Не нмецкій Нмецъ намъ опасенъ, а Нмецъ что сидитъ въ душ всякаго ‘образованнаго’ Русскаго.
Не нмецкій Нмецъ намъ опасенъ, а Нмецъ что сидитъ въ душ всякаго ‘образованнаго’ Русскаго.
‘День’, 25-го сентября 1865 г.
Не немецкий немец нам опасен, а немец что сидит в душе всякого ‘образованного’ русского, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1865
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Сочиненія И. С. Аксакова.
Прибалтійскій Вопросъ. Внутреннія дла Россіи. Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’ и ‘Руси’. Введеніе къ украинскимъ ярмаркамъ. 1860-1886. Томъ шестой
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1887
На нашихъ глазахъ совершается любопытное, многознаменательное явленіе. Русскіе Нмцы апеллируютъ къ матерь Германіи и мать Германія вступается за свою утробу въ Россіи. Домашній споръ, внутренняя борьба между народнымъ и пришлымъ — преимущественно Нмецкимъ элементомъ, переносится на общеевропейскую арену и становится обще-европейскимъ, или врне, обще-Нмецкимъ дломъ. ‘Allgemeine Zeitung’, ‘Klnische Zeitung’ и многія другія Германскія газеты наполняются съ нкотораго времени очень часто корреспонденціями изъ Россіи и статьями самихъ редакцій, посвященными Нмецкому вопросу въ нашемъ отечеств. Русскіе корреспонденты — Нмцы по происхожденію или по духу — рапортуютъ Германіи о гоненіяхъ, воздвигнутыхъ будто бы Русскимъ обществомъ на все ‘Нмецкое’, жалуются на неблагодарность Русской интеллигенціи, всмъ обязанной интеллигенціи Нмецкой,— и вмст съ Германскими публицистами стараются доказать, что Россіи ‘безъ Нмцевъ нтъ спасенья’, что она теперь несостоятельна во всхъ отношеніяхъ, что она всегда жила чужимъ умомъ и безъ чужаго ума обойтись не можетъ, что она нуждается въ новомъ приток духовныхъ силъ Запада и должна вновь прибгнуть къ способу, съ такимъ успхомъ постоянно употреблявшемуся со временъ Петра Великаго,— къ выписк изъ-за моря новыхъ учителей. Очевидно, что Нмецкій элементъ дрогнулъ въ Россіи, почувствовалъ, что приходитъ, его очередь ‘не въ аванжат обртаться’ (слово, сказанное Петромъ во время дно о старо-боярской и народной Русской партіи) и спшитъ опереться на общественное мнніе Европы, оглашая ее криками: караулъ! берегись Русской Россіи! Впрочемъ замчательную особенность этого явленія составляетъ именно то, что оно лишено до сихъ поръ политическаго характера въ тсномъ смысл этого слова, т. е. что борьба происходитъ не между правительствами Германіи и Россіи, а между Нмецкимъ и Русскимъ обществомъ, или врне сказать, — споръ идетъ покуда (чего не понимаютъ ясно сами спорящіе съ нашей Русской стороны) не столько о политическомъ, сколько о духовномъ преобладаніи въ Россіи — иноземнаго или же народнаго начала. Самый вншній ростъ Россіи, самое ея могущество не такъ страшны Европ, сколько пробужденіе въ Русскихъ людяхъ народнаго самосознанія: могущество Россіи не однажды было употреблено Западною Европою въ пользу себ, не однажды служило оно интересамъ иноземнымъ въ ущербъ интересамъ Русскимъ. Всего сильне опасается Европа — нашего внутренняго выздоровленія, возстановленія цльности нашего духовнаго организма. Всего нежелательне ей — чтобъ мы стали наконецъ самими. Проявленіе самобытной, Русской духовной творческой силы — по мннію Европы — опасне для ея духовнаго и политическаго владычества, чмъ милліоны вооруженнаго Русскаго воинства.— Отсюда ясно, какое значеніе получаютъ вновь въ наше время вс т вопросы о Русской народности и объ отношеніи къ ней самого Русскаго общества, которыми такъ ‘надоли’ нашей публик и ‘Русская Беседа’ и ‘День’, и которые по мннію многихъ считаются вопросами праздными и уже устарвшими. Это единственные жизненные наши вопросы, къ которымъ сводятся вс остальные! Эти вопросы далеко не разршены, или врне сказать — разршеніе ихъ далеко еще не вполн усвоено Русскимъ общественнымъ сознаніемъ, несмотря на несомннный Русскій патріотизмъ… А между тмъ скоро настанетъ время, когда общеевропейское и всемірно-историческое значеніе отъ, повидимому внутреннихъ, домашнихъ вопросовъ Россіи выдвинется наружу, и въ разршеніи ихъ признаетъ себя заинтересованною вся Западная Европа. Поэтому нельзя не пожелать, чтобы важность этихъ вопросовъ была понята настоящимъ образомъ у насъ дома, и чтобы наши публицисты не успокоивались, въ разршеніи ихъ, на дешевой вражд — такъ сказать къ вншнему Нмцу и къ людямъ Нмецкой породы. Зло лежитъ глубже.
Мы не знаемъ — кто именно пишетъ эти корреспонденціи въ иностранныя газеты: Петербургскіе ли Нмцы, Шедоферроти ли (понимай во множественномъ числ) или же онмеченные Русскіе,— все равно.— Не въ этомъ собственно дло, а дло въ смысл и въ дух самыхъ писемъ. За исключеніемъ нкоторыхъ, черезчуръ унизительныхъ выходокъ любви къ Западу, на которыя едвали способно было бы перо Русскаго по рожденію, — он, эти корреспонденціи, могли бы быть писаны — едвали не большинствомъ представителей нашей интеллигенціи. Он только рзко и грубо высказываютъ и доводятъ логически до крайнихъ выводовъ, до очевиднаго абсурда — то, чт живетъ безсознательно даже въ самихъ тхъ нашихъ ‘патріотахъ’, которые враждуютъ съ Нмцами, — по крайней мр во многихъ изъ нихъ, — что лежитъ во глав угла нашего административнаго строя, что составляетъ роковое историческое условіе нашей внутренней политики съ Петра Великаго, что выражаетъ собою весь Санктпетербургскій періодъ нашей исторіи и чему жизненный, не отвлеченный, не умозрительный только отпоръ — начинаетъ возникать лишь въ ныншнее царствованіе. Исторія литературной дятельности такъ-называемыхъ славянофиловъ и ихъ полемики съ Русскимъ обществомъ и Русскими публицистами можетъ представить любопытныя доказательства, что мннія иностранныхъ журналовъ, съ которыми борятся теперь такъ ревностно и ‘Московскія Вдомости’ и ‘Русскій Инвалидъ’, еще очень недавно провозглашались во всеуслышаніе самою Русскою журналистикою, даже самимъ ‘Инвалидомъ’, года три-четыре тому назадъ,— и что во всякомъ случа зерно, изъ котораго возникла и развилась такимъ безобразно-пышнымъ цвтомъ теорія, излагаемая въ ‘Allgemeine Zeitung’ и ‘Klnische Zeitung’,— не только не вытравлено, но продолжаетъ прозябать, безъ вдома ихъ самихъ, въ сердцахъ наигорячихъ защитниковъ Русскихъ политическихъ интересовъ. Мы представимъ этому нсколько доказательствъ ниже.
Нмецкія разсужденіи о томъ авторитет, который продолжаетъ имть для Русскаго общества иностранная интеллигенція, и объ отсутствіи народнаго начала въ современной Русской цивилизаціи, въ современномъ духовномъ стро Русскаго образованнаго общества и вообще въ развитіи Русской политической и общественной жизни, вызвали недавно горячую отповдь со стороны ‘Русскаго Инвалида’ (No 205). Особенное негодованіе его возбудили, какъ и понятно, т выводы, которые сдланы изъ вышеприведенныхъ положеній Нмецкими газетами.— Вс эти данныя подаютъ имъ поводъ заключать, что Русская народность сама по себ не производительна, нуждается въ посторонней помощи и должна смиренно, откинувъ внезапно всплывшую на верхъ патріотическую спсь и вражду противъ Нмецкаго духовнаго преобладанія, поклониться Германіи снова и отказаться отъ самобытности, къ которой неспособна. ‘Мы сильно сомнваемся въ необходимости и польв служенія Россіи чужихъ интеллигенцій и притомъ чьихъ бы то ни было,— возражаетъ на это ‘Инвалидъ’, — и имемъ на это совершенно законное основаніе въ ход историческаго развитія нашей Русской цивилизаціи…. Полтораста лтъ чужія интеллигенціи имли полный просторъ на Руси и широкое поле для своей дятельности. Какова же была эта дятельность? Гд же ихъ цивилизующая сила, если насъ и до сихъ поръ, посл но* лутораста лтъ постояннаго наплыва чужихъ интеллигенцій, все еще обвиняютъ эти же самыя интеллигенціи въ варварств, въ невжеств и въ нравственномъ безсиліи? Гд же эти благодтельныя послдствія вліянія не-Русскихъ интеллигенцій?’ и проч. и проч. Нельзя не порадоваться, встрчая такія разсужденія на страницахъ Петербургской газеты,— разсужденія похвальныя, несмотря даже на ихъ крайность и нсколько слабую аргументацію, что легко объясняется неофитствомъ: дло это еще непривычное… Доказательствомъ этой непривычки, отчасти и не вполн яснаго пониманія нашихъ недуговъ и нашихъ стремленій, а также и задачъ нашей народности, служитъ послдній доводъ ‘Русскаго Инвалида’: ‘Англія — говоритъ онъ — стала велика Англійскою интеллигенціей’, Франція — Французскою. Турція — (лестное сравненіе съ Турціей неминуемо преслдуетъ Россію1 даже подъ перомъ защитниковъ!),— станетъ сильною только тогда, когда проснется Турецкая интеллигенція (??) и сбросятъ свое невжество, открывающее дверь чужому вліянію. Россія выросла и окрпла, стала сильною и могущественною извн собственнымъ умомъ своимъ, суметъ она совершить и внутреннее развитіе свое безъ чужихъ интеллигенцій, а предлагаемыя намъ Нмецкою заграничною прессою Германскія интеллигенціи могутъ остаться для Германіи’… Такъ разсуждаетъ ‘Инвалидъ’. Нельзя не замтить, что такое оправданіе притязаній Россіи на самобытное развитіе — сопоставленіемъ ея съ Турціей, и ріа desideria, чтобъ Турція стала сильною, чтобъ проснулась въ ней Турецкая интеллигенція,— такое самодовольство собственнымъ умомъ и современнымъ У состояніемъ Россіи показываютъ, что авторъ не додумался настоящимъ образомъ до смысла слова ‘Русская народность’ и предполагаетъ, что если Германскія интеллигенціи, слдуя его совту, останутся дома, то развитіе Россіи дйствительно обойдется безъ чужихъ интеллигенцій и можетъ затмъ назваться вполн самостоятельнымъ и народнымъ?!
Въ этомъ-то вся и ошибка. Мы съ своей стороны не только не негодуемъ на Нмецкую заграничную прессу, но, напротивъ, чрезвычайно ей благодарны. Она, сама того не зная, оказываетъ’нашему обществу большую услугу, она представляетъ карикатуру доморощенныхъ Русскихъ воззрній, она какъ въ зеркал отражаетъ намъ наши собственные внутренніе недуги, она раздражаетъ Русское общественное самолюбіе, чрезвычайно чувствительное ко всякаго рода заграничнымъ обличеніямъ и одобреніямъ. Нисколько не удивительно, что Нмцы длаютъ такіе выводы изъ данныхъ, которыхъ достоврность, какъ она для насъ ни досадна, нельзя отри- цать. Выводы ихъ несправедливы, но кто же далъ поводъ къ такимъ выводамъ? Да и сердясь на заграничную прессу и вообще на Нмецкое племя, подвигаемся ли мы впередъ въ разумніи нашихъ внутреннихъ обстоятельствъ? Стыдно и обидно читать отзывы Нмецкихъ газетъ объ отсутствіи самостоятельности въ нашемъ развитіи, но нельзя тутъ кстати не припомнить одну — конечно очень, очень грубую, во и очень умную Русскую пословицу, послужившую Гоголю эпиграфомъ къ его ‘Ревнаору’: ‘Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива’.
Дло въ томъ, что наши патріоты-враги Нмцевъ, размножившіеся въ послднее время въ значительномъ числ, премущественно въ Санктпетербург, сами большею частью едвали могутъ назваться Русскими. Они преслдуютъ Нмецкій элементъ въ людяхъ Нмецкаго происхожденія, забывая, что эти послдніе гораздо мене опасны для русскаго народнаго развитія, чмъ коренные Русскіе, чуждые по своему развитію Русской народности или глумящіеся надъ мнніемъ объ оригинальности Русскихъ народныхъ началъ. Почти въ каждомъ представител Русской интеллигенціи сидитъ Нмецъ, почти въ каждомъ учрежденіи Россіи, почти во всемъ ея вншнемъ устройств дышетъ Нмецъ,— понимая это слово въ самомъ обширномъ смысл, т. е. не привязывая его ни къ личности, ни даже именно къ Германскому племени. Не съ Германскими интеллигенціями должны мы бороться, и издваться надъ всемірно-историческими подвигами національнаго Германскаго духа намъ не очень-то прилично. Надъ собой должны мы издваться, надъ нашимъ собственнымъ отреченіемъ отъ народности, надъ нашимъ добровольнымъ, вовсе не насильственнымъ онмеченіемъ, надъ нашею падкостью, уступчивостью, пассивностью предъ чужими авторитетами и вліяніями. Нечего сердиться на Германію за то, что она старается дйствовать въ своихъ интересахъ, намъ надо уразумть свои собственные интересы,— надо возненавидть не Нмца у него дома или въ его Нмецкой природной оболочк, а того Нмца, котораго мы сами вогнали себ внутрь, который глубоко заслъ намъ въ умъ и даже въ душу,— того опаснаго Нмца, котораго мы перестали и считать за Нмца и принимаемъ за Русскаго. Разв царь Петръ, подписывавшійся Piter, былъ породою Нмецъ? Разв люди Нмецкаго происхожденія ввели чиновническій и бюрократическій элементъ въ область крестьянскаго самоуправленія въ вдомств государственныхъ имуществъ? Разв они дали высшему церковному управленію печать Нмецкаго присутственнаго мста? Разв они теперь виною, что въ Русскихъ университетахъ по нскольку лтъ сряду остаются пустыми каедры Русской исторіи и словесности? Разв они виною, что большинство Русскихъ дворянъ проживаетъ деньги и воспитываетъ своихъ дтей въ Дрезден, Женев и вообще за границей? Разв мы можемъ поставить въ вину Германскимъ учителямъ, напр. въ Дрезден, что они, съ согласія и вдома Русскихъ родителей, пріучаютъ этихъ Русскихъ дтей стыдиться своего языка и своего отечества? Разв не мы сами, Русскіе, готовимъ такихъ будущихъ дятелей для Россіи, да при этомъ кричимъ еще о нашемъ патріотизм — на безукоризненномъ Французскомъ или ломаномъ Русскомъ нарчіи? Разв Нмцы виноваты, что одна Русская газета, непрестанно толкующая о національной политик, отстаиваетъ изданіе записокъ Русской академіи наукъ на Нмецкомъ язык и выражаетъ, хотя и съ грустью, свое удовольствіе при вид Русскихъ семействъ, увозящихъ малолтнихъ дтей на воспитаніе къ Нмцамъ? Разв наконецъ Нмцы, кровные, породистые Нмцы, силятся подорвать у насъ крестьянскую поземельную общину, ввести Англійскіе образцы крупной собственности, и проч. и проч. и проч.? ‘Инвалидъ’ яростно опрокидывается на ‘чужія интеллигенціи’ и утверждаетъ, что Россія дошла до настоящаго положенія ‘собственнымъ умомъ’, что она на будущее время совершитъ свое внутреннее развитіе безъ помощи новыхъ пришлыхъ Нмцевъ. Прекрасно, но разв Нмцы не могутъ еще утшаться тмъ, что и безъ новаго притока Нмца въ Россіи довольно, что Нмецъ завелся чуть ли не въ душ каждаго ‘образованнаго’ Русскаго,— что Нмецкій элементъ такъ привился — не къ народу, слава Ногу! но къ нашей интеллигенціи и ко всему нашему общественному строю, такъ акклиматизировался, что уже и не колетъ глазъ Русскимъ людямъ. Разв Нмцы не могутъ съ гордостью указать на всю Нмецкую номенклатуру Русскихъ чиновъ и на самый духъ нашихъ порядковъ? Разв не позволительно Нмцу порадоваться, когда самыя названія многихъ Русскихъ должностей и даже городовъ — добровольно, нами самими, передланы изъ Русскихъ въ Нмецкія и тмъ, въ нашихъ собственныхъ глазахъ, какъ будто повышены въ чести и чин?… Толкуютъ объ обрусніи Остзейскихъ провинцій, начинаютъ борьбу съ Нмцами… Гд, подъ какимъ знаменемъ? подъ знаменемъ Русской столицы, которой собственное имя есть Нмецкое — безъ принужденія, а любовно самою Русскою властью ей данное,— которой имя есть символъ всей исторической системы нашего отчужденія отъ народности! Облеките только звуки этого имени въ родныя ему очертанія, и бы сами наглядно убдитесь въ вопіющей аномалію факта: Saint-Petersburg держатъ знамя Русской народности, хочетъ обрусить — russisicitcn — Нмцевъ, враждуетъ съ Нмцами и туда же горячится за національную политику!… Такъ везд и во всемъ.
Какъ не припомнить снова, приведенную нами выше, грубую Русскую пословицу?