‘Русская мысль’, No VII, 1886
Клейменая. Повесть Д. А. Линева. Москва, 1886 г, Линев Дмитрий Александрович, Год: 1886
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Клейменая. Повсть Д. А. Линева. Москва, 1886 г. Въ этой повсти авторъ возвращается къ старому вопросу о такъ называемыхъ у насъ на Руси ‘гражданскихъ бракахъ’, врне же о вн-брачныхъ сожитіяхъ, и объ отношеніи общества къ такимъ нелегальнымъ семьямъ. Едва ли мы ошибемся, если скажемъ, что въ Россіи вообще взглядъ на незаконныя сожитія мене строгъ, чмъ въ какой-либо другой стран. Въ частности онъ далеко не одинаковъ въ разныхъ слояхъ общества, въ различныхъ кружкахъ и даже въ разныхъ мстностяхъ, такъ что мы считаемъ совсмъ невозможнымъ подводить къ этому вопросу какое бы то ни было общее ршеніе, тмъ боле, что иногда и самыя личности, сошедшіяся въ нелегальную семью, играютъ важную роль во взгляд общества на ихъ маргинальную связь. Во всякомъ случа, нтъ никакой возможности сказать, что на ‘незаконную жену’ непремнно и всегда ложилось ‘клеймо’ отверженія и чтобы женщина, находящаяся въ положеніи ‘незаконной’ супруги, могла быть всегда названа клейменою. Мы думаемъ даже, что ‘клейменость’ въ этомъ отношеніи является въ меньшемъ числ случаевъ, чмъ признаніе извстною частью общества незаконнаго сожитія ‘гражданскимъ бракомъ’, достаточно замняющимъ бракъ законныя. Г. Линевъ въ своей повсти беретъ совершенно исключительный случай, не совсмъ даже удачный, по нашему мннію, для защиты женщины, живущей въ союз, не освященномъ законнымъ бракомъ. Герой, романа Скавронскій, богатый баринъ высшаго круга, молодой военный генералъ, влюбился въ красавицу-вдову, графиню Ганскую, и женился на ней. Какъ только онъ женился, такъ сейчасъ же оказалось, что его супруга негодница первостатейная во всхъ отношеніяхъ. Жить съ ней нтъ никакой возможности, и Скавронскій разстается съ нею, убдившись въ томъ, что она мняетъ любовниковъ, какъ башмаки. У его супруги родился тмъ временемъ ‘законный’ сынъ и наслдникъ Скавронскаго. Разставшись съ женой, Скавронскій встрчается съ прекраснйшею изъ женщинъ, которую онъ зналъ еще ребенкомъ, съ Лидіей Павловной Кругликовой, умной, образованной, одаренной всми талантами и всми добродтелями. Они полюбили другъ друга самою пламенною любовью, которую, однако же, не могутъ освятить бракомъ, жена Скавронскаго не хочетъ разводиться. ‘Адвокаты, консисторскіе и всякіе иные дльцы указывали на извстную статью закона и на возможность ‘обстряпать’ дло при помощи свидтелей, которыхъ, по ихъ увреніямъ, за деньги можно хоть тысячу человкъ достать. Одной правды было недостаточно’. Такъ говоритъ авторъ, но мы ему въ прав не врить, такъ какъ Скавронская подала достаточно поводовъ къ разводу и были свидтели, горничная, лакей и др., которые по чистой правд могли удостоврить требуемое закономъ для формальнаго развода. Объ этомъ самъ авторъ разсказываетъ въ другомъ мст. Только и эту правду надо было деньгами купить у свидтелей, на что Скавронскій, по благородству и возвышенности своихъ убжденій, не соглашался. Тутъ’ нельзя спорить ни съ генераломъ Скавронскимъ, ни съ г. Линевымъ, на правду и честность средствъ могутъ быть различные взгляды, но надо признаться, что ‘взглядъ’ Скавронскаго былъ, все-таки, совсмъ исключительный. Адвокаты совтовали ему дать деньги не за лжесвидтельство, а за то, чтобы вызвать свидтелей показывать сущую правду и тмъ добиться нравственной правды для себя, для любимой женщины, для своего роднаго сына, котораго держитъ при себ дурная мать. Отказъ Скавронскаго воспользоваться своимъ правомъ ведетъ къ настоящей неправд, длающейся источникомъ всхъ послдующихъ бдъ. Первая ‘неправда’ заключается въ томъ, что Кругликову онъ называетъ своею ‘женой’, тогда какъ она совсмъ ему не жена, вторая ‘неправда’ — онъ не выясняетъ Лидіи, сходясь съ нею, всхъ послдствій ихъ нелегальнаго сожитія, оставляетъ ее въ заблужденіи относительно того, что ее могутъ ‘заклеймить’ позоромъ, третья ‘неправда’ — Скавронскій лишаетъ сына любимой имъ Лидіи законныхъ правъ на имя, общественное положеніе, состояніе… и все это изъ-за щепетильнаго мннія, что ‘купить’ правдивыя показанія свидтелей есть дло нечестное. Но и этого мало, мы не видимъ даже, почему необходимо ‘покупать’ или ‘подкупать’ свидтелей на то, чтобы они показали правду. Вдь, ихъ спросили бы на суд подъ присягой, и надо, стало быть, допустить предположеніе, что безъ подкупа Скавронскимъ свидтели совершили бы клятвопреступленіе. Такое предположеніе ни на чемъ не основано и возможно лишь при другомъ предположеніи, что законная жена Скавронскаго подкупитъ свою прислугу на лжесвидтельство, а, слдовательно, вопросъ сойдетъ къ тому, за что будетъ предложено больше денегъ: за правду или за неправду? Въ такомъ положеніи, взятомъ г. Линевымъ въ основу его повсти, мы видимъ и основную фальшь всего романа, притомъ же фальшь ненужную, вызванную единственно желаніемъ автора представить своего героя въ близн небожителя. Въ результат оказалось, что г. Линевъ ‘переблилъ’ генерала Скавронскаго и тмъ лишилъ его образа и подобія человческаго. Мы считаемъ вообще плохимъ и не достигающимъ дли такой пріемъ, при которомъ излюбленные герои изображаются преисполненными всякими добродтелями, а ихъ противники — гнздилищами порока и зла. Это пріемъ грубый, обличающій въ автор недостатокъ истинно художественнаго чувства. Повсть Клейменая написана очень горячо, мстами и очень талантливо, но указанная нами грубость изображеній, отсутствіе тонкости штриховъ и нжности тоновъ портятъ все впечатлніе, какое, она могла бы производить на читателя, если бы была написана не столь тяжеловсно.
‘Права любить Скавронскій не имлъ,— говоритъ авторъ.— Ему, юридически несвободному, въ этомъ безаппеляціонно отказывалось…’ ‘И пусть отказываютъ,— отвчала ему Лидія Павловна.— Я считаю себя въ прав любить тебя, твоя любовь, конечно, также не идетъ въ разрзъ съ твоею совстью. Въ чемъ же затрудненіе? Въ томъ, что нашъ союзъ называютъ преступленіемъ? Но, вдь, не въ нашей власти сдлать его законнымъ. Судьб, очевидно, угодно, чтобы мы стали преступниками, хотя зла мы никому не причинили. Что длать, мой другъ, будемъ… преступниками…’ Статочное ли дло, чтобы двушка, умная, образованная, съ душою, чуткою во всему прекрасному, стала такъ спокойно и такъ дубово разсуждать съ любимымъ человкомъ о ихъ будущихъ отношеніяхъ. Одного такого резонерства вполн достаточно, чтобы порядочный человкъ, какъ бы влюбленъ онъ ни былъ, почувствовалъ себя облитымъ ушатомъ холодной и, къ тому же, грязной воды… Выраженіе: ‘въ чемъ же затрудненіе?’ — просто цинично и непристойно.
Какъ бы то ни было, грубымъ разсужденіемъ двицы Кругликовой ‘затрудненіе’ было устранено, оставаясь двицей, Лидія стала называться женою Скавронскаго, родила сына и жила себ счастливо, покойно, до тхъ поръ, когда ея ученица Наденька не показала ей письмо своихъ родителей,* въ которомъ эти деревенскіе помщики убждаютъ дочь прекратить всякія сношенія съ особою, живущею ‘зазорно’, въ недозволенной связи съ женатымъ человкомъ. Скавронскій и Лидія ахаютъ, охаютъ, негодуютъ на родителей Наденьки, припоминаютъ другихъ знакомыхъ дамъ и двицъ, переставшихъ бывать у нихъ, негодуютъ и на этихъ, ихъ негодованіе всецло раздляетъ и авторъ. Мы же, признаемся, ни капельки не раздляемъ и только удивляемся непослдовательности двицы Кругликовой, ея сожителя и г. Линева. Герои повсти сами же поршили, что имъ надо сдлаться преступниками ради личнаго счастья, и теперь вдругъ совершенно нелогично возмущаются тмъ, что кое-кто изъ ихъ общества осмливается считать ихъ вправду преступниками и относится къ нимъ какъ въ преступникамъ. Стало быть, одно изъ двухъ: или барышня тогда насчетъ преступности только такъ себ зря болтала, или же она крайне наивно воображала, будто общество по головк гладитъ преступниковъ, ограничившихся совершеніемъ только одного преступленія.
Въ шестидесятыхъ годахъ, т.-е. въ то время, къ которому относится разсказъ г. Линева, въ числ многихъ вопросовъ, волновавшихъ мыслящую часть нашего общества, очень видное мсто занималъ вопросъ о сожительств, не освященномъ законнымъ образомъ, тогда же появились названія такихъ союзовъ ‘гражданскими браками’ и наименованіе людей, живущихъ въ такихъ незаконныхъ союзахъ, ‘гражданскими мужьями’ и ‘гражданскими женами’. Въ то время нелегальныя семьи, каковою была вторая, ‘гражданская’ семья Скавронскаго, далеко не были рдкостью, общество относилось къ нимъ съ большою терпимостью, а нкоторая часть общества — даже съ большимъ сочувствіемъ, какъ къ смлой попытк передлать общество на новый ладъ, и уже никакъ нельзя сказать, что большинство общества относилось въ женщинамъ, живущимъ въ нелегальномъ союз, подобно Кругликовой, какъ къ клейменымъ. Поэтому мы думаемъ, что г. Линевъ, расписывая вс непріятности, которымъ подвергались Скавронскій и Кругликова за ихъ незаконное сожитіе, очень многое преувеличилъ, въ ущербъ правдивости картины общества того времени, и преувеличилъ совсмъ напрасно. Тмъ не мене, вс преувеличенія не помшали Скавронскому съ его подругою проживать покойно и счастливо нсколько лтъ въ деревн, воспитывать сына Лидіи Павловны, заводить школы, больницы, аптеки, благодтельствовать крестьянамъ и заслужить истинную любовь народа на 200 верстъ кругомъ,— словомъ, быть счастливыми, какъ только могутъ быть счастливы люди, сознающіе себя творцами довольства и счастья многихъ тысячъ людей. Но Скавронскій и Лидія въ повсти г. Линева оказываются глубоко несчастными… Чмъ же собственно? А тмъ, что не все имъ желательное длается ‘по щучьему велнію и по ихъ хотнію’. Они считаютъ, что вс ихъ зати, до нихъ небывалыя, невиданныя и неслыханныя, необыкновенно превосходны, что этимъ убжденіемъ должны проникнуться сосди-помщики, уздныя и губернскія власти и высшая администрація въ Петербург и что вс обязаны сейчасъ же все разршать, все утверждать, что вздумается генералу Скавронскому съ его блистающею добродтелями ‘гражданскою’ супругой и съ докторомъ Покровскимъ, ихъ другомъ и совтникомъ. Всмъ извстно, что самыя хорошія вещи ‘по щучьему велнію’ не длаются и что осуществленіе ихъ требуетъ умнья, терпнья, труда и нердко очень упорной борьбы съ недоброжелательствомъ людей и- съ неблагопріятными обстоятельствами. Вотъ тутъ-то всякій намекъ на необходимость труда и борьбы выводитъ нашихъ героевъ изъ терпнія, всякое препятствіе или замедленіе въ осуществленіи ихъ желаній длается для нихъ источникомъ страданій и несчастья. И о ни въ самомъ дл несчастны своею неумлостью, нежеланіемъ брать жизнь такою, какова она есть, и своимъ безсиліемъ взять честно и правдиво у жизни то, на что они имютъ право по совсти и по закону. Ихъ несчастье въ томъ, что они не хотятъ ‘по закону’ на томъ боле чмъ странномъ основаніи, что, по ихъ мннію, ‘законъ’ нехорошъ. Измученный личнымъ недовольствомъ, безплодными мечтаніями, самимъ для себя созданными неудачами и несчастьями, Скавронскій наживаетъ аневризмъ и кончаетъ тмъ, что сходитъ съ ума. Законная жена узнаетъ объ этомъ я начинаетъ дло о признаніи Скавронскаго сумасшедшимъ и взятіи имнія въ опеку. Прізжаютъ власти его освидтельствовать. Скавронскій не выдерживаетъ этого послдняго удара и умираетъ отъ разрыва сердца. Повренный г-жи Скавронской выгоняетъ изъ дома двицу Кругликову съ ея незаконнорожденнымъ сыномъ. Лидія Павловна очень скоро умираетъ отъ скоротечной чахотки, оставивши сына на попеченіе Наденьки, успвшей выдти замужъ за старика и овдовть, причемъ мужъ завщаніемъ передалъ ей огромное состояніе. Вс начинанія Скавронскаго пошли прахомъ, такъ какъ имніе его пріобрли какіе-то жиды.
Еще разъ мы скажемъ: кто же виноватъ въ томъ, что Скавронскій всю жизнь умлъ только ахать да стонать и не позаботился даже передать состояніе или часть его своей ‘гражданской жен’ и своему сыну отъ этого союза? Не сдлавши этого, онъ поступилъ крайне глупо и совсмъ не честно, скверно сдлалъ и его другъ докторъ, знавшій опасное положеніе своего паціента и не принявшій своевременно мръ какъ въ огражденію Скавронскаго отъ покушеній законной жены, такъ и-въ обезпеченію существованія его незаконной семьи, а съ нею вмст и всхъ благихъ начинаній добродтельнаго генерала.
Подведемъ итоги: повсть задумана неврно, ведена во многихъ отношеніяхъ неправильно, нелогично, характеровъ въ ней нтъ, герои, по своей крайней слабости, не годятся въ герои. Есть въ повсти мста, написанныя очень горячо и талантливо, за то въ ней много резонерства, не только холоднаго и ошибочнаго, но и грубаго. При всхъ недостаткахъ, повсть, все-таки, читается легко и мстами производитъ надлежащее впечатлніе. Въ конц г. Линевъ общаетъ въ другой повсти разсказать про судьбу другаго, незаконнорожденнаго сына Кругликовой и Скавронскаго. Очень желаемъ, чтобы въ ней г. Линевъ избжалъ указанныхъ нами промаховъ и изобразилъ бы жизнь и людей такими, каковы они въ дйствительности, не задаваясь непремнною цлью показывать, какъ ‘порокъ торжествуетъ, а добродтель погибаетъ’, это, во-первыхъ, такъ же не врно, какъ и то, что ‘добродтель всегда торжествуетъ, а порокъ наказанъ’, во-вторыхъ, торжество ли, гибель ли интересны лишь тогда, когда они являются результатомъ настоящей, серьезной борьбы изъ-за серьезной идеи.