‘Отечественныя Записки’, No 2, 1847
Опыты в стихах И. Бартдинского. Тетрадь первая…, Майков Валериан Николаевич, Год: 1847
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Опыты въ стихахъ И. Бартдинскаго. Тетрадь первая. Санктпетербургъ. 1846. Въ тип. III Отд. Собств. Е. И. В. Канцеляріи. Въ 4-ю д. л. 48 стр.
Какъ жаль, что у сочинителей нтъ обычая издавать свой первый литературный опытъ съ приложеніемъ къ нему краткой автобіографіи, въ которой авторъ откровенно сознавался бы читателямъ, что онъ за человкъ, чему онъ учился, какъ вздумалъ приняться за литературу, сколько ему лтъ отъ роду и т. п. По-крайней-мр, для критики это было бы чрезвычайно удобно: и строгость и снисходительность ея были бы несравненно-основательне. Говорятъ, что личность автора необходимо выражается въ его произведеніяхъ: такъ! да личности-то бываютъ иногда до того обманчивы, что, судя человка по его литературнымъ трудамъ, какъ-разъ пожилаго пріймешь за отрока, а отрока за неудавшагося мужа, и т. д.— Странно!вдь любятъ же господа стихотворцы разсказывать о самихъ-себ и разсказываютъ иногда очень-подробно, да все это — такимъ неопредленнымъ, мутнымъ языкомъ, и притомъ такъ однообразно, что лучше бы ужь ничего не говорили.
Что сказать, на примръ, о г-н И. Бартдинскомъ, не зная его какъ человка и зная только какъ автора ‘Опытовъ въ стихахъ’. Въ опытахъ его проглядываетъ маленькое достоинство — умнье довольно-легко и живо нарисовать картинку, за то есть и огромные недостатки — совершенная ничтожность содержанія и слабость разводить удачныя изображенія цлыми ушатами реторики и размышленіями о пустякахъ. Къ этому присоединяется слишкомъ-нецеремонное обхожденіе съ русскимъ языкомъ и самое непріятное смшиваніе простонароднаго языка съ книжнымъ. Можетъ-быть, все это извиняется молодостью автора, а можетъ-быть и не извиняется. Не знаемъ, право, какъ быть… Постараемся лучше поближе ознакомить читателей съ самыми ‘Опытами’ и сдать эту книжку на собственный ихъ судъ.
Опытовъ въ первой, нын вышедшей тетради, всего-на-все два. Одинъ называется ‘Варюша’, другой — ‘Деревенскій Мечтатель’. Вотъ содержаніе ‘Варюши’.
Гл. I.— Дъвишникъ. Варюша выходитъ замужъ за Ванюшу. На двишник, въ тотъ патетическій моментъ всеобщаго удовольствія, когда
Подъисходъ сама невста
Съ женихомъ плясать пошла,
Той порой въ разгульной хат,
Подъ удалый псня хоръ,
Съ изукрашенныхъ палатей
Оземь грянулся топоръ.
Повскакали гости въ страх…
Каждый дрогнулъ не путемъ.
‘Не къ добру!’ — шепнули свах.
‘Не къ добру!’ — пошло кругомъ. (Стр. 10—11).
Въ этомъ паденіи топора съ палатей и ‘заключается нить завязки романа’.
Гл. II.— Невста. Варюша жалуется добрымъ людямъ, что женихъ ея пропалъ безъ всти:
Ужъ ждала я дни и ночи,
Не вернется ли съ гульбы?
И проплакала вс очи,
Промолвла вс мольбы, — и т. д. (Стр. 13).
Гл. III.— Женихъ. Довольно-удачная картина глухаго лса, испорченная реторическими разглагольствованіями въ род слдующей:
Суждено тутъ тлть величью
Въ сиротств глухой судьбы.
Въ дремучемъ лсу лежитъ трупъ Ванюши, а подл трупа врная собака убитаго дтины. По поводу этого пса г. Бартдинскій написалъ нсколько стиховъ, которые, по нашему мннію, лучшіе во всей тетради:
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И не сводитъ песъ тревожно
Взоровъ съ блднаго лица.
То подступитъ осторожно,
Тронетъ лапой мертвеца…
То почуя шорохъ дальный,
Съ громкимъ лаемъ отбжитъ…
То воротится, печальный,
И тоскливо завизжитъ.
И потомъ, склонясь съ любовю
Къ трупу сморщеннымъ челомъ,
Раны облитыя кровью,
Лижетъ влажнымъ языкомъ… (Стр. 21 — 22).
Гл. IV.— Сиротка. Въ одну прекрасную ночь, г. Бартдинскій, путешествуя въ предлахъ отечества, остановился на какой-то станціи и дремалъ
На тележк перелетной.
Что окружало его въ это время и какими глазами смотрлъ онъ на спавшую вокругъ него природу — это разскажетъ вамъ самъ поэтъ, и разскажетъ очень-недурно:
Полночь. Глухо по кладбищу,
Стихъ далекій сельскій шумъ,
Соловьи уже не свищутъ,
Лсъ безмолвенъ и угрюмъ.
Разметавшись въ сонномъ лож,
Спятъ и озера струи.
Мсяцъ тусклый, на сторож,
Въ нихъ вперилъ глаза свои.
Проклиналъ я путь и скуку,
Ночи душной тишину,
Безотрадную разлуку,
Встрчь немилыхъ новизну.
Мн досадно стало, въ гор,
Что надутая луна
Смотритъ въ воду, на простор,
Безъ усталости и сна.
И сердился, какъ ребенокъ,
Слъ у яра на мысу,
Свсилъ ноги до колнокъ,
И качалъ ихъ на всу…
Долго качалъ нашъ поэтъ свои ноги, долго предавался онъ блаженному упоенію поэтической лни… Вдругъ слышитъ онъ на кладбищ жалобный, мелодическій голосъ… Г. Бартдинскій вслушивается, перестаетъ качать на всу ноги и слышитъ слдующую псню:
Ахъ не мать сына въ блы руки взяла.
Не родная пеленами увила,
Забаюкала въ пвучую дрему,
Уложила въ теплу люльку во нову.
Одолла злая смерть его бдой,
Изокутала во саванъ гробовой,
Забаюкала болючею тоской,
Положила спать во мять земл сырой!
Я бы молвила родимой: ‘Некачай,
‘Лучше молодца ты двушк отдай!
‘Ты его во теплу люльку не клади,
‘На внечную постель его пусти!
‘Я его косой двичьей обовью,
‘Я его у буйной груди усыплю…
‘Разбужу-то, рано утромъ золотымъ,
‘Недвичьимъ поцлуемъ огневымъ!’
А могил что, сиротка, я скажу:
Разв тутъ къ кресту головушку сложу?
Да ударюсь блой грудью на траву?
Да, рыдая, мила друга назову?..
Возопью я: ‘разступись сыра земля,—
‘Мн, младой, люба постелюшка твоя!
‘Скоротай ты вдовью двичью судьбу:
‘Положи меня со милымъ во гробу!..’
Вмсто того, чтобъ остановиться на этой удачной псенк, г. Бартдинскій пускается въ наивныя размышленія слдующаго достоинства:
Такъ-то простъ языкъ народный,
Задушевный плачь тоски!
Святъ и звученъ токъ свободный
Слезъ и ропоту(а) рки.
Но въ сдыхъ кудряхъ удалый,
Русской рчью голосистъ,
Тутъ не то бы сплъ, бывало,
Вщій ддушка, Капнистъ!
Второй опытъ г. Бартдинскаго называется ‘Деревенскій Мечтатель’. Пьеска эта заключаетъ въ себ мечты молодаго парня о сватовств. Нкоторыя строфы можно назвать удачной поддлкой подъ простонародный языкъ, но очень часто деревенскому парню авторъ навязываетъ не только слова, но и цлыя понятія, ршительно-недоступныя мужицкому разумнію, на-прим.:
‘Отслужу годами — службою,
‘Какъ Іаковъ за Рахиль!..’