Очеркъ исторіи политической экономіи.
Очеркъ исторіи политической экономіи.
Англія *).
Англія *).
И. Иванюковъ.
(Продолженіе будетъ).
‘Русская Мысль’, No 10, 1883
Очерк истории политической экономии, Иванюков Иван Иванович, Год: 1883
Время на прочтение: 54 минут(ы)
Если подъ словомъ ‘наука’ понимать систематическое изложеніе законовъ извстнаго рода явленій, то надо признать, что изслдованіе экономическихъ явленій достигаетъ научнаго значенія лишь во второй половин XVIII столтія, именно у физіократовъ и Адама Смита.
Закономъ называется извстное постоянное отношеніе между явленіями, по которому одно явленіе, всякій разъ, какъ мы его наблюдаемъ, встрчается вмст съ другимъ явленіемъ, или предшествуетъ другому явленію, или слдуетъ за нимъ.
Естественно возникаетъ вопросъ о причинахъ столь поздняго возникновенія науки, касающейся такихъ близкихъ интересовъ человка и общества, какъ удовлетвореніе матеріальныхъ нуждъ. Эти причины видятъ: для классическаго міра и среднихъ вковъ — въ ихъ экономической организаціи для XVII и XVIII столтій, когда экономическіе вопросы впервые стали предметомъ оживленнаго обсужденія, въ неправильномъ пониманіи исходнаго пункта экономической науки,— въ неправильномъ пониманіи, что такое богатство.
Краеугольнымъ камнемъ экономической организаціи классическаго міра было рабство. Рабовладльцы, составлявшіе значительно меньшую часть населенія, были вмст съ тмъ землевладльцами. Число свободныхъ гражданъ, не имвшихъ ни земли, ни рабовъ, было очень невелико. Только въ конц существованія Римской республики начинаетъ развиваться поглощеніе большими имніями мелкихъ земельныхъ участковъ и образованіе пролетаріевъ въ сред свободныхъ гражданъ.
При такомъ распредленіи собственности и состав общественныхъ классовъ роль организаторовъ производства матеріальныхъ предметовъ принадлежала рабовладльцамъ. Каждый рабовладлецъ въ своемъ хозяйств опредлялъ родъ и количество предметовъ производства, а также порядокъ работъ. Вмст съ тмъ, волей рабовладльца установлялся и размръ средствъ существованія рабочей массы населенія. Такимъ образомъ дв важнйшія стороны экономической жизни: производство и распредленіе — представлялись подчиненными власти, произволу, усмотрнію. Единственная хозяйственная область, открывавшая поле примненію начала свободнаго договора, при которомъ явленія представляются зависящими уже не отъ произвола и усмотрнія, а отъ различныхъ объективныхъ условій, область эта — внутренняя и вншняя торговля,— въ цвтущую эпоху классическаго міра ограничивалась лишь небольшимъ числомъ предметовъ, почти исключительно предметами роскоши, а потому и захватывала ничтожный процентъ населенія. Не играя важной роли въ государственной жизни, она мало обращала на себя вниманіе общества и мыслителей. Въ настоящее время вопросы обмна составляютъ одну изъ важнйшихъ заботъ правительствъ, предметъ самаго оживленнаго обсужденія и изслдованія со стороны прессы, науки, всхъ общественныхъ классовъ. И это понятно, ибо современное народное хозяйство есть всецло хозяйство мновое. Не только почти вс предметы производятся не для собственнаго потребленія, а для обмна,— сама рабочая сила стала предметомъ купли-продажи. Обмнъ обусловливаетъ въ современномъ хозяйств направленіе національнаго производства, ошибки ‘въ условіяхъ обмна ведутъ за собой торговые и промышленные кризисы, разоренія, лишенія сотенъ тысячъ людей заработка, отъ условій обмна зависитъ распредленіе произведенныхъ продуктовъ между классами рабочихъ, предпринимателей, денежныхъ и земельныхъ рантье. Ничего подобнаго не знало древнее общество. Древнее общество представляло собой совокупность частныхъ изолированныхъ хозяйствъ. Главная масса населенія, рабы получали средства существованія не изъ продажи рабочей силы, и притомъ получали ихъ натурой. Такимъ образомъ самая значительная по числу часть населенія страны стояла вн обмна. Да и другой господствующій слой населенія, рабовладльцы большую часть своихъ потребностей удовлетворяли непосредственно трудомъ своихъ подданныхъ, и только незначительную часть произведенныхъ рабами продуктовъ отдавали въ обмнъ.
При такой экономической организаціи, когда не было тсной связи между отдльными хозяйствами, когда главная масса экономическихъ фактовъ, казалось, зависла единственно отъ воли организаторовъ хозяйства, явленія хозяйственной жизни представлялись слишкомъ простыми, очевидными, не требующими для выясненія ихъ никакой методической разработки.
Существовала еще другая причина, отвращавшая классическій міръ отъ изслдованія экономическихъ явленій, и источникомъ ея опять-таки была рабская организація труда. Въ цвтущую эпоху развитія философіи и литературы въ Греціи и Рим промышленный трудъ находился въ презрніи. Единственно достойными свободнаго гражданина занятіями считались: политика, наука, искусство и война. Хозяйственный трудъ лежалъ исключительно на рабахъ. Завдываніе и обработка полей, промыслы и торговля поручались рабамъ. При такомъ положеніи хозяйственнаго труда понятно, что и изслдованіе его явленій не считалось предметомъ, достойнымъ философа.
Греція и Римъ, передавшіе намъ въ наслдство поразительныя по глубин мысли системы философіи и морали, системы политики и права, не представляютъ даже и попытки къ построенію теоріи экономическихъ явленій.
Народное хозяйство среднихъ вковъ иметъ много сходныхъ чертъ съ организаціей народнаго хозяйства въ античномъ мір. Какъ въ древнемъ мір, такъ и въ средніе вка главное богатство составляетъ поземельная собственность. Люди раздляются на свободныхъ и несвободныхъ и послдніе составляютъ главную массу населенія. Правда, состояніе несвободы въ средніе вка смягчается сравнительно съ положеніемъ ея въ древнемъ мір. Рабство постепенно замняется боле мелкими и разнообразными формами крпостничества. Рабовладлецъ иметъ право собственности на личность человка, даже на его жизнь. Владлецъ крпостныхъ иметъ право собственности только на волю человка, на его дйствія. Слдовательно, область предметовъ собственности въ средніе вка съуживается. Но это различіе между правомъ собственности на человка при рабств и при крпостной организаціи, имя весьма важное значеніе въ юридическомъ отношеніи, въ экономическомъ отношеніи совершенно несущественно. Какъ рабовладлецъ, такъ и владлецъ крпостныхъ имютъ одинаковыя права на дйствія подвластныхъ имъ людей. Въ силу этой привилегіи, феодальный собственникъ организуетъ хозяйство по своему усмотрнію и подчиненныя ему трудовыя силы крпостныхъ производятъ вс требуемые имъ предметы необходимости, комфорта и даже роскоши. Какъ въ античномъ мір, такъ и въ средніе вка вести промышленное предпріятіе, добывать деньги торговлей, ссудами, считалось дли господствующихъ сословій — дворянства и духовенства — позорнымъ и приличнымъ казалось извлекать доходы только съ земельной собственности. Такъ налагаютъ экономическія организаціи свою печать на понятія о чести.
Кром высшаго класса поземельныхъ собственниковъ и подчиненныхъ имъ крпостныхъ, былъ въ средніе вка еще третій средній классъ свободныхъ людей, сначала незначительный по своей численности, но, съ теченіемъ времени, особенно со времени крестовыхъ походовъ, постоянно увеличивавшійся. Одна часть этого класса людей занималась земледліемъ, исполняя въ пользу феодала, на земл котораго она жила, извстныя повинности. Другая же часть составляла городское сословіе. Организація труда и другія экономическія отношенія въ городахъ запечатлны были также характеромъ привилегіи, авторитета, подчиненія хозяйственныхъ явленій власти, традиціямъ, правиламъ. Только этотъ характеръ былъ выраженъ здсь въ формахъ, отличныхъ отъ порядковъ, существовавшихъ въ земледльческой промышленности. Промышленное городское сословіе раздлялось на два класса: высшій — хозяева предпріятій, называвшіеся цеховыми мастерами, и низшій — ремесленники. Но это раздленіе городскаго класса на высшій и низшій не имло сословнаго значенія. Ремесленникъ, при извстныхъ условіяхъ, опредленныхъ въ городскихъ статутахъ, переходилъ къ классъ цеховыхъ мастеровъ. Что касается самой организаціи труда, рода, количества производимыхъ предметовъ, отношеній ремесленниковъ къ хозяевамъ, вознагражденія ремесленниковъ, цны продуктовъ,— все это было опредлено цеховыми уставами. Такимъ образомъ экономическія отношенія въ городахъ были столь же всецло подчинены власти, какъ и отношенія въ промышленности земледльческой, только въ городахъ эта власть истекала изъ статутовъ, а въ селахъ — изъ традицій и воли феодальнаго собственника.
Господствующій характеръ городской промышленности былъ ремесленный. Предметы производились, главнымъ образомъ, по заказу, а если и для сбыта, то весьма опредленнаго и ограниченнаго небольшимъ райономъ. Какъ населеніе селъ, такъ равно и населеніе городовъ удовлетворяли свои потребности продуктами собственнаго труда. Обмнъ и торговля въ средніе вка были еще мене развиты, нежели въ античномъ мір. И только посл крестовыхъ походовъ начинаетъ зарождаться торговля между верхне-итальянскими, южно-французскими, южно-германскими и Ганзейскаго союза городами. Въ начал XVI столтія торговое движеніе усиливается, благодаря открытію Америки и морскаго пути въ Остъ-Индію, экономическое и духовное развитіе изъ странъ, окружающихъ Средиземное море, распространяется на страны, прилегающія къ Атлантическому океану, но это — уже эпоха, когда средневковое ‘натуральное’ хозяйство начинаетъ разлагаться и возникаютъ явленія, подготовляющія переходъ къ новому общественному строю.
Въ умственной сфер среднихъ вковъ господствовала исключительно теологія. На вс вопросы жизни смотрли черезъ теологическую призму. Обильный запасъ умственнаго богатства классическаго міра оставался почти неизвстнымъ варварскимъ вкамъ средней исторіи. Таково было умственное состояніе Европы вплоть до XVI столтія, когда въ европейскомъ обществ, вслдствіе возросшаго экономическаго благостоянія городовъ и наплыва по завоеваніи Византіи турками греческихъ ученыхъ въ западную Европу, начинаетъ распространяться изученіе классической литературы, а съ тмъ вмст — умственная жизнь, просвщеніе, борьба съ теологіей.
Разложеніе средневковаго быта и образованіе условій жизни, характеризующимъ XVI, XVII и XVIII столтія, были сильно ускорены великими открытіями и изобртеніями. Открытіе Америки, морскаго пути въ Остъ-Индію и изобртеніе компаса повели за собою океаническую торговлю, приливъ въ Европу драгоцнныхъ металловъ и учрежденіе колоній. Каждый изъ этихъ трехъ фактовъ имлъ многостороннее и громадной важности вліяніе на образованіе и быстрое поступательное развитіе новыхъ условій жизни.
Американскіе и индійскіе товары вызвали новыя потребности и тмъ расширили обмнъ въ небывалыхъ до этого времени размрахъ. Вновь открытые обширные рынки для сбыта повели за собой развитіе производства въ крупныхъ размрахъ и связанное съ крупнымъ производствомъ раздленіе труда и усовершенствованіе техники, а это въ свою очередь повело за собой удешевленіе стоимости производства, большую дешевизну товаровъ. Большая дешевизна товаровъ ведетъ за собою новое расширеніе сбыта, расширяющійся сбытъ снова ведетъ къ большему увеличенію размровъ производства, раздленію труда и, такимъ образомъ, къ дальнйшей дешевизн. Но мр же развитія торговли и крупнаго производства шло обогащеніе, просвщеніе и общественная сила промышленнаго и торговаго классовъ, пересоздавшихъ къ концу XVIII столтія экономическій и политическій строй сначала Франціи и Англіи, а въ XIX столтіи и всей западной Европы.
Въ томъ же направленіи дйствовалъ и привозъ изъ Америки въ Европу благородныхъ металловъ. Онъ способствовалъ развитію обмна, накопленію движимаго богатства, переходу повинностей въ налоги, разложенію натуральнаго хозяйства въ денежное.
Накопленіе капиталовъ въ рукахъ торговаго класса шло особенно быстро вслдствіе громадныхъ барышей, извлекавшихся имъ изъ торговли съ колоніями. Эти громадные барыши были результатомъ грабежа колоній метрополіями. Въ основу торговой политики Испаніи, Франціи, Нидерландовъ и Англіи была положена самая безцеремонная эксплуатація колоній, вызвавшая, наконецъ, возстаніе и отдленіе Сверныхъ Американскихъ Штатовъ отъ Англіи, а въ ныншнемъ столтіи — революцію и отдленіе испанскихъ колоній въ Южной Америк.
Одновременно съ указаннымъ экономическимъ переворотомъ совершается переворотъ политическій, и характеръ этихъ переворотовъ одинъ и тотъ же. Оба они разлагаютъ средневковый аристократическій строй и расширяютъ область гражданскаго равенства какъ въ идеяхъ, такъ и въ законодательств.
XV-е столтіе есть время возникновенія абсолютизма и начала борьбы его съ ленной аристократіей. Какъ въ древнемъ мір, такъ и въ исторіи европейскаго общества абсолютизмъ развился первоначально изъ внутренней борьбы аристократическихъ родовъ. Онъ возникаетъ: въ Испаніи — при междуусобицахъ во время правленія дома Транстамаровъ, въ Германіи — со времени смутъ кулачнаго права, въ Англіи — въ продолженіе войны Алой и Блой Розъ, во Франціи — во время тяжелыхъ войнъ и борьбы партій при Карл VII.
Возникающій абсолютизмъ, чувствуя еще свою слабость, ищетъ опору въ демократическихъ слояхъ общества и находитъ ее въ городскихъ общинахъ, исконныхъ врагахъ денной аристократіи. Городскія общины и королевская власть подаютъ другъ другу руки и хотя медленно, но врно наносятъ ударъ за ударомъ ихъ общему врагу. При помощи средствъ, доставляемыхъ общинами, короли окружаютъ себя постоянными войсками, превышающими численностью войска враждебныхъ имъ аристократическихъ родовъ. Изобртеніе же пороха является ршительнымъ ударомъ феодальной систем. Посл этого изобртенія военная сила монархической власти усиливается въ такой степени, что въ состояніи привести въ исполненіе свое требованіе — распущенія феодальными сеньорами ихъ войскъ.
Переходъ среднихъ вковъ къ новому времени сопровождается также смягченіемъ крпостной зависимости сельскаго населенія. Крпостное право переходитъ въ опредѣ,ленную имущественную зависимость сельскаго населенія отъ господъ, выражающуюся въ платеж натуральныхъ рентъ и выполненіи установленныхъ службъ. Этотъ процессъ смягченія крпостныхъ порядковъ начался прежде всего въ Италіи (XIII ст.), затмъ въ Англіи (XIV ст.), Испаніи и Франціи (XV ст.) и Германіи (начало XVIII ст.). Сообразно историческимъ особенностямъ этихъ странъ, главными иниціаторами уменьшенія крпостной зависимости являются въ нихъ различные элементы: въ Италіи — города, въ Англіи — дворянство, въ Испаніи — монархическая власть и дворянство, во Франціи и Германіи — монархическая власть.
Изъ всхъ западно-европейскихъ государствъ во Франціи усиленіе монархической власти развивалось наиболе непрерывно и достигло самыхъ значительныхъ размровъ. А съ тмъ вмст въ этой стран всего ршительне падало значеніе аристократіи и расширялась область гражданскаго равенства.
Введеніе монархическою властью постоянныхъ войскъ и расширеніе сферы дятельности центральнаго правительства, направленной къ упроченію внутренняго порядка и защит права на обширной территоріи, потребовало значительнаго увеличенія финансовыхъ средствъ. А такъ какъ источникомъ доходовъ государства служитъ имущество его поданныхъ, то, само собой, пришлось позаботиться о мрахъ, увеличивающихъ народное богатство.
Вс мысли, возбуждаемыя обычными житейскими длами, ведутъ къ понятію, что богатство заключается въ деньгахъ. Въ обыкновенной рчи, въ частныхъ хозяйствахъ богатство оцнивается на деньги. Понятіе богатства для частнаго хозяйства было перенесено въ описываемую нами эпоху на богатство цлой націи. Теперь отожествленіе богатства съ деньгами представляется крайнею несообразностью. Но пониманіе несообразности подобнаго отожествленія могло явиться не раньше, пока умъ не свыкся съ особенными пріемами изслдованія экономическимъ феноменовъ, вошедшими въ обыкновенный образъ мыслей только благодаря вліянію Адама Смита и его коментаторовъ.
Прямымъ выводомъ изъ взгляда на деньги, какъ на богатство, было: чмъ боле въ стран золота или серебра, тмъ она богаче. И потому вся экономическая политика въ теченіе двухъ столтій, съ половины XVI до половины XVIII вка, была направлена на возможно большее накопленіе въ стран драгоцнныхъ металловъ. Если страна не имла своихъ рудниковъ, то надо было стараться привлечь возможно большее количество благородныхъ металловъ изъ другихъ странъ. Способы для этого: война и торговля. Выгодною торговлей считалась такая, при которой вывозъ превышалъ ввозъ, вслдствіе чего излишекъ вывоза уплачивался звонкою монетой. Такое положеніе дла называлось благопріятнымъ торговымъ
Торговый балансъ сдлался центромъ, изъ котораго исходила вся хозяйственная политика правительствъ и впервые возникавшей въ это время экономической литературы. Главными средствами для достиженія перевса вывоза надъ ввозомъ считались: во-первыхъ, установленіе таможенныхъ тарифовъ на ввозимые изъ-за границы товары и назначеніе премій за вывозъ туземныхъ товаровъ, во-вторыхъ, мры къ развитію, улучшенію и удешевленію внутренняго производства, въ-третьихъ, учрежденіе и расширеніе колоній, подчиненныхъ обязательной и регламентированной торговл съ метрополіей къ выгод послдней. Навигаціонный актъ Кромвеля можетъ служить типическимъ образчикомъ торговой политики метрополій въ отношеніи колоній. Этимъ актомъ запрещалось ввозить въ англійскія колоніи и вывозить изъ нихъ товары иначе, какъ на англійскихъ корабляхъ. Ни одно лицо, не состоящее англійскимъ поданнымъ, не могло быть купцомъ или мануфактуристомъ въ колоніяхъ. Никакой колоніальный продуктъ не могъ быть вывезенъ ни въ какое иное мсто, кром Англіи. Впослдствіи къ этому акту было сдлано прибавленіе, что колоніи не могутъ получать никакихъ продуктовъ иначе, какъ съ англійскихъ кораблей.
Въ области промышленности главное вниманіе правительствъ было обращено на городскую обрабатывающую промышленность, такъ какъ вывозъ готовыхъ товаровъ представлялся выгодне вывоза сырья. Въ конц среднихъ вковъ цеховая организація, обнимавшая въ Германіи и Франціи вс городскіе промыслы, а въ Англіи промыслы городовъ съ корпоративными правами, пользовалась широкой автономіей. Городскіе статуты и статуты отдльныхъ цеховъ нормировали вс экономическія отношенія своихъ членовъ: условія для полученія права быть мастеромъ, процессы производства, цны, заработную плату, число учениковъ и подмастерьевъ, обезпеченіе сиротъ и вдовъ, стариковъ и больныхъ. Въ Англіи и Франціи съ половины XVI и въ Германіи съ начала XVII столтія автономія цеховой организаціи подвергается ограниченіямъ. Центральная власть, руководимая идеей торговаго баланса, стремится развить въ стран новыя отрасли промышленности, улучшить и удешевить производство существующихъ — и видитъ средство въ достиженію этой цли въ подчиненіи цеховъ правительственной регламентаціи и контролю. Руководительствуя экономическою жизнью сверху, правительственная опека развивается до мелочныхъ подробностей. Для развитія новыхъ отраслей промышленности призываются заграничные работники, выдаются привилегіи, устанавливаются монополіи. Рядомъ съ этимъ постепенно разрастаются разршенія устраивать мастерскія, не подчиненныя цеховымъ правиламъ, а только правительственной регламентаціи. Такія разршенія вызывались стремленіемъ привлечь накопленные въ торговл капиталы въ обрабатывающую промышленность, такъ какъ цеховая организація, ограничивавшая число подмастерьевъ и учениковъ, воспрещавшая одному и тому же лицу имть боле одной мастерской, длала невозможнымъ большіе барыши. Капиталы, нажитые главнымъ образомъ торговлей, начинаютъ вливаться въ обрабатывающую промышленность и прежде всего въ три важнйшія по количеству сбыта отрасли производства: шерстяную, ткацкую и прядильную. Возникаетъ мануфактура, возникаетъ та организація производства, которая, благодаря своей большей производительности, постепенно вытсняетъ цеховую, а съ тмъ вмст ведетъ къ относительному уменьшенію числа хозяевъ промышленныхъ предпріятій, къ концентрированію въ рукахъ ихъ богатства, къ увеличенію имущественнаго неравенства между хозяевами и рабочими. Мануфактурой начинается переходъ отъ экономической организаціи, покоющейся на базис мелкаго ремесленнаго производства, къ организаціи крупнаго производства, достигшей въ XIX столтіи въ Англіи господствующаго значенія, въ прочихъ континентальныхъ государствахъ Запада значительнаго развитія, и наложившей свою печать на вс стороны общественной жизни.
Самымъ типическимъ представителемъ экономической политики правительствъ въ описываемую нами эпоху служитъ дятельность знаменитаго министра Людовика XIV, Кольбера. Съ цлью поднять промышленность въ стран и увеличить вывозъ готовыхъ продуктовъ, Кольберъ подчинилъ ее всестороннему правительственному регулированію и, въ то же время, оказывалъ энергическую подержку вновь возникающей индустріи. Для основанія всякаго промышленнаго предпріятія требовалось разршеніе власти, правительственные регламенты нормировали до мельчайшихъ подробностей процессы производства (матеріалъ, качество, величицу, форму и пр.), готовые продукты подвергались осмотру чиновниковъ и за нарушеніе правилъ взыскивались штрафы. Эти бюрократическія предписанія, стснявшія индивидуальную свободу, часто нарушавшія имущественные интересы предпринимателей, вызывали живйшее противодйствіе. Подчиненные Кольбера жаловались, что не могутъ достигнуть выполненія предписаній. Кольберъ отвчалъ на это усиленіемъ размра штрафовъ и новой организаціей промышленнаго инспектората для цлаго королевства.
Кольберъ во многомъ достигъ того, къ чему стремился. Его управленіе есть блестящее время въ экономической исторіи Франціи. Но такое положеніе длъ продолжалось лишь пока жидъ и дйствовалъ этотъ великій государственный человкъ. Та самая регламентація, посредствомъ которой Кольберъ далъ сильный толчокъ французской промышленности, сдлалась тормозомъ въ рукахъ его преемниковъ. Такова судьба всхъ бюрократическихъ мропріятій. Нужны были геній, знаніе жизни, практическій взглядъ, упорный трудъ и желзная воля Кольбера, чтобы бюрократическая политика достигла поставленныхъ себ цлей и дали благопріятные результаты.
Нужда абсолютизма въ увеличеніи государственныхъ доходовъ вызвала его заботы объ умноженіи національнаго богатства. Военныя и финансовыя дла обращаютъ на себя главное вниманіе правительствъ. Въ связи съ этимъ возникаетъ впервые экономическая литература. Главная тема ея разсужденій: увеличеніе національнаго богатства, какъ источника финансовыхъ средствъ государства. Какъ практика, такъ и экономическая теорія видли богатство въ деньгахъ, мры, предлагавшіяся теоріей для увеличенія количества денегъ въ стран, были т же, какія употреблялись практикой, и исходили изъ вышеупомянутаго представленія о благопріятномъ торговомъ баланс. Экономическая литература съ подобнымъ содержаніемъ господствовала въ теченіе двухъ столтій и называется меркантильной, вслдствіе обращенія ею исключительнаго вниманія на вопросы о деньгахъ и торговл. Ограниченія, а потомъ и полное устраненіе меркантильной политики идутъ рука объ руку съ расширеніемъ вншней торговли, крупнаго производства и усиливавшимся значеніемъ промышленнаго и торговаго сословій.
Быстрый ростъ соціальной силы промышленнаго и торговаго классовъ, обусловливавшійся возрастаніемъ въ этой сред богатства и просвщенія, составляетъ самое важное явленіе новйшей исторіи. Еще въ 1615 году, во время собранія генеральныхъ штатовъ во Франціи, дворянство жаловалось королю на оскорбленіе, нанесенное ему представителями третьяго сословія, осмлившимися назвать себя младшими братьями дворянства и духовенства. ‘Мы не хотимъ,— говорилось въ жалоб,— чтобы сыновья сапожниковъ называли насъ братьями, между нами и ими такое же различіе, какое между господами и слугами’. А спустя сто восемьдесятъ четыре года третье сословіе сдлалось, по пророческой формул Сіайса, ‘всмъ‘. Оно стало господствующимъ въ Англіи и Франціи и на развалинахъ сословной монархіи создало новый соціальный строй, сообразный его интересамъ. За Англіей и Франціей шли въ томъ же направленіи и другія государства западной Европы.
Ростъ мануфактуръ и постоянно расширяющійся обмнъ были главными источниками умножающагося богатства средняго класса.
Быстрому развитію и процвтанію мануфактуръ много способствовалъ также начавшійся съ XVI столтія переворотъ въ сельской промышленности и поземельныхъ отношеніяхъ. Переворотъ этотъ заключался въ измненіи системы сельскаго хозяйства, которое было вызвано, во-первыхъ, уничтоженіемъ въ Англіи и Франціи барщины и, во-вторыхъ, появленіемъ шерстяныхъ мануфактуръ. Уничтоженіе барщины влекло за собой уменьшеніе сельскаго населенія, сильнйшее расширеніе обмна, отдленіе обрабатывающей промышленности отъ добывающей, города ютъ деревни. Т же послдствія вызывали и развивавшіяся въ Англіи, Франціи, Италіи, Фландріи шерстяныя мануфактуры. Он предъявляли спросъ на шерсть, цна на послднюю поднялась и лозунгомъ тогдашняго дворянства стадо обращеніе пашни въ пастбище, для чего потребовалось отбирать землю у крестьянъ. Новый толчокъ процессу экспропріаціи земли у крестьянъ былъ данъ реформаціей, сопровождавшейся конфискаціею церковныхъ земель. Новые собственники этихъ земель прогоняли съ нихъ цлыми массами крестьянскія семейства, вившія здсь споконъ вка на прав феодальнаго владнія землей. Съ отобраніемъ у церквей и монастырей громадныхъ земельныхъ имуществъ рушилась господствовавшая система призрнія бдныхъ духовенствомъ, преимущественно монастырями. Экспропріація земли у крестьянъ, эта бдственная для народа операція, общая всмъ западно-европейскимъ государствамъ, имла самое обширное и продолжительное (слишкомъ три столтія) примненіе въ Великобританіи. Она создала ныншнюю концентрацію земельной собственности въ этой стран. Если въ современной Франціи четверть населенія принадлежитъ къ классу земельныхъ собственниковъ, то это случилось только благодаря грандіознымъ мрамъ революціи 1793 года, передавшей земли эмигрировавшаго дворянства и духовенства народу. Концентрація земельной собственности въ Германіи не одинакова по различнымъ государствамъ и областямъ, и это находится въ связи съ характеромъ отношеній верховной власти къ дворянству. Бранденбурги въ Пруссіи дйствовали всего ршительне въ интересахъ крестьянъ и ограничивали право дворянства лишать ихъ исконнаго права владнія землею.
Лишенные земель, крестьяне должны были искать средствъ существованія продажей своей рабочей силы. Городское населеніе быстро возрастаетъ. Цеховая организація, представлявшая для работника больше выгодъ сравнительно съ мануфактурой, не могла, при существовавшемъ размр капитала и сбыта, поглотить непрерывно приливающее изъ селъ населеніе. Не нашедшіе работы въ цехахъ вынуждены были продавать свою рабочую силу мануфактурамъ. Мануфактурамъ былъ какъ нельзя боле выгоденъ этотъ наплывъ свободныхъ рабочихъ рукъ. Онъ давалъ имъ возможность понижать заработную плату, удлинять рабочій день и расширять производство соотвтственно размрамъ, наличнаго капитала, а все это вмст способствовало накопленію богатства, а отсюда и возрастанію значенія промышленнаго сословія.
Въ какихъ обширныхъ размрахъ совершалась экспропріація, видно изъ того, что создаваемый ею пролетаріатъ не успвалъ быть поглощаемъ не только цехами, но и мануфактурами, несмотря на быстрый ростъ послднихъ. Экспропріированные, не имя возможности продать свою рабочую силу, обращались, въ нищихъ, разбойниковъ, бродягъ. Въ теченіе всего XVI столтія мы видимъ во всей западной Европ драконовскіе законы противъ бродяжничества (плеть, клейменіе, отрзываніе ушей, смертная казнь при поимк въ третій разъ). Предполагалось, что вс-эти нищіе и бродяги шатаются не потому, что не могутъ найти работу вслдствіе измнившихся экономическихъ условій, а не желаютъ работать.
Съ расширеніемъ производства удешевляется созданіе продуктовъ, а потому мануфактуры явились серьезными конкуррентами цеховымъ мастерскимъ. Начинается борьба между старымъ цеховымъ устройствомъ и новыми промышленными предпріятіями. Но вс усилія цеховыхъ мастеровъ остановить и измнить естественное теченіе длъ, обращенія ихъ къ правительствамъ за помощью, были тщетны. Правительства сочувствовали развитію и процвтанію мануфактуръ, видя въ нихъ прогрессъ національной промышленности, источникъ для увеличенія государственныхъ доходовъ. По мр развитія мануфактуръ, раздленіе труда въ производительныхъ операціяхъ выступаетъ все больше и больше, а съ тмъ вмст рождается спросъ на техническія открытія, и послднія не медлятъ своимъ появленіемъ. Техническія изобртенія, въ свою очередь, оказали громадное вліяніе на ростъ Отраслей промышленности, захваченныхъ мануфактурами, и сдлали ихъ еще боле опасными конкуррентами цеховъ, не могшихъ, частью вслдствіе регламентаціи, частью по недостатку требуемаго капитала, воспользоваться многими изъ изобртеній. Это движеніе мануфактуръ шло рука объ руку съ успхами вншней торговли.
Правительственная опека надъ всми отраслями общественной дятельности, въ томъ числ и надъ хозяйственной, составляла, какъ мы видли, характеристическую черту государственной жизни XVI, XVII и XVIII столтій. Мануфактуры не были изъятіемъ изъ общаго порядка, хотя и дйствовали свободне цеховъ. Цеховая организація соотвтствовала интересамъ мелкихъ хозяевъ, такъ какъ устраняла конкурренцію производства въ большихъ размрахъ, развивавшаяся же крупная промышленность чувствовала стсненія отъ вмшательства государства въ экономическую жизнь. И самое большое стсненіе заключалось въ недоступности для нея, по закону, многихъ отраслей производства. Дале въ постановленіи предписывалось держать на каждаго подмастерья только извстное число учениковъ и простыхъ. рабочихъ, что увеличивало издержки производства, такъ какъ развивавшееся раздленіе труда открывало возможность замнять подмастерьевъ мене искусными и потому дешевле оплачиваемыми рабочими. Опредлявшіеся властями размры заработной платы и длины рабочаго дня были обыкновенно выше тхъ, какіе, при свободномъ договор, могли установить хозяева мануфактуры, вслдствіе наплыва изъ селъ простыхъ рабочихъ. Эти и многія другія ограниченія экономической свободы задерживали полный ходъ крупной промышленности, нарушали и другіе ея интересы. Ея потребностью была свобода производства и отсутствіе всякаго законодательнаго вмшательства въ контрактъ между- трудомъ и капиталомъ. Ея лозунгомъ становится уничтоженіе цеховъ и отмна промышленныхъ регламентацій. И этотъ лозунгъ, по мр развитія мануфактуръ и раскрытія ими своихъ производительныхъ преимуществъ, проникаетъ въ литературу и общественное сознаніе. Законодательства постепенно расширяютъ отрасли производства, доступныя мануфактур.
Цеховая организація становится предметомъ нападокъ и по другимъ причинамъ. Съ расширеніемъ въ XVI столтіи обмна и вслдствіе совершавшейся эмиграціи сельскаго населенія въ города, размры цеховыхъ мастерскихъ увеличивались. Слдовательно, возрасталъ размръ капитала, нужнаго для основанія мастерской. По мр развитія этого явленія, рушатся вс свтлыя стороны цеховой организаціи. Исчезаютъ прежнія, добрыя, чисто семейныя отношенія между хозяиномъ и его подмастерьями и учениками. Состояніе мастера перестаетъ быть той соціальною ступенью, которой, при усердіи и добромъ поведеніи, достигалъ всякій. Сдлаться мастеромъ становится привилегіей богатыхъ семействъ. Происходитъ обособленіе рабочихъ. Рабочіе длаются постояннымъ классомъ. Устанавливается антагонизмъ между хозяевами и работниками. Восемнадцатое столтіе называютъ ‘вкомъ стачекъ’. Рядомъ со стачками — постоянныя жалобы рабочихъ властямъ на злоупотребленія хозяевъ. Рабочіе становятся врагами цеховой организаціи.
Экспропріація земли у крестьянъ создаетъ новую и весьма важную отрицательную сторону цеховъ. Эмигрирующее изъ селъ въ города населеніе не поглощалось всецло цехами. А кто не приписанъ къ цеху, тотъ не имлъ права заниматься какимъ бы то ни было ремесломъ. Нарушеніе этого закона сопровождалось уголовными наказаніями. Привилегія права на трудъ, не вызывавшая диссонансовъ при цеховой организаціи въ средніе вка, когда при незначительности городскаго населенія, каждый былъ членомъ какого-либо цеха, становится, при измнившихся условіяхъ, нарушеніемъ самаго естественнаго человческаго права. Предъ правительствами выступаетъ настоятельная необходимость организовать призрніе массъ населенія, лишенныхъ средствъ существованія и не могущихъ, по измнившимся экономическимъ условіямъ, найти работу. Появляется законодательство о призрніи здоровыхъ работниковъ, не могущихъ найти себ занятія.
Жалобы на цехи и требованія ихъ реформированія не прерываются съ начала XVII столтія вплоть до уничтоженія цеховой организаціи. Законодательство Кольбера во Франціи, Елизаветы въ Англіи, эдикты великаго курфюрста отъ 1686 и 1688гг., въ Пруссіи были отвтомъ на эти требованія. Эти законы расширяютъ просторъ развитію мануфактуръ, усиливаютъ вмшательство власти въ цеховые порядки, ограничиваютъ привилегіи на трудъ.
Неурядицы цеховой организаціи промышленности, безчисленныя стсненія внутренней и вншней торговли, нарушавшія интересы торговаго класса, зарождаютъ идею объ экономической свобод, о невмшательств государства въ хозяйственную дятельность. Развитіе этой идеи идетъ параллельно съ ростомъ крупной промышленности и торговли, увеличивавшихъ богатство и соціальное значеніе класса, въ интересахъ котораго было осуществленіе этой идеи.
Англія ране другихъ странъ развила свои мануфактуры.
Въ концу XVII вка крупное производство заняло въ ней уже видное мсто. Вмст съ тмъ для большинства продуктовъ британской промышленности сдлалась не страшна иностранная конкурренція. Господствовавшая же во всей Европ меркантильная система мшала англичанамъ завоевать рынки путемъ свободной конкуренціи. Англійская литература выступаетъ первая съ ршительной, обнимающей вс отрасли хозяйственной дятельности, формулировкой идей экономической свободы. Первымъ самымъ яркимъ представителемъ новыхъ промышленныхъ интересовъ слдуетъ признать Дедлея Норта. Книга его явилась въ 1691 году и озаглавлена: ‘Discourses upon Trade principally directed to the Cases of the interest, Coinage, Clipping, increase of Money’. Нортъ совершенно свободенъ отъ меркантильныхъ идей и объявляетъ всякое правительственное вмшательство вреднымъ для экономической дятельности народа. Въ этомъ отношеніи онъ, по справедливости, можетъ считаться первымъ ршительнымъ фритредеромъ и предшественникомъ Адама Смита. Приведемъ нкоторые резюме самого автора:
‘Весь свтъ относительно торговли составляетъ какъ бы одну націю или народъ, а вс націи — все равно какъ индивиды одного народа.
‘Потеря торговли одною націей не составляетъ несчастія только для нея одной, но для всего свта, ибо вс націи соединены вмст общими интересами.
‘Не можетъ существовать торговли, невыгодной для народа, ибо если бы таковая оказалась, люди ее оставили бы, а гд промышленники преуспваютъ, тамъ и народъ, котораго они составляютъ часть, также преуспваетъ.
‘Нельзя людей принуждать къ дятельности по предписанному образцу, это можетъ принести, пожалуй, выгоду кому-нибудь, но народъ черезъ это ничего не пріобртаетъ, ибо что дается одному поданному, то берется у другого.
‘Никакіе правительственные законы не могутъ опредлять цнъ въ торговл, послднія должны устанавливаться сами. А если такіе законы существуютъ, то составляютъ для торговли большую помху и заслуживаютъ осужденія’ и т. д. Нортъ заканчиваетъ свою книгу слдующими замчательными словами:
‘Ни одинъ народъ не разбогатлъ черезъ государственныя мропріятія, но только миръ, трудолюбіе и свобода создали торговлю и богатство’.
Весь періодъ времени до появленія книги Адама Смита можно назвать переходнымъ: старыя меркантильныя понятія имли еще значительное приложеніе на практик и находили себ представителей въ теоріи, новыя воззрнія, впервые ршительно заявленныя Нортомъ, все боле разрабатывались и распространялись, хотя еще не сдлались господствующими. Самыми крупными представителями новыхъ воззрній въ Англіи въ эту переходную эпоху являются Давидъ Юмъ, Джосу и Токкеръ и Адамъ Фергюсонъ. Основной характеръ воззрній этихъ писателей заключается въ апологіи расширявшейся тогда индустріи и торговли и въ порицаніи всякаго вмшательства государства въ экономическую жизнь общества, всякихъ препонъ частной дятельности въ торговл и промышленности. Считая увеличеніе абсолютнаго богатства страны тожественнымъ съ умноженіемъ народнаго благосостоянія, они, съ самыми лучшими намреніями, защищали все, что, по ихъ мннію, вело къ процвтанію торговли и промышленности, и важнйшее условіе такого процвтанія видли въ устраненіи регламентаціи экономической дятельности. Токкеръ опровергаетъ, какъ предразсудокъ, что бдныя націи, будто бы, естественные враги богатыхъ націй. ‘Такъ какъ бдныя страны,— говоритъ онъ,— не могутъ конкуррировать съ богатыми по недостатку капитала и искусства, то имъ выгодне заниматься производствомъ сырыхъ продуктовъ, а богатымъ націямъ предоставить мануфактуру. Между народами не существуетъ никакого антагонизма интересовъ, а, напротивъ, господствуютъ согласіе, гармонія’.
‘Интересы отдльныхъ лицъ,— по мннію Фергюсона,— весьма хорошо гармонируютъ съ интересами государства: чмъ боле отдльные классы, особенно промышленный, пріобртаютъ, тмъ боле возвышается національное богатство, которое состоитъ не въ наличныхъ деньгахъ, а въ совокупности всхъ полезныхъ и употребительныхъ вещей, которыя находятся въ собственности у гражданъ’. Фергюсонъ защищаетъ принципъ свободной экономической дятельности почти въ тхъ же самыхъ выраженіяхъ, въ какихъ поздне защищалъ ее и Адамъ Смитъ. ‘Торговля,— говоритъ онъ,— есть такой родъ промышленности, гд люди, предоставленные дйствію ихъ собственнаго опыта, мене всего способны вступить на неправый путь’.
Англія и Франція, до настоящаго времени, шли — по пути накопленія матеріальныхъ и умственныхъ богатствъ — впереди другихъ государствъ и своимъ историческимъ ходомъ развитія оказывали значительное вліяніе на другія страны. Новыя экономическія теченія, которыя мы видли въ Англіи, имли мсто и во Франціи, но достигли здсь своей зрлости поздне, а потому и идеи свободной торговли и промышленности являются во Франціи лишь спусти 60 лтъ посл появленія ихъ въ Англіи.
Идея объ устраненіи вмшательства государства въ экономическую жизнь и о водвореніи свободы торговли и промышленности была провозглашена во Франціи одновременно нсколькими мыслителями, составлявшими тсно сплоченный кружокъ, центромъ котораго былъ Кене, докторъ Людовика XV. Этотъ кружокъ раздлялъ, доктрины распространившейся тогда въ Европ раціоналистической философіи.
Раціоналистическая философія есть величайшее явленіе какъ въ умственной области, такъ и въ практической. Появленіе ея означаетъ освобожденіе человческаго ума отъ теологическихъ и традиціонныхъ нравственныхъ оковъ. Это освобожденіе, начавшееся въ греческой философіи и перенесенное изъ Греціи въ Римъ, было прервано умственнымъ и общественнымъ состояніемъ среднихъ вковъ.
Какъ въ религіи раціоналистическая философія противопоставила авторитету Священнаго Писанія разумъ, такъ точно въ области общественныхъ отношеній она противопоставила разумъ исторически сложившимся порядкамъ и правамъ. Только такіе порядки, только т права признавала рта философія, которые могутъ быть признаны разумными, ведутъ въ общему благу или, по крайней мр, къ благу большинства. Единственный соціальный порядокъ вещей, могущій, по ученію раціоналистической философіи, осуществить возможно большее благо, есть такой, въ которомъ предоставлена полная свобода проявленіямъ человческой природы. Природа человка противопоставлялась искуственности всего общественнаго быта, какъ самородный, неизсякаемый источникъ разума и всякаго блага. ‘Все прекрасно,— говоритъ вліятельнйшій писатель XVIII вка Ж.-Ж. Руссо,— что исходитъ изъ рукъ Творца, все искажается въ рукахъ человка’. Кондорсе училъ, что если бы человкъ повиновался законамъ природы, то нельзя было бы положить границъ развитію его благоденствія. Вмст съ тмъ природа человка предполагалась у всхъ одинаковой и
Изъ этихъ исходныхъ принциповъ логически вытекало основное положеніе возникшей тогда во Франціи, подъ именемъ физіократовъ, экономической школы, что для соціальной жизни данъ ‘неизмнною’ природою человка и ея отношеніями къ вншнему міру такой же ‘естественный’ порядокъ вещей, стоящій вн условій времени и пространства, какой существуетъ для физической природы. Государственные законы, соціальная жизнь должны быть только выраженіемъ этого естественнаго порядка. Задача экономической науки состоитъ въ разъясненіи ‘абсолютнаго‘ порядка, установленнаго природою для человческаго общества. Эта школа изслдователей естественнаго, абсолютнаго порядка вещей, названная поэтому физіократической (отъ — природа и — господство), первая дала наук о хозяйственныхъ отношеніяхъ названіе политической экономіи.
По ученію физіократовъ, первый естественный законъ и несомннное естественное право каждаго человка есть Стремленіе къ наслажденію жизнью. Средства же для осуществленія этого стремленія пріобртаются трудомъ. А потому на.государств лежитъ обязанность открыть каждому человку свободный доступъ къ любому занятію. Государство должно объявить свободу труда и обезпечить собственность, какъ результатъ труда. Дале, такъ какъ каждый знаетъ свои интересы лучше всякаго другого и оградить ихъ уметъ наилучше собственными силами, то въ народномъ хозяйств должна господствовать свободная конкурренція. Только при такомъ порядк достигается всего полне благосостояніе какъ отдльныхъ лицъ, такъ и цлаго народа, такъ какъ человкъ, руководимый своею личною выгодою, будетъ дйствовать въ то же время и для блага общества. Одинъ изъ представителей этой школы, Гурнэ, обращаясь къ королевскимъ министрамъ, говоритъ: ‘Наилучшее, что вы можете сдлать для поднятія народнаго хозяйства, это предоставить людямъ полную свободу въ ихъ экономическихъ отношеніяхъ (laissez faire, laissez passer)’. Идеалъ физіократовъ заключался въ полной свобод самоопредленія личности. За государствомъ оставлялась только одна отрицательная функція — охраненіе права отъ нарушеній.
Уже въ этихъ основныхъ положеніяхъ физіократовъ вполн высказалось требованіе радикальнаго измненія всего соціальнаго строя. На всю предшествовавшую исторію человчества, равно какъ и на современный имъ порядокъ вещей они смотрли какъ на невжество въ отношеніи законовъ природы и эксплуатацію высшими классами низшихъ.
‘Главными представителями физіократическихъ ученій были: Венэ (издавшій въ 1858 г. знаменитый ‘Tableau conomique’ и напечатавшій нсколько статей въ энциклопедіи Дидро), Мирабо (‘Ami des hommes’, 1756 г., ‘Philosophie rurale’, 1763 г.), Мерсье де-ла-Ривьеръ (‘L’ordre naturel’, 1767 г.), Дюпонъ де-Немуръ (‘Physiocratie’, 1768 г.) и славный министръ финансовъ при Людовик XVI, Тюрго (‘Rflexions sur la formation et la distribution des richesses’, 1766 r.).
Такъ какъ изъ ученія физіократовъ объ экономической свобод логически вытекало требованіе уничтоженія всхъ экономическихъ привилегій и, между прочимъ, уничтоженія цеховъ и остатковъ феодальныхъ отношеній въ поземельной собственности, то это ученіе получило политическій характеръ. Въ то же время политическія теоріи французскихъ писателей, выставлявшія на своемъ знамени политическую свободу и равенство правъ гражданъ (слдовательно, уничтоженіе привилегій), тмъ самымъ затрагивали экономическій порядокъ вещей. Такимъ образомъ экономическія и политическія реформаторскія идеи взаимно переплетались {Причину отсутствія прямыхъ политическихъ тенденцій у англійскихъ экономистовъ новой школы XVIII столтія слдуетъ видть, по нашему мннію, въ томъ, что Англія уже давно пользовалась широкою политическою свободой, а богатая часть средняго сословія правомъ представительства. Во Франціи XVII вка среднее сословіе богатствомъ о образованіемъ опередило привилегированные классы — дворянство и духовенство, между тмъ юридически, по закону, оно пользовалось самыми ничтожными политическими правами. Эту мысль и высказалъ за годъ передъ французскою революціей Сіэйсъ въ своей знаменитой пророческой формул: ‘Что такое третье сословіе?— Все. Чмъ оно было до сихъ поръ?— Ничмъ. Чего требуетъ оно?— Быть чмъ-нибудь’.
Лассаль мтко замчаетъ, что французская революція перенесла на бумагу то, что совершилось въ дйствительности.}. Экономическій и политическій порядокъ сдлались предметомъ возбужденной литературной борьбы. Самымъ могучимъ представителемъ политическихъ идей этой эпохи былъ Руссо. Нтъ имени, которое въ то время сіяло бы боле яркимъ свтомъ, чмъ имя женевскаго гражданина — Жанъ-Жака Руссо, и нтъ сочиненій, которыя въ большей мр были бы почитаемы тогда новымъ евангеліемъ, чмъ сочиненія Руссо… Кто знаетъ сочиненія Руссо, тотъ иметъ ключъ къ государственной теоріи французской революціи. Огненною рчью громилъ Руссо обветшалые принципы средневковой эпохи и провозглашалъ новыя формы государственной жизни. Сочиненія его представляли страстный памфлетъ противъ существовавшаго общественнаго порядка, вдохновлявшій сердца и воспламенявшій умы. Въ основ всхъ воззрній и требованій Руссо лежитъ стремленіе осуществить верховную власть народа, свободу и равенство гражданъ. Противъ іерархическаго государственнаго ученія и историческихъ правъ онъ выставилъ ученіе о естественныхъ правахъ, противъ теологическихъ тезисовъ о божественности монархіи — юридическую фикцію, объ общественномъ договор. Теологія и традиціи указывали на монархію, Руссо, на основаніи разума и естественнаго права, указывалъ на народное господство. Потому онъ ненавидлъ англійскую конституцію, которую восхвалялъ Монтескь. Его идеаломъ государственной формы была первобытная германская форма, которая осуществилась въ Швейцаріи и Америк. Его не смущала пропасть, существовавшая между его идеями и дйствительнымъ положеніемъ всхъ большихъ европейскихъ государствъ. Онъ врилъ, что скорое будущее измнитъ настоящее, и указывалъ народу на его силу, чтобы онъ заявилъ свои естественныя права.
Ученія физіократовъ и Руссо изъ слова стали дломъ во французскую революцію. Революціонное законодательство врило, что осуществитъ идеи свободы, равенства и общаго матеріальнаго благосостоянія путемъ отмны юридическихъ привилегій и установленіемъ равенства всхъ передъ закономъ, учрежденіемъ республиканской формы правленія, покоющейся на принцип верховныхъ правъ народа, установленіемъ возможно широкой политической свободы, объявленіемъ свободы труда, торговли, собственности.
Благороднйшія стремленія и врованія эти не осуществились въ томъ широкомъ размр, какого ожидали писатели XVIII вка и дятели революціи, и въ дальнйшемъ изложеніи выяснятся причины этого несоотвтствія дйствительности ожиданіямъ.
Ученіе физіократовъ и политическое движеніе, во глав котораго стоялъ Руссо, осуществились скоро и ршительно потому, что требуемыя измнившимися условіями жизни реформы соотвтствовали интересамъ средняго сословія, получившаго въ XVIII вк во Франціи и Англіи сильнйшее вліяніе на общественныя дла. Вслдствіе особенностей экономической и политической исторіи Англіи, промышленный и торговый классы въ этой стран уже въ XVII столтіи соперничали съ аристократіей во вліяніи на государственныя дла. Во Франціи же среднее сословіе начинаетъ уравниваться съ аристократіей только со времени Людовика XIV.
Исторіографъ этого сословія, Огюстенъ Тьери, считаетъ замчательнйшимъ дломъ эпохи Людовика XIV сближеніе и смшеніе сословій. Среднія сословія по вншности и нравамъ стадо наравн съ высшими. Замкнутость дворянства рушилась, оно стало служить при двор и въ войск, хотя въ обоихъ случаяхъ почести и заслуги основаны были не на рожденіи, а на личныхъ достоинствахъ. Маршалы, изъ какого бы они ни были сословія, стояли выше герцоговъ, министры, вышедшіе изъ третьяго сословія, признавали выше себя только принцевъ крови, жены ихъ приглашались въ королевскому столу. Производство въ арміи основано было не на происхожденіи, а на очереди: по старшинству, либо за дйствительное отличіе по служб. Лица средняго класса, благодаря своему образованію и способностямъ, занимали высшія правительственныя мста и оказывали вліяніе на ходъ длъ. Saint-Simon въ своихъ мемуарахъ называетъ царствованіе Людовика XIV царствованіемъ подлой буржуазіи,— слова, имющія глубокій смыслъ и доказывающія переворотъ, случившійся со времени Ришелье и Фронды. По мр того, какъ низводилось дворянство, возвышалось вліяніе среднихъ классовъ. Отъ нихъ исходило матеріальное и умственное развитіе. Вмст съ возрастающимъ ихъ вліяніемъ росло и довріе къ нимъ. Явленіе это поразило моралиста того времени, Лабрюера, который постоянно повторялъ, что между тмъ, какъ работа кипитъ въ рукахъ дятельныхъ низшихъ сословій, высшее дворянство погружается все боле въ лнивую дремоту. Почти вс министры этой эпохи, многія знаменитости на военномъ поприщ, а на ученомъ и литературномъ ршительно вс, за исключеніемъ трехъ, вышли изъ буржуазіи: Корнель, Паскаль, Мольеръ, Расинъ, Лафонтенъ, Буало, Боссюэтъ, Бурдалу, Флешье, Массильонъ, Лабрюэръ, Арно, Николь, Дама, артисты: Пуссенъ, Лезюеръ, Лорренъ, Шампань, Лебренъ, Пюже. Три имени составляютъ исключеніе: Фенелонъ, Ларошфуко и м-мъ де-Севинье. Развитіе философіи, литературы и искусствъ имло непосредственное вліяніе на измненіе нравовъ. Образованные люди, какого бы они ни были происхожденія, получили доступъ въ верхніе слои общества и перестали играть въ нихъ роль слугъ, покровительствуемыхъ вельможами. Предметы разговоровъ въ гостиныхъ стали боле серьезнаго содержанія, и, такимъ образомъ, явилось новое средство для распространенія идей, столь же могущественное, какъ и книги. Словомъ, обогатившаяся и просвтившаяся буржуазія получила и въ свтскомъ мір такое же вліяніе, какъ и въ правительственныхъ сферахъ. И это вліяніе ея, вмст съ быстро возраставшими во второй половин XVIII вка измненіями*въ ея интересахъ экономическихъ явленій и распространеніемъ просвщенія, непрерывно усиливалось и, наконецъ, совершивъ революцію 1789 года, сдлалось господствующимъ.
Рядомъ съ явленіями внутренней жизни Франціи порождавшими и развивавшими идеи свободы и гражданскаго равенства, на распространеніе и укрпленіе этихъ идей оказывали также большое вліяніе конституціи Англіи и Американскихъ Соединенныхъ Штатовъ.
Вліяніе государственнаго устройства Англіи на политическія идеи Франціи выразилось всего ярче въ сочиненіяхъ Монтескь. Вліяніе же Американскихъ Штатовъ имло своимъ самымъ крупнымъ представителемъ Руссо.
Пуритане, проникнутые демократическими идеями, создали въ новой ихъ родин, Америк, небывалый еще государственный строй. Ни древность, ни преданіе, ни исторически сложившееся право не стсняли ихъ при организаціи общественнаго порядка. Аристократія и іерархія были оставлены въ Европ. Не было рчи ни о различіи сословій, ни о различныхъ правахъ. Не ошиблись переселенцы, когда высказывали, что своими республиканскими порядками они подадутъ примръ для всхъ народовъ. Особенно сильно вліяніе Американскихъ Штатовъ на Европу было въ эпоху борьбы ихъ за независимость, кончившейся отпаденіемъ колоній отъ метрополіи. Хотя сначала, при первомъ взрыв революціи противъ метрополіи, американцы и ссылались еще на привилегіи, данныя имъ при переселеніи, или на установившіеся обычаи и хотли защищать ихъ какъ право, законнымъ образомъ пріобртенное, но вскор они бросили это основаніе и обратились въ естественному праву и общимъ принципамъ свободы. Въ американской деклараціи правъ (1776 г.) провозглашены естественныя, врожденныя человческія права, которыхъ никакая власть не можетъ отнять у человка,— естественная, равная для всхъ свобода во всхъ проявленіяхъ ума и воли. Правительство, которое нарушаетъ это первое человческое право, народъ иметъ право низложить,— вотъ чмъ оправдывалось отпаденіе. И вводя всеобщее право выбора, одинаковое для всхъ членовъ государства, какъ равно заинтересованныхъ въ управленіи государствомъ, американцы провозглашали великій демократическій принципъ — верховность народной воли, выраженной въ закон.
Историческая миссія абсолютизма во Франціи заключалась въ объединеніи страны и уменьшеніи различія сословій. Но эти результаты были добыты цной политической свободы. Монархія обратилась въ деспотію. Уничтожены были вс древнія политическія учрежденія страны: независимость сословій и мстностей, свобода провинцій и городовъ, могущество государственныхъ сословій и парламента. Естественно, какъ только третье сословіе окрпло, почувствовало свою силу, оно не только разрываетъ связь съ прежнимъ союзникомъ, а вступаетъ съ нимъ въ борьбу за свободу. Это становится дломъ того вка, начало котораго составляютъ послдніе годы царствованія Людовика XIV, а ближайшимъ осуществленіемъ было соединеніе въ 1789 году всхъ сословій въ одно цлое въ верховномъ собраніи народныхъ представителей. Въ этотъ же періодъ времени совершалась во Франціи и распространялась въ массахъ та революція умовъ, которая поколебала вс предразсудки, уничтожила освященное давностью уваженіе къ существующимъ порядкамъ и выработала ученіе о ‘естественныхъ правахъ человка’. Руководящіе принципы разума, имющіе всеобщее значеніе, были поставлены выше теологіи и государственныхъ законовъ, была опредлена область свободы, съ которою, какъ съ общимъ правиломъ, должно было сообразоваться всякое законодательство, независимо ни отъ какихъ историческихъ условій и частныхъ обстоятельствъ. Эти два свойства: идеализмъ и универсализмъ, эта принципіальность политической идеи и ее всеобщее значеніе’ — были причиной радикальной перемны въ политическомъ образованіи всей Европы. Люди 1789 года провозгласили свою революцію не какъ частное дло одной Франціи, а какъ шагъ къ освобожденію цлой Европы. Вслдствіе принципіальности и универсальности идей, ради осуществленія которыхъ совершалась революція, он, какъ цль, пережили самый переворотъ, достались въ наслдство массамъ и сдлались общимъ достояніемъ всего цивилизованнаго міра.
Американскою конституціей и французскою революціей были положены новыя основы соціальнаго строя. На мсто юридическихъ привилегій во главу новаго зданія государственнаго устройства поставленъ принципъ гражданскаго равенства. Зависимыя отношенія крестьянъ отъ сеньоровъ и цеховая организація замнены свободной конкурренціей. Законодательная власть передана изъ рукъ монарха представительному собранію. Постановлено раздленіе властей: законодательной, судебной и исполнительной. Личность гарантирована противъ произвола администраціи. Введенъ судъ присяжныхъ. Установлена отвтственность административнаго персонала по жалобамъ частныхъ лицъ. Признана свобода религіи, слова и печати. Важнйшая черта исторіи общественныхъ учрежденій XIX вка заключается въ постепенномъ распространеніи этого государственнаго строя въ западной Европ, причемъ время и полнота осуществленія принциповъ гражданскаго равенства, политической и экономической свободы въ различныхъ государствахъ шли параллельно съ ростомъ средняго сословія, съ его обогащеніемъ и просвщеніемъ, а послднее являлось результатомъ развитія обрабатывающей промышленности, торговли, городскаго населенія.
Ученіе физіократовъ, какъ мы видли, формулировало и защищало идеи свободы и гражданскаго равенства въ экономической области, которыя ярко выступили въ XVIII вк какъ въ литератур, такъ и въ практической жизни. Составляя часть общаго умственнаго и соціальнаго движенія и давъ, въ то же время, идеямъ и жизненнымъ требованіямъ принципіальное обоснованіе, нкоторую систему, это ученіе пріобрло огромный авторитетъ во всемъ образованномъ европейскомъ обществ.
Профессоръ Глазговскаго университета Адамъ Смитъ страстно желалъ лично познакомиться съ кружкомъ физіократовъ, и это желаніе ему удалось осуществить во вторую свою поздку во Францію въ 1765 году. Ниже мы увидимъ, какое сильное вліяніе оказало на міросозерцаніе Адама Смита его тринадцати-мсячное пребываніе въ кружк Гельвеціуса, Кенэ, и Тюрго. По возвращеніи на родину, Адамъ Смитъ поселился въ Киркальди и въ сельскомъ уединеніи неутомимо работалъ, въ теченіе десяти лтъ, надъ ‘Богатствомъ народовъ’. ‘Изслдованіе о природ и причинахъ богатства народовъ’ вышло въ 1776 году и въ первое время далеко не произвело того впечатлнія, какъ предыдущее сочиненіе Смита — ‘Теорія нравственныхъ чувствъ’, только спустя нсколько лтъ было понято все значеніе этого труда.
Разсмотримъ исходныя точки зрнія, послужившія основой этого сочиненія.
Ученія Руссо и физіократовъ о существованіи ‘естественныхъ законовъ‘ человческаго общества, покоющихся на природ человка и ея неизмнныхъ отношеніяхъ въ вншнему міру,— законовъ, одинаково приложимыхъ ко всякому народу и времени, слдовательно, абсолютныхъ, но искажаемыхъ ложно направляемыми правительственными учрежденіями,— получили значеніе краеугольнаго камня въ экономической теоріи Смита. Чтобъ осуществить этотъ наилучшій, естественный общественный порядокъ, надо только предоставить полную свободу проявленіямъ человческой природы.
Признавая наилучшимъ общественнымъ порядкомъ ‘естественный строй вещей‘, Адамъ Смитъ, согласно съ физіократами, считалъ важнйшею задачей общественной науки раскрытіе этого естественнаго порядка какъ въ цломъ, такъ и въ частностяхъ. Цлью труда Смита было не объясненіе прошедшаго, настоящаго и вытекающихъ изъ настоящаго указаній ближайшаго будущаго экономическаго строя, въ прошедшихъ и настоящихъ народно-хозяйственныхъ организаціяхъ онъ видлъ лишь нелпую регламентацію, порожденную, съ одной стороны, невжествомъ, непониманіемъ истиныхъ причинъ наростанія національнаго богатства и благосостоянія, съ другой — стремленіемъ господствующихъ классовъ къ эксплуатаціи, цлью его труда было построеніе наилучшаго, абсолютнаго экономическаго порядка, долженствующаго еще быть осуществленнымъ.
Первое требованіе естественнаго порядка вещей въ народномъ хозяйств, по ученію Смита, состоитъ въ невмшательств государства въ экономическую дятельность и въ предоставленіи ея вол индивидуумовъ. Съ устраненіемъ вмшательства государства народное хозяйство цликомъ переходитъ въ руки частныхъ хозяйствъ, почему теорія Смита занимается исключительно изслдованіемъ, какую организацію приметъ народное хозяйство, предоставленное свободной дятельности частныхъ хозяйствъ. Очевидно, первый вопросъ въ этомъ изслдованіи: чмъ руководится человкъ, будучи совершенно свободнымъ въ своихъ хозяйственныхъ дйствіяхъ? Хозяйственныя дйствія человка находятся подъ вліяніемъ многихъ мотивовъ. Но Смитъ счелъ возможнымъ выдлить изъ нихъ господствующій, именно стремленіе человка извлечь изъ своей хозяйственной дятельности возможно большую сумму средствъ для удовлетворенія своихъ потребностей. Въ мновомъ хозяйств,— а современное хозяйство есть почти всецло мновое,— стремленіе извлечь возможно большую выгоду проявляется въ томъ, что вс желаютъ продать какъ можно дороже и купить какъ можно дешевле. Въ своемъ сочиненіи Смитъ исключительно иметъ въ виду это эгоистическое стремленіе человческой природы и выводитъ изъ него вс хозяйственныя явленія. Дале, господство эгоизма въ частнохозяйственной сфер Смитъ разсматриваетъ не только какъ фактъ, но и какъ единственную силу, могущую, при условіи полной свободы, осуществить наилучшій экономическій порядокъ. ‘Всякій человкъ,— говоритъ онъ,— старается всми силами сдлать самое выгодное употребленіе изъ своего капитала, правда, онъ иметъ въ виду свой собственный интересъ, а вовсе не общественную пользу, но забота о личной выгод естественно и необходимо побуждаетъ его избрать именно тотъ путь, который оказывается самымъ выгоднымъ для общества… Преслдуя свою собственную выгоду, человкъ часто работаетъ на общую пользу боле дйствительнымъ образомъ, чмъ если бы задался такою цлью’. Такимъ образомъ значеніе эгоизма возвеличивается Смитомъ до высшаго принципа въ народномъ хозяйств, и частные индивидуальные интересы отожествляются съ интересами общества. Сквозь все сочиненіе Смита проходитъ мысль, что, при свободной дятельности каждаго отдльнаго человка, руководимой эгоизмомъ и конкурренціей, сами собой разовьются такіе способы веденія предпріятій и частныхъ хозяйствъ, при которыхъ имющіяся въ распоряженіи націи силы почвы, труда и капитала достигнутъ наибольшей производительности. Вмст съ тмъ, при такой экономической организаціи, каждый факторъ производства получитъ изъ ежегодно создаваемаго національнаго продукта наибольшую долю, сравнительно съ долей, какая ему досталась бы при иномъ экономическомъ порядк, до пускающемъ правительственную или общественную регламентацію.
Вышеизложенное показываетъ, что основныя положенія теоріи Адама Смита состоятъ: 1) въ признаніи, абсолютнаго экономическаго порядка, 2) въ устраненіи активной дятельности государства, и народнаго хозяйства системою частныхъ хозяйствъ, 3) въ возвеличеніи эгоизма до значенія основнаго принципа народнаго хозяйства, и отсюда — отожествленіе индивидуальныхъ интересовъ съ общественными и почти исключительное пользованіе при изслдованіи хозяйственныхъ явленій дедуктивнымъ методомъ.
Изъ этихъ положеній логически вытекали требованія: 1) свободы экономическихъ сношеній между лицами: вс экономическія мновыя отношенія долины быть подчинены единственно заключенному контрагентами договору, 2) свободы заниматься любымъ промысломъ, 3) свободы образованія хозяйственныхъ обществъ, 4) свободы выбора мстожительства, а, слдовательно, и передвиженія, 5) свободы собственности. Распоряженіе собственностью, какъ движимой, такъ и недвижимой, должно быть неограниченнымъ, то-есть зависть единственно отъ воли лица. Вс эти виды экономической свободы были признаны ‘естественными’ правами человка.
Таковы были основныя идеи, которыя господствовали со времени физіократовъ и Адама Смита вплоть до половины ныншняго столтія и оказали большее или меньшее вліяніе на законодательства всхъ европейскихъ государствъ.. И если это направленіе получило названіе ‘смитуанизма’, а не физіократизма, то не потому, чтобы Ад. Смитъ создалъ какую-либо новую систему, а единственно по причин боле совершенной, методичной, детальной разработки общихъ ему и физіократамъ основныхъ экономическихъ идей.
Писатели, оказавшіе посл Ад. Смита сильнйшее, вліяніе на экономическія воззрнія, были Мальтусъ и Рикардо.
Важнйшее сочиненіе Мальтуса ‘Опытъ о закон народонаселенія’ вышло въ 1798 году. Основная мысль Мальтусова ученія слдующая: Населеніе иметъ тенденцію увеличиваться быстре средствъ существованія, неизбжнымъ результатомъ итого факта являются нищета, пороки, преступленія, болзни, эпидеміи, войны, увеличивающія смертность и уменьшающія количество населенія до размра средствъ существованія. Сравнивая бды, причиняемыя стран дурнымъ правительствомъ и учрежденіями, съ бдствіями, порождаемыми чрезмрнымъ размноженіемъ, Мальтусъ находитъ первыя до такой степени ничтожными, что не слдуетъ даже принимать ихъ въ разсчетъ въ такого рода изслдованіяхъ. Для предупрежденія или, по крайней мр, уменьшенія этихъ бдствій, Мальтусъ требуетъ: уничтоженія частной и общественной благотворительности и законодательства о бдныхъ, какъ поощряющихъ размноженіе, ютъ холостого человка — воздержанія отъ вступленія въ бракъ, пока онъ не пріобртетъ средствъ для содержанія семьи, отъ женатаго — воздержанія отъ рожденія такого числа дтей, какое онъ не можетъ прокормить. Такого рода благоразуміе и предусмотрительность,— спшитъ прибавить Мальтусъ,— должны быть, во-первыхъ, свободны и добровольны и, во-вторыхъ, они должны быть нравственны.’
Но боле логическіе или, правильне сказать, боле откровенные послдователи ученія -Мальтуса не могли не признать, что въ разсчетахъ на возможность содержанія семьи или лишняго члена ея должны весьма часто случаться ошибки, и дале, что еще важне, надежда на воздержаніе массъ отъ физической любви представляетъ собою наивнйшую иллюзію. Отсюда — развитіе ново-мальтузіанизма, центръ тяжести котораго — предупредительныя средства противъ рожденія дтей и борьба съ мнніемъ о безнравственности подобныхъ дйствій. Въ настоящее время въ Лондон существуетъ ново-мальтузіанское общество, имющее своими членами значительное число правительственныхъ лицъ и ученыхъ во всхъ государствахъ Запада,— общество, въ которомъ большое число медиковъ открыто обсуждаетъ вопросъ о предупредительныхъ средствахъ и пропагандируетъ путемъ публичныхъ лекцій и дешевыхъ брошюръ т блага, которыя явятся для народа и страны отъ уменьшенія наростанія населенія.
Кром ‘Опыта о народонаселеніи’, Мальтусъ написалъ ‘Трактатъ политической экономіи’. Въ немъ онъ является послдователемъ Ад. Смита. Порядокъ свободной конкурренціи считаетъ совершеннйшей экономической организаціей, онъ ведетъ въ наибольшей производительности и наилучшему распредленію. Но, для извлеченія изъ этого порядка всхъ выгодъ, необходимо уменьшеніе наростанія населенія.
Главное сочиненіе Рикардо — ‘Принципы политической экономіи и налоговъ’, 1817 года. Оно не представляетъ полной Аістемы политической экономіи, а рядъ изслдованій, связанныхъ между собой принципомъ свободной конкурренціи. Сюда вошли изслдованія о цнности и цн, заработной плат и рент, доход, налогахъ, торговл, банкахъ и деньгахъ.
Принявъ исходными точками основные принципы ученій Смита и Мальтуса, Рикардо исправилъ нкоторые неточные выводы своихъ предшественниковъ и развилъ ихъ принципы дале, черезъ что многіе важные вопросы получили совсмъ иное ршеніе. Важнйшія изслдованія этого писателя относятся къ теоріи распредленія народнаго дохода. Подобно Смиту, Рикардо принимаетъ три источника дохода: поземельную ренту, заработную плату и прибыль, соотвтственно участію въ производств, земли, труда и капитала. Но онъ расходится со Смитомъ касательно условій, управляющихъ высотою ихъ и ихъ взаимнымъ отношеніемъ.
Въ ученіи о поземельной рент Рикардо исходитъ изъ положенія, что доходъ съ земельной собственности обусловливается качествами почвы и другими естественными преимуществами земли. Различіе въ естественныхъ качествахъ земель, плодородіи, мстонахожденіи, разстояніи ихъ отъ путей сообщенія и большихъ населенныхъ пунктовъ иметъ результатомъ, что земли одинаковаго размра, при одинаковой затрат на нихъ капитала-и труда, приносятъ собственникамъ различные доходы. Разность доходовъ землевладльцевъ, насколько она проистекаетъ изъ указанныхъ преимуществъ земельныхъ участковъ, а не изъ различія хозяйственныхъ способностей землевладльцевъ и неодинаковости затраты труда и капитала, называется рентою. Таковъ именно основной смыслъ правильно понятой теоріи ренты Рикардо. Съ увеличеніемъ плотности населенія возрастаетъ спросъ на землю, худшія земли, находившіяся вн обращенія, входить въ сферу эксплуатаціи, вслдствіе чего повышаются доходность, цнность, наемная плата всхъ земель, пользующихся какими-либо преимуществами предъ землями, вновь вошедшими въ обращеніе. Это возрастаніе богатства земельныхъ собственниковъ, безъ всякаго съ ихъ стороны труда, содйствія, а только благодаря естественному ходу длъ, проявляясь наиболе универсально на, земляхъ, вошедшихъ въ сельско-хозяйственную и минеральную промышленности, охватываетъ и вс прочіе виды земельной собственности: городскія земли, живописныя мста, водяныя силы и проч. Дале, земли, черезъ которыя прошла желзная дорога,— земли, прилегающія къ вновь устроенной гавани,— подымаются въ доходности и цнности. Всякое расширеніе города увеличиваетъ цнность земель и домовъ, лежащихъ ближе къ центру. Основаніе въ сел свекловичнаго или какого-либо другого завода, фабрики, подымаетъ доходность и цнность окружныхъ земель, могущихъ, по свойствамъ почвы, снабжать новое промышленное заведеніе сырыми матеріалами. Подобныхъ примровъ можно привести массу. И Достаточно немного всмотрться въ дйствительность, чтобъ убдиться, что обстоятельства, порождающія возрастаніе доходности и цнности недвижимыхъ имуществъ, безъ всякаго содйствія къ тому собственниковъ, обладаютъ характеромъ непрерывности и общности въ такой степени, что въ мстностяхъ съ достаточнымъ населеніемъ и развитыми сношеніями ни одна недвижимое имущество не остается вн постояннаго, большаго или меньшаго, ихъ вліянія. Такимъ путемъ постоянно возрастающая концентрація богатствъ въ рукахъ собственниковъ недвижимыхъ имуществъ, не заключающая въ себ ни одного атома труда, иметъ вполн характеръ подати, которую они взимаютъ съ прочихъ общественныхъ классовъ.
Остающаяся, за вычетомъ ренты, часть ежегоднаго національнаго продукта распредляется первоначально между промышленнымъ капиталомъ и трудомъ. Рикардо доказалъ, что, при этомъ распредленіи, долл промышленнаго капитала обратно-пропорціональна заработной плат. Величина же заработной платы, по ученію Рикардо, обусловливается, въ среднемъ вывод, безусловно необходимыми средствами существованія, отклоняясь временно то въ ту, то въ другую сторону. При возвышеніи ея увеличивается число браковъ и рожденій и уменьшается смертность среди рабочихъ классовъ, вслдствіе чего возрастаетъ предложеніе труда и понижается плата за него. При паденіи рабочей платы ниже средствъ, необходимыхъ для существованія, усиливается смертность, предложеніе труда уменьшается, пока рабочая плата не достигнетъ своего нормальнаго уровня.
Законъ заработной платы Рикардо, названный впослдствіи ‘желзнымъ закономъ’, есть логическій выводъ изъ ученія Мальтуса. По этому закону судьба рабочаго класса, составляющаго въ каждой стран большинство населенія, является крайне бдственной и будетъ таковой до тхъ поръ, пока не распространятся въ этомъ класс убжденіе въ необходимости сокращать размноженіе и привычки къ осуществленію такого убжденія. Рикарда полагалъ, что если такія привычки и могутъ развиться въ рабочемъ класс, то весьма нескоро, а, слдовательно, и экономическое положеніе рабочихъ на долгое еще время останется на уровн безусловно необходимыхъ средствъ существованія.
Такимъ образомъ теоріей Мальтуса и связаннымъ съ ней ученіемъ о заработной плат Рикардо нарушаются свтлыя ожиданія физіократовъ и Адама Смита, что свободная конкурренція одною собственною силой разольетъ благосостояніе по всмъ классамъ общества. Отнын писатели Смитовской школы, защищая свободную конкурренцію, какъ совершеннйшій экономическій порядокъ, оговариваются, что онъ раскроетъ вс свои блага и для рабочаго класса, но лишь при условіи уменьшенія его размноженія.
Положеніе Рикардо, что заработная плата колеблется около минимума средствъ существованія, играетъ, какъ увидимъ ниже, весьма важную роль въ соціалистической литератур. Но такое состояніе заработной платы соціалистическая литература объясняетъ не чрезмрнымъ размноженіемъ, а законами капиталистическаго порядка и свободною конкурренціей. Отсюда — требованіе соціалистами радикальной реформы современнаго экономическаго строя.
Школа свободной конкурренціи господствовала въ экономической литератур до 60-хъ годовъ ныншняго столтія, Англія, Франція, Германія и Италія даютъ намъ сотни писателей этого направленія. Но нтъ между ними ни одного, чье вліяніе могло бы приблизиться въ вліянію трудовъ Адама Смита, Мальтуса и Рикардо. Вс они или разрабатываютъ частности, или просто коментируютъ этихъ трехъ англійскихъ писателей. Изъ числа первыхъ наиболе извстны: во Франціи — Сэй, въ Англіи — Джемсъ Милль, въ Германіи — Лотцъ, въ Италіи — Джона. Весьма популярные экономическіе писатели: Макъ-Куллохъ и Бастіа — суть простые коментаторы, не отличающіеся глубиной мысли, получили они извстность лишь благодаря способности къ ясному и интересному изложенію.
Характеризуя ближе современное практическое значеніе школы свободной конкурренціи, надо указать слдующее. Школа эта оправдываетъ вс темныя стороны современнаго экономическаго порядка, основаннаго преимущественно на базис свободной конкурренціи, стараясь доказать, что всякій другой порядокъ вещей породилъ бы еще боле неблагопріятныя послдствія. Она возстаетъ противъ всякаго вторженія законодательства въ исторически сложившееся и непрерывно развивающееся въ направленіи концентраціи богатствъ имущественное строеніе общества, а потому даже на такую мру, какъ прогрессивной налогъ на наслдство, смотритъ какъ на нарушеніе священнаго права собственности. Отношенія труда къ капиталу должны опредляться единственно спросомъ и предложеніемъ. А потому эта школа не открываетъ труду никакого другого выхода къ улучшенію жизненнаго положенія, какъ только сокращеніе предложенія труда чрезъ уменьшеніе размноженія. Соціальнаго вопроса, заключающагося въ цломъ ряд мропріятій для пріобщенія народа къ благамъ культуры, не существуетъ для нея. Она возстаетъ противъ стремленія государства быть народно-хозяйственнымъ факторомъ, всякое, вмшательство государства въ экономическія отношенія, хотя бы съ цлью поддержанія слабыхъ хозяйственныхъ элементовъ противъ сильныхъ въ ихъ конкурренціонной борьб, отвергается этою школой, какъ не достигающее цли и, еще чаще, какъ вредное для успховъ народнаго хозяйства и культуры. Еще одно весьма характеристическое свойство этого направленія заключается въ томъ, что интересы движимаго капитала, крупной индустріи и торговли оно ставитъ на первый планъ, и большая часть и притомъ лучшія изъ изслдованій его посвящены этимъ предметамъ.
Такимъ образомъ т идеи, которыя у физіократовъ, Адама Смита и даже Рикардо имли великое историческое значеніе, означали ршительный соціальный прогрессъ, обратились у позднйшихъ ихъ послдователей, вслдствіе измнившихся общественныхъ условій, въ сознательную или безсознательную защиту интересовъ имущихъ классовъ противъ народа, интересовъ капитала противъ труда. Съ формальной стороны принципы экономической теоріи Адама Смита и его ныншнихъ послдователей приблизительно т же, но историческое значеніе, внутренній смыслъ ихъ совсмъ иные. Идеи, имвшія значеніе могучаго движенія впередъ, запечатлны теперь характеромъ застоя. Богатый соціологическій опытъ промышленной жизни XIX столтія, котораго не было у великихъ провозвстниковъ экономической свободы, ничему не научилъ современныхъ представителей системы неограниченной конкурренціи. Справедливо замчаетъ Маурусъ, авторъ книги ‘О свобод въ политической экономіи’, что такъ какъ требованіе физіократами и Адамомъ Смитомъ полной свободы промышленности было вызвано стремленіемъ ихъ устранить вс привилегіи и водворить благоденствіе, то живи эти гуманные философы въ наше время, когда стало очевиднымъ состояніе зависимости, въ которой неимущій трудъ находится отъ властвующаго и высасывающаго могущества нын не мене привилегированныхъ соціальныхъ силъ, они, самымъ послдовательнымъ образомъ, требовали бы освобожденія труда отъ гнетущихъ условій посредствомъ ограниченія свободнаго употребленія, или, лучше сказать, злоупотребленія этими силами. Ради отличія историческаго смысла теоріи Адама Смита отъ практическаго значенія направленія позднйшихъ представителей свободной конкурренціи, это направленіе получило названіе ‘манчестерскаго’, вслдствіе образованія въ 40-хъ годахъ въ Манчестер лиги для агитаціи къ устраненію изъ законодательства послднихъ остатковъ ограниченія свободы торговли.
Соотвтственно движенію идей реформировались и законодательства. Во Франціи, вслдствіе революціоннаго взрыва, со старымъ порядкомъ покончили въ одну ночь. Въ ночь 4 августа 1789 года были уничтожены вс привилегіи дворянства, крестьянскія натуральныя повинности въ пользу собственниковъ земли повелно было перевести на деньги, объявлены равенство всхъ передъ закономъ, всеобщность и равномрность податной обязанности. Въ скоромъ времени были отмнены цехи, установлена полная свобода промышленности внутри государства и понижены таможенныя пошлины по вншней торговл.
Въ Англіи замна натуральныхъ повинностей денежными, а съ тмъ вмст и прекращеніе зависимости крестьянскаго населенія отъ земельной аристократіи начинается еще въ XV вк, и къ половин XVI столтія этотъ процессъ достигаетъ своего полнаго завершенія. Вмст съ тмъ цеховая организація здсь никогда ре обнимала вс города,что представляло для развитія мануфактуръ боле простора сравнительно съ положеніемъ этого дла на континент. Сверхъ того, по мр расширенія рынковъ, открывавшихъ поле расширенію крупной промышленности, законодательство постепенно устраняетъ стсненія росту мануфактуръ. Цеховые законы, кодифицированные королевой Елизаветой въ 1562 году и носившіе названіе ‘Законовъ объ ученичеств’, подвергаются ограниченной юридической интерпретаціи въ интересахъ крупкой промышленности. По этой интерпретаціи были признаны подчиненными закону* Елизаветы лишь т города и мстечки, которые существовали до изданія закона и пользовались уже тогда корпоративными правами. Вмст съ тмъ большое число отраслей промышленности, и притомъ самыхъ важнйшихъ, были изъяты отъ дйствія закона Елизаветы. Выгоды, представлявшіяся крупною промышленностью, побуждали обогатившихся хозяевъ различныхъ промышленныхъ отраслей, находящихся въ городахъ, подчиненныхъ цеховой организаціи, обращаться въ парламентъ съ петиціями объ отмн закона Елизаветы, и парламентъ сначала пріостанавливаетъ изъ года въ годъ, а потомъ совершенно отмняетъ этотъ законъ постепенно то для той, то для другой отрасли промышленности. Въ 1814 году, посл столтней борьбы между крупною и мелкою промышленностями, принципъ экономической свободы одержалъ окончательную побду, и законъ Елизаветы былъ отмненъ всецло.
Та же политика экономической свободы ршительно выступаетъ въ XIX столтіи и въ британской вншней торговл. Англія обогнала другія государства въ отношеніи развитія производительныхъ силъ, полная свобода вншней торговли была въ ея интересахъ. Только одна важная охранительная пошлина продолжала существовать въ англійскомъ законодательств вплоть до 1846 года, именно пошлина на ввозъ хлба. Вслдствіе извстныхъ историческихъ условій англійская аристократія не потеряла политическаго значенія, не передала власть всецло въ руки буржуазіи. Пошлина на привозный хлбъ, увеличивавшая доходы англійской аристократіи, защищалась верхней палатой. И только посл продолжительной, упорной и грандіозной борьбы ‘лиги противъ хлбныхъ законовъ’ буржуазія одержала верхъ и пошлина была отмнена.
Изъ германскихъ государствъ первою, и всего ршительне, въ проведеніи идей экономической свободы и гражданскаго равенства выступила Пруссія. До сороковыхъ годовъ ныншняго столтія мелкая промышленность была господствующей формой производства какъ въ Пруссіи, такъ и въ прочей Германіи, и средніе классы не играли политической роли, а потому и реформы были совершены здсь сверху. Въ Пруссіи иниціатива реформы исходила отъ двухъ великихъ государственныхъ людей — Штейна и Гарденберга, поддерживаемыхъ мнніемъ университетовъ, литературы и небольшой, но сильной просвщеніемъ, части дворянства, охваченной идеями французской революціи. Закономъ 1807 года крестьяне получили за извстное разсроченное вознагражденіе право собственности на земли, которыми они и ихъ предки владли, вс натуральныя ренты переведены въ денежныя, объявлено свободное распоряженіе земельною собственностью. Закономъ 1810 года была введена свобода промышленности.
За Пруссіей слдуютъ въ томъ же направленіи законодательства прочихъ германскихъ государствъ. Въ Австріи всего поздне совершились аграрныя реформы, отмна цеховъ, введеніе свободы промышленности. Новый порядокъ вещей созданъ былъ здсь революціей 1848 года.
Но, рядомъ съ установленіемъ свободы внутренней промышленности, вс германскія государства, а также Австрія, для защиты національнаго производства, удержали охранительныя пошлины, хотя и понизили ихъ сравнительно съ предшествующимъ временемъ.
Современное народное хозяйство западно-европейскихъ государствъ основано преимущественно на принцип свободной конкурренціи. Хозяйственная свобода является здсь общимъ правиломъ, ограниченія ея — исключеніемъ.
Грандіозны и многосторонни положительные результаты системы экономической свободы, но и темныя ея стороны слишкомъ универсальны и безчеловчны, чтобъ экономическій прогресъ могъ остановиться на ней. Явившись могучимъ демократическимъ движеніемъ впередъ, возбудивъ ростъ національнаго богатства съ такою силой, какъ будто была открыта сума фортуны, эта система оказалась крайне неблагопріятной въ области распредленія. Бдность рабочихъ классовъ и пауперизмъ не устранились ею и, сверхъ того, вслдствіе быстраго накопленія національнаго богатства и непрерывной побды крупной промышленности надъ мелкой, возрастала имущественная пропасть между собственниками земли и капитала съ одной стороны и собственниками труда съ другой.
По мр осуществленія системы экономической свободы, ясне и полне проявлялись темныя ея стороны въ области распредленія и имущественной обезпеченности. Съ тмъ вмст развивалась экономическая литература, расшатывавшая оптимистическое освщеніе Смитовскою школой порядка свободной конкурренціи. Пятьдесятъ лтъ боролось критическое направленіе съ Смитовскимъ ученіемъ и, наконецъ, въ послднее десятилтіе одержало побду въ области науки. Измнилось также отношеніе въ систем свободной конкурренціи законодательныхъ собраній и правительствъ. Въ принцип этотъ, порядокъ осужденъ и, несомннно, время реализаціи въ западной Европ крупныхъ экономическихъ реформъ гораздо ближе, чмъ это обыкновенно полагаютъ.
Мы разсмотримъ оппозиціонное Смитовской школ движеніе экономическихъ идей въ Англіи, Франціи и Германіи порознь для каждой страны, такъ какъ это движеніе находилось въ тсной связи съ различіями въ соціальныхъ условіяхъ этихъ странъ.
*) Книга профес. Янжула: ‘Англійская свободная торговля’ — представляетъ самый полный и обстоятельный трудъ по исторіи экономическихъ идей въ Англіи. Въ нашемъ краткомъ очерк развитія въ Англіи оппозиціоннаго Смитовской школ направленія мы пользовались, главнымъ образомъ, этою книгой.
Съ конца XVIII столтія въ Англіи совершается колоссальный переворотъ въ техническихъ пріемахъ производства. Ручной трудъ непрерывно вытсняется машиннымъ, прежнія двигательныя силы воды, втра, лошади, человка замняются паромъ. Благодаря этому, производительность земледльческой и обрабатывающей промышленностей Великобританіи возрастаетъ въ громадныхъ, дотол неслыханныхъ, размрахъ. Въ 1792 году производительная сила машинъ въ этой стран равнялась всего лишь 12 милліонамъ человкъ, а въ конц 30-хъ годовъ она уже составляла силу, равную 600 милліонамъ людей. Быстрому росту ^продуктивности сильно способствовало также улучшеніе путей сообщенія, проведеніе образцовыхъ каналовъ по всей стран, а поздне — развитіе парового судоходства и покрытіе всей Англіи съ 40-хъ годовъ густою стью желзныхъ дорогъ.
И рядомъ съ этимъ безпримрнымъ въ исторіи увеличеніемъ національнаго богатства бдность и пауперизмъ англійскаго рабочаго не только не уменьшались, но возрастали съ полной очевидностью, и къ тридцатымъ годамъ сдлались столь общими и яркими, что стали предметомъ постоянныхъ толковъ какъ въ пресс, такъ и въ парламент. И такое вниманіе прессы и парламента къ вопросу о народной бдности тмъ боле понятно, что въ это время по всей Великобританіи совершаются народныя волненія и въ селахъ пущенъ красный птухъ.
Англійскій историкъ Молесвортъ, изобразивъ бдственное положеніе земледльческихъ рабочихъ въ тридцатыхъ годахъ и потерю ими надежды на парламентъ, говоритъ затмъ: ‘А потому нечему удивляться, что такимъ образомъ обставленные работники взяли дло въ свои собственныя руки, какъ это ни пугаетъ законодателей и судей. Они собирались огромными толпами и шли въ фермерамъ съ требованіемъ увеличенія заработной платы. А когда получали отказъ, начинали ломать молотилки и другія земледльческія машины, которыя считали главными виновниками своихъ бдствій. Фермеры были ужасно напуганы и посылали рабочихъ въ ландлордамъ просить сбавки ренты и, такимъ путемъ, дать имъ возможность получить боле высокую заработную плату. Получивъ отказъ и здсь, они поджигали скирды хлба и стоги сна, и скоро въ двадцати шести графствахъ ночь за ночью небо освщалось заревомъ пожаровъ народной пищи, превращенной въ пламя и дымъ. Можетъ быть, еще ты когда страна не была въ такомъ плачевномъ положеніи и никогда горе не давило такъ на умы всхъ классовъ. Политическая атмосфера, казалось, была заряжена электричествомъ. Члены парламента, члены законодательнаго собранія, состоятельные провинціалы, фермеры — вс были доведены до замшательства и страха’.
Эти народныя волненія помогли среднимъ классамъ провести избирательную реформу 1832 года. Обращаясь къ народу, сторонники избирательной реформы и ихъ пресса говорили: е Помогите намъ добыть билль о реформ, а мы, какъ только получимъ свои политическія права, поможемъ вамъ добыть ваши’. Народъ врилъ общаніямъ среднихъ классовъ и съ ненавистью, относился во всмъ врагамъ реформы, ко всякому новому препятствію, которое аристократія ставила успху билля въ парламент. Какъ извстно, билль вносился Джономъ Росселемъ три раза и, посл каждаго отказа палаты лордовъ, въ стран начинались мятежи, поджоги, нападенія на самихъ лордовъ, на ихъ дома и имущества. Напуганная аристократія уступила и билль о реформ прошелъ въ обихъ палатахъ. По этому биллю избирательныя права земельной аристократіи умалились въ пользу представителей движимаго богатства. Прежнее число избирателей въ 200,000 человкъ возрасло до 700,000 изъ 6.000,000 взрослаго мужскаго населенія.
Но не прошло года, какъ законодательная дятельность новаго парламента убдила рабочихъ, что они обмануты среднимъ классомъ. Немедленно по открытіи парламента Ваклей и Молесвортъ внесли предложеніе въ смысл большаго расширенія избирательнаго права. Но Россель самымъ ршительнымъ образомъ отвтилъ, что никакихъ реформъ больше не будетъ. За предложеніе высказалось только 22 голоса. Такая же участь постигла и заявленія о необходимости улучшенія экономическаго положенія народа. Предложеніе Атвуда назначить комитетъ для изслдованія бдственнаго положенія рабочихъ массъ, а также ограничить работу женщинъ и дтей на фабрикахъ и уничтожить нкоторые косвенные налоги, падающіе особенно тяжело на рабочій классъ, было поддержано лишь 78 изъ 658 членовъ парламента. Единственная мра парламента, какъ бы въ пользу народа, состояла въ перемщеніи обязанности содержать не имющихъ работы съ общинъ на государство и въ постройк рабочихъ домовъ. Но, чтобы не допустить тунеядство, ршено было, что рабочіе дома должны имть характеръ тюремъ, и дйствительно, они были устроены такъ, что рабочіе часто умирали съ голоду, а не шли въ эти благотворительныя заведенія. Въ рабочихъ домахъ пища выдавалась въ такомъ размр, чтобы содержащіеся въ нихъ постоянно испытывали чувство голода, семья разрушалась, жены отдлялись отъ мужей и дти отъ матерей и отцовъ, отлучки допускались лишь при особенно уважительныхъ обстоятельствахъ, рабочій день былъ длинне обыкновеннаго.
Посл реформы 1832 года въ сред рабочаго сословія развивается мысль, что ему нужно оставить всякія надежды на существующій парламентъ и какіе-либо общественные классы, а разсчитывать на собственныя силы. Въ 1834 году длается попытка соединенія всхъ рабочихъ союзовъ въ одну организацію: ‘consolidated national trades-unions’. Въ 1836 году прочно устанавливается многочисленная ‘лондонская ассоціація рабочихъ’, оказавшая своей организаціей большое вліяніе на образованіе подобныхъ же обществъ въ провинціальныхъ городахъ. Изъ этого движенія развивается спустя нсколько лтъ столь извстная въ англійской исторіи агитація ‘чартистовъ’, разршающаяся въ конц сороковыхъ годовъ рабочими союзами (trade-unions). Соединеніе всхъ работниковъ въ рабочіе союзы по промышленностямъ и мстностямъ и установленіе взаимной связи между рабочими союзами, посредствомъ учрежденія центральнаго управленія, составляетъ въ настоящее время ближайшую задачу англійскаго рабочаго класса. Цль такой организаціи — борьба съ капиталомъ, вліяніе на законодательство и, въ конц-концовъ, перемщеніе законодательной власти въ руки рабочаго класса, какъ составляющаго большинство населенія.
Мы сказали, что въ тридцатыхъ годахъ пауперизмъ въ Англіи обратилъ на себя общее вниманіе. Въ жалобахъ на бдность народа сходились вс политическія партіи, представители различныхъ классовъ и люди, находившіеся на самыхъ различныхъ ступеняхъ общественной лстницы.
Причины бдности, какъ он трактовались въ пресс торіевъ и виговъ, сводились главнымъ образомъ въ лни, пьянству рабочихъ, отсутствію бережливости между ними, вредной дятельности рабочихъ союзовъ, стачкамъ, разрушающимъ благосостояніе предпринимателей и наносящимъ громадный вредъ самимъ рабочимъ, къ предусмотрительности рабочихъ въ дл брака и рожденія дтей и, наконецъ,— въ пресс виговъ — къ хлбной пошлин.
Въ то же время рабочіе классы въ лиц ихъ представителей, а также писатели съ развитымъ сочувствіемъ къ бдственному положенію народа и широкимъ, свободнымъ отъ классныхъ традицій, пониманіемъ явленій соціальной дйствительности, выдвигаютъ обширную экономическую литературу, ставшую въ оппозицію къ господствовавшей политической экономіи и объяснявшую бдность рабочаго класса общими условіями дйствующаго экономическаго порядка. По существу экономическихъ воззрній и проектируемыхъ реформъ эти писатели могутъ быть сведены въ дв группы. Первая группа, наиболе замчательные представители которой Коббетъ, Скранъ, Уэдъ, О’Конноръ, Карляйль и неизвстный авторъ соч. ‘Опасности для націи’ {По словесному сообщенію мн профес. Янжула, авторъ книги Опасности дли націи’ — Rev-Seeley.}, въ своихъ воззрніяхъ и практическихъ требованіяхъ является предшественникомъ современныхъ ‘катедеръ-соціалистовъ’.Общія положенія, въ которыхъ сходятся вс эти писатели, суть слдующія: 1) широкое вмшательство государственной власти въ экономическія отношенія, съ цлью возвышенія матеріальнаго благосостоянія народа, и на ряду съ этимъ 2) организація рабочихъ классовъ въ крупные, строго дисциплинированные союзы, дйствующіе или наступательно, или оборонительно при столкновеніи ихъ интересовъ съ интересами предпринимателей и 3) расширеніе политическихъ правъ народа, какъ врнйшее средство къ достиженію улучшенія экономическаго положенія народа при помощи развитія справедливаго государственнаго вмшательства. Другую группу писателей составляютъ англійскіе соціалисты, мечтавшіе легальнымъ путемъ измнить въ нсколько десятковъ лтъ радикально весь общественный строй, замнивъ конкурренцію, борьбу — ассоціаціей. Мы ограничимся для характеристики писателей первой группы указаніемъ на существенныя мста замчательнаго сочиненія ‘Опасности для націи’ и книги Карляйля ‘Чартизмъ’, и затмъ укажемъ характерныя черты англійскаго соціализма.
Книга ‘Опасности для націи’, вышедшая въ 1844 году и выдержавшая въ теченіе одного года три изданія, начинается выдержками изъ рчей различныхъ лицъ и партій въ парламент, характеризующихъ бдственное положеніе, въ которомъ находится масса англійскаго народа. Самая любопытная выдержка взята авторомъ изъ одной рчи нын столь знаменитаго Гладстона, сказанной еще въ 1843 году. ‘Чрезвычайно печальною чертой въ соціальномъ положеніи нашей страны является уменьшеніе въ потребительныхъ средствахъ и увеличеніе въ лишеніяхъ и несчастіяхъ рабочихъ классовъ въ то самое время, когда замчается постоянное накопленіе богатства въ высшихъ классахъ и постоянное увеличеніе капитала’.
Авторъ длаетъ вопросъ: чмъ же объяснить такое соединеніе богатства и бдности, благополучія нкоторыхъ классовъ и несчастія другихъ? Читателю представляются въ изобиліи ежедневно объясненія тми или другими причинами этого аномальнаго положенія страны. Но, къ сожалнію, огромная часть этихъ объясненій длается партизанами той или другой партіи, представителями тхъ или другихъ интересовъ страны. Цлая куча писателей, напримръ, приписываетъ все зло поземельной аристократіи, другая куча сторонниковъ земледльческихъ интересовъ сваливаетъ, наоборотъ, вс бдствія на развитіе мануфактуръ и фабрикъ. Нтъ сомннія,— замчаетъ авторъ,— что та и другая сторона высказываютъ извстную долю истины, но по англійской поговорк ‘половина истины есть ложь’ и, слдовательно, не нужно спшить принимать воззрнія одного изъ крупныхъ интересовъ страны и приписывать вс бдствія однимъ аристократамъ или однимъ фабрикантамъ, и, очевидно, причину необходимо искать въ какомъ-либо важномъ общедйствующемъ принцип, исказившемъ весь общественный строй Англіи. Какъ же случилось и откуда произошло это накопленіе громадныхъ богатствъ съ одной стороны и лишеній и несчастій съ другой, о которомъ упоминаетъ Гладстонъ въ своей рчи? ‘Странно,— говоритъ авторъ,— что такой вопросъ даже приходится предлагать. Отвтъ лежитъ на самой поверхности и открывается взгляду каждаго безпристрастнаго наблюдателя, хотя въ этомъ, какъ и въ другихъ случаяхъ самый простой отвтъ есть самый послдній, о которомъ подумаютъ. Все это случилось по той причин, что мы старались, чтобъ это случилось. Богатство богатыхъ классовъ увеличивалось, потому что все законодательство сдлало то своей главною задачей. Капиталъ страшно росъ по той причин, что законодательство, государственные люди и литература постоянно воображали, что увеличеніе капитала есть summum bonum человческаго существованія. Положеніе бдныхъ не улучшилось въ то же время, потому что никто не считалъ этого желательнымъ: мы разумемъ это, политически говоря, потому, что многіе изъ тхъ, которые противодйствовали законодательству въ пользу бдныхъ классовъ общества, были лично гуманные люди, выражали многія добрыя пожеланія и даже жертвовали много денегъ на благотворительныя цли. Но преобладающею доктриной было, все-таки, что капиталъ есть предметъ наиглавнйшимъ образомъ желательный, и мудрою политикой относительно населенія (понимать нужно рабочіе классы) представлялось употребленіе предупредительныхъ препятствій (‘the preventive check’, по Мальтусу). Всякое поощреніе для ‘капитала’, предупрежденіе для ‘народонаселенія’,— вотъ вс руководящія идеи государственныхъ людей и законодателей за послднія тридцать лтъ. Они успли теперь въ своихъ цляхъ, они страшно увеличили ростъ капитала и pari passu ростъ нищеты и несчастія также, и что же въ заключеніе этого успха мы слышимъ въ парламент?— публичное признаніе, что если не будетъ положенъ предлъ существующимъ бдствіямъ, черезъ нсколько лтъ намъ можетъ угрожать кровавая революція’.
Такимъ образомъ капиталъ,— по мннію автора ‘Опасности для націи’,— сдлался любимцемъ въ англійскомъ законодательств и пользовался всмъ вліяніемъ и авторитетомъ, какой законъ могъ ему придать. ‘Многіе,— говоритъ авторъ о государственныхъ людяхъ,— можетъ быть, даже большая часть изъ тхъ, которые склонялись на сторону сильныхъ, врили даже, что они преслдуютъ общее благо въ томъ, что длаютъ. Между тмъ дйствительность показала, что исключительное покровительство росту капитала ведетъ въ экономической области къ подавленію сильнымъ слабаго, къ эксплуатаціи дтскихъ и женскихъ силъ, низведенію существованія рабочихъ на крайній минимумъ возможнаго, лишенію рабочихъ сколько-нибудь приличнаго человческаго жилища и замн его, одними, смрадными лачугами, негодными даже для животныхъ, къ самымъ безстыднымъ обманамъ въ торговл, подсаживанію другъ друга, и общей войн каждаго противъ всхъ’,
Обозрвъ въ нсколькихъ главахъ положеніе разныхъ классовъ рабочаго населенія Великобританіи и приведя массу оффиціальныхъ и частныхъ свдній съ разныхъ сторонъ, говорящихъ одинаково о ихъ нищет, болзненности, несчастій и, главное, о безвыходномъ положеніи, день это дня ухудшающемся съ примненіемъ каждой новой машины, съ каждымъ новымъ банкротствомъ спекулятора-фабриканта, наработавшаго товара больше, чмъ можетъ продать,— авторъ на вс лады развиваетъ свою основную мысль, что себялюбіе щ должно боле занимать той первенствующей и даже исключительной роли, которую оно имло во всей политик страны, и не капиталъ, а трудъ долженъ быть главной руководящею цлью государственнаго покровительства и законодательнаго вмшательства.
Въ развитіи эгоизма, какъ бы санкціонированіи его, и той политики послдняго времени, которая своею задачей ставила покровительство капиталу, авторъ долю вины кладетъ на науку — политическую экономію: многія ложныя ея положенія служатъ опорою ложной эгоистической политик.
Въ другой своей книг: ‘Средства противъ опасностей для націи’ — авторъ опять возвращается къ тому же вопросу по поводу политической экономіи доктора Чальмерса, утверждавшаго точно также, что единственное средство помочь бднымъ заключается въ ихъ собственныхъ рукахъ и состоитъ въ воздержаніи отъ брачной жизни, т.-е., по мннію этого политико-эконома, рабочіе классы имютъ ‘всецлую и абсолютную власть’ относительно размровъ спроса и предложенія труда. Авторъ обстоятельно и подробно.доказываетъ всю несостоятельность подобнаго положенія, имющаго въ виду лишь свалить на бдныхъ всю отвтственность за нищету и снять ее съ богатыхъ классовъ. Онъ указываетъ на цлый рядъ условій, независящихъ отъ воли рабочихъ и опредляющихъ спросъ на трудъ. Прежде всего усовершенствованіе машинъ и ихъ распространеніе выкидываетъ ежегодно массу рукъ съ рабочаго рынка. Затмъ авторъ указываетъ на излишнее производство подъ вліяніемъ конкурренціи, приводящее къ кризису и опять-таки вредно отражающееся на рабочемъ рынк безъ всякой вины рабочаго. Наконецъ, авторъ указываетъ на постоянное стремленіе англійскихъ мануфактуристовъ привлекать изъ Ирландіи дешевыя рабочія руки и тмъ способствовать переполненію рабочаго рынка и пониженію заработной платы, а также на постоянное расширеніе спроса на дтскій трудъ, которому, къ сожалнію, государство кладетъ мало предловъ. Вообще обвиненіе противъ рабочихъ, что они являются причиной своего собственнаго несчастія, благодаря своей непредусмотрительности въ брачной жизни, вполн неосновательно и, кром того,— говоритъ авторъ,— оно крайне безсердечно, жестоко и возмутительно.
Вообще весь вопросъ объ отношеніяхъ предпринимателей и рабочихъ и условіяхъ рабочаго рынка слдуетъ, по мннію автора, помстить на необходимомъ базис законодательнаго вмшательства и этому послднему пункту авторъ посвящаетъ цлую главу. Освященіе политической экономіей противоположнаго принципа — принципа невмшательства въ экономическія отношенія — вызываетъ со стороны автора новыя обвиненія противъ этой науки. ‘Свобода конкурренціи въ смысл этой теоріи,— говоритъ онъ,— значитъ, что каждый капиталистъ иметъ почти неограниченную область для своихъ сдлокъ, чтобы выжимать изъ работника какъ можно больше работы за возможно меньшее вознагражденіе. Но мы видимъ, къ какимъ несчастіямъ мы уже пришли, благодаря приложенію этой теоріи, и еще большія опасности, могущія привести къ революціи, угрожаютъ намъ въ будущемъ. Поэтому ложныя понятія должны быть покинуты, и мы обязаны, наконецъ, усвоить себ, что трудъ, а не богатство, нуждается въ покровительств, и что скоре требуется удержать капиталъ отъ тиранизированія имъ труда, нежели поощрять его въ этомъ произвольномъ направленіи. Весь ходъ современнаго движенія стремится къ тому, чтобы сдлать это обузданіе боле и боле нужнымъ: обширныя, почти безграничныя усовершенствованія машинъ расширяютъ власть капиталиста надъ рабочемъ, а этого послдняго длаютъ все боле и боле безпомощнымъ и зависимымъ. Между тмъ въ сред лицъ, которыя заинтересованы въ поддержаніи настоящаго порядка, мы весьма часто слышимъ возгласы о нарушеніи, будто бы, конституціонной свободы, если парламентъ вздумаетъ вмшиваться. Дло въ томъ, что очень много предпринимателей всякаго рода засдаетъ въ парламент, и достаточно одному изъ нихъ сдлать какое-либо заявленіе въ пользу труда, чтобы вс вскочили съ своихъ мстъ и начали поносить идею о ‘вмшательств’ между хозяиномъ я его рабочимъ. Вс возраженія противъ вмшательства, какъ извстно, трактуются также ученымъ образомъ и, какъ будто, опираются на общихъ принципахъ, то-есть на наук, но въ дйствительности требованіе предпринимателей можно было бы выразить такъ: ‘Мы силою вашего капитала получили огромную, деспотическую власть надъ вашими рабочими. Не лишайте же насъ ея! Мы любимъ власть, особенно власть получать деньги. Поэтому мы и утверждаемъ, что для законодательства будетъ крайне неприлично вмшиваться между нами и нашими рабочими’. Таковы въ дйствительности желанія одной стороны, другая же сторона — рабочіе — парламентомъ не выслушивается. Богатые хозяева имютъ власть и вліяніе, а бдные рабочіе — ни того, ни другого’.
Сочиненія сторонниковъ широкаго вмшательства государственной власти въ экономическія отношенія въ интересахъ труда обращали на себя тмъ большее вниманіе общества, что въ конц тридцатыхъ и начал сороковыхъ годовъ въ рабочемъ класс, какъ мы уже говорили, развивалось грозное движеніе, имвшее экономическій и цолитическій характеръ,— движеніе, извстное под названіемъ чартизма. Во время самаго разгара движенія, извстный философъ и публицистъ, Томасъ Карляйль, выпустилъ въ свтъ свою знаменитую книгу ‘Chartism’. Книга эта превосходитъ все остальное изъ массы написаннаго по поводу тогдашняго положенія рабочихъ классовъ Англіи. Первая глаза этой книги посвящена разсмотрнію самой важной части вопроса — о состояніи общественныхъ длъ въ Англіи, и затмъ въ тсной связи слдуютъ восемь остальныхъ главъ: о статистик, законахъ о бдныхъ, крестьянств, laissez faire и не laissez faire и т. д. Карляйль взглянулъ сразу на вопросъ съ настоящей точки зрніи, а именно поставилъ чартизмъ на экономическую почву, доказывая, что онъ не боле, какъ послдствіе общаго неудовлетворительнаго экономическаго и политическаго положенія массы англійскихъ рабочихъ классовъ. Подсмиваясь надъ нкоторыми газетами и политиками, называвшими чартизмъ химерой, онъ возражаетъ имъ, что если страданія народа отъ бдности — не выдумка, то чартизмъ уже, конечно, не химера и долго будетъ существовать родъ тмъ или другимъ именемъ и съ нимъ необходимо будетъ считаться. Покончить этотъ вопросъ — значитъ показать то бдственное положеніе, въ которомъ находится англійскій народъ. Но какими же мрами это сдлать? Оптимисты продолжаютъ настаивать на ‘невмшательств и повторить заученную теорію, laissez faire, laissez passer. Карляйль обрушивается на нихъ со всею силой своей насмшки и въ назиданіе разсказываетъ слдующую притчу: ‘Понятно каждому, что хозяинъ лошадей, когда лтняя работа покончена, обязанъ ихъ кормить въ теченіе всей зимы, когда он ему почти безполезны. Но что, еслибъ онъ, вмсто того, однажды обратился бы къ нимъ съ такою рчью: ‘Четвероногіе! я не имю больше работы для васъ, но труда, какъ извстно, существуетъ очень много по всму блому свту. Конечно, вы знаете (или я долженъ читать вамъ лекціи по политической экономіи?), что паровая машина, въ конц-концовъ, всегда создаетъ добавочную работу, кром того, желзныя дороги строятся въ одномъ мст, каналы пролагаются въ другомъ и, вообще, много требуется извоза въ разныхъ мстахъ Европы, Азіи, Африки, Америки, и я не сомнваюсь, вы легко найдете себ работу. Итакъ, ступайте, лошадки, искать себ извоза! Прощайте, желаю вамъ добраго пути’. Слушатели ржаніемъ выражаютъ свое сомнніе, давая понять, что Европа, Азія, Африка, Америка лежатъ вн ихъ достиженія, да и нуждаются ли гд въ извоз, въ этомъ они еще не вполн уврены. Въ заключеніе эти лошади могутъ не найти никакого извоза и потому пустятся искать себ пищи вдоль большихъ дорогъ, огороженныхъ, какъ подобаетъ, справа и слва. Въ конц-концовъ, подъ вліяніемъ голода, он перепрыгнутъ черезъ эти ограды, начнутъ подать чужую собственность и… мы знаемъ остальное… Ахъ, это не веселая шутка, господа, а печальне самихъ слезъ тотъ смхъ, съ которымъ человчеству приходится видть принципъ laissez faire примненнымъ къ бдному населенію въ части свта, подобной Европ 1839 года’.
Мальтузіанизмъ находитъ себ въ Кардяйл негодующаго противника, Въ послдней глав книги, носящей заглавіе ‘Невозможное’, онъ съ поразительной ясностью развиваетъ положеніе Мальтуса, указывая, къ какимъ ужаснымъ результатамъ должно привести общество вполн послдовательное приложеніе его принциповъ. Однимъ изъ образчиковъ для его демонстраціи служитъ анонимный памфлетъ, подписанный Marcus, недавно предъ тмъ появившійся въ свтъ. Неизвстный авторъ довелъ ученіе Мальтуса до крайняго предла. Въ конц-концовъ, для поправленія бдственнаго положенія рабочихъ классовъ, у него явилась теорія ‘безболзненнаго уничтоженія’ лишнихъ дтей рабочаго населенія. Передать Карляйля въ данномъ случа невозможно. ‘На кавой мракъ, безбожіе и тщетную борьбу въ нашей когда-то веселой Англіи,— заключаетъ Карляйль,— указываетъ появленіе такихъ памфлетовъ и ихъ издателей! Laissez faire и Мальтусъ Мальтусъ и laissez faire,— не пора ли ужь имъ убраться изъ нашей компаніи? Нельзя ли допустить, что они уже достаточно исполнили свою миссію и что теперь могутъ удалиться?’
Новый законъ о бдныхъ и вообще политика съ помощью рабочихъ домовъ и laissez faire уничтожить бдность въ стран, вызываютъ у Карляйля потоки злыхъ сарказмовъ. Вс экономическія событія послдняго времени въ Англіи, по мннію Карляйля, даютъ цлый рядъ крайне важныхъ поученій и наставленій, легко доступныхъ пониманію каждаго наблюдателя, но ни одно изъ этихъ поученій такъ не важно, по его словамъ, какъ, то, что laissez faire, въ очень многихъ отношеніяхъ, уже Съиграло свою роль и что относительно рабочихъ классовъ, проведя или создавши новый законъ о бдныхъ (законъ 1834 года), теорія laissez faire достигла своей самоубійственной высоты и теперь вымираетъ въ факельныхъ митингахъ рабочихъ и т. п. собраніяхъ,— что, словомъ, управленіе низшихъ классовъ высшими по принципу laissez faire въ настоящее время въ Англія бол’ невозможно.
Рзко протестуя противъ цлесообразности и приложимости принципа laissez faire въ современной экономической политик и имя постоянно предъ глазами грозный призракъ большихъ, несчастій для страны въ будущемъ, авторъ не только старается дйствовать на чувство самосохраненія правящихъ классовъ, но и является защитникомъ правоты бдныхъ классовъ въ ихъ. стремленіи подъ знаменемъ чартизма улучшить свое положеніе, ‘Британскій читатель,— говоритъ онъ,— часто встрчаетъ и слышитъ въ настоящее время нчто достойное его размышленія, что общество именно существуетъ для покровительства собственности. къ этому прибавляется, что и бдный человкъ иметъ, свою собственность, а именно трудъ, за который получаетъ отъ 15 до 16 пенсовъ въ день. Совершенно врно, любезные друзья,— общество существуетъ для покровительства собственности, совершенно врно, и въ самомъ дл, если вы Только заставите выполнять восьмую заповдь въ достаточной степени, тогда вс ‘права человка’ будутъ вполн удовлетворены и я не знаю лучшаго опредленія ‘нравъ человка’: ‘Ты не долженъ красть, но ты не долженъ быть и обкрадываемъ’. Какое бы прекрасное это было общество: ‘Республика’ Платона, ‘Утопія’ Мора были бы лишь слабыми подобіями его! Дайте каждому человку то, что есть его, точную цну того, что онъ есть и что онъ сдлалъ, к никто не будетъ боле жаловаться и никто на земл не будетъ боле страдать…’
Теперь обратимся къ другой групп писателей, расшатывавшихъ доктрины господствовавшей политической экономіи, къ групп англійскихъ соціалистовъ.
Исходный принципъ соціалистическаго ученія заключается въ замн конкурренціи, борьбы, ассоціаціей, гармоніей интересовъ. Слдовательно, это ученіе иметъ дло съ основнымъ базисомъ современнаго общественнаго строя. Оно стремится къ созданію совершенно новаго соціальнаго міра. Для уничтоженія конкурренціи необходимо устраненіе изъ законодательства юридическаго института права собственности на орудія производства. Появленіе и распространеніе въ массахъ соціалистическаго ученія есть логическій результатъ правовыхъ идей XIX вка. Основныя правовыя идеи нашего вка — гражданское равенство и свобода личности. Очевидно, гражданское равенство является лицемрною фразою, если, рядомъ съ признаніемъ за всми гражданами права пользоваться всми благами культуры, достигать благосостоянія, образованія, любого соціальнаго положенія, организація общественнаго порядка такова, что воспользоваться этимъ правомъ могутъ лишь почти исключительно достаточные классы, получившіе имущество, главнымъ образомъ, путемъ наслдства,— слдовательно, по случайности рожденія. Новйшее государство, признавъ принципъ равенства передъ закономъ, не можетъ остановиться на сдланномъ имъ донын, а именно — на замн прежнихъ юридическихъ привилегій фактическими, непреодолимою силою вещей оно влечется къ дальнйшему поступательному движенію въ этомъ же направленіи, но влечется въ устраненію вліянія разнообразныхъ соціальныхъ условій на образованіе неравенства между людьми. Полный выводъ изъ принципа гражданскаго равенства — низвести неравенство между людьми лишь на ихъ природныя свойства, лишь на различія ихъ умственныхъ и нравственныхъ качествъ. Приблизиться возможно полне къ осуществленію этой цли и составляетъ основной смыслъ соціалистическаго ученія. А такъ какъ идеи и чувства гражданскаго равенства значительно распространены и непрерывно возрастаютъ среди рабочихъ классовъ западной Европы, и притомъ соціалистическій порядокъ представляетъ имъ выходъ изъ подчиненнаго соціальнаго положенія, то понятно, что соціалистическое ученіе быстро разливается въ народ, и если рабочіе классы, по мр распространенія въ. нихъ образованія и пониманія общественныхъ явленій, ставятъ себ ближайшими задачами постепенное улучшеніе ихъ быта на базис наемнаго труда, то соціализмъ все-таки продолжаетъ сохранять въ ихъ міросозерцаніи значеніе идеала.
Глава англійскаго соціализма — Робертъ Овенъ, человкъ большого ума и могучихъ нравственныхъ свойствъ. Не вліяніе книгъ, а практическая жизнь привела его въ соціалистическимъ воззрніямъ. Нью-ланаркскій опытъ, сдлавшій имя Овева извстнымъ всей Европ, былъ, по собственному его сознанію, предпринятымъ съ цлью увеличить доходы фабрики. Тысячи рабочихъ, занятыхъ на Нью-Ланаркской фабрик, пользовались весьма дурною репутаціей, самое дло шло въ убытокъ. Пріхавъ въ Нью-Ланаркъ для завдываніи фабрикой, Овенъ пришелъ въ убжденію, что единственный путь для увеличенія прибыли предпріятія состоитъ въ улучшеніи нравственныхъ свойствъ рабочихъ. Овенъ постепенно улучшаетъ условія труда и. жизни рабочихъ, увеличиваетъ заработную плату, сокращаетъ рабочій день до 10 часовъ, когда его коннурренты работали отъ 13 до 14 часовъ, устраиваетъ школы, воспитательный домъ для малолтнихъ, организуетъ чтенія, концерты, балы, общественныя кухни, общія столовыя — и достигаетъ блестящихъ результатовъ. Доходы отъ предпріятія дали прибыль, въ 2 1/2 раза превышающую прибыль его конкуррентовъ, и, въ то же время, водворилось довольство рабочихъ, пороки, пьянство, грубость исчезли и, какъ Овенъ самъ любилъ выражаться, ‘характеры, вкусы и привычки начали уравниваться’.
Нью-ланаркскій опытъ послужилъ толчкомъ въ умственной работ Овена, изложенной имъ въ двухъ главныхъ его сочиненіяхъ: ‘Объ образованіи человческаго характера’ и ‘Новый лицъ общества’, 1818 года. Человкъ отъ природы ни золъ, ни добръ,— говоритъ Овенъ въ этихъ книгахъ,— и весь его характеръ зависитъ отъ условій, въ которыхъ онъ воспитывается, а затмъ дйствуетъ въ практической жизни. А потому никто не отвтственъ за свои поступки. Отвтственность должна видать на общество, то-есть на воспитателей и учрежденія. Школа и воспитаніе находятся боле чмъ въ тснйшей связи съ учрежденіями, он суть результатъ ихъ. А потому реформу общества надо начать съ учрежденій.
Основное зло современныхъ учрежденій — собственность на орудіи производства и связанная съ ней конкурренція. Она порождаетъ неравенство, бдность, зависть, мороки, преступленія. Реформа общества должна. быть произведена путемъ постепеннаго устройства общинъ, владющихъ коллективно орудіями труда, занимающихся какъ земледльческимъ, такъ и мануфактурнымъ трудомъ и, слдовательно^ удовлетворяющихъ непосредственно большую часть своихъ потребностей и распредляющихъ результаты труда поровну между членами. Такія общины воспитаютъ людей съ совершенно иными понятіями и чувствами. Конкурренція, борьба всхъ противъ каждаго и каждаго противъ всхъ замнится ассоціаціей, взаимностью интересовъ.
Сначала Овенъ обращался съ своими проектами реформъ къ достаточнымъ классамъ и парламенту. Но, потерявъ вру въ помощь съ этой стороны, онъ обратилъ свою проповдь прямо къ рабочимъ классамъ. Къ 1839 году Овенъ усплъ собрать вокругъ себя до 100,000 послдователей, разбросанныхъ въ большей части городовъ Англіи модъ именемъ ‘раціональнаго общества’. Вся эта масса людей боле или мене дятельно занималась устнымъ и печатнымъ, распространеніемъ идей ‘овенизма’. Въ два года они распространили, до двухъ милліоновъ памфлетовъ, въ одинъ годъ прочитали 1,450 лекцій, держали около пятидесяти публичныхъ диспутовъ. Самъ Овенъ въ Лондон, Манчестер и другихъ мстахъ часто привлекалъ на свои чтенія тысячи слушателей и увлекалъ своимъ пламеннымъ реформаторскимъ энтузіазмомъ. Другіе миссіонеры овенивма, въ числ которыхъ было немало женщинъ, ежегодно объзжали до 350 городовъ Англіи. Во многихъ изъ нихъ, какъ въ Манчестер, Ливерпул, Сальфорд и др., овенисты имли собственные дома для собраній, лекцій, диспутовъ, достроенные да деньги своихъ приверженцевъ.
Овенисты ставили себ цлью широкіе соціалистическіе опыты для перевоспитанія человчества. Опыты требовали огромныхъ матеріальныхъ средствъ, которыя могло доставить только государство путемъ кредита. Отсюда — неизбжный выводъ о необходимости усилить политическое значеніе народа, объ основаніи ‘народнаго государства’ и ‘народнаго законодательства’. Въ этомъ пункт, овенизмъ сходится съ чисто-политическимъ движеніемъ тридцатыхъ годовъ, неудовлетворившимся реформой 1832 года, и оба они соединяются въ дальнйшемъ чартистскомъ движеніи, выставившемъ за своемъ знамени: общее и прямое избирательное право, тайную баллотировку и жалованье членамъ парламента. Движеніе въ рабочихъ классахъ Англіи для осуществленія этихъ требованій не прекращается вплоть до настоящей минуты и парламентъ длаетъ уступки, постепенно расширяя избирательное право.
Въ силу логики вещей, эту же идею объ основаніи народнаго государства и организаціи государственнаго кредита для производства реформъ въ соціалистическомъ направленіи мы встртимъ позже у двухъ самыхъ вліятельныхъ соціалистическихъ писателей: во Франціи — у Луи Блана, въ Германіи — у Лассаля.
За Овеномъ слдуетъ длинный рядъ соціалистическихъ писателей, изъ коихъ наиболе извстны: Годскинъ, Вильямъ Томпсонъ, Брей, Паръ, Торитонъ, Гентъ, Артуръ Джонъ Бутсъ, Давидъ Саймъ, Голіокъ.
Томпсонъ — авторъ обширнаго систематическаго труда: ‘Изслдованіе принциповъ распредленія богатства’, 1824 г. (второе изданіе 1850 г.), въ коемъ онъ критикуетъ существующій экономическій строй, неравномрность распредленія матеріальныхъ цнностей и пропагандируетъ устройство ассоціацій. Сайму принадлежитъ попытка придать соціализму систематическую форму. Книга его ‘Очеркъ промышленной науки’ представляетъ изъ себя критику существенныхъ положеній, а равно и метода политической экономіи. Голіокъ издавалъ соціалистическій журналъ Мыслитель (Reasoner) отъ 1846 по 1860 годъ. Характеръ этого ежедневнаго изданія выраженъ слдующими словами въ предисловіи редактора къ первому нумеру: ‘The Reasoner will be Communistic — in Social Economy, Utilitarian — in Morals, Republican — in Politics and Anitheological — in Religion’. Лозунгомъ этого журнала, говорится дале, будетъ ‘no poor’. Журналъ будетъ ратовать противъ конкурренціи, какъ ‘низводящей въ прахъ’ бдныхъ, и пропагандировать кооперацію, уже давно провозглашенную Овеномъ.
Вс эти писатели пользовались большимъ авторитетомъ среды рабочаго сословія, въ среднихъ же и въ высшихъ классахъ на ихъ ученіе смотрли какъ на разрушительное. Но вотъ изъ среды этихъ самыхъ классовъ явилась боле умренная фракція соціалистовъ, которая много способствовала распространенію въ англійскомъ обществ соціалистическаго ученія, а съ тмъ вмст колебанію доктринъ Смито Рикардовской школы. Образованіе этой фракціи иметъ ближайшую связь съ чартистскимъ движеніемъ. Зимою 1847—48 года, въ то время, какъ на континент разражалась революція, чартистское движеніе въ Англіи приняло угрожающій характеръ. Въ март 1848 года происходили безпорядки въ большихъ промышленныхъ городахъ и правительство сочло нужнымъ внести билль со безопасности вороны и государства’ и обставить войсками важнйшія зданія Лондона.
Въ это тревожное время, нкто м-ръ Морисъ, священникъ одной изъ церквей въ Lincoln’s Inn, сдлалъ свой домъ центромъ собраній политическаго характера, въ которыхъ обсуждались народное движеніе, пункты народной ‘хартіи’, право публичныхъ митинговъ, отношенія рабочихъ классовъ къ другимъ классамъ и т. д. Главнйшія лица, примыкавшія къ этому кружку, были, кром самого Мориса, священникъ и поэтъ Кингслей, Людлоу, извстный писатель по экономическимъ вопросамъ, и Томасъ Юзъ, вліятельный членъ парламента. Вс эти лица, проникнутыя любовью къ народу, старались сдлать все, что отъ нихъ зависло, чтобы съ одной стороны помочь бднымъ классамъ въ ихъ нужд, въ ихъ борьб съ экономическою зависимостью и съ политическими предразсудками другихъ классовъ общества, а съ другой — удержать народъ, въ то смутное, время, отъ всякаго насилія и безпорядковъ. Будучи людьми глубоко религіозными, они стремились соединить духъ христіанства съ основанными положеніями соціализма, по которому первый двигатель современнаго порядка, именно конкурренція, долженъ быть замненъ ассоціаціей, ведущей въ солидарности. Но, при этомъ, вся борьба противъ существующей на свт несправедливости должна была совершаться мирнымъ образомъ, путемъ убжденій, воздйствіемъ на чувства, поднятіемъ нравственнаго долга въ сред богатыхъ, вмшательствомъ въ экономическія отношеніи государства, а главнымъ образомъ — самопомощью (устройство производительныхъ ассоціацій) и развитіемъ въ народ образованія, нравственнаго совершенствованія и самосознанія. Для достиженія цли употреблялись средства, обычно принятыя въ данномъ случа въ Англіи: собирались митинги, на которыхъ говорились рчи въ дух партіи, вывшивались плакаты или воззванія въ народу, писались статьи въ различныхъ журналахъ и газетахъ, книги, брошюры, наконецъ, издавались собственные журналы и газеты, въ которыхъ и производилась всего боле наступательная война противъ принциповъ манчестерской школы и пропагандировалось устройство ассоціацій. Такихъ журналовъ лишь въ періодъ отъ 1848—52 г. появилось три: Политика для народа, Христіанскій Соціалистъ и Журналъ Ассоціацій.
За партіей весьма скоро установилось прозвище ‘христіанскихъ соціалистовъ’. Самою выдающеюся, дятельною и наиболе энергическою личностью партіи былъ Чарльсъ Кингслей, извстный уже и тогда какъ романистъ, поэтъ, ученый и публицистъ.
Оппозиціонное Смито-Рикардовской школ направленіе заняло въ сороковыхъ годахъ видное мсто въ экономической литератур Англіи. Ученіе соціалистовъ всхъ партій явилось протестомъ противъ вры господствовавшей экономической школы въ благо свободной конкурреаціи и противъ отожествленія ею частныхъ и. общенародныхъ интересовъ. Ту же мысль развиваютъ и доказываютъ данными..дйствительности многіе писатели, не принадлежащіе къ соціалистамъ, во у нихъ экономическія понятія не складываются въ такую опредленную систему, какъ это иметъ мсто у соціалистовъ. Признавая личный интересъ могучимъ двигателемъ человческой дятельности, соціалисты разрабатываютъ организацію такого соціальнаго строя, въ которомъ личный и общественный интересы по возможности совпадали бы, что, въ свою очередь, служило бы плодотворнйшею почвой къ развитію симпатическихъ чувствъ у людей. Современный же порядокъ вещей, покоящійся на конкурренціи, развиваетъ эгоизмъ и подавляетъ альтруизмъ. Для правильнаго человческаго общежитія необходимо основаніе его на принципахъ влеченія, а не отталкиванія, какъ это имло, мсто на земл до сихъ поръ. Христіанскіе соціалисты лишь подставили за мсто Овеновскаго влеченія христіанскую заповдь о любви къ ближнему и съ этой точки..зрнія взглянули на существующій экономическій нарядахъ. Свобода конкурренціи, заключающая въ самой иде побду сильнаго надъ слабымъ, стала въ ршительное противорчіе съ новымъ отправнымъ пунктомъ человческой дятельности, выдвинутымъ соціалистами, какъ бы этотъ исходный пунктъ ни назывался. Вмсто бездйствія государственной власти явился новый спросъ на ея примненіе, вмсто невмшательства — необходимость, въ переходную эпоху законодательнаго ограниченія отношеній ‘капитала въ труду и распоряженія собственностью. Вмсто конкурренціи появилось, на сцену соглашеніе (concert), между трудомъ. и капиталомъ и, дале, вмсто предпринимателя и рабочаго съ противоположными интересами выдвигается новая промышленная организація въ форм ассоціацій.
Если ассоціаціи, какъ новая форма производства, не оправдали надеждъ своихъ первоначальныхъ основателей и на практик развивались, за исключеніемъ потребительныхъ обществъ и складовъ, весьма медленно и слабо, то нельзя отрицать, что для теоріи ассоціаціи имли весьма немаловажное значеніе: он доказали, что на существующія формы производства отнюдь нельзя смотрть какъ на непреложныя и единственно возможныя, что.могутъ быть иныя, представляющія соединеніе капитала и труда въ однхъ рукахъ, наконецъ, самая неудача большинства изъ нихъ, какъ показалъ опытъ, происходитъ не вслдствіе несостоятельности самой идеи, положенной въ ихъ основаніе, а большею частью вслдствіе недостаточности капитала, то-есть вслдствіе исключительной самопомощи рабочихъ и, что еще важне, неподготовленности ихъ къ этой новой форм, отсутствія необходимой для того дисциплины духа, выработки характера и отсутствія извстной высоты образованія. Поэтому-то у всхъ англійскихъ кооператоровъ безразлично — какъ я Овена, такъ и у Кингслея — умственное и моральное развитіе народа играетъ огромную роль.
Въ 1747 году явился трактатъ по политической экономіи Джона Стюарта Милля, оказавшій огромное вліяніе на банкротство доктринъ Смито-Рикардовской школы. Англійская экономическая литература до Настоящаго дня не иметъ курса политической экономіи, который могъ бы соперничать съ упомянутой книгой Милля. Написана она была съ цлью пополнить проблы, образовавшіеся въ политической экономіи со временъ Адама Смита, и привести науку эту въ уровень съ современными требованіями и запросами. Разсмотрвъ соціалистическія теоріи, Милль приходятъ къ слдующимъ выводамъ: ‘Если бы надобно было,— говоритъ онъ,— длать выборъ между коммунизмомъ, со всмъ его рискомъ и ныншнимъ состояніемъ общества, со всми его страданіями и Несправедливостями, если бы существованіе частной собственности имло необходимымъ своимъ послдствіемъ такое распредленіе продуктовъ труда, какое мы видимъ нын,— распредленіе, почти всегда обратно-пропорціональное труду, такъ что наибольшія, доли достаются людямъ вовсе не работавшимъ, потомъ самыя большія изъ остальныхъ, людямъ, трудъ которыхъ почти только номинальный, и т. д. по уменьшающейся пропорціи, съ уменьшеніемъ вознагражденія по мр того, какъ трудъ становится тяжеле и непріятне, до того, что, наконецъ, утомительнйшій и изнурительнйшій физическій трудъ не иметъ врной надежды и на пріобртеніе первыхъ потребностей жизни, если бы выборъ былъ только между такимъ положеніемъ длъ и коммунизмомъ, то каковы бы ни были затрудненія коммунизма, велики или малы, все равно, они были бы лишь песчинкою на всахъ этого сравненія. Но для того, чтобы сравненіе было умстно, мы должны сравнивать наилучшую форму коммунизма не съ такимъ, какъ теперь, положеніемъ длъ при частной собственности, а съ такимъ положеніемъ, какое можно устроить при ней. Принципъ частной собственности еще ни въ одной стран не былъ испытанъ на дл въ надлежащемъ вид, а въ Англіи онъ испытанъ едва ли не меньше, чмъ въ нкоторыхъ другихъ странахъ. Общественное устройство странъ новой Европы началось съ распредленія собственности, бывшаго результатомъ не какого-нибудь справедливаго раздленія, не пріобртенія посредствомъ труда, а результатомъ завоеванія и насилія, и, несмотря на все, сдланное трудомъ въ теченіе многихъ вковъ для пересозданія того, что сдлано насиліемъ, ныншняя система сохраняетъ многочисленные и большіе слды своего происхожденія. Законы собственности до сихъ поръ еще не приведены въ сообразность съ принципами, на которыхъ основывается признаніе частной собственности законною. Законы эти обратили въ собственность такія вещи, которымъ никакъ не слдовало становиться собственностью, и обратили въ безусловную собственность такія вещи, которыя должны быть собственностью только подъ ограничительными условіями. Эти законы не были безпристрастны къ правамъ разныхъ людей, а обременили затрудненіями однихъ, давая выгоду другимъ, они преднамренно покровительствовали неравенству и мшали каждому начинать карьеру съ надлежащими средствами. Чтобы вс начинали карьеру съ совершенно одинаковыми средствами, это не совмстно съ закономъ частной собственности. Но если бы на смягченіе неравенства, возникающаго изъ естественнаго дйствія этого принципа, было обращено, не колебля самаго принципа, столько же всевозможныхъ заботъ, сколько было обращено шансовъ на усиленіе этого неравенства, если бы законы стремились благопріятствовать разлитію, а не сосредоточенію богатства, помогали раздленію большихъ массъ его, а не старались предотвращать ихъ раздробленіе, то принципъ частной собственности оказался бы неимющимъ, необходимыми своими послдствіями, тхъ матеріальныхъ и общественныхъ бдствій, который во мнніи почти всхъ соціалистическихъ писателей нераздльны съ нимъ.
‘Когда защищаютъ частную собственность, то почти вс писатели, ее защищающіе, понимаютъ подъ нею обезпеченіе принадлежности плодовъ труда и сбереженія тому, кто трудился и сберегъ. Когда частному человку обезпечивается владніе плодами труда и сбереженія другихъ, полученными отъ нихъ безъ всякой заслуги, безъ всякаго усилія съ его стороны, то это уже не самая сущность принципа частной собственности, а только случайное послдствіе его,— послдствіе, которое, при извстной степени развитія, не помогаетъ, а мшаетъ цлямъ, узаконяющимъ частную собственность. Чтобы судить объ окончательномъ предназначеніи принципа собственности, мы должны предположить устраненнымъ все, приводящее этотъ принципъ къ результатамъ, противоположнымъ справедливому принципу пропорціональности между вознагражденіемъ и трудомъ,— принципу, на которомъ основываютъ собственность вс, выдерживающіе критику, аргументы въ пользу собственности’.
Изъ этихъ разсужденій Милля мы видимъ, что онъ не раздляетъ оптимистическихъ воззрній Смитовской школы на проявленія свободной конкурренціи, а потому требуетъ энергическаго вмшательства государства для смягченія неравенствъ, возникающихъ изъ естественнаго дйствія принципа свободной конкурренціи, и для приведенія собственности въ соотвтствіе между вознагражденіемъ и трудомъ. Но послднее, а именно обоснованіе собственности на труд, невозможно при существованіи частной собственности на орудія труда. Дале, Милль отказывается утверждать, чтобъ и радикально усовершенствованный порядокъ частной собственности былъ наилучшимъ. Онъ говоритъ: ‘При наличности условій, необходимыхъ для устраненія золъ современнаго экономическаго порядка, вопросъ о соціализм не будетъ, какъ обыкновенно говорятъ соціалисты, вопросомъ о единственномъ спасеніи отъ бдствій, подавляющихъ теперь человчество, и только вопросомъ о томъ, какая система боле выгодна, и ршить это должно будущее. Мы слишкомъ мало знаемъ о томъ, что можетъ совершить индивидуальная дятельность въ лучшей своей форм и соціализмъ въ лучшей своей форм, потому мы не можемъ сказать, которая изъ двухъ системъ будетъ окончательной формой человческаго общества…’ А потому,— продолжаетъ Милль,— ‘надобно желать, чтобы соціализмъ получилъ возможность поврки себя на опыт, чего справедливо требуютъ соціалисты. Соціалистическія теорій могутъ быть испытаны въ размр не очень большомъ, и безъ всякаго риска для кого бы то ни было, кром участвующихъ въ опыт. Опытъ долженъ ршить, насколько способна и скоро ли способна та или другая изъ возможныхъ системъ общности имущества замнить со, бою организацію промышленности, основанную на владніи землею и капиталомъ по принципу частной собственности, а нона мы, не думая ставить границъ дальнйшему развитію способностей человка, можемъ сказать, что политико-экономъ довольно долго еще долженъ будетъ, главнымъ образомъ, заниматься условіями существованія и прогресса, принадлежащими обществу, основанному на частной собственности и на личномъ соперничеств, и что главною цлью стремленій при ныншнемъ состояніи человческаго развитіи служитъ не низверженіе системы личной собственности, а ея улучшеніе и доставленіе полнаго участія въ ея выгодахъ каждому члену общества’.