ПАМЕЛА,
или
НАГРАЖДЕННАЯ
ДОБРОДТЕЛЬ.
Аглинская нравоучительная повсть
Сочиненная Г. Рихордсономъ
Переведенная съ Французскаго языка.
съ дозволенія управы Благочинія.
Печатана
Въ САНКТПЕТЕРБУРГ
1787 года.
Не большое сіе Сочиненіе столь благосклонно въ Англіи было принято, что въ одинъ годъ онаго пять тисненій вышло. Оное доказываетъ, что издатель умлъ найти вкусъ общественной, однако же оно также какъ и прочія, было подвержено порицанію. Но гд найти такое твореніе, которое бы не порицалось! Сидъ (* Г. де ла Бруера.) есть изъ лучшихъ Поемъ, какую только сочинить было возможно, не оставлено было безъ осужденія. Слдственно не должно казаться удивительнымъ, что и Памела была осуждаема. Однако я не стану сравнивать оную съ Сидовымъ порицаніемъ. Памелины Порицатели столь слабы и столь не справедливы, что не достойны и вниманія. Въ противномъ же случа ежели найдутся такія, кои и достойны, то издатель самъ на оныя отвчать можетъ, когда заблаго разсудитъ.
Но оставя сіе, стану говорить о перевод моемъ: я старался здлать ево столь близкимъ, сколь возможно было, въ разсужденіи не сходности языковъ. Извстно, что Аглинской языкъ не столь ограниченъ какъ Французской, въ немъ бываютъ такія выраженія, кои во Французскомъ не позволяются. И легко бы можно было показать множество въ томъ примровъ, ежелибъ понадобилось. Сія то и была причина, которая принудила меня стараться изъяснить точной смыслъ Сочинителевъ, а не слдовать строгому наблюденію въ ево выраженіяхъ. Однако не надобно забыть и то, что большая часть его писемъ писаны шестьнадцатилтнею двушкою, то и слдственно, чтобъ слогъ оныхъ отвчалъ и лтамъ ее и полу.
Уповательно, что мысли о человколюбіи, добродтели и Вр, также какъ и о разныхъ Характерахъ искусно выведены въ подлинник сего сочиненія причиною, что оно столь благосклонно было принято Агличанами, сіе то и обнадживаетъ меня ласкаться, что также и прочіе Иностранцы благосклонно и съ удовольствіемъ читать сей переводъ мой будутъ. Еще одно слово только скажу: сей переводъ произошелъ подъ руководствомъ Сочинителя которой здлалъ мн одолженіе, снабдя не большимъ числомъ прибавленія и поправленія. А какъ желалъ я быть извстенъ о нравахъ тхъ, о которыхъ упоминается въ сей повсти, то Сочинитель былъ столь ко мн снисходителенъ, что сообщилъ описаніе о нкоторыхъ особахъ, о коихъ онъ упоминаетъ въ послднемъ своемъ изданіи, чего не имется въ пяти первыхъ, ибо онъ тогда позабылъ о томъ вспомнить.
ПИСЬМО КЪ ИЗДАТЕЛЮ ПАМЕЛЫ.
Государь мой,
Посылаю къ вамъ рукопись Памелы, которую я читалъ съ несказаннымъ удовольствіемъ. Писана она въ пріятной простот съ такою правдою, какой найти весьма рдко въ книгахъ сотворенныхъ для наученія и забавы. Она трогаетъ сердце и плняетъ разумъ, вс приключенія ее естественный и заставляютъ брать во всемъ участіе. Должности вообщежитіи показаны со всевозможною ясностію, слогъ соотвтствуетъ свойствамъ тхъ, кои выведены на зрлище сей повсти. Я слдовалъ въ степени сей Героини повсюду и бралъ совершенное во всхъ бдахъ ее участіе, крайне безпокоился, боясь ужасныхъ обстоятельствъ и худыхъ слдствій, отъ достохвальнаго ея супротивленія, во вс предпріятіи ея мысленно мшался, которые она ко убжанію своему устроевала, бывалъ много ею доволенъ, а иногда и сердился на нее, а особливо во время ее заключенія въ дом Лорда Б… Доволенъ былъ намреніемъ ея побга, по томъ опять сердился за то, что отъ страха вс т достохвальные намренія ея изчезали, истинно сожаллъ о ея нещастіяхъ, такъ какъ о моихъ собственныхъ, видя какъ она въ своей надежд обманывалась, и какъ вс ея предпріятія въ ничто обращались. Однимъ словомъ вся книга сія такъ чувствительна, что не возможно читать оную и не имть совершеннаго участія въ ея горестяхъ.
Она въ себ содержитъ тысячу изрядныхъ нравоученій, и своею добродтелію подаетъ примръ многимъ. Сія страдательница слдовала по стезямъ добродтели всюду, безъ гордости и упрямства. Она такъ вкоренена была въ ея сердце, что въ самыхъ ея горестяхъ, никогда съ нею разлучится не хотла, и никогда не помышляла о своей свобод, пожертвуя честолюбію бесцнное свое сокровище, и хотябы ни какимъ средствомъ, вольность получить было уже не возможно, она любя свою непорочность, среди самыхъ хитрыхъ подлоговъ и опасностей, заключила скоре погибнуть, нежели что противное цломудрію и поруганію достойное здлать. Я разсматривая сію книгу одно нахожу чрезвычайнымъ и могу сказать, что особливаго примчанія достойнымъ, которое всякаго во удивленіе привесть можетъ.
Здсь видна молодая и чрезвычайно пригожая двушка, рожденная въ подлости и нищет. Никово не имла ктобъ могъ ее защитить и подать помощь. Ни какихъ наукъ въ простомъ своемъ воспитаніи не знала, кром собственныхъ примчаній, или отъ чтеніе малаго числа книгъ, въ бытность у ласковой и добродтельной госпожи своей, и привыкши уже въ роскошной жизни, хотла лутче съ великою радостію возвратится въ прежнюю нищету свою, нежели озлобить добродтель и съ нею разлучиться. Она презрла великое богатство, подвергла себя терпнію многихъ бдъ и напастей, и могла супротивлятся такому человку, котораго она и сама не ненавидла, но еще въ пользу его была и предваряема, почитая его достоинствы, а только не терпла страсть его. Она умла такъ хитро отвратить вс, предпринимаемые имъ намренія, и продерскіе ухищренія уничтоживъ, что онъ вмсто гонителя здлался сей бдной двиц покровителемъ и защитникомъ, а наконецъ на ней и женился.
Во вс мои чувства вливалась сладость, когда я читалъ ея Письма, которые она писала во время своихъ несчастій. Вс ея разсужденія наполнены были пріятностію и осторожнымъ предпріятіемъ. Къ родителямъ своимъ писала откровенно и безо всякаго притворства, даже что и самомалйшія частицы, сокрытые въ ея сердц были видимы.
Я не могу надивиться, для чего такъ долго размышляли напечатать сію нравоучительную книгу, которая въ своемъ род не много подобныхъ иметъ, и которую желаю видть напечатанну, въ самой той простот, въ какой написана. Она усладитъ читателей и понравится лутче, нежели вс т, которые украшены витіеватымъ слогомъ, и которые похожи бываютъ на не хорошо написанную картину, покрытую завесомъ, или на прекрасную сшитую, одтую богатымъ платьемъ, изъ подъ котораго не видно искусства художника, по чемубъ и сія книга погружена была во глубину пышныхъ словъ и реченій высокопарныхъ, чрезъ чтобы и самое естественное изъясненіе въ празднословіе превратилось. И для того я думаю Памелу оставить лутче такъ, какъ она сама себя представляетъ, пускай ея реченія останутся такъ, какъ оныя есть безо всякаго украшеніе. Краснорчіе хотя и пріятно для читателя, но оно никогда не можетъ восхитить и тронуть сердце. Я восхищаюсь видя Памелу въ простой крестьянской одежд, въ которой она тогда была какъ возвратится хотла къ своимъ родителямъ, оное платье боле прилично ея непорочности и пріятной простот, нежели то, которое дарила ей покойная госпожа ее.
Однимъ словомъ сказать государь мой, книга сія для многихъ будетъ полезна, ибо многіе, и очень многіе люди, испорчены вредными и развращенными Твореніями, и я еще не читывалъ ни одного, дабы молодымъ мужескаго и женскаго пола особамъ, осмлился изъ оныхъ которое одобрить, и не могу обнадежить, что они найдутъ тамъ много такихъ примровъ, которымъ послдовать должно. Вс т которые я читалъ, по большей части вредятъ здравому разсудку и поселяютъ въ сердца молодыхъ людей желаніе къ роскоши и любви.
Для самой ихъ пользы, я и совтую оную книгу на печатать. Она какъ забавлять такъ и научать ихъ можетъ. Они увидятъ сію Героиню почти не имющую примру, которая во всхъ своихъ несчастіяхъ, съ великимъ благоразуміемъ и осторожностію поступала, такъ, что на какія искушенія да и самые гоненіи не могли поколебать ея добродтель. Я думаю, что конечно вс двицы ея состоянія, славному сему примру подражать не отрекутся, а при томъ и мущины, нсколько оправданія имть могутъ въ томъ, что хотя и называютъ ихъ хищниками чести и добродтели, но чрезъ сію книгу докажется, что и мущина удачи въ томъ никогда имть не могутъ, ежели строгое наблюденіе добродтели бываетъ.
И такъ государь мой, мн кажется что сію книгу на печатать весьма будетъ полезно, и она думаю не долго будетъ сокровенна, ибо всякая фамилія, захочетъ въ своемъ дом имть Памелу, которая можетъ подавать чести и не поколебимой добродтели ясные примры. Будетъ исправлять заблуждающихъ въ безпорядочной жизни, и исцлять волнующіяся и утопающія во страстяхъ нравы, а можетъ быть Памела, заставитъ и во всей Англія, гд она на свтъ появилась, молодыхъ двушекъ послдовать осторожнымъ ея поступкамъ.
Я имю вамъ сообщить великой печали причину, однако препровождаему нкоторымъ утшеніемъ, печаль та что моя любезная госпожа умерла въ той болзни, о которой я уже съ вами говорила: она насъ оставила всхъ въ грусти несказанной, для тово что была чрезвычайно милостива, ко всмъ своимъ служителямъ, я боялась когда вошла къ ней въ службу быть при ней спальницей, чтобъ безъ пристанища не остатся, не быть принужденной къ вамъ возвратится, которые себя съ великою нуждою содержать могутъ, въ бытность же мою у ней она по своей крайней ко мн милости научила меня писать, шить, Ариметик и другимъ знаніямъ изряднымъ надъ мру моево состоянія, и по тому не легко бы мн было употребить себя въ такую работу, для которой я отъ васъ рождена, но когда моя безъ прикладная госпожа лежала на смертной своей постл, и точно за часъ до исходу своего духа, Богъ, котораго мы уже довольно въ нуждахъ помощь и покровъ знаемъ, вразумилъ ей всхъ своихъ служителей поручить въ не оставленіе нашему молодому господину, и когда дошло говорить обо мн я стояла подл ее зголовья плача и рыдая, она сказала ему любезный мной сынъ. Остановилась и собрався потомъ съ силою говорила, не оставь бдной Памелы. И т почти послдніе изъ устъ ея слова. Въ тотчасъ глаза мои залились слезами... Не удивляйтесь видя на письм семъ тхъ горесныхъ слезъ капли.
Но что длать, надобно Божіей вол исполнятца… Вотъ и причина моего утшенія въ томъ, что я не буду принуждена возвратится и чинить затрудненіе вамъ моимъ любезнымъ родителямъ для того, что господинъ нашъ сказалъ, я аасВ двушки неоставлю, а твой, Памела! говорилъ взявши меня при всхъ за руку, ради матери моей я буду другъ врной, ты будешь смотрть у меня за бльемъ, богъ воздай ему! и вы любезные родители молитесь Творцу нашему и Богу, да изліетъ на него источникъ святой своей благодати. Онъ всмъ своимъ служителямъ веллъ здлать печальное платье, и подарилъ жалованье годовое, мн же ничево опредлено еще небыло, за тмъ, что покойная госпожа наша общала наградить меня по моимъ услугамъ и поступкамъ, то онъ такъ же приказалъ и мн сшить черное платье, а въ награжденіе далъ мн изъ своихъ рукъ четыре Гинеи {* Аглинская золотая монета на Россійскія деньги, четыре рубли пятдесятъ копеекъ.} и нсколько денегъ серебреныхъ, которые въ кошельк матери ево остались, тоже подтверждалъ что онъ меня не оставитъ и будетъ ко мн ласковъ, зная, что я врна была матер его и прилжна. Т четыре Гинеи я к вамъ посылаю, а меня благодать Вышняго не допуститъ терпть нужды. Вы можете заплатить долги ваши, а остатокъ употребить на свое нужды. Ежели я получу больше, то знаю, что моя есть должность всячески оказывать свою истинную благодарность, помогая вамъ въ нуждъ въ чемъ я всегда и буду старатся. Вы старались объ мн тогда, когда я еще не въ состояніи была сама въ себ найти помочь, равно какъ во протчихъ вашихъ дтяхъ, что бы мы безъ того были? Послала къ вамъ деньги съ нашимъ человкомъ Иваномъ, только онъ про то не знаетъ, я ихъ завернула въ бумагу, чтобъ не стучали, въ коробочку положила гд бывало госпожи нашей лкарство, берегитесь при немъ открыть.
Знаю дорогіе родители мои, что я вамъ не меньшн наношу печали, равномрно какъ и увеселеній, но неоставте въ молитвахъ свою Памелу, которая во всю свою жизнь будетъ
Въ сей часъ я испужалась несказанно, когда, вдругъ какъ я стала сіе письмо печатать въ спальн покойной госпожи моей, вошолъ господинъ нашъ. Боже мой! какъ я устрашилась и хотла было поскоре письмо въ пазуху спрятать, но онъ видя меня трясущуюся, въ страх, съ усмшкой спросилъ. Кому писала ты Памела? Я въ моемъ ужасъ отвчала ему торопяся, прошу прощенія государь мой! только къ отцу и матер моимъ письмо написала, покажи мн, говоритъ онъ, хорошоль ты писать научилась. О какъ много объялъ стыдъ меня въ безприкладномъ смятеніи, а онъ между тмъ взялъ изъ рукъ письмо, и читалъ съ конца до другова, а прочитая опять мн отдалъ, не прогнвайся государь, я ему повторила, не знаю сама въ чемъ я извинялась? онъ всегда почиталъ своихъ родителей, такъ за чтожъ бы гнватся, что и я моихъ почитаю, такъ то и правда что онъ не осердился, взявъ меня за руку сказалъ, ты изрядная двушка, очень хорошо Памела, что такъ учтиво поступаешъ съ родителями твоими, при ихъ старости, я за то не сержуся, будь врна и прилжна исполнять свою должность, дла твои мн пріятны, и притомъ еще сказалъ, куды Памела, ты хорошо пишешь и правописаніе уже нарочито знаешь. Вижу, что труды на учить тебя, покойной матери моей непропали, она всегда говорила, что ты читать любишь? Выбери себ изъ оставшихъ посл ея книгъ, которые угодны, и старайся знаніемъ украсить умъ твой, но при томъ убгай такихъ книгъ, которые умъ помрачаютъ, и теб быть могутъ вредны. Во время всхъ его разговоровъ я только плакала, и поклонясь, будучи милостію его смущенна, думала что такова доброва человка другова нтъ на свт. Вижу, что еще другое письмо изъ сей приписки можетъ быть доле перьваго, для того окончаю, напоминая еще, что буду во весь вкъ мой не премнна
Моя драгая Памела,
Письмо твое совершенно намъ съ матерью твоею навело печаль, и нсколько утшенія, въ истинну тужимъ о смерти госпожи твоею, которая такъ много о теб попеченія имла, стараясь изрядно воспитать и научить тебя, и вовс четыре года дарила тебя платьемъ, бльемъ и другими вещами, такъ что и дворянк носить не стыдно, но страхъ насъ беспокоитъ въ томъ наиболе, чтобъ ты видя себя теперь предъ прежнимъ столь счастливу, не была попользновенна на что нибудь безчестное и гршное въ свт. Вс говорятъ, что ты велика стала и стройна, а нын сказываютъ что ты и очень пригожа, а и въ правду ежелибъ ты не дочь моя была, я бы и самъ тебя похвалилъ когда тебя видлъ, тому назадъ месяцовъ шесть. Но что то все будетъ, ежели ты погибнешь и раззоришся безъ помощи? Безъ шутокъ любезное дитя, мы начинаемъ о теб крушится? Подумай, что богатство на свт, когда нарушится совсть, живучи бесчестно? Правда, что мы очень бдны, живемъ въ великой скудости, хотя прежъ сего живали и гораздо лутче, какъ ты сама знаешь, но лутче желаемъ сть сухой хлбъ и пить воду изъ тово рва, которой я ископалъ своими руками, нежели жить раскошно въ довольствіи, купя сное непорочностью твоею.
Я не думаю, чтобъ господинъ твой имлъ такое злое намреніе, но онъ теб давъ столько денегъ, говорилъ милостиво и хвалилъ тебя, а всево боле насъ мучатъ, о! вредные слова, будь врна, исполняй свою должность, ты мн будешь нравна, т самые слова смертельно насъ огорчили.
Я говорилъ о томъ сосдк нашей Мумфордъ, ты знаешъ, что сія честная вдова у господъ живала, та насъ порадовала не много, сказавъ, что такъ водитца въ знатныхъ домахъ, у нихъ, когда кто умретъ то людямъ даютъ деньги, а особливо ежели госпожа, то вс деньги, что у нее были въ кармане отдаютъ горнишной двушк и другимъ которые, вовремя болзни у постели сидли, да лихъ для чегобъ ему такъ быть ласкову. Для чегобъ ему бдную двку дважды за руку держать? Такъ какъ ты писала! зачемъ бы ему читать твое письмо, и хвалить, что ты хорошо пишешь? Для чегобъ ему позволить теб читать матери своей книги? ей! ей! любезное дитя! мы трясемся въ страхъ о теб помышляя: а ты такъ очень милости ево кажешся рада и веселишся сладостнымъ ево рчамъ, (которые, я признаюсь, что теб можно принять за милость ежели только отъ добраго сердца происходятъ), куда какъ мы боимся… Дорогая дочь моя, боимся говорю, чтобъ къ теб чрезъ чуръ много лишней благодарности не явилось, и чтобъ ты ему отъ признанія не пожрала въ воздаяніе свою добродтель, сокровище такое, которое ни съ чемъ на свт несравненно.
Хотя я къ теб пишу письмо и велико, только и еще нчто прибавлю, что мы въ средин живучи нищеты, всегда надежду нашу ка единаго Бога полагали, мы всегда чистоту хранили, и надемся чрезъ то благополучія достигнуть, толькобъ мы жили въ добродтели на свт, хотя участь наша и зла въ здшней жизни, и ежели ты любезная дочь! свою не взлюбишъ непорочность, то не сносная печаль скоро взявъ насъ за сдые наши волосы, во влечетъ во гробъ меня и съ матерію твоею’
Ежели ты насъ любишь, и хочешь благословенія Божія и будущаго спасенія желаешь, мы теб приказываемъ быть осторожной, и ежели примтишь, что хотя малое, предначинаютъ противное твоей добродтели, оставь все и скоре бги къ намъ, мы лутче тебя хотимъ видть въ лоскуткахъ и въ пол на работ, нежели слышать, что дочь наша за что нибудь суетное и временное предала добродтель.
Мы съ радостію пріемлемъ присланныя отъ тебя деньги, въ знакъ любви твоей и почтенія, и пока будемъ въ безпокойств, никуда ихъ тратить не станемъ, чтобъ въ твоемъ бесчесть не имть доли, мы завернули Гинеи въ трепицу и положили подъ притолоку да окн, боясь, чтобъ ихъ не украли, и молясь о теб Богу, посылаемъ свое благословеніе,
Твои безпокойные, но доброжелательные,
Иванъ и Елисавета Андревсъ.
Мой дорогой Родитель.
Признаюсь, что мн ваше письмо великое навело безпокойство, и вмсто тово, что мое сердце прежде наполнено было благодарности, за милость моево господина, пронзилось страхомъ и недовркой, но еще льщу себя, что ничего не достойнаго своей слав не длаетъ. Что ему прибыли погубить вчно бдную двку? боле всево меня печалитъ то, что вы въ моей осторожности и добродтели кажетесь сумнительны, ахъ нтъ! любезные родители не бойтесь и врте что во вкъ я ничево тово не здлаю, что можетъ сдыя ваши волосы во гробъ свести съ печалію. Тысячу разъ лутче захочу умереть, нежели что нибудь противное сдлать моей должности. Ахъ! будте въ томъ надежны и дайте съ той стороны непоколбимой покой вашему сердцу, нтъ ничего что я жила столько времяни въ довольств и въ надмрномъ почтеніи моей природы, но могу съ радостію возвратится къ моей нищет прежней, и въ худой одеждъ могу довольствоватся хлбомъ и водою, и скоре къ тому склонюся нежели захочу потерять честь и добрую славу, кто бы ни старался искушать, въ томъ будте надежны, и имйте мнніе полутче,
о вашей покорной Дочери до смерти.
Господинъ мой безъ премнно ко мн ласковъ. До сего времени я ничего не вижу чтобъ меня устрашало. Госпожа Жервисъ наша смотрительница со мною весьма снисходительно поступаетъ, и вс протчіе служительницы ко мн ласковы. Всеконечно уже невозможно чтобы они вс взяли противу меня намреніе злое, а думаю, что они кажутъ мн только учтивость, я льщу себя всегда въ моей жизни имть такіе поступки, чтобъ честные люди никакой не имли причины меня возненавидть, и ни ктобъ не захотлъ учинить зло мн. Нашъ Иванъ часто ходитъ въ вашу деревню, я ево упросила всегда заходить къ вамъ, для тово только чтобы вы чаще обо мн увдомлены были словесно, или письменно, что боле я пишу, то боле и тверже становитца рука моя.
Дражайшая матушка.
Послднее письмо писано было къ батюшк, въ отвтъ на ево письмо, севодни намрена къ вамъ писать, хотя тмъ и покажу вамъ, много пустова тщеславія. Надюсь, что гордость и роскошь никогда самой себя забыть не доведутъ, надобно признаться, что человкъ въ сердц радъ когда ево хвалятъ и доволенъ. Знайте, что Милади Даверсъ (все равно хотя вамъ не сказывать, что то сестра нашего господина) цлой мсяцъ у насъ гостила, и старалась меня узнать особливо, совтуя мн всегда быть осторожной, но милостиво мн говорила, что я пригожа и что вс люди любятъ меня и хвалятъ, совтовала мн никогда короткаго обхожденія не имть съ мущинами, а всегда ихъ почитать и удаляться, чрезъ то лутче привлечешь ихъ къ себ почтеніе.
А всего боле приключило мн радость то, что мн сказала госпожа Жервисъ, а я вамъ точно описываю. Господинъ нашъ и Милади Даверсъ обо мн говорили, она ему сказала, что изо всхъ двокъ, которыхъ она видала, я пригожее всхъ, и что мн неприлично быть въ дом молодаго мущины, потому, что на комъ бы онъ ни женился, жена въ своемъ дом меня терпть не будетъ, Онъ напротиву уврялъ ея, что я уже хорошіе успхи въ наукахъ имю, и живу постоянно и осторожно, имю умъ не по моимъ лтамъ, и что весьма будетъ сожалительно ежели то, что меня славитъ, будетъ притчиною моего главнаго несчастія. Не лутче ли она сказала Памел жить у меня? Съ радостію, отвчалъ господинъ мой, я очень доволенъ буду видть ее въ такомъ хорошемъ мст и примнніи. Изрядно говорила сестра ему, я о томъ посовтую съ Милордомъ, и при томъ спросила какъ я стара? Госпожа Жервисъ сказала, что мн въ Феврал мсяц минуло пятнатцать лтъ. Ахъ! она подхватила, ежели етотъ зврокъ, [такъ она называла всхъ молодыхъ двокъ] будетъ жить осторожно, то еще въ красот и ум будетъ больше имть совершенства.
Теперь дорогіе мои родители хотя то все отъ меня и тщеславіе, но вы не ужъ ли не обрадуетесь со мною равно, узная что господинъ мой разлучается со мною, отпуская меня охотно, изъ своего дому? Сіе довольно доказываетъ, что онъ ничево со мною не думаетъ худова. Иванъ скоро торопитца хать, и мн нтъ боле времяни, какъ еще сказать вамъ, что я есмь и буду во всю жизнь мою.
Ваша осторожная и покорнйшая Дочь.
Нын безъ всякой опасности, деньги можете употреблять на свои нужды.
Иванъ намренъ хать въ вашу деревню, я захотла писать къ вамъ, знаю что онъ врно къ вамъ приноситъ мои письма, или какую посылку. Сказываетъ что онъ особливую чувствуетъ радость когда васъ видитъ и говоритъ съ вами, и всегда видя васъ толь совстныхъ и добродтельныхъ, почерпаетъ отъ васъ всегда что нибудь въ свою пользу. Тужитъ разсуждая о васъ, и винитъ счастье, что такіе добрые люди на свт терпятъ нужду. Дивится, что вы любезный Отецъ умя хорошо писать и въ состояніи будучи показывать, имя школу принуждены были оставить и наживать хлбъ тяжкою работой, но я щастлива тмъ боле, что родилась отъ такихъ родителей добродтельныхъ, нежели бы была отъ какой знатной фамиліи, да не такова житья добраго.
Объ отъзд моемъ къ Милади Даверсъ ни чево не слышно, здсь я со всякимъ покоемъ, госпожа Жервисъ содержитъ меня и любитъ, какъ дочь свою родную, тото женщина благочестивая смотритъ за добромъ господскимъ, такъ какъ за своимъ собственнымъ, непрестанно мн полезные твердитъ совты, могу сказать, что кром васъ ни ково такъ какъ ея не люблю на свт. Очень хорошей въ дом учредила порядокъ, и оной не нарушимо содержать знаетъ, и мы вс великое къ ней почтеніе имемъ, часто заставляетъ меня читать передъ собою, любитъ только одни полезные книги, всегда читаемъ когда одни съ нею остаемся, и кажется, что я въ тотъ часъ сижу съ вами. Въ одинъ день услышала она, что Гендрихъ нашъ лакей не весьма честной человкъ, не обыкновенно назвалъ меня какъ мн послышалось моя дарагая Памела, и хотлъ поймавъ поцловать. Вы можете легко вздумать какъ зло я на нево осердилась, госпожа Жервисъ начала бранить ево не милосердо, и весьма на нево за то сердита, мн же благодарила проговаривая, что очень мною довольна за то, что умю молодыхъ ребятъ своею тихостію и постоянствомъ принуждать отдавать должное почтеніе. Скажу правду, что я не спесива противу всякаго учтивства, только не могу терпть, когда холопи на меня ласково смотрятъ, и устремляя взоръ свой такъ, что будто хотятъ видть самую средину сердца, я же помилости госпожи Жервисъ всегда пью и мъ съ нею за однимъ столомъ, и очень мало по тому мн видтся съ ними есть время, я могу сказать, что мн здсь не худо. Не вс правда они со мной поступать хотятъ безчинно, зная, что госпожа Жервисъ меня любитъ, боятся ее много, для тово, что она сама дворянка и несчастье принудило ее питатся, служа въ чужомъ дом.
Вижу, что письмо мое велико становится, люблю писать, только боюсь васъ утрудить, начиная писать, хотла токмо о томъ увдомитъ, что мн нтъ нын ни какой опасности жить здсь, истинно дивлюсь сама, что не разсудительно беспокоилась прежде напрасно, хотя и отъ васъ въ томъ предувщаніе было, сходное родительской любви вашей, и которое во мн возвышаетъ къ вамъ почтеніе. Я наджна, что господинъ мой не захочетъ подлости мшать въ свои дла и тмъ себя обезчестить, причиня гибель бдной двк. Вы знаете что то помрачитъ ево добрую славу. Онъ можетъ жениться изъ лутчихъ фамилій здсь въ краю, гдбъ захотлъ выбрать невсту надюсь, не откажутъ. Севодня писать полно остаюсь.
Мои дорогіе Родители!
Господинъ мой отъ того времени какъ я къ вамъ послднее письмо писала, очень много показалъ милости своей, подарилъ мн изъ оставшихъ посл Матери своей вещей много, а именно: богатое платье, полдюжины рубашекъ, шесть платковъ тонкихъ, три передника камортъховыхъ, четыре полотна Голандскіе, платье сшито изъ блова штофу, очень хорошо для меня и богато, ежели бы не боялась, тмъ ево прогнвать, я бы лутче продала платье, а деньги къ вамъ послала, гораздо бы то было мн пріятне.
Не испужайтесь вы съ нова, и не подумайте что онъ имлъ какое нибудь худое намреніе, нтъ я васъ увряю, госпожа Жервисъ при томъ была, какъ онъ мн давалъ подарки, въ то же время онъ и ей множество подарилъ изъ платья, и просилъ, чтобы она въ память матери ево носила, которая ее много любила. А когда онъ отдавалъ вс т вещи, то сказалъ вотъ теб Памела, передлай платье чтобы было теб въ пору, и когда пройдетъ троуръ, носи, поминая госпожу твою, спроси у госпожи Жервисъ, какъ она тебя любила, я желаю чтобы ты жила такъ постоянно и осторожно всегда, какъ нын, то вс люди будутъ тебя любить.
Не могу сказать, какъ много я дивилась его милости, за которую благодарила сколько было можно, также и госпож Жервисъ за то, что она свидтельствовала въ длахъ моихъ добрыхъ, ему я говорила, что всячески буду старатся заслужить большую ево ко мн милость.
Куда какъ пріятно въ свт и славно людямъ добро длать, одному только я тому завидую въ великихъ людяхъ, что они кому за хотятъ, добро могутъ длать, а кто же, и не за хочетъ такіе дла длать, которые славны и внутренне пріятны, я всегда почитала изряднымъ человкомъ нашева господина, такъ, какъ вс объ немъ толкуютъ, а когда онъ дарилъ насъ платьемъ, то такой видъ казалъ, пріятной и веселой, что онъ мн ангеломъ показался.
При томъ спрашивалъ, чужаюсь ли я отъ всхъ молодыхъ робятъ въ дом, и говорилъ, что я очень хороша и по тому многіе будутъ подводить подлоги, и ежели оплошаю, могу пропасть во все, еще въ самыхъ красныхъ дняхъ моихъ, госпожа Жервисъ все доброе обо мн говорила, и пользуясь симъ случаемъ разширяла обо мн хвалы, я же льщусь притомъ, что она ничево лишнева не сказала, сверхъ тово чево я стараюсь быть достойно, еще увряю васъ, что по васъ ее первую любить буду на свт.
Ваша всегда покорнйшая Дочь.
Мой любезный Батюшка.
Посл письма моево къ вамъ послднева, господинъ мой много мн еще подарилъ вещей, меня въ кабинетъ покойной госпожи нашей, и выдвинувъ ящикъ, далъ мн два убора на голову самой тонкова кружева изъ Фландрии, три пары шелковую башмаковъ изъ которыхъ дв еще почти не ношены. У госпожи моей ноги были очень малы. На третьи изрядные серебреныя пряжки, а оное все мн очень въ пору, лентъ разныхъ и фонтанжей разноцвтных, четыре пары самыхъ тонкихъ бумажныхъ чулокъ, да трои шолковыхъ и дв юбки богатыхъ. Я смущенна была отъ радости духомъ, видя такъ много милости, и долго не могла промолвить, стыдилась принять за тмъ, что госпожи Жервисъ не было въ то время, ежелибы она была, то бы нтъ ничево, а принела думаю не весьма учтиво и пріятно для тово, что онъ усмхнувшись сказалъ, не стыдись Памела, разв ты думаешъ я не знаю что хорошинкіе двочки чулками и башмаками щеголяютъ.
Сіи слова меня въ такое смятеніе привели, что я чуть съ ногъ не упала, вы легко поврите, что мн на то нчево отвчать было, какъ дура заплакала, и поклонясь, вонъ пошла, застыдясь по самые уши, хотя ничево худова небыло въ словахъ ево, только я не знала, какъ разумть ихъ. Пришедъ объ ономъ сказала госпож Жервисъ, но она мн твердила, что Богъ вложилъ ему въ сердце желаніе мн добро длать, и что я должна умножить прилжность, а ей кажется что онъ для тово меня наряжаетъ, чтобъ лутче мн показатся къ Милади Даверсъ.
Между тмъ ваши милостивые предъувещаніи мн во умъ приходятъ, и они причиною, что я не такъ приняла ево подарки, какъ было бы должно, однако не думаю ничево въ томъ худова, илибъ какое было зло, подъ видомъ добра скрытно, какая ему прибыль будтъ? погубить бдную и простую двку какова я, съ другой же стороны не долженъ ли онъ опасатся, что вс знатные двицы ево зато возненавидятъ, и будутъ презирать. Но ежелибъ тотъ страхъ, которой вы мн въ сердце вкореняли былъ для тово только, чтобъ ему не обесчестить себя, я бы не весьма беспокоится стала, а то знаю, что то для моей главной пользы, мн боятся и не врить должно, только вижу, что вс ево благодянія безпристрастны, и тмъ заключаю, что все въ нашу пользу. Боже помогай вамъ любезные родители, надюсь, что вы всегда своего благословенія изливаете источникъ на ту, которая вкъ будетъ.
Моя драгая Памела.
Ни чево не могу бол какъ возобновить мое мнніе, о милости къ теб молодова господина, и разговорахъ ево о чулкахъ съ башмаками, можетъ быть онъ ни какова худова въ томъ мннія и не иметъ, но я думаю, что быть видь очень легко можетъ и что въ томъ за виситъ щастье временное и вчное любезной моей дочери, такъ не трудно страху потрясти во мн вс члены, вооружай себя любезная дочь противлятся всему злу, которое притти можетъ, заключи скоряй потерять жизнь свою, нежели честь, хотя сіе подозрніе которое я тебя имть заставляю, и убавятъ веселіе твое и удовольствіе, получая знаки милости твоево господина, но какое то веселіе, которое тлнные вещи поселятъ въ сердце съ ущербомъ совсти.
Правда, что подарки, которые онъ теб далъ, изрядны, но тмъ бол они подозрительны быть могутъ, ты же говоришь, что онъ теб какъ ангелъ показался, я правильно боюсь, чтобъ т подарки и его ласковость, не произвели на сердце твоемъ вреднаго дйствія, хотя ты совести и разсужденія по твоимъ летамъ очень много имешь, но какъ не боятся, когда я вспомню, какимъ искушеніемъ подвержена двка пятнатцяти лтъ, живучи среди самыхъ роскошей, близъ молодова и легкормысленнова дворянина, на примръ ежели онъ такой, и можетъ властію принудитъ ко многому, будучи господиномъ.
Я теб приказываю любезная дочь, ежели хочешь имть наше благословеніе, даромъ что мы нищи, быть осторожной: ибо отъ тово худова ничево не будетъ, и когда госпожа Жервисъ такая добродтельная женщина, мы съ матерью нсколько спокойны, и чаемъ, что ты ничево отъ нее скрывать не станешь, и будешь слдовать добрымъ ее совтамъ, а притомъ посылаемъ къ теб наше благословеніе, обнадеживая, что мы больше себя о теб просить будемъ Бога: остались.
Бойся тому врить когда говорятъ теб, что ты очень пригожа, и невозгордись своею красотою, тогда уже никакой хвалы достойна не будешь, постоянство и добродтель одна только есть красота двк. Пожалуй не забывай Памела!
Любезные мои Отецъ и Мать.
Больше не возможно имть печали какъ я имю, будучи принуждена обьявить вамъ, что моя надежда перейти въ домъ Милади Даверсъ во все изчезла, она хотла, только господинъ мой не позволилъ, разсуждая, что племянники ее могутъ въ меня влюбится, и могутъ меня прельстить и что мать ево, любя меня, во особливое смотреніе ему поручила, то онъ за должность ставитъ, содержать меня въ своемъ домъ, и веллъ госпожъ Жервисъ меня хранить какъ дочь, госпожа Жервисъ сказала мн, что Милади, только потреся головою сказала, ахъ братецъ, и замолчала. Вы же меня такъ уже сумнватся во всемъ научили, что мн кажется, всякой часъ печальное предвщаніе, я еще о томъ госпож Жервисъ ничево не упоминаю, не для тово, чтобъ я ей не врила, но чтобы она меня не почла тщеславной, и самолюбивой, которая наполнясь хорошева о себ мннія, не видитъ превеликова раздленія между собою и богатымъ дворяниномъ, однако она и сама нчто изъ словъ сказанныхъ отъ Милади размышляя старалась вы разумвать, для чево только покивая головою сказала: Ахъ братецъ и замолчала! надюсь что Творецъ человколюбивъ мн подастъ свою всякую помощь въ той надежд. Я бы никогда безпокоится не стала ежелибъ беспокойству можно было супротивлятся, а при томъ льщу себя, что мн совершенной и причины нтъ. О всемъ же что со мною будетъ, къ вамъ писать буду чтобы вы непреставали давать мн полезные наученія и молится.
О вашей печальной и беспокойной Памел.
Моя дарагая Мать.
Вы, и мой любезный Отецъ чаю уже въ страх, не имя отъ меня нсколько недель писемъ, печальное приключеніе тому было притчиною, ныне оказалось ясно, что правильно сумнніе ваше въ наученіе мн было. Ахъ любезная Мать! я несчастлива! и очень много несчастлива! но однако не во все пужайтесь, любя добродтель, Богъ сію любовь крпко вкоренилъ въ мое сердце.
Ахъ тотъ Ангелъ! тотъ учтивой дворянинъ и тихой благодтель вашей бдной Памелы! которой по прозб матери своей, въ тотъ часъ, когда она разставалась съ своимъ духомъ, долженъ имть обо мн попченіе, и боялся, что влюбится въ меня племянники сестры ево, и для того не отпустилъ меня къ ней, сей дворянинъ, хотя уже онъ не достоинъ онымъ назватся, дворянинъ говорю бесчестной, открылся своей служанк, и кажетъ свой вредныя намренія, ни что мн такъ въ свт ужасно не кажется и мерско, я ее лнясь писала, какъ и какимъ лукавствомъ онъ открылъ свое злобное намреніе, но укралъ нкто письмо мое, и незнаю, гд оно двалось, думаю, что онъ ево похитилъ по ево чернодушію все станется отъ нево! когда уже онъ больше вреда мн чинилъ въ своемъ предпріятіи, но что бы ни было, и что бы онъ съ нимъ ни началъ, везд посрамленъ онымъ въ своихъ длахъ явится, на противу же и въ моихъ поступкахъ не могу устыдится. Потому, что онъ и другіе увидятъ, что я заключила хранить мою непорочность, и славятся добротой родителей моихъ, хотя они и бдны.
При первомъ случа обо всемъ васъ увдомлю, нын много стерегутъ меня. Онъ говорилъ госпожъ Жервисъ, Памела всегда бумаги перебираетъ, вели ей, что нибудь другое длать, отъ того времени я всегда блье перебираю, а нын шью камзолъ ему, но о несчастіе! бдное сердце хочетъ разорватся, когда вспомню, что въ награжденіе мн вчной позоръ, и бду готовятъ, скоро обо всемъ васъ увдомлю, надюсь найтить письмо мое, а между тмъ.
Ваша печальная и убжденная Дочь.
Въ передъ буду въ письмахъ называть ево, онъ и ему, для тово что онъ о бесчестился въ ум своемъ.
Моя дарагая Мать.
Я не могла найтить моего письма, и для тово раскажу вамъ какъ можно въ рчахъ коротких.
Изрядно мн было и спокойно нсколько времени, посл того письма, какъ я о удовольствіи моемъ писала къ вамъ въ послднемъ, потомъ показались мн нсколько причинъ къ сумннію, потому что онъ началъ на меня простирать взоры, которые ни чево доброва не значили, наконецъ пришолъ онъ ко мн въ садъ, гд я сидя въ бесдк шила, госпожа Жервисъ только что меня оставила, и я хотла итьти за нею, но онъ сказалъ, постой Памела, не ходи, мн съ тобою говорить нужда, ты все бгаешь, когда меня увидишь, власно, какъ бы чево боялась, вамъ можно легко узнать въ какомъ я была смятеніи, потомъ собрався со всми силами ему говорила, не прилично быть бдной вашей служанк предъ вами, разв государь мой! что касается до услугъ по моей должности и чину, надюсь никогда не забыть почтенія, которымъ я должна вамъ’
Изрядно, отвчалъ онъ, должность твоя того требуетъ, я хочу, чтобъ ты выслушала, что я теб говоришь намренъ, я не сказанно устыдилась и затреслась отъ страху, а особливо когда онъ меня взялъ за руку, видя, что ни кого близъ насъ не было.
Сестра моя, онъ говорить началъ, (казалась мн, что былъ и самъ въ смятеніи) хотла тебя къ себ взять, но онабъ ни когда съ тобой тово благодянія не учинила, которымъ я тебя почтить намренъ, ежели ты будешь врна и склонна, что ты думаешь? продолжалъ онъ рчь свою съ торопостію, не лутчель хочешь у меня жить, нежели у сестры моей? При томъ взоръ ево не сказаннымъ ужасомъ пронзилъ мою душу, взоръ я видла смятенный и заблужденный.
Какъ скоро я возмогла говорить ему, сказала, Государь! мой, позволитель мн довесть себ, что вы не имете супруги, а уже годъ прошелъ посл смерти Матери вашей, я же желаю лутче итти въ домъ, и служить Милади Даверсъ, ежели вы позволите для тово, я хотла говорить… но онъ пресча рчь мою, сказалъ, куды ты еще глупа, и не разумешь своей пользы, я тебя здлаю любовицею изъ служанки, ежели только склонна будешь, и не станешь сама своему щастію противлятся, и тотчасъ обнявъ поцловалъ меня.
Узнайте теперь, что вся ево злость открылась, я затряслась въ страхъ, вс члены мои отнелись, ноги вдругъ подломились, видя себя въ рукахъ ево безъ помощи. Онъ поцловалъ съ горячностію раза два, или три, какъ я думая, ибо тогда я съ нуждой помнила, что я, и нечаянно вырвавшись изъ рукъ ево и хотла бжать изъ бесдки. Когда онъ подлость вмшиваетъ въ дла свои, и возводитъ подчиненнова своево, дая власть владть собою.
Хотя я въ саду не отлучалась далеко отъ дому бояся несчастія, вытирала глаза свои не ходя въ покои, а больше о томъ писать буду посл, молитесь любезные родители Богу и на меня не погввайтесь, я еще не отстала сего дому, гд прежде мое услажденіе и веселіе было, нын же обратилось въ страхъ и мученіе, но принуждена окончать скоре.
Ваша покорнйшая и врная Дочь.
Я буду продолжать мою печальную исторію, осуша глаза мои, начала думать что мн длать, вздумала оставить домъ ево, и бжать въ сосднюю деревню и тамъ ждать оказіи къ вамъ перехать, но не знаю пожитки мои взять, или оставить и ничего не брать съ собою кром что на мн, но вспомня, что до деревни полторы мили, а надобно итти дорогою окружною, но страхъ пройтить пужая, что на пути увидя меня въ хорошемъ плать, могутъ злоди приключить такое же нещастіе, отъ котораго убжать стараюсь, по томъ вздумаю, что публикуютъ будто ушла я и покрала тамъ весьма не весело бы было, съ такой худой славой къ родителямъ моимъ возвратится, и такъ я желала быть на тотъ часъ въ моемъ прежнемъ платье, въ томъ одяніи простомъ и скудномъ, въ которое вы съ великимъ трудомъ нарядили меня, чтобъ могла войти въ службу, когда я еще была двенатцети лтъ во время моей милостивой госпожи покойной, иногда вздумаю сказать госпож Жервисъ, и у нее просить совту, но запрещеніе ево, меня и отъ того удерживало, представляя мн въ мысли, не равно онъ совершенно раскается въ позорныхъ длахъ своихъ, и впередъ уже о томъ вспоминать не будетъ, къ томужъ госпожа Жервисъ въ помощи ево необходимую имла нужду для пропитанія, по не сщастливомъ моемъ приключеніи я не хотла что бы меня ради онъ осердился на нее, и лишилъ пропитанія, въ такой безъ конечной печали съ нова разсуждая, что длать, я не знала на чмъ утвердится, въ шедъ въ свою спальню, сидла до самого вечера, прося извинить меня, что я къ ужину не буду. Госпожа Жервисъ вошедъ говорила, для чего Памела мн безъ тебя ужинать? Я вижу ты печальна, скажи пожалуй мн причину? Я просила ее, чтобъ она позволила мн спать съ собою, сказывая, что я боюсь домовова, а надежна, что онъ такой добродтельной жен, какъ она, не чево здлать не сметъ.
Ета причина не можетъ быть правильна, она отвчала, для чево прежде ты не боялась домовова? Мн то во умъ не пришло за ране, однако нтъ ни чего, я теб дозволяю, пойдемъ ужинать. Я просила ее меня оставить представляя, что отъ многова плача, глаза мои опухли, и по тому весь домъ примтить можетъ, а ей общала сказать, когда спать ляжемъ. Она въ томъ дала мн волю, и по ужинав спшила спать лечь сказавши всмъ, что ей одной неспится, и для тово меня беретъ съ собою въ спальню, чтобъ заставить читать книгу, знаю, говорила она, что Памела охотница читать.
Какъ скоро мы одни остались въ спальн, я ей о всемъ бывшемъ сказала, думала, хотя мн и запрещено сказывать, да когда и провдаютъ, что я ей сказала, худова не будетъ. Разсудилась мн, что хранить такова роду тайну, стала не жалть въ то себя погружать, но лишится, и не имть полезныхъ ко отвращенію совтовъ, которые не обходимо надобны, въ такомъ случа при томъ боялась и того, чтобъ не подумалъ, что мое молчаніе боле отъ того, что во мн прискорбнаго чувствія злой ево обиды нту, и храня тайну, подамъ ему попользновенія боле къ тому поощрятся, былалъ мн притчина открытся! любезная Мать моя.
Госпожа Жервисъ, не могла, слушая, пробыть безъ плача, мшая слезы свои съ моими, которые во все время, какъ я расказывала бдственное мое приключеніе, лилися, просила у нее совтовъ, показала ее батюшкины письма, въ которыхъ она похваляла справедливое наученіе любить добродтель, при томъ просила что бы я не оставляла своего мста, ты говорила она, такъ себя вела честно, то по сему и надянья раскаянія надобно отъ нево, въ длахъ тхъ, которые со временемъ устыдятъ ево, и не допустить боля подумать, я боюсь всего бол красоты твоей, въ которую мущина какъ бы добродтеленъ нибылъ, не волею влюбится можетъ, сожалю, что не имю достатка, и не могу жить особливо, я бы тебя взяла и содержала у себя такъ, какъ дочь свою родную.
Вы сами мн приказали слдовать ее совтамъ, и для того я осталась смотрть, что будетъ дал, ежели онъ самъ меня не выгонитъ изъ дому. Хотя вы въ перьвомъ письм приказали убжать къ вамъ, ежели будетъ хотя малая притчина мн ево боятса, но думаю любезные родители, что то не можетъ не послушаніемъ назватся, что я здсь осталась, уже бы я не могла ожидать отъ васъ благословенія ни добрыхъ успховъ въ моихъ предпріятіяхъ, ежели бы была вамъ не послушна.
Во все утро на другой день я была печална, и въ грусти сла писать мое къ вамъ большее ітсьмо, такъ какъ я уже сказала, онъ сіе увидя говорилъ госпож Жервисъ, Памела бумагу только все мараетъ, ей бы лутче можно что нибудь длать другое, когда я окончала письмо мое, то положила подъ столикъ, покойной госпожи моей, зная, что кром его и насъ двухъ ни кто туда не ходитъ, но возвратясь печатать, уже не нашла ево тамъ гд положила, а тово никто не видалъ, что бы господинъ нашъ въ ходилъ въ спалню, что меня очень съ нова безпокоило. Госпожа Жервисъ тоже думала, что и я, что онъ какимъ нибудь манеромъ унесъ письмо мое, изъ спальни, съ того время онъ сталъ печаленъ и сердитъ, и кажется равно меня, какъ и я ево убгаетъ, но я тому очень рада, госпож Жервисъ приказалъ онъ сказать мн, чтобы я не все время на письма употребляла. Сіе очень подло, отъ дворенина читать мои письма, и смотрть, что я длаю. Довольно, что я въ должности моей не лнива, ему противно то, что было на писано не къ великой хвал ево, такъ за чемъ подавалъ причину.
Но я бол стала спокойне отъ тою время, какъ госпожа Жервисъ перевела меня въ свою спальню, не взирая, что страхъ моей опасной жизни, ево худое намреніе, и недовольствіе, всево тово, что бы я ни длала, чинили торопливой.
Для чево я не жила въ прежней вашей хижин, и не ходила въ старыхъ лоскутьяхъ, не была бы я подвержена злому искушенію, и не доводила бы противу себя во огорченіе людей многихъ, о какъ я въ то время была счастлива, нын же очень бесчастна, сжальтесь, и молитесь Богу
Любезное Дитя!
Бды твои, и вредные искушеніи, скорбію презлою пронзаютъ наши сердца, непрестанно молимъ о теб Бога, и хотимъ что бы ты тотъ домъ оставила и бжала отъ злова человка, ежели онъ воздвигнетъ свое гоненіе, должно бы теб то здлать съ начала, ежели бы тебя неутверждали совты госпожи Жервисъ, до сихъ поръ мы не можемъ жаловаться о твоихъ поступкахъ, но только то смущаетъ насъ, что можетъ впередъ случится. Ахъ любезное дитя! искушенія въ свт вредны и ужасны, но безъ тово мы себя сами не узнаемъ и не свдаемъ, что мы можемъ, и къ чему подвержены бываемъ.
Твои искушенія важны, ты брань имешь съ сильными людьми, теб должно противлятся богатству, молодости и пріятности изрядного Кавалера, такъ какъ его люди почитаютъ на свт, но какая будетъ теб слава, ежели всхъ сильныхъ непріятелей отъ себя отгонишь, мы когда думаемъ о минувшихъ твоихъ поступкахъ и о полезномъ наученіи, данномъ теб, отъ покойной госпожи твоей, то увряемъ себя, и радуемся, что ты научилась. Я больше презиралъ опасность, нежели бдность, и надемся, что Богъ подастъ теб силу преодолть вс нападки, при томъ вдаемъ, что жизнь твоя нын трудна по всегдашнимъ опасностямъ, которые къ теб приходятъ, а при томъ ты можешь ли много на себя объ надется такъ какъ ты молода, а Демонъ можетъ ево вразумить на какой ни есть хитрой вымыслъ, прельститъ тебя, какъ то у господъ, не диковинка бываетъ. Я думаю, что теб лутче возвратится къ намъ, и раздлить съ нами вашу бдвость, нежели жить въ довольствіи, которое можетъ нанесть гибель.
Богъ не оставитъ послать теб лутчее мсто, и пока еще госпожа Жервисъ будетъ тебя держать у себя къ спальн, и давать свои совты, мы нсколько спокойны, но вручая тебя Божію смотренію остались съ печалію.
Мои дражайшіе Родители.
Мы жили очень весело съ госпожей Жервисъ недли съ дв, пока господинъ нашъ былъ въ другой деревн, въ графств Линколнъ, и у сестры своей, вчерась возвратился и пріхавши имлъ разговоры съ госпожею Жервисъ, а бол обо мн говорилъ ей: ну госпожа Жервисъ, я знаю, что вы ласковы къ Памел, и ей всякова добра желаете, скажите мн, естли намъ въ ней какая нужда въ дом? Она мн сказала, что сей вопросъ много удивилъ ее, но отвчала ему съ превеликою обо мн хвалою увряя, что такъ добродтельной и прилжной, равной мн не знаетъ, для чего онъ говорилъ упоминать добродтельна, разв была причина о томъ сумнватся, или кто нибудь искушалъ ее испытуя? Я удивляюсь государь мой, она ему отвчала, что вы мн чините такіе вопросы, кто осмлится искушать ее въ такомъ порядочномъ, и строго управляемомъ дом, какъ вашъ, а особливо такова господина, которой любитъ честь и добродтель, и тмъ славится на свт. Благодарствую госпожа Жервисъ, за ваше обо мн доброе мнніе, однако скажите мн, на примръ, ежели бы кто вознамрился искушать Памелу, откроетъ ли она то вамъ? Государь мой, отвчала ему госпожа Жервисъ, она еще въ своей непорочности, такую великую иметъ ко мн довренность, что ежели бы то было, то надюсь, въ тотъ часъ придетъ открыть мн, равно какъ бы родной своей матери. Непорочна онъ вскричалъ, и добродтельна очень! я вижу госпожа Жервисъ, что вы очень противъ меня въ справливости скупы, а ее почитаю, за весьма лукаву, и ежели бы у меня былъ въ дом молодой дворецкой, или какой человкъ почетной, давно бы уже она поставила сти, въ которые бы онъ ввалился, ежели бы только стоило трудовъ, и достоинъ бы ей мужемъ быть могъ. Ахъ государь мой! она отвчала, Памела еще очень молода, и не думаетъ о замужств, я могу въ томъ поручиться. Вашъ дворецкой и казначей уже люди не молодые, и надюсь ни когда о томъ не думали. Врю сказалъ хотя бы и молоды были, то надюсь, не были бы столь безъразсудны, что бы за хотли на такой женится двк, какъ она. Я вамъ скажу госпожа Жервисъ мое объ ней мнніе, вижу, что она у тебя въ милости, но не врю что бы она не была лукава. Мн не къ стат объ томъ съ вами спорить, государь мой, госпожа Жервисъ ему отвчала, но смю сказать, что ежели мущины ее оставятъ въ поко, она съ своей стороны утруждать ихъ не будетъ. Разв вы знаете ково такихъ мущинъ, которые ее не хотятъ оставишь въ поко? нтъ государь мой, она отвчала, да надюсь, что и она до тово недопустить, она съ такою осторожностію и тихостію поступаетъ, что вс мущины въ дом ее почитаютъ такъ, что хотя бы она была дворянка.
О! о! говорилъ онъ то-то и значитъ ее лукавство, позволте мн сказать, что сія двка наполнена тщеславія, самолюбія и гордости, или я очень обманулся, а можетъ быть и примръ могу найти показать вамъ. Статься можетъ государь мой, она отвчала, вы больше примтить может, нежели я простая и не догадливая баба, я ни чево въ ней кром непорочности и добродтели не видала. Ну! на примръ подхватилъ онъ, ежели я вамъ докажу, что она очень смло о милости другихъ говорила, и по тщеславію прикладывала намреніямъ злобнымъ показаную ей иногда жалость и ласку, видя ее молодость и худую фартуну, и что она поносила такихъ, которыхъ имя ей со всякимъ почтеніемъ выговаривать должно, имя благодарность, что вамъ тогда, говорить! что мн говорить она отвчала, я не знаю, что надобно будетъ, токмо могу быть уврена заран, что Памела не можетъ быть такъ много не благодарна.
Изрядно, сказалъ онъ, полно говорить о дур совтуйте ей дружески, чтобъ не брала большей смлости о показанныхъ ей милостяхъ, ежели здсь жить хочетъ, тобъ не обо всемъ писала, что длается въ дом, а писала бъ только для тово, что можетъ придать ума ей, и натвердить руку. Она не такова, какъ вы думаете, и со временемъ сами въ томъ признаетесь конечно.
Кто видалъ сему подобное на свт любезные мои родители, видно, что онъ отъ меня такому супротивленію быть не чаялъ, и сумнвается что я не все сказала госпож Жервисъ, видножъ и то, что у нево письмо мое, и что то всево бол ево печалитъ, но я лутче хочу быть по мннію ево лукавою и скрытною, нежели ему покорною, и хотя не вритъ, и презираетъ мою непорочность и добродтель, которые меня предъ нимъ прославляли, однако чаю онъ бы не такъ на меня сердитъ былъ, ежелибъ я меньше достойна была сихъ званій, тогдабъ мои дурные дла лутче были добродтели по ево злости, то-то самой злой человкъ, въ предь буду писать о всмъ и скоро, а теперь надобно окончать мое письмо и сказать, что я всегда буду.
Моя любезная Мать.
Я послднее мое письмо очень скоро окончала, боюсь чтобъ онъ не зашелъ, Какъ то прежде и было, но я спрятавъ письмо въ пазуху принялась за мою работу, и такъ имла мало лукавства которое онъ на меня взводилъ, что въ такомъ была смятеніи, какъ бы какую великую здлала продерзость.
Не вставай Памела, онъ вошедъ говорилъ мн, не помшалъ ли я теб работать, вы меня не поздравляете съ щастливымъ пріздомъ изъ графства Линколнъ, знать вы мн не ради. Очень было бы сожалительно Государь мой, я ему отвчала, ежелибъ вамъ въ вашемъ дом люди не были ради.
Между тмъ я хотла вонъ вытти, не бгай онъ говорилъ, я теб скажу слова два три. О, какъ сердце мое трпеталось! Ономедни сказалъ онъ: когда я теб въ саду нкоторые милости своей показалъ знаки, и ты почла будто бы я хотлъ теб зло приключить. Не запрещалъ ли чтобъ ты отнюдь ни кому о томъ не говорила? однако ты пренебрегая мою славу и свою пользу, повсюду разгласила. Государь мой, я ему отвчала мн не съ кмъ почти о томъ и подумать. Почти, онъ подхватилъ рчь мою, безчинница ты уже умешь говорить двояко, что ето значитъ почти, я тебя спрашиваю не сказала ты госпожъ Жервисъ. Пожалуй Государь мой, я въ великомъ смятеніи ево просила, позволь, чтобъ я вонъ вышла, мн не прилично съ вами спорить. Новые крючки, говорилъ онъ, въ чемъ спорить, разв ета споръ, чтобъ отвчать на мой вопросъ, которой очень вразумителенъ, отвчай мн? Ахъ Государь мой! я ему говорила, сотвори милость, не принуждай меня бол, я могу еще забывъ себя не учтивостію васъ прогнвать.
Отвчай, онъ одно твердилъ? Не сказывалали ты госпожъ Жервисъ, тмъ бол огорчить меня можешь, ежели тотчасъ не будешь отвчать мн.
Можетъ быть Государь мой я отвчала, таща мою руку которую онъ держалъ своею, отвтъ вамъ скажу непріятной, что такое? подхватилъ онъ, и изрядно Государь мой, для чево бы вамъ за то сердится, что я о вашихъ со мной поступкахъ госпож Жервисъ, или кому другому сказала, ежелибъ бы худова намренія не имли.
Хорошо сказала, вскричалъ онъ, бдная простота и не порочность, такъ какъ госпожа Жервисъ тебя называетъ, такъ то ты надо мною шутишь, и смешь чинить мн такіе вопросы, ахъ ты грубіянка злая! нтъ хочу что бы ты на мой вопросъ точно отвчала. Государь мой, говорю я ему, ни изъ чево на свт не солгу, сказывала госпожъ Жервисъ, для тово, что мое сердце въ грусти разрывалось, и ни отъ каво облегченія въ моихъ печалехъ не чаяла имть, кром же ни кому объ томъ сказать, я рта не розвала. Хорошо говорилъ онъ, есть еще загадка, рта не роззвала, скажи не писала ли къ кому? Какъ Государь, я ему ободрясь, сказала можноль какъ меня спрашивать, ежели бы вы не взяли письма, которое я писала къ отцу и къ матери, открывая имъ ваши поступки, и просила ихъ собту.
Долженъ ли я говорилъ онъ, терпть поношеніе въ моемъ домъ, на сторонъ и по всму свту, отъ такой безпутной какъ ты, нтъ Государь мой, я отвчала, на меня не сердитесь, я васъ не поносила, а писала правду. Ты еще шутить смешь негодная двка, говорилъ онъ, я не люблю такихъ разговоровъ.
Государь мой, я ему отвчала, у ково бдной двк лутч можно просить наставленія, какъ у отца и у матери, а ежели нтъ то у чесной женьщины, такъ, какъ госпожа Жервисъ, которая по человчеству своему и полу, должна дать доброй совтъ. Грубіянка, вскричалъ онъ топнувъ ногою, долголь мн терпть разговоры отъ такой какъ ты, въ тотъ часъ упала я на колни, и въ слезахъ говорила, Бога ради, Государь мой сжалься видя мою бдность, въ разсужденіи тово что я не знаю докол простиратся должно къ вамъ почтеніе, умилосердись, я ни чево такъ много, какъ добрую славу и добродтель почитать не умю, въ томъ только на свт моя надежда, и хотя бдна и здсь безъ врного живу друга, но всегда училась и стараюсь любить добродтель паче жизни. Ты много отвчалъ онъ, ворчишь о своей добродтели. Дура, знаешь ли что та самая добродтель принуждаетъ быть послушной, и имть благодарность къ своему господину. Совершенно, Государь мой, я отвчала не возможно мн быть не послушной предъ вами, и не благодарной, ежели только ваши повелній собственной моей должности не вредны, которые всегда учреждать будутъ поступки мои въ свт.
Казалось что слезы и слова мои привели ево въ жалость, вставъ вышелъ въ другую полату, оставя меня стоять на колняхъ, я покрывъ передникомъ лице мое приклонила голову къ стулу, не имя силы стоять прямо, и плакала горькими слезами.
Потомъ вошолъ онъ опять, но увы со злостію въ сердц, и взявъ за руку говорилъ, встань Памела, ты сама себя не навидишь, дурачество твое будетъ причиною погибели твоей вчной, я теб сказываю, я очень сердитъ на тебя за твою грубость, что ты осмлилась доправительниц моей сказывать и писать къ отцу твоему поношеніе, съ одново пустова твоево мннія: сказавъ сіе взявъ силою посадилъ меня къ себ на колни, я обезпамятевъ въ страх за кричала, такъ какъ читала за нсколько дней въ книг, Ангелы Божіи, и вс силы Небесные, помогите мн, и не допустите меня жить въ злой часъ на свт, въ которой мою не порочность губить будутъ. Дурочка, говорилъ онъ, какъ ты потеряешь твою непорочность? Когда принуждена уступить сил, которой не можешь противится, упокойся, что бы не было, ты не потеряешь достоинства, а я буду поруганъ. Изрядная бы была матерія писать тебя въ Отцу твоему, и къ Матери, и расказывать госпож Жервисъ.
По томъ поцловавъ меня въ губы и въ шею, говорилъ, никогда не бранили Лукрецію, для тово, что съ нею поступили нагло, я съ радостію хочу быть браненъ для тово, что и такъ отъ тебя поруганъ! Ахъ возможно и мн себя въ невинности моей я отвчала, такою смертію какъ Лукреція оправдать, ежели такое же безчеловчіе со мною учинится. А! ха! ха! другъ мой говорилъ онъ! вижу, что ты много книгъ читала, пока что будетъ, а мы можемъ подать матерію, писать хорошій романъ. И въ тотъ часъ положилъ за пазуху мн руку, презреніе предерзкихъ ево поступокъ, умножилось яростію, собравъ купно мои силы бросясь вырвалась изъ рукъ ево и побжала въ другую полату, по моему щастію подл той еще въ другой полат отворены были двери, я вскоча хлопнула дверми въ которыхъ ключей не было и он сами заперлися крепко, а онъ у дверей остался только оторвалъ лоскутъ отъ моего платья.
Больше уже я ни чего не помню: а остатокъ узнала посл. Страхъ и смущеніи привели меня въ слабость, онъ сквозь замокъ увидлъ, что я упала посередь полаты и лежала безъ движенія, призвалъ госпожу Жервисъ и отъ бивъ съ нею двери вошли, кои часъ дождался что я начала приходить въ память, оставя госпожу Жервисъ, вонъ вышелъ, подтверждая ей, чтобъ она ни кому о томъ не сказывала, ласковая ко мн Жервисъ думала, что больше со мной было несчастія, нежели какъ подлинно было плакала надо мною какъ мать родная! Два часа прошло, пока я пришла въ память, и только что поднялась я съ полу, онъ вошелъ въ полату, ужасъ обьялъ меня съ нова, обмерла я стоя, онъ увидя сіе вышелъ и стоялъ въ другой полат, бояся, чтобъ не зашель кто, и чрезъ то не былибъ безчессныя намренія ево явны.
Госпожа Жервисъ давала мн разные спирты нюхать, и растгнувъ меня посадила въ стулъ, онъ кликнулъ ее къ себ, и спросилъ какова Памела? Я отъ роду не видалъ такой дуры, ни ясно ей не здлалъ, и ни чемъ не стращалъ, чево испужалась, сама не знаетъ. Госпожа Жервисъ въ слезахъ не могла промолвить ни одного слова, я чаю, онъ продолжалъ рчь свою, она теб сказала, что я съ нею немножко поигралъ въ саду онамедни, и хотя какъ тогда такъ и севодня ни чево худова не было въ моей мысли, въ чемъ я васъ увряю, однако прошу ни кому не сказывать и не упоминать моево имени.
Для Бога Государь мой, она ему говорила, но онъ не слушая ни чево сказалъ для самой себя госпожа Жервисъ ни кому не сказывай, я ей ни чево худова не здлалъ, и не хочу чтобъ такая болтунья жила въ моемъ дом: ибо она такъ часто приходитъ въ слабость, и притворятся уметъ.
Приведи ее завтре въ кабинетъ матери моей, ты увидишь сама наши поступки, сказавъ сіе, и въ великомъ сердц идучи вонъ, приказалъ заложить карету, и похалъ въ гости. Когда госпожа Жервисъ ко мн возвратилась, я ей все расказала, и объявила, что бол не хочу жить въ дом, и когда она мн сказала, что и онъ меня бол держать не намренъ, я была рада, льстяся покоемъ, при томъ она вс слова ево мн расказала, да и сама начинаетъ уже боятся, только очень ей не мило, что я не хочу жить бол въ ихъ домъ, но ни за чтожъ въ свт и погибели моей не пожелаетъ, конечно говорила она, нын онъ не иметъ добрыхъ намреній, но можетъ быть, видя такъ упорну все оставитъ, завтра я узнаю, побывая на суд передъ судіею не праведнымъ, я узнаю, что мн надобно будетъ длать.
Несказанно боюсь завтрешняго съ нимъ свиданія, но будте уврены, любезныя родители о постоянств и непремнной твердости,
Мои любезныя Родители.
3наю, что вы нетерпливо ожидаете отъ меня писемъ, и для тово пишу къ вамъ, какъ скоро стало мн возможно.
Легко можете себ представить, къ какомъ беспокойств я препроводила время до назначеннаго часу, что ближе подходилъ онъ, то бол страхъ терзалъ духъ мой, иногда чувствовала смлость пребезмрну, иногда скоро въ печаль и робость впадала, покудова онъ обдалъ, я ни пила ни ла, и глаза отъ непрестаннаго плача, вс покраснли, и по томъ пошедъ въ кабинетъ, которой нын такъ много не навижу, какъ прежде милъ былъ.
Не боитцаль и ваше сердце обо мн помышляя, истинно мое тогда трепетало, такъ какъ птичка поймана и въ первой разъ посажена въ клтку. О Памела! сама себ говорила, какая ты дура, чево боишся, ни какой вины не зная, и будучи не винна, страшишся, стать предъ судіею пристрастнымъ, ежелибъ была виновата, то какъ предстать бы было предъ судію нелицемрнаго. Осмлься Памела, ты знаешь что изъ сево и хуже съ тобою быть можетъ. Какое безчестье предпочесть теб бдность и добродтель?
Сама себя къ безстрашію я такъ хотя и поощряла, но сердце не хотло тому повиноватся, духъ мой былъ смущаемъ страхомъ, чуть гд кто шевельнется, кажется меня зовутъ къ отвту, часа того весьма я боялась, но потомъ и желала, что бы уже онъ прошелъ.
Господинъ нашъ позвонилъ въ кабинет, страшне мн звонъ тотъ послышался и ужасней нежелибъ на мое погребеніе зазвонили. {* Въ Англіи при погребеніи каждаго умершаго звонятъ.} Госпожа Жервисъ, въ страхъ къ нему заглянула, гд Памела? онъ сказалъ ей, приведи сюда и сама приди съ нею, она возвратясь взела меня, ноги мои хотя затряслись, но спшно туда итти хотли, а сердце мое полтело къ вамъ, любезные Родители желая равную имть съ вами въ жизни долю.
Какъ можно злымъ имть такую крпость и безстрашіе, что со всми не потребными своими длами не боятся, везд показатся, когда не повинные трясутся въ страх, взоръ ево суровой прогналъ всю мою смлость, которую я збирала въ мысляхъ, сама себ говорила, Боже, дай мн силу стать предъ моимъ злобнымъ господиномъ, усмири ево, или укрпи меня.
Поди дура увидя онъ меня сказалъ, взявъ очень крпко за руку, справедливо теб стыдится должно, понося меня всюду и ругая, изрядно думала я, въ себ, мн, или теб стыдится должно, Богъ разсудитъ насъ. Госпожа Жервисъ, говорилъ онъ ей вы здсь сятт, а она пусть стоитъ, коли хочетъ. Когда вы видли ету двку въ томъ состояніи, какъ вы ее нашли, не думалиль вы что я подалъ ей къ тому такую притчину какой не льзя вредне быть какъ она говоритъ? Скажите мн? Можетель вы быть другова мннія. Конечно она отвчала, а сперьва тово боялась Сказывалаль она теб что я ей здлалъ? Чтобъ стоило произвесть такой шумъ въ дом, чрезъ которой я бы могъ вредъ имть моей слав, и какъ вы такъ и вс мои служители, умалилибъ конечно должное ко мн почтеніе, раскажите мн что она вамъ сказала?
Суровой видъ ево испужалъ ее много, но ободрясь отвчала ему, она мн сказывала что вы посадя на колени къ себ ее цловали, а бол я ни чево отъ ее не слыхала. Въ тотъ часъ появилась во мн смлость, мн кажется госпожа Жервисъ говорила я, уже довольно тово было чевобъ я должна была боятся, когда господинъ вступаетъ въ такіе поступки съ самой бдной служанкой, и что изъ тово послдовать можетъ какъ вы уже Государь мой весьма ясно намреніи свои сказали говоря мн о Лукреціиномъ конц несчастливомъ, вы больше сказали нежели бы должно господину съ своею рабою, или бы хотя и съ своей равной, я не могу тово терпть, и въ тотъ самой часъ покатились слезы изъ глазъ моихъ ручьями, и тяжкія вздохи перескли рчь мою.
Госпожа Жервисъ стала извинять меня и просила чтобъ онъ зжалился надъ бдной двкой которая такъ много любитъ свою славу.
Я ее въ томъ похваляю, онъ отвчалъ ей, а что она пригожа, то и въ глаза говорю ей, и чаю быть покорной надясь что нестанетъ уничтожая презирать мою благосклонность, я не навижу желаніе къ чему ни будь ее принуждать силой, и самъ себя знаю что мн пристойно, признаюсь, что я себя много унизилъ здлая знакомство съ такой двкой какъ она, думаю что ей въ томъ не можетъ быть нещастія, и что она сама меня на то поощряла, для тово и играть съ нею сталъ не къ стати, нын шутки мои дале простиратся не будутъ. Какая подлость любезная Мать отъ умнова человока! вы видите какъ умъ бываетъ въ смятеніи, ежели онъ худые намрени защищать принужденъ и свои продерзости обращать въ правость, я почитаю что непорочность много предпочтенна быть должна уму, и самой премудрости, въ длахъ заблуждшихъ.
По томъ я ему сказала, вамъ вольно Государь мой вс ваши поступки называть шуткой и игрою, но только такимъ манеромъ играть господину съ своей служанкой весьма не пристойно, зная, безъ мрное разстояніе между собою и ею. Слышитель госпожа Жервисъ бездлницы сей глупость всегда та она со мной такъ разговариваетъ, и тмъ принуждаетъ меня съ собой поступать сурово.
Памела, говорила мн госпожа Жервисъ, будь вжлива предъ господиномъ, и не забывай почтенія, которымъ ты должна ему, ты видишь, что онъ изволитъ издватся. Ахъ госпожа Жервисъ! я ей отвчала, не сообщайся къ нему бранить меня, очень трудно сохранять почтеніе противъ самова знатнова мущины, когда онъ самъ себя забудетъ противъ своей служанки. Вотъ еще ето въ прибавокъ говорилъ онъ, я думаю что вы никогда не слыхали такого отъ нее сумовбродства.
Государь мой, добродтельная Жервисъ сказала, сжался и прости ее бдную. въ разсужденіи ее робячества, добродтель ей всево миляе, и я осмлюсь въ томъ поручится,что она никогда невжлива предъ вами не будетъ, ежели вы оставите стращать ее и беспокоить, довольно вамъ видно уже было, какъ много страхъ пронзилъ ее сердце, она тмъ не виновата, хотя вы и ни какова ей зла приключить не хотли, но одинъ ужасъ уморить ее можетъ. Съ великимъ трудомъ я насилу могла ее привести въ память. Какая притворщица, сказалъ онъ! вс уже женскія лукавства знаетъ, они видно съ нею родились. Я вамъ объ ней сказывалъ, только вы ее узнать не хотите, но не то принудило меня передъ себя призвать васъ съ нею, вижу и не имю причины боятся, что моя слава можетъ отъ глупости и вранья сей двки претерпть много, она вамъ уже о всемъ сказала, и можетъ быть боле не правды, а чаю что также къ Отцу своему и Матери писала: ибо не льщу о томъ сумнватся по тому, что она каждой часъ сидя пишетъ, такъ же статся и то можетъ, что многимъ другимъ писала, представляя себя везд какъ утренняя заря безъ тучи, и отъ меня за вс милости и благодянія, какъ отъ дьявола убгаетъ. Я тогда сама себ подумала, куда какъ мущины не разсудливы и не одумавшись часто сами себя признаваютъ чему достойны. Не могу я, продолжалъ онъ всево тово терпть, я хочу возвратить ее въ ту же бдность, изъ которой она извлечена была Бога ради, но чтобъ она боялась вышедъ изъ дому про меня болтать, ругаясь мною.
Сіе намреніе обрадовало духъ мой, и я вдругъ бросилась къ ногамъ ево, буди благословенъ Государь мой, говоря ему за т добрые и полезные мн намренія, нын я буду щастлива, позвольте мн благодарить вамъ за вс ваши ко мн милости, и покойной матери вашей, отъ которой я много нужнова и полезнаго научилась, я нын за буду вс ваши обиды и везд имя ваше упоминать буду съ истинною благодарностію и почтеніемъ. Богъ всемогущій благословитъ васъ во вки.
По томъ вставъ, обьята будучи другимъ чувствомъ нежели какъ къ нему, вышла, а вышедъ начела писать къ вамъ, что все щастливо окончалось.
Теперь любезныя родители скоро ожидайте бдную вашу Дочь, возвращену къ вамъ съ сердцемъ наполненнымъ радостію и почтеніемъ, врте что я съ вами буду щастлива, такъ какъ бы гд нибудь мн было быть возможно, спать буду въ чердак, какъ и прежде. Прикажите мою маленькую постлю приготовить, у меня есть не много денегъ, можно будетъ купить платье пристойное моему состоянію, а не такое, что я здсь носила. Просить буду Мумфорду, что бы она мн находила что шить, не бойтесь, чтобы я васъ утруждала ежели только дастъ Богъ здоровье, надюсь что онъ меня для васъ не оставитъ, видя что вы во всхъ случаяхъ правду и добродтель любите, да и люди вс васъ за то похваляютъ, я надюсь что господинъ мой позволитъ госпож Жервисъ какой нибудь мн дать видъ, что бы люди не думали что я за какое нибудь худое дло отъ нево выгнана изъ дому.
И такъ любезныя родители, ежели можете для меня быть благосклонны, такъ какъ на себя имйте надежду, я прошу Бога, и просить буду о моемъ господин, и госпож Жервисъ. Добра ночь, уже позно, скоро меня спать кликнутъ.
Можетъ быть, я не буду ныншнюю недлю для тово, что надобно все блье собрать, и отъ дать съ рукъ на руки другой, и все что у меня такъ какъ у спалницы прежде было на рукахъ, отъ пишите ко мн ежели возможно, будете ли вы мн ради, и пришлите съ Иваномъ, онъ дучи назадъ къ вамъ задетъ, а при томъ не сказывайте ему, что я отъ хожу изъ дому вс скажутъ что я не молчалива.
Моя дарагая Дочь.
Добро пожаловать, добро пожаловать, тысячу разъ скажу добро пожаловать для тово, что ты къ намъ въ своей непорочности щастлива возвращаешся, ты при старости нашей будешь помога и утшеніе, ни кто не можетъ теб дашь то, что мы желаемъ, однако не сумнвайся въ томъ, что не пріятна намъ жизнь будетъ съ тобою, я надюсь что мы часъ отъ часу будемъ помалу наживатся, я прилжно работать, мать прясть, а ты шить, а все въ одинъ домъ что нибудь да прибудетъ, только та бда, что Мать твоя худо видитъ, я слава Богу крпокъ и силенъ, и всегда такъ могу работать какъ и прежде.
О дорогая Дочь! Я думаю твоя добродтель укрпитъ мою силу, и придастъ мн здравія, вс ты искушеніи и гоненіи свои сокрушила Божіимъ благословеніемъ. Постой, я вспомнилъ о четырехъ Гинеяхъ, мн кажется что должно теб отдать ихъ твоему господину? Только я ихъ почалъ, увы! осталось ихъ только три, однакожъ какъ нибудь исправлюсь, одну часть возьму на щотъ своего жалованья, другую у госпожи Мумфортъ займу, я отдамъ какъ за детъ Иванъ, что бы теб взявъ ихъ отдать было можно.
Хотлъ бы я знать, когда ты къ намъ будешь. Мн кажется, Иванъ доброй дтина, можнобъ ему тебя проводить, ежели господинъ не запретитъ.
Когда бы знали въ которой день подешь, Мать бы твоя пошла пять миль теб навстрчу, а ябъ десять, или сколько день позволитъ, надюсь на день меня отъ пустятъ, мы тебя у видя обрадуемся боле нежели въ тотъ день когда ты родилася, или такъ сказать, съ такою радостію тебя примемъ какой во всь вкъ нашъ не бывало.
И такъ Боже благослови тебя до счастливаго свиданія, мать тоже подтверждаетъ и остались.
Мои дарагіе Родители.
Много благодарствую за показанную вашу ко мн въ послднемъ письм милость, стараюсь какъ можно скоре окончать дла, чтобъ возвратится къ прежней моей дол, все премнилось отъ того время, какъ господинъ мой меня отпустилъ, я найду васъ съ добродтелью и моей непорочностію, какое то будетъ веселье! много несравненно съ тмъ, котороебъ я имла ежелибъ во грхъ къ вамъ появилась. Время мое писать скоро пройдетъ, поспшаю для тово о всемъ къ вамъ на писать, что посл письма моево было со мною.
Дивилась я, что госпожа Жервисъ не призвала меня ужинать, и боялась, что она не сердиталь, не терпливо ждала ее въ спальню, когда она вошла, то мн нсколько сердитою показалась. О моя дорогая госпожа Жервисъ я ей говорила, какъ я рада что вы возвратились, и не думаю, чтобъ вы на меня были сердиты. Она сказала что много сожалетъ о томъ, что такъ далеко простиралась причина моихъ разговоровъ, о чемъ она и посл меня принуждена была съ господиномъ нашимъ говорить много, и сказывала, что онъ сжалился какъ я вонъ вышла, слыша слова мои и прозьбу на колняхъ къ вамъ возвратится, также и желаніе всякова добра ево оставляя. Говорилъ, что онъ обо мн разсудить не уметъ, и что я ему весьма странна кажусь. Ушлаль она? Я, было еще хотлъ ей сказать нчто, только она такъ странно говорила, что я не могъ пришедъ во удивленіе удержать ее. Госпожа Жервисъ спросила, не прикажетъ ли онъ вернуть меня, кликни отвчалъ, а потомъ, не замай пусть идетъ, для нее то и для меня лутче что бы она вышла изъ дому, я уже съ нею простился, и не знаю кто ее научилъ говорить такъ? Въ жизни моей еще не видывалъ такой упорной двки. При томъ госпожа Жервисъ мн сказала, что ей запрещено все мн расказывать, увряя меня, что онъ боле искушать меня не будетъ, и для тово разсуждаетъ, можно еще жить у нево въ дом, ежели я только о томъ просить буду, однако подлинно позволитъ ли онъ она и сама не знаетъ чтобъ я осталась. Госпожа Жервисъ я ей отвчала, изрядные вдомости, ни чево не желаю такъ много какъ въ мою прежную нищету возвратится, тамъ я не буду столько печали имть и страха какъ здсь по смерти уже госпожи нашей имла.
Госпожа Жервисъ, сія дражайшая пріятельница заплакала! изрядно свтъ мой Памела она говорила, не думаю чтобъ я теб столь мало оказала дружбы, что ты съ великою радостію меня оставляешь, я не имла дтй, которые бъ мн тебя миляе были, будь въ томъ уверена безъ сумннія.
Я залилась слезами, видя коль дружба ее справедлива, и самая правда, что я многіе видла уже той знаки, что мн длать моя дарагая госпожа Жервисъ? посл родителей моихъ васъ перьвую люблю и почитаю больше всхъ на свт, большая моя печаль выходя изъ вашева дому та, что съ вами разлучуся, а ежели остатся, знаю что гибль моя не избжна посл бывшихъ нападковъ и угроженій, въ послднемъ ево продерскомъ предпріятіи онъ уподоблялся злому хищнику безъ страху говорилъ ругаясь, что мы хорошую дадимъ матерію писать скаску. Могуль я жить здсь безопасно, уже два раза онъ забывалъ честь, не должноль мн отъ третьяго нападку укрыватся, боясь, чтобъ онъ лутчихъ мръ не вздумалъ, что бдная двка не станетъ такъ много противлятся своему господину, а ежели я сама останусь, не подамъ ли тмъ ему причину, въ бесчестныхъ ево намреніяхъ принять поползновеніе, и нсколько тмъ находить въ продерзскихъ длахъ своихъ оправданія. Мн кажется когда къ двк станетъ приступать мущина, а она не убгаетъ тхъ случаевъ которые въ ее суть вол, стало тмъ бол ево поощрять и возбуждать къ смлости, которую весьма въ узскихъ предлахъ можно держать принудить, и симъ только показывать ему, что она прощаетъ то, что простить не можно, и заставляетъ бесчестные дла длать.
Она обнявъ меня говорила, я удивляюсь любезная Памела гд ты такое знаніе и правильное разсужденіе взяла, въ нжныхъ твоихъ лтахъ ты истинное диво, я тебя всегда любила и любить буду, скажи подлинноль ты вознамрилась насъ оставить? Подлинно я ей отвчала, видя грозящее мн нещастіе ясно, что иное длать? Съ перьва скончаю все по должности моей, и надюсь, что вы мн какой нибудь видъ пожаловать изволите, что я не за худые дла изъ дому отпускаюсь. Съ радостію она сказала, я теб дамъ такой видъ, какова ни какая двушка въ твои лта не имла. А я васъ увряю говорила ей, что буду любить васъ посл родителей моихъ такъ какъ лутчева друга въ свт, что бы со мной ни здлалось и гдбъ я не была.
Потомъ легли мы съ нею спать, я въ несказанной радости почти не могла ни на часъ заснуть, поутру встала весело къ моей работ: господинъ мой думаю на меня великое иметъ сердце, по тому что раза три или четыре, прошолъ мимо меня и не промолвилъ ни единаго слова, въ вечеру увидвъ меня въ Але сказалъ, чего я ни когда отъ нево не ожидала, ета двка всегда мн на дорог встречается, я сколько возможно ближе прислонясь къ стн ему отвчала, Аля такъ широка, что дв кареты разъдутся, я надюсь Государь мой, что не долго буду вамъ на дорог встрчатся, чортъ тебя возми, онъ отвчалъ свирпо сіи слова: бездлница, ты принуждаешь меня потерять терпніе.
Я затряслася слыша слова ево, и примтя что онъ былъ очень печаленъ, однако зная что скоро поду, не много о томъ размышляла, видя что когда мущина намренье злое иметъ, не надобно дивится худымъ словамъ ево.
Иванъ иметъ нын случай итти въ вашу деревню, я еще пишу къ вамъ и посылаю два письма съ нимъ. Не знаю когда и какимъ манеромъ я поду, для тово что госпожа Жервисъ когда показала господину нашему камзолъ которой я шью, тогда онъ сказалъ: очень изрядно, не лутчель чтобъ она здсь осталась до тхъ поръ пока камзолъ вышьетъ.
При томъ я думаю какіе нибудь тайные разговоры между ими были, хотя она мн объ ономъ и ни чево не сказывала, однакожъ постарому ко мн добра, и я ни какова подозрнія на нее не имю. Да к весьма бъ то неправильно было, хотя и не обходимо ей должно мстить ему, но чтобъ и не огорчить исполняя вс ево правильные повеленія, чтожъ до порочныхъ касается, я знаю что она не за хочетъ ихъ исполнять, имя въ себ великую добродтель и ко мн дружбу. Я поду, а она останется, и для тово ей не надобно раздражать своево господина.
Она и еще мн говорила, что бы я просила позволенія въ дом остатся, и не быть не учтивой. Что я здлала говорю ей госпожа Жервисъ? грубая, повса, дура, онъ меня называетъ, и я оное сносить принуждена, подумайте сами, я бы себя никогда не забыла, ежели бы онъ прежде самъ себя не забылъ до самой благопристойности, скажите сами дарагая госпожа Жервисъ? посл сего можно ли мн здсь жить безъ страха, а потомубъ и желала я узнать что бы вы думали, и здлали, ежелибъ были въ моемъ мст?
Моя любезная Памела, она поцловавъ меня отвчала, я не знаю, чтобъ я здлала а думаю, что тоже что длаешь ты, только еще я никово на свт не знала, ктобъ подобное сему длалъ. Господинъ нашъ человкъ изрядной, богатъ, уменъ и честенъ, знаю, что полдюжины есть двицъ, которые по немъ сгараютъ, и за щастіебъ почли, ежелибъ онъ къ нимъ пріютился. Надюсь что онъ тебя Памела очень любитъ, хотя ты ево и служанка но лутче всхъ двицъ на свт, хотя и старается преодолть страсть свою, въ разсужденіи что ты подла передъ нимъ, но думаю ему въ томъ не удастся, и для тово онъ печаленъ со всею ево гордостію, думаю что и причина та, для чево онъ тебя отпускаетъ и говорилъ съ тобою сурово, повстрчаясь въ саду.
Позволь мн госпожа Жервисъ, я ей говорила, здлать вамъ одинъ вопросъ? Ежели онъ могъ унизить себя любить такую двку какъ я, такъ то и не дивно, (хотя я о такихъ знатныхъ людяхъ и читала, которые съ бдными двками любились,) какіе въ томъ ево желаніи? Можетъ быть онъ думаетъ меня найти такъ слабу, что за хочу быть ево любовницой, хотя то и не бесчеститъ мущину но разоряетъ славу доброй двки: такъ уже повелось на свт. Ежелибъ я хотя мало отъ добродтели отлучилась, онъ бы всячески сталъ старатся во все погубить меня, или бы видя мое упорство самъ перемнился. Я также слыхала, что и злые устаютъ въ злост, и ищутъ исправленія въ своихъ распутствахъ. Тогда надобно будетъ бдную Памелу изъ дому выгнать, и отдать ее на ругательство всему свту, да и вс правильно презирать ее должны. Тотъ, кто не сохранитъ добродтель, достоинъ быть поруганъ.
При томъ же позвольте мн сказать, что хотя бы я и совершенно уврена была, что онъ непремнно ко мн будетъ ласковъ, и ни когда продолжать милостей своихъ не оставитъ, то я льщусь, что и всегда во мн столько страха Божія будтъ чтобъ презирать ево искушеній, и тмъ противлятся, хотя бы онъ Принцъ былъ: поносныхъ длъ никогда я не навижу, а люблю добродтель, и она мн всево дороже, да и любезные мои родители то всегда мн твердили, то потому и не достойна была бы я назватся Дочерью ихъ, ежели бы за хотла потерять добрую славу богатства ради, и ево благодяніи, и былабъ я всхъ хуже въ свт молодыхъ двокъ. И для того съ радостію возвращаюсь къ прежней нищет моей, и ставлю, что въ бдности безчестія нту, хотя и въ трепицахъ буду одта, и питаться водою и хлбомъ, все лутче нежели какъ здсь жить въ страх, или быть любовницей самова знатнова человка.
Госпожа Жервисъ поднявъ руки къ Небу и въ слезахъ плавая сказала! Богъ благослови тебя любезная Памела, ты великое услажденіе въ горести моей, и какъ могу я подумать съ тобой разлучится?
Изрядно, я ей отвчала дозволите мн еще спросить васъ? Вы съ нимъ имли разговоры, которые можетъ быть онъ запретилъ вамъ мн пересказать, но на примръ, ежели я буду просить позволенія у нево здсь остатся, думаетель вы, что отъ раскаяся, и о длахъ своихъ сожалть о будетъ и ихъ устыдится, я бы думала, что все то ему должно, зная ево высокой родъ и мою подлость, отъ коей я ни чево въ свт кром добродтели не имю, и такъ по совсти, скажите мн безъ пристрастно. Правильно ли сіе я думаю, прося чтобъ онъ меня оставилъ съ покоемъ, и далъ жить безопасно.
Увы, любезное дитя, она отвчала, не длай мн такихъ вопросовъ, которые меня смущаютъ, я довольно знаю, что онъ о длахъ своихъ сожалетъ, онъ тужилъ и о первыхъ своихъ поступкахъ, а о послднихъ и очень. Хорошо я ей говорила, я надюсь, что будетъ тоже въ третій и въ четвертой разъ, пока конечно погубитъ вашу бдную Памелу, тогда бол причины будетъ ему сожалть.
Послушай свтъ мой Памела, она отвчала, я ни за какія сокровища на свт не хочу помогать твоей погибели вчной, все что я могу сказать теб, только то, что онъ до сихъ поръ теб ни чево худова не здлалъ, нчему дивится, что онъ тебя любитъ, хотя ты очень предъ нимъ и подла, однакожъ такъ пригожа, что я равной теб не видывала, и не думаю, что бы онъ когда нибудь теб захотлъ насиліе чинить.
Вы сказали, я ей говорила, что онъ о прежнихъ ево въ саду поступкахъ каялся, долго ли то раскаяніе было До тхъ поръ только, пока онъ нашелъ меня одну, тогда и хуже еще началъ, да и съ нова сожалть сталъ. Ежели такъ какъ вы говорите онъ меня любитъ, и не можетъ себя преодолть, то еще и меньше захочетъ противлятся своимъ намреніемъ злобнымъ, какъ скоро ему позволитъ случай. Я читывала, что многіе мущины въ длахъ своихъ устыжались и каялись посл, нежели что порочное удавалося здлать, весьма были ради. Къ томужъ госпожа Жервисъ, ежелибъ онъ не имлъ намренія погубить меня? Которое давно уже видно, то не сталъ бы удерживать въ своемъ дом, и объявлять любви своей, но я льщу себя никогда не впасть въ ево подлоги, что бы онъ мн ни общалъ. Надюсь, что Богъ меня всегда утверждать въ моихъ желаніяхъ будетъ, во только всегда будетъ у людей на меня подозрніе, и ни кто не повритъ, что я надежна на свои силы противлятся богатому и достойному дворянину, такому, какъ господинъ нашъ. По тому всякой и будетъ имть право ругать меня, да и то не хорошо, что я какъ бы нарочно ищу оправдатся предъ тми, которые составляютъ покой души моей и тла, то есть противу Бога и моихъ родителей. И такъ госпожа Жервисъ подумайте сами, можноль мн просить, что бы позволилъ остатся мн здсь въ дом, отъ которова моя должность есть убгать?
Изрядно, она отвчала, когда кажется онъ самъ желаетъ, чтобы ты вышла изъ ево дому, то я надюсь, что для тово только, чтобъ не дойтить до своего бесчестія равнаго съ твоимъ. Нтъ, нтъ госпожа Жервисъ, я ей сказала, я сама о томъ думала, желая имть объ немъ хорошее мнніе какъ бы и должно, но нахожу тому противное ежели бы онъ точно то намреніи имлъ, онъ бы меня отпустилъ къ Милади Даверсъ, и не мшалъ бы мн у нее быть счастливой, а не такъ, что бы возвратить какъ онъ сказалъ въ прежнюю нищету мою, изъ которой меня извлекла милость покойной ево матери, но онъ думалъ тмъ испужать меня, или наказать за несклонность къ ево порочнымъ требованіямъ: сіе довольно кажется, что мн отъ нево милости ожидать не должно, ежели я онымъ не полагаю достойную цну.
Госпожа Жервисъ молчала, а я продолжала рчь свою тмъ уже окончавъ, что мн должно изъ дому вытти, но все мое затрудненіе состоитъ въ томъ какъ мн съ вами разставатся, также и со всми въ вашемъ домъ, по тому, что я всми была довольна, и ни какой противности ни отъ ково не видала, вы и они отъ время до время стоить будете всечастыхъ моихъ вздоховъ, а иногда и слезъ горчайшихъ. И въ тотчасъ я стала горько плакать, весьма то пріятно, что служа въ такомъ дом, гд людей очень много, видеть отъ всхъ ласковость и почтеніе, я могу побожится, что вс меня любили.
Мн должно сказать прежде какъ господинъ Логманъ вашъ дворецкой, ко мн учтивъ, и безмрно ласковъ, и очень бы я думаю желалъ для меня быть нсколько по моложе, чтобы на мн женится, и здлать наслдницой всево своево богатства, вы знаете, что ево вc очень богатымъ быть славятъ.
Я тмъ не тщеславлюсь, но благодарю Бога и васъ любезные родители, что ево святою милостію и вашимъ мудрымъ наученіемъ, провождаю жизнь свою такимъ манеромъ что вс любятъ, одна, кухарка наша которая временемъ бываетъ сурова, сказала при мн, Памела наша такъ себя ведетъ какъ дворянка, то то, что длаетъ хорошее лице на свт, хочу знать, что съ нею будетъ посл. Она будучи въ кухн не знаю чмъ была разсержена, и такъ мн сказала, я тотчасъ услышавъ сіе вонъ вышла, и всегда очень рдко хаживала въ кухню, а идучи нкогда мимо, услышала, что нашъ казначей говорилъ ей, что за диковинка жена, что ни одинъ человкъ отъ тебя безъ зависти хвалы не иметъ, что теб здлала Памела? Я знаю, что она ни ково не обидитъ. Что я ей здлала? Дуракъ ты, она отвчала, разв только за то вступаешся, что она пригожа, по томъ стали и больше бранится: и слышавъ сіе только сожалла, не иного по томъ размышляя о ихъ ссор, а васъ прошу любезные родители на меня не погнватся, что и въ письмо сіе вмшала враки, и простите
Я и забыла сказать вамъ, что мн здсь жить надобно пока дошью камзолъ, никогда я такъ прилжно не трудилась, встаю рано, ложусь позно, и съ великою радостію окончать поспшаю, и нетерпеливо желаю увидтся съ вами.
Любезные мои Родители.
Я къ вамъ не такъ скоро успла послать мои послдніе письма, какъ надялась, для тово, что Иванъ мой не знаю умышлено или нтъ посланъ былъ къ Милади Даверсъ вмсто Исака, которой всегда къ ней зжалъ, я не смла Исаку отдать мои къ вамъ письма, опасаясь много такъ ему поврить, хотя и онъ передо мною также учтивъ и услужливъ, а принуждена была ждать, пока Иванъ возвратится.
Можетъ быть мн долго не будетъ случая писать къ вамъ, а знаю, что вы храните мои письма и въ свободные часы ихъ читаете, (такъ мн сказывалъ Иванъ,) что вы по своей милости все то любите, что отъ меня къ вамъ ни пришлется, къ томужъ и мн иногда будетъ мило, прочитать ихъ, къ вамъ возвратяся, напоминая какой я опасности подвержена была, и какъ Богъ человколюбивый своею милостію меня той избавилъ, и увидвъ то наиболе могу укрплятся въ томъ моемъ намреніи и хранить свою добродтель, чтобъ худые мои дла не на носили мн разскаянія, и не заставляли бы посл проклинать самое себя осуждая, для всево тово непрестанно и буду писать къ вамъ, сколько мн позволитъ время, о всхъ мн приключеніяхъ и посылать вамъ при оказіи врной, хотя иное и не такъ порядочно будетъ на писано, какъ есть моя должность, но надюсь, что вы не примите за не достатокъ моево къ вамъ почтенія.
Я къ вамъ уже описывала мои разговоры съ госпожею Жервисъ о томъ, что надобноль мн здсь остатся, или исполнить предъ принятое мое намреніе, и нсколько размышляя положила, что бы возвратится къ вамъ любезные мои родители, и жить вообщей нищет съ вами. Я ни чево не имю надтъ, чтобъ состоянію моему было прилично, то то будетъ смшно, ежели Дочь ваша къ вамъ возвратится въ штофномъ плать, и кружевные на головъ уборы, въ Галанской рубашк, башмаки съ позументомъ и тканые чулки, которые прежде покойная госпожа наша сама носила. И въ то время все то было бы хуже лоскутьевъ крашенинныхъ, для тово, что бы вс стали смятся говоря, посмотрите и въ бдныхъ есть такое же тщеславіе, какъ и въ богатыхъ, дочь Андревсова какъ ни наряжена, но выгнана изъ дому къ Отцу своему и Матери, куда какъ пристало ей сіе платье живучи въ лачушк, вотъ какими глазами на меня смотрть будутъ. Я разсуждала когда я изношу хорошее платье, то вить начнужъ носить убогую одежду, будучи къ тому принуждена, то что будетъ зачудо въ такомъ наряд, надвъ штофной старой карсетъ, или шлафорокъ съ юпкою шерстеною, какой ета будетъ смшной видъ. И для тово вздумала лутче съ начала приличную себ надть оджду, и въ ней къ вамъ возвратится. И хотя то мое убогое платье не сравненно будетъ съ тмъ, которое я ношу нын, однако и сіе годится мн наряжатся въ праздникъ, а ежели Богъ благословитъ труды мои и работу, можетъ быть и всегда буду такъ одта.
Тихонько, что бы люди не видали, у приворотника нашева Николы у жены и у дочери ево, купила я суровую рдинку, которую они сами пряли, и изъ нее сшила кафтанецъ и дв юпки, а на обшлага положила изряднова малиноваго полотна, которова у меня былъ остатокъ.
Камлотовая юпка у меня была прежде, купила еще дв байковые исподницы, [хотя у меня были и щегольскіе] однако и въ нихъ будетъ тепло, когда войду съ сосдками загонятъ коровъ съ поля по старой своей привычк, заране вразумляюсь быть сосдамъ своимъ услужной, что бы вс люди у насъ въ деревн такъ ласковы ко мн были, какъ и здсь.
Полотна купила Шотлянскова, и сшила себ дв рубашки, шила ихъ днемъ и ночью такъ, чтобъ люди не видали, и въ остатокъ его еще есть не мало, будетъ и вамъ по дв рубашки, я ихъ сошью какъ къ вамъ приду, и буду просить отъ сердца принять перьвой мой подарокъ.
У торговца я купила дв шапки круглыхъ, и соломенную шляпу, дв пары синихъ шерстеныхъ чулокъ, хотя и тольсты, однако я васъ увряю, что ко мн пристанутъ, по тому, что на нихъ блые стрлки, еще купила два куска лентъ черныхъ застегивать рукава, и носить на ше: и все то собравъ два дни смотря любовалась. Надобно сказать вамъ, что хотя я и ночую съ госпожею Жервисъ, но у меня коморка есть особливая, гд лежатъ мои пожитки, и ни кто туда не ходитъ. Вы подумаете, что мн надлежало весьма много копить деньги, что бы вдругъ на купить столько товаровъ, но тому дивится не возможно, по тому, что покойная госпожа моя меня всегда награждала.
Я боле потому была принуждена то здлать: ибо думала, что буду выслана изъ дому за неисполненіе порочнова приказанія моего господина, вознамрясь ни на какія подарки склонностію неотвтствовать, разсудила вс оныя ему возвратить, когда поду, да и для чево то брать чево я не заслужила.
Прошу васъ не безпокоится о четырехъ Гинеяхъ, и ни чево не занимать ихъ допольнить, я къ вамъ писала, что они мн даны вмст съ серебреными деньгами, такъ какъ правильное наслдіе, посл покойной госпожи нашей, по тому, что они были въ карман у нее, когда она умерла. А какъ я не имя другова награжденія, то и думаю, что довольно заслужила т деньги въ четырнатцать мсяцовъ посл ее смерти, во время же жизни я имла великую заплату: ибо милостивая моя госпожа много меня научила, а сверьхъ того очень не рдко дарила. Ежели бы она была жива, то ни чево бы тово что нын есть, не бывало, но благодарю Бога, что онъ не допустилъ дале до зла, и надюсь, что все будешъ уже нын къ лутчему обращатся.
И такъ приготовя себ новые наряды, и ожидаю щастливаго часа въ томъ убор стать предъ вами, и имть духъ покойной остаюсь.
Мои любезныя Родители!
Я принуждена была скоро перестать писать къ вамъ послдне мое письмо, боюсь, чтобъ не зашолъ господинъ нашъ: ибо услышала стукъ, однако то была госпожа Жервисъ, которая вошедъ мн сказала. Я не могу терпть Памела, что ты одна всегда. А я ей отвчала, что ни чево такъ не боюсь, какъ многолюдной бсды, у меня и въ сей часъ замирало сердце, думая, что господинъ нашъ идетъ, но радуюсь, что вмсто ево увидла мою дорогую госпожу Жервисъ.
У насъ были долго съ нимъ, она говорила о теб разговоры, сожалю, я ей говорила, что онъ меня признаетъ такъ много нужну, что часто говоритъ обо мн. О не хочу теб она отвчала всево сказывать, однако вы ему больше нужны, нежели вы думаете. Или больше нежели я желаю я ей отвчала, и съ тово больше ни чево не послдуетъ, какъ я буду посл не нужна сама себ, и ни кому на свт.
Ты имешь ума больше она говорила, какъ вс т двицы, которыхъ я знала, отъ куда теб такая премудрость далася. [Разв они дуры, я въ себ помышляла, что имя случая, достатокъ украшать умъ свой меня не умне,] но мы оставимъ его, отвчала я госпож Жервисъ, а скажу только то, что онъ желаніемъ своимъ подъ вергнуть не можетъ такую двку, какъ я, хотя и умножается ево тщеславіе, но по самолюбію сносить сіе трудно.
Что нибудь да есть, она отвчала, но то правда Памела, что онъ очень на тебя сердитъ, бранитъ себя за то, что къ теб такъ добръ былъ, съ начала говорилъ ласковъ былъ для прозбы покойной своей матери, а по томъ уже и для самой тебя, продолжалъ бы любовь и милость, ежелибъ ты не была сама себ непріятельница.
Нын немогу я ей отвчала такъ почитать васъ, какъ прежде, видя, что вы стараетесь меня удержать здсь, зная какой опасности я подвержена всечасно, Нтъ, она говорила, онъ самъ хочетъ что бы вы хали прочь, разсуждая, что ево слава умалится, держа тебя у себя въ дом, но любезная Памела! не спрашивай меня о томъ боле, я конечно знаю что онъ желаетъ найти хоть одну знатную двицу, которая бы на тебя была похожа, то тотъ часъ бы на ней женился.
Услыша сіе закраснлась я какъ огонь, и говорила, ежели бы я была и незнатная двица, да онъ такъ дерзко со мною два раза поступилъ, не знаю пошлали бы я за нево. Двица, которая терпливо сноситъ такіе нахальствы, не достойна мн кажется быть женою честнова дворянина, и тотъ, которой такъ дерзокъ достоинъ называтся дворениномъ.
Ахъ Памела! ты теперь далече простираешь твою щекотливость! Я ей смиренно на то сказала, нчева инова мн госпожа Жервисъ длать, я теперь очень много боюся, вся моя прозба въ томъ состоитъ къ вамъ наиболе, что бы не поминать ни чево такова господину нашему. Зная ево желаніи ожидать великой бды мн надлежитъ, для того и иду раздлить бдное и убогое состояніе съ моими родителями, и жить въ непорочности съ покоемъ.
Она нсколько тмъ была не довольна что я на ея защищеніе ни какой надежды не имю, и въ томъ окончались наши разговоры.
Надюсь, что несчастной для меня камзолъ въ два дни вышью, посл тово мн останется только нсколько блья отдать, по томъ увдомлю васъ, какъ я къ вамъ поду, великіе дожди теперь причиною, что пшкомъ итти очень худо. Можетъ будетъ мн мсто у торговщика Николы, онъ меня довезетъ за десеть миль отъ сюда, верхомъ я здить не могу, къ томужъ и не прилично чтобы меня кто провожалъ, посл надюсь писать къ вамъ боле и остаюсь.
Вс наши служители думаютъ, что я скоро поду, госпожа Жервисъ всмъ имъ сказала, что вы состарлись, и безъ меня жить не можете, и для тово меня отпускаютъ, однако кажется они не очень тому врятъ, а узнали все такимъ манеромъ: когда я шла по Але въ большой залъ мимо нашева господина, казначей слышалъ, что онъ спросилъ, кто тамъ? Памела я ему отвчала, умилосердись говорилъ онъ, долголи теб жить здсь? Покудова камзолъ до шью? Государь мой я ему отвчала, онъ уже почти вышитъ. Мн кажется онъ сурово сказалъ, давно уже вышить можно. Поврите государь мой я ему отвчала, что всякой день съ утра и до вечера за нимъ сижу, для того, что очень много въ немъ работы, а онъ мн сказалъ для тово разв что у тебя больше перо въ рукахъ, нежели игла. Мн такая лнивица въ домъ не надобна.
Удивился онъ увидя господина Іоанаана, что ты здсь длаешь: спросилъ ево? Казначей отъ сего ороблъ, а я запривыкнувъ къ такимъ словамъ суровымъ залилась слезами, и пошла жаловаться госпожъ Жервисъ. Ета любовь она отвчала, сколько онъ представляетъ разныхъ въ себ явленія, а иногда и весьма противные сердечному своему желанію.
Отъ того времени вс въ дом одинъ по одному часто спрашивали госпожу Жервисъ, какъ ето? Зачто мы потеряли Памелу, что она здлала? Она имъ тоже отвчала что и прежде. Госпожа Жервисъ говорила, поврь мн Памела, что ты великую премну въ нашемъ господинъ учинила, изъ самова веселова и ласковова человка здлался самой печальной и угрюмой на свт, въ твоей одной власти возвратить ему прежнее веселье, но я надюсь, что ни когда тово не здлаешь по ево желаніямъ. Сіи слова отъ единой ко мн милости ея происходили, и довольно значили, что она о намреніяхъ ево имла худое мнніе, а понеже я знала, что ей боле моево оные извствы, то наипаче меня и побуждало, скоре къ вамъ возвратится.
Между тмъ господинъ вашъ пришолъ, говорилъ госпожъ Жервисъ о домашнихъ нуждахъ, ожидая къ себ въ тотъ день гостей обдать, а у меня на тотъ разъ вс глаза заплаканы были съ ево не милостивыхъ словъ. То какъ скоро онъ вошолъ, я 