Доменикино, Кукольник Нестор Васильевич, Год: 1838 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 43 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

СОЧИНЕНІЯ
НЕСТОРА КУКОЛЬНИКА.

Сочиненія драматическія.
II

Печатано въ типографіи И. Фишона.
1852.

ДОМЕНИКИНО,
ДРАМАТИЧЕСКАЯ ФАНТАЗІЯ, ВЪ СТИХАХЪ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

Доменикино въ Рим.

ДОМЕНИКИНО

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

КАРДИНАЛЪ ПЕРЕТТИ, протекторъ церкви Святаго Андрея della Valle.

ПРІОРЪ той же церкви.

ДОНЪ ГРИМАЛЬДИ, посолъ Неаполитанскаго правителя.

КАРАЧЧИ, АННИБАЛЪ, АНТОНІО КАРАЧЧИ, ГВИДО РЕНИ, ФР. АЛЬБАНИ, НИКОЛАЙ ПУССЕНЪ, ДОМЕНИКО ФЕТИ, ПІЕДРО БЕРЕТИНИ-ДА-КОРТОНА, ФР. БАРБІЕРИ, ГВЕРЧИНО, ФР. ПЕРІЕРО, Художники.

ДЖОВАНИ ДОМЕНИКО ЗАМПІЕРИ, прозванный ДОМЕНИКИНО художникъ.

ЧЕЧИЛІЯ, жена его.

АНТОНІО, КІАРА, его дти.

ЛОРЕНЦО, его племянникъ.

ФРАНЧЕСКО ЛАНФРАНКО, художникъ.

КІАРА, жена его.

ГВАЛЬДИ, художникъ.

АНТОНІЯ, жена Гвальди, двоюродная сестра Кіары.

МОНАХЪ, ключарь въ церки San Gregorio in Monte Celio.

МОНАХЪ, ключарь церкви di San Girolamo della Carita.

АЛЛЕГРИ, пвчій папской капеллы.

РИМЛЯНКА,

СЫНЪ ея.

НЕИЗВСТНЫЙ.

Гости на свадьб, народъ.

АКТЪ ПЕРВЫЙ.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Паперть церкви San Gregorio in Monte Celio. Солнце восходитъ.

ДОМЕНИКИНО ЗАМПІЕРИ и МОНАХЪ КЛЮЧАРЬ.

МОНАХЪ. Ого! Ты здсь уже, съ восходомъ солнца.

ЗАМПІЕРИ. Съ полуночи я жду людей и солнца.

Сегодня освящается притворъ,

А тамъ моя работа.

МОНАХЪ. Гвидо Рени

Не приходилъ еще? Его работа

Понравится, онъ въ слав, но и ты

Похвастать можешь ‘Муками Андрея…’

ЗАМПІЕРИ. Похвастать!

МОНАХЪ. Да, отличная картина!

Что за нее теб назначилъ пріоръ?

ЗАМПІЕРИ. Я по условью тяжкому работалъ.

Художники сегодня соберутся

Оцнятъ украшенья и картину,

По ихъ суду произведутъ уплату.

Я долженъ былъ на это согласиться,

По бдности. Дешевую награду

Готовятъ мн художники, я знаю,

Но что же длать? Злоба цнитъ ложно.

Богъ съ ними!

МОНАХЪ. Прежде времени мой другъ

Ты не ропщи. Достоинство труда

Скрыть не легко… Народъ зашевелился,

Мн надо церковь отпирать. Прости!

——

ДОМЕНИКИНО, и толпа народа, постепенно прибывающая, проходитъ въ церковь.

ЗАМПІЕРИ. Идутъ, бгутъ! Во всякомъ человк

Я вижу моего судью, безстрашно

Жду приговора. Я трудился честно!

НАРОДЪ. Открыта церковь?— Нтъ еще.— Открыта!

Вотъ кардиналъ пріхалъ.— Вотъ Караччи!

Вольнаго пронесли въ носилкахъ.— Слышишь,

Органы заиграли…— Литургія.—

Скорй, скорй, а то стснятъ насъ!— Что же

Тамъ новаго?— Картина Гвидо Рени.—

И только?— Только! Прочія картины

Не важныхъ мастеровъ.

ЗАМПІЕРИ. О Боже, Боже!

Я этого никакъ не ожидалъ,

Мой приговоръ давно ужъ приготовленъ.

ВЪ НАРОД. А все изъ скупости! Такую церковь

Посредственнымъ художникамъ даютъ

Расписывать и украшать, чтобъ меньше

Платить имъ за труды!..

ЗАМПІЕРИ. Судьба Зампіери —

Посредственность! О, стоитъ ли страдать,

Любить неблагодарное искуство?

Я — чернь между художниками!

ВЪ НАРОД. Жарко.

Боюсь не простудиться-бъ въ церкви.— Что ты?

Тамъ Гвидо Рени есть, онъ насъ согретъ.’

Одна картина?— То-то и досадно!

У насъ теперь такія чудеса,

За старостью Караччи, стали рдки.

ЗАМПІЕРИ. Слпые судьи! я прощаю вамъ.

Но ты, пристрастная столица славы,

Ты моего присутствія не стоишь!

Я жаждалъ чистой славы отъ тебя,

А не внца однихъ предубжденій.

Прости! Твой судъ — ребяческій урокъ,

Затверженный съ учительской тетради! (уходитъ).

——

ЛАНФРАНКО, АНТОНІО КАРАЧЧИ и нсколько молодыхъ художниковъ, ГВИДО РЕНИ, АЛЬБАНИ съ нкоторыми, НИКОЛАЙ ПУССЕНЪ, особнякомъ, народъ боле и боле прибываетъ въ церковь.

ЛАНФРАНКО. Ручаюсь, что ‘Мученія Андрея’

Не лучше прежнихъ подвиговъ Зампіери.

Я удивляюсь Аннибалу. Люди

Не слпы. Вкусъ одинъ. Уже не мало

Напачкалъ онъ по милости Караччи!

Не стыдно ли такому живописцу,

Глав художниковъ италіянскихъ,

О комъ гремитъ стоустая молва,

Какъ о владык нашего искуства,

Быть покровителемъ — кого жъ?— Зампіери.

АНТОНІО. Неужели ты думаешь, Ланфранко,

Что эти похвалы не шутка!

ЛАНФРАНКО. Шутка!

Но эта шутка многимъ стоитъ денегъ.

Вотъ и теперь опять работы въ церкви,

Вс внутреннія украшенья, фреску

Огромную, ему же поручили!

Увидите, какъ вяло, какъ ничтожно

Исполнилъ онъ предметъ великолпный…

ПУССЕНЪ. Такъ вы ужъ видли картину?

ЛАНФРАНКО. Нтъ.

Но я давно уже Зампіери знаю

И снова мн его не узнавать,

И нечего, признаться, узнавать!

Мн больно за искуство, скоро дти

Весь Римъ раскрасятъ дтскими руками,

А мы, изъ снисхожденія, изъ шутки,

Ихъ пестрымъ пятнамъ будемъ удивляться.

АЛЬБАНИ. Оставь въ поко бднаго Зампіери,

Онъ хлба у тебя не отнимаетъ,

Пускай себ онъ пишетъ какъ уметъ,

А ты пиши свое!

ГВИДО РЕНИ. Искуство честно!

Его плохой художникъ не уронитъ,

Но уронить себя художникъ можетъ,

Когда посредственность его тревожитъ.

АНТОНІО. Нравоученіе! Ему пріятно

Соперникомъ имть Доменикина.

Надъ безталаннымъ не трудна побда!

ЛАНФРАНКО, (тихо).

Оставь его, Антоніо! Онъ — щеголь,

Не только въ шутовскомъ своемъ наряд,

Но и въ рчахъ.

АНТОНІО. Насильно остроуменъ!

ЛАНФ: Мы здсь не для публичныхъ словопреніи,

Насъ позвали на судъ.

АНТОНІО. Судить бездлье.

ЛАНФРАНКО, (тихо).

Антоніо, мстить должно не словами!

——

ГВИДО РЕНИ, АЛЬБАНИ, ПУССЕНЪ, и нкоторые другіе.

АЛЬБАНИ. Завистники! Мн жаль Доменикина,

Прекрасный, благородный человкъ!

ГВИДО РЕНИ. Я это испыталъ въ моей работ:

Онъ дружески старался мн помочь,

И облегчалъ вс неудобства фрески,

А отъ него зависла прислуга,

Работники, матеріалъ, лса,

Онъ былъ и архитекторомъ притвора.

Не спорю, благородный человкъ,

Но, согласись, таланта въ немъ не много.

АЛЬБАНИ, (уходя въ церковь).

Да всё однако же онъ не послдній!

ПУССЕНЪ, (одинъ).

Кто этотъ бдный Доминикъ Зампіери?

Но что-то слишкомъ много говорятъ

Объ этомъ безталантпомъ человк…

Неужели и въ Рим какъ въ Париж? (Уходитъ).

ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.

Преддверіе церкви San Gregorio.

НАРОДЪ расходится, въ толп ХУДОЖНИКИ предъидущаго явленія.

АЛЬБАНИ. Сто пятьдесятъ цекиновъ! Бога ради!

Хотя-бъ онъ ничего не длалъ, время

Одно дороже…

ЛАНФРАНКО. Пусть бы башмаки

Работалъ. Это ремесло Зампіери

И по способностямъ, и по рожденью,

Приличне. Онъ въ живописи — волъ,

Онъ долженъ насъ еще благодарить,

Что мы позволили его работ

Живой остаться.

АНТОНІО. Противъ Гвидо Рени

Ему бы совсть запрещать должна

Работать.

ЛАНФРАНКО. Ты, Альбанъ, по тсной дружб,

По бдности, жалешь Доменика.

Намъ до его семейныхъ чувствъ и качествъ

Нтъ дла. Мы должны судить работу.

Къ несчастію, онъ тутъ еще бдне…

Ты согласись: картину Гвидо Рени

Въ четыреста цекиновъ оцнили,

Неужели работа Доменика

Того же стоитъ?

АЛЬБАНИ. Но по-крайней-мр…

ЛАНФРАНКО. Альбанъ, мн стыдно за тебя! Народъ

Насъ слушаетъ и ловитъ наши рчи,

И въ правила т рчи обращаетъ.

Художникъ долженъ быть въ сужденьяхъ строгимъ…

Преслдовать посредственность… и вкусомъ

Незнающихъ руководить насильно…

——

Т ЖЕ И АННИБАЛЪ КАРАЧЧИ, на носилкахъ.

АНН: КАР: Ланфранко!. Есть потомство! Эта зависть

На памяти твоей, какъ рана, ляжетъ.

Пока потопъ, иль преставленье свта

Не уничтожитъ памяти Зампьери,

До той поры, на каждомъ лоскутк,

Рукой страдальца освященномъ, люди

Враговъ его съ презрніемъ вспомянутъ!

Я старъ и слабъ, сегодня или завтра

Я буду на другихъ уже носилкахъ,

Я много сдлалъ, много нажилъ славы.

Я не имлъ соперниковъ донын,

Но если-бъ я былъ къ зависти способенъ,—

Какъ ты, преслдовалъ бы Доменика.

Вы думаете, слово вашихъ устъ —

И вс безпрекословно вамъ поврятъ?

Вы правила сложить хотите чувству!

Напрасно! Если есть сужденье въ мір,

Такъ только — въ сердц человка.

ПУССЕНЪ. Браво!

Вотъ истинный художникъ! Браво! Браво!

АННИБ: КАРАЧЧИ. Вы трудъ Доменикина оцнили?

Нашли ошибки? Радуйтесь! Ошибки

Въ Доменикин рдкость. Можетъ-быть

Коварство ваше было ихъ причиной,

Быть-можетъ, очи, красныя отъ слезъ

Въ труд его участье принимали.

Сквозь слезы, вся природа неврна!

ЛАНФРАНКО. Мы судъ произносили по сравненью.

Въ картинъ Гвидо виднъ зрлый геній,

Учитель, а въ картин Доменика

Мы видли ученика…

АННИБАЛЪ КАРАЧЧИ. О, нтъ, Ланфранко!

Но-мое.чу здсь вашъ учитель ниже

Ученика.

АНТОНІО. Быть-можетъ, вс однакожъ

Такъ согласились…

АННИБАЛЪ КАРАЧЧИ. Кто же эти вс?

Десятокъ вамъ подобныхъ крикуновъ

Составили общественное мннье!

Не спорю, можно чистоту таланта

Осыпать пепломъ зависти и лжи,

Но геній — лебедь. Если на земл

Нечистый прахъ нечистой пылью ляжетъ

На близн его широкихъ крылъ,— ‘-‘

Онъ въ безконечномъ мор окунется,

И снова чистъ, а прахъ все тотъ же прахъ.

Антоніо! отецъ твой Агостино

Не за посредственность любилъ Зампіери,

А твой отецъ былъ человкъ великій!

Въ искусствахъ нтъ наслдственныхъ достоинствъ.

Пріобрти почетнйшее право

На славу, честь! Стань выше Доменица…

Хоть на равн!.. и ты его полюбишь.

Вс согласились!.. Есть еще потомство.

Да и живой народъ еще молчитъ,

Теперь онъ вашимъ связанъ приговоромъ,

Но не пройдетъ недли, онъ объявитъ

Свое, уже общественное, мннье…

Художникъ трудъ чужой лукаво цнитъ,

Его смущаетъ собственная слава,

Онъ даже мертвыхъ хвалитъ неохотно.

Писатель ложно съ умысломъ глядитъ,

Чтобы блеснуть своимъ умомъ и слогомъ,

А люди посторонніе свободны

Отъ, такъ оказать, ремесленныхъ страстей.

Они по чувству судятъ, врятъ чувству,

И этотъ судъ — прямой и врный судъ.

Друзья, не вамъ судить Доменикина!

——

ТЕ ЖЕ и МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА, съ десятилтнимъ ребенкомъ, въ ужас выбгаетъ храма.

Помилуй насъ, Пречистая Марія!

Спасите, христіане! Палачи

Убьютъ его! Смотрите, эти зври

Такъ бшено Святаго окружили!

Одинъ, какъ жадный тигръ, на старца смотритъ,

Держа въ рукахъ веревку роковую,

Другой, что силы есть, Святаго вяжетъ,

Тотъ размахнулся и готовъ ударить.

И что же? У Святаго ни слезинки…

Онъ устремилъ орлиный взоръ на небо…

Спокоенъ! Онъ ведетъ бесду съ Богомъ!

Гд я? Гд этотъ сонъ ужасный? Люди

Безмолвно смотрятъ на меня!.. Гд я?

Неужели все это на картин!

АННИБАЛЪ (улыбаясь).

Ты видла картину? Въ томъ притвор

Ты незамтила другой картины?

ЖЕН: Видала что-то, только вскользь. Пойдемъ,

Посмотримъ! Я всю жизнь готова

И плакать и молиться въ этой церкви.

——

Т ЖЕ, кром женщины и ребенка.

АННИБАЛЪ. Ланфранко! кто достоинъ сожалнья?

Быть-можетъ судъ твой правиленъ, ученъ,

Ты можешь написать большую книгу

О всхъ ошибкахъ бднаго Зампіери,

Но въ эту книгу я не загляну.

Я къ этой женщин пойду съ вопросомъ,

Она слезами истину мн скажетъ.

Природа никогда не ошибется!

(Аннибала уносятъ, прочіе молча расходятся.)

ЯВЛЕНІЕ ТРЕТІЕ.

Внутренность дома Ланфранка.

КІАРА, одна, встаетъ въ задумчивости и беретъ молитвеникъ.

Пора къ обдн. Для меня молитва

Единственнымъ осталась утшеньемъ.

Ахъ, если сердцу тяжело въ сей жизни,

Молись, чтобъ посл смерти было лучше!

——

КІАРА и ЛАНФРАНКО.

ЛАНФРАНКО, (сухо.)

День добрый, Кіара

КІАРА. Добрый день, Франческо.

ЛАНФРАНКО. Давно ты встала?

КІАРА. Не весьма. (Хочетъ идти).

ЛАНФРАНКО. Куда?

КІАРА. КЪ обдн.

ЛАНФРАНКО. Нтъ, жена! Нельзя сегодня.

Ты мн нужна.

КІАРА. Я матери моей

Дала обтъ не пропускать обдни…

ЛАНФРАНКО. Теперь я господинъ твоихъ желаній,

КІАРА, (съ гордой улыбкой).

По праву сильнаго? Но это право

Не для меня написано, Франческо!

Мы прежде познакомиться должны,

Взаимныя измрить паши силы,

Узнать кому изъ насъ повелвать,

Кому повиноваться?.. До свиданья!

ЛАНФРАНКО. Какой языкъ!.. Не можетъ быть, она

Все знаетъ!.. Сонъ, предчувствіе, самъ дьяволъ…

Но кто-нибудь открылъ ей нашу тайну…

О жизнь! Не достаетъ одной побды,

И монастырь насъ разлучилъ бы, Кіара…

Отъ раннихъ лтъ, невидимой рукой

Меня вело ко слав Провиднье!

Какъ Сикстъ, я врилъ въ горнее призванье!

Казалось мн, со временемъ я стану

На высшей степени богатствъ и славы,

И цлый міръ, на диво человку,

Сожму въ одно мое произведенье.

Не разъ, вися подъ куполомъ святыни,

Я съ небомъ спорилъ въ блеск и крас,

И, кистью вдохновенной управляя,

Безтрепетно, сквозь окна мрачной церкви,

Смотрлъ, не собирается ли буря.

Я кистью молнію хотлъ поймать

И, лучшее творенье силъ небесныхъ,

Хотлъ умомъ украсить человка

И ужасъ навести на человка…

Одинъ Караччи, геніемъ своимъ,

Смущалъ мои любимыя надежды.

Я въ немъ врага единственнаго видлъ.

По воспитанью или по привычк,

Я только славу мертвыхъ уважалъ,

Я только имъ великое прощалъ…

За то въ живыхъ я славу ненавидлъ!

Къ несчастію, когда пришелъ я въ Римъ,

Ужъ Аннибалъ былъ такъ могущъ, другіе

Не наводили страха на меня.

Ужъ Караваджіо, въ глазахъ народа,

Разрушилъ славу Чезари д’Арпино.

Убійство изгнало его изъ Рима,

Онъ никогда не можетъ возвратиться.

Я видлъ въ Гвидо Рени щегольство,

Изысканную грацію, кокетство,

Въ Альбанъ видлъ приторную сладость,

Расчетливость небойкаго ума,

Пророча смерть съдому Аннибалу,

Я съ геніемъ его мириться началъ,

И, въ тмъ враговъ соперника не видя,

Я по возможности почти былъ счастливъ.

Уже въ душъ моей носился образъ

Главы художниковъ, главы искуства.

Не разъ во сн, въ регаліяхъ моихъ,

Я плылъ надъ міромъ, и на этомъ міръ

Безчисленне звздъ сіяли очи

Огнемъ завистливаго удивленья…

И только очи! Я былъ ихъ предметомъ.

И кто жъ разбилъ великолпный сонъ?

Ремесленникъ, башмачникъ!..

——

ЛАНФРАНКО и АНТОНІО КАРАЧЧИ.

Антоніо. Что, Ланфранко?

Гд дума ходитъ? Я весь Римъ обгалъ,

Былъ у семи свтлйшихъ кардиналовъ,

Вс говорятъ о фрескахъ Зампіери

И Гвидо Рени.

ЛАНФРАНКО. Скоро перестанутъ.

Антоніо!.. Низвергнемъ самозванца!

АНТОНІО. Интрига — жизнь моя. Нтъ въ цломъ Рим

Замужней женщины, вдовы, двицы,

Мн незнакомой. Всмъ — война иль миръ!

Жаль, что Зампіери не женатъ. Рафаэль

Былъ также холостъ. А Доменикина

Съ Рафаэлемъ равняетъ Доротея,

Прекрасная сестра двухъ кардиналовъ,

Племянница каноника Боргезе.

Я голову отдамъ, что скоро папа

Въ племянницы пожалуетъ ее.

Умна, плутовка! Да!.. Тебя, ЛанФранко,

Она зоветъ горячимъ Буонаротти.

Я съ ней во всемъ безъ спора согласился.

ЛАНФРАНКО. Антоніо, я не снесу насмшекъ.

АНТОНІО. А шутку? Неужели ты поврилъ,

Что отъ души я съ нею согласился?

О, нтъ! Когда припомню я Зампіери,

Его усилья, вялыя труды,

Искательства, умышленную скромность,

Видъ мученика зависти и злобы…

Мн даже не досадно, а смшно!

Чему завидовать?..

ЛАНФРАНКО. И эти рчи

Ты говоришь по убжденью сердца?

АНТОНІО, (улыбаясь).

Нтъ, притворяюсь! Мщу Доменикину

За горькую обиду! Ненавижу

За славу, за любовь прекрасной двы?

О, сохрани меня, святой Антоній!

Я не люблю его, какъ ты,— и только…

Такъ, просто безъ причинъ, и безъ страданій,

Какъ мы не любимъ холода, воды,

Посредственныхъ стиховъ и безобразья.

А главное, мн въ тягость разговоры.

Нтъ отдыха отъ безтолковыхъ преній.

Прійдешь ли въ домъ какого кардинала,

Вопросъ въ дверяхъ: ‘Ну, что Доменикино?’

— Всё-также плохъ, свтлйшій кардиналъ!—

Прійдешь къ синьор, здсь бы о другомъ

Хотлъ поговорить… Не тутъ-то было!

‘Что вашъ Доменикино?’ — Плохъ, синьора.—

Но тамъ еще я говорить могу,

А съ дядей, вотъ бда! Не смй ни словомъ,

Ни взоромъ, ни намкомъ, горькой правды

Насчетъ Доменикина обнаружить.

ЛАНФРАНКО. Я полное теб на то дамъ право.

АНТОНІО. Какое право? Если онъ влюбленъ,

Пожалуйста скажи, кто эта два?

Не выходя изъ комнаты твоей

Я вспыхну пламенемъ кипящей страсти.

Любовь хоть неизящное искуство,

Однако-жъ всё искуство. Въ два, три дня,

Клянусь, я отобью его синьору…

ЛАНФ: Жаль, что не прежде ты сказалъ объ этомъ!

Онъ былъ влюбленъ. Дай Богъ, чтобъ и теперь

Пылало въ немъ убійственное чувство.

Но ежели оно угасло… горе!

Я погубилъ ее безъ всякой пользы.

АНТОНІО. Кого ты погубилъ?

ЛАНФРАНКО. Его синьору!

АНТОНІО. Ланфранко, это новость для меня!

ЛАНФРАНКО, (про себя).

Какую тайну уронилъ, безумецъ!..

Поднять нельзя, концы въ его рукахъ…

(громко).

Антоніо! могу ли въ грудь твою

Излить мою единственную тайну?..

Она важна, она страшна для дружбы…

АНТОНІО. Клянусь теб, что эта тайна будетъ

Мрачна, темна, невдома, какъ день

Назначенный для преставленья свта,

А больше тайны въ мір я не знаю.

ЛАНФРАНКО. Ты былъ въ Фраскати?

АНТОНІО. Сколько разъ.

ЛАНФРАНКО. Ты слышалъ

О старомъ Чени?

АНТОНІО. Знаю.

ЛАНФРАНКО. Этотъ Чени

Имлъ одну единственную дочь,

Красавицу въ обширномъ смысл слова,

По бдности и гордости своей

Онъ назначалъ ее тому въ замужество,

Кто свтлый санъ соединитъ съ богатствомъ.

Сначала было жениховъ довольно.

Доменикинъ вмшался между нихъ.

АНТОНІО. Женихъ богатый, нечего сказать…

О, это любопытно!.. Дальше, дальше!

ЛАНФР: Когда бъ я могъ всю повсть вдругъ сказать,

Антоніо, клянусь, ты-бъ не смялся!

Но слушай дале! Доменикино,

Какъ въ живописи, гордъ, самоувренъ,

Такъ и въ любви. Онъ сдлалъ предложенье,

Родители естественно съ насмшкой

Безумцу отказали. Но любовь

Осталась въ немъ. Подобно Рафаэлю,

Онъ страсть свою хотлъ увковчить

И на одной стн, въ Grotta Ferrata,

Въ мужской одежд написалъ портретъ

Прелестной дочери сдаго Чени.

Я поспшилъ увдомить о томъ

Старуху матерь. Буря поднялась.

Старушка жаловалась кардиналу,

Отецъ правительству.

АНТОНІО. А дочь?

ЛАНФРАНКО. Не знаю.

Но знаю только то, что Доменикъ

Своимъ поступкомъ столько былъ испуганъ,

Что позабылъ о платъ и работъ,

И ночью въ Римъ бжалъ пшкомъ.

АНТОНІО. И только?

ЛАНФ: О, если-бъ только! Отъ прелестной двы,

А боле отъ гордаго отца

Вс женихи скрывались постепенно,

И наконецъ домъ Чени опустлъ.

Дочь доцвтала. Вмсто жениховъ

Осталась нищета, и гордый Чени

Не разъ, сдую голову склонивъ,

Невольно вспоминалъ Доменикина.

Я не любилъ прославленной невсты.

Но счастіе, но радость дать врагу…

Антоніо, ты какъ бы поступилъ?

АНТОНІО. Неужели ты самъ на ней женился!

ЛАНФРАНКО. Ты угадалъ.

АНТОНІО. И ты не любишь Кіары?

ЛАНФРАНКО. Антоніо, я Кіару ненавижу.

АНТОНІО. А ты ей милъ, Ланфранко?

ЛАНФРАНКО. Я ей милъ,

Какъ заключенному тюремщикъ.

АНТОНІО. Правду

Ты говорилъ! Тутъ чортъ не засмется…

Я не хотлъ бы быть твоимъ врагомъ.

Однако жъ ты былъ слишкомъ опрометчивъ.

Что если страсть Зампіери миновалась?

ЛАНФРАНКО. Антоніо! Не говори объ этомъ.

Я часто оставляю кисть мою,

Съ конца столицы къ дому прибгаю,

Гляжу, не видно-ли Доменикина,

Не смотритъ-ли въ окно моей жены?..

Нердко вслдъ за ней въ чужой одежд

Иду къ обдн… Нтъ Доменикина!

АНТОНІО. Да знаетъ ли онъ о твоемъ поступк?

ЛАНФРАНКО. Я самъ его увдомилъ объ этомъ

Въ Фарнезской Галлере.

АНТОНІО. Что же онъ?

ЛАНФРАНКО. Лукаво улыбнулся.

АНТОНІО. Улыбнулся?

Ну, онъ ея уже не любитъ.

ЛАНФРАНКО. Любитъ!

Антоніо! Не разрушай надежды!

АНТОНІО. Ланфранко, ты умешь такъ любить

Какъ ненавидть?.. Даже слушать страшно!

ЛАНФРАНКО.Я слишкомъ полюбилъ мое искуство,—

И ненависть простительна во мн

Антоніо, не быть теб великимъ!

Посредственность дерзка или хитра.

Есть случаи, когда съ поддльнымъ жаромъ

Въ толп невждъ витійствуетъ она.

Есть случаи, когда свернувшись въ кольца,

Едва примтная на темномъ прах,

Она ползетъ безвреднымъ наскомымъ,

И видъ зми старательно скрываетъ.

Не нашъ-ли долгъ спасать невждъ невинныхъ,

Преслдовать ее съ самозабвеньемъ,

Обманъ и ложь безъ страха обличать?

Вотъ напримръ, назадъ тому съ недлю,

Ходили мы смотрть его картину…

АНТОНІО. Какую?

ЛАНФРАНКО. Причащенье Еронима.

АНТОНІО. А помню, помню. Ну!

ЛАНФРАНКО. Никто не зналъ,

Что это копія съ давно извстной

Прославленной картины Агостина,

А онъ укралъ и выдалъ за своё.

АНТОНІО. У моего отца! Помилуй, другъ мой,

И ты молчишь? Вдь Агостинъ Караччи

Теб учитель…

ЛАНФРАНКО. А теб отецъ.

АНТОНІО. Ты правду говоришь. Я все исполню,

Что мн велятъ сыновній долгъ и совсть.

Я завтра же въ Болонію поду,

И копію спишу…

ЛАНФРАНКО. Напрасно, другъ мой!

Въ Болонію теб не нужно хать.

Мой ученикъ Франческо Періеро

Недавно изъ Болоніи пріхалъ,

Не знаю, случай или голосъ неба

Внушилъ ему картину Агостино

На мдь перевести. Она готова,

Сегодня выйдетъ въ свтъ. И такъ, Караччи,—

Въ Болонію теб ее нужно хать,

Ты долженъ только помогать Періеро

Въ Италіи ее распространить!

Заставь знакомыхъ женщинъ, меценатовъ,

Кричать о похищеніи Зампіери,

Гравюра подтвердитъ твои слова.

Не ловко мн вмшаться въ это дло,

И такъ меня завистникомъ зовутъ…

А я умлъ бы…

АНТОНІО. О, не безпокойся!

За честь отца и и отмстить съумю.

День неугаснетъ, о поступк низкомъ

Римъ въ трубы затрубитъ. Прощай, Ланфранко!

ЛАНФРАНКО (одинъ).

Удача за удачей! Неужели

Богъ далъ ему терпнье въ равной Мр

Съ его талантомъ? Нтъ. Удары върпы…

Что, если-бъ я не зналъ, что воздухъ нмъ?-.

Я никогда-бъ не смлъ уединяться.

Теперь спокойне пріймусь за дло,

День не потерянъ…

——

ЛАНФРАНКО и КІАРА.

КІАРА. Нтъ его.

ЛАНФРАНКО. Кого?

КІАРА. Антоніо. Я видла его,

Онъ шелъ къ теб,

ЛАНФРАНКО. Давно ушелъ домой.

КІАРА. Не знаетъ онъ объ новости печальной.

ЛАНФРАНКО. А что такое?

КІАРА. Аннибалъ скончался.

ЛАНФРАНКО (совершенно измнясь въ лиц, съ возрастающимъ жаромъ).

Что? Аннибалъ скончался! Совершилось!

И ангелы теперь не отвратятъ

Всесильныхъ стрлъ напитанныхъ отравой!

Лобзай меня мучительная слава!

Красуйся вчно-юная вдова!

Такъ! надъ его прославленной могилой

Насъ обвнчаетъ шумная молва.

Воскреснетъ все, что было сердцу мило,

Воскреснетъ все, что сердце тяготило:

Вдова Караччи, ты моя жена!

КІАРА (съ ужасомъ прислушиваясь и приближаясь).

Святой Бартоломео! Онъ ужасенъ!..

ЛАНФРАНКО. Теперь конецъ попыткамъ! Все — мое!

Теперь я Апполонъ, Зевесъ искуства,

Я — все! О, не на мн ль въ тоск и грусти

Людей просящія зажгутся очи!

Что я имъ дамъ, то будетъ даръ и милость!

Чего не дамъ — опала и презрнье!

КІАРА. О, богохульникъ!

ЛАНФРАНКО. Доменикъ Зампіери,

Теперь ты презирать меня не будешь!

Возвысься, если можешь, докажи,

Что геній есть свободная стихія.

Нтъ, я Нептунъ на этомъ океан!

Общественное мннье — мой трезубецъ!

КІАРА. Что слышу, Боже! Молнія блеснула!

ЛАНФ: Нтъ, ты прійдешь, ты приползешь ко мн,

Какъ млкій червь сожмешься предъ Ланфранко!

Нтъ! мало, мало, жмись до ничего…

Не то, на нжные твои суставы

Я наступлю безчувственной ногой!

Изъ подъ ноги услышу пискъ…

КІАРА. (схвативъ его за руку).

Проклятье!

ЛАНФРАНКО. А! Это ты, та пламенная Кіара,

Предметъ его заботъ, его восторговъ?

Я радъ бы выбросить тебя изъ міра!..

Для казни Доминика Зампіери

Ты больше не нужна…

КІАРА. А для твоей?

ЛАНФРАНКО. За моего врага?

КІАРА. За жениха!

ЛАНФРАНКО. Но ты моя жена.

КІАРА. Его невста!

ЛАНФРАНКО. Ты любишь Доминика?..

КІАРА. Обожаю!

ЛАНФРАНКО. Ты смешь?

КІАРА. Да, Франческо, смю больше!

Любить его и ненавидть мужа.

ЛАНФРАНКО. Преступница!

КІАРА. Что, если это правда?

Что, если сны волшебнаго Фраскати

Осуществятся?

ЛАНФРАНКО. Кіара, что съ тобою!

КІАРА. Ты снялъ личину, я свою снимаю.

Единую носило сердце тайну,

Твоя такая-жъ тайна. Слава Богу,

Мы размнялись. Можетъ-быть, еще

Не поздно возвратить Доменикину

Что у него разбойникъ похищаетъ.

ЛАНФРАНКО (схвативъ ее),

А, если такъ, змя, ты мн нужна!

За мной!

КІАРА (вырываясь).

Спасите!

ЛАНФРАНКО. Твой Доменикино

Не прибжитъ спасать свою невсту.

Онъ знаетъ силу яда и кинжала.

Ты на поко, въ этой темной кель,

Молись о немъ! Сюда, за мной… есть мсто,

Гд страсть и ненависть равно безсильны.

(Уводитъ ее въ комнату).

КІАРА. Спасите, ради неба, помогите!

ЛАНФРАНКО. Ступай, ступай!

——

ЛАНФРАНКО (одинъ).

Теперь я безопасенъ

Отъ бшеной жены, а Доменика

Мы выживемъ изъ Рима иль со свта,

ГОЛОСЪ КІАРЫ. Я слышу все Франческо!

ЛАНФРАНКО. Слушай, слушай!

Я скоро доскажу теб всю повсть,

И, если нужно, новую начну

Короткую, кровавую новеллу.

А ты — пока люби Доменикина! (уходитъ).

ГОЛОСЪ КІАРЫ. Его люблю, тебя — я проклинаю!

ЯВЛЕНІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Чердакъ церковнаго дома di San Girolamo della Caria. Впереди лстница, справа и въ углубленіи два полуокна. Множество разной посуды и рухляди, между прочимъ и картинъ, въ безпорядк.

МОНАХЪ КЛЮЧАРЬ и НИКОЛАЙ ПУССЕНЪ.

МОНАХЪ (на лстниц).

Ступай, пожалуй! Только ничего

Ты не найдешь. Каноникъ самъ не знаетъ,

Что у меня на чердак хранится.

ПУССЕНЪ. Да мы сюда съ каноникомъ ходили!

Я здсь прекрасную картину видлъ,

Да не хотлъ ему сказать. Позволь

Мн тайно копію съ нея списать.

МОНАХЪ. Чудакъ ты, право, молодой художникъ,

Его святйшество нашъ Павелъ Пятый

Открылъ для иностранцевъ Ватиканъ,

А ты, по монастырскимъ чердакамъ,

Оригиналовъ ищешь. Рафаэль

Теб не угодилъ. По-мн картины

И въ церковь не носи. Глаза и мысли

Отдлкой занимаются картины…

ПУССЕНЪ Все такъ! Но ты, не правда ли, позволишь

Ходить на твой чердакъ съ моей палитрой

И у того полу-окна работать?

МОНАХЪ. Пожалуй.

ПУССЕНЪ. Я сегодня же начну,

Сейчасъ, сію-минуту, все со много.

МОНАХЪ. Да о какой картин ты хлопочешь?

ПУССЕНЪ. Вонъ тамъ, въ углу, ты видишь., на холст

Живые люди.

МОНАХЪ. Ничего не вижу,

Отъ старости ослпъ. А, знаю, знаю!

Неужели понравился теб

Іеронимъ? А, это мой любимецъ!

ПУССЕНЪ (устроиваясь для работы около картины).

Да! если разумомъ любить искуство*

А не однимъ влеченьемъ безотчетнымъ…

Такихъ картинъ не много въ Ватикан (¹).

МОНАХЪ. И полно, полно, это богохульстово.

ПУССЕНЪ. Я не шучу. Скажи, какъ этотъ образъ

Попалъ на твой чердакъ?

МОНАХЪ. Да нашъ каноникъ

За что, не знаю, любитъ живописца,.

Который этотъ образъ малевалъ.

Онъ, знаешь, бденъ, наша церковь также,

Вотъ мы ему и заказали образъ

Для нашего большаго алтаря…

Не дорого, за пятьдесятъ цекиновъ,

ПУССЕНЪ (вскочивъ).

За пятьдесятъ цекиновъ!

МОНАХЪ. Не дивись!

Когда къ намъ принесли его,— каноникъ

Послалъ на судъ художниковъ просить.

Весь умъ у нихъ, ты знаешь… Ну, пришли…

ПУССЕНЪ. И что жъ?

МОНАХЪ. Поспорили, и присудили

Отправить на чердакъ Іеронима,

Или отдать художнику, а въ церковь

Отнюдь его не ставить…

ПУССЕНЪ. Чтожъ каноникъ?

МОНАХЪ. Онъ пожаллъ художника, и деньги

Веллъ ему послать. Я отослалъ.

Я образъ здсь, какъ самъ изволишь видть,

ПУССЕНЪ (почти громко).

Идти-ли въ міръ, надеждами блестящій?

Отдать-ли все жестокосердымъ людямъ

И получить одну неблагодарность?

МОНАХЪ (съ участіемъ).

О чемъ, любезный юноша, мечтаешь?

ПУССЕНЪ. О томъ, чего и ты, старикъ столтній,

Не разршишь… О слав!

МОНАХЪ. Общій идолъ!

Хотя гршно мечтать о здшней слав,

Но если ты, во имя Божьей славы,

Желаешь чистыхъ подвиговъ и чести,

Благословенна мысль твоя! А если

Ты суетно себя прославить хочешь,

Да отъ людей пріимешь поклоненье,—

Не проклинаю, самъ я человкъ,—

Но Господа молю, да отвратитъ

Младое сердце отъ желаній гршныхъ.

Брось мысль о слав, а пиши для Бога!

——

ПУССЕНЪ (одинъ).

Старикъ, не ты, твой дряхлый возрастъ, мудръ.

Въ развалинахъ разрушенпаго древа

И въ движущемся трупъ человка

Уже не духъ, а истина живетъ.

О, если бъ можно въ свжихъ, юныхъ лтахъ

Постигнуть Истину умомъ и сердцемъ!

И нашу жизнь, нечаянностей море,

Дйствительнымъ философомъ пройти!..

Что быть должно, то будетъ! За работу!

Изящное заставитъ позабыть,

О чемъ пустая жизнь напоминаетъ.

(Начинаетъ работать).

——

ПУССЕНЪ и ДОМЕНИКИНО ЗАМПІЕРИ.

ЗАМПІЕРИ. (на лстниц).

‘Мой другъ! На чердак твоя картина.

Ступай туда!’ (Облокотясь на перило)

О сколько тутъ презрнья!

Великій Римъ, несправедливый Римъ,

Того-ли ждалъ я! (заливается слезами)

Плакать отъ безславья!

Стыдись Зампьери! Сердце широко…

Спрячь горе! Ночь пройдетъ, настанетъ утро!

Но обвиненье въ воровств! Гравюру

Пускаютъ въ свтъ, когда въ ней нтъ картины!

Кто для поврки на чердакъ ползетъ?

Нтъ, я возьму ее отсюда силой!

Я принесу ее на паперть храма,

На площадь, въ Ватиканъ, предъ взоры папы…

Пускай ршаетъ Римъ!..

Стыдись Зампьери!

Оправдываться! Передъ кмъ?.. Вс люди

Твои враги, друзья — теб враги,

Невста — врагъ… Единый Анвибалъ —

Твой утшитель… Все взяла могила!

Я, какъ мертвецъ, отверженный землей,

Хожу одинъ въ милльонахъ. Для меня

Нтъ похвалы, привтливой улыбки,

Нтъ голоса любви иль теплой дружбы…

Римъ для меня, что душная темница…

(Бросаясь на чердакъ).

Гд ты, мой Іеронимъ? Прости на вки!

Что вижу? Іеронимъ мой у окна!

Предъ нимъ стоитъ какой-то чужеземецъ!

Поврить ли? Святый Январій, нтъ,

То отблескъ отъ картины!..

(Примтивъ холстъ съ началомъ очерка картины).

Нтъ! Спасите!

Опять предательство! Коварный умыслъ!

(Схвативъ Пуссена за руку),

Зачмъ вы здсь?.. Кто васъ привелъ сюда?

Кто указалъ вамъ бдное творенье,

Отверженное, презрнное всми?

ПУССЕНЪ (стараясь отъ него освободиться).

Дай отдохнуть отъ слезъ!

ЗАМПІЕРИ. Какія слезы?

ПУССЕНЪ (съ досадой).

Стань передъ этимъ чудомъ совершенства!

Въ мгновенье, ты устанешь отъ восторга.

Подъ бременемъ-невольныхъ размышленій

Твой умъ себя почувствуетъ умне,

Вліяніемъ очей твоихъ ничтожныхъ

Заговорятъ, задышатъ эти люди…

Чердакъ еще не адъ, и этотъ образъ

Пойдетъ къ Преображенью, въ Ватиканъ,

И будутъ два внца въ одномъ искуств.

ЗАМПІЕРИ. Изъ состраданья замолчи, мучитель!

О, юноша, насмшка грхъ!

ПУССЕНЪ. Смертельный!

ЗАМПІЕРИ (сильно схвативъ его за руку).

Зачмъ же эти страшныя слова?

Зачмъ же эта копія!

ПУССЕНЪ. Учусь!..

Какая мысль! Онъ въ Рим. Онъ укажетъ,

Какъ должно мн учиться, какъ писать

Его великое произведенье!

Чего я медлю? Можетъ-быть, враги

Великаго творца Іеронима

Преслдуютъ, какъ самое творенье…

Клянусь, я отомщу его!

(Вырываясь изъ рукъ Зампіери).

Пустите! (идетъ къ лстниц).

ЗАМПІЕРИ (весь трепещетъ).

Нтъ, эти чувства не обманъ, не хитрость!

Открыться ли? Сказать ли? Боже, Боже!

Мн совстно, мн, стыдно, я сорю…

Я счастливъ!.. Нтъ, художникъ, погодите,

Онъ здсь!..

ПУССЕНЪ (остановись).

Кто здсь?

ЗАМПІЕРИ. Доменикинъ Зампьери!

ПУСС: Возможно ли?.. Такъ этотъ дивный образъ…

ЗАМПІЕРИ (закрывая глаза).

Moй! мой! Я самъ! Я Доминикъ Зампьери!

ПУССЕНЪ (ставъ передъ нимъ на колни)

О, дай же руку, творческую руку!

Позволь мн цловать ее, позволь

Облить ее слезами удивленья!

ЗАМПІЕРИ. (падая также на колни).

О юноша! Теперь предъ тобою

Позволь упасть отверженному мужу!

Ты встникъ счастья!’ Въ тридцать слишкомъ лтъ

Я въ первый разъ вкушаю сладость славы.

Благодарю, мой утшитель! Дай Богъ

На старости твою увидть славу

Но въ Ватикан, не на чердакъ! (Обнимая Пуссена)

Теперь позволь въ твоихъ объятіяхъ плакать!

ПУССЕНЪ. Плачь сладкими слезами! Эти слезы

Я соберу. Он мои!

ЗАМПІЕРИ. Твои!

Слова отъ умиленья замираютъ…

Но сердце къ сердцу!.. Мы поймемъ другъ друга!

ИНТЕРМЕДІЯ.

Комната Чечиліи въ квартир Доменикина въ Болонь.

ЧЕЧИЛІЯ и ея ОТЕЦЪ.

ОТЕЦЪ. Всегда одна, Чечилія! Гд мужъ?

ЧЕЧИЛІЯ. Всё въ новомъ дом. Я роптать не смю.

Онъ для меня купилъ его, украсилъ,

Распространилъ, ко всмъ моимъ удобствамъ

Съ заботливостью дтской примнился,

Въ саду — мои любимые цвты,

Предъ самой спальней для дтей — площадка,

Хозяйство — подъ рукой, я изъ окна

Могу за нимъ присматривать. Три двери:

Одна въ рабочую, другая къ дтямъ,

А третія на галлерею, въ садъ,

А галлерея — по всему хозяйству.

Мы будемъ неразлучны цлый день.

Онъ пишетъ… Всё съ меня!.. И я покойна,

Тнь ревности души не опечалитъ:

А для любви какой роскошный пиръ!..

О, мой отецъ, ты охладлъ къ восторгамъ!

Ты не былъ живописцемъ! Сколько страсти,

Роскошной нги, и причудъ восторга

Невыразимо новыхъ, въ мастерской!

Нердко кисть и краски на полу,

Картина стынетъ медленно, а онъ

Ставъ на колни съ жаркихъ устъ моихъ

Пьетъ безконечный поцлуй…

ОТЕЦЪ (съ улыбкой).

И трудъ

Идетъ успшно?

ЧЕЧИЛІЯ. Что намъ до труда?

О мой отецъ, благодарю тебя

За счастіе! Ты даровалъ мн мужа

Съ небесною душой, съ небеснымъ нравомъ.

Въ его глазахъ, какъ небо голубыхъ

Умъ свтитъ. Нжныя его черты

Всегда сердечной добротой сіяютъ.

Благодарю тебя, благодарю!..

ОТЕЦЪ. Весна красна!..

О дти, если Богъ

Моихъ живыхъ моленій не отвергнетъ,

Онъ вамъ воздастъ сторицей за меня!

Вы благодтели мои… На старость,

Какъ ангелы, вы извлекли меня

Изъ пропасти житейскихъ треволненій…

ЧЕЧИЛІЯ. Не говори, отецъ, не говори!..

Ты не былъ въ новомъ домъ… Для тебя…

Но онъ мн говорить не приказалъ!..

ОТЕЦЪ. Такъ и не должно. Ну, а гд же внуки?

ЧЕЧИЛІЯ. Жаръ отошелъ, въ саду…

ОТЕЦЪ. Я слышалъ новость,

Не знаю, правда ли? На мсто Павла

Конклавомъ избранъ въ папы кардиналъ,

Что нашего Антоніо крестилъ.

ЧЕЧИЛІЯ. Дай, Господи, вс блага кардиналу!

Онъ первый руку помощи намъ подалъ.

ОТЕЦЪ. Чечилія, какъ крестникъ подростетъ,

Мы къ воспріемнику его отправимъ.

Что, если онъ дойдетъ до кардинальства,

Въ Колонію прідетъ управлять?

ЧЕЧИЛІЯ. И, мало-ль крестниковъ у кардинала!..

Онъ и забылъ, я думаю, объ насъ.

Мужъ добродтельный, онъ много сдлалъ!

По милости его у насъ достатокъ

Во всемъ, свой домъ, хорошіе заказы,

Доменикинъ здоровъ и веселъ, дти

Здоровы и умны: а я, ты знаешь,

Четвертый годъ, какъ на канун свадьбы,

Въ какой-то упоительной горячк,

Больна блаженствомъ… Слава Богу Силъ!..

Оставимъ этотъ разговоръ. Ужъ поздно,

А онъ нейдетъ!.. Такъ долго безъ него

Я никогда еще неоставалась.

Вотъ и дтей ужъ понесли въ покои…

Вотъ Эстеванъ ворота запираетъ… (въ окно)

Пришелъ Лоренцо, Эстеванъ?

ГОЛОСЪ (за окномъ).

Давно.

ЧЕЧ.Что-жъ это значитъ?. Страхъ меня тревожитъ.

До-сей-поры… Быть-можетъ захворалъ…

Упалъ съ подмостковъ… Можетъ-быть дорогой…

Ужъ не послать-ли верховаго въ домъ?

ОТЕЦЪ. И, перестань, Чечилія! Не бойся!

Богъ милостивъ! Скажи мн: что, Лоренцо

Хорошій малый?..

ЧЕЧИЛІЯ. Не совсмъ, лнивъ,

Грубъ, любитъ пить, а главное онъ влюбчивъ.

Прощаю многое за то, что мужу

Племянникъ онъ…

Нейдетъ! Уже темнетъ…

А дома съ нимъ бда! Всхъ нашихъ женщинъ

Своей любовью глупой безпокоитъ…

Ужъ не одну я выгнала изъ службы

По милости его…

Идетъ!.. Не онъ ли?..

——

Т ЖЕ и ЗАМПІЕРИ.

ЧЕЧИЛІЯ (обнимая его).

Мой Доминикъ!…

ЗАМПІЕРИ. Чечилія!

ЧЕЧИЛІЯ. Откуда?

ЗАМПІЕРИ. Изъ дома нашего… Сегодня въ спальн

Переплетали стны.

ЧЕЧИЛІЯ. А зачмъ?

ЗАМПІЕРИ. Затмъ, что я на нихъ пишу al fresco,

И завтра начинаю… Что, мой другъ,

Здорова ль ты?.. Я на одну минуту…

Пришелъ тебя, дтей, поцловать,

И снова въ путь…

ЧЕЧИЛІЯ. Куда же?

ЗАМПІЕРИ. Къ кардиналу.

Веллъ зайти, хоть поздно ввечеру.

Что жъ безъ меня ты длала, мой ангелъ?

ЧЕЧИЛІЯ. Вс кисти старыя я перемыла.

ЗАМПІЕРИ (Съ улыбкой).

Ужасно нужно!

ЧЕЧИЛІЯ. Я хочу сама

Участіе имть въ твоихъ работахъ…

ЗАМПІЕРИ. А Эстеванъ?..

ЧЕЧИЛІЯ. Онъ краски приготовилъ,

Холстъ натянулъ для копіи съ Апьесы,

Картины обмывалъ и крылъ ихъ лакомъ,

Антоніо меня смшилъ, онъ съ няней

Усердно Эстевану помогалъ.

ЗАМПІЕРИ (смясь).

А Эстеванъ ворчалъ на нихъ?

ЧЕЧИЛІЯ. А какже!..

Война такая!

ЗАМПІЕРИ. Ну, пора идти,

А жаль съ тобой растаться!.. Цлый день

Тебя не видлъ… (вынимаетъ книгу).

Посмотри, мой ангелъ!

Поденщики работали, а я,

Подъ стукъ и крикъ, чертилъ въ моемъ альбом

Для спальни фрески. Карандашъ невольно

Тебя изображалъ. Во всхъ картинахъ

Ты будешь, да! со мной, съ дтьми, одна…

ЧЕЧИЛІЯ. Какъ это мило! Посмотри, родитель!

ЗАМПІЕРИ. Ахъ, батюшка, вы здсь!

ОТЕЦЪ. Я любовался.

На вашу страсть, по-истин, слпую…

Послушай! напиши ужъ и меня!

(Молчаніе).

Не строгимъ, не суровымъ, но съ улыбкой:

Какъ-будто я смотрю на васъ съ любовью,

И жду, когда вы разорвете взоры,

И на меня ихъ съ дружбой обратите…

ЗАМПІЕР: Извольте, батюшка, съ однимъ условьемъ:

Не поскучайте посидть.

ОТЕЦЪ. Пожалуй!

ЗАМПІЕРИ. Я безъ натуры не хочу писать,

Ни дерева, не только человка…

Однако же пора…

ЧЕЧИЛІЯ. Ахъ, я забыла!

Сегодня принесли письмо изъ Рима…

ЗАМПІЕРИ. Гд? Гд оно? И врно отъ Альбани!

Что длается въ Рим? Много-ль славы

Онъ пріобрлъ, и много ли враговъ,

И много ли завистниковъ?.. Печально

Въ прошедшее гляжу… Воспоминанья!

Я счастіе не дешево купилъ!..

Разсматривая письмо.

Не отъ него! Печать мн не знакома,

И почеркъ неизвстенъ. Кто бы это?..

Прочитавъ письмо, поблднлъ.

ЧЕЧИЛІЯ. Ну, что? И отъ кого?.. Ты поблднлъ?

Что тамъ такое? (вырываетъ письмо).

ОТЕЦЪ. Громко прочитай!

ЧЕЧИЛІЯ.

‘Святйшій отецъ нашъ, папа, Григорій XV, желая дать вашимъ отличнымъ способностямъ обширнйшій кругъ дйствія, благоизволилъ назначить васъ главнымъ архитекторомъ всхъ общественныхъ строеній въ городъ Рим и во всхъ владніяхъ, къ апостольскому престолу принадлежащихъ, на тхъ основаніяхъ и содержаніи, какими донын пользовались предмстники ваши. Увдомляя о такой вол его святйшества, приношу вамъ мое поздравленіе. Благоволите немедленно увдомить меня о времени вашего отъзда изъ Болоньи для доклада святйшему отцу нашему.’

‘Кардиналъ-секретарь Брончи.’

ЧЕЧИЛІЯ (обнимая мужа).

О поздравляю! поздравляю!..

ЗАМПІЕРИ. Съ чмъ?

ЧЕЧИЛІЯ. Съ чмъ? Съ милостью святйшаго отца!

Со славой Браманта и Буонаротти?

Съ богатствомъ Рафаэля! .

ЗАМПІЕРИ. Тише, тише!..

Мой мирный домъ, пріютъ любви, искуства,

Усыпанный цвтами вдохновенья!

Храмъ чистыхъ чувствъ, живыхъ надеждъ обитель!

Толпа не рветъ ихъ въ бшеномъ восторг,

Не гложетъ ихъ отравленная зависть,

Они мои! И жизнь течетъ, какъ солнце,

Блистательно, покойно и тепло.

Мой тихій домъ!… Кругомъ меня — семья,

Любовь, неоскверненная притворствомъ,

Въ улыбк, въ каждомъ взгляд, есть отрада,

Надежда, смыслъ… Во всякомъ разговор

Есть искренность… А вышелъ за ворота,—

Встрчаю дружелюбную улыбку,

Вниманье благородное… Въ работъ,—

Я все иду впередъ, впередъ… А люди,—

Безъ зависти встрчаютъ мой успхъ…

Я счастливъ здсь, блаженствую… А въ Римъ?..

Тамъ ждетъ меня не слава, а безславье!

Тамъ, не богатство, нищета плететъ

Сть на меня… Римъ — море безъ Границъ!

Великолпно издали то море:

Но подплыви!.. Изъ глубины, со дна,

Чудовища знакомыя возстанутъ…

Воспоминанія! Не просыпайтесь!..

Нтъ! Я не ду въ Римъ!..

ЧЕЧИЛІЯ. Ты не подешь?

ЗАМПІЕРИ (со слезами на глазахъ).

Зачмъ въ день счастія гроза нисходитъ,

Такъ пышно, медленно, великолпно,

Чтобъ подавить ничтожную былинку,

Которая росла себ въ глуши,

И солнце Божіе благословляла?..

Зачмъ же нарушать покой душевный?

И горькій ядъ вливать въ благодянье?..

Нтъ! Я не ду. Кончено. Не ду!

Перо! бумаги!..

ЧЕЧИЛІЯ. Что ты хочешь длать?

ЗАМПІЕРИ. Просить, молить святйшаго отца,

Остаться въ неизвстности, въ Болоньи…

(Ужъ вс меня, я думаю, забыли!)

Безъ громкой славы жить въ твоихъ объятьяхъ…

Быть богачемъ безъ тщетнаго богатства…

ЧЕЧИЛІЯ. О Доминикъ! Ты счастье отвергаешь!

Ты не имешь права Высшей вол

Не покоряться. Въ Римъ, въ столицу міра,

Тебя зовутъ на славныя дла.

Господь теб таланты далъ, а ты

Зарыть ихъ въ землю хочешь…

ЗАМПІЕРИ. Если-бъ можно

Прошедшее забыть, переродиться,

И юношей безопытнымъ и свжимъ

Пріхать въ Римъ… Но нтъ! Воспоминанья.

Какъ-будто ихъ волшебникъ оживилъ…

Нтъ, я не ду въ Римъ!..

ЧЕЧИЛІЯ. Мой другъ!..

ЗАМПІЕРИ. Послушай!

Ты счастлива, скажи мн, или нтъ?

Чего теб не достаетъ въ Болоньи?

Чмъ счастіе твое умножить можно?

Скажи мой другъ!

ЧЕЧИЛІЯ. Но ты…

ЗАМПІЕРИ. Съ тобой, съ дтьми

Я какъ въ раю, а тамъ насъ разлучатъ

Работы, козни, сплетни и забавы,

Столичный шумъ тебя, мой другъ, замучитъ…

Мы въ Рим жить должны открыто, пышно,

Притворствовать съ утра до ночи, зависть,

Какъ натискъ волнъ, упорный, постоянный,

Безъ злобы и безъ мести отражать!

Я знаю Римъ! Онъ ссылка для меня,

Ровъ Даніила… Нтъ, я не поду?

ОТЕЦЪ. Мой сынъ! позволь и мн промолвить слово.

Жаль мн разстаться съ вами, можетъ-быть

Въ послдній разъ я обниму васъ, дти,

Благословляя въ путь… По… хать должно!

Размысли хладнокровно, Доминикъ!

Желанія святйшаго отца

Для насъ,— законы. Если Папа самъ

Въ великой мудрости своей, назначилъ

Теб быть зодчимъ, сбиромъ, полководцемъ…

Повиноваться должно.

А отъ бдствій,

Отъ непріятностей, отъ огорченій,

Отъ зависти враговъ, ты не уйдешь,

Хотя бы и въ Болоньи ты остался!

Иди, куда идти велитъ Господь!

Премудрости Его оставь свой жребій.

Ты не искалъ ни славы, ни богатства .

Богъ посылаетъ… Повинуйся, сынъ мой!

Судьба, быть-можетъ, для дтей твоихъ,

Зоветъ тебя на муки и страданья…

И ты, для нихъ, въ путь страшный не пойдешь?..

Не врю!.. Я и самъ страдалъ… Не врю!

ЗАМПІЕРИ. (бросаясь къ отцу въ объятія).

Молитесь обо мн, друзья!.. Я ду!

АКТЪ ВТОРЫЙ.

Quod non fecerunt Barbari, fecerunt Barberini.

ЯВЛЕНІЕ ПЕРВОЕ.

Домъ Гвальди въ Рим. Небольшая боковая комната, двери отперты въ залу, наполненную гостьми, идетъ пляска и музыка. Въ комнат легкій свтъ отъ одной лючерны, боковая дверь также отворена, сквозь нее виднъ рядъ комнатъ, ярко освщенныхъ и наполненныхъ гостьми.

КІАРА (одна, сидитъ на соф въ глубокой задумчивости).

Безумный пиръ! Глупцы пируютъ свадьбу!

Хоронятъ за-живо людей! А каждый

Упорно жаждетъ, ищетъ страшныхъ узъ…

Но, можетъ-быть, супружество сестр

Готовитъ рай земной. Не вс, какъ я,

Внчаются терновыми внцами!..

О, Доминикъ! страдалъ ты, я страдала,

Сердцами мы не разлучались, долго

Вели бесду въ тайныхъ сновидньяхъ,

Мысль о любви взаимной, въ чаш яду,

Таилась какъ цлительная капля,

И жизнь была сносна…

И вдругъ, я слышу,

Ужъ онъ женатъ, ужъ онъ отецъ! Свободный,

Онъ измнилъ своей великой клятв,

Онъ могъ любовь святую сохранить…

Я не могла… Проклятіе отца

Пснь брачную въ ушахъ моихъ гремло.

Онъ это зналъ…

Не мстить?.. Какое жъ чувство

Останется въ моемъ несчастномъ сердц?

Чмъ жить?..

Лоренцо… въ церкви, межъ гостьми

Глазъ не сводилъ съ меня… Я Все узнаю!

Подходя къ зеркалу, и оправляясь.

Прочь слезы! Глупы красные глаза…

Они должны блистать, какъ этотъ праздникъ…

Улыбка, оживи мои уста!

Волнуйся грудь, движенія красуйтесь!..

Вотъ такъ! Пойдемъ на легкую побду…

——

КІАРА и АНТОНІЯ.

АНТОНІЯ. Что это значитъ, Кьяра? Ты одна?..

Кіара. Молюсь о счастіи твоемъ.

АНТОНІЯ (обнимая ее).

Ахъ, Кьяра!…

КІАРА. Ты плачешь? Плачь! Быть-можетъ эти слезы

Искупятъ тягость брачныхъ узъ…

АНТОНІЯ. О, нтъ!

Я плачу отъ блаженства… и восторга…

Я обожаю мужа… Этотъ вечеръ,

Мн кажется, не кончится сегодня.

О, Кьяра!.. я люблю его…

КІАРА (вырываясь изъ ея объятій).

Люби!

Все ложь! Люби обманъ! О жизни бремя

Покажется необходимымъ игомъ…

Неси его!.. Антонія, тамъ праздникъ,

Тамъ кликъ гостей, столь сладостный счастливцамъ.

Ступай, пляши!…

АНТОНІЯ. За мной придетъ мой Гвальди.

Онъ всё теперь съ Лоренцо Зампіери

О новыхъ предпріятьяхъ говоритъ.

Лоренцо въ милостяхъ большихъ у дяди,

А Доминикъ, ты знаешь, папскій зодчій.

Не знаю, какъ теперь, при новомъ пап,

А прежде онъ былъ важенъ при двор.

Лоренцо мужа очень полюбилъ,

Доставить можетъ важную работу…

КІАРА. Антонія!.. я помогу теб…

АНТОНІЯ. Ты?

КІАРА. Да! Но тише… Молодой Зампіери,

Племянникъ Доминика, былъ знакомъ

Съ моей подругой… Но одинъ вопросъ…

Зачмъ не пригласили вы на свадьбу

Доменикина?

АНТОНІЯ. Мужъ мой побоялся

Ланфранко. Говорятъ… вы не въ ладахъ…

Притомъ Зампьери далеко живетъ,

Въ Транстевере, онъ никуда не ходитъ,

Съ женой сидятъ какъ голуби… для папы

Онъ изъ дому не любитъ отлучаться.

КІАРА. А ты жены Зампіери не видала?

АНТОНІЯ. Да, видла! Красавица, умна,

Хозяйка. Вотъ и мужъ мой и Лоренцо.

——

Т ЖЕ, ГВАЛЬДИ и ЛОРЕНЦО-

ГВАЛЬДИ. Мой ангелъ, я искалъ тебя везд!..

Пойдемъ, пора, насъ гости ждутъ…

АНТОНІЯ. Пойдемъ…

——

КІАРА и ЛОРЕНЦО.

ЛОРЕНЦО. Боюсь отказа… Если бы я смлъ..

На эту пляску предложить вамъ руку…

КІАРА (поправляя головную уборку передъ зеркаломъ).

Какая недоврчивость къ себ?

Но я уже стара для рзвой пляски,

А молодость, какъ буря, веселится…

Боюсь устать! Какъ цлый часъ кружиться?

ЛОРЕНЦО. Устанете, оставимъ.

КІАРА. Такъ, пожалуй!

Ужъ восемь лтъ, какъ я не танцовала…

Вы одержали трудную побду.

(Подаетъ ему руку, уходятъ).

——

Нсколько спустя входитъ

КОРЕН: Незнаемый, я здсь — какъ воръ… Ланфранко

Придетъ сюда, по зову моему…

Боюсь, чтобы меня не задержали…

Нтъ, не успютъ! Громъ ихъ оглушитъ,

Глаза отъ блеска молніи ослпнутъ,

А я уйду… Ага! вотъ и Ланфранко.

Онъ не одинъ. (Уходитъ въ боковую дверь).

——

БЕРНИНИ и ЛАНФРАНКО.

ЛАНФРАНКО. Бернини! вашъ совтъ

Теперь мн нуженъ. Будемъ откровенны:

Два слова только… Что, Урбанъ оставитъ

Доменикина… зодчимъ?

БЕРНИНИ. Полагаю.

Я самъ ему совтовалъ оставить…

ЛАНФРАНКО. Довольно! Вы не знаете себя,

Не цните! Доменикинъ, въ два-года,

Пока Григорій жилъ, что сдлалъ въ Рим?

Онъ не усплъ рисунковъ приготовить

Для алтарей въ собор. Самъ Григорій

Хотлъ уже перемнить его.

Какъ! зданье Браманта, Микель-Анджело,

Рафаэля… въ рукахъ Доменикино!

Не страшно-ли смотрть на этотъ храмъ,

И думать, что его внутри распишетъ,

Облпитъ, изукраситъ, этотъ Волъ!

БЕР: Я долженъ вамъ сказать, синьоръ Ланфранко,

Его святйшеству угодно было

Архитектурныя работы храма

Мн поручить. Со страхомъ и смиреньемъ,

Я вол папы долженъ покориться,

Но…

ЛАНФРАНКО. Мста не хотите занимать

Что вамъ давно принадлежитъ по праву?

Вы помните, какъ Анпибалъ Караччи,

Изъ храма выходя, спросилъ: ‘Кому-то

Достанется подъ куполомъ Петра

Алтарь воздвигнуть?’ Вы сказали тихо:

‘ О Господи, дай эту славу мигъ!’

Я знаю все! Я знаю, что Урбанъ,

Принявъ тіару, позвалъ васъ къ себ,

И съ гордостью сказалъ: Бернини счастливъ,

Что кардиналъ Маффеи Барберини

Конклавомъ избранъ въ папы, по Маффеи

Еще счастливйшимъ себя считаетъ:

Во времена правленія Урбана,

Исторія напишетъ — жилъ Бернини.’

И будетъ правъ Урбанъ, когда Бернини

Хозяиномъ соборъ Петра окоеічитъ!

Да и потомство славный трудъ припишетъ

Работнику иль Зодчему Урбана?

Какъ славу раздлять такого дла?

БЕРНИНИ. Да! эта слава дорога, я знаю…

Но мн ли нападать на Доминика,

Просить о мст, занятомъ Зампіери?

Я не посмю говорить Урбану…

Ему покажется…

ЛАНФРАНКО. Не ваше дло!

Вамъ это мсто дважды предлагали…

Предложатъ въ третій разъ!.. Отказъ опасенъ

И у Мадерны есть друзья. И такъ

Вы не отвергнете?

БЕРНИНИ. Нтъ, не отвергну!..

Но… лишь бы я былъ всторон…

ЛАНФРАНКО. Довольно!

Еще вопросъ. Отъ свта я отсталъ,

Давно отъ вашихъ сходбищъ отказался.

Скажите, вы незнаете причины,

Зачмъ и Гвидо Рени и д’Арпина

Оставили Неаполь такъ поспшно?

БЕРНИНИ. Я родился въ Неапол, и дожилъ

Временъ печальныхъ. Каждый день я слышу,

Что тамъ гнздо разбойниковъ теперь.

Изъ Сиракузъ, Мессины, прошлецы

Толпой пришли въ Неаполь, поселились,

Художества на откупъ взяли, ядомъ,

Кинжаломъ, камнями, свои права

Упорно защищаютъ. Но намстникъ

Надежныя, мн пишутъ, принялъ мры…

ЛАНФРАНКО. Зачмъ же Гвидо Рени узжать?..

БЕРНИНИ. Убить хотли… Ночью ворвались…

По-счастію, нашли не Гвидо Рени,

А стражу. Но они солдатъ разбили,

И по домамъ покойно разошлись,

ГОЛОСЪ (изъ боковой двери).

Бернини! ваша очередь играть…

ЛАНФРАНКО. Что это?..

БЕРНИНИ. Кости… Видно Гвидо Рени

Ужъ проигралъ…

ЛАНФРАНКО. А вы!

БЕРНИКИ. Мы пополамъ…

Простите! Я сейчасъ приду.

(Уходитъ въ боковую дверь, въ главную входитъ Коренціо).

——

ЛАНФРАНКО и КОРЕНЦІО.

ЛАНФРАНКО. Довольно!

Но этотъ архитекторъ не надеженъ…

Онъ далеко пойдетъ…

Гд этотъ странный,

Докучливый и дерзкій незнакомецъ?

Хотлъ давно сюда прійти…

КОРЕНЦІО. Онъ здсь!

ЛАНФРАНКО (сухо).

Что вамъ угодно?

КОРЕНЦІО. Ахъ, синьоръ ЛанФранко,

Васъ прозвали въ Италіи хитрйшимъ,

А по искуству, вы — Микель-Анджело!..

(Онъ любитъ эту лесть).

ЛАНФРАНКО (отрывисто).

Что вамъ угодно?

Готовъ служить…

КОРЕНЦІО. Вы дете въ Неаполь,

По приглашенію герцога д’Алкалы?..

ЛАНФРАНКО. Да, можетъ-быть.

КОРЕНЦІО. И дете спокойно?..

ЛАНФРАНКО. Синьоръ!

КОРЕНЦІО. Безстрашенъ геній, но скоре

Неостороженъ… Вамъ знакомъ Неаполь?

Вы знаете художниковъ?

ЛАНФРАНКО. Не знаю…

Все дрянь, ремесленники…

КОРЕНЦІО (вынимая кинжалъ).

Нтъ, убійцы!

ЛАНФРАНКО. Такъ вы…

КОРЕНЦІО (показывая кинжалъ).

Ни слова!.. Мы не отнимаемъ

У васъ честей, богатства, громкой славы!

Мы въ Римъ вашъ не приходимъ за добычей!

Не приходите же и вы въ Неаполь

Насущный хлбъ у братій отымать!

Мы васъ предупреждаемъ. Вотъ посланье!

Я отдаю вамъ въ руки… Соберите

Художниковъ, предупредите ихъ,

Прочтите непреложныя слова…

(Ланфранко блдный, оглядывается).

Меня напрасно въ Римъ не ищите,

По воздуху я улечу въ Неаполь

Точить кинжалъ, приготовлять отраву.

Читайте! Заучите наизусгъ

Благой совтъ… Читайте же!

ЛАНФРАНКО (развертывая письмо, и съ недоврчивостью поглядывая на Коренціо).

Читаю…

Коренціо отходитъ. Ланфранко оглядывается. Коренціо приложивъ палецъ къ губамъ, показываетъ кинжалъ… Ланфранко покорно принимается читать.

——

ЛАНФРАНКО (подходя ближе къ лючерн).

Онъ подвигъ свой обдумалъ. Но про чтемъ! (Читаетъ).

‘Кто бы изъ васъ, дражайшая братія, ни ршился воспользоваться приглашеніями герцога д’Алкалы, нашего намстника, пусть детъ въ Неаполь, но вмст пусть приготовится вполн къ важнйшему часу жизни, то есть, къ послднему! Пусть простится съ священнымъ градомъ, потому что неизвстно, гд найдетъ смерть. Перездъ въ Неаполь — ядовитъ и опасенъ, но знакомство съ Неаполитанскими художниками опасне. Оно смертельно. Какъ плотно составленъ заговоръ противъ всякаго, чуждаго братіи нашей, пришельца, какъ врны и дйствительны мры, принятыя къ уничтоженію всякаго посторонняго временщика, объ этомъ вы можете спросить у вашего игрока, щеголя, Гвидо Рени, а еще лучше у ныншняго Римскаго Рафаэля, кавалера д’Арпина. Оба не долго гостили въ Неапол, не много вывезли нашихъ денегъ, и полагаемъ оба весьма ради, что одумались и ухали. Неаполь не нуждается въ Римскомъ искуствъ. Одинъ намстникъ не хочетъ этого понять, и послалъ кавалера двора своего, донъ Гримальду, пригласить кого нибудь изъ первенствующихъ художниковъ Рима перехать въ Неаполь. Не забудьте, честь Неаполитанскихъ художниковъ сильне всего. Это доказано, а если нужно, будетъ подписано мстительною рукою.

Гд этотъ донъ Гримальда?.. Донъ Гримальда!..

Сюда идутъ. (Прячетъ письмо).

——

МАДЕРНА и ЛАНФРАНКО.

МАДЕРНА. Ужъ спать пора, Ланфранко…

ЛАНФР: Спать! Нтъ, Мадерна, я иду къ Перетти,

Потомъ еще къ тремъ разнымъ кардиналамъ,

Иду работать для тебя…

МАДЕРНА. Ланфранко?

ЛАНФРАНКО. Когда заснемъ, Бернини побдитъ!

Бернини завтра же идетъ къ Урбану

Просить о мст… Мы предупредимъ…

Урбанъ Осьмой, ты знаешь, не Григорій!

Ты родился быть зодчимъ папскихъ зданій!

Все, что ни строишь ты, великолпно

Достойно Римской славы, удивленья!

А этотъ безталантный живописецъ,

Прославленный глупцами, не достоинъ

И улицы мостить въ священномъ град.

Молчалъ, молчалъ, нтъ боле терпнья!

Урбанъ Осьмой, сказалъ я, не Григорій:

Простретъ онъ покровительную руку!

Онъ падшія художества воздвигнетъ!

Временщиковъ въ художествъ не будетъ!

Но должно дйствовать единодушно…

Пойдемъ со мной къ Перетти.

МАДЕРНА. Но, Ланфранко…

ЛАНФРАНКО. Ты молодъ! Вс усилія мои,

На пользу посвященныя искуству,

Коварствомъ дышатъ, для тебя… дитя!

Ты выросъ на рукахъ моихъ, Мадерна!

Пойдемъ къ Перетти. Говори свободно,

Съ достоинствомъ, съ презрньемъ о другихъ.

МАДЕРНА. Помилуй!

ЛАНФРАНКО. Молодъ, молодъ! Повинуйся!

Иль я твой врагъ…

МАДЕРНА. За что?

ЛАНФРАНКО. За эту трусость,

Подобострастіе къ временщикамъ .

Я говорю теб, пойдемъ къ Перетти…

МАДЕРНА. Объ чемъ же говорить мн съ нимъ?

ЛАНФРАНКО (уводя его).

Увидишь.

——

КІАРА И ЛОРЕНЦО.

КІАРА, (опираясь на его плечо).

Устала! Нтъ, весна моя прошла.

Пора сидть съ старухами, злословить…

Не правда ли?

ЛОРЕНЦО (про себя).

Ужасно испытанье!

Какъ звзды безъ луны на скучномъ неб,

Такъ этотъ залъ безъ Кьяры…

КІАРА. Вы молчите!..

Вы соглашаетесь?

ЛОРЕНЦО. О нтъ, синьора!

Я говорить не смю,

КІАРА. Отчего же?

Вы истины сказать мн не хотите,

А ложь скверна для вашихъ устъ. Не такъ ли?

ЛОРЕНЦО. Синьора!…

КІАРА. Вы… родной его племянникъ.

Какое сходство!.. Боже сохрани,

Когда во всемъ послдуете дяд…

ЛОРЕНЦО. Вы знали Доминика?..

КІАРА. Нтъ, не знала…

Кто вамъ сказалъ?..

ЛОРЕНЦО Но эти рчи?..

КІАРА. Шутка…

Неосторожность… (отирая слезы, про себя).

Сть моя раскрыта.

ЛОРЕНЦО. Неосторожность… Слезы! О! синьора,

Я трепещу отъ ревности…

КІАРА. Какъ! ревность?

Къ кому? за что?.. (Опять неосторожность!

Вся жизнь моя цпь глупостей!) Уйдите!

Позвольте мн съ моимъ остаться другомъ…

ЛОРЕНЦО. Но кто же этотъ другъ?

КІАРА. Уединенье!

ЛОРЕНЦО. У васъ нтъ видно тайнъ! Какъ снести

Удушливое, жаркое біеніе

Тяжелой тайны въ воспаленномъ сердц?

Печаль раздльная не ядовита,

А если кто хранитъ ее упрямо

Въ груди своей,— о, тотъ самоубійца!

У васъ нтъ тайны?..

КІАРА (съ живостью).

У меня нтъ тайны?..

Но гд же друга мн найти?.. Межъ женщинъ,

Извстно, дружбы нтъ, и быть не можетъ…

А мужа моего… (шепотомъ, будто про себя) я ненавижу…

ЛОРЕНЦО. Что слышу? Кьяра! Я у вашихъ ногъ!

Возьмите это сердце вашимъ другомъ!

Располагайте имъ!… Уста и взоры

Я облеку въ могильное молчанье,

Оставлю дядю, свтъ, на жертву Кьяр,

Блистательную будущность отвергну,

Мн ни чего не нужно, если Кьяра

Лоренцо удостоитъ дружбой…

КІАРА. Тише…

Замтятъ!.. Встаньте!..

Юнош легко

Минутному послдовать влеченью,

Васъ можетъ тронуть женская слеза,

Но мсяцъ, годъ, и другъ — уже врагомъ,

Отъ сердца отрывается къ измн.

Вотъ вамъ примръ. Вашъ дядя Доминикъ

Любилъ мою подругу во Фраскати,

Ихъ развела судьба. Подруга долго

По-прежнему неврнаго любила,

А онъ забылъ ее, ушелъ, женился…

Не правда-ли, онъ боле не помнитъ

Grotta Ferrata, тамошнихъ картинъ?

Не говоритъ объ нихъ?..

ЛОРЕНЦО. Не говоритъ.

КІАРА. Я такъ и знала. А какія клятвы

Изъ устъ его гремли въ тайный вечеръ!

Подъ взорами ста глазъ сторожевыхъ,

Подъ бшенымъ соперника кинжаломъ,

Она пошла прощаться съ Доминикомъ…

У той картины… Чудная картина!

Я — такъ похожа!..

ЛОРЕНЦО (вскочивъ).

Вы?

КІАРА (заливаясь слезами).

О, тише, тише!..

Онъ обливалъ слезами мой портретъ,

Прелестный, миньятюрный списокъ съ фрески,

На грудь его съ великой клятвой спряталъ,

И говорилъ: ‘Смерть разлучитъ насъ, Кьяра,

Но этотъ образъ счастья моего

Во гробъ со мной положатъ…’

Я забылась!

Лоренцо! вы послдуете дяд?

Вы тайну разнесете… Вы клялись,

Но клятвамъ, я сказала вамъ, не врю.

ЛОРЕНЦО. Послдній опытъ, Кьяра! Испытайте!

Не отвергайте друга, нтъ, раба,

Окованнаго вашими очами.

(Съ нжностью).

Быть-можетъ счастіе еще возможно!

Пора любви — не юныхъ двъ удлъ,

Ихъ только легкія мечты волнуютъ,

Он любовь предчувствуютъ, и только,

Но женщина, испытанная жизнью

Одна смыслъ тайной страсти понимаетъ.

Приближается, становится на колни, взявъ ея руку:

Утшьтесь! Разлетлись сновиднья!..

Проснитесь! На яву любовь прекрасна!

КІАРА. Онъ мужъ, отецъ!.. Нтъ, онъ не возвратится..

ЛОРЕНЦО (съ досадой).

Опять о немъ!.. Но стоитъ ли измнникъ

Малйшаго воспоминанья?.. Клятву,

Которую онъ могъ легко исполнить,

Онъ, какъ хвастунъ ничтожный, разршилъ,

И вашъ портретъ давно въ рукахъ Аллегри,

Вотъ, что ноетъ въ апостольской капелл:

Онъ подарилъ ему портретъ съ разсказомъ.

Насильно-ли хотите Доминика

Давно прошедшей страстью оковать?..

КІАРА. Его любить? О нтъ! Я не умю.

Его забыть?.. Лоренцо, не умю!

Полъ-тайны знаешь ты, но для другой

Ты слишкомъ добръ и близокъ къ Доминику…

ЛОРЕНЦО. О! если васъ родство мое пугаетъ,

Клянусь, онъ ненавистенъ мн отнын.

Нтъ… боле!.. Я трепещу… мн душно…

Признаніе въ устахъ моихъ горитъ…

И если ты забыть его не можешь…

Убей меня!.. Скажи, онъ мой соперникъ!

КІАРА (вставъ).

Я не могу забыть его… для мести.

ЛОРЕНЦО. О, если такъ… у ногъ твоихъ клянусь,

Я въ домъ его пойду уже убійцей!

КІАРА. Нтъ, смерть не месть! Безъ крови, безъ убійства!

ЛОРЕНЦО. Я понимаю, Кіара!

КІАРА. До свиданья!

ЛОРЕНЦО. Куда?.. Постой?..

КІАРА. Гд люди, тамъ злословье.

Нтъ, не иди со мной!.. Туда!.. въ т двери!..

(Расходятся).

ЯВЛЕНІЕ ВТОРОЕ.

Комната въ дом Доменикина. Множество холстовъ, картоновъ, лстницъ, треножниковъ и другихъ принадлежностей мастерской живописца, въ углу чембалы и недоконченная арфа, возл токарный станокъ, разныя столярныя орудія, въ разныхъ мстахъ разбросано платье.

ЗАМПІЕРИ и ЧЕЧИЛІЯ, и двое дтей играютъ на полу.

ЗАМПІЕРИ. (положивъ рейсфедеръ).

Конецъ! Взгляни, Чечилія…

ЧЕЧИЛІЯ (работая, едва поднявъ голову).

Опять

Тотъ самый куполъ…

ЗАМПІЕРИ. Да! Но я доволенъ.

Въ послдній разъ… мн удалось исполнить,

Подробно на бумаг изложить

Плодъ долгихъ размышленій… Л доволенъ.

Главнйшая окончена работа…

Я передлываю тридцать разъ

Одну и ту же голову, зато

За каждую черту я отвчаю…

За каждый волосъ я могу поспорить…

Я чистъ передъ собой и предъ искуствомъ!

ЧЕЧИЛІЯ. Зато врагамъ есть поводъ къ обвиненьямъ..

ЗАМПІЕРИ. Я… не для нихъ тружусь, а для себя…

Оставь враговъ въ поко. Безъ враговъ,

Я не поврю моему таланту…

Мн тяжело, когда враги соборомъ

То клеветой, то похвалой лукавой,

Мои произведенья унижаютъ.

Но, врь мн, ихъ не сердятъ недостатки,

А красоты, достоинства картины.

Я признаюсь, отравленной душею

Внимаю обвинительныя рчи,

Мн горько, губы сохнутъ, желчь пылаетъ,

Внутри меня я слышу злобный голосъ —

Казни не благодарныхъ, брось искуство!

Но мн ли въ Божія дла мшаться?

И должно ли клеветникамъ позволить

Разбить сосудъ, не ихъ, да и не мой!

Минута размышленія,— и снова

Въ моей душ покой и благодарность,

Мн сладостны и клевета и зависть,

Я понимаю, что ихъ разбудило,

И сколько я ни отдаляю гордость,

Не знаю какъ, я по невол гордъ.

Напротивъ, если врагъ меня похвалитъ,

Я трепещу, и бдную работу,

Иной разъ, безъ нужды, переправляю.

Поврь, Чечилія, врагъ во враг

Хорошаго не видитъ и не хвалитъ.

ЧЕЧИЛІЯ. Но кажется теперь враги уснули…

ЗАМП: Проснутся… И не долго ждать… Проснутся!

Вс наши благодтели въ гроб.

Святйшій нашъ Григорій Людовици

Въ два года ничего не могъ построить.

Онъ не хотлъ кончать соборъ Петра,

Всегда больной, воображалъ, что смерть

Того постигнетъ, кто Петра достроитъ,

Въ минуту освященія собора,

Болзнь питала этотъ предразсудокъ…

Я подалъ множество предположеній,

Враги — его издержками пугали,

И я, въ два года, ничего не началъ!

Григорій медлилъ А Урбанъ напротивъ

Поспшенъ, шибокъ, пышенъ, щедръ, но папа

Урбанъ Осьмой, не жалуетъ меня.

Онъ, въ кардиналахъ, вс свои заказы

Берииии поручалъ и Гвидо Рени,

Мн — никогда! Я ужъ ходилъ къ нему:

Онъ хочетъ Римъ отстроить въ дв недли!

Въ пять лтъ соборъ Петра совсмъ окончитъ!

Онъ презираетъ строгость стиля древнихъ,

И въ образецъ архитектуры ставитъ

Palazzo Barberini. Это ясно:

Онъ мсто зодчаго всхъ папскихъ зданій

Готовитъ для Бернини. Вотъ ужъ мсяцъ

Въ апостольскомъ дворц Бернини, Гвидо,

Maдерна, Джузепино и ЛанФранко,

Безъ моего согласія, берутъ

Вс важныя работы… И въ насмшку

Ужъ не разъ Ланфранко говорилъ:

‘Онъ папскихъ зданіи главный архитекторъ,

‘Подобно Буонаротти, хочетъ строить

‘На воздух. безъ извести и камня‘.

А виноватъ ли я, когда святйшій

Мн задняго крыльца не дастъ построить?

У нихъ есть покровители, а мы,

Лишились и послдняго… Монтальто!

Благословенна вчно буди память

Святаго мужа! Сколько Барберини,

Вліяніемъ моихъ враговъ, старался

Лишить меня довренности, дружбы,

И милостей Монтальто?.. Все напрасно!..

Онъ самъ же мн разсказывалъ ихъ козни.

Какъ твердый щитъ, Монтальто охранялъ

Моихъ трудовъ покойное теченье…

И что жъ? Вчера великій мужъ скончался!

Онъ поручилъ мни церковь делла-Валле…

Я признаюсь, Чечилія, въ ту церковь,

Какъ подъ эгиду твердую, я отдалъ

Все лучшія мои мечты и мысли…

Тамъ мой тріумфъ. И что жъ? Не конченъ куполъ,

Онъ весь готовъ въ картонахъ, но къ Святой

Я не успю расписать… Монтальто,

Знатокъ въ искуствахъ, понималъ, что къ сроку

Художникъ не работаетъ. Монахи

Понять не захотятъ! Они должны мн

Двнадцать тысячь скудъ. Но безъ Монтальто

Кто ихъ платить принудитъ! Эти деньги

Единственное наше состоянье.

Да и на нихъ уже долговъ не мало!

ЧЕЧИЛІЯ. Богъ дастъ! Окончишь церковь Катинари,

Картины въ Санъ-Сильвестро и Марію,

Долги заплотишь…

ЗАМПІЕРИ. Такъ. Да чмъ же жить!

Чечилія, я чувствовалъ сегодня

Мое блаженство въ полнот. Кто знаетъ,

Быть-можетъ на канун грозныхъ бдствій,

Я съ нимъ прощался сладкими слезами,

Чечилія, я за себя спокоенъ.

Одно меня пугаетъ… ты и дти!..

ЧЕЧИЛІЯ. Къ чему заблаговременно смущаться?

ЗАМПІЕРИ. О, есть непостижимыя мгновенья,

Когда вся жизнь лежитъ открытымъ свиткомъ.

Не хочется читать, а все читаешь

Поспшно взявъ рейсфедеръ, и глядя на картоны:

Какъ выгодно со стороны взглянуть

На собственныя мысли! Напримръ,

Я не замтилъ — въ этой голов… (рисуетъ)

——

Т-ЖЕ и АЛЛЕГРИ.

Не ловокъ поворотъ… Вотъ такъ!.. еще!

Не даромъ эта голова мн снилась…

ЧЕЧИЛІЯ. Синьоръ Аллегри!

АЛЛЕГРИ. Здравствуйте, синьора.

ЗАМПІЕРИ (продолжая рисовать)!

Григоріо!

АЛЛЕГРИ. А Доменикъ! Ты дома?

Въ лсу холстовъ тебя не видно…

ЗАМПІЕРИ. Да!

Пятнадцать дней сижу въ моихъ картонахъ,

Не выхожу, и даже къ кардиналу,

Въ послдній часъ, я опоздалъ прійти.

Не правда ли, безмрная потеря?

АЛЛЕГРИ. Мы оба благодтеля лишились.

ЗАМПІЕРИ. Не оба, а искуства! Кто теперь

Суровымъ разумомъ и нжнымъ сердцемъ

Изящное оцнитъ безпристрастно?..

Я помню ту великую вечерню,

Когда твое пропли Miserere,

Я трепеталъ, морозъ ходилъ по членамъ,

Казалось, слушалъ пніе усопшихъ…

Окончилось таинственное пнье,

Гляжу кругомъ, спокойны кардиналы,

Какъ и всегда, святйшій безъ слезинки,

Народъ житейскимъ чувствомъ волновался,

И не было на пснь твою суда.

Одинъ Монтальто не сидлъ на-мст.

Смотрю — простертъ во прах кардиналъ!

Когда онъ подымался, ахъ, Аллегри,

Не постижимо свтелъ былъ Монтальто!

Великолпно страшенъ! Въ этотъ часъ

Я понялъ ужасъ смерти въ первый разъ,

И крпче и тепле сталъ молиться…

АЛЛЕГРИ. Я помню эту чудную Вечерню.

Я плъ тогда съ особеннымъ успхомъ.

Казалось, голосъ мой не изъ груди,

А изъ могилы, выходилъ. Я плакалъ,

А голосъ разсыпался серебромъ,

То разстилался похороннымъ звономъ.

ЗАМП: Ты помнишь нашу встрчу въ этотъ вечеръ.

АЛЛЕГРИ. Я этой встрчи въ гроб не забуду!

Я чувствовалъ — въ послднемъ Miserere,

Я превзошелъ себя, я былъ увренъ,

Что это Miserere не мое,

Что дивные его слагали духи.

И что жъ? Святйшій говоритъ: ‘Не дурно!’ —

‘Не дурно!’ повторяютъ кардиналы.

Одинъ Доменикинъ, безъ словъ, слезами,

Привтствовалъ любимый трудъ Аллегри.

Доменикинъ, ты какъ ребенокъ плакалъ!

ЗАМПІЕРИ. И потому, что я не музыкантъ!

Люблю я ваша дивное искуство,

Я изучилъ его, какъ самъ ты знаешь,

Довольно хорошо, но сочинять

Я не умю. Зависть мн чужда,

И потому, что я не музыкантъ!

АЛЛЕГРИ. А ты бы былъ великимъ музыкантомъ,

Дивлюсь я часто твоему сужденью.

Съ какимъ умомъ, прекрасное находишь,

Но нашему, въ посредственномъ! Какъ часто

Великое, по отношеньямъ нашимъ,

Находишь ты посредственнымъ! Но скромно

Везъ притязаній, безъ обидъ, насмшекъ…

Увы, такихъ цнителей не много!

ЗАМПІЕРИ. Грегоріо! Быть можетъ, наше сердце,

Скорй чмъ разумъ, склонно къ заблужденью.

Но въ музык я сердцу волю даль,

И не раскаялся еще ни разу…

Ахъ, да, Аллегри! Кажется, ты видлъ

Мои чембалы!

АЛЛЕГРИ. Видлъ,

ЗАМПІЕРИ. Лютню?

АЛЛЕГРИ. Видлъ,

ЗАМПІЕРИ. Я началъ длать въ новомъ род арфу.

Хотлось бы и въ арф хроматизмъ

Соединить съ діатонизмомъ. Въ пньи

Есть полу-тоны, въ инструментахъ также,

Гд есть смычокъ, тамъ есть и полу-тоны.

Такъ отчего-жъ готовый полу-тонъ

Не дать и арф?

АЛЛЕГРИ. Будетъ слишкомъ сложно.

ЗАМП: Не все ль одно! Вдь т же десять пальцевъ

Играютъ на чембалахъ и на арф.

Мн кажется, не смю уврять,

Я понялъ муссикійское искуство

Великихъ Грековъ. Времени не много,

А я бы принялся и за перо:

Такъ не разскажешь… Вотъ и эта арфа…

——

Т ЖЕ и ЛОРЕНЦО, входитъ поспшно.

ЛОРЕНЦО (къ Доменикину).

Ну, слава Богу, дома! Пріоръ проситъ

Чтобъ вы пришли сегодня въ монастырь,

Сейчасъ-же… Тамъ художники!..

ЗАМПІЕРИ. Зачмъ?

ЛОРЕНЦО. А Богъ ихъ знаетъ…

ЗАМПІЕРИ. Кто-же тамъ?

ЛОРЕНЦО. Ланфранко,

Мадерна…

ЗАМПІЕРИ. Что жена? Я говорилъ!

Не быть добру…

ЧЕЧИЛІЯ. Лоренцо! разв пріоръ

Не сказывалъ, зачмъ зоветъ его?

ЛОРЕНЦО. Не сказывалъ.

ЗАМПІЕРИ. Я говорилъ! Куда зайдетъ Ланфранко,

Тамъ для Зампіери мста недостанетъ. (Одваясь).

Досадно! Я усталъ переносить

По слухамъ мн извстныя пронырства,

Теперь лицомъ къ лицу зовутъ терпть

Враговъ моихъ насмшки и коварство.

Живи, терпи! Вотъ рыцарскій девизъ

Тяжелой жизни. Да терпть не трудно,

Пока не мужъ и не отецъ. Но дти,

Жена… Какъ сонъ я видлъ этотъ зовъ,

Я ожидалъ отъ пріора чего-то

Недобраго, и дождался… Простите! (Уходить).

аллегри. И я съ тобой! Постой! Дорогой кончимъ

Нашъ разговоръ…

ЧЕЧИЛІЯ. Идите съ нимъ, идите!

——

ЧЕЧИЛІЯ, ЛОРЕНЦО и дти.

ЧЕЧИЛІЯ. Лоренцо, ради ранъ Христа! Лоренцо,

Не знаешь-ли, что значитъ приглашенье?

Зачмъ туда художники пришли?

ЛОРЕНЦО. Не знаю. Въ монастырь пріхалъ новый

Строитель церкви кардиналъ Перетти,

Племянникъ стараго Монтальто. Съ нимъ

Ланфранко и Мадерна. Обошли

Работы дяди… кардиналъ сердился

За медленость, и говорилъ, что если

Не кончитъ дядя купола въ посту,

Такъ онъ ему не выдастъ денегъ…

ЧЕЧИЛІЯ. Боже!

Все наше состоянье!..

ЛОРЕНЦО. А Ланфранко

Въ отвтъ сказалъ, что дядя кончитъ куполъ

Къ Святой Недли будущаго года.

Потомъ они изъ церкви вышли, долго

Мы ставили подъ куполомъ лса,

Какъ вдругъ приходитъ пріоръ, и велитъ

Оставить все и звать Доменикино.

Я боле не знаю ничего! (Уходитъ).

——

ЧЕЧИЛІЯ и дти.

ЧЕЧ: Все кончено! Враги проснулись! Въ церковь!

Пойдемте, дти… Дтская молитва

И слезы матери ему помогутъ.

У Господа ходатайствуютъ дти!

ЯВЛЕНІЕ ТРЕТІЕ.

Комнаты пріора въ монастыр Регулярныхъ Клериковъ Театинскихъ въ Рим. Зала наполнена художниками. Монахи хлопотливо проходятъ черезъ залу изъ другихъ покоевъ.

ЛАНФРАНКО, ФРАНЧЕСКО, ПЕРІЕРО, ФРАНЧЕСКО БАРБІЕРИ, ГВЕРЧИНО, ПІЕТРО БЕРЕТИНИ di Cortona, ДОМЕНИКО ФЕТИ, и весьма многіе другіе живописцы стоятъ группами, и тихо разговариваютъ.

ПЕРІЕРО (подходя къ Ланфранко).

Кто это былъ у васъ сегодня утромъ?

ЛАНФРАНКО (разсянно).

Кто?.. Донъ Гримальда, старшій кавалеръ

Двора намстника въ Неапол. Испанецъ,

Въ художествахъ безъ вкуса. Для него

Молва — законъ.

ПЕРІЕРО. Зачмъ онъ былъ у васъ?

ЛАНФРАНКО. Просилъ совта… Пустяки! не стоитъ

Объ этомъ говорить… Вотъ и Караччи!

——

Т ЖЕ, и АНТОНІО КАРАЧЧИ.

КАРАЧЧИ. Ланфранко! я пришелъ, но противъ воли

Ты знаешь, кардиналъ Перетти молодъ,

Отъ ранней чести, отъ богатствъ несмтныхъ,

Которыя достались отъ Монтальто

И отъ другихъ домовъ, онъ сталъ надмененъ…

Такъ понимаешь, что, съ моей горячкой…

ЛАНФРАНКО (тихо ему).

Все всторону! На этотъ только день!

Я отслужу.

КАРАЧЧИ. Пожалуй, для тебя!

——

Т-ЖЕ и ГВИДО РЕНИ, разодтый щеголемъ, но блдный, разстроенный.

ГВИДО. Зачмъ насъ звали?

КАРАЧЧИ. Главный архитекторъ

Апостольскихъ строеній отказался

Окончить куполъ къ празднику.

ГВИДО. Ну, что жъ?

Въ противномъ не увримъ мы Зампіери!

Онъ это долженъ лучше знать.

ФЕТИ. На срокъ

Доменикинъ не станетъ и работать.

И что за нужда этимъ Театинцамъ

Спшить такимъ великолпнымъ храмомъ?..

ГВИДО. Ужъ это знаютъ Клерики, а намъ

За чмъ въ дла духовныя мшаться! (Періеру)

Франческо, я тебя у Костагути

Давно не видлъ…

ПЕРІЕРО. Не достало денегъ,

И я играть ужъ больше не хочу.

ГВИДО. Мн не везетъ. Вчера я проигралъ

Сто шестьдесятъ піастровъ.

ПЕРІЕРО. А сегодня?

ГВИДО. Не кончили игры. Намъ помшали.

Я не хотлъ обидть кардинала,

И Гвальди сдалъ игру.

Ланфранко, здравствуй!

Какъ ты одтъ!

ЛАНФРАНКО. Съ работы.

ГВИДО. Всё равно.

Мы въ самомъ дл небрежемъ одеждой,

И поводъ подаемъ къ насмшкамъ черни!

За милю живописца узнаютъ!

А быть опрятне совсмъ не трудно.

Вдь мы жрецы. Наружностью своей

Въ народъ должны почтительность вселять,

Насъ скоро принимать начнутъ за нищихъ,

И такъ, какъ на ремесленниковъ, смотрятъ.

Мы сами уронили уваженье,

Которымъ пользовались и Рафаэль,

И Буонаротти, и да-Вничи. Должно

Стараться быть со всми наравн,

И во дворцахъ вельможъ и кардиналовъ

Быть дорогими, цнными гостями,

А не торчать изъ милости въ гостинныхъ…

КАРАЧЧИ. Да это все похоже на пронырство!

Пускай Доменикино и Альбано

Таскаются по лстницамъ, прихожимъ…

ЛАНФ: Всегда вдвоемъ! Таинственна ихъ дружба!

КАРАЧЧИ. Ни чуть! Теперь, по должности, Зампіери

Иметъ тму работъ, а сочинять

Онъ не гораздъ. Вотъ за него Альбано,

По бдности, изволитъ сочинять,

Тотъ платитъ деньги…

ЛАНФРАНКО. Вотъ что!

КАРАЧЧИ. Право чудно!

Какъ въ Римъ Зампіери въ первый разъ пріхалъ.

Онъ даромъ жилъ у этого-жъ Альбано,

А нын… благодтель… секретарь!

Зампіери думаетъ, что это тайна,

Но, говорятъ, не давно, самъ Урбанъ

Сказалъ ему въ глаза объ этомъ

ЛАНФРАНКО. Право?

Что жъ Доминикъ?..

КАРАЧЧИ. Смутился, началъ лгать…

ГОЛОСА. Доменикинъ!.. Доменикинъ!..

——

Т ЖЕ И ЗАМПІЕРИ.

ГВИДО (идетъ къ нему на встрчу).

Зампіери!

Ты безъ Альбана!..

ЗАМПІЕРИ. Это что… Насмшка

Иль втренный вопросъ?.. Какъ, безъ Альбана?

ГВИДО (смшавшись).

Я думалъ, онъ съ тобой придетъ. Давно

Его не видлъ. Ну, а ты каковъ? Окончилъ

Андрея?..

ЗАМПІЕРИ. Нтъ еще.

ГВИДО (разсянно).

Къ Святой Недл.

Ты хочешь кончить…

ЗАМПІЕРИ (съ досадой).

Какъ, къ Святой Недл?

Естественная невозможность!

ГВИДО. Полно!

Прости меня! Безъ умысла, ей Богу! (про себя)

Проклятый проигрышъ! Я перепуталъ…

(Вс смются).

ЗАМПІЕРИ (про себя).

И я молчу, какъ-будто я преступникъ!

Въ глаза смются…

КАРАЧЧИ (Періеру).

Какъ я благодаренъ

За вашъ подарокъ! Славная гравюра!

Представьте, въ Рим этотъ чудный образъ

Почти совсмъ былъ неизвстенъ, даже

Нашлись такіе люди, что ршились

Незнаніемъ воспользоваться Рима,

И выдавать съ него плохіе списки

За собственное сочиненье…

(Большая часть художниковъ злобно улыбаются.)

ЗАМПІЕРИ (про себя).

Боже,

Куда укрыть невинныя глаза

Отъ злобныхъ взоровъ зависти безстыдной!

А стоитъ ли оправдываться?

ГВИДО (обращаясь къ Караччи).

Полно!

Антоніо, вдь это не учтиво…

ЗАМПІЕРИ (останавливая проходящаго монаха).

Гд пріоръ, ради Бога?..

МОНАХЪ. Обождите.

Не можете спокойно посидть! (Уходя).

Нетерпливъ, какъ-будто кардиналъ…

ЗАМПІЕРИ. Монахъ!.. Но, Богъ съ тобою!

ПРІОРЪ (отворяя дверь).

Кардиналъ!

——

Т ЖЕ, КАРДИНАЛЪ ПЕРЕТТИ, ПРІОРЪ и монахи.

ПРІОРЪ. Дозволитъ ли, свтлйшій кардиналъ,

Представить Доминика Зампіери,

Которому покойный дядя вашъ,

Блаженной памяти Монтальто…

ПЕРЕТТИ. Знаю (Тихо Пріору).

Довольно! Вы учтивы слишкомъ, Пріоръ,

И снисходительны, а эти люди

Не чувствуютъ внимательности вашей.

Я объяснюсь по-своему… Позвольте!

(Громко Зампіери).

Намрены ли вы, синьоръ художникъ,

Къ Святой Недл кончить ваши фрески?

ЗАМПІЕРИ (почтительно).

Я не могу, свтлйшій кардиналъ!

ПЕРЕТТИ. Не можете? Ну такъ другіе могутъ.

ЗАМПІЕРИ. Мн кардиналъ Монтальто общалъ

Отсрочить…

ПЕРЕТТИ. Кардиналъ Монтальто умеръ.

Богъ знаетъ, что онъ могъ вамъ общать.

А я хочу, чтобы къ Святой Недл

Храмъ былъ готовъ…

ЗАМПІЕРИ. Когда хотите, можно

Въ три дни огромный куполъ расписать,

Но не на славу, а на стыдъ всеобщій.

Моя рука поденщицей не будетъ.

ПЕРЕТТИ. Какая дерзость! Знаешь ли, художникъ,

Что я смюсь надъ гордостью твоей?

Не думаешь ли ты, что, въ самомъ дл,

Ты что-нибудь отличное отъ прочихъ?

Твое искуство — только плодъ ученья.

Я знаю, вы себ вообразили,

Что ваша ловкость краситъ холстъ и стны —

Особенное тайное призванье,

Что вы не люди, что у васъ есть тайны

Священныя… Къ чему вся эта ложь?

Чтобъ обаять толпу священнымъ страхомъ,

И отобрать у ней побольше денегъ!

Всеобщее движеніе негодованія.

Не забывайтесь! Васъ избаловали,

Вамъ вбили въ голову, что, въ самомъ дл,

Рожденье въ васъ таланты положило

Поврьте, вы въ моихъ глазахъ такіе жъ

Художники, какъ мой маляръ придворный,

Которому велю заборы красить.

Есть видимая разница межъ вами:

Вы боле, онъ мене учился.

Я деньги вамъ даю: чего-же больше?

Вдь вы изъ нихъ хлопочете. Торгуйтесь!

Кто мене возьметъ съ меня за куполъ,

Тотъ съ превосходнйшимъ талантомъ. Пріоръ,

Откройте имъ немедленно торги.

Я ду въ Латеранъ и жду отвта…

——

ОДНИ ЖИВОПИСЦЫ.

ГОЛОСА (между ними).

Торги на Божій храмъ!— Пускай самъ пишетъ!—

И совстью и честью торговать!—

Будь проклятъ, кто возьметъ съ Перетти деньги!—

Пусть, какъ Іуда, давится сребромъ]!—

ФЕТТИ. Я кипящей смолой,

Черной, гнусной смолой,

Твой портретъ напишу,

На уста положу

Слово хуленья!

А на блдномъ чел,

Какъ въ зеркальномъ стекл,

Я повшу пятно,

Отверженья клеймо!

Да, отверженья!

ГВИДО. И стоитъ ли невжа нашей злобы!

Вдь онъ не изъ себя хулилъ искуство.

Что онъ? Символъ холодности всеобщей,

Которая искуства разрушаетъ.

ЗАМП: Кто силенъ Божій даръ въ душ разрушить?

Искуство — принадлежность всхъ вковъ,

И больше: вкъ покорствуетъ искуству.

Оно не рабъ безсмысленной толпы,

Не подмастерье глупыхъ мудрецовъ,

Которые, въ посредственности дерзкой,

У алтаря, завистливо бснуясь,

Несокрушимыя подножки гложутъ.

Пускай шипятъ враги святаго чувства!

Поврь, то человчества послдки,

Людская грязь, нечистый соръ земли!..

многіе. Да будутъ прокляты враги искуства!..

ЗАМПІЕРИ. Не проклинайте! Богъ имъ въ наказанье,

На мсто сердца положилъ пустыню.

——

Т ЖЕ и ПРІОРЪ.

ПРІОРЪ (садясь за столъ).

Свтлйшій кардиналъ васъ приглашаетъ

Немедленно начать торги…

ГВИДО. Торги!

Художество дороже красной шапки,

А шляпы Гвидо золотомъ не купишь! (Уходитъ).

ГВЕРЧ: На стнахъ, посвященныхъ Божьей служб,

Съ торговъ писать я не умю.

(Уходитъ со многими другими).

БЕРЕТИНИ. Пріоръ!

Я слишкомъ молодъ для такихъ работъ,

И въ состязаніе вступать не смю.

(Уходитъ съ другими).

ФЕТИ. Я уважаю самаго себя,

А торгашей святыни… презираю!

——

ПРІОРЪ, ЗАМПІЕРИ, ЛАНФРАНКО и КАРАЧЧИ.

ПРІОРЪ. Напрасно сердятся, самъ кардиналъ

Открылъ торги, я только исполнитель.

КАРАЧЧИ. Художникъ — раздражительный ребенокъ,

А кардиналъ и самъ еще недавно

Сталь мужемъ называться. Слишкомъ молодъ!

Я зналъ, что будетъ буря, но не думалъ

Что онъ забудется при мн… Довольно!

Объ этомъ должно папъ донести,

Онъ голову намоетъ кардиналу…

——

Т ЖЕ, (кром Караччи).

ПРІОРЪ. Все такъ, да надо кончить чмъ-нибудь…

ЛАНФРАНКО. Я уважаю вашу осторожность:

Не обезпечивъ платы и работъ,

Мы можемъ быть игрушкой доброй вры.

Начнемъ же торговаться!

Зампіери. Никогда!

Я медленно работаю: по кто же

Посметъ въ лности упрекъ мн сдлать?

Я каждый день въ воздушной колыбели,

Съ утра до вечера живу во храм,

Неутомимо ходитъ кисть моя,

Вс главныя окончены картины,

Остался куполъ, онъ готовъ въ картонахъ

И я переведу его на стны

Во столько времени, во сколько можно,

Со мною торговаться не позволю.

И знайте, я дарю мою работу,

Не вамъ, а Богу моему и Церкви!

Я бденъ златомъ, бденъ славой, Пріоръ,

Но я богатъ и совстью и чувствомъ.

Торгуйтесь! Пусть художники возьмутъ

Дешевле моего. Поврьте, зависть

О золот хлопочетъ, не о слав.

Я славой жертвую? Я лучше знаю,

Кто я и что могу. Торгуйтесь, люди,

Но вы уступите Доменикино.

Прощайте! Я иду работать… даромъ…

——

ПРІОРЪ и ЛАНФРАНКО.

ПРІОРЪ (встаетъ).

А, если даромъ!.. кончены торги.

Дешевле, кажется, нельзя работать…

ЛАНФРАНКО. И вы ему поврили!.. Бднякъ,

На что онъ купитъ краски? Весь въ долгахъ,

Онъ не пойдетъ на новыя издержки,

А въ долгъ, ручаюсь, больше не дадутъ.

Вамъ кажется, сокращены издержки?

О, нтъ, он отсрочены, и только!

А между-тмъ во храмъ не ходятъ люди.

ПРІОРЪ. Взялся, такъ долженъ кончить…

ЛАНФРАНКО. Долженъ, долженъ!

Но можетъ ли?.. Посредственный художникъ

Извстный ‘Волъ’ по своему безсилью,.

По тупоумію, въ припадк злобы,

Онъ могъ вамъ общать весь Римъ разкрасить,

Но можетъ ли исполнить общанье?

Посредственность хвастлива и дерзка.

Притомъ онъ пишетъ куполъ въ первый разъ.

Тутъ надобна сноровка и умнье.

Онъ въ дерзости труда не хочетъ взвсить.

И даромъ онъ взялся писать съ расчетомъ,

Онъ знаетъ — если вылетъ хорошо,

Изъ состраданія ему заплатятъ,

А выдетъ худо, за безплатный трудъ

И взыскивать не станутъ. Врьте, хитрость

Придумала, незнанье общало,

Клянусь, онъ купола не можетъ кончить,

Не только къ празднику, и къ Вознесенью!

А можетъ-быть и никогда.

ПРІОРЪ. Ланфранко, вы меня смутили…

ЛАНФРАНКО. Пріоръ,

Вы знаете, что кардиналъ Перетти

Особенно къ Ланфранко благосклоненъ.

Неблагодарнымъ быть я не хочу.

И долженъ правду говорить. Свтлйшій

Ужъ объявилъ святйшему отцу,

Что въ свтлое Христово Воскресенье

Откроетъ храмъ Андрея, а Зампіери

Не кончитъ купола, клянусь, но кончитъ.

Вдь купола писать привыкъ Ланфранко?

ПРІОРЪ. Да я его писать заставлю силой!

ЛАНФ: Какъ дтское понравилось вамъ ‘даромъ!’

Какъ-будто отъ него поспетъ церковь.

Заставьте силой вашего монаха,

Безъ знанья нотъ, обдню сочинитъ,

Не можетъ онъ, хотя бы и желалъ,

Двухъ нотъ склеить… Простите, добрый Пріоръ,

Не избжать вамъ гнва кардинала!

А о художникахъ не говорю…

И такъ вс легкомыслію дивились!..

ПРІОРЪ (въ раздумь).

Ну, что-жъ бы вы за этотъ куполъ взяли?

ЛАНФРАНКО.Все, что назначитъ кардиналъ Перетти.

ПРІОРЪ. Безъ шутокъ? Вы ршаетесь, Ланфранко?

ЛАНФРАНКО. Я не пришелъ бы на торги…

ПРІОРЪ. Ланфранко,

Не худо бъ, ради врности, бумагу

И съ означеньемъ срока и цны…

ЛАНФРАНКО.Все, что хотите!.. Я на все согласенъ!

ПРІОРЪ. Къ Святой Недл?..

ЛАНФРАНКО. Да, къ Святой Недл.

ПРІОРЪ. И такъ торги за вами остаются?..

ЛАНФРАНКО. За мной!

ПРІОРЪ. А цну…

ЛАНФРАНКО. Кардиналъ назначитъ.

ПРІОРЪ. Такъ по рукамъ! (Отходя тихо). Поистин, вотъ счастье!

Одинъ безъ денегъ жертвуетъ работой,

Другой взялся писать почти-что даромъ:

На щедрость кардинала положился!

——

ЛАНФРАНКО (одинъ).

Зампіери, позжай теперь въ Неаполь!

ЯВЛЕНІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Декорація втораго явленія, втораго акта, мастерская Доменикина.

ЧЕЧИЛІЯ, ДОНЪ ГРИМАЛЬДА, АЛЬФОНСО, и другіе ученики Доменикина за работой.

ЧЕЧИЛІЯ. Повремените! Онъ сейчасъ прійдетъ.

Я жду его къ обду…

ДОНЪ ГРИМАЛЬДА. Какъ прекрасенъ

Святой Франческо! Для кого онъ писанъ?

ЧЕЧИЛІЯ. Не знаю.

ДОНЪ ГРИМАЛЬДА. Я могу его купить?

ЧЕЧИЛІЯ. Не знаю… Кажется онъ возвратился!..

Вотъ мужъ мой.

——

T ЖЕ, и ЗАМПІЕРИ.

ДОНЪ ГРИМАЛЬДА. Какъ! художникъ знаменитый,

Прославленный, въ такой глубокой грусти?

ЗАМПІЕРИ. Я знаменитъ несчастьями моими,

Прославленъ злобою моихъ враговъ…

Прочь вс холсты, Чечилія! Окончу

Андрея, и въ Болонію уду…

ЧЕЧИЛІЯ. Доменикинъ! о чемъ ты говоришь?

ЗАМПІЕРИ. О люди! вы неистощимы въ злоб.

Я знаю, вы замучите меня!

Но объ одномъ прошу, молю: — скоре!

ДОНЪ ГРИМАЛЬДА. Оставьте Римъ скорй.

ЗАМПІЕРИ. Везд есть люди!

Д: ГРИМ: Синьоръ, я въ Римъ пріхалъ васъ избавить

Отъ огорченій и враговъ…

ЗАМПІЕРИ. Но кто вы?

ДОНЪ ГРИМ: Я — донъ Гримальда, старшій кавалеръ

Двора намстника въ Неапол, пріхалъ

Васъ пригласить отъ имени д’Алкалы

Къ намъ перехать на житье въ Неаполь.

ЧЕЧИЛІЯ (бросаясь къ мужу).

На смерть! На смерть! Недавно Гвидо Рени

Бжалъ оттуда, кавалеръ д’Арпина

Бжалъ оттуда: онъ не убжитъ,

Погибнетъ, и семью свою погубитъ!

Д: ГРИМАЛЬДА. Синьора, это басни. Были, правда,

Разбойники, но вс истреблены…

ЗАМП: Въ Неаполь! Тамъ быть-можетъ люди лучше,

Честне, справедливе, быть-можетъ

Намстникъ вашъ — не Римскій кардиналъ,

Художники — не бшеный Ланфранко…

ДОНЪ ГРИМАЛЬДА. И такъ…

ЗАМПІЕРИ. Я не могу. Я — главный зодчій

Апостольскихъ строеній…

ДОНЪ ГРИМАЛЬДА. Если папа

Отпуститъ васъ!..

ЗАМПІЕРИ. Меня не пуститъ Пріоръ

Монаховъ Театинскихъ. Я обязанъ

Андрея della Valle кончить даромъ,

На собственныхъ издержкахъ…

ЧЕЧИЛІЯ. Что я слышу?

Такъ наши деньги…

ЗАМПІЕРИ. Все, мой другъ, пропало!

Д: ГРИМАЛ: Позвольте предложить, синьоръ, за эту

Картину тысячу піастровъ. Очень

Мни нравится — вашъ превосходный трудъ.

ЗАМПІЕРИ. Во-первыхъ, если продавать его,

Онъ стоитъ только шестьдесятъ піастровъ,

Но я продать его не смю.

ЧЕЧИЛІЯ (тихо ему).

Другъ мой,

Продай, ради дтей твоихъ, продай!

ЗАМПІЕРИ. Чечилія, онъ церкви посвященъ,

Онъ даръ обтный въ церковь капуциновъ.

Возьми его, Альфонсо, отнеси,

Да не волнуетъ сердца искушенье,

Да прійметъ орденъ чистый даръ Зампіери,

Обтованный за рожденье сына!

Прости, Франческо?

(Альфонсо несетъ картину къ дверямъ).

Нтъ, постой, Альфонсо!

Я самъ его повшу въ церкви, самъ…

(беретъ картину и хочетъ идти).

——

Т ЖЕ и АЛЬБАНО.

АЛЬБАНО. Куда? Постой! Какъ я ни слабъ, ни боленъ,

Но принужденъ, велніемъ Урбана,

Теб его немилость объявить…

ЧЕЧИЛІЯ. Неужели условился весь міръ

Несчастнаго терзать? Его друзья,

И т приносятъ только огорченья…

ЗАМПІЕРИ. Я слушаю, Альбано, говори!

АЛЬБАНИ. Ты боле не главный архитекторъ

Апостольскихъ строеній…

ЗАМПІЕРИ. Справедливо!

ВС. Какъ, справедливо?

ЗАМПІЕРИ. Да скажи, Альбано,

Что я построилъ въ Рим? Ничего!

Я могъ построить, и ни чуть не хуже

Бернини и Мадерны: это — такъ,

Но мн не позволяли. Правъ святйшій!

Я занимаю мсто безполезно,

А эти строятъ… и… не безъ успха.

Что ихъ, то ихъ. Я не ропщу на папу,

Д: ГРИМ: Что-жъ васъ теперь удерживаетъ въ Рим?

Что за охота вамъ работать даромъ.

Вамъ чрезъ меня намстникъ предлагаетъ

За каждую фигуру сто ефимковъ,

За полъ-фигуры пятьдесятъ ефимковъ,

И двадцать пять за голову… Потомъ,

По окончаніи работъ, намстникъ

Вамъ общаетъ выдать награжденье

Согласное съ достоинствомъ труда.

ЧЕЧИЛІЯ. А жизнь его во что намстникъ цнитъ?

ЗАМПІЕРИ. Жена, къ чему подобные вопросы!

Какъ-будто я могу въ Неаполь хать?

Я долженъ въ Рим, въ купол Андрея,

Отъ голоду и жажды умереть,

Но съ кистію въ рук, въ устахъ съ молитвой.

Простите, кавалеръ! Мн надо въ церковь

Франческо отнести… Прости, Альбано!

(Увидвъ входящаго монастырскаго слугу):

Еще! Я не могу уйти отсюда

И сердцу моему вполн предаться!

СЛУГА (подаетъ письмо).

Отъ пріора Андрея делла Валле! (Уходитъ).

ЗАМПІЕРИ (развертываетъ и читаетъ).

‘Художникъ Зампіери, вы свободны

‘Отъ всхъ работъ Андрея делла-Валле,

‘Какъ вы не соглашались на торги,

‘То, вслдствіе послдней переторжки,

‘Работы остаются за другимъ…

‘Съ отличнымъ уваженьемъ, честь имю…’

И даромъ не хотятъ моихъ трудовъ!

(Всеобщее продолжительное молчаніе),

ЗАМП: (взявъ за руку Альбано, отводитъ его всторону).

Альбано, ты прославленный художникъ,

Твоихъ трудовъ ржа зависти не гложетъ.

Мой другъ, Альбано, будь чистосердеченъ!

И дай совтъ: на что ршиться?.. хать

Иль оставаться въ Рим?

АЛЬБАНО. Оставаться.

ЗАМПІЕРИ. На смерть голодную?..

АЛЬБАНО. Послушай, другъ мой!

Брось живопись… она неблагодарна…

Займись усовершеніемъ музыки…

Я слышалъ, ты великій въ ней знатокъ…

ЗАМПІЕРИ (съ ужасомъ отступаетъ отъ него).

Альбано!

АЛЬБАНО. Видишь, я чистосердеченъ.

ЗАМПІЕРИ (съ крикомъ).

Я ду, донъ Гримальда! ду, ду!

ЧЕЧИЛІЯ. Доменикинъ! У ногъ твоихъ…

ЗАМПІЕРИ. Я ду!

Жизнь коротка, спшите, донъ Гримальда!

Мн въ Рим не даютъ расправить крылья!

Я здсь плохой, ничтожный живописецъ!

Я спорилъ съ вашимъ славнымъ Гвидо Рени,

И не безъ чести спорилъ, и съ тобой,

Альбано, я не избгалъ работать,

И, кажется, сообществомъ своимъ

Я ни себя, ни друга не унизилъ…

ЧЕЧИЛІЯ. Забудь о слав суетной, Зампіери,

А помни — ты отецъ…

ЗАМПІЕРИ. О, помню, помню,

Какъ за меня великій Аннибалъ

Корилъ своихъ учениковъ! Я помню,

На чердак стоялъ мой Іеронимъ,

А зависть не могла его забыть,

Сыскала и разбилась… Помню, помню!

Тогда я былъ еще и слабъ и молодъ:

Теперь я мужъ, и чувствую себя!

Внецъ мой въ Рим: рвите, онъ великъ,

Пока послдній листъ изгложетъ зависть,

Въ Неапол сплету другой внецъ…

АЛЬБАНО. Послушай, другъ!..

ЗАМПІЕРИ. Благодарю, Альбано,

Что ты не въ юности моей печальной

Открылъ свое убійственное мннье…

Ты погубилъ бы, можетъ-быть, Зампіери.

Теперь я мужъ, и чувствую себя!

Твой судъ, Альбано, слабый отголосокъ,

Моихъ враговъ, то не твое сужденье,

То мысль наносная, втръ ядовитый,

Отравленный завистливой корыстью.

Ты не причастенъ, другъ мой, къ заговору…

Но слабонравіе… Я все прощаю.

И боле! Ты былъ одинъ мн другомъ

И благодтелемъ. Я благодаренъ!

По гробъ услугъ твоихъ я не забуду!

Но увнчай свои благодянья:

Пришла пора… и я у ногъ твоихъ!

АЛЬБАНО (хочетъ поднять).

Доменикино!

ЗАМПІЕРИ. Слушай! Я не встану!

Не о себ молить тебя хочу.

Ты славенъ! Римъ почтительно глядитъ

На славнаго ученика Караччи!

Отъ зависти… ты не спасалъ меня,

Не могъ спасти. Спаси-жъ мои творенья!

Какъ Лотъ, бгу изъ римскаго содома,

Не оглянусь, какъ узникъ, на темницу…

Пускай клянутъ въ немъ память Доминика?

Но… другъ!.. не выдавай моихъ твореній

Голодному и злому молотку…

Пускай бгутъ въ Неаполь! Гробъ страдальца

Пусть вырвутъ изъ холодныхъ ндръ земли!

Растопчутъ кости. Все равно! Безъ нихъ

Земля велитъ имъ въ землю обратиться:

Но не давай ругаться надъ искуствомъ!

Его хозяинъ — позднее потомство.

Оно пріидетъ, и пусть разсудитъ насъ. (Вставъ)

А вы, почтенный кавалеръ Гримальда,

Намстнику скажите, что Зампіери

Съ восторгомъ принимаетъ приглашенье,

Столь лестный и столь выгодный призывъ.

Остатокъ лтъ да прійметъ вашъ намстникъ

Какъ жертву для семейства моего.

Я не хочу подписывать условій!

Условіе одно. Когда, по вол

Небеснаго Отца, умретъ Зампіери,

Пусть будетъ вашъ намстникъ имъ отцемъ!

Простите, донъ Гримальда, можетъ-быть

Вы къ смерти призываете Зампіери…

Благодарю васъ и за это… Часто

И смерть благодяніемъ бываетъ!

Я виноватъ въ любви моей къ искуству,

Но дти и жена моя невинны:

Имъ дайте жизнь, мн тихую могилу.

Теперь мн всё равно, гд умереть!

Мн мачихой Болонія была,

Римъ — душной, нестерпимою темницей:

Такъ пустъ Неаполь будетъ мн кладбищемъ.

И умереть пріятно на свобод!

Я ду, завтра же!

ЧЕЧИЛІЯ (съ отчаяньемъ).

Онъ не подетъ!

Не слушайте! Я не пущу его!

ЗАМПІЕРИ. Честное слово, донъ Гримальда, ду!

ЧЕЧИЛІЯ. Честное слово, не подетъ! Богомъ

Клянусь!.. Сюда, о дти! помогите!..

ЗАМПІЕРИ. Клянуся Богомъ въ первый разъ: я ду!

ЧЕЧИЛІЯ (падаетъ безъ чувствъ).

Постой!.. Свершилось!.. Дти, вы погибли!..

(Чечилію уносятъ. Вс молча и грустно расходятся).

——

ДОМЕНИКИНО ЗАМПІЕРИ, одинъ, ходитъ по мастерской, собирая и укладывая въ папки разные рисунки.

Прости моя таинственная келья!

Неразъ въ ней пролетало вдохновенье!

Не мало чувствъ въ теб перебывало,

Не мало вздоховъ сохраняютъ стны!

Разрушатся, но не измнятъ стны,

Не соберетъ моихъ страданіи зависть,

Ихъ неподкупный камень не отдастъ.

Свободенъ я, искуство, я свободенъ!

Я царь моихъ поступковъ и трудовъ…

Меня зовутъ благословить Неаполь

Печатью вдохновеннаго труда…

(Остановясь передъ огромнымъ чистымъ картономъ).

О, чмъ тебя прославить, чудный городъ!..

Исторія Неаполя печальна!

Легенды скучны, сказки ихъ ничтожны!

Чу!.. ходитъ втеръ въ паутин вздоховъ,

И сердце имъ отвтствуетъ Зампіери…

Хоть повсть жизни коротка, но въ ней

Бываютъ превосходныя страницы…

Святый Январій! дай еще одну

Богатую, роскошную страницу,

А я тебя на куполъ притвора

Представлю… Что за мысль! Святый Январій,

Благодарю! Я вижу всю картину…

(То отходитъ, то приближается къ картону, руками какъ-будто располагаетъ на немъ группы, весь въ огн).

(Картина *),

*) Vies et uvres des peintres les plus cl&egrave,bres (Dominiquino, planche 96), par Landon, 1804.

Горитъ чело Везувія сдаго,

Душа его свирпо говоритъ:

‘Вокругъ меня когда-то жили люди,

‘Ихъ нтъ! Я не люблю живыхъ людей!

‘Зачмъ же ты, изъ синихъ волнъ, такъ гордо

‘Въ пустын сталъ красавецъ городовъ?

‘Здсь — все мое! Дай мсто мн, Неаполь!

‘ Погибни… или въ море отступи!.. ‘

Сказалъ, и перси исполина смерти

Вздохнули. Застоналъ безмрный воздухъ!

И тучи въ черную стеклись громаду!

Проснулось море синее, и бурно

Отъ ндръ земли скалами отбжало…

Шатнулась твердь… затрепеталъ Неаполь!

Напрасно молніи крестятся въ мрак,

И громъ въ жерло Везувія сдаго

Глаголетъ разрушительное слово…

Не видно и не слышно… Онъ, Везувій,

Гранитъ въ песокъ стирая, землю въ пепелъ,

Широкою ркою брызнулъ пламя,

И внутренность земли волнами двигнулъ.

Дыханіемъ его лса пылаютъ,

Источники отъ блеска изсыхаютъ…

Твой жребій выпалъ, горестный Неаполь!

То на тебя войной идетъ Везувій…

Проснулся городъ, украшенье міра,

Земной цвтникъ. Епископъ съ духовенствомъ

Идутъ ко смерти приготовить паству.

Спасенья нтъ!..

Тамъ набожный старикъ

Упалъ подъ бременемъ креста, тамъ два

Символъ ужасной смерти держитъ,— черепъ,

Сама не знаетъ, гд его нашла,

Куда его несетъ. Тамъ двое нищихъ,

Какъ милостыни, смерти ждутъ, скупецъ

Имъ злато отдаетъ, но по привычк,

Безъ радости, пріемлютъ поздній даръ.

Тамъ надъ ребенкомъ, камнями убитомъ,

Ломая руки плачетъ мать, тамъ дти,

Въ невинности, грозы не понимая,

Глядятъ на смерть, какъ на простой пожаръ.

Тамъ юноша, низверженъ съ колесницы,

Убитый страхомъ, палъ въ толпу бгущихъ.

Смятенье, шумъ, вопль, слезы и рыданья

Везувію нестройнымъ хоромъ вторятъ…

Но… вотъ монахъ, съ распятіемъ въ рукахъ,

Между людей возсталъ, какъ изъ могилы,

И повелительное началъ слово:

‘О, маловрные! куда бжите?

‘Гд, кром Бога, вамъ спасенье есть?

‘Святый Январій насъ спасетъ отъ смерти!

‘Я врую, вы вруйте со мной!..

Вотъ… въ облакахъ, въ епископской одежд

Какъ ясная заря… течетъ Святитель!

Воздвигъ свой жезлъ,— потухъ сдой Везувій!

Въ пути своемъ окаменла лава,

Испуганныя тучи разбжались,

И море снова обняло Неаполь!

ЧЕЧИЛІЯ (отворяя двери съ дтьми).

Доменикино, что съ тобой?

ЗАМПІЕРИ (преклоняясь передъ картономъ).

Молитесь!

Хвалите Господа!.. Спасенъ Неаполь!

ДОМЕНИКИНО,ДРАМАТИЧЕСКАЯ ФАНТАЗІЯ, ВЪ СТИХАХЪ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

Доменикино въ Рим.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

АКТЪ ПЕРВЫЙ.

ИНТЕРМЕДІЯ.

АКТЪ ВТОРЫЙ.

Читайте также:

ДОМЕНИКИНО,
ДРАМАТИЧЕСКАЯ ФАНТАЗІЯ, ВЪ СТИХАХЪ.