Предисловие к 'Истории Мальтийского ордена, обработанной по Верто г. М. Н.', Шиллер Фридрих, Год: 1792 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 6 минут(ы)

Собраніе сочиненій Шиллера въ перевод русскихъ писателей. Подъ ред. С. А. Венгерова. Томъ IV. С.-Пб., 1902

Переводъ Всеволода Чешихина.

Предисловіе къ ‘Исторіи Мальтійскаго ордена, обработанной по Верто г. М. Н.’

Орденъ Храмовниковъ блеснулъ и исчезъ, какъ метеоръ, во всеобщей исторіи, орденъ оаннитовъ, однако, живетъ долго, уже 7 вковъ и, хотя и почти исчезъ съ политической сцены, донын стоитъ и будетъ стоять передъ философомъ, размышляющимъ о судьбахъ человчества, въ качеств замчательнаго явленія. Почва, на которой создался этотъ орденъ, колеблется, и съ сострадательною улыбкою смотримъ мы на его происхожденіе, столь святое столь торжественное для того времени. Но самый орденъ все-таки стоитъ, какъ почтенная руина, на своемъ по-прежнему недоступномъ утес, и, теряясь въ изумленіи передъ исчезнувшею героическою величиною, мы глядимъ на него, точно на опрокинутый обелискъ или тріумфальную арку Траяна.

Хотя мы не безъ основанія поздравляемъ себя съ тмъ, что живемъ въ эпоху, когда уже больше незачмъ стремиться къ заслугамъ, къ которымъ стремился этотъ орденъ, когда затрата силъ и героизмъ, обнаруживавшіеся въ этомъ орден, столь же излишни, сколь невозможны, но мы должны признать, что не всегда мы противопоставляемъ преимущества современности прошедшему съ надлежащею скромностью и справедливостью въ отношеніи этого прошедшаго. Презрительный взглядъ, который мы кидаемъ на тотъ періодъ суеврія, фанатизма, духовнаго рабства обнаруживаетъ не столько похвальную гордость сознающей себя силы, сколько мелкое торжество слабости, которая мститъ безсильною насмшкою за то посрамленіе, какое наноситъ ей высшая заслуга. Какъ бы ни опередили мы т темныя времена, все же наши пріобртенія не что иное, какъ выгодная мна, которою мы гордимся (хотя бы и по праву). Преимущества боле ясныхъ понятій, побжденныхъ предразсудковъ, усмиренныхъ страстей, свободолюбивыхъ чувствованій — если только, дйствительно, мы имемъ эти преимущества — пріобртены нами тяжкою жертвою практической доблести, безъ которой вс наши боле точныя познанія не могутъ принести намъ пользу. Та самая культура, которая погасила въ нашемъ мозгу пламя фанатической ревности, одновременно потушила въ нашемъ сердц огонь вдохновенія, ослабила размахъ стремленій, уничтожила созрвшую для дятельности энергію характера. Средневковые герои рисковали во имя мечты, которую они считали мудростью, кровью, жизнью и собственностью, какъ ни былъ плохо образованъ ихъ умъ, но они героически слдовали его высшимъ законамъ. Ну, а мы, изнженные ихъ потомки, можемъ ли похвалиться тмъ, что во имя нашей мудрости мы рискуемъ наполовину столькимъ, сколькимъ этц предки рисковали во имя своего безумія?

Я вполн готовъ подписаться подъ тмъ мнніемъ, которое высказываетъ авторъ вышеназванной ‘исторіи’, а именно, что въ важную заслугу должно поставить тому вку его практическую доблесть, готовность ставить на карту самое драгоцнное и самое благородное и вс блага чувственности приносить въ жертву чисто-идеальному благу. Если историкъ и хладнокровный политикъ ставитъ въ укоръ тому вку эксцентрическій полетъ фантазіи, то философъ-моралистъ отнесется къ этому явленію безпристрастне, даже, пожалуй, оно встртитъ съ его стороны восторженную оцнку энтузіаста. Его восхититъ возвышенное зрлище убжденія, торжествующаго надъ всми утхами чувственности, и идеи, воспламеняющей сердца, властвующей надъ всми, вообще, столь мощными страстями. И это въ эпоху всевозможныхъ гнусностей, похваляющей и благословляющей мрачнйшій фанатизмъ въ эпоху безвкуснйшихъ заблужденій суеврія!

Если времена крестовыхъ походовъ были періодомъ долгаго, печальнаго застоя въ культур, даже періодомъ возвращенія европейцевъ въ состояніе первобытной дикости, то никогда еще человчество не было такъ очевидно близко къ достиженію высшаго нравственнаго достоинства, какъ именно тогда, если только признать, что нравственное достоинствочеловка состоитъ въ господств его идей надъ его чувствами. Способность души руководиться сверхчувственными побужденіями, это необходимое условіе нашей нравственной культуры, какъ видно, должна была упражняться на боле или мене грубомъ матеріал и развиваться до совершенства, пока на помощь доброй вол не пришелъ боле просвтленный разумъ. Именно наличность этой способности, благороднйшей изъ всхъ человческихъ побужденій, проявляющейся и развивающейся во всхъ дикихъ затяхъ того времени, примиряетъ философски-настроеннаго историка со всми грубыми проявленіями неокрпшаго разума и необузданной чувственности, во имя того, что уже простая ршимость сражаться подъ знаменемъ креста приближаетъ къ высшему нравственному достоинству человка, историкъ охотно прощаетъ ордену и авантюристскія средства и химерическія мечтанія.

Таковы-то т рыцари вры, съ которыми знакомитъ насъ вышеназванная Исторія’. Слабости ихъ, сопровождаемыя блестящими добродтелями, могутъ смло предстать передъ глазами боле мудраго потомства.

Мы видимъ, какъ мальтійскіе рыцари подъ стягомъ креста несутъ самыя тяжкія и священныя обязанности человчества и, воображая, что служатъ лишь церковному закону, исполняютъ безсознательно высшую заповдь нравственности. Цлыя тысячелтія человкъ искалъ надъ звздами Законодателя, обитавшаго въ собственной его груди, зачмъ же ставить въ вину этимъ героямъ то, что они ищутъ санкціи чисточеловческаго долга въ евангеліи, а услужливое отношеніе къ ближнимъ и чувство собственнаго достоинства тсно связываютъ со своимъ орденскимъ костюмомъ? Можно осуждать какъ угодно нераціональность вры, которая велитъ проливать кровь за мнимыя блага мечтательной фантазіи и за безжизненныя святыни,— но кто можетъ отказать въ уваженіи героической врности, съ какою духовные рыцари повинуются этому безмысленному мечтанію?. Когда, посл свершенныхъ чудесъ храбрости, утомленная борьбою съ неврными, изнуренная трудами кроваваго дня, эта толпа героевъ возвращается домой и, вмсто того, чтобы внчать побдоносное чело заслуженнымъ лавромъ, мняетъ безъ ропота свои рыцарственныя привычки на скромную службу больничнаго брата милосердія, когда эти боевые львы у одра болзни свершаютъ такіе подвиги самоотреченія и милосердія, передъ которыми блднютъ ихъ блестящія героическія заслуги, когда рука, за нсколько часовъ до того подымавшая ужасный мечъ за христіанство и провожавшая робкаго пилигрима черезъ мечи враговъ, подаетъ пищу во имя Божье внушающему отвращеніе больному и не отворачивается ни отъ одной изъ презрительныхъ услугъ, возмущающихъ наши изнженныя чувства,— кто, видя рыцарей въ томъ вид, въ ерусалимскомъ госпитал, въ изумленіи передъ этими ихъ занятіями, не почувствовалъ бы себя внутренно-растроганнымъ? Кто могъ бы глядть безъ восторга на храброе постоянство, съ какимъ защищалась маленькая кучка героевъ въ Птоломаид, въ Родос, а впослдствіи на Мальт, противъ значительно сильнйшаго врага?— или на непоколебимое мужество обоихъ гроссмейстеровъ ордена, Иль-Адама и Ла-Валета, или на столь же изумительную готовность всхъ другихъ рыцарей идти на врную смерть? Кто можетъ читать безъ внутренняго содроганія эпизодъ о добровольной гибели сорока героевъ въ форт Сантъ-Эльмо — объ этомъ примр дисциплины, который превзойденъ прославленнымъ самопожертвованіемъ спартанцевъ у ермопилъ лишь большею важностью цли!.. Знаменитые писатели ставили въ укоръ христіанской религіи то, что она подавляетъ воинственный духъ своихъ послдователей и гаситъ огонь воодушевленія. Какъ блистательно опровергается этотъ упрекъ примромъ крестовыхъ походовъ и славными подвигами орденовъ Храмовниковъ и оаннитовъ! Грекъ и римлянинъ боролись за свое существованіе, за временныя блага, за вдохновительный призракъ мірового господства и чести, боролись на глазахъ у благодарнаго отечества, издали показывавшаго имъ приготовленные для нихъ лавры. Но мужество этихъ христіанскихъ героевъ было лишено этой поддержки и питалось только своимъ собственнымъ неугасимымъ огнемъ.

Изображеніе вншнихъ и внутреннихъ судебъ этого духовно-рыцарскаго ордена заслуживаетъ нашего вниманія еще и съ другой точки зрнія. Этотъ орденъ есть политическій организмъ, поддерживаемый особыми законами, скрпленный особыми связями. На нашихъ глазахъ онъ возникаетъ, растетъ, цвтетъ и отцвтаетъ, короче — раскрываетъ и заключаетъ всю свою политическую жизнь. Точка зрнія, съ которой философъ-наблюдатель смотритъ на всякое политическое общество, вполн примнима и къ этому монашеско-рыцарскому государству. Для такого философа различныя формы, въ которыя соединяются политическія общества, представляются такимъ же количествомъ попытокъ (не всегда сознательныхъ) со стороны человчества — проврить извстныя условія осуществимости спеціальной цли одного какого-нибудь общества или общей цли всхъ такихъ обществъ. Что можетъ быть достойне нашего вниманія, чмъ соотвтствіе или несоотвтствіе этихъ условій ихъ цлямъ, изображенное на наглядномъ примр? Родъ человческій, во все время своего историческаго существованія, перепробовалъ всевозможныя условія общественнаго благополучія, хотя и исходилъ при этомъ изъ совершенно другихъ побужденій, вс формы политической общности извдалъ онъ въ поискахъ цлесообразнйшей изъ нихъ. Всеобщая исторія является какъ бы прагматическою естественною исторіею для такихъ государственныхъ организацій, въ точности исчисляя, сколь много или сколь мало выиграла, благодаря различію принциповъ соединенія, конечная цль общественнаго стремленія. Съ подобной точки зрнія должны мы смотрть и на суверенные духовно-рыцарскіе ордена, порожденные религіознымъ фанатизмомъ въ эпоху крестовыхъ походовъ. Побужденія, никогда ране не организовавшіяся въ данной связи и съ данною цлью, становятся впервые основаніемъ политическаго тла, а въ результат и получается предлагаемая нын читателямъ ‘Исторія’. Огненный рыцарскій духъ соединяется съ тягостнымъ орденскимъ уставомъ, дисциплина военная съ дисциплиною монастырскою, строгое самоотреченіе, требуемое христіанствомъ, съ отважною солдатскою храбростью — и все это для того, чтобы образовать непроницаемую фалангу противъ вншнихъ враговъ христіанства, а также чтобы съ тмъ же героизмомъ вести вчную войну съ могучими внутренними его врагами — гордостью и роскошью.

Трогательною, возвышенною искренностью отличается дтство ордена, блескъ и почетъ внчаютъ его юность, но вскор затмъ онъ подвергается общей участи человчества. Благосостояніе и сила, естественные спутники храбрости и воздержанія, ведутъ орденъ ускоренными шагами навстрчу гибели. Не безъ горечи гражданинъ вселенной глядитъ на обманъ великолпныхъ надеждъ, прекрасное начало которыхъ сулило такъ много, но этотъ примръ подкрпляетъ его въ неопровержимой истин — что непрочно все, создаваемое мечтаніемъ и страстью, что строитъ для вчности одинъ разумъ.

Посл сказаннаго мною относительно преимущества этого ордена, излишне дальнйшее развитіе соображеній, по которымъ я счелъ нужнымъ содйствовать появленію новой обработки сочиненія Верто. Соотвтствуетъ ли эта обработка вполн тому идеалу ея, какой я имлъ въ виду, рекомендуя ее — я этого не стану утверждать, во всякомъ случа, это единственное сочиненіе подобнаго содержанія, которое можетъ дать достойное представленіе объ орден и заинтересовать читателя. Переводчикъ, по мр силъ, старался придать живйшій ходъ и интересъ повствованію, которое, въ оригинал, слишкомъ растянуто, читатель замтитъ также исправленія нмецкаго писателя, обработавшаго сочиненіе Верто, въ мстахъ, въ которыхъ авторъ гршитъ пристрастіемъ. Само собою разумется, что книга эта предназначается не для ученыхъ и тмъ мене для учащейся молодежи, но для большой публики, для которой недоступно изученіе первоисточниковъ, полагаю, что именно эта публика отнесется къ изданію съ благодарностью. Со вторымъ томомъ закончится самая ‘Исторія’ — такъ какъ орденъ на исход 16-го вка достигъ апогея своей славы, а затмъ быстрыми шагами пошелъ къ политическому забвенію.

Всев. Чишихинъ.

Примчанія къ IV тому.

ПРЕДИСЛОВЕ КЪ ‘ИСТОРИ МАЛЬТЙСКАГО ОРДЕНА’ ВЕРТО.

‘Histoire des chevaliers de Saint-Jean de Jrusalem’ аббата Верто (1655—1735) вышла въ 1726 г. (4 т.). Подъ иниціалами М. Н., съ которыми вышла въ 1792 г. нмецкая обработка книги Верто съ предисловіемъ Шиллера, скрывался М. Нитгаммеръ. Нсколько поздне работа Верто была издана по русски Лабзинымъ (вмст съ Вахрушевымъ, Спб. 1799—1801, безъ упоминанія о дйствительномъ автор). Лабзинъ, еще ране возведенный новымъ гроссмейстеромъ ордена императоромъ Павломъ въ званіе, нкогда принадлежавшее Верто, ‘исторіографа Мальтійскаго ордена’, былъ щедро награжденъ за эту работу. Разнообразные литературные отголоски знакомства Шиллера съ исторіей ордена отмчены нами своевременно. Собственныя имена, упоминаемыя въ предисловіи, объяснены въ словар

Русскіе переводы.

1. Анонимъ, въ изд. Гербеля.

2. Всеволодъ Чешихинъ. Переведено для настоящаго изданія.

Предисловіе къ ‘Исторіи Мальтійскаго ордена, обработанной по Верто г. М. Н.’

Примчанія къ IV тому.

ПРЕДИСЛОВЕ КЪ ‘ИСТОРИ МАЛЬТЙСКАГО ОРДЕНА’ ВЕРТО.

Читайте также: