Оливер Кромвель, Кромвель Оливер, Год: 1846 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 43 минут(ы)

ОЛИВЕРЪ КРОМВЕЛЛЬ.

Статья вторая.

Кромвелль — воинъ и глава партіи.

Теперь мы займемся Кромвеллемъ-воиномъ и предводителемъ партіи, будемъ говорить о немъ собственными его словами. Читатели увидятъ его дйствія въ его письмахъ, увидятъ при случа и коварство и насиліе: въ Ирландіи жестокость и кровожадность, въ парламент уничиженіе и лицемрство, но въ основ всегда одно: убжденіе,— увидятъ, что Кромвелль былъ хитеръ, жестокъ, самовластенъ, веселъ, когда ему что-либо удавалось, но никогда не былъ притворенъ, никогда не противорчилъ самому себ, — увидятъ, что онъ предавался шутовству и забавлялся, какъ играющій левъ, но никогда не былъ втренъ, какъ представляли его нкоторые историки. Онъ кидалъ подушки въ друга своего Гэзльрига: по этому онъ лицемръ! Онъ вымаралъ чернилами носъ одному изъ своихъ собратій: итакъ онъ лицемръ. Безсмысленный выводъ! Дло въ томъ, что въ самыхъ трудныхъ обстоятельствахъ въ немъ вдругъ высказывается фермеръ и крестьянинъ, деревенскій дворянинъ, время-отъ-времени онъ переводитъ духъ и отдыхаетъ.

Ненадобно забывать главнаго: сверъ имлъ оружіемъ своимъ протестантизмъ, а Кромвелль былъ протестантъ по преимуществу. Лезвіемъ этого оружія былъ кальвинизмъ: Кромвелль былъ самымъ отчаяннымъ изъ всхъ кальвинистовъ. Представитель свера, вооружившагося противъ Рима, онъ явился средоточіемъ половины Европы. Поработавъ хорошенько, онъ смялся тяжелымъ смхомъ, какъ кузнецъ на отдых. Подобное объясненіе Кромвелля гораздо-проще того страннаго и туманнаго образа, въ которомъ обыкновенно его представляютъ: но изъ того, что оно просто, еще не слдуетъ заключать, что оно несправедливо.

Кромвелль стремился туда, куда несли его обстоятельства, для этого у него было достаточно силы и гибкости. Онъ поднялся съ той стороны, откуда дулъ втеръ. Когда пришла минута ршить вопросъ оружіемъ, нуженъ былъ воинъ-кальвинистъ: Кромвелль былъ воиномъ кальвинизма, кальвинистомъ въ войн и для войны. Ему пришла въ голову геніальная мысль: посредствомъ фанатизма онъ привелъ къ дисциплин людей безпорядочныхъ и распущенныхъ и кинулъ ихъ противъ древняго рыцарства, которое имло свою организацію и свою дисциплину. Эта мысль была его счастіемъ.

Въ 1641 году, обнаженные мечи еще не скрестились. Кромвелль живетъ недолго въ Эли, оставляетъ тамъ свою жену и принимаетъ постоянное участіе въ преніяхъ парламента. Онъ ревностнйшій пуританинъ, жертвуетъ деньгами, не говоритъ длинныхъ рчей и, какъ человкъ совершенно практическій, предлагаетъ разршенія для вопросовъ, нетерпящихъ отлагательства, отъ февраля до іюля мсяца 16Д2 года, отъ времени до времени онъ встаетъ въ палат, чтобъ поторопить, понудить, указать средства для успха, ему нуженъ успхъ, а не рчи. Въ-теченіе этихъ лтъ, 1641, 42, 43, Карлъ, въ отчаяніи, длаетъ важнйшія ошибки свои — предаетъ на смерть Стаффорда, хочетъ лично арестовать заговорщиковъ и, наконецъ, въ печальный и сырой день въ Ноттингэм водружаетъ свое знамя. Несчастный Карлъ!— У Томаса Карлиля слишкомъ-мало состраданія… Д’Израели и Лингардъ совершенно доказали, что у него были и умъ и сердце, что онъ не былъ игрушкою жены, что онъ не былъ коваренъ, — но, какъ вс люди, которыхъ гнететъ тяжелая судьба, онъ не могъ ни на что ршиться, но ршившись, могъ исполнить свое ршеніе.

И такъ, король длалъ важныя ошибки и довольно-плохо боролся противъ грозы, между-тмъ, какъ кальвинистская палата, слдуя попутному втру, шла съ торжествующей силой. Оливьеръ Сент-Джонъ, свойственникъ Кромвелля, сдланъ былъ генерал-прокуроромъ (solicitor—general), дворъ и Карлъ оставили Унтегалль, брошюры pro и contra являлись во множеств, трость констабля потеряла свою силу, и добровольныя пожертвованія гражданъ-кальвинистовъ грудами складывались на зеленомъ ковр парламента. Каждый, заявляя свою преданность королю, приносилъ деньги для составленія милицій и разрушенія трона, Гампденъ далъ тысячу фунтовъ стерлинговъ, Кромвелль, 3-го февраля, триста фунтовъ, потомъ, 9 апрля, пятьсотъ. Первый переступилъ законъ Кромвелля.— 15 іюля въ журнал нижней палаты записано:

‘Мистеръ Кромвелль сдлалъ предложеніе, чтобъ мы отдали приказъ о дозволеніи гражданамъ Кембриджа набрать дв роты волонтеровъ и назначить имъ капитановъ.’

Въ тотъ же день, 15 іюля, секретарь нижней палаты пишетъ въ своемъ реестр слдующія слова:

‘Такъ-какъ г-нъ Кромвелль послалъ въ графство Кэмбриджъ оружіе для защиты этого графства, то мы сегодня приказываемъ — чтобъ 100 фунтовъ стерлинговъ, которые онъ издержалъ на служб нашей, были отданы… когда-нибудь.’

Знаетъ ли мистеръ Кромвелль, что все это — государственная измна, что тутъ дло идетъ не объ одномъ кошельк его, но и о голов? Мистеръ Кромвелль это очень-хорошо знаетъ и не останавливается. Слдующая замтка еще любопытне:

’15 августа.— Въ графств Кэмбриджъ мистеръ Кромвелль захватилъ магазинъ графства Кэмбриджъ и не позволилъ взятъ серебро, принадлежащее университету, которое стоитъ, какъ говорятъ, 20,000 фунтовъ стерлинговъ или около того.’

Вотъ что докладываетъ палатъ сэръ Филиппъ Стэпльтонъ, депутатъ Альдбру и членъ новаго комитета для защиты королевства. Мистеръ Кромвелль получитъ вознагражденіе, потому-что онъ отправился въ Кэмбриджширъ лично, и съ-тхъ-поръ, какъ тамъ стали собирать милиціи, принялъ надъ ними главное начальство. Кажется, эта выходка его была не безъ нкоторыхъ результатовъ, если врить одному роялистскому лтописцу, сэру Джону Брайтону, котораго записки издало кэмденское общество:

‘При возвращеніи нашемъ въ Гонтонгдонъ, говоритъ онъ, между ‘этимъ городомъ и Кембриджемъ, нсколько мушкатеровъ выскакиваютъ изъ ржи и приказываютъ намъ остановиться, говоря, что насъ надобно объискать, и что для этого намъ надобно явиться къ мистеру Кромвеллю и отдать ему отчетъ: откуда и куда мы демъ. Я спросилъ гд мистеръ Кромвелль. Одинъ изъ солдатъ отвчалъ мн, что онъ за четыре мили. Я возразилъ, что это заведетъ насъ далеко въ сторону отъ нашей дороги, что еслибъ мистеръ Кромвелль былъ тутъ, я удовлетворилъ бы всмъ его желаніямъ, потомъ, опустивъ руку въ карманъ, я далъ одному изъ нихъ двнадцать пенсовъ, и онъ сказалъ ‘намъ, что мы можемъ хать. Изъ этого я увидлъ ясно, что отцу моему невозможно хать въ своей карет къ королю, въ Йоркъ’.

Такимъ-образомъ, въ 1641 году, прежде нежели протестанты начали предчувствовать борьбу, въ которую они потомъ вступили, Кромвелль, военный начальникъ своего графства, явно бунтуетъ и останавливаетъ роялистовъ на большихъ дорогахъ. 14 сентября мы видимъ Кромвелля ‘капиталомъ шестьдесятъ-седьмаго эскадрона’, подъ начальствомъ графа Эссекса, неудивительно, что въ тоже время старшій сынъ его служитъ корнетомъ въ ‘восьмомъ эскадрон’, онъ весь, самъ, съ имніемъ своимъ, съ семействомъ, и со всею будущностью кинулся въ борьбу народную. Сдлавшись членомъ пуританскаго союза, имвшаго цлію утвержденіе власти парламента въ пяти восточныхъ графствахъ (Норфольк, Линкольн, Эссекс, Кэмбриджъ и Гертс) онъ, нимало не задумавшись, длаетъ объиски въ замкахъ, захватываетъ скрытое оружіе, всюду распространяетъ молчаніе и ужасъ. Поступки его, въ случа сопротивленія, или даже подозрнія, были немилосерды, какъ доказываетъ слдующее письмо, адресованное къ ‘его доброму другу’, Роберту Бернарду, жителю сентайвскому, человку богатому, мирному судь и плохому протестанту. Языкъ этого письма грубъ и едва похожъ на англійскій, даже на язык той эпохи и тогдашняго мщанства, видно, что если Кромвелль много изучалъ библію, то мало воспользовался годичнымъ пребываніемъ своимъ въ Кэмбридж, и что онъ сильно заботился о томъ, чтобъ успть, но слишкомъ-мало о томъ, чтобъ хорошо писать:

Моему доброму другу Роберту Бернарду, сквайру, отдать это письмо.

‘Гонтингдонъ, 23 января 1642.’

‘Господинъ Бернардъ,

‘Совершенно справедливо, что мои лейтенантъ и нсколько другихъ солдатъ моего отряда были у васъ въ дом. Я принялъ смлость приказать спросить васъ: причина этому была та, что мн васъ представили дйствующимъ противъ парламента, и за тхъ, которые нарушаютъ миръ этой страны и королевства, съ тми, которые держали митинги не въ маломъ числ, съ намреніями и цлію довольно… нтъ, слишкомъ подозрительными.

‘Правда, милостивый государь, вы были осторожны въ своихъ движеніяхъ: но не слишкомъ этому довряйтесь. Въ тонкости вы можете обмануться, въ правот никогда. Отъ всего сердца желалъ бы я, чтобъ ваши мннія измнились, такъ же какъ и ваши дйствія. Я прихожу только за тмъ, чтобъ помшать людямъ увеличивать прорху (rent), и длать зло, а не за тмъ, чтобъ самому длать кому-либо зло и вамъ не сдлаю зла, надюсь, вы не дадите мн къ тому повода. Если вы это сдлаете, то меня нужно будетъ простить за исполненіе того, что налагаютъ на меня обязанности мои въ-отношеніи къ народу.

‘Если вашъ здравый смыслъ укажетъ вамъ эту дорогу, то знайте, что я вашъ покорнйшій слуга,

Оливеръ Кромвелль.’

‘Будьте уврены, что я не хочу сладкими словами лишить васъ но ‘вашихъ домовъ, ни вашей свободы.’

Достойны замчанія характеръ и сильныя черты этого письма, такъ дурно написаннаго, онъ еще только бунтующій мщанинъ, готовый на все, ршившійся употребить все, и онъ предупреждаетъ Бернарда, чтобъ тотъ не думалъ обмануть его: — Subtility may deceive you, integrity never will.

Около этого времени, фермеръ, надвшій отнын черную кирассу и носящій на своихъ здоровыхъ плечахъ перевязь изъ желтой кожи, постилъ, какъ мы уже говорили выше {См. первую статью въ предъидущей книжк ‘Отеч. Зап.’}, своего дядю Кромвелля, разорившагося дворянина, жившаго въ башн, окруженной болотами. Провинція пріучалась видть, какъ онъ прозжалъ крупной рысью по всмъ пяти графствамъ союза, спша на помощь своимъ единомышленникамъ по религіи или отмщая ихъ обиды. На-примръ, крестьяне въ Гаптонь, въ графств Норфольк, будучи пуританами, терпли сильныя притсненія отъ нкоего Броуна. Вотъ учтивое посланіе, написанное Кромвеллемъ къ мстному владльцу, сэру Томасу Найветту: поддерживаемое двумя стами кавалеристами, съ мушкетонами, мечами и пороховницами въ добромъ порядк, оно безъ всякаго сомннія принесло нкоторую пользу угнетеннымъ гаптонскимъ кальвинистамъ.

Моему доброму другу Томасу Найветту, сквайру, въ дом его въ Эшуельторп, это письмо.

‘Январь 1642, Норфолькъ.

‘Милостивый государь,

‘Не оказавъ вамъ никакой услуги, я не могу требовать отъ васъ никакого участія, никакихъ одолженіи въ замкну тхъ, которыя я еще могу для васъ сдлать, но, чувствуя себя способнымъ сдлать для того, чтобъ одолжить порядочнаго человка, все, что только потребуетъ учтивость, я безъ страха начинаю просьбою къ вамъ о покровительств вашимъ бднымъ честнымъ сосдямъ, жителямъ Гаптона, они, какъ я слышу, находятся въ плохомъ положеніи, грозящемъ сдлаться еще хуже, благодаря нкоему Роберту Броуну, вашему фермеру, который, будучи недоволенъ религіозными мнніями этихъ людей, изъискиваетъ вс средства вредить имъ.

‘Въ-самомъ-дл, ничто не побуждаетъ меня обратиться къ вамъ съ этою просьбою, кром участія, возбужденнаго во мн ихъ добросовстностью и преслдованіями, которыя, какъ я слышалъ, они терпятъ за дло ихъ совсти и за то, что свтъ называетъ ихъ упорствомъ.

‘Я не стыжусь просить за людей столь притсняемыхъ, въ какомъ бы мст они ни жили, въ этомъ случа я поступаю такъ, какъ желалъ бы, чтобъ поступили въ-отношеніи ко мн. Милостивый государь, ныншній вкъ — вкъ битвъ, и худшая ненависть, по моему мннію, та, которой основаніемъ служитъ различіе мнній: притсненіе людей въ ихъ личностяхъ, въ домахъ и въ ихъ имуществахъ не можетъ быть хорошимъ отъ нея лекарствомъ. Милостивый государь! вы не будете раскаяваться, если защитите отъ угнетенія и обиды несчастныхъ жителей Гаптона, и настоящее письмо иметъ одну цль — просить васъ это сдлать. Милостивый государь, слдствіемъ этого будетъ самая искренная признательность и величайшія усилія, чтобъ отплатить вамъ за это одолженіе со стороны

‘Оливера Кромвелля.’

Въ этихъ письмахъ, отрытыхъ Томасомъ Карлилемъ у наслдниковъ Найветта и Бернарда, виднъ ршительный защитникъ народныхъ мнній. Этотъ строгій, повелительный, рзкій, хотя учтивый тонъ, не требуетъ поясненій. Въ немъ ясно видно возвышеніе Кромвелля и постепенность этого возвышенія. Вскор восточный ‘пуританскій союзъ’ поглощаетъ еще два новыя графства, что приводитъ подъ власть одного человка семь графствъ, а мы еще въ 1642 году. Пытались соединить подобнымъ образомъ многія другія провинціи, эти союзы, не имвшіе Кромвелля, пали одинъ за другимъ, остался только союзъ семи восточныхъ графствъ, котораго единственной главою былъ гонтингдонскій кальвинистъ-фермеръ.

При первой сшибк, при Эджилл, онъ находитъ, что лондонскіе прикащики (apprentices) и сыновья виноторговцевъ (tapsters), набранные нижнею палатою, съ трудомъ выдерживаютъ натискъ кавалеровъ, знакомыхъ съ употребленіемъ оружія, онъ сообщаетъ это замчаніе своему двоюродному брату, Гампдену.

— Наши непріятели люди съ честью, отвчаетъ Гампденъ.

— Чести надобно противопоставить религію.

Таковъ отвтъ Кромвелля. Признавая, что разстроенное войско должно уступить устроенному, онъ принимается за устройство своей арміи посредствомъ фанатизма, устройство боле строгое и глубокое. Д’Израели и Бутлеръ показываютъ намъ, что такое была пуританская армія, и что онъ изъ нея сдлалъ. Она организовалась изъ груды лохмотьевъ и лоскутьевъ, ухватовъ и кирокъ, и разбила лучшія войска Европы.

И вотъ самый отчаянный кальвинистъ въ цломъ государств длается главнымъ начальникомъ войска, послдствія угадать легко. Первый кальвинистъ, первый солдатъ, чего не достигнетъ онъ въ то время, когда власть принадлежитъ кальвинизму и воинскимъ успхамъ?

Устройство арміи посредствомъ фанатизма было дломъ Кромвелля. Юмъ и Лингардъ не говорятъ объ этомъ обстоятельств, но самъ онъ хорошо его знаетъ, и въ парламентскихъ рчахъ своихъ безпрерывно повторяетъ, что онъ доставилъ торжество своей партіи. Этимъ преобразованіемъ все было ршено. Во всхъ сраженіяхъ, въ которыхъ принимали участіе ‘регулярныя’ войска Кромвелля, они всегда побждали.

Сперва любопытно было видть пуританскую армію на поход. Характеристической чертой ея была каррикатуриость, особливо въ начал. ‘Они вооружены всякаго рода оружіемъ’ говоритъ одинъ роялистъ: ‘одты во вс цвта и во всевозможныя лохмотья. У нихъ пики, алебарды, мечи, рапиры и ухваты. Они то останавливаются для проповди, то учатся и поютъ псалмы. Пуританскія знамена отличались странностью своихъ изображеній: на большей части изъ нихъ были символическія изображенія и цитаты изъ библіи. Однажды вечеромъ, около Йорка, отрядъ кавалеровъ плъ, походомъ, сатирическіе куплеты. Невдалек проходилъ отрядъ пуританъ, которые пли на тотъ же голосъ псалмы Давида. Оба отряда кинулись другъ на друга, продолжая нть, и дрались съ такою яростью, что остались только мертвые, — раненныхъ не было.

Вскор Эссексъ, человкъ умный, тихій и разсудительный, былъ оставленъ назади пылкимъ двигателемъ этой войны, народнымъ кальвинистомъ и смлымъ фермеромъ. Кромвелль, въ начал второй предводитель пуританъ, вскор занялъ первое мсто, которое и удержалъ за собою: его поддерживали въ особенности фермеры и ихъ дти. Стоя во глав ихъ, онъ сдлался распорядителемъ воинственнаго и революціоннаго переворота.

Съ 1643 года, журналы говорятъ о немъ, какъ о самомъ счастливомъ изъ всхъ парламентскихъ воиновъ — that valiant soldier, M. Cromwell. Бюллетени его получаютъ авторитетъ, первый изъ нихъ писанъ изъ Грантэма {Perfect Diurnals и проч., 22-29 маія 1843 г.}:

. . . . . . . . . . . . . . . . . . это письмо

‘Грантэмъ, 13 маія 1643.

‘Милостивый государь.

‘Сегодня вечеромъ Богъ даровалъ намъ славную побду надъ врагами. У нихъ было, какъ насъ извщаютъ, двадцать-одно знамя легкой конницы и два или три знамени драгунъ.

‘Около вечера они выступили и построились передъ нами, въ двухъ миляхъ отъ города. Лишь-только мы услышали крикъ тревоги, какъ выстроили наше войско, состоявшее изъ двнадцати эскадроновъ, и поставили ихъ въ боевой порядокъ. Нкоторые изъ нашихъ солдатъ были слабы и утомлены до такой степени, какъ вы никогда ихъ не видали: Богу угодно было склонить всы въ пользу этой горсти людей, ибо посл того, какъ об стороны простояли нсколько времени одна противъ другой дале, чмъ на мушкетный выстрлъ, и драгуны съ обихъ сторонъ въ-теченіе получаса и боле обмнивались ружейными выстрлами, непріятель же все не шелъ на насъ, то мы ршились сами напасть на него и, подойдя къ нему, посл перестрлки съ обихъ сторонъ, пустили наши эскадроны крупной рысью. Непріятель ждалъ насъ стоя твердой ногою, наши люди смло аттаковали его, благодаря божескому провиднію, мы тутъ же его разсяли. Все обратилось въ бгство, было преслдовано и рубимо на разстояніи двухъ или трехъ миль.

‘Полагаю, что въ преслдованіи многими изъ нашихъ солдатъ было убито по два и по три человка на брата, но не знаю наврное числа убитыхъ. Мы взяли сорокъ-пять плнныхъ, кром доставшихся намъ лошадей и оружія, мы освободили многихъ плнныхъ, которыхъ они у насъ недавно захватили, и взяли у нихъ четыре или пять знаменъ.

‘Остаюсь…
‘Оливеръ Кромвелль.’

Борьба началась ршительно и кровь льется, всюду, гд только являются пуритане Кромвелля, кавалеры Карла -го обращаются въ бгство. Бюллетени фермера-полковника, человка аккуратнаго, записывающаго по приход своемъ домой все происходившее, весьма-многочисленны, мы приведемъ только первый по времени, замчательный по ясности въ подробностяхъ и простот изложенія.

Комитету союза, засдающему въ Кэмбридж.

‘Гонтингтонъ, 31 іюля 1643.

‘Милостивые государи,

‘Господу угодно было даровать вашему слуг и вашимъ солдатамъ значительную побду при Генсбру. Въ среду, взявъ Борлей-Гоузъ, я пошелъ на Грантэмъ и тамъ настигъ около трехъ сотъ всадниковъ и драгуновъ Ноттингама. Кром ихъ, мы встртили, въ четверкъ вечеромъ, какъ было условлено, въ Норт-Скэрл, около десяти миль ‘отъ Генсбру, людей изъ Линкольна. Тамъ мы отдохнули до двухъ часовъ утра, и тогда вс вмст пошли на Генсбру. Около полуторы мили отъ города мы встртили передовой постъ непріятеля, состоявшій изъ ста всадниковъ. Наши драгуны пытались-было ихъ опрокинуть, по непріятель не спшился, аттаковалъ ихъ и заставилъ ретироваться къ главному отряду. Подошедъ къ подошв крутаго холма, мы не могли взобраться на него иначе, какъ по тропинкамъ, наши люди пытались это сдлать, непріятель противился, но наконецъ мы превозмогли и достигли вершины холма. Это было исполнено Линкольнцами, составлявшими авангардъ.

‘Когда мы вс достигли вершины холма, то увидли передъ собой многочисленный корпусъ непріятельской кавалеріи, въ разстояніи отъ насъ на мушкетный выстрлъ, или ближе, и за нимъ добрый резервъ изъ цлаго кавалерійскаго полка. Мы старались поставить своихъ людей въ возможно лучшемъ порядк. Между-тмъ, непріятель пошелъ на насъ, чтобъ воспользоваться нашею неготовностью къ битв, но хотя и не въ совершенномъ порядк, мы аттаковали ихъ главный корпусъ. Я былъ на правомъ крыл. Мы сошлись лошадь съ лошадью и поработали мечомъ и пистолетомъ доброе время (a pretty time): об стороны сомкнули ряды такъ, что невозможно было разстроить ни тхъ, ни другихъ. Наконецъ, они нсколько погнулись: наши люди это замтили, кинулись на нихъ и немедленно разстроили цлый корпусъ, одни побжали вправо, другіе влво отъ непріятельскаго резерва, и наши люди преслдовали и рубили ихъ на разстояніи пяти или шести миль.

‘Замтивъ, что резервъ стоитъ неподвижно и твердо, я запретилъ моему майору, мистеру Уаллею, преслдовать ихъ, и составилъ изъ собственнаго своего эскадрона и изъ остатка моего полка, всего изъ трехъ эскадроновъ, одинъ корпусъ. Въ непріятельскомъ резерв находился генералъ Кэвендишъ. Въ одно время онъ былъ противъ меня, въ другое передъ нимъ были четыре линкольскіе эскадрона: изъ этого состояли вс наши силы, остальные заняты были преслдованіемъ. Наконецъ, генералъ Кэвендишъ напалъ на Линкольнцевъ и обратилъ ихъ въ бгство. Я тотчасъ же напалъ на него съ тылу съ моими тремя эскадронами, что до такой степени его смутило, что онъ оставилъ преслдованіе и очень желалъ бы отъ меня отдлаться, но я, продолжавъ тснить его, отбросилъ его отрядъ къ самому берегу съ большимъ урономъ: генералъ и многіе изъ его людей были загнаны ‘въ оврагъ, гд мой лейтенантъ убилъ его ударомъ шпаги въ ребра. Остальная часть этого корпуса была совершенно разбита, ни одинъ человкъ не остался на ногахъ.

‘Посл такого полнаго пораженія непріятеля, мы снабдили городъ ‘припасами и снарядами, которые принесли съ собою. Насъ извстили, что около мили отъ насъ, по ту сторону города, было шесть эскадроновъ кавалеріи и триста стрлковъ. Мы выпросили у лорда Виллугби четыреста человкъ его инфантеріи и съ этими людьми и нашею конницею, пошли на непріятеля. Приблизившись къ мсту, гд была расположена его кавалерія, мы воротились съ моими эскадронами для преслдованія двухъ или трехъ эскадроновъ непріятельскихъ, удалившихся въ небольшую деревеньку подъ горою. Когда мы возвратились на высоту, то увидли подъ собою, въ разстояніи около четверти милли, полкъ пхоты, потомъ другой, потомъ полкъ маркиза Ньюкестля, всего около пятидесяти знаменъ пхоты и значительный корпусъ конницы, — это была армія Ньюкестля. Столь неожиданное прибытіе его заставило насъ снова собрать военный совтъ. Лордъ Виллугби и я, будучи въ город, согласились отозвать свою пхоту. Я вышелъ изъ города, чтобъ освободить ихъ, но прежде моего прибытія, многіе изъ нашихъ солдатъ начали битву, непріятель приближался со всми своими силами. Наша пхота ретировалась въ безпорядк съ нкоторымъ урономъ и вошла въ городъ, гд мы теперь находимся. Кавалерія наша также съ трудомъ отдлалась, и люди и лошади были измучены продолжительной битвой, однако они устояли противъ свжей непріятельской конницы и нсколькими маневрами освободились отъ нихъ, не потерявъ ни одного человка, непріятель слдовалъ за ихъ аррьергардомъ.

‘Честь этого отступленія принадлежитъ Богу, какъ и все остальное. Майоръ Уаллей оказалъ мужество, приличное дворянину и христіанину. Вотъ вамъ истинное донесеніе, короткое, какое только я могъ сдлать. Теперь остается ршить, что вамъ должно длать въ настоящихъ обстоятельствахъ. Да внушитъ вамъ Господь, что должно длать!

‘Милостивые государи, вашъ врный слуга,
‘Оливеръ Кромвелль.’

Оливеръ Кромвелль доволенъ какъ-нельзя-больше. ‘Онъ рубитъ, онъ ржетъ, онъ работаетъ мечомъ и пистолетомъ доброе время’: очевидно, что это лицо, съ которымъ не шутятъ. Для всякаго, кто не совершенный кальвинистъ, онъ безпощаденъ, у него нтъ но слезы объ этомъ бдномъ Кэвендиш, двадцати-трех-лтнемъ джентльмен, любезномъ, имвшемъ вс достоинства, оплаканномъ всми кавалерами и поэтами, который упалъ въ оврагъ, пронзенный длинною пуританскою шпагою. Уже вокругъ сент-айвскаго фермера собираются самые ужасные изъ воиновъ, ironsides или желзные бока, составившіе въ-послдствіи его старую гвардію. Эти люди такъ же не любятъ шутить, какъ и ихъ предводитель.

Замтимъ, какой ршительный и сильный тонъ принимаетъ Кромвелль, стоя во глав союза семи графствъ, съ какою страшною увренностью онъ съ самаго начала захватываетъ себ власть и въ особенности какъ онъ глубоко вритъ въ моральную энергію застарлаго кальвинизма. Изучаемая ближе, въ оффиціальныхъ документахъ и подлинныхъ письмахъ его, жизнь Кромвелля упрощается.

Между-Тмъ, битвы слдуютъ за битвами, желзные бока Кромвелля, который лишается на войн сына, окончательно закаляются.

Въ Гемпшир, около Бэзингстона, находился укрпленный замокъ, принадлежавшій маркизу Винчестеру, католику, страшному врагу защитниковъ парламенту, уже четыре года, благодаря толщин стнъ и выгодному положенію крпости, защищавшемуся вмст съ своимъ семействомъ и многочисленною прислугою отъ враговъ тропа и дворянства. Замокъ Бэзингъ выдержалъ четыре осады и стоялъ на зло окрестнымъ кальвинистамъ, которые дорого дали бы, чтобъ разрушить логовище папистовъ. Оливеръ Кромвелль пошелъ прямо на этотъ замокъ, состоявшій изъ двухъ отдленій, изъ старой крпости и новаго замка, обведенный стною почти съ милю въ окружности. Онъ цлый день громилъ изъ пушекъ укрпленія, его ‘желзные бока’ довершило остальное, и кальвинистское знамя было водружено на башн Бэзинга. Съ Кромвеллемъ находился проповдникъ Гюгъ Петерсъ, о которомъ мы упомянули выше и отъ котораго парламентъ, въ полномъ присутствіи, потребовалъ особаго донесенія объ этомъ дл, — столько ему придавали важности! Журналы нижней палаты сохранили подлинныя слова этого пуританина, изъ нихъ видно все,— и рыцарскій замокъ въ 1645 году, и осада, и защита его, меблировка, вс подробности, и побжденные, и побдители, страсти и жестокости, такъ часто неудачно передававшіяся романами и исторіею. Гюгъ Петерсъ, проповдникъ, съ обритою головою, одтый въ свой черный широкій костюмъ, въ огромныхъ военныхъ сапогахъ и съ длинною шпагою при бедр, разсказывалъ слдующимъ образомъ:

‘Онъ прибылъ въ Бэзинг-Гоузъ во вторникъ 14 октября 1645 года, прежде всего онъ осмотрлъ укрпленія, которыя были многочисленны, окружная стна простиралась слишкомъ на милю. Старый замокъ (какъ говорятъ) въ-теченіе двухъ или трехъ-сотъ лтъ былъ гнздомъ, убжищемъ идолопоклонства, новый замокъ превосходилъ его красотою и великолпіемъ, и оба достойны были служить резиденціею.

‘Какъ кажется, передъ приступомъ, комнаты въ обоихъ замкахъ были вновь меблированы, он заключали въ себ запасовъ не на мсяцы, а на годы. Тамъ было четыреста квартеровъ пшеницы, нсколько кладовыхъ, наполненныхъ ветчиною, изъ которыхъ въ каждой окорока лежали сотнями, соразмрное количество сыра, ячменной муки, говядины, свинины, нсколько погребовъ, наполненныхъ пивомъ и виномъ лучшаго качества’ — мастеръ Петерсъ это отвдывалъ.

‘Въ одной комнат была полная кровать, стоившая 1,300 фунт. ст. (около 33,000 руб. асс.). Найдено много папистскихъ книгъ, стихарей и другихъ украшеній. Дйствительно, замокъ былъ въ полной своей слав, и непріятель былъ увренъ, что парламентъ овладетъ имъ только по взятіи всхъ другихъ крпостей, потому-что онъ часто противился войскамъ, которыя мы посылали противъ него въ прежнее время. Въ разныхъ комнатахъ и во всемъ замк было найдено семьдесятъ-четыре человка убитыхъ и одна женщина, дочь доктора Гриффитса, своими оскорбленіями эта несчастная раздражила нашихъ солдатъ, и безъ того распаленныхъ битвою. Тамъ остались въ числ мертвыхъ майоръ Коффль, имвшій у нихъ большое значеніе и знаменитый папистъ, онъ былъ убитъ собственноручно майоромъ Гаррисономъ, этимъ набожнымъ и мужественнымъ человкомъ — Гаррисономъ, который былъ прозванъ мясникомъ — и актръ Робинзонъ, который, незадолго до приступа, передразнивалъ парламентъ и нашу армію и насмхался надъ ними. Съ восемью или девятью знатными дамами, спасавшимися бгствомъ, солдаты поступили довольно-грубо, они были разгорячены битвою.

‘Солдаты продолжали грабить до вторника вечера, одному изъ нихъ досталось сто-двадцать золотыхъ, на часть другихъ пришлось серебро, драгоцнные камни, у одного было три мшка серебра, но онъ не умлъ ихъ скрыть: они пошли въ общій длежъ, и на его часть досталось полкроны. Солдаты продавали хлбъ крестьянамъ и нсколько времени поддерживали довольно-высокую цну, но наконецъ цны упали отъ-того, что каждый спшилъ отдлаться отъ своего товара. Посл, они продали мебель, до того, что унесли табуреты, стулья и хрупкую мебель и продали ихъ гуртомъ крестьянамъ.

‘Къ вечеру, во всхъ большихъ зданіяхъ, кром тхъ, гд былъ огонь, не оставалось ни одной желзной полосы у оконъ. Наконецъ, они взялись за свинецъ, и въ среду утромъ едва-ли остался на лому одинъ жолобъ. Что оставили солдаты, то захватилъ огонь съ чрезвычайною быстротою, мене чмъ въ двнадцать часовъ, остались только стны да камины. Пожаръ произвела одна изъ нашихъ первыхъ гранатъ, и непріятель не позаботился потушить его.

‘Не могу въ точности опредлить, сколько человкъ было въ замк, потому-что у насъ около трехъ-сотъ плнныхъ и мы нашли до ста убитыми, многіе трупы, бывшіе подъ развалинами, найдены только въ-послдствіи. Во вторникъ вечеромъ, подходя къ замку, мы услышали изъ погребовъ крики людей, просившихъ пощады, но ни наши люди помогли подойдти къ нимъ, но они къ вамъ выйдти. Въ числ мертвыхъ, которыхъ мы видли, лежалъ на земл одинъ изъ ихъ офицеровъ, онъ казался такого высокаго роста, что его смряли: съ ногъ до головы въ немъ было девять футовъ.

‘Маркизъ, котораго мистеръ Петерсъ убждалъ сдаться прежде, нежели пойдутъ на приступъ, вскричалъ, что еслибъ королю принадлежалъ въ Англіи одинъ только Бэзинг-Гоузъ, то онъ подвергъ бы себя такой же опасности и также сталъ бы защищаться до послдней крайности. Эти паписты утшались въ своемъ несчастій тмъ, что Бэзинг-Гоузъ имлъ прозваніе: Врность. Но въ-отношеніи къ королю и парламенту, его скоро заставили молчать, онъ могъ сказать только, что онъ надется, что когда-нибудь для короля настанетъ счастливый день.

Мистеръ Петерсъ представилъ знамя самого маркиза, принесенное имъ изъ Бэзинга. На знамени были слдующія слова: Donee pax redeat terns — девизъ, избранный королемъ Карломъ для медалей по случаю коронаціи.

Псаломъ, о которомъ размышлялъ кальвинистъ Кромвелль передъ сраженіемъ, былъ одинъ изъ тхъ, которые протестанты всего охотне примняли къ римской церкви. Въ этомъ тріумф демократическаго и свернаго кальвинизма, роль Мухаммеда играетъ Кромвелль, человколюбіе, учтивость, утонченность нравовъ, уваженіе къ полу и къ искусству,— все приносится въ жертву успхамъ этого страшнаго дла, и достойно замчанія, что въ числ плнниковъ, взятыхъ въ великолпномъ замк Бэзинг, были два англійскіе художника, первые въ свое время, архитекторъ Иниго Джонсъ и граверъ Голларъ, котораго доски — образцовыя произведенія.

Между-тмъ, какъ Кромвелль, сдлавшійся еще популярне посл взятія католической крпости Бэзинга, съ упорнымъ жаромъ продолжаетъ свой путь, послднія силы короля сокрушаются при Честер, и Карлъ Стюартъ, слишкомъ довряясь своему шотландскому происхожденію, сдается Шотландцамъ, которые любятъ Стюартовъ, онъ забываетъ, что они прежде всего протестанты, что у нихъ кальвинизмъ стоитъ выше національности, и что эти пуритане до смерти преслдовали католичку Марію, его бабушку. У него не осталось ни одного солдата, ничего, кром титула короля и призрака власти, еще уважаемой. Что онъ пускался на тонкости и хотлъ, въ этихъ печальныхъ обстоятельствахъ, выиграть время, это естественно, нкоторые думали, что ему легко было бы провести свой корабль между шотландскимъ кальвинизмомъ и демократіею Кромвелля, въ-особенности противъ сильнаго свернаго движенія вооруженнаго протестантизма. Не его хотли свергнутъ по кавалеровъ и папизмъ, 11 февраля 1647 года, самъ Ферфаксъ, встртившись, на дорог въ Гольмби, съ королемъ, котораго предали Шотландцы, ‘сошелъ съ лошади’ говоритъ Уитлокъ {Whitelocke, стр. 212.}: ‘поцаловалъ его руку, потомъ слъ опять и похалъ съ нимъ, разговаривая весьма-почтительно’.

Карлъ I, будучи преданъ шотландскими пуританами, груститъ и переходитъ изъ темницы въ темницу, отъ одной горести къ другой. Дло Кромвелля и протестантизма торжествуетъ, по также приноситъ съ собой свои затрудненія и свои бдствія.

Самъ Кромвелль жилъ около Ковен-Гардена и, вроятно, двсти человкъ, поставленныхъ нижнею палатою для защиты парламента и пресвитеріанизма, прошли мимо его оконъ. Онъ выдалъ замужъ обихъ дочерей своихъ, Елизавету и Бригитту,— послднюю за генерала Айретона, республиканца. Онъ очень любитъ Бригитту, женщину серьзную и ршительную, и около этого времени иногда посылалъ ей небольшія письменныя проповди. Вотъ ихъ образчикъ:

‘Моей милой дочери Бригитт Айретонъ, въ Конбори, въ главную квартиру, это письмо.

‘Милая дочь!

‘Я не пишу къ твоему мужу, который, когда получилъ отъ меня одну строку, отвчаетъ мн тысячью, что заставляетъ его долго бодрствовать по ночамъ… Кром того, у меня есть теперь другія дла.

‘…Твоя сестра Клайполь мучится какими-нибудь смутными мыслями. Она видитъ свое тщеславіе и заблужденія своего плотскаго разума, оплакивая ихъ, она ищетъ,— такъ по-крайней-мр я надюсь,— того, что одно удовлетворяетъ. Искать такимъ-образомъ значитъ занимать первое мсто посл тхъ, которые находятъ. Всякое врное, смиренное сердце, которое будетъ искать какъ слдуетъ, можетъ быть уврено, что оно наконецъ найдетъ. Счастливъ, кто ищетъ! Счастливъ, кто находитъ! Кто испыталъ когда-либо благодать Господа, и не постигъ вполн нашего тщеславія, эгоизма и злобы? Кто когда-либо испыталъ эту благодать и не желалъ и не просилъ съ жаромъ, чтобъ насладиться ею вполн? Душа моя, проси хорошенько. Да не охлаждается любовь къ Христу ни въ теб, ни въ твоемъ муж. Надюсь, что твой мужъ будетъ для тебя религіознымъ руководителемъ. Ты должна любить въ немъ образъ Христа, который онъ носитъ. Смотри на это, предпочитай его и все остальное для этого. Молю Бога за тебя и за него. Молись за меня…

‘Твой отецъ,
‘Оливеръ Кромвелль.’

Этотъ человкъ остался такимъ же, какимъ былъ въ сент-айвскомъ уединеніи, воина, слава, политическія смятенія не измнили его. Побдивъ короля, который въ темниц,— кавалеровъ, которые покоряются съ яростію въ сердц, — и католицизмъ, который прячется, онъ видитъ передъ собой еще битву, ему надобно не только доставить окончательное торжество кальвинистическому началу изслдованія и независимости, но задавить нижнюю палату и отдать власть пуританскому войску, этому вооруженному парламенту.

Слившись съ арміею, онъ могъ держаться только вмст съ нею и уступивъ жирондистамъ того времени, людямъ, впрочемъ, весьма-замчательнымъ, онъ былъ бы потерянъ безвозвратно, и онъ и дло кальвинизма. Не говорилъ ли Дензиль-Гольсъ, одинъ изъ этихъ пресвитеріанцевъ, что ‘если король прійдетъ къ нимъ, они возложатъ на его голову корону?’ Не произвели ли негодованія въ арміи самовластные поступки этихъ законниковъ? Не похоже ли на то, что завоевавшіе свободу народа и кальвинизма, скоро будутъ пересилены и устранены людьми умренными и законниками? Не говорилъ ли однажды Кромвелль другу своему Лудлоу: ‘мы тогда только отдлаемся отъ этихъ людей, когда солдаты пріидутъ и выдерутъ ихъ за уши’? И это случилось. Армія издала свой манифестъ, City отвчала. Армія была врна настоящимъ началамъ кальвинизма, ею предводительствовалъ Кромвелль, она взяла верхъ. Вскор одиннадцать членовъ, начальники партіи, которую можно назвать пресвитеріанскою жирондою, были удалены и уступили поле битвы арміи, посл чего она торжественно вошла въ Лондонъ и въ City, по три человка въ рядъ, съ лаврами на шляпахъ и со вложенными въ ножны мечами. ‘Божественная служба и кальвинистская проповдь Потися вполн удовлетворили слушателей’. Король бжалъ изъ Гамитои-Курта, онъ еще можетъ собрать своихъ приверженцевъ, еще не все потеряно. Удалившись на островъ Уайтъ и вскор сдлавшись тамъ плнникомъ, онъ въ этомъ грустномъ положеніи сохраняетъ все достоинство геройской и ясной ршимости. Между-тмъ, Кромвелль, получаетъ отъ защищеннаго имъ народа содержаніе, которое собирается съ конфискованныхъ имній маркиза Уорчестера и нкоторыхъ другихъ. Слдующее письмо, адресованное нижней палат, показываетъ, какъ умлъ Кромвелль презирать ничтожные интересы и жертвовать ими интересамъ великимъ, настоящимъ будущему.

‘Комитету пэровъ и депутатовъ и проч., засдающему въ Дерби.

‘Въ послднее время, об камеры парламента назначили мн и молимъ наслдникамъ 1680 фунтовъ стерлинговъ ежегоднаго содержанія изъ имній лорда Уорчестера. Нуждаясь въ настоящее время въ помощи гражданъ, я предлагаю государству уплачивать ежегодно изъ этой суммы 1000 фунтовъ стерлинговъ, въ два срока, по 500 фунт. черезъ каждые шесть мсяцевъ, начиная съ будущаго праздника Рождества Христова, въ-теченіе пяти лтъ, если будетъ продолжаться война съ Ирландіею и если я проживу до того времени. Парламентъ назначитъ употребленіе для этихъ 1000 фунт. стерл., если уплата ихъ не будетъ задержана войною или какимъ-нибудь случаемъ.

‘Кром того, такъ-какъ мн не додано прежняго жалованья около 1500 фунт. стерл., по должности генерала-лейтенанта, и еще боле значительная сумма, по должности губернатора острова Эли, то я объявляю, что государство сквиталось со мной, и освобождаю его настоящимъ письмомъ отъ всякаго долга въ-отношеніи ко мн.

‘Оливеръ Кромвелль.’

Служа такимъ-образомъ своей слав и честолюбію и заставляя молчать зависть такой благоразумной щедростью, онъ пристроиваетъ двухъ другихъ дочерей своихъ (two little wenches), Марію и Франциску, и женитъ этого бднаго Ричарда, который не любилъ пороха и долженъ былъ въ-теченіе мсяца занимать отцовскій престолъ. Карлиль добросовстно перепечаталъ десять писемъ, относящихся къ брачнымъ контрактамъ, въ которыхъ, какъ и везд, видно, что Кромвелль былъ остороженъ, предусмотрителенъ и проницателенъ и въ длахъ семейныхъ, точно такъ же, какъ и въ длахъ государственныхъ.

Партія умренныхъ, пресвитеріанская, хочетъ снова взять верхъ и длаетъ послднее усиліе, которое принуждаетъ Кромвелля оставить Лондонъ и снова ссть на коня. Престонская битва даетъ ему окончательную побду, и армія его владычествуетъ. Все гнется, все уступаетъ, сами Шотландцы, возставшіе противъ ‘независимыхъ’, съ удовольствіемъ слушаютъ рчи почтеннаго Стэпильтона, который проповдуетъ имъ свободу религіознаго изслдованія. ‘Пока мы подрывали замокъ’, говоритъ Кромвелль {Письмо 88.}: ‘мистеръ Стэпильтонъ проповдывалъ и слушатели изъявляли свое удовольствіе стонами, по обычаю ихъ народа (in their usual way of groans).’

Среди всего этого не знали, что длать съ королемъ, и, въ безконечныхъ переговорахъ съ той и съ другой стороны, предлагали мнимыя условія, которыхъ никто не хотлъ принять. Одинъ человкъ, Кромвелль, глава войска росъ въ бур. Шотландія была усмирена. Охраненіе особы короля вврено пуританину, молодому полковнику Роберту Гаммонду, котораго Кромвелль очень любилъ, но который полонъ сомнній религіозныхъ и не знаетъ, законны ли поступки нижней палаты. Кромвелль пишетъ ему письмо на двадцати страницахъ, краснорчиво свидтельствующихъ объ искренности пуританина. Это тотъ же мистицизмъ, мрачный и глубокій, то же убжденіе въ присутствіи въ немъ Бога, везд сущаго и всесвдущаго, поддерживающаго руку, направляющаго мечъ, вчнаго мстителя.

Это серьзное письмо, гд убжденія Кромвелля выказываются ужаснымъ образомъ, немного предшествуетъ похищенію короля, перевезеннаго грубыми солдатами съ зажженными фитилями, съ трубками въ зубахъ и пніемъ псалмовъ, въ Лондонъ. Тотчасъ посл этого происшествія, 6 ноября 1648 года, сорокъ-одинъ членъ нижней палаты, которые могли противиться мрамъ крайняго пуританизма, въ свою очередь задержаны въ то самое время, какъ они идутъ въ парламентъ и отведены сперва въ дрянную таверну, подъ вывскою ‘Ада’, потомъ въ крпость, а нкоторые по домамъ.

И такъ, все готово для эшафота, и нельзя отвергать, что Кромвелль и Брадшау не только предвидли, но опредлили и устроили эту казнь съ хладнокровіемъ, объясняемымъ пуританскимъ фанатизмомъ, но которое мы съ грустью замчаемъ въ Томас Карлил, писател XIX вка, совершенно чуждомъ страстей, волновавшихъ сверный міръ въ 1648 году. Карлъ -й падаетъ какъ жертва. Въ ту самую минуту, какъ умираетъ король и Кромвелль съ арміей торжествуетъ, поднимаетъ голову партія, въ которой есть сходство съ партіей Бабфа. Кромвелль ее давитъ, у него есть свой вандемьеръ, свое 18 брюмера и свое 18 фрюктидора. Онъ дйствуетъ боле въ пользу мщанства, въ пользу религіозныхъ реформъ, нежели Бонапарте, подобно Бонапарте, онъ уметъ отдлываться отъ тхъ, кто ему мшаетъ.

Безъ сомннія, Кромвелль очень близокъ къ верховной власти, или, лучше сказать, дйствительная власть въ его рукахъ, но передъ нимъ Ирландія, вся католическая, требующая короля. Онъ отправляется, объявивъ прежде, съ согласія Брадшау, Лудлау и главнйшихъ пуританъ, что Англія — республика. Актъ объявленія коротокъ, въ немъ всего шесть строкъ. Нашъ фермеръ перемнилъ экипажъ и образъ жизни съ того времени, какъ онъ насъ быковъ на берегахъ Аузы. ‘Карета его запряжена шестеркой прекрасныхъ Срыхъ лошадей въ яблокахъ, за нимъ слдуютъ нсколько каретъ, въ которыхъ сидятъ многіе высшіе военные чины. Восемьдесятъ отборныхъ воиновъ, большею частію полковниковъ, составляютъ его свиту’. Это говоритъ современный журналистъ, мы видимъ, что Кромвелль, задолго до полученія имъ титула протектора, былъ уже королемъ.

Вскор бдная католическая Ирландія раздавлена представителемъ кальвинизма, безъ сожалнія, безъ угрызеній. Не только Англія, но весь протестантскій міръ съ энтузіазмомъ смотрятъ на этого человка, исполняющаго лучшія желанія его и наносящаго такіе смертельные удары владычеству Рима. Тронъ возвышается въ перспектив передъ сент-айвскимъ фермеромъ, и онъ это очень-хорошо знаетъ, онъ заботится о политическомъ воспитаніи наслдника своего Ричарда, женившагося на миссъ Майоръ, и котораго мечтательный характеръ вовсе не нравится Кромвеллю. Слдующій отрывокъ изъ письма къ тестю Ричарда, съ которымъ онъ жилъ, столько же интересенъ, какъ и наставителенъ: ‘Я поручилъ вамъ Ричарда, прошу васъ, подайте ему добрый совтъ. Я не запрещаю ему удовольствій, но боюсь, чтобъ онъ не увлекся ими. Мн хотлось бы, чтобъ онъ думалъ о длахъ и пріучался понимать ихъ, чтобъ онъ нсколько читалъ исторію, изучалъ математику и космографію. Эти предметы хороши, подчиненные предметамъ божественнымъ. Они лучше, нежели праздность или мнимыя удовольствія свта. Они длаютъ способнымъ служитъ народу, а человкъ для этого рождается‘.

Жестокій человкъ, въ это самое время, въ качеств лорда-лейтенанта Ирландіи, служащій народу, побивая ирландскихъ католиковъ, нсколько проясняется, по-своему, въ письм къ своей дочери Дороте. Карета ея, какъ кажется, опрокинулась на одной изъ дурныхъ дорогъ того времени, и слдствіемъ этого было то, что она выкинула. Кромвеллю, врагу роскоши, не нравились эти большія зати, и онъ говорилъ Дороте: ‘Мн сказываютъ, что ты недавно выкинула. Прошу тебя, обращай вниманіе на эти кареты, которыя обманчивы. зди лучше на клепер твоего отца (thy father’s nag), котораго онъ теб охотно уступитъ, когда ты вздумаешь вызжать’.

Тотчасъ посл этой шутки, онъ нападаетъ съ величайшею яростью на ирландскихъ католиковъ и производитъ страшное кровопролитіе. Правда, что лишь-только Ирландія, въ страх, замолкаетъ, Кромвелль вкладываетъ мечъ въ ножны, говоря своимъ друзьямъ, что ‘этого хотлъ Богъ’, и что для него это ‘большое смущеніе и горесть’. Фаталистъ виднъ въ немъ всегда, въ то же время, онъ пишетъ одному изъ своихъ друзей слдующую, совершенно-кальвинистскую фразу: ‘Я это сдлалъ, дурно не слдовать указаніямъ Провиднія’. Кромвелль вполн врилъ своему призванію. Тутъ лордъ-лейтенантъ Ирландіи получаетъ отъ парламента торжественное письмо, наполненное поздравленіями и благодарностью. Въ немъ прибавлено было позволеніе для него или его семейства, жить въ Пулалье или ‘Кокпит’, той части Уитегалля, въ которой нкогда забавлялся Генрихъ VIII. Комнаты Пулалье, убранныя Елизаветою и Карломъ -мъ, были великолпны. Парламентъ прибавлялъ къ этому сент-джемскій паркъ и Спринг-Гарденъ. Эти пышныя переселенія очень не нравились доброй мистриссъ Кромвелль, привыкшей къ своимъ старымъ, почернлымъ покоямъ.

Кромвелль провелъ девять мсяцовъ въ Ирландіи, онъ садится на корабль Президентъ въ конц мая и детъ въ Англію, посл бурнаго перезда высаживается въ Бристоль, гд въ честь ему ‘палятъ три раза изъ большихъ пушекъ’, скачетъ но Англіи и въ Гоунслу встрчаетъ своихъ старыхъ друзей и соперниковъ, Ферфакса, членовъ парламента, людей новаго порядка. Они идутъ маршемъ въ Гайд-Паркъ, гд выстроенная въ боевомъ порядк гвардія, чиновники и лордъ-мерь ожидаютъ этого счастливаго выходца, чтобъ поднесть ему цвты своего краснорчія. Изъ Уитегалля онъ отправляется въ свое жилище, въ Нулалье, чтобъ отдохнуть отъ солдатской жизни въ ндрахъ семейства. Мрачные пуритане кричатъ, раздаются залпы артиллеріи, остроконечныя шляпы летятъ на воздухъ, клики народной радости наполняютъ улицы, поздравленія и лесть смняютъ другъ друга во дворц, въ которомъ живетъ Кромвелль. У него были свои придворные, какъ у Наполеона, по возвращеніи его изъ Египта. Одинъ изъ нихъ сказалъ ему: — Какая толпа спшитъ видть торжество вашей свтлости!— Да, отвчалъ Кромвелль:— а какова была бы толпа, чтобъ посмотрть, какъ меня вшаютъ!

Едва успваетъ онъ насладиться покоемъ въ Кокпит, гд предается кой-какимъ простительнымъ шуткамъ,— изъ которыхъ одна состоитъ въ томъ, что онъ бросаетъ, на лстниц, подушками въ головы друзьямъ своимъ, другая въ томъ, что онъ заставляетъ пть церковные концерты двухъ или трехъ самыхъ грубыхъ и неуклюжихъ своихъ капитановъ,— какъ новая опасность угрожаетъ молодой республик. Убивъ монарха, не убили монархіи. Шотландцы вспоминаютъ о своемъ соотечественник, о молодомъ Стюарт, сын Карла -го, происшедшемъ отъ Шотландки Катерины Мюиръ Кадуэлль и тоже Шотландца, Стюарта, Карла II принуждаютъ принять ковенантъ, то-есть, дать клятву, и заставляютъ его слушать но три пресвитеріанскія проповди въ день. Между-тмъ, Шотландія вооружается за него, и Кромвелль идетъ въ походъ, не забывая проповди своему семейству, онъ — вчный проповдникъ, неутомимый, какъ видно изъ слдующаго письма:

‘Моему милому брату Ричарду Майору, сквайру, въ домъ его въ Горслей отдать это письмо:

‘Альнсвикъ,— 17 іюня 1630.

‘Милый братъ,

‘Бездна длъ, которую я имлъ въ Лондон, есть лучшее извиненіе въ моемъ молчаніи. По-истин, мое сердце тому свидтелемъ, что я не виноватъ противъ моей привязанности къ вамъ и вашему семейству, вс вы часто повторяетесь въ моихъ смиренныхъ молитвахъ.

‘Мн очень-пріятно будетъ узнать, здоровъ ли малютка. Я охотно побранилъ бы отца и мать его за то, что они меня забываютъ: я знаю, что сынъ мой лнивъ, но я былъ лучшаго мннія о Дороте. Я боюсь, чтобъ мужъ не испортилъ ея, пожалуйста, скажите ей это отъ меня. Еслибъ у меня было столько же свободнаго времени, сколько у нихъ, то я иногда писалъ бы. Если дочь моя беременна, я ей прощаю, но не прощаю, если она кормитъ.

‘Да благословитъ ихъ Господь! Надюсь, что вы даете моему сыну (Ричарду) добрые совты, мн кажется, они ему нужны. Онъ теперь въ опасной эпох своей жизни, а міръ полонъ суеты. О! какъ хорошо рано приблизиться къ исусу Христу! это достойно нашего изученія. Умоляю васъ, обратите на это вниманіе.— Надюсь, что вы возьмете на себя исполненіе моей обязанности и докажете мн свою дружбу. Вы видите, какъ я занятъ. Я нуждаюсь въ состраданіи. Я знаю, что я чувствую въ своемъ сердц. Высокое положеніе, высокая должность въ свт не стоютъ того, чтобъ ихъ искать, я не имлъ бы утшенія въ этомъ, еслибъ не надялся на присутствіе Господа. Я не добивался этихъ вещей, точно, я былъ къ нимъ призванъ Господомъ, по этому-то я нсколько увренъ, что Онъ дастъ своему бдному земляному червяку, своему слабому служителю, силу исполнить Его волю и достигнуть единственной цли, для которой я рожденъ на свтъ. Объ этомъ я прошу васъ за меня молиться. Прошу васъ напомнить обо мн милой сестр моей, нашему сыну и нашей дочери, кузин Анн, и остаюсь навсегда

‘Любящимъ васъ братомъ
‘Оливеръ Кромвелль’.

Это сознаніе человческаго ничтожества среди величія было ли лицемрствомъ? Какъ бы то ни было, Кромвелль говоритъ своей арміи весьма-воинственную рчь: ‘Будьте вдвое, втрое дятельне и бдительне, у насъ на рукахъ много дла!’ Одинъ изъ его полковниковъ, Годгсонъ, изъ Соркамра, потрудился записать эту рчь и сказать намъ, что генералу было весьма-весело, когда онъ, на одной стоянк, увидлъ, какъ солдатъ приложилъ къ губамъ кадку съ простоквашей, сдланной на шотландскій манеръ, и до того ее приподнялъ, что одинъ изъ товарищей надлъ ее ему на голову, тогда солдата не стало видно вовсе, молоко влилось ему въ сапоги, полилось по его воинской одеждъ и голова его потерялась въ глубин кадки. Оливеръ хохоталъ держась за бока, потому-что нашъ Оливеръ любитъ добрую шутку’. На другой день посл этого происшествія, онъ написалъ слдующій бюллетень:

‘Высокопочтенному лорду-предсдателю государственнаго совта, это письмо.

Мюссельбургъ, 30 іюля 1650.

‘Милордъ,

‘Мы отправились изъ Бервика въ понедльникъ, 22 іюля, и ночевали въ дом милорда Мордингтона въ понедльникъ, вторникъ и среду. Въ четвергъ мы направились на Копперспатъ, въ пятницу мы пришли въ Донбаръ, гд взяли съ своихъ кораблей нсколько припасовъ, оттуда мы пошли на Баддингтонъ.

‘Въ воскресенье, узнавъ, что шотландская армія имла намреніе напасть на насъ при Гладсморь, мы употребили вс усилія, чтобъ прежде ихъ занять болота и весьма-рано приказали бить въ барабанъ, но когда мы туда пришли, тамъ не было видно ни одной значительной части ихъ войска. Почему тысяча четыреста человкъ конницы, подъ начальствомъ генерал-майора Ламберта и полковника Уаллея, были отправлены авангардомъ въ Мюссельбургъ, чтобъ узнать потомъ, гд непріятель, и если можно, дйствовать противъ него, я шелъ по ихъ слдамъ съ остальнымъ войскомъ. Наши люди встртили нсколько непріятельскихъ кавалеристовъ, но не могли остановить насъ. Мы переночевали въ Мюссельбургъ, расположившись лагеремъ почти рядомъ съ непріятельскою арміей, которая находилась между Эдимборгомъ и Лейтомъ, въ четырехъ миляхъ отъ насъ, подъ защитою линіи, проведенной отъ Эдимборга до Лейта, пушки Лейта обстрливали большую часть этой линіи, такъ-что положеніе ихъ было очень-выгодно.

‘Въ понедльникъ, 29 числа текущаго мсяца, мы ршились подойдти къ нимъ, чтобъ посмотрть хотятъ ли они дать намъ сраженіе, и когда мы пришли къ мсту, то ршились подвезти наши пушки какъ’можно-ближе къ нимъ, надясь, что это будетъ имъ мшать. Мы замтили также, что у нихъ были кой-какія войска на высот, господствующей надъ Эдимборгомъ, и что оттуда они могутъ вредить намъ, а потому ршились послать колонну, чтобъ овладть помянутой высотой, но наконецъ, мы увидли, что ихъ армію трудно разстроить. Тогда мы остались въ поко весь тотъ день, который былъ суровъ, и ночью шелъ дождь, какихъ я мало видалъ, послужившій намъ къ большому вреду, потому-что у непріятеля было чмъ защититься, а у насъ почти ничего не было. Наши солдаты перенесли эту непріятность съ большимъ мужествомъ и съ большимъ терпніемъ, въ надежд, что они скоро будутъ драться. Утромъ земля была очень-сыра и запасовъ у насъ очень-немного, а потому мы ршились отступить на наши квартиры въ Мюссельбургъ, чтобъ тамъ отдохнуть и запастись необходимымъ.

‘Когда мы отступали, непріятель напалъ на нашъ аррьергардъ и нсколько разстроилъ его, но наши кавалерійскіе корпуса, будучи въ довольномъ порядк, имли съ нимъ сшибку, произошло жаркое дло, гд они оказали мужество, при чемъ генерал-майоръ Ламбертъ и полковникъ Уаллей были въ аррьергард, а непріятель двигалъ значительные корпуса, чтобъ поддержать свою первую аттаку. Наши люди напали на нихъ даже въ лагерь и побили ихъ. Лошадь генерал-майора была ранена пулею въ шею и въ голову, самъ онъ, раненный ударомъ копья въ руку, и проколотый въ другой части тла, былъ взятъ въ плнъ, но тотчасъ же вырученъ Эмпсомомъ, лейтенантомъ моего полка. Полковникъ Уаллей, бывшій тогда всхъ ближе къ генерал-майору, храбро аттаковалъ непріятеля, отбросилъ его, многихъ положилъ на мст и многихъ взялъ въ плнъ, безъ значительной потери съ нашей стороны. Это до того ихъ удивило и охолодило, что мы отступили въ Мюссельбургъ, но они не осмлились послать ни ‘одного человка, чтобъ насъ потревожить. Мы узнали, что ихъ молодой король все это видлъ, но былъ очень-недоволенъ тмъ, что ихъ люди не дйствовали лучше.

‘Вечеромъ мы прибыли въ Мюссельбургъ до того усталые, до того истощенные безсонницею и загрязненные по причин сырой погоды, ‘что ожидали нападенія непріятеля. Онъ дйствительно напалъ на насъ сегодня, между тремя и четырьмя часами утра, съ пятнадцатью отборными эскадронами подъ начальствомъ генерал-майора Монгомери и Страгама, двухъ защитниковъ церкви. Они многаго ожидали и многаго надялись отъ этого дла. Непріятель приблизился весьма-ршительно, онъ отбросилъ наши дальніе караулы и нсколько разстроилъ одинъ кавалерійскій полкъ, но наши люди, быстро изготовившись, напали на непріятеля, разбили его, набрали много плнныхъ и множество побили (did execution), они преслдовали ихъ за четверть мили отъ Эдимборга и тамъ, какъ мн доносятъ, былъ убитъ Стратамъ, кром другихъ высшихъ офицеровъ. Мы взяли въ плнъ майора ‘полка Страгама, майора Гамильтона, одного подполковника и много другихъ знатныхъ офицеровъ и особъ, которыхъ именъ еще не знакомъ. Это славное начало для нашего дла, или лучше-сказать для дла Господа, и думаю, что оно не очень-радостно непріятелю, въ особенности для партіи, придерживающейся церкви (kirk). Мы потеряли въ этомъ дл, какъ мн доносятъ, одного корнета, еще о четырехъ человкахъ мн не доносили. Генерал-майоръ, кажется, будетъ въ состояніи черезъ нсколько дней ссть снова на коня. И я полагаю, что это дло, которое есть Господне, пойдетъ успшно въ рукахъ Его служителей.

‘Я не счелъ нужнымъ аттаковать непріятеля въ томъ положеніи, въ какомъ онъ теперь находится, но безъ всякаго сомннія, еслибъ онъ ‘желалъ драться, этого было бы достаточно, чтобъ побудить его къ битв. Я думаю, что у него не мене шести или семи тысячъ конницы и четырнадцать или пятнадцать тысячь стрлковъ. Причина, какъ я узналъ, по которой они не хотятъ вступать съ нами въ сраженіе, та, что они ожидаютъ изъ Сверной-Шотландіи еще нсколько корпусовъ и говорятъ, что дадутъ ламъ сраженіе, когда эти войска придутъ къ нимъ на помощь, по мн кажется, что имъ хочется только ‘заманить насъ, чтобъ мы аттаковали ихъ при укрпленной позиціи, ‘въ которой они теперь находятся, или они надются, что въ нашемъ ‘войск, отъ недостатка въ състныхъ припасахъ, произойдетъ господъ,— что, весьма вроятно, и случится, если намъ не пришлютъ припасовъ во-время и въ избытк.

‘Остаюсь, милордъ, вашимъ покорнйшимъ слугою,
‘Оливеръ Кромвелль.’

‘P. S. Окончивъ это письмо, я узналъ, что генерал-майоръ Монгомери убитъ.’

Мы видли Кромвелля воина., семьянина, проповдника. Намъ предстоитъ изучить Кромвелля теолога. Вотъ аргументы, которые онъ употребляетъ противъ страшной kirk шотландскаго кальвинизма. Вотъ, что онъ пишетъ главамъ его, протестантамъ:,

‘Генеральному собранію шотландской церкви, или, въ случа, если оно не собрано, коммиссарамъ шотландской церкви, это письмо.

‘Милостивые государи,

‘Мы видли вашъ отвтъ на манифестъ арміи. Нкоторые изъ нашихъ благочестивыхъ проповдниковъ написали въ Бервик этотъ отвтъ, который я считаю нужнымъ послать вамъ.

‘Вы ли, мы ли, въ этихъ важныхъ и смутныхъ обстоятельствахъ повинуемся вол или духу Божію, все-таки происходитъ это лишь по Его благодати и милосердію къ намъ. Слдовательно, выразивъ это въ нашихъ бумагахъ (манифестахъ), мы поручаемъ окончаніе этихъ длъ Тому, который всмъ располагаетъ, и увряемъ васъ, что въ насъ со-дня-на-день увеличиваются свтъ и утшеніе, и мы уврены, что въ непродолжительномъ времени Господь объявитъ свою волю, такъ-что вс узрятъ перстъ его и народъ его скажетъ: это дло Господа и оно чудно въ глазахъ нашихъ. Это день, который сотворилъ Господь, будемъ довольны и возрадуемся о Господ.— Позвольте только мн сказать вамъ однимъ словомъ слдующее:

‘Вы берете на себя судить насъ въ длахъ нашего Господа, хотя вы насъ не знаете, хотя въ предметахъ, о которыхъ мы вамъ говорили, въ томъ, что названо манифестомъ арміи, мы говорили словами нашего сердца, какъ-бы въ присутствіи Господа, испытавшаго насъ, вашими жесткими и обманчивыми словами вы возродили предубжденіе въ тхъ, которые думаютъ, что вы сильны въ длахъ совсти, въ длахъ, въ которыхъ каждая душа должна отвчать Богу сама за себя, такъ-что нкоторые послдовали за вами до той минуты, когда изъ нихъ улетла душа {Въ сшибк при Мюссельбург и въ другихъ битвахъ.}, а другіе продолжаютъ идти по пути, по которому вы ихъ ведете, какъ мы опасаемся, къ ихъ погибели.

‘И не удивительно, что вы дйствуете такимъ-образомъ въ отношеніи къ намъ, когда вы находите въ вашихъ сердцахъ столько смлости, чтобъ скрывать отъ собственныхъ вашихъ людей манифесты, которые мы вамъ послали, — манифесты, изъ которыхъ они могли видть и понять любовь къ нимъ души нашей, въ особенности къ тмъ изъ нихъ, которые боятся Господа. Присылайте сколько угодно вашихъ манифестовъ къ нашимъ людямъ, для вашихъ бумагъ доступъ свободенъ: я ихъ не боюсь. Да будетъ угодно небу, чтобъ то, что сходно съ волею Божіею въ этихъ бумагахъ, было принято! Одна изъ тхъ, которыя вы недавно прислали, адресованная къ унтер-офицерамъ и солдатамъ англійской арміи, возбудила съ ихъ стороны отвтъ’ при семъ прилагаемый, который они просили меня послать вамъ, — не тонкій и политическій отвтъ, но простой и ровный, духовный. Одинъ Богъ знаетъ, что Онъ такое и Богъ же, когда пріидетъ время, это покажетъ.

‘Преувеличиваемъ ли мы эти дла, какъ люди, или мы это длаемъ изъ любви къ Господу Христу и его народу? Точно, по милости Бога, мы не страшимся вашей многочисленности и не надемся на самихъ-себя. Мы можемъ, — молю Бога, чтобъ вы не сочли этого хвастовствомъ, — мы можемъ противостать вашему войску, всякому, какое вы можете противъ насъ вывести. Мы уже доказали, — говоримъ это въ смиреніи передъ Богомъ, на котораго вся наша надежда,— мы уже нсколько доказали, что подобнаго рода мысли не имютъ власти надъ нами. Господь не отвращалъ лица своего отъ насъ съ того времени, какъ мы подошли къ вамъ столь близко.

‘Уже тягость вашихъ собственныхъ грховъ гораздо-боле того, что вы въ силахъ перенести: не берите же на себя крови невинныхъ людей, — обольщенныхъ приманкою союза (covenant), — отъ глазъ которыхъ вы скрываете то, что знаете. Я увренъ, что многіе изъ васъ, ведущіе за собой народъ, съ трудомъ убдились въ этихъ вещахъ, въ которыхъ вы критиковали другихъ и утвердились ‘на словахъ Божіихъ’. Не-уже-ли непремнно все, что вы говорите, согласно съ словомъ Божіимъ? Заклинаю васъ Христомъ Богомъ поврьте, что вы можете ошибаться. Вы можете нагромоздить правило на правило, строку на строку, а между-тмъ, слово Господа можетъ быть для нкоторыхъ словомъ осужденія, да падутъ они навзничь и будутъ поражены, и да падутъ они въ сти и будутъ взяты {Слова, заимствованныя изъ Библіи.}! Въ этомъ можетъ заключаться полнота духовная, которую міръ можетъ назвать опьяніемъ {Какъ во второй глав Дяній Апостольскихъ.}. Въ этомъ можетъ заключаться также плотская увренность въ худо-понятыхъ основаніяхъ, что также можно назвать духовнымъ опьянніемъ. Можетъ-быть, ковенантъ съ смертью и адомъ {Какъ вы можете сказать о насъ, между-тмъ, какъ скорй вы ‘пьяны’.}! Я не хочу сказать, чтобъ таковъ былъ вашъ союзъ. Но разсудите, имютъ ли эти предметы длъ политическую: избгать бича, превосходящаго мру, или разсчитывать на мірскія выгоды, и если для этого мы {То-есть вы.} соединились съ людьми злыми и плотскими, и если уважаемъ ихъ, или если мы увлекли ихъ къ заключенію съ нами союза, то есть ли это ковенантъ Божій, ковенантъ духовный? Размыслите, подумайте объ этихъ вещахъ, надюсь, что мы объ нихъ размышляли.

‘Прошу васъ, прочтите двадцать-восьмую главу Исаіи, съ пятаго до пятнадцатаго стиха, и не стыдитесь узнать, что такое духъ животворящій и дающій жизнь.

‘Да дастъ вамъ Господь понятіе, чтобъ сдлать ему угодное!

‘Поручая васъ милости Божіей, остаюсь

‘вашимъ покорнымъ слугою,

‘Оливеръ Кромвелль.’

Съ тмъ же намреніемъ пишетъ онъ шотландскому генералу Лесли слдующее письмо:

‘Высокопочтенному Давиду Лесли, генерал-лейтенанту шотландской арміи, это письмо.

Изъ лагеря въ горахъ Понтлендъ, 14 августа 1650

‘Милостивый государь,

‘Я получилъ ваше письмо отъ 13 числа текущаго мсяца, съ приложенной при немъ деклараціей, о которой вы говорите, — которую я приказалъ прочитать въ присутствіи столькихъ офицеровъ, сколько можно было собрать, въ чемъ можетъ удостоврить васъ вашъ трубачъ. Мы посылаемъ вамъ этотъ отвтъ, изъ котораго, надюсь, съ помощію Божіею, вы увидите, что мы продолжаемъ быть тмъ же, чмъ мы объявили себя въ-отношеніи къ честнымъ людямъ Шотландіи, желая для нихъ того же, чего желаемъ для собственныхъ душъ своихъ, такъ-какъ наше дло совсмъ не то, чтобъ чмъ-либо препятствовать всякому изъ нихъ чтить Бога такимъ способомъ, какимъ они убждены совстію, что они должны чтить согласно съ словомъ Божіимъ, хотя бы способъ этотъ различествовалъ отъ нашего, но въ этомъ отношеніи мы всегда готовы исполнить обязанности, которыя налагаетъ на насъ ковенантъ.

‘Однакожъ, мы не хотимъ, чтобъ подъ предлогомъ ковенанта, худо-истолкованнаго, котораго извращенъ истинный смыслъ и справедливость, былъ принятъ вами и нами король, знайте, что тотъ, который стоитъ во главъ этихъ народовъ, тотъ, на комъ лежитъ вся надежда и благосостояніе, въ эту самую минуту, иметъ въ Ирландіи папистическую армію, которая сражается за него и подъ его начальствомъ, что онъ иметъ принца Руперта, человка, рука котораго глубоко погружалась въ кровь многихъ невинныхъ людей въ Англіи, что теперь этотъ человкъ командуетъ у него нашими кораблями, которые были отняты у насъ съ злымъ намреніемъ, что онъ иметъ у себя французскіе и англійскіе корабли, ежедневно совершающіе грабительства на нашихъ берегахъ, что онъ иметъ сильныя сношенія съ злыми людьми Англіи для набиранія посреди насъ войска, въ силу многочисленныхъ приказаніи, недавно изданныхъ имъ для этой цли.— Какъ могутъ интересы божественные, для которыхъ вы, какъ вы говорите, его приняли, и интересы злобные по ихъ цли и послдствіямъ, какъ эти интересы могутъ быть соглашены, мы не въ состояніи понять.

‘И какъ мы можемъ поврить, чтобъ въ то время, когда злые, совершенно извстные, сражаются и длаютъ заговоры противъ насъ съ одной стороны, а съ другой вы принимаете его сторону, какъ можемъ мы поврить, что это не значитъ принимать сторону и раздлять выгоды злыхъ, а значитъ, какъ вы объясняете, сражаться на прежнихъ основаніяхъ, пользуясь предшествовавшими началами, на защиту дла Божьяго и обоихъ королевствъ, какъ это длается уже десять лтъ, и какъ это можетъ быть длаемо для безопасности народа Божьяго въ обоихъ государствахъ, или какъ сопротивленіе наше всему этому, сдлаетъ насъ, какъ вы говорите, врагами людей благочестивыхъ,— этого мы по можемъ понять. Въ особенности, если принять во вниманіе, что вс злые почерпаютъ свою надежду и смлость въ послднихъ распоряженіяхъ нашей шотландской церкви и въ нашемъ согласіи съ королемъ, ибо, какъ мы уже сказали и какъ повторяемъ вамъ, мы ищемъ только какого-нибудь достаточнаго ручательства для безопасности тхъ, которые насъ употребляютъ, что, по нашему мннію, не можетъ состоять въ какомъ-нибудь формальномъ или притворномъ покорств со стороны лица, незнающаго другихъ средствъ для достиженія своихъ злобныхъ цлей, и которому по-этому совтуютъ уступить люди, помогавшіе его отцу и до-сихъ-поръ вовлекавшіе его въ самыя худшія и въ самыя отчаянныя намренія, — намренія, теперь и мы возобновляемыя. Какъ можете вы, стоя на томъ пути, на который вы теперь вступили, защитить насъ и защитить себя самихъ отъ этихъ несчастій? этой защиты, въ-отношеніи къ себ, мы обязаны искать въ настоящее время.

‘Если таково положеніе распри, но случаю которой, какъ говорите, вы хотите сражаться съ нашимъ войскомъ, мы доставимъ вамъ для этого случай, иначе зачмъ были бы мы здсь? И намъ будетъ худо, если мы не положимъ надежды своей на Господа. Мы поручаемъ себя и поручаемъ васъ Тому, кто читаетъ въ сердцахъ и направляетъ бразды, Тому, путямъ котораго мы слдуемъ, который можетъ сдлать и для насъ и для васъ 6оле, нежели сколько мы знаемъ., и мы просимъ, чтобъ это было сдлано съ великимъ милосердіемъ къ его бдному народу и къ слав его великаго имени.

‘Исполнивъ ваше желаніе обнародованіемъ вашихъ манифестовъ, какъ я сказалъ выше, прошу васъ сдлать то же самое, объявивъ содержаніе этого письма государству, церкви и арміи. Съ этою цлію я прилагаю вамъ съ него дв копіи и остаюсь

‘вашимъ покорнымъ слугою,
‘Оливеръ Кромвелль’.

Чтобъ пересилить это страшное присутствіе Кромвелля, разсуждающаго такимъ-образомъ съ мечомъ въ рукахъ, и привлечь къ претенденту кальвинистовъ, Карла II заставляютъ подписать манифестъ, въ которомъ онъ признатся въ ‘грхахъ своего отца’, и онъ подписываетъ. Между-тмъ, Кромвелль, расположившись лагеремъ на холмахъ Пентленда, слдитъ за движеніями враговъ.

‘… Государственному совтнику, въ Уитегалл, это письмо.

Мюсселбургъ, 30 августа 1650.

‘Милостивый государь,

‘Со времени послдняго письма моего, видя, что непріятели вовсе не думаютъ о нападеніи, — и что, между-тмъ, они легко обижаются словами, которыя произносятся на этотъ счетъ въ нашемъ войск, что заставляло нкоторыхъ изъ нихъ приходить къ нашимъ офицерамъ и говорить имъ, что они хотятъ съ нами сразиться, — какъ, между-тмъ, они оставались спокойными въ своихъ укрпленіяхъ, или по близости ихъ, на западъ отъ Эдимборга, мы ршились, съ помощію Господа, подойдти къ нимъ еще ближе и посмотрть не можемъ ли мы съ ними сразиться. И точно, если бъ мы прибыли часомъ раньше, то думаю, что имли бы къ тому случай.

‘Съ этимъ намреніемъ, 27 числа текущаго мсяца, мы пошли на западъ отъ Эдинборга, къ Стирлингу, видя это, непріятель двинулся съ величайшею быстротою, чтобъ остановить насъ, и авангарды обихъ армій имли сшибку въ такомъ мст, гд болота и тснины не позволяло арміямъ подойдти другъ къ другу. Не зная мстности, мы приближались, надясь вступить въ сраженіе, по мы нашли это невозможнымъ по причин болотъ и другихъ затрудненій.

‘Мы приказали выдвинуть нашу артиллерію и въ-теченіе дня выстрлили въ нихъ двсти или триста ядеръ, они также прислали намъ ихъ множество, и вотъ все, что въ этотъ день между нами происходило. Въ этомъ дл у насъ было убитыми и раненными до двадцати человкъ, по ни одного офицера. Насъ извщаютъ, что у непріятеля убито около восьмидесяти человка’ и въ томъ числ нсколько высшихъ офицеровъ. Видя, что они хотятъ остаться на своемъ мст и что мы не можемъ ихъ прогнать съ него, и не имя хлба, мы принуждены были за нимъ отправиться 5 а потому ретировались въ среду утромъ, около десяти или одиннадцати часовъ. Непріятель, видя это и опасаясь, чтобъ мы его не предупредили и не стали между имъ а Эдимборгомъ, чего мы вовсе не хотли, хотя движеніе наше было на то похоже, непріятель поспшно отступилъ, и какъ между онъ и нами находились болота и тснины, то но произошло никакого важнаго дла, кром сшибокъ между ихъ и нашимъ кавалерійскими авангардами, около Эдимборга, безъ значительной потери съ той или другой стороны, мы только взяли у нихъ дв или три лошади.

‘Во вторникъ вечеромъ, мы остановились въ разстояніи одной мили отъ Эдимборга и непріятеля. Ночь была бурная и утро сырое. Во время ночи, непріятель двинулся, чтобъ стать между Лейтомъ и Эдимборгомъ, между нами и нашими запасами, ибо онъ зналъ, что мы уже терпимъ въ нихъ недостатокъ, но Господь, въ милосердіи своемъ, помшалъ ему, и мы, замтивъ это движеніе утромъ, прибыли, по милости Господней, къ морю во-время, чтобъ запастись всмъ нужнымъ, непріятель стоялъ въ боевомъ порядк на холм, около Артюр-Сита, видя насъ, но не смя ничего предпринять.

‘Такимъ-образомъ, вы имете разсказъ о настоящихъ событіяхъ.

‘Вашъ покорный слуга,
‘Оливеръ Кромвелль’.

Маленькій городокъ Донбаръ, одинъ изъ самыхъ живописныхъ и самыхъ дикихъ городовъ Шотландіи, виситъ на скал, подверженной всмъ ураганамъ Нмецкаго-Моря, и образуетъ съ своими окрестностями и старымъ развалившимся замкомъ небольшой полуостровъ, котораго основаніе занимаетъ армія Кромвелля. Впереди, въ заливъ, стоятъ его корабли, за нимъ овраги Ламмермура заняты генераломъ шотландской арміи, Лесли, заграждающимъ ему обратный путь. Втеръ воетъ, идетъ снгъ, солдаты его утомлены, у него всего двнадцать тысячь измученныхъ людей, у Лесли двадцать-три тысячи свжаго войска. Кромвелль находитъ средство послать къ пуританину Гэзлеригу слдующее письмо:

‘Сэру Артюру Гэзлеригу, губернатору Ньюкэстля, это письмо.

Донбаръ, 2 сентября 1650.

‘Милостивый государь,

‘Мы въ весьма-затруднительномъ положеніи. Непріятель загородилъ намъ дорогу къ ущелью Копперснатъ, и мы не можемъ пройдти его, если не случится чуда. Онъ до такой степени овладлъ высотами, что мы не знаемъ, какъ пройдти черезъ нихъ безъ величайшей опасности, а оставаясь здсь, мы теряемъ людей, которыхъ заболваетъ столько, что и представить себ невозможно.

‘Я знаю, что въ настоящее время вы съ своими силами не въ состояніи насъ выручить. А потому, что бы съ нами ни случилось, вы хорошо сдлаете, если сосредоточите столько войска, сколько можете собрать, и югъ будетъ способствовать сколько можетъ. Это дло касается всхъ благонамренныхъ людей. Мужество наше не убито, слава Богу, хотя таково наше настоящее положеніе. И точно, мы имемъ большую надежду на Господа, котораго милосердіе испытали съ-давнихъ-поръ.

Дйствительно, соберите противъ нихъ столько войска,.сколько можете. Пошлите къ нашимъ южнымъ друзьямъ, чтобъ они прислали вспоможеніе. Покажите мистеру Вану что я вамъ пишу. Я не желалъ бы, чтобъ это было публично, чтобъ не увеличить опасности. Вы знаете, какое изъ этого нужно сдлать употребленіе. Дайте мн знать о себ.

‘Остаюсь вашъ слуга,
‘Оливеръ Кромвелль.’

Эта суровая краткость показываетъ и важность опасности и энергію этого человка. 2 сентября 1650 года, около четырехъ часовъ, онъ видитъ, что войска Лесли начинаютъ мало-по-малу двигаться и строиться колоннами, спускаясь въ глубину долины, отдляющей мысъ Ламмермуръ. Онъ понимаетъ, что для него дло идетъ о томъ, быть ли уничтоженнымъ вмст съ своею арміею, или побдить, предупреждая Наполеона въ его любимомъ маневр, онъ кидается почти со всми своими силами на одну точку, на правое крыло Лесли, и прорываетъ его, но только посл боя, продолжавшагося три четверти часа, и жестокаго кровопролитія. Три тысячи человкъ ложатся на мст, и, самъ удивляясь своей побд, Кромвелль восклицаетъ: ‘Они бгутъ! клянусь, что они бгутъ!’

— Стой! говоритъ онъ тогда: — пропоемъ псаломъ сто-семьнадцатый!

И въ то время, какъ восходящее солнце бросало первые лучи свои на море, когда со всхъ сторонъ спшила пуританская кавалерія, сзываемая къ предводителю звуками рога, вооруженный пуританинъ плъ старые кальвинистскіе стихи, которые повторяли хоромъ двнадцать тысячь человкъ.

Взяли десять тысячъ плнныхъ, и Кромвелль, написавъ свой рапортъ, въ которомъ не мене двадцати страницъ, спшитъ сказать своей жен, Елизавет Кромвелль, что онъ еще. живъ.

‘Милой жен моей, Елизавет Кромвелль, это письмо.

Донбаръ, 4 сентября 1650.

‘Милая моя!

‘Мн некогда много писать и хотлось бы побранить тебя за то, что во многихъ письмахъ ты пишешь, что я не долженъ бы забывать тебя и малютокъ, дтей твоихъ. По-истин, если я не люблю васъ слишкомъ-много, то думаю, что немного гршенъ въ противномъ. Ты для меня дороже всхъ, будь этимъ довольна.

‘Господь оказалъ намъ величайшее милосердіе: — кто можетъ знать, какъ оно велико? Моя слабая вра была поддержана. Я былъ чудесно подкрпленъ въ моемъ внутреннемъ человк, хотя, увряю тебя, я становлюсь старъ и чувствую, что недуги старости быстро овладваютъ мною. О, еслибъ Богу было угодно, чтобъ также скоро уменьшались грхи мои! Молись за меня о послднемъ. Генрихъ Ванъ и Жильбортъ Никкерингъ разскажутъ теб подробности о нашихъ послднихъ успхахъ. Скажи мой поклонъ всмъ дорогимъ друзьямъ нашимъ. Я вчно твой

‘Оливеръ Кромвелль.’

Майоръ, тесть Ричарда Кромвелля, и котораго пуританинъ очень любилъ, получаетъ также слдующее письмо:

‘Моему доброму брату, Ричарду Майору, сквайру, это письмо.

Донбаръ, 4 сентября 1650.

‘Милый братъ,

‘Имя такой прекрасный случай сообщить теб о великой милости, которую Господь удостоилъ излить на насъ въ Шотландіи, я не хотлъ упустить случая сообщить вамъ о ней, хотя и заваленъ длами.

‘Въ среду мы побдили шотландскія войска. По всмъ разсчетамъ, они простирались свыше двадцати тысячь человкъ, у насъ едва было одиннадцать тысячь, и въ нашей арміи было много больныхъ. Призывавъ долгое время Господа, мы сражались боле часа. Мы убили у непріятеля, какъ вс полагаютъ, три тысячи человкъ, захватили около десяти тысячь плнниковъ, всю непріятельскую артиллерію, около тридцати пушекъ большихъ и малыхъ, кром ядеръ, фитилей и пороха, и высшихъ воинскихъ чиновъ, около двухъ-сотъ шляпъ и боле десяти тысячъ оружіи. Мы не потеряли и тридцати человкъ. Это дло Божіе, и оно чудно въ глазахъ нашихъ. Прошу васъ, милостивый государь, припишите всю славу его Богу, ободрите всхъ вашихъ и всхъ, которые васъ окружаютъ. Молитесь за любящаго васъ брата

‘Оливера Кромвелля.’

‘Прошу васъ поклониться отъ меня моей милой сестр и всему вашему семейству. Скажите, пожалуйста, Дороте, что я не забываю ни ея, ни ея ребенка. Въ письмахъ ея ко мн слишкомъ-много церемоніи и комплиментовъ, я жду отъ нея совершенно-ровнаго письма. Она такъ стыдлива, что не скажетъ мн, беременна она, или нтъ. Прошу Бога ниспослать благословеніе ей и ея мужу. Господь длаетъ плодотворными всхъ тхъ, которые добры. У нихъ много досуга, чтобъ часто писать, но, право, они оба лнивы и заслуживаютъ выговоръ.’

Посл этого, чтобъ довершить свою побду, онъ пошелъ на Эдимборгъ и отправилъ къ проповдникамъ слдующее увщаніе:

‘Почтенному лорду-губернатору замка Эдимборга это письмо.

Эдимборгъ, 9 сентября 1650.

‘Милостивый государь,

‘Снисхожденіе, оказанное въ-отношеніи вашихъ проповдниковъ, было добросовстно, въ надежд, что за него будетъ заплачено тмъ же, но я очень-доволенъ, имя возможность сказать людямъ вашей партіи, что еслибъ они всегда имли въ виду службу ихъ государю (какъ они это называютъ), то страхъ потерь не произвелъ бы подобнаго обращенія, и поведеніе нашей партіи еще мене могло быть поводомъ къ личному преслдованію.

‘Проповдники въ Англіи находятся подъ покровительствомъ правительства и могутъ свободно проповдывать Евангеліе, по не могутъ подъ этимъ предлогомъ издваться надъ свтской властью, становиться выше ея и унижать ее по своему произволу. Ни въ Англіи, ни въ Ирландіи ни одинъ человкъ не былъ преслдованъ за то, что проповдовалъ Евангеліе, и ни одинъ проповдникъ не былъ тревожимъ въ Шотландіи съ-тхъ-поръ, какъ сюда вошла наша армія. Истина прилична устамъ проповдниковъ Христовыхъ,

‘Когда проповдники имютъ притязанія на славную реформу и кладутъ основаніе ея, овладвъ мірскою властію, когда, чтобъ достигнуть этой цли, они заключаютъ мірскіе союзы, подобно послднему договору съ ихъ королемъ, — они могутъ быть уврены, что обтованный Сіонъ не будетъ созданъ изъ такой нечистой извести.

‘Что касается до несправедливаго нашествія, о которомъ они говорятъ, то было время, когда шотландская армія пришла въ Англію, не будучи призвана высшею властію. Мы объяснили въ своихъ прокламаціяхъ, съ какимъ намреніемъ и для какого дла пришли мы, и Господь услышалъ насъ, когда вы сами того не хотли, въ такомъ же торжественномъ воззваніи, какъ и всякое другое, которое съ нимъ можно сравнить.

‘Хотя они, какъ кажется, утшаются тмъ, что они дти акова, отъ котораго, говорятъ они, Богъ на время отвратилъ лицо свое, однако не удивительно, когда Господь такъ грозно поднялъ руку свою на это семейство и поднималъ ее такъ часто, и когда люди не хотятъ ни дть руки Его, — не удивительно, что Господь отвращаетъ лицо Свое отъ подобныхъ людей, бросая имъ, какъ это происходитъ нын, стыдъ за это и за ненависть ихъ къ его народу. Когда они будутъ полагать вру свою единственно въ мечъ разума, который есть слово Божіе, имющее силу низвергать крпости и вс мечтанія, поднимающіяся сами-собою, — который одинъ въ-состояніи обтесать и приладить камни для новаго ерусалима,— тогда, а не прежде, и этимъ средствомъ и другими, сооруженъ будетъ ерусалимъ, градъ Господень, — и будетъ онъ славою всей земли, Сіономъ святой святыхъ Израиля.

‘Мн ничего больше не остается сказать, какъ только то, что я остаюсь, милостивый государь, вашимъ покорнымъ слугою,

‘Оливеръ Кромвелль.’

За пушечнымъ дымомъ слдуютъ богословскіе переговоры, и Кромвелль остается въ Эдимборгь, чтобъ слдить за ними. Онъ не забываетъ жены своей, которая времл-отъ-времени пишетъ къ нему письма, наполненныя множествомъ орографическихъ ошибокъ, но въ то же время полныя здраваго смысла, между-прочимъ, она говоритъ ему, что онъ не довольно-часто пишетъ къ президенту Брадшау. Кромвелль посылаетъ ей въ отвтъ пять или шесть писемъ и, между-прочимъ, слдующее:

‘Милой жен моей, Елизавет Кромвелль, въ Пулалье, это письмо.

Эдимборгъ, 16 апрля 1651,

‘Милая моя,

‘Благодарю Господа за то, что я укрпился въ моемъ вншнемъ человкъ, но этого для меня не довольно, если я не буду сердцемъ больше любить моего Отца Небеснаго и служить Ему, и не получу большаго луча свта отъ лица Его, который лучше жизни, и не буду имть большей власти надъ моими грхами. Я этого ожидаю, и надюсь, что ожиданія мои будутъ милостиво исполнены. Молись за меня, по-истин, я ежедневно молюсь за тебя и за все свое милое семейство, и да изліетъ на васъ всемогущій Богъ духовные дары свои.

‘Напомни бдной Бетси о великомъ милосердіи Господа. О! я прошу ее искать Господа не только тогда, когда она иметъ въ Немъ нужду, но обращаться къ Нему дломъ и истиною, не удаляться отъ Него и опасаться слабости собственнаго своего сердца и искушеній мірскихъ суетъ, мірскихъ сообществъ, къ которымъ она, какъ я опасаюсь, слишкомъ-склонна. Я часто молюсь за нее и за него {Елизавета Клайполь и мужъ ея.}. По-истин, они мн дороги, очень-дороги, и я опасаюсь, чтобъ сатана не обольстилъ ихъ, потому-что знаю, какъ слабы сердца наши, какъ хитеръ противникъ и какъ измна нашихъ сердецъ и суета міра открываютъ дорогу для его искушеній. Да дастъ имъ Господь откровенность сердца въ-отношеніи къ Нему! Да ищутъ они Его съ чистымъ сердцемъ, и — обртутъ!

‘Передай мой поцалуй милымъ дтямъ, молю Бога, да ниспошлетъ Онъ имъ свою благодать. Благодарю ихъ за письма, пусть они пишутъ ко мн часто.

‘Остерегайтесь посщеній милорда Герберта. Эти посщенія могутъ возбудить подозрніе, что я съ нимъ въ переговорахъ. Дйствительно, будь благоразумна, ты знаешь, что я хочу сказать. Попроси сэра Генриха Вана подумать о моихъ имніяхъ. Мастеръ Флондъ знаетъ вс мои намренія въ этомъ отношеніи.

‘Если Ричардъ Кромвелль и жена его съ тобою, уврь ихъ въ любви моей. Я молюсь за нихъ, когда Богъ позволить, буду имъ писать. Я очень люблю ихъ Право, я не могу больше писать, я усталъ, и остаюсь твой

‘Оливеръ Кромвелль.’

Въ семейныхъ привязанностяхъ отдыхаетъ суровая душа пуританскаго воителя, который продолжаетъ сильно тснить Карла II и его шотландскихъ приверженцевъ, а между-тмъ все-таки пишетъ своей женъ:

‘Милой жен моей, Елизавет Кромвелль, въ Пулалъе, это письмо.

‘Милая моя,

‘Я не могъ ршиться отправить курьера, не воспользовавшись этимъ случаемъ, хотя мн и мало о чемъ писать, по, право, я люблю писать къ моей милой, которая живетъ во глубин моего сердца. Радуюсь, слыша, что душа ея благоденствуетъ, что Господь боле и боле умножаетъ щедроты свои къ теб. Лучшее благо, котораго только можетъ желать душа твоя, то, чтобъ Господь озарилъ тебя свтомъ лица своего: это стоить гораздо-дороже жизни. Да благословитъ Господь вс добрые пути твои и твой добрый примръ всмъ тебя окружающимъ! да услышитъ Онъ вс твои молитвы и да будетъ къ теб милостивъ!

‘Очень-радъ, что твой сынъ и дочь твоя съ тобою. Надюсь, что ты найдешь какой-нибудь случай подать ему добрый совтъ. Скажи мое почтенье матушк моей и поклонъ всему семейству. Молись всегда за твоего

‘Оливера Кромвелля.’

Битва при Уорчестерь заключаетъ этотъ рядъ побдъ, такъ дорого купленныхъ, и Шотландія, подобно Ирландіи, наконецъ покорена. Кромвелль возвращается въ Лондонъ, гд все падаетъ ницъ передъ диктаторомъ. Слдя за нимъ въ этомъ страшномъ пути, мы не столько удивляемся тому, что онъ властитель. Благодаря письмамъ и документамъ, собраннымъ Карлилемъ, мы не потеряли ни одного изъ движеній пуританскаго атлета.

Книга Карлиля важный трудъ, котораго не доставало исторіи. Изъ словъ Кромвелля онъ виднъ весь, это часть его дйствій и часть самая внутренняя. По-несчастію, Карлиль не удовольствовался трудомъ компилятора, онъ далъ волю своему юмору и въ промежуткахъ документовъ помстилъ свои комментаріи, странныя объясненія, часто пошлости.

При такомъ план и такихъ мысляхъ, мистеръ Карлиль, разумется, не уважаетъ ни Карла I, ни Ферфакса, не удивляется никому, исключая Кромвелля, онъ видитъ одного Кромвелля. Онъ бросаетъ волны свта на Этого человка, или, лучше, обливаетъ его свтомъ, вс прочіе предметы исчезаютъ, размры теряются. О смерти Карла едва упоминается вкратц и мимоходомъ. Существуетъ одинъ Кромвелль. Мннія д’Израэли, Галлама, Брне даже по опровергаются. Вс собиратели записокъ, документовъ, мемуаровъ окрещены однимъ общимъ именемъ Dryasdust (сухіе какъ пыль), заимствованнымъ у Вальтера Скотта. Сарказмовъ онъ не жалетъ. То называетъ сборники Румфорта ‘сцпленіемъ глупостей’ и всякій разъ, говоря о нихъ, употребляетъ это слово, то чествуетъ д’Израэли названіемъ ‘горы лжей’. Онъ постоянно какъ-будто говоритъ самъ съ собою, и безъ величайшаго утомленія, безъ основательнаго познанія не только исторіи, но и древнихъ писателей, невозможно понять даже мыслей новаго коментатора. По-этому нельзя ни съ чмъ сравнить его книги — этого страннаго образца дурнаго слога и сильныхъ мыслей, дымъ и молніи выходятъ въ одно и то же время изъ его сивиллина гротта.

Онъ также несправедливъ къ историкамъ, которые ему предшествовали. Въ его глазахъ не имютъ никакой цны ни Боссюэтъ, ни Юмъ, ни д’Израэли. Эта несправедливость личнаго сужденія ведетъ къ худымъ результатамъ и общее впечатлніе книги теряется. Изъ того, что мистеръ Галламъ нсколько-сухъ, еще не слдуетъ, что ему можно дать прозвище Сухъ-какъ-Пыль, и потому-что Геть сдлалъ изъ жизни Кромвелля плохую біографію въ дух роялистовъ, еще нельзя называть его безпрерывно Pourriture-Heath, какъ это длаетъ Карлиль. Романъ, поэма, сатира смшиваются, сводятся, сталкиваются въ его сочиненіи самымъ нелпымъ образомъ. Онъ останавливается вдругъ посреди серьзнаго разсказа и восклицаетъ: Бездна! О, смерть! о, время!.. Можетъ-быть, русскимъ читателямъ будетъ любопытно видть, какимъ-образомъ написана эта странная книга. Вотъ фраза Карлиля, взятая на выдержку: ‘Еслибъ Сухъ-какъ-Пыль видлъ посвъ на холм Сен-Жоржа, грозящее паденіе оградъ парка и галопъ къ Борфорду, онъ подумалъ бы о томъ, что значитъ въ серьзное время убжденіе, не длинныя разглагольствованія въ зал Экзстера, но быстрое и молчаливое дйствіе на земной поверхности, и можетъ-быть онъ оставилъ бы въ поко свои бдные волосы.’ Это значитъ: ‘еслибъ читатель видлъ попытки нивелровъ, онъ зналъ бы какъ сильна Вра и не сердился бы на Кромвелля’.

Впрочемъ, Карлиль изучилъ Кромвелля во всхъ подробностяхъ его жизни и это изученіе для насъ полезно. Онъ доказываетъ, что жизнь его почти вся была наполнена сосредоточенностью, глубиною мысли, ршимостью. Виднъ циклопъ въ пещер, пытающійся бороться съ своей собственною мыслію, съ своей совстью и съ своимъ темнымъ положеніемъ. Господствующій характеръ Кромвелля — сила воли и дерзость хитрости. Это видно и въ чертахъ страшнаго портрета, гравированнаго съ Купера и приложеннаго къ книг: голова его похожа на кабанью, черты грубы и рзки, взглядъ блеститъ молніей и свтится подавленной восторженностью, готовой вспыхнуть пламенемъ, въ чертахъ лица страшная сила, съ нкоторымъ выраженіемъ простонароднаго добродушія и мужественной доброты. И точно, въ семейныхъ отношеніяхъ, Кромпелль, какъ мы видли, длается добродушнымъ. Тогда Карлиль слегка надъ нимъ насмхается и прерываетъ разсказъ о своемъ геро обращеніями къ нему въ родъ слдующихъ: ‘Ваша свтлость нжничаете… ваша свтлость ‘мрачны!’, или ваша свтлость задумчивы, потому-что дло-то трудно!’

Подобная книга довольно-трудная загадка для критики. Карлиль употребляетъ слова шотландскія, ирландскія, латинскія и собственнаго изобртенія. Только Гаманнъ и Жан-Поль позволяли себ подобную свободу: трудно спорить съ человкомъ, который говоритъ іероглифами и всегда оставляетъ для себя убжищемъ недомолвку.

Нкоторые мыслители, и въ томъ числ замчательные, никогда не могутъ привести въ порядокъ своихъ мыслей, занятые идеею, находясь подъ ея вліяніемъ, они влюблены въ нее, какъ-бы упоены ею. Таковъ былъ у Германцевъ Гаманнъ. Многіе изъ послдовавшихъ ему философовъ похитили у него его открытія, результаты, вырвавшіеся у него безъ системы, классификаціи и порядка. Таковъ и Карлиль. У нихъ въ слог есть оригинальность, сила, блескъ. Презирая обработку, какъ нчто искусственное, они съ трудомъ длаются популярными. Умы, одаренные большей ясностью, присвоиваютъ себ эти отрывки, мысли, и приводятъ ихъ въ порядокъ. Они доходятъ до глубины системы, проникаютъ въ святилище, зажигаютъ тамъ свточь, и все зданіе становится видно.

Подобный способъ изложенія принадлежитъ большею частію греческому и римскому преданіямъ, самые странные примры этого произвольнаго безпорядка, этой свободы мысли, выказывающей только свои прихоти, усиливаютъ ли они или ослабляютъ се, находятся въ литературахъ германской и англійской. ни въ Италіи, ни въ Испаніи, ни во Франціи нельзя наіідти ничего подобнаго Гаманну, Жан-Полю, Новалису, Карлилю или старому Томасу Броуну. Окончательная форма этой свободы, смшной, если она не чрезвычайно-обильна въ своихъ дикихъ и буйныхъ явленіяхъ, форма безъ формы, есть юморъ.

Кажется, до-сихъ-поръ подобнымъ способомъ еще не писали исторію. Самъ Карлиль, взявшись за французскую революцію, долженъ былъ ограничиться рамою событій. У исторіи есть условія, отъ которыхъ она не можетъ освободиться, она движется въ пространств и времени, у которыхъ есть свои границы. А потому, излагая французскую революцію, Карлиль кинулся на картины, сцены, портреты, на изъисканіе отдаленныхъ дйствій и тайныхъ причинъ. На этотъ разъ онъ пошелъ дальше и хотлъ создать новый родъ исторіи — исторію юмористическую. Мы видли его изобртеніе и знаемъ, что книга его, сама-но-себ плохая, странная, но драгоцнная, вовсе не исторія.

Впрочемъ, изъ этой неполной работы Кромвелль высказывается еще странне. Видно, что онъ окончательно произвелъ отторженіе протестантскаго и вооруженнаго свера, отторженіе, начатое принцами нассаускими и Лютеромъ, продолженное Елизаветою. Въ этомъ отношеніи, Кромвелль — одинъ изъ необыкновенныхъ людей новйшаго времени. Какъ Карлъ-Великій и Григорій VII, онъ становится въ центр огромнаго политическаго движенія, которое покоряетъ и останавливаетъ. Удивляясь этому длу, Карлиль забываетъ всякую справедливость. Одинъ, Кромвелль, Мухаммедъ — воплощенія мыслей, повертывающихъ міръ на его оси,— для него боги. Какъ язычникъ, онъ ослпляется,— какъ фанатикъ, длается жестокимъ. У него нтъ слезъ для жертвъ, нтъ сожалнія къ тому, что разрушено.

Послдовательныя выраженія свернаго и южнаго направленій имли различныхъ представителей. Въ средніе вка, Карлъ-Великій утверждаетъ феодальное направленіе Свера, за нимъ Григорій VII поднимаетъ и распространяетъ южное начало авторитета, потомъ то же самое католическое начало выражается въ Испаніи инквизиціей и Изабеллой-католичкою, оно переходитъ во Францію вмст съ лигой, и съ нкоторыми ограниченіями утверждается въ царствованіе Лудовика XIV. Потомъ снова проявляется сверное начало, выразившееся въ религіозныхъ и чисто-германскихъ формахъ Лютеромъ и снова, въ ужасающемъ вид возстающее съ Кромвеллемъ: Кромвелль — Лютеръ, осуществившійся на дл. Наконецъ, вступаетъ на престолъ Вильгельмъ III, приверженецъ того же начала,— послдній. Что касается до Наполеона, онъ былъ представителемъ принципа власти.

И такъ, на юг, генеалогія утвержденія принципа власти — слдующая: сперва Римляне, Григорій VII, Италія и Испанія,— лига, Ришлье и Лудовикъ XIV во Франціи,— наконецъ Наполеонъ. На Свер выраженіе противоположнаго принципа идетъ въ слдующемъ порядк: Арминій,— Феодальная іерархія,— Виклеффъ въ Англіи,— Лютеръ въ Германіи, Нассау въ Голландіи,— Пуританизмъ и Кромвелль въ Англіи,— Вашингтонъ и Сверная Америка. Изъ этихъ двухъ противоположныхъ группъ выставляются образы двухъ служителей религіи: Григорія VII, утвердившаго на юг начало власти надъ католицизмомъ, и Кромвелля, водрузившаго на свер знамя надъ протестантизмомъ.

Кромвелль — предводитель и диктаторъ, давшій Форму и силу протестантскому возмущенію свера, доставившій ему побду. Сверная лига, которую Пытался учредить В. Тампль, которую привелъ въ правильный порядокъ Вильгельмъ III, которую укрпили Боркъ и Питтъ, имла въ этомъ человк сильнаго двигателя, и странный образъ протестантскаго Мухаммеда безспорно принадлежитъ къ любопытнйшимъ явленіямъ новйшаго времени.

Достигнувъ дйствительной власти, какъ употребитъ ее Кромвелль? Какое направленіе дастъ онъ политик Англіи, которая въ рукахъ его? Мы видли въ немъ предводителя партіи, воина и человка, намъ остается изучить въ немъ короля, чмъ мы и займемся въ слдующей стать. Пока для исторіи пріобртена основная искренность Кромвелля. Мы не разбираемъ здсь ни его дйствій, ни значенія дла, для котораго онъ былъ призванъ. Ничто такъ не способствовало къ обезображенію этого ршительнаго Фаталиста, какъ ненависть XVIII вка къ фанатизму. Изъ фанатика сдлали лицемра. Который лучше? Разумется, Фанатикъ: за него его сила и искренность. Совершенное лицемрство ни къ чему не служитъ. Людей покоряютъ и управляютъ ими не маскою, какъ бы ловко ея ни носили, для этого нужно сильное убжденіе, поддерживаемое энергіею и хитростью. Наполеонъ, такъ часто обмалывавшій людей, имлъ свою вру, свое убжденіе. Онъ врилъ въ человческій геній, представленный въ форм разсчета, онъ имлъ вру въ алгебру, въ развитіе человчества и въ цивилизацію. Людямъ полезно знать, что не одна хитрость бываетъ владычицею, и для того, чтобъ вести или увлечь человчество, лжи недостаточно.

‘Отечественныя Записки’, No 6, 1846

ОЛИВЕРЪ КРОМВЕЛЛЬ.

Кромвелль — воинъ и глава партіи.

Читайте также: