Наказание и исправление, Ремезов Митрофан Нилович, Год: 1890 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 21 минут(ы)

**Наказаніе и исправленіе *).**

(По поводу книги Обзоръ десятилтней дятельности главнаго тюремнаго управленія и предстоящаго международнаго пенитенціарнаго конгресса въ Петербург въ 1890 году).

*) Русская Мысль, кн. I.

Главное тюремное управленіе въ Обзор своей десятилтней дятельности указываетъ на разстройство ссылочной системы и на неустройство нашихъ тюремъ въ семидесятыхъ годахъ, т.-е. въ то время, когда мста заключенія поступили въ завдываніе этого управленія, учрежденнаго въ 1879 г. Прежніе порядки, какъ устройства тюремъ, такъ тюремно-административные и хозяйственные, оказались устарвшими и несоотвтствующими новымъ условіямъ жизни, созданнымъ великими реформами шестидесятыхъ годовъ. Въ Обзор мы читаемъ: ‘Съ отмною помщичьей власти увеличилось число случаевъ, въ коихъ крестьяне подлежали суду наравн съ прочими сословіями. Замна тлесныхъ наказаній лишеніемъ свободы повлекла за собою измненіе въ значеніи тюремнаго заключенія, которое перестало служить почти исключительно цлямъ подслдственнаго задержанія. Возникла необходимость установить порядокъ содержанія въ тюрьмахъ, придать ему карательный характеръ,— словомъ, явилась потребность въ тюремной реформ’. Дале Обзоръ указываетъ на весьма печальный фактъ переполненія тюремъ до того, что къ концу 1881 г. на 76,090 арестантскихъ мстъ приходилось 94,796 содержащихся, въ тюрьмахъ 15 губерній на одно мсто приходилось отъ 1, идо 2 заключенныхъ, въ 9 губерніяхъ до 2, и въ одной губерніи даже 5, в. Такое переполненіе тюремъ, ‘являясь не только препятствіемъ къ установленію внутренняго порядка въ мстахъ заключенія’, было ‘причиной усиленной болзненности и смертности среди арестантовъ’. Вмстимость исправительныхъ арестантскихъ отдленій (бывшихъ арестантскихъ ротъ гражданскаго вдомства) ‘представлялась настолько недостаточною, что большая половина преступниковъ, осужденныхъ къ отдач въ арестантскія роты, содержалась въ тюремныхъ замкахъ’… ‘Въ однхъ и тхъ же камерахъ содержались и слдственные, и осужденные арестанты, приговоренные къ кратковременному тюремному заключенію вмст съ ссыльно-каторжными и пересыльными всякихъ категорій…’ ‘Рядомъ съ неудовлетворительнымъ состояніемъ тюремныхъ зданій, причины разстройства тюремной части коренились еще въ тхъ условіяхъ, въ которыхъ находились тюремная администрація и надзоръ’. Переустройство всей тюремной систеты оказывалось крайне необходимымъ и, можно сказать, неотложнымъ, начинаясь значительнаго увеличенія числа помщеній для заключенныхъ. Это сознавалось главнымъ тюремнымъ управленіемъ и весьма озабочивало управленіе съ самаго начала его дятельности. Но и теперь, по истеченіи десятилтія, тюремное управленіе не можетъ сказать, чтобы имъ были достигнуты вполн удовлетворительные результаты.

Въ Обзор главное тюремное управленіе говоритъ: ‘Для разршенія вопроса о выработк надлежащей пенитенціарной системы учреждена была въ 1864 г. коммиссія изъ представителей вдомствъ, имвшихъ то или иное отношеніе къ тюремному длу. Коммиссія эта предприняла обширное изслдованіе положенія тюремнаго вопроса въ Россіи и за границей, министерство же внутреннихъ длъ оказалось вынужденнымъ, въ виду предстоявшей тогда судебной реформы и окончательнаго опредленія пенитенціарной системы, пріостановить, впредь до разршенія этихъ вопросовъ, постройку новыхъ тюремъ…’ ‘Богатый матеріалъ, собранный коммиссіей, выяснилъ во всхъ подробностяхъ недостатки тогдашняго положенія тюремной части и былъ несомннно достаточенъ для разршенія возложенной на коммиссію задачи, но дальнйшее движеніе этого дла осложнилось тмъ, что вопросъ о пенитенціарной систем не могъ быть разршенъ ране того, какъ будетъ опредлено, какія измненія послдуютъ въ общемъ стро наказаній. Между тмъ, об части этого, въ существ дла, одного вопроса разрабатывались въ разныхъ вдомствахъ, и въ то время, какъ бывшее II отдленіе собственной Его Величества канцеляріи затруднялось окончаніемъ общаго пересмотра уложенія о наказаніяхъ до приведенія въ удовлетворительное состояніе каторжныхъ работъ и мстъ заключенія для преступниковъ, министерство внутреннихъ длъ признало невозможнымъ привести къ окончанію работы по устройству мстъ заключенія въ виду предстоявшаго пересмотра самыхъ законовъ, которыми установлены наказанія, отбываемыя въ этихъ мстахъ заключенія’ {Обзоръ, стр. 4.}… ‘При направленіи, данномъ длу этими коммиссіями (ихъ было послдовательно образовано нсколько), когда предполагалось разработать и утвердить въ законодательномъ порядк вс подробности преобразованія, министерство внутреннимъ длъ было лишено всякой возможности проектировать какія-либо существенныя, коренныя измненія въ дйствующемъ законодательств по тюремной части или приводить въ исполненіе мры общаго характера, ибо каждое изъ такихъ измненій, всякая мра должны современенъ оказаться въ противорчіи съ общимъ планомъ и строемъ реформы, неизбжнымъ слдствіемъ чего была бы ломка порядковъ, едва успвшихъ окрпнуть и войти въ жизнь. Съ своей стороны и по тмъ же самымъ основаніямъ, министерство финансовъ и государственный совтъ съ крайнею осторожностью относились къ ассигнованію денежныхъ средствъ на тюремную часть, вслдствіе чего заявляемыя министерствомъ внутреннихъ длъ, экстренныя даже, потребности оставались нердко неудовлетворенными, несмотря на несомннную ихъ неотложность…’ {Обзоръ, стр. 5.}. Дале Обзоръ представляетъ картину совершеннаго разрушенія тюремныхъ зданій, хозяйства, надзора, дисциплины и всхъ порядковъ.

Въ смысл неупорядоченности столичныя тюрьмы мало отличались отъ провинціальныхъ. Вотъ что говоритъ объ этомъ главное тюремное управленіе: ‘Рядомъ съ указанными недостатками по части администраціи и хозяйства столичныхъ тюремъ, обращалъ на себя вниманіе его упадокъ въ нихъ внутренняго порядка и дисциплины, вредный вообще и крайне нежелательный въ большомъ город, гд всегда есть многочисленный классъ людей, опасный для общественнаго порядка и, можно сказать, живущій преступленіемъ. Въ глазахъ этого класса населенія столичныя тюрьмы потеряли всякое устрашающее значеніе’ {Ibid., стр. 68.}. Если для нкоторой части столичнаго населенія тюрьма утратила ‘всякое устрашающее значеніе’, то съ неменьшимъ основаніемъ можно было бы сказать то же самое и о всхъ вообще тюрьмахъ, находящихся въ еще худшемъ положеніи въ провинціальныхъ городахъ. Въ этомъ отношеніи мы позволимъ себ, однако же, не раздлять мннія главнаго тюремнаго управленія. Мы полагаемъ, что справедливымъ это можетъ быть только въ томъ случа, когда дло идетъ о рецидивистахъ, уже сидвшихъ въ тюрьм. Для человка же, въ ней не сидвшаго, тюрьма всегда страшна и своего ‘устрашающаго значенія ‘потерять не можетъ отъ того, что въ ней плохи порядки, дурно ведется хозяйство и вредны помщенія для здоровья или для нравственности заключенныхъ. Тюрьма страшна сама по себ, какъ нчто неизвстное, какъ всякая неволя и, въ особенности, она страшна потому, что заключеніе въ тюрьм оставляетъ извстный, неизгладимый слдъ на репутаціи человка, къ какому бы классу общества онъ ни принадлежалъ. Не въ многолюдныхъ городахъ, а въ деревенской глуши самыхъ тихихъ, земледльческихъ губерній намъ доводилось слышать фразу: ‘для кого острогъ, а для меня каменный домъ’. Это ничто иное, какъ бравада человка, сидвшаго въ тюрьм и пытающагося нахальною похвальбой скрыть уцлвшій въ немъ остатокъ стыда. Отвтъ на такую браваду всегда одинаковый въ деревн и въ многолюдномъ город: хорошъ ли, ‘нтъ-ли этотъ ‘каменный домъ’, попасть въ него никому нежелательно. Конечно, для человка, уже опозореннаго сидніемъ въ тюрьм и кличкою ‘острожника’, тюрьма утрачиваетъ долю нравственнаго устрашающаго значенія, и для такихъ людей остается въ сил, главнымъ образомъ, физически непріятныя стороны тюремнаго заключенія. А поэтому мы думаемъ, что для общественной нравственности, для поддержанія и охраненія ‘стыда’ отъ разрушительнаго вліянія тюрьмы необходимо вс мры предпринять къ тому, чтобы уменьшить число людей, подвергающихся тюремному заключенію. Практикою чужихъ странъ найденъ одинъ изъ способовъ достигнуть этого посредствомъ ‘условнаго освобожденія’ лицъ, подлежащихъ по приговорамъ судовъ заключенію въ тюрьмахъ. Мра эта представляется намъ весьма симпатичною и гуманною тмъ довріемъ, которое въ такихъ случаяхъ оказывается добрымъ качествамъ человка, впавшаго въ преступленіе по несчастной случайности, по нужд, по неразумію или по инымъ причинамъ, каковы пагубныя вліянія среды въ городахъ и т. под. Въ особенности важно условное освобожденіе, когда дло идетъ о молодыхъ подсудимыхъ, лишь по закону вышедшихъ изъ ненаказуемости по возрасту {Мн, пишущему это, приходилось видть въ провинціальныхъ тюрьмахъ 12—13-ти лтнихъ дтей, посаженныхъ за кражу ‘ремешка на кнутишко’, за кражу курицы. О дальнйшей судьб этихъ несчастныхъ дтей я не имю свдній, но убжденъ, что полутора-мсячное пребываніе ихъ въ острожномъ обществ должно было имть самое пагубное вліяніе на всю ихъ послдующую жизнь.}. Лучшею мрой въ подобныхъ случаяхъ была бы, по нашему мннію, отсылка молодыхъ людей на родину, въ деревню, на исправленіе, въ семьи подъ надзоромъ мстныхъ волостныхъ и сельскихъ властей. Мы говоримъ, само собою разумется, не объ отсылк по этапу, черезъ полицейскія арестантскія {О томъ, что такое нын практикуемая ‘полицейская’ высылка на родину, желающіе могутъ получить вполн правдивыя свднія изъ разсказа H. С. Лскова. Спиридоны-повороты, помщеннаго въ Русской Мысли 1889 г., кн. VIII.}. Если бы намъ возразили, что иной способъ отправки обойдется значительно дороже, мы отвтили бы: обойдется, наврное, дороже теперешняго, но не на много, и передъ лишнею затратой нельзя останавливаться, когда дло идетъ о спасеніи ребенка или юноши отъ конечнаго развращенія, долженствующаго, по всей вроятности, привести ихъ, рано или поздно, къ заключенію въ тюрьм, что, конечно, окажется еще боле убыточнымъ во всхъ отношеніяхъ.

Главное тюремное управленіе настаиваетъ на необходимости поднять ‘устрашающее значеніе’ тюрьмы и, въ то же время, признаетъ существованіе въ большихъ городахъ ‘многочисленнаго класса людей, живущихъ преступленіемъ’. Изъ этого можно заключить, что страхъ попасть въ тюрьму не помшалъ возникновенію многочисленнаго класса профессіональныхъ, такъ сказать, преступниковъ. То же самое и, быть можетъ, въ большей мр, чмъ въ Россіи, замчается во всхъ крупныхъ городахъ Европы и Америки, несмотря на различіе въ устройств тюремъ и въ дисциплин, въ нихъ дйствующей. Если бы намъ было доказано, что такая-то организація нсть заключенія повліяла значительно на уменьшеніе числа преступленій и опаснаго класса людей, живущихъ преимущественно незаконными средствами, тогда мы могли бы сказать, что есть нкоторое основаніе ввести и у насъ такую же карательную систему, при непремнномъ условіи, однако же, чтобы эта система не шла въ разрзъ съ общими понятіями о гуманности. До тхъ же поръ, пока намъ это не доказано съ достаточною убдительностью, мы лишены возможности дать предпочтеніе одной карательной систем передъ другими, до тхъ поръ мы вынуждены строить лишь одни предположенія на чисто-теоретическихъ разсужденіяхъ. И при этомъ наши теоретически-добытые выводы рискуютъ на каждомъ шагу натолкнуться на опровергающіе ихъ факты, добытые практикой и установленные статистикой. Выводы же тогда только могутъ имть ршающее значеніе, когда будутъ приняты въ соображеніе вс условія жизни той страны, къ которой они относятся, каковы: общій уровень образованія, благосостояніе жителей и т. д. Очень можетъ быть, что вс такого рода данныя имются въ рукахъ главнаго тюремнаго управленія и коммисri, работавшихъ надъ тюремною реформой и надъ пересмотромъ карательныхъ законовъ. Объ этомъ вскользь упоминается въ Обзор, но ничего не говорится о результатахъ ‘обширнаго изслдованія’, предпринятаго въ Россіи и за границей еще въ 1864 году. Можно лишь отмтить, что главное тюремное управленіе склоняется въ пользу введенія принудительныхъ работъ въ тюрьмахъ, при систем келейнаго (целюлярнаго) заключенія, т. е. заключенія одиночнаго. Этому посвященъ весь пятый отдлъ Обзора.

‘Къ настоящему отдлу,— говорится въ Обзор,— относится совокупность всхъ тхъ мръ, которыя входятъ въ понятіе исправительной дисциплины. Во глав этихъ мръ стоитъ вн всякаго сомннія занятіе арестантовъ полезнымъ и производительнымъ трудомъ, преслдующее троякую цль: установленіе соразмрности между строгостью порядка содержанія и тяжестью отбываемаго наказанія, нравственное воздйствіе на арестанта путемъ устраненія растлвающей его праздности и обезпеченіе судьбы арестанта на первое время по его освобожденіи путемъ назначенія ему денежнаго вознагражденія за трудъ {Обзоръ, стр. 100.}. Надобности нтъ, разумется, доказывать цлесообразность и необходимость такихъ мръ. По этому предмету изданъ законъ 6 января 1886 г., коимъ установлена ‘обязательность труда для содержащихся въ мстахъ заключенія арестантовъ, отбывающихъ опредленное по суду наказаніе’. Со времени введенія въ дйствіе этого закона ‘занятіе работами входитъ въ составъ тюремной дисциплины и примняется въ данномъ мст заключенія постольку, поскольку это допускается условіями устройства помщеній и надзора за арестантами’. ‘Законъ, обязывая заключенныхъ заниматься работами по назначенію администраціи, придаетъ труду въ стнахъ тюрьмы карательное значеніе…’ ‘Отъ обязательнаго занятія работами освобождаются лишь: 1) отбывающіе арестъ, 2) подвергнутые личному задержанію несостоятельные должники, 3) пересыльные, не принадлежащіе къ разрядамъ лицъ, приговоренныхъ къ карательному лишенію свободы, 4) подслдственные арестанты’. За всякія работы, не исключая и тхъ, которыя производятся ‘по хозяйству тюрьмы и для ея потребностей’, установлено денежное вознагражденіе. ‘Изъ заработанныхъ арестантами денегъ одну половину имъ разршается расходовать на свои надобности во время заключенія, другая половина выдается имъ при освобожденіи’. ‘Заключенный можетъ быть въ вид дисциплинарнаго взысканія лишаемъ своего заработка’. Въ вид вознагражденія тюремной администраціи и дабы ‘побудить ее къ большему усердію въ дл занятія арестантовъ работами, новыя правила предоставляютъ администраціи нкоторое участіе въ доходахъ отъ этихъ работъ’, т.-е. въ пользу администраціи отчисляется извстная доля арестантскихъ заработковъ. Принудительныя работы могутъ производиться хозяйственнымъ способомъ или посредствомъ ‘отдачи тюремныхъ мастерскихъ и арестантскихъ рабочихъ рукъ въ аренду частнымъ предпринимателямъ’ {Обзоръ, стр. 103 и 104.}. Работы раздляются на два вида: на внутреннія, производящіяся въ тюремныхъ зданіяхъ, и на вншнія, для которыхъ арестанты выводятся изъ тюремныхъ помщеній.

Одинъ изъ наиболе заслуживающихъ вниманія опытовъ примненія арестантскаго труда былъ произведенъ въ Духовщинскомъ узд, Смоленской губерніи. Благодаря энергіи М. О. Кусакова, мстнаго помщика и земскаго дятеля, при духовщинской тюрьм были устроены земледльческія работы и выдлка кирпича на арендованной земл {См. брошюру, изданную въ Смоленск: Опытъ примненія арестантскаго труда къ земледлію и кирпичному производству при духовщинскомъ тюремномъ замк. Смоленскъ, 1885 г.}. Главное тюремное управленіе говоритъ въ своемъ Обзор, что этотъ опытъ, ‘произведенный, правда, въ очень скромныхъ размрахъ, показалъ, однако, возможность, при желаніи и энергіи мстныхъ дятелей, организовать даже съ небольшими средствами производительный трудъ арестантовъ’. Изъ этихъ словъ явствуетъ, что главное тюремное управленіе считаетъ удавшимся смлый опытъ, произведенный М. О. Кусаковымъ ‘съ небольшими средствами’,— врне было бы сказать: безъ всякихъ средствъ,— и при необходимости преодолть немаловажныя затрудненія и препятствія. Если опытъ оказался удачнымъ въ малыхъ размрахъ, мы не видимъ основанія, почему онъ до сихъ поръ не повторенъ въ размрахъ большихъ и не по личному почину какого-либо мстнаго дятеля, а по распоряженію тюремнаго управленія съ нкоторою затратой на этотъ предметъ соотвтствующей суммы. Изъ отчета г. Кусакова за четыре года (1881—1884) видно, что за это время на приходъ тюремной фермы поступило 3,347 р. 95 к., израсходовано 2,795 р. 48 к., считая въ томъ числ вознагражденіе арестантовъ за трудъ, вознагражденіе смотрителя тюрьмы, издержки на постройки и обзаведеніе и т. под., чистой прибыли оказывается 552 руб. 48 коп. и построекъ на сумму 1,500 р. Наиболе серьезное затрудненіе при такихъ опытахъ представляетъ вопросъ о помщеніи арестантовъ на время полевыхъ и кирпичныхъ работъ. Но и этотъ вопросъ разршенъ вполн удачно при опыт устройства житомирско-бердичевскаго шоссе арестантами житомирской тюрьмы въ 1887 г. ‘Въ виду дальности разстоянія тюрьмы отъ мста работъ,— говорится въ Обзор,— было разршено ставить и перемщать, по мр передвиженія центра работы, солдатскія палатки, замнявшіяся осенью досчатыми ‘бараками, что дало возможность не тратить непроизводительно рабочія силы’ и время на переходы изъ тюрьмы къ мсту работъ и обратно. Такіе же опыты повторены въ г. Дубно, Волынской губ., и при постройк псковско-рижской желзной дороги. По отзыву главнаго тюремнаго управленія, ‘при производств всхъ этихъ работъ повсемстно сохранялся полный порядокъ и, несмотря на незначительное сравнительно количество надзирателей, побговъ почти не было’. Четыре удачныхъ опыта указываютъ на полную возможность производительнаго и полезнаго примненія арестантскаго труда вн мстъ заключенія. Польза въ данномъ случа получается многообразная, какъ для физическаго здоровья арестантовъ, такъ и для ихъ нравственности. Очень большое значеніе иметъ и самый видъ труда, подходящій къ обычнымъ, хотя иногда и тяжелымъ работамъ крестьянъ, составляющихъ огромное большинство въ сред арестантовъ. И, тмъ не мене, кром этихъ четырехъ опытовъ, мы не видимъ въ Обзор указаній на дальнйшій ходъ дла въ томъ же направленіи. Въ Обзор замчается даже какъ бы предпочтеніе, отдаваемое главнымъ тюремнымъ управленіемъ внутреннимъ работамъ арестантовъ,— работамъ ремесленно-фабричнаго характера. Намъ сдается, будто въ этомъ опять-таки проглядываетъ опасеніе тюремнаго управленія, какъ бы не умалилось карательное и устрашающее значеніе тюрьмы. Опасеніе это представляется намъ нсколько преувеличеннымъ и недостаточно обоснованнымъ, быть можетъ, потому, что мы на первое мсто выдвигаемъ цль исправленія наказаніемъ, а не цль устрашенія тяжестью кары.

Говоря о внутреннихъ тюремныхъ работахъ, само главное управленіе замчаетъ, что ‘особенно затруднительнымъ представлялось занятіе арестантовъ въ уздныхъ тюрьмахъ, населеніе коихъ, принадлежа по преимуществу къ крестьянскому сословію, трудно пріурочивается къ мастеровымъ занятіямъ’. Въ Обзор перечисляются съ видимымъ удовольствіемъ тюрьмы, въ которыхъ устроены и развиваются фабричныя и ремесленныя производства: приготовленіе холста ‘въ весьма большомъ количеств’, заготовленіе одежды и обуви по подряду для арміи, флота, пограничной стражи и полиціи, мебели для войсковыхъ потребностей и т. под., говорится о дешевизн такихъ издлій и о выгодности какъ для казны, такъ и для тюремъ подрядныхъ работъ, замчается наклонность превратить тюрьмы въ фабричныя и въ ремесленныя заведенія. Сомннія быть не можетъ въ томъ, что тюрьма всегда иметъ возможность изготовлять всякія издлія значительно дешевле частныхъ предпринимателей уже потому, что къ расходамъ производства не причисляются проценты на капиталъ, затраченный въ постройки и обзаведеніе, проценты на погашеніе этого капитала, вознагражденіе за рискъ и за трудъ предпринимателя и т. д. Тутъ возникаетъ вопросъ о желательности и полезности для государства конкурренціи между свободными промышленными заведеніями и подневольными — тюремными. Всякій кусокъ холста, всякая заготовка одежды и проч., сдланные арестантскими руками, отнимаютъ долю прибылей у свободныхъ предпринимателей и, съ тмъ вмст, умаляютъ сумму заработковъ свободныхъ рабочихъ. ‘По свдніямъ, поступившимъ въ управленіе въ теченіе 1887 г., отъ работъ арестантовъ въ тюрьмахъ общаго устройства, исправительныхъ арестантскихъ отдленіяхъ, уголовныхъ и слдственныхъ тюрьмахъ Привислянскаго края и въ мстахъ заключенія С.-Петербурга выручено 601,793 р. 94 к.’. Стало быть, небольшое сравнительно число тюремъ введенными въ нихъ работами отняли 600 тысячъ рублей изъ общаго оборота свободной промышленности государства. Изъ этой суммы 166,440 р. 82 к. внесено въ доходъ казны. Прибыль для казначейства весьма ничтожная. но если бы при устройств мастерскихъ во всхъ мстахъ заключенія имперіи эти суммы увеличились бы въ нсколько разъ, то выгоды казны, все-таки, не уравновсили бы собою потерь частной обрабатывающей промышленности.

Совсмъ иное дло — созиданіе новыхъ цнностей въ вид построекъ шоссе, подъздныхъ путей, желзно-дорожныхъ сооруженій, ломки камня, обработки пустующихъ или малодоходныхъ земель, осушительныхъ и ирригаціонныхъ работъ, лсонасажденій и т. под. Насколько важно и полезно, по нашему мннію, упорядочить ссылку и направить ее на колонизацію, настолько же желательно обратить арестантскій трудъ на разнообразныя работы общественной и государственной полезности. Мы не говоримъ, гд и что можно сдлать арестантскими руками, но глубоко убждены, что нтъ такого города, нтъ такой мстности въ Россіи, гд бы не нашлось приложенія труду этого рода. Наибольшія затрудненія представятъ въ этомъ отношеніи столичныя тюрьмы. И тутъ мы, все-таки, не видимъ непреодолимыхъ препятствій къ выдленію изъ мстъ заключеній рабочихъ партій, состоящихъ изъ боле или мене долгосрочныхъ арестантовъ, на работы канализаціонныя и иныя, какъ на окраинахъ города, такъ и за городомъ, подобно тому, какъ это длалось въ Житомир.

Ремесленный трудъ въ мстахъ заключенія представляется намъ нежелательнымъ еще и вотъ почему: тюрьма — сама по себ, даже въ ея ныншнемъ еще неупорядоченномъ положеніи, отбиваетъ крестьянина отъ его обычнаго земледльческаго труда, отучаетъ его физически и нравственно отъ полевыхъ работъ и отъ ‘земли’. Тутъ дйствуетъ не одна только привычка къ праздности, но въ еще большей мр — отвычка мускуловъ отъ необходимаго напряженія. Съ введеніемъ ремесленнаго труда, совершенно отличнаго отъ земледльческаго и всегда боле легкаго, образуется привычка къ легкимъ занятіямъ и такая же отвычка отъ усиленнаго труда мускульнаго. И къ этому присоединится возможность полученія заработка отъ ремесла, т.-е. отъ занятія по преимуществу городскаго. Мы опасаемся, что, при такихъ обстоятельствахъ, мста заключенія съ ихъ мастерскими станутъ этапомъ для перехода деревенскихъ хлбопашцевъ въ разрядъ городскихъ мастеровыхъ, плохихъ ремесленниковъ, только увеличивающихъ собою ряды городскихъ пролетаріевъ, разростающихся и безъ того слишкомъ быстро до такихъ размровъ, что главное тюремное управленіе иметъ основанія считать этотъ ‘многочисленный классъ людей опаснымъ для общественнаго порядка’ {Обзоръ, стр. 63.}. Мы полагали бы, что надлежитъ изыскивать способы къ возможному уменьшенію численности такого ‘класса людей’, что необходимо создать такую комбинацію мръ наказанія и исправленія, которая не выбивала бы людей, прошедшихъ этимъ несчастнымъ путемъ, съ ихъ обычной жизненной дороги.

Всякая страна иметъ свои особенности, и въ этомъ отношеніи наше отечество стоитъ совершенно особнякомъ отъ всхъ цивилизованныхъ странъ Стараго и Новаго Свта. А потому вс правительственныя мропріятія въ Россіи должны быть приноровлены къ ея особенностямъ и съ ними согласованы. Мы можемъ и обязаны принимать въ сображеніе опыты другихъ культурныхъ народовъ, но никакъ не должны подражать имъ слпо, копировать ихъ учрежденія, не разбирая, насколько таковыя согласуются съ особенностями нашего быта. Въ занимающемъ насъ вопрос это не мене важно, чмъ во всхъ другихъ вопросахъ экономическаго характера. На Запад преступниковъ некуда двать, кром тюрьмы и рабочаго дома съ ремесленными мастерскими. Тамъ свободный народъ десятками тысячъ бжитъ ежегодно за море искать средствъ къ жизни, свободнаго уголка земли. У насъ есть неисчислимыя пространства пустырей съ плодороднйшею почвой, съ благодатнйшимъ климатомъ, есть пустопорожнія области, размрами равныя цлымъ европейскимъ государствамъ, вблизи самыхъ столицъ не мало такихъ пространствъ земли, къ которымъ стоить только приложить разумный трудъ, чтобы они превратились въ доходныя и богатыя статьи государственныхъ доходовъ. При такихъ исключительно благопріятныхъ условіяхъ намъ слдовало бы работать надъ созданіемъ своей особливой пенитенціарной системы, въ которой тюрьма занимала бы наименьшее мсто и наибольшее было бы отведено штрафнымъ колоніямъ различныхъ типовъ. Если считалось возможнымъ учрежденіе въ разныхъ губерніяхъ исправительныхъ колоній для несовершеннолтнихъ преступниковъ, если эти колоніи даютъ удовлетворительные результаты, то мы ршительно не видимъ основаній, которыя могли бы препятствовать учрежденію, вмсто тюремъ, исправительныхъ колоній для взрослыхъ преступниковъ, въ особенности когда мы имемъ передъ собою духовщинскій опытъ, заслужившій весьма одобрительный отзывъ главнаго тюремнаго управленія.

По сознанію управленія, проведеніе предположенныхъ тюремныхъ улучшеній останавливается за недостаткомъ денегъ на постройку новыхъ тюремъ и на перестройку старыхъ. На осуществленіе тюремной реформы требуются многіе милліоны рублей, которые не проценты будутъ приносить, а будутъ вынуждать новые значительные расходы на ремонтъ зданій. Т же, и даже меньшія суммы, израсходованныя на заведеніе пенитенціарныхъ колоній, дали бы въ самомъ скоромъ времени хорошій процентъ, колоніи не затребовали бы суммъ на ремонтъ, а ремонтировались бы своими средствами, и, наконецъ, колоніи не расходовали бы средствъ казначейства ни свое содержаніе, жили бы своими средствами. Всего же важне то обстоятельство, что выходящіе на свободу арестанты колоній возвращались бы въ свои деревни такими же хлбопашцами, какими были прежде, и еще приносили бы съ собою нкоторыя полезныя знанія по части земледлія, усовершенствованныхъ пріемовъ культуры, скотоводства, огородничества и садоводства. Отбывшіе наказаніе приходили бы домой не только исправленными нравственно, но и не попорченными физически тснымъ заключеніемъ, и до извстной степени просвщенные такими свдніями, которыя прямо приложимы къ потребностямъ ихъ обычной жизни.

Одна изъ мръ наказаній, установленныхъ закономъ, но неосуществимыхъ на практик,— обращеніе приговоренныхъ на общественныя работы въ замну штрафовъ,— сдлается вполн примнимою при учрежденіи штрафныхъ колоній. Отдача на короткіе сроки въ такія работы можетъ съ пользою замнить собою аресты, по приговорамъ мировыхъ судей, съ еще большею пользой она можетъ быть установлена въ вид самостоятельной кары за нкоторые проступки, каковы порубки лсовъ и т. п. Въ сущности, вс штрафы, налагаемые на крестьянъ, падаютъ своею тяжестью не на одного только виновнаго, но на весь домъ, подрываютъ достатокъ цлой семьи, нисколько неповинной въ какомъ-либо буйств или въ иномъ маловажномъ проступк одного изъ своихъ членовъ. Аресты такъ же точно лишаютъ семью ея рабочей силы. Приговоренный къ работ въ колоніи понесъ бы заслуженную кару, но семья получила бы извстную долю его заработка и мене пострадала бы отъ проступка одного изъ семейныхъ. И, наконецъ, колонія — не острогъ: при разумномъ и осмотрительномъ веденіи дла, колонія не навяжетъ отбывшему наказаніе неизгладимой, позорящей клички ‘острожника’, а можетъ вернуть его въ прежнее общество хорошо дисциплинированнымъ и дльнымъ работникомъ.

Мы чужды всякаго опасенія умалить устрашающее значеніе наказанія замною тюрьмы штрафною колоніей. Напротивъ, отбывшій наказаніе въ колоніи выйдетъ изъ нея убжденнымъ собственнымъ опытомъ въ томъ, что съ нимъ не шутки шутили и не на казенный пансіонъ брали, какъ это бываетъ въ тюрьмахъ. Боязнь побговъ также не можетъ имть мста, во-первыхъ, потому, что осужденные на срокъ (по простонародному выраженію — ‘на высидку’) почти никогда не убгаютъ, какъ это доказано многими опытами, во-вторыхъ, потому, что въ колоніяхъ должны быть введены порядки, достаточно предупреждающіе возможность побговъ и даже кратковременныхъ отлучекъ. Неодобрительное поведеніе арестанта можетъ быть поставлено поводомъ къ продленію срока пребыванія въ колоніи, по усмотрнію администраціи, съ вдома высшихъ мстныхъ властей. Мы здсь не проектъ пишемъ, а выражаемъ только въ общихъ чертахъ свои, такъ сказать, desiderata.

Мы не имемъ въ виду полной отмны тюремнаго заключенія, какъ уголовной кары, но очень желали бы уменьшенія числа случаевъ примненія этого наказанія, въ особенности по отношенію къ людямъ рабочихъ классовъ, за проступки несложные, каковы, напримръ, кражи, нкоторые виды обмановъ, единовременныя растраты (не длящіяся) и т. п., когда проступки этого рода совершены въ первый и, въ нкоторыхъ случаяхъ, во второй разъ, а также за нкоторыя преступленія некорыстнаго характера.

Самымъ тяжкимъ изъ всхъ видовъ наказаній, за исключеніемъ разв только каторги, мы считаемъ одиночное заключеніе. Особенная тяжесть этой кары признается самимъ закономъ, какъ то видно изъ положенія о сокращеніи опредленнаго судомъ срока при отбываніи наказанія въ тюрьмахъ, устроенныхъ по систем одиночнаго заключенія. Въ Обзор главн. тюремное управленіе, между прочимъ, говоритъ: ‘Съ изданіемъ уложенія 1845 г. и особенно съ начала шестидесятыхъ годовъ безвозвратно миновала пора того суроваго отношенія къ преступнику, когда причиненіе ему физическаго страданія входило, какъ необходимый элементъ, въ составъ уголовной кары’. Слава Богу, что пора эта миновала безвозвратно, и остается желать, чтобы въ свою очередь прошла и пора того якобы гуманнаго отношенія къ осужденнымъ, при которомъ причиненіе имъ возможно тяжелйшихъ нравственныхъ страданій признается необходимымъ условіемъ кары и устрашенія. Придуманныя людьми, въ душ добрыми и человколюбивыми, системы одиночнаго заключенія и обязательнаго молчанія принадлежатъ, по нашему мннію, къ числу такихъ жестокихъ каръ въ нравственномъ и въ физическомъ смысл, отъ которыхъ будущее человчество отвернется съ такимъ же ужасомъ, съ какимъ мы въ былое время отвертывались отъ истязаній осужденныхъ. Видимыхъ и осязаемыхъ знаковъ страданій усовершенствованныя американцами кары не оставляютъ, но за то он исподоволь, часъ за часомъ и день за днемъ, подтачиваютъ физическое здоровье одиночно заключенныхъ и невольныхъ молчальниковъ и въ большей или меньшей мр, смотря по сил нравственно истязуемаго, разрушительно дйствуютъ на его психическое здоровье. Ни того, ни другаго не могутъ отрицать сами составители разсматриваемаго нами Обзора, доказательствомъ служатъ намъ слдующія строки этой книги: ‘Одновременно съ этимъ (съ правилами о сокращеніи сроковъ) были преподаны правила о порядк содержанія арестантовъ въ одиночныхъ тюрьмахъ, причемъ обращено особое вниманіе на непремнное доставленіе арестантамъ занятій, на ежедневный выводъ ихъ на прогулку, на присутствіе ихъ при богослуженіи, школьное обученіе и неукоснительное посщеніе арестантовъ всми лицами тюремнаго персонала’ {Обзоръ, стр. 120.}. Почему же вс эти, сами не очень хорошія, предписанія съ особенною настоятельностью выражены, какъ только дло коснулось заключенныхъ въ одиночной тюрьм? Мы думаемъ, что сдлано это изъ опасенія, далеко не лишеннаго основанія, какъ бы не пришлось большинство такихъ заключенныхъ переводить прямо изъ одиночной тюрьмы въ домъ для умалишенныхъ. Въ другомъ мст Обзора главное тюремное управленіе замчаетъ, ‘что одна изъ труднйшихъ задачъ заключается въ организаціи труда арестантовъ новой одиночной тюрьмы (въ Петербург), особенно въ виду краткосрочности наказанія, отбываемаго въ этой тюрьм’. Дале говорится о важномъ значеніи этого вопроса ‘для всхъ новыхъ тюремъ, сооружаемыхъ по одиночной систем’ {Ibid., стр. 116 и 117.}. Сооруженіе новой петербургской одиночной тюрьмы обошлось въ 1.396,849 рублей, дороговизна эта обусловливалась громадностью зданія и, въ особенности, спеціальными приспособленіями для одиночнаго размщенія заключенныхъ. Не подлежитъ сомннію, что вс новыя сооруженія такого же типа обойдутся несравненно дороже обыкновенныхъ тюремъ, хотя бы и значительно улучшенныхъ въ санитарномъ отношеніи.

Для чего же собственно предположены эти новыя постройки и большія на нихъ затраты при недостаточности средствъ, на что не разъ высказаны въ Обзор стованія главнаго тюремнаго управленія? Доказано ли неоспоримыми и достаточно убдительными опытами превосходство одиночнаго заключенія въ качеств исправительной и карательной мры? На это мы не находимъ указаній въ Обзор и не думаемъ, чтобъ имлись налицо необходимыя для того данныя, хотя бы по кратковременности существованія этой тюрьмы. А затмъ, для полноты свдній, на которыхъ можно бы обосновать правильное ршеніе вопроса, необходимо было бы имть свднія о дальнйшей участи приговоренныхъ, отбывшихъ наказаніе въ одиночномъ заключеніи. И только по полученіи несомннныхъ и благопріятныхъ показаній можно было бы приступать къ дальнйшимъ постройкамъ дорого стоющихъ сооруженій, могущихъ оказаться впослдствіи совершенно непригодными для предположенныхъ цлей исправленія и наказанія безъ существеннаго вреда для здоровья и рабочей способности осужденныхъ.

Мы знаемъ, что намъ могутъ возражать указаніями на опыты другихъ странъ, гд уже давно практикуется система одиночнаго заключенія. Подобныя указанія для насъ такъ же мало убдительны, какъ всякія ссыля на чужіе опыты, производившіеся при иныхъ условіяхъ, чмъ т, въ какихъ находится наше отечество. Мы уже говорили о необходимости при всхъ общественныхъ экспериментахъ принимать въ соображеніе особенности каждой страны, каждаго народа, выражающіяся въ характер, вковыхъ привычкахъ народа, въ его образ жизни, въ экономическихъ потребностяхъ и т. д. Тамъ, гд преобладаетъ городская жизнь надъ деревенскою, гд сильно развита фабричная, заводская и ремесленная промышленность, тамъ городскіе обыватели и рабочіе сжились, такъ сказать, съ тснотою помщеній, съ молчаливымъ трудомъ въ одиночку, тамъ мене рзокъ для человка переходъ отъ одиночнаго станка мастерской къ одиночной кель съ такимъ же станкомъ и не особенно затруднительно послдующее возвращеніе въ мастерскую или на фабрику. Для огромнаго же большинства русскихъ людей переходъ отъ привычнаго простора и свободы полей и лсовъ въ тсную одиночную келью просто ужасенъ и совершенно невозможно возирёщеніе къ прежнимъ занятіямъ по окончаніи срока наказанія. Тамъ, на Запад, рабочій и по выход изъ тюрьмы остается тмъ же, чмъ былъ до заключенія въ тюрьму, у насъ онъ перестаетъ быть крестьяниномъ и не можетъ стать ремесленникомъ, ибо никакому ремеслу онъ не научится основательно ни въ общей тюрьм, ни въ одиночной. Вступивши въ тюрьму крестьяниномъ, онъ почти всегда, а изъ одиночной тюрьмы — неминуемо, выйдетъ пролетаріемъ, городскимъ ‘босякомъ’, отбившимся отъ своего кореннаго дла и неспособнымъ ни къ какому другому длу,— выйдетъ обезсиленнымъ физически и нравственно.

Ради какой же общественной необходимости предположено у насъ истратить милліоны на сооруженіе одиночныхъ тюремъ? Неужели только съ цлью устрашенія тяжестью наказанія? Если это такъ, то средство представляется намъ слишкомъ сильнымъ и дорогимъ, а цль — недостижимою этимъ средствомъ. Мы уже говорили выше объ устрашающемъ значеніи тюрьмы вообще и то же самое могли бы повторить о всякой тюрьм, каковы бы ни были введенные въ ней порядки. Для не сидвшихъ въ ней они неизвстны и безъ личнаго опыта непонятны огромному большинству населенія. Ожидать же, что испытавшіе на себ всю тяжесть одиночнаго заключенія разнесутъ во всеобщее устрашеніе свднія о такой тюрьм, едва ли есть основаніе. Мы скоре готовы думать, что они разнесутъ похвальбу тми деньгами, которыя вынесутъ изъ заключенія въ вид заработка. Русскій человкъ, и въ особенности ‘острожникъ’, гораздо боле склоненъ къ похвальб, хотя бы острогомъ, чмъ къ мрачнымъ жалобамъ на перенесенныя страданія. Мы лично и не разъ видали людей, похвалявшихся пребываніемъ въ арестантскихъ ротахъ, гд, кажется, съ ними не шутили, и даже — страшными слдами, оставленными на ихъ тл шпицрутенами и плетьми… Для самого же перенесшаго одиночное заключеніе устрашающее значеніе этого наказанія умаляется вотъ почему: или онъ выйдетъ изъ тюрьмы, такъ сказать, закаленнымъ произведеннымъ надъ нимъ экспериментомъ, или окажется имъ надорваннымъ и обезсиленнымъ, иначе сказать — энервированнымъ, въ первомъ случа человкъ легко становится мрачнымъ и ожесточеннымъ, во второмъ — дряблымъ и апатичнымъ до индифферентизма. Въ обоихъ случаяхъ онъ выйдетъ, какъ мы выше сказали, плохимъ работникомъ и съ дрянною репутаціей, бездомнымъ пролетаріемъ и босякомъ, котораго нужда и голодъ заставятъ совершать новыя преступленія, несмотря ни на какія устрашенія.

Правда, одиночная тюрьма иметъ то важное преимущество передъ общими тюрьмами, что заключенные въ ней ограждены отъ развращающаго вліянія однихъ арестантовъ на другихъ. Но значеніе этого преимущества весьма умаляется тмъ, что во время слдствія и суда, до приведенія приговора въ исполненіе, обвиняемые будутъ, все-таки, находиться въ общихъ тюрьмахъ для подслдственныхъ и, стало быть, окажутся предоставленными пагубному дйствію острожной среды. Нельзя же, однако, изъ-за этого подвергать и подслдственныхъ арестантовъ страшному режиму одиночнаго заключенія.

Насколько различны могутъ быть взгляды на тяжесть наказаній и на ихъ сравнительную суровость, видно изъ нижеслдующаго мннія, выраженнаго въ Обзор: ‘Достаточно извстенъ тотъ фактъ, что въ 60-хъ годахъ арестанты бывшихъ исправительныхъ ротъ нердко совершали тяжкія преступленія, чтобы ‘облегчить свою участь’, т.-е. попасть на каторгу. Такъ низко упало значеніе высшаго уголовнаго наказанія’ — каторги. Факты этого рода не подлежатъ сомннію и на самомъ дл достаточно извстны, но толкованіе имъ можетъ быть дано совершенно иное и прямо противуположное, а именно, что суровость содержанія въ арестантскихъ ротахъ доводила не рдко людей до отчаянія и до совершенія тяжкихъ преступленій, чтобы только выйти изъ непереносимаго положенія. Жестокость самой каторги представлялась мене страшною, чмъ порядки, существовавшіе въ арестантскихъ ротахъ, упало, собственно, не значеніе каторги, само по себ, а только по сравненію съ арестантскими ротами, оказавшимися ужасне всякой каторги. Наказаніе можетъ довести человка до раскаянія, составляющаго первый шагъ къ исправленію, и такъ же точно оно можетъ до вести до отчаянія, ведущаго либо къ ожесточенію, либо къ апатіи, смотря по темпераменту и характеру наказуемаго. Наказаніе немыслимо безъ лишеній и страданій для отбывающаго его, и тутъ все дло въ мр и въ соотвтствіи не столько между содяннымъ и постигающимъ за то обвиненнаго, сколько въ соотвтствіи между налагаемыми карами и общими чертами характера того народа, для котораго он установлены. Вообще уголовныя кары должны быть гуманными, въ частности, он должны быть національными, тогда только он будутъ признаны справедливыми, окажутся понятными и дйствительными въ качеств средствъ исправительныхъ и репрессивныхъ.

Главное тюремное управленіе совершенно врно замчаетъ, что ‘ложно понятая филантропія, стремящаяся къ доставленію арестантамъ наибольшаго комфорта, развращающимъ образомъ дйствуетъ на преступника, умаляя въ глазахъ его силу понесенной кары, и порождаетъ совершенно справедливое неудовольствіе въ свободномъ населеніи, которое въ большинств своемъ, при самомъ тяжкомъ иногда труд, не въ силахъ доставить себ такого жилища, одежды и пропитанія, какими пользуется человкъ, нанесшій обществу вредъ преступнымъ дяніемъ’. Въ непосредственно за симъ слдующихъ строкахъ управленіе говоритъ объ улучшеніи тюремныхъ зданій, о предоставленіи заработковъ арестантамъ, объ улучшенной пищ, т.-е. обо всемъ, что арестантъ иметъ въ несравненно лучшемъ вид, чмъ свободное, трудовое населеніе. При этомъ, какъ бы въ оправданіе, приводятся мотивы: необходимость охраненія здоровья и т. п. И заканчивается это такимъ заключеніемъ: ‘Усиленіе тюремнаго надзора, организація каторги, установленіе правилъ одиночнаго заключенія имли своею конечною цлью поднятіе дисциплины среди арестантовъ и созданіе такой обстановки тюремной жизни, при которой лишеніе свободы пріобртало надлежащее карательное значеніе’ {Обзоръ, стр. 186.}. Теоретически все это боле или мене правильно и выходитъ довольно стройно, на практик же должно оказаться далеко не такъ. Оставляя въ сторон каторгу, мы находимъ, что, какія бы ни придумывались нравственно-мучительныя системы заключенія (одиночнаго, молчальнаго или еще какого-нибудь заморски усовершенствованнаго вида), содержащійся въ тюрьм арестантъ будетъ всегда находиться физически въ несравненно боле хорошихъ условіяхъ, чмъ на свобод. Въ тепл, въ чистот, сытый, одтый, занятый сравнительно легкимъ,— мы употребимъ простое народное выраженіе, — пустяковымъ трудомъ, безъ заботъ о ежедневномъ существованіи, о заработк, о содержаніи семьи, арестантъ будетъ только скучать, скучать до тоски, до отчанія, до сумасшествія. Само тюремное управленіе отлично знаетъ это, недаромъ оно озабочено ‘непремннымъ доставленіемъ арестантамъ занятій’, выводомъ на прогулки и проч., какъ выше сказано. То-есть, говоря просто, управленіе озабочено доставленіемъ одиночно-заключеннымъ развлеченій, дабы облегчить нравственныя страданія тхъ, кого оно считаетъ нужнымъ наказывать за преступленія скукою.

Наказаніе — несомннно страшное, но отнюдь не способное устрашить кого бы то ни было. На вопросъ: каково въ тюрьм?— вышедшій изъ нея можетъ дать лишь одинъ отвтъ: хорошо, лучше желать нельзя, тепло, сытно, работа пустячная, только очень ужь скучно. О воздйствіи перенесенной скуки на заключенныхъ мы говорили, на слушателей же, не испытавшихъ таковой на себ, подобный разсказъ не произведетъ ровно никакого устрашающаго впечатлнія: ну, скучно, такъ скучно, и на фабрик не весело, и на полевой работ веселья не много…

Нечего, кажется, настаивать на томъ, что скукою нельзя исправлять, какъ нельзя ею устрашать. А, стало быть, и не слдуетъ ею наказывать. Съ другой стороны, нельзя отбывающихъ наказаніе поставить въ худшія условія существованія (въ смысл помщенія, одежды и т. п.), чмъ т, какія считаются необходимыми для ихъ здоровья и для сохраненія ихъ физическихъ силъ. Слдовательно, наказывать, устрашать и исправлять подпавшихъ кар закона слдуетъ такъ, чтобы наказуемый, безъ ущерба для физическаго и нравственнаго здоровья, почувствовалъ и ясно уразумлъ всю разницу между свободой, которою онъ пользоваться не умлъ, и неволей, въ которую онъ за то попалъ. Исходя изъ этого основнаго положенія, законъ установилъ самый легкій и самый тяжкій изъ всхъ видовъ уголовныхъ наказаній: внизу карательной лстницы — обращеніе виновнаго на общественныя работы (въ замну штрафа), вверху — каторжныя работы. Мы не видимъ никакихъ соображеній и данныхъ къ тому, чтобы и остальныя ступени лстницы не были бы заняты соотвтствующими видами подневольной, принудительной работы, съ различіемъ въ срокахъ и мстахъ отбыванія наказаній, а равно въ большей или меньшей тяжести труда, сообразно съ возрастомъ и силами осужденныхъ.

Оставляя въ своей сил тюрьмы, мы настаиваемъ на большой полезности, на необходимости учрежденія штрафныхъ колоній, въ замну тюремнаго заключенія, для другихъ категорій, и на устройств ссыльнопоселенческихъ колоній съ принудительными работами, въ замну различныхъ видовъ ссылки, какъ мы выше говорили. Еще разъ возвращаясь къ одиночнымъ тюрьмамъ и къ указанному нами ихъ превосходству передъ общими тюрьмами, мы думаемъ, что устранить жестокость и гибельныя послдствія одиночнаго заключенія можно и должно устройствомъ при такихъ тюрьмахъ общихъ мастерскихъ и столовыхъ, удержавши келейное заключеніе только для ночлега и отдыха, чмъ въ весьма значительной степени ослабится, а при извстной дисциплин и совсмъ уничтожится развращающее вліяніе арестантовъ другъ на друга.

Мы ничего не говоримъ о каторжныхъ работахъ потому, что въ Обзор главнаго тюремнаго управленія находимъ мало данныхъ для сужденія о положеніи ссыльно-каторжныхъ. Въ заключительной глав коротко говорится о томъ, что ‘остается лишь привести къ окончанію организацію управленія и работъ въ Нерчинскомъ горномъ округ и на Кар и продолжать колонизацію острова Сахалина’. Вообще главнымъ управленіемъ обращено особенное вниманіе на увеличеніе состава и на улучшеніе надзора въ мстахъ заключенія усиленіемъ штатовъ, расширеніемъ власти и свободы дйствій на мстахъ лицъ, завдующихъ тюрьмами. На самокъ дл эта весьма важная часть представлялась до сихъ поръ въ самокъ плачевномъ вид, теперь же, при существенныхъ измненіяхъ, проектированныхъ главнымъ управленіемъ и уже приводимыхъ въ дйствіе, нельзя сомнваться въ томъ, что эта сторона реформы быстро дастъ желанные результаты, не только въ смысл усиленія дисциплины среди заключенныхъ, но и въ смысл матеріальнаго улучшенія ихъ положенія.

Вслдъ за только что приведенными нами словами Обзора, одна фраза еще разъ вселяетъ въ насъ нкоторую тревогу за участь, ожидающую ссылку. Мы читаемъ въ Обзор: ‘Что касается ссылки, то значительное сокращеніе ея и упорядоченіе имющей пока примняться — есть лишь вопросъ времени’. Въ слов ‘пока’ мы видимъ указаніе на ожидаемую главнымъ управленіемъ совершенную отмну этого вида наказанія. Съ своей стороны мы уже высказались за необходимость удержать въ сил эту карательную мру, введя лишь существенныя измненія въ ея организація и направленіи. Свднія, сообщенныя газетами въ то время, какъ мы писали эти строки,— если только достоврны свднія,— даютъ намъ надежду, что вопросъ о ссылк стоитъ на пути къ разршенію въ иномъ смысл, чмъ предполагалось главнымъ тюремнымъ управленіемъ, а именно въ томъ смысл, какой мы признавали цлесообразнымъ и желательнымъ въ начал настоящей нашей статьи. Прискорбно было бы, если бы такое важное колонизаціонное средство, ‘какимъ представляется ссылка, было уничтожено потому только, что имъ не умли до сихъ поръ пользоваться, какъ слдовало бы, даже во исполненіе издавна существующаго закона.

Въ заключеніе пожелаемъ, чтобы предстоящимъ въ ныншнемъ году международнымъ пенитенціарнымъ конгрессомъ въ Петербург было обращено особенное вниманіе на развитіе мръ, способствующихъ исправленію несчастныхъ, подвергшихся кар закона, а не на средства только возмездія и устрашенія.

М. Ремезовъ.

‘Русская Мысль’, кн.II, 1890

Наказаніе и исправленіе *).

Читайте также:

**Наказаніе и исправленіе *).**