ТРУДЫ Я. К. ГРОTА
III.
ОЧЕРКИ
изъ
ИСТОРІИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
(1848—1893).
ПОХОРОНЫ ВОСТОКОВА 1).
ПОХОРОНЫ ВОСТОКОВА 1).
1864.
1) С.-Петербург. Вдом. 1864, No 38.
Ректоръ университета Кочетовъ.
Wrtiatko 1).
Похороны Востокова, Грот Яков Карлович, Год: 1864
Время на прочтение: 7 минут(ы)
12-го февраля, въ середу, происходило на лютеранскомъ Волновомъ кладбищ погребеніе умершаго 8-го числа ординарнаго академика, Александра Христофоровича Востокова. Это умилительное событіе займетъ свою страницу въ лтописяхъ Академіи Наукъ. Въ концпрошлаго столтія Академія Художествъ приняла въ снь свою молодого остзейца Остенека, желавшаго озарить свою душу священнымъ, огнемъ искусства, черезъ 65 лтъ Академія Наукъ передала вчности старца Востокова, въ которомъ Россія признала своего достойнаго сына. Зрлище его погребенія носило ту же печать необыкновеннаго, какою была ознаменована вся его жизнь. Человкъ, котораго русскіе провожали, какъ свою знаменитость, изъ лютеранской церкви, путемъ искусства вошелъ въ храмъ знаній, бывъ рожденъ съ неизлчимымъ недостаткомъ языка, онъ сдлался поэтомъ и любилъ въ поэзіи разнообразіе метровъ, требующихъ особенной тонкости слуха. Въ ту же эпоху, нашъ будущій академикъ самоучкою изучилъ основательна древніе языки и этимъ, конечно, положилъ самое твердое основаніе изслдованіямъ, которыя вскор должны были поглотить всю его дятельность. Біографія и разсмотрніе ученыхъ заслугъ Востокова будутъ предметомъ особаго обширнаго труда, здсь мы считаемъ нужнымъ передать только т немногія черты ихъ, которыя должны служить отвтомъ на вопросы, естественно возникающіе въ каждомъ сколько-нибудь любознательномъ читател. Востоковъ родился 16-го марта 1781 года въ Аренсбург, кончилъ воспитаніе 1803 года въ с.-петербургской Академіи Художествъ однимъ изъ пенсіонеровъ ея, съ правомъ на 14-й классъ, и остался на первое время при ея библіотек. Изъ должностей, которыя онъ занималъ посл, видно, что Востоковъ, чуждый всякаго честолюбія, искалъ только такой службы, которая, доставляя необходимое содержаніе, вмст облегчала бы ему средства къ любимымъ занятіямъ. Съ 1813 до 1845 года онъ служилъ при Публичной Библіотек, а съ 1845 принадлежалъ исключительно Академіи Наукъ, сдлавшись ея ординарнымъ членомъ въ 1841, когда Россійская Академія преобразована была въ отдленіе русскаго языка и словесности. Членомъ Россійской Академіи Востоковъ былъ избранъ въ 1820 г. Извстность въ литератур онъ прежде всего пріобрлъ стихотвореніями, напечатанными отдльно сперва въ 1806, потомъ въ 1821 году. Это изліянія пылкаго и мыслящаго юноши, стремящагося ко всему духовно-прекрасному въ жизни, особенное вниманіе обращали на себя его переводы изъ древнихъ, съ соблюденіемъ греческихъ метровъ. Въ изданныя Жуковскимъ Образцовыя сочиненія вошли многія стихотворенія Востокова. Вмст съ изученіемъ древнихъ языковъ, занимала его особенно народная поэзія, которой значеніе онъ одинъ изъ первыхъ у насъ понялъ и оцнилъ надлежащимъ образомъ. Плодомъ изученія этихъ двухъ предметовъ былъ его замчательный Опытъ о русскомъ стихосложеніи, напечатанный въ 1817 году и до сихъ поръ еще не утратившій своего достоинства. Вотъ труды, которые послужили переходомъ Востокова отъ поэзіи къ филологіи. Положительное призваніе его къ этому поприщу выразилось въ его Разсужденіи о славянскомъ язык, помщенномъ 1820 года въ 17-й части ‘Трудовъ Общества любителей россійской словесности’. Это небольшое сочиненіе, въ которомъ онъ съ удивительною проницательностью первый указалъ никмъ незамченныя до него свойства старославянскаго языка, было такъ важно, что сдлало бы имя его незабвеннымъ въ лтописяхъ языкознанія, даже, еслибъ онъ боле ничего не написалъ. Знаменитый чешскій ученый, Добровскій, печатавшій тогда свои Institutiones linguae slavicae, такъ былъ пораженъ открытіями Востокова, что хотлъ было истребить готовые уже листы этой книги. Другой извстный славянинъ, Копитаръ, называлъ Востокова за это изслдованіе lumen, creator philologiae slavicae (свтиломъ, творцомъ славянской филологіи {См. статью ‘А. X. Востоковъ’ въ т. 69-мъ ‘Отетествен. Записокъ’ (1855 г.), въ которой покойный Карелкинъ всего подробне разсмотрлъ дятельность нашего академика.}. Но Востоковъ не остановился на этомъ: его грамматическіе и лексическіе труды, его Описаніе рукописей Румянцовскаго Музея, предпринятое имъ по вызову самого графа Румянцова, особенно же его изданіе Остромирова евангелія, по которому онъ, сколько было возможно, возстановилъ старославянскій языкъ, доставили ему первое мсто между славянскими филологами ныншняго вка.
Столь важные труды давно пріобрли Востокову европейскую извстность, повсемстное уваженіе, которымъ пользовалось его имя, выразилось избраніемъ его въ члены разныхъ обществъ и университетовъ.
Есть о чемъ призадуматься, если съ такими трудами и заслугами сравнить то скромное матеріальное положеніе, которое занималъ Востоковъ во всю свою жизнь. Таковъ почти всегда удлъ достоинства, которое само за себя ничего не ищетъ, ни о чемъ не проситъ. А тутъ къ величайшей скромности присоединялся еще и природный недостатокъ, который, удаляя Востокова отъ общенія съ людьми, заставлялъ его замыкаться въ самомъ себ. Такое уединенное положеніе, лишая многихъ наслажденій, иметъ, однакожъ, и свои преимущества: оно не даетъ пищи ни вражд, ни зависти, у Востокова никогда не было враговъ, его не касалось злословіе, имя его пользовалось безусловнымъ уваженіемъ, слава его была чиста.
Вотъ почему извстіе о смерти Востокова возбудило общее вниманіе и распространилось быстро, стеченіе людей при его погребеніи было очень многочисленно, если принять въ соображеніе спеціальность трудовъ его и тсный кругъ его знакомства. Тутъ были не только академики и служащіе при Академіи, но и нкоторые изъ почетныхъ членовъ и корреспондентовъ ея, были также многіе посторонніе ученые, педагоги, литераторы, студенты, общее вниманіе возбуждали но множеству своему гимназисты: воспитанники всхъ здшнихъ гимназій испросили позволеніе проводить до послдняго жилища тло одного изъ творцовъ русской грамматики и украсили могилу его внками.
Настроеніе, съ какимъ родственники, собратья и знакомые Востокова прощались съ останками его, не было обыкновенное въ подобныхъ случаяхъ настроеніе. Скорбь, которую они ощущали при мысли о вчной разлук съ этимъ маститымъ другомъ, въ значительной степени умрялась свтлымъ образомъ отшедшаго старца, совершившаго такъ честно и славно свое земное поприще, совершившаго все, что совершить было нужно, положившаго свой странническій посохъ не прежде, какъ достигнувъ цли, — прошедшаго бодро и спокойно весь предлъ жизни, отмежеванный человку. Никогда не померкнетъ, въ памяти и въ сердц товарищей-учениковъ этотъ ясный образъ кроткаго, безмятежнаго старца, котораго уста раскрывались только для слова истины, мира и привта.
Когда настала послдняя минута прощанья и черный гробъ былъ опущенъ въ землю, академикъ Срезневскій, ближайшій къ покойному и по роду занятій и по личнымъ отношеніямъ, прочелъ надъ могилою слдующія строки:
‘Давно уже не раскрывалась въ земл русской могила для принятія останковъ такого дятеля науки, какимъ былъ нами теперь утраченный Востоковъ. Мы у гроба вожатая науки слова въ славянств, у гроба основателя, патріарха славянской филологіи. Въ начальныхъ трудахъ его тотъ, кто до него сосредоточивалъ въ себ всю эту область знаній, незабвенный Добровскій, увидлъ зарю новаго свта, затмившую то, что прежде казалось ему свтомъ, и призналъ это откровенно. Высшіе представители славянской научной дятельности посл Добровскаго, Ганка, Копитаръ, Шафарикъ, признавъ себя учениками Востокова, дорожили каждымъ его словомъ, какъ и наши досточтимые митр. Евгеній, Кеппенъ, Гречъ, Калайдовичъ, Строевъ, Навскій, Надеждинъ и вс, вс другіе изслдователи. И могло ли быть иначе, когда онъ, Востоковъ, первый вскрылъ законы древняго строя и состава и судьбы языка славянъ, и объяснилъ его своими разнообразными изслдованіями, первый далъ этой отрасли знаній твердое научное значеніе. Сознаніе важности трудовъ Востокова теперь упрочено, что было его личнымъ достояніемъ, то стало теперь общею безыменною собственностью. И не за это одно мы, русскіе, должны быть признательны Востокову. Есть еще и другія заслуги его, не мене важныя. Одна изъ нихъ — грамматика русскаго современнаго языка, въ которой онъ свои научныя изслдованія примнилъ къ нуждамъ всхъ, ищущихъ основательнаго пониманія родной рчи, и посредствомъ которой оставался лучшимъ, надежнйшимъ наставникомъ въ этомъ для всей образующейся массы въ продолженіе 35 лтъ. Не такъ замтна для большинства, но не мене важна его другая заслуга, заслуга для тхъ, которые хотятъ трудиться на нив науки и ищутъ образцовъ для предпринимаемыхъ ими работъ: каждый трудъ Востокова есть такой образецъ. Нужно только имть силы и умнье быть его достойнымъ подражателемъ. Востоковъ — это нашъ Я. Гриммъ: одновременно начали они оба свое дло важными открытіями, одновременно въ долгую жизнь трудились усердно, каждый для своего отечества, съ одинаково чистыми побужденіями, съ одинаковою требовательностію достоинства въ труд, и оставили но себ одинаково цнные образцы для трудовъ послдователей. Давно, со времени кончины Карамзина, не раскрывалась могила въ земл русской для останковъ такого могучаго дятеля науки.
‘Чувство признательности къ великимъ заслугамъ усопшаго само изъ себя выраждаетъ чувство скорби объ утрат его, и слеза невольно падаетъ на этотъ прахъ, какъ будто бы съ нимъ должно сойти въ могилу все, что дала намъ сила духа, его оживлявшаго. Многаго, конечно, мы лишились, мы, его товарищи, чтившіе его какъ дти отца, какъ ученики наставника, имъ направляемые, имъ поддерживаемые въ нашихъ посильныхъ трудахъ. Не будетъ для насъ его слова совта, добра и правды, какъ не будетъ передъ нами спокойнаго, простодушно-величаваго взгляда мудреца, вызывающаго только истину, оцнивающаго только добро, мирнаго въ правот своей и праваго въ своемъ миролюбіи. Но въ самой скорби о такой утрат есть что-то возвышающее душу, успокоивающее. Востоковъ достигъ всего, къ чему стремился, не осталось у него желанія неисполненнаго, не осталось труда неоконченнаго. И эти труды его, уже произведшіе сильное вліяніе на науку и на образованіе, только начали приносить плоды. Лучшее будущее для нихъ еще впереди. Они будутъ дйствовать, какъ силы не слабющія, а возрастающія, будутъ дйствовать и сами собою и тмъ, что вызовутъ собою: выступившія и за ними послдующія поколнія поведутъ дло, начатое первымъ вожатаемъ, дале по указанному имъ пути.
‘Счастливъ, кто могъ такъ прожить и оставить такое наслдство потомству и отечеству.
‘Отъ имени Академіи Наукъ, по порученію сочленовъ, выражаю глубокое сочувствіе къ незабвеннымъ заслугамъ Востокова и признательность къ нему за все, чмъ оно пользовалось отъ него въ продолженіе дваддати-трехъ-лтней его Академической дятельности.
‘Отъ имени Санктпетербургскаго университета повторяю то же слово сочувствія’.
Затмъ И. И. Срезневскій прочелъ дв телеграммы, полученныя имъ изъ Праги и изъ Харькова въ отвтъ на увдомленіе о понесенной нами утрат:
‘Высоко цня великія заслуги, оказанныя Александромъ Христофоровичемъ Востоковымъ русской наук и русскому образованію, Харьковскій университетъ спшитъ выразить свою глубокую и искреннюю скорбь объ утрат знаменитаго своего почетнаго члена, посвятившаго всю свою жизнь на честное и безкорыстное служеніе наук’.
‘Regrets les plus profonds de la perte de ‘l’immortel philologue ‘slave! gloire et mmoire ternelle au gnie de Wostokoff! Prague, ’22 fvrier 1864. Muse national du royaume de Bohè,me.’
1) Глубока наша скорбь объ утрат безсмертнаго филолога-славянина. Слава и вчная память генію Востокова.
Посл обряда погребенія друзья и почитатели Востокова, по приглашенію родныхъ его, собрались въ близлежащемъ дом. Скромный завтракъ, нисколько не похожій на т похоронныя пиршества, которыя къ сожалнію еще не совсмъ вывелись изъ обыкновенія, былъ въ настоящемъ случа устроенъ только для соединенія въ боле тсный кругъ проникнутыхъ одною мыслью цнителей памяти Востокова. Притомъ и отрадныя чувства, сопровождавшія въ этотъ разъ сожалніе о покойномъ, свойство нашей скорби, въ которой не было ничего мрачнаго и тяжелаго для души, придавали здсь особенный характеръ собранію близкихъ къ усопшему. Здсь вс разговоры вращались около одного и того же предмета, и этотъ предметъ составляли личность Востокова, исторія его жизни и дятельности, подробности, изъ которыхъ меогія были совершенно новы для большей части присутствовавшихъ. Слышались сужденія, воспоминанія, разсказы о Востоков, читались стихи его. Академикъ Билярскій произнесъ по мгновенному внушенію нсколько словъ, въ которыхъ обратилъ вниманіе на то замчательное обстоятельство, что нмецкое происхожденіе не помшало Востокову понять и полюбить русскую народность и съ жаромъ посвятить всю свою жизнь изученію нашего языка и нашей древности. Г. Федоровъ, знавшій покойнаго еще въ молодости, прочиталъ съ особаго оттиска, напечатаннаго въ 181.6 году, стихи Востокова на возвращеніе Императора Александра I въ Россію. Г. Бессель изъявилъ сожалніе, что кругъ присутствующихъ ограничивается учеными и вывелъ изъ этого заключеніе, что заслуги покойнаго оцнены только однимъ сословіемъ, на что кто-то изъ родныхъ Востокова примирительно замтилъ, что выводъ долженъ быть такъ поправленъ: заслуги его цнятся преимущественно ученымъ сословіемъ, что и естественно. Изъ книжки стихотвореній Востокова, изданной въ 182а году, г. Тимофевъ прочелъ Три слова (изъ Шиллера), отрывокъ изъ Откровенія музы и Оду нмаго. Такъ какъ дв послднія пьесы имютъ важное автобіографическое значеніе, то мы приведемъ здсь по нскольку строкъ изъ обихъ:
1. Хотя же строгая судьба отъемлетъ
Отъ устъ твоихъ витійства даръ,
Создавъ тебя косноязычнымъ,
Но чувствъ сердечныхъ жаръ
Тмъ съ большей силою да воскресаетъ
Въ размр сладостныхъ стиховъ:
Языкъ теб не доданъ смертныхъ,
Но данъ языкъ боговъ!
2. …Я не мен счастливъ,
Что скрыться иногда могу въ самомъ себ,
Съ тобою, богъ молчанья!
Когда злословіемъ бываю оглушенъ
И дикимъ пустословьемъ,
О радость! отвчать я имъ не принужденъ.
Могу лишь помаваньемъ
Главы иль знаками отдлаться отъ нихъ,
Ни въ спорахъ безполезныхъ,
Ниже часы губя въ учтивостяхъ пустыхъ…
Изъ сти искушенья
Не ты ли отрока меня еще извлекъ
И въ снь уединенья
Пренесъ, и чистыхъ музъ служенію обрекъ?
Священный богъ молчанья,
Которому, увы! невольно я служу,
Несчастливъ я и счастливъ,
Что на устахъ моихъ твою печать держу.
Изъ той же книги И. И. Срезневскій прочиталъ пьесу ‘Зима’, написанную Востоковымъ, когда ему было только 18 лтъ отъ роду, и въ которой онъ обращается къ соученику своему по Академіи Художествъ, впослдствіи извстному И. А. Иванову (ум. 1848). Рукой этого художника рисованы виньетки, приложенныя къ стихотвореніямъ Востокова. Оба товарища остались навсегда друзьями. Вдова Иванова была съ нами на похоронахъ его друга и также помянула послдняго нсколькими разсказами о давнопрошедшемъ времени.
Такъ свтлая жизнь Востокова озарила изъ-за гроба бесду людей, собравшихся для выраженія скорби о его утрат.