Мы поссорились, Крылов Виктор Александрович, Год: 1888 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 6 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ

Виктора Крылова.
(Александрова).

ТОМЪ ЧЕТВЕРТЫЙ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія Г. Шредера, Гороховая, 49.
1888.

МЫ ПОССОРИЛИСЬ.

СЦЕНА-МОНОЛОГЪ.

ВЪ ОДНОМЪ ДЙСТВІИ.

ДЙСТВУЮЩЕЕ ЛИЦО,

Опечаленная невста.

Дйствіе въ наши дни.

Театръ представляетъ богатую комнату.

Невста.

Входитъ взволнованная, проходитъ по сцен, не ршаясь говорить, потомъ рзко подходитъ къ авансцен.

Чтобы я у него просила прощенья?.. я?… ну, нтъ-съ, этого онъ никогда не дождется!

Позвольте!.. Мы поссорились… мой женихъ ушелъ отъ меня разсерженный,— но кто-же въ этомъ виноватъ?.. Знаю, знаю,— вы скажете: всякій всегда самъ себя оправдываетъ… Да наконецъ и не въ этомъ дло… Если ужь вамъ непремнно угодно — извольте: я виновата…

Пускай я виновата, но какъ?.. Я имла полное право быть виноватой, не моя вина, что я виновата… Слушайте.

Съ самаго утра словно вс сговорились меня сердить: во-первыхъ, я сама проспала… проснулась въ одиннадцать часовъ и прямо къ окну. Гляжу: дождикъ, — а мы хотли хать кататься на острова… Да вдь какой дождикъ! Это не то что ртакій честный, откровенный дождикъ, прольетъ себ, какъ изъ ведра — и опять солнце.— свтло и ясно, только воздухъ отъ него чище… Нтъ, это былъ дождикъ лукавый, мелкій, жиденькій, гаденькій, но на цлый день, на цлыя сутки… Длать нечего, прогулка лопнула…

Сажусь пить чай,— подали холодный…

Все ничего, пью. Вдругъ!.. я даже вздрогнула: визгъ, стонъ на весь домъ… Моей несчастной собаченк хвостъ прищемили… И безъ того я раздражена, а тутъ… вскакиваю вн себя, бгу въ свою комнату сказать горничной (Злобно разставляя каждый слогъ.), чтобъ он изволили быть осторожнй… (Быстро.) рванула дверь — и что-же? (Горько.) Любимая моя вазочка летитъ на полъ къ моимъ ногамъ… и въ дребезги!.. Горничная пыль обтирала и составила ее не маленькій столикъ, а я сгоряча дверью толкнула… Тутъ я ужь ничего не могла сказать, я чувствовала, что несчастье идетъ за несчастіемъ, и въ такія минуты лучше ужь стиснуть зубы, молчать и не двигаться.

Мняя тонъ на спокойно повствовательный.

И вотъ въ это время онъ позвонилъ. Громко позвонилъ, точно настоящій хозяинъ. Слава Богу, онъ еще не хозяинъ, онъ только женихъ, а не мужъ. Входитъ: розовый, веселый, блестящій,— настоящій херувимъ изъ подъ вербы.

Съ первыхъ-же словъ я его оборвала. Ну, видитъ, что невста не въ дух, онъ и смолчи!.. Напротивъ: онъ утшать начинаетъ, уговаривать, жалть… (Съ легкимъ вздохомъ.) — Позвольте мн дать вамъ хорошій совть: если вы видите, что человкъ раздраженъ, не старайтесь никогда его ни утшать, ни жалть,— это только еще больше раздражаетъ… Потянулся у насъ разговоръ Черезъ кочку, черезъ пень… шероховатенькій… тутъ заднетъ, тамъ зацпитъ… ‘Что это, милочка?’, го: воритъ онъ мн… Каковы выраженія тривіальныя ‘милочка’!!..— ‘Что это, милочка, какая вы кислая?!.’ Ей-богу, такъ и сказалъ: какая выкислая?!.. Да еслибъ даже и такъ, — разв невст говорятъ, что она кислая?!. Я не выдержала!.. все, что накопилось у меня съ утра на душ, такъ и рвалось наружу. Я не виновата, что.именно онъ подвернулся въ эту минуту… Задыхаясь и вн себя я стала язвить, упрекать… наконецъ такъ его отдлала, что онъ молча взялъ шляпу и, не сказавши ни слова, ушелъ… молча ушелъ!… Ну, какъ-же это не дерзость? ну, какъ-же?..

Прохаживается взволнованная по сцен.

А! если ужь на то пошло, я собой не дорожу! Погибать — такъ погибать! но чтобъ онъ зналъ, что онъ всему причина… (Останавливаясь.) Не бойтесъ: я себя жизни лишать не буду: — это и больно и страшно, я пойду въ монастырь… да, я сдлаюсь монахиней, и это мн очень удобно, — у меня бабушка игуменья… Настанетъ день постриженія… онъ узнаетъ… я нарочно Сашу попрошу, чтобъ она ему дала знать… Онъ прибгаетъ въ церковь… Поздно! везд лампады, свчи зажжены, хоръ монашенокъ на клирос, архимандритъ въ полномъ облаченіи и я вся въ черномъ… Мн черный цвтъ очень идетъ. Онъ всегда любитъ, когда я надваю черное платье. Въ церкви вс меня жалютъ: ‘Господи, да какая молоденькая! да что это ей вздумалось?.. вдь это та-же смерть!.. чай горе какое довело!’ (Строго.) Горе?.. Онъ слышитъ! Это слово упрекомъ лежится ему на сердце… Я прохожу мимо, блдная… Какъ хорошо: вся въ черномъ и блдная!.. Но я на него не гляжу, онъ меня потерялъ… Убитый, истерзанный, онъ уйдетъ домой, бросится Въ постель И зарыдаетъ… (Прохаживаясь.) И пускай… пускай рыдаетъ!.. пускай!..

Останавливается.

Хорошо… А потомъ? (Задумывается.) Потомъ пройдутъ дни и годы… онъ погруститъ, погруститъ — и забудетъ… Все забывается… Вонъ у кузины мужъ умеръ, такъ она какъ убивалась, думали сама захвораетъ, — а теперь, посмотрите, какіе она глазки длаетъ едору Ивановичу!.. и хохотушка стала такая… Вотъ и онъ, пожалуй, тоже опять веселъ будетъ… и съ другими… да еще женится!.. а я все буду по лампадкамъ деревянное масло разливать да пть на клирос… Нтъ!.. еще онъ, чего добраго, загордится, скажетъ: вотъ, молъ, изъ-за меня эта двочка отъ всего міра отказалась… просвирками питается. Нтъ, это слишкомъ!.. Извините, я совсмъ не желаю потшать ваше самолюбіе. Вы сами должны видть что вы теряете, вы всю жизнь должны чувствовать!.. Хоронить себя изъ-за васъ въ монастыр?.. Да съ чего вы взяли?.. много чести!.. Какъ это мн въ голову могло придти? Никогда! Я и виду, не подамъ, что обижена: — онъ долженъ страдать, а не я… Стану вызжать и веселиться на пропалую!.. насильно смяться буду, коли нужно!.. Цлый день передъ баломъ въ постели пролежу, чтобъ ни одного танца не пропустить… и кокетничать буду такъ… а вы думаете, я не умю? Когда захочу, не умю кокетничать? Ну, ужь это позвольте мн знать!.. Не совтую мн на дорог попадаться, если не врите… И пускай-же онъ тогда смотритъ, какъ мн весело безъ него… Вотъ разозлится-то!.. Я его знаю, прямо подойдетъ ко мн: глаза горятъ, брови нахмурены… ‘Какъ? вы танцуете!.. вы сметесь?.. Вы видите, что у меня сердце кровью обливается, а вы сметесь?..’ Я только пожму плечами: ‘Вы сами этого хотли. Отчего-же вы мной не дорожили, когда я любила васъ?..’ — ‘Вы любили?.. Никогда вы меня не любили… Разв, кто искренно любитъ, можетъ такъ сразу забыть все, что ему дорого? Только натура ничтожная — онъ иногда очень сильно выражается, — только ничтожная натура относится такъ легкомысленно къ любви… Вы втреная кокетка и больше ничего!..’

Втреная кокетка?!. А вдь что-жь! онъ будетъ правъ.

Какая же любящая невста такъ, въ пять минутъ, со зла, броситъ свою любовь и пойдетъ куролесить? Да, это легкомысліе, это ничтожество характера, и его упреки будутъ справедливы, а я этого не хочу… Мн надо, чтобъ онъ былъ несправедливъ ко мн… чтобъ онъ самого себя упрекалъ, чтобъ себя презиралъ, а не меня. Онъ долженъ видть, что я страдаю, что я глубоко потрясена, но только что я слишкомъ горда, чтобъ это показывать… что я спокойна и улыбаюсь, но подъ улыбкою глотаю слезы, потому что разочаровалась въ немъ и оскорблена…

Да!.. Но какъ это сдлать?.. Разв въ музык показать?.. ссть за фортепіано гд-нибудь въ обществ и съиграть что-нибудь глубоко-печальное и съ такимъ чувствомъ?..

Да нтъ!.. Онъ въ музык ничего не понимаетъ. Я ему разъ начала играть сонату Бетховена, такъ онъ говоритъ: ‘бросьте вы эту канитель, съиграйте что-нибудь веселенькое… Стихи что-ли громко прочитать?.. въ спектакл?.. на сцен?.. Да, да!.. вотъ превосходно! Подъ видомъ представленія, можно высказать что угодно… Мн разсказывали анекдотъ: одинъ актеръ разсердился на другого, выпросилъ себ роль въ комедіи Мольера и, во время представленія, такъ то отдулъ своего врага палкой… Понимаете: по пьес надо было драться, но, конечно, притворно, — а онъ давай взаправду! Дло до мироваго судьи доходило… Что-жь, говоритъ, я увлекся, оттого и билъ… Ну, положимъ, это грубо, но вдь можно очень тонко и зло воспользоваться… Да, буду учиться, буду практиковаться и поступлю на сцену. Талантъ нуженъ!.. Ну, это послднее дло. Если я чего захочу, такъ у меня талантъ будетъ ко всему! Итакъ, сдлавшись актрисой, мн стоитъ только съиграть что-нибудь подходящее къ моему теперешнему положенію… какую-нибудь обиженную двушку, брошенную…

Ахъ, да чего-же лучше? Офелію… несчастную Офелію, которая отъ любви къ Гамлету сперва сошла съ ума, а потомъ утонула… Превосходно! мой женихъ увидитъ какъ бы я изъ за него могла сойти съ ума и утонуть, а все таки я останусь жива и здорова… Вообразите только этотъ спектакль! я играю Офелію… онъ придетъ меня смотрть… О! непремнно придетъ, не сомнвайтесь… и вотъ… онъ сидитъ въ первомъ ряду креселъ, а я на сцен, передо мной Гамлетъ. Я отвчаю Гамлету, но слова мои стрлой летятъ чрезъ оркестръ прямо въ партеръ гд сидитъ мой измнникъ. Гамлетъ говоритъ мн:

Я любилъ тебя прежде…

я ему отвчаю:

Я врила этому, принцъ…

То есть какъ я скажу это одно слово: ‘врила’!.. Чувствуете-ли вы какъ я это скажу?.. тутъ въ одномъ тон голоса будетъ все: и страданье, и укоръ, и погибшее счастье… О! я заставлю его призадуматься… Потомъ сцена сумасшествія!.. Аа!! въ сцен сумасшествія, вотъ гд я его проберу… Взглядъ разсянный, распущенные волосы лежатъ по плечамъ… и я пою…

Быть ей врнымъ страшно клялся…

Обманулъ!.. и разлюбилъ…

И при этомъ, какъ будто ненарочно, жестомъ руки покажу на него…

Другу двица сказала:

‘Ты всмъ клятвамъ измнилъ,

Я тебя не забывала,

Ты за что меня забылъ?..’

Другъ съ усмшкой отвчаетъ:

‘Клятвъ моихъ я не забылъ,

Разв двица не знаетъ:

Я шутилъ!— вдь я шутилъ…

Нтъ каково ему это будетъ слушать… Шатаясь, еле переступая, я ухожу… громъ рукоплесканій! меня вызываютъ… но онъ совсмъ растерялся, онъ потрясенъ до глубины души и даже, когда начнутъ хоронить пустой гробъ, ему будетъ казаться что это я тамъ лежу… онъ не выдержитъ и убжитъ изъ театра…

А между тмъ я уже вернулась домой… усталая, печальная… все вокругъ меня суетится… ‘Барышня, вы бы покушали… хотите чаю?..’ — ‘Нтъ, ничего не надо…’ и падаю въ кресло… Звонокъ!.. Кто-бы могъ такъ поздно?.. я никого не принимаю… Что это значитъ?.. шумъ въ прихожей? споры? горячій разговоръ?.. Я ужь хочу выдти, дверь распахивается настежъ — онъ!!.. взволнованный, увлеченный… Я двушк мигнула, чтобъ она исчезла… онъ падаетъ къ моимъ ногамъ: ‘Прости меня, прости!.. Я не хочу жить безъ тебя, я не могу… не умирай моя Офелія, не сходи съ ума!.. мн не надо другой невсты… я люблю тебя одну!..’ Онъ плачетъ, я не могу больше сопротивляться, говорю: ‘За что-же? за что ты меня бросилъ?’ — Онъ цлуетъ мои руки, я обнимаю его, цлую въ голову… и…

Вотъ это примиреніе!.. (Прохаживается.) Да, это лучше всего — такъ я и сдлаю. Теперь какъ-же начать? Къ кому обратиться, чтобъ поступить на сцену? Ахъ, Господи! Вдь это, пожалуй, очень долго протянется… Надо учиться, готовиться… да еще дадутъ-ли дебютъ?.. да еще примутъ-ли на сцену?.. сколько интригъ непріятностей… да если и примутъ, надо чтобъ дали съиграть именно роль Офеліи… Это ужасно долго! Нтъ, нтъ, это никуда не годиться Въ это время Богъ знаетъ что можетъ случится, а я хочу, чтобъ онъ помирился какъ можно скорй, сейчасъ-же! Нтъ, я вотъ что сдлаю: я сейчасъ-же напишу ему, чтобъ онъ пришелъ просить прощенья…

А если онъ не придетъ?..

Ну, тогда… О! тогда я… знаю, что тогда…

Колеблясь.

Тогда я напишу… (Быстро.) что я сама прошу прощенья, — только-бы онъ поскорй пришелъ, потому что такъ я не могу, я не могу, я не могу!!..

Убгаетъ.

МЫ ПОССОРИЛИСЬ.

Читайте также: