На хлебах из милости, Крылов Виктор Александрович, Год: 1892

Драматургия
Время на прочтение: 64 минут(ы)
Скачать в PDF

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ

Виктора Крылова.
(Александрова).

ТОМЪ ПЕРВЫЙ

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія Г. Шредера, Гороховая, 49.
1892.

НА ХЛБАХЪ ИЗЪ МИЛОСТИ.

КОМЕДІЯ ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ ДЙСТВІЯХЪ.

Сюжетъ заимствованъ.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Карниковъ — присяжный повренный.
Раиса — жена его.
Виницынъ — отецъ Раисы, помщикъ.
Виницына — жена его.
Лиза — ихъ дочь.
Курятинъ — помщикъ, сосдъ Виницына.
Саввушка — отставной кавалеристъ, его сынъ.
Груминъ.
Григорій, Ефимъ, лакеи у Карникова.
Саша, Катя, горничныя у Карникова.
Кучеръ.
Дворникъ.

Дйствіе происходитъ въ Москв — у Карникова.

ПЕРВОЕ ДЙСТВІЕ.

У Карникова. Красивая гостинная, двери въ глубин и по бокамъ, мягкая мебель. Слва на первомъ план каминъ, справа — окно.

По открытіи занавса, вечернее освщеніе. Григорій слва у лампы полуразвалясь читаетъ газету. Саша дремлетъ въ креслахъ. Вьетъ десять часовъ.

I.

ГРИГОРІЙ и САША.

Григорій.

Ишь ты, вдь до чего засидлись: десять часовъ!.. (Зваетъ.) Люди спать ложатся, а они вишьли за обдами разсиживаютъ… И то сказать: народъ молодой, недавно поженились, денегъ много… что имъ?.. трава не рости…

Саша — потягиваясь.

А я, Григорій Иванычъ, соснула…

Григорій.

Поневол заснешь.

Саша — пожимаясь въ кресл.

Да холодно что-то…

Григорій.

И вамъ холодно?… то-то меня какъ будто ознобъ прошибаетъ.

Саша.

Надуло, что-ль, изъ окна?..

Григорій.

Выстыла комната къ вечеру-то…

Саша.

Растопить-бы каминъ теперь хорошенько.

Григорій.

Славно-бы погрться…

Саша.

Такъ что-жь вы?

Григорій.

Что?

Саша.

Затопите.

Григорій.

Я думалъ, вы затопите…

Саша.

Разв это мое дло? я за барыней хожу…

Григорій.

Ну и дрогни.

Саша.

Затопи, Григорій Иванычъ, ишь, лнивый.

Григорій — встаетъ.

Какія-же мн будутъ за это награжденія?

Саша.

Согрешься.

Григорій.

А на счетъ поцлуйчика?

Саша.

Это подождать надо…

Григорій — идетъ и растапливаетъ каминъ.

Вотъ тутъ, небось, подождать… А какъ что услужить, такъ: Григорій Иванычъ, сдлай милость. (Сидя на корточкахъ и глядя, какъ каминъ разгорается.) И-и-ихъ полшки голубчики! горите, родименькія, разгорайтесь… Гляди, какъ забрало… что-бъ изъ трубы не выкинуло.

Саша.

Угорлъ ты, что-ли? этакъ и домъ сожжешь.

Григорій — встаетъ и потягивается.

Тутъ часть недалече… пожарные прідутъ — потушатъ. Вотъ я затопилъ, теперь поцлуйчикъ.

Саша.

Ну, это завтра.

Григорій.

Завтра… Больно ужъ вы нонче дорожиться стали, какъ обкарналинились-ти. Въ прежнее время не стали бы на ваши финти-фанты смотрть… съ наскоку брали вашу сестру, не пуще вотъ нашего барина… пріхалъ въ деревню, тяпъ-ляпъ, выхватилъ невсту и былъ таковъ.

Саша.

Какъ-же не выхватилъ… ты наскажешь…

Григорій.

Я скажу… я ужъ у него въ т поры былъ въ услуженьи, знаю, какъ все дло было…

Саша.

Ну, какъ?..

Григорій.

А такъ и было… Вдь он… барыня-то наша… полтавскіе помщики…

Саша.

Ну, полтавскіе.

Григорій.

А онъ туда по дламъ здилъ, хлопотать… въ деревн ихной и познакомились.

Саша.

Ну, познакомились…

Григорій.

Онъ и говоритъ мн: ‘Что, Григорій, хороша’?.. Хороша, говорю, Сергй Павлычъ…— Брать, что-ли?..— Берите, говорю.

Саша.

Такъ тебя все и спрашивалъ?…

Григорій.

Ей богу, спрашивалъ… Ну… а тамъ недли не прошло, все и покончили.

Саша.

Все ты врешь… Онъ за ней, сказываютъ, пять мсяцевъ ухаживалъ, да умасливалъ… она все не соглашалась.

Григорій.

Зачмъ ему было ухаживать, коли онъ за ней и приданаго никакого не взялъ?!

Саша.

И опять ты врешь… Я отъ самой барыни слыхала, что ея тятенька богатый.

Григорій.

Ну, что-жь, что богатый?.. Это онъ прежде былъ богатъ-то, при крпостныхъ, а теперь, небось, не раскутится… Я это врно знаю, что, окромя тряпокъ, ничего за барыней не дано, потому намъ не нужно… мы сами въ достаточности имемъ… А у него, у стараго-то, другая дочка ростетъ… та, можетъ, за офицера замужъ выйдетъ… такъ офицеру больше останется, на мундиръ да на штаны.

Саша.

Оставьте, пожалуйста, ничего мн тутъ интереснаго нтъ… все равно.

Григорій.

Что-же мн съ вами разговаривать? о какихъ предметахъ?

Саша.

Ничего не разговаривать, я спать хочу.

Григорій — беретъ газету.

Какая политика сегодня странная: пишутъ, пишутъ, а что пишутъ — ничего не поймешь…

Саша.

Хоть-бы вы замолчали, дали-бы уснуть… коли не умете вы двицу занять, такъ ужъ оставили-бы въ поко…

Григорій.

Я-то не умю?

Саша.

Ну, ну, умешь… сиди только смирно.

Григорій — подымаясь.

Нтъ, ты почему-же такъ говорить, что я не умю?

Саша.

Сиди, говорятъ, а то закричу… ей богу, закричу…

Григорій — подходя къ ней.

А за что я каминъ растапливалъ?..

Саша.

Григорій!..

Григорій — наступая.

Теперь Григорій!? знаю, что не Иванъ… поцлуйчикъ пожалуйте…

Саша.

На вотъ, кушай.

Даетъ ему пощечину и отбгаетъ.

Григорій.

Постой-же, коли такъ.

Преслдуетъ ее. За сценой звонокъ.

Саша.

Полно-же, не балуй… слышишь, пріхали.

Бжитъ въ среднюю дверь отворять.

Григорій — потирая щеку.

Вотъ ты тутъ и облизывайся…

II.

Т-ЖЕ, КАРНИКОВЪ и РАИСА МИХАЙЛОВНА.

Kарниковъ — пропустивъ жену впередъ, входитъ быстро, потирая руки и дрожа всмъ тломъ.

Эка стужа, эка стужа!.. еще августъ мсяцъ, а ужъ какіе холодки завернули… Мамочка, сюда поди… сюда, къ камину, душа. (Снимаетъ съ нея верхнее платье и усаживаетъ на кресло передъ каминомъ.) Спасибо, спасибо, что затопили… Видишь, мамочка, какая у насъ заботливая прислуга — догадались, что мы съ тобой прозябнемъ… Спасибо, голубчики.

Саша.

Я давно говорю: Григорій Иванычъ, затопите, господа сейчасъ прідутъ…

Григорій.

Ну, ну, безъ васъ не знаю, что-ли?..

Карниковъ.

Не ссориться, пожалуйста… Что это у васъ, Григорій, одна щека такая красная?

Григорій.

Отъ камина должно быть… капельку… того… разожгло.

Карниковъ.

Злоди, они тутъ грются, когда моя мамочка дрожитъ отъ холода…

Суетится около жены.

Григорій.

Платье, сударь, пожалуйте…

Карниковъ.

Что?.. ахъ, да… платье,— возьмите, вотъ…

Саша.

Прикажете снять цвты, сударыня?

Раиса.

Сними.

Карниковъ — садясь къ ногамъ жены.

Дай, я сниму сапожки… Ножкамъ не холодно?

Раиса.

Нтъ.

Онъ снимаетъ теплые сапожки.

Григорій.

Самоваръ прикажете?

Карниковъ.

Разумется.

Григорій уходитъ съ платьемъ и, во время слдующей сцены, приноситъ маленькій самоваръ и чайный приборъ.

Раиса.

Ай! больно…

Карниковъ — вскакиваетъ.

Сумасшедшая, оставьте…

Раиса.

Папочка, я отъ этого не умру.

Саша.

Почемъ знать, сударыня?

Снимаетъ цвты.

Карниковъ.

Она-же еще насмхается надо мной, разбойница!.. разв можно такъ обращаться съ такой головкой? (Цлуетъ жену въ голову.) Милыя мои волосики… собственность моя. (Саш.) Ступайте, Александра Ильинишна, вы намъ больше не нужны…

Саша уходить.

III.

КАРНИКОВЪ и РАИСА.

Они садятся рядышкомъ къ чайному столу, она разливаетъ чай и оба пьютъ.

Карниковъ — цлуя ее нсколько разъ.

Радость моя, блаженство мое… моя Раинька, мой рай… Пять часовъ я промучился на этомъ проклятомъ обд… Что за варварское изобртеніе: сидть и сть въ продолженіе нсколькихъ часовъ… и не имть возможности ссть съ тобой рядышкомъ, близко, близко, какъ теперь… поцловать тебя, шепнуть теб еще и еще разъ, что ты мое сокровище, моя собственность…

Раиса.

Да, я сама не люблю этихъ званыхъ обдовъ… Подаютъ, подаютъ, скука смертная, а вдь и пость-то хорошенько не удастся.

Карниковъ.

Нтъ, ты представь себ мое положеніе: посадили меня подл какого-то генерала, который счелъ долгомъ развивать мн свои взгляды на преступленія въ печати… и во весь обдъ: диффамація, диффамація,— такъ и сыплетъ… Чуть я кусокъ въ ротъ, а его превосходительство спрашиваетъ моего мннія. Мое мнніе было укусить его, и я готовъ былъ отказаться отъ всякой адвокатуры… Но, мама, я былъ благоразуменъ: я длалъ учтивыя гримасы и говорилъ любезности…

Раиса — цлуя его.

Вотъ теб и награда за твое поведеніе…

Карниковъ.

Неврно толкуете, мамочка… Какая-же это награда?— ЭТО мое право, законное право. (Цлуетъ ее.) Ахъ, да… Жизнь прекрасная выдумка… И еще говорятъ, что нтъ на свт счастливыхъ людей!.. А мы-то съ тобой?.. правда?

Раиса — нсколько томно.

Правда… мн иногда даже совстно становится, что мы счастливе всхъ.

Склоняетъ голову ему на плечо.

Карниковъ.

А глазенки слипаются у Раиньки.

Раиса.

Устала я немножко…

Онъ цлуетъ ее, въ это время раздается сильный звонокъ и вскор вслдъ на нимъ другой и третій.

Карниковъ.

Что это значитъ?!.. (Взглянувъ на часы.) Скоро одиннадцать часовъ, — поздненько…

Раиса.

Можетъ быть, какая нибудь дловая телеграмма.

Карниковъ.

Увидимъ… Кажется, Григорій пошелъ отворять.

IV.

Т-ЖЕ, ГРИГОРІЙ, потомъ САША и ВИНИЦЫНЪ.

Григорій — вбгая.

Тятенька пріхали.

Карниковъ.

Кто?

Григорій.

Баринъ, тятенька, Михайло Семенычъ.

Раиса.

Папаша? гд-жь онъ?

Григорій.

Доложить приказали… потому съ ними несчастье случилось, такъ чтобы…

Раиса — испуганно.

Несчастье? онъ одинъ? безъ мамаши?

Григорій.

Одни-съ…

Раиса.

Сережа!..

Карниковъ — Григорію.

Зови-же его скорй сюда!..

Григорій уходить.

Карниковъ.

Рая, что ты?

Раиса — задыхающимся голосомъ.

Несчастье, Сережа… Можетъ быть, съ мамашей, съ сестрой!..

Карниковъ.

Раинька, будь покойна… сейчасъ все узнаемъ… что ты?.. что ты?..

Раиса.

Можетъ быть…

Падаетъ безъ чувствъ.

Карниковъ.

Люди! Саша! ей дурно!..

Саша — вбгаетъ.

Иду, сударь, иду…

Карниковъ — глядя пристально на жену.

За докторомъ!.. Скорй за докторомъ!.. Она умретъ…

Виницынъ — который только что вошелъ.

Умретъ!.. Ну, гибнуть, такъ гибнуть… все сразу… все!

Бшено бросаетъ шляпу на полъ и бжитъ къ Раис.

Карниковъ.

Она открыла глаза…

Раиса.

Папаша!!..

Виницынъ.

Дитя мое!..

Обнимаются.

Карниковъ — людямъ.

Ступайте…

Григорій, который въ это время поднялъ шляпу Виницына, и Саша уходятъ.

V.

РАЦСА, ВИНИЦЫНЪ, КАРНИКОВЪ.

Раиса.

Что случилось?.. Мамаша, Лиза?..

Виницынъ.

Слава богу, здоровы.

Карниковъ.

Однако, простите… вы крикнули: ‘все сразу гибнетъ!!.’ что-жь это — все?..

Виницынъ.

Мое состоянье… Я раззорился!

Карниковъ — отходя спокойно.

Ну, помогай вамъ богъ, какъ вы насъ напугали.

Виницынъ.

Сергй Павловичъ-съ… Это жёсткое слово, мой зятекъ дорогой… Надо уважать несчастья людскія…

Раиса.

Но, папаша…

Виницынъ.

Я, конечно, ждалъ, что меня здсь примутъ холодно.

Карниковъ.

Позвольте…

Виницынъ.

Впрочемъ, я васъ не осуждаю,— вс вы на одинъ покрой…

Карниковъ.

Да выслушайте… Вдь мы себ вообразили, что потеря гораздо боле важная: мы боялись за вашу супругу и дочь, понимаете?

Виницынъ.

Понимаю-съ, какъ не понять… мое несчастье еще мн весь умъ не отшибло.

Карниковъ.

Ну?

Виницынъ.

Какая-жь тутъ причина сказать мн: убирайтесь къ чорту?

Раиса.

Разв онъ вамъ такъ сказалъ?

Карниковъ.

Ну, бросимъ это. Любезнйшій Михаилъ Семеновичъ, очень радъ васъ видть… Садитесь къ камину, въ мягкое креслецо, и разскажите…

Виницынъ.

На что-же-съ кресло?.. не нужно-съ… Гд ужъ намъ теперь на креслахъ разсиживаться… дрянной стулъ кое-какъ сколоченный — или скамья деревянная, съ меня и довольно.

Карникокъ.

Однако, за неимніемъ скамьи…

Раиса.

Садитесь, садитесь сюда, папаша. (Усаживаетъ его.) И мы сядемъ… Ну-съ, разсказывайте… какъ? что?..

Виницынъ.

Зачмъ чужую бду да навязывать постороннимъ людямъ? нашимъ дегтемъ да вашъ медъ портить?.. Зачмъ?.. Живете вы счастливо, весело, посмиваясь,— а я…

Останавливается.

Раиса.

Что вы смотрите?.. на мой туалетъ?.. мы только что вернулись со званаго обда.

Виницынъ.

Странное дло эта жизнь!!. въ то время какъ мать и сестра твоя разливаются, плачутъ… ума не приложатъ, что съ собой сдлать… ты вотъ тутъ рядишься, угощаешься…

Карниковъ.

Почемъ же она…

Раиса.

Мы вдь не знали, что съ вами случилось несчастье.

Виницынъ.

Теб могъ сказать объ этомъ…

Карниковъ.

Телеграфъ.

Виницынъ.

Нтъ, сударь, — тайный голосъ природы, предчувствіе.

Карниковъ.

Позвольте, любезный тестюшка, моя жена не кликуша.

Виницынъ.

Виноватъ-съ, не взыщите со стараго дурака… Я говорю глупости.

Раиса.

Перестань, Сережа, дай разсказать папаш. (Отцу.) Неужели вы въ самомъ дл совсмъ раззорились?.. все пропало?..

Виницынъ.

Все… пожаръ былъ только послднимъ ударомъ.

Карниковъ.

Пожаръ?!

Виницынъ.

Съ недлю тому назадъ, у меня загорлся овинъ, и вся наша усадьба сгорла… Насилу отстояли часть главнаго барскаго дома, но службы, флигеля, амбаръ и весь собранный хлбъ въ амбар — все погибло.

Раиса.

Отчего-жъ это загорлось, папаша?

Виницынъ.

Отчего?!— съ ныншними порядками это бываетъ на каждомъ шагу… Мужики подожгли, конечно.

Карниловъ.

Разв поймали поджигателя?

Виницынъ.

Поймали!!.. вамъ сейчасъ съ поличнымъ подай… Нтъ-съ, никого не поймали, они умли спрятать концы… они даже объяснили, что пожаръ произошелъ оттого, что въ тотъ вечеръ,— это было рожденье жены, — въ тотъ вечеръ мы сожгли фейерверкъ на лужайк… что какая-то шальная искра, вроятно… ха, ха… вроятно залетла въ амбаръ и… Но я васъ спрашиваю: есть-ли тутъ хоть частица здраваго смысла?.. не естественне-ли предположить, что амбаръ сожженъ крестьянами, которые меня ненавидятъ и хотли мн отомстить за то, что я не давалъ никогда потачки ихъ мошенничеству и воровству.

Карниковъ.

Ну… какъ вамъ сказать…

Виницынъ.

Знаю, мой зять, знаю, что и вы будете противъ меня… Мы вдь народъ отсталый,— мы должны замолкнуть… и я молчу… я не пророню ни слова… но если бы я могъ говорить, я бы показалъ, кто они — виновники всхъ этихъ разбоевъ, грабежей, поджоговъ… я-бы назвалъ ихъ поименно, потому что и у насъ въ узд есть своя — такъ называемая — молодая партія, которая воображаетъ, что отъ нея вс благополучія по Россіи пошли, а насъ, людей опытныхъ, со свту сживать надо… Не спорьте, батюшка, со мной, меня не убдите, я самъ это испыталъ… на себ самомъ испыталъ… я предлагалъ имъ мои услуги: я баллотировался въ члены земской управы — не выбрали, я баллотировался въ мировые судьи — провалили, и, наконецъ, ихъ ненависть ко мн доходитъ до того, что они возмущаютъ противъ меня мужиковъ!.. И все это еще для васъ не доказательство?.. и посл всего этого для васъ не ясно, что овинъ мой подожгли?

Карниковъ.

Ну, полноте, Михаилъ Семеновичъ, вы раздражены потерей, вотъ и все… Но скажите, пожалуйста, какъ могъ пожаръ амбара васъ окончательно раззорить?

Виницынъ.

Послдняя надежда была на продажу хлба… вдь его, батюшка, на пять тысячъ сгорло.

Карниковъ.

А имнье?

Виницынъ.

Будетъ продано съ молотка.

Карниковъ.

Какъ такъ?

Виницынъ.

Да такъ-съ, такія ужь справедливости у насъ… Подрядъ я взялъ, изволите видть: на желзную дорогу лсной матеріалъ поставлятъ… ну, что-жь? какъ можно меня къ этому допустить?.. на это есть люди молодые, а я ужъ, конечно, гнилой матеріалъ поставлю… Выискали пріемщика тоже какого-то, со школьной скамьи подросточка, — ну, все и забраковали… да еще на закупк хапнули, да на перевозк покрали… деньгами запутался, долга по контракту въ срокъ не отдалъ, неустойка такая выросла… ну, словомъ, что говорить, — все пошло къ чорту.

Карниковъ.

Да кто-жь у васъ тамъ распоряжался:— и закупкой этой, и перевозкой?..

Виницынъ.

Еврей одинъ у насъ есть такой… коммерсантъ.

Карниковъ.

Шебель?!

Виницынъ.

Да, онъ.

Карниковъ.

И вы ему таки доврились?..

Виницынъ.

Доврился…

Карниковъ.

Ну, онъ, какъ водится, васъ и надулъ?

Виницынъ — со вздохомъ.

Можетъ быть.

Карниковъ.

Вдь я вамъ тогда еще говорилъ, что это мошенникъ. Нтъ, вы меня слушать не хотли, вы польстились на большіе барыши. Ясное дло, что онъ сулилъ вамъ ихъ, чтобъ только заманить васъ… Это непростительно!..

Виницынъ.

Продолжайте, продолжайте… теперь я все долженъ выслушивать…

Раиса — съ упрекомъ, мужу.

Сережа…

Виницынъ.

Оставь, Раиса… онъ иметъ полное право… я заслужилъ и упреки эти вс, и наставленія…

Карниковъ.

Какіе тутъ упреки?.. я…

Виницынъ.

Хоть оно было-бы гораздо любезне меня отъ нихъ избавить.

Карниковъ.

Ахъ, господи! да…

Раиса.

Сережа!..

Карниковъ.

Михаилъ Семеновичъ, вы сдлали прекрасно, что связались съ мошенникомъ.

Виницынъ.

Сергй Павловичъ, насмшка еще тяжеле упрековъ.

Карниковъ.

Какъ мн съ вами говорить?

Виницынъ.

Но не бойтесь: я не буду просить у васъ ничего ни для себя, ни для моей несчастной подруги… Я прошу васъ только, чтобъ вы позволили нашей младшей дочери быть… компаньонкой, что-ли… или хоть даже ключницей въ вашемъ дом…

Раиса.

Лиза? у меня ключницей?..

Виницынъ.

А мы, старики, богъ дастъ, еще найдемъ себ какой-нибудь пріютъ… мы никому не будемъ въ тягость.

Раиса.

Грхъ вамъ такъ говорить, папаша. У насъ, слава богу, довольно мста, чтобъ пріютить васъ всхъ троихъ… Вы останетесь здсь, потому что я такъ хочу и мой мужъ тоже… Правда, Сережа?

Карниковъ.

Конечно…

Виницынъ — сухо.

Благодарю васъ, я этого принять не могу.

Раиса.

Отчего?

Виницынъ.

Оттого, что это длается скрпя сердце… Потому, что это одно слово ‘конечно’ говорится съ такой холодностью, съ такимъ презрніемъ къ человку, который принужденъ просить, какъ милости…

Карниковъ.

Господи, боже мой, не могу-же я ему пропть это ‘конечно’ на мотивъ: ‘Ахъ, какъ я люблю военныхъ’.

Раиса.

Ну, ну, будетъ объ этомъ… Теперь надо поскорй привезти сюда мамашу и Лизу.

Карниковъ.

Да, мы сегодня-же телеграфируемъ имъ…

Виницынъ.

Какой тутъ телеграфъ, — пошлите дворника.

Карниковъ.

Куда? въ Полтавскую губернію?

Виницынъ.

На Тверскую, въ гостинницу Мамонтова, — он тамъ.

Раиса.

Какъ? мамаша и Лиза въ Москв? Зачмъ-же вы ихъ сейчасъ съ собой не привезли?

Виницынъ.

Мой другъ, я не зналъ, будетъ-ли это пріятно твоему мужу.

Раиса.

Какой вздоръ. (Звонитъ. Входитъ Григорій.) Пошли скорй дворника…

Григорій.

Дв барыни къ вамъ пожаловали…

Раиса.

Он, можетъ быть… (Увидя входящихъ Виницыну и Лизу.) Мамаша!!..

Общія объятія. Григорій уходитъ.

VI.

ВИНИЦЫНЪ, ЛИЗА, РАИСА, ВИНИЦЫНА и КАРНИКОВЪ.

Виницына.

Сюда, дитя мое, — сюда, къ сердцу моему!.. О, что вс потери, когда еще у насъ остается такая дочь!?.. (Карникову.) Михаилъ Семеновичъ ужъ извстилъ васъ?..

Карниковъ.

Да, мамаша, мы знаемъ все.

Виницына.

И вы не оттолкнули вашу нищую родню? Это очень, очень великодушно. Признаюсь, я даже никакъ не ожидала…

Карниковъ.

Спасибо вамъ за хорошее мнніе обо мн.

Виницына.

Лиза, благодари же твоего благодтеля… у ногъ его благодари и со слезами.

Лиза.

У ногъ?… вотъ еще что вздумали… я просто его поцлую отъ всей души.

Бросается Карникову на шею.

Карниковъ.

И хорошо длаете.

Виницына.

Простите ей ея втренность, Сергй Павловичъ. У ней все-таки доброе сердце.

Лиза.

Да что за извиненія, мамаша?! Вы видите, онъ совсмъ не такой людодъ, какимъ вы его описывали.

Карниковъ.

Людодъ?!

Лиза.

Да, Сереженька, я вамъ пожалуюсь на мамашу: она вдь не хотла хать сюда безъ приглашенія, Это я настояла… за то же и досталось мн: всю дорогу бранили…

Карниковъ.

Бдная сестрица!

Лиза.

Бдная… да, бдная… совсмъ бдная, ни гроша приданаго… ну, за то, по крайней мр, теперь если кто меня замужъ возьметъ, такъ ужъ, конечно, по любви.

Виницына.

Мн, право, такъ совстно…

Карниковъ.

Чего-же-съ?

Лиза — озираясь въ глубин.

А здсь мило… очень мило… Гд-же будетъ моя комната?

Раиса.

Теб сейчасъ ее приготовятъ…

Звонитъ и передаетъ свои распоряженія Саш.

Лиза.

Я хочу, чтобъ тамъ было много цвтовъ.

Карниковъ.

Все будетъ, моя милая, — все, что прикажешь.

Виницына.

Дитя мое, ты должна помнить, что будешь здсь жить изъ милости, ты должна сообразоваться съ желаніями твоего благодтеля, а не высказывать свои.

Лиза.

Ну, это увидимъ… Во-первыхъ, благо самоваръ на стол, я сажусь за чай…

Садится, наливаетъ себ и пьетъ.

Карниковъ.

А вы, мамаша, чайку съ дорожки?

Виницына.

Non, merci.

Виницынъ.

Пожалуйста, вы за насъ не безпокойтесь, мы ли и пили на послдней станціи. (Жен.) Софи, какъ ты раскраснлась!.. теб жарко здсь?

Виницына.

Душно немножко… это ничего…

Виницынъ.

Какъ ничего?— у тебя опять появятся твои мигрени… (Отворяетъ окно.) Съ вашего позволенія, Сергй Павловичъ.

Раиса.

Сними-же шляпу, мамаша…

Подходитъ къ ней и развязываетъ ей шляпу.

Карниковъ — подбгая.

Пожалуйста, въ такомъ плать подальше отъ окна.

Виницына.

Не браните ее, Сергй Павловичъ, дочь не унижается тмъ, что прислуживаетъ матери.

Карниковъ.

Я боюсь не униженія, а простуды.

Виницына.

Вы ея не боялись, отправляясь въ гости?

Карниковъ — накидывая жен шаль.

Потому что на Раис была шаль и салопъ, а на мн пальто и пледъ.

Виницына — закрывая окно.

Простите… я знаю, что я избалована, я съ дтства привыкла, чтобы за мной ухаживали…

Карниковъ.

Нтъ, нтъ… разв…

Виницына.

Но теперь, когда несчастье вдругъ на насъ обрушилось, я поневол должна принизиться… Несчастье никогда не надо навязывать другимъ, несчастный обязанъ удаляться отъ людей…

Виницынъ.

Правда, Софи, правда… Вс эти знакомства теперь и пріемы,— все по боку… Наймемъ себ кануру у какого нибудь пономаря въ глуши московской… подъ заставой…

Виницына.

Ахъ, нтъ… это будетъ слишкомъ далеко отсюда… Вдь мн только и радости осталось, что навщать моихъ дочерей.

Карниковъ.

Зачмъ-же вамъ узжать?

Виницынъ.

Сергй Павловичъ, я вдь не въ васъ: я это говорю безъ всякаго желанья уколоть васъ… безъ всякой злобы, ей богу… Мы все таки можемъ остаться добрыми друзьями… по чистой совсти говорю.— и вотъ вамъ доказательство: я готовъ принять отъ васъ свой кусокъ хлба.

Виницына.

О! много ли намъ нужно!? теперь, въ нашемъ положеніи…

Карниковъ.

Да полноте!, во-первыхъ, вы оба остаетесь жить здсь, у меня…

Виницынъ.

Но…

Карниковъ.

Еще слово, я пошлю за полиціей и употреблю насиліе… мы всхъ васъ устроимъ при помощи Григорія и Саши. (Идя къ жен.) Ну, ты довольна, Раинька?

Раиса.

Ты былъ къ нимъ добръ, и я тебя люблю!

Горячо цлуетъ его.

Карниковъ — про себя.

А можетъ быть, было-бы гораздо лучше нанять имъ особую квартиру…

Григорій — входя.

Сергй Павловичъ, еще два господина…

Карниковъ.

Незнакомые?

Григорій.

Да-съ.

Карниковъ.

Меня дома нтъ.

Григорій.

Михайла Семеныча спрашиваютъ.

Виницынъ.

Ко мн?

Григорій.

Вотъ карточку подали.

Виницынъ — взявъ карточку.

Курятинъ съ сыномъ!!

Лиза.

Мой женихъ противный!

Виницынъ.

Какое счастье, — онъ въ Москв… мой лучшій другъ… Эй, человкъ, позови… нтъ… стой… (Карникову.) Виноватъ… (Григорію.) Скажи, что я прошу ихъ подождать меня на крылечк, я сейчасъ выйду, и мы вмст отправимся куда нибудь въ трактиръ…

Раиса.

Примите ихъ здсь, папаша.

Виницынъ.

Душа моя, это можетъ не понравиться твоему мужу.

Карниковъ.

Напротивъ… я очень радъ познакомиться съ господиномъ Курятинымъ и съ госпожей Курятиной, и, пожалуй, со всмъ курятникомъ, если вамъ угодно… (Григорію). Проси господъ сюда.

Григорій уходитъ.

Виницынъ.

Мой другъ вдовецъ, милостивый государь!

Карниковъ.

А! очень жаль.

Виницынъ — патетическимъ голосомъ.

И онъ любитъ меня… не смйтесь надъ нимъ…

VII.

Т-ЖЕ, КУРЯТИНЪ и САВВУШКА.

Курятинъ — бжитъ въ объятія Виницына.

А, вотъ онъ, мой голубчикъ!..

Виницынъ.

Трифонъ!.. родной мой…

Объятія.

Саввушка.

Михаилъ Семеновичъ!..

Курятинъ — Виницыной.

Софья Ивановна!..

Цлуетъ руку.

Саввушка — Лиз.

Лизавета Михайловна!..

Лиза — тмъ-же тономъ, передразнивая его.

Что вамъ угодно?..

Отходитъ отъ него.

Курятинъ — Виницыну.

Еще разъ…

Обнимаются.

Саввушка — Виницыной.

Позвольте и мн…

Виницына.

Милое дитя…

Саввушка.

Удивительное дло… вотъ я… кажется, крпкій человкъ… а я тронутъ до слезъ.

Курятинъ.

И я готовъ заплакать.

Карниковъ — про себя.

Они мн тутъ наводненіе сдлаютъ.

Курятинъ.

Но виноватъ… (Виницыну.) Мой другъ, приличіе требуетъ, чтобъ ты меня представилъ…

Виницынъ.

Ахъ, да. (Представляя.) Мой зять… дочь Раиса… Трифонъ Саввичъ Курятинъ…

Рукопожатія.

Курятинъ.

Бога ради, извините меня… мн, право, очень совстно являться невзначай, и въ такой часъ… но я страдалъ отъ нетерпнія… мн такъ хотлось обнять друзей моихъ… расцловать ихъ…

Саввушка.

Ахъ!! и мн тоже… и мн…

Карниковъ.

Цлуйте, молодой человкъ, цлуйте…

Виницынъ.

Присядь-же, присядь, другъ…
Они усаживаются. Такимъ образомъ, справа составляется группа изъ Курятина, Виницына, Виницыной и стоящаго подл нихъ Саввушки,— слва — другая группа: Раиса, которая все время уговариваетъ мужа, Карниковъ и Лиза.

Карниковъ.

Я очень люблю, когда люди такъ привольно располагаются, къкъ у себя дома… Намъ, кажется, сегодня во всю ночь уснуть не придется…

Виницынъ — Курятину.

Ну, Трифонъ, голубчикъ, разсказывай: какъ ты узналъ, что мы здсь?

Курятинъ.

Очень просто: ты знаешь, мы ужъ три недли какъ выхали изъ деревни… я пріхалъ въ Москву…

Саввушка.

Чтобъ сдлать разный закупки… Мы вдь весь домъ въ деревн заново отдлываемъ… для меня… на случай свадьбы…

Курятинъ.

Саввушка, молчи… Да, ну, все равно, для чегобы ни пріхали… Только вдругъ сегодня ночью получаю телеграмму отъ моего управляющаго…

Саввушка.

Папаша ужасно испугался, думалъ, что у насъ въ имньи случилось несчастье.

Курятинъ.

Саввушка, молчи… Читаю: Виницынъ овинъ сгорлъ — прогорлъ — въ трубу — улетлъ въ Москву — имнье съ молотка.

Саввушка.

Тутъ папаша вздохнулъ свободно и сказалъ: слава богу, не у меня.

Курятинъ.

Молчи, Саввушка, ради самаго создателя, молчи… Совсмъ я не говорилъ: слава богу!— я заплакалъ… Тутъ мн вспомнилось, что у меня записанъ адресъ твоего зятя. Я и говорю: Саввушка, зять врно знаетъ, гд они остановятся, пошлемъ справиться!— послали… дворникъ сказалъ: только что пріхали и остановились здсь… Тутъ я не могъ выдержать, схватилъ шапку…

Саввушка.

Я тоже…

Курятинъ.

Бгу сюда…

Саввушка.

Я тоже.

Курятинъ.

И Саввушка… и что-же?!. измнникъ!..

Карниковъ — про себя.

Жаль! Жаль, что я не нанялъ имъ особую квартиру…

Курятинъ.

Ты прогорлъ! ты раззоренъ!— и забываешь, что у тебя есть старый другъ, который для тебя готовъ въ огонь и въ воду!? Ты летишь въ Москву, когда у твоего стараго друга огромный домина пустехонекъ стоитъ!?.

Карниковъ — про себя.

Вотъ, въ самомъ дл, прекрасный случай, чтобъ наполнить огромный домина…

Курятинъ.

Но теперь ты отъ меня не улизнешь.

Виницынъ — тронутъ,

Трифонъ!.. дружище!..

Курятинъ.

Вы вс трое дете ко мн… опять въ нашу милую Полтавскую губернію… Нашъ домъ будетъ вашимъ домомъ…

Саввушка — Лиз.

Наше семейство будетъ вашимъ семействомъ.

Лиза поворачивается къ нему спиной, онъ идетъ въ глубину, чтобъ взять стулъ.

Раиса — встаетъ.

А! Позвольте…

Идетъ къ нимъ, Курятинъ уступаетъ ей свое мсто и садится рядомъ.

Раиса.

Каковы-бы ни были права друга, но мн кажется, что права дочери…

Курятинъ.

Какъ?..

Раиса.

Мы ихъ не отпустимъ: ни папашу, ни мамашу, ни сестру.

Саввушка — останавливаясь со стуломъ.

Ни сестру!! когда изъ-за нея только…

Курятинъ.

Молчи, Саввушка, молчи (Виницыну.) Такъ ты остаешься жить на хлбахъ у зятя?

Виницынъ.

Я долженъ остаться…

Курятинъ.

Напрасно.

Карниковъ.

Напрасно?!

Курятинъ — Карникову.

Онъ васъ стснитъ, поврьте честному слову. (Виницыну.) Ты стснишь твоего зятя… Неужели ты не чувствуешь, что ты имъ не компанія?.. у нихъ свои интересы, свои удовольствія… Ты отравишь ихъ существованіе.

Виницынъ.

Я самъ отказывался…

Карниковъ — про себя.

Этотъ Курятинъ, кажется, добрый малый…

Курятинъ — Карникову.

Отдайте ихъ намъ…

Карниковъ.

Да я…

Раиса.

Нтъ, это невозможно.

Курятинъ.

Я знаю, что васъ останавливаетъ: общественное мнніе… Такъ я буду всмъ говорить, что силой увезъ ихъ отъ васъ, что имъ необходимъ климатъ Полтавской губерніи… скажу, что докторъ имъ для здоровья полтавскій воздухъ прописалъ…

Раиса.

Нтъ и нтъ!

Курятинъ.

Вы раскаетесь, милая барынька, вы раскаетесь… У вашего папаши претяжелый характеръ.

Виницынъ.

Трифонъ Саввичъ!..

Курятинъ.

Да, да,— претяжелый, обидчивый.

Карниковъ.

И вообразите — это совсмъ не замтно.

Курятинъ.

О, я его хорошо знаю… Мы нестерпимы оба: не разлучайте насъ…

Карниковъ — про себя.

Ршительно, онъ добрый малый..

Курятинъ.

Такъ ршено?

Раиса.

Нисколько… Папаша, скажите-же, что вы остаетесь!..

Виницынъ.

Дитя мое, если ужъ я молчу въ отвтъ на приглашеніе…

Курятинъ.

Мой другъ… Ты воленъ поступать, какъ знаешь, но и ты не забудь, что иногда пріятне одолжаться чужимъ человкомъ, чмъ жить изъ милости хотьбы и у роднаго.

Карниковъ.

Однако, позвольте…

Курятинъ.

Простите, простите, ради бога, я не хотлъ сказать вамъ что нибудь такое — непріятное… но я былъ такъ счастливъ, такъ счастливъ… Жена у меня умерла, въ нихъ я видлъ новую семью… и вдругъ все пошло прахомъ… По крайней мр, милостивый государь, я надюсь, вы позволите намъ время отъ времени приходитъ сюда, чтобъ пожать руку друзьямъ нашимъ…

Саввушка.

Я надюсь, вы позволите и мн…

Карниковъ.

Сдлайте милость… Разв я…

Курятинъ.

Не спорю, вы добры… вы очень добры къ намъ… хотя все-таки это будетъ не то, чего я ожидалъ… Я думалъ, что буду видть ихъ каждый день, каждый часъ…

Утираетъ глаза, то-же длаютъ Саввушка, Виницынъ и Виницына.

Виницына.

Перестаньте, перестаньте… Пощадите мои нервы… Я не въ силахъ видть ваши слезы…

Раиса.

Ахъ, господи, папаша… Да если вамъ такъ горько разставаться… можно-бы… въ дом есть мсто…

Карниковъ — съ ужасомъ, про себя.

Что она говоритъ?!.

Раиса.

Такъ какъ вашъ другъ все-таки долженъ вернуться въ Полтаву, то, пока онъ здсь…

Курятинъ.

Но мн, право, такъ совстно… Извольте, я перезжаю къ вамъ.

Саввушка.

И я тоже.

Карниковъ — тихо Раис.

Да ты съума сошла…

Раиса — тихо мужу.

Милый мой, ты видишь, какъ они несчастны. (Громко.) Всмъ найдемъ мсто, всмъ… (Звонитъ). Папаша съ мамашей займутъ кабинетъ Сережи… (Курятину.) Васъ мы помстимъ въ большой комнат наверху… а Лиза ляжетъ въ моей спальн…

Карниковъ — про себя.

Вотъ прекрасно!

Лиза.

Ты мн поставишь чистенькую, свженькую кроватку, какъ у насъ въ деревн…

Виницына — Раис.

Милое дитя, это напоминаетъ теб лучшіе годы… счастливое время, когда еще ты не была замужемъ.

Карниковъ — про себя.

Счастливое! да что-жъ я бью, что-ли, свою жену?..

Виницынъ — Курятину.

Бдный Трифонъ, теб будетъ здсь не удобно.

Курятинъ.

Ничего, я покладистъ, стснюсь какъ нибудь… за то я буду съ вами.

Рукопожатіе.

Раиса — входящимъ Григорію и Саш.

Приготовьте большую комнату наверху для этихъ господъ.

Курятинъ.

Такъ до свиданья… Мы сейчасъ привеземъ сюда наши чемоданы.

Саввушка.

До свиданья.

Прощаются и уходятъ.

Виницына.

Нельзя-ли мн приготовить умыться…

Раиса — Саш.

Проводите папашу и мамашу въ кабинетъ Сережи…. (Виницынъ и Виницына уходятъ направо.) Пойдемъ, Лиза, ты, чай, съ дороги устала, да и я не прочь лечь спать немножко пораньше… Покойной ночи, Сережа…

Карниковъ — печально.

Да, не мшаетъ пожелать.

Раиса.

Ты на меня сердишься?

Карниковъ.

Нтъ… только все-таки покойной ночи пожелать не мшаетъ.

Лиза — цлуетъ его.

Дайте-же и я вамъ пожелаю, голубчикъ мой: спите спокойно… Пойдемъ, Рая: какъ-то мы съ тобой поболтаемъ, безъ папаши, безъ мамаши… что я теб разскажу…

Цлуются съ Карниковымъ и уходятъ налво.

Карниковъ.

Спите спокойно… гд?!. здсь, на этомъ диванчик?.. чтобы свалиться съ него ночью… или въ столовой на стол?.. такъ вдь я еще не покойникъ… Гд-же еще?

Григорій.

Окромя что въ кухн, либо въ Сашиной комнат, гд-же?

Карниковъ.

Молчи! не смйся надо мной… давай пальто и шляпу… (Надваете пальто.) И вдь есть-же такіе счастливцы, что женятся на круглыхъ сиротахъ!.. Ну, что осклабился?.. теб смшно?.. Если утромъ кто нибудь меня спрашивать будетъ… скажи, что я ночую…

Григорій — едва сдерживая смхъ.

Какъ-съ.

Карниковъ.

Что ночую въ госинниц ‘Миръ’ на Тверской.. Да не смйся, дурачина…

Быстро уходитъ. Григорій хохочетъ ему вслдъ.

ВТОРОЕ ДЙСТВІЕ.

Та-же декорація.

I.

ГРИГОРІЙ и ЕФИМЪ.

Григорій — входя съ Ефимомъ.

Здсь, братецъ ты мой, у насъ гостинная была, а теперь ужъ и не могу теб сказать, что будетъ, потому теперь старая барыня, какъ всми нашими порядками недовольна, весь домъ вверхъ дномъ поставила…

Ефимъ.

Такъ-съ… скажи-же мн, любезнйшій: вотъ теперь меня наняли сюда вторымъ лакеемъ быть… а какая моя должность будетъ, не сказывали.

Григорій.

И этого посейчасъ сказать невозможно… потому старая барыня такъ ршила, чтобъ безпремнно были въ дом два лакея: одинъ для приборки, а другой выздной и парадный… такъ въ какіе тебя пожалуютъ, а въ какіе меня, еще не говорили.

Ефимъ.

А что господа здсь… какъ, чтобы… хорошіе?

Григорій.

Ничего господа… молодые господа — жить можно… Вотъ на стариковъ потрафлять трудне будетъ.

Ефимъ.

Труднй?

Григорій.

Барственны очень. (Звонокъ.) Поди ты, братецъ, отвори, мн надо повару посуду сдать.. Вишь ты, опять это у насъ все новости: кухарку але маширъ согнали, — поваръ нанятъ…

Уходитъ. Ефимъ идетъ отворять. Входитъ быстро Карниковъ въ пальто и шляп. Ефимъ гонится за нимъ.

II.

ЕФИМЪ и КАРНИКОВЪ.

Ефимъ.

Позвольте, сударь, — вамъ кого нужно?

Карниковъ — про себя.

Пять дней нтъ возможности поговорить наедин съ женой… они ее забрали въ руки, и путаютъ и путаютъ, и если не остановить во время…

Ефимъ.

Къ кому вы пожаловали?

Карниковъ.

Нарочно пораньше пришелъ, авось старые спятъ…

Ефимъ — беретъ его за руку.

Сударь!..

Карниковъ.

А?— что?

Ефимъ.

Разв этакъ длаютъ-съ порядочные господа?— въ чистую комнату, въ самую гостинную, не снявши пальто и этакъ въ шляп..

Карниковъ.

Что?!

Ефимъ.

Въ прихожей сняли-бы верхнее-то платье… коли вы знакомый, — подождите, я доложу…

Карниковъ.

Да вы кто такой?

Ефимъ.

Я-то?.. извстно… служитель…

Карниковъ.

Ну, любезный служитель, ступайте вонъ… вы мн не нужны… (Подходя къ дверямъ налво, стучитъ.) Рая!.. Раинька, ты спишь?!..

Ефимъ — беретъ его за руку.

Позвольте, сударь, нельзя-съ… Это неприлично-съ… здсь комната молодой барыни…

Карниковъ — сердито.

Да кто вы такой?.. что вы ко мн пристали?.. Григорій!.. Саша!.. Григорій!.. вс люди, какъ сквозь землю провалились…

III.

Т-ЖЕ, КАТЯ, потомъ САША.

Катя — входя справа.

Кто это тутъ раскричался?

Ефимъ.

Да вотъ господинъ какой-то безобразничаютъ.

Карниковъ.

Тьфу, чортъ возьми, да куда-жь это я попалъ?!. Это не мой домъ… Григорій! Саша!!

Саша — входя.

Ахъ, баринъ, это вы…

Карниковъ.

Скажите на милость, что это за люди? откуда они взялись?

Саша.

Это вотъ-съ Ефимъ, новый лакей.

Карниковъ.

А Григорій?

Саша.

И Григорій дома… а это для старой барыни горничная нанята, Катя.

Карниковъ.

Кто-жъ ихъ нанималъ?

Саша.

Старая барыня… он сказывали: совсмъ нельзя жить при такой прислуг — что я только вдвоемъ съ Григоріемъ…

Карниковъ.

Прекрасно…

Саша.

Старая барыня вообще очень всмъ здсь недовольны… он такъ сказывали, что все передлаютъ по своему…

Карниковъ.

Еще лучше… Ну, новопріобртенные друзья, честь имю рекомендоваться: я супругъ молодой барыни… я хозяинъ здшняго дома — поняли?

Ефимъ.

Виноватъ-съ… вдь мы, сударь, не могли знать…

Карниковъ.

Ступайте-же по своимъ мстамъ… (Ефимъ и Катя уходятъ. Саш.) Жена встала?

Саша.

Ихъ дома нтъ.

Карниковъ.

Такъ рано?

Саша.

Ихъ маменька заставили съ собой идти къ ранней обдн,— и барышню тоже.

Карниковъ.

Опять надо отложить… Ну, длать нечего, мн некогда долго дожидаться, велите мн подать позавтракать.

Саша.

Завтракъ еще не готовъ.

Карниковъ.

Разв надо еще готовить?.. Что есть, то и давайте.

Саша.

Да вдь вчера кухарку нашу смнили… Старая барыня повара наняли, а съ поварами, изволите знать, какія церемоніи… Заказанъ завтракъ на семь персонъ къ двнадцати часамъ, такъ раньше отъ него куска чернаго хлба не добьешься.

Карниковъ.

Экая глупость!.. Пойду завтракать въ трактиръ… Велите кучеру заложить коляску, и чтобъ онъ халъ…

Саша.

Кучера нтъ-съ.

Карниковъ.

Какъ нтъ?

Саша.

Старый баринъ, Михайло Семенычъ, съ утра на немъ ухали.

Карниковъ — со сдержаннымъ бшенствомъ.

Ступайте, Саша… Я вижу, мн сегодня во всемъ неудача… Если это пойдетъ такъ дальше, то все мое утреннее веселое расположеніе духа пойдетъ къ чорту… Такъ ужъ лучше больше не разспрашивать… Ступайте…

Саша уходитъ.

IV.

КАРНИКОВЪ, потомъ ГРУМИНЪ.

Карниковъ — одинъ.

Это, ей-богу, ужъ ни на что не похоже!.. Они, во имя своего несчастья, распоряжаются въ моемъ дом, какъ въ своемъ собственномъ, лишаютъ меня всякой возможности говорить съ женой безъ вчнаго своего соприсутствія, — чуть-чуть не выгоняютъ отсюда… Нтъ, надо положить этому конецъ… Только бы мн поскорй обдлать мою покупку домика въ Кривомъ переулк… Пересажу туда весь цвтникъ: и тестюшку, и тещу, и ихъ друзей… Тамъ пускай себ хоть швейцара въ красныхъ штанахъ съ булавой на крыльцо ставятъ, но здсь я хочу жить, какъ мн угодно.

Идетъ къ средней двери и встрчаетъ Грумина.

Груминъ — входя.

Насилу-то я тебя поймалъ…

Карниковъ.

Митя!! Давно-ли ты въ Москв?

Обнимаются.

Груминъ.

Почти съ недлю будетъ,— и каждый день хожу къ теб, никогда нтъ дома… я радъ проклинать тебя на всхъ соборахъ: нуженъ мн до зарзу, а поди ищи его по Москв…

Карниковъ.

Что длать, другъ, что длать? Живи не такъ, какъ хочется… Я въ моемъ дом сталъ послднимъ человкомъ, можешь представить…

Груминъ.

Знаю все… Твой Григорій мн все разсказалъ, но въ настоящую минуту я къ этимъ твоимъ горямъ отношусь совершенно хладнокровно… Дло идетъ о моемъ счастьи, о счастьи всей моей жизни — и на тебя вся надежда, поможешь мн, тогда…

Карниковъ.

Что такое? что такое? не далъ мн даже хорошенько взглянуть на себя, съ первыхъ-же словъ — и такъ-то… Значитъ, что нибудь серьезное? тяжба, что-ли?

Груминъ.

Нтъ, мой милый адвокатъ, я попрошу твоей защиты не передъ правительственнымъ судомъ, а передъ судомъ человка, который меня отъ всей души ненавидитъ.

Карниковъ.

Хорошія данныя, чтобы выиграть процессъ.

Груминъ.

Какія-бы ни были, ты одинъ можешь и долженъ мн помочь: садись и слушай.

Карниковъ — взглянувъ на часы.

Длать нечего. Постой-же, дай мн снять пальто. (Снимаетъ пальто и садится.) Ну, говори.

Груминъ.

Я теб все изложу въ вид повсти.

Карниковъ.

Только, пожалуйста, коротенькой… самой, самой коротенькой.

Груминъ.

Вообрази себ молодаго человка, которому въ какомъ нибудь скромномъ уголк нашего отечества, при постройк какого нибудь участка желзной дороги, поручено принять отъ подрядчика весь необходимый для работъ лсной матеріалъ: бревна, брусья, шпалы…

Карниковъ.

И такъ дальше,— вообразилъ.

Груминъ.

Вообрази, что подрядъ ставитъ нкій помщикъ. Какъ это часто бываетъ, помщикъ, прежде всего, знакомится съ молодымъ пріемщикомъ, зоветъ его къ себ въ домъ, знакомитъ съ семьей… Въ семь оказывается дочь… умная, бойкая, живая… Словомъ, такая дочь, которую трудно было ожидать въ деревенской глуши… Молодые люди сближаются… влюбляются…

Карниковъ.

Другъ въ друга?

Груминъ.

Проврался… Впрочемъ, отъ тебя что скрывать? Адвокату все должно быть извстно… Да, другъ въ друга,— стало быть, и она тоже… но тутъ на горе имъ, наступаетъ пріемъ лснаго матеріала. Бревна и брусья оказываются никуда не годными.

Карниковъ.

И молодой человкъ попадаетъ на шаткую дорогу, онъ принужденъ по негоднымъ брусьямъ пробираться къ рук своей красавицы?

Груминъ.

Фи! вздоръ какой!.. Брусья были, конечно, забракованы, но папенька понесъ отъ того громадные убытки и, разумется, разсердился на молодаго человкъ. Такимъ образомъ, возникла проклятая комбинація: съ одной стороны — гнвъ отца, съ другой — любовь дочери…

Карниковъ.

Этотъ молодой человкъ ты?

Груминъ.

Я.

Карниковъ.

А почему-же, молодой человкъ, именно мн нужно вмшиваться въ ваши романическія приключенія?

Груминъ.

Потому, во-первыхъ, что никто такъ не оцнитъ, никто такъ не одобритъ мой выборъ, какъ именно ты.

Карниковъ.

Въ этомъ ты увренъ?

Груминъ.

Еще-бы, когда моя невста совершенное подобіе твоей жены.

Карниковъ.

Это вздоръ, — моя жена безподобна… а во-вторыхъ?

Груминъ.

Во-вторыхъ, господинъ присяжный повренный, оттого, что моя возлюбленная, моя прелесть, мое божество — никто иная, какъ родная сестра вашей супруги.

Карниковъ.

Лиза!?.. и этотъ помщикъ съ негодными брусьями…

Груминъ.

Если онъ отецъ ихъ, — такъ твой тесть, разумется, не мудрено догадаться.

Карниковъ.

Ба, ба, ба… такъ вотъ она, исторія несправедливостей и гоненій на него… Прелестно… превосходно… Ты врно узналъ, что они вс здсь?

Груминъ.

Я халъ съ ними въ одномъ позд… Видишь ли, если сознаваться во всемъ откровенно, я долженъ теб сказать, что, еще недли дв тому назадъ, я кончилъ свою полтавскую работу и ужъ давно бы мн надо было хать въ Москву… Ну, не могъ… что ты хочешь, не могъ ршительно… все обдумывалъ, какъ мн уладить это дло съ моей милой… Вдругъ слышу, что у нихъ пожаръ, что они сами дутъ сюда… я выжидаю благодатнаго позда, который повезетъ мою многолюбимую: ду съ ней въ одно время, на станціяхъ избгаю встрчи съ родителями, что не мшаетъ мн встрчаться съ дочкой… Особенно это сдлалось удобнымъ, когда старики уснули и ужъ больше не выходили на платформу… сталъ уговариваться, гд и какъ намъ видться въ Москв, и тутъ только узнаю, что они дутъ къ теб, что твоя жена ей сестра… Я въ восторг, она тоже…

Карниковъ.

То-то она такая веселая.

Груминъ.

На другой-же день по прізд являюсь къ теб, говорятъ: и не ночевалъ… А папенька пріхали?— пріхали. Только этого мн и было нужно… По указаніямъ Григорія, ду въ гостинницу ‘Миръ’ и тамъ ужъ тебя нтъ… и такъ-то пять дней — понимаешь, пять дней!— и хоть-бы на смхъ какъ нибудь случайно съ ней встртиться, держу пари, что и теперь…

Карниковъ.

Ея нтъ дома?— да. Она въ церкви съ матерью.

Груминъ.

Ну вотъ!.. Но я дождусь ее, — и ты мн поможешь помириться съ родителями… Начиная съ того, что вдь не совсмъ же изъ-за меня одного у него подрядъ прогорлъ… да и пустяки-же это… Я богатъ, я заплачу ему вс его убытки… постарайся ему внушить…

Карниковъ — прерывая его.

А, любезный другъ, плохаго защитника ты себ выбралъ, съ тхъ поръ, какъ дорогой тестюшка поселился въ моемъ дом, у насъ дня не проходитъ безъ брани… Ты знаешь, пожаръ его окончательно срзалъ, и теперь онъ совсмъ раззоренъ.

Груминъ.

Слава богу: не будетъ пренебрегать богатой партіей для дочери.

Карниковъ.

Спасибо… а между тмъ, благодаря его нищет, теперь ему слова сказать нельзя: все принимается за колкость… Я въ эти пять дней намаялся, какъ поденщикъ каторжный, и съ меня довольно… Я теперь торгую для него совсмъ особый домикъ… совсмъ, совсмъ, совсмъ особый, — и далеко отсюда… въ Кривомъ переулк… Ты врно знаешь этотъ домъ: тамъ жила красавица Берта… извстная Берта, примадонна всхъ маскарадовъ и шпицъ-баловъ… Она узжаетъ въ Питеръ и продаетъ весь домъ съ мебелью и со всми прочими принадлежностями… Обстановка шикарная, немножко напоминаетъ кокотку, но для тестя, и особенно для тещи, которая такъ бредитъ аристократизмомъ, это будетъ какъ разъ то, что имъ нужно… Я ихъ перевезу туда…

Груминъ.

Ни за что на свт!.. съ ума ты сошелъ?.. ради бога, не длай этого…

Карниковъ.

Нечему-же?

Груминъ.

Какъ-же, помилуй, теперь я могу всякій день ходить сюда къ теб, а тогда каждой встрчи съ Лизой нужно будетъ дожидаться, какъ свтлаго праздника.

Карниковъ.

Эгоистъ!! ты только о себ думаешь.

Груминъ.

Нтъ, и о Лиз тоже.

Карниковъ.

Скромно сказано.

Груминъ.

Не доводи ты меня до отчаянія… Что-жъ мн въ самомъ дл: не похищать-же ее, какъ въ оное время у строгихъ родителей дочекъ похищали. (Звонокъ.) Не они-ли!?.. Вдь этакая нелпость, право: отъ одной мысли, что вотъ она сейчасъ можетъ войти сюда, меня въ жаръ бросаетъ.

Карниковъ.

А если войдетъ маменька?

Груминъ.

Да, объ этомъ я не подумалъ… съ маменькой я не хотлъ-бы встрчаться… Я пойду въ твой кабинетъ.

Карниковъ.

Тамъ-то ужъ ты наврно попадешься прямо въ руки старикамъ, мои комнаты отданы имъ.

Груминъ.

Ахъ, въ самомъ дл… такъ я стану здсь въ уголокъ, меня не замтятъ, а ты постарайся скорй спровадить добрую старушку.

Карниковъ.

Ты думаешь, это легко?

Груминъ.

А!! чортъ возьми! въ такомъ случа, пускай идутъ сюда вс, кому угодно: друзья или враги, мн все равно!… Я не видалъ мою Лизу пять дней, и хочу ее видть теперь, сейчасъ, къ чему-бы это ни повело…

Карниковъ.

Ишь ты, горячка какая! Стало-быть, даже при всемъ моемъ отчаянномъ настроеніи я все-таки благоразумне тебя… Становись въ уголокъ, постараюсь сдлать, что можно…

Груминъ отходитъ въ глубину.

V.

Т-ЖЕ и ЛИЗА.

Лиза.

Ахъ, господи, какъ я устала… какъ у васъ долго служатъ обдню, ужасно… Сереженька, дайте стулъ, голубчикъ…

Полуразваливается въ кресл.

Карниковъ.

А Рая гд?

Лиза.

Рая зашла по дорог въ магазинъ… она сейчасъ будетъ… Надюсь, вы сегодня не уйдете, Сережа?

Карниковъ.

А мамаша?

Лиза.

Устала тоже, прошла въ свою комнату.

Груминъ — выступая.

Урра!!

Лиза — вскакивая.

Дмитрій… (Протягиваетъ руку.) Петровичъ…

Карниковъ.

Хорошо, что прибавила Петровича-то, а то-бы я могъ подумать…

Лиза — подходя къ нему.

Ну! ну! говорите: что-бы вы могли подумать?

Карниковъ.

Что этотъ Дмитрій для васъ хорошее лекарство отъ усталости.

Лиза — Грумину.

Таки не выдержали…

Карниковъ.

Что такое?

Лиза — Карникову.

Что такое?.. Вижу, что онъ вамъ все разболталъ.

Груминъ.

Лизанька, дорогая моя… Вдь онъ мн другъ, самый близкій…

Карниковъ — Лиз.

И вамъ тоже, надюсь…

Груминъ.

Притомъ-же адвокатъ… А съ адвокатомъ, какъ съ попомъ на исповди, какъ съ докторомъ на консультаціи, все наружу.

Лиза — Грумину.

Такъ ты все сказалъ?

Карниковъ.

Ого!.. Вотъ у васъ какъ?.. Ты?!. Нтъ про это ‘ты’ онъ мн ничего не говорилъ.

Лиза.

Ну, что онъ все старается меня поймать!..

Груминъ.

Что ты, въ самомъ дл, все ее конфузишь…

Карниковъ.

Такъ вотъ оно какъ у васъ, такъ оно у васъ уже дло совсмъ ршеное…

Лиза.

Ну, ршеное, такъ ршеное, что-жь тутъ дурнаго? Мн сдлано предложеніе, и предложеніе мною принято, потому что я люблю моего Дмитрія…

Карниковъ — Грумину.

А вдь хорошія эти слова выдуманы: мой, твой, нашъ…

Лиза.

Противный крючокъ судейскій!..

Карниковъ.

Такимъ образомъ, вы дло покончили, поцловались…

Груминъ.

Этого ты могъ-бы и не говорить.

Карниковъ.

А!! злоди!.. Вы выбираете меня своимъ посредникомъ и не хотите мн за это платить вашимъ полнымъ довріемъ?.. Не даете даже порадоваться на ваше счастье?

Лиза — беретъ его подъ руку.

Ну, да! ну, да! говорите… спрашивайте, что-хотите…

Карниковъ — держа ее подъ руку.

Такъ цловались?— да?.. (Она киваетъ головой и припадаетъ къ нему на плечо.) Поздравляю… (Протягиваетъ руку Грумину.) Лучшей невсты ты не могъ себ выбрать… Да и вы, барышня, подхватили таки очень хорошаго женишка… Сядемте-же сюда, голубчики мои, сюда на диванъ, — и поговоримъ серьезно… (Идетъ къ дивану.) Нтъ, не рядомъ… Невста съ одной стороны, женихъ Съ другой. (Садятся.) Мы будемъ живымъ олицетвореніемъ стишка: ‘Ручей два древа раздляетъ’.

Лиза.

О! какая водянистая поэзія…

Карниковъ.

Итакъ, засданіе открыто… Обсуждается вопросъ: кто долженъ сообщить пріятную новость родителямъ?.. Я, какъ предсдатель, полагаю, что это дло жениха.

Груминъ.

Ни, ни!— этимъ все сразу погубишь.

Карниковъ.

Такъ невсты…

Лиза.

Нисколько… Вы должны сдлать предложеніе отъ имени вашего друга.

Груминъ.

Да, разумется.

Карниковъ.

Тише, господа,— я предсдатель!

Лиза.

Но нашихъ два голоса противъ вашего одного.

Карниковъ.

У васъ не два голоса, у васъ два повторенія одного голоса.

Груминъ.

Да перестань-же, хочешь говорить серьезно, такъ полно паясничать!..Ты долженъ общать мн, прежде всего, помирить стариковъ со мной… Потомъ ты сдлаешь отъ моего имени формальное предложеніе…

Карниковъ.

Вдь васъ не переспоришь,— хорошо, попытаюсь.

Груминъ.

Честное слово!?

Карниковъ.

Не надо-ли росписку на гербовой бумаг?

Груминъ.

Намекни имъ сторонкой, что у меня двадцать тысячъ годоваго дохода, опиши мои два завода…

Карниковъ.

Я ихъ никогда не видалъ, но изъ дружбы къ теб…

Груминъ.

Скажи имъ, что я почту за счастье взять на себя заботу объ ихъ жизни, покоить ихъ старость…

Карниковъ — вскакивая и почти съ крикомъ.

О! вотъ за что я теб въ ножки поклонюсь… ты меня избавишь…

Лиза.

Не стыдно вамъ…

Карниковъ.

Не стыдно, Лизанька… Поглуплъ вдь я за это время: ничего не длаю, работа запущена, вчера простаго прошенья въ судъ написать не съумлъ… Съ утра до ночи только сержусь да волнуюсь… Да кстати,— хорошую новость слышалъ я сегодня про болтамаза-то про этого Куринаго… Онъ своего тятеньку-то, кажется, на пять тысячъ смазалъ.

Груминъ.

Кто это?

Лиза.

Гусарь Курятинъ… ты его знаешь…

Груминъ.

А, Саввушка ротозй!?

Лиза.

Да, ротозй, говори… Папаша до сихъ поръ серьезно думаетъ выдать меня за него замужъ… Они вдь оба здсь въ Москв — и отецъ, и сынъ… и живутъ даже въ этомъ дом…

Груминъ.

Ужъ лучше-бы не говорила мн… не возбуждала-бы моей зависти…

Отходитъ съ досадой.

Лиза — подходя къ нему.

Глупый!! за то вдь я тебя люблю…

Звонокъ.

Карниковъ.

Врно, тестюшка… Ну, жениху лучше пока убираться… ступай сюда, пережди его въ корридор и уходи домой.

Груминъ.

Но ты меня не забудешь?.. при первомъ удобномъ случа…

Карниковъ.

Вдь сказано.

Лиза.

А то такъ я напомню.

Груминъ.

До свиданья, Лиза…

Лиза.

До свиданья…

Курятинъ.

Вижу, вижу, что поцловаться хочется… ну, что-жъ?!.. я вамъ не мшаю… только поскорй, пожалуйста…

Груминъ — горячо.

До свиданья, моя милая.

Цлуетъ Лизу и уходитъ въ глубину.

Лиза — Карникову.

Вы добрый, вы хорошій человкъ… если я когда-нибудь чмъ-нибудь могу помочь вамъ…

Виницынъ — за сценой.

Проклятая скотина!!

Карниковъ.

Ну, чмъ-то недоволенъ.

Лиза.

А! въ такомъ случа, я не намрена съ нимъ встрчаться.

Уходитъ налво.

Карниковъ.

Вотъ вамъ и помощница.

VI.

КАРНИКОВЪ, ВИНИЦЫНЪ, котораго поддерживаетъ ГРИГОРІЙ, РАИСА, потомъ ВИНИЦЫНА, потомъ КУЧЕРЪ.

Виницынъ.

О! проклятая скотина… чуть-чуть было меня… чуть-чуть…

Карниковъ.

Что случилось?

Раиса.

Лошадь понесла и вывалила папашу изъ пролетки.

Виницынъ.

О тумбу, что-ль, задла, пролетку на бокъ и…

Карниковъ.

Пролетку на бокъ? (Григорію.) Позови сюда кучера.

Григорій уходитъ.

Виницина — вбгая.

Ахъ, господи! ты упалъ? ты расшибся!?

Виницынъ.

Ничего… ничего…

Виницына.

Доктора!.. доктора скорй…

Карниковъ.

Успокойтесь, мамаша,— зачмъ?

Виницына.

Затмъ, что для многихъ онъ еще дорогъ, и не вс такъ рады избавиться отъ него, какъ вы.

Карниковъ.

Да чего-же вы такъ испугались? смотрите: онъ цлехонекъ и здоровехонекъ, — блеститъ, какъ маковъ цвтъ.

Виницынъ.

Вамъ смшно, Сергй Павловичъ, что я себ шею не сломалъ?— насмхайтесь, батюшка, насмхайтесь…

Карниковъ.

Я не насмхаюсь — я утшаю.

Входитъ кучеръ.

Раиса.

Кирила, какъ это ты такъ правишь?

Кучеръ.

Какъ правишь?.. извстно какъ правятъ… возжами.

Карниковъ.

Да ты толкомъ говори: отчего пролетка опрокинулась?

Кучеръ.

Отчего опрокинулась, Сергй Павлычъ, — такъ нельзя-съ… Васька нашъ, изволите знать, лошадь пужливая,— ну, и наровишь ее всячески оберегать… а баринъ говорятъ: бей ее да хлещи,— да возжи натяни, у ней, говорятъ, рысь лучше пойдетъ… я имъ докладываю, а они и слушать не хотятъ… схватили у меня кнутъ, да какъ огрютъ ее по животу,— она и понесла… на тумбу нахали вотъ и… ось пополамъ, и кузовъ попорченъ.

Виницынъ.

Мн очень жаль, что я такъ грубо обошелся съ деликатной пугливостью вашего Васьки… но я никакъ не думалъ, чтобъ ваши клячи… на которыхъ, мимоходомъ скажу, могутъ здить только такіе несчастные нищіе, какъ я… чтобъ ваши клячи имли такіе слабые нервы…

Кучеръ.

Наши кони добрые, а бить ихъ не надо,— вотъ что!

Карниковъ.

Молчи, пожалуйста.

Кучеръ.

Что, Сергй Павлычъ, молчи… сами кругомъ виноваты, а гнваться изволятъ… Я вотъ, можетъ быть, рожу раскровянилъ, больше ихняго поплатился, — а они взыскиваютъ… словно ужъ мы и править не умемъ!…

Карниковъ.

Ступай.

Кучеръ.

Я говорю: садились-бы кучеромъ на козлы, коли лучше знаютъ, а я бы бариномъ похалъ… право…

Кучеръ уходитъ.

VII.

Т-ЖЕ безъ ГРИГОРІЯ и КУЧЕРА.

Виницынъ.

Напрасно вы его прогнали… напрасно… онъ меня вотъ тутъ въ кучера пожаловалъ, можетъ быть, еще въ ваши лакеи произвелъ-бы…

Виницына — со вздохомъ.

Бдняга ты мой, бдняга!!!

Виницынъ.

Жаль, конечно, что онъ раскровянилъ себ рожу, а не я…

Раиса.

Папаша…

Карниковъ.

Однако, позвольте, Михаилъ Семеновичъ, скажите ради-бога, за что вы такъ разсердились на мою лошадь? зачмъ вамъ было бить ее?

Виницынъ.

Зачмъ?… Вамъ стыдно будетъ, когда я скажу, зачмъ… Я зналъ, Сергй Павловичъ, что вамъ сегодня нужна лошадь, и я спшилъ скорй вернуться…

Карниковъ.

Такъ и отложили-бы поздку до другого разу… Куда-же это вамъ такъ необходимо было хать именно сегодня?

Виницынъ.

Вы хотите знать?— вы узнаете.

Виницына.

Мишель…

Виницынъ.

Нтъ, Софи, ему нуженъ этотъ урокъ… Во-первыхъ, милостивый государь, вы должны знать, что я, желая избавиться отъ того рабскаго положенія, въ которое здсь поставленъ вашимъ благодяніемъ…

Карниковъ.

Какъ ‘рабскаго?’

Виницынъ.

Рабскаго!! чтобы избавиться, я вс эти дни обошелъ немногихъ моихъ московскихъ знакомыхъ, умоляя ихъ отыскать мн какое-нибудь мсто, гд бы я могъ заработать свое пропитаніе самъ… понимаете: самъ, своими руками.

Раиса.

Не грхъ вамъ…

Виницынъ.

Я это сдлалъ, дитя мое, но… (Вздыхая.) Въ наше время всюду нужны люди молодые… опытность въ наше время плохая рекомендація… отечеству нужны люди незрлые… Вы безбородый молокососъ,— пожалуйте, дверь открыта! вотъ вамъ президентское мсто… учите насъ, старыхъ ословъ, какъ намъ жить… гони вонъ стараго, куда онъ годенъ… онъ человкъ заскорузлый… онъ всхъ этихъ прогрессовъ не понимаетъ, въ подпольныхъ заговорахъ не участвовалъ, возмутительныхъ прокламацій не писалъ… поджоговъ не учинялъ…

Карниковъ — крайне мягко.

Напрасно вы себя раздражаете, Михаилъ Семеновичъ…

Виницынъ.

Напрасно!? Нтъ, сударь, не напрасно… Я былъ три года дворянскимъ предводителемъ, сообразите это: дворянскимъ предводителемъ!.. Я составлялъ общественное мнніе всего узда… И къ чему же я теперь пришелъ? Къ чему?.. Я принужденъ просить частнаго мста у разжившагося мужика купчины, котораго бы въ прежнія времена я дальше прихожей въ свой домъ не пустилъ… И знаете, что мн предложилъ этотъ мужикъ, посл того, какъ я ему описалъ мое безвыходное положеніе?

Карниковъ.

Безвыходное!!.. Ну, ладно… Что-же онъ предложилъ вамъ?

Виницынъ.

Мсто тысченки въ три жалованья.

Карниковъ.

Вотъ какъ?— прекрасно!

Виницынъ.

Я такъ и думалъ, что это васъ обрадуетъ… Но сказать-ли вамъ: что за эти три тысченки я долженъ длать!?.. Я долженъ быть на ногахъ въ семь часовъ утра, таскаться по амбарамъ во всякую погоду… Ни дождь, ни втеръ, ни палящее солнце…

Карниковъ — впадая въ тонъ.

Степей африканскихъ.

Виницынъ — съ упрекомъ.

И въ Москв бываетъ тридцать градусовъ на солнц… Я долженъ просиживать цлые часы въ трактирахъ, угощая чаемъ какую-нибудь грязную бороду и засаленное брюхо…

Карниковъ.

Да вдь…

Виницынъ.

Я, Виницынъ, бывшій дворянскій предводитель, долженъ до такой степени унизиться?!— Никогда! Нтъ, Сергй Павловичъ, никогда!.. И не надйтесь.

Карниковъ.

И не надялся.

Виницына.

Это невозможно, Мишель, твоя дочь не допуститъ…

Раиса.

Конечно.

Виницына.

Она втолкуетъ своему мужу.

Карниковъ.

Мн?

Раиса.

Успокойтесь, мамаша, Сережа все-таки добрый человкъ.

Карниковъ.

Какъ ‘все-таки’? Неужели я это не доказываю, даже до глупости?

Раиса — мужу.

Во-первыхъ, дружокъ мой, папаша слишкомъ старъ для такой работы, у него силъ не хватитъ…

Виницына.

Онъ умретъ, Сергй Павловичъ!.. Онъ умретъ — и смерть его будетъ на вашей совсти.

Карниковъ — раздосадованный.

А! чортъ меня возьми!! Разв я его заставлялъ искать мста? Разв я его посылалъ къ какому-то купчин?..

Виницынъ.

Сергй Павловичъ, этотъ купчина не какой-то… это — коммерціи совтникъ и первой гильдіи купецъ Бобриковъ…

Карниковъ.

Мн что за дло?

Виницынъ.

Вы думаете, что всякій, кто только не присяжный повренный, ужъ непремнно дуракъ и мерзавецъ…

Карниковъ.

Когда-жь я это говорилъ?

Виницынъ.

Пушкинъ былъ великій писатель, а онъ не былъ присяжнымъ повреннымъ.

Карниковъ.

Гомеръ тоже не былъ присяжнымъ повреннымъ.

Виницынъ.

Мой зять, вы шутите зло,— но острота не оправдываетъ несправедливости… Можно быть простымъ купцомъ и все-таки остаться честнымъ человкомъ…

Карниковъ.

Несомннно.

Виницынъ.

Бобриковъ, не смотря на свое званіе, никого не обманулъ… Онъ воспиталъ на свои труды все свое семейство… (Съ особеннымъ удареніемъ.) У него семеро дтей, милостивый государь!

Карниковъ.

Вы мн это говорите, словно съ упрекомъ!

Виницынъ.

Полноте…

Карниковъ.

Однако, позвольте: что-бы вы сказали, еслибы у меня было семь человкъ дтей посл трехъ мсяцевъ женитьбы?

Раиса.

Сережа, это ужъ слишкомъ!..

Виницынъ.

Да нтъ, да нтъ… онъ мой благодтель, онъ вправ издваться надо мной… онъ меня кормитъ…

Карниковъ.

О!..

Виницынъ — Карникову.

Вы заплатили ваши деньги, Сергй Павловичъ,— кутите на вс… сдлайте изъ меня шута вашего…

Карниковъ.

Любезный Михаилъ Семеновичъ, если я смюсь, такъ это для того только, чтобъ не взбситься.

Виницынъ.

А вы еще и не то готовы сказать мн?! вы готовы забыться до дерзости и брани!?

Виницына — умоляющимъ голосомъ.

Нтъ, я этому не врю!

Раиса.

И я тоже.

Карниковъ.

И она тоже?! О, господи!!

Отходитъ влво и садится у камина.

VIII.

Т-ЖЕ и КУРЯТИНЪ, блдный и разстроенный.

Курятинъ.

Ахъ! друзья мои!

Карниковъ — про себя.

Вотъ не было печали… Этотъ, врно, пришелъ жаловаться на своего шелопая.

Курятинъ.

Друзья мои, — не вы одни несчастны, я тоже…

Вс — кром Карникова.

Несчастны?!

Карниковъ.

Для компаніи.

Курятинъ.

И Саввушка тоже… бдный мальчикъ! Вотъ она ваша столичная жизнь, такъ и сосетъ молодаго человка, какъ водоворотъ какой, такъ и засасываетъ… Вс чмъ нибудь заняты, всякій спшитъ нажить поскорй, да побольше… Жадность какая-то!.. на бирж крикъ, шумъ, шабашъ жидовскій… Но я васъ спрашиваю: разв могутъ вс заразъ наживаться?! вдь если кто нибудь выигрываетъ, не съ втру-же это, а значитъ, кто нибудь проигралъ ему!? вотъ и попадаются…

Карниковъ.

Совершенно справедливо.

Виницынъ.

Кто-же попался, Трифонъ?— Что это могло тебя такъ разстроить?

Курятинъ.

Саввушка! мой бдный Саввушка… увлекся тмъ, что рязанскія акціи упали на десять рублей, и купилъ ихъ на срокъ. Завтра платить надо, а он, проклятыя, еще на тридцать рублей упали… Пять тысячъ разницы и выкладывай изъ кармана.

Карниковъ — про себя.

Пять тысячъ, я такъ и слышалъ.

Курятинъ.

Ахъ, Сергй Павловичъ, зачмъ мы съ вами познакомились?

Карниковъ.

Ей-богу, не знаю.

Курятинъ.

Если-бъ Саввушка не видлъ, что къ вамъ тутъ безпрестанно ходятъ дловые люди, если-бъ онъ за вами не слдилъ, какъ вы разъзжаете по Москв съ вашимъ портфелемъ подъ мышкой, — ему-бы никогда и въ голову не пришло, что онъ тоже можетъ наживать деньги, но въ вашемъ кругу кто не заразится страстишкой быть дловымъ человкомъ… И платись теперь за васъ.

Карниковъ.

Да что-же — его за воротъ, что-ли, тянули, акціи-то покупать? Я, что-ли, училъ его этой премудрости?

Курятинъ.

Зачмъ вы отъ насъ такъ открещиваетесь, Сергй Павловичъ? Я васъ не безпокою… какъ нибудь перебьемся своими средствами… продамъ харьковское имнье.

Виницынъ.

Ни за что!— Мы не допустимъ.

Виницына.

Конечно… и стоитъ-ли говорить изъ-за такихъ пустяковъ: пять тысячъ!

Виницынъ.

Мы — причина твоего несчастья, мы и должны его поправить, мой зять заплатитъ эти деньги.

Виницына.

Да.

Карниковъ.

Я?!

Курятинъ.

Вашъ зять заплатитъ, прекрасно… но отдастъ-ли вашъ зять моего сына такимъ-же невиннымъ и ничего незнающимъ, какимъ былъ онъ прежде? Кто поручится мн, что, разъ попробовавши сдлаться дловымъ, онъ завтра-же опять не повторитъ пробу?

Виницынъ — Карникову.

Вотъ до чего вы довели насъ!

Карниковъ — бшено.

А! провалъ меня возьми! (Съ отчаяніемъ.) Милостивый государь, Трифонъ Саввичъ — что-ли, какъ васъ тамъ зовутъ… и вы, любезный тестюшка, Михаилъ Семеновичъ… На все это мн остается вамъ дать только нижеслдующій адресъ… (Пишетъ судорожно и подаетъ.) Пожалуйте, не угодно-ли прогуляться вотъ сюда.

Виницынъ.

Что это?

Карниковъ.

Адресъ доктора Красовскаго.

Виницынъ.

Въ желтый домъ?

Курятинъ.

Въ домъ сумасшедшихъ?.. Благодарите бога, Сергй Павловичъ!— Если-бы не уваженіе мое къ вашему тестю, дорого-бы вамъ обошлась эта выходка…

Виницынъ.

Я вамъ этого никогда не прощу.

Виницына.

Это ужасно!!

Раиса.

Папаша…

Курятинъ — Виницыну.

Ну, Михаилъ Семеновичъ, теперь я вижу, что ты былъ правъ, когда горевалъ за свою старшую дочь.

Карниковъ.

Довольно! довольно!— или я не выдержу!

IX.

Т-ЖЕ и ЛИЗА.

Лиза.

Что это вы такъ раскричались?

Курятинъ.

Да, Сергй Павловичъ, такъ-то лучше!.. Изнанку-то на лицо… чтобы вс ее видли!.. Признаюсь, мн вчуж за васъ стыдно.

Виницынъ.

Молчи, Трифонъ, молчи… Что-жь еще остается?.. Чтобъ онъ началъ бить насъ… Оставь ты его, вдь онъ не задумается вышвырнуть тебя за дверь…

Карниковъ.

А!! коли ужъ говорить правду!..

Виницынъ.

Слышишь! слышишь!.. Благодарю васъ, Сергй Павловичъ,— вы выгоняете единственнаго человка, который здсь любилъ насъ и уважалъ… Такъ не нужно-же мн вашего ничего, и я ухожу съ нимъ вмст…

Курятинъ.

Пойдемъ, братъ, пойдемъ… Ничего, не умремъ съ голоду.

Виницынъ.

Пойдемъ, Софи… Лиза, собирайся…

Раиса.

Нтъ, нтъ, вы такъ не уйдете… Я не могу позволить… Сережа, да что-жь это наконецъ?!. Да останови-же ихъ!

Карниковъ.

Не безпокойся, душа моя, не уйдутъ, такіе люди никогда не уходятъ.

Раиса.

Сережа, неужели и ради меня ты не попросишь ихъ?

Карниковъ.

Неужели ты хочешь, чтобъ ради тебя я длалъ глупости?

Раиса.

Сережа, мы были очень, очень счастливы, но вдь и счастливые люди могутъ поссориться…

Карниковъ.

Что? Рая… что?

Раиса.

Мн больно съ тобой ссориться, но если для тебя такъ ничтожны мои просьбы…

Виницына.

Поссориться? мужу съ женой — и изъ-за насъ? да сохрани васъ господи!

Карниковъ.

Но вдь мн кажется, Софья Александровна…

Виницына.

Да, да, я васъ понимаю… Ну, богъ съ вами, богъ съ вами… мы остаемся.

Виницынъ — строго.

Софи…

Виницына.

Для дочери я все готова перенести… я не хочу разстраивать ихъ счастье…

Виницынъ.

Хорошо… оставайся съ Лизой, но я, посл всего, что мн здсь было высказано…

Раиса.

Забудьте, папаша…

Виницынъ.

О! дочка моя милая, радъ бы забыть, еслибъ не завислъ отъ него, но онъ мн, какъ нищему, кинулъ черствый кусокъ хлба, и за это наругался надо мной!.. Моя гордость не позволяетъ мн забыть.

Раиса.

Ну, послушайте… Ну, Сережа у васъ проситъ прощенья…

Карниковъ.

Я? на смхъ, что-ли?

Раиса — мужу.

Голубчикъ, умоляю тебя… Они такъ несчастны… Ну, что теб стоитъ? Ну, докажи, что ты меня любишь…

Карниковъ.

Какъ будто нужны доказательства!?

Раиса.

Видишь-ли, я такъ люблю тебя, что, если-бъ ты меня попросилъ объ чемъ нибудь, я бы ни за что теб не отказала… если-бъ я даже считала глупостью твою просьбу, и то бы не отказала…

Карниковъ.

Жаль.

Раиса — съ упрекомъ.

Сережа, Сережа… и это на третій мсяцъ посл свадьбы…

Карниковъ.

Рая, ты знаешь, что ты можешь сдлать изъ меня какого угодно дурака… ты этимъ пользуешься… Не хорошо, Рая…

Раиса.

Ужъ будто много пользуюсь!.. Пойдемъ, пойдемъ… Папаша, онъ проситъ у васъ прощенья… онъ протягиваетъ вамъ руку… Ну, ну, не упрямьтесь… Давайте руку… (Соединяетъ ихъ руки.) Вотъ такъ.

Карниковъ.

У меня въ глазахъ позеленло!

Раиса.

Итакъ, вы остаетесь?

Виницынъ — съ усиліемъ.

Мы… мы остаемся.

Виницына.

Благодарю тебя, Мишель… благодарю, — и за себя, и за моихъ дтей… Ахъ!.. право, я вижу какое-то величіе въ томъ, что ты его gрощаешь.

Виницынъ.

Я отецъ… ради дтей мы многое способны вытерпть…

Карниковъ — про себя.

Не знаю, что буду способенъ вытерпть ради дтей моихъ: но что я терплю ради жены моей, я знаю!..

ТРЕТЬЕ ДЙСТВІЕ,

Та-же декорація.

I.

САША и ГРУМИНЪ.

По открытіи занавса, сцена пуста. Саша выходитъ изъ двери налво и бжитъ черезъ сцену въ дверь направо. Въ то же мгновеніе Груминъ является въ средней двери.

Груминъ.

Саша, Саша, Саша, погодите…

Саша — останавливается.

Здравствуйте, Дмитрій Петровичъ… Некогда, Дмитрій Петровичъ, извините…

Хочетъ идти.

Груминъ.

Погодите, Саша… минутку… Дайте хоть спросить.

Саша.

Ну, что вамъ надо?.. Ей-богу, вдь некогда… кутерьма у насъ такая…

Груминъ.

Какая кутерьма? Что такое?

Саша.

Да что?— право-съ… У насъ, Дмитрій Петровичъ, съ тхъ поръ какъ пріхали старые господа, все ходуномъ пошло. Первое вотъ, изволите видть, наняли повара, лакея, еще другую горничную, Катю… ну, оно вдь и резонъ: намъ съ Григоріемъ теперь не управиться со всми… сколько ихъ теперь у насъ въ дом живетъ, своихъ однихъ господъ пять человкъ, а то еще Курятиныхъ двое… Только что же-съ?— третьяго дня этотъ лакей,— новый-то,— ушелъ на прежнее мсто за паспортомъ, да чтобъ вещи перевезти…

Груминъ.

Ну?

Саша.

Вотъ до сихъ поръ глазъ и не кажетъ.

Груминъ.

Улепетнулъ?

Саша.

А горничную старая барыня вчера прогнали,— не понравилась.

Груминъ.

Вотъ-те на.

Саша.

А поваръ сегодня утромъ самъ отказался… Ищите, говоритъ, другого, я на васъ угодить не могу.

Груминъ.

Солоно стряпать приходится?

Саша.

Опять мы съ Григоріемъ вдвоемъ. и остались. Какъ угорлая и бгаешь, не знаешь, за что взяться. Да прежде хоть кухарка была, а тутъ узнали, что я, бывало, ей помогала, и стряпню на меня взвалили.

Груминъ.

Эге, Саша, да вы на вс руки.

Саша.

И хоть-бы дло требовали, Дмитрій Петровичъ, что-жь, — мы работать не лнивы, а то вдь сидитъ старая, пальцемъ для себя не шевельнетъ: ‘Саша, вынь манишку изъ чемодана!.. Саша, причеши меня!..’ Расчесывай ея сдыя косьмы-то, когда постели еще не убраны и въ кухн огонь не разведенъ…

Груминъ.

Мудреное ваше дло, какъ погляіку.

Саша.

Вотъ и съ Григоріемъ тоже: у него работы полны руки, а старый баринъ его за газетой посылаетъ къ Страстному бульвару, сходилъ-бы самъ… Да ужъ коли правду говорить, и мы-бы съ Григоріемъ отказались отъ мста, — молодыхъ господъ жаль… все думаешь, можетъ и уладится какъ нибудь.

Груминъ.

Да, да, непремнно уладится. Скажите прежде всего, Саша: кто дома?

Саша.

Вс дома.

Груминъ.

И Сергй Павловичъ?

Саша.

Сергя Павловича мы здшнимъ ужъ не считаемъ, они въ гостинниц живутъ…

II.

Т-ЖЕ и КАРНИКОВЪ, потомъ безъ САШИ.

Карниковъ — вошедшій во время послднихъ словъ Саши.

Слышишь, что она говоритъ?— хозяинъ въ своемъ собственномъ дом слыветъ гостемъ…

Груминъ.

А!— слава богу…

Рукопожатіе.

Карниковъ.

И это тянется почти дв недли… Довольно съ меня,— слишкомъ довольно…

За сценой звонокъ.

Саша.

Иду, сударыня, иду!

Убгаетъ.

Груминъ.

Ну, дружокъ, ну… чмъ ты меня порадуешь?

Карниковъ — не слушая его.

И сколько непріятностей мн ужъ пришлось изъ за этого вытерпть!.. Нигд въ гостинниц больше трехъ дней держать не хотятъ, — безпаспортнаго… Везд: ‘пожалуйте паспортъ, надо прописать въ полиціи…’ А какъ мн паспортъ показать? что про меня могутъ подумать?— Постоянный московскій житель, здшній присяжный повренный, наконецъ, женатый человкъ и вдругъ проживаетъ одинъ въ гостинниц… Что-же мн длать? Я лгу… я везд лгу… Въ одномъ мст я прізжій изъ Саратова, въ другомъ изъ Крыма… прожилъ три дня въ гостинниц ‘Миръ’, перехалъ въ ‘Александрію’, оттуда въ Кокоревъ домъ… И везд-то тебя разспрашиваютъ: кто ты такой? зачмъ ты? и везд поглядываютъ на тебя косо, какъ на какого-то жулика… Но повторяю: съ меня довольно!

Груминъ.

Что мн за интересъ во всемъ этомъ, когда я хочу…

Карниковъ.

Что ты хочешь?.. Ты хочешь жениться на Лиз? Бери ее, я теб ее отдаю… и тестя, и тещу тоже отдаю, — съ величайшимъ удовольствіемъ… и друзей… да, да… и друзей тоже… всхъ этихъ Курятиныхъ, со всмъ потомствомъ… Чего же теб еще?..

Груминъ.

Позволь-же сказать… я хочу…

Карниковъ.

Знаю, знаю,— но, мой милый Дмитрій, при всей моей любви къ теб, я отказываюсь вмшиваться въ твое сватовство… Вчера утромъ я совершилъ купчую на домикъ Берты въ Кривомъ переулк, она сама въ два часа ухала канканировать въ Петербургъ,— и сегодня я только и думаю о томъ, чтобъ сдлать великое переселеніе народовъ и вернуться въ страну обтованную, какъ евреи посл плненія вавилонскаго.

Груминъ.

Но…

Карниковъ.

Всякій за себя и любезные родители для всхъ… Сватайся самъ, какъ знаешь,— мн не до тебя…

III.

Т-ЖЕ и ЛИЗА.

Лиза — входя.

Что? что?

Груминъ.

Ахъ, Лиза… голубушка моя, онъ насъ оставляетъ.

Лиза.

Вотъ еще?!

Груминъ.

А я еще его считалъ своимъ пріятелемъ!

Лиза.

А я думала, что онъ добръ!

Карниковъ — садясь.

Эгоисты!!. но я буду твердъ, и вс ваши моленія отпрянутъ отъ меня, какъ волны отъ скалы…

Лиза — лаская его.

Онъ шутитъ… Сереженька, вы шутите… это не можетъ быть… Я достоврно знаю, что вы добры… и Рая мн общала, что вы объ насъ похлопочете…

Карниковъ.

Рая?.. Да это коварная интрига! вы подбираетесь ко мн съ той стороны, откуда я всего слабе могу обороняться.

Лиза.

Ну, для нея… Неужели вы захотите, чтобъ она по вашей милости сдлалась лгуньей?

Карниковъ.

Вы интриганы, говорю я вамъ!

Лиза.

Ну-ка. что бы вы сказали, если-бъ вамъ такъ-же трудно было ваше сватовство, какъ намъ? войдите въ наше положеніе…

Груминъ.

Стань на мое мсто.

Карниковъ.

На твое мсто?— изволь… Знаешь, какъ-бы я поступилъ на твоемъ мст?

Груминъ.

Какъ?

Карниковъ.

Я подошелъ-бы къ этой прелестной барышн и сказалъ-бы ей: ‘милая моя Лизанька, ты меня любишь, я тебя тоже. Доходъ мой таковъ, что мы можемъ безбдно жить вмст, но родители твои меня ненавидятъ… итакъ, сдлай по писанію: оставь матерь твою и отца твоего — и гряди за мной…’

Лиза.

Куда?

Карниковъ.

И это говоритъ влюбленная!.. Поймите-же, что вамъ остается только убжать съ нимъ и обвнчаться тайно.

Груминъ.

И это говоритъ законовдъ!.. Поймите же, что она еще не совершеннолтняя и можетъ подвергнуться преслдованію по закону.

Карниковъ.

Тогда и обращайтесь ко мн, я буду вести процессъ… а не теперь, когда все мое заступничество ни къ чему не поведетъ.

Лиза.

Почемъ знать? попробуйте.

Карниковъ — ршительно.

Извольте, только съ условіемъ: если мн не удастся, вы слдуете моему совту, вы дйствуете ршительнымъ путемъ, оставляете почтенныхъ родителей…

Карниковъ.

Ну вотъ, ну вотъ… сейчасъ и отступленіе… Мельчаютъ люди въ наше время…

Лиза.

Такъ нтъ-же!.. Вотъ вамъ рука моя: не удастся уговорить папашу, я сдлаю все, что вы мн прикажете…

Карниковъ — Грумину.

И ты тоже?

Груминъ.

На что я не соглашусь, чтобъ добыть мою Лизу?!

Карниковъ.

Ну, благославляю васъ, дти мои, поцлуйтесь…

Лиза.

Я не прочь.

Цлуетъ Грумина.

Карниковъ.

Условіе заключено, поцлуемъ припечатано, — женихъ можетъ убираться вонъ и гд нибудь въ трактир ждать отвта.

Груминъ.

Въ Троицкомъ.

Карниковъ.

Хорошо.

Входитъ Раиса съ сюртукомъ въ рукахъ.

IV.

Т-ЖЕ и РАИСА.

Раиса.

Здравствуй, Сережа!… (Цлуетъ мужа.) Дмитрій Петровичъ, здравствуйте.

Карниковъ — обнимая жену.

Раинька, наконецъ-то ты моя…

Раиса.

Погоди, Сережа, надо вотъ папаш къ сюртуку пуговицу пришить.

Карниковъ.

Отдай Саш.

Раиса.

Саша занята, гладитъ мамашину манишку.

Карниковъ.

Боже милосердый!— Они скоро заставятъ насъ сапоги себ чистить.

Раиса.

А вамъ-бы, Дмитрій Петровичъ, я совтовала лучше уйти, а то Григорій началъ прибирать папашину комнату, и папаша сейчасъ придетъ сюда.

Карниковъ.

Ступай, ступай…

Груминъ.

Прощайте… такъ въ Троицкомъ.

Карниковъ.

Да, да.

Груминъ уходитъ.

Лиза.

Пойдемъ и мы, Рая, ему тутъ дано порученіе… Оставимъ его наедин съ папашей.

Карниковъ.

Но, Лизанька, помните,— это въ послдній разъ. (Жен). Какъ ихъ преподобіе сегодня: сердиты или милостивы?

Раиса.

Все со злобой, Сережа, а посмотрлъ-бы ты, какъ онъ сегодня былъ ласковъ со мной… какъ нженъ…

Карниковъ.

Нженъ? не добрый знакъ.

Лиза.

Пойдемъ, Рая, пойдемъ.

Об уходятъ.

Карниковъ.

Вотъ вамъ судьба адвоката: въ самомъ пустомъ дл люди себ помочь не умютъ, взвалятъ теб на плечи какую нибудь путаницу и выгораживай ихъ потомъ…

Отходитъ въ глубину, въ это время справа входитъ Виницынъ съ газетой въ рукахъ. Онъ подходитъ къ авансцен, не замчая Карникова.

V.

КАРНИКОВЪ и ВИНИЦЫНЪ.

Виницынъ — про себя.

Какое счастье, что Курятинъ случился въ Москв… Онъ, какъ исправный полицейскій, слдитъ за каждымъ шагомъ моего зятя и… о, господи!.. я боюсь, что это приведетъ къ такому открытію! къ такому открытію!.. А! Сергй Павловичъ! вотъ вы какъ ведете себя, даже въ первые мсяцы брака?.. Вы здите къ какой-то канканерк, къ какой-то Берт въ Кривой переулокъ… зачмъ?

Карниковъ.

Здравствуйте, добрйшій Михаилъ Семеновичъ.

Виницынъ — оглядываясь.

А!.. (Про себя.) Притворимся… (Ему.) Здравствуйте, добрйшій Сергй Павловичъ.

Карниковъ — про себя.

Онъ, въ самомъ дл, сегодня благосклоненъ…

Виницынъ.

Если у васъ есть минутка свободная, Сергй Павловичъ, — сядьте ка сюда, — поговоримъ-те-ка…

Карниковъ.

Съ величайшимъ удовольствіемъ.

Виницынъ.

У меня есть просьба къ вамъ…

Садятся.

Карниковъ.

Очень радъ…

Виницынъ.

Чему? что я принужденъ просить?… Не радуйтесь, — это и съ вами можетъ случиться… Ну-съ, такъ вотъ: по зрломъ обсужденіи, я убдился, что гораздо приличне будетъ для меня не обращаться къ чужимъ людямъ…

Карниковъ — не понимая его.

Да-съ?!.

Виницынъ.

А потому я хочу просить васъ, не найдете-ли вы возможнымъ сдлать меня своимъ секретаремъ?

Карниковъ.

Что вы? Михаилъ Семеновичъ… зачмъ?

Виницынъ.

Чтобъ я могъ заработать мой хлбъ, а не брать его у васъ даромъ.

Карниковъ.

Полноте, голубчикъ… Что вы, въ самомъ дл все… ну, бросимте, родной мой, разъ навсегда вс такіе разговоры…

Виницынъ.

Отчего-же-съ? разв вы боитесь близости со мной?.. Можетъ быть, вы думаете, что, сдлавшись вашимъ секретаремъ, мн пришлось-бы иной разъ отыскивать васъ въ такихъ мстахъ, куда вы, такъ сказать, гласно для всхъ не пойдете?.. что, перебирая ваши бумаги, мн можетъ попасться какая нибудь рукопись, которую… собственно… не долженъ-бы читать отецъ вашей жены?.. но слушайте: я буду снисходителенъ къ вашимъ тайнамъ…

Карниковъ.

Какія тайны?.. я говорю только, что не для чего вамъ принуждать себя къ какой нибудь работ., не для чего, цли нтъ. Я понимаю еще, если-бы мн было стснительно на васъ тратиться, но вдь я, слава богу, человкъ съ состояніемъ… Зачмъ-же вамъ ломать себя въ пятьдесятъ пять лтъ?

Виницынъ.

Не считайте меня такимъ неспособнымъ, Сергй Павловичъ… Ну, положимъ, я въ моихъ несчастьяхъ по подряду былъ самъ виноватъ, но отчего виноватъ, Сергй Павловичъ?.. Оттого, что я доврился жиду Шебелю… Разв, вы думаете, я не видлъ, что онъ привезъ сдавать оглобли вмсто бревенъ? вините мое довріе, а не что иное…

Карниковъ.

Ай, ай, ай, Михаилъ Семеновичъ… вотъ вы сами сознаетесь, что бревна были негодныя, а пріемщика бранили, что онъ ихъ забраковалъ…

Виницынъ.

Такъ что-же-съ?

Карниковъ.

А хотите, я вамъ скажу, кто этотъ пріемщикъ? Я его знаю. Онъ былъ сегодня здсь.

Виницынъ.

Здсь?

Карниковъ.

Это одинъ изъ моихъ самыхъ близкихъ пріятелей и товарищъ по университету, Дмитрій Петровичъ Груминъ.

Виницынъ.

Жалю, что у васъ такіе пріятели.

Карниковъ.

За что-же вы его не взлюбили? да всякій на его мст сдлалъ-бы то же самое… да вы сами-бы забраковали негодный матеріалъ.

Виницынъ.

Какимъ это манеромъ?.. Вы, Сергй Павловичъ, не знаете, какъ онъ былъ принятъ въ моемъ дом… Вдь онъ у насъ по цлымъ днямъ проводилъ въ семь моей… по дв ночи сряду ночевалъ въ деревн… Бывало, часами съ Лизой въ саду прогуливаются, не выманишь ихъ ничмъ… а вдь это, какъ хотите,— у Лизы женихъ… Груминъ человкъ молодой: и разговоры могутъ бытъ, и все этакое… Молчалъ-же я, сквозь пальцы смотрлъ… и за все это — что онъ со мной сдлалъ? Онъ меня мошенникомъ въ глазахъ цлаго узда поставилъ.

Карниковъ.

Какъ-же вы хотите…

Виницынъ.

Нтъ, Сергй Павловичъ, нтъ, — ради бога, вы мн объ немъ не поминайте… Я вамъ очень благодаренъ, что вы меня предупредили… Я здсь завишу отъ васъ… понятное дло: я-съ не смю требовать, чтобъ вы его не принимали, но я постараюсь хоть не встрчаться съ нимъ и предостерегу отъ этого жену и дочь… особенно дочь… Я прикажу ей уходить въ свою комнату всякій разъ, когда вамъ угодно будетъ, чтобъ этотъ господинъ приходилъ сюда.

Карниковъ.

Зачмъ-же, Михаилъ Семеновичъ?

Виницынъ.

Затмъ-съ, что Лиза молода, что вашъ пріятель человкъ умный и ужъ въ деревн подводилъ ей разные турусы на колесахъ… ей можетъ войти въ голову какая нибудь блажь… Ну, сохрани господи, понравится ей этотъ вашъ Груминъ, что тогда будетъ?

Карниковъ.

Что всегда бываетъ, когда люди полюбятъ другъ друга: они женятся.

Виницынъ — вскакивая.

Что-съ?!

Карниковъ — усаживая его.

Позвольте, позвольте, Михаилъ Семеновичъ, дайте мн высказаться… Вы такъ добры ко мн сегодня, такъ милы, такъ любезны… Браните меня потомъ, какъ угодно, не соглашайтесь, но ради бога, дайте высказаться… Ваше предчувствіе васъ не обмануло…

Виницынъ.

Оно никогда меня не обманывало, и теперь я предчувствую, что разговоръ нашъ добромъ не кончится.

Карниковъ.

Позвольте, Михаилъ Семеновичъ… Вы эти дни часто сердились на меня… ну, можетъ быть, какое нибудь неловкое слово… забудемъ объ этомъ… все таки вы знаете-же, что я честный человкъ и, родной мой, не можете-же вы мн не врить, что я отъ всей души желаю добра Лиз… Ну… вдь не будь этого проклятаго столкновенія съ вами изъ за подряда, вдь вы-бы сами смотрли на Грумина, какъ на хорошаго жениха… Вы сами говорите, что онъ ловокъ и уменъ, — и я васъ увряю: онъ добрйшій малый и работящій, да еще богатый… Съ другой стороны, разв-бы вы его назвали порядочнымъ человкомъ, еслибъ онъ покривилъ душой и не забраковалъ ваши негодныя бревна?.. Михаилъ Семеновичъ, я буду говорить прямо: что прошло, то прошло, не вернешь его и плюнемъ на это… Груминъ во всхъ отношеніяхъ прекрасный женихъ… (Виницынъ встаетъ и отходитъ. Карниковъ идетъ за нимъ слдомъ.) Онъ меня просилъ какъ нибудь обинякомъ расположить васъ къ нему, но я обинякомъ не умю… я выкладываю мои мысли чистоганомъ… Груминъ ждетъ меня въ Троицкомъ трактир, я долженъ передать ему нашъ разговоръ… Отвчайте-же мн, мой добрый Михаилъ Семеновичъ, отвчайте такъ-же искренно, какъ я спрашиваю… глядите только впередъ и совсмъ безпристрастно… Ваша догадка справедлива: Груминъ любитъ Лизу, Лиза любитъ его,— и отъ васъ зависитъ сдлать ихъ счастливыми.

Виницынъ.

А!! Сергй Павловичъ!!

Карниковъ — про себя, отходя.

Я выпалилъ,— теперь глотай, какъ знаешь!

Виницынъ.

Вы сдлали изъ дома вашего мсто пытки для меня, — но я никогда не думалъ, чтобъ вы такъ низко воспользовались моимъ довріемъ къ вамъ, чтобъ вы помогали друзьямъ вашимъ увлекать несчастную невинную двушку!.. и вы еще называете себя честнымъ человкомъ!!

Карниковъ.

Михаилъ Семеновичъ, я вамъ отъ имени моего друга длаю формальное предложеніе.

Виницынъ.

Такъ я долженъ отдать дочь мою сыну какого-то цеховаго мастера?.. Я вдь знаю, что отецъ вашего Грумина былъ слесарь… Отдать потому только, что онъ работящій?.. Вотъ мило!.. какъ ему не быть работящимъ: его тятенька-то, чай, съ дтства ремнями на станк поролъ…

Карниковъ.

Мн странно…

Виницынъ — перебивая его.

Вы скажете, онъ богатъ… не для того-ли онъ и раззорилъ-то меня, чтобы потомъ врне достигнуть своей цли?! Отецъ, молъ, теперь нищій, онъ радоваться долженъ, что я, богатый женихъ, беру его дочь, онъ благодарить меня долженъ за это… Вашъ Груминъ воображаетъ, что можно купить у меня дочь, какъ овёсъ или пеньку, но онъ ошибается, милостивый государь!.. мн не нужно богатство, я горжусь моей нищетой и дочь мою никогда не отдамъ за чернорабочаго…

Карниковъ.

По вашему, ей нуженъ мужъ съ гербомъ праздношатающагося, вмсто головы!

Виницынъ.

Нтъ-съ, я хочу только оберечь хотя вторую-то дочь мою отъ мужа развратника, если ужъ бдная моя Рая…

Карниковъ — бшено.

Уйти отъ васъ лучше!.. иначе, богъ знаетъ… Вы способны довести человка до изступленія!

Виницынъ.

Вы — злодй, Сергй Павловичъ!

Карниковъ.

А вы!!. вы — ангелъ небесный…

Уходитъ налво.

VI.

ВИНИЦЫНЪ, потомъ КУРЯТИНЪ и САВВУШКА.

Виницынъ.

Честный человкъ! сметъ говорить о честности, когда здитъ къ какой-то Берт въ Кривой переулокъ!?… Такъ господинъ Груминъ ждетъ отвта въ Троицкомъ трактир?— мы сейчасъ ему пошлемъ отвтъ… (Садится за маленькій письменный столикъ, который стоитъ у стны направо.) Мы ему напишемъ отвтъ… Очки мои… (Шаритъ въ карман.) А, вотъ…

Надваетъ очки и собирается писать. Входитъ Курятинъ съ сыномъ.

Саввушка.

Вы, папашечка, вчно все только ругаетесь.

Курятинъ.

Молчи, Саввушка, ради бога, молчи.

Саввушка.

Что все: молчи да молчи!— точно я дуракъ какой!

Виницынъ — пишетъ.

Милостивый государь…

Курятинъ — Саввушк.

Пишетъ къ кому-то.

Виницынъ — продолжая писать.

Михаилъ Семеновичъ и Софья Александровна Виницыны, съ душевнымъ прискорбіемъ извщая… тьфу!.. нтъ… Виницыны покорнйше просятъ пожаловать на бракосочетаніе дочери ихъ, Елизаветы Михайловны, съ корнетомъ Саввою Трифоновичемъ Курятинымъ…

Курятинъ — Виницыну.

Аминь! дай мн пожать твою руку, Михаилъ Семеновичъ, и расцловать тебя.

Виницынъ.

А! ты былъ здсь?.. (Цлуются.) Можешь себ представить, какую еще штучку подтасовалъ мн мой зятёкъ!?

Курятинъ — участливо.

Что такое?

Виницынъ.

Обрадовался тому, что я такъ доврчиво поселился со всей моей семьей въ его дом и — какъ-бы ты думалъ?— устраиваетъ здсь любовныя свиданія моей дочери, Лизы, съ своимъ другомъ, съ мошенникомъ…

Курятинъ.

Любовныя свиданія!!?

Виницынъ.

Увряетъ, что Лиза сама влюблена въ этого негодяя… и знаешь, кто другъ-то? одного поля ягода… пріемщикъ, который раззорилъ-то меня… предложеніе длаетъ!.. Каково?! породниться со мной хочетъ!… Изверги!!

Курятинъ — про себя.

Дло дрянь!!

Виницынъ.

Ну, да ужъ и я же отвчу ему… Онъ теперь ждетъ отвта, такъ вотъ я и пишу… (Пробгая письмо). ‘Покорнйше просятъ пожаловать’… нтъ, это не хорошо, это не достаточно зло… я сильне сочиню… (Садится къ столу). Только не мшай мн… я такъ напишу…

Курятинъ — отходя.

Пиши, пиши, я тутъ съ Саввушкой поболтаю.

Во время послдующей сцены Виницынъ пишетъ, нсколько разъ мняя и разрывая листы бумаги.

Саввушка.

Папаша, что-жъ это значитъ?— я… я лучше откажусь.

Курятинъ.

Какъ откажусь? отъ чего?

Саввушка.

Отъ Лизаветы Михайловны… я не хочу на ней жениться… вдь этакъ нельзя.

Курятинъ.

Дуракъ! дуракъ! что ты?!

Саввушка.

Опять дуракъ, только отъ васъ и услышишь… я не дуракъ — я офицеръ.

Курятинъ.

Какъ-же не дуракъ?— такая невста…

Саввушка.

Да что мн въ ней, когда она, вонъ видите, влюблена въ какого-то мошенника… Я ужъ давно замчаю, что она совсмъ ко мн не расположена… а я, папашечка, позвольте, — я тоже гордъ!.. что-жь мн ухаживать за ней, когда она все спину мн ворочаетъ?

Курятинъ.

Да ты скажи, пожалуйста… ты какъ о себ воображаешь?— что ты такое?

Саввушка.

Какъ что?.. я…

Курятинъ.

Болванъ.

Саввушка.

Папаша!

Курятинъ — скороговоркой.

Болванъ, болванъ, болванъ…

Саввушка.

Я вамъ прощаю, потому что вы мн отецъ.

Курятинъ.

Зачмъ я три года ухаживаю за этой семьей?.. Зачмъ я нарочно подослалъ къ Виницыну жиденка Шебеля, впуталъ старика въ подрядъ, раззорилъ его?!. для чего?!— чтобъ они вынуждены были отдать дочь за тебя… Безъ моего ухаживанья да безъ ихъ бдности какая имъ корысть въ такомъ жених, какъ ты?.. Вдь ты и не чуешь, глупая голова, какъ я о теб стараюсь… Жениться ты, что выйдетъ изъ этого?.. первое — перестанешь ты шелопайничать, будетъ у тебя семья… солидность явится, второе — Лизавета Михайловна барышня умная, не захочетъ, чтобы въ людяхъ мужъ ея дуракомъ слылъ… она всегда тебя поддержитъ: она твоему дому тонъ дастъ… Станете жить въ деревн, гоняй собакъ да зайцевъ!.. выберутъ тебя въ почетные мировые судьи, будешь сидть на създахъ, да глазами хлопать — и любёхонко!.. Чего-жь теб еще?.. Вдь если не удастся мн тебя здсь пристроить, куда мн тебя двать?! Кто за тебя пойдетъ?

Саввушка.

Вы, папашечка, все меня въ грязь топчете… ну — merci!… что-жь мн еще сказать?— merci!

Курятинъ.

И зачмъ я теб толкую, ты этого не поймешь… Лучше вотъ я тебя предупреждаю: ты теперь получаешь отъ меня двсти рублей въ мсяцъ на всемъ готовомъ: если ты мн будешь противорчивъ, я теб двухсотъ копекъ не дамъ,— это ты поймешь.

Саввушка.

Что-жь вы сердитесь-то? что вы сердитесь?.. Я говорю: вы отецъ, я вамъ все прощаю — и слушаюсь. Я принужденъ слушаться — вы отецъ…

Курятинъ.

Ступай-же, сейчасъ купи хорошій букетъ блыхъ розъ и поднеси его Лизавет Михайловн.

Саввушка.

Извольте. Разв я противорчу?.. Сейчасъ пойду и куплю…

Хочетъ идти.

Курятинъ.

Постой. (Саввушка возвращается). Сколько разъ я теб говорилъ, ты все забываешь: когда ты встрчаешься съ Лизаветой Михайловной, не пускайся въ разговоры… Что тебя всегда дергаетъ сказать какую нибудь глупость?! Пожалуйста, больше молчи да понжне взглядывай,— это придаетъ теб видъ страдальца и доброй души. Ступай.

Саввушка.

Вы видите, какъ я послушенъ.

Хочетъ идти.

Курятинъ.

Погоди… еще… пожалуйста, когда ты улыбаешься, не развай ротъ до ушей.

Саввушка — обидчиво.

Прощайте, папаша!!

Уходитъ.

VII.

ВИНИЦЫНЪ и КУРЯТИНЪ, потомъ РАИСА.

Виницынъ — самодовольно понюхавъ табаку.

Послушай-ка, я, кажется, это довольно дко выразилъ. (Читаетъ). ‘Милостивый государь!! аристократизмъ вашихъ предковъ’… нтъ, погоди, у меня есть лучше… вотъ: ‘Милостивый государь, господинъ желзнодорожный пріемщикъ’!.. чувствуешь, какъ это колко?

Курятинъ.

Чувствую, чувствую . Ну?

Виницынъ — читаетъ.

‘Пріемщикъ… такъ какъ вы другъ моего зятя,— вы никогда не будете моимъ зятемъ!!’

Звонитъ.

Раиса — которая только что вошла.
Такъ это правда, папаша? (Виницынъ запечатываетъ письмо). Вы отказываете Дмитрію Петровичу?

Виницынъ.

Кто-съ это, Дмитрій Петровичъ?

Раиса.

Груминъ.

Виницынъ.

А, онъ Дмитрій Петровичъ?.. Я ему отказываю… (Вошедшему Григорію). Ты знаешь господина Грумина?

Григорій.

Знаю-съ.

Виницынъ.

Онъ теперь въ Троицкомъ трактир ждетъ Сергя Павловича, — такъ снеси ему туда вотъ это письмо отъ меня.

Григорій — про себя.

Эхъ!! опять кидай работу…

Уходитъ.

Раиса.

Папаша, остановите его, дайте мн сказать…

Виницынъ.

Пускай идетъ.

Раиса.

Отчего-же вы отказываете Дмитрію Петровичу?

Виницынъ.

Оттого что онъ мн не нравится.

Раиса.

Но онъ нравится Лиз.

Виницынъ.

Раиса!..

Раиса.

А! пожалуй, браните меня, но дло идетъ о счастьи сестры, и я молчать не могу… Я сейчасъ говорила объ этомъ съ Сережей и совершенно согласна съ нимъ…

Курятинъ.

Милая барынька, это вы прекрасно длаете, что соглашаетесь… Жена всегда должна соглашаться съ мужемъ, хоть бы даже мужъ…

Раиса.

Что?

Курятинъ.

Нтъ, я ничего не хотлъ сказать… Это такъ…

Виницынъ.

Началъ, такъ ужъ договаривай… когда нибудь вдь узнаетъ-же.

Курятинъ.

Нтъ, нтъ, пускай лучше она ошибается въ немъ…

Раиса.

Вы меня обижаете… (Слва входитъ Виницына). Мама, заступитесь за меня: они въ чемъ-то обвиняютъ моего мужа, и не хотятъ мн сказать… Я, наконецъ, требую,— я сейчасъ позову Сережу.

VII.

Т-ЖЕ и ВИНИЦИНА.

Виницына — останавливая Раису.

Успокойся, Рая, они скажутъ.

Виницынъ.

Ты требуешь?— изволь, мы скажемъ… но съ условіемъ… Бдная моя Рая,— мы о твоемъ счастьи заботимся, общай-же не мшать намъ… Общай, что до поры до времени ты ничего объ этомъ не скажешь твоему мужу.

Раиса.

До поры до времени? хорошо.

Виницынъ.

Итакъ, дружокъ мой, вотъ Трифонъ Саввичъ былъ такъ добръ, что въ продолженіе двухъ дней слдилъ за нимъ…

Курятинъ.

Случайно.

Виницынъ.

Да, случайно и — безотлучно. И что-же?.. Нтъ, не могу, разскажи самъ, Трифонъ.

Курятинъ.

Я замтилъ, что онъ особенно часто здитъ въ одинъ красивенькій домикъ въ Кривомъ переулк… Какъ вамъ покажется: по три раза въ день тамъ бывалъ!.. Я поинтересовался узнать, кто живетъ въ этомъ дом… Случайно встрчаю дворника, спрашиваю, оказывается — Берта… извстная канканерка Берта, которая…

Виницына.

Довольно!!, пожалуйста, не разъясняйте больше…

Раиса.

Что-же изъ этого?

Виницына.

Какъ — что?! твой мужъ здитъ къ такой… Фи!!, сказать противно — а теб все равно?!

Раиса.

Онъ присяжный повренный, можетъ быть, онъ ведетъ какой-нибудь процессъ этой Берты.

Виницынъ.

Ну вотъ, ну вотъ,— все это прогрессъ… присяжный повренный! Въ наше время ихъ стряпчими звали и глядли на нихъ, какъ на кляузниковъ, а теперь, помилуйте, почетное званіе, защитники невинности!.. его разговоры, его поступки священны, они должны оставаться тайной даже для жены…

Раиса.

Почему-же вы подозрваете его именно въ томъ, что…

Виницынъ.

Рая моя, мн больно это говорить, но разв ты сама не видишь во всемъ его обращеніи со всми нами, какъ онъ чувствуетъ, что совсть его нечиста?… Почему онъ насъ принялъ сухо?— мы, кажется, ему люди близкіе и любимъ его… Онъ понималъ, что мы можемъ подмтить то, чего ты не видишь… Откуда такая приторная любезность съ тобой? ‘Мамочка, мой рай, собственность моя, я зацлую тебя!’ Фи!!. я вдь тоже люблю твою мать, но разв я такъ выражаюсь?

Виницына.

Я-бы прогнала отъ себя мужчину за такія скандальныя слова.

Курятинъ.

Зачмъ онъ не живетъ здсь? зачмъ онъ перехалъ въ гостинницу?… Надюсь, мы его не стсняемъ… вашъ домъ великъ… вотъ эти комнаты стоятъ пустыя.

Виницынъ.

Онъ воспользовался случаемъ, чтобъ пожить посвободнй.

Курятинъ.

И, наконецъ, ужъ если ему такъ необходимо жить въ гостинниц, отчего онъ не живетъ въ одной боле трехъ дней?.. то онъ въ гостиниц ‘Миръ’, то въ ‘Александріи’, то у Кокорева… Не явно-ли, что это для того, чтобъ трудне было слдить, какъ онъ тамъ живетъ и кого принимаетъ?

Раиса.

Не можетъ быть!!, не можетъ быть!!

Виницынъ.

Есть привычки, Рая, отъ которыхъ ничто не спасаетъ.

Раиса — почти плача.

Зачмъ? зачмъ вы мн это говорите?!

Виницынъ.

Ты сама просила…

Раиса.

Я-бы хотла сейчасъ при васъ спросить его. Я уврена, что онъ оправдается.

Виницына.

Успокойся, Раинка, успокойся… Не нужно заводитъ ссору… Пойдемъ въ наши комнаты, дай отцу переговорить съ нимъ.

Виницынъ.

Нтъ, я не могу… онъ попрекнетъ меня своимъ благодяніемъ — и я долженъ буду замолчать.

Курятинъ.

Я за васъ буду говорить,— мои лта даютъ мн на это право… Будьте покойны, милая барынька, можетъ быть, все какъ нибудь благополучно объяснится…

Виницына.

Пойдемъ, Рая, мы должны обдумать, что намъ длать.

Раиса и Виницына уходятъ направо.

IX.

КУРЯТИНЪ, потомъ КАРНИКОВЪ. потомъ САША.

Курятинъ — одинъ.

Ступайте, голубчики, ступайте… теперь мн остается только окончательно взбсить балбеса мужа, поссорить влюбленную молодежь и дло слажено…

Идетъ въ глубину.

Карниковъ — высовывая голову въ дверь, слва.

Разговоры утихли… кажется, можно уйти, не встрчаясь ни съ кмъ. (Входить). Интересно, однако, знать, удалось-ли Ра уговорить почтеннаго родителя?.. но я ужъ больше не стану вмшиваться… Ахъ!! грустно, грустно, что сталось съ моимъ райскимъ домикомъ: экипажъ сломанъ, лошадь хромаетъ, людей не докличешься, и во всхъ углахъ завелись ядовитые пауки въ вид тестя и тещи, и… пора, пора, все это вымести… (Пораженный внезапной мыслью.) А! есть еще средство… (Входитъ Саша съ засученными рукавами и въ фартук.) Саша!.. что это вы какъ вырядились?

Саша.

Кухаркой сдлали, стряпаю… Гд барыня-то, спросить, какой саладъ къ жаркому?

Карниковъ.

Никакого не нужно… Бросьте этотъ фартукъ и бгите скорй, наймите мн извощика, — коляску.

Саша.

Какъ-же?..

Карниковъ.

Прошу васъ, торопитесь.

Саша.

Сейчасъ, сейчасъ!

Убгаетъ.

Карниковъ.

Теперь оповстимъ молодое поколнье. (Замчаетъ Курятина, который все это время скрывался за кресломъ.) А! еще паукъ!

Идетъ налво.

Курятинъ — останавливая его.

Позвольте, Сергй Павловичъ,— два слова…

Карниковъ.

Мн некогда.

Курятинъ.

Два слова только…

Карниковъ.

Что прикажете?

Курятинъ — садясь.

Садитесь…

Карниковъ — про себя.

Ну…

Курятинъ — съ особенною чувствительностью.

Добрый… милйшій Сергй Павловичъ!.. позвольте прежде всего пожать вашу руку.

Рукопожатіе.

Карниковъ.

О, господи!

Курятинъ.

Простите, но мн довелось хорошо узнать васъ, и я вижу, что вы, не смотря на вашу грубую вншность, все таки прекрасный человкъ.

Карниковъ.

Сдлайте милость, пожалуйста…

Курятинъ — отеческимъ тономъ.

Скажите, бога ради, отчего вы, при всей своей доброт къ чужимъ, такъ жестки, такъ безжалостны къ людямъ, которые, кажется, вправ разсчитывать на ваше уваженіе и любовь?

Карниковъ.

О комъ вы говорите?

Курятинъ — пожимая ему руку.

Вы не догадываетесь?— о вашемъ достойномъ тест… о вашей любезной тещ…

Карниковъ.

Такъ это къ нимъ-то я?..

Курятинъ.

Я только что говорилъ съ ними, мой другъ… позвольте мн такъ называть васъ… Я говорилъ съ ними, и не скрою отъ васъ: ихъ горе тронуло меня до глубины души…

Карниковъ.

А!?

Курятинъ — кроткимъ упрекомъ,

Вы ихъ жестоко обидли.

Карниковъ.

Я?

Курятинъ.

Впрочемъ, Михаилъ Семеновичъ васъ не обвиняетъ… онъ говоритъ: я не врю, чтобъ это Сергй Павловичъ самъ, его наврно кто-нибудь на насъ натравляетъ…

Карниковъ.

Натравляетъ?

Курятинъ.

Есть такія гнусныя женщины… какая нибудь прежняя связь, увлеченіе холостой жизни…

Карниковъ.

Что?!

Курятинъ.

Это не я говорю, это Михаилъ Семеновичъ… Такія женщины умютъ держать на привязи человка, страсти молодости ужасны, ихъ не можетъ ослабить даже чистая, возвышенная любовь законной жены.

Карниковъ — вставая.

Трифонъ Саввичъ!!

Курятинъ.

Это не я говорю, это Михаилъ Семеновичъ.

Карниковъ.

Вашъ Михаилъ Семеновичъ дуракъ!

Отходитъ отъ него.

Курятинъ — про себя.

Начинается, начинается… (Ему.) Берегитесь, Сергй Павловичъ, богъ наказываетъ неблагодарныхъ дтей…

Карниковъ.

Неблагодарныхъ!! за что мн его благодарить?

Курятинъ.

Напротивъ, напротивъ,— онъ долженъ благодарить васъ… онъ вамъ кругомъ обязанъ, онъ у васъ на хлбахъ изъ милости…

Карниковъ.

Господи, боже мой! когда меня избавятъ отъ этой ‘милости’?

Курятинъ.

Но признаюсь вамъ, я не могу не согласиться съ нимъ: хлбъ, которымъ вы его кормите, очень черствый хлбъ,— онъ смоченъ слезами!..

Карниковъ.

Вы не логичны: если хлбъ смоченъ слезами, онъ не можетъ быть черствымъ.

Курятинъ.

Ваша насмшка…

Карниковъ.

Однако, наконецъ, чего отъ меня хотятъ? Я прошу только, чтобы меня оставили въ поко, — вотъ и все.

Курятинъ.

Наконецъ, что-жь вамъ сдлалъ Михаилъ Семеновичъ?

Карниковъ.

Что онъ сдлалъ?— съ тхъ поръ, какъ онъ здсь, онъ отравилъ все мое существованіе… и… хотите-ли знать правду… вы этому длу тоже не посторонній человкъ… Вы, въ качеств друга, съумли таки понакаверзничать…

Курятинъ — кроткимъ упрекомъ, нсколько раздраженный.

Сергй Павловичъ! хоть-бы изъ уваженія къ годамъ нашимъ, къ нашимъ сдымъ волосамъ!..

Карниковъ.

Ну, по чести говоря, здсь слишкомъ злоупотребляютъ волосами, которые рдютъ, и годами, которые накопляются.

Курятинъ.

Сергй Павловичъ, мн кажется…

Карниковъ.

Я это не вамъ говорю, я говорю Михаилу Семеновичу, — и смю уврить его, что надо имть достоинства старости, чтобы пользоваться ея правами, и что одно метрическое свидтельство еще не можетъ считаться добродтелью!…

Курятинъ — боле раздражаясь.

Сергй Павловичъ!…

Карниковъ.

Я не вамъ говорю, я говорю Михаилу Семеновичу… Есть на свт престранные люди: они воображаютъ, что года и уродство замняютъ все. Зачмъ имъ быть добрыми? у нихъ подагра, — снисходительными? у нихъ ревматизмъ,— благодарными? у нихъ хроническій катарръ желудка… Болваны, считающіе себя мудрецами, потому что шестьдесятъ лтъ длали глупости, — невжды, считающіе себя учеными, потому-что шестьдесятъ лтъ ничему не учились, — тунеядцы, считающіе себя дловыми людьми, потому-что шестьдесятъ лтъ ничего не работали… наконецъ, ослы, отрицающіе свое ослиное происхожденіе, подъ предлогомъ, что шестьдесятъ лтъ хлопаютъ ушами…

Курятинъ — нсколько разъ уже порывавшійся говорить, въ бшенств, забывая прежній тонъ.

Сергй Павловичъ!!

Карниковъ.

Это я не вамъ говорю, это я говорю Михаилу Семеновичу.

Курятинъ.

Это неправда! это вздоръ!! у меня нтъ ни ревматизма, ни подагры!…

Карниковъ.

Поздравляю васъ…

Курятинъ.

Хроническій катарръ желудка! Да я могу еще състь кулебяку въ полтора аршина, отъ которой вы на тотъ свтъ отправитесь, а мн она будетъ нипочемъ!!

X.

Т-ЖЕ и ГРУМИНЪ.

Груминъ.

Спасибо, другъ, благодарю… хорошо ты обо мн постарался…

Карниковъ.

Вотъ теперь этотъ еще…

Груминъ.

Смотри, какое письмо я получилъ отъ твоего тестя.

Карниковъ.

Отказъ, я зналъ.

Курятинъ.

Еще мы поспоримъ, кто изъ насъ здоровй?!

Груминъ.

И ты такъ хладнокровно мн говоришь: я зналъ?

Курятинъ.

Мы-то въ сравненіи съ вами кремни!!

Карниковъ.

Какъ мн отъ нихъ избавиться? (Грумину.) Что-жь ты ко мн-то пристаешь?— разв я теб отказываю?— что-жь мн длать, если Михаилъ Семеновичъ души не чаетъ въ сыночк вотъ этого господина?

Отходитъ въ глубину.

Груминъ.

А!, Трифонъ Саввичъ!.. виноватъ, я васъ было и не замтилъ… вдь мы съ вами старые, полтавскіе, знакомые…

Курятинъ — нсколько смущенъ.

Да-съ, кажется…

Груминъ.

Такъ это изъ-за вашего гусара мн отказываютъ?

XI.

Т-ЖЕ и САВВУШКА.

Саввушка — входя съ букетомъ.

Изъ-за меня!

Груминъ.

Изъ-за васъ? и не стыдно вамъ совать свой носъ, куда васъ не спрашиваютъ?

Саввушка.

Не спрашиваютъ?!

Груминъ.

Разумется: Лизавета Михайловна никогда не выйдетъ замужъ за такого пустозвона, какъ вы.

Саввушка.

Что? пустозвона?— такъ вотъ-же вамъ за это!

Бросаетъ въ Грумина букетъ, но Груминъ подхватываетъ его на лету и бросаетъ обратно Саввушк въ лицо.

Саввушка.

Милостивый государь!!

Курятинъ.

Саввушка, молчи!! ради создателя, молчи!

Саввушка — отряхивая лепестки, приставшіе къ платью.

Папаша, онъ мараетъ мой мундиръ.

Курятинъ.

Вычистимъ, голубчикъ, ничего.

Саввушка.

Я требую удовлетворенія!

Груминъ.

Что?

Саввушка.

Мы будемъ драться.

Груминъ.

Подите къ чорту!

Куритинъ.

Молчи, Саввушка!

Саввушка.

Нтъ, извините,— вы отъ меня не отвертитесь… Я себя такъ оскорблять не позволю!— я вамъ сейчасъ-же пришлю моихъ секундантовъ!

Курятинъ.

Саввушка!!

Саввушка.

Сейчасъ-же!

Убгаетъ.

Курятинъ.

Экая дубина! опять онъ меня втянетъ въ бду!

Убгаетъ за нимъ.

XII.

КАРНИКОВЪ, ГРУМИНЪ и ЛИЗА, потомъ САША и ГРИГОРІЙ.

Лиза — входитъ слва.

Что за Содомъ у насъ: цлый божій день кто нибудь ссорится…

Груминъ.

Лиза, твой отецъ мн отказалъ.

Лиза.

Ахъ, господи! что-же намъ длать?!

Карниковъ.

И до сихъ поръ все еще спрашиваетъ: что длать? бжать отсюда, и бжать безъ оглядки!

Лиза.

Но…

Карниковъ.

А ваше общаніе?

Лиза.

Да куда-же?

Карниковъ.

У меня явилась превосходная мысль: драгоцнные родители слишкомъ крпко засли въ этомъ дом, ихъ отсюда не вытянешь, — такъ я ршилъ, что, вмсто ихъ, мы отправимся жить въ Кривой переулокъ.

Саша — входя.

Привела коляску.

Карниковъ.

Слышите,— лошади готовы, надвайте шляпы и маршъ.

Лиза.

Не говоря объ этомъ никому?

Карниковъ.

Вы хотите выйти замужъ за гусара?

Груминъ.

Лизанька, мы общали, — мы должны длать, что онъ намъ приказываетъ.

Лиза.

Такъ вдь собраться надо, вещи взять.

Карниковъ.

Не берите ничего,— оставьте имъ все, что здсь есть… все, все, до послдней тряпки!.. Я васъ заново одну съ головы до ногъ.

Лиза.

Давайте, Саша, бурнусъ и шляпу.

Саша.

Сейчасъ, барышня…

Приноситъ бурнусъ и шляпу которые Лиза надваетъ передъ каминомъ. Груминъ и Саша подл нея.

Карниковъ — на авансцен справа про себя.

Какъ-бы только шепнуть Раиньк?…

Григорій — входя, Карникову.

Записка къ вамъ-съ.

Карниковъ.

Отъ кого?!

Григорій — подаетъ.

Отъ маменьки-съ.

Карниковъ — беретъ записку.

Отъ Софьи Александровны? Это что за новость: изъ комнаты въ комнату переписываться. (Читаетъ.) ‘Милостивый государь, намъ необходимо еще разъ съ вами видться, чтобы установить миролюбивое соглашеніе, безъ котораго невозможны прежнія ваши отношенія къ намъ и къ нашей дочери, вашей супруг’… Что?— ‘Она все знаетъ’ — что знаетъ?— ‘и поручила намъ переговорить съ вами… Софья Виницына’. Приписка рукой жены: ‘Сережа, мн бы не хотлось врить тому, что я про тебя слышала!’ И только не хотлось-бы? стало быть, все-таки ты вришь?!.. и чему-же? какимъ новымъ ядомъ прыснули въ тебя эти тарантулы?!— но я вырву тебя изъ ихъ лапъ!.. (Длаетъ движеніе къ двери.) Нтъ! я чувствую, я слишкомъ взволнованъ… слишкомъ золъ… я тамъ могу надлать глупостей. Она одумается… Богъ съ тобой, Рая, стыдно теб будетъ… Ну, да это пустяки, это пройдетъ…

Лиза — подходя къ нему.

А Рая?

Карниковъ — сдерживая волненіе.

Она прідетъ… она потомъ прідетъ…

Саша.

Сергй Павловичъ… вдь если вс отсюда узжаютъ, такъ какъ-же безъ горничной?

Карниковъ.

Хорошо, Саша, собирайте свой узелъ… да скорй, коляска ждетъ.

Саша убгаетъ.

Григорій.

Сударь!

Карниковъ.

А?!

Григорій.

Въ меня сегодня Михаилъ Семеновичъ стуломъ пустили.

Карниковъ.

Ладно, ладно, ступайте, садитесь на козлы. (Грумину и Лиз.) Да что-жь вы стоите? вдь старики могутъ войти сюда и застать васъ.

Лиза.

Идемъ-съ…

Убгаетъ. Груминъ за ней.

Карниковъ — Григорію.

Сажайте господъ въ коляску… (Григорій уходитъ. Карниковъ, со шляпою въ рукахъ, колеблется уходить, длаетъ движенье къ двери направо и останавливается). Нтъ, нтъ! надо быть благоразумнымъ… Рая! Рая!— не ожидалъ я этого, ей-ей, не ожидалъ.

Уходитъ. Сцена нсколько секундъ остается пустою.

XIII.

ВИНИЦЫНЪ и ВИНИЦЫНА, потомъ ДВОРНИКЪ.

Входятъ торжественно — сперва она, потомъ онъ.

Виницынъ — озираясь.

Его еще нтъ.

Виницына — садясь.

Будь покоенъ, придетъ, — онъ знаетъ, что Рая въ нашихъ рукахъ…

Виницынъ.

Бдная Раинька!— что-бы съ ней было, если-бъ не мы?

Виницына.

Да!

Виницынъ.

А! боже мой! что я вспомнилъ: можетъ быть, Сергй Павловичъ разговариваетъ съ Лизой,— этого тоже теперь допустить нельзя.

Виницына.

Мы ее позовемъ сюда.

Беретъ колокольчикъ и звонитъ. Немного подождавъ, звонитъ Виницынъ. Потомъ понемножку оба длаются нетерпливыми и звонятъ въ дв руки.

Виницына.

Надо будетъ согнать и эту двчонку, и этого лакея.

Виницынъ.

Непремнно.

Виницына.

Что въ нихъ?— лнтяи какіе-то!

Виницынъ.

И грубіяны!

Виницына — бросаетъ колокольчикъ.

Да что-жъ это такое, наконецъ?

Виницынъ — кличетъ.

Григорій! Гришка! каналья этакая!!

Виницына — кличетъ.

Саша! Саша!

Виницынъ — кличетъ.

Григорій! Саша! Охъ, чортъ васъ побери!! (Дворникъ появляется въ дверяхъ.) Теб ЧТО Надо?

Дворникъ.

Я поглядть пришелъ.

Виницынъ.

Что? глядть?

Дворникъ.

Ктой-то тутотка шумитъ?

Виницынъ.

Да разв, кром тебя, никого нтъ въ дом?

Дворникъ.

Никого.

Виницына.

Какъ никого?— а Григорій?

Дворникъ.

Ухали.

Виницынъ.

Куда?

Дворникъ.

Не знаемъ куда, — только съ бариномъ, съ барышней ухали.

Виницына.

Съ барышней?

Дворникъ.

Съ Лизаветой Михайловной.

Виницынъ.

Да ты это спьяна, что-ли, или такъ врешь?

Дворникъ.

Что мн врать?! вс, какъ есть, въ коляску сли… и Митрій Петровичъ при нихъ, Груминъ… Скажи, говорятъ, тятеньк съ маменькой, что мы — тю-тю! ухали!

Виницынъ.

Похитили! дочь мою! увезли!!.

Виницына — угасающимъ голосомъ.

Мишель…

Дворникъ.

А коли, говорятъ, кушать захотятъ, въ трактиръ, говорятъ, сбгай для нихъ.

Виницына.

Мн дурно! дурно!

Падаетъ въ кресло.

Виницынъ.

Творецъ всемогущій!

Падаетъ въ другое кресло.

ЧЕТВЕРТОЕ ДЙСТВІЕ.

Красивая гостинная, нсколько ухарски обставленная, въ дом, купленномъ у Берты, въ Кривомъ переулк. Слва — изящный столикъ, окруженный креслами, на столик кипсеки. Справа — легкія ширмочки, отгораживаютъ маленькій диванчикъ. Коверъ во всю сцену.

I.

ГРУМИНЪ, КАРНИКОВъ и CAUIA.

При поднятіи занавса, Карниковъ спитъ на диван справа, въ крайне неудобномъ положеніи, Груминъ спитъ въ глубин въ креслахъ. Нкоторое время на сцен тишина. Саша входитъ, тихонько озирается и идетъ къ авансцен слва.

Саша.

Все еще спять… Даромъ, что, кажется, не больно-то имъ ловко тутъ… нжиться… И что задомъ такой, право?— всю мебель продали и посуду, и всякую дрянь, а кровати увезли, надо было для барышни на-скоро изъ магазина на прокатъ брать, а то бы и ей пришлось… (Показываетъ на спящихъ) Этакъ-то спину вытягивать… (Осматривается.) Красиво убрано… лучше, чмъ у насъ… Вотъ и лампа, и книжки, все намъ осталось… Ишь-ты какія красивыя… (Раскрываетъ книгу.) И все съ картинками… А это что?— альбомъ, какой толстый… зачмъ это такой?.. (Раскрываетъ альбомъ, въ альбом играетъ музыка.) А! чтобъ тебя! разбудишь еще… (Закрываетъ альбомъ торопливо, но музыка въ немъ продолжается.) Да что-жь это? Какъ тебя, чорта, остановить? (Вертитъ альбомъ въ рукахъ, не зная на что ршиться.) Вдь выдумаютъ же этакое… цыцъ! проклятый!!

Карниковъ — потягиваясь.

Ничего… ничего, Раинька… милая моя… (Открываетъ глаза и не можетъ придти въ себя.) Это я спалъ… гд это я!? (Прислушивается.) Что такое? музыка? (Вглядывается.) Саша, это вы тутъ?

Саша — смущена.

Я, Сергй Павловичъ, ненарочно… открыла вотъ, а онъ заигралъ. И не уймешь теперь, такой скверный…

Музыка смолкла.

Карниковъ — садится.

А! альбомъ съ музыкой, тоже новое пріобртеніе… (Зваетъ.) Ахъ! мн совсмъ не это грезилось во сн. Моя Раинька, мое сокровище, какъ-то ты спала эту ночку, моя милая?.. Ну, сегодня все должно окончательно разъясниться… сегодня я вполн могу владть собой и приложить къ длу мои адвокатскія способности. (Встаетъ.) Лиза встала?

Саша.

Какой?!— такъ спитъ, что любо… он будить себя приказывали, такъ я никакъ не добужусь… вскочитъ этакъ на постель-то, говоритъ: ‘хорошо, хорошо’,— а тамъ, глядишь, опять какъ снопъ и валится на подушку.

Карниковъ.

Бдняжка устала отъ вчерашней передряги. (Замтивъ Грумина.) А, и онъ еще тутъ. Вотъ вамъ современная влюбленная молодежь: въ нкоторомъ род мечъ Демоклесовъ виситъ надъ ихъ головами, а они себ почиваютъ, какъ новорожденные.

Саша.

Сергй Павловичъ, надо-бы кофею купить, вдь здсь ничего нтъ.

Карниковъ.

Да, вотъ вамъ десять рублей. (Даетъ деньги,) Распорядитесь, пожалуйста, чтобы завтракъ былъ, да хорошій… и лишній приборъ поставьте… можетъ быть, Раинька моя… Ну что-жь вы стоите?— ступайте-же, распорядитесь!

Саша уходить.

II.

КАРНИКОВЪ, ГРУМИНЪ, потомъ САВВУШКА.

Карниковъ.

Можетъ быть!— понятно, что прідетъ. Радость моя, что-то ты теперь?.. проснулась-ли?.. думаешь-ли обо мн… Эхъ!! (Идетъ къ Грумину.) Дмитрій! а Дмитрій!? полно дрыхнуть-то!

Груминъ — просыпаясь.

А?!

Карниковъ.

Будетъ теб спать-то,— одиннадцать часовъ.

Груминъ — встаетъ.

Неужели?

Карниковъ.

Посмотри-ка, на что ты похожъ? галстухъ на сторону, волосы всклокочены…

Груминъ — оправляясь.

Въ самомъ дл, ишь вдь какъ меня сномъ пришибло… Долго мы съ тобой вчера ночью заговорились, и во сн-то я все съ почтенными родителями объяснялся.

Карниковъ.

Да, теперь сраженье будетъ на славу.

Саввушка — за сценой.

Пусти!! какъ ты смешь!!

Отталкиваетъ кого-то за сценой и рзко отворяетъ дверь.

Карниковъ.

Это еще что? (Саввушк.) Что вамъ угодно?

Саввушка.

Мн?— Здравствуйте…

Карниковъ.

Здравствуйте.

Саввушка — увидавъ Грунина.

А!— вотъ они-съ… мн вотъ ихъ угодно…

Груминъ.

Меня?

Саввушка.

Васъ. Я только-что былъ на вашей квартир…

Груминъ.

Вы на моей?

Саввушка.

А вы думали, что я не узнаю, гд вы живете?— очень напрасно… я спросилъ у дворника, мн объяснили…

Груминъ.

Ну?

Саввушка.

Вы хотли скрыться отъ меня, оттого и не ночевали дома? Но я васъ сыщу на дн морскомъ!

Груминъ.

Не безпокойтесь, на дн морскомъ не сыщете.

Саввушка.

Вы меня оскорбили и вы должны со мной стрляться.

Груминъ.

Вы съ ума сошли.

Саввушка.

Какъ съ ума сошелъ?!

Груминъ.

Что я за дуракъ?

Саввушка.

Надюсь, поединокъ со мной васъ нисколько не унижаетъ: вамъ предлагаетъ его не мастеровой какой-нибудь,— вамъ предлагаетъ офицеръ…

Груминъ.

Да кто бы ни предлагалъ.

Саввушка.

Вы бы во всякомъ случа отказались?

Груминъ.

Непремнно.

Саввушка.

Почему-же?

Груминъ.

Потому-что это глупо, потому-что на дуэли дерутся только люди помшанные, да дураки непроходимые.

Саввушка.

Однако, господа, если честь моя замарана… долженъ-же я…

Карниковъ.

Калчить себя или другого?

Саввушка.

Вы трусы, господа, больше ничего… Вотъ что я вамъ скажу.

Груминъ.

Душа моя, Савва Трифоновичъ, храбрость и мужество почтенны только тамъ, гд они тратятся на пользу ближняго, во имя честныхъ убжденій, но когда люди храбры только затмъ, чтобы удовлетворять свою личную злобу и ненависть,— я презираю такую храбрость… Для нея иному довольно только пьянымъ напиться и онъ вамъ ползетъ головой въ дуло пушки.

Саввушка.

Что вы мн зубы заговариваете? Я вамъ не прощу.

Груминъ.

И то съ вами говорить нечего… ступайте вонъ по добру, по здорову.

Саввушка.

Вы драться не будете?

Груминъ.

Нтъ.

Саввушка.

Такъ я васъ публично ударю.

Груминъ.

Вы меня этимъ разсердите, и я васъ поколочу.

Саввушка.

Такъ я васъ изъ за угла убью.

Груминъ.

Васъ отправятъ на каторгу.

Саввушка.

Что-жь мн длать?.. Ну, послушайте, Дмитрій Петровичъ, вспомните, какіе мы съ вами пріятели были въ Полтав… Ну, ради меня, душечка, давайте драться, хоть для виду только… Мы станемъ на двадцать пять шаговъ, и наврно оба промахнемся.

Груминъ.

Хоть бы вы на сто шаговъ стали и горохомъ, пистолеты зарядили, не стану.

Карниковъ.

Да что это вамъ такъ приспичило непремнно драться?

Саввушка.

Какъ-же, господа, вдь онъ мн въ лицо букетъ кинулъ,— вдь я за свою честь вступаюсь…

Карниковъ.

Есть другой способъ удовлетворенія: Дмитрій Петровичъ можетъ извиниться передъ вами.

Саввушка.

Правда!! Дмитрій Петровичъ, миленькій, извинитесь передо мной!

Груминъ.

Ахъ, отстаньте пожалуйста!…

Карниковъ.

Но только смшной-же вы человкъ: хотите, чтобъ онъ вамъ сдлалъ любезность, а сами у него невсту отбиваете.

Саввушка.

Я отбиваю?! Неправда-съ. Это папаша отбиваетъ, а не я.

Груминъ.

Что? Вашъ папаша хочетъ жениться на Лизавет Михайловн?

Саввушка.

Нтъ, онъ меня хочетъ женить, только насильно,— ей-богу насильно… Я вдь вижу, что Лизавета Михайловна все надо мной смется, да отъ меня отворачивается, какая-же она мн жена? Она меня совсмъ слушаться не будетъ.

Карниковъ.

Такъ что-же вы не откажетесь?

Саввушка.

Да я было сунулся отказаться, такъ папаша говоритъ, что онъ мн ни копйки давать не станетъ. Что-жь мн тогда?— съ голоду надо умереть, больше ничего?

Карниковъ.

Такъ вы-то не хотите жениться?

Саввушка.

Нисколько.

Карниковъ.

Въ такомъ случа, сдлайте, чтобъ вамъ Виницыны сами отказали.

Груминъ.

И тогда я буду готовъ извиниться передъ вами, какъ вамъ желательно будетъ.

Саввушка.

Публично?

Груминъ.

Хоть на площади.

Саввушка.

Ей богу?

Груминъ.

Хоть на колняхъ.

Саввушка

Зачмъ-же на колняхъ!— не надо… Только какъ-же мн это устроить?

Карниковъ.

Очень просто: поссорьте какъ нибудь вашего папашу съ нашимъ папашей. (Саввушка вдругъ начинаетъ хохотать во все горло.) Что съ вами?

Саввушка.

Ахъ!! не могу!! ха, ха, ха… вотъ штука-то! какъ я его поддну!..

Груминъ.

Кого?

Саввушка.

Папашу… ха, ха, ха, ха… Онъ все говоритъ: Саввушка, молчи… смотри, не проврись, что я Михайла Семеновича въ подрядъ затянулъ, да вмст съ жидомъ обобралъ…

Груминъ.

Такъ это онъ?

Саввушка.

Онъ, онъ, господа. Онъ и этого Шебеля училъ, какъ что длать… и бревна-то эти дрянныя въ папашиномъ имньи покупались… Папаша за это дло чистыми взялъ тридцать пять тысячъ.

Груминъ.

Нтъ?!

Саввушка.

Какъ нтъ? у меня до сихъ поръ есть письмо, въ которомъ Шебель говоритъ объ Михаил Семенович и проситъ обождать уплату остальныхъ двухъ тысячъ.

Карниковъ.

Превосходно! Можете вы намъ дать это письмо?

Саввушка.

Хоть сейчасъ. Папаша веллъ мн беречь его, онъ говоритъ, это документъ, иначе жидъ, пожалуй, откажется платить.

Карниковъ.

Ступайте-же скорй за этимъ документомъ.

Саввушка.

Хорошо-съ… прощайте… (Хочетъ идти и возвращается, Карникову.) Только вы ни говорите, что я вамъ далъ письмо.

Карниковъ.

Нтъ, нтъ… вдь вы могли обронить его изъ кармана…

Саввушка.

То-то… (Хочетъ идти и возвращается, Грумину.) А вы, Дмитрій Петровичъ, вдь вы извинитесь передо мною?

Груминъ.

Извинюсь, извинюсь.

Саввушка.

Такъ я сейчасъ.

Убгаетъ.

III.

ГРУМИНЪ и КАРНИКОВЪ, потомъ ЛИЗА и САША.

Карниковъ.

Ха, ха, ха!.. съ добрымъ утромъ!

Груминъ.

И васъ тоже.

Карниковъ.

Ну, меня еще пока не за что… А?! каково? среди враговъ союзниковъ находимъ — это хорошій знакъ.

Груминъ.

Не радуйся преждевременно, письмо еще не въ нашихъ рукахъ.

Лиза — вбгаетъ.

Здравствуйте-съ. (Становясь между ними и протягивая одну руку Карникову, другую Грумину.) Сереженьк… Митеньк… вы еще чаю не пили?

Карниковъ.

Нтъ, по завтракъ заказанъ, — только кофе, а не чай.

Лиза.

Все равно. Я буду хозяйкой. (Кличетъ.) Саша! Сашенька!!

Груминъ — переходя къ Карникову.

Экая прелесть, двочка!! такъ и блеститъ.

Карниковъ.

Да, да, хорошая.

Садятся справа. Входитъ Саша.

Лиза.

Сашенька, завтракъ приготовьте… въ столовой, Сережа?

Карниковъ.

Гд хотите, голубушка.

Лиза.

Въ столовой, Саша, гд вчера ужинали.

Саша.

Будьте покойны-съ, мы и сами распорядились. Сейчасъ вотъ только кофе сжарю.

Лиза.

Очень хорошо-съ.

Саша уходитъ.

Груминъ слва.

Ну-съ. Лизанька. какъ вы почивали на новосель.

Лиза.

Изумительно.

Груминъ.

Видли меня во сн?

Лиза.

Очень нужно! ни тебя, никого, спала, какъ убитая… (Взглянувши на Карникова). Что-же это нашъ хозяинъ-то такой пасмурный?!

Карниковъ.

Что-же? что-же? Лиза, — какъ будто это такъ непонятно?

Лиза.

Вы правы,— я глупа, что спрашиваю… Но Рая придетъ, ей богу, придетъ, не можетъ быть, чтобы…

Карниковъ.

Врю, милая моя, врю,— и стараюсь прогнать печальныя мысли… Вонъ тутъ гусаръ приходилъ, такъ даже смялся и на путь истины его наставлялъ… и все таки… все таки…

Груминъ.

Все это вздоръ, все это перемелется…

Карниковъ.

Друзья мои, прошу васъ, только не утшайте меня… я лучше васъ понимаю, что мн больно, что нтъ… Я знаю: одного поцлуя довольно, чтобъ взорвать на воздухъ вс подкопы драгоцнныхъ родителей, одно слово, одинъ шагъ,— и Рая снова моя, моя, какъ прежде, и вс глупыя сплетни забыты, и ея приписки — какъ не бывало!.. Но я этого слова не скажу, я этого шага не сдлаю. Въ моихъ глазахъ такое снисхожденіе оскорбительно для Раи,— и меня мучитъ, что она виновата… Я не хочу ее видть виноватой!

Лиза.

Митенька, дайте мн шляпу и пальтецо!

Карниковъ.

Не длайте глупостей, Лиза, къ чему это?

Лиза.

Къ тому, что я больше не могу и не хочу все только пользоваться вашими услугами, и не двинуться съ мста, когда я могу помочь вамъ. Я пойду къ сестр и буду твердить ей, что это стыдно, стыдно… и докажу ей, что стыдно такъ поступать!.. Мы очень дружны съ сестрой, Сереженька, но теперь, когда я васъ такъ хорошо узнала, посл всего, что вы для меня сдлали, посл нашего разговора вчера вечеромъ… за васъ, Сереженька… я и съ ней поссорюсь…

IV.

Т-ЖЕ и РАИСА.

Раиса.

Со мной?!

Лиза.

Рая!!

Карниковъ.

Раинька!!. (Бжитъ къ ней, обнимаетъ ее и вмст выходитъ на авансцену). Ты таки Пришла.

Раиса.

А ты таки ушелъ! и не простясь?!

Лиза — вспыливъ.

Ушелъ для насъ, Раиса, и не теб, посл твоихъ глупыхъ подозрній, упрекать его.

Карниковъ — вспыливъ въ свою очередь.

Лизанька, если вы, въ благодарность мн, станете обижать ее, такъ мн не нужно вашей благодарности.

Груминъ.

Сережа, это не хорошо.

Лиза.

Пускай бранится, а я все-таки выскажу ей: стыдно, Рая, стыдно врить гнуснымъ сплетнямъ… да еще про человка, который чуть-чуть не захворалъ отъ одной мысли, что ты на него сердишься.

Раиса.

Довольно, Лиза, я и безъ тебя знаю, что виновата передъ нимъ,— и безъ тебя наказана. Я вчера навзрыдъ проплакала весь вечеръ…

Карниковъ — обнимая ее.

Раинька моя!..

Раиса.

Сережа…

Карниковъ.

Чего-жь теперь-то плакать, глупая?— чего-жь теперь-то?

Цлуетъ ее.

Лиза — наскоро вытирая слезы.

А!! ужъ меня-то вы оставьте въ поко, мн совсмъ не до слезъ.

V.

Т-ЖЕ и ГРИГОРІЙ.

Григорій — вбгая впопыхахъ.

Сергй Павловичъ, старики пріхали.

Карниковъ.

Сюда?

Григорій.

Я изъ окна увидлъ, они у будочника, должно быть, про домъ спрашиваютъ.

Карниковъ.

Ступайте, встртьте ихъ. Вы ихъ приведете въ эту комнату.

Григорій уходитъ.

Карниковъ.

Ну, друзья, спрячьтесь покамстъ, а я ихъ здсь приму. Я чувствую, теперь я такъ настроенъ, что въ грязь лицомъ не ударю.

Раиса.

Ахъ, знаешь что, Сережа: они ужасно разсержены на тебя за Лизу, они хотятъ съ тобой вести процессъ.

Карниковъ.

Процессъ? ха, ха, вотъ мило!

Раиса.

Я ушла тайкомъ чрезъ заднее крыльцо, пока они одвались, они думаютъ, что я теперь одна дома.

Лиза.

Пойдемте-же, пойдемте… кажется, ужъ позвонили…

Вс уходятъ, кром Карникова.

VI.

КАРНИКОВЪ, потомъ ГРИГОРІЙ, вслдъ за нимъ ВИНИЦЫНЫ.

Карниковъ.

Болтомаза съ письмомъ еще нтъ, надо выиграть время.

Григорій — торжественно.

Господинъ и госпожа Виницыны приказали доложить!

Карниковъ — такъ-же.

Просите.

Григорій раскрываетъ об половинки двери. Входитъ: сперва Виницына съ ручнымъ мшкомъ, потомъ Виницынъ съ портфелемъ. Строгій поклонъ съ обихъ сторонъ.

Виницына.

Вы должны удивляться, милостивый государь, что, посл всего случившагося, я, женщина, прихожу къ вамъ первая. Я бы могла требовать, чтобъ вы явились ко мн сами, но счастье дочерей мн такъ дорого, что ради ихъ я готова…

Карниковъ — поставляя кресло.

Покорнйше прошу, Софья Александровна…

Виницына садится.

Виницынъ.

Мы пришли въ послдній разъ объясниться съ вами.

Карниковъ.

Очень пріятно. Будьте такъ добры…

Подставляетъ ему стулъ, Виницынъ садится.

Виницына.

Но мы должны предупредить васъ, что, въ случа вашего несогласія, начнемъ противъ васъ уголовный искъ.

Карниковъ.

Даже уголовный!!. а позвольте спросить: въ какомъ преступленіи я обвиняюсь?

Виницынъ — вынимая изъ портфеля большой томъ свода законовъ.

По стать… (Надваетъ очки.) По стать…

Ищетъ.

Карниковъ.

Эге, да вы успли и законами обзавестись?!

Виницына.

Мы вчера до поздней ночи просидли надъ уложеніемъ о наказаніяхъ и подробно познакомились со всмъ, что можетъ васъ касаться.

Виницынъ.

По стать дв тысячи сто двадцатой… (Читаетъ.) ‘Кто чрезъ обманъ успетъ совершить бракъ лица не съ тмъ лицомъ, которое имъ избрано, тотъ подвергается лишенію всхъ правъ состоянія и ссылк на поселеніе въ отдаленныя мста Сибири’.

Карниковъ.

Чей-же это бракъ я усплъ совершить?

Виницына.

Бракъ дочери нашей, Елизаветы.

Виницынъ.

Которую вы обманомъ похитили и обманомъ выдаете за своего пріятеля, Грумина, тогда какъ избранный ей женихъ — Курятинъ.

Карниковъ.

Ха, ха, ха… Да вдь еще и бракъ-то не совершенъ.

Виницына.

Не смйтесь, Сергй Павловичъ, на этотъ случай есть статья… статья…

Тоже надваетъ очки, вынимаетъ изъ мшка томъ свода законовъ и перелистываетъ его.

Карниковъ.

А — и у нея тоже?

Виницынъ.

Сто двадцать седьмая.

Виницына.

Да… Сто двадцать седьмая… (Читаетъ.) ‘Когда, при покушеніи на преступленіе, подсудимымъ сдлано все, что онъ могъ считать нужнымъ для приведенія своего намренія въ дйствіе, и только по особеннымъ непредвидннымъ обстоятельствамъ зло не совершилось, то онъ наказывается столь-же строго, какъ и за совершенное преступленіе’. А вдь это только богъ помогъ намъ придти сюда во-время.

Виницынъ.

Замтьте еще, что послдствія осужденія въ ссылку на поселеніе по стать… (Ищетъ), стать тридцатой, — есть также потеря правъ семейственныхъ и правъ состоянія: вы лишитесь и супруги, и имущества.

Виницына.

Не забудьте, что по стать сто сорокъ первой есть обстоятельства, увеличивающія вину.

Карниковъ.

Напримръ?

Виницынъ.

Напримръ… (Читаетъ.) ‘Чмъ выше были: состояніе преступника, его званіе и образованность’… у васъ большое состояніе, ваше званіе самое почетное, вы кандидатъ университета… и безъ лести скажу: вы чрезвычайно образованный, развитой и талантливый молодой человкъ.

Карниковъ.

Благодарю васъ.

Виницына — читаетъ.

‘Чмъ боле лицъ преступникъ привлекъ къ участію’… Вы всю прислугу увезли у насъ, я сегодня утромъ должна была сама одваться.

Виницынъ — читаетъ.

‘Чмъ боле преступникомъ нарушено особыхъ личныхъ обязанностей въ отношеніи къ мсту, въ коемъ преступленіе учинено, и въ отношеніи къ лицамъ, противъ коихъ оное предпринято’… Вы совершили преступленіе въ вашемъ собственномъ дом и въ отношеніи къ вашимъ ближайшимъ родственникамъ, которые такъ доврчиво остались жить у васъ… Я даже думаю, что вы упрашивали насъ объ этомъ для того, чтобъ совершить свое преступленіе…

Карниковъ.

Я упрашивалъ?— О, господи!!

Виницына.

Наконецъ: ‘чмъ важне зло и вредъ, преступленіемъ причиненные’! я едва не умерла вчера, вы почти отцеубійца!

Карниковъ.

Да этакъ вы меня, чего добраго, къ смертной казни присудите…

Виницынъ — подходя къ Карникову, ласково.

Сергй Павловичъ, мы ни къ чему не хотимъ присуждать васъ… Хоть мы и понимаемъ, что вс ваши благодянія намъ вы длаете не отъ чистаго сердца, а потому-что вы адвокатъ, знаете хорошо законы — и помните статью дв тысячи сто шестьдесятъ пятую уложенія о наказаніяхъ…

Карниковъ.

Еще статья! что-жь въ ней говорится?

Виницынъ — читаетъ.

‘Дти, которыя, имя надлежащія къ тому средства, будутъ отказывать въ доставленіи родителямъ пищи, одежды и другихъ необходимыхъ’…

Виницына.

‘Необходимыхъ пособій, — подвергаются тюремному заключонію до года’.

Карниковъ.

А!!…

Виницынъ.

Положимъ, вы насъ приняли и содержали изъ боязни тюремнаго заключенія, все-таки, вы намъ благодтель… Я не разбираю причины — почему, я цню благодяніе… и повторяю: я не хочу присуждать васъ ни къ чему, если вы исполните вс наши требованія.

Григорій — входя.

Господинъ Курятинъ съ сыномъ.

Виницынъ.

Вы позволите? мы пригласили ихъ быть свидтелями нашего разговора.

Карниковъ.

Милости просимъ.

Григорій впускаетъ Курятиныхъ и уходитъ.

VII.

Т-ЖЕ, КУРЯТИНЪ и САВВУШКА.

Курятинъ сухо раскланивается съ Карниковымъ и отходитъ влво къ Виницынымъ. Саввушка справа подходитъ быстро къ Карникову.

Саввушка — тихо Карникову.

Вотъ вамъ письмо. (Передаетъ тайкомъ письмо.) Прізжай я одной минутой позже — и не удалось-бы его захватить. За то-же я всю дорогу колотилъ извощика въ шею и за это удовольствіе заплатилъ два рубля.

Отходитъ.

Карниковъ — быстро пробжавъ письмо.

Теперь они въ моихъ рукахъ. (Курятину.) Садитесь, пожалуйста. (Курятины садятся.) И слушаю ваши требованія.

Виницынъ — жен.

У тебя списокъ?

Виницына — передаетъ мужу бумагу.

Вотъ.

Карниковъ.

Да у васъ ихъ много?!

Виницынъ.

Тридцать два пункта и два примчанія.

Карниковъ.

Хорошо-съ. Итакъ…

Виницынъ.

Первое: мы требуемъ правды.

Карниковъ — про себя.

Ого, какое широкое требованье… правды, правды,— точно ее на рынк продаютъ.

Виницынъ.

Второе: мы требуемъ здраваго смысла.

Карниковъ — про себя.

Хорошо, что требуете, — у васъ въ немъ недостатокъ. (Громко.) Михаилъ Семеновичъ, все это требованія, такъ сказать, общаго свойства, я на нихъ соглашаюсь безспорно. Перейдите къ боле частнымъ требованіямъ.

Виницынъ.

Извольте… Пятнадцатое: мы требуемъ, чтобъ вы намъ отдали нашу дочь.

Карниковъ — про себя.

Словно украденный портъ-монне. (Громко.) Лиза не арестована, она можетъ идти, куда хочетъ.

Виницынъ.

Шестнадцатое: мы требуемъ, чтобъ вы насъ оставили въ поко.

Карниковъ — горячо.

Я молебенъ отслужу за это требованіе.

Виницыны бросаютъ на него презрительный взглядъ и отворачиваются.

Виницынъ — продолжаетъ читать.

Семнадцатое: мы требуемъ, чтобъ вы не вмшивались въ сватовство нашей дочери… Восемнадцатое: мы требуемъ, чтобъ въ этомъ дл вы употребили все свое вліяніе на нее…

Карниковъ.

Позвольте, какъ-же я буду употреблять свое вліяніе, если я не долженъ вмшиваться?

Виницынъ — подумавъ.

Тутъ вкралось противорчіе… (Мимическая сцена: онъ шепчется съ женой, потомъ подзываетъ Курятина и шепчется съ нимъ. Посл всего громко.) Мы отказываемся отъ пункта семнадцатаго.

Карниковъ.

Ну-съ… такъ по пункту восемнадцатому я обязанъ употребить все свое вліяніе на Лизу…

Виницынъ.

Чтобъ уговорить ее не вступать ни въ какія сношенія съ человкомъ, бывшимъ причиною нашего раззоренія.

Карниковъ.

О! въ этомъ отношеніи я хоть поклянусь.

Виницынъ.

Какъ?

Карниковъ.

Отчего-же нтъ? Теперь я вполн убдился, Михаилъ Семеновичъ, что человкъ, васъ раззорившій, дйствительно большой негодяй.

Саввушка.

Сергй Пав….

Курятинъ.

Саввушка, молчи…

Виницынъ.

Да-съ, онъ негодяй… и я никогда не допущу, чтобъ онъ женился на Лиз.

Карниковъ.

Ни онъ, ни его ближайшіе родственники?

Виницынъ.

Ни его родственники.

Карниковъ.

Честное слово?

Виницынъ.

Честное слово.

Хочетъ читать дальше.

Карниковъ.

Погодите… Мы еще забыли одно маленькое обстоятельство. Кого именно вы считаете причиной вашего раззоренія?

Виницынъ.

Странный вопросъ, Сергй Павловичъ! какъ будто мы въ первый разъ объ этомъ съ вами разговариваемъ…

Карниковъ.

У меня есть кое-какіе новые документы по этому длу… Не угодно-ли вамъ прочитать вотъ это письмо.

Передаетъ письмо.

Виницына.

Что такое?!..

Виницынъ — читаетъ.

‘Милостивый государь, ваше высокородіе, Савва Трифоновичъ’.

Курятинъ — безпокойно.

Къ Саввушк.

Виницынъ — читаетъ.

‘Хотя я съ вашимъ папенькой совершенно согласенъ, что такихъ дураковъ, какъ господинъ Виницынъ, на свт мало’…

Курятинъ.

Постойте, постойте, это письмо я знаю,— это къ Саввушк, это нельзя читать..

Карниковъ.

Читайте, читайте…

Курятинъ.

Это грабежъ!! это воровство! какъ къ вамъ могло попасть это письмо?

Карниковъ.

Я нашелъ его у себя въ зал на полу.

Саввушка.

Я врно какъ нибудь обронилъ, папаша…

Курятинъ — многозначительно.

Саввушка! молчи!!.

Карниковъ.

Отчего-же, Трифонъ Саввичъ, вамъ не угодно, чтобъ письмо читалось?.. Михаилъ Семеновичъ вашъ другъ, письмо его лично касается и какія-же тайны…

Курятинъ.

Гд моя шляпа? Саввушка, гд моя шляпа?

Саввушка.

Вотъ, папаша.

Курятинъ.

Пойдемъ, Саввушка.

Виницыны.

Какъ это?.. Даже не прощаясь?!

Курятинъ.

Идемъ! что-же ты стоишь?

Саввушка.

Папаша, онъ еще не извинился передо мной, онъ общалъ извиниться…

Курятинъ.

Если ты скажешь еще одно слово…

Саввушка.

Пожалуйста, не сердитесь, какая мн нужда говорить?!

Оба уходятъ.

VIII.

Т ЖЕ, безъ КУРЯТИНЫХЪ.

У дверей прислушиваются Раиса, Груминъ и Лиза,— и потомъ постепенно являются на сцену.

Виницына.

Непостижимо!.. Это даже невжливо…

Карниковъ.

Читайте письмо, читайте письмо, Михаилъ Семеновичъ, и все будетъ понятно…

Виницынъ — пробгая письмо.

Гм… да… ‘на свт мало, все-таки его оплести не такъ легко, какъ вашъ папенька думаетъ. Старикъ упирается и платить за бревна, взятыя у васъ, не хочетъ, а Трифонъ Саввичъ требуетъ еще дв тысячи. Будьте милостивы, упросите папеньку, чтобъ онъ повременилъ малость. Не хотлось мн подавать ко взысканію, но ужъ если меня тснятъ, въ пятницу подамъ, и какъ получу деньги, сейчасъ къ вамъ. Премного васъ любящій Шебель’… (Вскрикиваетъ.) Шебель?! Не можетъ быть!..

Виницына.

Мн дурно!.. Дурно мн!..

Виницынъ.

Мошенникъ!!. Я змю отогрлъ на груди…

Кидаетъ письмо.

Виницына.

Ужасно! Ужасно!!.

Виницынъ.

Чему-же врить теперь, когда узы родства и дружбы длаются посмшищемъ?! О!! мн жаль, что онъ ушелъ, иначе бы я сказалъ ему, что никогда, никогда его сынъ не будетъ моимъ зятемъ… Я… я бы послалъ просить сюда Грумина, и нарочно самъ бы предложилъ ему руку Лизы…

Груминъ — входя.

Предложите, Михаилъ Семеновичъ!

Виницына.

Да это заговоръ!?

Виницынъ.

Откуда вы взялись?!

Груминъ.

Вотъ изъ этой комнаты, гд и я, и она, — мы оба съ утра ждемъ вашего согласія.

Виницына.

И Лиза?

Лиза — входя.

Здсь, мамаша.

Виницына.

Дочь моя!?.. Ты насъ очень оскорбила…

Карниковъ.

Чмъ-же, Софья Александровна?

Виницынъ.

Она убжала отъ родного отца, отъ родной матери…

Карниковъ.

Виноватъ: она не убжала, она ухала.

Виницына.

Опять насмшки, Сергй Павловичъ!

Карниковъ.

Ей-богу-же, нтъ… Она ухала къ родной сестр, ухала съ роднымъ зятемъ, совсмъ не для того, чтобъ съ вами ссориться, а только не спросясь… Такъ вдь ей девятнадцать лтъ!

Виницынъ.

Еслибъ сестра ея была здсь, Сергй Павловичъ, она бы сказала вамъ, что она не одобряетъ поступка Лизы и на ея мст не стала бы такъ поступать.

Карниковъ— зоветъ.

Рая, скажи…

Раиса выходитъ.

Виницынъ.

Какъ? и ты съ ними за-одно?!

Раиса.

Папаша! Вы видли, что я всми силами старалась угодить вамъ… Я врила вамъ во всемъ, папаша, на столько, что даже могла хоть на минуту заподозрить моего милаго Сережу.

Карниковъ.

Ахъ да, кстати,— что это такое вы ей про меня наговорили?

Виницынъ.

Я-ничего… Это Трифонъ Саввичъ распустилъ, что вы сюда въ домъ здите къ какой-то Берт, что вы ухаживаете за женщинами сомнительнаго поведенія…

Карниковъ.

Ай, ай, ай!.’. Тогда какъ я сюда зДилъ, чтобы купить этотъ домъ — и купить его для васъ!

Виницынъ — жен.

Ну, вотъ… Я говорилъ: что нибудь да не такъ… Обошелъ меня, совсмъ обошелъ этотъ… Ахъ, боже мой, можно-ли такъ обмануться!..

Карниковъ.

Но теперь вы убдились, что ваши друзья были вашими врагами, пора вамъ понять, что т, кого вы считали врагами, вамъ скоре друзья… Михаилъ Семеновичъ, я вторично вамъ длаю предложеніе отъ имени моего друга.

Раиса.

Папаша, еслибы меня спросили, я бы сказала, что лучшаго жениха сестр не желаю.

Лиза — ласкаясь къ родителямъ.

Да онъ согласенъ…. Конечно, согласенъ, мой папа… И мамаша тоже.

Виницына.

Ты у насъ балованный ребенокъ.

Виницынъ — протягивая руку Грумину.

Дмитрій Петровичъ, богъ вамъ прости… Во всякомъ случа, теперь вы видите, что я этими бревнами не мошенничалъ. Я самъ былъ обманутъ.

Груминъ.

Я и не подозрвалъ…

Виницынъ.

Ну, забудемъ это… Забудемъ… Лиза васъ любитъ, а для счастья дочери я себя самого легко могу принести въ жертву.

Виницынъ — Грумину.

И пускай это вамъ покажетъ, какъ велико родительское самоотверженіе: вы у насъ все отняли, а мы еще отдаемъ вамъ и дочь нашу.

Груминъ — про себя.

Тьфу! чортъ возьми, точно я ихъ ограбилъ…

Лиза — зажимая ему ротъ.

Довольно.

Карниковъ.

Поздравляю васъ.

Рукопожатіе. Раиса цлуетъ сестру.

Карниковъ.

А чтобъ миръ былъ прочне, позвольте вамъ, Михаилъ Семеновичъ, подарить этотъ домъ, онъ купленъ на ваше имя.

Виницынъ.

Что-жь это вы мн взятку даете, чтобъ потомъ имть право укорять своимъ благодяніемъ?!

Карниковъ.

Простите мн разъ навсегда вс мои благодянія… Ничего я вамъ больше дарить не буду, ничего ршительно…

Виницына.

Нтъ, Мишель, ты не правъ, я вижу, онъ хотлъ загладить свою вину, и посмотри, какъ онъ предупредителенъ: этотъ домъ, это жилище порока, въ самое короткое время онъ обратилъ въ аристократическую квартиру.

Карниковъ — одно себя.

Еслибъ она знала, что въ жилищ порока ни одного стула не переставлено…

Виницынъ.

Merci, Сергй Павловичъ, это любезно… Мы принимаемъ вашъ подарокъ и за это маленькое вниманіе съ вашей стороны забываемъ все зло, которое вы намъ сдлали…
Крылов Виктор Александрович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Мы поссорились, Крылов Виктор Александрович, Год: 1888
  2. Торжество добродетели, Крылов Виктор Александрович, Год: 1889
  3. Наша злодейка, Крылов Виктор Александрович, Год: 1896
  4. Кровавое приключение, Крылов Виктор Александрович, Год: 1886
  5. Как я мамашу исправляла, Крылов Виктор Александрович, Год: 1889
  6. В сетях Амура, Крылов Виктор Александрович, Год: 1896
  7. Шалость, Крылов Виктор Александрович, Год: 1897
  8. Черная неблагодарность, Крылов Виктор Александрович, Год: 1894
Электронная библиотека