Джакобо Санназар, Кукольник Нестор Васильевич, Год: 1883 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 38 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ДЖАКОБО САННАЗАРЪ,

ДРАМАТИЧЕСКАЯ ФАНТАЗІЯ

ВЪ ЧЕТЫРЕХЪ АКТАХЪ ВЪ СТИХАХЪ.

(Писана въ 1833 г.)

ПОСВЯЩЕНО
БРАТУ
ПЛАТОНУ ВАСИЛЬЕВИЧУ.

ДЖАКОБО САННАЗАРЪ

Наеc laurea hoc mihi praestitit,
Ut noscerer ac vexarer.—
Petrarca.

ДЖАКОБО САННАЗАРЪ

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

МАЗЕЛЛА САНТО-МАНГО-САННАЗАРЪ.

ДЖАКОБО САННАЗАГЪ, СЫНЪ ея.

КІАРА БОНИФАЧІО.

КАРМОЗИНА, дочь ея.

КАВАЛЕРЪ ЛОРЕНЦО ДОЛЬЧИ.

ДЖУНЬАНО МАДЖІО, Неаполитанскій учитель.

ИНОЧЕНЦО ДА-РОКА, его помощникъ.

РОБЕРТО, домашній наставникъ Самназара.

ГРАФЪ КАВАНИЛЛІА, другъ Санназара.

ЧЕРБИНИ, Неаполитанскій врачь.

АВРЕЛІО, ЭНЦІО, соученики Санназара.

ФРАНЧЕСКО.

Пастухъ, пастушка, ученики, гости Графа Каванилліи, слуги Мазеллы, слуги Кіары.

АКТЪ ПЕРВЫЙ

ВЪ НЕАПОЛ 1466 ГОДА.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Садъ при дом Джуньяпо Маджіо.

ДЖАКОБО САННАЗАРЪ, ЭНЦІО, АВРЕЛІО и ДРУГІЕ УЧЕНИКИ.

ЭНЦІО. Пойдемъ! Талъ весело…

САННАЗАРЪ. Иди себ!

Меня оставь, я скученъ.

АВРЕЛІО. Нтъ, не то!

Онъ хочетъ предъ учителемъ похвастать

Своею памятью…

САННАЗАРЪ. Вотъ есть чемъ хвастать!

ЭНЦІО. Оставь его, Авреліо, пускай

Себ сидитъ, а мы пойдемъ!

УЧЕНИКИ (кром Санназара.)

Пойдемъ-же!

——

САННАЗАРЪ (одинъ вынимаетъ бумажку, становится на колни, и, положивъ бумажку на скамью, рисуетъ.)

Вдь могутъ-же другіе рисовать

Что имъ угодно… Я — никакъ! Вотъ носикъ

Довольно схожъ, довольно схожи губки,

А какъ сложу все вмст,— не похоже!..

О Кармозина, добрый, милый ангелъ,

Мн скучно безъ тебя… (плачетъ)

Какъ ты играешь

На звучной арф нжными перстами,

Мн кажется, ты говоришь со мной

Какимъ-то непонятнымъ разговоромъ…

За чмъ ты, Кармозина,— не сестрица?

Я-бъ понялъ всё… Ахъ, восьмилтній мальчикъ!..

Да разв въ восемь лтъ нельзя ужъ думать

О томъ, что будетъ черезъ десять лтъ?!

Я… буду… такъ богатъ, уменъ и важенъ,

Какъ Маджіо, учитель мой, науки

Я буду знать, какъ самъ Понтанъ, куплю

Себ дворецъ и буду жить спокойно

И весело… Не правдаль, Кармозина,

Вдь ты со мной пойдешь въ обитель міра,

Небеснымъ счастіемъ его исполнишь?…

Какъ это небо, взоръ у Кармозины,

Какъ эта роза, свжести полна,

Какъ мотылекъ, игрива и забавна

И какъ идилія,— мила, когда

Заговоритъ,— такъ хочется заплакать,

Отъ радости, отъ радости прекрасной!—

О для чего я не такой ребенокъ,

Какъ вс товарищи мои?.. Ребенокъ?—

Да полно я ребенокъ-ли?— Такъ рано

Кто изъ товарищей моихъ влюбился?…

Недаромъ я молчу предъ Кармозиной,

Ребенокъ-бы не умолкалъ, какъ птица.—

Я страстнымъ взоромъ слдую за ней,

Красню и блдню… Нтъ! ребенокъ

Наскучилъ-бы безмолвно любоваться

Торжественнымъ величьемъ Кармозины!—

А если съ кмъ заговоритъ она

Иль подаритъ кого улыбкой… Боже!

Непостигаю горя и досады!

Ни на кого такъ больно не сердился,

Не злился Санназаръ… Ахъ, Кармозина!

Я не ребенокъ… нтъ… я не ребенокъ!..

Идутъ!— Увы! Для чувства нтъ покоя,

Въ себ-ли носишь,— больно, выдашь людямъ,

Еще больне.— Идутъ!— Ахъ, учитель!..

Теперь я съ нимъ боюсь и повстрчаться,

А прежде, какъ къ отцу, бжалъ на встрчу!

(уходитъ.)

——

ДЖУНЬАНО-МАДЖІО, ИНОЧЕНЦО И ДА РОКА.

МАДЖІО (входя.)

…Такъ накажи!

ДА РОКА. Не смю. Сомнваюсь,

Чтобъ онъ отъ лности не зналъ урока,

МАДЖІО. Такъ отчего?

ДА РОКА. Богъ знаетъ отчего!

Уже не въ первый разъ я замчаю,

Какъ на скамь разсяно сидитъ онъ,

Задумавшись, онъ часто начинаетъ

Стихами говорить…

МАДЖІО. Стихами?

ДА РОКА. Да,

Стихами. Часто онъ, въ своемъ забвеньи,

Тихонько плачетъ…

МАДЖІО. Плачетъ?— Чудеса!

И ничего не учится?

ДА РОКА. Напротивъ,

Онъ учится прекрасно, всякій разъ

Я спрашиваю Санназара…

МАДЖІО. Чтожъ?

ДА РОКА. И всякій разъ онъ знаетъ совершенно

Урокъ свой, но когда его не знаетъ,

То ужъ не знаетъ также совершенно.

МАДЖІО. А часто-ли не знаетъ?

ДА РОКА. Нтъ, напротивъ!

Всего два раза. Разъ,— забылъ когда,

Сегодня во второй разъ.

МАДЖІО. Непонятно!

Но чмъ-же онъ оправдывалъ себя?

ДА РОКА. Ничмъ! Просилъ прощенія и только.

МАДЖІО. Ну, позови его ко мн.

——

МАДЖІО (одинъ.)

И вправду

Джакобо страненъ! Не могу придумать

Причины. Можетъ быть, онъ боленъ, тайно

Болзнь гнететъ, а онъ не понимаетъ…

А жалко! Онъ непостижимый мальчикъ!

Онъ въ восемь лтъ такъ знаетъ по-Латын,

Какъ многіе учители не знаютъ,

Безъ словаря, Виргилія читаетъ,

Уменъ, какъ взрослый и, какъ два, тихъ,

Въ немъ преждевременно развился разумъ,

А кротость дтская осталась… Странно,

Не слышалъ я, чтобъ онъ кого обидлъ,

Иль пошалилъ, какъ прочіе шалятъ

Въ его лта… Непостижимый мальчикъ!

МАДЖІО, ДА РОКА и САННАЗАРЪ.

МАДЖІО. Джакобо! Ты не зналъ урока, такъ-ли?

САННАЗАРЪ. Такъ!

МАДЖІО. Почему?

САННАЗАРЪ. Такъ!

МАДЖІО. Почему-же такъ?

САННАЗАРЪ. Магистеръ! Ради Бога, несердитесь!

Прослушайте, я знаю мой урокъ,

Я выучилъ, прослушайте, Магистеръ!

МАДЖІО. Зачмъ ты во-время незналъ?

САННАЗАРЪ. О Боже!

Я знаю мой урокъ, Магистеръ, знаю,

Я выучу вамъ втрое больше, только

Немучьте Санназара, ради Бога!

МАДЖІО. Джакобо, подойди ко мн по-ближе,

Скажи: за чмъ ты во-время незналъ?

Будь откровененъ, я впередъ прощаю.

Скажи всю правду, отъ чего?..

САННАЗАРЪ. Незнаю!

(про себя): Какъ дорого обходится блаженство!

МАДЖІО (гнвно).

Упрямецъ, я прибгну къ наказаньямъ!

САННАЗАРЪ (живо).

Магистеръ, накажите, накажите!

Я васъ прошу, отецъ мой, накажите!

Вы кончите скорй мои мученья:

Я васъ люблю, отецъ мой, для любви,

Для радости, покоя,— накажите,

И позабудьте мой проступокъ!..

МАДЖІО. Другъ мой,

Наказывать не всякому охота!

Я былъ отцемъ теб, Джакобо. Помнишь,

Какъ много попеченій и стараній

Употребилъ я для тебя, какъ много

Досуговъ, для ученаго безцнныхъ,

Я посвящалъ на пользу Санназара,

Кого я отличалъ передъ другими,

Кого ученикамъ примромъ ставилъ

И въ откровенности и въ послушаньи,

Кого любилъ, какъ собственнаго сына?

И вотъ за все какая благодарность!

САННАЗАРЪ. Отецъ мой, я неблагодаренъ, золъ,

Я недостоинъ милостей твоихъ,

Мн стыдно, плачу, видишь,— горько плачу,

Такъ накажи, Магистеръ, накажи!

МАДЖІО. Вотъ, Иноченцо, вотъ примръ упрямства,

Неслыханнаго, страннаго упрямства!

Постой, Джакобо, матери твоей

Я разскажу, каковъ ты…

САННАЗАРЪ (схвативъ за руки Маджіо).

Бога ради!

Магистеръ, Бога ради, Бога ради!! (заливается слезами).

МАДЖІО. Ты боленъ Санназаръ, не такъ-ли!

САННАЗАРЪ. Нтъ!

МАДЖІО. Мн кажется…

САННАЗАРЪ. Я никогда не лгу.

МАДЖІО. Но голова горитъ…

САННАЗАРЪ. Ахъ, отъ распросовъ

Отъ гнва вашего… Увы, Магистеръ,

Вы мать мою такъ больно огорчите,

Она любить Джакобо перестанетъ,

И все за то, что онъ не зналъ урока…

МАДЖІО. Признайся, не скажу.

САННАЗАРЪ. Ну, я былъ боленъ,

Врача боялся!… (про себя) Боже, я солгалъ!—

МАДЖ: Напрасный страхъ, Чебрини врачь искусный.

Но ты, мой другъ, къ упрямству привыкаешь…

Большой порокъ…

САННАЗАРЪ. Небуду…

МАДЖІО. Иноченцо,

Сей разъ простите Саназара… Помни,

Другой разъ за упрямство наказанье!

——

САННАЗАРЪ одинъ.

Упрямство! да, упрямство!.. Я люблю,

Но я любить ужъ недостоинъ бол!

Я лжецъ. Языкъ горитъ и совсть мучитъ,

Я обманулъ учителя — отца,

Но мать мою избавилъ отъ досады,

Отъ огорченій… Нтъ! я…

Искусно поступилъ. О Кармозин

Ни Маджіо не знаетъ, ни Да-Рока,

А что-жъ когда-бъ они узнали оба,

Что я влюбленъ и матери сказали?

Сказать скорй урокъ свой Иноченцо

И побжать — смотрть на Кармозину! (уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.

Садъ при дом Бонифачіо.

КІАРА БОНИФАЧІО, КАРМОЗИНА БОНИФАЧІО и МАЗЕЛЛА САНТО-МАНГО-САННАЗАРЪ (входятъ въ аллею).

КІАРА. Ахъ, отдохнемъ, Синьора!.. Я устала.!.

МАЗЕЛЛА. И я устала (садятся).

Что за чудный вечерь!

Пріятно посидть!.. Какъ тихъ Неаполь

Въ вечерній часъ, какъ сладостенъ вашъ воздухъ!—

Мы, кажется, невдалек отсюда,—

А разница примтная въ климатъ.

КІАРД. Вы проживали собственно въ Салерно?

МАЗЕЛЛА. Нтъ, въ Санто-Манго, у себя!

КІАРА. Далече

Отъ васъ Салерно?

МАЗЕЛЛА. Будетъ миль четыре.

КІАРА. Въ какомъ же это Графствъ, не припомню?

МАЗЕЛЛА. Въ Джифуни…

КІАРА. Да, въ Джифуни, славный край!

Тамъ ваши земли?

МАЗЕЛЛА. Да!— Теперь ужъ мало

Изъ нашего осталось состоянья,

А прежде въ родъ предковъ Санназара

Помстій много было, Іоанна

Всего лишила.

КІАРА. Іоапна?

МАЗЕЛЛА. Да!—

Одинъ изъ Санназаровъ былъ на службъ

У Карла Третьяго де-Дурасъ,— Карлъ

Далъ Санназару многія помстья,

Близь Портичи, Неаполя, Салерно,

Онъ былъ одинъ изъ богачей важнйшихъ.—

Но чтожъ? На тронъ восходитъ Іоанна

И отбираетъ все назадъ. Какъ будто

Худымъ путемъ прапраддъ пріобрлъ

Имніе…

КІАРА. Скажите, первый разъ

Я это слышу! Кто-же вамъ мшалъ

Прибгнуть съ просьбой къ Фердинанду?

МАЗЕЛЛА. Гордость!—

Довольно для меня и для Джакобо

И Санто-Манго, можно жить спокойно, —

Но вотъ бъ да, мн надо быть самой

Въ моемъ помсть, иначе бда,

Мы скоро обднемъ совершенно,

Доходами никто не управляетъ,

Строеніе втшаетъ, поле чахнетъ,

А управитель мой — большой невжда,

А, можетъ быть, и плутъ.— Мн надо хать,

Я только жду, чтобъ кончилъ годъ Джакобо

И не прервалъ ученія…

КАРМОЗИНА (привставъ ). Всесильный!

КІАРА. Что, Кармозина, что съ тобой?

КАРМОЗИНА. Мн дурно…

КІАРА. Поди, побгай!

——

КІАРА БОНИФАЧІО и МАЗЕЛЛА-САНТО-МАНГО-САННАЗАРЪ.

МАЗЕЛЛА. Милое дитя!

Въ двнадцать лтъ степенна и тиха!

А учится?

КІАРА. О, какъ-же! Очень много.

Какъ хорошо она стихи читаетъ.

Мн иногда смшно смотрть:— ребенокъ

Возьметъ перо и мучится надъ римой,

Поврите, въ день моего рожденья

Она мн принесла своей работы

Большой платокъ, а въ немъ стихи и ноты…

Сама склеила, да, сама склеила,

Сама и проиграла и пропла.

МАЗЕЛЛА (отирая слезы.)

Второй Джакобо!

КІАРА. Можетъ быть, Синьора,

Ихъ Богъ соединяетъ…

МАЗЕЛЛА. Невозможно!

Онъ слишкомъ малъ. Ей черезъ два, три года

Ужъ можно замужъ, а ему лтъ десять

До сватьбы ждать. Но точно была-бъ пара!

КІАРА. Такъ Богъ уже судилъ, что — т семейства,

Что въ дружескихъ находятся связяхъ,—

Между собой не могутъ породниться!..

Смотрите, вашъ Джакобо возвратился!

Печаленъ и угрюмъ…

МАЗЕЛЛА. Съ недавнихъ поръ

Я замчаю эту перемну!

И думаю, излишнее ученье

Наводитъ на него тоску и скуку,

Темъ боле хочу я хать съ нимъ.

Пусть отдохнетъ на вол, безъ занятій.

Ученье — нажитое благо, время

Еще для Санназара не ушло,

А за здоровье трудно поручиться.

——

Т ЖЕ, ДЖАКОБО САННАЗАРЪ (въ задумчивости проходитъ сцену) и КАРМОЗИНА(за нимъ тихо слдуя.)

МАЗЕЛЛА. Джакобо, здравствуй! (Санназаръ бросается къ матери и цлуетъ руку.)

Что ты такъ печаленъ?

САННАЗАРЪ. Нтъ, маменька я не печаленъ, скучно

Безъ васъ мн было.

МАЗЕЛЛА. Такъ развеселись,

Ты ужъ сомной!

САННАЗАРЪ. Ахъ, маменька, я радъ

Повеселть, забыться.

МАЗЕЛЛА. Ты здоровъ-ли?

САННАЗАРЪ. О, я здоровъ, — и отчего хворать?

МАЗЕЛЛА. Чтожъ, каково ученіе твое?

САННАЗАРЪ. Сегодня я незналъ урока.

МАЗЕЛЛА. Право?

Неврится, ты шутишь…

САННАЗАРЪ. Не шучу,

И съ вами грхъ шутить…

МАЗЕЛЛА. Не знай уроковъ,

Вс книги брось, оставь свои тетради,

Но говори и чувствуй такъ, какъ нын,

Я все прощу, мой милый другъ, Джакобо!—

САННАЗАРЪ. Я иначе и чувствовать не въ силахъ.

Но успокойтесь, маменька, урокъ

Я выучилъ, прослушалъ Иноченцо

И былъ доволенъ.

МАЗЕЛЛА. Я несомнваюсь,

Приди, Джакобо…

(обнимая его).

САННАЗАРЪ (увидвъ Кармозину.)

Ахъ!

МАЗЕЛЛА. Что?

САННАЗАРЪ. Ничего,

Подъ сердцемъ укололо…

МАЗЕЛЛА. Отъ сиднья!

Поди побгай съ Кармозиной… Что же?

Не хочешь?

САННАЗАРЪ. Нтъ, я, маменька, отъ васъ

Неотойду, сегодня цлый день

Я васъ невидлъ…

МАЗЕЛЛА. Ну, такъ оставайся.

САННАЗАРЪ. Что это, маменька, у васъ за книжка?

МАЗЕЛЛА. Семейственныя письма Цицерона,

Хорошій переводъ…

САННАЗАРЪ. По-Итальянски?

МАЗЕЛЛА. По-Итальянски.

САННАЗАРЪ. Можно мн.

МАЗЕЛЛА. Возьми!

(Санназаръ садится и вперивъ глаза въ книгу, изрдка поглядываетъ на Кармозину.)

КІАРА. Что, Кармозина, ты одна сидишь?

Развесели Джакобо и сама

Развеселись!… Проходимся, Синьора!

——

Д. САННАЗАРЪ и КАРМОЗИНА.

КАРМОЗИНА (свъ возл Санназара.)

Что ты читаешь?

САННАЗАРЪ. Письма Цицерона.

КАРМОЗИНА. Что, хороши?

САННАЗАРЪ. Прелестны.

КАРМОЗИНА. А урокъ

У васъ большой на завтра?

САННАЗАРЪ. Нтъ, не очень!

КАРМ: Ахъ, бабочка!.. (бжитъ и ловитъ мотылька)

САННАЗАРЪ. (про себя)

За бабочкой бжитъ!

Какой предлогъ, чтобъ бросить Санназара!

Везд мн такъ! Что я люблю? Джакобо,

Къ чему любовь? Умй быть не ребенкомъ,

Умй быть человкомъ!.. Неумю!—

Такъ грустно мн, такъ горько, Кармозина,

Разбей любовь обидой иль насмшкой…

Мн плакать хочется, такъ сердцу больно…

Она меня нелюбитъ… Я ребенокъ!

Она почти невста… выйдетъ за-мужъ!

И отчего во мн тоска и горе?

Неужели, на всемъ обширномъ свт,

Другой я неувижу Кармозины

И ненайду кого любитъ?..

КАРМОЗИНА (съ бабочкой въ рукахъ:)

Поймала!

САННАЗАРЪ (въ испуг)

Ахъ!

КАРМОЗИНА. Что? Ты испугался?

САННАЗАРЪ. Кармозина,

Вы такъ нечаянно пришли!

КАРМОЗИНА. Я для тебя за бабочкой погналась

И для тебя поймала…

САННАЗАРЪ. Для меня?

КАРМОЗИНА. Ты такъ печаленъ, такъ задумчивъ…

САННАЗАРЪ (робко). Да!

КАРМОЗИНА. И отъ чего? (оба, взглянувъ другъ на друга, покраснли, бабочка улетаетъ)

Ахъ! Бабочка!.. Подарокъ

Мой улетлъ, но я тебя поймаю.

САННАЗАРЪ. Нтъ, бабочка меня не забавляетъ!

Неуходите, Кармозина!

КАРМОЗИНА. Правда,

Что за игрушка — бабочка?.. Свобода

Всего дороже и для ней, не такъ-ли?

Но чмъ тебя развеселить, Джакобо?

Постой, я покажу теб игрушку…

САННАЗАРЪ. Къ чему игрушка?— Будто говорить

Мы неумемъ! Разскажите мн:

Что за игрушка — и довольно.

КАРМОЗИНА. Вотъ что!

Мн маменька купила книжку…

САННАЗАРЪ. Книжку?

КАРМОЗИНА. Съ картинками…

САННАЗАРЪ. Объ чемъ-же эта книжка?

КАРМОЗИНА. Любовь двухъ пастуховъ…

САННАЗАРЪ. Везд любовь!

Скажите, Кармозина, есть ли уголъ

Иль вещь какая безъ любви на свт?

КАРМОЗИНА. Незнаю. Я не думала объ этомъ,

А въ книжк пастухи прекрасно любятъ,

Пастухъ въ ней названъ Синцерусъ, пастушка

Филидой, какъ они прекрасно, нжно

Другъ другу говорятъ, о городахъ

Незнаютъ, нтъ у нихъ увеселеній,

Такъ какъ у насъ, въ Неапол, ихъ вечеръ

Проходитъ въ псняхъ и въ игр на флейт…

На Флейт ты, Джакобо, неиграешь?

САННАЗАРЪ. Я не пастухъ, нтъ у меня Филиды…

Любить могу, умю… Кармозина,

Вы можете, умете любить?..

КАРМ. Я?. Нтъ!— Любить недолжно въ наши лта!

САННАЗАРЪ. Ахъ лта, лта! Скоро-ли настанетъ

Пора любви?— Иванъ уже недолго,

А мн еще… ужасное пространство!

Да, никогда я юношей небуду,

А въ двадцать лтъ я буду старикомъ!

Мн кажется… О Боже, Боже мой!

Что, еслибъ можно говорить слезами! (плачетъ)

КАРМОЗИНА (про себя).

Я поняла! Понятны эти слезы!

Кого онъ любитъ, Боже мой, кого?— (громко)

Джакобо!

САННАЗАРЪ. Да, ребенокъ съ этимъ чувствомъ

Несчастное созданіе!— Другимъ

Оно услада горькой жизни, мни

Отрава и какая!.. Кармозина,

Уйдите, ахъ, уйдите Кармозина!

КАРМ. Что это съ нимъ? Впервые онъ такъ страненъ.

САННАЗАРЪ.Глаза горятъ отъ слезъ, уста отъ жара,

Грудь стснена и голова болитъ.

Я нездоровъ, кто вылечитъ меня?

Ахъ, Кармозина, дайте вашу руку!

(дрожа и цлуя ея руку.)

Непонимай, прелестнйшая два,

Моихъ пустыхъ рчей непонимай!

Неслушай словъ сердечнаго напва,

Насмшками сожги душевный рай!

О, удержи порывъ нмаго гнва,

Непонимай меня, непонимай!..

(какъ бы проснувшисъ, вздрагиваетъ и отходятъ отъ Кармозины)

КАРМОЗИНА. Джакобо, что съ тобою?

САННАЗАРЪ. Ничего!

КАРМОЗИНА. Но эти римы…

САННАЗАРЪ. Это гимнъ сердечный,

Но я несмю объяснять его.

КАРМОЗИНА. Кому-же этотъ гимнъ?

САННАЗАРЪ. Моей Филид!

КАРМОЗИНА. Скажи мн, кто она?

САННАЗАРЪ. Я самъ незнаю!

КАРМОЗИНА (про себя).

Не я?— И я словамъ его внимала!

И сладкою надеждой волновалась!

(Громко). Прости, дитя!

——

САННАЗАРЪ (одинъ)

Простите, Кармозина!—

Что-жъ мни теперь осталось?.. Нелюбить?..

Попробую!— Уста, ея уста

Звучатъ, какъ римы, очи — сердце колютъ!

И больно и отрадно!— Сонъ волшебный,

Возьми меня въ роскошныя объятья

И десять летъ недай мне просыпаться!

Сожми мн сердце непробудной силой,

Но образа нетрогай Кармозины!—

Пусть десять летъ она хранится въ сердц

Единственнымъ, роскошнымъ сновидньемъ,

А если ты его оставить можешь

И въ спящемъ сердц бднаго Джакобо,

То небуди меня до самой смерти!

——

САННАЗАРЪ и МАЗЕЛЛА.

МАЗЕЛЛА. Ты здсь, а я везд тебя искала!

Мы тотчасъ, другъ, подемъ въ Санто-Манго!

САННАЗАРЪ. Одни?

МАЗЕЛЛА. Одни! Я получила письма!

Присутствіе мое необходимо.

Я ужъ была у Маджіо, учитель

Теб позволилъ хать.

САННАЗАРЪ. Онъ позволилъ!

Но разв я ему уже наскучилъ?

Но разв я учился неисправно?

МАЗЕЛЛА. Такъ ты нехочешь хать?

САННАЗАРЪ (испуганный). Нтъ, хочу!

Подемъ, маменька!

МАЗЕЛЛА. Что это значитъ?

САННАЗАРЪ. Ахъ ничего, ручаюсь, ничего!

Я полюбилъ Неаполь, очень жалко

Съ нимъ разставаться…

МАЗЕЛЛА. Другъ мой, безъ тебя,

И дня непроживу я въ Санто-Манго!

Мы тамъ недолго будемъ, Богъ поможетъ,

Устроятся дла, мы возвратимся.—

САННАЗАРЪ. Скоре, маменька, скорй подемъ,

Чтобы поспть скоре возвратиться…

МАЗЕЛЛА. Пойдемъ проститься (уходить).

САННАЗАРЪ (медленно за нею слдуя). Я опять солгалъ!

Кому же? Матери!— О Санназаръ,

Къ чему тебя пустая страсть ведетъ?

Пойдемъ проститься навсегда съ прекрасной!..

Творецъ мой, такъ любить и такъ напрасно!

АКТЪ ВТОРЫЙ.

ВЪ САНТО-МАНГО, 1467 ГОДА.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Домъ Мазеллы съ портикомъ, обращеннымъ на Сверъ, густая роща примыкаетъ къ самому дому и простирается вверхъ на горы, кои, туманнымъ хребтомъ, теряются вдали: вечернее солнце виситъ надъ горами.

САННАЗАРЪ, одинъ въ портик.

Годъ!.. Цлый годъ!.. И я ее не видлъ,

И я еще не умеръ!.. Кармозина!

Ребячество проходитъ, но любовь,

Безъ милосердія, растетъ и зретъ!..

Пустой тростникъ на сторону нагнется,

Сломался и пропалъ, по кипарисъ

Все глубже, глубже гонитъ корень въ землю

И самъ растетъ!— Ахъ, участь кипариса

Несетъ Джакобо!— Можетъ быть и я

Способенъ буду только для могилы!!..

Ахъ, птичка, ты летаешь! Дай мн крылья!

Я полечу къ окошку Кармозины,

Взгляну, увижу милый образъ двы

И ворочусь!.. Ты улетла, птица,

И, можетъ-быть, въ Неаполъ прекрасномъ,

Ты внемлешь, птица, пснъ рыбаковъ..

А, можетъ быть, на крышъ Кармозины,

Ты слушаешь, какъ два строить арфы,

Не думая о бдномъ Сапназаръ,

Заводитъ пснь, пснь радости невинной —

И звукъ бжитъ но воздуху пустому,

Какъ солнца лучь, блистательный и теплый!

Ахъ, птичка, онъ ничтоженъ для тебя!

Души твоей восторгомъ неосвтитъ

И несогретъ радостью роскошной!

О птичка, сядь въ окошк Кармозины!

Взгляни, что длаетъ она?.. Играетъ,—

Поетъ, играетъ, веселится!.. Птичка,

Непримчай, что длаетъ она…

О нтъ, нтъ, нтъ! Какъ Ангелъ, ты чиста,

Какъ Ангелъ добродушна и свята,

И хороша, какъ Ангелъ!— Кармозина,

Слети ко мн прозрачнымъ сновидиньемъ!..

Вотъ я засну: — слети, слети, мой Ангелъ,

Минутной тнью, легкимъ привиднемъ!..

Ты, да не ты! Черты твои — во мн,

Какъ облака, толпой несвязной ходятъ,

И, кажется твои сверкаютъ очи,

Твои уста, пурпурныя уста,

Роскошныя, какъ сонъ передъ разсвтомъ,

Твоихъ волосъ каштановыя волны,

Твоя рука, какъ чистый, блый мраморъ…

Ахъ, все твое — всегда съ собой ношу,

Но все тебя, прекрасная, невижу!

И, можетъ быть, ужъ больше не увижу.

——

САННАЗАРЪ, МАЗЕЛЛА и РОБЕРТО.

САННАЗАРЪ (невидя ихъ).

Зачмъ-же жизнь, безсмертная душа!

Чтобъ только чувствовать свое несчастье,

А быть несчастнымъ — это ужъ законъ,

Ужъ это такъ и быть должно!— О горе!..

Какъ этотъ міръ прелестенъ и красивъ,

Какъ эти горы грозны и прекрасны,

Какъ это небо утомляетъ взоръ

И вмст, какъ чаруетъ это небо!

И все… затмъ, чтобъ чувствовать, чтобъ видть

Что есть на этомъ свт блага…

Есть счастіе, да только не для насъ.

Такъ чтожъ оставлено для человка?..

МАЗЕЛЛА. Терпніе и будущая жизнь!..

САННАЗАРЪ. Ахъ! (въ испуг, соскочивъ съ портика, убгаетъ въ рощу).

——

МАЗЕЛЛА и РОБЕРТО.

МАЗЕЛЛА. Странно, очень странно! Но, Роберто,

Скажи мн, ты всегда при немъ, о чемъ

Тоскуетъ онъ?..

РОБЕРТО. Синьора Санто-Манго,

Онъ для меня мудреная загадка!

Я немогу понять…

МАЗЕЛЛА. Но, ради Бога,

Неужели незамчаешь ты

Чмъ занятъ онъ, что длаетъ, читаетъ,

Что пишетъ, иногда, одною строчкой,

Нечаянно, вся тайна объяснится.

РОБЕРТО. Все это такъ, Синьора Санго-Мапго,

Но этого, къ несчастью, иногда

Нтъ въ словар Джакобо…

МАЗЕЛЛА. Сынъ мой скрытенъ?—

Ты этого не говори, Роберто!

Джакобо нравомъ чище, мягче воска…

РОБЕРТО. Холоднаго…

МАЗЕЛЛА. Пустое!.. Ты скажи мн

Что любитъ онъ найболе читать?

РОБЕРТО. Проперція.

МАЗЕЛЛА. Помилуй, по-латыни!

РОБЕР: Да, по-Латыни!— Этотъ странный мальчикъ

Моихъ идей систему разрушаетъ,

Я наблюдалъ его со всхъ сторонъ,

Хотлъ было объ немъ составить книгу,

Прекрасною Латынью Цицерона

Подробно описать оттнки нрава

Столь чуднаго… Предметъ разнообразный

И поучительный, но каждый день

Встрчаются противорчья, завтра

Ужъ Санназарь не то, чмъ былъ сегодня.

Привычки странны и замысловаты.

Во-первыхъ, мало спитъ и то — не крпко

Тревожнымъ, тонкимъ сномъ, нердко, ночью,

То тяжко стонетъ, то рыдаетъ, также

Онъ мало стъ, а много пьетъ, вотъ признакъ

Болзни!— Говоритъ по-Итальянски —

Съ слугой, да съ вами, а со мной — всегда

По-Гречески и по-латыни.— Часто

Шатается одинъ по этимъ рощамъ,

Иной разъ два часа ищу и больше,

И гд-жъ найду?— Надъ пропастью, надъ рчкой,

Какъ истуканъ, въ безмолвномъ размышленьи,

Стоитъ мой Санназаръ!.. И смхъ и горе!—

А наконецъ онъ черезъ-чуръ уменъ,

Все хочетъ быть ужъ взрослымъ человкомъ,

Онъ говоритъ, какъ книга, въ это время

Игрушки занимать должны ребенка,

А онъ объ нихъ незнаетъ, знать нехочетъ,

И если я скажу: пойдемъ, Джакобо,

Пора побгать, поиграть,— онъ плачетъ

И обижается моимъ совтомъ.—

Недавно онъ сердился на слугу

За чмъ его ‘Джакобо’ называетъ,

А не ‘Синьоръ Джакобо Санназаръ.’

А главное: читаетъ очень много

Виргилія, Проперція, — Эклоги

Виргилія онъ знаетъ наизустъ,

И признаюсь, я часто восхищаюсь

Его блистательнымъ произношеньемъ!

А наконецъ: скажу вамъ откровенно,

Я сомнваюсь въ возраст его,

Мн кажется, ему не десять лтъ…

МАЗЕЛЛА. А девять? да!— Десятый годъ наступитъ

Черезъ недлю.

РОБЕРТО. Это непонятно!

МАЗЕЛ.Быть можетъ, онъ соскучилъ въ Санто-Манго

И страсть къ наукамъ бднаго тревожитъ,

Такъ нечего и думать, я сама

Въ Неаполь собираюсь,— Скоро ночь.

Пора домой. Сходи за нимъ, Роберто! (уходятъ).

ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.

Долина между высокихъ горъ, продолжающаяся глубоко вдаль къ довольно обширному озеру, надъ коимъ заходитъ солнце. Налво гротъ, на значительномъ отъ долины возвышеніи, изъ него ходъ на утесъ.

САННАЗАРЪ (одинъ, стоя на утес.)

Терпніе и будущая жизнь!

О! Я-бъ терплъ, я-бъ вытерплъ вс муки

Божественной Комедіи, но если-бъ

Мн дали каплю сладости земной,

Минуту полнаго восторга!— Боже,

Ты создалъ человка такъ прекрасно,

А женщину такъ сладостно, роскошно!

Ты умъ провелъ въ холодной голов,

А сердце спряталъ въ персяхъ!— О зачмъ же

Соединить ты ихъ незахотлъ?

Уравновсь ума расчетъ холодный

И невоздержные порывы сердца,—

И счастье — не мечта!.. Ахъ, я ребенокъ!

Несчастіе со мной растетъ… Всевышній

Что, если я до старости дойду,

Съ такими чувствами, съ такимъ несчастьемъ?

О, подавай мн старости увидть,

Непринуждай къ ужасному чему-то…

(вдали, между горъ, раздаются звуки свирли.)

Позволь мн, Боже, быть воздушнымъ звукомъ,

Быть существомъ безъ существа! -Творецъ мой,

Теб не все-ль равно: Однимъ-ли больше,

Однимъ-ли меньше? Столько милліоновъ

Твои опредленья исполняютъ!

А звукомъ быть прекрасно: излетть,

Разсыпаться, очаровать, исчезнуть!..

Свирль, свирль! Пошли мн хоть талантъ

Тоск моей дать явственные знаки…

Дай что нибудь для наполненья сердца!

Хоть каплю наслажденья, иль восторга,

Чего нибудь! Чего нибудь!— Напрасно!

Ты далъ мн только слезы,— и за то

Благодарю! Въ нихъ есть очарованье!

Он теплы и согрваютъ сердце!

Неотнимай-же ихъ, по-крайней-мр!..

(на противуположной сторон горъ показывается пастухъ, продолжающій играть на свирли, стадо спускается въ долину).

——

САННАЗАРЪ и ПАСТУХЪ.

САНИ. Счастливецъ! Онъ не плачетъ, не тоскуетъ,

Домой спшитъ, а я бгу изъ дома!

Онъ, въ забытьи, играетъ на свирли

И видитъ только солнце безъ лучей,

Безоблачныя небеса и сердце…

Нтъ! онъ не зналъ прекрасной Кармозины,

Ему во сн еще не спилась два,

Онъ юноша, а я еще ребенокъ.

Куда идешь?

ПАСТУХЪ. Иду домой, малютка!

Ты видишь, стадо хочетъ отдохнуть,

А безъ собаки, по ночи, не ловко.

САННАЗАРЪ. Ты счастливъ?

ПАСТУХЪ. А Господь тебя пойметъ!

Какъ счастливъ? То есть, видишь, счастливъ я,

Однако быть счастливе могу…

САННАЗАРЪ. А какъ?

ПАСТУХЪ. Мой другъ, ты не поймешь меня!

САННАЗАРЪ. Скажи, пойму.

ПАСТУХЪ. Да вотъ какъ: у меня

Есть на примтъ двушка пастушка,

Когда ее я назову женой,

Тогда себя я назову счастливцемъ!

Я говорилъ теб, что не поймешь!…

Пора домой! Прощай! Покойной ночи!

Да не сиди такъ поздно въ этомъ мст.

Какъ неравно зайдетъ незванный гость,

Такъ будетъ худо… Ну, прощай, малютка!

САННАЗАРЪ (одинъ).

Малютка! Какъ, малютка съ этимъ сердцемъ?

Сто чувствъ твоихъ — въ мое одно вмщу!

Малютка больше юноши страдаетъ!

Какъ въ свт много значитъ это время, —

И стрлка назначаетъ: быть ребенкомъ,

Быть юношей, быть мужемъ, старикомъ!

Зачмъ-же стрлка смерти не назначитъ?

Зачмъ одинъ столтья достигаетъ,

Другаго смерть уноситъ въ колыбели?—

Богъ времени не создалъ, гд оно?

Людская гордость извлекла его

Изъ дня и ночи!— Нтъ, для бурныхъ чувствъ

Нтъ времени, — какъ громъ, они незапны,

Какъ молнія, блистательны и жарки…

Но продолжительны… (подумавъ) какъ это время!

Да, еслибъ не было ни дня, ни ночи

Любовь моя въ часахъ не продолжалась, —

Я-бы погибъ отъ полноты сердечной….

Есть время, есть, на горе Санназару,

Оно меня замучитъ, вижу ясно,

Я недостигну юношескихъ лтъ!

Возьми-жъ меня завистливое время,

Возьми теперь!.. Вотъ, солнце, ты уходишь,

Возми меня съ собой,— куда побудь,

Но только-бъ не страдать тоской ужасной!

(вперивъ глаза на солнце).

Шаръ золотой, въ кудрявыхъ облакахъ,

Какъ въ сдинахъ чело святаго старца!

Ты любишь-ли, ты можешь-ли любить?

О, было-ль ты когда нибудь по-меньше?

(постепенно забываясь).

Какъ хороша роскошная природа!..

Какъ эта тнь отъ тополи бжитъ,

Становится длинне и длинне!…

Какая тишина!.. О, еслибъ сердце

Могло стихать подобно этимъ нивамъ!…

А на горахъ какой-то дивный призракъ

Таинственною тнію почіетъ!..

Луна плыветъ, какъ челнъ… звзда… темнетъ.

Втръ не шелохнетъ… Кармозина!.. Счастье!..

(раздается псня пастушки).

Ахъ! Гд я былъ?— Туманныя виднья!

И я могу забыться… Слава Богу!

Но этотъ голосъ,— звонкій, сладкій голосъ,

Зачмъ ты сонъ разбилъ непостижимый!

Роскошенъ сонъ, роскошенъ этотъ голосъ,

Какъ онъ похожъ на голосъ Кармозины?

САННАЗАРЪ и ПАСТУШКА.

ПАСТУШКА (продолжаетъ нтъ, Санназаръ бжитъ къ ней въ долину.)

Съ той поры она не знаетъ

Живъ-ли Джуліо младой,

Стонетъ, слезы проливаетъ

И не спитъ порой ночной…

(увидавъ Санназара).

Ахъ!

САННАЗАРЪ. Подойди, пастушка, не пугайся!

Скажи мн: что ты пла?

ПАСТУШКА. Псню.

САННАЗАРЪ. Знаю.

О чемъ она?

ПАСТУШКА. Ахъ, о любви моей!

САННАЗАРЪ. Ты любить?

ПАСТУШКА. Да.

САННАЗАРЪ. И я люблю, пастушка!

ПАСТУШКА. Ха, ха, ха, ха!

САННАЗАРЪ. Не смйся, ради Бога!

Скажи мн лучше: какъ ты любишь?

ПАСТУШКА. Какъ?

Да какъ теб сказать?— Люблю и только!

САННАЗАРЪ. А эта псня?

ПАСТУШКА. Такъ. Сама сложила,

На голосъ навела, пою, люблю,

Люблю, пою, и ты, когда не шутишь,

Люби и пой, пой и люби — и только,

И счастье не далёко…

——

САННАЗАРЪ (одинъ).

Недалёко!

Она ушла!.. Темнетъ!.. Сердце бьется!..

Душа моя сложить готова псню…

Люби и пой!.. (медленно возвращаясь къ гроту)

Проперцій, о Проперцій!

Стихи твои не отголоски-ль страсти,

Любви твоей? Ты врно былъ влюбленъ.—

Ты врно мучился, какъ я и, въ мук, ‘

Ты началъ пть отрадный гимнъ любви?

Душа кипитъ, по сердцу ходятъ римы,

Мысль къ мысли прилегаетъ… О Проперцій,

Какъ мн завиднъ даръ твоихъ стиховъ!

Что, если-бъ Богъ меня украсилъ даромъ

Прекраснаго, святаго вдохновенья!

Я-бъ сочеталъ всю грусть мою въ стихи,

Всю жизнь мою стихами-бъ ярко выткалъ!

О Кармозина, ты моя пастушка,

Моя Филида, ты-бъ стихамъ внимала,

И, можетъ быть, душа-бъ твоя постигла

Что ихъ писали грусть, тоска, любовь.

И, можетъ быть, надъ думой Санназара

Сверкнули-бъ слезы состраданья!.. Боже!

Дай мн талантъ, дай мн талантъ, Спаситель.

Я сохраню талантъ твой въ чистот!

Горитъ рука и голова горитъ!

Въ какой-то ладъ отрадно бьется сердце…

(вскочивъ на край утеса, поднимаетъ глаза и руки къ небу и, пребывая неподвижно въ томъ положеніи, говоритъ:)

Сердце бдное незнаетъ,

Для чего и для кого

Гимнъ торжественный слагаетъ!

Умъ невидитъ ничего,

Отуманенный любовью,

Онъ неможетъ разсуждать,

Онъ неможетъ разгадать,

Что играетъ жаркой кровью!

Для него одинъ законъ: —

Мерзнуть въ жизни и наук,

Онъ невритъ страстной мукъ,

Ничему не вритъ онъ,

Что согрто вдохновеньемъ,

Что въ восторгъ облечено,

Что облито наслажденьемъ,

У небесъ похищено…

——

САННАЗАРЪ, МАЗЕЛЛА, РОБЕРТО и НСКОЛЬКО СЛУГЪ (съ Факелами).

САННАЗАРЪ (въ томъ же состояніи).

Свтъ небесный — для ума —

Неразгаданная тма!

Для разсудка — все возможно,

Все естественно и — ложно!

МАЗЕЛЛА. (взявъ его за руку)

Джакобо?

САННАЗАРЪ (упадая безо чувствъ)

Ахъ!

МАЗЕЛЛА. Спасите, ради Бога!

Онъ захворалъ! Скорй, скорй въ Неаполь!

Здсь нтъ врачей искусныхъ.— Ради Бога,

Проснись, мое дитя!— Онъ весь въ горячк!

Вся голова, какъ жаръ, холодны ноги…

САННАЗАРЪ (просыпаясь во горячк)

Свтъ небесный — для ума…

Неразгаданная тма…

АКТЪ ТРЕТІЙ.

ВЪ НЕАПОЛ, 1476 ГОДА.

ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.

Комната въ дом Бонифачіо.

КІАРА и КАРМОЗИНА.

КІАРА. Всегда одна, задумавшись, сидишь!

Скажи мн, Кармозина, откровенно:

Какая скорбь твою тревожитъ душу?

КАРМОЗИНА. Нтъ, я не замчаю этой скорби.

Мни кажется, я весела сегодня,

Такъ какъ вчера.

КІАРА. Напрасно, Кармозина,

Ты хочешь скрыть отъ матери своей,

Чего ты скрыть не можешь. Кармозина,

Подумай: можно-ли мни быть спокойной?

Старуха, я умру сегодня, завтра,

Кому я поручу тебя въ опеку…

КАРМОЗИНА. Вы, маменька, меня переживете.

КІАРА. Христосъ съ тобой! Некликай на себя

Ужасной смерти, пусть она придетъ

Тогда, когда она приходитъ къ людямъ,

А ты живи!..

КАРМОЗИНА. Живу, пока живется!

А Богъ велитъ и я умру спокойно,

Безъ сожалнія.—

КІАРА. Въ такія лта,

Кто думаетъ о смерти, тотъ безумецъ!..

Дочь милая, я для тебя живу,

Захочешь-ли меня при гробь видть,

Съ тревожной думой о теб?— И тамъ,

Гд кончатся земныя ощущенья,

Кто знаетъ, можетъ быть, судьба твоя

Смущать неперестанетъ бдной Кьяры!

Дочь милая, единственная дочь,

Скажи мн откровенно: для чего

Ты ненависть къ супружеству питаешь?

КАРМОЗИНА. Такъ! Я виновна передъ вами, да!

И чувствую, какъ вс мои поступки

Васъ раздражаютъ противъ Кармозины!

Четвертый годъ, иль пятый, неприпомню,

Вокругъ меня тснятся эти люди.

Чего имъ надо? Я непонимаю!

Неужели съ наружностью прекрасной,

Но безъ ума и сердца, можно жить?

Неужели супружество — не жизнь,

А только день внчальнаго обряда?—

Тамъ юноша, какъ пальма, свжъ и строенъ,

Манитъ очей пустое любопытство,

Онъ чувствуетъ всю красоту свою —

И красотой безсмысленный гордится!

Онъ неискалъ во глубин себя

Ни теплыхъ чувствъ, ни мыслей благородныхъ,

Онъ потопилъ ихъ въ гордости своей

И красотой свой умъ обезобразилъ.—

Узналъ ли онъ, гордецъ безъ размышленья,

Что значатъ: жизнь, супружество и смерть?

Узналъ ли онъ, что счастіе супруговъ

Въ конц, а не въ начал познается?

Живите съ нимъ, и этотъ мужъ красавецъ —

Источникъ слезъ и одинокой скорби.

Я вамъ припомню: мало-ли красавцевъ

Руки моей искали?— Гд они?—

Женились, кажется, съ прямой любовью,

А женамъ ужъ успли измнить.

Тамъ зрлый мужъ, онъ испыталъ себя,

Онъ книги изучилъ, поврилъ книги,

Видалъ и свтъ, и былъ знакомъ съ страстьми,

Черты его отъ опыта огрубли,

И сдлались такъ четки, какъ письмо,

Что изобрлъ Германскій чернокнижникъ.

Читайте!..— И тогда судите сами:

Онъ можетъ ли быть мужемъ Кармозины?

Чего онъ ищетъ въ новомъ состояньи?

Отдохновенья отъ страстей прошедшихъ!—

Соскучивъ свтомъ и толпой людей,

Въ супружество идетъ онъ, на покой

Изъ устъ жены дослушать жизни сказку…

КІАРА. Мечты, мой другъ, и глупыя мечты!

Предметъ хорошій для стиховъ, а въ жизни

Другія правила, намъ должно помнить,

Что Богъ насъ создалъ для семейной жизни.

Мы не должны чуждаться человка,

И если онъ суровъ, упрямъ и золъ,

Мы умягчать должны его характеръ,

А если онъ неопытенъ и втренъ

Мы привязать должны его къ себ

И пріучать насильно къ постоянству.

Къ чему-же красота, и кротость женщинъ,

И женскій умъ, король семейной жизни?—

Поврь, супружества по страсти часто

Печальныя картины представляютъ.

Начало ихъ прекрасно, я не спорю,

Да не на долго, мужъ или жена —

Наскучатъ угождать причудамъ страсти,

Неудовольствія, досады — скоро

Пожаръ раздуютъ, чаша перельется,

На дни ея — и брань, и споръ, и ссора .

И встанетъ злоба, пламенная злоба!

Гд крайности, тамъ нтъ уже добра!

О, Кармозина! Я тебя постигла.

Безъ страсти, ты итти не хочешь за-мужъ,

Ты страсти ждешь·, ты ищешь человка,

Который-бы соединялъ въ себ

Героевъ древнихъ и Героевъ новыхъ.?

Не такъ-ли?

КАРМОЗИНА. Нтъ, я ничего не жду!

Душа моя судьбу свою узнала.

Я навсегда хочу остаться — двой!

КІАРА. Въ ум-ли ты? На безразсудный подвигъ

Стремишься ты, несчастная!

КАРМОЗИНА. Быть можетъ!

Но часто умъ велитъ быть безразсуднымъ.—

О, мать моя! Непроклинай меня,

Немучь меня холоднымъ убжденьемъ

И несердись на дочь твою напрасно!

Изъ угожденія, я выйду за-мужъ,

Но, подъ внцемъ, умру…

КІАРА. Опять мечты!

Ты неумрешь въ супружескомъ внц,!

Я докажу теб, ты неумрешь!

И если ты избрать нехочешь мужа,

Такъ я его сама теб назначу!

КАРМОЗИНА. О матерь, матерь строгая! За что?

За то, что дочь любить ее умла,

И нехотла промнять любви

На чувства, чуждыя моей душ.

О, я всегда во всемъ.теб послушна!

Пусть я умру, во храм-ли Господнемъ,

Иль дома у тебя, иль у чужихъ…

Мн все равно, я вижу, что Господь

Ршилъ призвать меня въ Свою обитель.—

И лучше въ Божьемъ Храмъ умирать!

Тамъ самъ Господь, тамъ есть другая Мать!

КІАРА (про себ). Мечтательныя рчи, но опасны!

Она полна какой-то тайной страсти!

(Громко): Послушай, Кармозина! Откровенность

И непріятелей миритъ. Скажи мн:

Быть можетъ, выборъ мой тебя пугаетъ,

Быть можетъ, ты уже горишь любовью…

И безъ сомннья они тебя достоинъ?

КАРМОЗИНА. Нтъ, я хочу навкъ остаться двой!

КІАРА. О если такъ, по долгу моему,

Я разобью упрямыя мечтанья.

Сегодня же я обручу тебя

Съ Лоренцо Дольчи…

КАРМОЗИНА. И съ моей могилой.

——

Т-ЖЕ и МАЗЕЛЛА.

МАЗЕЛЛА (Поспшно вбгая).

Синьора Бонифачіо! Я къ вамъ

Спшила, будто на крылахъ! Узнайте!

Джакобо принятъ въ общество Понтана!

КІАРА И КАРМОЗИНА (вмст).

Не можетъ быть!

МАЗЕЛЛА. Я и сама сначала

Неврила, но Маджіо — пришелъ

Съ какимъ-то Графомъ, я забыла имя,

Просить Джакобо въ Общество Понтана.

Вся Академія собралась, ждутъ,

Самъ Фердинандъ пріхалъ въ домъ къ Понтану

И хочетъ быть участникомъ принятья!—

КІАРА. Непостижимо! Въ восемнадцать лтъ!!

МАЗЕЛЛА. Лхъ, Кіара, вы незнаете, какъ онъ

Учился! День и ночь сидлъ за книгой!

Какъ воротилась я изъ Санто-Манго,

Джакобо нетерялъ одной минуты,

Немедленно отправился къ Джуньяно,

И предался ученью. Въ восемь лтъ,

Почти ребенокъ, онъ узналъ науки,

Какъ самъ Учитель Маджіо Джуньяно,

Писалъ стихи на разныхъ языкахъ,

По-Гречески и по Латин… Право,

Я вн себя отъ радости, восторга!

Джакобо, мой Джакобо — Академикъ,

Членъ Общества, прославленнаго въ міръ!

Дитя мое родное,— чуть изъ школы,—

Членъ Академіи, первйшей въ свт,

Гд столько знаменитыхъ стариковъ

Такую честь при гробъ получили…

А мой Джакобо въ восемьнадцать лтъ!

Ей Богу, я сама себ неврю…

КІАРА. И я, какъ ты, восхищена, Мазелла.

МАЗЕЛЛА. Благодарю!

КІАРА (обнимая ее.)

Отъ сердца поздравляю!

МАЗЕЛЛА. Отъ радости я ничего не помню!

Отъ радости молиться неумю?

Да, это мой, единственный, родной!

Я въ немъ одномъ всю жизнь соединила!

Я въ одного его слила надежды:

Какъ оправдалъ онъ ихъ великолпно,

Блистательно и славно!! Кармозина,

Ты вся въ него, утшь-же мать свою,

Такъ какъ меня утшилъ мой Джакобо.

КІАРА. Нтъ, Кармозина только огорченье

Готовитъ мн…

МАЗЕЛЛА. Что это значитъ?

КІАРА. Что!

Упрямица идти нехочетъ за-мужъ.

Ужъ слишкомъ двадцать лтъ, что съ нею будетъ?

Двица — роза, отцвтетъ въ Минуту,

А посл и сама захочетъ за-мужъ,

Да будетъ поздно.

МАЗЕЛЛА. Похвалить нельзя!

И что за цль — быть Греческой Діаной?

Вдь это только въ книгахъ хорошо,

А въ свт дурно, врь мн, Кармозина!

Вдь мы теб несчастья пожелаемъ,

А говоримъ по опытности нашей…

——

Т ЖЕ, И РОБЕРТО.

РОБЕРТО. О радость, о восторгъ! Всесильный Боже!

МАЗЕЛЛА. Роберто, что съ тобой?

РОБЕРТО. Вашъ сынъ, Синьора,

Не сынъ вашъ! Нтъ, то странный aеноменъ!

Онъ удивилъ не только Фердинанда,

Но мудрецовъ Италіи славнйшихъ

И даже самыхъ Грековъ удивилъ!

Осьмое чудо! Да, осьмое чудо!

И если онъ пройдетъ съ такимъ успхомъ

Арену Просвщенья и Искуства,—

Онъ станетъ выше Данте и Петрарки!

Не говорите, дайте мн сказать…

Вчера Пойтанъ, въ собраньи Знаменитыхъ,

Прочелъ стихи Джакобо Саyназара —

И предложилъ избрать его — въ сочлены.

Единогласно и единодушно

И съ согласились, положивъ: сегодня

Назначить торжество его принятья.

Народа тма собралась у Понтана,

Вся Академія сидла чинно,

Король, два сына Короля и много

Придворныхъ, разныхъ иностранцевъ — также

Сидли, а за ними — мы. Вотъ — входитъ

Мой ученикъ Джакобо Санназаръ,

Въ сопровожденіи двухъ старшихъ Членовъ.

Графъ Каванилія шелъ впереди

И, ставъ у главнаго стола,— склонился

Предъ прочими сочленами,— и началъ

Рчь говорить, въ которой, изложивъ

Заслуги Санназара, обратился

Апострофомъ короткимъ къ Фердинанду,

Превознося и умъ его и щедрость.

За тмъ Понтанъ привтствуетъ Джакобо

Латинской рчью, назначаетъ мсто

И проситъ ссть, Джакобо слъ, сочлены,

Привставъ, поздравили его, онъ скромно

Имъ поклонился съ мста, тутъ Понтанъ

Далъ знакъ — и всталъ сочленъ Маркизъ да-Монти

И прочиталъ по-Итальянски станцы

На день принятія Джакобо, слезы

У Санназара брызнули ручьемъ!

Не утерплъ мой ученикъ чудесный,

Всталъ съ мста и, склонясь предъ Королемъ,

Отвтствовалъ Понтану по-Латин,

Прекрасной рчью, превосходной рчью.—

Затрепетала зала отъ восторга.—

Вс слышали, что безъ приготовленья

Онъ говоритъ, вс видли, что онъ

Горитъ какимъ-то непонятнымъ жаромъ,

Черты его играли чуднымъ свтомъ,

Глаза блестли, а уста, какъ струны

Очаровательно звучали, зала,

Какъ море передъ бурей, колыхалась,

Стихая постепенно, но когда

Онъ кончилъ рчь и слъ,— то, будто громомъ,

Восторгъ въ рукоплесканьяхъ разразился.—

Самъ Фердинандъ и дти Фердинанда

И хлопали и плакали отрадно…

Но не далъ онъ охолодть восторгу,

Онъ снова всталъ — и потекли стихи,

Струччіоли {Итальянскія Дактили.} прелестнаго размра.—

Вс залились слезами, самъ Король

Тихонько повторялъ его трестишья

И самъ Понтанъ, чудесными стихами

Былъ столько очарованъ, что, забывъ

И Короля и важность торжества,

Онъ обнялъ Санназара со слезами…

——

Т ЖЕ, и ЛОРЕНЦО ДОЛЬЧИ.

КІАРА. Мое почтеніе, Синьоръ Лоренцо!

Откуда вы?

ДОЛЬЧИ. Я съ торжества, Синьора?

Народа тма, богатое собранье,

Какъ хорошо одтъ нашъ Фердинандъ

И сынъ его Алонзо, — очень милый

И добрый малый, — Фредерико мраченъ,

Онъ, кажется, стихами больше занятъ,

Чмъ публикой, онъ несмотрлъ на насъ,

Неговорилъ ни съ кмъ ни слова, даже

Неотвчалъ на рчи Фердинанда…

Въ немъ мало проку.

МАЗЕЛЛА. Несудите строго!

Мн Фредерико больше всхъ по сердцу,

Въ немъ рдкій умъ.

ДОЛЬЧИ. Не по-лтамъ уменъ!

И что за умъ: стихами заниматься!

Недурно иногда прочесть страничку,

Иль написать какой нибудь сонетъ,

Но такъ предаться этому искуству,

Какъ предался Донъ Фредерико — дурно —

МАЗЕЛЛА. Кому-же, какъ не намъ, любить искуства?

А если мы ршимся ихъ оставить,

Тогда мы будемъ, какъ Французы, глупы.—

ДОЛЬЧИ. За то сильны, какъ глупые Французы.

МАЗЕЛЛА.Поврьте мн, не отъ искуства — храбрость

И мужество Италію оставятъ.

Лоренцо Медичи любилъ искуства

И цлый свтъ Лоренцо опасался!

Нтъ, нравы наши, нравственность народа,

Тамъ храбрости и мужеству отрава.

КІАРА. Синьора, ваша правда, точно нравы,

Теперь идутъ совсмъ другимъ путемъ,

Неузнаете прежнихъ Итальянцевъ.

Безумная, убійственная роскошь

Укоренилась въ Королевств, скоро,

Увидите, мы будемъ въ томъ нуждаться,

Въ чемъ ненуждались прежде и вельможи.—

Но, вмст съ тмъ, нельзя несогласиться,

Что страсть къ искуству далеко заводитъ

И что, въ мечтахъ роскошнаго Поэта,

Иметъ прелесть, то въ обычной жизни

Грхомъ быть можетъ, а стихи вливаютъ

Въ неопытное сердце этотъ грхъ,

Чаруютъ юное воображенье

Мечтательнымъ изображеньемъ счастья

И голосъ опыта — ничтожный голосъ!—

Согласна я,— на мужество, на храбрость

Поэзія h всякое искуство

Хорошее вліяніе иметъ,

Для Государства благо отъ искуства,

За то семейственную жизнь — оно

Иной разъ непримтно отравляетъ.

Не такъ-ли Кармозина?

КАРМОЗИНА. Нтъ, не такъ!

Не говорю я, можно быть счастливымъ

И безъ любви, и безъ искуства, правда!

Но это счастье — счастье дураковъ!

Одна любовь сама въ себ сильна,

Одна любовь сама въ себ прекрасна:

А если Богъ ее благословилъ

Познаніемъ Его искуствъ небесныхъ,—

Тогда любовь — есть верхъ земнаго счастья,

Почти небесное блаженство. Трудно

Непонимать прямую цль искуства.

И почему, скажите, цлый свтъ

Невольно чествуетъ жрецовъ искуства?

И почему вс люди согласились

Считать талантъ — талантомъ, не привычкой,

И не простымъ плодомъ образованья?

О, врно геній не простой разсудокъ,

Не книжное развитіе ума…

И почему въ толп людей ученыхъ,

Объявшихъ міръ познаніемъ безмрнымъ,

Вы генія не встртите, онъ тамъ,

Куда почти наука недоходитъ.—

Что-жъ это значитъ?— То, что самъ Господь

Кладетъ талантъ въ младенческую душу

И ей велитъ небесные завты

Въ простыхъ словахъ понятно разсказать…

РОБЕРТО. О, у кого училась эта два?

Кто ей открылъ такія тайны?

КІАРА. Полно!

Неукрпляйте въ дочери моей

Несчастной слабости ума! Лоренцо

Вы, какъ женихъ ея, должны стараться

Искоренять безумныя мечты…

КАРМОЗИНА. Къ чему, когда прекрасныя мечты-

Такъ сладко наполняютъ эту душу?

Не лучше-ли въ невжеств оставить

Того, кто истинъ непереживетъ?

Одинъ Творецъ въ людскую смотритъ душу

И только онъ меня принудитъ къ браку,

Въ душ моей воспламенивъ любовь,

А вы меня принудите къ обряду,

Вы обвнчаете меня со смертью!

КІАРА (схвативъ руку Кармозины, съ живописью).

Лоренцо Дольчи, вотъ твоя невста!

(Л. Дольчи стоитъ поодаль, закрывъ руками глаза, Мазелла тихо плачетъ).

РОБЕРТО (тронутый).

Синьора, вы вступитесь!

МАЗЕЛЛА. Нтъ, Роберто!

Межъ матерью и дочерью — судья

Одинъ Господь.

КАРМОЗИНА. (со вздохомъ).

Одинъ Господь — судья

Межъ матерью и дочерью несчастной!

Лоренцо Дольчи, подойди ко мн!

На, поцлуй съ почтеньемъ эту руку!

Она твоя на нсколько часовъ,

ДОЛЬЧИ (схвативъ и цлуя ея руку):

На цлый вкъ! Пройдутъ твои мечтанья,

Я жизнь мою смиренно посвящаю,

Чтобъ сдлаться достойнымъ Кармозины!

КАРМОЗИНА. Необщай, чего нельзя исполнить.

И если ты, Лоренцо, безъ обмана,

Горишь ко мн правдивою любовью,

То будь же твердъ и терпливъ, Лоренцо,

Ты необнимешь никогда супруги!

ДОЛЬЧИ. Всесильный!..

КАРМОЗИНА. А теперь, оставь насъ, Дольчи!

Иди во храмъ, сбери Духовниковъ,

Укрась себя внчальною одеждой,

А я приду въ одеждъ погребальной!

Или, Лоренцо, я тебя прошу,

Ты долженъ слушаться своей невсты,

Пока она невста, это въ нравахъ…

ДОЛЬЧИ (ставъ на колни.)

Иду во храмъ, сберу Духовниковъ

И съ ними самъ въ одежд погребальной,

Передъ престоломъ Бога упаду,

Просить Его, о милости послдней:

Да умягчитъ Онъ, сердце Кармозины

И лучъ въ него пошлетъ любви взаимной.

КАРМОЗИНА. Жаль мн тебя Лоренцо, но напрасно

Ты хочешь обаять меня словами!

Я знаю все, я. вижу все, Лоренцо!

Иди во храмъ,— ужъ если умирать,

Такъ умирать скоре…

ДОЛЬЧИ. Кармозина!

КАРМОЗИНА. Простите Санто-Манго-Санназаръ!

Синьора Бонифачіо, простите!

Прости Роберто! Всхъ васъ оставляю!

И вы туда-жъ придете, до свиданья·!

(уходитъ, вс за всю слдуютъ).

——

САННАЗАРЪ (одинъ).

Свершилось! Я богатъ великой славой,

Какой еще никто недостигалъ.

Пророчества младенческаго сердца

Сбылись, какъ сонъ, ниспосланный отъ неба!

Отъ Сицилійскихъ береговъ до Альповъ,

Италія исполнится восторгомъ!

Я двину міръ на насколько часовъ!

Проснется умъ, закованный въ науку,

И грудь вздохнетъ отраднымъ удивленьемъ!

Какія гордыя мечты?!. А счастье?

Но мало-ли мн даровалъ Господь?

Неужели вс блага здшней жизни

Въ единое должны сливаться сердце?

Мн слава,— а другимъ любовь… Любовь!

О слава, ты страданіе, не радость,

Когда любовь поддерживать нехочетъ

Безмрный твой чертогъ! О слава, слава!

Уйди назадъ, отдавъ мн Кармозину,

Осуществивъ мечты златаго дтства!

О, дайте юнымъ сердцемъ разыграться

И въ тихое безмолвное блаженство

Перелетть изъ міра шумной славы]

Я славы никогда непризывалъ,

Одна любовь влекла младое сердце

Быть лучше, благородне, умне…

Одна любовь мой первый стихъ сложила,

Она въ душъ свжо и живописно

Развила міръ въ лучахъ великолпныхъ!

Кому же слава? Да, моей любви,

А не уму.— Работникъ неусыпный,

Онъ собиралъ познанія, какъ медъ,

И тщательно укладывалъ ихъ въ соты.

Одна любовь преображала міръ

И краской непонятной покрывала!

Любовь, любовь! Души моей восторгъ,

Въ умъ моемъ, ты лучшая идея,

Въ познаніяхъ, ты лучшее познанье,

Въ надеждахъ, нтъ теб надежды равной,

Въ мечтахъ моихъ, роскошнйшей мечты…

——

САННАЗАРЪ и КАРМОЗИНА.

КАРМ: Позволь себя, мой добрый другъ, поздравить!

САННАЗАРЪ (про себя)

Она!.. Въ глазахъ темнетъ… Кармозина!..

Блдна, какъ тнь, какъ тнь, въ одежд мрачной!

КАРМОЗИНА. Я неошиблась! Ты неотвчаешь!

Ты равнодушно принялъ мой привтъ.—

Но все равно, ты хочешь, или нтъ,—

А я ршилась, передъ страшнымъ часомъ,

Открыть, чего несноситъ больше сердце.

Нетрепещи признанья Кармозины,

Всю исповдь прослушай безъ презрнья.

Садись, мой другъ, я не могу стоять! (садятся)

Отъ дтскихъ лтъ, мы вмст возрастали,

Отъ дтскихъ лтъ, мы сдлались друзьями,

Мы радости длили и печаль,

Но пробилъ часъ, мы разойдемся оба,

Двумя различными путями.— Слушай!

Придетъ пора, и скоро часъ ударить,

Меня не станетъ, я хочу безсмертья!

Я жить хочу и посл самой смерти!

Чмъ вспоминать меня Джакобо будетъ?

Добромъ иль зломъ?

САННАЗАРЪ. (вставъ)

Добромъ, всегда добромъ!

Но для чего вопросъ твой непонятный?

КАРМОЗИНА. Непрерывай! Добромъ, ты говоришь?

Какимъ добромъ и что оно такое?

Ничтожный звукъ пустаго состраданья,

Иль крикъ пронзительный· больнаго сердца?

Ты понимаешь-ли меня, Джакобо?

Ты знаешь-ли о чемъ я говорю?—

САННАЗАРЪ (про себя)

Творецъ мой, мн и стыдно и досадно!

Я немогу въ своихъ признаться чувствахъ!

(громко) О Кармозина!

КАРМОЗИНА. Нтъ, неотвчай?

И если смыслъ моихъ невольныхъ словъ

Ты понялъ… ради Бога, сохрани,

Въ глубокомъ сердц… Такъ! Ты незабудешь

Несчастной Кармозины…

САННАЗАРЪ. Ради неба!

Что значитъ рчь твоя!

КАРМОЗИНА. Незабывай!

Да, я хочу, чтобъ тнь моя, въ потомств,

Въ твои стихи одтая, блуждала,

Чтобъ я сама (встаетъ), ты видишь, я сама,

Украшенная небомъ и землею,

Облечена одеждой неземною,

Въ твоихъ стихахъ прекрасне была.!

Я жить хочу и посл самой смерти

И эту жизнь теб я поручаю!

Неоскверни-же памяти моей

И помни, если два, передъ смертью,

Поэту завщанье поручаетъ,

Исполнить онъ обязанъ… Ты исполнишь?

САННАЗАРЪ. О Кармозина, что тебя тревожитъ?

Въ лиц, горитъ болзненное пламя?

КАРМОЗИНА. Болзненное пламя! О Джакобо!

Когдабъ ты зналъ, что этотъ жаръ и пламя

Растопленное сердце Кармезины!

Когда-бъ ты могъ на жертвенникъ взглянуть,

И сердцемъ существо постигнуть жертвы!

Ты недрожишь при видъ Кармозиды?

Непонимаешь ты, что это пламя

Предвстникъ смерти! О, Джакобо, сжалься,

Пойми меня, скажи, что понимаешь!

схвативъ дрожащую руку Санназара, съ постепенно возрастающимъ жаромъ).

Дитя, ты никогда небудешь мужемъ!

Ты леденешь отъ руки моей!

Хоть на лицъ твоемъ играетъ краска,

Но это ложный стыдъ, да ложный стыдъ…

Я старе тебя тремя годами,

Ждала, ждала, ты недогналъ меня,

Ты слишкомъ рано сдлался Поэтомъ,

Но очень поздно будешь человкомъ!

Что, если ты меня непонимаешь!

Пойми меня, Джакобо, ради Неба!

Недоводи до тяжкихъ объясненій!..

Я такъ больна, и если жаръ горячки

Неохладитъ суровая могила…

О, я проснусь, но ужъ тогда напрасны

Приличія и правила разсудка!

Я обниму тебя ужаснымъ змемъ (отнимаетъ его)

И пламенно, какъ аспидъ, поцлую! (и цлуетъ)

САН. Всесильный (Столько вдругъ!! Нтъ я неврю…

Моя-ли ты?.. О Господи, дай разумъ,

Дай память! Неужели Кармозина

Въ моихъ объятьяхъ?

КАРМОЗИНА (съ ужасомъ вырываясь изъ его рукъ).

Что? Въ твоихъ объятьяхъ!

Ахъ, я погибла, сердце измнило!

Прости меня, Джакобо!

САННАЗАРЪ. Кармозина!

КАРМОЗИНА. Нтъ, несмотри на бдную, оставь!

Она преступница!.. Невста Дольчи

Въ объятіяхъ другаго!..

САННАЗАРЪ. Всемогущій!

КАРМОЗИНА (проливая слезы).

О, въ сладости — убійственная горечь!

И грудь полна и муки и отрады!

Уйти, уйти! Дай счастье позабыть,

Тогда не такъ ужасно будетъ горе!

Ахъ, какъ ты сладокъ первый поцлуй!

Хоть безъ любви ты принялъ эту жертву,

Но ты великодушенъ…

САННАЗАРЪ. Кармозина!

Я-ль нелюблю…

КАРМОЗИНА. Нтъ, ты меня не любишь!

Ты сострадаешь, добрый человкъ,

Къ моей докучливой любви — и только!

САННАЗАРЪ. И только! Боже Всемогущій! Только!!

Нтъ! Я люблю тебя, люблю безмрно!

Я весь любовь! Какъ тайный жаръ волкана,

Душа моя любовію кипла,

Отъ раннихъ лтъ, ребенокъ осмилтній,

Я заключилъ тебя въ невинномъ сердц,

Какъ чистый образъ, за холодной книгой,

Подъ бдительнымъ учителей надзоромъ,

Я скрылъ тебя такъ глубоко въ душ,

Что мысль чужая немогла проникнуть

Во глубину моей души, и люди

Смотрли на ребенка съ удивленьемъ:

Какъ въ немъ широкій разумъ разливался,

Какъ, огнедышащей душой и сердцемъ,

Онъ освтилъ безмрный храмъ искуства!

Не я ребенкомъ былъ, а эти люди,

Что чудеса во мн подозрвали,

Тогда, какъ я бесдовалъ съ тобой,

Въ твоихъ очахъ читалъ я жадно книгу

Таинственную книгу вдохновеній!

Я у тебя учился Кармозина!

Къ теб любовью годы упреждалъ!

И, какъ потокъ, широкими волнами

Я разрывалъ крутые берега,

Чтобъ предъ тобой восторговъ бурной силой,

Могуществомъ Искуства похвалиться]

Ты — Геній мой! Когда, съ перомъ въ рукъ,

Я надъ стихомъ задумаюсь упрямымъ,

Ты пролетишь — и побгутъ стихи

Невидимо, неслышимо,— а я

Одну тебя, какъ сонъ небесный, вижу!

Исчезнетъ образъ твой… я ослабю!

Недвижимо перо въ рук лежитъ

И нтъ тебя и нтъ стиховъ прекрасныхъ.

Ты сомнваешься?

КАРМОЗИНА. Несомнваюсь!

Какъ мн неврить счастью своему

И своего нечувствовать несчастья?!

САННАЗАРЪ. Несчастія? Какого?..

КАРМОЗИНА. Грозный долгъ,

Но долгъ святой!.. Позволь мн скрыть, Джакобо?

САН. Скрыть отъ меня?! Нтъ ты меня не любишь!

Ты испытать меня хотла только!..

КАРМОЗИНА. Лобзаньемъ неиспытываютъ двы!

Он сплетаютъ сть изъ словъ притворныхъ

И напоивъ заботливую гордость

Роскошнымъ изліяньемъ сладкой рчи,

Въ стяхъ, съ насмшкой, оставляютъ сердце!

Я — не он.

САННАЗАРЪ. Я врю, Кармазина!

Но этотъ долгъ, но эта тайна…

КАРМОЗИНА. Смерть!

САННАЗАРЪ. Всесильный!

КАРМОЗИНА. Успокойся! Этотъ долгъ

Теперь не такъ ужасенъ, я узнала

Всю полноту блаженства моего

И въ гробъ иду съ веселою надеждой!

САННАЗАРЪ (упавъ на колна).

О, сжалься надъ моимъ несчастнымъ сердцемъ!

Недай груди сомнньемъ волноваться

И медленной, мучительной отравой,

Несожигай блаженства моего!

Скажи мн эту тайну!

КАРМОЗИНА. Я невста

Лоренцо Дольчи.—

САННАЗАРЪ (вставъ)

Боже Всемогущій!.

Кто? Какъ? Когда! Неможетъ быть!.. Неврю!

Чмъ я тебя обидлъ Кармозина?..

Подумай! Этой клеветы — довольно,

Чтобы открыть могилу Санназару!

КАРМОЗИНА. Несчастный, для чего-же ты молчалъ,

Любовь свою скрывалъ въ холодномъ сердц…

САННАЗАРЪ. Зачмъ? Зачмъ: сегодня — не вчера?

Но этотъ змй…. Есть средство у меня!

Я отниму убійственное слово

И вмст съ жизнью отниму…

КАРМОЗИНА. Джакобо,

Господь любовь не для убійцы создалъ!

Все кончено, еще сегодня утромъ

Рука моя и сердце — ожидали

Другаго жениха, но ты не шелъ!

Ты робостью хотлъ достигнуть счастья,—

И недостигъ, я дерзостью хотъ я а

Разрушить волю матери моей,—

И неуспла! Покоримся Небу,!

Незнала я твоей любви взаимной-

И нехотла оскорбить тебя.—

Теперь ужъ поздно. Весь Неаполь знаетъ,

Что я невста Дольчи! Мать моя

Отъ слова своего неотречется.

Что-жъ остается намъ? Мн — умереть,

Теб — любовь свою предать потомству!

САННАЗАРЪ. Нтъ,я умру! Напрасно, Кармозина,

Все противъ нашихъ чувствъ вооружилось

Холодный гробъ намъ брачнымъ ложемъ будетъ,

Обителью безоблачное небо.

КАР:Будь проклятъ тотъ изъ насъ, кто ищетъ смерти!

Она въ рук Господней, повинуйся!

И если я переживу мой стыдъ,

И Дольчи, какъ жену меня обниметъ,

Джакобо. будь и твердъ и хладнокровенъ!

Носи въ груди всегда ты нашу тайну,

Но избгай несчастной Кармозины!

Господь больное сердце уврачуетъ

И сохранитъ тебя для пользы міра!

Прости, мой другъ! (обнимаетъ его)

Навки!

САННАЗАРЪ. Кармозина!

Неуходи! Я непущу…

КАРМОЗИНА. Останься!

(Отходя останавливается)

САННАЗАРЪ (вынувъ кинжалъ)

Прости-жъ и ты, жизнь бдная! Я кончилъ

И славы путь и путь любви! Свершилось!

Я боле ненуженъ въ этомъ свт?

КАРМ: Да будетъ проклятъ тотъ, кто ищетъ смерти!

Терпніе! Есть будущая жизнь! (уходитъ)

——

САННАЗАРЪ (одинъ, уронивъ кинжалъ).

Терпніе?! Да разв человкъ

Желзный столпъ, подпора нашей тверди!

Да разв я могу, душой ничтожной,

Страданье пить неистощимой чашей?!

Нтъ, Два, нтъ! Ты можешь замнить

Лоренцомъ Дольчи бднаго Джакобо,

Но кмъ я замню твою потерю?

О люди! Сжальтесь надъ моей судьбою.

Возьмите эту славу, разорвите!

Сожгите все, что я такъ гордо создалъ!

Возьмите, все возьмите, но отдайте

Мн Кармозину, только Кармозину!

О мало-ли невстъ прекрасныхъ въ мір?

Насъ Богъ соединилъ, вы разлучили!

Такъ вотъ чего столь жадно я искалъ!

Такъ вотъ на чемъ надежду лучшей жизни,

Надежду счастья основалъ.— Безумецъ!

О, слава! Утшайтесь вашей славой!

Молитесь ей, гордитесь этимъ ядомъ,—

И пейте чашу горечи кипящей,

Пока неразобьется вашъ сосудъ,—

Вотъ это сердце, полное отравы!..

Куда теперь? Къ кому итти? За чмъ?

Въ пустыню, на кладбище иль въ пещеру?

Куда нибудь, но только-бъ умереть

Не на очахъ соперника-счастливца!

Куда нибудь, но только-бы закрыться

Отъ состраданія людскаго! Люди!

Простите! Я васъ неувижу бол!

——

САННАЗАРЪ и РОБЕРТО-

РОБЕРТО. Куда? Въ слезахъ? Великій Санназаръ!

Ты Акцій Синцерусъ, ты Академикъ,

Ты въ восемнадцать лтъ…

САННАЗАРЪ. Прости, Роберто!

Судьба ведетъ меня отъ васъ далеко!

Незабывай ученика, Роберто!..

РОБЕРТО. Что это значитъ?

САННАЗАРЪ. Матери моей

Я неувижу бол… Поклонись

Ей отъ меня, скажи, что Санназаръ

Въ Неапол немогъ остаться…

РОБЕРТО. Боже!

Какая мысль…

САННАЗАРЪ. Ужасная,— я знаю,

Но что-же длать! Я невольникъ въ жизни…

Бгу отъ васъ, безъ цли и причины…

——

Т-ЖЕ и МАЗЕЛЛА·

МАЗЕЛЛА. Мой сынъ, дитя мое!.. Великій Боже!..

САННАЗАРЪ. Ты, матерь, лучшаго достойна сына!

Но Богъ людей несчастьемъ испытуетъ,

И я теб, родная, испытанье.—

МАЗЕЛЛА. Мой милый другъ, скажи, что это значитъ?

САННАЗАРЪ. Неспрашивай! Я немогу сказать.

Прости меня и только…

МАЗЕЛЛА. Я прощаю.—

Нтъ преступленья, нтъ такой вины,

Въ которой-бы ты могъ принять участье!

САННАЗАРЪ. И я такое сердце растерзаю!

Я огорчу единственную мать!

До сей поры невиненъ твой Джакобо,

Но онъ теперь идетъ на преступленье…

О матерь, матерь, будь великодушна

И неищи причинъ моимъ поступкамъ!

МАЗЕЛ: Я трепещу… холодный потъ… О, другъ мой,

Будь откровененъ!..

САННАЗАРЪ. Нтъ! Прости и только!

Я буду живъ, здоровъ, спокоенъ, веселъ,

Я утшать приду тебя на старость!

Когда недугъ иль тяжкая печаль,

По вол Божіей, тебя постигнетъ,

Я прибгу къ твоей постели, матерь,

Я разгоню тяжелую печаль,

Недугъ твой на себя приму съ охотой,

Но не теперь!— Невольникъ обстоятельствъ,

Я ухожу надолго и далёко…

Прости! (обнимаетъ ее).

МАЗЕЛЛА. Признайся, милый другъ!

САННАЗАРЪ (уходя). Прости!

Непроклинай меня!

МАЗЕЛЛА (падая на руки Роберто).

Благословляю!

АКТЪ ЧЕТВЕРТЫЙ.

ВЪ НЕАПОЛ 1477 ГОДА.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Домъ Мазеллы Санто-Манго-Санназаръ, мебель завшана, окна заблены, вечеръ.

ФРАНЧЕСКО (внося связку ковровъ).

Какая пропасть пыли! Каждый день,

Сметаю, да сметаю, каждый день,

Иў свжій воздухъ выношу ковры,

А пыль все больше.— Нтъ господъ. Давненько

Ухала Синьора въ Санто-Манго

И ничего непишетъ.— (Разстилая ковры)

А сынокъ?

Хорошъ сынокъ! Оставилъ мать, Неаполь,

Родныхъ, друзей, шатается по свту,—

И врно непридетъ уже назадъ…

И домъ хорошъ, и хорошо убранство,

А жить никто нехочетъ… Почему?

Наскучило имть свой домъ, не такъ-ли?

Пока мы бдны, все намъ хорошо,

Разбогатли,— цлый свтъ сталъ дуренъ!..

——

ФРАНЧЕСКО и САННАЗДРЪ.

Франческо. Святый ома! Джакобо Санназаръ!

Не тнь-ли?..

САННАЗАРЪ. Нтъ, Франческо, это я!

Но ты молчи, ни слова про меня!

И если спросятъ,— говори: недавно

Мы получили письма отъ него,

Онъ все еще въ Ліонъ проживаетъ.—

Гд мать моя?

ФРАНЧЕСКО. Синьора въ Санто-Манго!

САННАЗАРЪ. Зачмъ-же я въ Неаполь возвратился?!

Что привлекло меня сюда? Изсохшій,

Изнеможенный, прихожу пугать,

Не радовать знакомыхъ… Но, Франческо,

Вс двери отперты, меня увидятъ,

Зайдутъ, а я хочу уединиться…

——

САННАЗАРЪ (одинъ).

Аркадія, Аркадія! Пвецъ твой (вынимаетъ рукопись)

Въ отечество съ тобою возвратился!

Я могъ еще во Франціи остаться,

Перехворать, перестрадать разлуку,

Я могъ въ Провансъ позабыть отчизну,

Найти друзей въ Ліонъ и Парижъ…

Но нтъ нигд прекрасной Кармозины!

(положивъ рукопись на столъ)

Годъ! Цлый годъ прошелъ, какъ вчность, тихо!

Прошелъ недугъ, и вотъ съ одра болзни

Я прибжалъ сюда… Зачмъ?— Увидть

Прелестную волшебницу Джакобо…

Она ужъ врно мать, давно забыла

Былыхъ страстей опасную горячку!

Надъ колыбелью дочери иль сына,

Она поетъ не пснь кипучей страсти,

А тихое благословенье дтямъ,

Подъ сладкій сонъ отрадную молитву!

И на устахъ прекраснаго младенца

Улыбка — матери отрадно вторитъ!—

Гд я?.. Смотри!.. прелестнйшія перси!..

Смотри!.. Спокойный сонъ любви и дружб?..

Ты слышишь лепетаніе ребенка!

Она ужъ мать! Для женщины довольно!

Ненужно ей любви, привтовъ, ласки,

Она сама ужъ щедрою рукою.

Дарить ихъ можетъ дочери иль сыну,

Ненужно ей теперь чужое сердце,

Она свое уже вдвойн иметъ!

Любви ея никто необвинитъ.

Прошедшее,— какъ свтъ окна чужаго!

Посмотришь, отвернется и забудешь!

Какъ страшный сонъ, она былое пошитъ,

Но вритъ только такъ, какъ въ сонъ…

(садясь въ кресла) Увы!

И сильныя ослабваютъ страсти,

И чувство чувствомъ можетъ замняться’.

Свтъ не таковъ, какъ въ голов поэта

Воображеніе его рисуетъ,

Онъ лучше въ существъ, — но не для всхъ!..

Блаженъ, кто незнавалъ любви томленья,

Блаженъ, кого неотравила слава,

Блаженъ, кто на земл умлъ пылать —

Земнымъ, простымъ, существеннымъ восторгомъ,

И на земл земное обрталъ, —

Его груди неповредила зависть,

Его ума болзнь непомрачила,

Онъ цльнымъ сердцемъ чувствовалъ и жилъ —

И смерть ему — сонъ сладкій, посл пира!…

——

САННАЗАРЪ и ФРАНЧЕСКО (приноситъ и ставитъ на столъ свтильникъ.)

САННАЗАРЪ. Франческо, гд-же мать моя?

ФРАНЧЕСКО. Синьоръ,

Я вамъ уже^, докладывалъ.

САННАЗАРЪ. Давно-ли

Она ухала?

ФРАНЧЕСКО. Ужъ третій мсяцъ.

Ждала, ждала, а вы непрізжали.

Соскучила, занемогла.

САННАЗАРЪ (вставъ). Франческо,

Занемогла!.. И я тому причиной,

И я, пустыхъ страданій опасаясь,

Могъ мать свою безсовстно оставить!

Франческо, ты незнаешь, ты неслышалъ,

Не получалъ письма изъ Санто-Манго,

Что, какъ она, оправилась иль нтъ,

Не нуженъ-ли ей врачъ иль помощь сына?

ФРАНЧЕСКО. Нтъ всти никакой изъ Санто-Манго.

САННАЗАРЪ. Зачмъ-же ты мн тотчасъ несказалъ?

Зачмъ ты скрылъ болзнь ея отъ сына?

Непоспшилъ нарочнаго послать,

Неупросилъ врача похать съ нею?

И ты слуга, приверженный слуга,

Ты моего отца слуга любимый,

И матери довренной слуга!!

ФРАНЧЕСКО. Мой долгъ исполненъ! По пустому дому

Какъ привидніе, всегда шатаюсь!

Стираю пыль, чтобъ сохранить пожитки

Для васъ….

САННАЗАРЪ. Оставь, Франческо! Отыщи

Мн лошадь, я поду въ Санто-Манго?

ФРАНЧЕСКО. Теперь ужъ скоро ночь. Не безопасно.

До самаго Салерно — вся дорога

Ночными ворами покрыта, днемъ

Они въ горахъ, нетрогаютъ прозжихъ,

Останьтесь до утра…

САННАЗАРЪ. Франческо, лошадь!

Быть можетъ, мать моя на ложъ смерти,

Быть можетъ, ей ненужны врачеванья,

А только возвращеніе Джакобо…

Скорй, скорй! Я ду въ Санто-Манго!

ФРАНЧЕСКО. Помилуйте, Синьоръ! Кругомъ разбои,

По милости Колонны и Орсини,

Италія полна ужасныхъ шаекъ,

Имъ дома у себя ужъ стало тсно,

Передрались, селенья извели,

Опустошивъ отчизну, по горамъ

Къ намъ перешли, послушайте, какіе

Про нихъ разсказы ходятъ….

САННАЗАРЪ. Лошадь, лошадь!

Пусть ночь темна, разбойники ужасны,

Сыновняя любовь восторжествуетъ.—

Коня, коня! Я ду въ Санто-Манго!

ФРАНЧЕС: Синьоръ, тому назадъ три дни, небольше,

Посланника Миланскаго убили!

САННАЗАРЪ. Онъ къ матери больной нехалъ…

ФРАНЧЕСКО. Вотъ вамъ

Другой примръ, еще небудетъ года,

Вслдъ за отъздомъ вашимъ, Кавалеръ

Лоренцо Дольчи…

САННАЗАРЪ. Что, Лоренцо Дольчи?…

ФРАНЧЕСКО. Невдалек отсюда, мили три,

Небольше, жилъ его отецъ, однажды

У Бонифачіо сидлъ Лоренцо

И разсуждалъ о свадебныхъ нарядахъ, —

Вдругъ всть къ нему приходитъ, что отецъ

Упалъ съ коня и голову расшибъ,

Что жизнь его въ опасности, — Лоренцо

Скорй на коня, а было подъ-ночь,

Прохалъ онъ счастливо мили дв,

На третей мил, вдругъ, со всхъ сторонъ,

Напали на него, онъ защищался

И, продолжая отражать удары,

Кричалъ, что онъ къ отцу больному детъ…

Напрасно! Десять ранъ остались въ сердц

Несчастнаго…

САННАЗАРЪ. Оставь меня, Франческо!…

Постой! И онъ погибъ отъ этихъ ранъ?

ФРАНЧЕСКО. Ахъ, Господи! Отъ десяти ударовъ,

И прямо въ сердце, кто не упадетъ?

Кто не умретъ?

САННАЗАРЪ. Оставь меня, Франческо!…

Постой, еще два слова, что-жъ невста?

ФРАНЧЕСКО. Невста чуть неумерла съ печали,

Да и теперь она едва живетъ…

САННАЗАРЪ. Иди себ, Франческо! Я неду,

Я остаюсь на нсколько часовъ!

——

САННАЗАРЪ (одинъ).

Безумецъ! Для чего-же я спшилъ?

Какая цль?.. О Боже милосердый!

Что, если я ошибся въ Кармозин?

Нтъ, Ангелы обманывать немогутъ

И неумютъ! Нтъ, я снова счастливъ,

Она больна разлукою со мной,

Не смерть Лоренцо мучитъ Кармозину,

А неизвстность обо мн… Гордецъ!

А если, позабывъ любовь Джакобо,

Она нашла въ Лоренцо человка,

Достойнаго ея любви взаимной,

Меня изъ состраданья удалила

И, потерявъ его, страдаетъ?.. Боже!

Везд есть змй коварнаго сомннья,

Но змй любви безмрно ядовитъ!

Къ чему мн сомнваться? Къ Кармозин!..

Скорй къ ея ногамъ С. Она сама

Произнесетъ мой приговоръ невольно,

И первый звукъ изъ устъ ея — понятно

Разскажетъ положенье Кармозины!…

Темнетъ ночь, скорй спши, Джакобо,

На счастье безъ предловъ, или гибель!.. (уходитъ)

ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.

Комната въ дом Графа Каваниліи.

ГРАФЪ, КАВАНИЛІЯ, АВРЕЛІО и НСКОЛЬКО ГОСТЕЙ.

АВРЕЛІО (входя)

Ты видлъ Санназара, онъ пріхалъ!

ГРАФЪ. Когда?

АВРЕЛІО. Сегодня.

ГРАФЪ. Быть неможетъ.

АВРЕЛІО. Да!

Я самъ его примтилъ изъ окна,

Но, по несчастію, не могъ оставить

До сей поры моей Синьоры…

ГРАФЪ. Ты-бы

Послалъ кого нибудь ко мн…

АВРЕЛІО. Хотлъ я,

Да отъ Синьоры отойти не могъ,

Мы были въ самомъ пылкомъ разговоръ!

ГРАФЪ. Аркадія! Безсмертный твой пвецъ

Приходитъ отдохнуть на свжихъ лаврахъ!

Въ отечеств онъ славой процвтетъ,

Друзей своихъ святымъ огнемъ согретъ…—

Я очень радъ прізду Санназара!

Пойдемъ къ нему…

АВРЕЛІО. Не лучше-ль до утра?..

ГРАФЪ. Я непривыкъ безумно отлагать

Часы чистйшихъ удовольствій, нтъ,

Пойдемъ къ нему! Ручаюсь, онъ неспитъ

И, возвратясь на родину, наврно

Онъ весь кипитъ горячимъ вдохновеньемъ!

Въ чаду воспоминаній и надеждъ

Онъ создаетъ роскошныя виднья..

Вотъ въ этотъ часъ Поэты любопытны,

А не тогда, когда, въ ряду съ другими,

Они идутъ за пышной колесницей

Какой нибудь себялюбивой дамы,

Или когда, въ кругу людей ничтожныхъ,

Въ святой душ кипитъ негодованье,

Презрніемъ сверкаетъ яркій взоръ,

А на устахъ — привтливое слово.

Нтъ, не тогда величіе Поэта

И поучительно и любопытно!

Нтъ, въ тайные часы уединенья,

Когда мечтатель смотритъ въ небеса,

Съ звздой ведетъ задумчивое слово,—

Когда дрожитъ отъ преизбытка чувства,

Трепещетъ отъ душевной полноты, —

Когда: одна минута — и Поэтъ

Воскликнетъ пснь въ жару самозабвенья!

Тогда его желаю, жажду видть,

Его небесной теплотой согрться,

Забыть, что я ничтожное звно

Въ цпи существъ пустыхъ, обыкновенныхъ,

И самъ Поэтъ того сказать не въ силахъ,

Что въ силахъ чувствовать… Пойдемъ, пойдемъ…

——

Т-ЖЕ и ЭНЦІО.

ЭНЦІО. Графъ Каванилія, гд Санназаръ?

Я получилъ изъ Санто-Манго всти

Печальныя…

ГРАФЪ. Какія-жъ это всти?

ЭНЦІО. Мать Санназара кончила свой путъ.

ГРАФЪ. Она скончалась?

ЭНЦІО Да!

ГРАФЪ. Судьба, Судьба

За сладкій даръ, роскошныхъ вдохновеній,

Ты дорого велишь платить земл!

И если люди лавръ несутъ Поэту,

Ты тернія на путь обильно сыплешь!—

Но какъ сказать Джакобо Санназару

Про смерть его единственной Мазеллы?

Онъ никого на свт нелюбилъ

Такъ пламенно, какъ мать свою… И что-же?..

Рокъ всхъ ему спокойно оставляетъ,

А только мать отъемлетъ. О, несчастный!

Отечество тебя встрчаетъ, Геній,

Не радостнымъ, торжественнымъ привтомъ,

А погребальнымъ пніемъ…

Друзья!

Отрадно быть въ пріятномъ заблужденьи

Хоть день одинъ, когда нельзя ужъ больше.

Мы скроемъ смерть Мазеллы отъ Джакобо!

Въ роскошныхъ пиршествахъ, увеселеньяхъ

Мы постепенно приготовимъ друга

Къ печальному событью, — и когда

Сомнніе въ его проникнетъ душу,

Онъ къ истин ужасной устремится,

Тогда ударъ еебудетъ такъ опасенъ!..

Теперь къ нему! Мы окружимъ его,

Ни писемъ, ни людей къ нему непустимъ,

Пока возможно будетъ… Поспшимъ!

Мы можемъ опоздать. Друзья, за мною!

(вс уходятъ).

ЯВЛЕНІЕ ПОСЛДНЕЕ.

Комната третьяго Акта.

СЛУГИ и СЛУЖАНКИ БОНИФАЧІО (торопливо входятъ и уходятъ въ комнату, съ заженными факелами).

ПЕРВЫЙ СЛУГА. Синьора Кармозина умираетъ…

ВТОРЫЙ. Вотъ выдумалъ! Она вчера, сегодня

Еще ходила…

ПЕРВЫЙ. И теперь таскаетъ

Мертвющія ноги, но врачи..

ВТОРЫЙ. Ну что твои врачи?

ПЕРВЫЙ. Вс отказались.

——

Т-ЖЕ И КАРМОЗИНА, КІАРА И ЧЕБРИНИ, (ее подерживаютъ).

КІАРА. О успокойся, дочь моя! Засни!

Ты вся измучилась и ослабла.

КАРМОЗИНА. Нтъ! Я сильна мученья перенесть,

И встртить смерть не на одръ болзни.

Какъ жаль, что ночь, въ саду я-бъ отдохнула

Постойте! Нтъ! Я непойду отсюда!

На этомъ мстъ… Стойте!.. Память, память!..

Какъ зеркало, ты тускнешь отъ дыханья…

Но зеркало мы можемъ отереть

И чистое, оно еще свтле…—

А память!.. Нтъ!— Давно-ли?.. Какъ недавно

На этомъ мст обняла я счастье!..

Теперь пришла обнять мою кончину!

КІАРА. О успокойся, Кармозина!

КАРМОЗИНА. Матерь,

Нестыдно-ли такъ обижать меня?!

Я смерти не боюсь, напротивъ, рада

Ея приходу.— Дайте только вспомнить

Любви таинственный, роскошный праздникъ.

Какъ молнія, онъ кратокъ былъ, сверкнулъ —

И снова тма!

КІАРА. Какой-же это праздникъ?

КАРМОЗИНА. Онъ здсь стоялъ, а я пришла оттуда!

Трикратно не успло стукнуть сердце,

Какъ на устахъ лобзаніе горло!—

Ахъ! И теперь оно еще горитъ,

И, кажется, пока я не забуду

Про сладостное, дивное лобзанье,—

Я не умру.— Но то былъ сонъ.— О матерь,

Благодарю за жизнь, я испытала

Мгновеніе прямой и жаркой страсти,

Я въ жизнь мою жила одну минуту

И то во сн… Ахъ, нтъ! Онъ здсь стоялъ…

ЧЕБРИНИ. О комъ вы говорите, Кармозина?

КАРМОЗИНА. Не о теб, не о Лоренцо Дольчи!

О миломъ ангел!— Гд онъ теперь?

На небесахъ, иль на земл? Несчастный,

Онъ избранъ былъ на тяжкое посланье,

Онъ Божій даръ въ невинной простот

Несъ предъ людьми — и люди преклонялись!

Но я одна, изъ многимъ милліонновъ,

Нарушила небесное служенье,

Я погасила пламя новой Весты!

Мечты, мечты!… Разтерзанное сердце,

Изъ ничего ты ужасъ созидаешь,

Само себя безумно огорчая!

Не врю ничему! Ты счастливъ, другъ мой?

Я счастлива не мене тебя!

Я женщина, ты человкъ и — только!

Любовь соединила наши души!

Пространство можетъ раздлить могилы,

Но нашихъ душъ не раздлитъ пространство!

Вотъ, вотъ онъ!… Ради Бога, не держите!

Смотрите: вотъ онъ! Милый другъ, ко мн!

Ко мн, на грудь! Уста въ уста! Скоре,

Мой несравненный другъ….

— Ахъ, это воздухъ,

Разбитой памяти пустой остатокъ! (лишается чувствъ.)

КІАРА. Она бездушна! Гд Синьоръ Чебрини?

ЧЕБРИНИ. Я здсь, Синьора! Нтъ она жива,

Она проснется.

КАРМОЗИНА (просыпаясь, лице покрыто болзненнымъ румянцемъ.)

Знаю, слышу, вижу!

Твоя рука, какъ мн не угадать!

Твоей любви значительныя римы!

Ахъ, гд-же онъ? (оглядывается) опять мечты пустыя!

Но эта пустота полна отрады,

Полна волшебнаго воспоминанья!

О, если-бъ я могла, душой крылатой,

По воздуху поплыть въ тотъ край далекій,

Гд ты живешь, питомецъ вчной Музы!

Я-бъ унесла тебя назадъ·, въ Неаполь,

Поставила-бъ тебя на этомъ мст,

И снова-бъ гибкимъ змемъ обвилась!

Ахъ, я лечу! Какъ высоко, смотрите,

Я поднялась!… Деревья, какъ кусты,

Рка,— какъ змйка!… Море!… Море!… Море!..·

Какъ облако, я разхожусь надъ моремъ!…

Земля! Отвтствуй бдной Кармозин!

Отвтствуй, море, бдной Кармозин!

Гд Санназаръ?!

КІАРА. Что слышу, Сапназаръ!!

КАРМОЗИНА. Онъ умираетъ, простонало море,

Онъ умеръ, слышите, он умеръ, умеръ!…

Постой, мой другъ! Сей часъ!… Я догоняю!

Вотъ вижу, ты летишь!.. Я оживаю!— (умираетъ)

ЧЕБРИНИ. Она скончалась!— (люди окружаютъ трупъ Кармозины.)

КІАРА (лишаясь чувствъ.)

Боже всемогущій!

(Между тмъ приносятъ подвижную кровать, кладутъ трупъ Кармозины и хотятъ нести.)

КІАРА (выходя изъ обморока.)

Постойте! Я не дамъ вамъ Кармозины!

Послушай, другъ, она еще тепла!

Въ ней можетъ быть еще хоть капля жизни

Таится! Оживи мн Кармозину!

Смотри: она еще не умерла,

Улыбка на устахъ…

ЧЕБРИНИ. Улыбка смерти!

КІАРА. Безчеловчный! Никогда дтей

Ты не имлъ! О, будь великодушенъ!

Неужели нтъ средства?

ЧЕБРИНИ. Никакого!

КІАРА (бросаясь на трупъ).

Я оживлю тебя слезами, другъ мой,

Единственная въ горестяхъ надежда,

Дитя мое! Проснись, открой глаза!

(положивъ руку на сердце Кармозины).

Смотрите… оживаетъ… сердце бьется!

Прислушайтесь! Она живетъ…

Увы!

И я мечтамъ несбыточнымъ ввряюсь! (рыдая)

Нтъ Кармозины, доброй Кармозины!

Прекрасной Кармозины — нтъ на свт!

И ты меня оставила на старость

Одну, какъ сироту! Ты нехотла

Длить со мной житейскихъ попеченій!

Ты умерла, мой Ангелъ! Умерла!..

——

Т ЖЕ и САННАЗАРЪ.

САННАЗАРЪ. Творецъ мой!

КІАРА. Санназаръ?!— Все совершилось!

Смотри на эту жертву! Это — ты!

Твоя любовь — кипящая отрава!

Смотри, злодй! И этотъ мертвый трупъ

И этотъ трупъ живой — все это — ты?

(Санназаръ падаетъ безъ чувствъ у кровати).

Несчастный другъ покойной Кармозины,

Встань, помоги мн оживить ее,

Она твоя, а васъ соединяю…

ЧЕБРИНИ. Опасно. Унесите Кармозину?

При труп, мать ума лишиться можетъ!…

(трупъ уносятъ).

КІАРА. Постойте! Нтъ! Я неотдамъ вамъ трупа!

Я съ мертвой жить хочу до самой смерти!

САННАЗАРЪ (одинъ, въ темнот, приходя въ чувство).

Ночь. На полу. Не въ хладной-ли гробниц

Я погребенъ живой?— (сидя на полу)

Ея ужъ нтъ!—

Она жила, цвла… и больше нтъ!

Упала молнія — и миръ расколотъ,

Разбитый, онъ обрушился на грудь,

На сердце Санеазара!— Нтъ!!.. Ужъ нтъ!

Я на твоей могил, Кармозина…

Iam te premet nox, fabulaлque manes!

Помилуй мя, о Боже, по велицй

По милости твоей!… Ужасный день!

Не день, а ночь ужасная! Я умеръ,

И чувствую что умеръ, и смотрю

Въ безжизненныя стны гроба… Гробъ!

Сожмись мой гробъ, сойдись моя могила,

И грудь сдави могильными досками,

И воздухъ отними… Судьба, Судьба!

Безъ слезъ сижу… О Господи! Другимъ

И радостныя слезы ты даруешь,

А мн и въ горькихъ нтъ удла! Чмъ

Я облегчу растерзанное сердце?

Чмъ язву оболью души убитой?

Ахъ, что я потерялъ!… О Боже, Боже!

Дай мн послднимъ стономъ простенать.— (рыдая)

Отъ раннихъ лтъ, когда другихъ игрушка

Тревожитъ, я страдаю постоянно,

Душа моя изъдена мученьемъ,

Истерзано, избито это сердце…

За что, за что? За чистоту страстей,

За благородство сердца и души!!—

——

САННАЗАРЪ, ГРАФЪ КАВАНИЛІЯ, АВРЕЛІО, ЭНЦІО И ДРУГІЕ (съ Факелами).

ГРАФЪ. Здсь такъ темно и никого невидно.—

Ахъ, Санназаръ?!

САННАЗАРЪ. Другъ, добрый другъ! Въ могилу

Нисходишь ты! Благословенъ твой подвигъ!

Я умеръ навсегда чужею смертью!

ГРАФЪ. Ты знаешь все?!

САННАЗАРЪ. Ахъ, знаю, знаю, знаю!

И боле… я чувствую!

ГРАФЪ. О другъ мой!

Встань, укрпи себя, печаль напрасна,

Не возвратить прошедшаго! (поднимаетъ его)

САННАЗАРЪ. Да, правда!..

И я умлъ когда-то утшать,

И я умілъ лечить чужія раны,

И думалъ: я Страдальца успокоилъ!

О нтъ! Къ чему надежда, утшенье?

Она мертва, безмолвна, недвижима,

О, Каванилія!… Она мертва! (заливается слезами)

ГРАФЪ. Законъ судьбы.

САННАЗАРЪ (со злобной улыбкой).

Законъ, какой законъ?—

Въ Природ все идетъ однообразно:

Старикъ во гробъ нисходитъ постепенно,

А юноша все боле живетъ,

Все умножаетъ жизненныя силы…

Вотъ тамъ законъ! А здсь… О горе, горе!

ГРАФЪ. Но мать твоя была не молода,

Хворала часто… (Санназарь бшено озирается)

Что съ тобой, Джакобо!

Глаза недвижны, поблднлъ, молчишь!

САННАЗАРЪ (шепотомъ)

И мать моя скончалась?.. Бога ради,

Скажи, что нтъ!

ГРАФЪ. О будь благоразуменъ!

Старайся пріучить себя къ утратамъ,

Тмъ боле къ естественнымъ утратамъ…

САННАЗАРЪ.Ты да сказалъ, ты да сказалъ! О матерь!

И ты, и ты оставила меня! (невольно падая на колни)

О жизни духъ, духъ чувства и разсудка,

Оставь меня,ты больше мн ненуженъ!…

О, помогите другу умереть! (падаете безъ чувствъ на руки Графа, который съ помощію друзей старается его поднятъ, занавсъ падаетъ).

ПРИМЧАНІЕ
къ первому изданію.

Италіянскій поэтъ Джакобо Санназаръ родился въ Неапол 28-го Іюля 1458 года.— Предки его вышли изъ Испаніи и многіе изъ нихъ участвовали въ военныхъ предпріятіяхъ Аррагонскаго дома, столь замчательнаго въ Исторіи Среднихъ Вковъ своими достоинствами, слабостями и наконецъ несчастіями, Джакобо Санназаръ, привязанностію, къ несчастному Фредерику, украсилъ исторію паденія Аррагонцевъ, мужествомъ и храбростью стяжалъ имя добраго воина, но, въ жизни его, періодъ дтства и нжной юности найболе поразилъ мое воображеніе.

Восемьнадцати лтъ, Санназаръ былъ уже членомъ Неаполитанской Академіи, учрежденной стараніями знаменитаго ученостію Іовіана Понтана и покровительствомъ Аррагонскихъ Государей, честь слишкомъ большой важности, ибо въ составъ Академіи поступали только люди, пріобртшіе повсемстную извстность въ Италіи, а Санназаръ, въ столь ранней юности, уже былъ признанъ достойнымъ раздлять труды съ маститою старостію и принялъ, по обычаю общества, Латинскія имя и прозвище: Actius Sincerus.

Десяти лтъ онъ писалъ уже Латинскіе и Греческіе стихи, свободно изъяснялся на обоихъ сихъ языкахъ и преждевременно развивавшимся умомъ удивлялъ своихъ наставниковъ.

Но удивительне всего, что столь замчательный во всхъ отношеніяхъ характеръ развился уже въ восемь лтъ. Когда сверстники его еще играли въ куклы, восьмилтній ребенокъ былъ уже влюбленъ, не какъ ребенокъ, нтъ: онъ горлъ постоянною, сознанною любовію, отъ восьми до семидесяти-двухъ лтъ Санназаръ любилъ дву, которою судьба не хотла его осчастливить и умеръ, не измнивъ первой любви!— До нын неизвстно кто именно была — прекрасная Филида, Кармозина Амаранта, какъ именовалъ ее поэтъ въ своихъ сочиненіяхъ, но достоврно извстно, что Санназаръ любилъ ее и подъ этими именами отнюдь не скрывалъ никакихъ таинственныхъ, символическихъ значеній, по обстоятельствамъ политическимъ не имя въ томъ нужды.

Страшась нарушить интересъ моей Фантазіи, не скажу боле ничего о дальнйшей жизни Санназара. При изданіи второй части Фантазіи (которую можетъ быть напишу, если найду средства удовлетворить остальными событіями жизни сего поэта моимъ драматическимъ правиламъ) я постараюсь изложить въ подробности замчательную жизнь Христіанскаго Виргилія, теперь прибавлю только, что, въ предлагаемой драм, событія и лица я старался сохранить въ исторической ихъ врности.

Санназаръ писалъ весьма много, но изъ сочиненій его изданы только слдующія:

1) Аркадія, пастушеское произведеніе въ проз и стихахъ, въ семъ сочиненіи Санназаръ усовершилъ Италіянскіе дактили: ‘Struccioli’.— 60 изданій Аркадіи, при жизни Санназара, свидтельствуютъ о ея успх между современниками.

2) Sonetti е Canzon.

3) De partu Virginis, поэма въ трехъ псняхъ, доставившая Санназару прозваніе Христіанскаго Виргилія. Поэтъ писалъ ее двадцать лтъ, безпрерывно исправляя, подъ строгимъ критическимъ окомъ какого-то современнаго аристарха Подерика, который, испортивъ превосходное созданіе Санназара излишнею обработанностію, по крайней мр, этимъ путемъ, достигъ незавиднаго безсмертія.

4) Eclogae V.

5) Salices et lamentatio de morte Christi и

6) Эпиграмы. Не во всхъ однакоже изданіяхъ можно найти полное собраніе его эпиграмъ, нкоторыя были пропускаемы издателями изъ уваженія къ Папамъ, изъ коихъ къ Александру VI Санназаръ питалъ непримиримую ненависть за паденіе Аррагонскаго дома, въ чемъ Папа принималъ дятельное и, къ сожалнію, дйствительное участіе.— Вообще должно замтить, что Латинскія сочиненія Санназара гораздо выше Италіянскихъ. Вотъ прелестная эпиграма его къ Венеціи:

Viderat Adriacis Venetum Neptunus in undis

Stare Urbem, et toti ponere jura mari.

Nunc mihi Tarpeias quantumuis Jupiter arces

Objice, et ilia tui moenia Martis, ait.

Si Tyberim pelago praefers, Urbem aspice utramque,

Illam homines dices, banc posuisse Deos.

АКТЪ ВТОРЫЙ.

АКТЪ ТРЕТІЙ.

АКТЪ ЧЕТВЕРТЫЙ.

ЯВЛЕНІЕ ПОСЛДНЕЕ.

ПРИМЧАНІЕкъ первому изданію.

Читайте также:

ПРИМЧАНІЕ
къ первому изданію.