птица) прибылъ также въ Ніон-Шу и возвстилъ, что онъ, по своему обыкновенію, не расположенъ охотиться вмст съ остальными Осажами. Онъ общалъ присоединиться къ намъ у Краснаго-Кедра, или у большаго солончака, чтобъ вмст торговать съ Патоками или Команчами. Новость эта никого не удивила.

Я просилъ г. Папена объяснить мн, какого рода торговля, о которой говорилъ Уачинка-Лагри. Осажи, посл кровопролитной войны съ Патоками, завели съ ними наконецъ дружескія сношенія, которыхъ требовали выгоды обоихъ народовъ. Съ одной стороны, Осажи имли дло съ народомъ гораздо-многочисленне и сильне себя, въ-продолженіе войнъ съ ними, они опасались Патоковъ до того, что часто, узнавъ, что они охотятся въ окрестностяхъ Арканзаса, Осажи измняли направленіе своихъ собственныхъ охотъ, не желая переходить рку, за которою имъ приходилось выдерживать безпрестанныя непріязненныя дйствія, окружая бизоновъ, Осажи были въ безпрестанной опасности отъ засвшихъ въ засад непріятелей, которые нападали врасплохъ на ихъ воиновъ и украшались волосами многихъ изъ нихъ. Съ другой стороны, уже года два, какъ прервались сношенія Патоковъ, народа совершенно кочеваго, съ блыми, а въ-особенности съ Техасцами, отъ-чего Патоки не могутъ добывать себ никакихъ вещей, длаемыхъ блыми. Вотъ почему они старались завести дружбу съ Осажами, которые находятся въ частыхъ и легкихъ сношеніяхъ съ людьми образованными, почему имъ безъ труда можно доставать себ все, въ чемъ нуждаются Патоки. Слдствіемъ всхъ этихъ причинъ былъ родъ ярмарки, открывающейся ежегодно въ каждое іюльское полнолуніе: тогда оба народа сходятся между собою. Осажи привозятъ румяна и другія краски, домашнюю утварь, одяла, сукна, желзные товары, а Патоки даютъ за это въ обмнъ лошадей, которыхъ они разводятъ и воспитываютъ, муловъ, которыхъ крадутъ у Техасцевъ, разнаго рода шкуры и тому подобное.

Когда зарыли въ землю топоръ воины, храбрые обоихъ народовъ условились въ опознательномъ знак, по которому Осажи и Патоки могли бы узнавать другъ друга. Прошло два года, и ничто не нарушало ихъ взаимнаго согласія, но весною 1840 года, одинъ осажскій вождь, Безухій, встртилъ двухъ Патоковъ, находившихся въ партіи Пани-Могавковъ, смертельныхъ враговъ Осажей, шедшихъ со словами, т. е. съ мирными предложеніями, къ другой отрасли Паніевъ. Безухій напалъ на нихъ и, не взирая на ихъ знаки, убилъ также Патоковъ и содралъ съ нихъ волосы. Это происшествіе заставило г. Папена бояться слдствій свиданія, долженствовавшаго произойдти у большаго солончака, но онъ ршился на все, лишь бы только ему увидться съ Патоками, съ которыми ему было поручено условиться на-счетъ выкупа одной молодой техасской плнницы. Уачинка-Лагри также обнаружилъ нкоторыя опасенія на-счетъ возмездія, котораго можно было ожидать отъ Патоковъ во время торга: весьма-немудрено, что они могли бы захотть заплатить за измну измною, по обычаю дикарей.

Когда Уачинка-Лагри ушелъ, г. Папенъ сказалъ намъ: ‘Вы знаете, что у меня одинъ глазъ стеклянный, онъ не совершенно-одинаковаго цвта съ настоящимъ, да это мн все равно: онъ меня не безпокоитъ, а больше мн ничего не нужно. Лишившись глаза, котораго у меня не достаетъ, я долгое время ходилъ кривымъ, и Осажи привыкли видть меня одноглазымъ. Вс друзья и родственники упрашивали меня пріхать въ Сен-Луи, куда я не возвращался посл смерти моей бдной матери, потому-что мн нравится въ Ніон-Шу, а тамъ я бы везд встрчалъ одни только горестныя воспоминанія. Наконецъ, прошло уже лтъ девять съ-тхъ-поръ, какъ я не былъ въ город, какъ вдругъ прізжаетъ майоръ Шуто. Онъ увезъ меня съ собою, и я, проживъ мсяца два между своими родными, возвратился сюда съ обоими глазами, изъ которыхъ одинъ ворочался почти не хуже другаго, хоть, правда, стеклянный глазъ немножко-лниве настоящаго. Осажи сначала не хотли меня узнать, они долго меня разсматривали и, наконецъ, однажды спросили: ‘Откуда ты взялъ этотъ глазъ?’ Я отвчалъ, что купилъ и что въ город мн его вставили на мсто. ‘Да кто же теб продалъ свой глазъ?’ Посл многихъ догадокъ и разсужденіи, они кончили убжденіемъ, что я вижу своимъ стекляннымъ глазомъ, ихъ затрудняла только до нкоторой степени разность цвта между старымъ и новымъ глазомъ, на что я возразилъ: ‘Да вдь это чужой глазъ’, и они сказали, ‘это правда’. Тогда Уачинка-Лагри, котораго вы сейчасъ видли и который хромаетъ, и кривой Иштаска просили меня свезти ихъ въ Сен-Луи, чтобъ одному перемнили ногу, а другому вставили хорошій глазъ.

Я нехотя поддерживаю ихъ въ такомъ заблужденіи, потому-что когда я на охот вмст съ Осажами, никогда не вынимаю своего стекляннаго глаза, такъ-что онъ у меня на мст и днемъ и ночью такъ же, какъ настоящій. Да къ-тому же, у меня зрніе хорошо, и они врятъ всему, что я имъ сказалъ.

Подл меня сидлъ молодой слпецъ. ‘Этотъ бднякъ’ сказалъ г. Папенъ: ‘желалъ бы отъ души, чтобъ и ему перемнили глаза. Это молодой Пани, взятый въ плнъ, когда онъ еще былъ ребенкомъ, и усыновленный Осажами. Онъ ослпъ отъ болзни, но не безпокойтесь, онъ не заблудится даже въ лсу, тогда-какъ ей, блые, вы не съумете даже пройдти прямо черезъ маленькую рощицу, ни даже ваши пограничные драгуны, которые непремнно заблудятся, когда имъ приходится прохать какихъ-нибудь двадцать миль степью. Двое было попробовали, да одного нашли черезъ недлю умершимъ съ голода, а другаго отчаянно-больнаго и съ весьма-пустымъ желудкомъ. Все равно, а непріятно такъ умирать, этими вещами шутить нельзя: бывали уже дурные примры. ‘А вамъ’ прибавилъ онъ: ‘совтую не разлучаться съ нами въ степи и не рыскать далеко по сторонамъ, потому-что Пани всегда скитаются по слдамъ Осажей, если вы какъ-нибудь заблудитесь, то можете почувствовать нужду въ парик, если не оставите своихъ костей въ степи, — этимъ не надобно шутить.’

Потомъ, указывая намъ на Швейцара, одного изъ метисовъ, пріхавшихъ охотиться вмст съ нами, г. Папенъ прибавилъ: ‘Этотъ молодецъ можетъ вамъ разсказать, что въ прежніе годы было еще гораздо-опасне теперешняго’. Дйствительно, отецъ этого человка нанимался въ качеств охотника въ одномъ изъ промышленыхъ укрпленій, выстроенномъ на рчки Вердегри. Пушки недостаточно устрашили краснокожихъ, которые приближались къ крпостцамъ на ружейный выстрлъ, чтобъ при случа поживиться волосами блыхъ. Швейцаръ, отдалившись нисколько отъ своихъ съ однимъ товарищемъ, былъ убитъ, и съ него содрали волосы. Черезъ мсяцъ посл этого, Осажи пришли въ укрпленіе. Они отъискали слдъ Паніевъ, дошли по немъ до ихъ селенія, возвратились съ волосами двухъ человкъ и съ именами убійцъ.

Не знаю, чему тутъ больше удивляться: дерзости и быстрот этихъ ударовъ, которые не даютъ даже времени подать помощь обреченнымъ жертвамъ, или сметливости и настойчивости, съ которыми другіе дикари отъискали, мсяцъ спустя, слдъ, заросшій уже травою, и преслдовали по немъ убійцъ. Вообще, много удивительныхъ примровъ тонкости физическихъ чувствъ у этихъ первобытныхъ людей, которые могутъ видть, обонять и слышать то, чего мы, люди блые и усовершенствованные просвщеніемъ, не можемъ даже постигнуть.

Между-тмъ, приближалось время отправленія. Планъ охоты былъ утвержденъ: каждое селеніе Осажей должно двинуться отдльно и идти къ общему сборному пункту на Вердегри, но мы уже знали, что Уачинка-Лагри идетъ одинъ и что вроятно и Малые-Осажи длаютъ со своей стороны то же самое.

Отъ Вердегри положено было идти на сверо-западъ, пока не дойдутъ къ быку, потомъ направиться прямо на западъ, на военныя тропинки, и оттуда къ большому солончаку для торга съ Патоками, наконецъ, посл торга, возвратиться въ свои селенія къ жатв маиса, т. е. къ 10 или 15 августа.

Остававшихся Осажей было недостаточно, чтобъ въ случа нужды защитить хижины отъ нападенія. То было нсколько бдняковъ, да старики и больные, неспособные слдовать за охотою, а такъ-какъ въ отсутствіе жителей непріятельскія военныя партіи часто приходятъ выжигать селенія, до Осажи сняли съ своихъ хижинъ циновки и спрятали все, чего не могли взять съ собою. Они оставили въ дом г. Папена лишнее оружіе, разобравъ ружейные замки и скрывъ въ разныхъ мстахъ курки, полки и проч., чтобъ ружья ихъ не могли служить непріятелю.

Въ конц каждаго селенія возвышался такъ-называемый креолами чуланъ, составленный изъ крпко-связанныхъ между собою чурбановъ, въ которыхъ не было повидимому никакого отверстія — туда сложили циновки и древесную кору съ шалашей. Боле-цнные предметы зарыли въ другія мста, извстныя только тмъ, кто ихъ сдлалъ. Деревня представляла тогда одни только остовы хижинъ, въ которыхъ виднлись жители съ собаками и вьюками лошадей. Нсколько семействъ тронулось въ путь въ тотъ же вечеръ, по большая часть ршилась дождаться завтрашняго дня.

Въ послдній вечеръ, проведенный нами въ Ніон-Шу, г. Папенъ далъ намъ нкоторыя наставленія. Онъ уговаривалъ насъ еще разъ не отлучаться отъ Осажей, а въ-особенности не идти и не хать никогда по старымъ слдамъ, еслибъ понадобилось возвратиться къ мсту оставленнаго ночлега, ибо Пани слдуютъ всегда днемъ по стопамъ Осажей, и мы весьма-легко могли бы наткнуться на партію непріятелей. За Арканзасомъ, мы должны были идти съ величайшею осторожностью, чтобъ избжать гремучихъ змй, которыхъ въ этихъ степяхъ необычайное множество. Не проходитъ ни одной лтней охоты безъ нсколькихъ несчастій отъ этихъ гадовъ: они жалятъ лошадей, которыя издыхаютъ въ нсколько часовъ, рдко случается, чтобъ одинъ или два человка не сдлались жертвою этихъ ужасныхъ животныхъ.

Разъ одинъ Осажъ спалъ въ степи на своемъ разостланномъ одял, держа руку на груди, вдругъ онъ былъ разбуженъ ощущеніемъ холода и движенія. Онъ открылъ глаза и увидлъ гремучую змю, которой отвратительная голова была уже на груди его. Дикарь не встревоживается ничмъ: врный этому великому правилу краснокожихъ, онъ ршился ждать. Когда змя приблизилась къ его рук, онъ вдругъ схватилъ ее за шею и отбросилъ далеко отъ себя, потомъ, не перемняя мста, спокойно заснулъ снова. Какова душевная сила! Разсчитывать, имя передъ глазами ужасную смерть, что врнйшее средство избжать ея — дожидаться терпливо удобнаго случая, потомъ съ ловкостью отвратить опасность и наконецъ, подавивъ внутреннее волненіе, заснуть снова какъ ни въ чемъ не бывало!

V.
СТЕПЬ.

4 іюня, еще до разсвта, мы были въ сдл и на пути къ сверо-западу. Мы прохали мимо одного развалившагося дома, выстроеннаго на холм, возвышающемся надъ Ніон-Шу. Прежде въ немъ жилъ майоръ Шуто, но посл повальной оспы, убдившей Осажей въ необходимости прививанія, домъ этотъ, въ которомъ умерло множество людей, сожгли. Два столба изъ кирпичей еще стояли и какъ-будто служили доказательствомъ отвращенія краснокожихъ къ просвщенію.

Мы прибыли къ Гор-Гробницъ. Могилы были покрыты маленькими дерновыми возвышеніями въ вид алтаря, на нихъ не было видно никакого украшенія, ни одной втки, зеленой или высохшей — он казались покинутыми. Между-тмъ, дикари наши представили мн много доказательствъ почтенія своего къ усопшимъ. Часто видалъ я воина или женщину, которые со слезами выходили изъ рядовъ каравана, раздирая воздухъ своими жалобными криками, они направлялись къ какому-нибудь неизвстному бугорку, скрывавшему останки роднаго или друга, и клали на могильный дернъ кусокъ дичины, чтобъ утолить голодъ покойника, ожерелье, чтобъ онъ украсился имъ въ царств мертвыхъ, оружіе, чтобъ ему охотиться въ обиталищ душъ.

Часто видалъ я какую-нибудь бдную старуху, которая хала верхомъ, ища чего-то взорами, потомъ она вдругъ принимала задумчивый видъ, узнавъ вдали бугорокъ, котораго мы не могли даже разсмотрть, наконецъ, сойдя съ лошади, она брала какое-нибудь приношеніе и начинала плакать и пть. Она пускала другихъ впередъ и направлялась одна, рискуя жизнью, къ могил, которую отъискивала, тогда мн говорили: ‘эта женщина лишилась въ прошедшую охоту дочери’. Бдная мать возвращалась на другой день, она провела ночь за могил дтища и слышала, какъ подъ землею кости его шевелились, благодаря ее за посщеніе.

Горесть эта пробуждается повидимому только въ то время, когда приходится исполнить благочестивый долгъ, и утихаетъ, когда глазъ не можетъ больше разсмотрть мста, гд покоится милый прахъ. Но кто знаетъ, что происходитъ въ душ людей, которые такъ хорошо управляютъ своими физіономіями?

Взъхавъ на вершину Горы-Гробницъ, я увидлъ передъ собою степь, разстилавшуюся какъ море травы, на которомъ лски кажутся островами, а гряды округленныхъ холмовъ поднимаются какъ волны, тутъ виднлись бугорки, потомъ равнины, перерзанныя теченіемъ ручьевъ съ опушенными лсомъ берегами, потомъ опять равнины, опять холмы и снова равнины, на всемъ протяженіи, обхватываемомъ взоромъ. Видъ этой пустыни производитъ на душу странныя и унылыя впечатлнія. Степь необъятна и нага, это зеленющая пустыня, въ которой часто, какъ и въ песчаныхъ степяхъ, нтъ ни деревьевъ, ни тни, ни воды, ни свжести. До Арканзаса степи покрыты высокими травами, прекрасными лсами, въ которыхъ ліаны и бобки образуютъ густую чащу, он еще плодородны по берегамъ ркъ, но за Арканзасомъ, земля не произращаетъ даже достаточнаго количества травъ, которыя бы скрывали ея пески: на неизмримыхъ голыхъ равнинахъ видны только остролиственные кактусы. На берегахъ ручьевъ, протекающихъ по песчаному грунту, между песчаными буграми, видны только мстами чахлыя деревья и разбросанные кустарники, въ безлсныхъ степяхъ, рки не имютъ тни, почва не что иное, какъ песчаная пыль, и, чтобъ развести огонь, путешественники или охотники должны собирать высохшій калъ бизона.

Прохавъ двадцать-пять миль, которыя показались мн втрое-длинне, мы прибыли къ Вердегри, хорошенькой рчк, впадающей въ Арканзасъ на нсколько миль выше Форта-Гибсона, недалеко отъ устья Ніон-Шу. Растущій по берегамъ его лсъ — прекраснйшій изъ всхъ, которые мн случалось видть въ здшнихъ краяхъ. Прекрасные деревья его, вроятно, упадутъ co-временемъ подъ топорами Янькіевъ.

Охотничьи шалаши наши были расположены по кривой черт, описываемой теченіемъ. Вода и лсъ, вещи необходимыя въ степномъ лагер, были подъ рукою. Г. Папенъ выбралъ себ мсто нсколько въ сторон отъ прочихъ, лошади были тотчасъ же развьючены, стреножены и пущены на волю. Женщины нашего хозяина оставили одну лошадь для себя и отправились съ нею въ лсъ, вскор он возвратились съ цлымъ грузомъ кольевъ: то были гибкіе сучья, длиною около двнадцати футовъ. Ихъ воткнули въ землю въ два ряда, такъ-что между ними образовалось шесть сводовъ, перекинутыхъ поперегъ и присоединенныхъ одинъ къ другому прикрпленными къ нимъ по длин легкими шестами. Пять растянутыхъ буйволовыхъ шкуръ образовали стны шалаша и подстилку, на которую тотчасъ же положили багажъ, столько же шкуръ, перекинутыхъ черезъ легкія стропила и надежно къ нимъ привязанныхъ, составили полуцилиндрическую крышу. Итакъ, мы въ шалаш, котораго высота фута четыре съ половиною, длина пятнадцать футъ, а ширина семь, свтъ и воздухъ проходятъ съ концовъ и въ отверстіе передняго фасада. Строительницы этихъ шалашей, дикарки, никогда не отступаютъ отъ основнаго правила, по которому он всегда обращаютъ на востокъ передній фасъ своихъ зданій, какова бы ни была сила солнечныхъ лучей: цль ихъ та, чтобъ избжать проливныхъ дождей, неизмнно сопровождающихъ западные втры.

Къ вечеру, станъ нашъ состоялъ уже изъ 200 шалашей, 1,500 человкъ, столькихъ же собакъ и около 3,000 лошадей. Днемъ лошади паслись на свобод въ степи, у каждой хижины былъ свой маленькій табунъ, подъ присмотромъ молодаго Осажа, который водилъ его на водопой, тщательно обмывалъ каждую лошадь и потомъ отводилъ на пастбище. Молодые воины, закусивъ, пошли на охоту. Мы послдовали за ними, и я шелъ вдоль рчки, надясь убить какую-нибудь дикую индйку или напасть на интересный слдъ, но трудъ былъ безполезный: тамъ, гд прошли Осажи, блому охотнику немного надежды на поживу. Не найдя ничего на сухомъ пути, я подумалъ о Вердегри, гд видлъ нсколько толстыхъ карповъ, поднимавшихся противъ теченія. Молодые дикари, съ лукомъ въ рук и въ вод по колно, пронзали карповъ стрлами, лишь-только они успвали показаться, раненная рыба уходила съ быстротою, унося въ своемъ тл смертоносную стрлу, которая указывала ея убжище. Краснокожая молоджь безъ труда отъискивала и вытаскивала свои жертвы, но они бросали ихъ на берегу: Осажи никогда не дятъ рыбы.

Позабавившись этою охотой, я возвратился въ нашъ станъ. Передъ каждымъ шалашомъ женщины вырыли ямы для костровъ, въ такихъ мстахъ, чтобъ втръ не заносилъ дыма вовнутрь жилищъ. Надъ каждымъ огнемъ висли котелки, въ которыхъ варилось сушеное мясо, оставшееся отъ прошедшей зимы. Мясо это, нарзанное тонкими ремнями, заплетается въ косы и сушится, когда его надобно варить, его ломаютъ съ усиліемъ, потому-что оно жестко, какъ высохшая кожа. Потомъ его опускаютъ въ кипятокъ и черезъ четверть часа подаютъ желающимъ. Трудно себ представить, какъ отвратительна эта вареная говядина: къ невообразимой жесткости присоединяется весьма-ощутительная затхлость. Но я ршился не гнушаться ничмъ, и такъ-какъ аппетитъ мой былъ изощренъ долгою прогулкой на воздух, я смло принялся грызть длинный кусокъ косы, въ которомъ чуть не оставилъ нсколько зубовъ. Человкъ привыкаетъ ко всему: въ-послдствіи, не имя ничего другаго, я съ удовольствіемъ лъ это жосткое, вязкое и затхлое мясо. Посл перваго блюда, котораго пріятность я сейчасъ описалъ, подали лепешку изъ хорошей муки, поджаренную въ жир — такую роскошь позволяетъ себ одинъ г. Папенъ, а краснокожіе довольствуются лепешками изъ простой маисовой муки, затмъ насъ угостили чашкою манка-сабе.

Черное лекарство, которымъ насъ потчивали, было, вроятно, зелье пищеварительное, — такъ по-крайней-мрь мн бы хотлось думать — потому-что оно не имло ни малйшаго сходства съ нашимъ, употребляемымъ въ Европ и на европейскій образецъ кофе, Осажи, бывшіе во Франціи, не узнавали въ нашемъ кофе своего степнаго манка-сабе или чернаго лекарства. Я удивился тому, что посл такого существеннаго обда чувствовалъ себя еще голоднымъ, товарищи мои, такъ же какъ и я, во все пребываніе наше въ степи, были во всякое время готовы пировать, такъ-что мы были въ состояніи принимать какъ слдуетъ вжливости и гостепріимныя приглашенія нашихъ краснокожихъ друзей.

Пусть читатель не удивится тому, что я такъ часто говорю объ аппетит, д, мясахъ и вообще о предметахъ, касающихся пищи: я попрошу его вспомнить, что Осажи выступаютъ на охоту не для одного удовольствія, а затмъ, чтобъ запастись провизіею на время житья своего въ деревняхъ, и чтобъ сть въ волю въ-продолженіе лта. Аппетитъ Осажей заставляетъ врить чудесамъ самаго неврующаго, въ чемъ мн часто приходилось убдиться, а потому весьма-естественно говорить о предметахъ, наиболе-занимавшихъ въ то время нашихъ добрыхъ хозяевъ. Упрекаютъ путешественниковъ за то, что они безпрестанно говорятъ объ этихъ вещахъ, но читатель, которому, вроятно, никогда не приходится безпокоиться о завтрашнемъ обд, увидитъ въ-послдствіи, что я на этотъ счетъ былъ не всегда такъ обезпеченъ, какъ онъ.

Въ нашей хижин было достаточное число голодныхъ желудковъ, семейство г. Папена, насъ четверо, переводчики-мстисы и прислуга, составляли вс вмст тринадцать душъ обоего пола, которыя спали въ одномъ шалаш, на пространств пятнадцати футовъ длиною.

Посл заката солнца, лошадей привели въ галерею и привязали, стреноженныхъ, къ коновязямъ передъ шалашами. Каждый бгунъ былъ привязанъ къ особенному колу веревкою, какъ-разъ достаточно-длинною, чтобъ позволить ему лечь и ходить вокругъ коновязнаго столба, не завертываясь, узелъ вяжется такъ, чтобъ не могъ спуститься, а еслибъ лошадь испугалась, что съ лошадьми иногда бываетъ отъ разныхъ причинъ, и выдернула свой колъ, то узелъ соскочитъ вверхъ и лошадь можетъ бжать, не рискуя переломать себ ноги.

Когда наступила ночь, мы собрались вокругъ огня, и, завернувшись въ одяла, курили по обычаю Осажей. Батистъ удостоилъ насъ своимъ посщеніемъ, и вскор завязался между нимъ и г. Папеномъ споръ о сравнительномъ достоинств лошадей каждаго. Батистъ имлъ притязаніе на обладаніе лучшими бгунами во всемъ народ, г. Папенъ уврялъ съ своей стороны, что и у него лошади превосходныя. Ударились объ закладъ и положили гоняться на лучшемъ кон каждой стороны, но этой скачки и теперь еще приходится ждать. Въ степяхъ часто можно слышать о предполагаемыхъ скачкахъ какихъ-нибудь знаменитыхъ коней, при цломъ народъ, а между-тмъ, очень-рдко случается, чтобъ такія скачки состоялись, ибо одинъ воинъ боится проиграть пари, а другіе остерегаются рисковать репутаціею своихъ лучшихъ скакуновъ. Заставляютъ гоняться только посредственныхъ лошадей: за лучшихъ держатъ пари, но имъ никогда не приходится выигрывать или проигрывать ихъ своимъ хозяевамъ.

Когда, завернувшись въ одяла и положивъ голову на чемоданы, мы растянулись на буйволовыхъ шкурахъ, день нашъ не былъ еще конченъ: насъ аттаковали непріятели новаго рода, собаки Осажей — смшанная порода отъ волковъ и собакъ, соединяющая въ себ столько же качествъ волчьихъ, сколько собачьихъ, и никогда нелающая, а воющая по-волчьи. Эти животныя заслуживаютъ особеннаго вниманія. Наружность ихъ волчья, съ пушистымъ хвостомъ и прямыми ушами, проницательные и свирпые глаза ихъ часто сры, ростъ средній между волкомъ и лисицей. Собаки эти, которымъ никто не мшаетъ рости и плодиться на свобод, могутъ почти причислиться къ предметамъ роскоши, потому-что польза ихъ ничмъ еще не доказана.

Он никогда не оставляютъ хижинъ или шалашей Осажей, въ селеніяхъ, он живутъ добычей, которою имъ удастся поживиться, а такъ-какъ ихъ никогда не кормятъ, то он непомрно-тощи. При начал охоты, собаки въ-продолженіе дня робки и трусливы, но за то ночью дерзости ихъ нтъ предловъ: он скитаются по лагерю и хватаютъ все, что только можно жевать, нападаютъ на заднія части шалашей, гд кладется запасъ сушенаго мяса, приподнимаютъ бычьи шкуры, если он плохо прикрплены снизу, а если хорошо, то прорываютъ подъ тмъ мстомъ землю, потомъ вытаскиваютъ кожаные мшки съ мясомъ, раздираютъ ихъ зубами и пожираютъ то, что въ нихъ хранилось. Если имъ не удастся обмануть бдительность дикарей, он хватаютъ мокассины, узды и сдла, отъ которыхъ оставляютъ только дерево и желзо. Въ-послдствіи, когда он отъдятся свжимъ мясомъ, то длаются необыкновенно-смлы и кусаютъ всхъ, какъ ночью, такъ и днемъ, тогда множество ихъ бсится, и приходится убивать очень многихъ. Въ лагер, он безпрестанно грызутся между собою то за кость, то за суку. Ночью, он бросаются на всхъ, но въ особенности нападаютъ на людей, одтыхъ не такъ, какъ дикари, отчасти защищенные отъ ихъ зубовъ одялами, въ которыя они завертываются. Лучшій способъ избжать собакъ состоитъ въ томъ, что надобно выходить, завернувшись въ одяло, и приссть, лишь только послышится ихъ вой. Но и этотъ способъ не совершенно-надеженъ: я знаю многихъ несчастливцевъ, которымъ он жестоко искусали ноги.

Въ первую ночь нашего походнаго ночлега, собаки длали намъ частыя посщенія: то входили въ шалашъ и прохаживались по нашимъ тламъ, за что бывали строго наказаны, то пробовали вытаскивать изъ-подъ стнныхъ шкуръ наши сдла и узды, или будили насъ, шевеля тюки съ сушенымъ мясомъ. Но прежде, чмъ мы успвали наградить ихъ по заслугамъ, ночные воры наши, внимательные къ малйшему шороху, поспшно исчезали.

Постель моя была довольно-жестка, а потому я не могъ тотчасъ же заснуть. Я видлъ шалаши, озаренные мерцающимъ свтомъ потухающихъ огней, голодныхъ псовъ, скитающихся какъ тни или какъ скелеты за добычей, и молодыхъ воиновъ, искавшихъ любовныхъ приключеній.

Не успло еще разсвсти, какъ я былъ разбуженъ странными криками. Сначала я вообразилъ, что случилось какое-нибудь несчастіе, но я ошибался: плакуны пли однообразнымъ напвомъ нкоторыя слова, которыя повторяли безпрестанно, между ними я чаще всего разслушивалъ слово тсет-гука — значитъ дло шло о бизон или буйвол. Религіозная пснь дикарей обращалась къ Великому-Духу, Уаконд, у котораго они выпрашивали удачной охоты и покровительства противъ гнва Злаго-Духа. Мольба ихъ сопровождалась обильными слезами.

Осажи плачутъ съ религіозною цлью: это молитва, въ которой они выражаютъ Владык-жизни свои печали и нужды, иногда она обращается къ духу зла, если молящійся опасается какого-нибудь несчастія. Такимъ образомъ, воины, которымъ предстоитъ походъ, умоляютъ со слезами Злаго-Духа: они надятся, что постъ и молитва помогутъ имъ избжать смерти, угрожающей имъ въ битвахъ съ непріятелемъ, и что добровольныя лишенія, на которыя они себя обрекаютъ, укротятъ его гнвъ, такъ-что онъ дозволитъ имъ возвратиться здравымъ и невредимымъ въ ихъ селенія.

Пснь слезъ иметъ установленныя правила: мужчины начинаютъ свои шумныя мольбы задолго до разсвта, а женщины могутъ начать не раньше, какъ когда перестанутъ мужчины. Въ хижинахъ плачутъ тогда въ-продолженіе цлаго дня, а особенно утромъ. Днемъ плачутъ сидя на кон или въ стан, въ нкоторомъ разстояніи отъ шалашей. Слезы непремнно сопровождаютъ посты и наложенія земли, но плакунъ не обязалъ поститься. Давъ какой-нибудь обтъ, дикари плачутъ нсколько дней сряду, но есть также псни слезъ, которыя поются только посл какого-нибудь несчастія.

Если умретъ Осажъ, родственники его плачутъ нсколько времени передъ шалашомъ покойника, потомъ они идутъ возвстить о своей потер друзьямъ. Къ домамъ ихъ они приходятъ съ совершенно-спокойными лицами, но у дверей вс вмст испускаютъ три громкіе крика и начинаютъ пснь слезъ съ рыданіями и всхлипываніями. Въ-продолженіе нсколькихъ слдующихъ дней, покойнаго оплакиваютъ съ большею правильностью.

Часто случалось мн видть, какъ наша старая кухарка Упчинге вдругъ прерывала свои домашнія занятія и спокойно усаживалась передъ дверьми шалаша, посл нкоторыхъ предварительныхъ приготовленій, она начинала свою пснь весьма-тихимъ голосомъ, потомъ постепенно одушевлялась, голосъ длался громче и рзче, глаза наполнялись слезами, и она дрожала всмъ тломъ, испускала страшные крики и стоны, раздиравшіе уши, а крупныя слезы струились по ея щекамъ. Дойдя до крайняго предла остервеннія, она пла съ бшенствомъ, такъ, что казалась безумною, потомъ мало-по-малу успокоивалась, отирала слезы и снова принималась за свою обычную работу.

Дикари не вдругъ умютъ хорошо плакать: чтобъ быть хорошимъ плакуномъ, нужны привычка и практика — до этого доходятъ постепенными упражненіями. Дти начинаютъ учиться еще съ малыхъ лтъ, часто можно видть маленькихъ двочекъ, собирающихся съ этою цлью въ кружокъ передъ шалашомъ. Краснокожіе сосредоточиваютъ на этомъ вс свои способности, разгорячаютъ себ воображеніе и доходятъ до лихорадочно-изступленнаго состоянія, похожаго на восторженность фанатиковъ. Это какое-то религіозное бшенство, которое находитъ на нихъ и оставляетъ ихъ по произволу.

Съ наступленіемъ дня, одинъ изъ стариковъ, герольдъ лагеря, объявилъ, что пора свернуть шалаши. Тотчасъ же обнаружилась большая дятельность во всемъ стан, плакуны и плакальщицы были такъ же веселы, какъ и вс, черезъ нсколько минутъ лошадей осдлали и нагрузили, и Осажи сидли уже верхомъ. Лагерь превратился въ пустыню: отъ него остались только мстами курящіяся головни между остовами шалашей.

Дикари выстроились въ длинный рядъ, лошади каждаго шалаша шли гуськомъ, одна за другою, верховые воины хали въ сторон маленькими группами. Степь покрылась на большихъ разстояніяхъ другъ отъ друга всадниками, служившими каравану передовыми, другіе забавлялись, гоняясь за оленями.

Женщины сдлали блестящій туалетъ. Молодыя двушки завязали себ волосы красными шерстяными лентами и нарядились въ рубашки яркихъ цвтовъ, пупсовыя юбки и одяла, и синія миты, расшитыя блыми и желтыми узорами. Нкоторыя выкрасили краснымъ проборъ между волосами на середин головы и вокругъ ушей, но это раскрашиваніе не есть необходимость туалета осажскихъ дамъ, изъ которыхъ многія не употребляютъ никакихъ красокъ, а между-тмъ считаются крашеными {Крашеныя двушки или женщины — значить женщины дурнаго поведенія.}. Женщины сидли на своихъ лучшихъ коняхъ, которыхъ ярко-красныя суконныя узды были покрыты бубенчиками, а на ше, украшенной широкою пестрою лентой, вислъ большой колокольчикъ: подхвостники изъ узорчатой кожи были также покрыты погремушками. Одни только извстные скакуны украшались орлиными перьями на лбу и на хвост.

Мы хали съ боку, разсматривая вс эти новые для насъ предметы. Тутъ можно было видть маленькихъ дтей, окруженныхъ щенятами, которые немогли еще ходить между нагроможденными на большую лошадь тюками, дале, разрисованная и рзная доска съ украшеннымъ бубенчиками обручемъ, обтянутымъ кускомъ матеріи, была привязана плашмя къ вьючной лошади. Доска эта служила колыбелью, и на ней спалъ или визжалъ маленькій воинъ или шевелилась будущая осажская красавица, которымъ предназначено быть современемъ славою или украшеніемъ народа.

Я удивлялся смлости, съ какою здятъ верхомъ осажскіе мальчики пяти или шести лтъ, совершенно-голые, безъ сдла, на годовалыхъ жеребятахъ, которыми оно правятъ просунутою имъ въ ротъ веревкою.

Жеребенокъ лягается, прыгаетъ, поднимается на дыбы подъ своимъ маленькимъ всадникомъ, но тотъ держится на немъ крпко, шпоритъ его, бьетъ прутомъ или плеткой. Ничего не можетъ быть забавне ловкости и хладнокровія этихъ миньятюрныхъ наздниковъ, которые всегда кончаютъ тмъ, что берутъ верхъ надъ своими конями, хотя бы имъ и пришлось слетать съ нихъ по нскольку разъ.

Осажи, какъ изъ этого легко можно видть, пріучаются съ раннихъ лтъ къ верховой зд, въ которой достигаютъ неимоврнаго искусства. Они на всемъ скаку умютъ заслонять себя конемъ отъ непріятельскихъ стрлъ и свшиваются такъ ловко на сторону, что представляютъ врагамъ своимъ одну только ногу, въ играхъ своихъ они несутся стрлою на разсдланныхъ скакунахъ, наклоняются на бокъ такъ, что почти теряютъ равновсіе, и стрляютъ въ это время изъ лука съ изумительною врностью. Рдко случается, чтобъ Осажъ упалъ съ лошади, а если это и случится, то лошадь отъ него не уйдетъ: кром поводьевъ испанской узды, которые они тогда тотчасъ же выпускаютъ изъ рукъ, на ше лошади надтъ длинный волосяной арканъ, оканчивающійся большимъ узломъ, бухты аркана, развертывающагося свободно, прившены къ поясу всадника. Упавшій дикарь хватаетъ тотчасъ же веревку аркана, который выскользаетъ изъ его руки, пока не задержится самъ собою узломъ. Лошадь пробжитъ тогда еще нсколько шаговъ, такъ-что не можетъ ушибить своего всадника, и потомъ остановится поенвол отъ затянувшейся глухой петли.

Ноги здока не могутъ запутаться въ деревянныхъ стременахъ на мавританскій образецъ, ибо он такъ тсны, что не могутъ пропустить въ себя всю ступню. Стремянные ремни всегда очень-коротки. Сдло, собственнаго произведенія дикарей, состоитъ изъ двухъ лукъ, сдланныхъ изъ раздвоившихся сучьевъ, он соединяются между собою съ боковъ дощечками. Верхніе концы каждой луки сдла загибаются, передняя впередъ, а задняя назадъ, и между ними привязывается пущенный довольно-слабо широкій ремень, служащій всаднику сдалищемъ. Этотъ остовъ сдла накрывается сложенною въ нсколько разъ оленьею шкурой, а щеголи накидываютъ еще сверхъ ея бизоновую кожу, выбленную и выдланную, окраенную бахромою изъ красныхъ, черныхъ и зеленыхъ украшеній. Подпруга, весьма-простая, завязывается надежными узлами. Осажи вскакиваютъ на лошадь съ боку, не кладя ноги въ сіремя. Мужчины и женщины садятся одинаково, къ лукамъ сдла воины привязываютъ свой тюкъ, щитъ, лукъ и мясо, которое убиваютъ.

Широкія полосы вышитаго пунсоваго сукна украшаютъ уздечку и поддерживаютъ испанскій мундштукъ, къ которому привязаны повода изъ краснаго сукна или узорчатой и разрисованной кожи, такіе же широкіе, какіе бывали у древнихъ рыцарей.

Краснокожій наздникъ, прежде чмъ сядетъ на коня, крпко обвязываетъ себ одяло поясомъ, онъ оставляетъ верхнюю часть его достаточной длины, чтобъ въ случа дождя обвернуть ею голову или охранить ружье, которое постоянно держитъ въ рук.

Дикарь на кон прекрасенъ. Скакунъ его, шевеля головою или хвостомъ, потрясаетъ орлиными перьями, знакомъ его собственнаго достоинства, или бренчитъ тысячью бубенчиковъ, если всадникъ его принадлежитъ къ числу витязей. Всадникъ, кажется, какъ-будто составляетъ одно тло съ конемъ, его пучокъ воины, украшенный красною гривой и цвтами чера-уа, выходитъ изъ-подъ складокъ благо или краснаго одяла, за спиною свободно виситъ щитъ въ раскрашенномъ кожаномъ чехл, или безъ чехла, и тогда на немъ видны затйливые узоры и украшающіе его длинныя журавлиныя перья, иногда воины накидываютъ себ на спину шкуру кугуара (американскаго тигра), съ хвостомъ и когтями животнаго, на пояс виситъ ножъ и топоръ храбрыхъ. Такова наружность осажскаго наздника, у котораго, сверхъ того, въ рук ружье или длинный раздвоенный на конц шестъ, который помогаетъ ему арканить дикихъ лошадей. Но если ему нужна вся быстрота его коня, вся собственная его сила и ловкость, то всадникъ сбрасываетъ съ себя все лишнее, даже оружіе, если оно только можетъ помшать быстрот его бга.

Въ значительномъ разстояніи отъ насъ показалось нсколько оленей, и сотня охотниковъ пустилась преслдовать ихъ, черезъ часъ, многіе изъ нихъ были уже пойманы или убиты. Сначала, кажется непонятнымъ, что лошади Осажей, которыхъ быстрота не иметъ ничего необыкновеннаго, могутъ на бгу настигнуть лань, сайгу или канадскаго оленя, но тутъ надобно вспомнить, что эти животныя, пробжавъ нкоторое разстояніе, всегда пріостанавливаются, чтобъ посмотрть на своихъ преслдователей, потомъ пускаются слова впередъ, и опять останавливаются, кром того, они не бгутъ прямо, а длаютъ безпрестанные завороты и крюки. Охотникамъ это очень-хорошо извстно, а потому они разсыпаются на большомъ пространств, такъ, чтобъ перерзать путь бдному животному, которое часто бросается къ одному всаднику, убгая отъ другаго, тогда этотъ всадникъ гонится за нимъ, и бдный олень, растерявшись совершенно, не знаетъ куда дваться и вскор падаетъ отъ пули или стрлы, проливая обильныя слезы. Убивъ оленя, охотники слзаютъ съ лошадей, и каждый указываетъ, дотронувшись до нея, на часть животнаго, которую желаетъ получить. Всякій прохожій, участвовалъ ли въ охот или нтъ, иметъ право на часть добычи, оленя разрзываютъ, каждый беретъ кусокъ, на который онъ указалъ, и часто случается, что самые плохіе куски достаются тому, кто убилъ звря, но это ничего,— онъ вознаградитъ себя въ другой раз. Если одинъ Осажъ встртилъ другаго съ оленемъ или ланью на плечахъ, и ему хочется дичины, онъ безъ церемоніи останавливаетъ охотника и молча укажетъ ему на животное: тотъ сбрасываетъ свое бремя на землю и не помшаетъ ему взять хоть половину звря, если ему заблагоразсудится.

Черезъ пятнадцать миль перехода, герольды объявили роздыхъ. Только-что караванъ усплъ остановиться, какъ вдругъ изъ лска поднялось стадо дикихъ индекъ и полетло вдоль стпи. Осажи наши снова пустилась вскачь и нагнали спустившихся на землю птицъ, индйки, пролетвъ еще нкоторое разстояніе, опустились и вздумали-было убжать, но были тотчасъ же и настигнуты охотниками, которые убили штукъ десять этихъ жирныхъ, неповоротливыхъ птицъ.

Расположились лагеремъ, каждый выбралъ себ мсто, воины передали лошадей своихъ женщинамъ, и, разсвшись на земл, закурили трубки. Женщины развьючили лошадей, нарубили кольевъ и шестовъ, по возвращеніи изъ лска, первымъ попеченіемъ ихъ было воткнуть въ землю по два кола и развсить на нихъ одяла, чтобъ предохранить своихъ воиновъ отъ солнечныхъ лучей. Когда соорудили шалаши, храбрые преспокойно разлеглись въ тни ихъ, тогда женщины вырыли ямы для костровъ, принесли дровъ и воды, и принялись за стряпню, между-тмъ, какъ мужья, отцы и братья ихъ спокойно спали, ища въ пріятныхъ сновидніяхъ благополучныхъ предзнаменованій.

Во всемъ этомъ обнаруживалось мало почтенія къ прекрасному полу. Пока женщины г. Папена готовили намъ завтракъ, я невольно задумался объ этихъ нравахъ, такъ далеко несходныхъ съ нашими. Вс дикари считаютъ женщинъ существами нисшаго разряда, между-тмъ, они удостоиваютъ ихъ иногда нкоторой внимательности, потому-что он имъ необходимы, потому-что он матери воиновъ. Сквау (жена) строитъ шалашъ, смотритъ за хозяйствомъ, принимаетъ отъ витязя осдланную и навьюченную лошадь, съ которой сниметъ бережно все прежде, чмъ передастъ ее каш или конюху. Она воспитываетъ дтей, сетъ маисъ и длаетъ все, что у насъ возлагается на работниковъ. Воину остается война, совтъ, охота, сны и табакъ. Онъ продаетъ шкуры, выдланныя руками его женъ. Воинъ голова дома, а жена — рука.

Осажи не понимаютъ нашихъ европейскихъ нравовъ, о которыхъ наслышались отъ своихъ земляковъ, бывшихъ въ Париж. Они не могутъ постигнуть, какое наслажденіе находимъ мы въ томъ, что избавляемъ отъ трудовъ и усталости нашихъ сквау. ‘Взгляните на нашихъ’, говорили они: ‘разв он жалуются? разв он мене счастливы, чмъ ваши? Вы наряжаете женщинъ больше, чмъ самихъ себя, одни только воины должны быть раскрашены, а у васъ женщины пользуются румянами храбрыхъ. Вы живете безвыходно въ деревняхъ, не выходя на охоту: мужчина долженъ охотиться, чтобъ жить, въ вашей стран нтъ бизона’. Осажи могли бы найдти въ нашихъ нравахъ пороки и недостатки гораздо-поважне.

Осажи не врятъ, чтобъ жизнь блыхъ была счастлива, большинство блыхъ не понимаетъ счастья краснокожихъ. Кто разсудитъ тхъ и другихъ? Дикари безпечны, забывчивы и спятъ среди опасностей, но физическія чувства дикарей, которымъ они ввряются не безъ причины, всегда предостерегаютъ ихъ во-время, ловкость, хитрость и смлость доставляютъ имъ торжество надъ препятствіями и спасаютъ ихъ отъ гибели. Вкусы ихъ просты, нужды ограниченны, въ изобиліи, они предаются скотской прожорливости, при недостатк провизіи и на войн, довольствуются нсколькими кореньями и никогда не жалуются. Въ мирное время они беззаботны и лнивы до крайности, на войн, неутомимы и пройдутъ сто миль не останавливаясь, не вши, въ счастіи, они спокойны, въ несчастій — велики. Вс знаютъ, какъ они умютъ умирать, и самоубійство между ними неизвстно. Отнимите у краснокожихъ нкоторыя рзкія странности, которыя въ ихъ нравахъ, и вы найдете въ сущности великихъ философовъ, умющихъ торжествовать надъ житейскими нуждами и покорять своей вол самыя сильныя душевныя движенія.

Въ сторон отъ лагеря воздвигли два большіе шалаша. На южной сторон каждаго воткнули въ землю длинныя втви съ листьями, такъ-что составились довольно-обширныя зеленыя бесдки, въ центр которыхъ были разведены большіе огни, а на нихъ жарились четверти оленины. Одинъ шалашъ, назначенный для старыхъ воиновъ, назвали огнемъ-старцевъ, а другой, наполненный молодыми, огнемъ-воиновъ, или шаланіемъ-воиновъ:— опытность и смлость. Приготовленія эти были сдланы по случаю предстоявшаго избранія партизана деревни, который долженъ былъ распоряжаться охотою.

Герольдъ пришелъ пригласить насъ на пиръ, даваемый въ шалаш-войны, въ которомъ собрались старые и молодые воины. Только-что мы обтерли о траву свои ножи посл окончанія трапезы, какъ явился другой герольдъ, вооруженный топоромъ храбрыхъ, и позвалъ по именамъ всхъ воиновъ селенія, которые тотчасъ же собрались къ огню-старцевъ. Мы послдовали за ними и участвовали еще въ одномъ пиршеств. Вертелы съ превосходнымъ жаркимъ слдовали одни за другими, потомъ подавалась въ половину довареная оленина, по принятому обычаю. Кому хотлось пить, тотъ кричалъ только: нги! (воды!) и поваренокъ (лапани) разносилъ кругомъ полную чашу, которой края вскор покрывались жиромъ, застывавшимъ отъ свжести стихійной жидкости. Нтъ картины безъ тни: чтобъ насладиться простотою первобытныхъ нравовъ, не должно быть брезгливымъ.

Навшись, присутствующіе принялись курить. Топоръ (трубка, осажскія трубки красныя или черныя, сигары и сигаретки) все задымилось вмст у костра совта. Воины молча собирались съ мыслями, и старый Блый-Волосъ открылъ засданіе. Посл него говорили другіе старцы. Предлагали многихъ кандидатовъ и Шонке, вождь, виднный нами на ферм г. Эдуарда Шуто, былъ провозглашенъ партизаномъ. Онъ былъ хозяиномъ хижины изъ четырнадцати шкуръ и обладалъ прекраснымъ табуномъ лошадей: слдственно, онъ представлялъ за себя на всякій случай достаточныя обезпеченія. Герольды всенародно объявили Шонке главнымъ распорядителемъ охоты.

Прежде, чмъ буду говорить объ обязанностяхъ партизана, считаю долгомъ сказать нсколько словъ о состав правительства Осажей. Весь народъ признаетъ власть наслдственнаго великаго-главы, которому подчинены вс прочіе вожди. Великій-Осажъ государь самодержавный, который уметъ, однако, въ нкоторыхъ случаяхъ, забывать о своей власти. На-примръ, если какой-нибудь партизанъ предпринимаетъ военную экспедицію, властелинъ народа вступаетъ добровольно, въ качеств простаго воина, подъ начальство предводителя, котораго самъ себ выбралъ, онъ, однако, предоставляетъ себ право взять назадъ верховную власть, когда ему заблагоразсудится. Въ продолженіе охотъ, онъ повинуется также партизанамъ селенія, но если партизанъ прикажетъ что-нибудь противное вол великаго-главы, то исполняется желаніе послдняго. Я часто видалъ, какъ Мажакита отмнялъ распоряженія Шонке, и всегда его приказанія были наиболе сообразны съ разсудкомъ и благоразуміемъ, но онъ никогда не противился дльнымъ мрамъ партизана.

Званіе главы селенія также наслдственное. Не нужно говорить, что салическіе законы въ полной сил у краснокожихъ. Храбрыми называютъ простыхъ вождей, имющихъ право собирать военныя партіи.

Наконецъ, есть вожди избираемые: это партизаны. Осажи совершенно-вольны повиноваться или нтъ своимъ наслдственнымъ или избираемымъ вождямъ. Они могутъ переходить изъ одного селенія въ другое и оставлять по произволу охотничьи партіи. Они могутъ даже уклониться отъ власти великаго-главы, отдлясь отъ своего народа.

Вс эти вожди неотршаемы, за исключеніемъ партизановъ селенія, которыхъ можетъ смнить совтъ воиновъ и старцевъ.

Партизанъ длается верховнымъ предводителемъ своего отряда или селенія, но въ важныхъ случаяхъ, онъ обязанъ принимать мннія совта храбрыхъ, впрочемъ, власть его продолжается на все время охоты: тогда ему подчинены начальники селеній, военные партизаны и даже самъ великій-глава народа. Онъ никого не можетъ принудить слдовать за собою, но идущіе съ нимъ повинуются ему. Онъ отвчаетъ за селеніе, распоряжаетъ его движеніями и предсдательствуетъ въ совт, который иметъ право сзывать, когда сочтетъ нужнымъ, онъ печется о безопасности шалашей и возвщаетъ народу черезъ герольдовъ обо всемъ, что ему кажется благопріятнымъ или опаснымъ, онъ назначаетъ мста роздыховъ, распоряжается движеніями лагеря, избираетъ броды для переправъ, приказываетъ, когда окружать бизона, назначаетъ мста охотникамъ и опредляетъ время возвращенія въ постоянныя селенія народа. Таковы обязанности партизана.

Партизанъ долженъ быть храбръ, благоразуменъ, остороженъ, хитеръ и богатъ. Почему богатъ? А потому-что партизанъ, распоряжаясь людьми по своему произволу, долженъ отвчать за жизнь и имущество этихъ людей: того требуетъ справедливость. Военный партизанъ требуетъ отъ своихъ сподвижниковъ побды и волосъ непріятелей. Если воины побдятъ, они получаютъ новыя права на уваженіе своихъ собратій, но слава экспедиціи, волосы враговъ, дикія лошади и взятые въ плнъ непріятели принадлежатъ партизану. Также точно, партизанъ селенія иметъ право на кусокъ отъ каждаго добытаго на охот звря, если охота удачна, вся слава распоряженія ею принадлежитъ партизану. При такихъ условіяхъ, партизаны, пользуясь всми выгодами предпріятій, должны также переносить и невыгоды. Если храбрые убиты на войн или лишатся лошадей, то военный партизанъ обязанъ замнить лошадей и заплатить выкупъ за убитыхъ, или быть убитымъ самому родственниками лишившихся жизни подъ его предводительствомъ. Если украдутъ лошадей селенія, или непріятель поживится чьими-нибудь волосами изъ лагеря, то партизанъ селенія долженъ заплатить за людей и лошадей. На военнаго или охотничьяго партизана падаетъ весь стыдъ пораженія или дурно-управляемой охоты. Таковы правила Осажей.

Посл выбора партизана назначили воиновъ, называемыхъ солдатами, которыхъ служба должна была начаться посл переправы черезъ Арканзасъ. Герольды, собранные изъ старйшихъ воиновъ, должны были каждый вечеръ извщать все селеніе о вроятныхъ опасностяхъ ночи, час выступленія и мстахъ, назначенныхъ для слдующаго роздыха.

Когда воины разошлись отъ костра совта, мы взяли ружья и отправились охотиться въ лсъ, гд вскор разбрелись кому куда вздумалось. Долго бродилъ я не встрчая ничего замчательнаго, но, пройдя густой кустарникъ, я вдругъ увидлъ передъ собою кугуара, величаемаго у креоловъ тигромъ, который бжалъ и прятался отъ меня. Я послалъ ему вслдъ пулю, и онъ исчезъ, не дожидаясь другаго выстрла. Говорятъ, что эти животныя весьма-свирпы. Г. Папенъ разсказалъ намъ о многихъ битвахъ съ ними, по-видимому, они не очень-страшны, потому-что одному негру удалось убить кугуара ножомъ, тогда какъ самъ онъ вышелъ изъ боя съ двумя или тремя ранами.

Г. Геренъ возвратился въ лагерь съ четырьмя великолпными втвистыми утками, которыхъ мы собственноручно ощипали и зажарили на вертел. Желая отплатить нашимъ краснокожимъ друзьямъ вжливостью за вжливость, мы пригласили ихъ къ себ на пиръ, они пришли, закурили съ нами трубку дружбы, но не хотли сть нашихъ утокъ. Метисы также не дотронулись до нихъ и сказали намъ, что Осажи никогда не дятъ ни малыхъ птицъ, ни маленькихъ четвероногихъ, ни рыбы.

— Отъ-чего же? спросилъ я Батиста.

— Да это не хорошо.

— Но если они никогда не отвдывали этихъ вещей, почему имъ знать вкусны онъ или нтъ?

— Не можетъ быть хорошо, скучно имть во рту маленькія косточки.

Вотъ неоспоримыя причины, исключающія маленькихъ животныхъ со стола Осажей.

Пока мы ли въ кругу курившихъ около насъ краснокожихъ гостей, г. Геренъ разсказалъ, что, углубясь въ лсъ, онъ вошелъ въ чащу кустарника по недавно-протоптанной между обломанными втками тропинк, и пришелъ на довольно-широкое мсто, также потоптанное. Этотъ разсказъ возбудилъ вниманіе метиса Жозефа, онъ сдлалъ г. Герену нсколько подробныхъ вопросовъ и перевелъ присутствующимъ Осажамъ слышанную новость. Собрался совтъ, приступили къ разспросамъ, и узнали, что никто изъ охотниковъ не направлялся въ ту сторону, о которой говорилъ нашъ товарищъ. По просьб партизана, онъ слъ на лошадь и отправился на описанное имъ мсто, отстоявшее отъ шалашей мили на четыре, въ сопровожденіи шести отборныхъ всадниковъ и Жозефа, посланнаго въ качествъ переводчика.

Въ лагерь распространился слухъ, что военная шайка Паніевъ скрывается въ окрестности, и что видли ихъ слды. Позднее время не дозволило нашему разъзду разсмотрть эти слды, почему подробнйшее изслдованіе было отложено до завтрашняго дня. На ночь приняли большія предосторожности, герольды и партизанъ обошли по всмъ шалашамъ, и вечерняя рчь гласила: ‘Воины осажскіе! Видли слды Паніевъ, и Шонке будетъ бодрствовать надъ своими братіями, но заботьтесь и вы сами о своихъ лошадяхъ и волосахъ. Если вы будете спать, то можете завтра проснуться безъ лошадей, а можете не проснуться и вовсе.’ Намъ сказали, что въ этомъ самомъ мст, два года назадъ, Уачинка Лагри лишился пятидесяти лошадей и воротился раненный въ свое селеніе, но воины его погнались за Паніями и возвратились къ домамъ, т. е. къ постоянному селенію, съ сорока-пятью изъ украденныхъ лошадей и тремя пучками волосъ.

Не знаю, испугались ли лошади такихъ чрезмрныхъ предосторожностей, или людей, ходившихъ безпрестанно для присмотра между ними, только въ табун нашемъ обнаружились признаки испуга, и Осажи говорили: ‘Паніи сдлали лекарство, чтобъ испугать нашихъ лошадей, которыя чувствуютъ непріятеля’. Не нужно напоминать, что у Осажей слова ‘лекарство’ и ‘колдовство’ имютъ одинаковое значеніе.

Трудно вообразить себ, какую странную суматоху поднимаютъ въ лагерь эти испуги. Нсколько тысячъ лошадей, сорвавшись съ коновязей, носятся съ дикимъ ржаніемъ взадъ и впередъ, он разбрасываютъ головни и уголья костровъ, сбиваютъ шалаши, стаптываютъ людей. Дти кричатъ, собаки воютъ въ ночной темнот. Вотъ сокращенный очеркъ испуга, а на утро посл него, лошади рыщутъ по степи, и половина ихъ наврно украдена. То же самое угрожало и намъ въ тотъ вечеръ. Къ-счастію, у насъ оторвалось немного лошадей, да и т были такъ хорошо стреножены, что ушли недалеко. Пока продолжался этотъ паническій страхъ, боязливость нашихъ лошадей была удивительна и безпрестанно усиливалась, намъ удалось кое-какъ успокоить ихъ, гладя и приговаривая, но при малйшемъ шум заразительный страхъ снова переходилъ отъ одной коновязи къ другой. Отъ нашего шалаша не убжала, однако, ни одна лошадь. Всю ночь никто по смыкалъ глазъ, мы наблюдали внимательно, сколько позволялъ слабый свтъ изрдка-показывавшейся луны, за сорвавшимися лошадьми, рыскавшими по степи, недалеко отъ лагеря: намъ очень-хорошо было извстно, что непріятели нарочно пугаютъ лошадей, которыхъ хотятъ украсть, ибо ихъ легче ловить вн табора. Мы знали также, что они могутъ съ помощью особенно-выдланныхъ шкуръ принимать видъ разныхъ животныхъ для того, чтобъ удобне проникнуть въ непріятельскій лагерь. Шкуры эти прекрасны и называются военными шкурами. Ноги, уши и глаза на нихъ украшены щетинами дикобраза, а внутренняя сторона расписана разными красками.

Въ-продолженіе ночи насъ нсколько разъ посщалъ Ман-Чап-че-Мани. Этотъ храбрый Осажъ иметъ истинную страсть къ воин, онъ рыскаетъ каждую ночь около лагеря, рискуя быть нечаянно убитымъ кмъ-нибудь изъ своихъ. Онъ прячется со своимъ топоромъ и лукомъ въ какомъ-нибудь углубленіи степи и высматриваетъ вокругъ себя окружающіе предметы, едва освщенные слабымъ мерцаніемъ горизонта. Карауля такимъ образомъ, онъ добылъ три пучка непріятельскихъ волосъ въ-продолженіе одной охоты. Его военная птица украшена двнадцатью содранными съ череповъ непріятельскихъ волосами.

Ночь, однако, прошла спокойно, а на слдующее утро разъздъ пустился на поиски. Узнали слды мокассиновъ, которыхъ ремень не былъ взятъ подъ низъ ступни: слдовательно, то были не Паніи, другіе слды, ведшіе къ тому же мсту, доказывали, что они были оставлены молодыми Осажами. Зачмъ же они молчали? Изъ благоразумія и осторожности, а не изъ злонамренности: разв непріятели не могли прійдти къ тому же мсту?

Въ-продолженіе слдующаго перехода, намъ угрожала гроза, но мы успли раскинуть шалаши прежде, чмъ она разразилась. Пока мы хали, дикари не обнаруживали никакого опасенія быть вымоченными, будучи уврены, что прибудутъ за мсто прежде дождя. Но только-что мы успли расположиться лагеремъ, на насъ полился одинъ изъ тхъ ливней, которыхъ въ Европ даже не постигаютъ. Но мы были къ нему приготовлены: оконечности и передній фасадъ нашего шалаша завсили толстыми шкурами, а вокругъ вырыли канавку для стока воды, чтобъ она не пробралась во внутрь шалаша низомъ, эта благоразумная предосторожность совершенно оберегла насъ отъ сырости. Лошади были привязаны къ кольямъ передъ шалашомъ, втръ перемнялся нсколько разъ и сильно гналъ передъ собою дождевую воду, но при каждой перемн лошади оборачивались къ нему хвостомъ и такимъ образомъ защищали отъ него свои головы.

Осажскій языкъ длался намъ боле и боле необходимымъ, потому-что хозяева наши не понимали ни слова ни по-французски, ни по-англійски. Г. Папенъ былъ часто занятъ, а переводчики не отличались особенною услужливостью. Надобно было говорить, во что бы ни стало, помощью составленныхъ нами словарей. Я кое-какъ добивался того, что меня понимали, помогая себ жестами, и начиналъ съ горемъ пополамъ понимать что и мн говорили. Мн хотлось знать, подъ какими названіями мы извстны у Осажей, потому-что они не могли выговорить нашихъ французскихъ именъ. Прозвища наши были очень-просты и основывались на нашихъ физическихъ качествахъ: Джемсъ, довольно-большаго роста, былъ Ишта-хе-гранле, большой Французъ, г. Фуро, высокій и сухощавый, былъ Ишта-хе-тсе-тсе, длинный Французъ, г. Геренъ, довольно полный, былъ Ишта-хе-таша, толстый Французъ, а я сдлался Ишта-хе-шинка, маленькимъ Французомъ.

Осажи вообще даютъ имена или по физическимъ качествамъ: на-примръ, Мажакита, значитъ губастый, Пшту-ска, блый глазъ, Качикетанга, толстый вождь,— или по привычкамъ, какъ Ман-Чап-че-Мани, Ползающій-по-Земл, и т. п., или названія разныхъ животныхъ: Шои-ке, волкъ, Шабе-шинка, малый-бобръ. Иногда имена у нихъ совершенно-произвольныя: Та-уанъ-ли, бизоновая шкура, и проч.

Около солнечнаго заката, герольды возвстили, что завтра кассе-уаінонъ, походъ. Когда мы тронулись, воины наши выстроились въ дв линіи и похали фронтомъ изъ тридцати человкъ въ рядъ, напвая военныя псни и аккомпанируя себ ударами въ бубны, обтянутые двумя кожами. Двое храбрыхъ были вооружены воинскими копьями. Это длинные шесты, украшенные вверху широкою полосою краснаго сукна, по краямъ которой прикрплены поперемнно блыя и черныя перья, на украшенныя такимъ образомъ древки насажены длинные мечи. На слдующемъ роздых опять псни. Воины собирались передъ шалашами по двое, одинъ напвалъ теноромъ нсколько тактовъ, потомъ умолкалъ и ждалъ, пока другой повторялъ тоже самое, посл чего они начинали снова вмст и кончали басомъ, боле и боле тихимъ голосомъ. Псни Осажей весьма-однообразны, иногда тактъ бываетъ довольно-живой, но скоро замедляется и звуки непремнно слабютъ при конц пнія. Куплеты вообще коротки, и т же слова повторяются часто, каждая нота обозначена рзко, она начинается громко, а потомъ поется тише и тише. Въ лагер поютъ не иначе, какъ посл солнечнаго заката. Мн только разъ случилось слышать пніе женщинъ: это было во время отсутствія воиновъ.

Псни Осажей — ихъ вечернія молитвы. Они прославляютъ благодянія Великаго-Духа или подвиги осажскихъ воиновъ. Нкоторыя псни, птыя только молодыми людьми, суть сатиры на женщинъ дурной репутаціи. Въ степяхъ, какъ и въ странахъ образованныхъ, мужчины губятъ женщинъ, а потомъ сами надъ ними смются. Иногда они поютъ довольно-многочисленными хорами.

Съ каждымъ днемъ прибывали къ намъ изъ селеній новые воины. Чтобъ приготовиться къ экспедиціи, они сперва клали себя въ землю и постились въ-продолженіе четырехъ дней, отпуская волосы въ знакъ печали. Они приходили къ намъ пшкомъ и безъ оружія, не переставая поститься. Но, пришедъ въ лагерь, они обмывали себ лица, выбривали головы, разрисовывались, и тогда только позволяли себ отдыхъ и пищу.

Къ мысли о войн дикари непремнно присоединяютъ религіозныя идеи, почему они и готовятся къ войн разными религіозными обрядами. Они начинаютъ постомъ и слезами, чтобъ смягчить гнвъ Духа-Зла, а потомъ поютъ, чтобъ умилостивить Великаго-Духа.

Въ лагеряхъ, молодые воины безпрестанно бгали въ лса за любовными приключеніями, а другіе собирались между собою, чтобъ играть въ разныя игры. Осажи особенно любятъ карточную игру, походящую нсколько на игру въ марьяжъ. Какъ вс дикари, Осажи страстные игроки. Развалившись на земл, они ставятъ сначала фарфоровыя бусы, потомъ свои костюмы, лошадей, домы, все состояніе.

Молодыя двушки ходили купаться въ свжихъ водахъ рчекъ, протекавшихъ между деревьями рощицъ, то съ родителями, то одн, он удалялись отъ тхъ мстъ, гд плавали мужчины, но молоджь находила средство спрятаться гд-нибудь въ кустахъ, чтобъ любоваться въ волю на ихъ нагія прелести. Если въ это время намъ случалось проходить мимо, они указывали намъ на красавицъ съ самыми выразительными жестами.

Мы также ходили купаться, чтобъ освжиться въ нестерпимые жары, начавшіеся въ степяхъ, а отчасти и затмъ, чтобъ предохранить себя отъ ужасныхъ наскомыхъ, пожиравшихъ нашихъ краснокожихъ друзей. Мы плавали вмст съ ними. Осажи плаваютъ не такъ, какъ мы: они бьютъ по вод вытянутыми ногами, но когда имъ нужно приблизиться безъ шума, они длаютъ такія же движенія, какъ и мы, не вынимая изъ воды ногъ. Ихъ манера плавать не такъ граціозна, какъ наша, но они плаваютъ скоре и держатся на вод дольше, чмъ Европейцы.

Въ особенности вовремя купанья, насъ осаждали нескромными вопросами каши (конюхи) и даже воины. Часто они предлагали намъ женщинъ за какую-нибудь монету. Если намъ случалось плавать около нихъ, они просили позволить имъ разсмотрть наше тло, надобно было объявлять имъ довольно-рзко, чтобъ они оставили насъ въ поко.

Эти сыны природы чрезвычайно-сладострастны, молодые люди рыщутъ днемъ и ночью въ лскахъ и около шалашей, чтобъ найдти какую-нибудь не слишкомъ-строптивую дикарку На войн, если экспедиція не должна быть продолжительна, они берутъ съ собою-женщинъ для услажденія воинскихъ трудовъ. Любовь старинныхъ временъ, восптая трубадурами, и даже тепленькая любовь нашихъ дней, не встрчаются у Осажей, по-крайней-мр, я не слыхалъ ни о чемъ подобномъ.

Браки здшніе основаны на прочныхъ выгодахъ. Молодой воинъ избираетъ себ жену не столько по красот ея, сколько по трудолюбію и физической сил. Онъ хочетъ, чтобъ жена его исправляла вс работы, кром тхъ, которыя предоставлены мужчинамъ, онъ беретъ себ число женъ, соразмрное своему состоянію и обширности своего шалаша, а не сану. У Шонке, на-примръ, пять женъ, а у великаго-главы только одна. Надобно сказать, что званіе мажакиты не доставляетъ ему никакихъ особенныхъ доходовъ.

Статья о брак, въ гражданскомъ уложеніи Осажей, довольно-замчательна. Всякому разршено имть столько женъ, сколько онъ можетъ прокормить. Супруги могутъ разойдтись по взаимному согласію, и въ такомъ случа мужъ беретъ назадъ то, что заплатилъ за жену своему тестю. Кто хочетъ жениться, тотъ даетъ отцу невсты столько лошадей, бизоновыхъ шкуръ, одялъ, сколько по оцнк жена должна стоить: онъ покупаетъ себ работницу и платитъ за нее. Тотъ, кто женится на старшей изъ нсколькихъ сестеръ, длается, по праву, мужемъ всхъ младшихъ, за которыхъ не обязанъ платить ничего. Мужъ иметъ право убить неврную жену, и тогда соблазнитель обязанъ заплатить ея родителямъ то, чего она стоила.

Первая жена Осажа играетъ у него роль любимой султанши, она хозяйка въ дом, и вс занятія ея состоятъ въ томъ, что она раздаетъ работы остальнымъ женамъ, которыя служатъ ей безропотно. Этотъ маленькій гаремъ бываетъ смиренъ въ такихъ только случаяхъ, если вс жены воина между собою сестры или родственницы, иначе въ немъ вчный раздоръ. Мужъ долженъ быть равномрно благосклоненъ ко всмъ своимъ женамъ и доказывать первой, что онъ предпочитаетъ ее всмъ прочимъ, хотя бы она была дурна и беззуба. Шабе-Шинка, мужъ нашей кухарки Уишинге, имлъ вторую жену моложе и не такую гадкую, какъ первая, но онъ свято исполнялъ свои обязанности и ночевалъ поперемнно то въ нашемъ шалаш, то у своей второй жены.

Брачная церемонія проста до-нельзя: женихъ приноситъ родителямъ невсты требуемую за нее плату и уводитъ ее къ себ, вмст съ ея родными мужескаго пола, которыхъ онъ обязанъ угостить пиромъ.

Осажскія сквау, на счетъ строгаго соблюденія супружеской врности, имютъ такія же понятія, какъ блднолицыя дамы, двушки также не очень-суровы, мужья не ревнивы, хотя никоторые и мстятъ иногда за неврность женъ. Партизанъ Пиче, плакавшій въ Наніонпа, получилъ однажды тяжелую рану отъ одного обманутаго супруга.

Наслдства также очень-просты: старшему сыну достаются лошади отца, а старшая дочь получаетъ шалашъ, младшимъ сыновьямъ и ждать нечего, а младшія дочери безъ труда находятъ себ мужей, потому-что за нихъ не надобно платить. Молодые люди могутъ, однако, помощью лошадей отца своего, наловить для себя лошадей въ степи, а имя ихъ, легко составить себ состояніе.

Многочисленный табунъ лошадей истинное богатство степнаго дикаря. Пока Осажи жили въ лсахъ, они легко могли обходиться безъ коней, но въ степяхъ безъ нихъ невозможно жить. Краснокожіе народы знаютъ это очень-хорошо, и потому ухаживаютъ за лошадьми съ величайшею заботливостью. Потеря лошади оплакивается у нихъ, какъ потеря друга. Чмъ больше лошадей у дикаря, тмъ больше скакуновъ можетъ онъ выслать на охоту, а это значитъ, что тмъ больше будетъ у него въ запас мяса и у костра его женъ, потому-что ему будетъ чмъ кормить ихъ, жены же исправляютъ вс его домашнія работы, строятъ ему шалашъ, занимаются кухнею и выдлываютъ звриныя кожи.

На охот и на войн, Осажъ не можетъ обойдтись безъ лошадей: он везутъ его шалашъ, коновязи, дтей, женъ и его-самого, на охот, пока дикарь разрзываетъ затравленнаго бизона, лошадь сторожитъ своего хозяина, и ея безпокойство предупреждаетъ его о близкой опасности. Пшкомъ, дикарь протеръ бы въ степи очень-скоро тонкія подошвы своихъ мокассиновъ, длинныя травы изорвутъ его мяты, ноги его будутъ изъязвлены, и на нихъ откроются раны.. Лошадь избавляетъ всадника отъ многихъ укушеній гремучихъ змй, которыхъ иногда длается сама жертвою, но чаще, предупрежденная инстинктомъ, она успваетъ отскакивать въ сторону, вн покушеній ядовитаго гада.

Канги безпрестанно надодали намъ съ своими вчными просьбами: нанигу, табаку. Имъ можно отказать, не опасаясь оскорбить ихъ, но съ условіемъ никогда не требовать ничего отъ нихъ-самихъ.

Съ разсвта до одиннадцати часовъ, мы проводили время на кон, потомъ раскидывается лагерь, и мы пируемъ у вождей, которые по очереди приходятъ приглашать насъ къ себ. Мы въ дружб съ величайшими воинами цлаго народа. Посл пировъ, мы уходимъ въ шалашъ, чтобъ не изпечься на солнц, и играемъ въ шахматы, дикари усаживаются вокругъ насъ и стараются понять смыслъ игры, при чемъ неизмнно доходятъ до заключенія, что это какое-нибудь лекарство или колдовство. Я пользуюсь тогда совершенною неподвижностью дикарей, чтобъ рисовать ихъ портреты, они обращаютъ вниманіе на мою работу и охотно сидятъ передо мною. Великій-глава просилъ меня нарисовать его портретъ, на что я согласился очень-охотно. Меня безпрестанно разспрашиваютъ о назначеніи этихъ портретовъ: ‘Ты повезешь ихъ черезъ Великую-Воду’ говорятъ мн: — ‘въ страну Французовъ и покажешь имъ Осажей’. Они оставались довольны моими трудами.

Такимъ образомъ, посл нсколькихъ переходовъ, прибыли мы къ Арканзасу, не встрчая нигд и слда Малыхъ-Осажей.

Статья третья.

VI.
БИЗОНЪ.

Мы готовились вступить въ безлсныя степи, нужно было сдлать нкоторые запасы, прежде, чмъ проникнуть въ пустыни, гд нтъ ничего, кром оленей, бизоновъ и Паніевъ. Нарубили заране кольевъ для шалашей и коновязей, теперь особенно необходимыхъ, потому-что за лошадьми надобно было смотрть бдительне, чмъ когда-нибудь. Воины нарзали себ длинныхъ раздвоенныхъ шестовъ, помощію которыхъ они удобне набрасываютъ арканъ на шею дикихъ лошадей, или, какъ ихъ называютъ креолы, бглыхъ лошадей, cheveaux marrons. Вожди ршили, что черезъ рку можно переправляться въ-бродъ, что отложено до слдующаго утра.

Въ лскахъ рки Арканзаса водится множество оленей. Ихъ убили достаточное число, но здсь Осажи охотятся съ осторожностью, потому-что Пани имютъ обыкновеніе посылать въ эти мста военныя партіи. Они скрываются въ засадахъ и убиваютъ стрлами отдлившихся охотниковъ, если уврены, что ихъ никто не увидитъ.

Въ лагер, мальчики забавлялись, бросая съ удивительнымъ искусствомъ ружейные стволы, которые должны были упасть между двумя заколоченными въ землю, въ небольшомъ разстояніи одинъ отъ другаго, колышками. Другіе избирали крошечную цль и старались попасть въ нее издали концами ножей, тотъ, кто всаживалъ ножъ въ цль, получалъ отъ своихъ соперниковъ связку зеленыхъ втокъ. Почти вс упражнялись въ стрляніи изъ лука, для этого втыкали въ землю стрлу, такъ чтобъ она представляла какъ-можно-меньше поверхности — ее должно было изломать другими стрлами. Каждый стрлокъ становился на то мсто, на которомъ стоялъ первый.

Батистъ предложилъ заставить мальчиковъ гоняться на бгу. Лапани или поваренокъ, исправлявшій должность крикуна, провозгласилъ бгъ, размахивая на длинномъ шест кускомъ ярко-краснаго сукна, предназначеннаго въ награду побдителю. Вс канги ниже восьмнадцати лтъ были допущены на ристалище. Верховой воинъ отвелъ дтей на мсто, откуда они должны были пробжать мили дв разстоянія, къ шесту съ краснымъ сукномъ, до котораго побдитель долженъ былъ дотронуться первый. Мальчики сбросили съ себя все платье, которое могло бы ихъ стснять, и пустились по данному знаку впередъ. У нихъ особенная манера бгать: сначала они бгутъ рысью, чтобъ не слишкомъ утомиться, а потомъ пускаются вскачь. Многіе изъ нихъ остановились на дорог, изъ пятидесяти соперниковъ, только трое пробжали все разстояніе, и побдитель отнесъ своей матери выигранный призъ.

На другой день мы переправились въ-бродъ черезъ Арканзасъ, посл чего порядокъ нашего похода нсколько измнился. Отрядъ храбрыхъ предшествовалъ каравану, и каждая лошадь тащила подвшенныя съ боковъ сдла, шесты и колья для шалашей и коновязей.

На первомъ роздыхъ за Арканзасомъ, шалаши были раскинуты подл маленькой рчки, протекавшей по песку, по берегамъ ея не росло деревьевъ, а вода была такъ мелка, что мы для купанья вырывали себ ямы въ пескъ. Мы набрали въ ней руками множество черепокожной рыбы, похожей нсколько на щуку, съ тою разницей, что у ней голова и челюсти длинне, чмъ у щуки. Рыба эта водится въ изобиліи во всхъ ркахъ Соединенныхъ-Штатовъ, кожа ея очень-жестка, а спинное плавательное перо вооружено твердыми остріями. Мы ли ихъ вмст съ Шонке — единственнымъ Осажемъ, ршившимся отвдать кушанье, которое мы нашли превосходнымъ, хотя имъ и пренебрегаютъ краснокожіе.

Степь вокругъ насъ была нага и безплодна, на горизонт ни одного дерева, для разведенія огня мы должны были довольствоваться сухимъ хворостомъ, но и того мы вскор не находили. Земля была мстами покрыта поблднвшими на солнц и отъ росы буйволовыми остовами.

Мы шли нсколько дней, питаясь сушенымъ мясомъ, изрдка попадавшимися оленями и блымъ корнемъ, который дятъ сырой, онъ извстенъ у промышлениковъ подъ названіемъ благо яблока и походитъ вкусомъ и видомъ на хрнъ. Вскор началъ обнаруживаться недостатокъ въ състныхъ припасахъ. Тогда завелась мна: крикуны ходили по лагерю и предлагали румяна, сукно, матеріи и сбруи въ обмнъ на косы сушенаго мяса.

Наконецъ хворостъ пересталъ попадаться, пришлось собирать высохшій калъ бизона для разведенія огня. Когда выпадали обильные дожди, мы размачивали на нихъ косы сушенаго мяса, что составляло весьма-тощую пищу. Часто приходилось отказываться отъ свжей дичины, за недостаткомъ огня, на которомъ бы ее можно было варить или жарить. Мы подались немного къ югу и опять очутились въ мстахъ, оживленныхъ нкоторою растительностью.

На переходахъ намъ всякій день попадались остовы только-что убитыхъ бизоновъ, а все таки мы не доходили до быка. Разъзды ежедневно увдомляли, что вблизи насъ должны быть большія стада, но когда мы приближались къ тмъ мстамъ, бизоновъ уже не было, а оставались только жертвы, которыхъ, вроятно, не успвали убрать шедшіе впереди насъ Малые-Осажи. Посл одного форсированнаго перехода, мы расположились въ виду ихъ лагеря, а за другой день разошлись, не вступивъ съ ними ни въ какія сношенія, они направились на сверъ, а мы продолжали подаваться къ западу.

Собравшійся совтъ послалъ впередъ разъзды для отъисканія бизоновъ. Они воротились черезъ два дня съ добрыми встями, что узнали въ лагерь, лишь-только успли разглядть ихъ вдали: возвращавшіеся всадники шли криво, т. е. хали не по прямой линіи къ своимъ, а длали крюки въ ту и другую сторону. Этотъ маневръ увдомилъ насъ, что дикихъ быковъ много. Пріхавъ назадъ, разъздные донесли совту, что нсколько стадъ пасется вблизи нашего стана, на равнинахъ, гд ихъ легко будетъ окружать.

Герольды объявили эту новость, а вмст съ тмъ и повелніе партизана, чтобъ никто, подъ опасеніемъ наказанія плетью, не смлъ стрлять изъ ружья или длать какой-нибудь шумъ, который могли бы услышать бизоны. Запрещеніе это было намъ не совсмъ понутру, потому-что на пескахъ рчки, снабжавшей насъ водою, видны были прехорошенькія водяныя птицы (recurvirostra americana), изъ которыхъ мы хотли сдлать чучелы, но мы понимали всю важность распоряженія партизана и надялись встртить этихъ птицъ въ-послдствіи. Тогда только началась служба воиновъ, называемыхъ солдатами, обязанность ихъ состоитъ въ полицейскомъ надзор за порядкомъ лагеря, для чего они прохаживаются между шалашами, вооруженные длинными и толстыми плетьми, способными внушить самымъ кичливымъ идеи безусловной покорности. Я охотно подчинился заведенному порядку, хотя меня и увряли, что воины легко простятъ ружейный выстрлъ гостю своего народа, но я ршился воздержаться: живя съ Осажами, я хотлъ жить по-осажски, хотлъ быть въ степяхъ истиннымъ Осажемъ.

Крики, смхъ и вечернія псни прекратились, не слышно было даже ни одного храпнія. Дикарь, привыкшій и всегда приготовленный къ засадамъ, долженъ умть всячески скрывать свое присутствіе, которое можетъ обнаружиться храпніемъ. Во все время пребыванія моего въ степяхъ, я никогда не слышалъ, чтобъ краснокожіе громче дышали во сн, чмъ на яву. Не-уже-ли и тутъ дйствуетъ воля, когда вс остальныя способности въ онмніи?

Мы выступили рано и въ добромъ порядк. Партизанъ халъ впереди всхъ, предшествуя фронту солдатъ. Торопливые или нетерпливые, которые попробовали-было заскакивать впередъ, чтобъ лучше видть, получали по такому здоровому удару плетью, что слды отъ него долго не изглаживались. Нсколько человкъ, назначенныхъ Шонке, объзжали верхомъ по окрестнымъ высотамъ и внимательно рекогносцировали степь, когда они останавливались, весь караванъ слдовалъ ихъ примру. Объздчики подвигались впередъ медленно и осторожно, они поднимались на хребты холмовъ не прежде, какъ удостоврившись, что дикіе быки не увидятъ ихъ.

Мы хали по узкой песчаной покатости, среди которой возвышались цлыя сотни маленькихъ коническихъ курганчиковъ, имвшихъ сверху отверстіе дюймовъ шести въ діаметр: то было селеніе степныхъ собакъ. Одна изъ нихъ, стоявшая какъ-будто на часахъ, возвстила о нашемъ прибытіи маленькимъ взвизгомъ и тотчасъ же скрылась въ свою нору. Нсколько совъ, летавшихъ надъ нами, также спрятались подъ землю.

Караванъ пріостановился на мгновеніе, слдуя разъзднымъ, разсмотрвшимъ вдали три черныя точки, по-видимому медленно двигавшіяся. Партизанъ, съ которымъ я халъ рядомъ, сказалъ мн съ сіяющимъ лицомъ: Діэ уаномбре тсетъ-гука, ‘ты будешь сть бизоновъ’, на что я отвчалъ какъ могъ: ‘вижу трехъ бизоновъ’.

Животныя эти были одни, мы приблизились къ нимъ безъ труда, но партизанъ не приказалъ ихъ трогать, для того, чтобъ, погнавшись за ними, не спугнуть другихъ стадъ, къ которымъ они бы присоединились, уходя отъ насъ, и которыя обратились бы въ бгство. Они спокойно проскакали мимо насъ. Бизоны, хорошо извстные въ ныншнее время, неуклюжи и повидимому не созданы для быстрыхъ движеній, однако я удивился скорости, съ какою они пронеслись мимо насъ. Нуженъ добрый конь, чтобъ догнать на бгу кайяка, или дикаго быка, и превосходный скакунъ, чтобъ настичь дикую корову, которая легче и проворне кайяка.

Вывели скакуновъ, на которыхъ воины вскочили на неосдланныхъ, вьючныя лошади были также приготовлены для мяса. Селенію велно было расположиться на бывшей въ виду рчк, и охотники выстроились во фронтъ за линіею солдатъ, впереди которыхъ халъ партизанъ.

Вскор мы приблизились къ стаду, состоявшему десятковъ изъ двухъ бизоновъ, охотники осторожно подъхали къ нимъ на разстояніе полумили. Тогда только замтили ихъ кайяки: они медленно подняли головы и побжали, направляясь къ рчки, за которою тянулась широкая равнина. Шонке испустилъ военный крикъ, и по этому знаку охотники помчались впередъ во всю прыть. Лучшему коню лучшій зврь, поэтому и говорятъ въ степяхъ: моя лошадь убила столько-то быковъ.

Я остался на одномъ холм и любовался на совершенно-новое для меня зрлище. Огромныя животныя, убгая стадомъ, переправились черезъ ручеекъ и разсыпались по равнин. Осажи преслдовали ихъ съ бшенствомъ, они вскор настигли ихъ и перемшались со стадомъ. Поднялись облака пыли. Вдали видны были черные быки, на которыхъ нажимали летвшія во весь духъ лошади. Нсколько быковъ упало, остальные разсялись за холмами, неутомимо преслдуемые охотниками.

Во время погони, каждый охотникъ выбираетъ себ звря, за которымъ намренъ гнаться, прискакавшіе первыми имютъ, разумется, право выбора, и тогда никто не можетъ преслдовать животное, за которымъ они пустились, разв если они сами откажутся отъ дальнйшей погони. Стрльщики и вооруженные карабинами держатся по правую сторону быка, вооруженные пистолетами и копьями предпочитаютъ лвую.

Но охотнику приходится долго гнаться прежде, чмъ онъ достаточно приблизится къ своей жертв, чтобъ стрлять. Преслдованный зврь, видя, что онъ начинаетъ терять разстояніе на равнин, по которой ему легко бжать, выбираетъ мста боле-трудныя и опасныя: онъ переносится черезъ рки, овраги, рытвины, но дикарь тутъ никогда не задумывается: если лошадь его устрашится предстоящаго прыжка, онъ возбуждаетъ ее голосомъ, хлещетъ плетью, и конь перелетаетъ черезъ вс препятствія. Бизонъ, тснимый все больше-и-больше, бросается въ стороны, хитритъ съ своимъ гонителемъ, наконецъ, видя себя настигнутымъ, онъ приходитъ въ бшенство и обращается противъ непріятеля. Врный признакъ его гнва — внезапно-поднятый дугою хвостъ. Лошадь, привычная къ этой охот, отскакиваетъ при такомъ знак въ сторону: она знаетъ, что быкъ готовится броситься на нее. Тогда охотникъ начинаетъ убгать передъ звремъ, котораго онъ сейчасъ самъ преслдовалъ, не отказываясь, однако, отъ намренія побдить его. Иногда, и это бываетъ во время случки, когда кайякъ особенно страшенъ, онъ вдругъ останавливается, и лошадь получаетъ съ размаха ужасный ударъ рогами въ брюхо, бшеный кайякъ затаптываетъ и коня и всадника, но хорошія вызженныя лошади умютъ уклоняться отъ такихъ внезапныхъ нападеній. Настаетъ часъ смерти бизона: пуля, пущенная между ребрами или въ шею жертвы, низвергаетъ ее, стрла, направленная искусною рукою, вонзается косвенно въ грудь животнаго изъ-за послдняго ребра — она вся уходитъ въ его тло и часто прохватываетъ кожу съ другой стороны. Если стрла недостаточно углубится, дикарь доталкиваетъ ее ногою. Рдко случается, чтобъ понадобилось пустить другую стрлу. Вообще, стрла убиваетъ врне, чмъ пуля. Шабе-Шинка, охотникъ г. Папена, не помнитъ, чтобъ ему когда-нибудь случилось стрлять два раза по одному же бизону.

Смертельно-раненный зврь изрыгаетъ потоки крови, падаетъ на колни и рухнетъ. Охотникъ, дождавшись его смерти, слзаетъ съ коня, опрокидываетъ свою жертву на спину и привязываетъ лошадь къ одному изъ роговъ. Прежде всего, онъ отрзываетъ хвостъ и языкъ, которые принадлежатъ по праву тому, кто убилъ звря, хвостъ его — трофей побдителя. Потомъ дикарь разскаетъ кожу подъ брюхомъ, если ему случится убить дойную корову, онъ пьетъ ея молоко, потомъ обрзываетъ вымя и кожу. Посл этого Осажъ отдляетъ себ мясо, откинувъ плечи и паха, онъ снимаетъ полости брюха и груди, считаемыя самыми лакомыми кусками, разрубаетъ ребра и откладываетъ въ сторону филейныя части. Если за охотникомъ слдуетъ другая лошадь, онъ нагружаетъ на нее все это и пускается за другимъ быкомъ, потому-что добрый конь можетъ въ одну погоню загнать трехъ или четырехъ бизоновъ, въ противномъ случа, дикарь кладетъ на спину своей лошади одну брюшную полость, потомъ перекидываетъ черезъ нее часть грудины съ ребрами, накладываетъ на это другую полость, привязываетъ вырзанными изъ кожи звря ремнями длинныя кишки и филейныя части спереди и сзади этого импровизированнаго сдла и прикрываетъ все шкурою.

Пока охотникъ разрзываетъ быка, лошадь бодрствуетъ надъ нимъ и предостерегаетъ его объ опасности: она навостряетъ тогда уши, тревожится, и всадникъ, покидая добычу, уносится во весь духъ. Осажи уговорились между собою, чтобъ, въ случа внезапной тревоги, раскидывать свои одяла, которыя будутъ развваться за ними въ воздух во время бгства. Такой предосторожности научило ихъ одно ужасное происшествіе: лтъ семь или восемь тому назадъ, пятьдесятъ Осажей лишились жизни и волосъ отъ неожиданнаго нападенія Патоковъ въ-продолженіе одной погони.

Когда за охотникомъ слдуетъ вьючная лошадь, которую онъ нагружаетъ мясомъ, то скакунъ возвращается въ лагерь, не имя на своемъ хребт ничего, кром всадника. Дикари возвращаются къ шалашамъ, стараясь не отклоняться отъ своихъ слдовъ, потому-что во время жаркой погони имъ некогда замчать дорогу, такимъ образомъ, если имъ случится запоздать такъ, что темнота не дозволитъ разсмотрть слды, они переночевываютъ на томъ мст, гд убитъ быкъ, чтобъ не заблудиться отъискивая лагерь, котораго относительное положеніе имъ не достоврно извстно.

Кром упомянутыхъ сейчасъ опасностей, ничего не можетъ быть ужасне паденія съ лошади: всадникъ, заскакавшій въ середину стада, рискуетъ быть смятымъ и стоптаннымъ ногами тяжелыхъ животныхъ. Часто случается также, что дурно-направленная пуля товарища поражаетъ несчастнаго охотника. Во время случекъ, когда мясо кайяковъ иметъ сильный мускусовый вкусъ, почему ихъ и не стараются убивать, они защищаютъ своихъ самокъ и храбро нападаютъ на охотниковъ. Это случается только въ іюл мсяц, ибо въ одно это время кайяки и дикія коровы смшиваются въ стадахъ между собою, во всю остальную часть года, коровы съ телятами и кайяки ходятъ отдльными стадами. Случается, что въ большихъ погоняхъ раненные быки, преслдуемые или заблудившіеся, бываютъ иногда причиною несчастій въ лагер или около него, по ихъ всегда скоро убиваютъ.

Одной хорошо-направленной стрлы или пули достаточно, чтобъ повалить быка, но я разъ видлъ одного несчастнаго кайяка, преслдуемаго кангами, у котораго все тло было утыкано стрлами, другой, у котораго я имлъ честь обрзать хвостъ, получилъ уже больше двадцати пуль передъ тмъ, какъ я его довершилъ.

Погони сверныхъ краснокожихъ племенъ различны отъ осакскихъ: т дикари дйствительно окружаютъ стада, заставляя бизоновъ бжать вмст, чтобъ они мшали другъ другу, между двумя рядами охотниковъ, которые не възжаютъ въ середину стадъ, какъ въхали наши друзья.

Изъ двадцати кайяковъ,— потому-что тогда стада еще не состояли изъ коровъ и быковъ,— девятнадцать было убито на первой охот. Везд воздвиглись вертелы, полости, рубцы, ребра, филейныя части и горбы жарились на всхъ огняхъ, въ другихъ мстахъ варили говядину и длали колбасы. Намъ скоро пришлось отличаться на многихъ званыхъ пирахъ, гд насъ угощали знаменитыми бизоновыми горбами, которые дйствительно заслуживали бы свою репутацію, еслибъ не были черезъ-чуръ жирны. Я предпочиталъ имъ ребра, а въ особенности осажскія колбасы, въ составъ которыхъ не входитъ кровь: для нихъ берутъ длинныя кишки бизона, вымываютъ ихъ и выворачиваютъ, такъ, чтобъ наружный жиръ ихъ былъ внутри, потомъ впускаютъ туда мясо, нарзанное тонкими ремнями, подбавляютъ воды, завязываютъ съ обоихъ концовъ и поджариваютъ на горячихъ угольяхъ. Это кушанье въ большомъ почет у Осажей, дикарь състъ безъ труда цлый аршинъ такой колбасы, нисколько не обижая ни жаркаго, ни вареной говядины.

У каждаго огня разсказывались подвиги скакуновъ: если врить нашимъ правдолюбимымъ Осажамъ, каждый конь заскакалъ первый въ стадо бизоновъ. Конями своими хвастались даже многіе изъ тхъ, которые поживились мясомъ отъ боле-счастливаго или боле-искуснаго сосда.

Шабе-Шинка принесъ намъ вмст съ мясомъ два хвоста и два языка, не говоря ни слова о своей лошади. Джемсъ убилъ на этой погонь одного кайяка выстрломъ изъ пистолета: хвостъ животнаго доказывалъ, что онъ говорилъ правду.

Насъ постилъ Ман-Чап-че-Мани, онъ видлъ на берегу рчки свжіе слды, оставленные, по-видимому, не Осажами, и кром того замтили человка, притаившагося въ высокой травъ. Герольды подтвердили эту новость, и пріятель нашъ отправился, въ намреніи украситься лишнимъ пучкомъ волосъ. Ночь прошла спокойно, и на разсвт нашли, что не пропала ни одна лошадь. Ршили остаться еще сутки на томъ же мст, чтобъ приготовить добытое мясо.

На погон, все мясо принадлежитъ охотнику, который убилъ быка, но если Осажу удастся убить двухъ бизоновъ, онъ почти-всегда отдаетъ половину другаго мене-счастливому товарищу, возвратясь въ лагерь, онъ обыкновенно раздаетъ подарки тмъ, кому не удалось добыть себ мяса, и всегда посылаетъ по куску въ каждый военный шалашъ. Изо всей дичины дикари наиболе предпочитаютъ мясо бизоновъ, дикая корова считается лучше кайяка, и въ-особенности уважаются жирныя коровы. Телятъ убиваютъ они очень-рдко.

Жиръ замняетъ у Осажей масло — это неизбжный соусъ къ сушеному мясу, его же употребляютъ для приправы сагамите и для жаренія лепешекъ. Жиръ собирается тщательно и растапливается съ водою въ котлахъ, потомъ имъ набиваютъ сшитыя кожи молодыхъ ланей. Мясо въ запасъ также приготовляется особеннымъ-образомъ: полости быка утоньшаютъ и сшиваютъ съ кусками коры, такъ-что изъ всего выходитъ довольно-обширная поверхность, мясо другихъ частей животнаго нарзывается въ длинные ремни, которые подвшиваютъ за середину на палку, наложенную перекладиною на два шеста. Мясо это получаетъ на солнц первую степень вяленія, тогда его сплетаютъ въ косы изъ тридцати или сорока прядей и кладутъ на ршетки изъ прутьевъ, между огнемъ и солнечными лучами, потомъ его перегибаютъ въ нсколько разъ такъ же, какъ и брюшныя или грудныя полости, и укладываютъ, когда все хорошенько высохнетъ, въ шкуры. Женщины часто открываютъ эти мшки, раскладываютъ мясо на солнц и пропитываютъ жиромъ, въ предохраненіе отъ плсени. Такимъ образомъ приготовленныя косы вяленой говядины длаются жесткими, какъ смоленыя веревки, и могутъ сберегаться въ-продолженіе двухъ или трехъ лтъ.

Зимою выдлываютъ шкуры, которыхъ длинная и крпкая шерсть годна для бизоновыхъ плащей. Шкура звря всегда принадлежитъ тому, кто его убилъ. Лтомъ шкуры не такъ хороши, потому-что шерсть съ нихъ слзаетъ. Шкуры, употребляемыя для накрыванія шалашей, растягиваются на колышкахъ по земл и съ нихъ соскребываютъ шерсть кускомъ желза.

Пока сушится наше мясо, поговоримъ немножко о самомъ тсет-гука. Бизоны, водившіеся въ прежніе годы, какъ извстно, по всему пространству Соединенныхъ-Штатовъ, встрчались еще, за нсколько лтъ тому назадъ, около устьевъ Миссури, но теперь ихъ находятъ только на сто-двадцать миль за Арканзасомъ, на высот осажскихъ селеніи. Животное это ходитъ большими стадами, которыя однако уменьшаются съ каждымъ годомъ отъ ожесточеннаго и неутомимаго преслдованія дикарей, можно даже сказать, что краснокожіе расточаютъ ихъ. Осажи, на-примръ, оставляютъ на каждомъ остов пуда по четыре и больше превосходнаго мяса, зимою, во время изобилія въ станахъ, часто случается, что они бьютъ быковъ для однихъ только языковъ и шкуръ.

Невозможно вразумить этихъ безпечныхъ людей, для которыхъ завтра не существуетъ, что, убивая такимъ-образомъ быковъ, они ускоряютъ ихъ истребленіе. Эти полезныя животныя, охота за которыми есть и необходимость и наслажденіе для краснокожихъ, непремнно должны со-временемъ исчезнуть, и тогда дикари просвтятся, ибо для поддержанія своего существованія имъ не останется ничего, кром земледлія и торговли, но, судя по ихъ вкусамъ, дикари сохранятъ большую часть своихъ первобытныхъ привычекъ, пока бизоны будутъ ходить достаточно-многочисленными стадами и останется возможность жить охотою.

Бизоны длаютъ ежегодно два большія переселенія, которыхъ періоды опредляются временемъ года и качествомъ травы. Весною они перекочевываютъ изъ Техаса въ Канаду и возвращаются на югъ къ наступленію зимы, такъ-что стада ихъ переходятъ два раза въ годъ черезъ земли, гд охотятся Осажи. Одинъ кочевой краснокожій народъ, Команчи или Патоки, весьма-мало извстный, слдуетъ за всми переселеніями бизоновъ: такой образъ жизни причиною, почему блые до-сихъ-поръ не могутъ завести съ нимъ постоянныхъ сношеній.

Бизоны ходятъ сгадами, въ которыхъ иногда собирается до нсколькихъ тысячъ головъ. Цвтъ ихъ большею частію черный или черный съ блыми пятнами, г. Папенъ уврялъ меня, что онъ разъ видлъ трехъ блыхъ кайяковъ. Дикари полагаютъ, что между дикими быками есть также гермафродиты, которыхъ быстрота необычайна и мясо высоко цнится. Каждый искусный охотникъ, если врить ихъ разсказамъ, убилъ двухъ или трехъ животныхъ этого рода.

Всю ночь раздавался въ степи вой волковъ, привлеченныхъ на мсто охоты мясомъ, оставленнымъ на остовахъ Осажами. Воины наши прислушивались къ нимъ тщательно, ибо Паніи такъ искусно подражаютъ этому заунывному пнію, что даже сами дикари бываютъ имъ обмануты. Знакъ этотъ дается передовыми непріятелей товарищамъ, чтобъ они знали, съ которой стороны удобне напасть въ-расплохъ на лагерь.

На другой день, во время похода, Осажи увидли слды подкованной лошади. Нсколько воиновъ тотчасъ же пустились вскачь по этому слду, незамтному для насъ, однако они скоро возвратились, потому-что онъ направлялся въ сторону, изъ которой намъ не должно было ожидать никакой опасности.

Вскор посл того, одинъ изъ всадниковъ, объзжавшихъ сосднія высоты, прискакалъ во весь духъ и шепнулъ нсколько словъ партизану, который тотчасъ же испустилъ военный крикъ и устремился въ сопровожденіи двухъ-сотъ воиновъ къ указанному имъ холму. Осажи раздлились на нсколько кучекъ, чтобъ окружить одинъ пригорокъ, и вскор исчезли за возвышеніями. Караванъ остановился, не сходя съ лошадей, и женщины начали свою пснь-слезъ, повторяя безпрестанно: ‘Пани! Пани!’

Поднявшій тревогу воинъ увидлъ свжій конскій слдъ, приведшій его на небольшую высоту, гд, по-видимому, всадникъ слзалъ съ коня. Хорошо-обозначившіеся слды и сорванная трава убдили его окончательно, что весьма-недавно былъ тутъ человкъ, останавливавшійся для одной весьма-важной физіологической потребности, исполнивъ, что ему было нужно, онъ опять слъ на коня, и слдъ показывалъ, что онъ пустился оттуда вскачь. Осажи долго и со вниманіемъ разсматривали слды и возвратились посл безполезныхъ поисковъ. Караванъ тронулся снова. Тогда только объявилъ одинъ Осажъ, что слдъ былъ оставленъ имъ, подробное описаніе, данное этимъ человкомъ, разсяло вс сомннія.

Такого рода поступкамъ не должно удивляться, потому-что дикари не имютъ привычки говорить некстати. Еслибъ онъ объявилъ съ самаго начала, что прозжалъ по тому мсту, то слдовъ не стали бы разсматривать, а могъ ли онъ утверждать, что въ то же самое утро, на томъ самомъ мст, не былъ какой-нибудь Пани? Вотъ почему было благоразумне, рискуя даже встревожить всхъ и причинить безполезные поиски, обезпечить наврное спокойствіе селенія. Осажъ всегда дйствуетъ съ осторожностью.

Вскор посл того, мы нахали на слды недавней погони. Воины подводили своихъ лошадей къ тламъ мертвыхъ буйволовъ, чтобъ лучше пріучить ихъ къ виду и запаху животныхъ. Осажи разсуждали между собою о томъ, кто бы могъ тутъ охотиться? Малые-Осажи были для этого слишкомъ-далеко къ сверу. Послали впередъ отборный разъздъ, который черезъ нсколько дней возвратился съ извстіемъ, что въ разстояніи двухъ сутокъ пути расположенъ лагерь изо ста шалашей Конзовъ. Двое сутокъ охотничьяго пути составляютъ миль сорокъ разстоянія. Конзы радушно угостили нашихъ воиновъ, они наслаждались изобиліемъ и приглашали насъ раздлить ихъ благополучіе.

Только-что разъздные наши успли сойдти съ коней, къ намъ явился лапани въ сопровожденіи двухъ канговъ канзасскихъ, которыхъ сдла были обвшаны свжимъ мясомъ. Лапани представлялъ собою настоящій типъ краснокожаго поваренка: соединеніе дерзости, наглости, лукавства, тщеславія и низости, онъ безпрестанно гримасничалъ и кривлялся, вообще, лапани никогда не имютъ наружнаго достоинства и спокойствія, которыми отличаются краснокожіе воины. Не усплъ этотъ Конза явиться, какъ тотчасъ же высмотрлъ одинъ шалашъ, передъ которымъ стояли превосходныя лошади, онъ искусно провдалъ объ имени ихъ хозяина и прокричалъ нсколько разъ по всему нашему лагерю, что Ишта-Ска величайшій изъ осажскихъ воиновъ. Такое провозглашеніе платится дорого, что нашему лапани было очень-хорошо извстно: онъ получилъ въ награду добрую лошадь. Самолюбіе дикаря побуждаетъ его награждать тхъ, кто ему льститъ. Его провозгласили передъ всмъ народомъ какъ храбрйшаго, богатйшаго и великодушнйшаго изъ всхъ: онъ и платитъ за то, какъ человкъ богатый и щедрый. Въ Европ и въ степяхъ, везд слабая струна людей — самолюбіе.

Конза повторилъ вамъ приглашеніе, которое мы уже получили черезъ нашихъ разъздныхъ. На другой день онъ пріхалъ въ нашъ новый лагерь и маневрировалъ такъ ловко, что его одарили въ каждомъ шалаш. Мы пришли къ лагерю нашихъ друзей на вторыя сутки.

Осажи соорудили шалаши свои въ небольшомъ разстояніи отъ лагеря Конзовъ. Недоврчивые дикари боятся измны, и станы двухъ народовъ, встрчающихся въ степи, располагаются всегда отдльно другъ отъ друга. Какая-нибудь ссора между молодыми людьми можетъ повлечь за собою общее столкновеніе, а въ случа разрыва, шалаши каждой стороны превратятся въ отдльные сборные пункты.

Не успли мы накрыть свои шалаши, какъ явился герольдъ Великаго-Главы Конзовъ съ приглашеніемъ на большой пиръ осажскихъ воиновъ и блднолицыхъ Осажи, не теряя времени на приготовленіе, собрались въ сторон отъ шалашей. Мажакита поговорилъ съ своими воинами и пошелъ рядомъ съ ними, мы, блые, двинулись въ голов колонны и вошли къ вашимъ хозяевамъ, предшествуемые герольдомъ и лапани, о которомъ я говорилъ. Осажи не обращали, по-видимому, никакого вниманія на жителей селенія, они считаютъ недостойнымъ себя обнаруженіе любопытства, хотя въ сущности замчаютъ лучше и скоре насъ. Уступая влеченію блой натуры и не стыдясь смотрть съ любопытствомъ на новыя для меня вещи, для которыхъ я пришелъ изъ такихъ дальнихъ странъ, я разглядывалъ походныя жилища Конзовъ, во многомъ различныя отъ нашихъ. Стропила каждаго шалаша были накрыты кожами, украшенными красными, желтыми, синими и черными рисунками, напоминавшими собою египетскую живопись во всей ея первобытной простот. Шалаши Конзовъ, которыхъ нижняя часть походила на наши, имли полуцилиндрическія крыши, приподнятыя въ середин кверху, въ род вершины палатки. У многихъ воиновъ были настоящія палатки, сдланныя изъ расписанныхъ кожъ.

Конзаскія двушки, которыя гораздо-привлекательне осажскихъ, смотрли на насъ безъ малйшей застнчивости, ихъ одушевленные взгляды были даже весьма-ободрительны. Мы вошли въ шалашъ Великаго-Главы Конзовъ, просторный и обширный, гд, однако, не могли бы помститься вс осажскіе воины. Блое-Перо позвалъ туда Мажакиту, Батиста, нкоторыхъ первоклассныхъ вождей и насъ, блднолицыхъ воиновъ. Сначала вс мы курили молча, потомъ нались въ волю жареной говядины, за которою слдовала сушеная тыква съ бобами и чашка манка-сабе, приготовленнаго изъ жженыхъ жолудей и услащеннаго сиропомъ, извлекаемымъ изъ американскаго клена.

Блое-Перо, предводитель Конзовъ, маленькій, сухой человкъ, съ орлинымъ носомъ и проницательнымъ взглядомъ. Костюмъ его такой же, какой носятъ Осажи, и онъ, какъ Мажакита, не отличается по наружности ничмъ отъ своихъ воиновъ. Онъ носитъ цвтную рубашку, на которой виситъ ожерелье изъ фарфоровыхъ бусъ. У него дв жены, изъ которыхъ одна очень-хороша собою и отличается такимъ благородствомъ осанки и пріемовъ, какого я не встрчалъ ни у одной изъ краснокожихъ женщинъ. Я получилъ позволеніе нарисовать ея портретъ.

Мы получили еще одно приглашеніе отъ Бьлаго-Пера, который сказалъ намъ, что первый пиръ его былъ данъ для осажскаго народа, но что теперь онъ намренъ угостить лично насъ. Онъ сказалъ намъ также, что видлъ за нсколько лунъ тому назадъ блднолицыхъ воиновъ, направлявшихся съ фурами къ Скалистымъ-Горамъ (Rocky-Mountains). Въ тотъ же день насъ угощали однимъ пиромъ посл другаго, отъ-чего, однако, нисколько не страдали наши пищеварительные органы.

Войдя въ свой шалашъ, мы не имли покоя отъ собакъ Конзовъ. Еслибъ докучливость ихъ вывела насъ изъ терпнія и заставила убить нсколькихъ, то хозяева ихъ непремнно потребовали бы отъ насъ предполагаемой цны собакъ. У дикарей непремнно должно вознаграждать какого бы ни было рода сдланные имъ убытки: убейте собаку не бшеную, и какъ бы дружески съ вами ни обращались, а за нее прійдется заплатить. За смертоубійство, вольное или невольное, законъ возмездія исполняется во всей сил: смерть за смерть, кровь за кровь, впрочемъ, обычай предоставляетъ преступнику возможность откупиться. Одинъ Осажъ, поссорившись съ жителемъ сосдняго селенія, убилъ его: чтобъ выкупить свою жизнь, онъ предложилъ родственникамъ убитаго все свое состояніе, т. е. шалашъ и лошадей. Предложеніе его было отвергнуто, потому-что семейство убитаго требовало крови. Убійца пошелъ въ сопровожденіи своихъ друзей на мсто, гд долженъ былъ принять смерть. Когда онъ упалъ, прострленный пулею, родственники набросили на него одяло, чтобъ скрыть его предсмертныя муки, унесли трупъ и похоронили съ честью. Ни одинъ голосъ не возвысился въ пользу виновнаго, ни одна рука не взялась за оружіе, чтобъ освободить его отъ заслуженной казни.

Другой Осажъ, чистя карабинъ, убилъ совершенно-нечаянно воина, проходившаго по близости. Родственники его потребовали шалашъ и лошадей убійцы, который живетъ теперь то въ одномъ шалаш, то въ другомъ.

Красота конзаскихъ двушекъ сильно озабочивала Батиста. У него есть дочь, которую онъ считаетъ прекраснйшею изъ всхъ женщинъ, когда-либо родившихся подъ небомъ американскихъ степей, онъ даетъ ей богатые наряды, велитъ здить на своемъ лучшемъ конь, убранномъ со всею извстною у дикарей роскошью. Онъ заставлялъ даже нсколько разъ прокричать имя своей дочери: когда хотятъ прославить имя витязя или красавицы, то даютъ молодымъ воинамъ лошадей, оружіе, красныя одяла, чтобъ они ходили по селенію и провозглашали имя того или той, кто причина такой щедрости. Если въ такихъ случаяхъ встртится совмстничество, то провозглашается имя щедрйшаго. Батистъ, тщеславный какъ метисъ, далъ однажды десять лошадей, чтобъ заставить прокричать имя своей дочери, розы-степей {За Арканзасомъ попадается много дикихъ розъ: это маленькій дикій шиповникъ, стелющійся по земл, цвтокъ его темнорозовый.}.

Батистъ нсколько разъ давалъ намъ ясно почувствовать, что онъ не хотлъ бы выдать дочь свою за дикаря: извстно, что онъ отказалъ въ ея рук одному Осажу, который предлагалъ пятьдесятъ лошадей. Достойный родитель, вроятно, надялся убдить насъ послдовать примру молодыхъ Европейцевъ, которые, путешествуя въ здшнихъ краяхъ, забыли родину и семейство, чтобъ сдлаться дикарями и жить съ какою-нибудь красавицей, умвшей приковать ихъ сердца. Онъ намекалъ намъ, что еслибъ мы вздумали попробовать этого счастья, то предложеніе наше удостоилось бы благосклоннаго пріема. Но, къ-несчастію, красота его дочери была совершенно-помрачена прелестями конзасскихъ двушекъ, почему Батистъ отзывался о нихъ особенно дурно и безпрестанно старался выставлягь намъ на видъ богатство, большой шалашъ и умъ своей дочери. Къ-сожалнію, труды его пропадали даромъ, ибо никто изъ насъ не имлъ намренія осуществить его надежды, хотя осажскіе брачные узы и очень-легко расторгнуть.

Нравы конзаскихъ женщинъ не принадлежатъ къ числу самыхъ строгихъ. Двушки приходили купаться по сосдству отъ насъ, плескали въ насъ водою, бросали пескомъ и всячески заигрывали съ нами.

За нсколько дней до нашего прибытія сюда, Пани украли у Конзовъ шестьдесятъ лошадей. Ночью у насъ тщательно сторожили лагерь. Молодые люди прятались въ засады на нкоторомъ разстояніи отъ шалашей, въ надежд подстеречь непріятеля, но это было уже безполезно, потому-что благоразумные Пани всегда удаляются посл удачныхъ экспедицій, опасаясь быть открытыми и преслдованными.

Одинъ изъ конзаскихъ охотниковъ былъ убитъ на погон. Смерть его сначала приписали Паніямъ, но видя, что волосы его цлы, а руки и ноги не отрублены, разсудили, что онъ сдлался жертвою несчастнаго случая. Родственники его, за недостаткомъ примтъ, по которымъ можно было бы открыть истину, отказались отъ преслдованія убійцы, а тотъ, разумется, не явился къ нимъ съ повинною головою.

Похищеніе еще двухъ лошадей оживило воинственный духъ Конзовъ, они уже взяли уголь, но узнавъ, что и наши храбрые намревались начать пляску войны, многіе изъ нихъ ршились слдовать за Осажами, чтобъ составить боле-многочисленную военную партію.

Въ-продолженіе шести сутокъ, оба народа шли и охотились вмст, посл этого времени, проведеннаго въ скачкахъ и общихъ удовольствіяхъ, Блое-Перо и Волкъ (Шонке) разстались, мы продолжали свои путь въ сопровожденіи десяти конзаскихъ шалашей.

На слдующемъ роздых, одна молодая женщина наступила нечаянно на гремучую змю самой малой породы (crotalus miliaris) и была ужалена въ пятку. Меня позвали къ ней на помощь, хотя дикари уже считали ее безвозвратно-погибшею.

Несчастіе это случились за десять минутъ до моего прихода, недалеко отъ лагеря, куда нсколько дикарей перенесли больную. Вокругъ нея уже собрались женщины и запли свою унылую погребальную пснь, прерываемую рыданіями. Я съ величайшимъ трудомъ пробрался къ ней и былъ изумленъ жестокостью общихъ признаковъ.

Женщина эта, которой было не больше двадцати лтъ, лежала на земл въ самомъ ужасномъ томленіи. Лицо ея было искажено, болзненно и покрыто крупнымъ холоднымъ потомъ, кожа на тл суха и холодна, пульсъ малъ и сжатъ, судорожная дрожь во всемъ тл перемежалась съ совершеннымъ оцпенніемъ, въ-продолженіе котораго можно было видть частыя подергиванія пальцевыхъ сухихъ жилъ. Я снялъ съ ея ноги миты изъ толстаго синяго сукна и мокассины изъ оленьей шкуры, и крпко перетянулъ ей ремнемъ ногу ниже колна.

Вся нога сильно опухла, она была блднаго и мертвеннаго краснаго цвта съ большими фіолетовыми пятнами, страдалица ощущала въ ней сильныя боли, особенно съ внутренней стороны ноги, ступня была красна и уже отекла. Ниже внутренней ложки, на середин пространства, отдляющаго ее отъ ахиллесовой сухой жилы, были видны дв маленькія округлыя ранки, шириною въ одну линію, удаленныя между собою на восемь линій и расположенныя вертикально одна надъ другою. Ранки эти имли видъ мстъ уколотыхъ, вокругъ нихъ не было ни крови, ни красноты.

Я приподнялъ щипчиками складку кожи, на которой были об ранки, и вырзалъ ее бистуріемъ, потомъ снялъ клтчатую перепонку. Я обнажилъ ахиллесову жилу на протяженіи двухъ или трехъ линій по ея внутреннему краю, сдланная мною рана давала много крови, что я приписываю завалу крови, произведенному тугою лигатурою, наложенною надъ подколнкомъ, ни одна малая артерія не давала крови. Я насыпалъ въ рану мелкаго пороха, пока накаливали желзный прутъ, только что онъ былъ готовъ, я выбралъ изъ раны порохъ и прижегъ глубоко и тщательно вс части внутри ея, чтобъ по возможности уничтожить ядъ, который бы могъ въ ней оставаться, потомъ наложилъ за рану сухой корпіи, присыпанной порохомъ. Тогда можно было пріослабить лигатуру, и больную перенесли въ шалашъ, положили на бизоновыя шкуры, оставя ногу въ приподнятомъ положеніи и накрывъ ее только чистою тряпкой, которую я веллъ постоянно смачивать холодною водою.

Только тогда удалось мн пріостановить на минуту крики и слезы — единственныя средства, употребляемыя Осажами противъ ужаленія ядовитыхъ змй. Больная была очень-слаба, пульсъ очень-слабъ и медленъ, по-временамъ были у ней порывы на рвоту и судорожныя движенія рукъ.

Около шести часовъ вечера больную рвало пищевыми веществами, въ семь часовъ еще рвота, но я не видлъ чмъ. Сильные позывы тошноты жестоко утомляли бдную женщину, дикари увряли, что эта рвота признакъ близкой смерти. Ложка камфорной водки остановила тошноту, и рвота не возобновлялась. Въ девять часовъ. она приняла еще ложку камфорной водки, сильныя боли во всей ног, сильная головная боль, языкъ весьма-красный и сухой, мучительная жажда, которую не могло утолить большое количество выпитой больною воды.

Десять часовъ. Сонливость, бредъ, безпокойство, причиняемое криками и пніемъ плакальщицъ, которыхъ нельзя совершенно удалить.

На другой день ступня и нога въ сильнйшей опухоли, жостки и причиняютъ боль: языкъ сухъ и красенъ, пульсъ бьется слабо, часто жостко, больная безпрестанно проситъ пить, она спокойна, но весьма-уныла. Судорожныя движенія прекратились.

Фіолетовая краснота кожи, покрытой синими пятнами, крайняя натянутость кожи, нкоторыя плоскія выдавшіяся Мста на ея поверхности, вмст съ другими признаками, заставляли меня опасаться общаго воспаленія ноги, почему я сдлалъ на ней три разрза, одинъ на переднемъ краю голени, другой на внутренней нижней части ноги, а третій надъ вншнимъ краемъ подошвеннаго мускула. Лигатуру сняли совсмъ. Продолженіе холодныхъ примочекъ.

Сдланная наканун рана имла видъ глубокаго обжога съ черноватою корою на дн, края красны и тверды. Приложена щипанная корпія, пропитанная бизоновымъ жиромъ, пища прописана питательная, бульйоны и жареное мясо.

Осажи дождались, прежде чмъ пуститься въ дальнйшій путь, чтобъ состояніе больной позволило ее перенести. Они сложили шалаши на третій день посл того, какъ она была ужалена, и молодые люди несли ее поперемнно до слдующаго роздыха. Переноска утомляла ее нсколько, но въ ног боль облегчалась, я нашелъ на дн раны нсколько отрывковъ сроватой клтчатой плевы, которыхъ края красны.

Въ-продолженіе вечера, не смотря на мои совты, одинъ осажскій врачъ сдлалъ нсколько поверхностныхъ скарификацій на верху ступени. Надрзы эти, сдланные тупымъ ножомъ, не произвели никакого дйствія. Раны заживлялись приличными средствами, и на двадцать-второй день больная выздоровла окончательно.

Женщина эта не умерла отъ ужаленія по слдующимъ причинамъ: 1) змя была изъ самой маленькой породы (crotalus miliaris), 2) она была ужалена въ іюн — въ такую пору, когда ядъ гремучихъ змй мене изобиленъ и дятеленъ, чмъ въ то время, когда они выходятъ изъ своего оцпеннія, 3) зубы гада должны были пробить двойную оленью шкуру мокассина, что не дозволило имъ проникнуть глубоко въ тло, 4) наконецъ, поглощеніе яда кровью было остановлено черезъ десять минутъ посл ужаленія.

Врачи или колдуны осажскіе не одобряли сначала моего леченія и пугались моей смлости, но, увидя достигнутые результаты, они общали слдовать въ подобныхъ случаяхъ моей метод и приписывать меньше цлебныхъ свойствъ крикамъ и слезамъ, считавшимся дотол дйствительнымъ лекарствомъ противъ укушенія гремучихъ змй.

Леченіе это доставило мн достославный титулъ уакантаку-шинка — маленькій-врачъ или колдунъ, какъ угодно.

Подобные случаи здсь вовсе-нердки, но если принять въ соображеніе невроятное множество гремучихъ змй, населяющихъ эти степи, то невольно удивишься тому, что они не бываютъ гораздо-чаще. На всякомъ шагу, во время переходовъ, попадались намъ зми. Мы слзали съ лошадей и убивали ихъ безъ труда, переламывая позвоночный хребетъ ударомъ хлыста. Дикари собираютъ гремушки этихъ змй для украшенія, прибавляемаго ими къ орлиному перу, которое они носятъ въ своемъ военномъ пучк.

Въ степяхъ два рода гремучихъ змй: crotalus durissus, весьма-различный отъ гремучихъ змй Луизіаны: длина его между тремя и пятью футами. Другая порода, crotalus miliaris, отличается краснымъ брюхомъ отъ змй Бычьей-Земли, длина его восьмнадцать дюймовъ. Онъ опасне перваго по малому росту и слабому звуку своей гремушки.

Есть люди, которые врятъ тому, что гремучая змя живетъ въ дружномъ обществ со степными собаками и совами: въ этомъ нсколько лишней поэзіи. Гремучія зми охотно питаются этими двумя родами животныхъ, у которыхъ инстинктъ такъ вренъ, что не позволяетъ имъ жить по сосдству съ такими страшными врагами: совы и зми живутъ отдльно другъ отъ друга, въ норахъ, покинутыхъ степными собаками, а эти, съ своей стороны, поторопятся уступить свои жилища змямъ, еслибъ он вздумали попросить у нихъ гостепріимства.

Къ концу іюня мы прибыли на военныя тропинки, около 400 миль за Арканзасомъ. Дале къ западу не нужно было подвигаться, путь нашъ къ Большому-Солончаку лежалъ на юго-востокъ.

*Статья четвертая и послдняя.***

VII.
ВОЕННЫЙ СТАНЪ.

Совть ршилъ, чтобъ лагерь нашъ оставался на военныхъ тропинкахъ во все время отсутствія воиновъ. Избрали удобное мсто и воздвигли шалаши на покатости, спускавшейся къ прелестному ручейку, окруженному красивымъ лскомъ, въ которомъ было множество ключей и шелковичниковъ съ плодами. Женщины подложили подъ шкуры тростнику, такъ-что постели наши сдлались мягче обыкновеннаго.

Вокругъ табора паслись многочисленныя стада бизоновъ, которыя общали намъ изобиліе. Только-что кончили постройку шалашей, охотники пустились въ погоню за дикими быками. Во время охоты разразилась такая ужасная гроза, что одну изъ нашихъ лошадей убило громомъ шагахъ въ двадцати отъ лагеря. Это заставило насъ пріостановить погоню, громъ гремлъ въ степи съ ужасною силою, яркія молніи слдовали одна за другою почти безъ промежутковъ, крупный дождь, сопровождаемый сильнымъ градомъ, принудилъ насъ искать убжища: я послдовалъ примру нсколькихъ Осажей, укрывшихся под брюхомъ своихъ лошадей, снялъ сдло и накрылъ имъ голову. Намъ стоило большаго труда удерживать испуганныхъ лошадей. Посл грозы мы возобновили погоню, и удачная охота доставила намъ возможность роскошно попировать въ шалашахъ.

Нкоторые изъ нашихъ дикарей видли пшихъ Паніевъ, вечеромъ герольды объявили эту новость въ лагер и совтовали всмъ нежелающимъ лишиться волосъ и лошадей быть какъ-можно-бдительне. Ршено было, чтобъ я и четверо моихъ товарищей караулили поочередно нашъ шалашъ. Лишь-только стемнло, я вступилъ въ исполненіе своей обязанности. Скрываясь за шалашомъ, въ сторон отъ лагеря, я видлъ, какъ мало-по-малу гасли огни, по степи бгало нсколько оторвавшихся лошадей, он подходили къ убитой наканун громомъ, обнюхивали ее и опять продолжали щипать траву. На опушк лска появлялись и исчезали свтлыя точки то въ воздух, то на земл, еслибъ я не видалъ подобныхъ вещей довольно-часто въ Луизіан, то принялъ бы ихъ за блудящіе огоньки: это были свтящіяся по ночамъ жесткокрылыя наскомыя, которыхъ креолы называютъ огненными мухами. Около полуночи, меня смнилъ на часы одинъ изъ товарищей, и я вскор заснулъ крпкимъ сномъ, но сонъ мой былъ недологъ: едва усплъ я сомкнуть глаза, какъ былъ пробужденъ зловщимъ воемъ собакъ, затянувшихъ хоромъ свой адскій напвъ. Черезъ четверть часа, опять все затихло. Осажи увряли, что вой собакъ служитъ врнымъ признакомъ близкаго присутствія Паніевъ, что однако не мшало имъ уснуть снова.

Военныя пляски должны были начаться съ завтрашняго дня. Утро употреблено на охоту. Множество любопытныхъ птицъ показывалось въ окрестности: сверный сарычъ, желтоголовый скворецъ, арканзасская мухоловка и нсколько разнаго рода воробьевъ и травниковъ. Степь была покрыта полынью и бобоноснымъ растеніемъ съ желтыми цвтами, котораго листья, подобно листьямъ недотроги, съживаются отъ прикосновенія, они сжимаются также на ночь, или когда срываютъ растеніе со стеблемъ. Большіе блые маковники съ колючими листьями и красивые вьюнки съ красными цвтами показывались мстами около тыквенниковъ, пспачинавшихъ еще цвсти.

Возвращаясь въ лагерь, я услышалъ издали произносимыя съ гнвомъ слова: мн сказали, что это воины ударяютъ столбъ. Подойдя ближе, я увидлъ воткнутый въ землю и выкрашенный красной краской колъ, храбрые приближались къ нему одинъ за другимъ, ударяя по немъ топоромъ войны, потомъ, протянувъ къ нему руку, исчисляли свои подвиги и причины ненависти къ Паніямъ. Обычай этотъ напоминаетъ отчасти древнихъ рыцарей, которые дотрогивались остріемъ копья до щита вызываемаго противника.

Военные партизаны обошли по шалашамъ, возбуждая гнвъ и отвагу молодыхъ людей, напоминая имъ о подвигахъ отцовъ и упрекая въ трусости тхъ, которые отказывались отъ войны. Передъ шалашомъ старцевъ и шалашомъ храбрыхъ водрузили два флага, американскій и испанскій. Шонке пересталъ быть главнымъ начальникомъ и сдлался по-прежнему простымъ воиномъ, Пиче, храбрйшій изъ партизановъ, замнилъ его. Онъ имлъ право собирать во всхъ шалашахъ, для прокормленія своихъ воиновъ, дань свжаго и сушенаго мяса, жира, маиса, и проч., остатки отсылалъ онъ семействамъ, нуждавшимся въ провизіи.

У одного изъ военныхъ огней навалили большую груду угля, превращеннаго въ мелкій порошокъ, его развели въ жир, а на огонь поставили котелъ-войны.

Храбрые, желающіе принять участіе въ военной экспедиціи, должны сперва ударить столбъ, потомъ ссть на коня, объхать шагомъ вокругъ всего лагеря и остановиться передъ партизаномъ, котораго желаютъ сдлать своимъ предводителемъ. Произносятся рчи. Партизанъ принимаетъ или отвергаетъ вызывающагося кандидата въ витязи, смотря по доказательствамъ его храбрости или выраженному передъ партизаномъ желанію сдлаться достойнымъ его сподвижникомъ. Если онъ принятъ, то входитъ въ шалашъ воины, наряжается во все, что у него есть лучшаго, стъ изъ котла храбрыхъ и выкрашивается съ головы до ногъ приготовленнымъ углемъ, это называется брать уголь. Когда соберется достаточное число храбрыхъ, начинаются пляски.

Дв толпы, пускаясь каждая отъ одного изъ шалашей войны въ разныя стороны, кружились около нихъ и пріостанавливались лицомъ къ-лицу всякій разъ, когда встрчались между собою. Воины кривлялись и корчились, какъ бшеные, прыгали, какъ безумные. Эти люди, степенные, серьзные, величавые наканун, походили теперь на ватагу одержимыхъ бсомъ. Они гримасничали, такъ-что чуть не вывихивали себ челюсти, страшно вращали глазами, судорожно корчили члены, произносили какія-то слова, испускали вполголоса военный крикъ, ударяли въ барабанчики или дико свистали въ тсу-тсе, тростниковыя дудочки. Нкоторые запвали воинскія псни, которымъ аккомпанировали ударами веровъ по деревяшкамъ. Потомъ, сдлавъ еще одинъ кругъ около всего лагеря, они возвратились въ шалаши, запыхавшись, покрытые потомъ, и принялись за ду. Такова была первая часть пляски-угля.

Костюмы плясуновъ весьма-живописны. У однихъ были на головахъ оленьи хвосты, прикрпленные на подобіе гривъ старинныхъ шлемовъ, у другихъ были на лбу повязки, унизанныя клювами ворона, выкрашенными зеленымъ. Въ рук каждый держалъ копье или трубку, палку, веръ, топоръ храбрыхъ или старинный томагавкъ. Пучки лебяжьяго пуха, орлиныя перья, буйволовые хвосты, маленькія тыквы, пустыя внутри и наполненныя камешками, шкуры волчьи или пантеровыя, входятъ также въ нарядъ Осажей, вмст съ крыломъ птицы-трубки, т. е. блоголоваго орла, которое служитъ имъ вмсто опахала. Знаменитйшіе изъ воиновъ носятъ ворона, и одинъ только великій глава держалъ въ рук извстный кривой-жезлъ.

Воронъ — украшеніе, сдланное изъ перьевъ птицы этого имени, его привязываютъ къ поясниц сзади, вышитымъ узорами поясомъ. Голова и хвостъ животнаго составляютъ оконечности массы черныхъ разввающихся перьевъ, прикрпленныхъ къ подушк, изъ которой выходятъ четыре втви, съ загнутыми кверху концами, украшенныя щетинами дикобраза и оканчивающіяся кистями бубенчиковъ. Подушка касается тла плясуна выпуклою стороною, такъ-что онъ каждымъ движеніемъ своимъ сообщаетъ втвямъ сильное сотрясеніе, втви шевелятъ перья и заставляютъ звенть бубенчики. Во время военныхъ плясокъ, т только воины имютъ право украшаться ворономъ, которымъ удалось убить непріятеля, окруженнаго своими, и снять съ него волосы. Нарядъ этотъ сберегается съ величайшимъ тщаніемъ въ ящик изъ сушеной бизоновой шкуры, во время экспедицій его никогда не берутъ съ собою.

Кривой-жезлъ не что иное, какъ согнутый въ полкруга прутъ, обверченный лебяжьимъ пухомъ, внутри его дуги висятъ бубенчики и орлиныя перья: это знамя краснокожихъ воиновъ, которое непремнно должно возвратиться въ цлости. Одному только совту храбрыхъ предоставляется назначеніе воина, который понесетъ этотъ священный залогъ на войну, удостоенный такой чести признается самымъ храбрйшимъ изъ храбрыхъ. Онъ первый долженъ бросаться въ середину враговъ и указывать Осажамъ путь къ побд. Когда экспедиція кончится, кривой жезлъ бросаютъ въ огонь и въ случа надобности длаютъ новый.

Въ-продолженіе плясокъ, партизаны, растрепанные, похудлые отъ поста, слдовали за плясунами, то куря трубки съ величайшимъ спокойствіемъ, то испуская крики и стоны, отъ которыхъ растерзалось бы каменное сердце. Пока воины ли, они подносили имъ пищу, не касаясь сами ни до чего.

Пляски не переставали въ-продолженіе всего дня, съ тою только разницей, что за часъ до солнечнаго заката об толпы стали у задней оконечности лагеря и принялись кружиться въ противоположныя стороны на самомъ тсномъ пространств. Пнію ихъ аккомпанировали музыканты, стучавшіе въ барабаны или палками, они стояли подъ конецъ между плясунами и лагеремъ, такъ, чтобъ не заслонять отъ воиновъ лучей заходящаго солнца. Вотъ единственный фактъ, по которому я могъ заключить, что Осажи имютъ особенное благоговніе къ солнцу.

Сдлавъ кругъ во время пляски, об толпы останавливаются, и одинъ воинъ, потрясая оружіемъ, которое у него въ рук, выходитъ изъ рядовъ и восклицаетъ, ‘народъ осажскій храбрйшій изъ всхъ народовъ, а я храбрйшій изъ Осажей!’ Потомъ онъ хвастаетъ однимъ изъ своихъ подвиговъ, и вс снова начинаютъ вертться. Посл каждаго раза онъ долженъ назвать ударъ, такъ-что знаменитому витязю нужно много времени, чтобъ разсказать свои дянія. Дикари говорятъ только о себ, во время плясокъ, они ставятъ себя выше всхъ героевъ въ мір. Скромность, по-видимому, не въ ихъ натур, можетъ-быть, эта добродтель исключительно христіанская? Когда воинъ кончалъ разсказъ о своемъ подвиг, партизаны изъявляли ему свое одобреніе, говоря: тапіе нико-уасса, ‘хорошо, мой храбрецъ’, если фактъ былъ не выдуманъ, въ противномъ случа они молчали.

Когда вс воины кончили свою похвальбу, которую они неминуемо заключаютъ обращеннымъ къ непріятелю вызовомъ, они выстроились въ полукругъ, впалою стороною къ заходящему солнцу. Каждая толпа размстилась на одной изъ половин полукруга, потомъ, присвъ на корточки, храбрые начали новую пляску. Воинъ, находившійся на внутренней оконечности одной половины, приподнявшись нсколько, начиналъ выть, сильно тряся головою, вскор онъ выпрямлялся совершенно, подвигался на середину, привскакивая въ тактъ обими ногами и принимая боле или мене живописныя позы, потомъ онъ представлялъ, какъ войнъ, сидя въ засад, замчаетъ непріятеля, гонится за нимъ, настигаетъ и убиваетъ его, тогда онъ вдругъ останавливался, восклицалъ: танге! ‘хорошо’, или ‘довольно’, и возвращался на мсто. За нимъ начиналъ первый отъ середины другой толпы и длалъ то же самое, потомъ второй изъ первой половины, и такъ дале, то съ одной стороны, то съ другой, до того времени, какъ солнце совершенно закатилось подъ горизонтъ, посл чего пляски прекращались, и воины садились ужинать, партизаны также смывали съ себя землю и принимали пищу.

Такова у Осажей пляска угля, повторяющаяся сряду четыре дня, по истеченіи которыхъ партія отправляется въ походъ.

Ишта-Ска, сынъ нашей старой пріятельницы Уишинге, былъ однимъ изъ великихъ воиновъ народа. Онъ былъ женатъ и уже отцомъ семейства, но ему не доставало друга, брата по оружію, въ-продолженіе плясокъ, онъ избралъ для этого молодаго воина, однихъ лтъ съ собою. По принятому обычаю, оба они спали дв ночи въ одномъ шалаш, покрытые одною бизоновою шкурой, потомъ они обмнялись украшеніями и оружіемъ, и стали называть другъ друга братьями.

Дружба эта, торжественно утвержденная клятвою, есть союзъ прочный, неразрывный, такимъ-образомъ скрпленная, она можетъ составиться одинъ только разъ, исключая того случая, если одинъ изъ братьсвъ умретъ или погибнетъ. Если онъ падетъ въ бою, товарищъ обязанъ употребить вс возможныя человку средства, чтобъ спасти его тло, если онъ обратится въ бгство, не спасши, по-крайней-мр, волосъ своего брата, онъ обезчещенъ, и на него смотрятъ, какъ на лживаго друга. Поссорившись между собою, братья по оружію могутъ разорвать свой союзъ и разлучиться, но еслибъ имъ вздумалось составить новый, то трудно найдти воина, который бы пожелалъ привязаться къ нимъ, не говоря уже о томъ, что новые друзья потребуютъ лошадей и подарковъ въ залогъ будущаго постоянства.

Человкъ сорокъ молодыхъ воиновъ и лапаніевъ не хотли принять участія въ пляскахъ-угля, не взирая на приглашенія партизановъ и на то, что многіе, за отвращеніе къ войн, получили по нскольку добрыхъ ударовъ плетью. Желая доказать свою храбрость, они осдлали лошадей за два дня до отъзда въ походъ военной партіи и отправились до-свта, не сказавъ никому куда. Они возвратились въ то самое утро, когда наши воины собирались выступать, и объявили партизанамъ, что миль за сорокъ отъ лагеря видли огромное селеніе съ многочисленными табунами лошадей. Они не смли, чувствуя себя слишкомъ-слабыми, осмотрть, какой народъ воздвигъ эти шалаши, но полагали, что это или семь деревень Паніевъ-Могавковъ, соединившихся между собою для нападенія на нихъ, или станъ Патоковъ, направлявшихся къ Большому-Солончаку. Можно было также думать, что это была партія Патоковъ, которая, по словамъ одного изъ ихъ вождей, Тсет-гука (Бизона), намревалась наказать Осажей за нарушеніе договоровъ. Патока этотъ дйствительно встртилъ нсколько Осажей посл убійства, о которомъ я говорилъ выше, и угрожалъ имъ кровавымъ возмездіемъ.

Г. Папенъ общалъ Осажамъ, что пойдетъ на войну вмст съ ними, намъ очень хотлось послдовать за воинами, но онъ доказалъ намъ, что наши лошади, хотя въ сущности довольно-хорошія, не были достаточно-крпки для трудовъ и усталости степной войны, гд ихъ никогда не разсдлываютъ и даже не разнуздываютъ. Тамъ необходимо быть вчно на сторож, часто приходится вскакивать на коня и убгать или нападать въ минуту удовлетворенія какой-нибудь нетерпящей физіологической потребности, или при самомъ начал отдыха посл длиннаго и быстраго перехода. ‘Улепетывающій Осажъ не станетъ ждать отца роднаго’, говорилъ намъ почтенный нашъ хозяинъ: ‘а если вы какъ-нибудь отстанете, то можете поплатиться волосами за ваше любопытство’. Джемсъ, у котораго лошадь была лучше нашихъ, сопровождалъ г. Папена, который поручилъ моей заботливости свой шалашъ, свое хозяйство и семейство.

Мы часто ли изъ котла-воиновъ, но это не обязывало насъ ни къ чему. Одна только трапеза считается торжественнымъ общаніемъ слдовать за партизанами: это послдняя пища, принимаемая въ лагер, передъ выступленіемъ воиновъ, изъ котла-лекарства. Такъ называется блюдо вареныхъ въ вод бобовъ. Въ день выступленія, воиновъ созвали къ котлу-лекарства, около котораго г. Папенъ и Джемсъ также заняли свои мста. Партизаны выбрили себ къ тому времени головы, они ли вмст съ храбрыми, которые смыли съ себя уголь и раскрасились для войны.

Посл этого приступило къ открытію циновокъ-войны, откуда вынули военныхъ-птицъ. Циновка-войны у Осажей соотвтствуетъ отчасти мшку-лекарства нкоторыхъ другихъ краснокожихъ народовъ. Циновки эти сотканы весьма-правильно изъ бизоновой шерсти и сдланы въ вид дорожныхъ мшковъ, внутри, ткань ихъ гораздо-тоньше, чмъ снаружи. Въ нихъ лежитъ военная птица — мшокъ изъ блой кожи, въ который кладутся волосы, содранные съ непріятельскихъ череповъ, кром ея, въ циновк хранятся кусочки дерева, опредляющіе число и родъ нанесенныхъ воиномъ ударовъ, нсколько небольшихъ, уродливо-изсченныхь или вырзанныхъ кусковъ камня или дерева, соотвтствующихъ, вроятно, пенатамъ, наконецъ, нкоторыя украшенія, необходимыя воину, который наряжается на смерть. Къ шнурку этой циновки обыкновенно прившенъ пучокъ добытыхъ на войн волосъ.

Открытіе циновки непремнно должно быть сдлано жрецомъ-воиномъ, который выдаетъ храброму нужныя ему вещи, онъ же кладетъ въ нее посл экспедиціи завоеванные на войн трофеи и возвращаетъ на свое мсто военную птицу. Циновка, которую всегда хранить первая жена воина, не должна никогда касаться земли, сходя съ лошади, уакау привязываетъ ее къ своему поясу и вколачиваетъ въ землю шестъ, чтобъ ее повсить, пока сооружается шалашъ. Осажъ не уступитъ своей военной циновки ни за какія сокровища въ свт, она сопровождаетъ его въ могилу, если онъ умретъ въ своемъ селеніи. Ее никогда не берутъ на войну, одна только военная-птица украшаетъ тогда спину храбраго.

Каждый воинъ разсказывалъ въ своемъ шалаш сны, виднные имъ въ предъидущую ночь, и выводилъ изъ нихъ благополучныя или несчастныя предзнаменованія.

Около десяти часовъ утра, партизаны вышли изъ селенія пшкомъ и безъ оружія, но лошади и вс военныя принадлежности ожидали ихъ на сосдней высот, назначенной сборнымъ мстомъ.

Храбрые, на красивыхъ коняхъ, легко вооруженные и красиво драпированные своими одялами, выхали одинъ посл другаго, не прощаясь съ женами и дтьми. Никто не обнаружилъ горести, потому-что она считается дурнымъ признакомъ, прощаніе какъ-будто показываетъ опасеніе никогда не увидться — Осажи фаталисты. Швейцаръ, Батистъ и Жозефъ отправились также, послдняго я не могу отпустить, не оказавъ нсколько словъ о его блестящемъ костюмъ. На немъ были миты и мокассины совершенно-новые, великолпный пунсовый сюртукъ, съ синими отворотами, обшитый золотымъ галуномъ, блая рубашка съ жабо и круглая европейская шелковая шляпа, украшенная тремя этажами лентъ самыхъ яркихъ цвтовъ и тремя рядами перьевъ всхъ возможныхъ отливовъ. Къ этому надобно прибавить синее одяло, лукъ со стрлами, пистолетъ и лихаго американскаго коня въ щегольской осажской сбруи.— ‘Я хочу’ говорилъ онъ передъ отъздомъ: ‘чтобъ Паніи знали, если они меня убьютъ, что они имли дло съ человкомъ порядочнымъ.’ Везд есть аристократія!

Партизаны предоставило управленіе лагеремъ огню старцевъ, у насъ осталось еще вдвое больше воиновъ, чмъ отправилось въ экспедицію. Храбрые оставили въ шалашахъ лучшее свое оружіе, и лагерь былъ въ состояніи выдержать нападеніе непріятеля, Часто случалось, что селенія бывали защищаемы однми женщинами, которыя съ успхомъ отражали непріятеля и заставляли его отступать съ значительнымъ урономъ. Он умютъ не хуже воиновъ сдирать волосы съ побжденныхъ. Дикари не питаютъ большаго почтенія къ прекрасному полу, а потому не пренебрегаютъ и женскими волосами, хотя мужскіе и въ большемъ почет, за то женщины съ своей стороны обдираютъ черепа тхъ, кого имъ удается убить.

Великій-Глава, отправившійся въ качеств простаго воина, несъ знаменитый кривой-жезлъ. Три женщины послдовали за партіями, и жена главы не хотла, въ числ прочихъ, отстать отъ своего мужа. Была ли это ревность? Или, можетъ-быть, ее побудило то, что мужъ ея, раненный въ ногу, до того страдалъ на кон, что долженъ былъ отказаться отъ экспедиціи и возвратиться въ лагерь на слдующее утро, передавъ кривои-жезлъ въ доблестныя руки Ман-Чан-че-Мани.

Дв партіи, составлявшія экспедицію, были подъ предводительствомъ Изсченнаго и Пиче. Он должны были напередъ увриться въ положеніи непріятельскаго стана, о которомъ донесли молодые воины, напасть на него и украсть у него лошадей, потомъ постить Каменистый-Солончакъ, прогнать изъ него Паніевъ, если они тамъ, и возвратиться, доведя свои поиски до Арканзаса.

Храбрые поднялись на одно возвышеніе, отстоявшее отъ васъ мили на дв, и остановились на два часа, въ-продолженіе которыхъ произошли еще нкоторыя церемоніи. Партизаны подробно осматривали каждаго воина, ходя вокругъ него, по результату этого обзора они раздлили всхъ на два отряда, изъ которыхъ второй, не знаю почему, былъ названъ Тлами-Быковъ. Воины, вшіе изъ котла-лекарства, не могутъ ни подъ какимъ предлогомъ отказаться слдовать за партизаномъ, но онъ иметъ право отсылать назадъ тхъ, кого не сочтетъ способными къ исполненію своихъ намреній.

Посл роздыха отряды отправились дале, догнали стадо бизоновъ, убили нсколькихъ, приготовили мясо и съли его до солнечнаго заката, потомъ они тронулись снова и остановились не ране десяти часовъ вечера, тогда расположились на ночь въ густомъ лсу. На второмъ роздых не зажигали огней и доли убитое утромъ мясо. Разставили часовыхъ, и каждый воинъ легъ спать, завернувшись въ свое одяло и держа лошадь за поводъ, въ совершенной готовности вскочить на нее при малйшей тревогъ.

Осажи, храбрые днемъ, боязливы ночью, они страшатся привидній, а въ особенности Паніевъ, которые могутъ имъ сдлать гораздо-больше зла, укравъ лошадей, поэтому они избираютъ для походныхъ ночлеговъ самыя врныя убжища.

На слдующее утро, воины выстрлили изъ ружей, по обычаю, и зарядили ихъ снова, чтобъ быть увренными въ своихъ будущихъ выстрлахъ, потомъ пустились дале. Осажи вскор напали на слды пшей партіи, которая сначала направилась-было на нихъ, но потомъ пошла въ другую сторону. Это былъ, вроятно, небольшой отрядъ Паніевъ, который, услышавъ утренніе выстрлы, угадалъ присутствіе Осажей. Пришедши на мсто, гд, по сказанію молодыхъ людей, долженъ былъ находиться многолюдный лагерь, на который наши воины должны были напасть, они не нашли ни шалашей, ни какихъ-либо слдовъ давно или недавно перебравшагося селенія. Бизоновъ, напротивъ того, было множество.

Вечеромъ другаго дня, расположились на одномъ островку среди Арканзаса, гд было невроятное множество гнздъ арканзасскихъ мухоловокъ. Между партизанами возникли несогласія: экспедиція была дурно поведена. Дйствительно, Жозефъ открылъ партію Паніевъ, поднялъ тревогу, и воины, готовившіеся тогда завтракать, вскочили тотчасъ же на коней, бросивъ и кухню и нсколько пойманныхъ наканун дикихъ лошадей. Партизаны, вмсто того, чтобъ вести воиновъ долинами, чтобъ они могли приблизиться къ непріятелю незамтно, взяли прямое направленіе, ихъ увидли, и когда они приблизились къ тому мсту, гд были Паніи, то нашли тамъ только подвязку мокассина. По запаху ея, Осажи заключили, что она принадлежала Панію Могавку, въ чемъ они окончательно убдились, разсмотрвъ внимательно слды, оставленные ихъ мокассинами на земл. Такимъ-образомъ, непріятель ускользнулъ отъ нихъ.

Недовольные неискусствомъ партизановъ, войны поворотили назадъ и пошли по прямому пути къ своему селенію. Быстрый переходъ не помшалъ, однако, нкоторымъ, у кого лошади были получше, наловить мимоходомъ бглыхъ лошадей. Ман-Чап-че-Мани халъ въ сторон отъ всхъ и горевалъ о томъ, что ему не удалось помряться съ непріятелемъ. Не доходя на нкоторое разстояніе до лагеря, партія напала на свжіе слды, оставленные по-видимому отрядомъ человкъ изъ пятидесяти. Нсколько-дале, они замтили круглое вытоптанное пространство, гд непріятель длалъ лекарство или колдовство, слды отъ этого мста направлялись прямо въ нашъ станъ. Осажи подумали, что на васъ было сдлано нападеніе и поскакали во всю прыть, пока не очутились въ виду шалашей, но замтивъ, что у насъ все спокойно, они вспомнили о своемъ достоинств и пріхали домой шагомъ.

Въ экспедиціяхъ подобнаго рода, не смотря на власть партизановъ, каждый длаетъ почти что ему угодно и детъ безъ всякаго условленнаго порядка, но при малйшей опасности, вс храбрые соединяются въ мгновеніе ока и готовы устремиться на Паніевъ. Время познакомить читателя съ образомъ войны этихъ вчныхъ враговъ.

Паніи-Могавки, живущіе на свер отъ Небраски или Плоской-Рки, величайшіе враги Осажей. У нихъ похищеніе лошадей цнится выше, чмъ волосы непріятелей: цль ихъ экспедиціи — добываніе чужихъ лошадей. Они проходятъ среди безчисленныхъ опасностей необъятную степь, отдляющую ихъ отъ селеній и охотничьихъ земель, гд другіе народы проводятъ часть года. Военныя партіи Паніевъ никогда не бываютъ многочисленны: он состоятъ человкъ изъ шести, восьми, пятнадцати, которые отправляются пшкомъ, безъ всякихъ запасовъ, вооруженные ножами, стрлами, топорами, рдко ружьями. Бизона насущнаго они ждутъ отъ милосердія Великаго-Духа, прячутся для добыванія его въ засады и бьютъ этихъ животныхъ стрлами. Они сидятъ неподвижно въ своихъ ямахъ, допускаютъ бизоновъ окружать себя и потомъ застрливаютъ послдняго изъ стада. Усталость, голодъ, жары, недостатки,— ничто на нихъ не дйствуетъ. Бывали случаи, что молодые люди, пускаясь въ первый разъ на предпріятія этого рода, умирали, не доходя еще до непріятеля. Горестно видть, что столько терпнія, воздержанія, смлости и душевной силы расточается на кражу лошадей.

Нашелъ на слдъ непріятеля, Паніи-Могавки должны прибгать къ замысловатйшимъ уловкамъ, ко всмъ затямъ самаго плодовитаго воображенія, чтобъ достигнуть своей цли. Они идутъ по отъисканнымъ слдамъ и стараются догнать тхъ, кто ихъ оставилъ, удвоивая хитрость и осторожность, они уничтожаютъ слды своихъ собственныхъ шаговъ и не оставляютъ ни малйшаго знака, по которому враги ихъ, безпрестанно бодрствующіе и остерегающіеся, могли бы угадать ихъ движенія. Зврей бить имъ уже нельзя: оставленные остовы животныхъ возбудятъ подозрнія, они питаются кореньями, идутъ въ руслахъ рчекъ и ручьевъ, или стараются перемшать свои слды съ тми, которые оставили на пути другіе дикари, перенося свой лагерь съ мста на мсто. Днемъ они слдуютъ за ихъ переходомъ и прибываютъ къ новому роздыху. Скрываясь въ лсахъ, они выжидаютъ, не пройдетъ ли кто-нибудь за разстояніи полета ихъ стрлъ, а съ наступленіемъ ночи помышляютъ о лошадяхъ непріятеля. Покрытые бизоновою, лошадиною или оленьею шкурой, они рыскаютъ вокругъ шалашей, если не представится благопріятнаго случая сдлать ударъ, они дождутся слдующей ночи. Если нужно, они не отстанутъ отъ партіи въ-продолженіе всей охоты и дойдутъ за нею даже до постоянныхъ селеній.

Паніи въ-особенности предпочитаютъ для своихъ ударовъ темныя и бурныя ночи, подражая голосамъ дикихъ зврей, они длаютъ другъ другу условные знаки, возбуждаютъ безпокойство и производятъ испугъ между лошадьми: потому-то Осажи и говорятъ, что Паніи колдуны, что лекарства ихъ имютъ силу призывать грозу, затемнять ночи, усыплять воиновъ, тревожить лошадей. Но если вс способы окажутся безуспшными, имъ остается еще одна, послдняя уловка. Одинъ изъ нихъ идетъ прямо и открыто въ непріятельскій лагерь, ласкаетъ и гладитъ лошадей, не возбуждая недоврчивости, между-тмъ, онъ обрзываетъ недоуздки и ремни, которыми лошади привязаны къ коновязямъ и стреножены, а потомъ, вскочивъ вдругъ на одного изъ лучшихъ скакуновъ, испускаетъ военный крикъ и уносится съ быстротою втра, освобожденныя имъ лошади разбгаются по степи, гд Паніямъ не стоитъ большаго труда переловить ихъ. Иногда, если вс воины спятъ, онъ заползаетъ, тащась на брюх, въ какой-нибудь шалашъ, молча убиваетъ и обдираетъ черепъ храбраго, а потомъ похищаетъ его лошадей. Но Осажи знаютъ вс эти хитрости, въ-продолженіе лтней охоты 1839 года, они добыли одиннадцать пучковъ паніевскихъ волосъ, которые сохнутъ въ селеніи Малыхъ-Оссовъ.

Могавки не теряютъ бодрости, воины ихъ такъ доблестны, что часто отправляется какой нибудь витязь одинъ, на разстояніи пяти или шестисотъ миль, за добычей непріятельскихъ лошадей. Такія экспедиціи часто стоютъ жизни смльчакамъ, ибо вс краснокожіе народы въ непримиримой вражд съ Паніями.

Однажды Пани скрывался въ ожиданіи благопріятнаго случая за осажскимъ шалашомъ, Ман-Чап-че-Мани, рыская по своему обыкновенію, замтилъ его, подползъ къ нему, потомъ, поднявшись вдругъ, взялъ его въ плнъ. Молодой воинъ былъ до того пристыжень этимъ неожиданнымъ нападеніемъ, что ршился искупить свой позоръ славною смертью. Осажи хотли было дать ему свободу. ‘Если, вы меня отпустите’ сказалъ онъ имъ: ‘я все-таки ворочусь и украду вашихъ лошадей, потому-что женщины наши станутъ указывать на меня дома пальцами и скажутъ: Вотъ тотъ, кого Осажи поймали врасплохъ, когда онъ лежалъ на земл, какъ сквау’.— Осажи хотли его усыновить.— ‘Вы думаете сдлать изъ меня Осажа, но сердце воина останется Паніемъ, и онъ убжитъ съ лошадьми Осажей’.— Онъ требовалъ смерти, его привязали къ столбу-мученія, и онъ умеръ съ мужествомъ.

Солончаки были всегда спорнымъ пунктомъ между краснокожими народами: каждый приписывалъ себ исключительное право на обладаніе ими. Въ штат Миссури три солончака, которые часто посщаются дикими: Большой-Солончакъ, Каменистый-Солончакъ и Ямистый-Солончакъ. Первый изъ нихъ хорошо-извстенъ, Каменистый получилъ свое названіе отъ большихъ грудъ находимой въ немъ каменной соли, онъ описалъ въ подробности майоромъ Лонгомъ. Около него находится огромный красивый кедръ, особенно-чтимый Паніями, къ которому воины ихъ приходятъ съ разными приношеніями и даже иногда длаютъ тамъ жертвоприношенія. Вроятно, они считаютъ это дерево маниту или божественнымъ стражемъ солончака. Къ этому же солончаку Осажи приходятъ преимущественно передъ другими.

Два года тому назадъ, г. Папенъ былъ въ экспедиціи, приходившей за солью къ Каменистому-Солончаку, на которомъ въ то время, за большомъ разстояніи отъ партіи, тридцать два Панія запасались солью. Двадцать осажскихъ воиновъ пустились, чтобъ отрзать отступленіе своимъ вчнымъ врагамъ, видя себя открытыми, добыватели соли попытались бжать, но ихъ пшихъ скоро стснили до того, что они нашлись вынужденными спрятаться въ почти-неприступномъ убжищ, оставя на солончак одного раненнаго. Шабе-Шипка поскакалъ, чтобъ добить его, не смотря на все его стараніе спрятаться за лошадью, одна нога Осажа осталась на виду: умирающій Пани пустилъ въ нее стрлу, которая надолго лишила Шабе-Шипку способности къ верховой зд. Передъ горою, куда спрятались остальные, развели огонь, чтобъ ихъ задушить дымомъ: еслибъ не вступился нашъ великодушный промышленикъ, то вс они былибъ наврно убиты, но, уступая его просьбамъ, Осажи отказались отъ ихъ волосъ и дали имъ свободу, такимъ вліяніемъ немногіе пользуются надъ краснокожими.

Ямистый-Солончакъ посщенъ былъ г. Эдуардомъ Шуто, онъ находится въ почти-неприступныхъ скалахъ, въ сторон отъ земель, гд охотятся Осажи, партіи ихъ рдко туда ходятъ.

Осажи ведутъ войну не такъ, какъ Паніи, цль ихъ благородне — имъ надобны непріятельскіе волосы, а похищеніе лошадей считается дломъ второстепеннымъ. Иногда Осажи отправляются на войну пшкомъ, но большей частью партіи ихъ верховыя и всегда довольно-многочисленны, рдко выступаетъ ихъ меньше двадцати-пяти человкъ.

Воина краснокожихъ не сходна ни въ чемъ съ войною другихъ народовъ. Правила ихъ совершенно-другія: они предпочитаютъ хитрость открытой сил и считаютъ достославне обмануть бдительность непріятеля, чмъ добыть много вражьихъ волосъ, у нихъ тотъ партизанъ, который приведетъ назадъ всхъ своихъ воиновъ и съуметь избжать пораженія, цнится выше вождя, который бы убилъ множество непріятелей, но лишился хоть одного изъ своихъ. Война краснокожихъ не что иное, какъ борьба хитрости и лукавства, гд изворотливость ума играетъ самую важную роль: тотъ, кто ловче и сметливье, получаетъ большее количество непріятельскихъ волосъ. На войн они обнаруживаютъ всю душевную силу, всю терпливость, прозорливость, замысловатость и утонченность физическихъ чувствъ, которыми ихъ надлила природа.

Когда военная партія нападаеть на слды непріятелей, то идетъ по нимъ съ тою же запальчивостью, смышленостью, съ тмъ же ожесточеніемъ, какъ стая гончихъ за оленемъ, но вмст съ тмъ она тщательно скрываетъ свои собственныя движенія, чтобъ не быть застигнутою врасплохъ: храбрые хотятъ приблизиться къ врагамъ своимъ тайно и напасть на нихъ неожиданно. Но часто воины обихъ сторонъ встрчаются, и бой завязывается общимъ залпомъ или отдльными поединками, потомъ прибгаютъ къ хитростямъ, показываютъ видъ миролюбія. Если, однако, сраженіе неизбжно, то каждый воинъ старается прикрыться всми естественными преградами, какія попадутся ему подъ руку. Рдко случается, чтобъ они ограждали себя самыми простыми окопами. Когда дикари сражаются издали, бой бываетъ часто прерываемъ разными обстоятельствами: если, на-примръ, падетъ воинъ съ которой-нибудь стороны, то друзья его перестаютъ пускать стрлы въ непріятеля и окружаютъ убитаго съ печальною пснью-смерти, но тогда непріятели бросаются впередъ съ дикимъ воплемъ-смерти, чтобъ воспользоваться его волосами, битва у трупа длается страшне, ожесточенне чмъ когда-нибудь, пснь прекращается — дло идетъ о спасеніи волосъ товарища. Враги схватываются грудь съ грудью, бьются на ножахъ, на топорахъ, обезоруженные воины терзаютъ своихъ противниковъ зубами и ногтями.

Рдко случается, чтобъ такія стычки бывали продолжительны: он жарки, но коротки, и часто побдитель, удовольствовавшись однимъ пучкомъ волосъ, оставляетъ поле битвы побжденному. Торжествующій партизанъ пріобрлъ себ трофей, люди его цлы, и вотъ почему очень-часто побжденные не знаютъ чему приписать его внезапное отступленіе. Побдитель возвращается въ свое селеніе, но въ голов его бродитъ новый планъ, честолюбіе подстрекаетъ его впередъ, онъ возвращается и снова начинаетъ наступательныя дйствія.

Партизанъ рдко принимаетъ личное участіе въ дл, онъ управляетъ движеніями храбрыхъ, жизнь которыхъ на его отвтственности. Былъ однако случай, что молодой осажскій партизанъ, видя, что люди его неминуемо будутъ подавлены числомъ, послалъ въ свое селеніе стараго воина съ извстіемъ о гибели храбрыхъ и погибъ самъ вмст съ ними.

Побдоносные партизаны входятъ съ гордостью въ свои лагери или деревни и хвалятся свершенными ими подвигами, они посылаютъ въ сосднія селенія герольдовъ съ извстіемъ о побдъ, и такъ-какъ жители ихъ всегда имютъ наклонность сомнваться въ фактахъ, которыхъ справедливость не подтверждена очевидными доказательствами, то герольдъ разноситъ по шалашамъ лоскутки отъ каждаго пучка добытыхъ волосъ, обрамленные въ кружкахъ, украшенныхъ лебяжьимъ пухомъ.

Тогда женщины и молодыя двушки, нарядившись въ костюмъ и доспхи воиновъ, начинаютъ пляску-волосъ. Он обнажаются до пояса и разрисовываютъ краснымъ или желтымъ цвтомъ пространства, оставленныя между чертами, которыми татуированы тла ихъ. Руки ихъ вооружены тамагавками, и он пляшутъ вокругъ краснаго столба, на которомъ повшены непріятельскіе волосы, длая множество гримасъ и кривляніи, наконецъ, он вызываютъ на битву Паніевъ.

Волосы такъ высоко цнятся дикарями, что если обстоятельства заставляютъ ихъ торопиться и время не терпитъ, то они охотне обдерутъ черепъ непріятеля, чмъ убьютъ его. Я видлъ Осажа, у котораго одинъ Патока содралъ часть военнаго пучка, не нанеся ему никакой другой раны.

Мн нсколько разъ случалось употреблять выраженіе: нанести ударъ, пора объясниться. Нанести ударъ значитъ украсть у непріятеля лошадей, ударить или убить человка, добыть волосы. Все это трудно и достославно, ибо почти невозможно обмануть бдительность дикарей. Какъ я уже говорилъ, нужны тысячи хитростей и уловокъ, а часто дерзкое пренебреженіе жизнью, чтобъ похищать лошадей, но укравъ ихъ, надобно уйдти, а бгство представляетъ новыя затрудненія, и разстоянія между селеніями или лагерями огромны, такъ-что воръ сильно рискуетъ быть пойманнымъ.

Ударить непріятеля требуетъ такой же храбрости и цнится у краснокожихъ такъ же высоко, какъ убить его или содрать волосы, достаточно, впрочемъ, ранить врага въ бою грудь съ грудью, или просто дотронуться до него хоть только рукою, когда онъ окруженъ своими. Ршающійся на такой опасный подвигъ идетъ открыто подъ градомъ стрлъ и пуль къ непріятелю, котораго намренъ поразить, и подвергается вблизи ударамъ холоднаго оружія всхъ своихъ враговъ. Нужно больше храбрости, чтобъ идти подъ выстрлами изъ луковъ и ружей, и коснуться рукою до вооруженнаго воина среди его собратій, чмъ для того, чтобъ убить человка издали. Дикари очень-хорошо понимаютъ, что и трусъ можетъ быть отличнымъ стрлкомъ и убивать безопасно для себя самыхъ доблестныхъ воиновъ, а потому человкъ, ршающійся ударитъ своего непріятеля, считается у нихъ храбрецомъ перваго разряда.

Каждый изъ этихъ разнородныхъ ударовъ удостоивается особеннаго отличія: воины, похитившіе лошадей, носятъ орлиное перо въ волосахъ своего военнаго пучка, т, которые убили, ударили врага или содрали съ него волосы, имютъ право носить постоянно топоръ храбрыхъ и бубенчики.

Волосы и бглыя или непріятельскія лошади, добытыя на войн, принадлежатъ, но обычаю, побдоноснымъ партизанамъ. Впрочемъ, часто случается, что нкоторые изъ нихъ, желая пріобрсти привязанность воиновъ на будущее время, не пользуются своимъ правомъ и предоставляютъ лошадей и пучки волосъ тмъ, кто ихъ добылъ. Такое великодушіе трогаетъ воиновъ, которые охотне пойдутъ за щедрымъ партизаномъ въ другой разъ, и еслибъ слдующая экспедиція оказалась неудачною, то бываютъ больше расположены къ снисхожденію.

Если партизанъ побжденъ, то, кром стыда за пораженіе, онъ платитъ за лошадей и людей, которые на войн погибли или были отбиты. Бгущіе отъ враговъ Осажи бросаютъ свое оружіе только въ такихъ случаяхъ, когда оно стсняетъ ихъ движенія. Быстрота ихъ переходовъ изумительна: сто миль въ сутки (175 верстъ) безъ отдыха и пищи, часъ сна, — а на другой день снова въ пути и опять съ тою же скоростью. Побжденные входятъ въ свои селенія ночью, тамъ они прячутся и показываются не ране, какъ по прошествіи нсколькихъ дней. Если Оссажи убиты, т. е., если который-нибудь изъ храбрыхъ палъ, то партизанъ останавливается одинъ въ виду деревни и входитъ туда не иначе, какъ за тмъ, чтобъ принять смерть или отдать все свое имущество, въ замну жизни воина, но и тутъ онъ долженъ напередъ дождаться позволенія жителей.

Война считается у Осажей чмъ-то въ род религіозной церемоніи, которой цль поднести Уаконд, или душамъ умершихъ волосы Паніевъ. У Осажей, война и религія такъ тсно связаны между собою, что ихъ невозможно раздлить. Религія Осажей окружена глубокимъ мракомъ, немногія блые постигли ея истинный духъ. Извстно только, что Осажи признаютъ одного Бога всемогущаго, котораго называютъ Уаконда или Великимъ Духомъ, у нихъ, по-видимому, есть разница между имъ и Владыкою-жизни, не означаетъ ли это названіе одного изъ аттрибутовъ верховнаго существа? Богъ благой — источникъ всякаго добра и счастья, ему молятся въ псняхъ и закуривая трубку, въ случа несчастія, Осажи не ропщутъ, а говорятъ: Владыка жизни допустилъ это. Тутъ проявляется фатализмъ, похожій на мусульманскій.

Они боятся Духа Зла: это божество, покровительствующее Паніямъ, позволяетъ душамъ усопшихъ блуждать по ночамъ на земл и мучить воиновъ. Духъ этотъ — творецъ всхъ бдъ, Осажи надются отвратить его гнвъ слезами и постомъ.

У нихъ есть маниту, или домашніе боги. Они бережно сохраняютъ въ своихъ военныхъ циновкахъ, а иногда носятъ и на себ украшенія, которыя можно считать въ род пенатовъ, къ нимъ они имютъ особенное благоговніе, но перемняютъ ихъ всякій разъ, когда бываютъ ими недовольны.

Осажи врятъ въ будущую жизнь, по не допускаютъ воскресеній тлъ. Души храбрыхъ переселяются въ страны, изобильныя зврями всякаго рода, гд они встртятъ души предшествовавшихъ имъ воиновъ, они счастливы, по Духъ Зла можетъ заставить ихъ скитаться ночью по земл. Лапани и трусы будутъ посл смерти въ степяхъ безлсныхъ, гд нтъ дичи. Мн не сказали, имютъ ли краснокожія женщины право войдти въ осажскій рай.

Воины бесдуютъ съ Великимъ-Духомъ и тнями мертвыхъ въ сновидніяхъ, которыя открываютъ имъ будущность. Непоколебимые въ этомъ врованіи, Осажи желаютъ сновъ и неутомимо бьются надъ истолкованіемъ ихъ. Убжденіе въ прорицательную силу сновъ такъ велико, что если кому приснится, что онъ долженъ умереть въ сраженіи, то онъ надваетъ нкоторыя украшенія, нарочно для этого хранящіяся въ военныхъ циновкахъ, и обрекается на смерть съ удивительною твердостью и хладнокровіемъ. Тогда онъ прощается съ своими, говоря: ‘такъ повеллъ Владыка-жизни’.

Въ прежніе годы, Великому-Духу приносили въ жертву людей, за недостаткомъ плнниковъ, убивали иногда какого-нибудь бдняка изъ своихъ. Миссіонеры и агенты мховой компаніи употребили все свое вліяніе, чтобъ уничтожать этотъ варварскій обычай, въ чемъ они отчасти успли. Военноплнные, однако, все еще привязываются къ пагубному столбу и подвергаются самымъ ужаснымъ пыткамъ, но часто, по усильнымъ просьбамъ блыхъ промышлениковъ, Осажи даютъ имъ свободу или принимаютъ ихъ въ число своихъ.

Жрецы, такъ же, какъ и вожди осажскіе, не имютъ никакихъ отличительныхъ наружныхъ знаковъ. Есть воины, которые вмст съ тмъ и жрецы и врачи. Они скрывались отъ насъ для исполненія своихъ обязанностей. Впрочемъ, я видлъ, какъ они открывали и закрывали военныя циновки безъ всякихъ гримасъ и кривляній.

Миссіонеры пытались-было просвтить и обратить въ христіанство Осажей, имъ удалось улучшить въ нкоторыхъ отношеніяхъ ихъ нравы, но они не могли убдить дикарей принять свою вру. Нсколько вроисповданій и сектъ посылали къ нимъ своихъ миссіонеровъ, но такъ-какъ каждый представлялъ краснокожимъ ту же религію въ разныхъ видахъ, то они приняли за противоположности различные оттнки христіанской вры.

Они съ уваженіемъ выслушивали поученія всхъ этихъ миссіонеровъ, передававшіяся имъ черезъ переводчиковъ, и отвчали всмъ однимъ разсужденіемъ: ‘У насъ’ говорили они: ‘есть Уаконда, который нами управляетъ, и мы довольны тмъ, что ему покланяемся, отцы наши его видли и боготворили его. Вы предлагаете намъ новаго Уаконду, котораго мы не знаемъ, вы говорите, что онъ благъ и великъ, что онъ могущественне нашего. Покажите намъ вашего Уаконду такъ, какъ отцы наши видли нашего, и мы станемъ поклоняться вашему Уаконд.’

У Осажей существуетъ однако одна церемонія, по-видимому перешедшая къ нимъ отъ миссіонеровъ, потому-что она во многомъ сходствуетъ съ нашимъ крещеніемъ. Черезъ нсколько дней посл рожденія младенца, собираются его родственники, и посл пира, ребенка моютъ и даютъ ему имя, которое остается при немъ, пока онъ не заслужитъ себ какого-нибудь отличительнаго прозвища.

VIII.
БОЛЬШОЙ СОЛОНЧАКЪ.

Когда воины наши отправилось въ походъ, о которомъ я говорилъ выше, лагерь нашъ пріунылъ на нсколько часовъ, но вскор принялъ снова свой оживленный видъ. Старые вожди пеклись о безопасности всхъ. Они разставили молодыхъ людей на часы по окрестнымъ высотамъ, наказавъ имъ, чтобъ они извщали обо всемъ, что увидятъ необыкновеннаго. Бизоны проходили мимо большими стадами, и каждый день Конзе-Танга приносилъ мн запасъ свжаго мяса. Между-тмъ, трава длалась по сосдству рже, такъ-что канги должны были отводить лошадей на пастбище на большое разстояніе отъ лагеря, это потребовало боле-бдительнаго присмотра, потому-что въ окрестностяхъ видли нсколько пшихъ партій Паніевъ, которыхъ старцы не сочли нужнымъ преслдовать.

Великій-Глава возвратился на другой день посл выступленія партіи, язва на ног мучила его до того, что онъ былъ принужденъ отказаться отъ экспедиціи. Онъ веллъ позвать меня, и когда я предписалъ, что было нужно, онъ представилъ мн свою жену, у которой сильно болло плечо. Я разспросилъ ее и узналъ ея исторію. Мажакита развелся съ первою женою, чтобъ жениться на Витиме, но первая жена не хотла оставить эту обиду безнаказанною: она отмстила соперниц ударомъ копья, который непремнно стоилъ бы жизни, еслибъ былъ врне направленъ. Съ того времени Витиме чувствуетъ въ раненномъ мст мучительныя боли, которыя мн удалось успокоить, прикладывая цвты благо мака, растущаго въ большомъ изобиліи въ этой части степей.

Жены отсутствующихъ воиновъ плакали регулярно по утрамъ. На второй день, вмсто того, чтобъ класть себя въ землю и поститься, он провели себ на волосахъ и щекахъ четыре полосы, поперемнно, синія и красныя. Старая Уишинге объяснила мн, что эта разрисовка замняетъ землю въ отсутствіе мужей, женщина эта не обнаруживала ни малйшаго безпокойства, ни малйшей грусти, хотя у нея мужъ и два сына были на войн, младшій сынъ, которому было только шестнадцать лтъ, отправлялся на войну въ первый разъ.

Женщины забавлялись игрою въ четъ и нечетъ, или разговаривали передъ шалашами, спокойно сидя на-корточкахъ. Канги играли по-прежнему, а маленькія двочки рзвясь передразнивали занятія своихъ матерей. Одна шла на четверенькахъ, какъ навьюченная багажемъ лошадь, другія разгружали ее и потомъ общими силами строили маленькій шалашъ изъ нсколькихъ палокъ и одяла, когда шалашъ былъ готовъ, дти прятались въ него съ веселыми криками и хохотомъ. Другія втыкали въ землю колья, на подобіе лошади, и садились на нихъ верхомъ.

Хорошенькая малютка Апгами, дочь старой Уишинге, поразила меня поступкомъ, который оправдывается нравами и обыкновеніями степей: мать сдлала ей какое-то замчаніе, а она съ сердцемъ велла ей молчать, и мать замолчала. Нсколько дней спустя, дочь сосда нашего Шабе дала своей матери пощечину, множество женщинъ собралось въ шалашъ Шабе и затянули пснь слезъ, которая продолжалась часа два, въ оплакиваніе этого происшествія. Он справедливо считали поступокъ двочки дурнымъ предзнаменованіемъ для ея будущности.

Такое грубое неуваженіе тмъ боле предосудительно, что осажскіе родители безпримрно нжны и слабы съ своими дтьми, если есть на свт избалованныя дти, то врно съищется мало такихъ, какъ у краснокожихъ. Маленькіе воины и двочки помыкаютъ своими родителями какъ онъ угодно, и т безпрекословно исполняютъ пустйшія ихъ прихоти, когда у нихъ-самихъ заведутся дти, то имъ настанетъ очередь повиноваться. Въ шалаш больше всего трудится мать семейства, а молоджь смотритъ на нее, нисколько не безпокоясь. Сынъ Шабе, маленькій пятилтній канга, билъ своихъ сестеръ и мать, если он не въ ту же минуту бросались исполнять его капризы, но тогда женщины не собирались для гореванія надъ преступленіемъ будущаго витязя, который уже обнаруживалъ, какъ вс говорили, дерзость, необходимую храброму.

Въ совт, мннія и опытность стариковъ пользуются большимъ уваженіемъ, они исполняютъ въ селеніяхъ обязанность герольдовъ и заботятся о безопасности всхъ, а молодые люди, когда надъ ними бодрствуютъ старцы, только курятъ, разговариваютъ и спятъ.

Разъ молодые люди подняли въ лагер тревогу: они видли нсколькихъ всадниковъ, осторожно пробиравшихся по долинамъ и оврагамъ къ шалашамъ. Совтъ собрался у огня старцевъ и человкъ тридцать хорошо-вооруженныхъ наздниковъ поскакали на указанное мсто для рекогносцировки. Они скоро возвратились въ сопровожденіи Уачинка-Лагри и сорока конныхъ воиновъ. Вождь этотъ занялъ мсто у костра совта и объявилъ старцамъ, что къ нему приходитъ посланецъ Патоковъ, чтобъ напомнить о свиданіи, назначенномъ на Большомъ-Солончак въ день іюльскаго полнолунія. Желая отправиться на солончакъ вмст съ нами, онъ уговорился съ нашими старцами, что зажжетъ снопъ, когда сложитъ шалаши и тронется въ путь. Онъ удостоилъ и насъ довольно-долгаго посщенія, при чемъ дружески поручилъ Софіи, чтобъ она передала мужу принесенныя имъ къ Осажамъ всти, ибо онъ замтилъ въ совт старцевъ нкоторыя опасенія на-счетъ мстительности Патоковъ.

Г. Папенъ очень желалъ свиданія съ этимъ сильнымъ народомъ. Мы, подобно ему, горли любопытствомъ увидть свирпыхъ воиновъ, у которыхъ одинъ только блый, г. Шуто, гостилъ въ степяхъ.

Жизнь въ нашемъ лагерь длалась съ каждымъ днемъ непріятне. Убитая громомъ лошадь все еще лежала въ нсколькихъ шагахъ отъ насъ, другая издохла по близости отъ укушенія гремучей зми. Эти два трупа, вмст съ сушившимися шкурами и выброшеннымъ мясомъ, издавали самый нестерпимый смрадъ. Осажи бросаютъ лишнее мясо на другой день посл того, какъ убито животное, можно вообразить, сколько его валялось при нашемъ настоящемъ изобиліи. Къ скудности травы и бездн всякихъ нечистотъ присоединились еще ужасныя наскомыя, которыхъ развелось неимоврное множество. Нсколько собакъ взбсилось, жары изсушили многіе ручейки, а остававшіеся большею частію превращены кангами и лошадьми въ жидкую грязь: необходимо было перенести лагерь въ другое мсто.

Однажды утромъ, старуха Уишинге объявила мн, что воины наши возвратятся въ лагерь около полудня, она указала даже съ подробностью на мсто, съ котораго они должны были появиться. Я не хотлъ врить такому предсказанію, которое казалось мн сомнительнымъ. Однако, около полудня, длинная вереница нашихъ храбрыхъ дйствительно показалась на томъ самомъ холм, о которомъ говорила Уишинге. Они привели съ собою нсколько пойманныхъ во время похода степныхъ лошадей. Я спросилъ, удалось ли военной партіи добыть волосъ, но г. Папенъ отвчалъ, что еслибъ у воиновъ были эти трофеи, то собаки наврно возвстили бы о томъ гораздо-прежде прибытія ихъ въ лагерь, онъ присовокупилъ, что собаки дикарей всегда воютъ особеннымъ образомъ, когда партизаны возвращаются съ содранными съ головъ непріятельскихъ волосами.

Къ вечеру зажгли степную траву, чтобъ извстить Уачинка-Лагри о прибытіи воиновъ. Свжій втръ быстро распространялъ пламя, и когда ночь совершенно стемнла, можно было видть, какъ длинная полоса огня пожирала степь съ искрами и шумомъ, похожимъ на трескъ зажженнаго сухаго хвороста. Пламя, раздуваемое втромъ, поднималось на холмы и разстилалось широкою скатертью по равнинамъ. Мстами, огненный потокъ, обогнувъ хребетъ пригорка, по-видимому, вдругъ прерывался и останавливался у подошвы косогора. Красноватое зарево, постепенно теряясь въ дым, внчало эту необъятную картину, передъ которою промелькивали какъ тни сорвавшіяся лошади и ночныя птицы.

Не смотря на вс наши старанія, лошади часто успвали освобождаться изъ своихъ путъ и убгали щипать траву, потомъ он по нскольку разъ и вс вмст прискакивали назадъ къ лагерю, вроятно, убгая отъ преслдованія волковъ, которыхъ зловщій вой раздавался вдали по степи. Чтобъ устроить непреодолимую преграду этимъ ночнымъ прогулкамъ, въ-продолженіе которыхъ Паніи легко могли бы украсть бглецовъ, мы утвердили надежныя перекладины между каждымъ изъ шалашей, окружавшихъ лагерь. Въ случа нечаяннаго нападенія, он могли бы служить намъ полезною обороною. Предосторожность эта не мшала намъ, однако, удвоивать бдительность, когда приближался разсвтъ, потому-что военныя партіи всегда избираютъ для своихъ нападеній время за часъ до восхода солнца.

Шонке снова облекся властью, переданною имъ на время военнымъ партизанамъ. Ршено было дать воинамъ и конямъ два дня отдыха.

Одинъ Осажъ досталъ себ какъ-то отъ блыхъ промышлениковъ часть кларнета, дополнивъ и усовершенствовавъ его по-своему, онъ принялся дуть изо всей мочи въ свой чудный инструментъ. Терпніемъ и частыми упражненіями достигъ онъ наконецъ до того, что могъ выдувать три ноты, которыя повторялъ безпрестанно, занимаясь музыкою каждый вечеръ по нскольку часовъ. Т, кому случалось жить по сосдству съ любителями, начинавшими учиться играть на флейт или на англійскомъ рожк, могутъ вообразить, до какой степени насъ услаждала его музыка.

Инструментальная музыка вообще не далеко подвинулась впередъ у Осажей. Они аккомпанируютъ своему пнію, ударяя въ тактъ веромъ по палк, кром этого, у нихъ есть еще тсу-тсе, или тростниковыя дудочки, бубны съ двумя кожами, и наконецъ, въ торжественныхъ случаяхъ, они натягиваютъ смоченную шкуру на котелъ, въ вид литавра: искусство у нихъ еще въ младенчеств.

Въ послдніе дни пребыванія въ лагер, намъ не давали покоя тучи большихъ мухъ, привлеченныхъ въ наше сосдство выброшенными остатками мяса. Пожаръ степи удалилъ бизоновъ, и такъ-какъ мяса не было насушено въ запасъ, то недостатокъ провизіи сдлался ощутителенъ, между-тмъ, огни Уачинка-Лагри давали намъ знать, что пора тронуться на соединеніе съ нимъ.

Великій-Глава возвстилъ воинамъ недавнее посщеніе Уачинка-Лагри и передалъ имъ слова его. Батистъ перетолковалъ ихъ по-своему: по его мннію, цль Красивой-Птицы состояла въ томъ, чтобъ заманить насъ въ засаду, пока самъ онъ будетъ возвращаться въ свое селеніе, онъ уврялъ воиновъ, что Патоки, разъяренные на блыхъ посл дла техасскихъ плнниковъ, непремнно захотятъ насъ убить, а Осажи, слишкомъ-слабые и-немогущіе защитить гостей своихъ, выдадутъ насъ. Мы такъ хорошо знали характеръ Осажей, что не могли слпо врить словамъ метиса. Въ сущности, Батистъ боялся возмездія Патоковъ и готовъ былъ пожертвовать своей безопасности выгодами назначенной мновой торговли, для которой онъ привезъ изъ Ніон-Шу разные товары. Мнніе его было принято многими, въ томъ числ партизаномъ Шонке, но, съ другой стороны, самъ Великій-Глава уврялъ, что не предстоитъ никакой опасности, если идти, какъ было условлено, къ Большому-Солончаку. Когда сложили шалаши, чтобъ тронуться въ путь, лагерь вашъ былъ раздленъ на дв партіи.

Передъ самымъ выступленіемъ пришелъ къ намъ молодой конза, измученный до полусмерти голодомъ и усталостію. Онъ блуждалъ уже десятый день по степи и шелъ на удачу, какъ вдругъ огни наши указали ему дорогу къ лагерю и привели къ шалашамъ. Взрослый не заблудился бы въ степи, по бдному конз было только шестнадцать лтъ. Ему дали кусокъ мяса и лошадь, и онъ присоединился къ шедшимъ вмст съ нами конзамъ.

Намъ пришлось проходить совершенно-пустынную страну, и мы направили путь къ югу. Земля была покрыта чернымъ пепломъ и полусгорвшими травами, нсколько деревьевъ съ порыжлыми листьями возвщали также, что разрушительная стихія прошла по этому мсту. Совершенно-измнившійся наружный видъ почвы представлялъ уже взору не гладкія зеленыя равнины, окруженныя волнистыми холмами, но изрытые косогоры, трещины и глубокіе овраги съ густыми кустами терновника.

На слдующемъ роздых, собрали новую военную партію, которая оставила насъ, не длая лекарства-угля. Она состояла изъ тридцати человкъ, которыхъ отрядили для рекогносцировки Каменистаго-Солончака и которые должны были воротиться на третьи сутки.

Время наше проходило въ погоняхъ за бизономъ, довольно-безуспшныхъ. Воины упражнялись въ стрльб изъ лука пшкомъ, цлью служили два одяла, растянутыя шагахъ въ ста-двадцати одно отъ другаго. Чья стрла пролетала мимо, тотъ выключался изъ числа стрлковъ, призъ отдавался тому, кто попадетъ въ самый центръ одяла.

Вечеромъ другаго дня пути, мы увидли пшую военную партію, которая шла прямо на насъ: то были шестьдесятъ человкъ Малыхъ-Осажей, направлявшихся въ свой лагерь, который находился миляхъ въ тридцати отъ насъ. Они провела ночь вмст съ вами. На утро посл ихъ ухода, одинъ изъ вашихъ конзовъ жаловался, что у него украли коня, купленнаго имъ у одного изъ воиновъ, съ которыми мы только-что разстались. Такъ-какъ краснокожіе берутъ свое добро везд, гд оно имъ попадется, не утруждая себя воспоминаніемъ о полученныхъ въ замну его вещахъ, то пшій Малый-Осажъ счелъ удобне возвратиться къ шалашамъ на своемъ прежнемъ кон, котораго онъ и взялъ у конзы, не сказавъ ему ни слова. Этотъ пошелъ вытребовать свою лошадь, которую ему тотчасъ же и отдали, а Малый-Осажъ получилъ отеческое увщаніе, на долго оставившее на его кож замтные слды.

Двое молодыхъ людей, бывшихъ въ отряженной отъ насъ военной партіи, возвратились въ тотъ вечеръ въ лагерь съ печальными извстіями: они сказали, что партія встртила Патоковъ, которые убили всхъ Осажей, кром ихъ, и что сами они обязаны спасеніемъ единственно прыткости лошадей своихъ. Уныніе распространилось во всемъ лагер, женщины плакали, совтъ собрался для совщаній. Тотчасъ же послали гонцовъ къ Уачинк-Лагри и Катке-Танга (Толстому-Вождю). Мннія въ совт были различны, слдовало ли, какъ предлагалъ Батистъ, сложить шалаши и отправиться въ постоянныя селенія, или соединиться съ другими отраслями осажскаго народа и ждать?— Вожди говорили, что молодымъ людямъ нельзя еще вполн доврять, они могли ошибиться или струсить при первой встрч съ непріятелемъ, и въ такомъ случа, чтобъ скрыть свой стыдъ, они выдумали повсть о Патокахъ. Благоразумне дождаться врныхъ свдній о происшедшемъ отъ порядочнаго человка, а если посл срока, назначеннаго для возвращенія храбрыхъ, никто не явится черезъ двое сутокъ, то можно укрпиться въ надежной позиціи и ждать, что будетъ.

На ночь назначили сильный караулъ, который долженъ былъ вступить въ должность черезъ два часа посл солнечнаго заката. Хорошо-вооруженные всадники собирали подъ вечеръ пасшихся въ степи лошадей и отводили ихъ къ шалашамъ, какъ вдругъ услышали недалеко въ лск ружейный выстрлъ. Воины схватились за оружіе и устремились въ чащу, испуская военный крикъ. Они нашли только пристрленнаго пулею волка и молодаго Осажа, скрывавшагося въ кустарник. Канга этотъ, отъискивая въ лсу лошадей, замтилъ волка, который прятался въ хворостник, думая, что это переряженный Пани, онъ выстрлилъ по немъ изъ ружья, но, услышавъ военный крикъ Осажей въ отвтъ на свой огонь, счелъ благоразумнымъ прижаться, чтобъ его самого не приняли въ-потьмахъ за непріятеля.

Не смотря на вс признаки скорой и сильной грозы, воины отправились на опредленные имъ на ночь посты. Гроза между-тмъ приближалась и разразилась съ ужасною силой, проливной дождь вскор залилъ огни и наводнилъ шалаши, молніи ослпляли глаза, громъ гремлъ безпрерывно оглушительными раскатами. Испуганныя лошади порывались отъ своихъ коновязей, угрожая общею суматохой. Надобно было ласкать ихъ, приговаривать, а потоки дождя промочили между-тмъ одяла наши до нитки. Такая ночь была бы истиннымъ кладомъ для Паніевъ. Громъ и молнія не переставали во всю ночь, удары ихъ низвергали старыя деревья, среди столба дождевой воды, крутимаго бшеными порывами втра.

Шонке хотлъ подняться на другой день посл грозы, дождавшись, по обычаю, до полудня, чтобъ дать время просохнуть шкурамъ шалашей, партизанъ дйствовалъ во всемъ по совтамъ Батиста. Когда все высохло, онъ веллъ складывать шалаши. Великій-Глава прислалъ намъ сказать, чтобъ мы не трогали нашего, онъ не хотлъ выступать до возвращенія партіи нашихъ воиновъ, потому-что между ними могутъ быть раненные, которымъ понадобится скорая помощь, и въ такомъ случа они, вроятно, не будутъ въ-состояніи идти по нашему слду до будущаго роздыха.

Со всхъ сторонъ выводили навьюченныхъ лошадей и складывали шкуры. Боевой конь Мажакиты стоялъ передъ его шалашомъ, и потомокъ Блыхъ-Волосъ, разряженный во все, что у него было лучшаго и блестящаго, вскочилъ въ сдло и вооружился своимъ длиннымъ копьемъ. Великій-Глава Осажей вознамрился взять въ свои руки верховную власть. Онъ объхалъ вокругъ всего лагеря и приказалъ выстроить снова шалаши. Повелніе его было исполнено немедленно и безропотно, самый покорный блый не повиновался бы, не сказавъ, по-крайней-мр, что еслибъ приказаніе пришло хоть немного-ране, то избавило бы его отъ труда снимать и накладывать кожи на стропила шалаша.

Костюмъ Великаго-Главы произвелъ полный эффектъ, котораго онъ, вроятно, ожидалъ заране. Къ всегдашней одежд своей онъ прибавилъ кое-что, заимствованное отъ просвщенія. Просторный красный сюртукъ съ синими отворотами, воротникомъ и обшлагами, обшитый широкимъ золотомъ галуномъ, былъ обхваченъ вокругъ стана серебрянымъ военнымъ шарфомъ, на бритой голов его красовалась большая треугольная шляпа, украшенная необъятнымъ султаномъ изъ красныхъ перьевъ. Ничего не могло быть смшне Мажакиты, величественно разъзжавшаго въ своемъ чудно-составленномъ костюм.

Въ тотъ же вечеръ воины наши возвратились въ лагерь въ добромъ здоровь и привезли съ собою большіе кристаллы горной соли, навшенные съ боковъ сдла. Они разсказали, что, увидя вдалек конную военную партію, они бросились въ аттаку, потомъ съ обихъ сторонъ обмнялись издали нсколькими выстрлами, которые, къ счастью, никого не ранили, и наконецъ, сойдясь ближе, Осажи узнали союзниковъ своихъ Конзовъ, возвращавшихся отъ Каменистаго Солончака. Два встника несчастія убжали прежде, чмъ узнали, кто такіе были непріятели. Осажи гонялись вмст съ Конзами за бизономъ и бглыми лошадьми и потомъ направились къ своимъ.

Молодые люди, поднявшіе въ лагерь тревогу, находились подъ особымъ покровительствомъ Батиста и, вроятно, по его наущенію привезли дурныя всти, чтобъ заставить селеніе подняться и идти въ обратный путь. Истина, конечно, не замедлила бы открыться, но метисъ хорошо зналъ, что еслибъ Осажи тронулись, то уже не стали бы возвращаться туда, откуда вышли.

Въ сосдств нашемъ появились большіе табуны бглыхъ лошадей. Человкъ пятьдесятъ всадниковъ, вооруженныхъ на всякій случай только луками и стрлами, отправились на ловлю съ жердями, на раздвоенномъ конц которыхъ были провшены длинныя кожаныя веревки съ широко-открытою петлею въ удавку,— эту петлю ловецъ долженъ былъ набросить на шею лошади. Въ тотъ день поймали и привели въ лагерь девять дикихъ лошадей.

Креолы назвали бглыми лошадей, живущихъ въ дикомъ состояніи въ безпредльныхъ степяхъ Сверной и Южной-Америки. Полагаютъ, что он происходятъ отъ лошадей, потерянныхъ испанскими завоевателями Мехико, табуны ихъ умножились всми тми, которыя сбжали у пограничныхъ жителей. Такимъ образомъ составилась конская порода изъ смси англійскихъ и андалузскихъ лошадей. Он вообще хорошо сложены и жирны. Въ Сверной-Америк такія лошади ходятъ немногочисленными табунами: ихъ рдко попадается больше шестидесяти вмст, но за то он попадаются часто, и вс дикари поспшно за ними охотятся.

Посл переправы черезъ Арканзасъ, идучи на охоту за бизонами, Осажи запасаются тонкими жердями, длиною въ восемь или десять футъ, съ раздвоеннымъ концомъ, наподобіе небольшихъ вилъ. Войдя въ степи, гд водятся дикія лошади, т. е. миль за полтораста или двсти отъ рки Арканзаса, они посылаютъ передовые разъзды для отъискиванія бизоновъ и лошадей, если поиски успшны, они возвращаются, длая кривой путь, какъ я уже говорилъ выше, и отдаютъ партизану подробный отчетъ обо всемъ виднномъ. Тогда собирается совтъ, и если возвщенное по близости число лошадей достаточно, то назначается охота и объявляется воинамъ.

Тогда выводятъ скакуновъ, на которыхъ охотники садятся безъ сделъ, съ лукомъ, колчаномъ и жердью, ремень отъ петли привязанъ вмст съ длиннымъ концомъ недоуздка къ поясу всадника. Иногда ловцамъ приходится прохать миль пятнадцать прежде, чмъ они доберутся до дикихъ лошадей.

На ловл, такъ же, какъ и на погон за бизономъ, есть солдаты, назначенные для наблюденія за исполненіемъ приказаній партизана, который уравниваетъ случайности для всхъ, горе тому, кто вздумаетъ выхать за линію солдатъ! Дикія лошади обращаются въ бгство, лишьтолько завидятъ ловцовъ, и уходятъ отъ нихъ съ самаго начала на значительное разстояніе впередъ, а самыя быстроногія почти всегда совершенно скрываются. По знаку партизана, ловцы устремляются во всю прыть, испуская военный крикъ, раздляются на нсколько кучекъ и приближаются къ бглецамъ. Испуганныя лошади тснятся, жмутся, мшаютъ другъ другу, потомъ и сами разсыпаются по степи. Еслибъ бглыя лошади ускакивали прямо, то ловцамъ ихъ никогда бы не поймать, но он мечутся по сторонамъ и длаютъ крюки, которые охотники безпрестанно перескаютъ и такимъ образомъ подгоняютъ ихъ, не утомляя черезъ-чуръ своихъ собственныхъ лошадей. Впрочемъ, тотъ, кто ускачетъ дальше прочихъ, передаетъ настигнутую лошадь слдующему, а самъ пускается за другою. Настоящее испытаніе сравнительной быстроты начинается не прежде, какъ когда охотникъ значительно приблизится къ бглой лошади, за которою онъ гонится, но она уже утомлена, и ему скоро удается надть ей посредствомъ палки петлю на шею.

Бдная лошадь удвоиваетъ усилія, но петля затягивается боле и боле, и мшаетъ ея бгству, она мечется, лягается, поднимается на дыбы, но усталость останавливаетъ ее, и часто она падаетъ безъ движенія на землю. Тогда овладваютъ ею два дикаря и заставляютъ ее идти между собою, держа съ каждой стороны за недоуздки, они слдуютъ за всми ея движеніями: когда она остановится, они заставляютъ ее идти и скачутъ рядомъ съ нею. Метода ловли краснокожихъ не такъ блистательна, какъ мехиканская, которая требуетъ отъ всадника наздничества и большаго искусства набрасывать арканъ, а отъ коня его силы, сметливости и ловкости.

Приведя пойманныхъ бглыхъ лошадей въ лагерь, Осажи крпко привязываютъ ихъ къ деревьямъ множествомъ длинныхъ ремней, которые берутся за голову и поперегъ тла, если лошади не стоятъ смирно, имъ завязываютъ глаза. Осажи держатся правила пускать лошадямъ кровь въ первые восемь дней ихъ плна. Обыкновенно, недли черезъ дв, бглыя лошади уже идутъ на переходахъ вмст съ селеніемъ безъ всякихъ путъ, и не стараются возвратить себ потерянную свободу.

Въ продолженіе этой ловли, Мажакита упалъ съ коня и переломилъ себ правую ключицу. Я имлъ честь быть приглашену къ его осажскому величеству и сдлать ему перевязку изъ бинтовъ всхъ цвтовъ. Но непокорный паціентъ мой ни за что не хотлъ носить стснявшую его перевязку, отъ которой пришлось поневол отказаться. Я предупредилъ его обо всемъ, чему онъ подвергается, предсказалъ ему злокачественное затвердніе въ плеч, отъ котораго онъ никогда не будетъ свободно владть рукою,— но трудъ былъ напрасенъ: ничто не могло убдить его лечиться систематически.

Вскор я увидлъ другой примръ этого упрямаго отвращенія къ перевязкамъ. Одинъ мальчикъ переломилъ себ нижнюю оконечность лучевой кости. Мать не хотла оставить на мст бинтовъ, и ребенокъ выздоровлъ калкой. Краснокожихъ не удерживаетъ въ этихъ случаяхъ страхъ боли, потому-что они не морщась вытерпливаютъ мучительныя операціи: эти дти природы боятся больше всего продолжительнаго принужденія.

Мы расположились лагеремъ миляхъ въ пятнадцати отъ прежняго мста. Тогда обнаружились между нашими Осажами признаки сильнаго броженія. Составились дв рзко-отдлявшіяся одна отъ другой партіи: одна, признававшая видимымъ предводителемъ Шонке, а тайнымъ Батиста, не хотла идти на соединеніе съ Уачинка-Лагри, ни торговать съ Патоками, они намревались возвратиться въ безлсныя степи, въ которыхъ, по разсказамъ, ходили многочисленныя стада бизоновъ, другая партія, управляемая Великимъ-Главою и г. Папеномъ, хотла отправиться во что бы ни стало къ Большому-Солончаку. Когда лагерь поднялся, об партіи разлучились: Шонке пошелъ съ своими къ сверо-востоку, а мы продолжали путь къ солончаку. Батистъ послдовалъ сначала за Шонке, но онъ вскор присоединился къ намъ со всмъ своимъ семействомъ, боясь, вроятно, прослыть трусомъ въ мнніи Осажей и, слдственно, лишиться значительной степени своего вліянія.

Во время похода, нсколько воиновъ и женщинъ выхали изъ рядовъ и помчались въ сторону, я послдовалъ за ними, и мы вскор подъхали къ густой куп сливъ. Деревца эти, попадающіяся только по берегамъ Арканзаса и его данниковъ, покрываютъ значительное пространство земли, они возвышаются здсь не боле, какъ фута на два съ половиною. Крупныя сливы, красныя какъ хорошія вишни, до того обременяютъ кусты, что чаща кажется красною. Каждый изъ моихъ товарищей сълъ ихъ больше, чмъ бы даже слдовало — прожорливость, которую легко объяснить совершеннымъ недостаткомъ фруктовъ. Мы набрали ихъ въ карманы, въ одяла, во что могли, и угощали ими тхъ, кто не покидалъ каравана. Подаваясь дале, мы начали встрчать сливы въ большемъ количеств, отъ-чего въ лагерь развелись въ скоромъ времени довольно-опасныя лихорадки и кровавые поносы.

Мы расположились таборомъ у Кедра. Въ этомъ мст, одинъ изъ дикарей показалъ мн два тополя хлопчатника, миляхъ въ трехъ-стахъ отъ Ніон-Шу. Пшая военная партія Осажей сдлала здсь ударъ въ третьемъ году и воротилась къ постояннымъ селеніямъ въ трое сутокъ. Осажи по справедливости славятся своими ходоками. Если всадникъ отправляется куда-нибудь въ товариществ съ пшимъ Осажемъ, то на третій день пути пшеходъ непремнно опередитъ коннаго. На переходахъ мы часто видали шедшихъ пшкомъ впереди насъ дикарей, которые пріостанавливались, поджидая насъ, и потомъ, безъ малйшаго усилія, снова уходили отъ насъ впередъ. Въ продолженіе ночи, проведенной у этихъ тополей, насъ оглушали тучи шумвшихъ безъ устали стрекозъ.

20 іюля прибыли мы къ послднему своему роздыху по пути къ солончаку. Степь была нага и гориста, горизонтъ окраивался значительными возвышеніями. Нсколько ркъ, отненныхъ прекрасными деревьями, струились между холмами. На всякомъ шагу встрчались взсохшія соленыя болота, на которыхъ кристаллы соли оставляли блую кору, лошади наши останавливались и лизали ихъ. Лагерь расположился въ довольно-крпкой позиціи, окруженной глубокими оврагами. На равнинахъ ходило множество дичи: канадскіе олени, сайги, дикіе быки и лани двигались большими стадами, срые и черные медвди обитали въ оврагахъ, поросшихъ густымъ кустарникомъ.

Знаменитый срый медвдь бываетъ до того свирпъ, что когда Осажи отправляются на него, то собираютъ военныя партіи, доходящія иногда до пятидесяти человкъ. Убить сраго медвдя считается у краснокожихъ въ числ первоклассныхъ подвиговъ, побдитель иметъ право носить ожерелье изъ когтей звря. Такія украшенія драгоцнны дикарямъ: я видлъ въ Сен-Луи одного Саука, который отказался отъ значительной суммы, предложенной ему за ожерелье изъ медвжьихъ когтей.

Мы ждали нсколько сутокъ огней, долженствовавшихъ возвстить намъ прибытіе Патоковъ или Уачинка-Лагри. Не видя никакихъ условленныхъ знаковъ, ршились идти за солью къ Большому-Солончаку, Нискуре-Танга, и зажечь степь, чтобъ увдомить о нашемъ приход Патоковъ, если они гд-нибудь въ окрестности. Въ-продолженіе пяти или шести дней мы наслаждались прекрасною погодой, почему надялись найдти соль въ изобиліи. Сухая погода тутъ весьма-важное условіе, потому-что соль Большаго-Солончака лежатъ мелкою пылью въ довольно-тонкомъ сло, который растворяется при малйшемъ дожд и кристаллизуется тогда только, когда песокъ, съ которымъ соль смшана, совершенно сухъ. Въ продолжительныя засухи, толщина этого слоя доходитъ иногда до четырехъ дюймовъ.

Въ одно утро, часа за два до разсвта, отправились мы на солончакъ въ числ пятидесяти или шестидесяти всадниковъ, за нами шли вьючныя лошади и мулы съ кожаными мшками для соли. Мы хали скоро, потому-что Большой-Солончакъ былъ миляхъ въ двадцати-пяти отъ лагеря, а намъ слдовало возвратиться до наступленія ночи. Перехавъ черезъ нсколько ручьевъ, впадающихъ въ рку Нискуре-Танга, мы увидли около солнечнаго восхода чудный миражъ: довольно-густой туманъ покрывалъ Большой-Солончакъ, куски засохшаго кала буйволовъ казались такими огромными массами, что мы, блые, неожидавшіе миража, приняли ихъ за стада пасущихся вдали бизоновъ. Осажи, которымъ мы сообщили свое открытіе, такъ хорошо знакомы съ этимъ феноменомъ, что даже женщины ихъ смялись надъ нами, мы и сами узнали вскор свою ошибку, видя, какъ ноги передовыхъ лошадей вытягивались отъ преломленія лучей свта до безмрной длины. Все приняло свой настоящій видъ, когда солнце разсяло туманъ, который казался намъ издали пространнымъ разливомъ воды: тогда представился глазамъ нашимъ солончакъ въ вид обширной гладкой равнины, шириною миль девяти, но гораздо-длинне, къ югу онъ ограничивался высокими холмами, а къ сверу ркою, которой далъ свое имя. Соль образовала на поверхности его кору не толще нсколькихъ линій, на которой мы разсмотрли свжіе слды муловъ, направлявшіеся къ мсту, вытоптанному множествомъ муловъ и лошадей, туда же направлялись двойные слды лошадей, приходившихъ по-видимому съ противоположной стороны. Не безъ причины можно было думать, что Патоки приходили къ назначенному мсту свиданія и торговали съ кмъ-нибудь. Батистъ уврялъ, что это были слды непріятелей.

Соль не скристаллизовалась въ достаточномъ количеств, чтобъ ее можно было собирать чистую, почему мшки мы наполнили солью и пескомъ и нагрузили лошадей. Нсколько Осажей отдлилось отъ нашей дружины на погоню за бизонами, которые постоянно бродятъ около солончака, охота ихъ была удачна, и мы напировались досыта, потомъ сли на коней и поскакали къ лагерю, пріостановившись только на время, миляхъ въ шести отъ него, чтобъ полакомиться превосходными дикими сливами.

Слдующій день былъ употребленъ на приготовленіе соли. Песокъ съ солью варили въ большихъ котлахъ съ водою, въ которой растворялась соль, потомъ песокъ выбрасывали, а выпариваніе воды оставляло на дн котловъ чистую соль.

Пока женщины занимались этимъ дломъ, воины пришли съ донесеніемъ, что они нашли недалеко отъ лагеря двухъ лошадей изъ партіи Уачинка-Лагри, прострленныхъ нсколькими пулями, около того же мста видны были слды недавняго сраженія. Многочисленный объздъ отправился для подробнйшаго изслдованія справедливости этого разсказа и возвратился съ тми же встями.

Частыя и ужасныя грозы продержали насъ долгое время у Большаго-Солончака. Разъ Осажи, видя, что къ вечеру очень стемнло, собрали своихъ лошадей съ пастбища на ночь и удивлялись тому, что мы не мшали нашимъ щипать траву, они пришли уговаривать насъ, чтобъ мы поторопились привести своихъ лошадей въ лагерь, иначе мы можемъ опоздать. Но мы оставались непреклонными, и они не могли надивиться такому упрямству. Они вообразили, что уже наступаетъ ночь и мы никакъ не могли ихъ уврить, что солнце зайдетъ не ране, какъ черезъ часъ, по-крайней-мрь. Между-тмъ, небо прояснилось, и Осажи, убдившись въ истин нашихъ словъ, говорили, что у блднолицыхъ есть лекарство, которое показываетъ имъ время. Лекарство это было не что иное, какъ наши карманные часы.

Наконецъ, насталъ день собирать шалаши, чтобъ двинуться назадъ къ домамъ. На пути отъ Большаго-Солончака до рки Арканзаса намъ не встртилось ничего особенно-примчательнаго, то мы ли мало, то плавали въ изобиліи. Осажи сдлали большіе запасы и ршились возвратиться въ постоянныя селенія. Роздыхъ, на которомъ намъ попалось самое большое количество бизоновъ, былъ на рк Багабе, которая получила свое имя отъ отца нашего пріятеля съ отмороженными пальцами на ногахъ. Великій воинъ Багабе былъ убитъ на ея берегахъ, лтъ десять тому назадъ, въ одномъ кровопролитномъ сраженіи съ Патоками. Осажи отступали, тревожимые безпрестанно своими грозными врагами. Багабе отличился уже въ нсколькихъ стычкахъ и однажды поразилъ непріятельскаго вождя. На другой день битва возобновилась, такъ-какъ, по преданіямъ краснокожихъ, воинъ, сдлавшій ударъ, непремнно долженъ погибнуть на другой день, если приходится сражаться два дня сряду, то Багабе, видя, что непріятель намренъ напасть, открылъ военную циновку и нарядился на смерть. Онъ пошелъ въ битву и не возвращался. Посл этого, рка получила имя погибшаго на берегахъ ея витязя. Такіе примры здсь обыкновенны: имя храбраго почти-всегда переходитъ къ мсту, гд онъ былъ убитъ.

Около того же времени, большая битва происходила между Осажами и Патоками, миляхъ въ тридцати отъ рки Багабе, много воиновъ легло на томъ мст и осталось безъ погребенія. Мн очень хотлось постить поле сраженія, чтобъ добыть себ по черепу каждаго народа, я предлагалъ-было собрать небольшую партію для этого путешествія, но оно было неудобоисполнимо, ибо мы длали по два перехода въ сутки и вскор удалились оттуда на слишкомъ-большое разстояніе. Вечеромъ сдлали только степной роздыхъ, т. е. шалашей не воздвигали, а просто воткнули въ землю колья и натянули на нихъ вертикально шкуры, для обороны отъ западныхъ втровъ.

Въ окрестности было много дикихъ индекъ, которыми мы угощали себя съ роскошью. Я поймалъ пару молодыхъ, съ намреніемъ привезти ихъ въ Европу. Уишинге сдлала мн клтку изъ гибкихъ прутьевъ, я посадилъ въ нее своихъ птицъ и помстилъ ихъ на одной изъ вьючныхъ лошадей. Он скоро привыкли къ невол, выросли и растолстли до того, что я долженъ былъ вскор соорудить имъ клтку гораздо большихъ размровъ, такимъ-образомъ, я довезъ ихъ до хребта холмовъ, извстнаго подъ названіемъ Петушьихъ-Гребней, но тамъ долженъ былъ дать имъ свободу, потому-что уже не было для ихъ корма ни маиса, ни кузнечиковъ, ни свжаго мяса.

Осажи забавлялись на одномъ изъ роздыховъ игрою особеннаго рода. Воткнули въ землю кривой сукъ, къ концу котораго при всили на ремн кусокъ мяса, длиною дюймовъ шести и весьма-узкій, въ эту подвижную цль верховые дикари должны были попадать стрлами. Въ двадцати шагахъ отъ нея воткнули нсколько сухихъ втокъ, чтобъ заставить всадниковъ соблюдать разстояніе. Человкъ сто вскочили на коней безъ сделъ, вооруженные луками и взявъ только по дв стрлы, они выстроились въ линію, шагахъ въ двухъ-стахъ отъ цло. По данному знаку, воины поскакали впередъ и, прозжая одинъ за однимъ мимо цли, бросали поводья, наклонялись до невроятности и пускали стрлы, оборачиваясь всмъ тломъ назадъ. Лошади слдовали близехонько одна за другою и часто даже сталкивались. Давъ прохать всмъ стрлкамъ, судьи возвращали имъ стрлы, изъ которыхъ каждая была намчена, для избжанія споровъ. Вс стрлы вонзились въ землю вокругъ цли, въ кружк не боле двухъ футъ въ діаметр. Кусокъ мяса былъ до того истерзанъ, что его надобно было перемнить для слдующаго раза, но такъ-какъ онъ не остался ни на одной стрл, то призъ не могъ быть присужденъ побдителю.

Стрлки проскакали нсколько разъ мимо цли, прежде чмъ призъ былъ выигранъ. Принявъ стрлы изъ рукъ судей, они снова выстраивались и опять пускались вскачь. Люди эти, почти нагіе, безъ сделъ, наклонялись для прицла, сжимая мускулы, чтобъ укрпиться на коняхъ и не упасть, стрляя назадъ. Кусокъ мяса шевелился безпрестанно и часто стрла пробивала его среди этихъ быстрыхъ колебаній. Игра была необычайно интересна.

Осажи вообще превосходно стрляютъ изъ лука, котораго длина не превосходитъ трехъ футъ, и почти не цлятся, они стрляютъ какъ-будто по вдохновенію и смотрятъ, на цль, по-видимому не думая о стрл, хотя рдко случается, чтобъ она дала промахъ. Луки ихъ малы, но очень-туги и сильны: стрла, пущенная въ тло бизона, часто исчезаетъ въ немъ совершенію, и остріе выходитъ изъ противоположной стороны животнаго. Мн разъ случилось видть стрлу, впившуюся въ грудь кайяка, которая согнулась внутри его тла между двумя ребрами.

Изъ ружья они стрляютъ иначе. Дикарь цлится долго и попадаетъ метко, но изъ лука или изъ ружья они очень-рдко бьютъ птицъ на лету. Осажи были въ восторг, видя, какъ мы убивали птицъ въ воздух, а двойные выстрлы изъ двуствольныхъ ружей исторгали у нихъ крики удивленія. У всхъ ихъ ружей замки съ кремнями, они тщательно осматриваютъ затравочный порохъ и такъ-какъ употребленіе пыжевника имъ неизвстно, они каждое утро выстрливаютъ изъ ружей, заряженныхъ наканун. Ударныхъ замковъ они не любятъ, потому-что не всегда можно доставать пистоны, тогда-какъ кремней въ степяхъ вдоволь.

Мы должны были переправиться черезъ Арканзасъ на другой день посл стрльбы въ кусокъ мяса. Совтъ ршилъ послать гонцовъ къ домамъ, за встями, тотчасъ же посл переправы. Вода въ этой рки была тогда очень-высока, но я переправился верхомъ вплавь, вымочивъ себ только всю нижнюю часть тла. Вьючныя лошади не могли переплыть рку съ своимъ грузомъ, почему должно было выстроить перевозныя суда для багажа. Растянули шкуры, служившія для покрышки шалашей, приподняли и крпко связали между собою ихъ края, такъ-что составился родъ четвероугольныхъ плашкоутовъ, ихъ спустили на воду, нагрузивъ, кром багажа, маленькими дтьми и щенятами, потомъ, мужчины и женщины, раздвшись до нага, поплыли съ боковъ, подталкивая ихъ впередъ къ противоположному берегу. Посл этого вогнали въ Арканзасъ лошадей, и когда переправа кончилась, пловцы одлись снова, и весь таборъ пустился въ дальнйшій путь.

Нсколько лтъ назадъ, Софія переплыла Арканзасъ въ томъ же мст, хотя была беременна и близка отъ разршенія. Жены дикарей не оставляютъ самыхъ тяжелыхъ работъ до послдняго предла беременности. Когда сильныя и непрерывныя боли возвстятъ близкіе роды, то другія женщины, если это случится на поход, сооружаютъ наскоро круглый шалашъ, въ которомъ родильницу укладываютъ на разостланныя шкуры. Разршеніе отъ бремени бываетъ большею частію своевременно и благополучно, если оно представитъ краснокожимъ повивальнымъ бабкамъ препятствія, непреодолимыя для ихъ ограниченныхъ познаній, то родильница умираетъ вмст съ младенцемъ. Если роды благополучны, мать обмываетъ ребенка, прикрпляетъ его къ доск, которая должна служить ему колыбелью, потомъ садится верхомъ и идетъ дальше, какъ ни въ чемъ не бывала.

Слдующій роздыхъ былъ въ лск, гд мы не раскидывали шалашей, ибо собирались расположиться на ночь на одной изъ сосднихъ возвышенностей, чтобъ избжать комаровъ. Вечеромъ, пока мы готовились перемнять мсто, сдлалась ужасная гроза, громъ и молнія оглушали и ослпляли насъ, дождь лился въ такомъ изобиліи, что я нсколько разъ долженъ былъ выливать воду изъ своихъ сапоговъ. Одялами мы не хотли защищаться, а накрыли ими нашъ багажъ, чтобъ имть хоть посл сухую одежду. Вся степь была наводнена, а между-тмъ намъ пришлось спать на размокшей земл, въ сырой трав — не вчно же на розахъ! Огня развести, а слдственно просушиться и сварить ужинъ, нтъ возможности. Я уже съ мсяцъ страдалъ медленною лихорадкой: можно судить, каково мн было, когда я улегся въ грязи. Вещи наши вс вымокли, а табакъ отсырлъ до того, что нельзя было утшиться хотя куреніемъ.

Весь слдующій день мы не трогались съ мста, чтобъ дать просохнуть шкурамъ и багажу, а потомъ пустились черезъ старыя дубовыя рощи, которыя раскинуты по берегамъ рки Ника-Уасса-Танга и покрываютъ отчасти прекрасные холмы Птушьихъ-Гребней. Насъ задержала нсколько смерть одного молодаго Осажа, умершаго отъ гнилой горячки, почему лагерь не поднимался до-тхъ-поръ, пока онъ не отправился въ царство душъ.

Лишь-только онъ испустилъ послдній вздохъ, вдова его принялась плакать и выть, она подходила къ каждому шалашу и всплескивала трижды руками, испуская три вопля. Обойдя по всему лагерю, она возвратилась въ свой шалашъ. Тогда покойника разрисовали какъ на войну, надли на него одяло и посадили, окруженнаго полнымъ оружіемъ, въ заране-приготовленную могилу, надъ которою вскор возвысился надгробный бугорокъ. Герольды объявили походъ, а вдова осталась одна надъ тломъ своего мужа.

Мы переправились черезъ Скользкій-Камень, прелестную рчку, катящуюся по гладкимъ камнямъ. Лса длались обширне, растительность могущественне. Дубовыя рощи поднимались вровень съ холмами, прекрасные лса и луга, перескаемые рчками и скалами, составляли пріятное разнообразіе для глазъ, привыкшихъ съ давнихъ поръ къ зрлищу безплодныхъ степей и тощихъ лсковъ и кустарниковъ.

Высокія травы были покрыты бловатою пной, въ которой зараждаются слпни. Въ Луизіань такія накипи называютъ слюною гремучихъ змй, полагая, что эти гады испускаютъ свою слюну на траву. Въ каждой изъ нихъ видны были по три, по четыре и по пяти шевелящихся куколокъ слпней. Наскомыхъ этихъ было такое множество, что многіе предложили идти, во избжаніе ихъ, только по ночамъ. Г. Папенъ возсталъ противъ этого плана, зная очень-хорошо, что если Осажи разъ начнутъ длать ночные переходы, то дойдутъ до постоянныхъ селеній не разнуздывая лошадей, а ему не хотлось сдлать въ одинъ конецъ, шагомъ, восемьдесятъ миль, остававшихся намъ до Ніон-Шу.

Намъ, между-прочимъ, пришлось на дневныхъ переходахъ страдать отъ этихъ огромныхъ мухъ, которыя нападаютъ на людей такъ же, какъ и на лошадей, особенно страшна одна порода срыхъ и толстыхъ слпней, которые тотчасъ же начинаютъ сосать кровь, лишь только сядутъ на тло. Меня самого нсколько разъ жалили такіе слпни, произведенная ими язва долго болитъ. Слпней неимоврное множество по всему пространству отъ границы области Миссури до рки Арканзаса, потому-что въ обширныхъ степяхъ этихъ мстъ не водятся бизоны, а слдственно не дятъ травы, на которой образуются куколки, степей здсь почти вовсе не зажигаютъ, такъ-что слпнямъ раздолье плодиться въ волю. Нападая на лошадь, они совершенно покрываютъ ей шею, хребетъ, брюхо, они смняютъ другъ друга и какъ вампиры сосутъ кровь несчастнаго четвероногаго, которое, наконецъ, выведенное изъ терпнія болью, бсится и мчится куда ни попало, пока не упадетъ отъ изнеможенія и не издохнетъ. Лошади, идущія въ караван, страдаютъ меньше, потому-что слпнямъ предстоитъ мучить большее число жертвъ, разумется, въ такихъ случаяхъ больше всего достается передовымъ, потому-что на нихъ нападаютъ вс слпни, которыхъ он поднимутъ: вотъ почему на походахъ Осажи ведутъ между собою очередь, такъ-что лошади каждаго шалаша идутъ поперемнно, около часа времени, передовыми въ караван.

Мы расположились ночевать на Вердегри, куда должны были возвратиться гонцы наши изъ Ніон-Шу. Форсированные переходы значительно усилили мою лихорадку, сонъ исчезъ, и я очень страдалъ. Около полуночи увидлъ я Ман-Чап-че-Мани, грвшагося у большаго костра. Я подслъ къ нему, и посл непродолжительнаго разговора онъ спросилъ меня, ударялъ ли я въ столбъ: это значитъ на иносказательномъ язык Осажей, не имлъ ли я связи съ которою-нибудь изъ здшнихъ женщинъ. Потомъ, помолчавъ немного, онъ прибавилъ: ‘Уакау, тате!’ (женщина, это хорошо!) и предложилъ мн привести въ шалашъ какую-нибудь красавицу, если я дамъ ему долларъ, посл этого, онъ показалъ мн на свою жену, спавшую около насъ, и сказалъ посл нкотораго размышленія: Манесска гребепапъ, ‘десять долларовъ’. Я побоялся оскорбить услужливаго дикаря рзкимъ отказомъ и притворился непонимающимъ, онъ, однако, не повторилъ своего предложенія.

Надобно сказать, что Ман-Чап-че-Мани еще самый любезный супругъ изъ осажскаго народа, такъ-что надъ нимъ за это иногда и посмиваются: я видалъ нсколько разъ, какъ онъ помогалъ работать своей жен. Когда, на-примръ, она ходила за водою, онъ несъ на плеч одинъ изъ концовъ шеста, на которомъ вислъ котелъ, правда, котелъ былъ гораздо-ближе къ жен, чмъ къ мужу, но одинъ этотъ фактъ, столь необыкновенный у краснокожихъ, обнаруживалъ въ немъ чувства, какія здсь рдко встрчаются. И между-тмъ, онъ же предлагалъ мн свою жену за десять долларовъ! Странные люди!

Гонцы возвратились съ добрыми встями: въ Ніон-Шу все было спокойно, и насъ тамъ ожидали. За Малыми-Осажами слдовала до самыхъ деревень ихъ военная партія Паніевъ, которой сила была неизвстна и которая нсколько разъ покушалась украсть лошадей. Въ Ніон-Шу думали, что около селенія Малыхъ-Осажей произошло сраженіе.

На разсвт слдующаго утра, мужчины отправились впередъ, а женщины сложили шалаши, чтобъ возвратиться въ деревню. Вскор мы въхали на Гору-Гробницъ и наконецъ сошли съ коней передъ великолпнымъ дворцомъ г. Папена, въ которомъ ожидали насъ столы, стулья и постели, — словомъ, вс принадлежности просвщенія. Тамъ угостили насъ незрлою пшеницей, поджаренною на угляхъ. Кушанье это показалось намъ лакомствомъ, но оно худо переваривается въ желудк и утомляетъ его. Мы вс потеряли привычку къ стульямъ и кроватямъ: мы ли, спали и бесдовали на земл, на открытомъ воздух.

Дикари знали, что мы скоро съ ними разстанемся, и часто посщали насъ. Они просили не забывать ихъ, когда мы будемъ на той сторон Великой-Водыі я всегда съ благодарностью вспоминаю о гостепріимств нашихъ радушныхъ краснокожихъ друзей.

Въ Ніон-Шу я узналъ, что Уанчика-Лагри видлся съ Патоками на Большомъ-Солончак. Зажегши степь, онъ ждалъ насъ нсколько времени, но, видя, что мы не являемся, двинулся дале, нашелъ Патоковъ на условленномъ мст и торговалъ съ ними, что объяснило слды, виднные нами на соли.

Г. Папенъ показалъ намъ двухъ телятъ, происшедшихъ отъ смси кайяка съ обыкновенною коровой, не смотря на свою молодость, они были очень-дики, но ихъ надялись сдлать ручными. Ихъ пріобрли выгоняя обыкновенныхъ коровъ на пастбище въ степь, гд ходили бизоны, и давъ имъ тамъ свободу на нсколько дней. Ничего бы не стоило наловить арканами молодыхъ бизоновъ и потомъ, мало-по-малу, укротить ихъ.

Одинъ воинъ изъ Малыхъ-Осажей принесъ въ Ніон-Шу клочокъ кожи съ волосами, обдланный въ деревяиный кружокъ и обрамленный лебяжьимъ пухомъ. Показывая этотъ трофей, онъ провозгласилъ, что Малые-Осажи воинственне своихъ братій и вызывалъ нашихъ похвастать такимъ же доказательствомъ доблести. Большіе-Осажи отвчали на это, что они убили больше Паніевъ, чмъ малые, и что у нихъ больше добытыхъ на войн непріятельскихъ волосъ.

Семеро Паніевъ слдовали за Малыми-Осажами вплоть до ихъ селенія, не могши украсть ни одной лошади. Возвратясь домой, Осажи узнали о ихъ сосдств по слдамъ, найденнымъ въ маисовыхъ поляхъ, гд Паніи рвали колосья маиса для своего пропитанія. Скрываясь въ лсахъ, они ждали удобнаго случая украсть лошадей, чтобъ не возвращаться къ своимъ съ пустыми руками. Малые-Осажи спрятались въ засаду и убили одного Панія, а шестеро остальныхъ бросили оружіе, чтобъ удобне убжать. Эти несчастные, безоружные, безъ обуви и безъ одялъ, скрывались въ лсахъ, подверженные жаламъ мильйоновъ комаровъ, босикомъ имъ бы не дойдти до своихъ селеній, а кром того они не смли рвать маисъ, потому-что тамъ ихъ поджидали Осажи. Имъ проходилось оставаться въ своихъ убжищахъ, ждать, сдлать ударъ или умирать съ голода. Г. Папенъ придумывалъ, какъ бы имъ спасти жизнь, но онъ не имлъ средствъ переговорить съ ними. ‘Еслибъ эти гадины’ говорилъ онъ: ‘которыя меня знаютъ и которымъ извстно, что на меня они могутъ положиться, пришли и сли ночью у моего огня, то я могъ бы еще скрыть ихъ на нкоторое время. Я бы собралъ осажскихъ вождей и сказалъ бы имъ: у меня сидятъ Паніи, которыхъ надобно отпустить. Но дло въ томъ, что у этой дряни никогда не явится путной идеи, а кто знаетъ, гд они спрятались? Осажъ не пойдетъ къ нимъ съ совтомъ, чтобъ они пришли ко мн: онъ лучше сдеретъ съ нихъ волосы. Мудрено придумать что-нибудь. Ну, да все-равно, надобно будетъ угостить стариковъ — можетъ-быть, и удастся спасти мошенниковъ.’ Отъздъ нашъ лишилъ насъ возможности узнать, чмъ кончилась эта драма. Если несчастные Паніи не догадались и вврились великодушію г. Папена, то они умерли съ голода или были убиты.

Г. Папенъ не хотлъ принять вознагражденія за издержки, причиненныя ему нашимъ пребываніемъ. Гостепріимство его было искренно и безкорыстно.

8-го августа распростились мы съ народомъ, который принялъ насъ такъ радушно, и отправились назадъ въ страны просвщенныя вмст съ метисомъ Швейцаромъ, Ман-Чап-че-Мани и его братомъ, которые оба хотли проводить насъ до рки Осажа. Вечеромъ мы отдыхали въ степи, безъ шалашей, пустивъ своихъ стреноженныхъ лошадей пастись на свобод. Лишь-только мы остановились, къ намъ подъхало человкъ двнадцать знаменитйшихъ осажскихъ вождей, они отправились постить г. Эдуарда Шуто, о которомъ узнали, что онъ уже возвратился въ свою ферму на рчк Лапани.

Часовъ около одиннадцати слдующаго дня, мы расположились на роздыхъ около границы и закусили въ послдній разъ во владніяхъ Осажей. Воины раскрасились и сдлали блестящій туалетъ. Три часа спустя, мы уже были у Доглесса.

Я вообразилъ себ, что вхожу во дворецъ и увидлъ первую книгу съ неописаннымъ наслажденіемъ. Осажскій языкъ пересталъ раздаваться около меня, вс были блднолицы и говорили по-англійски. Мы сами до того загорли отъ солнца и воздуха, что насъ можно было принять за краснокожихъ. Въ первый разъ посл долгаго промежутка времени, нашелъ я туалетъ свой не совсмъ-приличнымъ и замтилъ со стыдомъ одну старинную прорху на своихъ панталонахъ, я поторопился закрыть ее фуражкою и поскоре вышелъ, чтобъ переодться.

Генералъ Доглессъ угостилъ насъ великолпнымъ обдомъ, состоявшимъ изъ всего, что только кухня образованности производила изъисканнйшаго: намъ дали превосходный ростбифъ съ картофелемъ, маисоваго хлба, масла и разнаго молочнаго. Я уже отучился отъ вилокъ и замтилъ, что товарищи мои, подобно мн, готовились брать мясо пальцами, мы взглянули другъ на друга съ улыбкою и взялись за вилки. Въ числ кушаній было также блюдо чера-уасъ, которое въ степяхъ казалось намъ весьма-лакомымъ, но которымъ мы пренебрегли у Доглесса.

Чера-уасъ — корень одного водоросля, который близко подходитъ къ nymphea. Блдножелтые цвты его издаютъ нжный запахъ, посреди лепестковъ видна ярко-желтая маковка, которой форма походитъ на наконечникъ лейки, изъ верхней части ея, плоской, выходитъ до половины пять или шесть совершенно-черныхъ сменъ. Растеніе это водится въ большомъ изобиліи въ Луизіан, въ степныхъ болотахъ оно раскидываетъ по вол свои широкіе зеленые листья. Корни его пронизаны во всю длину шестью или восемью каналами, отъ которыхъ чера-уасъ и получилъ свое названіе. Вкусомъ оно нсколько походитъ на вареные каштаны, его поливаютъ растопленнымъ бизоновымъ жиромъ.

Г. Эдуардъ Шуто пріхалъ къ намъ съ визитомъ съ своей фермы и пригласилъ насъ къ себ обдать вмст съ прибывшими съ нами дикарями. Мы ли въ послдній разъ сушеныя брюшныя полости бизона и осажскую колбасу, и наконецъ закурили трубку прощанія.

IX.
РКА ОСАЖЪ.

На другой день посл обда, мы отправились вмст съ г. Шуто, Ман-Чап-че-Мани и братъ его провожали насъ до фермы Колена, расположенной на рк Осаж, мили на три ниже миссіи Гармони. Слдующій день былъ назначенъ къ отправленію дале, но мы напрасно искали своихъ лошадей, пущенныхъ на траву въ ближнемъ лск. Дикари пустились по слдамъ лошадей, но отъискали только двухъ. Какъ тутъ быть съ нашимъ багажомъ? Мы держали между собою совтъ и ршили, что Джемсъ отправится съ оставшимися лошадьми сухимъ путемъ до Индепенденса, а другіе два товарища наши и я спустимся въ лодк по Осажу до Миссури, гд найдемъ пароходъ, чтобъ добраться до Сен-Луи. Намъ предстояло плыть двое сутокъ по теченію рки.

Мы бесдовали между собою въ послдній остававшійся намъ вечеръ, и г. Шуто сообщилъ намъ нсколько подробностей о Патокахъ, съ которыми онъ нсколько разъ былъ въ сношеніяхъ. Онъ однажды сопровождалъ Осажей въ лтнюю охоту, увидлъ Патоковъ или Команчей на Большомъ-Солончак и ршился завести съ ними мновую торговлю. Зная хорошо степь, онъ похалъ съ двумя человками къ этимъ дикарямъ, но по дорог ему встртилась партія того же народа, которая взяла его въ плнъ и уже хотла убить, какъ одинъ воинъ, видвшій его у Осажей, вступился, и ему дали свободу. Въ-послдствіи, онъ прожилъ нсколько времени у Патоковъ и выучился говорить на ихъ язык — онъ единственный блый, которому извстенъ этотъ языкъ.

Патоки или Команчи такъ многочисленны, что могутъ выставить въ случа нужды тысячь десять воиновъ. Они раздлены на нсколько отраслей, и каждая иметъ своего Великаго-Главу, котораго санъ ни наслдственный, ни избирательный. Можно сказать, что званіе его подлежитъ конкурсу, ибо для пріобртенія его надобно добыть волосы съ десяти непріятельскихъ череповъ. Воинъ, представившій старцамъ требуемое число пучковъ, смняетъ предводителя, котораго власть признавалась всмъ племенемъ, также точно и онъ слагаетъ съ себя верховное владычество, если найдется витязь, пріобрвшій себ право на власть. Не нужно и говорить, что вс племена воинственны какъ-нельзя-боле.

Образъ жизни Патоковъ удаляетъ ихъ отъ блыхъ больше, чмъ кого-нибудь изъ другихъ краснокожихъ народовъ, блые едва знаютъ ихъ по имени. Патоки ведутъ жизнь вполн-кочевую и слдуютъ постоянно за всми переселеніями бизоновъ, которыхъ мясомъ исключительно питаются, отъ Техаса до Канады и обратно, не смотря на то, имъ довольно-часто случается терпть недостатокъ въ дичин, когда, на-примръ, бизоны уходятъ въ долины Скалистыхъ-Горъ, или когда война удаляетъ ихъ самихъ отъ пастбищъ этихъ животныхъ. Тогда они дятъ лошадей, которыхъ изобиліе составляетъ главное ихъ богатство, они воспитываютъ большіе табуны ихъ и производятъ обширную мну съ Осажами, которые получаютъ за какое-нибудь одяло, за дрянное ружье или коробочку румянъ боле или мене добрыхъ коней или муловъ. Сверхъ того, они промниваютъ Осажамъ за стеклярусъ или домашнюю утварь прекрасные бизоновые плащи, отлично-выдланные, разрисованные или вышитые щетинами дикобраза, довольно-цнные мха, трубки и т. п. Деньгамъ они вовсе не знаютъ цны и никогда не берутъ ихъ,— что имъ съ ними длать?

Костюмъ Патоковъ еще первобытне осажскаго, съ которымъ онъ, впрочемъ, иметъ много сходства. Мокассины у нихъ такіе же, миты изъ блой замши украшены пучками непріятельскихъ волосъ, бизоновый плащъ разрисованъ уродливыми фигурами или изображеніями сценъ войны и охоты. Рисунки дикарей очень-странны: на той же кож можно видть, какъ охотникъ напалъ на слдъ звря, дале, онъ изображенъ въ разныхъ періодахъ погони, такъ-что зритель видитъ и начало ея и конецъ. Фигуры охотниковъ сильно напоминаютъ египетскіе рисунки. На иныхъ кожахъ можно видть желтыхъ охотниковъ, верхомъ на синихъ лошадяхъ, гоняющихся за красными или зелеными бизонами.

Щеголи, однако, замняютъ бизоновые плащи одялами. Почти вс краснокожіе, живущіе около границъ Соединенныхъ-Штатовъ, носятъ одяла въ томъ вид, какъ они имъ были проданы. Осажскіе львы украшаютъ ихъ, впрочемъ, синими или красными пологами своего изобртенія, но Патоки располагаютъ цвта на своихъ одялахъ иначе: одна половина ихъ красная, а другая синяя, блая или зеленая. Между ногъ они пропускаютъ кусокъ кожи, которой концы прикрплены сзади и спереди къ полу. Длинные волосы свои заплетаютъ они въ косы, которыя висятъ по ше и плечамъ, и украшаются серебряными пряжками и стеклярусомъ, вампумы или ожерелья Патоковъ состоятъ изъ ракушекъ и блыхъ камешковъ. Женщины носятъ юпки и туники изъ разрисованныхъ кожъ.

Кочевья Патоковъ всегда располагаются по переходамъ бизоновъ, они охотно остаются въ степяхъ, гд есть лски и вода подъ рукою, иначе они бываютъ принуждены брать съ собою запасъ кольевъ и дровъ, ибо имъ часто приходится странствовать по безконечнымъ степямъ, гд не растетъ ни одного дерева. У нихъ можно видть первоначальную идею экипажей: Патоки привязываютъ съ боковъ лошади шесты, которые тащатся по земл, и на которые накладывается багажъ, туда же садятся на перекочевьяхъ женщины и дти. Шалаши у нихъ коническіе, съ отверстіемъ наверху для выхода дыма.

Храбрые Патоки воюютъ почти безпрестанно. Они въ вчной вражд съ Паніями, Шауанонами, Шайенками и разными племенами Сіусовъ. Они обыкновенно сражаются верхомъ и ходятъ на войну малыми партіями, впрочемъ, въ важныхъ случаяхъ, они собираются весьма-сильными ополченіями.

Въ одномъ сраженіи, девятьсотъ Патоковъ сражались противъ пятисотъ Осажей и ста Сауковъ, триста человкъ погибло въ бою, и побда досталась Осажамъ отъ одной рдко-употребляемой дикими военной хитрости: боясь быть подавленными большинствомъ непріятеля, Осажи вырыли въ земл ямы, и, спрятавшись туда, стрляли изъ почти-закрытой позиціи, поле битвы осталось за ними, хотя это и не доставило имъ ршительныхъ выгодъ.

Страшные всмъ своимъ краснокожимъ сосдямъ, храбрые Патоки боятся однихъ только Шауаноновъ или Шауніевъ, которыхъ воинскія доблести цнятъ высоко. Разъ партія послднихъ, не боле какихъ-нибудь пятидесяти человкъ, была расположена лагеремъ вблизи селенія Патоковъ, состоявшаго изъ двухъ-сотъ шалашей. У нихъ украли моку или жестяную чашку, они тотчасъ же послали къ Патокамъ воина съ объявленіемъ, что если завтра на разсвт чашка не будетъ отъискана и возвращена, то они нападаютъ на селеніе. Чашка была имъ возвращена. Такая выходка, поддержанная дерзкою храбростью, совершенно въ характер Шауніевъ.

Многочисленность лошадей у Патоковъ возбуждаетъ зависть въ другихъ народахъ, которымъ почти-всегда удается украсть значительное число ихъ. Осажъ Манка-Шонке увелъ у нихъ однажды пятьсотъ лошадей въ одну ночь — народъ его былъ тогда въ войн съ Патоками. Осажскій вождь хотлъ, чтобъ непріятели знали имя отважнаго похитителя, приготовивъ все къ поспшному бгству, онъ вошелъ въ одинъ шалашъ, поразилъ топоромъ перваго попавшагося ему воина, сказавъ во всеуслышаніе: ‘Я Манка-Шонке’ (Черный-Воинъ), и скрылся въ потьмахъ.

Патоки вооружены ножами и ружьями, которые вымниваютъ у своихъ союзниковъ, и топорами и стрлами собственнаго произведенія, вмсто желза, они употребляютъ очень-хорошо обдланные острые кремни. Отважность этихъ гордыхъ дикарей безпримрна. Они умютъ лучше другихъ краснокожихъ прикрываться тломъ своихъ коней, но презираютъ подобныя средства: Патоки нападаютъ на непріятеля съ открытою грудью и распростертыми руками, испуская военный крикъ и какъ-будто призывая на себя вражьи пули и стрлы, они не боятся смерти, ибо уврены, что убитый въ бою витязь будетъ наслаждаться вчнымъ блаженствомъ, которое они, разумется, понимаютъ по-своему. Они аттакуютъ воиновъ враждебнаго народа въ виду ихъ стана и внушаютъ тмъ, къ кому посылаютъ топоръ войны, такой страхъ, что воины противниковъ не осмливаются отдаляться поодиначк отъ своего селенія. Патокамъ нужны во что бы ни стало непріятельскіе волосы: десять пучковъ волосъ доставляютъ первенство между своими, волосы женщинъ не входятъ въ этотъ счетъ.

Понятно, что они рдко берутъ плнниковъ, впрочемъ, они уводятъ къ себ въ рабство женщинъ и дтей выжженнаго селенія дикихъ или блыхъ, которыхъ удается поймать на разграбленной ферм, такого рода экспедиціи въ ихъ вкус, а въ особенности со стороны Техаса. Участь ихъ плнниковъ такъ же ужасна, какъ тхъ несчастныхъ, которые попадаются въ руки дикарей, обитающихъ въ пампахъ Южной-Америки: лучше, еслибъ они прямо привязывали ихъ къ столбу мученія и лишали жизни.

Плнныхъ мальчиковъ нкоторымъ-образомъ усыновляютъ воины, у которыхъ они служатъ въ качеств конюховъ или невольниковъ. Когда они вырастаютъ, имъ даютъ больше свободы, ибо они не могутъ жалть о своихъ семействахъ, которыхъ почти не знали или очень-мало знали, и не захотятъ покинуть своихъ покровителей.

Женщины и двушки длаются женами какого-нибудь воина, но участь ихъ все-таки хуже, чмъ участь женщинъ Патоковъ, ихъ употребляютъ въ шалашахъ въ самыя тяжелыя работы. Впрочемъ, т, которыя не пренебрегутъ случаемъ пококетничать съ какимъ-нибудь краснымъ воиномъ, разрисованнымъ киноварью и украшеннымъ окровавленными пучками волосъ,— такія философки могутъ доставить себ довольно-сносную участь.

За то мужчинамъ приходится страдать жестоко. Ихъ употребляютъ, во-первыхъ, въ работы, предоставленныя у дикарей однмъ женщинамъ, что уже есть знакъ презрнія, ихъ заставляютъ объзжать самыхъ бшеныхъ лошадей, однимъ словомъ, побдители употребляютъ въ свою пользу вс дарованія, все искусство, которымъ природа и воспитаніе надлили несчастливцевъ. Они не смютъ и помышлять о женитьб, еслибъ плнникъ воспользовался минутною благосклонностью какой-нибудь дикарки, то Патоки накажутъ его съ ужасною жестокостью за такую обиду ихъ народу.

Часто собирается совтъ воиновъ, передъ который призываютъ плнника и объявляютъ ему близкую и мучительную смерть, его привязываютъ къ столбу, костры зажигаютъ, и несчастный думаетъ, что мученія его прекратятся съ жизнью, начинается уже пытка, но вдругъ воины останавливаются, разскаютъ узы осужденнаго и начинаютъ смяться: дло въ томъ, что храбрые хотли позабавиться. Бгство почти невозможно плнникамъ: горе тому, кого поймаютъ снова — его неудачная попытка будетъ наказана медленною и мучительною смертью.

Подл такихъ неимоврно-варварскихъ поступковъ, проявляются у Патоковъ многія рдкія добродтели. Если имъ попадется человкъ заблудившійся, слабый или раненный, то будь онъ хоть изъ враждебнаго народа, его накормятъ, вылечатъ и отправятъ съ подарками, еслибъ ему вздумалось остаться между ними, его усыновятъ и съ нимъ будутъ обращаться какъ съ братомъ. Одинъ Осажъ, прозванный Патокой, былъ ими найденъ въ степи полумертвый отъ голода, они держали его у себя цлые два года, не смотря на то, что были въ то время въ войн съ народомъ своего гостя.

Дикари умерщвляютъ человка сильнаго, который можетъ защищаться и вредить имъ самимъ, но никогда не откажутъ въ помощи слабому и безобидному. Они помогутъ страждущему и накормятъ голоднаго.

На другой день, мы купили себ лодку, отдали бывшимъ съ нами дикарямъ одяла, такъ долго служившія намъ вмсто плащей, и пригласили ихъ отобдать вмст съ нами въ послдній разъ. Тогда я не находилъ ничего страннаго въ пріемахъ нашихъ двухъ Осажей, сидвшихъ на стульяхъ съ тарелками передъ собою и вилками въ рукахъ, теперь я бы засмялся отъ такого зрлища. Это напоминаетъ мн одинъ анекдотъ стараго Благо-Волоса.

Въ 1820 году, президентъ Соединенныхъ Штатовъ пригласилъ въ Вашингтонъ предводителей главныхъ краснокожихъ народовъ. Чтобъ дать имъ понятіе о могуществ Американцевъ, онъ показалъ имъ войска, корабли, укрпленія, и далъ имъ уразумть, что имъ выгодне оставаться въ дружб, чмъ воевать съ Манге-Танга (Большими Ножами). Старый Бьлый-Волосъ присутствовалъ также на этомъ собраніи. Вождей угостили обдомъ, и они считали себя обязанными употребить за столомъ вилки, по примру дда (такъ дикари называютъ президента Соединенныхъ-Штатовъ), но наскучивъ совершенно-чуждымъ для него инструментомъ, Блый-Волосъ обратился къ президенту: ‘Уаконда’ сказалъ онъ ‘далъ намъ руки, чтобъ подносить ко рту пищу, а ты даешь намъ для этого какіе-то инструменты, съ которыми мы не знаемъ что длать, позволь намъ употреблять руки, которыя мы получили отъ Уаконды’.

Мы вышли изъ-за стола около полудня. Все было уже готово къ отправленію: весла и гребки, которые мы сами себ сдлали, необходимый багажъ, оружіе наше и мшокъ съ нсколькими фунтами соленой свинины, были погружены въ лодку. Г. Шуто и Коленъ разсчитывали, что намъ остается миль шестьдесятъ до Миссури, они обнаруживали нкоторыя опасенія и уговаривали насъ отказаться отъ нашего намренія, но мы и слышать о томъ не хотли, — я считалъ путешествіе внизъ по быстринамъ Осажа, на челнок дикарей, необходимымъ дополненіемъ своихъ странствій по степямъ. Мы вскочили въ челнокъ, простившись съ покидаемыми друзьями, и отвалили отъ берега. Ман-Чап-че-Мани и братъ его въхали верхомъ въ воду, чтобъ пожать намъ руку въ послдній разъ. Осажскій воинъ сказалъ мн растроганнымъ голосомъ: Оэосъ, Уакантаку Шинка! потомъ, переправившись черезъ рку, онъ и товарищъ его скрылись за деревьями. Нсколько взмаховъ веслами вывели насъ на теченіе, и челнокъ очутился въ кипящей пн быстрины.

Вскор мы потеряли изъ вида домъ Колена, вода несла насъ съ изумительною скоростью, мы должны были грести изо всхъ силъ, чтобъ можно было править лодкою, и прилагать все наше вниманіе, чтобъ держаться на глубокихъ мстахъ и не наткнуться на огромные камни, которые безпрестанно попадались на пути. Первый опытъ нашъ былъ блистателенъ: пронесшись минутъ пять съ невроятною скоростію по бшеной быстрин, мы опять очутились на боле-спокойной вод, бывъ только два раза въ опасности опрокинуться.

Рка Осажъ раждается нсколькими источниками въ области Миссури, къ сверу отъ Ніон-Шу, перескаетъ дорогу къ Санта-Ф (въ Мехик, въ Скалистыхъ Горахъ) и направляется къ юго востоку, описывая множество изворотовъ. Потомъ она входитъ въ штатъ Миссури и называется, до нкотораго разстоянія ниже миссіи Гармони, Лебяжьимъ Болотомъ. Оттуда она заворачивается къ сверо-востоку. Длая нсколько длинныхъ изгибовъ, до впаденія своего въ Миссури съ правой стороны, на 144 миле отъ сліянія его съ Миссиссипп. Въ верховьяхъ Осажа множество быстринъ, которыя слдуютъ одна за другою почти не прерываясь, потомъ понемногу растягиваются между собою и наконецъ совершенно исчезаютъ, миляхъ въ двнадцати или пятнадцати отъ Миссури. Быстрины эти неопасны для легкихъ челноковъ дикарей, въ род нашего, но слишкомъ-мелки для судовъ большаго размра. Въ промежуткахъ между ними, теченіе нестерпимо медленно, а когда въ Миссури вода высока, то въ Осажъ длается почти отливъ назадъ.

Намъ не предстояло ни пороговъ, ни пучинъ, а потому мы смло подавались впередъ, рискуя только по-временамъ опрокинуться и вымочиться. То челнокъ нашъ летлъ стремглавъ по водамъ, то подвигался только на гребл по лнивому теченію между быстринами. Въ первый день пути, быстрины были многочисленны, силы наши свжи, и не смотря на то, что форма челнока не позволяла сгибать ногъ, мы много подвинулись впередъ. Ночь была свтлая, лунная, очаровательная свжесть оживляла наши силы, и мы гребли припвая въ тактъ весламъ извстную псню канадскихъ лодочниковъ:

Мы подемъ по вод,

Мы подемъ гулять…

Видъ съ рки былъ единственный. Ясная ночь позволяла разглядть сквозь прозрачный туманъ прекрасный лсъ, росшій на берегу. Часто мы сушили весла, и челнокъ безмолвно скользилъ по сонному теченію. Я наслаждался прелестями дивной ночи, но вдругъ снова шумла передъ нами бурливая быстрина, и мы опять ударяли въ весла и проносились между камнями.

Прошло уже за полночь. Руки наши устали, надобно было подумать объ отдых. Долго мы искали мста, куда-бы пристать, но везд берега были высоки и круты, наконецъ мы приткнулись къ одному утесу и выкарабкались наверхъ, привязавъ лодку къ корнямъ, выходившимъ изъ трещины. Только-что мы успли подняться и зажечь гомерическій костеръ, какъ ночь вдругъ стемнла, — то было лунное затмніе.

Первымъ попеченіемъ нашимъ было утолить вопіющій голодъ, изощренный двнадцатью часами напряженной гребли. Посл ужина, каждый расположился спать, какъ могъ, мы караулили поочереди, прислушиваясь внимательно ко всякому шуму. Нсколько разъ часовому случалось слышать, какъ сухіе сучья хрустли подъ тяжелыми стопами: то были медвди, любопытствовавшіе, вроятно, узнать, кто осмливался тревожить ихъ уединеніе.

Лишь-только восточный горизонтъ началъ багровть отъ утренней зари, мы снова сли въ свой челнокъ, и, не взирая на вчерашнюю усталость, дружно загребли, быстро удаляясь отъ мста ночлега.

Очищенныя для воздлыванія мста находятся здсь въ большихъ разстояніяхъ одно отъ другаго, ихъ можно узнать издали по пустымъ пространствамъ въ лсу или по срымъ сучьямъ, оставшимся на обожженныхъ еще въ прошломъ году деревьяхъ. Фермы большей давности имютъ смющійся видъ. Бревенчатый домъ возвышается среди полей, покрытыхъ прекраснымъ маисомъ, вокругъ котораго возвышается со всхъ сторонъ лсъ, недавно еще двственный, другія, новйшихъ временъ, покрыты мертвыми деревьями, почернвшими отъ огня, между которыми показываются клочки почвы, засянной маисомъ и арбузами. Напослдокъ, жители помщаются въ бдныхъ хижинахъ, составленныхъ изъ худо сколоченныхъ досокъ, куда набиваются цлыя семейства, но пройдетъ нсколько лтъ, и обгорлые пни исчезнутъ, а плантеры помстятся съ комфортомъ въ другихъ домахъ, боле роскошныхъ и удобныхъ.

Между-тмъ, усталость начинала одолвать насъ, а рка, расширявшаяся боле и боле по-мр-того, какъ мы по ней спускались, текла медленне. Чтобъ подаваться впередъ, надобно было грести сильне, но утомленіе усугублялось, и мы по-временамъ опускались на дно лодки, чтобъ хоть немного отдохнуть. Солнце жгло безъ милосердія, но вдругъ погода, постоянно-прекрасная, внезапно перемнилась, и пошелъ проливной дождь. Мы думали было укрыться подъ нависшими надъ водою втвями ивъ, опутанными ліанами и дикимъ виноградомъ, но убжища эти, непроницаемыя для солнечныхъ лучей, не надолго укрыли насъ отъ потоковъ дождя, которые вскор пробили насквозь и попоны, единственную, взятую нами съ собою защиту отъ непогодъ. Мы пожалли тогда объ отданныхъ дикарямъ одялахъ и бизоновыхъ плащахъ, но было уже поздно.

Не смотря на дурную погоду, мы прибыли въ Осцеолу, первый городъ, попадающійся путешественникамъ, которые спускаются по Осажу. Въ август 1840 года, Осцеола состояла изъ двнадцати или тринадцати домовъ. Жители, которыхъ мы нашли почти всхъ въ магазин, были въ неизбжныхъ черныхъ фракахъ, разсуждали о политик и поглядывали на насъ довольно-косо, вроятно по причинъ отросшихъ бородъ, боле чмъ небрежнаго костюма и французскаго произношенія, но звукъ нсколькихъ кстати обнаруженныхъ долларовъ доставилъ вамъ вскор боле вниманія. Я хотлъ напиться молока, чтобъ утолить мучившую меня лихорадочную жажду, но въ этомъ исключительно-земледльческомъ городъ не было возможности достать его, и мн предлагали въ замнъ соленаго масла!

Мы ухали изъ Осцеолы, и часа въ четыре пристали къ одной фермъ, гд мн наконецъ дали чашку молока, тамъ же огорчили насъ извстіемъ, что отъ Осцеолы до устья Осажа считается 231 миля разстоянія, а такъ-какъ ферма Колена въ 70 миляхъ отъ этого города, то намъ отъ нея до Миссури приходилось прохать 301 милю вмсто общанныхъ шестидесяти. Уныніе овладло нами до того, что мы въ тотъ вечеръ немного подвинулись впередъ. Возвратиться не было возможности, а потому, скрпя сердце, мы пристали къ берегу и развели съ горя исполинскій огонь. Но, увы! несчастія наши этимъ не кончились: мшокъ съ провизіею былъ изорванъ и пустъ! Пока мы были на ферм, собаки забрались въ челнокъ, пожрали все и, какъ-будто въ насмшку, оставили на дн мшка одну чисто-оглоданную кость.

Горестный день! Все вооружилось противъ насъ: дождь, усталость, голодъ, ночь мы провели весьма-грустно. Когда у человка лихорадка, пустой желудокъ, и ему предстоитъ не видать жилья въ-продолженіе двухъ сутокъ, то онъ вообще дурно спитъ. Къ-тому же, бивуакъ былъ прескверный. Мокрый песокъ покрывалъ островишко, на которомъ мы расположились, попоны наши были въ прорхахъ, и комары мучили нестерпимо. Я бы готовъ былъ забыть вс эти неудобства, еслибъ меня не мучила лихорадка и еслибъ я не имлъ въ перспектив пропоститься весь завтрашній день. Впрочемъ, философія, которой спасительнымъ урокамъ мы поучились у Осажей, взяла мало-по-малу верхъ, а съ нею возвратилась и веселость.

На разсвт слдующаго дня, прозжая подъ деревьями, мы увидли множество сидвшихъ на втвяхъ, вн нашихъ выстрловъ, дикихъ индекъ. Глупыя птицы вытягивали шею, чтобъ взглянуть на насъ, мы тщетно старались свалить которую-нибудь изъ нихъ, но не было возможности. Мы поочередно садились грести и править челнокомъ, гребля натерла намъ руки, а ноги нестерпимо болли отъ неловкаго положенія, въ которомъ мы должны были сидть. Я забывалъ голодъ и лихорадочный жаръ, чтобъ только не оставлять всего труда моимъ измученнымъ товарищамъ, но часто противъ воли весло выпадало у меня изъ рукъ, и я сонный опускался на дно челнока.

Мы было-надялись, что теченіе усилится и что намъ попадутся какія-нибудь жилья, видя и эти ожиданія обманутыми, мы не-на-шутку стали тужить, особенно къ вечеру — намъ встрчались только покинутыя, выжженныя для посвовъ мста. Наконецъ, когда уже наступила ночь, я разглядлъ впереди дымокъ, а потомъ и домикъ, при этомъ вид, силы наши удвоились, и челнокъ полетлъ стрлою къ желанному жилью. Приставъ къ берегу, я такъ настоятельно уговаривалъ своихъ товарищей переночевать въ этомъ мст, что они согласились на мою просьбу, хотя и располагали запастись здсь только провизіей и хать дальше. Никакое ложе не казалось мн никогда въ жизни восхитительне кровати, которою подлился со мною одинъ старый янки, не смотря на то, что онъ во сн надлялъ меня толчками безъ счета и что ноги его рдко оставались въ поко.

Мы отправились дале съ хорошимъ запасомъ и плыли въ-продолженіе цлаго дня то вдоль великолпныхъ лсовъ, населенныхъ оленями и дикими индйками, то мимо остроконечныхъ скалъ, которыхъ подошва омывалась ркою, изъ трещинъ ихъ выходили сосны и красные кедры, а надъ вершинами пароли блоголовые орлы.

Вс попадавшіеся намъ обыватели переселились сюда изъ восточныхъ штатовъ Союза, вс они казались людьми здороваго сложенія, но въ каждомъ семейств было по три или по четыре больныхъ неизлечимыми перемежающимися лихорадками, дти, родившіяся на этихъ нездоровыхъ берегахъ, обнаруживали сильное расположеніе къ золотух.

Предпріимчивость Американцевъ внушила имъ идею попытаться устроить пароходство по рк Осажу, не смотря на опасности быстринъ, два парохода поднялись весною 1840 года до Осцеолы, но одинъ разбился на обратномъ пути, миляхъ въ 150 отъ Миссури, мы видли обмелвшій кузовъ его, до половины зарытый въ песк.

Вновь запаслись мы провизіей въ город Уассоу (Wassaw). Я не могъ его видть, потому-что лежалъ на дн челнока въ жестокой лихорадк и не имлъ даже силы грести. Наконецъ, мы почувствовали, что приближаемся къ Миссури: вода длалась глубже, теченіе почти уничтожилось, по-временамъ казалось даже, что въ Осаж длался родъ отлива, въ которомъ мы подвигались весьма-медленно и съ большими усиліями. Миссури, разбухшій значительно отъ разлива своихъ верхнихъ данниковъ, былъ гораздо-выше Осажа, которому удлялъ часть водь своихъ, такъ-что уровень между обими рками возстановлялся застоемъ Оссажа.

Прошло десять дней съ-тхъ-поръ, какъ мы оставили ферму Колена. Вечеромъ мы попросили гостепріимства у одного прибрежнаго жителя. Онъ не могъ насъ принять, потому-что шестеро изъ его дтей были больны, но указалъ намъ покинутую лачужку на противоположномъ берегу, въ которой мы могли расположиться на свобод, при этомъ случа, онъ объявилъ намъ, что до Миссури остается только двнадцать миль. Такая всть обрадовала насъ невыразимо — тяжкіе труды наши приближались къ концу. Мы нашли хижину въ довольно-хорошемъ состояніи и съ печью, но почти совершенно-спрятавшуюся за хворостникомъ и густыми травами, которые снова овладли почвою, отнятою у нихъ на время для земледлія. Мы развели огромный огонь, набросавъ туда сорванныя съ крыши доски, и спокойно уснули на полу, завернувшись въ свои попоны, которыя на этотъ разъ были сухи.

Желаніе поскоре пріхать, усталость и медленность теченія, сдлала для меня безконечными остававшіяся двнадцать миль, а между-тмъ, виды были живописцы и оживлялись многочисленными полями, паровыми пильными машинами, большими стадами и несчетными стаями крикливыхъ попугайчиковъ. Но я не обращалъ вниманія ни на что и думалъ только о цли. Около полудня, мы выхали изъ прозрачныхъ водъ Осажа въ мутный и быстрый Миссури, широкій какъ озеро. Мы пристали къ берегу на милю ниже совпаденія обихъ ркъ и вышли къ г. Вилльямсу, у котораго прожили четверо сутокъ, въ ожиданіи парохода, который доставилъ бы насъ въ Сен-Луи. Наконецъ, пришелъ этотъ желанный пароходъ и высадилъ насъ на другой день 25 августа на набережной Сен-Луи. Джемсъ прибылъ сюда шестью сутками раньше и очень безпокоился на нашъ счетъ.

Въ Сен-Луи я слегъ въ постель отъ усилившейся лихорадки, и въ-продолженіи семи дней не видлъ и не зналъ ничего, что вокругъ меня происходило. Я обязанъ жизнію стараніямъ доктора Трюдо, по милости котораго могъ отправиться 6 сентября на пароход въ Цинциннати. Г. Геренъ былъ вмст со мною и также очень пострадалъ отъ лихорадки, а остальные наши спутники въ странствіяхъ по осажскимъ степямъ похали большими озерами въ Нью-Йоркъ. Мы, больные, избрали себ боле-спокойный, но не мене-прекрасный путь: поднялись по Огайо до Питтсбурга, потомъ по Пенсильванійскому-Каналу до горъ Длеггани, а оттуда по единственной въ мір желзной дорог въ Голлидейсбургъ, и наконецъ, снова каналами, до Гаррисбурга.

На ркахъ и каналахъ попадалось намъ множество лодокъ, украшенныхъ отличительными знаками двухъ кандидатовъ на президентство Соединенныхъ-Штатовъ: генерала Гаррисона и г. Фан-Бюрена. По берегамъ, у каждаго дома возвышалась мачта, на которой разввался флагъ съ написаннымъ огромными литерами именемъ избираемаго президента. Когда встрчались два парохода, то вс пассажиры выходили на палубу, чтобъ узнать политическое мнніе проходившихъ, тогда, смотря по согласію или разногласію этихъ мнній, раздавались рукоплесканія или брань и упреки.

Въ городахъ, черезъ которые мы прозжали, въ числ прочихъ и въ Ланкастр, видли мы длинныя процессіи избирателей, важно шествовавшихъ за знаменами, на которыхъ можно было прочитать какія-нибудь восклицанія въ пользу или противъ одного изъ кандидатовъ на президентство. На площадяхъ, окруженные кучками народа и взгромоздившись на что-нибудь, ораторствовали, размахивая руками, жаркіе партизаны Гаррисона или Фан-Бюрена. Крикомъ своимъ, жестами и декламаціею, люди эти напоминали мн лекарство-угля моихъ краснокожихъ друзей.

Желзныя дороги доставили насъ въ Филадельфію, а потомъ въ Нью-Йоркъ, откуда я отправился въ Гавръ 25 сентября. Въ Гавръ прибылъ я 24 октября, посл одиннадцатимсячнаго отсутствія.

А. БУТАКОВЪ.

‘Отечественныя Записки’, NoNo 10, 12, 1846, NoNo 1, 2, 1847

ПУТЕШЕСТВІЕ ВЪ СТЕПИ ОСАЖЕЙ, ЧЕРЕЗЪ ЛУИЗІАНУ И МИССУРИ, ВИКТОРА ТИКСЬЕ (*)

Статья первая.

I.

II.ЛУИЗІАНА.

IIIМИССУРИ.

Статья вторая.

IV.НІОН-ШУ.

V.СТЕПЬ.

Статья третья.

VI.БИЗОНЪ.

Статья четвертая и послдняя.

VII.ВОЕННЫЙ СТАНЪ.

VIII.БОЛЬШОЙ СОЛОНЧАКЪ.

IX.РКА ОСАЖЪ.

Читайте также: