На современные темы.
На современные темы.
И. Озеровъ.
Сборникъ ‘Итоги’. Изданіе газеты ‘Курьеръ’. М., 1903 г.
На современные темы, Озеров Иван Христофорович, Год: 1903
Время на прочтение: 9 минут(ы)
На невспаханной почв, гд пахарь не посялъ смени, вырастаютъ сорныя травы. Также въ наше время, когда мы не семъ на своей почв, и втеръ свободно гуляетъ по ней, растутъ сорныя травы…
Въ тяжелые моменты жизни вырастаютъ разныя сорныя травы, он вызываются инстинктомъ самосохраненія, въ особенности у слабыхъ натуръ, чтобы легче пережить трудный моментъ, но взойдетъ солнце, мы снова перепашемъ землю,— и он исчезнутъ, пріятно мечтать о свжихъ сочныхъ цвтахъ зимой, когда ихъ нтъ,— весной же мы вяжемъ внки изъ полевыхъ цвтовъ… Нтъ, лучше не мечтать, а подготовлять почву для весенней вспашки: весна придетъ, солнце сдлаетъ свое дло, разобьетъ оковы льда, связывающія жизнь, и ростокъ жизни, свжій, пробьется на свтъ Божій.
Въ наше время особенно рискованно оставлять въ наук твердую почву фактовъ: относительно фактовъ и выводовъ изъ нихъ мы можемъ сговориться, логика — для всхъ одинакова. Мы можемъ доказать логическія ошибки противника, но относительно оцнки съ точки зрнія нравственнаго самосознанія нтъ твердаго базиса, содержаніе этого самосознанія чрезвычайно разнообразно: тутъ каждый молодецъ на свой образецъ.
И каждый подъ высокимъ знаменемъ идеализма въ наше темное время будетъ проводить свои идеи, разовьется контрабандное водвореніе фальсифицированнаго товара, сорныхъ травъ, вмсто живыхъ цвтовъ,— и мы рискуемъ сами зайти въ дебри, и другихъ завести.
И въ настоящее уже время подъ знаменемъ идеализма выступаютъ лица другого пошиба.
Въ наше время надо быть особенно осторожнымъ противъ такого контрабанднаго водворенія фальсифицированныхъ товаровъ.
Наше общество неустойчиво. Въ этомъ сказывается оторванность его отъ университетской науки, подавленность нашей прессы, глубокаго интереса къ дйствительному знанію у насъ не успло образоваться, а потому всякія новыя ученія, какъ бы абсурдны они ни были,— у насъ находятъ благопріятную почву, въ Германіи, въ Англіи невозможны такія быстрыя смны настроеній, какъ у насъ.
Сегодня вс — экономическіе матеріалисты, завтра — идеалисты, послзавтра, быть можетъ, спиритуалисты и метафизики, сегодня — одни кумиры, завтра — другіе боги…
И съ появленіемъ новыхъ боговъ мы видимъ, съ какой поспшностью прежніе вожаки начинаютъ бросать свои знамена, топтать въ грязь девизы, на которые они еще такъ недавно молились, разрушать алтари, на которыхъ взвиваетъ еще свои клубы дымъ отъ воскуряемаго фиміама,— и иногда это длается съ такой поспшностью, что навваетъ очень грустныя мысли.
Но все это только симптомы общаго разстройства жизни нашего общества, и бороться съ этими мняющимися кумирами, съ этими чудотворными божками — дло безполезное, это все равно, если бы врачъ сталъ бороться не съ поднятіемъ силъ организма, когда послдній серьезно разстроенъ, не съ кореннымъ врачеваніемъ его, а съ отдльными симптомами болзни, но вдь посл уничтоженія одного симптома появится другой, а тамъ третій и т. д…
Наше общество не привыкло упорно работать на научной нив, и здсь идетъ оно по линіи наименьшаго сопротивленія, да, научное знаніе не привлекаетъ и не можетъ привлекать у насъ вниманіе общества, такъ какъ оно не можетъ выполнять ту роль, которую выполняетъ на Запад: тамъ человкъ, вооруженный научнымъ знаніемъ, примняетъ его почти на каждомъ шагу жизни, у насъ — въ очень рдкихъ случаяхъ.
А такое положеніе общества открываетъ широкое поле для противонаучныхъ теорій.
Идеализмъ въ простомъ пониманіи — это призывъ къ работ, призывъ къ выработк идеаловъ, къ постановк цлей въ жизни, но этого не отрицаютъ и позитивисты,— только они говорятъ, что эти идеалы вырабатываются самой жизнью, опредляются нашей психологіей, не наукой,— наука даетъ только часть матеріала для этого, но если идеализмъ хочетъ занять мсто науки, встать на ея мсто, отрицая исторію и такъ дале, то я боюсь, что онъ, въ конц концовъ,окажется не боле, какъ коробкой съ сюрпризомъ, которую, когда раскрываютъ, находятъ новую коробку, открываютъ эту, находятъ другую, а тамъ третью и такъ дале, и въ послдней коробк — ничего.
Мы и такъ мало учимся, и, повторяемъ, сама жизнь не располагаетъ къ этому, а это отрицательное отношеніе къ знанію за послднее время начинаетъ возводиться въ систему, въ теорію.
Наше общество росло во тьм, и это во многомъ объясняетъ его структуру,— въ немъ много хорошихъ задатковъ, но нкоторые изъ нихъ не получили должнаго развитія, а другіе настолько не окрпли, что первое дуновеніе сноситъ ихъ.
При настоящихъ условіяхъ жизни мы — въ болотистой тин, она насъ засасываетъ, превращаетъ въ своего рода ‘бывшихъ людей’, только въ еще боле тяжелый типъ ихъ, жизнь совсмъ замираетъ у насъ, и мы начинаемъ привыкать къ этой тин, квакать по-лягушечьи, отбрасываемъ высшіе идеалы, живемъ только минутой… И новыми теченіями насъ, быть можетъ, хотятъ съ добрымъ намреніемъ поддержать на поверхности болота, чтобы мы совсмъ не затонули, но прикрпляютъ намъ вмсто плавательныхъ пузырей тяжелые камни… А съ ними мы, конечно, скоре уйдемъ ко дну. Безъ свта знанія нтъ широкой общественной жизни, не могутъ быть поставлены правильно идеалы, знаніе — это пробирная палатка для нашихъ цлей, мы должны подвергать поврк наши задачи и цли въ сфер эмпирическихъ данныхъ съ точки зрнія ихъ осуществимости и той комбинаціи силъ и средствъ, при помощи которой мы можемъ достичь осуществленія той или другой цли.
Вдь слдовать за исторіей — это вовсе не значитъ длать то, въ какомъ направленіи идетъ сама собой исторія,— стихійно, независимо отъ насъ.,
Нтъ, мы можемъ воздйствовать на жизнь, но воздйствовать съ успхомъ можно только тогда, когда на это есть шансы, что извстная цль можетъ быть осуществлена.
Высшія цли, конечно, мы ставимъ въ значительной степени независимо отъ окружающихъ условій, он вытекаютъ изъ нашего сердца, но осуществлять беремся лишь т, которыя имютъ въ данное время почву для своего осуществленія, и если я вижу, что извстныя тенденціи жизни идутъ въ томъ же направленіи,— конечно, это поднимаетъ во мн бодрость духа, и я буду работать веселе, энергичне…
Было бы безуміемъ призывъ слдовать за исторіей понимать въ томъ смысл, что мы должны сдлаться какими-то безгласными рабами хаотическаго историческаго процесса.
Говорятъ: нужно апеллировать къ абсолютнымъ истинамъ и тамъ построить незыблемые идеалы, но у кого въ душ нтъ этихъ идеаловъ, тому нужно для этихъ идеаловъ искать санкцій извн. Мы сомнваемся, чтобы эти идеалы пріобрли дйственный характеръ, чтобы они превратились въ плоть и кровь, а безъ этого это будутъ очень высокія слова,— но и только…
Эти идеалы не окажутъ тогда вліянія на жизнь,— жизнь пойдетъ мимо нихъ своимъ чередомъ.
Кто въ наше время не чувствуетъ живой потребности работать въ той или иной форм и ищетъ стимула для работы въ абсолютныхъ цляхъ,— дло пропащее, и запрашивать заоблачныя сферы — безполезно… У постели больного заниматься изученіемъ состава солнца и планетъ — не время: здсь нужно непосредственное наблюденіе надъ больнымъ, и достаточно простого опыта.
А то у постели больного организма бранятся партіи изъ-за абсолюта. И безъ того мало у насъ культурныхъ силъ, а эти ссоры еще боле раскалываютъ ихъ. Надо концентрировать силы, а не разбивать. Вотъ въ чемъ вредная общественная сторона этихъ теченій.
А какъ у насъ вс перессорились изъ-за туманныхъ принциповъ, никому невдомаго абсолюта!
Идеалистическое направленіе можетъ оказать только вредное вліяніе на разработку науки — это можетъ повести къ фальсификаціи ея, легкому отношенію къ изученію дйствительности, а сколько отъ этого страдали общественныя науки, знаетъ только тотъ, кто серьезно занимался дйствительной наукой.
Въ особенности это — опасный путь для молодежи, гд сердце иметъ перевсъ надъ мозгомъ, и больше хочется расцнивать, чмъ изслдовать, но расцнка явленій вн данныхъ эмпирической жизни не иметъ подъ собой почвы. Итакъ, и оторванность общества отъ науки, и приниженная роль научнаго знанія у насъ по особому складу и условіямъ нашей общественной жизни — все это создаетъ благопріятную почву для противонаучныхъ теченій и пріумаленія роли науки въ общественной жизни.
Жизнь иногда безпощадно хлещетъ по нервамъ, по сердцу, и оно трепещетъ въ этомъ океан страданій, ничто и никто его не прикроетъ,— наши сердца вкраплены въ ту колею, по которой въ настоящее время движется жизнь на своей неуклюжей, тяжелой колесниц прогресса… И съ нашими страданіями намъ некуда обратиться, нтъ бога, которому мы могли бы молиться, и мы лихорадочно ищемъ покрова, анестэзирующихъ веществъ, вытаскиваемъ старыя забытыя ученія, въ тискахъ которыхъ когда-то человчество изнывало… но это вдь успло забыться… Такъ прошлое всегда прикрывается нами розовой дымкой.
Бываютъ эпохи, когда особенно вредно проповдывать внесеніе оцнки общественныхъ явленій въ научное знаніе.
Когда общественная жизнь правильно идетъ, тогда внесеніе такой оцнки въ науку и въ университеты иметъ еще меньше опасности, именно потому, что каждый можетъ оцнивать текущія событія съ точки зрнія своего нравственнаго самосознанія,— и никто на это право не окажетъ покушенія, но когда этого нтъ, когда свобода оцнки стснена, — тогда выдвигать такую оцнку въ наук неумстно.
Этимъ можно только фальсифицировать знаніе, бываетъ время, когда не приходится думать объ оцнк, а только сохранить бы чистымъ свтъ научнаго пламени и передать его будущимъ поколніямъ, которыя, быть можетъ, будутъ работать при боле счастливыхъ условіяхъ.
Не предписывалось ли въ извстныя эпохи на Запад читать университетскую науку, кладя въ основу извстную оцнку событій,— и университетская наука тогда могла защищать свое научное достояніе, накопленное вками, только строго разграничивая теоретическую науку отъ политики, отъ оцнки событій, что не входитъ и не можетъ входить въ науку, это — дло послдующей жизни каждаго изъ насъ: мы должны расцнивать событія общественной жизни,— но въ жизни, вн науки, особенно въ тяжелые моменты. Если же мы жизни не будемъ расцнивать, мы недостойны носить имя человка, мы — пролетаріи въ духовномъ смысл, жалкіе нищіе, не имющіе въ груди живого сердца…
Но если наши идеалы мы не должны вносить въ науку, то въ жизни мы должны выработать идеалы — современное человчество бдно идеалами. Мы нищіе въ духовномъ смысл, и, несмотря на богатые чертоги, которыми многіе изъ насъ располагаютъ, намъ часто негд преклонить головы въ духовномъ смысл… мы — пролетаріи… Правда, для многихъ потребности еще не существуетъ въ такомъ убжищ,— не вс еще чувствуютъ такую нравственную наготу…
Въ мрачныя эпохи общественной жизни только точное разграниченіе теоретической науки отъ политики, отъ оцнки предохраняетъ науку отъ фальсификаціи,— и люди, выступающіе съ проповдью такого смшенія, въ такіе моменты ‘не знаютъ бо, что творятъ’.
Въ XVIII вк во Франціи не было защиты отъ царящаго произвола. Некуда было обратиться за защитой: къ церкви — она мертва, къ власти — она деспотична, и тогда бросались подъ снь естественнаго права, ища тамъ хотя бы слабой защиты…
Съ другой стороны, общество было очень пассивно,— оно не реагировало на то, что кругомъ совершалось, и естественное право, воскресая въ такіе моменты, иметъ свою опредленную функцію: оно выдвигаетъ идеалы, съ точки зрнія которыхъ общество призывается оцнивать совершающіяся вокругъ него событія. Естественнымъ правомъ въ такіе Моменты хотятъ гальванизировать умирающее, задыхающееся общество…
Бываютъ моменты, когда не считаются съ общественнымъ мнніемъ, когда не дйствительныя заслуги указываютъ мсто въ обществ лицу, а ханжество, сикофанство, когда высшей цлью въ жизни становятся положеніе, связи, деньги, когда меркнутъ лучшіе идеалы человчества, угасаютъ огни. Въ такіе моменты опять извстную функцію выполняетъ естественное право: оно выдвигаетъ вчные, незыблемые идеалы, показываетъ забытые девизы, подъ знаменемъ которыхъ человчествомъ совершено столько славныхъ дяній,— и этими идеалами пытаются пробудить прежнюю доблесть, смлость мысли, угасающую энергію въ человчеств…
Естественное право напоминаетъ тогда о прежнихъ славныхъ, давно минувшихъ длахъ.
Въ такіе моменты усердно внимаетъ несчастное человчество сладкогласому пвцу естественнаго права, оно признательностью платитъ ему за то, что онъ пробуждаетъ отъ позорнаго сна, вдохновляетъ энергію, питаетъ бодрость духа, тогда, когда у всхъ опускаются руки…
Но теперь мы уже знаемъ, что идеалы для своего осуществленія нуждаются въ извстной почв, и пока ея нтъ, мы можемъ сять и полновсное смя, — ничего не выростетъ: садовникъ, разбивая садъ, прежде всего удобряетъ почву, быть можетъ, это — долго и скучно, и хотлось бы поскоре разбить цвтники, и наслаждаться ароматомъ цвтовъ,— но нтъ, безъ надлежащей почвы ничего не выростетъ… И неблагоразуменъ тотъ садовникъ, который будетъ поступать иначе. А между тмъ въ общественной жизни въ XVIII вк во Франціи поступали именно такъ, но думаю, что мы должны были чему-нибудь научиться, а между тмъ, повидимому, сдлали малое пріобртеніе, или ничему не научились…
Мы пробовали взрыхлять и удобрять почву, но увидали, что это — дло не легкое, требуетъ большого труда, мы бросили — нтъ у насъ энергіи, и принялись въ каменистую почву всовывать зерно, это — куда легче, но выйдетъ ли что-нибудь изъ этого?…
Да, наша жизнь измельчала, нтъ у насъ широкихъ интересовъ, они закрыты для насъ, изъяты, а потому на этой почв такъ роскошно и распускаются сплетни, распускаются такъ, какъ ни въ одной другой стран, растутъ плевелы, сорныя травы, посйте хорошее зерно, дайте почв работу,— и сорныя травы заглохнутъ, имъ не будетъ мста, имъ нечмъ будетъ питаться.
И нкоторыя теченія послдняго времени намъ напоминаютъ такое сажаніе въ грядки сорванныхъ цвтовъ, которые не примутся потому, что нтъ почвы…
Здсь можно только произвести эффектъ, иллюзіи на короткое время… Это — миражъ, и миражъ опасный: онъ отвлекаетъ отъ насущныхъ вопросовъ изученія дйствительности и подготовки послдней къ воспріятію новыхъ идей, новыхъ формъ жизни.
Намъ нужно изучать жизнь, собирать факты, характеризирующіе жизнь. Но не консервировать слдуетъ эти факты, а нужно сжигать ихъ въ горнил своей мысли,— и изъ пепла ихъ выростетъ новая мысль…
Намъ надо походить на плавильню, въ которую бросаютъ сплавы, и оттуда вытекаетъ чистое золото, такъ и изъ фактовъ мы выжмемъ трезвое пониманіе окружающей дйствительности.
Быть можетъ, наши ощущенія развивались въ цляхъ сигнализаціи организму о наличности опасности… Но не въ цляхъ познанія…
Теперь мы вырабатываемъ другія средства освдомляемости о наличности опасности: микроскопы, дозорныя трубы, но, быть можетъ, наши чувства потеряютъ эту прежнюю свою функцію, и кто знаетъ, не разовьется ли здсь другая сторона нашихъ чувствъ — познавательная.
Пока же мы можемъ познавать только очень несовершенно…
При нашихъ познавательныхъ способностяхъ стремиться познать міровыя цли — это то же самое, что вязать брюссельское кружево, обладая только шиломъ,— результатъ будетъ плачевенъ.
Наша задача — выработать себ соотвтствующій аппаратъ, и, быть можетъ, тщетно біясь въ этой клтк непознаваемаго, мы прокладываемъ уже путь къ. познанію будущимъ поколніямъ, развивая органы познанія.
Все выработалось у насъ, чтобы только поддерживать жизнь, но не познавать ее.
Говорятъ: міръ вдь не таковъ, какъ онъ представляется, мы много привносимъ отъ себя. Да, это врно, это даже дти знаютъ въ настоящее время, но что мы привносимъ? Чтобы отвтить на это, нельзя отдлываться нсколькими фразами. Здсь нужно работать и работать.
Во мрак, окружающемъ насъ, иногда встаютъ передъ нами тни далекаго прошлаго, скелеты давно умершихъ идей, и начинаютъ снова жить своей эфемерной жизнью.
Носители ихъ освщаютъ эти скелеты искусственнымъ свтомъ, феерическимъ блескомъ, умышленно тушатъ они кругомъ огни,— и среди мрака эти блдныя фигуры прошлаго ярко выступаютъ, и люди, несчастные люди, принимаютъ ихъ за реальное, за живущее, но это — миражъ, общающій путнику хорошій, врный покой, пристанище съ ключевой водой, съ густой тнью высокихъ пальмъ,— но путникъ жестоко обманывается въ своихъ ожиданіяхъ… Подъ вліяніемъ этихъ манящихъ призраковъ люди свертываютъ съ врнаго пути и блуждаютъ по пустын, пока не убдятся, что это только миражъ…
Но только они опять найдутъ настоящій путь, какъ кругомъ поднимаются новыя тни, новые проповдники на ходуляхъ, которые увлекаютъ многихъ въ дебри лсныя, въ пустыни… И такъ постоянно въ извстные моменты исторіи блуждаетъ человчество въ безплодныхъ поискахъ, безпрерывно сбиваясь съ пути, увлекаясь каждымъ огонькомъ, ложнымъ блескомъ каждаго ивановскаго червя.
И помочь, предохранить человчество въ такіе моменты отъ этихъ безплодныхъ блужданій нельзя: очень уже темно кругомъ…
Вы развнчаете одного проповдника на ходуляхъ,— завтра явится другой, быть можетъ, еще боле широковщательный, покажете, что этотъ блескъ не есть огонекъ, указывающій путь, а просто блескъ перегнившаго дерева, — за нимъ дале блестятъ еще сотни и тысячи такихъ гнилушекъ, но он пока не привлекаютъ вниманія прохожихъ, такъ какъ вниманіе послднихъ сосредоточено на ближайшихъ мерцающихъ огонькахъ…
Это — гнилостный блескъ…
Да, берегите же знаніе, берегите этотъ чистый свточъ, которымъ жило человчество,— свточъ, который освщаетъ людямъ ихъ тернистый путь…