Мерзляков А. Ф.: биографическая справка, Мерзляков Алексей Федорович, Год: 1903
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Оригинал здесь — http://www.rulex.ru/01130432.htm
Мерзляков Алексей Федорович — известный критик и поэт (1778 — 1830). Родился в небогатой купеческой семье. Учился в Пермском народном училище, где обратил на себя внимание ‘Одой на заключение мира со шведами’, дошедшей до императрицы Екатерины II . Его на казенный счет определили в университетскую Московскую гимназию. Студентом он сблизился с Жуковским и был членом ‘Дружеского литературного общества’, задавшегося целью ‘очищать вкус, развивать и определять понятия обо всем, что изящно, что превосходно’. Многим обязан он советам Дмитриева . Первые поэтические опыты Мерзлякова появились в журнале Подшивалова : ‘Приятное и полезное препровождение времени’ (1796). Молодой поэт подражал Ломоносову , Державину , Карамзину . В ‘Утренней Заре’ Мерзляков поместил оду: ‘Непостижимому’, явно рассчитанную на соревнование с одой Державина ‘Бог’. Здесь напечатаны ‘Песнь Моисеева по прохождении Чермного моря’, имевшая особенный успех, и перевод ‘Ars Poetica’ (‘Наука Стихотворения’) Горация. В 1804 г. Мерзляков получил степень магистра и кафедру российского красноречия и поэзии, которую занимал в Московском университете до самой смерти. В начале 1812 г. Мерзляков открыл серию публичных лекций, собиравших цвет литературного и аристократического общества. Прерванные нашествием Наполеона, лекции возобновились в 1816 г. и дали разбор популярнейших произведений тогдашней русской литературы. В общем Мерзляков был самым видным представителем университетской словесной науки в течение первой трети XIX в. При вступлении на кафедру он не нашел в русской литературе господства какой-либо одной определенной и общественной школы. Авторитет Сумарокова казался непоколебимым, имя Ломоносова как поэта — священным. ‘Россиада’ Хераскова считалась последним словом русского эпического гения, с другой стороны, публика зачитывалась балладами Жуковского, и вместе с ним проникали туманные образы немецкого романтизма. Немного позже, в самый зрелый период профессуры Мерзлякова, стали появляться первые произведения Пушкина . Природный, весьма развитой художественный вкус помешал Мерзлякову замкнуться в классическую схоластику. Он первый отделил преподавание русской словесности от древних литератур и сообщил кафедре русской литературы самостоятельное значение. До Мерзлякова разбор образцов отечественного слова происходил на основании латинских риторик. Мерзляков внес в преподавание личный критический талант, выдвинул на первый план национальное содержание русских произведений и старые руководства заменил новыми. Но реформа дальше не пошла. У Мерзлякова не оказалось достаточно смелости и энергии, чтобы окончательно порвать с традициями педантизма. Он положил в основу своего преподавания сочинение немецкого эстетика Эшенбурга. Составленные им ‘Краткое начертание теории изящной словесности’ и ‘Краткая риторика’ представляли перевод или пересказ идей Эшенбурга, но переводчик нередко вставлял в текст такие мысли, которые мало соответствовали подлиннику: ‘Произведения изящных искусств, — писал, например, Мерзляков, — как предмет чувствования и вкуса, не подвержены строгим правилам и не могут, кажется, иметь постоянной системы или науки изящного’. Несравненно важнее всяких правил — критика вкуса. Эта двойственность идей и приемов проходит через всю деятельность Мерзлякова. В теории он, например, согласно Горацию, делил всю поэзию на два рода — эпический и драматический, а лирическую поэзию включал в разряд эпической. Больше оригинальности и исторического значения представляют критические статьи Мерзлякова, появлявшиеся в ‘Трудах Общества Любителей Российской Словесности’, в ‘Вестнике Европы’ Каченовского и в журнале ‘Амфион’, который издавал Мерзляков вместе с Ф.Ф. Ивановым и С.В. Смирновым. Встречающиеся здесь отзывы о важнейших писателях русской литературы часто отличаются большой критической проницательностью и художественным чутьем. В статье: ‘Рассуждение о российской словесности в нынешнем ее состоянии’ (‘Труды’, 1812, I) Мерзляков характеризует деятельность Тредьяковского , Сумарокова, Ломоносова, Державина, Хераскова, Озерова , Крылова , совершенно независимо от теоретических пиитик. Значение ‘Телемахиды’ Тредьяковского он старается определить с исторической точки зрения: по поводу Сумарокова и Озерова читает резкую отповедь подражанию французам, ‘умственному рабству’ русских писателей, по поводу Ломоносова высказывает порицание пристрастию к торжественным одам, так как ‘человек всего занимательнее для человека’, с этой же точки зрения восхваляется Державин за употребление будничных, народных выражений. В ‘Вестнике Европы’ Мерзляков напечатал пространные разборы сочинений Сумарокова, трагедий Озерова, ‘Мельника’ Аблесимова (1817, части 91 — 94), в ‘Трудах’ — статью о Державине (1820, XVIII) и ‘Письмо из Сибири’ (1818, XI). Эти статьи следует считать наиболее полным отражением критического таланта Мерзлякова. В развенчивании произведений Сумарокова, в более точном и рассудительном определении поэтических заслуг Ломоносова и художественного таланта Державина Мерзляков явился предшественником Надеждина и Белинского . Ему недоставало, однако, цельности и последовательности руководящих принципов. ‘Вот где система’, говорил он своим слушателям, указывая на сердце и сводя критику, таким образом, к впечатлениям, которым вдобавок предстояло мириться с неизменными толками профессора о ‘правилах’. Отсюда противоречия и сбивчивость представлений, на что и указал современник Мерзлякова, Веневитинов . Молодой критик отметил еще и другой, едва ли не более существенный, недостаток эстетики Мерзлякова: профессор не следил за развитием своей науки, с течением времени даже совсем покинул изучение ее, лекции свои превратил в импровизации, в разборе произведений Ломоносова или Державина, случайно попадающихся на глаза при раскрытии книги на кафедре. Вновь возникавшие явления в области литературы заставали Мерзлякова врасплох: он или подвергал их суду с узкой схоластической точки зрения, или обнаруживал растерянность критической мысли. Так, в ‘Письме из Сибири’ он напал на баллады и на ‘дух германских поэтов’ на таком основании: ‘Что это за дух, который разрушает все правила пиитики, смешивает вместе все роды, комедии с трагедией, песни с сатирой, балладу с одной и пр. и пр.?’ Появление Пушкина повергло Мерзлякова в смущение. Очевидцы рассказывают, что, читая ‘Кавказского пленника’, Мерзляков плакал: ‘Он чувствовал, что это прекрасно, но не мог отдать себе отчета в этой красоте и — безмолвствовал’.
Двойственность и недоконченность отмечают Мерзлякова и как поэта. Он — лирик, совместивший все жанры, от классической оды до простой песни, легко становившейся достоянием даже нелитературной публики. Упражняясь в торжественном жанре Ломоносова и Державина, Мерзляков выражает патриотические и религиозные чувства посредством самых изысканных риторических фигур и в ‘высоком стиле’. Довольно обширен у Мерзлякова отдел стихотворений на академические торжества, здесь напыщенная форма искупается восторженной верой автора в науку. Гораздо большим поэтическим достоинством обладают песни и романсы Мерзлякова, многие из них положены на музыку. Иногда сентиментальный тон вредит глубине чувства, условные восклицания, шаблонные обороты встречаются часто — но некоторые песни Мерзлякова напоминают лучшие Кольцовские песни. Таковы, например, ‘Я не думала ни о чем в свете тужить’, ‘Чернобровой, черноглазой молодец удалой’, ‘Ожиданье’ (‘Тошно девице ждать мила друга’), знаменитое ‘Одиночество’ (‘Среди долины ровныя’). В стихотворениях для детей отразилась гуманная натура автора, особенной живостью отличается ‘хор детей маленькой Наташи’. Мерзляков много переводил. Лучшие из его переводов — ‘Эклоги’ Вергилия и Теокрита. Статьи и лекции Мерзлякова до сих пор не изданы. Поэтические произведения изданы Обществом любителей русской словесности в Москве в 1867 г., в двух частях, с примечаниями М.Н. Лонгинова . Биография Мерзлякова — в ‘Биографическом словаре профессоров и преподавателей Московского университета’ (Москва, 1855, ч. II), сведения о нем в книге М. Дмитриева ‘Мелочи из запаса моей памяти’ (2-е изд., М., 1869). Оценку Мерзлякова, как теоретика и критика, см. у И.М. Белоруссова ‘Зачатки русской литературной критики’ (вып. 2-й, 1888). — Ср. П.Н. Сакулин ‘Князь В.Ф. Одоевский’ (т. I, ч. 1, стр. 49 — 56). Новые архивные материалы — у В.М. Истрина , в статьях о Дружеском литературном обществе и младшем Тургеневском кружке (‘Журнал Министерства Народного Просвещения’, 1910, No 8, и 1913, No 3), ‘Архив братьев Тургеневых’ (вып. 2-й, 1911).