‘Русская Мысль’, кн.IV, 1889
Полное собрание сочинений И. И. Панаева в шести томах, Панаев Иван Иванович, Год: 1889
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Полное собраніе сочиненій И. И. Панаева въ шести томахъ, съ портретомъ автора. Изданіе книгопродавца Н. Г. Мартынова. Спб., 1888 г. Ц. за и томовъ 12 р. 50 к., съ пересылкой 14 р. Отдльно каждый томъ по 3 р. Имя Ивана Ивановича Панаева почти незнакомо ныншней молодежи, хотя онъ умеръ всего 27 лтъ назадъ, въ феврал 1862 г., и въ теченіе четырнадцати лтъ (съ 1847 г. по день своей смерти) стоялъ, вмст Съ Н. А. Некрасовымъ, во глав самаго распространеннаго въ то время журнала — Современника. Панаевъ родился въ 1812 г., принадлежалъ къ старому дворянскому роду, воспитывался въ ‘Благородномъ пансіон при Петербургскомъ университет’ и со школьной скамьи началъ увлекаться литературною дятельностью. Къ обязательной въ то время для каждаго молодаго человка служебной карьер онъ оказался совершенно неспособнымъ и, какъ человкъ состоятельный, въ таковой не нуждался. На литературное поприще Панаевъ выступилъ въ начал тридцатыхъ годовъ и скоро сошелся со многими выдающимися писателями, о которыхъ оставилъ намъ не мало любопытныхъ свдній въ своихъ Литературныхъ воспоминаніяхъ (томъ VI). Съ Блинскимъ его связывала самая тсная дружба, съ Грановскимъ, Герценомъ, K. С. Аксаковымъ, Кетчеромъ, Катковымъ, Бакунинымъ, В. П. Боткинымъ, М. С. Щепкинымъ онъ былъ въ пріятельскихъ отношеніяхъ и очень близко стоялъ къ А. А. Краевскому, какъ сотрудникъ въ издававшихся послднимъ, посл Свиныша, Отечественныхъ Запискахъ. Панаевъ зналъ Пушкина, Лермонтова, Жуковскаго, Гоголя, Крылова, Глинку, супруговъ Павловыхъ, Кукольника, Загоскина, Надеждина, Соболевскаго, отца Іожинеа и всхъ сколько-нибудь и чмъ-нибудь замтныхъ людей своего времени и объ очень многихъ изъ нихъ говоритъ въ своихъ Воспоминаніяхъ, переполненныхъ характерными чертами, рисующими намъ нкоторыхъ не только умершихъ, но и понын живущихъ лицъ далеко не въ выгодномъ для нихъ вид. Къ сожалнію, Воспоминанія Панаева обрываются на 1847 г., т.-е. какъ разъ въ то время, когда онъ съ Некрасовымъ началъ издавать Современникъ.
Какъ беллетристъ, Панаевъ никогда не занималъ выдающагося мста въ ряду русскихъ писателей. Лучшія его произведенія даютъ лишь некрупные типики, врне, даже не типики, а образы, въ которыхъ выражаются нкоторыя черты даннаго времени, таковы его извстные ‘хлыщи’, ‘онагры’, рядъ лицъ, изображенныхъ въ Очеркахъ изъ Петербуріской жизни Новаго Поэта. Въ томъ же том (V), въ которомъ напечатаны Очерки, представляютъ большой интересъ ‘пародіи’ Новаго Поэта. Значеніе эти пародіи имли, по большей части, только временное, и теперь, напечатанныя безъ комментаріевъ, он покажутся многимъ не тмъ, что он есть въ дйствительности. Это случилось даже при жизни самого писателя: одна изъ его пародій, начинающаяся словами: ‘Густолиственныхъ кленовъ аллея…’ была принята за серьезное произведете, на эти слова написана г. Дмитріевымъ хорошая музыка, подъ которую и распвалась эта шутка, какъ настоящій романсъ. Нужно большое знакомство съ стихотворными произведеніями пятидесятыхъ годовъ для того, чтобы понять и оцнить по достоинству пародіи Панаева. Первый томъ его сочиненій представляетъ любопытные образцы языка, какимъ писали современники Пушкина. Въ наше время такая повсть, какъ Спальня свтской женщины, написанная, кажется, въ 1834 г., по содержанію и по слогу, можетъ цликомъ показаться ‘пародіей’, врод Прутковской. Возьмемъ изъ нея на выдержку любую страницу,— вотъ, напримръ, разсказъ одного молодаго графа пріятелю-поэту: ‘Наступилъ 1812 годъ. Наполеонъ шелъ на Россію. Pocdi приготовляла гостю кровавое пиршество. Незабвенный Барклай очищать, ему дорогу… Москва пустла, чтобы дать полный раздолъ несмтнымъ полчищамъ исполина…’ ‘Генералъ, возвращавшійся изъ похода, съ грудью, увшанною орденами, ушпиленною звздами, съ одною ногой и съ двумя костылями, былъ въ восхищеніи отъ своей дочери…’ Въ исход 1819 года генералъ скончался. День 5 мая 1821 года палъ въ океанъ вчности, и Бурбоны вздохнули свободно на трон…’ Поэтъ спрашиваетъ графа: ‘Настала ли пора ея любви или нтъ?’ — ‘Во всякомъ случа, любовь должна быть тайною, — прибавилъ съ странною улыбкою графъ Брскій’. Викторъ Громскій (поэтъ) задумался. Было нсколько минутъ молчанія. Графъ выпустилъ изо рта длинную ленту дыма’. Графъ предлагаетъ Громскому представить его свтской красавиц и совтуетъ для такого случая сшить себ модное платье. ‘Если же у тебя нтъ теперь денегъ, мой портфель ссудитъ тебя необходимымъ…’ Слезы брызнули изъ глазъ молодаго человка (поэта). ‘Александръ!’ — произнесъ Онъ съ чувствомъ, и т. д. Слезы ‘брызжагь* у нихъ по самымъ ничтожнымъ поводамъ, самыя обыкновенныя вещи говорятся неправдоподобно-высокопарнымъ слогомъ, и такъ говорятъ не одни только дйствующія лица, но и самъ авторъ, герои и ихъ пріятели, изъ-за всякихъ пустяковъ бросаются другъ другу на грудь и разливаются-плачутъ: ‘Громскій едва сдерживалъ свое восхищеніе, и когда вышелъ изъ ея будуара, слезы упоительнаго самодовольствія брызнули изъ очей его’. Все это очень смшно и на нашъ теперешній взглядъ і нелпо до каррикатурности, но все это не выдумано, не сочинено писателями. Такъ было въ дйствительности въ тотъ романтическій вкъ, таково было общее настроеніе, приподнятое воспитаніемъ и литературой на слезливо-мелодраматическій тонъ, кажущійся намъ теперь искусственнымъ и забавнымъ. Въ то время всякіе ‘охи’ и вздохи, слезы и паданья на грудь отнюдь не были притворными и продлывались совершенно искренно. Тогда можно было писать и, разумется, говоріть, не возбуждая ничьей улыбки: ‘Не бойтесь, княгиня, вы будете отомщены. Мщеніе со мной, я ношу его на груди моей…— Онъ вынулъ изъ кармана заряженный пистолетъ и брякнулъ роковою сталью о столъ.’ Дайте мн напиться его кровью! Я хорошо умю стрлять въ цль. О, рука не измнитъ мн, наводя на него дуло этого пистолета…’ Панаевъ писалъ это очень молодымъ человкомъ и, конечно, ничего не выдумывалъ, что мы почитаемъ весьма важнымъ. Тутъ его герои — совсмъ не то, чмъ были Евгеній Органъ и Печоринъ. Тотъ и другой,— въ особенности послдній,— длали въ свое время новое настроеніе, они явились образцами для подражанія, тогда какъ герои Панаева были заурядными людьми своего времени и выразителями существовавшаго настроенія. Мы и говоримъ, что тмъ-то именно они и любопытны, и важны для насъ, что въ нихъ правдиво отразилось то время, въ которое они жили. Если бы кто сталъ теперь писать повсть или драму изъ того времени, то, по нашему мннію, въ разныхъ произведеніяхъ И. И. Панаева и другихъ второстепенныхъ писателей тридцатыхъ годовъ современный авторъ найдетъ цнный матеріалъ для врнаго изображенія эпохи. Въ этомъ смысл изданія сочиненій забытыхъ или забываемыхъ писателей могутъ принести не малую пользу.
Сочиненія И. И. Панаева изданы тщательно, красиво, отпечатаны очень убористымъ шрифтомъ и составляютъ почти 200 печатныхъ листовъ, почему цна, назначенная издателемъ, должна быть названа невысокою.