КАРТИНЫ АНТИЧНАГО МІРА.
КАРТИНЫ АНТИЧНАГО МІРА.
1.
Клеопатра.
1.
Клеопатра.
——
——
——
М. Р.
(Окончаніе слдуетъ).
‘Русская Мысль’, кн.II, 1891
Картины античнаго мира, Ремезов Митрофан Нилович, Год: 1891
Время на прочтение: 20 минут(ы)
Романы земныхъ владыкъ не разъ оказывали существенное вліяніе на судьбы народовъ и царствъ, и тамъ, гд исторія упоминаетъ женское имя, мы непремнно встрчаемся съ романомъ, подчиняющимъ себ въ той или иной мр ходъ историческихъ событій. Но никогда любовные романы сильныхъ міра не имли такого ршающаго значенія для всей послдующей исторіи человчества, какое должно быть признано за романомъ послдней египетской царицы Клеопатры. Вся жизнь ея есть непрерывный романъ, и въ исторіи она оставила славное имя не какъ правительница могущественнаго царства, не какъ наслдница великихъ Птоломеевъ, а какъ героиня романа, поражающаго своею грандіозностью, силою женскаго очарованія и необычайнымъ блескомъ обстановки, въ которой разыгранъ былъ ея романъ. Въ главныхъ чертахъ романъ этотъ достаточно извстенъ изъ исторіи, изъ драмы Шекспира Антоній и Клеопатра, изъ нкоторыхъ историческихъ повстей. И въ нашемъ разсказ мы имемъ въ виду не столько передать самый романъ, сколько воспроизвести картину античной жизни, среди которой то захватывающею душу драмой, то сказочнымъ праздникомъ, то мрачною трагедіей прошло царствованіе Клеопатры и совершились великія міровыя событія {Для нашей цли мы воспользовались превосходною книгой Генриха Гуссе (Henry Haussaye): Aspasie, Cloptre, Thodora. Paris, 1891. Calmann Lvy, diteur.}.
Выродившаяся династія Лагидовъ, потомковъ Птоломея I, сына Лага, доживала свой вкъ, а съ нею вмст приходила къ концу и независимость огромнаго царства, выдленнаго изъ наслдія Александра Великаго и просуществовавшаго почти три столтія подъ скипетромъ тринадцати Птолемеевъ, изъ которыхъ два послдніе были только номинальными властителями Египта, Киренаики я другихъ странъ могущественной когда-то монархіи. Сохраняя весь вншній блескъ, все великолпіе полнаго разцвта, богатства и умственной культуры, Египетъ утратилъ способность сопротивленія передъ наступающею силой Рима, дорогою цной покупалъ его покровительство, по милости котораго удерживалъ еще на нкоторое время положеніе независимаго государства. Народы, его составлявшіе, испытали столько нашествій, столько разъ подпадали подъ власть иноземныхъ владыкъ, что о чувств патріотизма не могло быть и рчи. Для нихъ, рожденныхъ въ рабств, привыкшихъ ко всмъ видамъ деспотизма, было совершенно безразлично, передъ кмъ падать ницъ: передъ царемъ грекомъ или передъ проконсуломъ римляниномъ, кому платить тяжелые налоги иподъ чью палку покорно подставлять спины.
Померкла слава древняго Египта, исчезло его былое могущество, но неотъемлемыми оставались дивныя богатства страны. Земледліе, промышленность и торговля несли тройнымъ потокомъ несчетныя сокровища въ Александрію. Попрежнему, благодатная долина Пила служила неисчерпаемою житницей для всего бассейна Средиземнаго моря и снабжала его не однимъ только хлбомъ. Не меньшими источниками богатства были маисъ, ленъ и хлопокъ, индиго, папирусъ, лавзонія — растеніе, дававшее краску для ногтей женщинъ,— клеверъ, служившій кормомъ безчисленнымъ стадамъ коровъ и овецъ, лукъ и рпа, которыхъ было съдено рабочими при постройк пирамиды Хеопса на восемь милліоновъ драхмъ, виноградъ, финики, фиги и чудные плоды ростущаго на суш лотуса, о которыхъ Гомеръ говорилъ, что ‘прелесть ихъ можетъ заставить забыть родину’. Мстная индустрія производила бумагу, мебель изъ дерева, слоновой кости и металла, оружіе, циновки и ковры, бумажныя, шерстяныя и шелковыя ткани, вышитыя и разрисованныя матеріи, поливныя глиняныя издлія, стекло, кубки бронзовые и алебастровые, эмали, золотыя ювелирныя вещи, украшенія изъ самоцвтныхъ камней. Торговыя факторіи египтянъ существовали въ отдаленнйшихъ странахъ Африки и Азіи, ихъ караваны проходили аравійскую и либійскую пустыни, ихъ безчисленные корабли бороздили моря отъ Геркулесовыхъ Столбовъ до устьевъ Инда и длали Александрію первымъ торговымъ центромъ трехъ частей свта. При Птоломе XI, отц Клеопатры, прямые налоги, десятины и таможенныя пошлины за вывозъ и ввозъ товаровъ давали царской казн ежегодно двнадцать тысячъ пятьсотъ талантовъ, т.-е. около шестидесяти восьми милліоновъ франковъ.
Столица Птолемеевъ, Александрія, вызывала удивленіе и восторги иностранцевъ не только количествомъ и великолпіемъ зданій, но, въ особенности, ихъ симетрическимъ расположеніемъ и необыкновенною стройностью всего города. Дв огромныя улицы, окоймленныя мраморными колоннадами, переская одна другую подъ прямыми углами, тянулись черезъ весь городъ. Одна изъ нихъ прорзывала городъ въ длину, съ востока на западъ, на разстояніи боле тридцати стадій. Поперечная улица, въ семнадцать стадій, вела съ юга въ большому порту. Вс остальныя улицы, замощенныя большими каменными плитами, шли параллельно двумъ главнымъ проспектамъ. Эта правильность, эти громадныя перспективы придавали Александріи совершенно своеобразный характеръ, длали ее единственнымъ въ своемъ род городомъ древняго міра. Въ противуположность всмъ другимъ городамъ, разроставшимся мало-по-малу, Александрія возникла сразу, созданная волею Александра Македонскаго, по заране составленному плану. Владыка гигантской имперіи самъ избралъ мсто для новаго города, придалъ его очертанію форму раскинутой македонской хламиды, при содйствіи своего архитектора Динарха, начерталъ прямыя линіи улицъ и переулковъ, опредлилъ мста главныхъ зданій и плотинъ, замыкающихъ проектированный портъ. Впослдствіи Птоломеи украшали городъ, сооружали безчисленные дворцы и храмы, устраивала дивные сады, съ востока и запада раскинулись многолюдныя предмстья. Но въ общемъ Александрія стала именно такою, какою она была задумана Александромъ.
Съ Панеума, искусственнаго холма въ шестнадцать саженъ вышиной, насыпаннаго въ центр города, открывалась чудная панорама столицы съ безконечными колоннадами, грандіозными портиками, разноцвтными карнизами и причудливыми капителями роскошныхъ частныхъ жилищъ, окруженныхъ садами, изъ-за нихъ виднлись тысячи домовъ и домиковъ, выбленныхъ известкой, прорзанныхъ разнохарактерными окнами съ деревянными ршетками, крытыхъ громоздящимися другъ надъ другомъ плоскими кровлями съ трубами, служащими для вентиляціи, необходимой въ знойныя лтнія ночи. Надъ всмъ этимъ возвышался, какъ бы царилъ, Серапеумъ. Въ колоссальному зданію вела спиральная лстница въ сто ступеней, его гигантскій куполъ покоился на цломъ лс сіенитовыхъ, коринскаго ордена колоннъ, вышиною въ тридцать два метра.
Обратившись къ морю, съ Панеума можно было сразу обнять глазомъ всю сверную часть города, старую гавань и новый портъ, отдленные другъ отъ друга гигантскимъ моломъ въ семь стадій длины, соединяющимъ набережную съ островомъ аросомъ. На восточной оконечности этого острова возвышался маякъ, осьмигранная башня въ 111 метровъ вышиной, построенный изъ благо мрамора. Портъ былъ окаймленъ великолпною набережной, застроенною дворцами и храмами. Тутъ зданія чистаго греческаго стиля чередовались съ монументальными египетскими постройками и съ оригинальными сооруженіями, представлявшими удивительное смшеніе двухъ архитектуръ. На широкихъ террасахъ, идущихъ вверхъ уступами, раскидывались цвтники пестрыми коврами розъ, отненныхъ сикоморами, мимозами и пальмами, изъ-за которыхъ тамъ и сямъ проглядывали то стройные портики дворцовъ, цлыя амфилады разноцвтныхъ колоннъ и пилястровъ, то павильоны съ конусообразными крышами, то ажурные кіоски и трибуны, поддерживаемыя каріатидами. На площадяхъ и перекресткахъ улицъ, передъ дверями домовъ, красовались гермы, колоссальныя изображенія египетскихъ божествъ, статуи боговъ эллинскихъ, алтари и обелиски, врытыя въ землю высокія мачты съ разввающимися многоцвтными вымпелами.
Изъ всей массы зданій выдлялись, прежде всего, храмъ Изиды на оконечности мыса и сосдняя съ нимъ большая царская вилла, дале передъ особливымъ, запертымъ Царскимъ Портомъ расположены были зданія верфи и арсенала. За ними начинался Брухіонъ. Окруженный высокими, крпкими стнами и висячими садами, Брухіонъ представлялъ собою какъ бы отдльный городъ въ город. То была резиденція Птоломеевъ, каждый изъ нихъ сооружалъ тамъ дворецъ для себя и храмъ для чтимаго божества, воздвигалъ статуи, устраивалъ фонтаны, насаждалъ рощицы акацій и сикоморъ, раздлывалъ бассейны, въ которыхъ цвли блыя кувшинки и голубые лотусы. Вблизи многихъ царскихъ жилищъ находились храмы Кроноса, Изиды Плузіи, малый Серапеумъ, храмъ Посейдона, гимназія съ портиками длиною въ цлую стадію, театръ и крытая галлерея, библіотека, заключавшая въ себ семьсотъ тысячъ томовъ, и, наконецъ, Сома, огромный мавзолей, гд покоилось тло Александра въ массивномъ золотомъ гроб, замненномъ впослдствіи стекляннымъ саркофагомъ. Тутъ же, въ Брухіон, особенно выдлялось своими громадными размрами и величавымъ куполомъ еще одно зданіе — Александрійскій музей, бывшій одновременно школой, полу-монашескимъ пріютомъ и академіей. Здсь на полномъ содержаніи Птолемеевъ устроено было общежитіе для грамматиковъ, повтовъ, философовъ, астрономовъ. Въ шутку его называли ‘Клткою Музъ’. То была, во всякомъ случа, чудная ‘Клтка’: въ ней пли Теокритъ, Каллимахъ, Аполлоній, изъ нея раздавался величавый голосъ александрійской философіи.
Отъ храма Посейдона набережныя тянулись ломанными линіями къ юго-востоку, мимо зданій биржи, храма Арсинои и обширныхъ складовъ, куда стекались товары всего свта. Дале шли большія судостроительныя заведенія стараго порта, и за стнами города, совсмъ уже на востокъ, раскидывалось предмстье Некрополя, мстожительство бальзамировщиковъ.
Столица египетскихъ царей имла совершенно космополитическій характеръ. Въ то время, какъ города Верхняго Египта и Гептаномиды держались еще національной старины, въ Дельт привилась греческая цивилизація, или же, врне, сжилась рядомъ съ древне-египетскою цивилизаціей. Законы и вс правительственные акты писались на двухъ языкахъ. Общественныя и государственныя должности были заняты поровну греками и туземцами. Армія состояла изъ греческихъ и гальскихъ наемниковъ, изъ сицилійскихъ разбойниковъ и бглыхъ римскихъ рабовъ. Въ Александріи, гд издавна основались многочисленные переселенцы изъ чужихъ странъ, природные египтяне группировались преимущественно въ старомъ город, носившемъ названіе Рахетиса, число египтянъ едва ли превышало треть всего населенія. Четвертую часть общаго числа жителей составляли евреи, занимавшіе отдльные кварталы, гд у нихъ былъ свой особый етнархъ и свой синедріонъ. На улицахъ и площадяхъ той части города, которая лежала на сверъ отъ Серапеума, можно было встртить столько же иностранцевъ, сколько египтянъ. Вчно двигающаяся, шумная и пестрая толпа состояла изъ грековъ, евреевъ, сирійцевъ, италійцевъ, арабовъ, иллирійцевъ, персовъ, финикіянъ. Тутъ слышался говоръ на всхъ языкахъ, въ храмахъ приносились жертвы всмъ божествамъ. Каждый народъ приносилъ съ собою свои врованія и суеврія, свои вкусы и страсти. Населеніе Александріи, доходившее до трехсотъ двадцати тысячъ душъ, не считая рабовъ, было настолько же безпокойно, насколько были смирны и покорны жители другихъ городовъ Египта. Въ царствованія послднихъ Лагидовъ александрійская чернь вступалась въ дворцовыя революціи, разсчитывая получить при смн государей большую свободу и облегченіе налоговъ.
Птоломей XI, прозванный Аулетомъ {Птоломей XI Аулетъ былъ незаконнымъ сыномъ Птоломея VIII, прозваннаго Латиромъ (отъ греч. lathyros, горохъ, т.-е. ‘царь-горохъ’), вступилъ на престолъ по низверженіи Птоломея-Александра II въ 65 г. до P. X., черезъ семь лтъ онъ въ свою очередь былъ свергнутъ съ престола, на который александрійцы посадили его дочь Веронику (Brnice) въ 58 г. до P. X. Четыре года спустя Птоломей Аулетъ вымолилъ помощь римлянъ, низложилъ свою дочь при содйствіи Антонія и Габинія, казнилъ Веронику и царствовалъ еще три года. Умирая, онъ оставилъ тронъ шестнадцатилтней дочери. Клеопатр, отдавши ее подъ покровительство и подъ опеку римскому полководцу, тріумвиру Помпею, названному Великимъ.}, т.-е. флейтистомъ, умеръ въ іюл 51 года до P. X. Посл него осталось четверо дтей: дочери — Клеопатра и Арсиноя и сыновья, оба носившіе одно и то же имя Птоломея. Согласно завщанію отца, на престолъ вступила Клеопатра, съ тмъ, чтобы, по обычаю египетскихъ царей, стать супругою своего родного брата, принявшаго царскій титулъ подъ именемъ Птоломея XII и съ прозваніемъ Діонизомъ (Вакхомъ). Клеопатр было въ то время шестнадцать лтъ, ея брату — тринадцать. Воспитатель юнаго Птоломея-Діониза, честолюбивый евнухъ Потинъ, пользовавшійся безграничнымъ вліяніемъ на своего ученика, разсчитывалъ забрать всю власть въ свои руки и стать полновластнымъ правителемъ монархіи. Но ему пришлось скоро убдиться въ томъ, что Клеопатра не дастъ распоряжаться ни своему малолтнему супругу, ни его учителю. Гордая и властолюбивая царица обладала большимъ умомъ и рдкою энергіей, къ тому же, она получила самое блестящее образованіе. Клеопатра говорила на восьми или десяти языкахъ, въ томъ числ — на египетскомъ, греческомъ, латинскомъ, арабскомъ, еврейскомъ, сирійскомъ {Плутархъ: ‘Жизнь Антонія’, XXVII.}. Потинъ ясно понималъ, что молодая царица не уступитъ первенствующаго мста супругу-ребенку, руководимому евнухомъ: или она съуметъ всецло подчинить его себ, или же отдлается отъ него такъ или иначе и во всякомъ случа станетъ полновластною повелительницей. И евнухъ пустилъ въ ходъ вс средства, могущія погубить юную царицу. Онъ началъ съ того, что возбудилъ ожесточенное соперничество между высшими сановниками государства, довелъ дло до открытой борьбы между сторонниками царя и приверженцами Клеопатры и вызвалъ противъ нея народное возстаніе въ Александріи. Онъ обвинялъ Клеопатру въ покушеніи захватить власть въ свои руки, хотя бы ей пришлось для этого обратиться къ содйствію вооруженныхъ силъ Рима. По его словамъ, въ этомъ смысл уже состоялось окончательное соглашеніе, между Клеопатрой и сыномъ великаго Помпея, Кнеемъ Помпеемъ, когда онъ былъ проздомъ въ Александріи въ 49 г. и сдлался ея любовникомъ.
Возстаніе грозило стнамъ дворца, и отъ зоркости Клеопатры не могло укрыться то обстоятельство, что Потинъ и юный царь, ея супругъ, дйствуютъ заодно съ вожаками бунтующей черни. Сопровождаемая нсколькими врными ей слугами, Клеопатра бжала изъ Александріи, отнюдь не считая, впрочемъ, своего дла проиграннымъ. Не такъ легко было заставить ее отказаться отъ короны Египта, которую она носила уже три года. Вскор стало извстно въ Александріи, что Клеопатра собрала значительное войско на границ Египта и Аравіи и съ нимъ идетъ на Пелузу. Юный царь, во глав своей арміи, двинулся ей на встрчу.
Молодые супруги — братъ и сестра — готовы были вступить въ ршительную борьбу подъ стнами Пелузы, когда славный Помпей, побжденный при Фарсал, явился просить убжища у египтянъ. Онъ разсчитывалъ на благодарность дтей Птоломея Аулета, которымъ семь лтъ назадъ, по его настоянію, былъ возвращенъ отцовскій престолъ Габиніемъ, проконсуломъ Сиріи. Но теперь Помпей являлся побжденнымъ и обезоруженнымъ, тогда какъ Цезарь былъ на верху могущества. Оказывая помощь бглецу, отъ котораго ждать уже было нечего, египтяне могли навлечь на себя гнвъ побдителя. Потинъ и другіе совтники царя, ни мало не колеблясь, вышли изъ затрудненія очень просто: они приняли Помпея и приказали убить его, какъ только онъ ступилъ на землю Египта. Голова его, искусно набальзамированная, была поднесена Цезарю, когда онъ, преслдуя Помпея, прибылъ въ Александрію. Цезарь отвратилъ взоръ отъ ужаснаго трофея и горько упрекалъ Потина и Аккила за ихъ злодйское предательство. Упреки эти не особенно смутили совтниковъ юнаго Птоломея. Они были твердо убждены въ томъ, что оказали великую услугу Цезарю, избавивши его отъ могущественнйшаго врага, и они достаточно знали людей для того, чтобы не усомниться въ великодушіи Цезаря, разъ уже нтъ въ живыхъ его опаснаго соперника.
Цезарь скоро узналъ, конечно, и о борьб, происходившей между Птоломеемъ и Клеопатрой, и о ея бгств, и о предстоящей битв между двумя арміями, расположенными близъ Пелузы. Римляне всегда держались политики вмшательства во вс внутреннія смуты сосднихъ государствъ. Въ данномъ случа вмшательство въ дла Египта тмъ боле было умстно, что въ первое консульство самого Цезаря Птоломей Аулетъ былъ объявленъ союзникомъ Рима и что въ завщаніи своемъ онъ умолялъ римскій народъ настоять на точномъ исполненіи выраженной въ немъ его послдней воли. Но былъ и другой мотивъ, о которомъ Цезарь умалчиваетъ въ своихъ Комментаріяхъ, побуждавшій его принять дятельное участіе въ длахъ Египта. Онъ считалъ умершаго царя своимъ должникомъ и разсчитывалъ получить отъ наслдниковъ его крупную сумму въ семь милліоновъ пятьдесятъ тысячъ сестерцій, остававшуюся неуплаченною изъ тридцати трехъ тысячъ талантовъ, которые Птоломей обязался выплатить Цезарю и Помпею въ томъ случа, если поддержка римлянъ поможетъ ему возвратить престолъ.
Потинъ же, съ своей стороны, полагалъ, что боле, чмъ сполна, расплатился съ Цезаремъ головою Помпея. Хитрый евнухъ убждалъ Цезаря отплыть скоре изъ Египта и поспшать туда, куда призывали его боле важныя дла, чмъ борьба Птоломея съ Клеопатрой, а именно въ Понтъ, откуда только что вытснены были римскія войска, предводимые Домиціемъ, и въ Римъ, гд Целій волновалъ чернь. На требованіе денегъ Потинъ отвчалъ Цезарю, что сокровищницы царскія пусты, на предложенія посредничества между враждующими супругами онъ возражалъ, что иноземцу непристойно вступаться во внутреннія дла Египта и что такое вмшательство вызоветъ всеобщее возстаніе населенія. Въ подкрпленіе своихъ словъ Потинъ указывалъ на недовольство, съ какимъ александрійскій народъ смотритъ на ликторовъ, предшествующихъ Цезарю, и какой ропотъ возбуждаютъ въ толп предносимые ими знаки консульскаго достоинства, почитаемые оскорбительными для царствующаго государя. Потинъ говорилъ объ ежедневно повторяющихся убійствахъ римскихъ солдатъ и объ уличныхъ безпорядкахъ, грозящихъ перейти въ открытое возстаніе, весьма опасное для Цезаря въ виду малочисленности его арміи среди многолюднаго, враждебно настроеннаго города. У Цезаря было всего три тысячи двсти легіонеровъ и восемьсотъ человкъ конницы.
Никакія отговорки, ни убжденія, ни довольно прозрачныя угрозы не могли поколебать упорной воли Цезаря. Видя безуспшность двоихъ просьбъ, онъ принялъ тонъ повелителя и приказалъ Потяну формально, его именемъ, предложить Птоломею и Клеопатр распустить войска и самимъ прибыть въ Александрію для объясненія поводовъ къ распр передъ его консульскимъ судомъ. Евнухъ вынужденъ былъ повиноваться, но хитрый и изворотливый настолько же, насколько Цезарь былъ упрямъ, онъ надумалъ самое вмшательство Цезаря, казавшееся вначал такимъ опаснымъ, обратить на пользу своего дла. Въ этихъ видахъ онъ передалъ Клеопатр приказаніе Цезаря распустить войско, не говоря ни слова о томъ, что ее вызываютъ въ Александрію, Птоломею же онъ совтовалъ явиться безотлагательно, отнюдь не ослабляя своихъ вооруженныхъ силъ. Потинъ разсчитывалъ такимъ образомъ избавиться отъ войска Клеопатры и снискать молодому царю расположеніе Цезаря. Вскор Птоломей прибылъ въ Александрію, разсыпался передъ Цезаремъ въ изъявленіяхъ дружбы и преданности и, поддерживаемый завреніями Потина, Аккила и другихъ своихъ сторонниковъ, изложилъ консулу причины своей распри съ Клеопатрой, причемъ, конечно, вина во всемъ сваливалась на эту послднюю. Обмануть Цезаря было, однако же, не такъ легко, какъ то казалось египтянамъ. Онъ не допускалъ мысли, чтобы юная царица изъ высокомрія и презрнія къ нему отклонила приглашеній пріхать въ Александрію. Заподозривши Потина въ томъ, что онъ своими хитрыми изворотами старается не допустить до него Клеопатру, Цезарь тайно отправилъ къ ней довреннаго посланца.
Клеопатра съ нетерпніемъ ждала встей отъ Цезаря. По первому его требованію, не сполна переданному ей Потиномъ, она поспшила распустить свои войска. Она возлагала большія надежды на великаго полководца, котораго уже тогда называли ‘мужемъ всхъ женъ’, и хорошо понимала, насколько ей необходимо увидать его, или, врне, насколько необходимо, чтобы Цезарь увидлъ ее. Между тмъ, дни проходили за днями, а желаннаго приглашенія пріхать въ Александрію все не было. Наконецъ, было получено вторичное посланіе консула. Клеопатра узнала, что Потинъ скрылъ отъ нея первый вызовъ. Теперь, когда обнаружились ухищренія ея враговъ, не могло быть сомннія въ томъ, что они не задумаются въ крайности прибгнуть къ насилію. Несомннно было и то, что они зорко слдятъ за нею и уже приняли свои мры, чтобы не допустить ея свиданія съ Цезаремъ. Если бы она отправилась въ Александрію сухимъ путемъ, то, наврное, попала бы въ руки аванъ-постовъ и разъздовъ Птоломеевой арміи, на мор ея царская трирема была бы непремнно захвачена кораблями Птоломея, сторожившими входы въ гавани. Если бы Клеопатр удалось даже добраться до Александріи, ей, все-таки, предстояла величайшая опасность быть растерзанной чернью, натравленною на нее Потиномъ. Въ самомъ царскомъ дворц, гд жилъ Цезарь въ качеств гостя Птоломея, то-есть окруженный египетскою почетною стражей, молодая женщина могла быть схвачена или убита приверженцами Потина.
А потому Клеопатра ршилась пробраться въ Александрію не только безъ царственной обстановки, но даже и не переодтою, а просто запакованною въ тюкъ. Въ сопровожденіи одного только врнаго слуги, сицилійца Аполлодора, она тайно сла близъ Пелузы на небольшой палубный баркасъ, проскользнувшій ночью въ александрійскую гавань. Судно стало у пристани противъ одного изъ малыхъ входовъ во дворецъ. Клеопатра приказала запаковать себя въ мшокъ изъ грубой холстины, какіе употреблялись путешественниками для перевозки ихъ рухляди. Аполлодоръ обвязалъ мшокъ веревкой, взвалилъ его себ на плечи, войдя во дворецъ, направился прямо въ покои, занятые Цезаремъ, и положилъ передъ нимъ свою драгоцнную ношу.
Афродита вышла изъ волнъ морскихъ, Клеопатра мене эффектно вылзла изъ мшка. Тмъ не мене, цезарь былъ пораженъ изумленіемъ и восторгомъ отъ такого появленія египетской царицы. Клеопатр шелъ тогда девятнадцатый годъ, и она была въ полномъ разцвт своей странной и чарующей красоты. Діонъ Кассій называетъ ее красивйшею изъ женщинъ. Плутархъ же не ограничивается такимъ короткимъ опредленіемъ и говоритъ: ‘Въ ея красот не было ничего, настолько поразительнаго, чтобы вызвать удивленіе. Но чарующимъ выраженіемъ лица, прелестью всей своей особы, обворожительностью обхожденія Клеопатра поражала вс сердца’. Клеопатра не была красавицей, но за то одарена была волшебною привлекательностью. Викторъ Гюго такъ выразился объ одной драматической артистк: ‘Elle n’est pas jolie, elle est pire’ {‘Она не хорошенькая, она хуже того’.}. Это очень мткое слово какъ нельзя боле подходитъ къ Клеопатр. Плутархъ добавляетъ и его свидтельство подтверждено Діономъ Кассіемъ, что Клеопатра обладала чуднымъ голосомъ, нжности необычайной {Въ ‘приложеніи’ (IV) къ своей книг Генрихъ Гуссе, разбирая извстныя до сихъ поръ изображенія Клеопатры, указываетъ, какъ на заслуживающія наибольшаго вниманія, на т, которыя находятся въ барельефахъ храмовъ Дендераха. Что же касается имющагося въ продаж и воспроизведеннаго въ Париж съ барельефа, найденнаго въ 1862 г., то авторъ передаваемой нами книги считаетъ его подложнымъ. Изъ монетъ съ изображеніемъ Клеопатры, авторъ обращаетъ особенное вниманіе на тетрадрахму, выбитую въ Антіохіи, изъ коллекціи Кастеляни. Кром того, онъ упоминаетъ о пятнадцати медаляхъ, находящихся въ Британскомъ музе и въ Вн. За одинъ изъ лучшихъ портретовъ Клеопатры онъ считаетъ изображеніе на медали, находящейся въ нумизматическомъ кабинет въ улиц Ришелье, въ Париж.}.
На слдующій день, посл продолжительной ночной бесды съ Клеопатрой, цезарь раннимъ утромъ призвалъ къ себ Птоломея и объявилъ, что онъ долженъ примириться съ сестрою-супругой и принять ее соправительницею. ‘Въ одну ночь, — гово ритъ Діонъ Кассій,— Цезарь сталъ защитникомъ той, надъ которою только что хотлъ произнести приговоръ въ качеств судьи’. Птоломей противился, едва прикрытому словами вжливости, приказанію консула. Когда была введена Клеопатра, юный царь, вн себя отъ бшенства, сорвалъ съ головы своей діадему, бросилъ ее къ ногамъ Цезаря и выбжалъ изъ дворца съ крикомъ: ‘Измна! измна! къ оружію!’ Толпы народа, возбужденнаго этими криками, ринулись къ дворцу. Цезарь, успвшій собрать лишь нсколько манипулъ своихъ легіонеровъ, видлъ всю невозможность съ этою горстью людей вступить въ борьбу съ возставшимъ населеніемъ столицы. Онъ вышелъ на террасу и сталъ издали успокоивать народъ, общая исполнить вс требованія египтянъ. Тмъ временемъ его воины подоспли изъ лагеря, окружили Птоломея, оттснили его приверженцевъ и, со всми знаками почтительности, силою увели его во дворецъ, гд онъ и очутился въ положеніи заложника въ рукахъ Цезаря.
На слдующій день населеніе города было собрано на площадь. Цезарь, въ сопровожденіи Птоломея и Клеопатры, явился окруженный ликторами и своими римлянами въ боевомъ строю, готовыми оружіемъ подавить всякую попытку къ возмущенію. Цезарь громогласно прочелъ завщаніе Птоломея Аулета и торжественно, именемъ римскаго народа, объявилъ, что заставитъ уважать послднюю волю умершаго царя. Въ исполненіе таковой, двое старшихъ его наслдниковъ должны совмстно царствовать въ Египт. Что же касается двоихъ другихъ, то онъ, Цезарь, даритъ имъ островъ Кипръ и возводитъ ихъ въ царское достоинство.
Сцена эта поразила и устрашила александрійцевъ. Тмъ не мене, Цезарь опасался возстанія и поспшилъ вызвать въ Александрію новые легіоны, сформированные имъ въ Малой Азіи изъ остатковъ арміи Помпея. Но много ране, чмъ могли подоспть эти подкрпленія, египетское войско, стоявшее у Пелузы, повинуясь тайному приказанію Потина, вступило въ городъ, чтобы выгнать римлянъ. Въ то же время, меньшая сестра Клеопатры, Арсиноя, бжала изъ дворца при помощи евнуха Ганимеда и была провозглашена арміей и народомъ законною наслдницей Лагидовъ. Войско, подъ начальствомъ Аккилы, состояло изъ восемнадцати тысячъ пхоты и двухъ тысячъ кавалеріи. Большая часть населенія Александрія вооружилась за одно съ войскомъ противъ иноземцевъ.
Въ распоряженіи Цезаря было всего четыре тысячи воиновъ и экипажи его триремъ. Положеніе было въ высшей степени критическое. Съ этою горстью людей онъ заслъ во дворцахъ Брухіона. Іо стороны города его осаждали войско Аккилы и вооруженная чернь, его флотъ, стоявшій на двор въ большомъ порт, запертъ былъ непріятелемъ, въ рукахъ котораго находились входы Быка и Гептастадія. Не мало было основаній опасаться, что египтяне овладютъ этимъ неподвижнымъ флотомъ и воспользуются имъ для ого, чтобы преградить путь съ моря, столь необходимый Цезарю для подвоза подкрпленій и продовольствія. Эту опасность Цезарь устранилъ тмъ, что приказалъ сжечь корабли. Громадное пожарище распространилось на городъ, уничтожило множество домовъ и общественныхъ зданій, въ томъ числ арсеналъ, библіотеку и хлбные склады. Приведенные въ отчаяніе египтяне ринулись на дворецъ. Но римскіе легіонеры успли уже превратить его въ неприступный укрпленный лагерь. Римляне не только отразили вс нападенія, но успли даже овладть островомъ аросомъ и захватить, такимъ образомъ, въ свое распоряженіе входъ въ гавань.
Египтяне вообразили, что дла ихъ пойдутъ много удачне, если во глав ихъ будетъ стоять не такая молодая женщина, какъ Арсиноя, а ихъ царь Птоломей. Они объявили Цезарю, что ведутъ съ нимъ войну лишь потому, что онъ держитъ въ плну ихъ государя, и прекратятъ непріязненныя дйствія, какъ только ему будетъ возвращена свобода. Цезарь согласился на это и отпустилъ Птоломея. Что же касается его ближайшаго совтника Потина, то Цезарь перехватилъ его тайныя посланія въ Авкил и приказалъ ликторамъ казнить его. Съ освобожденіемъ Птоломея война не только не превратилась, но разгорлась съ новою силой. Но около этого времени къ Цезарю прибыло уже моремъ первое подкрпленіе, легіонъ. До весны слдующаго 47 года борьба продолжалась безъ замтнаго перевса той или другой стороны. Весною же получено было извстіе о взятіи приступомъ Пелузы войскомъ, шедшимъ на выручку Цезаря. То былъ отрядъ союзниковъ, которыхъ велъ изъ Сиріи Митридатъ Пергамскій. Египтяне, опасаясь очутиться въ Александріи между двумя непріятельскими силами, вытупили на встрчу Митридату. Первый бой, близъ Мемфиса, не привелъ ни къ какимъ результатамъ. Но черезъ нсколько дней Цезарь въ свою очередь вышелъ изъ Александріи, соединился съ Митридатомъ и разбилъ египтянъ на голову. Птоломей утонулъ въ Нил. Посл такой побды Цезарь во глав своихъ войскъ встуилъ въ покорную его вол Александрію. Наученное горькимъ опытомъ и на дл извдавшее тяжесть римскаго оружія населеніе Александріи привтствовало консула криками восторга.
Такъ окончилась ‘Александрійская война’, которую было правильне называть войною изъ-за Клеопатры, такъ какъ не на эта, ненужная для славы Цезаря, вредная для его личныхъ интересовъ, безполезная для его отечества, едва не стоившая ей жизни, велась имъ единственно изъ-за любви Клеопатры {Діонъ Кассій, XLII, 44.}.
За восемнадцать лтъ до этихъ событій Цезарь, будучи эдиломъ, пытался провести плебисцитъ объ исполненіи послдней воли Александра II {Птоломей X, прозванный Александромъ II, былъ свергнутъ съ престола Птоломеемъ Аулетомъ (въ 65 г. до P. X.) и умеръ бездтнымъ.}, завщавшаго Египетъ ‘римскому народу’. Теперь Египетъ былъ во власти Цезаря, и одного его слова достаточно было для того, чтобы превратить эту обширную и богатую страну въ римскую провинцію. Но въ 65 году Клеопатра едва только родилась на свтъ, и Цезарь не могъ предвидть, насколько глубоко вопьются въ него острые зубки ‘Нильской змйки’, наназываетъ ее Шекспиръ.
Теперь же и помина не было о присоединеніи Египта къ pимскимъ владніямъ. По возвращеніи въ Александрію Цезарь торжественно объявилъ Клеопатру царицей, а дабы не нарушать египетскихъ обычаевъ, онъ ршилъ, что Клеопатра станетъ супругой своего меньшаго брата, Птоломея Младшаго, и съ нимъ раздлитъ тронъ. Но, по врному замчанію Діона Кассія, какъ бракъ этотъ, такъ и раздленіе власти были одинаково фиктивными. Птолемей былъ слишкомъ юнъ {По однимъ извстіямъ, ему было пятнадцать лтъ, по другимъ — одиннадцать.}, и Клеопатра, считаясь супругой его и соправительницей, въ дйствительности правила государство одна и оставалась любовницей Цезаря.
Въ теченіе восьми мсяцевъ, пока длилась война, Цезарь жилъ съ Клеопатрой въ осажденномъ дворц Брухіона и покидалъ его лишь затмъ, чтобы сражаться за нее съ египтянами. Но и по окончаніи войны онъ не могъ оторваться отъ очаровательницы, несмотря на то, что дла величайшей важности требовали его присутствія въ Рим, гд царила полная неурядица. Въ Азіи Понтъ, Каппадокія и Арменія ускользали изъ-подъ власти римлянъ, въ Африк Катонъ и послдніе приверженцы Помпея собрали въ Утик огромную армію {Четырнадцать легіоновъ, десять тысячъ нумидійской конницы и сто двадцати боевыхъ слоновъ.} противъ Рима, въ Испаніи разгоралось волненіе и готово было вспыхнуть возстаніе. Въ объятіяхъ Клеопатры Цезарь все забывалъ, и свои обязанности, и личные интересы, и корыстолюбіе, и опасности. Онъ собирался покинуть Александрію, но лишь для того, чтобы предпринять съ обворожительною царицей увеселительное плаваніе по Нилу.
По приказанію Клеопатры былъ изготовленъ громадный плоско-донный корабль, по образцу такъ называемыхъ аламегъ, въ которыхъ цари Египта имли обыкновеніе путешествовать по великой рк. Это былъ настоящій пловучій дворецъ въ полстадія длиной и въ сорокъ футъ вышиной, считая отъ уровня воды. Портики и открытыя галлереи окружали каждый его этажъ и увнчивалось бельведеромъ, покрытымъ пурпурнымъ наметомъ. Многочисленные внутренніе покои были убраны со всмъ комфортомъ и со всею роскошью эллино-египетской цивилизаціи. Тутъ были обширныя залы, окруженныя причудливыми колоннадами, великолпный бакхейонъ для пиршествъ, съ тринадцатью мстами для возлежащія, покрытый сводчатымъ потолкомъ, на подобіе грота, сверкающимъ узорчато-подобранною мозаикой изъ яшмъ, лаписъ-лазури, сердоликовъ, аметистовъ, аквамариновъ и топазовъ. Корабль построенъ изъ кедра и кипариса, паруса сдланы изъ виссона, снасти окрашены пурпуромъ. Все изукрашено тонкою рзьбой искуснйшихъ мастеровъ, художественно сдланные цвты лотуса перемшиваются съ листьями акента, вьются гирлянды изъ стеблей бобовъ и цвтовъ финиковой пальмы, везд блестятъ облицовки изъ мрамора, лакированнаго дерева, слоновой кости и оникса, мдные архитравы и капители покрыты густою позолотой черезъ огонь. Собранныя на корабл толпы мимовъ, акробатовъ, музыкантовъ, танцовщицъ и флейтистовъ понесутъ въ тихую пустыню иваиды вс радости и наслажденія шумной Александріи.
Цезарь и Клеопатра восторженно мечтаютъ объ этомъ волшебномъ путешествіи. Но чуть не наканун отъзда легіонеры начинаютъ роптать, высказываютъ свое недовольство, грозятъ выйти изъ повиновенія, ихъ начальники рзко поднимаютъ голоса передъ консуломъ. Цезарь приходитъ въ себя. Ему хотлось бы увезти Клеопатру съ собою въ Римъ. Желаніе это оказывается, однако, неисполнимымъ: наибольшая опасность грозитъ со стороны Арменіи, и онъ вынужденъ отправиться сначала въ Арменію. Цезарь оставилъ Клеопатр два легіона, врную и грозную стражу, обезпечивающую спокойствіе въ Александріи, и отплылъ въ Антіохію.
Пока длились кампаніи Цезаря въ Арменіи и въ Африк (съ іюля 47 года по іюнь 46), Клеопатра оставалась въ Александріи. Черезъ нсколько мсяцевъ по отъзд диктатора она родила сына и назвала его Птоломеемъ-Цезаріономъ, признавая тмъ свои истинныя отношенія къ Цезарю, которыя не были, впрочемъ, тайной для александрійцевъ.
Подавивши въ Африк возстаніе Катона, Цезарь на обратной пути въ Римъ писалъ Клеопатр и просилъ ее поспшить туда же. По всей вроятности, она прибыла въ половин лта 46 года, и времени празднованія четырехъ тріумфовъ Цезаря. Во второмъ изъ нихъ фигурировала ея сестра, Арсиноя, перешедшая на сторону его враговъ при начал александрійской войны. Царица Египта привезла съ собой своего сына Цезаріона, псевдо-супруга Птоломея и многочисленную свиту придворныхъ. Цезарь предоставилъ въ распоряженіе Клеопатры и для помщенія ея двора свою великолпную виллу на правомъ берегу Тибра {Обширная и роскошная вилла Цезаря, окруженная садами, находилась приблизительно на томъ мст, гд расположена теперь вилла Памфили. Эту-то виллу и эти сады Цезарь завщалъ впослдствіи римскому народу. Самъ же диктаторъ занималъ въ то время одно изъ общественныхъ зданій на Via Sacra.}.
Клеопатра была принята въ Рим со всми знаками почета, приличествующими ея царскому сану, ея положенію союзницы республики и гостьи Цезаря, бывшаго въ то время на верху своего могущества и славы. Но за вншними проявленіями почтительнаго гостепріимства, оказываемаго Клеопатр, таились презрніе и недоброжелательство къ чужеземк. И было это не потому, конечно, что римское общество скандализировалось ея открытою связью съ Цезаремъ {О нравственности этого общества мы говорили въ стать Семья древняго Рима (Русская Мысль 1889 г., кн. II и III).}. Въ послдніе годы республики политическая жизнь Рима была школой преступленій, театръ, въ которомъ, вопреки обычаямъ Греціи, дозволялось женщинамъ бывать на представленіяхъ комедій и безстыдныхъ играхъ мимовъ и канатныхъ плясуновъ, превратился въ школу безнравственности. Моднымъ поэтомъ былъ эротическій пвецъ Катулъ, образцомъ изящнаго тона и, въ то же время, ученикомъ и другомъ Цицерона — Целій, ни передъ чмъ не останавливающійся честолюбецъ и ничего не стыдящійся развратникъ. Убійства сдлались обычнымъ средствомъ для устраненія противниковъ, отравленія — средствомъ получать наслдства. Со времени проскрипцій Суллы жизнь представляется такою эфемерной, что надо спшить ею пользоваться. ‘Будемъ жить и любить,— говоритъ Катулъ.— Свтила могутъ угасать и возрождаться, мы же,— разъ потухъ нашъ краткій свтъ,— обречены на безпробудный сонъ во мрак’. Миновало то время, когда римская матрона сидла дома и пряла шерсть. Она увлекается всякими приключеніями, интригуетъ, отдается или продается. Обычность разводовъ уничтожила прочность семьи, страсть къ роскоши, честолюбіе, погоня за наслажденіями разрушили понятія о долг и чести. Первыя и знатнйшія изъ патриціанокъ подаютъ примръ полной распущенности страстей. Таковы: Валерія, сестра Гортензія, Семиронія, жена Юнія Брута, Клодія, жена Лукула, и другая Клодія, жена Квинта Метелла Целера, таковы еще: Юнія, жена Лепида, Постумія, жена Сульниція, Лилія, жена Габинія, Тертулла, жена Красса, Муція, супруга великаго Помпея, Сервилія, мать Друга…
Въ этомъ обществ, опозоренномъ супружескою неврностью и проституціей, никто не могъ относиться строго къ тому, что Цезарь измнялъ жен ради любовницы или даже ради многихъ любовницъ. Но среди всей своей безнравственности вчный городъ свято сохранялъ гордость имени римлянина. Побдители міра высокомрно смотрли на вс другіе народы, какъ на низшія и презрнныя расы. Никто не возмущался кратковременною связью Цезаря съ Эвноей, царицей Мавританіи, и никто не счелъ бы достойнымъ порицанія, если бы въ Александріи онъ развлекался любовью съ Клеопатрой. Но онъ вызвалъ ее въ Римъ, публично признавалъ своею любовницей,— онъ, римскій гражданинъ, бывшій пять разъ консуломъ и три раза диктаторомъ, жилъ въ открытой связи съ египтянкой, и это, по понятіямъ того времени, представлялось чмъ-то чудовищнымъ, оскорбительнымъ для Рима. Мериваль вполн врно говоритъ: ‘Представьте себ впечатлніе, какое произвела бы въ IV вк женитьба пэра Англіи или гранда Испаніи на жидовк, и вы составите себ понятіе о томъ, какъ должны были относиться римляне къ связи Цезаря съ Клеопатрой’ {Merivale: ‘The Romans under the Empire’, II, стр. 345.}.
Цезарь достигъ верховной власти, онъ былъ диктаторомъ на десять лтъ, и подъ его статуей въ город красовалась надпись: Caesar і semideo (Цезарю полубогу). И онъ считалъ себя достаточно сильнымъ для того, чтобы не стсняться предразсудками римлянъ. Впрочемъ, за послдніе два года своей жизни Цезарь, всегда крайне осторожный, искусно привлекавшій къ себ расположеніе плебса, ловко имъ пользовавшійся для своихъ цлей, сталъ оказывать рзвое пренебреженіе къ общественному мннію какъ въ длахъ государственныхъ, такъ и въ своей частной жизни. Онъ не только не удалилъ Клеопатру изъ Рима, но еще участилъ свои посщенія виллы по ту сторону Тибра, охотно говорилъ о цариц, допускалъ публично называть ея сына Цезаріономъ.
Онъ сдлалъ боле того: поставилъ въ храм Венеры золотую статую Клеопатры. Такимъ образомъ, къ оскорбленію римскаго народа прибавилось оскорбленіе, нанесенное богамъ Рима. Мало, того, что онъ изъ-за любви къ Клеопатр не превратилъ Египта въ римскую провинцію, мало того, что онъ поселилъ эту чужестранку въ Рим и оказывалъ ей всяческія почести и знаки своей любви,— онъ еще въ храм національнаго божества водворилъ изображеніе этой александрійской гетеры, варварской царицы страны маговъ и волшебниковъ, евнуховъ и дикарей, обоготворяющихъ чучела птицъ и идоловъ съ звриными головами. Распускались слухи, будто диктаторъ готовится внести черезъ трибуна Гельвія Цинну законъ, дозволяющій ему имть столько женъ, сколько пожелаетъ, дабы имть отъ нихъ дтей. Говорили еще, что онъ намревается объявить сына Клеопатры своимъ наслдникомъ, что, истощивши Италію наборами въ войска и тяжелыми налогами, Цезарь передастъ правленіе надъ Римомъ своимъ креатурамъ и перенесетъ столицу имперіи въ Александрію. Вс эти слухи возбуждали недовольство противъ Цезаря и, по словамъ Діона Кассія, должны быть поставлены въ число причинъ, вооружившихъ противъ него руки убійцъ. Если это врно, то придется признать, что и для Цезаря любовь египтянки была настолько же гибельна, насколько впослдствіи она роковою оказалась для Антонія.
Несмотря на все недоброжелательство римскаго общества, Клеопатра жила далеко не въ отчужденіи отъ него на своей транстиверинской вилл. Изъ угодничества передъ божественнымъ Юліемъ, изъ желанія добиться интимнаго сближенія съ нимъ, цезаріанцы скрывали свою антипатію къ чужеземк и заискивали расположенія очаровательной царицы. При египетскомъ двор, перенесенномъ на берегъ Тибра, часто видали Марка-Антонія, Долабеллу, Лепида, въ то время начальника кавалеріи, Оппія Куріона. Корнелія Балбу, Гельвія Цинну, претора Вендидія, Требонія. Одновременно съ приверженцами Цезаря являлись и нкоторые изъ тайныхъ враговъ, какъ, напримръ, Аттикъ, крупный торговецъ, имвшій большія дла съ Египтомъ, и даже иные изъ его явныхъ противниковъ, какимъ былъ Цицеронъ. Примирившись съ Цезаремъ, онъ оставался вренъ своей страсти въ собиранію книгъ и рдкостей и разсчитывалъ, не затрачивая ни одной монетки, обогатить свою библіотеку. Онъ просилъ Клеопатру приказать при везти для него изъ Александріи, богатой такими сокровищами, нкоторыя греческія рукописи и кое-что изъ египетскихъ древностей. Царица охотно общала исполнить его желаніе, и порученіе это взялъ на себя Аммоній, бывшій ране того въ Рим посломъ Птоломея Аулета и тогда еще познакомившійся съ Цицерономъ. Общанное не было, однако, доставлено, и Цицеронъ такъ злобствовалъ за то на Клеопатру, что впослдствіи писалъ Аттику: ‘Я ненавижу царицу (odi reginam)’, объясняя, притомъ, что ненавидитъ ее за неисполненіе ею общанія. Кром того, бывшій консулъ не могъ простить обиды, нанесенной ему Серапіономъ, однимъ изъ придворныхъ Клеопатры. Египтянинъ пришелъ однажды въ домъ Цицерона и на вопросъ хозяина, что ему угодно, грубо отвтилъ: ‘Я ищу Аттика’. Затмъ, не говоря ни слова, Серапіонъ вышелъ вонъ {‘Цицеронъ’. ‘Ad Aiticum’, XIV, 8, 20, XV, 15.}.
Смерть Цезаря поразила Клеопатру, какъ ударъ грома съ безоблачнаго неба. Цариц Египта ничего больше не оставалось длать, какъ скоре ухать изъ непріязненнаго ей города, гд она далеко не чувствовала себя въ безопасности среди кровавыхъ сценъ, послдовавшихъ за убійствомъ диктатора. Но такъ какъ Антоній задумалъ было противу поставить Октавію маленькаго Цезаріона въ качеств наслдника Цезаря, то Клеопатра прожила въ Рим еще до половины апрля и ухала лишь тогда, когда убдилась въ полной неосуществимости своей мечты.