Вилье де Лиль-Адан
КОРОЛЕВА ИЗАБО.
Вилье де Лиль-Адан
КОРОЛЕВА ИЗАБО.
Графу д’ Осмуа.
Манеонъ.
——
———————————————————
Королева Изабо, Вилье-Де-Лиль-Адан Огюст Де, Год: 1880
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Хранитель. Дворца Книгъ говоритъ: ‘Царица Нитоириса, Красавица, чьи щеки, какъ розы, вдова Папи I, 10-ой династіи, чтобы отмстить за убійство своего брата, пригласила заговорщиковъ къ себ въ подземную залу своего Азпакскаго дворца, затмъ, выйдя изъ залы, она велла впустить туда, неожиданно, воды Нила’.
Около 1404 года — (я возвращаюсь такъ далеко въ глубь вковъ лишь для того, чтобы не шокировать своихъ современниковъ) — Изабо, жена короля Карла VI, регентша Франціи, избрала для своего мстопребыванія въ Париж старинный отель Монтагю, родъ дворца, боле извстный подъ именемъ отеля Барбегтъ.
Тамъ замышлялись знаменитые бои при факелахъ на Сен: то была пышныя, ночныя.празднества съ музыкой, столь же поражавшія красотой женщинъ и молодыхъ вельможъ, сколько и неслыханной роскошью, которую проявлялъ тамъ дворъ.,
Королева только что обновила т. платья ‘ la gore’, въ которыхъ просвчивала грудъ сквозь, стку изъ лентъ, украшенную драгоцнными камнями, и т прически, которыя заставили поднять на нсколько локтей арки феодальныхъ дверей. Днемъ мстомъ свиданія придворныхъ (находившихся близъ Лувра) была главная зала и площадка апельсиновыхъ деревьевъ, принадлежавшія королевскому казначею, мессиру Эскабала. Тамъ шла крупная игра, и часто изъ чашечекъ во время игры въ гальбикъ бросались кости на ставки, способныя проморить голодомъ цлыя провинціи. Расточались понемногу тяжелыя сокровища, собранныя съ такимъ трудомъ экономнымъ Карломъ V. Но если и уменьшались финансы, то охотно увеличивали налоги, подати, барщины, пошлины, соляныя и другія субсидіи, секвестры и всякіе поборы — до безконечности. Радость была во всхъ сердцахъ.
То было такъ же и въ т самые дни, когда мрачный, державшійся въ сторон и начинавшій съ того, что уничтожилъ въ своихъ владніяхъ вс эти гнусные поборы, оаннъ де-Неверъ, рыцарь Салинскій, графъ Фландрскій и д’Артуа, графъ Неверъ, баронъ де-Рэтедь, паладинъ Малинскій, дважды пэръ Франціи и старшина пэровъ, двоюродный братъ короля, воинъ, поздне объявленный Констанцскимъ Соборомъ единственнымъ главнокомандующимъ арміи, которому должно повиноваться слпо и безъ исключенія, первый великій вассалъ королевства, первый изъ подданныхъ короля (который самъ лишь первый подданный націи), наслдный герцогъ Бургундіи, будущій герой Никополя и той Эсбейской побды, во время которой, покинутый фламандцами, онъ завоевалъ себ героическое прозвище Безстрашнаго передъ цлой арміей, спасая Францію отъ перваго врага,— это было, говоримъ мы, во дни сына Филиппа Смлаго и Маргариты И, словомъ, оанна Безстрашнаго, который тогда уже замышлялъ предать огню и мечу для спасенія своей Родины Генриха Дерби, графа Херфордскаго и Ланкастерскаго, пятаго, носящаго то имя, короля Англія, и который — когда голов его назначена была цна тмъ же королемъ — достигъ во Франціи лишь того, что былъ объявленъ измнникомъ.
Неумло принимались за первыя игры въ карты, привезенныя нсколько дней тому назадъ Одетою де Шэнъ-Диверъ.
Бились о всевозможные заклады, пили вина, прибывавшія съ лучшихъ холмовъ Бургундскаго герцогства. Звучали новые ‘тепесоны’ и ‘вирелэ’ Герцога Орлеанскаго (одного изъ дворянъ Цвтовъ Лиліи, которые больше всего любили прекрасныя римы). Спорили о модахъ и вооруженіяхъ, часто распвали вольные куплеты.
Дочь богача, Берениса Эскабала, была прелестнымъ ребенкомъ, изъ самыхъ красивыхъ. Ея двственная улыбка привлекала блестящій рой дворянъ. Было извстно, что ея любезность не знала исключенія ни для кого.
Случилось однажды, что одинъ юный вельможа, видамъ де-Молль, бывшій въ то же время фаворитомъ Изабо, отважился поклясться (посл нсколькихъ стакановъ вина, конечно), что онъ побдитъ непреклонную невинность дочери этого молодца Эскабала, проще, что она будетъ принадлежать ему въ самый короткій срокъ.
Это было сказано среди кучки придворныхъ. Вокругъ шумлъ смхъ и псенки того времени, но шумъ не покрылъ неосторожныхъ словъ молодого человка. Закладъ, принятый подъ звонъ кубковъ, дошелъ до ушей Людовика Орлеанскаго.
Людовикъ Орлеанскій, деверь королевы,-былъ отмченъ ею съ первыхъ же дней регентства страстной привязанностью. Это былъ блестящій и своевольный вельможа, но съ темною душою. Между Изабеллой Баварской и имъ было какое-то сходство по духу, которое длаетъ любовную связь подобной кровосмшенію., Не считая капризныхъ возвратовъ поблекшей нжности королевы, онъ. всегда умлъ сохранить для себя въ ее сердц нчто въ род побочной привязанности, походившей скоре на договоръ, чмъ на симпатію.
Герцогъ наблюдалъ за фаворитами своей невстки. Когда ему начинало казаться, что любовникъ слишкомъ близокъ къ королев и что это угрожаетъ тому вліянію, которое онъ хотлъ сохранить надъ королевой, онъ бывалъ мало разборчивъ въ средствахъ, приводившихъ къ ихъ разрыву, почти всегда трагическому, будь такимъ средствомъ хоть доносъ.
Итакъ, упомянутый разговоръ былъ переданъ, благодаря его стараніямъ, царственной подруг видама де-Молля.
Изабо улыбнулась, пошутила надъ этимъ договоромъ и сдлала видъ, что боле не обращаетъ на него вниманія.
У королевы были свои чароди, которые продавали ей тайныя средства Востока, способныя разжечь въ сердцахъ огонь желаній къ ней. Новая Клеопатра, она была великая утонченница, созданная скоре для предсдательства надъ дворами любви въ глубин какого-нибудь замка или же для распространенія модъ въ провинціи, чмъ для того, чтобы помышлять объ освобожденіи родной земли отъ англичанъ. Въ этомъ случа, впрочемъ, она не посовтовалась ни съ кмъ изъ своихъ чародевъ,— даже съ Арно Гилэмомъ, алхимикомъ.
Нсколько дней спустя, ночью, сиръ де-Молль былъ у королевы, въ отел Барбеттъ. Часъ былъ поздній, усталость отъ наслажденій усыпляла обоихъ любовниковъ.
Вдругъ де-Моллю послышались звуки парижскихъ колоколовъ, разносившіеся отдльными и мрачными ударами.
Онъ вскочилъ.
— Что такое?— спросилъ онъ.
— Ничего. Оставь!..— отвтила Изабо, весело и не открывая глазъ.
— Какъ ничего, моя прекрасная королева? Разв это не набатъ?
— Да… можетъ-быть. Ну, что же, другъ?
— Загорлся чей-нибудь дворецъ?
— Я какъ разъ видла такой сонъ,— сказала Изабо.
Жемчужная улыбка полуоткрыла губы полусонной красавицы.
— Мало того,— продолжала она,— мн снилось, что это поджегъ именно ты. Я, видла, какъ ты, милый, бросалъ факелъ въ кормовые и масляные склады.
— Я?
— Да!..— она протягивала слоги съ томностью.— Ты поджигалъ домъ мессира Эскабала, моего казначея, понимаешь, чтобы выиграть то пари.
Сиръ де-Молль снова открылъ наполовину глаза, охваченный смутной тревогой.
— Какое пари? Не спите ли вы еще, мой ангелъ?
— Да твое пари въ томъ, что ты станешь возлюбленнымъ его дочери, маленькой Беренисы, у которой такіе прекрасные глаза!.. О, что это за красивая и милая двочка, не правда ли?
— Что вы говорите, дорогая Изабо?
— Разв вы не поняли меня, сеньоръ? Мн снилось, какъ я вамъ уже говорила, что вы подожгли домъ моего казначея, намреваясь похитить его дочь во время пожара и сдлать ее вашей любовницей, чтобы выиграть ваше пари.
Видамъ посмотрлъ вокругъ себя, въ молчаніи.
Зарево отдаленнаго пожара озаряло, въ самомъ дл, цвтныя стекла комнаты, отъ пурпурныхъ отблесковъ истекали кровью горностаи королевскаго ложа, цвты лилій на гербахъ и т, что умирали въ эмалевыхъ вазахъ, краснли! И красными были также оба кубка на столик, заставленномъ винами и фруктами.
— Ахъ! я вспоминаю…— проговорилъ вполголоса. молодой человкъ,— правда, я хотлъ направить взгляды на эту двочку, чтобы отвлечь ихъ отъ нашего счастья. Но посмотрите же, Изабо: это, въ самомъ дл, большой пожаръ — и языки пламени поднимаются со стороны Лувра!
При этихъ словахъ королева приподнялась на локт, посмотрла очень пристально и ничего не говоря на видама де-Молля, покачала головой, затмъ, безпечная и смющаяся, запечатлла на губахъ молодого человка долгій поцлуй.
— Ты скажешь все это мэтру Каппелюшу, когда онъ будетъ тебя колесовать на Гревской площади на этихъ дняхъ. Вы — скверный поджигатель, моя радость!
И такъ какъ духи, распространяемые ея восточымъ тломъ, одуряли и жгли сознаніе до
того, что отнимали возможность мыслить, она прижалась къ нему.
Набатъ не смолкалъ, можно было различить вдалек крики толпы.
Де-Молль отвтилъ шутя:
— Вдь надо еще доказать виновность.
И онъ возвратилъ ей поцлуй.
— Доказать ее, противный?
— Конечно!
— Разв ты могъ бы доказать число поцлуевъ, которые ты получилъ отъ меня? Это все равно, что сосчитать бабочекъ, улетающихъ въ лтній вечеръ!
Онъ всматривался въ свою любовницу, столь страстную и столь блдную, которая только что расточала ему утхи и истомы самаго дивнаго сладострастья.
Онъ взялъ ее руку.
— Къ тому же, это будетъ очень легко,— продолжала молодая женщина.— Кому же другому было выгодно воспользоваться пожаромъ, чтобы похитить дочь мессира Эскабала? Теб одному. Ты обязался честнымъ словомъ въ пари. И такъ какъ ты никогда не посмешь сказать, гд ты находился въ тотъ часъ, когда вспыхнулъ пожаръ… Ты видишь, этого вполн достаточно въ Шатлэ для начала уголовнаго процесса. Сначала изслдуютъ, а потомъ… (она тихо звнула) пытка сдлаетъ остальное.
— Я не посмю сказать, гд я былъ?— спросилъ де-Молль.
— Конечно, такъ какъ при жизни короля Карла VI вы были въ тотъ часъ въ объятьяхъ французской королевы, какое же вы дитя!
Смерть вставала, въ самомъ дл, и ужасная, по обимъ сторонамъ обвиненія.
— Вы правы!— сказалъ сиръ де-Молль, подъ очарованіемъ нжнаго взгляда своей подруги.
Въ опьянніи онъ обвивалъ рукою этотъ юный станъ, изгибавшійся въ волнахъ волосъ, теплыхъ и рыжихъ, какъ пережженное золото.
— Все это сонъ,— сказалъ онъ.— Жизнь моя!
Вечеромъ они занимались музыкой, его цитоля была брошена на подушку, одна струна лопнула сама собой.
— Усни, мой ангелъ! Теб хочется спать!— сказала Изабо, томно притягивая къ своей груди лобъ молодого человка.
Шорохъ, произведенный инструментомъ, заставилъ его вздрогнуть: влюбленные врятъ въ суеврныя примты.
На другой день видамъ де-Молль былъ арестованъ и брошенъ въ тюрьму Гранъ Шатлэ. Обвиненіе было предъявлено именно такое, какъ предсказывала Изабо. Все произошло именно такъ, какъ ему объявила эта августйшая обольстительница, ‘красота которой была такъ всесильна, что должна была пережить ея любовныя похожденія’.
Видаму де-Моллю было невозможно найти того, что по юридической терминологіи зовется alibi.
Онъ былъ приговоренъ къ колесованію посл предварительной, обычной и чрезвычайной пытки во время допроса.
Кара для поджигателей, черный занавсъ и т. п., ничто не было забыто.
Только странное событіе произошло въ Гранъ Шатлэ.
Адвокатъ молодого человка привязался къ нему глубоко, де-Молль сознался ему во всемъ.
И передъ невинностью де-Молля его защитникъ оказался виновнымъ въ героическомъ поступк.
Наканун казни онъ пришелъ въ тюрьму осужденнаго и далъ ему убжать, воспользовавшись его адвокатской одеждой. Короче, онъ замстилъ его собою.
Былъ ли онъ человкъ съ благороднйшимъ сердцемъ? Былъ ли честолюбцемъ, отважившимся на роковую ставку? Кто узнаетъ объ этомъ когда-либо?
Еще весь разбитый и сожженный пыткой, видамъ де-Молль перебрался черезъ границу и умеръ въ изгнаніи.
Но адвоката оставили на его мст.
Прекрасная подруга видама де-Молля, узнавъ о побг молодого человка, почувствовала лишь чрезмрную досаду {Вещь странная и столь же мало извстная, какъ многія другія. Почти вс историки того времени утверждаютъ въ одинъ голосъ, что королева Изабелла Баварская — съ самой свадьбы до той минуты, когда помшательство короля стало извстнымъ, представлялась народу, нищимъ и всмъ — ‘ангеломъ доброты, святой и мудрой принцессой’. Нужно полагать, слдовательно, что истинная болзнь короли и безграничная распущенность двора оказали свое вліяніе на новый обликъ, принятый ею съ тхъ дней, о которыхъ мы говоримъ.}.
Она не пожелала признать защитника своего друга.
Дабы имя г. де-Молля было вычеркнуто изъ списка живыхъ, она приказала, во что бы то ни стало, привести приговоръ въ исполненіе.
Такимъ образомъ, адвокатъ былъ колесованъ на Гревской площади на мст и вмсто сира де-Молля.
Молитесь за нихъ.
Источник текста: Вилье де Лиль-Адан. Жестокие рассказы. Перевод с французского Брониславы Рунт. Под редакцией и с предисловием Валерия Брюсова. — Москва: Книгоиздательство ‘Польза’, В. Антик и Ко, 1912.