Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, Кукольник Нестор Васильевич, Год: 1835

Время на прочтение: 57 минут(ы)

СОЧИНЕНІЯ
НЕСТОРА КУКОЛЬНИКА.

Сочиненія драматическія.
I

Печатано въ типографіи И. Фишона.
1851.

КНЯЗЬ МИХАИЛЪ ВАСИЛЬЕВИЧЪ СКОПИНЪ-ШУЙСКІЙ.
ДРАМА
ВЪ ПЯТИ АКТАХЪ, ВЪ СТИХАХЪ.

ПОСВЯЩЕНО
Василію Андреевичу
Каратыгина.

Представлена въ первый разъ въ С. Петербург на Александрынскомъ театр въ бенефисъ В. А. Каратыгина 14-го Генваря 1835 года.

Князь Михаилъ Васильевичъ Скопинъ-Шуйскій.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

КНЯЗЬ ДМИТРІЙ ИВАНОВИЧЪ ШУЙСКІЙ.
ЕКАТЕРИНА, жена его.
КНЯЗЬ МИХАИЛЪ ВАСИЛЬЕВИЧЪ СКОПИНЪ-ШУЙСКІЙ.
ПРОКОПЪ ПЕТРОВИЧЪ ЛЯПУНОВЪ.
ВАЛУЕВЪ. АДАДУРОВЪ. ГОЛОВИНЪ. РЖЕВСКІЙ. ЧУЛКОВЪ. — Воеводы подъ Кн. Скопинымъ.
БОЛОТНИКОВЪ. ПАШКОВЪ. СУНБУЛОВЪ. — Воеводы мятежниковъ.
ДЕЛАГАРДИ, Шведскій Воевода.
ФИДЛЕРЪ, врачъ въ дом Дм. Шуйскаго.
Французскій Генералъ.
ЯША, Божій человкъ.
АНАСТАСЬЯ, няня Екатерины.

Боярскій сынъ, Снныя Двушки, Воеводы, Рязанскіе и другіе мятежники, народъ Московскій.

АКТЪ ПЕРВЫЙ

Поляна окруженная рдкимъ лсомъ, вдали сквозь деревъ видно Село Коломенское.— Свтаетъ.

ПРОКОПІЙ ЛЯПУНОВЪ, ИВАНЪ БОЛОТНИКОВЪ, ИСТОМА ПАШКОВЪ, ГРИГОРІЙ СУНБУЛОВЪ, и другіе вожди мятежниковъ спятъ на грубыхъ войлокахъ, подъ головами сдла, ИВАНЪ РЖЕВСКІЙ, связанный по рукамъ и ногамъ веревками, сидитъ на камн.

РЖЕВ. Спи, стая псовъ!.. Спи непробуднымъ сномъ
До Страшнаго Суда,— тогда воскресни
И прямо въ адъ, измнники!— И Богъ
На Русскую Державу ополчился! м-
Онъ попустилъ холопей нечестивыхъ
Торжествовать надъ Русскою землей!…
Болотниковъ — холопъ, Татарскій плнникъ,
Проклятый бусурманъ, поганый нехристь,-
За деньги проданъ и за деньги купленъ…
Онъ, окаянный,— Русскій Воевода,
Онъ — Самозванца, Тушинскаго вора
Довренный слуга! А Лжедимитрій?
Перекрещенный жидъ и чернокнижникъ
Нарекъ себя рожденьемъ Іоанна!
Но Ляпуновъ… Пускай себ холопъ,
Продажный рабъ за золото измнитъ,
И то ужъ грхъ, и то ужъ стыдъ отчизн,
Но ихъ Господь письмомъ неумудряетъ, —
Но дворянинъ, отъ православныхъ предковъ
Слуга меча, сынъ Церкви Православной,
Рука Царя во град и на пол! —
Измнникъ! . Стыдно Русскому Дворянству!

——

Уменъ, какъ попъ — и грамотенъ, какъ дьякъ,
Силенъ, какъ левъ — и красенъ, какъ двица,
Онъ Ангелу уподобляться могъ-бы,
А уподобился… Прости’ мн, Боже,
И вымолвить гршно.—

——

Что, еслибъ Богъ
Дозволилъ мн распутать ноги, руки,
Какъ тнь твоихъ отцовъ, возсталъ-бы Ржевскій,
Какъ страшный сонъ, твою смутилъ-бы душу,
Какъ тать, неслышимо твой ножъ похитилъ,
Принаровясь къ твоей груди широкой,
Я вылилъ-бы ножемъ изъ ней измну
Ты-бъ застоналъ, я помолился-бъ Богу
И о твоей душ, Прокопъ Петровичъ!..
Измнника убить и ночью можно,
Тутъ нтъ грха… Охъ, еслибъ… Нтъ, Господь
Хранитъ тебя для грознаго примра!
Веревками и ранами покрытый,
Бушуетъ Ржевскій, какъ безсильный втръ,
И, какъ безсильный втръ, улечься долженъ!
И я одинъ изъ тысячи дворянъ
Святыми ранами не упокой,
А срамный плнъ стяжалъ себ несчастный,
И я одинъ на пиръ измны гнусной
Смотрю, какъ рабъ!.. О, Господи, помилуй!—
ЛЯПУНОВЪ (сквозь сонь).
О, Господи, помилуй!..
РЖЕВСКІЙ. Застоналъ
Измнникъ! Что?!— Во сн, не на яву,
Тамъ совсти нельзя запить виномъ
Иль заглушить ее убійствомъ новымъ…
ЛЯПУНОВЪ (приподымаясь и озираясь).
Нтъ никого!.. То сонъ, но сонъ ужасный!..
Святая Русь… Неужели?.. О, нтъ?..
То навожденье дьявола и только…

(Вставъ.)

Проклятія!.. И матерь проклинала!
И въ пеленахъ ребенокъ проклиналъ,
И на соборной паперти Святитель
Прокопа Ляпунова проклиналъ!
И Русскій Царь, въ внц изъ Божьей Силы,
Прокопа Ляпунова — проклиналъ!
И братъ родной, съ слезами на очахъ,
И Русская земля въ огн и глад,
И Небо Русское въ осеннихъ тучахъ,
Все Русское — Прокопа проклинало!…
О Боже мой, что, если я измнникъ!…
И снова сонъ!— Гремятъ колокола,
Народъ кипитъ предъ Храмомъ Михаила
И на помостъ рака Чудотворца
И вся Москва, съ слезами умиленья,
Какъ будто-бы единая жена,
Колна преклонивъ предъ чудной ракой,
Усердно молитъ: О Святый Димитрій
Помилуй насъ!— И се!.. возсталъ безногій,
Се — сухорукій — поднялъ къ небу руки,
Слпецъ — прозрлъ… и восхваляя Бога,
Клянутъ меня проклятіемъ ужаснымъ…
О Господи, что, если я измнникъ?
Что, если онъ не истинный Димитрій?
Что, если… Боже! Я неизмнялъ,
Я вровалъ въ Димитрія, какъ въ совсть.—
И можно-ли, чтобъ Русскій Богъ дозволилъ
Колну православному изсякнуть?..
Нтъ, онъ Димитрій, истинный Димитрій,
Сынъ Іоанна!.. Можетъ-ли злодй
Смутить такимъ обманомъ Государство?
Вс бросились къ нему сыновнимъ сердцемъ,
Руси безмрной перси взволновались,
По всей земл, какъ тнь, прошелъ Димитрій,
И, не видавъ его, вс покорились…
Но эти мощи, эти чудеса!..—
Я самъ видалъ слпцовъ и хромоногихъ,
Что изъ Москвы съ весельемъ возвращались
И славили за изцленье Бога,
Я слышалъ самъ отъ иноковъ честныхъ
О чудесахъ нетлннаго младенца..
Но не ужели это самъ Димитрій?

(Возвыся голосъ.)

Рязань, Рязань! Какъ чистая голубка,
Ты тихо жизнь вела въ довольств, въ миръ,
И я смутилъ тебя родимый городъ!
За мной, какъ стадо, понеслись Рязанцы
И вотъ Москва почти въ моихъ рукахъ!..
Что если я иду — за Самозванца?
Что, если я, подъ Троицкимъ Селомъ,
Кровь неповинную преступно пролилъ?
Когда святыя мощи Чудотворца
Я оскорбилъ невріемъ преступнымъ!
Спаситель, я съ прямой любовью въ сердц,
Съ желаніемъ отечеству добра,—
Сталъ палачемъ моихъ единоврцевъ
И Церкви Православной поругался…
О Господи, что если я измнникъ?—
РЖЕВ. Измнникъ?.. Нтъ, ты больше, Ляпуновъ!
И Курбскій — былъ измнникъ…
ЛЯПУНОВЪ. Дерзкій пёсъ,
Рабъ Шуйскаго, молчи!..
РЖЕВСКІЙ. Мои уста
Не скованы неволею и плномъ,
Я взятъ живой, но безъ меча, весь въ ранахъ,
Легка побда надъ полуубитымъ.
Ты могъ меня, Прокопъ, лишить свободы,
Но устъ моихъ ты не лишишь проклятій,
Пока отъ ранъ моихъ не онмю,
Пока послднею моей молитвой
Не обращу Небеснаго проклятья
На подлаго отступника отъ Церкви,
Измнника Царю и Государству…
ЛЯПУН: Царь въ Тюшин, изъ Польши воротился,
А вашъ Василій…
РЖЕВСКІЙ. Стыдно, Ляпуновъ!
Какой же Царь пойдетъ къ еретикамъ
Искать наслдственной своей Державы?
Поврь мн, твой Димитрій — Самозванецъ,
Поганый жидъ…
ЛЯПУНОВЪ. Жидъ??.. Не порочь Царя!
Давно Московскую мы слышимъ сказку,
И знаемъ, кто ее сложилъ… Василій,—
Дрожа отъ страха, на канун казни,
За похищенье Царскаго Престола,—
Одно спасенье видитъ въ клевет!
Вы, врные, боитесь нашей встрча!
Кто знаетъ совсть, тотъ не знаетъ страха.
Мы отстоимъ отечество отъ страма,
И на Престолъ Царей Боговнчанныхъ
Законнаго Наслдника воздвигнемъ!..
РЖЕВ: Тюшинскій воръ наслдникъ Государству!—
О да зальетъ Господь смолой кипящей
Твою богохуливую гортань…
ЛЯПУНОВЪ. Клевретъ слпаго шубника, умолкни!
РЖЕВСКІЙ. Не только я, завопіютъ могилы
На ваши богомерзскія дла! ‘
И твой отецъ, и ддъ, и праддъ твой,
Что вдаютъ сокрытыя дянья,
Что видятъ въ лик ангеловъ предъ Богомъ
Царевича Димитрія Святаго,
За Русь свою несущаго молитвы!
И Церковь, и земля, и небеса…
Все — на тебя проклятіе обрушитъ…
ЛЯПУНОВЪ (встревоженный).
Проклятія!.. Онъ подсмотрлъ мой сонъ!
Проклятія! О, Господи, помилуй!..
РЖЕВСКІЙ. Сынъ Іоанна въ Тюшин! Такъ кто-же
Среди Собора, въ рак драгоцнной,
Глядитъ нетлнный, будто бы живой,
За смерть свою убійцъ благословляетъ,—
И чудеса творитъ Москв и Царству?..
ЛЯПУНОВЪ (про себя).
О Господи! Когда державный родъ
Воистину прескся — и Господь
Его послднюю, младую отрасль
Благоволилъ украсить свтлымъ саномъ
Угодника и Чудотворца… Боже,
Державный родъ прескся… Невозможно!

(громко.)

Мы знаемъ васъ, Московскихъ хитрецовъ,
А Шуйскаго не узнавать намъ снова!—
Быть можетъ эта сказка, передъ смертью,
Послднее, отчаянное средство…
РЖЕВСКІЙ. О богохульникъ! Церковью шутить?!
Святая Русь чудовища такого
Не знаетъ и не знала… Небеса
Обманывать не станутъ чудесами…
ЛЯПУН: Оставь, Иванъ! Напрасны разсужденья!
Увримся, когда возьмемъ Москву.
РЖЕВСКІЙ. Увришся, когда, на лобномъ мст
Теб въ’ глаза палачъ скирой взглянетъ,
А на твою преступную главу
Святители анаему положатъ!
И дня того свидтель страшный будетъ:
Святый Димитрій Чудотворецъ…
ЛЯПУНОВЪ (отходя отъ Ржевского). Боже,
Умилосердись! Мало-ли чудесъ
На Русскую ниспосылаешь землю,
А я одинъ напрасно чуда жажду!..
Я гршникъ, Отче, можетъ быть измнникъ,
Ты милостью Своей меня не взыщешь!

——

Когдабъ Твой перстъ мн указалъ дорогу,
Спокойно-бы за нимъ я шелъ впередъ,
И сердце красовалось бы молитвой,
И Шуйскій задрожалъ бы на престол, —
И Русь въ лице-бъ Димитрія узрла,
И пала-бъ ницъ передъ лицемъ его…—
И сынъ Царя — Царемъ, и Русь — спокойна,
Во храм Православномъ Литургія,
По улицамъ идетъ великій праздникъ,
Въ семействахъ миръ, и на земл родимой
Ни одного не видишь чужеземца!
Какъ въ праздникъ Воскресенія Христова,
Народъ нашъ православный произноситъ:
‘Воскресла Русь,— воистину воскресла!’
И это я, Рязанскій дворянинъ,
Я воскресилъ Отечество отъ смерти,
Я Русь воздвигъ вотъ этой слабой дланью!
О сколько славы, чистой, Божьей славы!
Какая мысль: я благодтель Царства!
А если, Боже сохрани, измнникъ,
Хоть и невольный, на престолъ Царей
Я возведу холопа, иль разстригу,
И по святымъ ступенямъ высшей власти
Пройдетъ нечистый сынъ нечистыхъ предковъ,
И воръ раздастъ помстья и чины
Единокровнымъ душегубцамъ… Скоро
Почуетъ Русь, кто на святомъ престолъ, —
И, какъ гроза, взволнуется народъ,
Какъ Божій громъ, проклятья раздадутся…—
Во храмъ православномъ нтъ молитвы,
Народъ въ тоск, какъ въ судный день, застонетъ:
‘Погибла Русь,— воистину погибла!’
И это — злодй своей отчизн…
И только я!— Не темные-жъ холопья,
Что на позоръ Димитрію и мн,
Вчера съ моей большой Рязанской ратью
Подъ Троицкимъ селомъ соединились,
Болотникову грх не въ грхъ, но я…
БОЛОТНИКОВЪ (просыпаясь).
Чуть чуть свтаетъ, рано, стало быть…
Что, брать Прокопъ, такъ рано поднялся?
ЛЯПУНОВЪ. И онъ со мной братается, нечистый!..
БОЛОТНИКОВЪ (вставъ, вс другіе вожди и мятежники поднимаются).
Знать не усталъ вчера, Прокопъ Петровичъ?
А мы и погуляли и соснули…
Дрожь пронимаетъ посл сна, а любо
Вчера подъ Троицкимъ кипла съча!
И зналъ кого послать Василій Шуйскій.
Бояръ, Дворянъ, Окольничьихъ, Дьяковъ…
ЛЯПУНОВЪ. То слуги Царства, не кори другихъ,
Когда въ теб заснула укоризна,
Быть можетъ… Но ты не поймешь меня…
Да я и самъ себя не понимаю!..
О еслибъ мн увриться… Напрасно!..
Мн завязалъ Господь глаза на жизнь,
А въ гроб ихъ развяжетъ,— только поздно…
БОЛОТНИК. Эге, Прокопъ, да ты псаломъ читаешь!
Что это значитъ, Ляпуновъ?
ЛЯПУНОВЪ. Теб
Какое дло?
БОЛОТНИКОВЪ. Мн какое дло?
Да разв я не также Воевода?
Да разв я не жертвую собой,
Въ крови враговъ поганыхъ не купаюсь?.
ЛЯПУН. Ты оскорбляешь братій Православныхъ,
Отечество…
БОЛОТНИКОВЪ. Отечество? Теперь
У насъ другой предметъ кровавой брани,
Теперь моя дружина удалая,
Разгульная веселая толпа,
Не тамъ полна.. Жги, ржь, опустошай!
Шаръ покати, нигд не спотыкнется,
Все гладь, да гладь! Вотъ любо, вотъ война!
А тамъ, что будетъ, вдомо не намъ,
Да намъ и дла нтъ…
ЛЯПУНОВЪ (съ ужасомъ). И я въ союзъ
Съ безчестнымъ мужикомъ!.. О Всемогущій!
Ему ли быть вождемъ великой рати?
Въ немъ сердце кротъ: и холодно и слпо,
Онъ не согртъ любовію къ отчизн,
Его душа добычи подлой жаждетъ,
Пожаровъ, смерти, крови, разрушеній,
И онъ мн равенъ, Боже, онъ мн равенъ!..
Я Русь люблю, какъ собственную душу,
Я къ ней горю сыновнею любовью,
Я за нее продамъ себя Татарамъ,
Я за нее пойду въ полонъ Турецкій,
Все за нее, весь за нее готовъ
Куда она велитъ,— и онъ мн равенъ!!
БОЛОТН: Опять задумался Прокопъ Петровичъ!
Смотри, свтло! Пора намъ въ путь-дорогу.
Вонъ сквозь деревъ проглядываютъ кровли
Богатаго села, ударимъ дружно,
Боярскій домъ поднимемъ на копье,
Разбудимъ красныхъ двушекъ пожаромъ, ‘
Поищемъ въ сундукахъ сребра и злата,
Кто съ нами, тотъ живетъ, а кто не съ нами
Тотъ умеръ, похоронимъ по колодцамъ,
Иль въ рчк, если рчка есть… Пойдемъ,
Потшимся!..
ЛЯПУНОВЪ. Я весь дрожу отъ злости,
Рука за мечь хватается… Разбойникъ,
Ты вруешь-ли въ Бога, окаянный?
На то-ли ты поставленъ воеводой,
Чтобъ мать свою терзать, какъ волкъ волчицу,
Да и у волка въ этомъ будетъ совсть!
А у тебя… Прости, мой край родимый!
Я не причастенъ бшенству злодевъ!
Я мечь несу за правду и за Церковь,
За честь твою, святая мать моя!..
И да изсохнетъ эта длань, да очи
Слпотствуютъ до одинокой смерти,
Когда коснусь чужаго достоянья,
Или смущу спокойство мирныхъ братій!
БОЛ. Эхъ, братъ, Прокопъ, съ тобой намъ не поладить,
Ты все несешь какую-то любовь,
Все проповдь поповскую читаешь!—
Ты знать ведешь не лютую войну,
А бранную потху, потшайся!
Посмотримъ, какъ сведешь концы, — а мы
По прежнему займемся нашимъ дломъ,
Погремся у сельскихъ пепелищъ
Красавицей, рублемъ, виномъ иль пивомъ…
ЛЯПУНОВЪ. Неужели послалъ тебя Димитрій
За этимъ на святую Русь?!..
БОЛОТНИКОВЪ. Димитрій?—
Да что мн онъ? Отецъ иль мать?..
ЛЯПУНОВЪ. О Боже!
Такъ ты не за него сражался?..
БОЛОТНИКОВЪ. Нтъ!
ЛЯПУНОВЪ. И не за Церковь?
БОЛОТНИКОВЪ. Нтъ.
ЛЯПУНОВЪ. Такъ за кого же?
БОЛОТНИКОВЪ.Самъ за себя! Я мщу твоей Руси!
Да, Русскіе, меня нечистымъ Туркамъ
Вы продали… Невольникъ бусурманъ,
Въ одежд смрадной, на работъ смрадной,
Гнилъ, какъ болотный чернь въ прудъ изсохшемъ,
А Русь меня спасти не приходила.—
Кто сжалился надъ участью Ивана,
Кто выкупилъ меня изъ злой неволи?
Не Русскіе, а Фряжскіе купцы.
Не на Руси я сталъ умнй и лучше,
Не на Руси я началъ понимать,
Что значить пламень брани и пировъ
И сладость молодеческой добычи!
И я пришелъ на Русь: — искать пировъ
И брани и добычи молодецкой.
Давай ихъ Русь, не то ножемъ я вырву!..
ЛЯПУНОВЪ. Не вырвешь, окаянный! Самъ Димитрій
Велитъ сковать злодя своего.
Ты Царству вреденъ, вреденъ и ему…
БОЛОТ. Какъ-бы не такъ?— Димитрія мы знаемъ…
Вдь онъ изъ нашихъ…
ЛЯПУНОВЪ. Объяснись, Иванъ!
БОЛ. Ты знаешь-ли, что въ Польш значитъ: нашъ?—
Жидъ, нехристъ…
ЛЯПУНОВЪ. Ну!!
БОЛОТНИКОВЪ. Ну, твой Димитрій — нехристь!
ЛЯПУНОВЪ (выхвативъ мечъ).
Вотъ мечь, Иванъ! Ты шутишь, или нтъ!
БОЛОТН. Нтъ, не шучу, а ты простякъ и вправду
Подумалъ, что возсталъ Святый Димитрій?
Эхъ братъ, Прокопъ, ты хоть и умный малый,
А разчитать того не могъ, что если
Кого убьютъ, такъ тотъ ужъ не воскреснетъ!
Нтъ, твой Димитрій хуже насъ съ тобой,
Ты дворянинъ, я хоть мужикъ, да Русскій,
А твой Димитрій — просто жидъ, я самъ
Съ нимъ жилъ въ Венеціи, я самъ
Съ нимъ за одно червонцы промышлялъ,
Было намъ жутко, мы бжали вмст,
И вмст къ вамъ пожаловали въ гости.—
И что теб: Димитрій, или нтъ?—
Вдь деньги тже, таже власть и прибыль….
ЛЯПУН. Молчи, молчи! Свершилось! Я измнникъ!
СУНБУЛ. Прокопъ Петровичъ, что съ тобою сталось?’
БОЛОТНИКОВЪ. Съ ума сошелъ!
ЛЯПУНОВЪ. Да я ума лишился!
О еслибъ мн и памяти лишиться!
Ахъ, какъ я жилъ, какъ я нечистъ и гршенъ!
А совсть… Бдная, она ужасна!
Русь успокоилась на Царскомъ лон,
Затихла буря, солнце просіяло,—
И, какъ младенецъ въ колыбели, тихо
Заснула Русь отдохновеньемъ сладкимъ,
И Царь царей привтный взоръ послалъ
На землю имъ любимую, и снова
На всей Руси Господня благодать!
Я, окаянный гршникъ, гршной думой,
Отъ дьявола наставленный, задумалъ —
И на родной земл — война родная!
Я братій свелъ и братій погубилъ!
Невинныхъ я повергъ подъ Анаему
И новобрачныхъ овдовть заставилъ!
Намъ Патріархъ писалъ о Самозванц,
И мать-Царица плакалась народу,
И самъ Димитрій изъ земнаго праха
Пришелъ въ Москву, нетлнный и прекрасный,
Свидтельствовать правду чудесами…
А я, какъ будто бы не Христіанинъ,
Воздвигся за жида! И православныхъ
Повелъ врагу Христову поклониться,
За нехристя страдать и умереть!..
За чмъ меня неупредила совсть,
Зачмъ болзнь меня не одолла?
Я измнилъ… простите, Христіане!
Простите гршнику прощеньемъ братскимъ,
Господь и вамъ долги отпуститъ ваши!

(ставъ за колни).

Богохранимая, Святая Русь,
Умилосердись надъ несчастнымъ сыномъ!
Забудь, что я существовалъ на свт,
Прости мн, Русь! Прости, Святая Матерь!
Во прах предъ тобой великій гршникъ!
О Царство Русское, вотъ твой измнникъ!
О люди Русскіе, я васъ смутилъ,
Я васъ облилъ грхомъ смертельнымъ… Стыдно!
Я не могу глядть вамъ прямо въ очи!
РЯЗАНЦЫ (толпой окружая Ляпунова).
Прокопъ Петровичъ!— Ахъ, Прокопъ Петровичъ,
Мы также гршны.— Также измнили..
Мы избрали тебя, Прокопъ Петровичъ,
Рязанскимъ Воеводой.— Мы тебя
Поставили въ отвтственность.— Прости насъ,
Прости насъ, Батюшка, Прокопъ Петровичъ!..
ЛЯПУНОВЪ. Сюда!.. Ко мн!.. Падите на колни!..
Со мной просите милости Господней…
Вы вс невинне меня!… Молитесь!
Быть можетъ Богъ смягчится!..Ахъ, быть можетъ,
Онъ и меня помилуетъ за васъ…
РЯЗАНЦЫ. Прости, намъ Господи, царю нашъ, боже!
ЛЯПУНОВЪ. А я не смю призывать Тебя!
Смутивъ твою любимую Державу,
Обливъ отечество родною кровью,—
Молиться, гршный, не могу.— Да будетъ
Твоя святая воля!..
СУНБУЛОВЪ. Что, Иванъ,
И на твоей щек слеза повисла?
БОЛОТНИКОВЪ (отирая слезу).
Вотъ выдумалъ! (про себя). Проклятая слеза!
Охъ, это память о счастливомъ дтств…
И я былъ Русскимъ… сердцу тяжело…
Теперь не то… И въ правду я разбойникъ… —
Не льзя назадъ (громко) Промятая слеза!..
РЖЕВСКІЙ. Болотниковъ, лови твою слезу!
Она дороже камней самоцвтовъ…
То исповдь невольная твоя!..
ЛЯПУНОВЪ (подходя къ Ржевскому.)
Иванъ, прости меня! Я такъ обидлъ,
Такъ оскорбилъ честнаго человка!
Будь Русскимъ такъ, какъ должно Русскимъ быть:
Какъ плнникъ, гордъ и добръ, когда свободенъ —
РЖЕВСКІЙ.Я гордъ и добръ во всякомъ состояньи,
Я не измнникъ.
ЛЯПУНОВЪ. Не напоминай…
Не говори!.. Ахъ, ты еще въ верёвкахъ,
Ты плнникомъ измнниковъ нечистыхъ?

(съ поспшностію распутывая веревки)

Скорй, скорй! Пусть этотъ страмный видъ
Не представляетъ грозной укоризны:
Скорй!, скорй! И Богъ не разорвалъ
Позорныхъ узъ. О Ржевскій, ты свободенъ!—
Кровь на рук? Позволь поцловать
Святую рану доблести и чести…
БОЛОТНИКОВЪ. Врагъ побери Прокопа Ляпунова,
Слова его ножами сердце ржутъ…
ЛЯПУНОВЪ. Теперь иди — и объяви народу
Что я несу земное покаянье!
Иванъ, замолви за меня словечко!
Толпа теб поврить… Разскажи ей,
Какъ я люблю народъ нашъ православный,
И Матушку Москву и Русь родную!
Ты разскажи, какъ я съ тобой прощался,
Какъ твердо шелъ на плаху умереть,
Какъ умеръ… Пусть помянутъ Ляпунова
Въ молитвахъ безъ укора и презрнья!
РЖЕВСКІЙ. Ты сомнвался-ли когда-нибудь
Въ Господней милости, Прокопъ Петровичъ?
ЛЯПУНОВЪ. Нтъ, никогда!
РЖЕВСКІЙ. Не упадай-же духомъ,
И въ Царской милости не сомнвайся!
ЛЯПУН: О, Ржевскій, нтъ! Я не простой измнникъ!
Царь можетъ пожалть моихъ Рязанцевъ,
Царь долженъ ихъ помиловать, но я —
Ужасный памятникъ его державства!
И если только плахой обойдется,
Я обниму и плаху, словно милость.—
РЖЕВ. Безъ милости, Царь быть Царемъ не можетъ.
ЛЯПУНОВЪ. О добрый другъ, я не хочу надежды,
Не утшай меня напрасно, Ржевскій!—
Наставь, повдай лучше, что мн длятъ…
РЖЕВСКІЙ. Скорй нести повинную къ Царю!
ЛЯПУНОВЪ (посл минутнаго молчанія).
Василій, для спокойствія отчизны,
Смиреніе мое границъ не знаетъ!
Несу и эту жертву польз общей!

(снимая кафтанъ).

Долой кафтанъ! Обрызганъ братней кровью,
Ты, какъ ярмо, на плечахъ Ляпунова…

(снявъ мечь и держа его въ рукахъ).

Прости мой мечь! Мой удалой товарищъ!
Ты и въ грх былъ другомъ безкорыстнымъ,
Ты, какъ жена, со мной былъ неразлучаленъ,
Какъ рабъ, участвовалъ въ моихъ злодйствахъ!
Но Богъ веллъ, разорваны вс узы,
Мы никогда не свидимся! Прости!
Прости мой братъ! Очисться, если можешь,
И стань за Русь и за святую Церковь!
Но не въ моихъ рукахъ! Прости, мой милый,
Сердечный другъ! (цлуетъ и бросаетъ ею),
(снявъ шлемъ) Прости, мой шлемъ тяжелый,
Ты подавлялъ движенія разсудка…
Я разстаюсь съ тобой безъ сожалнья… ~

(снимая обувь).

И нагъ и босъ!.. Меня увидятъ люди,
И съ памятью преступной примирятся!

(взявъ веревку).

И вотъ на что мняю воеводство,
И гордый санъ, и власть, и серебро!
Никмъ непобжденный, самъ собою,

(надвъ на шею веревку.)

Иду на плаху, будто бы на пиръ…
Теперь на смерть! Простите, Христіане!
Молитесь обо-мн въ молитвахъ вашихъ
И зломъ не поминайте!…
РЯЗАНЦЫ. Вс съ тобой
Повинную несемъ, Прокопъ Петровичъ! —
Пусть Царь казнитъ за наши преступленья,
Небесное искупимъ за земное!..
БОЛОТН. Прокопъ Петровичь, погоди маленько!
ЛЯПУНОВЪ. Прощай, разбойникъ!..
БОЛОТНИКОВЪ. Нтъ, Прокопъ Петровичь,
И я иду! Заныло больно сердце…
Охъ, эта Русь досадная!.. Какъ долго
Я не хотлъ быть Русскимъ!— Не въ терпежъ!
Кто въ силахъ разлюбить родную матерь?
Нтъ, Ляпуновъ, равна измна наша,
Такъ на одной и той-же ляжемъ плах!
ЛЯПУН: Скорй насмерть! Мечь съ насъ измну сниметъ
И наши трупы Русь, какъ мать, обниметъ!—

АКТЪ ВТОРОЙ.

ВЪ АЛЕКСАНДРОВСКОЙ СЛОБОД.

ЯВЛЕНІЕ.

Внутренность Дворца въ Александровской Слобод.

ГОЛОВИНЪ и АДАДУРОВЪ.

ГОЛОВИНЪ. Князь всталъ уже?—
АДАДУРОВЪ. Онъ всталъ до птуховъ,
Читалъ молитвы, въ этой слободъ
И на него монашество находитъ.
ГОЛОВ. Да, здсь когда то жилъ Иванъ Васильичъ,
Уединенно, смирно, словно схимникъ,
Вдь и Царю подъ часъ бываетъ горько?
АДАДУРОВЪ. Эхъ, Головинъ! Вдь у Царя хлопотъ
По больше нашего, война, дай денегъ,
Дай войска, дай снарядовъ и коней,
А миръ,— не обойди кого наградой,
Не оскорби кого нибудь судомъ,
А насъ-то, слава Богу, сколько?
ГОЛОВИНЪ. Правда,
Да Грозный, кажется, другимъ былъ занятъ,
Другое горе мучило его…
АДАД: Легко выдумывать, по смерти, басни.
Покойникъ нмъ, а нашъ языкъ лукавый
На то ужъ создавъ, чтобъ кого порочить,
А знаешь, грхъ какой клепать на мертвыхъ.—
Когда-бъ мы видли вблизи все дло,
То-бъ, можетъ быть, о Грозномъ пожалли,
А неразумной рчью не корили-бъ…
Пойди въ Москву! Послушай, какъ кричать
Противъ Василія, а разсмотри
Чего хотятъ,— невольно молвишь: дти,
Не выросли, а разсуждаютъ!..— Голодъ!
Ну, голодъ, эко диво голодъ.— Кто-же
Имъ виноватъ?— Неужто Царь?— Не Онъ
Поля оставилъ, сами, бросивъ села,
Пошли въ мятежъ, оставили семейства,
За золотомъ безумно погнались
И хлбъ насущный потеряли! Такъ
На свт все.— Князь Михаилъ Васильичъ,
Ужъ нечего сказать, хитрецъ военный
И добрый, справедливый человкъ,
Послушай-же, что говорятъ о немъ!
О, Головинъ, для глупости народной
Предловъ не положишь…—
ГОЛОВИНЪ. Да, Скопинъ
Ужъ точно ангелъ.— Ты всегда при немъ.
Скажи мн, Ададуровъ, какъ онъ дома?
Я слышалъ, будто онъ всегда сидитъ
Съ какимъ нибудь изъ нехристей заморскихъ,
А съ Русскими словца не перемолвитъ?
АДАД: Вотъ видишь, Головинъ, моя-же правда!
Князь Михаилъ Васильичъ иногда
Изволитъ съ Делагарди разсуждать
О ратныхъ хитростяхъ, а всмъ сдается,
Что онъ уже братается со Шведомъ.—
ГОЛОВИНЪ. Легокъ-же на помин Делагарди!

Т-ЖЕ и ДЕЛАГАРДИ.

ДЕЛАГАРДИ. Князь всталъ?
АДАДУРОВЪ. Давно.
ДЕЛАГАРДИ. Могу я видать?
АДАДУРОВЪ. Можешь.
ДЕЛАГАРДИ. Въ опочивальн Князь?
АДАДУРОВЪ. Въ опочивальн.

Т-ЖЕ и КНЯЗЬ СКОПИНЪ-ШУЙСКІЙ.

КНЯЗЬ. Здорово, Яковъ! Я твой слышалъ голосъ
И вышелъ самъ. Что новаго?
ДЕЛАГАРДИ. Не знаю.
Вс новости въ твои приходятъ руки!
КНЯЗЬ. Да, у меня есть радостныя всти.
Прокофій Ляпуновъ съ Рязанской ратью
Василію повинную принесъ,
Но Царь его въ Москву къ себ не принялъ,
А приказалъ ему, со всею ратью,
Итти ко мн — и въ стан ждать указа!
Другая новость: Млоцкій отошелъ
Къ Серпухову, Димитрій Самозванецъ
Оставивъ Тюшино, бжалъ въ Калугу,
А Князь Рожинскій снова вышелъ въ поле.
Жду только, что напишетъ мн Валуевъ.
Теперь Рожинскій у него въ рукахъ,
И такъ одинъ Сапга остается.—
АДАДУРОВЪ.Мы слышали сегодня въ слобод,
Что Поляки отъ Лавры отступили.—
КНЯЗЬ. Не можетъ быть, любезный Ададуровъ!
Опять пустая хитрость, Авраамій
Хорошій воинъ, угадаетъ. Впрочемъ
Сегодня объяснится, гд Сапега?
И если онъ дйствительно намренъ
Напасть на насъ, то нападетъ сегодня.
Дай Богъ ему счастливаго пути
Обратно въ Польшу, если-же посметъ
Мой крпкій станъ безумно потревожить,
Я буду правъ въ моей кровавой мести,
И Богъ проститъ и люди извинятъ.
ДЕЛАГАРДИ. Къ чему врага жалить?
КНЯЗЬ. Мы, Христіане,
Не жадны крови человка. Яковъ,
Мн удивительно, что полководцы,
Великіе герои всхъ временъ,
Смотрли на людей, какъ на животныхъ,
Которыхъ жизнь ихъ жизни не равна.
Я извинить могу необходимость,
Какъ, напримръ, теперь у насъ, Нельзя
Не воевать, не лить потокомъ крови!..
И тутъ стараюсь и, елико можно,
Сраженія выигривать безъ крови,
Гд кроткимъ убжденьемъ, гд угрозой,
И только тамъ мой обнажаю мечь,
Гд нтъ ужо надежды кончить миромъ.
ДЕЛАГ: Послушаешь, такъ ты войны не любишь!
КНЯЗЬ. Люблю войну — но за свою отчизну!
Люблю войну — но на чужой земл!
Ахъ, Яковъ, не беретъ тебя раздумье,
Когда въ глазахъ богатое село
И Церковь Божія по середина,
И на неб, какъ звздочка, сверкаетъ
Нашъ Русскій Крестъ, нашъ православный Крестъ?
Какъ стражъ небесный, тихо смотритъ долу,
А на него съ молитвой смотрятъ люди
И Ангеломъ-Хранителемъ зовутъ.
И вдругъ война — село беретъ пожаромъ,
И Церковь Божія въ огн, а Крестъ,
Отъ пламени красня постепенно,
Не на своихъ съ небесъ далекихъ смотритъ,
А зажигателю сверкаетъ въ очи,
Упрекомъ, Яковъ, Божескимъ упрекомъ!
Какая мысль: — я жгу свою отчизну!
Ты понимать меня не можешь, Яковъ!
Вамъ, иностранцамъ, лишь-бы гд подраться,
Попировать, повеселиться, васъ
Война манитъ, какъ на богатый пиръ
И вы за ней на край готовы секта.
ДЕЛАГ: Нтъ, Князь, не глупая охота драться
Влечетъ на брань и Шведовъ и Норвежцевъ,
Другая мысль тревожитъ наши думы,
Намъ тяжело спокойно жить, намъ горько
Въ могилу лечь, безъ подвиговъ и славы.
КНЯЗЬ. Тщеславіе!.. Что безполезный подвигъ?..
Что ратный умъ, безъ прибыли для Царства?..
Что храбрость, безъ любви къ своей отчизнъ?..
Мучительная слава, ты сладка!
Я врю — любъ молвы могучій голосъ
И упоителенъ привтъ побды…
О, сколько разъ и я, передъ сраженьемъ,
Безъ сна, тонулъ въ роскошныхъ сновидньяхъ!
И весь киплъ невыразимымъ чувствомъ.
Я ожидалъ чего-то въ свтломъ блеск,
Устами пилъ небесное сіянье,
Но разумъ бралъ свое, и съ огорченьемъ
Мн говорилъ: не забавляйся славой!
Ахъ, рано я узналъ, мой добрый Яковъ,
Что слава не въ меч живетъ булатномъ,
А вотъ гд: въ сердц, въ доброт сердечной!
ДЕЛАГ: Не постигаю, можно-ль быть героемъ
Съ такими чувствами.
КНЯЗЬ. Не постигаю
Какъ можно быть безъ нихъ прямымъ героемъ!
ДЕЛАГАР. Но ты въ кровавой сч — левъ жестокій!
КНЯЗЬ. Тамъ я стою противъ враговъ Руси
И тамъ меня весь свтъ не одолетъ!
ДЕЛАГАРДИ. Гд-жъ доброта сердечная?
КНЯЗЬ. Мой другъ!
Есть воеводы, отъ которыхъ врагъ
Иль убжитъ, или живымъ не сдастся,
А я люблю обнять врага по братски…
Вотъ въ этомъ слава есть. Не такъ-ли?—
ДЕЛАГАРДИ. Князь,
Ты побдитель и мечемъ и словомъ!
Что ни случится, ты всегда Великъ,
А твой удлъ — дйствительная слава!
АДАДУРОВЪ (Головину тихо).
Что, Головинъ? Шведъ этотъ молодецъ!..
ГОЛ. Да жаль, что Шведъ,зачмъ ему быть Шведомъ!

Т-ЖЕ иБОЯРСКІЙ СЫНЪ.

БОЯРСК. СЫНЪ. Пріхалъ воевода твой, Валуевъ,
И проситъ видться…
КНЯЗЬ. Что за обряды!
Впусти, проси скоре!

КНЯЗЬ СКОПИНЪ-ШУЙСКІЙ, ГОЛОВИНЪ, АДАДУРОВЪ и ДЕЛАГАРДИ.

КНЯЗЬ. Что подумать?
Какъ толковать прибытье Воеводы?
Я ждалъ письма, а онъ пріхалъ самъ,
Что если онъ единственный- остатокъ
Отъ цлой рати… Боже сохрани!

Т-ЖЕ и ВАЛУЕВЪ.

КНЯЗЬ. Ахъ, Господи! Неуже-ли одинъ?
ВАЛУЕВЪ. Одинъ,— съ побдой прихожу поздравить.
КНЯЗЬ (нетерпливо). *
А рать ноя?
ВАЛУЕВЪ. Цла! Уронъ не важенъ, —
Насъ Богъ благословилъ побдой легкой,
Твоимъ умомъ мы выиграли дло!
КНЯЗЬ (обнимая его).
Здорово, милый другъ!.. Скорй гонца
Къ Царю въ Москву и къ Палицыну въ Лавру!..
Благодарю, Валуевъ!.. Мало крови
И много Дла, въ этомъ ратный разумъ!
Валуевъ, поздравляю, поздравляю!..
Садись, мой другъ, и разскажи, какъ было!..

(садится).

ВАЛУЕВЪ. Разсказывать не долго. Ты принудилъ
Рожинскаго оставить монастырь
Іосифовъ и выйти въ поле. Долго
Пытался онъ войти опять въ Обитель…
Напрасно, мы его не допустили,
И, неотступно слдуя за нимъ,
Мы ночью подошли на выстрлъ къ стану
И, съ первымъ блескомъ утренней зари,
Ударили. Ничто не удержалось!
И полъ-часа не продолжалась битва,
Мятежники и Ляхи въ полномъ бгств
Покрыли верстъ десятка два собой,
Преслдовать намъ не было труда,
Какъ комаровъ, мы побивали Ляховъ.
КНЯЗЬ (вставъ).
Не хорошо, не хорошо, Валуевъ!
А мой наказъ?
ВАЛУЕВЪ. Въ жару кровавой сечи
И самъ себя забудешь. А Рожинскій
Опомниться и воротиться могъ бы,
Мы не дали опомниться ему,
До вечера кровавый пиръ киплъ
И наконецъ угасъ, съ закатомъ солнца.
КНЯЗЬ. О сколько жертвъ ожесточенной мести!
Но эти жертвы нужны для Руси,.
Какъ лтняя гроза земл горящей…
Но гд-жь Рожинскій?..
ВАЛУЕВЪ. Онъ въ Волоколамск,
Отъ злости, изнуренья и досады,
Окончилъ жизнь…
КНЯЗЬ. Уменъ, могучь и молодъ
Онъ кончилъ жизнь не съ знаменемъ побды,
Не въ теплоте душевнаго восторга,
Не съ сладкою надеждою на славу,—
А съ горькимъ помысломъ о жизни вчной,
Предъ чернымъ образомъ. прошедшей жизни…
Вотъ подвиговъ земныхъ земная участь!
Вотъ слава многихъ, многихъ полководцевъ!

Т-ЖЕ и ЧУЛКОВЪ.

ЧУЛК. Князь Михаилъ. Васильевичъ! Въ Слободу
Пришла толпа измнниковъ мятежниковъ
Съ повинной головой…
КНЯЗЬ (радостно). А! Ляпуновъ!..
Давно я ждалъ -его и дождался!
Невольно сердце тосковало думой:
Что, если онъ, Василіемъ презрнный.
Не впущенный въ Москву, возстанетъ снова…
Невольный страхъ мою тревожить душу…
ДЕЛАГАРДИ. Неужели ты полагалъ донын,
Что онъ намъ страшенъ?
КНЯЗЬ. Страшенъ, Делагарди!
Я-бъ долженъ былъ казнить заблудшихъ братій,
Я-бъ уничтожилъ Ляпунова, правда,
Но свтлый мечь потускъ-бы Михаила!
Я-бъ долженъ хоронить убитыхъ мною,
И тамъ, гд лягу самъ, сложить ихъ кости…
Вдь Русь и мн и имъ родная матерь!
Но, слава Богу! Онъ грозу, пронесъ!..
Чулковъ, иди къ заблудшимъ нашимъ братьямъ
И къ намъ зови Прокопа Ляпунова,
А прочіе — пусть обождутъ меня,
Я выйду ихъ принять…

Т-ЖЕ кром ЧУЛКОВЪ.

КНЯЗЬ. Что, Делагарди?..
Въ теб нтъ смуты? Ты покоенъ сердцемъ?
ДЕЛАГАРДИ. Да отъ чего-же мн смущаться, князь?
Передъ измнникомъ!..
КНЯЗЬ. Передъ несчастнымъ!—
Когда онъ былъ мятежнымъ Воеводой
И силой обладалъ, я хладнокровно-бъ
Въ глаза ему взглянулъ мечемъ булатнымъ,
Не я, а онъ смутился-бъ предо много!
Но кто съ себя сложилъ и власть и силу,
Кто и въ грх умлъ быть благороднымъ,
Кто собственный свой мечь спокойно бросилъ
И передъ совстью умлъ склониться,
Того я презирать не въ силахъ, Яковъ!
Могу-ли я взглянуть спокойно въ очи,
Въ которыхъ стыдъ съ великимъ дружатся?
Могу-ль не трепетать, чтобъ гордой рчью
Не оскорбить души, уже убитой,
И ранъ его не отравить насмшкой,
И совсти не взволновать укоромъ?..
ДЕЛАГАРДИ. Не ужели простить его ты хочешь?!
КНЯЗЬ. Какъ думаешь?— Я тронутъ, Делагарди!
Хочу быть справедливымъ судіей,
Но больше — справедливымъ человкомъ.
Скажи мн твой совть?—
ДЕЛАГАРДИ. Я полагаю
Примромъ устрашить людей мятежныхъ,
Напомнить Царству строгость Іоанна,
При немъ измна не смущала Русскихъ:
Притомъ ты долженъ людямъ показать,
Что не боишься ихъ ожесточенья.
По моему, измнникъ Ляпуновъ
Достоинъ смерти, а другихъ ты можешь
Помиловать.
КНЯЗЬ (задумчиво). Царь ждать веллъ указа.
ДЕЛАГАРДИ. Но Царь теб-же поручилъ расправу
На жизнь и смерть мятежниковъ, и врно,
Пославъ къ теб Прокопа Ляпунова,
Онъ разсчиталъ, что войско при теб,
Что здсь не можетъ быть сопротивленья,
А онъ въ Москв — одинъ…
КНЯЗЬ (про себя). Одинъ въ народ!..
И вотъ объ насъ какъ судятъ чужеземцы!

Т-ЖЕ, ЧУЛКОВЪ И ЛЯПУНОВЪ (въ послднемъ костюм 1-го Акта).

Ляпуновъ (про себя).
Какъ стыдно!.. Это все родные братья!
А я ни одного обнять не смю,
Я не могу пожать имъ дружно руку
И Русское произнести: здорово!
И Ляпуновъ межъ ними чужеземецъ!
Смотрю, ищу, готова-ль плаха?— Нтъ!
Ты не жаллъ, тебя не пожалютъ,
До смерти мучься, мучься посл смерти!..
Охъ, какъ ужасно тяжела измна!..
КНЯЗЬ (про себя).
Онъ стонетъ!.. Горько видть Ляпунова!
Не знаю, какъ начать съ нимъ рчь. На битв
Мой грозный мечь звучать не устаетъ!
Между пословъ, межъ думныхъ хитрецовъ,
Я рчь веду, какъ о длахъ домашнихъ.
А здсь? Но должно быть великодушнымъ,
Мое молчаніе его замучитъ.
ДЕЛАГАРДИ (тихо Князю).
Князь, помни, и въ рчахъ должна быть строгость!
КНЯЗЬ. Прокопъ Петровичъ, подойди ко мн!
ЛЯПУНОВЪ (упавъ къ ногамъ Князя, шепотомъ).
Мн стыдно, Князь, мн больно…
КНЯЗЬ (встревоженный). Ты заплакалъ?
О чемъ, Прокопъ Петровичъ?
ЛЯПУНОВЪ. О себ!
КНЯЗЬ (въ совершенномъ смущеніи).
Встань, Ляпуновъ!
ЛЯПУНОВЪ. Князь Михаилъ Васильичъ,
Прости меня не такъ, какъ Воевода:
Я не хочу на сей земл прощенья,
А ты прости меня, какъ Христіанинъ?
КНЯЗЬ. И Богъ проститъ, и я тебя прощаю!
ЛЯПУНОВЪ. Такъ я могу взглянуть теб въ глаза?
Не встрчу въ нихъ упрека и презрнья?
КНЯЗЬ. Смотри, смотри! Я плачу, какъ и ты!
ЛЯПУН: Князь, я блаженъ! Вся Русь меня прощаетъ!
Ты Ангелъ, Князь, ты Ангелъ всей Руси!
Теперь казни закономъ, безъ пощады!
Скорй казни, де дай страдать такъ’долго!
Мн жизнь тяжка!— Скоре, Князь, скоре!..
КНЯЗЬ. По милость Царя и Государя,
Князь Михаилъ Васильевичъ Скопинъ,
Отъ рода Шуйскихъ, Старшій Воевода,
Бояринъ и Царя Пріятель Ближній,—
По власти, данной намъ, и по внушенью
Святаго Неба,— именемъ Царя
Василія Иваныча,— прощаемъ
Въ измн дворянина Ляпунова,
Снимаемъ Царскую съ него опалу,
На вс его дла — кладемъ забвенье…
И братскимъ поздравленьемъ поздравляемъ!
ЛЯПУНОВЪ (вставъ и сбросивъ веревку).
Здорово, Князь! Теперь теб я равенъ!
Я снова Русскій, снова дворянинъ!
Я снова чистъ передъ моей отчизной!
Я, блудный сынъ, въ домъ отчій воротился
И мать утшилась моимъ приходомъ.
КНЯЗЬ. Но ты въ такой одежд! Ададуровъ!
Съ плеча кафтанъ я жалую ему
И обувь съ ногъ моихъ!

Т-ЖЕ кром АДАДУРОВА.

КНЯЗЬ. Прокопъ Петровичъ!
Ты много претерплъ въ пути опасномъ!..
ЛЯПУН: Князь, подъ твоимъ крыломъ затихнетъ рана,
Печать душевнаго самоубійства!
Ты возвратилъ мн жизнь могучимъ словомъ,
Ты далъ мни снова чувствовать себя!..—
Не трудно смертью отуманить очи,
Легко втоптать въ могилу человка,
Одинъ ударъ — и онъ не существуетъ!
Но воскресить убитаго душею,
Но сердце разбудить біеньемъ прежнимъ,
Изъ тмы извлечь и снова въ свтъ поставить…
Такихъ героевъ много не найдешь!!

Т-ЖЕ и АДАДУРОВЪ (за нимъ слуга съ кафтаномъ и обувью).

КНЯЗЬ. Наднь кафтанъ и обувь! Я надюсь,
Ты не откажешься, Прокопъ Петровичъ,
Откушать вмст съ нами хлба-соли.

(Ляпуновъ, поклонясь, отходитъ въ сторону и одвается).

Ахъ, я о прочихъ позабылъ!— Валуевъ,
Сходи братъ на крыльце и объяви
Всмъ, кто пришелъ съ Прокопомъ Ляпуновымъ,
Что, именемъ Царя, я всхъ прощаю,
И кланяюсь имъ дружескимъ поклономъ,
А боевой снарядъ я самъ раздамъ,
Самъ, лично.

Т-ЖЕ, кром ВАЛУЕВА.

КНЯЗЬ. Ададуровъ, у меня
Въ опочивальн, мечь виситъ булатный,
Турецкой стали, съ Русскими орлами.
Сходи и принеси!

Т-ЖЕ, кром АДАДУРОВА.

ДЕЛАГАРДИ (тихо). Мечь Ляпунову,
Безъ Царскаго указа!
КНЯЗЬ (тихо). Делагарди,
Да, миловать не должно въ половину!
Кто можетъ силу неба ограничить?
А милость дочь Господняя, она,
Въ предлы заключенная, не будетъ
Ужъ милостью, а разв оскорбленьемъ,
Онъ Русскій, оскорбить его не смю
И не хочу…

Т-ЖЕ и АДАДУРОВЪ (приноситъ мечь).

КНЯЗЬ. Вотъ мечь, Прокопъ Петровичъ!
Возьми его! Онъ — по рукъ теб,
А злымъ врагамъ по голов придется…
Ляпуновъ (схвативъ мечь обими руками).
Мечь, добрый мечь! Я снова Божій воинъ!
Здорово, другъ, товарищъ дня.и ночи!
Здорово, братъ родной! Ты у кого
Въ рукахъ гулялъ, ты съ кмъ о жизни спорилъ,
Кого смертельнымъ поцлуемъ встртилъ?
Скажи!..— Да! Еслибъ вс мечи заговорили,
Не ту-бы лтопись вели монахи
И не одно-бъ сказанье стало сказкой!
Дай, посмотрю на свтлое лице

(обнажая мечь)

И въ блеск стали, образъ свой увижу!
Князь! Онъ въ крови!
КНЯЗЬ. Ты самъ его омоешь!
Ляпуновъ. Омою, Князь, омою:вражьей кровью!
Широкій мечь, могучій и разгульный,
Мы больше не разладимъ, въ грозной сч
Мы дружно постоимъ за Русь Святую,
Кровавую раскосимъ дружно жатву,
Сочтемъ число поганыхъ чужеземцевъ!
Гуляй, мой мечь! Пришла твоя трапеза,
Твой жирный пиръ! Гуляй, мой другъ, гуляй!
Сюда, еретики!— На Русскій мечъ,
На руку Русскую скорй бгите!
Насъ двое съ братомъ, разлучите насъ!
Какъ-бы не такъ! Вамъ, будто, неизвстно,
Что Русскій мечь съ рукою Русской сросся,
Что Русскій мечь и Русскій человкъ,
Святаго Царства дти-близнецы!
КНЯЗЬ (тихо Делагарди).
И ты считалъ его достойнымъ плахи?
ДЕЛАГ: Я и теперь такъ думаю, предатель,
Разъ измнилъ, измнитъ и въ другой разъ!
ЛЯПУНОВЪ. Кто этотъ Воевода?
КНЯЗЬ. Делагарди.
ЛЯПУН: Какъ? Шведскій Воевода? Чужеземецъ?
Отъ нихъ все зло: и мятежи и смуты!,
Кто создалъ Самозванцевъ?— Чужеземцы!
Кто, Русь облилъ измной?— Чужеземцы!
Какъ саранча голодная, за моремъ
Они почуяли богатство Русскихъ*
И душу продали для душегубства!
ДЕЛАГАРДИ. Молчи, измнникъ!..
ЛЯПУНОВЪ. Шведъ, незабывайся!
Я дло говорю.— Когдабъ не вы,
Святая Русь, какъ два-бъ красовалась,
Не соблазнились-бы нечестьемъ люди,
Не упивались-бы порокомъ, скверной,
Не вызвали-бъ къ измн Ляпунова!
Кто къ намъ пустилъ, какъ призракъ Іоанна,
Ужаснаго Димитрія, кто басню
Такъ хитро сплелъ, такъ распустилъ, лукаво?
ДЕЛАГАРДИ. Не Шведы…
ЛЯПУНОВЪ. Да, не Шведы, чужеземцы,
Все чужеземцы сколько васъ ни есть!
Въ безсильной зависти къ Святому Царству,
Вы не живыхъ людей къ намъ посылали,
А мертвецовъ, безбожники, будили,
Подъ именемъ, всегда святымъ для Русскихъ,
Вели на Русь неслыханный обмань!
Вотъ подвиги честныхъ людей!.. Стыдитесь!
ДЕЛАГАРДИ. Князь, прикажи ему молчать!
ЛЯПУНОВЪ. Молчать!
Молчать за Русь, за Вру и за нравы!
О Богохульники! И кто не помнитъ,
Какъ съ псами по Церквамъ они ходили,
Передъ священникомъ не гнули шапокъ,
Въ Великій Постъ мясную ли пищу,
Бояръ, некрпкихъ въ Вр, соблазняли?
А нравы, наши нравы, Делигарди!
Когда ты честенъ, Шведскій Воевода,
И уважать умешь справедливость,
Такъ не сердись, а выслушай меня —
Не въ нравахъ-ли таится жизнь народа?
Не въ нравахъ-ли всхъ доблестей народныхъ
Лежатъ святые корни? Не на нихъ-ли,
Какъ на гранит все почіетъ Царство?
И мы святые правы сохраняли,
Мы съ ними жили столько сотень лтъ
Привыкли. Что-жъ? Приходятъ чужеземцы,
Порочатъ ваши правы, нашу Церковь…
Все предразсудокъ у людей заморскихъ,
Обычаи смшны, смшна одежда,
Нашъ-разумъ не разуменъ, наши чувства —
Безъ благородства… Шведскій Воевода,
Ты перенесъ-бы это у себя,
Когда-бъ къ теб, хоть я, пришелъ порочить
И нравы и обычаи и вру,
А я-бъ нашелъ чему смяться, врь мн!—
Давно-ли на Руси чужое платье
Бояринъ носитъ? Въ праздники святые,
Не въ Русскомъ плать онъ идетъ къ обдн,
А въ Польскомъ кунтуш, въ заморской шапк,
А прежде только такъ шутовъ рядили!….
Прогнали Поляковъ, Жиды остались,
Ихъ прежде не увидлъ бы за деньги,
А нынче — торгъ ведутъ товаромъ тайнымъ,
Въ одежд Христіанской, предъ Соборомъ,
Передъ Царемъ проходятъ невредимо!!—
— Въ Великій Постъ, когда Святая Церковь
Велитъ уединяться и молиться,
Бояре пиръ ведутъ, а скоморохи
Соблазнъ и скверну громко припваютъ!
И мы еще несчастіямъ дивимся,
Которыми насъ взыскиваетъ Небо!
Мы сами, добровольно, злой зараз
Широкія ворота отворили,
Мы призвали изъ-за-моря людей,
Что бъ горю и бд насъ научили!
ДЕЛАГАРДИ. Послушай, Ляпуновъ!
ЛЯПУНОВЪ. Нтъ, Воевода,
Твоя рчь впереди, а ты дослушай!
А наши жены, дочери и сестры?
Имъ Богъ веллъ, въ завтной тишин,
Обязанность семейственную править, —
И чистота была удломъ нашимъ!
Въ длахъ земли ничтоженъ женскій умъ,
Въ ихъ мягкомъ сердц страсти въ вчной бур,
Но мудрость предковъ все предусмотрла,
Разчислила: гд быть жен, гд мужу,—
И провела границу ихъ властямъ.
Не знали мы разводовъ и разрывовъ!
Что связывалъ Господь на небесахъ,
Того мы на земл не разрывали!
И о грх не думала жена,
И о грхъ не снилось красной дв!
Теперь — не то! По матушк-Москв
Боярыни, боярышни гуляютъ,
Не только безъ фаты и рукавовъ,—
Съ открытой грудью, да, съ открытой грудью!
Я самъ видалъ еще весьма не давно,
Какъ Нмецъ цловалъ у двы руку
И на завтныя глаза — лукаво
Свой сладострастный взоръ вперялъ, безбожникъ!
Неужели все это хорошо?
Вамъ кажется смшно, а мн ни мало,
На слдствія смотрите, и тогда
Судите, правъ-ли я?
КНЯЗЬ. Прокопъ Петровичъ,
Я самъ съ тобой почти во всемъ согласенъ.
ЛЯПУНОВЪ. Согласенъ, а призвалъ еретиковъ!
Согласенъ, а братается со Шведомъ!—
КНЯЗЬ. Кто-жъ виноватъ? Не ты-ли Ляпуновъ
Самъ первый поднялъ знамя возмущенья,
Самъ первый научилъ измн?..
ЛЯПУНОВЪ. Князь,
Коли простилъ, такъ не кори измной!
Князь Михаилъ Васильичъ, мы загладимъ
Измну нашу, только Шведовъ прочь!
ДЕЛАГАРДИ. Не думай, Ляпуновъ, чтобъ мы хотли
Итти къ вамъ добровольно, Царь просилъ
У Короля противу- васъ подмоги,
И Князь Скопинъ самъ лично прізжалъ
И насъ повелъ почти насильно…
ЛЯПУНОВЪ. Боже!
И это Царство Русское! О стыдъ!
Да знаетъ-ли вашъ пресловутый Западъ,
Что если Русь возстанетъ на войну,
То вамъ почудится сдое море,
Что буря гонитъ на берегъ противный!..
Мы можемъ затопить, какъ наводненье!
Мы можемъ, какъ пожаръ, весь Западъ сжечь!
У насъ есть Крестъ, святйшій изъ крестовъ!
У насъ есть мечъ, сильнйшій изъ мечей!
Къ чему намъ чужеземцы? Воевода,
Вдь мы съ тобой, вся Русь теперь съ тобою,
Еретиковъ не стыдно-ли бояться,
Еще стыдне быть въ союз съ ними…
Жени ихъ прочь, Князь Михаилъ Васильичъ!
Когда не будетъ ихъ, вся Русь съ любовью
Освободителя обниметъ Церкви.
Не имъ-ли мстить обиды Православныхъ?
Не имъ ли стать за Русскаго Царя?
Кого благодарить имъ за побду?
Въ какомъ Собор имъ служить молебенъ?!.
КНЯЗЬ. Ужасный человкъ!.. Прокопъ Петровичъ,
Согласенъ я во всемъ съ тобой, но Шведы,
Что прибыли со мной, не таковы,
Мой Яковъ Делагарди — благороденъ,
Благонамренъ, честенъ…
ЛЯПУНОВЪ. Врю, Врю!
Но подъ тобой и Турокъ будетъ честенъ!
Дай волю имъ, переродятся… Впрочемъ,
Вдь онъ одинъ не составляетъ войска.
Онъ посланъ Королемъ, какъ Воевода.
А съ нимъ кто посланъ? Воры, душегубцы,
Грабители… Князь Михаилъ Васильичъ,
Жени ихъ прочь! А если ты боишься,
Что-бъ не зажечь междоусобья въ Царствъ,
Дай мн назадъ измнниковъ моихъ,
И мы отъ насъ проводимъ ихъ по-Русски!

Т-ЖЕ и ВАЛУЕВЪ.

ВАЛ. Князь Михаилъ Васильичъ! Къ намъ пріхалъ
Гонецъ полка передоваго. Ляхи
Съ Сапгой къ Слобод подходятъ.
КНЯЗЬ. Яковъ,
Пошли Зоме узнать подробнй дло:
Какъ много ихъ, съ какимъ идутъ снарядомъ,
И держатъ путь на насъ или на Польшу?
Валуевъ, войско приведи въ порядокъ!
Вс ставки снять, весь боевой снарядъ
Везти съ собой, мы перемнимъ мсто,
И если побдимъ Сапгу, дло
Окончено!— Я самъ веду мой Полкъ!
Въ Сторожевомъ Полку, Прокопъ Петровичъ,
Ты остаешься Главнымъ Воеводой!

КНЯЗЬ СКОПИНЪ и ЛЯПУНОВЪ.

ЛЯПУН: Князь Михаилъ Васильичъ, ради Бога!
Позволь мн стать въ лице моимъ врагамъ,
Позволь мн возвстить мечемъ булатнымъ,
Что я съ тобой, что Ляпуновъ ужъ Русскій,
Что мечь въ рукахъ моихъ ужь не за ересь,
А за Святую Церковь и за правду!
КНЯЗЬ. Прокопъ Петровичъ, докажи смиреньемъ,
Что искренне раскаянье твое!
Ты безъ заслугъ еще, Прокопъ Петровичъ,
И можетъ быть я дурно поступилъ,
Вручивъ теб сторожевое войско,
Но я давно твой ратный умъ замтилъ
И промнялъ на старшихъ воеводъ.
ЛЯПУН: Князь Михаилъ Васильичъ! Ради Бога,
Пусти меня, не Царскимъ Воеводой,
А воиномъ послднимъ, но впередъ,
Впередъ, въ глаза еретикамъ поганымъ!
Позволь мн стать въ ряды твоихъ стрльцевъ,
Иль на коня,— я буду Казакомъ,
Иль пушку дай,— я стану пушкаремъ,
Но только бы врага почуять въ пол,
Съ нимъ повести кровавую бесду,
Потшиться на праздник смертельномъ!—
КНЯЗЬ. Нельзя, Прокопъ Петровичъ! Самъ подумай,
Какъ много я нарушилъ изъ обрядовъ…
Простилъ тебя безъ Царскаго прощенья,
Далъ мечь безъ Царскаго соизволенья,
Какъ духовникъ, измну отпустилъ
И надъ Боярами тебя поставилъ!
ЛЯПУН: Все, все назадъ!.. но только въ это поле
Пусти меня, Князь Михаилъ Васильичъ!
Казни меня, но посл этой битвы!
Послдній бой быть можетъ съ супостатомъ,
И я моихъ грховъ не смою кровью,
Все тмъ-же я измнникомъ Останусь,
Измнникомъ, изъ милости прощеннымъ!
КНЯЗЬ. Прокопъ Петровичъ, будь благоразуменъ!
Пойми меня, ты можешь понимать!
Я съ умысломъ тебя здсь оставляю.
Намъ трудно-ли Сапгу одолть?
Вдь рать моя противу Польской — море!
Мы въ полъ-часа разсемъ гордыхъ Ляховъ,
Ты все таки измны не загладишь,
Хотя-бъ и былъ со мной, а здсь въ Полку
Умй сойтись съ боярами и войскомъ,
Умй ихъ привязать къ себ любовью,
Ты нуженъ мн. Придетъ пора, Прокопъ
Петровичъ, въ Польшу мы пойдемъ съ тобою,
Мы грянемъ въ нихъ непобдимой ратью,
Разсыплемъ хвастуновъ по цломъ свт,
Отмстимъ имъ поруганье Годунова,
Неуваженье славы Іоанна,
Нововведенія и порчу нравовъ,
Отнимемъ драгоцнную добычу,
Сохой пройдемъ мятежную Державу
И гробъ Баторія, какъ стягъ, погонимъ!
ЛЯПУНОВЪ. Ура! Ты точно Русскій Воевода!
Князь-Ангелъ, Князь-Надежа, повинуюсь!
князь. Заговорили пушки! Слава Богу.!
Прости мой другъ!
ЛЯПУНОВЪ. Прости, мой Воевода!

Т-ЖЕ и ВАЛУЕВЪ.

ВАЛУЕВЪ. Сапга нападаетъ!
КНЯЗЬ. Отражайте,
Вы бейте, я добью. Прокопъ Петровичъ,
Въ походъ готовься! Я хочу придвинуть
Всю нашу рать къ Москв первопрестольной!
Прости, Прокопъ Петровичъ, до свиданья!
ЛЯПУНОВЪ (одинъ).
Великій человкъ! Съ какимъ смиреньемъ,
Съ какой заботой онъ несетъ свой санъ!
Далъ Богъ Руси, по Царству, Воеводу!..
Скорй бы въ Польшу, долгъ платить кровавый,
Высчитывать обидами обиды,
И завалить колодезь ядовитый,
Изъ коего мы черпаемъ заразу…
Князь Михаилъ Васильичъ, ты постигъ,
Что я люблю Святую Русь, какъ Бога!
Ты отгадалъ, что я не измнялъ,
А только по ошибк заблуждался!
Ты взвсилъ, что измнникъ Ляпуновъ
Полезне врнйшихъ чужеземцевъ!
Ты правъ, ты нравъ! Разсчетливъ разумъ твой,
Я другомъ сталъ твоимъ и крпкимъ другомъ,
Какъ не любить спасителя отчизны,
И какъ намъ знать, быть можетъ на тебя
Внецъ Царей наслдственно нисходитъ?
Врагъ мстничества, врагъ боярской спси,
Сынъ Церкви и войны, сынъ доблихъ предковъ,
Братъ мужества и другъ прямыхъ достоинствъ…
Съ такимъ Царемъ что можетъ значить Русь?..
Наслдственно?.. А время улетаетъ,
Василій слабъ, умретъ и на Престолъ
Взойдетъ Димитрій Шуйскій, столь-же слабый,
Не столь благоразумный, какъ Василій!
Василію подъ стать такой преемникъ,
Онъ не затмитъ его полезныхъ длъ
Великими дяньями своими,
За то кровавую длъ страшныхъ память
Димитрій новой кровію закраситъ!
Святая Русь! Ужасенъ жребій твой!
Ужели ждать конца твоимъ несчастьямъ
И не дерзнуть перемнить судьбы,
Простымъ, единственнымъ и врнымъ средствомъ?..
Безъ смутъ, безъ крови, безъ опасныхъ споровъ
Мы можемъ молодаго Воеводу
Склонить къ принятію Внца, столь юный,
Столь пылкій, можетъ быть честолюбивый,
Не устоитъ передъ соблазномъ власти!—
Младой орелъ — окинетъ взоромъ міръ,
Взмахнетъ крыломъ, испытывая силу…
— Могущь! силенъ! и вотъ на яркомъ неб
Орелъ виситъ недвижными крылами,
И ловитъ міръ, далекую песчинку!
Таковъ Герой, когда въ младой душъ
Сознаетъ мощь способностей и воли!
Таковъ Скопинъ!— Умйте только двинуть
Его могучимъ сердцемъ, это сердце
Не долго свжимъ жаромъ пламенетъ,
Земля полна тхъ ядовитыхъ чувствъ,
Что лучшія младой души стремленья
Порокомъ иль соблазномъ отравляютъ.
И часто юноша съ умомъ великимъ,
Бываетъ слабоумнымъ старикомъ,
Бездйствіе — душевная отрава!
И такъ не станемъ времени терять!
Теперь пора! Не должно ждать блаженства,
Которое быть можетъ и не можетъ,
Когда предъ нами врное блаженство!
Князь говоривъ, что рать свою къ столиц
Придвинуть хочетъ, что во-мн есть нужда…
Быть можетъ не нарокомъ, вщимъ сердцемъ,
Я угадалъ мысль тайную его…
О Михаилъ! Великая надежда
Моей Руси! Такъ, Ляпуновъ ршился,
И съ упованьемъ на тебя и Бога
Святую Матерь нашу, эту Русь,
Отъ восхожденья солнца до Днпра,
Отъ вчныхъ льдовъ Архангельскихъ до Турокъ,
Онъ заключитъ въ единственное слово —
И это слово будетъ — твой внецъ!
Ахъ! Подъ твоимъ отеческимъ крыломъ,
Святая Русь войдетъ въ свои предлы,
Отниметъ то, что отнято у ней
И должникамъ долги свои заплотитъ!
И не безъ дла будетъ Ляпуновъ,
Твой первый другъ, твой первый Воевода,
Съ отдльной ратью грянетъ Ляпуновъ
На гордаго сосда, затрепещетъ
Надменный Жигмондъ, Римскій Императоръ
Смутится слухомъ о моихъ знаменахъ,
И Русь, какъ лебедь, въ частотъ и силъ,
На Океанъ возляжетъ блой грудью.

ЛЯПУНОВЪ и РЖЕВСКІЙ.

ЛЯПУНОВЪ. Возможно-ли? Такъ скоро изъ Москвы?
Здорово, милый гость, здорово, Ржевскій!
РЖЕВСКІЙ. Здорово, Ляпуновъ! Князь въ пол?
ЛЯПУНОВЪ. Въ пол.
РЖЕВСКІЙ. Я Грамоту привезъ къ нему?
ЛЯПУНОВЪ. Какую?
РЖЕВСКІЙ. Царь милости въ ней посылаетъ войску,
И ты, Прокопъ Петровичъ, не забытъ.
ЛЯПУНОВЪ. Я не забытъ?— Царь милостивъ…
РЖЕВСКІЙ. И очень.
Я говорилъ теб, что онъ проститъ.
ЛЯПУНОВЪ. Я ужъ давно прощенъ…
РЖЕВСКІЙ. Не Царскимъ словомъ.
Князь угадалъ Цареву мысль, въ добавокъ —
Ты въ Думные пожалованъ Дворяне.
ЛЯПУНОВЪ. Я — въ Думные пожалованъ Дворяне?
РЖЕВСКІЙ. Отъ сердца поздравлю!
ЛЯПУНОВЪ. Полно-ль вправду
Я Думный Дворянинъ? Ты не ошибся?
РЖЕВСКІЙ. Нтъ, не ошибся я, Прокопъ Петровичъ!
Теперь бгу поздравить воеводъ,
Пріятно первому Цареву милость
Имъ объявить.— Прости, Прокопъ Петровичъ!
ЛЯПУНОВЪ (одинъ.)
Я думный Дворянинъ!! Нашелъ награду
Тому, кого Бояре трепетали,
Кому вся Русь повиновалась слпо
И только отъ его могучей воли
Войны иль мира смутно ожидала!
Давно-ль Москва, какъ море передъ бурей,
Моимъ умомъ и волей колебалась!
Я въ Думные пожалованъ Дворяне!
Насмшка это, или тайный умыслъ
Меня унизить въ мнніи народномъ!!

ЛЯПУНОВЪ и многіе ВОЕВОДЫ.

ПЕРВ: ВОЕВ: Пожаловалъ! Ужъ подлинно въ насмшку!
Прислалъ дв шубы!
ВТОРОЙ Воевода. Какъ прислалъ дв шубы,
А мн, подумать стыдно, кубокъ…
ПЕРВЫЙ. Кубокъ!
Ужъ подлинно въ насмшку!— Воевода,
Мы знать съ тобой не заслужили больше!
ВТОРОЙ. Не заслужилъ! Не знаю сколько кубковъ
Я пролилъ крови за его спасенье…
ПЕРВЫЙ. Добро-бъ уже отъ Царской крови Царь,
И шапкой подаритъ, и то ужъ милость,
А слово красное иной разъ лучше,
Богаче съ золотомъ мылка…— А Шуйскій?
Свой братъ, бывало я ему дарилъ
О праздникахъ пушистыхъ соболей…
ВТОРОЙ. Братъ! Не хвались! Еще при Годунов,
Я въ имнины посылалъ къ нему
И не такіе кубки съ поздравленьемъ,
А онъ теперь шлетъ кубокъ въ награжденье.
ТРЕТІЙ. И ништо намъ! Противу общей воли,
Мы Шуйскаго поставили Царемъ.
Надялись, что равный намъ Бояринъ
Озолотитъ наградами друзей…
ЛЯПУНОВЪ. Ну, не легко вамъ угодить, Бояре?
Василій старъ, длами озабоченъ,
Какъ каждаго упомнить воеводу
Въ такой огромной рати, наградить
Достойно каждаго, шестой десятокъ
Ужъ на исходъ, Намять ослабетъ,
Особенно при смутахъ безпрерывныхъ.

Т-ЖЕ и другіе ВОЕВОДЫ.

ЧЕТВ. ВОЕВОДА. Пожаловалъ, Господь ему прости!
Прислалъ два сорока рублей въ награду!!
ЛЯПУНОВЪ. Эхъ, согласиться должно, Воеводы,
Казна истощена, а нашъ Валилій
Ужъ больно старъ, мытарствуютъ Бояре,
А онъ не примчаетъ, да и трудно,
Въ такія лта, что нибудь примтить.
ПЕРВ. ВОЕВОДА Что, Ляпуновъ! Ты умный человкъ,
Мы знаемъ, оправдать его съумешь!
Василію спрячь красныя слова!
ВТОРОЙ. Нтъ, слушайте, не то онъ затваетъ.
Онъ дло началъ.
ПЕРВЫЙ. Слушаемъ! Ну, чтожъ?
ЛЯП. Чтобъ управлять такимъ огромнымъ Царствомъ
Въ такое время — нуженъ человкъ
И молодой и умный и отважный!
Вы помните Василія въ Боярахъ?
Для пользъ своихъ онъ не жаллъ сокровищъ,
Для пользъ чужихъ копйки не давалъ.
ПЕРВ: ВОЕВ: Какъ мн не помнить? Вмст Самозванца
Мы извели.
ВТОРОЙ. Молчите! Пусть онъ кончитъ!
ЛЯПУНОВЪ. Онъ цлый день молился, за молитвой
О хитростяхъ и казняхъ помышлялъ,
Лукавствовалъ предъ сильнымъ Годуновымъ,
Былъ другомъ вдругъ Царю и Самозванцу,
И сталъ врагомъ при первой перемнъ.
ТРЕТІЙ. Охъ, страшно слушать!..
ВТОРОЙ. Говори потише!..
ЛЯПУН: Я правду говорю, чего бояться?
Не слушайте! Вамъ непонятенъ строгій,
Но справедливый голосъ Ляпунова!
Я Русь люблю, вы любите себя!
Я за покой отечества страдаю,
А вы страдаете за ваши шубы,
За ваши кубки и оклады.— Сердце
У васъ молчитъ, когда браздами Царства
Не Царскій сынъ, а равный вамъ Бояринъ
Спокойно править, надъ Розрядомъ вашимъ
Смется, какъ надъ сказкой дурака!
Еще хитритъ Василій, будетъ время,
Когда пойдетъ открыто противъ васъ,,
Не дастъ не только шубы и оклада,
Но собственность послднюю отниметъ…
ПЕРВ: Прокопъ Петровичъ, я съ тобой согласенъ,
Но средствъ не вижу зло предупредить!
ВТОРОЙ. И, правду молвить, нечего спшить.
Хотя Василій избранъ не Соборомъ,
Однакоже народъ къ нему привыкъ…
ТРЕТІЙ. А ежели Князь Михаилъ Васильичъ
Преемникомъ ему объявленъ будетъ?—
ЛЯПУН: А Князь Димитрій?.. Ждите! Богъ поможетъ
Василію десятокъ лишній жить,
Тогда и Князь принаровится къ дяд.
Да никогда не быть ему Царемъ.
Завистливъ взоръ Василія! Нарочно
Онъ назоветъ преемника такого,
Который превзойдетъ его въ обманахъ,
Въ лукавств, хитростяхъ! О ждите, ждите!
ВОЕВОДЫ (между собою).
Послушайте, онъ дло говоритъ.—
Предложимъ Князю Шапку Мономаха.—
Но Князь не согласится!— Согласится.—
Онъ честенъ.— Искушеніе безмрно…—
Вся Русь за насъ…— Кто этого не знаетъ,
Да какъ онъ самъ….
ЛЯПУНОВЪ (про себя).
Совтуйтесь, Бояре!
Совтъ валъ глупъ, умно согласье ваше.—

Т-ЖЕ и КНЯЗЬ СКОПИНЪ.

КНЯЗЬ. Все кончено! Послдній врагъ бжалъ!
Съ побдой поздравляю, Воеводы!
ВОЕВ: Да здравствуетъ Князь Михаилъ Васильичъ!
КНЯЗЬ. Благодарю, друзья! Сбылось желанье!
Потери нтъ. Отъ перваго удара
Смшались Ляхи, Шведы дружнымъ рядомъ
Пошли впередъ — и побжалъ Сапга.
Его теперь преслдуетъ Зоме
И Делагарди. Что, Прокопъ Петровичъ,
Не видишь ли расчета въ этомъ дл,
Который льстить твоимъ расчетамъ?
ЛЯПУНОВЪ. Такъ,
Князь Михаилъ Васильичь! Вишу ясно,
Что ты рожденъ на счастіе отчизны!!’
Тебя Господь вождемъ поставилъ войску,
Какъ на ступень къ другому назначенью!
Ты не рожденъ для подвиговъ военныхъ,
Жаля крови, ты не ищешь битвъ,
Ты, какъ отецъ, о воинахъ печешься,
Ты справедливъ въ наградахъ и расправ,
Умренъ въ жизни, набоженъ и добръ,
Умомъ своимъ объемлешь Государство,
Смущаешь хитрость, знанье уважаешь,
И тсно поле брани для тебя!
Другое поле Богъ теб назначилъ,
Внемли его всесильному призыву!
КНЯЗЬ. Прокопъ Петровичъ? Рчь замысловата…
ЛЯПУНОВЪ. Дослушай, Князь! Святая наша Русь
Отъ смерти едора скорбитъ и страждетъ…
И Годуновъ — такой же Самозванецъ,
Хотя онъ избравъ полной Земской Думой,
Онъ самъ навелъ свой незаконный выборъ
И путь къ Престолу уготовалъ кровью.
Другаго Богъ судилъ судомъ верховнымъ
За оскорбленье имени Святаго.
Ужасные года! Не въ это-ль время
Святая Русь въ крови своей купалась?
Не въ это-ль время саранчи заморской
Убійственная туча налетла?
Не въ это-ль время добрый нашъ народъ
Сталъ подозрителенъ, непостояненъ,
Не на него-ль ярмомъ невыносимымъ
Вліяніе упало чужеземцевъ?
И онъ страдалъ отъ крови и коварства,
Отъ ратной хитрости, гостей незванныхъ,
Отъ злобной хитрости заморскихъ знаній,
И я, и ты, и каждый гражданинъ
Оплакивали.только, нашу участь,
Мы врили, минуетъ это время!
Мы врили: Бояринъ Князь Василій
Иванычь Шуйскій свергнетъ это иго!
Всемъ равный судъ и равная расправа,
Любовь своимъ, опала чужеземцамъ,
Гроза врагамъ, покой святому Царству!
О, мало-ли блистательныхъ надеждъ.
Съ Василіемъ вступало на престолъ!..
Но не сбылись святыя ожиданья!
Онъ старъ и слабъ, привыкнувъ быть рабомъ,
Онъ на престол рабствуетъ страстямъ,
Слабя тломъ, онъ слабетъ духомъ,
Нтъ… не ему уступить въ борьбу съ соблазномъ,
Святую Русь, любовію обнять,
Смутить враговъ, ума всенощной думой,
Стереть врага непобдимой ратью!..
Нтъ, не ему, Князь Михаилъ Васильичь!
Теб, теб назначенъ этотъ жребій!

(Преклоняетъ колна, нкоторыя воеводы слдуютъ его примру, другіе неподвижно глядятъ на Князя).

Князь, Михаилъ Васильичь! Воеводы, ‘
Бояре, Стольники, все города,
Вся Русь,— тебя Царемъ своимъ избрала!
Прими венецъ!
КНЯЗЬ (посл минутнаго молчанія, гнвно).
Повсить Ляпунова!

(Воеводы, вс, безъ исключенія, бросаются обезоружить Ляпунова).

АКТЪ ТРЕТІЙ.

ВЪ МОСКВ.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Внутренность терема Дмитрія Шуйскаго.

ЕКАТЕРИНА (одна, у отвореннаго окна).
Какое торжество! Колокола
Не устаютъ гремть, какъ будто въ праздникъ!
Народъ въ разсвта у воротъ Кремлевскихъ,
Ждетъ Князя Михаила… О Василій!
Не сдобровать теб! Пріятель ближній
И побдитель въ тысяч сраженій.
Съуметъ воевать Москву и Царство!—
— О, солнце высоко!— Такъ высока
И Царская держава. Кто достигъ
Ее трудомъ своимъ, тотъ пусть боятся,
Чтобъ не упасть съ безмрной вышины!
Вдь власть его — искуственное солнце.
— Бездтенъ Царь, Царица безнадежна.
Наслдуетъ Василію Димитрій,
А Ей наслдуетъ Екатерина!—
Мои, мои Кремлевскія палаты!
Въ Собор — я на нервомъ мст, люди,
Какъ на икону, смотрятъ на Царицу.—
Задумаю — и словно колдовствомъ,
Сбываются малйшія желанья!
Молюсь ли я,— все молятся со мной!
Засну-ли,— все безмолвьемъ спитъ, безъ сна!
Печальна-ль я,— и вс со мной печальны,
Я весела,— и вс цвтутъ весельемъ!
Небесный санъ, во истину небесный!
О скоро-ли?.. Какой ужасный шумъ!..

(За сценой слышенъ глухой крикъ.)

Да здравствуетъ Князь Михаилъ Васильичъ!
ЕКАТЕРИНА (смотря въ окно).
Вотъ онъ, нашъ юный вождь и побдитель!
На колесниц, безъ коней, народъ,
Въ густой толпъ сливаясь воедино,
Запрягся и везетъ его.— Василій,
Ты смотришь-ли на это торжество?
Здсь много думъ въ толп народной тонетъ
И каждая грозятъ раздумьемъ горькимъ!—
Вотъ мужъ мой, Духовенство и Бояре
На паперти соборной вышли встрчу!
О, Князь Дмитрій, можетъ быть врага
Ты поздравляешь братскимъ поздравленьемъ!—
Но Князь, какъ слышно, добръ и благороденъ,
Онъ, говорятъ, Прокопа Ляпунова
Веллъ казнить за предложенье Царства.
Но если-все одинъ обманъ?!.. Василій,
Ты былъ уменъ, не оплошай въ конц,Ю
Не то, не быть Димитрію въ внц?

ЕКАТЕРИНА и ФИДЛЕРЪ (оставаясь у окна).

Екатерина (смотря за окно):
Замолкла площадь, все ушло въ Соборъ!
Поистин, и я должна-бъ молиться,
Но силы нтъ, таинственная дума,
Какъ будто-бы докучливая муха,
Не отстаетъ… Минуй меня, Спаситель,
Твоимъ Крестомъ. (Отходя отъ окна и увидвъ Фидлера).
Ахъ, здравствуй, добрый Фидлеръ!
Ты во-время пришелъ, я не здорова.
ФИДЛЕРЪ. Что съ вами?
Екатерина. Ахъ! Я и сама не знаю,
Такъ не здоровится, потю, зябну,
И жаръ, и холодъ .
ФИДЛЕРЪ. Простудились, врно,
Такъ долго у окна…
ЕКАТЕРИНА. Да… у окна…
Изъ любопытства…
ФИДЛЕРЪ. Любопытный праздникъ!
Такого, говорятъ, въ столиц здшней
Не видано, не слыхано…
ЕКАТЕРИНА. Да, правда.
При Іоанн, кажется…
ФИДЛЕРЪ. О нтъ!
Вдь это Императорскій тріумфъ!
ЕКАТЕРИНА. Ты говорилъ объ этихъ торжествахъ,
Я помню…
ФИДЛЕРЪ. Я смотрть на весь тріумфъ,
И, признаюсь, я не встрчалъ и въ книгахъ
Такого торжества! Народъ Московскій,
Въ какомъ-то упоительномъ восторг,
Смотрлъ на гордаго любимца славы
И радостной надеждой трепеталъ,
Что этотъ Князь наслдникъ Царскій.
ЕКАТЕРИНА (стремительно).
Фидлеръ!
ФИДЛЕРЪ. Княгиня, вы встревожены?
ЕКАТЕРИНА (въ совершенномъ смущеніи).
О нтъ…
Да, я встревожена восторгомъ общимъ…
Я раздляю радость православныхъ…
Я трепещу… я плачу… видишь, плачу…
ФИДЛЕРЪ. О чемъ, Княгиня?
ЕКАТЕРИНА. Фидлеръ, я больна!
Когда нибудь ты не найдешь меня!
ФИДЛЕРЪ. Княгиня, наши средства вамъ помогутъ!
Позвольте руку…
ЕКАТЕРИНА (тихо).
Нтъ, не дамъ руки,
Онъ можетъ догадаться, чернокнижникъ,
Чмъ я больна, (громко) Къ чему теб рука,
Когда страдаетъ голова и сердце?..

(садясь.)

Оставь мою болзнь въ поко, Фидлеръ!
Ты разскажи мн лучше что нибудь, —
Такъ много ты читалъ, видалъ и слышалъ!
ФИДЛЕРЪ. Вамъ кажется, что свтъ у насъ другой,
Что мы съ луны на шаръ земной спадаемъ!
Все т же люди, только нравы разны,
Религія и кругъ познаній…
ЕКАТЕРИНА. Фидлеръ,
Но для чего-же разница?
ФИДЛЕРЪ. Княгиня,
Спросите: для чего на свт люди?..
ЕКАТ. Чтожъ, ты доволенъ нашимъ Государствомъ?
ФИДЛ. Нтъ!— Перемны ваши слишкомъ быстры.
Давно-ль я на Руси, а три Царя
Одинъ другаго съ трона низвергаютъ!
И, можетъ быть, не дале недли,
Мы на Престол новаго увидимъ!
ЕКАТЕРИНА (вставъ).
Кого-же это?
ФИДЛЕРЪ. Князя Скопина!
ЕКАТЕРИНА. Господь съ тобой!..
ФИДЛЕРЪ. Вы женщина, Княгиня!
На смуты черни вамъ нельзя смотрть,
Огромныя васъ отдляютъ стны
Отъ поприща и козней и страстей!
Къ вамъ — только отголоски достигаютъ.
ЕКАТ: О, Фидлеръ, нтъ! Ты знаешь, я люблю,
Подобно женамъ Запада, познанья,
Люблю участвовать въ мужскихъ занятьяхъ,
И, можетъ быть, я лучше вижу вещи,
Чмъ многіе мущины.—
ФИДЛЕРЪ. Нтъ сомннья,
Но васъ къ тому недопускаютъ нравы.
ЕКАТЕРИНА. Не для меня ихъ суетный законъ!
Не вся-ли Русь Димитрія считаетъ
И умнымъ и смышленымъ человкомъ?
Не такъ-ли?..
ФИДЛЕРЪ. Такъ! И это вы, Княгиня?
ЕКАТ: Не спрашивай! Скажи мн лучше, Фидлеръ,
Что думаешь о Княз Скопин?
ФИДЛЕРЪ. Я думаю, что голосъ всхъ сословій,
Достигнетъ до Василія, Москва
Сегодня громко говорила: должно
Наслдникомъ быть Князю Скопину,
Послдній мщанинъ, на Князя глядя,
Кричалъ, да здравствуетъ Наслдникъ Царскій!
И это не восторгъ одной минуты,
Я тайно слышалъ разговоры гражданъ,
Бояръ, сановниковъ, единогласно,
Обдуманно вс прочатъ Михаила
Въ преемники Василію, при томъ-же
Бездтенъ онъ, и старъ и слабъ и боленъ,
Онъ долженъ скоро объявить свой выборъ,—
И нтъ сомннья, онъ падетъ на Князя…
ЕКАТ: Нтъ, Фидлеръ, нтъ! Онъ добръ и благороденъ,
Ему-ль Престолъ чужой принять лукаво,
Ему-ли оскорбить роднаго дядю?…

Т ЖЕ И КНЯЗЬ ДМИТРІЙ.

КН: ДМИТРІЙ. Ухъ! Какъ усталъ! И нечему дивиться,
Толпа такая, тсно, душно, жарко!
Я полагалъ: народонаселенье
Въ Москв гораздо меньше… Слава Богу,
Что кончилось…
ЕКАТЕРИНА. А гд-же Князь теперь?
КН: ДМИТРІЙ. Онъ у Царя на един остался,
Мы разошлись…
ЕКАТЕРИНА. Что-жъ слышно во дворц?
КН: ДМИТРІЙ. Что? Ничего! Шушукаютъ Бояре…
Не разберешь о чемъ ихъ тайный шепотъ,
Но видно вс довольны.
ЕКАТЕРИНА. О Димитрій,
Ты не разслушалъ ихъ рчей коварныхъ,
Не подглядлъ причины ихъ веселья!
КНЯЗЬ. На что мн знать?— Не обо мн ихъ шопотъ.
Екатерина. Ахъ, о теб, Димитрій, о теб!
То на тебя лукавыя насмшки.
КНЯЗЬ. И, мать моя, пускай себ смются,
Вдь имъ-же худо будетъ, какъ узнаю.
ЕКАТЕРИНА. Узнаешь?— Да, узнаешь по невол!
Но не тогда, когда-бы должно знать.—
Смотри: сегодня, завтра Михаила
Преемникомъ объявятъ…
КН: ДМИТРІЙ. Ну, такъ что-жъ?
ЕКАТ: Какъ что? Не ты-ль Василію преемникъ?!
КНЯЗЬ. Что за законъ, когда Царю угодно?
Что Богъ Царю на царскій умъ полежитъ,!
Тому и быть, а намъ съ тобой жена
Не мудрствовать противу Божьей власти!
Ужъ ты мн надола, Катерина,
Съ Престоломъ Царскимъ! Ты займись своимъ!
Ахъ, Господи! Чуть не забылъ о дл,
Изъ пустяковъ. Я молодаго Князя
Просилъ къ себ сегодня отобдать.
Вотъ бабье дло: припаси всего,
Устрой, какъ пиру быть, да и сама
Принарядись!— А я пойду, прилягу,
Чтобъ за столомъ не отставать отъ прочихъ.

ЕКАТЕРИНА и ФИДЛЕРЪ (поодаль).

ЕКАТЕРИНА. Ребенокъ слабоумный, вотъ объ чемъ
Такъ суетно, старательно хлопочетъ!
Когда Престолъ глядитъ ему въ глаза
И просится къ безумному насильно, —
Онъ самъ его спокойно отвергаетъ
И мальчику свой жребій уступаетъ!
ФИДЛЕРЪ (про себя).
О чемъ моя задумалась Княгиня?
ЕКАТЕРИНА (Про себя).
Престолъ Царей! Повелвать другими,
А не самой другимъ повиноваться!
Быть независимой въ своихъ поступкахъ,
Поступками чужими управляя!
Князь Михаилъ Васильичъ,— до внца
Какъ отъ меня — до вышняго Отца!
ФИДЛЕРЪ (тихо).
Лице играетъ, бурно ходятъ перси.
О, какъ не угадать твоихъ движеній?…
ЕКАТЕРИНА (про себя).
Къ внцу какой дорогой ходятъ люди?—
Не нужно-ли разбойникомъ мстъ —
И гордеца убить на перепутьи,
А тайной — трупъ, какъ саваномъ, обвить?—
Коснуться-ли ехидной ядовитой,
Твоей главы, побдами увитой?..

* * *

Нтъ! Царствуй, богъ съ тобой, спокойно Царствуй?

* * *

Быть можетъ твой внецъ тяжелымъ гнетомъ
Задавитъ гордеца!.. а Михаилъ!
За что, за что — я, слабая жена,
Любимая, любившая когда-то,
Волнуюсь на ужасныя дранья
И справедливой славы ненавижу!..
Невиненъ ты въ твоемъ великомъ сердц
И въ доброт и въ храбрости невиненъ!
Невиненъ ты и въ радости народной,
Ты неучаствуеть въ надеждахъ дерзкихъ.
Не ты-ль казнилъ злодя Ляпунова
За тоже предложенье? О, не ты-ли
Василію Престолъ его спасалъ?
Везд, всегда великъ и бескорыстенъ,
Прости меня, я втайн согршила:
Какъ вора, я героя обвинили!
ФИДЛЕРЪ (приближаясь).
Княгиня…
ЕКАТЕРИНА. Ахъ, ты здсь еще?.. Пора
Готовить пиръ.
ФИДЛЕРЪ. И для кого, Княгиня!?
Заблаговременно къ Царю привыкнуть,
Задобрить Царское его вниманье,
Чтобъ миловалъ и жаловалъ?.. Не дурно!
ЕКАТ: Послушай, Фидлеръ! Ты намъ другъ, я знаю,
Я вижу ты о тайн догадался,
Ты понялъ, что грозитъ теб и намъ,
Любимецъ прежній — новому Владык
Несносенъ и противенъ… Точно-ль, Фидлеръ,
Ты къ намъ, какъ сынъ, какъ братъ родной привязанъ?
ФИДЛЕРЪ. Я къ вамъ привязанъ выгодой и сердцемъ.
ЕКАТЕРИНА (про себя).
Въ нихъ выгода надежне, чмъ сердца!

(громко).

Дай мн совтъ, по мудрости твоей,
Простой, съ твоими чувствами согласный!
Быть — иль не быть ему Царемъ?—
ФИДЛЕРЪ. Не быть!
ЕКАТЕРИНА. И такъ?
ФИДЛЕРЪ. Ршительность и осторожность!
ЕКАТЕРИНА. А средства?
ФИДЛЕРЪ. Есть.
ЕКАТЕРИНА. Какія-жъ это средства?—
ФИДЛЕРЪ. Путь честолюбія гористъ и тсенъ,
Путь чистой славы ровенъ и широкъ,
Его любовь народа сторожитъ,
И надо быть отважнымъ, даже дерзкимъ
Чтобъ этотъ путь разрыть непроходимо.
Люблю вашъ домъ, къ нему душей привязанъ,
Но не могу въ себ несогласиться,
Что все одно: Димитрій, Михаилъ,:
Оклады т-же, таже милость…
ЕКАТЕРИНА. Фидлеръ!
Князь при себ врача терпятъ не можетъ,
За тмъ, что въ немъ онъ не иметъ нужды,
А мы тебя въ дому, какъ сына, держимъ,
И милуемъ и жалуемъ, какъ сына!..
Какія-жъ средства, говори!
ФИДЛЕРЪ. Княгиня,
Единственный остался путь къ Престолу…
ЕКАТЕРИНА. Какой-же это путь?
ФИДЛЕРЪ. Вдь посл пира
Пріятно спать, Наставьте спать покрпче.
ЕКАТЕРИНА (съ ужасомъ отступивъ).
О, ни за что!— Я и сама могла-бъ
Ужасный путь найти въ моемъ умъ!—
До сей поры рука Екатерины
Единственно добро творить умла,
До сей поры молитвой Христіанъ
И обо мн напоминали Богу,
И я чиста передъ людьми и Небомъ!
Я на рукахъ его носила, Фидлеръ!’
О, сколько разъ у матери его
Я отнимала рзваго ребёнка!
И тшилась, какъ собственнымъ рожденьемъ,
О, сколько разъ, прекрасное дитя,
Лобзалъ меня сыновнимъ поцлуемъ!..
Ни — его убійца!!.. Невозможно!—
ФИДЛЕРЪ. И выросло прекрасное дитя,
И доростетъ еще до. Царской Шапки,
И, вмсто рзвости и поцлуевъ,
Суровый рабства чинъ за васъ возложитъ.
ЕКАТЕРИНА. Онъ добръ и благороденъ, не забудетъ
Почтенія къ роднымъ и не захочетъ
Ссть на Престолъ, принадлежащій дяд…
ФИДЛЕРЪ. Не знаю, что сильне: честолюбье
Иль дтская привязанность къ роднымъ?
Не долго ждать. Онъ сядетъ на Престолъ,
Тогда уже не свергнете его.
Уменъ и остороженъ, онъ пойметъ,
Откуда втръ опасный вять можетъ: —
И первыхъ — Васъ съ Димитріемъ схоронитъ
Тмъ самымъ средствомъ…
ЕКАТЕРИНА. Тише, тише, Фидлеръ!
Подслушать могутъ… Ахъ, на что ршиться?
Какимъ путемъ?.. Ужели острый ножъ
Въ рук убійцы.
ФИДЛЕРЪ. Это слишкомъ дерзко!
Есть средство незамтное — отрава…
ЕКАТЕРИНА. Но какъ достать?
ФИДЛЕРЪ. Княгиня, я достану.
Но если на Престолъ взойдетъ Димитрій,
А вы Царицей будете,— какая.
Награда мн?
ЕКАТЕРИНА. Три добрыя села
И санъ Боярскій .
ФИДЛЕРЪ. Я готовъ, Княгиня!
ЕКАТЕРИНА. Нтъ, погоди! Неужели нтъ средства
Другимъ путемъ предупредить невзгоду?
Неужели?— Нтъ, Фидлеръ, не могу…
ФИДЛ. Нтъ въ цломъ мір столько тайной тайны
Какъ тайна ядовитая… Ршайтесь!
ЕКАТЕРИНА. Ршаюсь: быть рабой, но не убійцей!..

Т-ЖЕ и ЯША.

ЯША. Возрадуйтесь о Милости Господней!
Миръ дому вашему и миръ усопшимъ,
Зане и мы уснемъ на лож смерти!
ЕКАТЕРИНА. А это Яша, божій человкъ.—
Здорово, Яша!
ЯША. Здравствуй, Катерна,
Пока Господа даетъ теб здоровье,
И веселись, пока, съ тобой веселье!
Но придетъ день, его же знаетъ Небо,
И, Горе вамъ!.. Восплачется весь міръ
И сердце наше Богу обнажится.
ЕКАТЕРИНА (про себя).
Вщунъ проклятый!.. Господи, помилуй!
Слугу Творца я прокляла напрасно…

(громко)

Что, Яша, ты здоровъ-ли и спокоенъ?
ЯША. По прежнему! Сегодня Царь утшенъ,
А завтра вся утшится Москва!
Я за тобой пришелъ, пойдемъ молитъся,
Молиться за Царя и Михаила.
ЕКАТЕРИНА. Что это значитъ, Яша?
ЯША. Много значитъ!
Царь даровалъ прощенье Ляпунову,
Заступничествомъ Князя Скопина!
ЕКАТЕРИНА. Но онъ уже казненъ…
ЯША. Нтъ, Катерина!
Онъ только былъ на казнь приговоренъ
И ждали только Царскаго Указа…
Но Михаилъ смягчилъ Царево сердце
И Благоврный Царь, передъ Иконой
Спасителя, припомнилъ, что Христосъ
Веллъ врагамъ прощать великодушно
И милостью удобрился небесной!—
Пойдемъ молиться за Царя и Князя!
ЕКАТЕРИНА (про себя).
Такъ стало предложенье Ляпунова
Теб по сердцу, Князь честолюбивый?
Такъ нтъ надежды кончить миролюбно?
ЯША (возвысивъ голосъ).
Жена, предъ тмъ, кто ниже, не склоняйся!
Кто выше сталъ, тому неси поклонъ!
Къ нему съ земной молитвой обращайся,
Зане онъ здсь въ санъ горній облеченъ!
Екатерина (про себя, въ волненіи).
Уймись, уймись страстей душевныхъ буря!
О чемъ онъ говоритъ, пойми, мн:разумъ!

(громко).

Что, Яша, что?—
ЯША. Внецъ на Михаил!..
ЕКАТЕРИНА. Молчи, старикъ!
ЯША. Пророчество идетъ,
Какъ солнце, по земл, сегодня утро
И завтра утро, утро посл завтра…
Такъ и слова Пророка, каждый день
Умрутъ и воскресаютъ. Есть Слова,
Которыя, безъ книгъ, живутъ въ народ,
Сбываются великія слова:
Внецъ Царей Руси на Михаил!
ЕКАТЕРИНА (подавая ему деньги).
На милостыню и — поди домой!
ЯША. Мой домъ везд, везд моя дорога.
Я Царь — не только мста и покой,
Но Царь страстей!— И милостыни скверной
Я не приму отъ дочери заблудшей,
Зане въ сердцахъ ты подала ее.—
Нтъ, я пойду къ преемнику Престола.
Князь Михаилъ Васильичъ — Христіанинъ
Побольше нашего съ тобой! Онъ будетъ
Царемъ благочестивымъ, кроткимъ, добрымъ!
Благодаримъ Василія за выборъ!— (хочетъ уйти).
ЕКАТЕРИНА (схвативъ его за руку).
Постой, историкъ! Скажи изъ, выборъ сдланъ,
Объявленъ и народъ, его услышалъ!..
Ну, говори!… Чтожъ ты молчишь?… Ахъ, Яша,
Скажи скорй!…
ЯША (пристально смотря въ ея глаза).
Святая всть — съ святымъ
Пріемлется вниманьемъ, Катерина! —
ЕКАТЕРИНА. Ты видишь спокойна, весела,
Я радуюсь заране….
ЯША. Кто хочетъ
Другихъ ввести въ обманъ — тотъ самъ въ обман!
ЕКАТЕРИНА. Ну, но я но, Яша! Разскажи понятно,
Что Михаилъ?…
ЯША (громогласно).
Наслдникомъ объявленъ!
ЕКАТЕРИНА (съ бшенствомъ).
Прочь, съ глазъ долой, юродивый старикъ!!

(въ полголоса).

Ты слышалъ, Фидлеръ! Три села твои!
Спши: я жду тебя передъ обдомъ….

(Быстро проходятъ мимо Яши).

ЯША (останавливая ее за руку).
А что-жъ за всть?—
ЕКАТЕРИНА. Проклятіе!
ЯША. Взаимно.—
ФИДЛЕРЪ (одинъ).
Теперь вопросъ: къ чему я.въ это дло
Вмшался такъ неосторожно?.. Нтъ!
Расчетъ мой вренъ!— Если мн удастся,
Помочь ей въ изведеньи Скопина,
Какъ женщина,— она заплатитъ щедро,
И капля каждая моей отравы
Пудъ золота потянетъ на всахъ
Жены честолюбивой.— Я Бояринъ!
Со мной введу товарищей моихъ…
Мой голосъ въ Царской Думъ — первый голосъ!
Кругомъ Москвы — богатыя помстья,
Роскошный домъ, роскошный столъ, награды
Самъ буду брать, самъ буду раздавать!
А если облако вражды замчу,
Иль умыслъ отъ меня освободится,—
Съ богатствами свернулся и ушелъ!
Европа широка, пускай отыщутъ!
Но время улетаетъ, поспшимъ!
Ея горячка можетъ охладиться

(Уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.

Покои Князя Скопина.

КНЯЗЬ СКОПИНЪ И ЛЯПУНОВЪ.

КН: Такъ! Ты прощенъ, Прокопъ Петровичъ! Помни,
Что Царь къ теб въ послдній разъ склонился.—
Я знаю, изъ любви къ моей особ,
Ты совершилъ такое преступленье….
Я испросилъ прощенье у Царя,
Давъ въ врности твоей мою поруку.

(Съ улыбкой).

Теперь ты мой!
ЛЯПУНОВЪ. Твой, до скончанья жизни!
Сбылись мои завтныя желанья,
И я, смотря на Ангельскій твой образъ,
Не трепещу за Русь мою ужъ бол….
КНЯЗЬ. Еще одинъ совтъ, Прокопъ Петровичъ!
Въ поступкахъ и рчахъ будь остороженъ,
У насъ враговъ не мало.
ЛЯПУНОВЪ. Да, не мало,
А все за Шведовъ сердятся….
КНЯЗЬ. Молчи,
Дай срокъ, я все устрою…..

Т-ЖЕ, ДЕЛАГАРДИ и АДАДУРОВЪ.

КНЯЗЬ. Делагарди!
Царь Государь, признательный къ заслугамъ,
Веллъ тебя благодарить прилично
И Царскіе послалъ къ теб подарки…
Все кончено!— Очищена вся Русь,
Везд народъ Творцу молебенъ править,
И, нтъ сомнья, миновалась буря!—
Мн жаль съ тобой разстаться, добрый Яковъ,
По самъ ты знаешь, столько тысячъ войска,
На жалованьи содержать — намъ трудно.
Казна отъ безпрерывныхъ смутъ народныхъ
Въ колецъ истощена, намъ должно думать,
Какъ бережливостью ее пополнить.
И такъ, съ сердечнымъ сокрушеньемъ, Яковъ
Я долженъ объявить теб желанье
Царя: чтобъ ты со всмъ союзнымъ войскомъ
Отправился въ обратный путь. Василій
Напишетъ Королю о всхъ заслугахъ
Союзной рати, о теб особо,
Распорядись-же, храбрый Делагарди,
Когда и какъ отбыть твоимъ дружинамъ,
И сколько денегъ нужно для тебя,
Подводъ, прислуги, лошадей, припасовъ,
Все напиши подробно и отдай мн,
Я все исполню въ точности, — теперь-же
Отправимся къ Димитрію на пиръ!
Уже не рано.—
ДЕЛАГАРДИ. Да, уже не рано!
Послдній пиръ, Князь Михаилъ Васильичъ!
Удастся-ли опять сойтись съ тобой,
Попировать не въ золотой Палат,
А въ чистомъ пол…
КНЯЗЬ. Если мысль моя
Понравится Царю и Королю,
Я думаю, мы въ Краковъ сойдемся,’
И нашу дружбу, дружной вспомнимъ битвой.
ЛЯПУН: Тому не быть, Князь Михаилъ Васильичъ!
Довольно насъ однихъ на Поляка.—
А Шведамъ — за моремъ сидть спокойно,
Стругать струги для воиновъ наемныхъ!
У нихъ вдь сбродъ со всхъ предловъ свта!
ДЕЛАГ: Князь! Я терплю обиды черезъ силу!
Онъ вольный человкъ и дворянинъ?
Позволь намъ съ нимъ мечами расчитаться!
КНЯЗЬ. Нтъ, никогда! Прости его душъ
Любви къ отечеству безмрный пламень!
Онъ заблуждается въ своихъ поступкахъ,
Но поводы его всегда прекрасны.—
Такихъ людей удерживать намъ должно,
Но ими жертвовать гршно.— Такъ, Яковъ,
Умй почтить Прокопа Ляпунова,
За то, что въ немъ почтенія достойно,
Умй простить обиду безъ обиды….
ЛЯПУН: Князь Михаилъ Васильичъ! Эта рчь
Грызетъ меня. Мн кажется, ты мыслишь,
Что я не въ силахъ съ Шведомъ поравняться?..
— Шведъ! Я иду на смертный поединокъ!—
ДЕЛАГ: Пойдемъ-же, Ляпуновъ!
КНЯЗЬ. Я запрещаю!
Вы оба подъ моимъ еще началомъ
И я повиноваться васъ заставлю!
Долой мечи!
ЛЯПУНОВЪ (отдавая мечъ).
Князь! Вотъ мой мечь, возми!
Но не давай мня съ Шведомъ повстрчаться,
И безъ меча сражаться можетъ Русскій!
КНЯЗЬ (Делагарди).
Подай твой мечь!
ДЕЛАГ: Князь Михаилъ Васильичъ!…
КНЗЯЬ. Ни слова! Мечь! Мн Русскій отдалъ мечь!
Такъ ты отдать еще скоре долженъ!!
ДЕЛАГ: Обида, Князь!
КНЯЗЬ. Обида, Делагарди,
Что ты вождю забылъ повиноваться!
Не самъ-ли ты вождей, теб подвластныхъ,
Такимъ же наказаньемъ наказуешь!
ДЕЛАГ: Я никогда меча не отдавалъ
Ни даже Королю, и самъ Василій
Позволилъ мн, въ присутствіи Своемъ,
Носить мой мечь.—
ЛЯПУНОВЪ. Шведъ, я тебя прощаю!
ДЕЛАГАРДИ (отдавая мечь).
Князь! Вотъ мой мечь, но горе Ляпунову!..
Я отыщу его….
ЛЯПУНОВЪ. О, я не спрячусь!
КНЯЗЬ. Объ этомъ посл пира мы разсудимъ.—

(Отдавая мечи Ададурову и снимая свой.}

Возьми и мой, пиръ не война!— Теперь
Пойдемъ, пора. (Ляпунову) Ты оставайся здсь,
Я скоро возвращусь…
ЛЯПУНОВЪ. И ты останься?
Князь не ходи на пиръ! Тамъ насъ не любятъ,
Съ тхъ поръ какъ ты Наслдникомъ объявленъ,
А я прощенъ.— Бываетъ на душъ
Иной разъ странно. Часто мн случалось
За дло приниматься съ грустной думой,
И никогда неудавалось дло!
Иной разъ невозможное затешь,
А на сердц легко — и все удастся…
Бываетъ такъ: самъ спросишь у себя:
Приняться-ли за дло или нтъ?
Задумаешь приняться — и сгруснется,
Задумаешь оставить — отойдетъ.
Хоть ты нея, Князь Михаилъ Васильичъ,
Но, согласись, ты также человкъ!
Ты близокъ мн по сердцу и по духу,
И у тебя вдь цльная душа,
Ты мн родной, и словно за себя,
Заботливо хлопочетъ это сердце!
Нтъ, не иди, Князь Михаилъ Васильичъ!
Чуть тронешься за пиръ, по сердцу холодъ,
И что-то воетъ грустно вдалек
И что-то страшное пискливо стонетъ,
И въ свтлый день нахмурясь смотритъ небо?
КН. Ты, братъ, встревоженъ думой поединка,
И чудится теб и страхъ и ужасъ.—
ЛЯПУНОВЪ. Ты не видалъ меня на чистомъ пол?
Среди мечей, людской обрызганъ кровью.
Недвижно я стоялъ въ толп враговъ,
Щепалъ щиты на щепки, мракъ сраженья
Я освящалъ себ мечемъ булатнымъ,
И кровь лилась, какъ свадебное пиво!
Ты не видалъ меня на чистомъ пол,
И никогда, быть можетъ, не увидишь,
— Князь Михаилъ Васильичъ, будетъ время,
Пойдутъ пиры разгульные,ты самъ
Намъ Царскія пошлешь съ привтомъ блюда,
Но хлбъ, отравленный недоброхотствомъ,
Невкусенъ, Князь!
КНЯЗЬ. Ребячишься, Прокопъ!
ЛЯПУН: Ты называлъ меня когда-то другомъ?
Ты общалъ мн Польшу воевать?
Рука съ рукой итти хотли въ Краковъ,
Быть неразлучными всегда?.. Не такъ-ли?
КНЯЗЬ. Такъ!
ЛЯПУНОВЪ (ршительно).
Я иду съ тобой, на пиръ!—
КНЯЗЬ. Нельзя!
Ты незванъ…
ЛЯПУНОВЪ. Про опальнаго забыли,
А въ милости и Царскій путъ пріятенъ.
КНЯЗЬ. Нельзя! Ты такъ горячъ, Прокопъ Петровичъ!
Я приказалъ теб, въ моихъ палатахъ
Спокойно моего ждать возвращенья.—
Прости, мой, другъ.
ЛЯПУНОВЪ (обнявъ его).
Прости, мой милый Князь.
Моей Руси роскошная надежда
Прости Архистратигъ Святаго Царства!
Да сохранитъ тебя Отецъ небесный
Молитвами Прокопа Ляпунова!—
ДЕЛАГ: Князь, намъ пора.
КНЯЗЬ. Пора, Прокопъ Петровичъ!
ЛЯПУЕ: Не хочется мн выпустить тебя
Изъ пламенныхъ объятій Ляпунова!
Въ нихъ только безопасно для тебя,
А этотъ Шведъ, наемный другъ…..
КНЯЗЬ (освобождаясь изъ его объятій).
Довольно!
Ты снова горячишься!.. До свиданья! —
ЛЯПУНОВЪ (грустно).
Прости!

——

ЛЯПУНОВЪ (одинъ, отирая слезу).
И Ляпуновъ уметъ плакать!
О, еслибъ сердце вщее ошиблось!….
Когда плыветъ, по небу голубому,
На черныхъ крыльяхъ, лтняя гроза,
Далекій громъ торжественно катится
И память вчную глаголетъ міру, —
Не все-ли, что живетъ, предслышитъ бурю,
Заблаговременно спшитъ укрыться,
А человкъ?— Святой гроз смется!
‘Успю!’ говоритъ онъ горделиво…—
И гд-же человкъ? Усплъ — погибнуть.

ЛЯПУНОВЪ и ЯША

ЯША. На Господа святое упованье!
На разумъ — мысль! На тло — тяжкій трудъ!
Но чары, колдовство и волхвованье,—
У двери Ада,— Землю стерегутъ…
ЛЯПУНОВЪ. А это Яша! Ты куда идешь?
ЯША. Я не нашелъ, и онъ меня не найдетъ!—
ЛЯПУНОВЪ. Князь Михаилъ?— Пошелъ на пиръ…
ЯША. На смерть!
ЛЯПУНОВЪ. Что, Яша, что?
ЯША. Сбывается Писанье!
И близокъ часъ,— возплачется Москва,
И дьяволу удастся волхвованье:
Падетъ полу-внчанная глава!
ЛЯПУНОВЪ. Силы небесныя!
ЯША. Не съ нами служатъ!
Онъ молчатъ…
ЛЯПУНОВЪ. За чмъ-же ты молчишь?
ЯША. Я зрлъ грозу, она плыла отъ Юга —
И громъ несла на Князя Скопина!—
Не знаю, что Господь на Неб судитъ’:
Пройдетъ-ли, нтъ, смертельная гроза,
Но вдаю: едва сомкнешь глаза —
И похоронный звонъ тебя разбудить!
ЛЯПУНОВЪ. Но кто умретъ?
ЯША. Умретъ Руси Ходатай,
Нечестія исполнится земля,
Густымъ волчцемъ покроются поля,
И станетъ плугъ, зане погибъ Оратай?
ЛЯПУНОВЪ. Неужели Князь Михаилъ…
ЯША (громогласно) Погибнетъ!
ЛЯПУНОВЪ. (въ ужас).
Погибнетъ?! нтъ, еще есть время!—

ЯША (одинъ).

Время
Не съ нами-ли живетъ и умираетъ?
О Господи! Дай крылья Ляпунову!
Творецъ, останови святое око!
Нтъ, ты склоняешься златое солнце!..
И мн пора итти на колокольню,
Ударить въ колоколъ соборный… Страшно,
Что, если православныхъ Христіанъ
Не позову къ вечерни ежедневной,
А всть подамъ о смерти Михаила?..—
О Ляпуновъ! Съ тобой Крестная Сила!

АКТЪ ЧЕТВЕРТЫЙ.

ВЪ МОСКВ.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Небольшая комната въ дом Князя Дмитрія.

ЕКАТЕРИНА (одна, нсколько чашъ стоитъ на золотомъ поднос,
главная или большая чаша съ крышкой впереди, въ рукахъ баночка).
Здсь жизнь, здсь жизни радость и веселье, ‘
Душа бесды, остроумныхъ шутокъ, —
Здсь смерть, здсь сила молніи и грома!—
Какъ смерть и жизнь граничатъ безпрерывно…
Дать смерть легко! Дать жизнь — мы не умемъ,
За что-же отнимать ее хотимъ?..
Вино готово! Ахъ, за чье здоровье
Ты выпьешь, Князь, отравленную чашу?
Рука дрожитъ! Впустить-ли это пламя
Въ твое вино, Князь Михаилъ Васильичъ?
Князь, бдный Князь! Довольными очами,
Въ очахъ друзей читаешь доброхотство!
Все радостью бушуетъ непритворной,
Ты думаешь, что нтъ на свт сердца,
Которое тебя любить не можетъ?..
И ты спокоенъ, веселъ и безпеченъ!..
А эта чаша?.. Веселись, несчастный!..
Не только въ океан и крови
Честолюбивый тонетъ человкъ,
Я утоплю тебя въ ничтожной капл!—
О Боже мой! И это Катерина!..
Меня отецъ, неистовый Малюта,—
Что кровь людей, какъ воду, жадно пилъ,—
За доброту, за кротость не любилъ!—
И это я, къ кому Москва, съ молитвой,
Всхъ нищихъ и увчныхъ посылала
И я сама имъ раны обмывала?!..
И это та простая Катерина,
Что стараго Василія свирпость
Совтомъ добродушнымъ умягчала
И вся Москва ее благословляла!—
Нтъ, ни за что! Проклятіе людей,
Какъ чары, умерщвляетъ человка!
И мн-ли совсть бросить на позоръ,
Склонить главу на плаху, подъ топоръ?
Всему есть казнь и нтъ предъ Богомъ тайны!..
Живи, мой Князь!..

* * *

А Царская Порфира,
А злой толпы коварныя насмшки?..
И рабствовать передъ женой ребенка,
Котораго я на рукахъ носила!..
По прихоти завистливыхъ Бояръ,
По волъ легковрной, глупой черни
Отдать ему, что намъ дано отъ Бога?..

(откупоривая стклянку.)

Нтъ, бдный Князь! Мн жаль тебя, несчастный,
Но эта смерть — необходимость, нужда!..

(держа стклянку надъ большой чашей.)

Свершается ужасное дянье!
Я смерть, какъ пряжу, длаю руками…
Могильный сонъ, какъ паръ, надъ этой чашей!..
Мн чудится: огромный гробъ стоитъ,
Я отпваю и, рукой желзной,
Держу, чтобъ не возсталъ мертвецъ ужасный!
Рука дрожитъ, а члены костенютъ,
Колеблется завистливая воля,
Моя душа, какъ дикое кладбище,
Полна и мертвецовъ и привидній!
Гд я, скажите, ради Бога, гд я?..
Что длаю?..

ЕКАТЕРИНА и ДМИТРІЙ.

ДМИТРІЙ. Жена! Подай вина!..
ЕКАТЕРИНА (поспшно опрокинувъ стклянку надъ чашей и еще поспшне спрятавъ ее).
Ахъ, совершилось!
ДМИТРІЙ. Что съ тобой, жена!
Дрожишь, какъ листъ!..
ЕКАТЕРИНА (съ принужденной улыбкой).
Стыжусь гостямъ казаться!
Все молодые, много иностранцевъ…
ДМИТРІЙ. Надень фату!— Неси скорй вино,
Вс ждутъ, а гость нашъ дорогой — давно
Изволилъ о теб освдомляться,
Онъ жалуетъ тебя, какъ мать родную.
ЕКАТЕРИНА. Ахъ, господи!
ДМИТРІЙ. Да не стыдись, жена,
Вдь этотъ намъ родной, бери-же чашу…
ЕКАТЕРИНА. Родной! Ахъ, Господи!!..
ДМИТРІЙ. Жена не мшкай!
Нехорошо! Князь Михаилъ Васильичъ
Меня осыпалъ ласками своими
И говорилъ, что если, Божьей властью,
На свой Престолъ взойдетъ, то незабудетъ
Моей любви къ нему и уваженья!..
Ну, я пойду, пошлю теб слугу,
Чтобъ эти чаши несъ, а ты не мшкай!..
ЕКАТЕРИНА (одна, схвативъ большую чашу).
Забудетъ, слабоумный! Я ручаюсь!
Отецъ! Теперь ты выйди изъ могилы
И помоги злодйству Катерины!..

(уходитъ съ чашей, слуга приходитъ и взявъ подносъ съ прочими чашами, уноситъ его въ слдъ за Екатериной).—

ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.

Столовая въ дом Дмитрія.

КНЯЗЬ СКОПИНЪ, ДЕЛАГАРДИ, ВАЛУЕВЪ, ГОЛОВИНЪ, многіе Русскіе Бояре и Воеводы, иностранные Генералы и Офицеры, сидятъ за богатымъ столомъ, на коемъ множество блюдъ и украшеній.

КНЯЗЬ. Я врю, Генералъ, что вашъ Францискъ
Былъ славный воинъ, только похвалить
Его нельзя за втренность… Король
Попался въ плнъ! Неслыханное дло!
Когда уже въ расчет обманулся
И войско потерялъ неосторожно,
По крайней мр не сдавайся самъ!
Есть обстоятельства, въ которыхъ можно
И полководцу съ честью умереть!
Но сдаться въ плнъ вождю и Королю!..
Какъ хочешь, а мн стыдно за Франциска…
ФРАНЦ. ГЕНЕРАЛЪ. Онъ думалъ о спасеніи отчизны.
КНЯЗЬ. Тмъ боле сдаваться въ плнъ нельзя!
Онъ зналъ, что можно съ силами собраться,
Возстать войною свжей и загладить
Потери прежнія.— Но что-же планомъ
Францискъ усплъ для Государства сдлать?
Онъ подписалъ условія такія,
Какихъ бы я не подписалъ на плах.
Признайся другъ! Хвастливъ народъ Французскій,
По втренности сдлаетъ ошибку,
По гордости зоветъ ее расчетомъ!

Т ЖЕ и Кн. ДМИТРІЙ.

ДМИТРІЙ (садясь на свое мсто).
Князь, извини! За дломъ отлучался.
О чемъ у васъ тутъ шумный разговоръ?—
АДАДУР: О храбрости сомнительной Французовъ!
Дмитрій. Да что они?! Мы помнимъ Маржерета,
Что ступить, то солжетъ, хвастливый нехристь
Разъ тридцать измнялъ, какъ жидъ поганый,
О жалованьи вчно торговался…
АДАДУР. Позволь сказать, (Почтенный Делагарди,
Вамъ не въ обиду, вы отъ Короля)
А такъ, примромъ, о другихъ народахъ…
Я не люблю наемниковъ, мн стыдно
Смотрть въ глаза корыстолюбцевъ подлыхъ,—
Какъ на примръ и Маржеретъ и много
Другихъ, еще храбрйшихъ иностранцевъ,—
Что храбростью торгуютъ, какъ товаромъ.
Ты ихъ наймешь, они съ тобой пойдутъ,
Найметъ ихъ врагъ, они и съ нимъ готовы:
Имъ дла нтъ, за что идутъ сражаться,
Кто правъ, кто виноватъ? Хотя разбойникъ,
Да плотитъ деньги, имъ уже довольно.—
Люблю я нашихъ въ этомъ отношеньи:
Ужъ Русскаго не сманите добычей!
По совсти,— пойдетъ онъ противъ моря,
Одинъ противу тысячи мечей,
А противъ совсти,— за Божье солнце,
За вс сокровища Востока,— Русскій
Своей души неправдъ де продастъ!

Т ЖЕ и ЕКАТЕРИНА (съ чашей, за ней слуга съ подносомъ).

ДМИТРІЙ. Вотъ и вино, Князь Михаилъ Васильичъ!
КНЯЗЬ. (вставъ съ мста, вс не много приподнимаются).
Екатерина! Боже, сколько лтъ
И сколько зимъ мы не видались съ нею!!.
Здорова-ли Княгиня?
ЕКАТЕРИНА. Слава Богу!
Отвдай, Князь, во здравіе вина…
КНЯЗЬ. Благодарю за честь! Изъ полной чаши
Я выпью только радость и веселье!
Позволь, Княгиня! Чаша тяжела!

(Взявъ отъ нея чашу, ставитъ на стол).

Ты помнишь-ли меня, Екатерина,
Ребенкомъ у тебя въ свтлиц?..
ЕКАТЕРИНА. Помню.
КНЯЗЬ. Когда отецъ мой кончилъ славный путь
И сиротой остался я на свт,
Не ты-ли нжной, материнской лаской
Искоренять мое старалась горе?
Благодарю, еще благодарю,
И за твое здоровье выпью чашу!—
ЕКАТЕРИНА, (смущенная).
Нтъ, князь, не пей!. (про себя). Спасите, силы Неба!
Не вырвать-ли изъ рукъ его отравы?!
КНЯЗЬ. И почему-жъ мн за тебя не пить?
ЕКАТЕРИНА. Ахъ, Господи! Нечистое вино,
Въ немъ что-то мутно…
КНЯЗЬ. Полно, Катерина!
Въ немъ такъ свтло, какъ у меня на сердц.
Позволь же пить твое здоровье.
ЕКАТЕРИНА. Нтъ!
Не за меня, не за меня!
КНЯЗЬ. Димитрій
Ивановичъ! Такъ за чье-жъ здоровье?
Дмитрій. За здравіе Царя и Государя!
РУССКІЕ ВОЯРЕ И ВОЕВОДЫ.
А мы и за Преемника прибавимъ.
ЕКАТЕРИНА. Пей, Князь, во здравіе! Пей, чашу смерти!
КНЯЗЬ (поднявъ чашу вверхъ).
За здравіе Царя и Государя,
Его Супруги благоврной! Дяди
Димйтрія Иваныча съ супругой!
РУССКІЕ ИНОСТРАНЦЫ
Ура! Vivat!—
КНЯЗЬ. Да здравствуетъ Святая наша Русь!
Миръ падшимъ на кровавомъ пол брани!
Забвеніе семейственнымъ раздорамъ!
Покой, богатство, милость Государству!
Удача на враговъ Святаго Царства!
А пиру нашему — разгулъ и радость!..

(Пьетъ не много и, поставивъ чашу на столъ, садится.)

РУССКІЕ ИНОСТРАНЦЫ
Ура! Vivat!
ДЕЛАГАРДИ. А я, отпивъ за здравіе Царя
И всхъ, кого Князь Михаилъ Васильичь
Провозгласилъ,— берусь опять за чашу,—
И именемъ священнымъ Короля
И благородной Швеціи — пью снова
За здравье побдителя Поляковъ,
Спасителя отчизны, Скопина!
РУССКІЕ ИНОСТРАНЦЫ
Ура! Vivat!
КНЯЗЬ (взявъ чашу и подымаясь).
Благодарю, друзья, благодарю!

(пьетъ).

Ахъ, Боже мой! Въ глазахъ позеленло!
Какъ закружилась голова…
АДАДУРОВЪ. Всесильный!
Ты поблднлъ!
КНЯЗЬ (поставивъ чашу и садясь).
Я не могу допить!
Нтъ, на вино плохой я воевода!—
ДЕЛАГАРДИ. Князь! Что съ тобой?
КНЯЗЬ. Хотлъ я осушить
Всю чашу вдругъ, не допилъ половины,
Туманъ въ глазахъ и шумно въ голов.
Мн дурно…
ДМИТРІЙ. Князь!..
КНЯЗЬ (забываясь). Прости Екатерина!
Простите, братья!.. (вскочивъ и выбгая на предсцену)
Гд мой Царскій мечь?
Гд Шапка Мономаха?.. Повинуйтесь!!..

(вс, оставивъ мста, бгутъ и окружаютъ его).

ЕКАТЕР: (схвативъ кашу и спрятавъ ее подъ фату).
Здсь Царскій мечь, здсь Царская Порфира!..
ДМИТРІЙ. Что это значить? Былъ здоровъ и веселъ,
И вдругъ…
КНЯЗЬ. Молчи! Ты слышишь! Змй ползетъ!
ЕКАТЕРИНА (приближаясь къ дверямъ).
Сбылись слова: Внецъ на Михаил…
КНЯЗЬ (схвативъ себя за голову).
Га! Все въ огн! Горитъ земля и небо,
Ахъ, голова! На этой голов
Побдъ, торжествъ несмтное число —
И все — горитъ огнемъ неугасимымъ!—
ДМИТРІЙ. Жена, воды! Авось поможетъ Князю!
ЕКАТЕРИНА (тихо).
Ахъ! Какъ сокрыть отравленную чашу!
КНЯЗЬ (падая къ ногамъ ея).
Екатерина, сжалься надо мной!
Дай мн воды, дай льду! У ногъ твоихъ,
Прошу, молю! Врачуй меня, врачуй!..
ЕКАТЕР: (въ замшательств отъ него отступая).
Князь, не могу! Я и сама въ огн!
Князь, отойди! О дальше, дальше, дальше!..
ДМИТРІЙ. Все для меня темно, непостижимо!

Т ЖЕ И ЛЯПУНОВЪ.

ЛЯПУНОВЪ (толкая слугу).
Прочь, злой холопъ, я Царскій Воевода!
Гд Михаилъ? Не вижу! Воеводы,
Гд Михаилъ?
КНЯЗЬ (подымаясь на полу, гробовымъ голосомъ).
Я здсь! Мн стало легче!..
ЛЯПУНОВЪ (отчаянно).
Убитъ! Отравленъ!.. Господи помилуй!
За что, за что?— Пусть смерть твоя падетъ
На гордецовъ, измнниковъ, злодевъ, —
Но на него!— Нтъ ты не милосердъ,
Когда даешь такимъ злодйствамъ волю!..
КНЯЗЬ. Духовника! Похороните смирно,
Безъ пышности, какъ воина простаго!
Какъ сердце съла смерть! Духовника!
ЛЯПУНОВЪ. Нтъ, добрый Князь! Я выхвачу тебя
У злобной смерти, я спасу тебя!
Пусть судитъ Богъ за тайныя дянья,
А я спасу тебя на зло злодйству!—

(поднимаетъ Князя на руки и уноситъ).

Т ЖЕ, гром КНЯЗЯ и ЛЯПУНОВА.

ДМИТРІЙ. Ну, растолкуй, жена, что это значитъ?
ДЕЛАГАРДИ. Князь никогда вина въ поход не пилъ!
ДМИТРІЙ.Вотъ что! Такъ стало и недугъ пройдетъ,
Коль скоро Князь поотдохнетъ маленько.

Т ЖЕ и ЯША.

ЯША. Пройдетъ недугъ, но не пройдетъ злодйство!
ДМИТРІЙ. Ты какъ попалъ сюда?
ЯША. Пришелъ спросить:
Звонить-ли на вечерню, или всть
Пустить въ народъ о смерти Михаила!
ДЕЛАГАРДИ. Повремени! Поспшностью такою
Ты всю Москву смутишь…
ЯША. Смущу убійцу!
И васъ смущу, завистливое племя!
Вы закопали зависть глубоко!
Хоть поле лжи темно и широко,
Но васъ найдетъ и тамъ крутое время.
ДЕЛАГАРДИ. Безумецъ!
ЯША. Чужеземцы, уходите!
Господь возсталъ и собираетъ Судъ!
Хоть предъ людьми вы тайну сохраните,
Но Ангелы виновнаго найдутъ!
ДЕЛАГАРДИ (къ воеводамъ).
Безуменъ онъ?
ВОЕВОДЫ. Безуменъ, Воевода!
Оставь его, не говори!..
ЯША. Слпцы,
Избранники великаго народа,
Возрадуйтесь о смерти Михаила!
Въ ночи, безъ солнца, совамъ повиднй!’
Хоть много звздъ, но нтъ такой звзды,
Чтобы на мст солнышка повсить!
А вамъ завистники того и надо…

T-ЖЕ и СТОЛЬНИКЪ.

СТОЛЬН: Ужасный слухъ дошелъ до Государя,
Что якобы Князь Михаилъ Васильичъ
На пир у тебя отравленъ ядомъ!
ЕКАТЕРИНА. Великій Боже!
ДМИТРІЙ. Клевета какая!
Послушай, Катерина, что намъ длать!
Ты вся дрожишь….
ЕКАТЕРИНА. Боюсь опалы Царской!
Скорй къ Нему спшите, успокойте,
Откройте, разуврьте, докажите!
ДЕЛАГ: Пойдемте все!
СТОЛЬНИКЪ. Царь на одр болзни
И только Князя приказалъ позвать.
ЕКАТЕР: Вс, вс до одного! Скорй спшите!
Не то, насъ непріятели погубятъ!
ДМИТРІЙ. Пойдемъ, друзья! Не шуточное дло!.
Но какъ наказъ нарушить?…
ЕКАТЕРИНА. Какъ исполнить,
Спросилъ-бы лучше! Царь васъ ждетъ, идите!
ДМИТРІЙ. Пойдемъ! Ей лучше знать!

ЕКАТЕРИНА и ЯША.

ЯША (хочетъ идти).
И я за вами!
Вы во дворецъ, а я на колокольню!
ЕКАТЕРИНА. Стой, Яша, стой!
ЯША. Молись, Екатерина,
Молись одна, а я съ твоей молитвой
Моей молитвы не смшаю.
ЕКАТЕРИНА. Яша!!..
ЯША. Не отъ людей, жена, бываетъ буря,
Отъ Господа и молнія и громъ,
Уже давно мы прокляли другъ друга,
Чего-жъ теперь ты хочешь отъ меня?
ЕКАТЕРИНА. За гршницу молитвы….
ЯША. И проклятья?
Я далъ, его и не возьму назадъ….
Въ твоихъ рукахъ вся тайна, Катерина!

(Она длаетъ невольное движеніе еще боле спрятать чашу )

Не прячь, ее прячь! Лица ты не закроешь!
Не улыбайся! На твои уста
Не ту улыбку Божій гнвъ положитъ,
И заблестятъ глаза зеленымъ свтомъ,
Что ходитъ надъ отверженной могилой!
ЕКАТЕР: (въ бшенств поднявъ на него чашу).
Сдой колдунъ!
ЯША. Откуда эта чаша?
ЕКАТ. Гд чаша? Ахъ! (стремительно убгнаетъ).

——

ЯША (одинъ).
Теперь весь свтъ — пустыня!
Нтъ ни былинки, гд-бы тайну спрятать!
Гори огнемъ, несчастная жена!
Томись горящей жаждой преступленья!
Ты аду — на земл обречена,
И въ адъ сойдешь въ день страшный Воскресенья!

(Уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ ТРЕТІЕ.

Покоя Князя Скопина.

ЛЯПУНОВЪ несетъ Князя СКОПИНА и кладетъ на постель.

КНЯЗЬ. Другъ! Ты усталъ?
ЛЯПУНОВЪ. Князь, обо мн не думай!
Что, легче-ли?
КНЯЗЬ. Полегче, только сердца
Не чувствую.
ЛЯПУНОВЪ. Я за врачемъ послалъ,
КНЯЗЬ. Напрасно.— Отъ людей ничтожна помощь,
Когда Господь судилъ позвать раба
Въ обитель вчную… Съ меня довольно!
Я все узналъ въ моей короткой жизни:
И блескъ честей, я сладость чистой славы,
И дружбы упоительный привтъ!
Благодарю тебя, Прокопъ любезный!
Одинъ, въ часъ смерти, ты одинъ со мною,
Одинъ, въ цпяхъ страдавшій за меня!!..
А гд-же т, которыхъ въ ратномъ пол
Я къ сердцу звалъ и къ сердцу прижималъ!…’
Неблагодарные! Прости имъ, Боже!—
ЛЯПУНОВЪ. Они не знаютъ о твоей болзни…
КНЯЗЬ. Не говори! Я на пиру ихъ видлъ,
Я простиралъ отравленную чашу
Къ ихъ чистымъ чашамъ,— и никто, никто
Меня слезой не встртилъ сожалнья!
ЛЯПУНОВЪ. Но какъ имъ знать?…
КНЯЗЬ. Я тоже полагаю.
Одинъ Господь въ сердца людскія смотритъ…—
ЛЯПУНОВЪ. И открываетъ ихъ людскому взору!
Оправишься, откроется убійца
И ты отмстишь за умыселъ.
КНЯЗЬ. Прощаю!
А этотъ Шведъ!.. Постой, Прокопъ Петровичъ?
Вели скоре въ путь собраться Шведамъ.
Пока живу, пускай Москву оставятъ!
Бги, мой другъ… Нтъ, я не доживу!..
Послднія мгновенья сочтены…

* * *

Такъ будь-же ты хранителемъ отчизны?
Я отъ тебя и мертвый не отстану,
И всякій шагъ записанъ будетъ въ книгу,
И ты со мной въ могил разочтешься?
Любить безъ бшенства, казнить безъ злости!
Люби Святую Русь, какъ любятъ матерь!
Казни враговъ, какъ ты казнилъ-бы сына!
Всегда, везд разсудку повинуйся,
А сердцу не давай безумной воли!
Меня, Прокопъ, ты можешь позабыть,
Но не забудь Царя, Руси и Церкви!
Прости, мой другъ!
ЛЯПУНОВЪ. Князь Михаилъ Васильичъ,
Тебя забыть?
КНЯЗЬ. Забвенье наша слабость,
Есть мсто, другъ, гд память освжится.
ЛЯПУНОВЪ. Живутъ-же люди вкъ чужой! Ему
И своего дожить не позволяютъ!—
Ты не умрешь, Князь Михаилъ Васильичъ!
И свой законъ Богъ можетъ измнить,
Вдь онъ Всесиленъ!..
КНЯЗЬ. Да, но Богъ — Премудръ!
Что разъ положить, то положитъ врно!—
Но, добрый другъ, приподними подушку!
Вотъ такъ! Ахъ, какъ привольно и легко!
Приди ко мн и поцлуй меня! (умираетъ)
Ляпуновъ (поцловавъ его).
Что?.. Ты заснулъ?.. Князь?.. Ты заснулъ?.. Молчитъ.
Не умеръ-ли?.. Гд этотъ врачъ проклятый!..
Позеленлъ! (стараясь его разбудить) Князь, ради Бога, Князь:

(въ ужас бжитъ къ окну).

Онъ умеръ! Помогите! Умеръ! Умеръ!

(отворивъ окно.)

Два солнца наши дружно закатились!
Но есть заря на пламенномъ закат,
И ты взойдешь заутра въ новомъ блеска!
А это солнце! Нтъ ему востока,
Нтъ для него земли, лучей и неба!
Онъ умеръ! Помогите!.. Пусто, дико!
Какъ будто свту до него нтъ дла,
Какъ будто онъ не тотъ Герой Великій,
Что сялъ смерть, чтобы пожать безсмертье!

(обнявъ его трупъ.)

Я весь въ жару, онъ холоденъ, какъ ледъ.
Князь, я тебя душой моей согрю.
Нтъ! Смерть еще безчувственнй убійцы,
Злодй еще къ раскаянью способенъ,
А эта и разскаяться не можетъ!—

Т-ЖЕ и ФИДЛЕРЪ.

ЛЯПУНОВЪ, (увидавъ его).
Ага! Ты здсь! Спасай его, спасай!
Гд ваши чары, ваши волхвованья?
Что, можно оживить? Не бьется-ль сердце?..
Прислушайся! Я ничего не слышу.
ФИДЛЕРЪ (взявъ руку Князя).
Онъ умеръ!
ЛЯПУНОВЪ. Знаю, окаянный, знаю,
Да разв мертвыхъ воскрешать нельзя?
ФИДЛЕРЪ. Я не могу.
ЛЯПУНОВЪ. Такъ что-же можешь ты?
Здороваго лечить и я умю,
А ты — умешь только убивать!
ФИДЛ: Кто вамъ сказалъ? Онъ умеръ отъ прилива
Излишней крови…
ЛЯПУНОВЪ (схвативъ его за руку).
Отъ прилива крови?
А эта зелень на лиц?— Смотри!
Не ясно-ли, что онъ отравленъ ядомъ?
ФИДЛЕРЪ (въ смущеніи).
Да!.. Ядомъ… Нтъ… онъ умеръ…
ЛЯПУНОВЪ. Ты трепещешь!
Неужели самъ Богъ мн дозволяетъ
Взглянуть въ твою діавольскую душу!

(на улиц слышенъ глухой шумъ, Ляпуновъ бросается къ окну)

Проснулись!.. Поздно!
НАРОДЪ (за сценой)
Подавай убійцу!

(Фидлеръ длаетъ невольное движеніе уйти).

ЛЯПУН: Куда? Ни съ мста! Фидлеръ, признавайся!
Мн нечего тебя жалть…
НАРОДЪ. Убійцу,
Убійцу подавайте, душегубца!—
ЛЯПУН: Ты слышишь, какъ зоветъ тебя народъ?
ФИДЛЕРЪ (въ ужас).
Меня? Помилуй! Въ чемъ-же я виновенъ!
ЛЯПУН: Открой мн все! Ты другъ Екатерин,
Въ ея дому злодйство совершилось…
Ты онмлъ? Я говорить заставлю…

(вынимаетъ ножъ).

ФИДЛЕРЪ (падая ему въ ноги).
Спаси меня! Я все теб открою…
ЛЯПУНОВЪ. Спасти тебя, безчестный!— Говори!
Кто Князя отравилъ?..
ФИДЛЕРЪ (на колнахъ, дрожащимъ голосомъ).
Екатерина!
ЛЯПУН: Ага!— А слово клятвой подтвердишь?—
ФИДЛЕРЪ. Клянусь Святымъ Петромъ!
ЛЯПУНОВЪ. Кто изъ Бояръ
Съ ней въ заговор былъ?
ФИДЛЕРЪ
Никто.
ЛЯПУНОВЪ. Никто?
А приготовилъ ядъ?
ФИДЛЕРЪ. Она сама!
ЛЯПУН: Сама!— За чмъ-же ты всь побагровлъ?
Ты зналъ о заговоръ безъ участья!
Да! Ты убійства равнодушный зритель!
НАРОДЪ. Давайте намъ убійцу!
Ляпуновъ (поднимая ножъ).
Признавайся,
Ты ядъ принесъ!
ФИДЛЕРЪ (обвиваясь вокругъ ногъ его.).
Я!— Но прости меня,
Она меня принудила
НАРОДЪ. Убійцу!
ЛЯПУНОВЪ (таща за руку Фидлера.)
Кто могъ тебя, еретика, принудить!
О Михаилъ! Есть для меня отрада,
Есть бдное, пустое утшенье!
Я раздавить могу твою змю,
Я по кускамъ могу терзать злодя,
Живаго закопать въ могилу…. Небо,
Наставь меня — быть безконечно лютымъ!
ФИДЛ: Прости меня, прости, Прокопъ Петровичъ!
ЛЯПУНОВЪ.Тебя простить?— И твой языкъ лукавый
Смлъ о прощеньи говорить!
НАРОДЪ. Убійцу!
Ляпуновъ (поднимая его на ноги.)
Тебя отдать?— Отдамъ полуживаго,
Сквозь истязанья ада проведу!
Сначала разниму тебя по членамъ
И по кускамъ — толп разсвирпвшей,
Какъ псамъ голоднымъ, въ пищу разбросаю….
Плачь, нехристь, плачь!
НАРОДЪ. Давайте душегубца!!
ЛЯПУНОВЪ (бшено).
Разстаться-ль мн съ моей проклятой жертвой,
Отдать-ли имъ сокровище, мой кладъ,
Мою находку дорогую?!!

(поднявъ Фиддери на руки.)

Люди! (несетъ его къ окну.)
ФИДЛЕРЪ (пронзительнымъ голосомъ,)
Помилуй, Ляпуновъ!
ЛЯПУНОВЪ (выбрасывая его въ окно).
Вотъ вамъ убійца!
Ловите, Христіане!
НАРОДЪ. Любо! Любо!

АКТЪ ПЯТЫЙ.

Въ Москв.

ЯВЛЕНІЕ.

Спальная Князя Дмитрія. Налво отъ зрителей кровать съ цвтными занавсками, он отдернуты, постель не тронута, въ порядк, за кроватью виднъ свтъ отъ иконныхъ лампадъ, закрытыхъ покровомъ, впереди два стола, на правомъ — закрытая чаша, на лвомъ — тускло горящій свтильникъ, глубокая ночь, слышенъ заунывный звонъ погребальныхъ колоколовъ.

ЕКАТЕРИНА (одна, полураздтая, облокотясь головой на столъ.— Продолжительное молчаніе.)
Ужъ ночь! За ней другая ночь пройдетъ….
Тамъ третія, тамъ вчность, тамъ Господь
Велитъ судить преступницу… Всесильный!
Неужели и Ты безъ милосердья?
Скажи мн: сомнваться или врить?
Не сомнваться въ строгости Господней
И врить гнву Твоему… О Боже!…
Страдать, страдать, не тяжкою болзнью,
Тлесныхъ силъ недужнымъ разслабленьемъ!
Нтъ, цльною душой въ здоровомъ тл
Страдать — и не видать конца страданьямъ…
Вотъ участь горькая Екатерины!

(поднимается, отъ ея движенія свтильникъ гаснетъ.)

Не угасай лампада, ради Неба!…
Нтъ! Видно Богъ отвергъ Екатерину!..
Темно и страшно! (беретъ лампаду и медленно приближается къ иконамъ.)
Тамъ стоятъ Иконы,
Тамъ свтъ горитъ… Увы! Не для меня!!..
Угодники Святые, сколько разъ
Предъ вами простиралась я съ молитвой,—
И всякій разъ, съ сердечнымъ утшеньемъ,
Я оставляла тихую бесду
Съ Спасителемъ!.. Увы! Теперь не то…
Господь отвергъ преступницу, отвергъ!!
И ночь послалъ, и отнялъ свтъ послдній!!..

(подходитъ къ иконамъ, не смотря на нихъ, отдергиваетъ покровъ и прикладываетъ свою лампу къ передиконнымъ.)

Зажгись, моя лампада, освти
Печальный теремъ трепетной надеждой!
Въ мотальный мракъ небесный лучь заходитъ…
Но въ душу черную жены преступной…

(увидавъ, что свтильникъ не занялся)

Ахъ Господи!.. (хочетъ зажечь его, поднявъ глаза на Иконы и отбгая отъ нихъ съ ужасомъ)
Глядятъ! Они глядятъ!
Спасите! Силы Неба!… Страшнымъ взоромъ
И состраданія и укоризны
Они глядятъ, Они видали все!
И Господу мой тайный грхъ разскажутъ!

(падаетъ безъ чувствъ.)

ЕКАТЕРИНА и АНАСТАСЬЯ.

АНАСТАСЬЯ (со свтильникомъ.)
Что, дитятко, что по ночи кричишь?
Не домовой-ли? Господи помилуй!
Оставила въ постельк, а она
Лежитъ безъ чувства на полу!..
ЕКАТЕР: (приподымаясь и всматриваясь въ няню.)
Ты — или тнь твоя?.. Свтъ!.. О, какъ больно!..
АНАСТАСЬЯ. Вотъ что! Такъ ты больна?..
ЕКАТЕРИНА (вставъ, съ ея помощію.) Да, няня, да!..
АНАСТАСЬЯ. Жаль, уходили Фидлера злодя,
А то-бы онъ…
ЕКАТЕРИНА. Какъ, разв онъ убитъ?..
АНАСТАСЬЯ. А какъ-же мать моя? Вдь этотъ нехристь
Извелъ отравой Князя Михаила!—
ЕКАТЕРИНА (принужденно улыбаясь).
Да, это онъ, поврь мн, няня, онъ!..
АНАСТАСЬЯ. Прости ему! Довольно онъ наказанъ!
Ужъ дали знать ему еретику!
На мелкіе кусочки растерзали!
ЕКАТЕРИНА (торопливо).
А онъ молчалъ?..
АНАСТАСЪЯ. Куда ему молчать,
Да слушать не имлъ никто охоты!
ЕКАТЕР: Однакожъ… Да, народъ ему не врилъ?..
Ахъ, няня, ты не врила ему?…
АНАСТАСЪЯ. Я не была. Господь ихъ знаетъ, что
Онъ имъ разсказывалъ…
ЕКАТЕРИНА. Не слушай, няня,
Молю тебя, не слушай! Клевета!
АНАСТ. Что, матушка? Ты какъ въ горячк, бредишь!
Присядь, душа, вотъ тутъ, поотдохни!
Авось пройдетъ, кабы достать водицы
Да уксусу… Ну, мать моя, присядь…

(подводитъ ее къ правому столу).

ЕКАТЕРИНА (въ ужас отступая).
Здсь Царскій мечь! Здсь Царская Порфира!…
Ахъ, няня, плачь! Молись и горько плачь!
Тамъ на столъ стоить моя судьба!
АНАСТАСЬЯ. Ужъ подлинно диковинныя рчи!—
Присядь хоть здсь, коли лежать не хочешь,
Я окроплю тебя святой водою,
Прочту молитвы…
ЕКАТЕРИНА. Поздно, Анастасья!..
Мн скучно, няня, горько, тяжело…
Одна въ такой Палат… Князь Димитрій
До сей поры еще не возвращался…
Ты знаешь: Князь на пиръ занемогъ
У насъ въ дому… Боюсь… Народъ свирпъ
И глупъ… Чтобъ не обидлъ на дорогъ…
АНАСТАСЬЯ. И, мать моя! Димитрія вс любятъ,
Вс жалуютъ.— Царь и теперь прислалъ
Для страха сотни три стрльцовъ Московскихъ,
Чтобъ отгоняли злаго человка .
А Князь Димитрій съ нимъ совтъ ведетъ…
ЕКАТ: Стрльцы? Въ моемъ дому стрльцы? За чмъ?
Что, разв я преступница? Стрльцы!
Три сотни!.. Такъ! Подъ стражей Катерина!
Они возьмутъ меня, не правда-ль, няня?..
АНАСТАСЬЯ. Да изъ чего-же брать тебя?
ЕКАТЕРИНА. Мн страшно,
Уйдемъ куда нибудь.
АНАСТАСЬЯ. О успокойся!
Ты не здорова, матушка, прилягъ,
Сосни! Ужъ скоро будетъ полночь.. (слышенъ глухой шумъ).
ЕКАТЕРИНА. Ты слышишь, няня?
АНАСТАСЬЯ. Слышу, мать моя!
ЕКАТЕРИНА. Мы только двое…
АНАСТАСЬЯ. Такъ позвать прикажешь
Еще кого нибудь.—
ЕКАТЕРИНА. Да, позови!
Кого-жъ? Вс спятъ.—
АНАСТАСЬЯ. Нтъ двушки не спятъ
И вышиваютъ.—
ЕКАТЕРИНА. Позови ихъ, няня!
Пускай придутъ, я стану съ ними шить…
Вели зажечь огни!.. Ахъ, няня, няня,
Оставъ мн свту, засвти мою
Лампаду… Нтъ, не уходи! Ты слышишь,
Какъ все по улицамъ шумитъ.
АНАСТАСЬЯ. Народъ
Расходится!
ЕКАТЕРИНА. А если сходится?
АНАСТ: Ужъ за полночь! Стрльцы его разгонятъ!
ЕКАТЕРИНА. Иди-же няня, поскорй иди!
Не опоздай! Мн страшно, очень страшно!
Я не привыкла…
АНАСТАСЬЯ. Погоди маленько!
Я духомъ созову моихъ красавицъ:
Ты, матушка, присядь, поотдохни!
ЕКАТЕРИНА одна.
Вотъ адъ! Онъ здсь! Не за предломъ гроба!
Онъ въ сердце глубоко! Здсь адскій пламень,
Которымъ угрожаетъ намъ Писанье!!
Здсь тма кромшная!.. О чаша, чаша!
Не ты-ль моя могила?— Въ полумрак,
Какъ памятникъ надгробный, ты стоишь!
Увы! Безсиленъ голосъ покаянья!
Злодйство насъ отъ Неба отдаляетъ,
Невинность думаетъ о страшномъ ад,
Но съ состраданіемъ къ чужимъ мученьямъ,
А гршница о Неб помышляетъ,
Но безъ надежды, безъ успокоенья!
И смерть ея торжественно страшна!
Душа ея въ огонь облечена
И, сожигая тло, улетаетъ,
Чтобы самой горть неизцлимо
До Страшнаго, послдняго. Суда!—

(шумъ извн усиливается).

Ахъ, какъ шумятъ! О няня, гд ты, няня!
Ты мшкаешь умышленно, старуха,
Ты догадалась о моемъ грх,
И втайн прокляла Екатерину!..

ЕКАТЕРИНА, АНАСТАСЬЯ и ДВУШКИ (съ пяльцами и огнями).

ЕКАТЕРИНА. Нтъ, вотъ она! Сюда, сюда, скоре
Бгите, двушки! Какъ вс печальны,
Какъ блдны! Нтъ, то не живые люди…
АНАСТАСЬЯ. Не правда-ли, мы скоро собрались?
ЕКАТЕРИНА. Да, скоро…
АНАСТАСЬЯ. Гд прикажешь помститься?
ЕКАТЕРИНА. Ахъ, это вы, подруженьки?.. Садитесь!
Меня томитъ безсонница, хвораю,
Одной мн скучно, вмст веселе,
Присядемъ, красныя, шитьемъ займемся,
Авось повеселю…
АНАСТАСЬЯ. Мы потшимъ
Тебя голубушку.— Ну, что? Садитесь!
Уставили на барыню глаза,
И смотрятъ, какъ шальныя…
ЕКАТЕРИНА. Смотрятъ, смотрятъ!
Подай мн душегрю, Анастасья!—
Озябла!…
АНАСТАСЬЯ. Слава Богу, ночь тепла!
ЕКАТЕР. Да есть другой морозъ. Садитесь! Няня,
Садись и ты! (двушки выдвигаютъ скамьи на середину, становятъ пяльцы, садятся,
Екатерина, безъ дла, ее середин, двушки начинаютъ шить, поглядывая на Екатерину.)
АНАСТАСЬЯ. Я рада ночь сидть,
Не жмуря глазъ, да только ты засни!
ЕКАТЕРИНА. Нтъ, няня, рано!
АНАСТАСЬЯ. Что ты, мать моя!
Да этакъ-ты и съ роду не ложилась.
Ужъ скоро запоетъ птухъ…
ЕКАТЕРИНА. Стснитесь!
Поближе, двушки! Не опасайтесь!
Все кончено! Я не страшна ужъ бол!
АНАСТАСЬЯ. Да этакъ ты здоровіе измучишь!
Не плачь, мое дитя! О чемъ кручина?—
ЕКАТЕРИНА. Ахъ, Анастасья, поцлуй меня,
Какъ ты меня когда-то цловала!
Быть можетъ я о многомъ позабуду,
О чемъ невольно помню… О, подруги,
Воображайте, что меня здсь нтъ,
И ясныхъ глазъ ко мн не обращайте! (закрывъ глаза, погружается въ раздумье).
АНАСТАСЬЯ. Запойте псню, красныя! Быть можетъ
Ее уходитъ сонъ подъ вашу псню.
ДВУШКИ. А что запть?.. Ты начинай!— Неладно
На сердц у меня — Ты начинай,
Авось и мы подтянемъ.
АНАСТАСЬЯ. Начинайте!
ДВУШКИ (поютъ)
Не соловушко на втк качается,
И не жаворонокъ въ синев чернется,
Нтъ, то дятелъ стучитъ по дуплу порожнему,
Созываетъ звря хищнаго на чужое гнздышко.—
АНАСТАСЬЯ (тихо двушкамъ)
Смотрите, призадумалась, потише!
Авось ее сонъ сладкій одолетъ…
ДВУШКИ (продолжая пть)
Ой ты дятелъ, дятелъ, и злой и завистливый!
Самъ ты безъ гнздышка по блу свту маешься,
Такъ теб чужое очи колетъ гнздышко…—
ЕКАТЕРИНА (вставъ)
Довольно! О довольно! Въ простот
Природы явственне наша злоба.
Міръ полонъ зла. Не много добрыхъ зеренъ,
И т плодотворить умютъ землю,
А сердце женское для нихъ безплодно!

——

Молчатъ! Въ устахъ ни слово не шелохнетъ!
Он хотятъ мое подслушать сердце
И подсмотрть, что длается въ немъ! —

——

Невинныя! Боюсь на васъ взглянуть!
Мн стыдно будетъ встртить ваши взоры… (садясь)
Подруженьки, веселую запойте!
ДВ. Да чтожъ она смотрть на насъ не хочетъ!
АНАСТАСЬЯ. Не ваше дло! Шейте, припвайте,
А на Княгиню нечего звать.—
ДВУШКИ (поютъ)
Какъ у нашего у ближняго сосда
Двушка-звздочка проживала,
У него жена подруженька, молодешенька,
Словно солнце ясное, красовалася,
И любилъ ее сосдъ, и миловалъ,
Ненаглядную, какъ куколку, —
И засла дв на сердце
Дума тайная, дума черная:
Дай и мн хозяйкой сдлаться,
Извсти хозяйку прежнюю…
ЕКАТЕРИНА. (вскочивъ)
Молчите!— Кто васъ псн научилъ?

(на улиц подымается большой шумъ, двушки встаютъ)

Ахъ, няня, погляди, что это значитъ?
Такой порой, такой ужасный шумъ!
АНАСТАСЬЯ (протирая глаза)
Я было придремнула, мать моя!
Постой, я сбгаю и разузнаю.—

Т-ЖЕ кром АНАСТАСЬИ.
(шумъ боле и боле усиливается)

ЕКАТЕРИНА, (хватая за руки двушекъ).
Тснй! Дружнй! Кругомъ меня, кругомъ!
Сестрицы, ближе, ближе, ближе, ближе!
Ударьте пснь, чтобъ ничего не слышать!!.

(голоса за сценой).

Давайте намъ убійцу Михаила!
Давайте чародйку Катерину!!.
ЕКАТЕР. Онъ не смолчалъ! Онъ все открылъ народу!
О заглушите пснію громовой,
Веселой, свадебной, иль погребальной!..
Мн все равно…— Подруженьки, кричите!—
ДВУШКИ (протяжно поютъ).
Во заглохшемъ пол, подъ плакучей ивою,
Безъ могилы гробъ стоялъ, гробъ стоялъ незапертый,
Мертвеца въ немъ не было, тотъ мертвецъ погуливалъ
По полю заглохшему, подъ плакучей ивою…
ЕКАТЕРИНА (сжавъ руки и поднявъ очи къ небу).
Царю мой, Боже, милостивый Боже!
Будь милосердъ и къ гршниц несчастной,
Спаси меня отъ ярости народной,
Не выдай на съденье псамъ голоднымъ!
Минуетъ буря,— въ монастырь пойду!
Отдамъ мои богатства въ пользу нищихъ,
Во всхъ Соборахъ отслужу молебенъ,
Жизнь поведу затворницей, не постъ,
А тяжкій голодъ, жажду наложу
На тло гршное Екатерины,
Сама себя ужасно истязаю,
Но только, казнь земную отложи!—
Дай мн покаяться, по-крайней мръ,
И бшенству народному не выдай!!.

Т-ЖЕ и АНАСТАСЬЯ.

АНАСТАСЬЯ. Ну, отлегло! Проклятый еретикъ
Налгалъ народу на тебя, что будто
Ты Михаила отравила. Благо,
Что Царь стрльцовъ прислалъ, а то-бы худо
Пришло намъ.— Отстояли молодцы!
Народу видимо невидимо,
Ревутъ, кричать: давайте, Катерину!
А тутъ стрльцы какъ пріударятъ дружно…
ЕКАТЕРИНА (съ восторгомъ обнимая двушекъ).
Благодарю, Творецъ, благодарю!
Я спасена, сестрицы, спасена!
Ахъ, няня, душенька, я спасена!!
Во всхъ Церквахъ велть молебенъ править,
Всмъ нищимъ — столъ обденный на завтра,
Вс бархаты мои, парчи и камки
Послать къ Успенію на ризы!— Няня,
Стрльцамъ раздать три тысячи рублей!
АНАСТАСЬЯ. Стрльцы нечто!— Ихъ было одолла
Толпа народная, да Воевода
Какой то проходилъ, да какъ прикрикнетъ,
Какъ выйметъ мечь,— такъ вся толпа назадъ
Со страху-ужасу поотступили.
ЕКАТЕ. Но кто-же онъ?— Кто изъ Бояръ надменныхъ
За бдную вступился Катерину?—
АНАСТАСЬЯ. Не знаю, мать моя! А малый страшный,
Плечистый и высокій! Передъ нимъ
Стрльцы, что карлы… Вотъ онъ…

Т-ЖЕ и ЛЯПУНОВЪ.

ЕКАТЕРИНА (про себя) Ляпуновъ!
Какъ? Мой спаситель — Ляпуновъ?.. Не врю!
Но можетъ быть изъ всей толпы народной
Одинъ онъ не поврилъ?.. (громко) Воевода!
Позволь тебя благодарить…
ЛЯПУНОВЪ. За что?
ЕКАТЕРИНА. За жизнь.—
ЛЯПУНОВЪ. Не торопись, Екатерина!

(къ нян и двушкамъ)

Оставьте насъ! Проститесь навсегда
Съ Боярыней! Въ молитвахъ поминайте!
Она идетъ въ далекую обитель
И тсными закроется стнами!
АНАСТ. Помилуй, батюшка! Ты нашъ спаситель!..
ЛЯПУНОВЪ (грозно)
Прочь! Время драгоцнно! Удалитесь!
Ей нуженъ часъ покоя и молитвы!
Оставьте насъ!— (двушки разбгаются, няня медленно за ними уходитъ).

ЕКАТЕРИНА и ЛЯПУНОВЪ.

ЛЯПУНОВЪ. Екатерина,
Ты можешь-ли молиться?
ЕКАТЕРИНА. Не могу!
ЛЯПУНОВЪ. Я такъ и думалъ.— Бдная жена,
Что совершила ты?—
ЕКАТЕРИНА. Убійство.
ЛЯПУНОВЪ. Да,
Убійство, но какое?— Ты не знаешь,
Не можешь знать, гд Русь теперь стоитъ!
Безъ Ангела, и Царство можетъ сгибнуть!
Ты отравила съ Княземъ Михаиломъ
Святую Русь, — и Богъ веллъ судить
Судомъ земнымъ преступницу… Молись!

(вынувъ ножъ).

Послдній часъ на этомъ острі!
Я отстоялъ тебя, не для тебя,
Я жертву сохранилъ великой тни,—
И вотъ — пришелъ заклать ту жертву!..
ЕКАТЕРИНА. Боже!..
ЛЯПУНОВЪ. Я самъ дивлюсь, чего еще я медлю!
Ты смерть несла спасителю отчизны,
Безъ трепета, ужасная жена, —
А я убить убійцу не ршаюсь!..
ЕКАТЕРИНА. Не убивай меня, не убивай —
И я еще покаяться съумю!—
ЛЯПУНОВЪ. Съумешь-ли ты Князя воскресить?—
О, женщина, безъ совсти и сердца,
Ты въ жизнь свою не плакала ни разу,
Не прижимала къ сердцу своему
Невиннаго ребенка или друга!
Ты та змя, что на родную матерь
Бросается стрлою ядовитой!
Ты то жерло, изъ коего Господь
Проклятія глаголетъ окаяннымъ!—
О еслибъ ты могла любить отчизну
И за нее страдать душей могучей,
Зане отчизна та въ кровавыхъ смутахъ,
Какъ въ бурномъ океанъ утопаетъ, —
Ты-бъ поняла, кого ты отравила!..
За что, за что,— ты жаломъ ядовитымъ
Спасителя Отчизны уязвила?
О, не за то-ль, что онъ тебя избавилъ
Отъ ложа срамнаго, отъ посмянья,
Отъ плахи, отъ работы, отъ темницы?
Что эту Русь, родную нашу Русь
Онъ загадалъ очистить отъ соблазна?
О гршница, бывали преступленья,
Но твоему — нтъ равнаго примра!—
ЕКАТЕРИНА. О пощади, Прокопъ Петровичъ!
ЛЯПУНОВЪ. Что?
Тебя щадить? Не думаешь-ли ты
Что состраданіе во мн таится?
Что я способенъ пожалть того,
Кто всей Руси не пожаллъ?— Увы!
Ты ошибаешься, Екатерина!
Я казнь теб выдумываю… Страшно,
Торжественно хочу казнить тебя,
Во страхъ вкамъ, мучителямъ въ потху!
ЕКАТЕРИНА. Безчеловчный!
ЛЯПУНОВЪ. Я безчеловченъ!
И это говоритъ его убійца!

(Увидавъ чашу).

Не это-ли сосудъ отравы тайной?
Не здсь-ли утонулъ Скопинъ несчастный?

(Открывая’ чашу).

Недопита!! О строгій Судія!
Не для нея-ль ты сохранилъ отраву!?

(Подаетъ чашу Екатерин).

ЕКАТЕРИНА (отклоняя чашу).
Спасите отъ разбойника!
ЛЯПУНОВЪ (громовымъ голосомъ).
Молчать!
Благодарить!— Ты раздляешь чашу
Съ Божественнымъ избранникомъ Руси!
Отвдай! Горька-ли твоя отрава?
Не обманулъ-ли Фидлеръ!.. На, отвдай!..
ЕКАТЕРИНА (на колнахъ).
Дай часъ на покаяніе…
ЛЯПУНОВЪ. Откушай!
ЕКАТЕРИНА. Минуту…
ЛЯПУНОВЪ. Поздно! Время улетитъ
И ты найдешь другое волхвованье!
Пей, чашу, пей!
(Екатерина пьетъ) О Боже Всемогущій!
Змя и Ангелъ въ той-же гибнутъ чаш!
Какъ малъ и величайшій человкъ!..—
Отвдала? Нтъ мало Катерина!
Покойный Князь до смерти пилъ отраву’,
Пей до конца и ты!
ЕКАТЕРИНА. Я не могу!
ЛЯПУНОВЪ (поднимая ножъ).
Пей, Аспидъ! Смерть на свт не одна!
Благодари еще, что скоро кончилъ,
Не такъ хотлъ я истязать тебя…
Пей подъ ножемъ Прокопа Ляпунова!
Пей подъ Анаемой Святаго Царства!

(Екатерина допиваетъ).

Вотъ такъ!
ЕКАТЕРИНА (уронивъ чашу).
Прости меня, Прокопъ Петровича!

(Слышенъ прежній шумъ черни).

Всему конецъ! Я каюсь предъ тобой!
Уже нельзя мн къ жизни воротиться,
Не погуби души по крайней мр!
Ты плачешь, Ляпуновъ?
ЛЯПУНОВЪ (отирая слезу).
О, какъ не плакать!
Исполненъ долгъ, но этотъ долгъ ужасенъ!
И къ преступленью должно сострадать.
Оно болзнь,: недугъ души нетвердой…
Господь тебя прости, Екатерина!—

(Поднимаетъ ее).

Ты такъ тверда, спокойна?!
ЕКАТЕРИНА. Совершилось!
Пока еще надежда въ жизни есть,
Да той поры волнуютъ грудь желанья,
Но если жизнь разорвана,— тогда
Другія ощущенья слышитъ сердце,
Какъ я слаба! Въ глазахъ позеленло!
Простятъ-ли мн мой грхъ на небесахъ,
Простятъ-ли люди памяти преступной?

(Шумъ усиливается, Екатерина въ омраченіи разсудка).

Ахъ, загорлся свтъ! Вотъ Силы Неба
На черныхъ тучахъ.въ воздух плывутъ!
Ты видишь-ли: собрался Страшный Судъ!
Гд Царскій мечь, гд Царская порфира?—
Вотъ молнія! И загорлись души
Назначенныя аду, я одна…
Меня Господь и къ нимъ не причисляетъ,
Я ни ‘Небесъ, ни ада недостойна…
Охъ, голова! На этой головъ
Лежитъ одно единое злодйство!…
Какъ сердце съла смерть! Вся грудь пуста!
А голова раздавлена, разбита!…
Жизнь, жизнь! Плыветъ зеленый островъ въ моръ!
Цвты на немъ, заморскія деревья…
Какъ воздухъ свжъ, какъ ароматенъ воздухъ!
То жизнь моя… Ловите, догоните!
Я утопаю… Тише! Вотъ онъ, вотъ онъ.!
Ну, Слава Богу! Снова жизнь моя!
Потухъ пожаръ! Весь міръ въ святыхъ лучахъ,
Есть милость на земл — и въ небесахъ!

(Падаетъ и умираетъ).

Т-ЖЕ, АНАСТАСЬЯ и двушки.

АНАСТАСЬЯ. Ахъ, батюшки! Спасайте, ради Бога!
Къ намъ ворвались злоди. Воевода,
Возьми свой мечь! Они тебя боятся!
Ахъ, Господи! Она мертва! Смотрите!..

Т ЖЕ, и толпа народа съ факелами.

НАРОДЪ. Гд чародйка?— Спряталась, небось!—
Не отколдуешься теперь.
ЛЯПУНОВЪ (идетъ къ нимъ, вс отступаютъ).
Ни съ мста,
Разбойники! Есть Божій судъ безъ васъ,—
И этотъ судъ надъ нею совершился!—
Она мертва!
НАРОДЪ. Да вправду-ли мертва?
Змя всегда прикинется убитой,
Когда ее хотятъ убить
ЛЯПУНОВЪ. Ни слова!

(обратясь къ трупу Екатерины.)

Ты гршница, въ честолюбивой злоб
Великое свершила преступленье,
Но ты покаялась предъ страшной смертью
И памяти несчастной нтъ упрека.

(къ народу.)

Молитесь-же за упокой души
Рабы усопшей Катерины Шуйской!

(Вс становятся на колна, занавсь опускается.)

Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека