‘Міръ Божій’, No 10, 1895
Переписка Эрнеста Ренана с его сестрою Генриеттой, Ренан Эрнест, Год: 1895
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Переписка Эрнеста Ренана съ его сестрою Генріеттой. Отношенія Ренана къ его сестр Генріетт извстны уже нашимъ читателямъ изъ помщенныхъ въ сентябрской книжк нашего журнала ‘Воспоминаній Ренана о его сестр Генріетт’. Самая глубокая искренность и любовь царила въ этихъ отношеніяхъ, и это отражается въ каждой строк воспоминаній Ренана. Переписка Ренана съ сестрой, напечатанная въ ‘Revue de Paris’, только служитъ подтвержденіемъ этого факта и еще рельефне указываетъ, съ какимъ глубокимъ довріемъ относился юноша Ренанъ къ своей сестр и какое она имла вліяніе на его нравственную физіономію и на его карьеру. Извстно, что Ренанъ въ молодые годы обнаруживалъ склонность къ духовному званію. Онъ посвящалъ свою сестру въ свои планы, длился съ нею мыслями, но она не раздляла его увлеченія клерикальною профессіей и между прочимъ писала ему слдующее: ‘Мой дорогой Эрнестъ, не могу не повторять теб и не просить тебя съ почти материнскою нжностью, чтобы ты не связывалъ себя слишкомъ поспшно. Ты долженъ хорошо знать, прежде чмъ примешь на себя, т обязательства, которыя должны связать твою судьбу. Быть можетъ, я могла бы, дорогой другъ, воспользоваться вліяніемъ, доставляемымъ мн моею дружбою къ теб и моею жизненною опытностью. Но я не хочу этого, потому что довряю твоему разсудку и поэтому буду ограничиваться лишь воззваніемъ къ нему. Ты говоришь правду, мой Эрнестъ, ты не рожденъ для легкомысленной жизни, и я готова соглагиться съ тобою, что та жизнь, о которой ты составилъ себ представленіе, лучше всего подошла бы къ твоимъ вкусамъ, если бы только она могла осуществиться въ дйствительности. Твоя сестра въ состояніи понять больше, чмъ кто-либо другой, всю прелесть уединенной жизни, свободной, независимой, трудовой и, главное полезной, но гд же найти такую жизнь?.. Подобная независимость, какъ мн кажется, если не совершенно невозможна, то, во всякомъ случа, составляетъ лишь удлъ очень немногихъ. Я никогда ее не имла. Какъ же я могу думать, что она теб достанется на долю въ такомъ обществ, гд іерархія составляетъ главную основу. Не надо поддаваться иллюзіямъ, власть существуетъ всюду, во всхъ карьерахъ, но разв не слдуетъ опасаться ея вліянія, боле чмъ гд-либо, тамъ, гд неизгладимая клятва вынуждаетъ къ покорности? Я теб только ставлю этотъ вопросъ и предоставляю теб полную свободу отвчать на него, ршать самому. Къ этому вопросу прибавлю еще слдующій: можетъ ли располагать собою духовное лицо, не должно ли оно слдовать тому направленію, которое будетъ ему указано его начальниками?..’
На впечатлительнаго юношу, который и безъ того уже начиналъ бороться съ. различными сомнніями, слова сестры, конечно, имли вліяніе. Онъ ей писалъ, въ отвтъ, все, что она говоритъ по поводу избранія духовной карьеры, давно уже представлялось его уму: ‘Увы! моя добрая Генріетта,— говоритъ Ренанъ въ своемъ письм,— повторяю теб, я вовсе не стараюсь обмануть себя. Я видлъ и вижу вещи слишкомъ близко, чтобы предаваться иллюзіямъ, которыя были бы неизвинительны въ данномъ случа, такъ какъ указывали бы на явное легкомысліе. Но что же, по твоему, я долженъ сдлать съ собою? Такая карьера, которая за ставила бы меня предаваться вншнимъ занятіямъ, противорчитъ моимъ вкусамъ. Тутъ я не могу быть наедин съ собой, не могу размышлять и становлюсь чужимъ самъ себ. Совсмъ частная жизнь, если такъ можно выразиться, могла бы сдлать меня счастливымъ, но она, мн кажется запятнанной эгоизмомъ. Тутъ дйствительно остаешься самъ съ собою, но и живешь только для себя. Наконецъ, разв я могу допустить, чтобы я былъ въ тягость тмъ, кого люблю? Положеніе же духовнаго лица, наоборотъ, соединяетъ въ себ вс преимущества, не представляя неудобства. Священникъ является хранителемъ мудрости, онъ можетъ посвятить свою жизнь размышленію и изученію, но въ это же время онъ не только принадлежитъ самому себ, но и своимъ братьямъ’.
‘Существуетъ два рода независимости духа,— пишетъ дале Ренанъ.— Одна — смлая, самонадянная, фрондирующая противъ всего того, чему оказывается почтеніе. Эту независимость долгъ священника не допускаетъ. Но если бы даже я избралъ другой путь, все-таки моя совсть и моя искренняя любовь къ истин не допустили бы меня къ такой независимости духа, поэтому, о ней не можетъ быть и рчи. Но есть еще другая, боле мудрая независимость, уважающая все то, что заслуживаетъ уваженія, не презирающая ни врованій, ни людей, всегда преслдующая все спокойно и съ довріемъ, пользующаяся разумомъ, потому что онъ данъ намъ Богомъ, и не откидывающая ничего и не принимающая никакихъ воззрній лишь на основаніи человческаго авторитета. Такая незавимость духа дозволена всмъ, почему же она не можетъ быть дозволена священнику?..’
‘Для меня служитъ невыразимымъ, утшеніемъ то, что въ твоемъ сердц, по крайней мр, моя Генріетта, я всегда буду имть убжище, гд могу найти ту свободу, которую такъ трудно найти вн самого себя. Я думаю, что Господь, по своему расположенію къ человку, предоставилъ ему, какъ вознагражденіе за т стсненія, которыя налагаютъ на него общественныя условія, радости и утхи семейной жизни. Я часто съ удовольствіемъ предаюсь мечтамъ о тхъ древнихъ временахъ, когда семья составляла единственную соціальную связь. Говорятъ, мы съ тхъ поръ далеко ушли впередъ, но, право, все это относительно’.
Колебанія, очевидно, доставляли молодому Ренану большія нравственныя мученія. Въ письмахъ къ сестр онъ изливаетъ свою душу, высказываетъ вс свои сомннія и въ тоже время какъ бы старается убдить себя и сестру, что духовная карьера — единственная, отвчающая стремленіямъ его души. Но сомннія его растутъ все больше и больше. ‘Боже мой,— восклицаетъ онъ,— какъ трудно въ такіе молодые годы принять ршеніе, которое должно имть непосредственное вліяніе на всю остальную жизнь!’ Въ послднюю минуту онъ отступаетъ, но все-таки не окончательно, а лишь отсрочиваетъ свое ршеніе. Его боле всего смущаетъ, что онъ наноситъ этимъ огорченіе своей матери, обманываетъ ея ожиданія и ожиданія своихъ руководителей и наставниковъ. Онъ повряетъ сестр свои думы. ‘Вспомни, мой дорогой Эрнестъ, что ты не одинъ на свт,— пишетъ она ему,— что для того, чтобы раздлить съ тобою и облегчить твои горести, у тебя есть сестра, которую судьба не пощадила и для которой ты служишь самымъ дорогимъ утшеніемъ, я предвидла, предсказывала ту мучительную нершительность, которая теперь подавляетъ тебя’.
Вся переписка Ренана съ сестрой исключительно вертится около этой тэмы. Въ ней отражается, какъ въ зеркал любящая, самоотверженная и благородная натура его сестры, ея умъ и пониманіе человческой природы, а также терзанія и колебанія молодой души, раздираемой сомнніями и ищущей выхода. Для біографа Ренана переписка эта, безъ сомннія, должна представить большой интересъ. Поглощенные своею внутреннею жизнью и душевною борьбой, Ренанъ и его сестра лишь мелькомъ касаются вншнихъ обстоятельствъ своей жизни и только въ одномъ письм его сестра посвящаетъ нсколько строкъ описанію той мстности (Польши), куда ее забросила судьба, причемъ она говоритъ, что нигд она не видала такого развитія духа фанатизма и религіозной ненависти, какъ въ этихъ мстахъ, гд именемъ Бога чаще всего прикрываются человческія страсти. О природ края Генріетта Ренанъ отзывается также неблагопріятнымъ образомъ.