‘Современникъ’, кн. I, 1911
Іоанн де Плано Карпини. История монголов. Вильгельм де Рубрук. Путешествие в восточные страны. Введение, перевод и примечания А. И. Малеина, Малеин Александр Иустинович, Год: 1911
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Іоаннъ де Плано Карпини. Исторія монголовъ. Вильгельмъ де Рубрукъ. Путешествіе въ восточныя страны. Введеніе, переводъ и примчанія А. I. Малеина. Съ приложеніемъ 8 рисунковъ, карты и указаній. СПБ. Изданіе А. С. Суворина. 1911.
‘Библіотека иностранныхъ писателей о Россіи’ — предпріятіе несомннной цнности, какъ для людей науки, такъ и, въ особенности, для тхъ любителей ‘смотрть въ корень’ исторіи, которые полагаютъ, что таковое смотрніе осуществимо безъ знанія иностранныхъ и мертвыхъ языковъ. Издавъ Мейербера, Герберштейна, Корба, Олеарія, Флетчера, Горсея, ‘Библіотека иностранныхъ пис.’ поставила теперь на очередь Плано Карпини и Рубрука, какъ г. Малеинъ предпочитаетъ именовать обычно называемаго Рубруквиса. Путешествіе Плано Карпини переводилось на русскій языкъ и въ XVIII, и въ XIX вк, но, конечно, давно уже исчезло изъ продажи и стало библіографическою рдкостью. Рубруквисъ появляется въ русскомъ перевод Впервые. Нельзя не признать появленіе труда г. Малеина своевременнымъ не только въ смысл историческаго матеріала, но и какъ — до извстной степени — матеріала къ политической аналогіи. Въ XIII вк Европа была охвачена страхомъ ‘желтой опасности’ не мене, чмъ въ начал ХХ-го, и при гораздо боле наглядной угроз. Всю тяжесть послдней пришлось, какъ извстно, и тогда выдержать на себ удльно-вчевой Руси, которая потеряла въ разгром и послдующемъ данничеств чистоту своего славянскаго народоправнаго строя. ‘Какъ бы мы ни объясняли вліяніе на насъ монголовъ, — говоритъ издательское предисловіе къ Плано Карпини и Рубруку,— свойствами ли характера завоевателей, или, по Н. И. Костомарову, способомъ самого завоеванія и обстоятельствами, его сопровождавшими, во всякомъ случа, вліяніе это было огромнымъ. Къ сожалнію, въ своей совокупности оно досел еще никмъ не выяснено’. Плано Карпини и Рубруквисъ, конечно, цнные матеріалы къ подобному выясненію, такъ какъ на нихъ обоихъ можно смотрть, какъ на развдчиковъ о ‘желтой опасности’, посланныхъ въ коренныя страны ея испуганной католическою Европой. Посольства Плано Карпини и доминиканца Асцелина ршены были на ‘Конскомъ собор 1245 года, значитъ, подъ прямымъ впечатлніемъ татарскаго погрома Руси и битвы при Лигниц. Рубруквисъ — личный посолъ французскаго короля Людовика ІХ. Вс эти монахи — весьма немаловажныя особы въ своихъ орденахъ. Отправлявшіе ихъ несомннно ждали отъ нихъ дипломатій и политической, и религіозной.
Поразительная быстрота и легкость, съ которою татары разгромили Русь, хотя бы и ослабленную удльнымъ разложеніемъ, давно уже возбудили сомннія, точно ли орды монгольскаго нашествія были только дикою, грубою силою, которая взяла верхъ однимъ многолюдствомъ? Не создались ли стремительныя побды Батыя, если не общимъ, то частнымъ перевсомъ культуры? То-есть: не поколотили ли татары русскихъ XIII вка — Примнительно къ эпох — силою того же принципа и тхъ же средствъ, какъ японцы поколотили русскихъ XX вка? Еще въ девяностыхъ годахъ прошлаго столтія слова Плано Карпини объ огненномъ сраженіи, которымъ отразилъ татаръ глава таинственнаго несторіанскаго государства, легендарный ‘священникъ Іоаннъ’, а также разсказъ его объ искусств татаръ сожигатъ крпости огненными снарядами, подали поводъ къ сомнніямъ: не было ли у татаръ пороха и пушечной артиллеріи задолго до ихъ появленія въ войскахъ Европы? Эти сомннія невроятны, потому что, при такомъ безусловномъ превосходств вооруженія, монголы-завоеватели легко прошли бы Европу насквозь до Атлантическаго океана, какое намреніе опредленно приписываютъ имъ Плано Каринни, и Рубруквисъ, тогда какъ, въ дйствительности, полчища татаръ, посл счастливйшихъ дйствій въ Руси и Польш, разбились о панцыри желзнаго ополченія чеховъ (1241 г.). Но, вмст съ тмъ, читая Плано Карпини и Рубруквиса, при всемъ ихъ недоброжелательств къ монголамъ, нельзя не видть, что, на ряду съ чертами старинной битовой дикости, угрожавшіе Европ народы, являли государственный союзъ далеко не случайный и не дикарскій. Изъ подробныхъ описаній монгольскаго народа-войска видно, что въ немъ было извстное единообразіе, стройная и крпкая дисциплина и, по своему вку, сильное, цнное вооруженіе. Во всякомъ случа, передъ нами — народъ металла, передъ которымъ естественно было спасовать и лапотной Руси, и сермяжной Литв и Польш. Рубруквисъ нашелъ на служб Мангухапа нсколькихъ французовъ-авантюристовъ, техническими знаніями которыхъ варвары пользовались, вроятно, не для однхъ забавъ, описанныхъ послами. Добавимъ къ этому большія богатства и громадныя перевозочныя средства полуосдлаго населенія, жившаго въ домахъ на колесахъ и почитавшихъ весь міръ своею законною собственностью, а съ другой стороны ограниченность потребностей и готовность къ лишеніямъ: ‘Увряю васъ,— пишетъ королю Людовику Рубруквисъ,— ‘что, если бы ваши поселяне, не говоря уже о короляхъ и воинахъ, пожелали идти такъ, какъ идутъ цари татаръ, и довольствоваться такою же пищей, то они могли бы покорить цлый міръ’. Крпкая центральная власть держитъ феодаловъ въ рукахъ съ силою, которой еще не успла тогда развить западная Европа. Народная этика удостаивается похвалъ даже отъ инока-францисканца. Главы народа серьезнымъ образомъ мыслей и жизни заставляютъ пословъ ошибочно принимать ихъ за христіанъ или готовыхъ принять христіанство. И Батый, и Мангу-ханъ рисуются, какъ весьма порядочные и разсудительные люди. Ругая монгольскія суеврія, оба монаха не могутъ, однако, скрыть, что они встртили у монголовъ полную вротерпимость и большое любопытство къ чужимъ религіямъ. Изъ выступленій Рубруквиса и Плано Карпини предъ Куюкомъ, Мангу-ханомъ и Батыемъ очень замтно, что пропаганда ихъ потерпла неудачу на томъ же щекотливомъ пункт, который является слабымъ мстомъ всхъ, господствующихъ вроисповданій’: когда монаховъ экзаменовали, каково ихъ религіозное міровоззрніе, они не умли отвчать иначе, какъ догматикою вншней религіозности, и тмъ, кажется, добились того, что на нихъ перестали смотрть серьезно. Рубруквисъ. къ тому же страдавшій отъ плохого переводчика, чувствовалъ себя гораздо лучше въ теологическихъ спорахъ съ соперниками своими несторіанами, которыхъ онъ встртилъ въ большой милости при двор Мангу хана, чмъ передъ ‘глупостями татаръ’. Онъ вернулся изъ путешествія своего весьма обезкураженный: и какъ соглядатай, и какъ дипломатъ, и какъ миссіонеръ. ‘Мн кажется безполезнымъ, чтобы какой нибудь братъ здилъ впредь къ татарамъ такъ, какъ я здилъ, или такъ, какъ дутъ братья проповдники, но если господинъ папа, который является главою всхъ христіанъ, пожелалъ, бы отправить съ почетомъ одного епископа и отвтить на глупости татаръ, то онъ могъ бы сказать имъ все, что захочетъ, и даже заставить, чтобы они записали это. Именно, они слушаютъ все, что хочетъ сказать посолъ, и всегда спрашиваютъ, не желаетъ ли онъ сказать еще, но ему надлежитъ имть хорошаго толмача, даже многихъ толмачей, обильныя средства и т. д.’. Словомъ, когда читатель закрываетъ книгу двухъ давнихъ путешественниковъ, онъ, страннымъ образомъ, переживаетъ, въ иныхъ образахъ, но т же по существу, впечатлнія, что — отъ французскихъ и нмецкихъ брошюръ, изданныхъ о ‘желтой рас’ въ эпоху русско-японской войны и, въ особенности, посл японской побды. Авторы привезли на родины страхъ, тщетно заглушаемый патріотическимъ желаніемъ подбодрить свою встревоженную расу. И источникъ страха — не тотъ, что они видли ужъ очень свирпыхъ и безжалостныхъ дикарей, но, наоборотъ, что они были у заповдныхъ дверей какой-то чуждой и недоступной цивилизаціи, которая ихъ-то осмотрла, а имъ себя не показала. Не показываетъ и по-сейчасъ.