Очерки Сверо-Западной Монголіи. Вып. I и II. Г. Н. Потанина. 1881 г. С.-Петербургъ.
Очерки Сверо-Западной Монголіи. Вып. I и II. Г. Н. Потанина. 1881 г. С.-Петербургъ.
‘Восточное Обозрніе’, No 2, 1882
Очерки Северо-Западной Монголии. Вып. I и II. Г. Н. Потанина, Потанин Григорий Николаевич, Год: 1882
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Въ числ видныхъ географическихъ сочиненій, знакомящихъ насъ съ неизвстными странами Азіи, появился солидный трудъ г. Потанина, уже заслужившій одобреніе и награду Императорскаго Географическаго Общества. Наша обязанность хотя отчасти познакомить общество съ его содержаніемъ.
Несмотря на то, что сочиненіе написано въ смысл ученаго отчета, много страницъ въ книг возбуждаютъ живой интересъ для лицъ, интересующихся Востокомъ и пограничными странами съ Сибирью. Матеріалы, изложенные въ новомъ сочиненіи, открываютъ цлый новый міръ для читателя.
Страна, въ которой пришлось работать г. Потанину, характеризована имъ въ общихъ чертахъ въ предисловіи. Монголія представляетъ сплошное населеніе ни протяженіи 16о по меридіану и 45о по параллельному кругу, уже одинъ этотъ фактъ такого обширнаго объединенія въ язык, культур и религіи, находящій, быть можетъ, свое объясненіе въ равнинномъ характер страны, фактъ очень замчательный. Другое обстоятельство, которое бросается въ глаза при первомъ же столкновеніи съ этимъ народомъ, это степень его культуры. Путешественника поражаютъ эти кочующіе монастыри, кочующіе алтари съ своими многочисленными пантеонами, кочующія библіотеки, переносные войлочные храмы въ нсколько саженъ высоты, школы грамотности, помщающійся въ кочевыхъ палаткахъ, странствующіе медики, кочевые лазареты при минеральныхъ водахъ, по развитію грамотности въ народной масс, монголы безспорно единственный кочевой народъ въ мір. Это не дичь въ род нашихъ киргизовъ. Монгольскіе князья по-азіатски люди очень образованные, они часто умютъ говорить на нсколькихъ языкахъ, своей имперіи, пишутъ по монгольски и тибетски, иногда даже изучаютъ санскритскій языкъ, они соревнуютъ другъ съ другомъ въ постройк монастырей и кумирень и стараются пріобрсти книги. Наши едва грамотные киргизскіе султаны книгохранилищъ и школъ не заводятъ. Жизнь монголовъ проходитъ тихо, нравы ихъ мягки, преступленія рдки, о зврскомъ обращеніи съ женами или дтьми не слышно. Иностранецъ можетъ спокойно путешествовать въ стран, русскіе прикащики въ одиночку разъзжаютъ по кочевьямъ съ товарами и не жалуются на обиды. Не то въ киргизской степи: конокрадство здсь обыкновенное явленіе. Но съ другой стороны, какъ ни кажется безмятежной и мирной жизнь монголовъ, картины поразительной нищеты и медленной голодной смерти встрчаются и здсь, рядомъ съ безразсудною расточительностію на монастыри, храмы и блестящую обстановку высшихъ духовныхъ лицъ, которыя, благоденствуя и жуируя въ Гюлю, за глаза насмхаются надъ народною глупостью. Отсутствіе мръ за случай общественныхъ бдствій, повтрій, падежей, неурожая хлба и кормовъ, и медицина, больше чмъ на половину состоящая въ шарлатанств и предразсудкахъ, наконецъ скудость средствъ, которыя степная природа даетъ человческой жизни безъ помощи науки, нее это заставляетъ желать, чтобы точныя науки были пересажены на монгольскую почву. Въ настоящее время монгольская интеллигенція — ламы — исключительно занята религіозными вопросами, національной литературы почти не существуетъ, библіотеки состоятъ почти единственно изъ тибетскихъ книгъ духовнаго содержанія, между ламами тибетская грамотность распространена значительно обширне, чмъ монгольская. Охота изучать свою отечественную исторію, свой народъ и свою родину вовсе неразвита, вся умственная энергія народа пока отдана на разъясненіе обще человческихъ вопросовъ о нравственности и религіи. Это похоже на періодъ господства схоластики въ Европ съ ея латынью, съ тмъ же презрніемъ къ варварскому родному языку, но безъ задатка въ той же чуждой литератур найти струю, которая повела бы къ положительному знанію. И въ этомъ отношеніи киргизскій народъ отличается отъ монгольскаго, идеалы свои онъ видитъ не въ священныхъ книгахъ, написанныхъ на чужомъ язык, а въ національныхъ богатыряхъ, родоначальникахъ и герояхъ.
Такими красками рисуетъ г. Потанинъ изучаемую имъ страну. Спрашивается, откуда и:е долженъ придти свтъ науки для Монголіи, находящейся подъ мертвящимъ давленіемъ схоластическихъ пріемовъ ламаизма? Повидимому не изъ Россіи, или ни крайней мр если и изъ Россіи, такъ это должно случиться въ весьма и весьма отдаленномъ будущемъ. И вотъ почему: въ настоящее время наши торговцы, далеко не представители нашей цивилизаціи, проникаютъ въ сверо-западную Монголію изъ трехъ пунктовъ: Бійска, Минусинска и Туункинскаго селенія, вс эти три пункта суть настоящія сибирскія захолустья, бдныя интеллигентною жизнію. Въ Бійск 6.000 жителей и имется уздное мужское училище и женская школа, но нтъ публичной библіотеки, и потому досугъ жителей растрачивается на кутежи и карточную игру. Минусинскъ, гд усиліями г. Мартьянова основанъ музей, воспитательно дйствующій на мстное общество, отгороженъ отъ Монголіи двумя высокими хребтами. Тувкинское селеніе, близко расположенное къ государственной границ, есть одно изъ самыхъ захудалыхъ и печальныхъ мстечекъ въ Восточной Сибири. Здсь всего одна небольшая сельская школа, и та ведется дурно, нравы у мстнаго населенія грубы, интересовъ умственныхъ нтъ, тонъ мстному обществу задаютъ волостные и засдательскіе писаря изъ сосланныхъ зр воровство. Описавши въ такомъ род органы нашего культурнаго воздйствія на сосднюю Азію, г. Потанинъ справедливо надется, что сила этого воздйствія возрастетъ, разъ Сибири будетъ дана свобода развить скоро и широко свои умственные задатки. Если такимъ образомъ, Монголія совершенно чужда свта, разливаемаго положительнымъ званіемъ, то весьма естественно ожидать, что путешественникъ встртитъ въ этой стран массу матеріала, свидтельствующаго о младенческомъ состояніи народнаго мышленія и міросозерцанія. И дйствительно, второй выпускъ сочиненія г. Потанина, содержащій этнографическіе матеріалы, почти цликомъ наполненъ фактами этого первобытнаго мышленія монгольскаго народа. Въ настоящее время намъ, интеллигентнымъ людямъ, очень трудно понять вс особенности и пріемы первобытнаго міросозерцанія, ибо едва только мы вступаемъ въ школьный возрастъ, какъ помимо всякаго съ нашей стороны желанія преподносятъ намъ и готовые вопросы, и готовые на нихъ отвты. Разумется, вопросы и отвты соотвтствуютъ данному состоянію знанія, хотя вовсе не вызываются потребностями дтской природы. Никто изъ дтей интеллигентнаго класса не въ состояніи дать отчета, почему его учатъ латинскому и греческому языкамъ и почему вопросы, которыми занимается физика, ршаются въ томъ, а не иномъ порядк, и т. п. Благодаря такому, такъ сказать, насильственному характеру вашего развитія, мы и становимся въ тупикъ, когда намъ приходится встрчаться съ остатками ничмъ не стсняемаго первобытнаго мышленія. И въ самомъ дл, затруднительно понимать это мышленіе! Не угодно ли, напр., уразумть ходъ мыслительнаго процесса какого-нибудь короля Ашантіи и Дагомеи, который, по свидтельству лорда Сендигама, приказываетъ убить на своихъ глазахъ нсколькихъ изъ наиболе любимыхъ придворныхъ ‘на томъ основаніи, что эти преданные слуги, отправясь въ лучшій міръ раньше его, приготовятъ своему королю боле удобное мсто, и ему не придется страдать отъ нарушенія своихъ привычекъ’, или: время отъ времени король отправляетъ ‘на тотъ свтъ’ посланниковъ къ своимъ покойнымъ родителямъ съ различными порученіями и, кром того, топитъ рабовъ въ мор на тотъ случай, что покойный король можетъ вздумать идти купаться и врный слуга будетъ ему необходимъ. Читая подобныя вещи, мы обыкновенно пожимаемъ плечами въ сознаніи своего превосходства надъ дикарями, воображеніе которыхъ, какъ намъ кажется, не знаетъ никакихъ границъ, но наврное наше мышленіе пошло бы по тому же самому пути, если бы намъ насильственно съ ранняго дтства не вбивали въ голову различныя основы науки. Эд. Тайлоръ объясняетъ приблизительно слдующимъ образомъ происхожденіе анимизма, который отличаетъ первыя ступени культурной жизни людей. Періодическія явленія въ природ, каковы смна дня и ночи, лта и зимы, различныя фазы луны, состояніе сна и бодрствованія, здоровья и болзни, летаргіи и смерти,— вс эти и подобныя явленія должны прежде всего обратить вниманіе дикаря и вызвать его младенческій умъ на объясненіе. Фактъ сновидній, остающихся и теперь, несмотря на громадные успхи точныхъ наукъ, не совсмъ выясненными и потому не перестающихъ занимать своею причудливостію даже интеллигентныхъ людей, — этотъ фактъ долженъ былъ послужить для дикаря исходной точкой его міросозерцанія, заставивши роковымъ образомъ призвать существованіе души вди духа, который, отдляясь отъ тла, можетъ проявлять самостоятельное бытіе. Человкъ и засыпаетъ-то именно потому, что нчто, или душа, оставляетъ тло. Но не одни люди, а и животныя и растенія, и даже вообще вс предметы какъ органической, такъ и неорганической природы имютъ души, ибо все это можетъ быть объектомъ сновидній. Тни, бросаемыя людьми и вообще всми предметами, а суть та форма, подъ которою представляется душа дикарю, а зеркальное изображеніе предметовъ въ вод даетъ ему поводъ думать, что души бываютъ темныя и свтлыя. Тни или души предковъ, сохраняя свой земной характеръ во всхъ подробностяхъ, продолжаютъ жить, что ясно доказывается тмъ фактомъ, что отъ времени до времени он являются въ сновидніяхъ въ сходственной обстановк, какъ и до смерти. Разъ, по мннію дикаря, все въ природ иметъ душу, которая можетъ относиться къ нему то пріязненно, то враждебно, мы легко можемъ представить себ, почему дикарь прибгаетъ къ умилостивительнымъ жертвоприношеніямъ въ честь разныхъ тней. Напр., африканскій дровоскъ, приступая къ рубк большаго дерева, подливаетъ оливковаго масла духу его, чтобъ не быть раздавленнымъ при паденіи. И вообще, понятіе о духахъ служитъ для первобытнаго человка верховнымъ принципомъ, при помощи котораго онъ объясняетъ и вс случайности своей жизни и вс наблюдаемыя имъ явленія въ природ. Духи выбрасываютъ огонь изъ вулкановъ, они вырываютъ деревья въ лсу во время урагана: они кружитъ челнокъ въ водоворот, они заставляютъ рости дерева. Солнце представляется дикарю личнымъ владыкой, гордо восходящимъ но небу утромъ и въ утомленіи нисходящимъ въ подземный міръ на ночь, бурное море есть страшный богъ, готовый поглотить отважнаго пловца, лсные зври суть на половину люди, ибо въ нихъ можетъ жить души какого-нибудь предка, скалы могли оказаться людьми, превращенными въ камень и палка служить воплощеніемъ зми, въ которой, въ свою очередь, можетъ поселиться душа какого-нибудь предка. Вотъ едва понятная для цивилизованнаго человка точка зрнія, съ которой дикарь разсматриваетъ міръ Божій. Миы — этотъ интересный продуктъ человческаго ума — обязаны своимъ происхожденіемъ именно этому настроенію дикаря, настроенію, которое Тайлоръ называетъ миослагательнымъ и которое въ сущности состоитъ въ томъ, что желаемое и ожидаемое превращается какъ-бы въ настоящее, возможное въ дйствительное. Независимо отъ присущаго всякому человку, и дикарю въ томъ числ, стремленія найти то или иное объясненіе наблюдаемымъ явленіямъ, два обстоятельства содйствовали образованію миовъ: во-1-хъ, находя въ земл ископаемые остатки громадныхъ животныхъ, дикарь безъ дальнихъ околичностей призналъ эти остатки за слды исполинскихъ людей, нкогда жившихъ на земл. Здсь по крайней мр былъ хоть доступный нашему пониманію поводъ для фантазіи первобытнаго человка, но онъ, по особенностямъ склада своего міросозерцанія, можетъ облечь плотію и кровію ршительно все, что онъ выражаетъ именемъ существительнымъ и къ чему онъ приставляетъ глаголъ. Если бы онъ могъ сказать: ‘справедливость торжествуетъ’, то онъ представилъ бы себ эту справедливость въ вид дйствительно существующаго реальнаго предмета. Другимъ поводомъ къ созданію миовъ служило весьма естественное желаніе найти объясненіе, почему данное племя называется такъ, а не иначе, и обыкновенно создавалось какое-нибудь лицо, нкогда существовавшее, имя котораго и переходило на происшедшее отъ него племя, такъ египтлне получили свое имя отъ Египта, данайцы отъ Даная и т. п.
Зарожденіе миа на Восток, въ центр Монголіи, распространеніе его и сравненіе съ миами другихъ народовъ дали такую обширную тэму для изслдованій, что авторъ вслдъ за изданіемъ настоящаго сочиненія продолжаетъ печатать свои изысканія въ вид особыхъ монографій, какъ напримръ о ‘Громовник’ или миическомъ существ, олицетворяющемъ грозовыя явленія (Журн. Мин. Народн. Просвщ. 1882 г., NoNo 1 и 2).
Нтъ сомннія, что умственное настроеніе и процессъ духовнаго творчества среди полудикихъ народовъ представляетъ соблазнительную тэму для изслдователя, который относится къ жизни изучаемыхъ народовъ не съ легкостью туриста, а въ качеств настоящаго мыслителя, философа и друга человчества.