‘Русская Мысль’, кн. X, 1885
История России. Д. Иловайского. Том второй, Иловайский Дмитрий Иванович, Год: 1885
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Исторія Россіи. Д. Иловайскаго. Томъ второй. Въ XIV и XV столтіяхъ русская исторія бдна выдающимися событіями. Работа, совершающаяся въ жизни нашего народа, не отличается драматическимъ интересомъ, хотя она и иметъ весьма важное значеніе. Скопидомные князья-собиратели Руси, положившіе начало объединенія земли и народа, не отличаются блестящими дарованіями, не совершаютъ громкихъ длъ. Юрій Московскій, Иванъ Калита, Симеонъ Гордый, Иванъ II, Василій I, Василій II и Иванъ III, при всемъ кажущемся разнообразіи, отличаются одинаковыми чертами характера, вс они сухи, прозаичны и лишены тхъ чувствъ, которыя составляютъ понятіе благородства. Русскій человкъ долженъ быть благодаренъ имъ за услуги, оказанныя отечеству, но быть нравственными образцами, представлять собою идеалы для подражанія они не могутъ. Большей живостью и способностью увлекаться и увлекать одаренъ былъ великій князь Дмитрій Ивановичъ, но и его образъ часто затемняется и обезличивается и онъ становится подобнымъ своимъ предкамъ и преемникамъ. Мы не утверждаемъ, что въ эту эпоху блестящіе князья удльныхъ временъ были бы лучше, въ т тяжелыя времена заправлять судьбою нашего народа могли только князья-дльцы, но отъ этого задача исторіи не облегчается, срая дйствительность, лишенная воодушевленія и геройскихъ порывовъ, прерывается только однимъ событіемъ: куликовской побдой, но эта побда, кром нравственнаго ободренія, не принесла никакихъ видимыхъ результатовъ. Не такъ смотритъ на свою задачу г. Иловайскій.
Онъ ‘легче вздохнулъ, пройдя дебри удльныхъ вковъ и добравшись до московско-царскаго періода’. Разумется, если считать дебрями столь трудные для учениковъ родовые счеты нашихъ удльныхъ князей, въ которыхъ юношество такъ часто путается, то мы должны согласиться съ мнніемъ почтеннаго автора, хотя думаемъ, что въ до татарскую эпоху найдется много любопытнаго и привлекательнаго помимо родовыхъ счетовъ. Да, вообще говоря, намъ кажется странной нелюбовь историка къ цлому отдлу жизни родной страны. Разумется, здсь не мсто давать детальную критику новаго тома Россіи г. Иловайскаго, авторъ пріобрлъ уже извстнаго рода репутацію и его трудъ займетъ свое, опредленное мсто въ развитіи нашей исторіографіи. Россія обладаетъ большими сочиненіями, посвященными ея исторіи, Карамзинъ и Соловьевъ могутъ быть сравнены съ лучшими историками другихъ странъ Европы, но Карамзинъ устарлъ и не соотвтствуетъ требованіямъ нашего времени, а С. М. Соловьевъ велъ, въ одно и то же время, и разработку, и обработку матеріала и потому недоступенъ для обширной публики. Мы нуждается въ боле скромномъ по своей задач труд — въ популярномъ изложеніи судебъ русскаго народа и государства. Подобную цль имлъ въ виду Костонаровъ, написавшій русскую исторію въ жизнеописаніяхъ ея главнйшихъ дятелей, но, во-первыхъ, сочиненіе его осталось не оконченнымъ, во-вторыхъ, по своему плану, оно отличается характеромъ эпизодическимъ. Д. И. Иловайскій, повидимому, хочетъ пополнить указанный проблъ въ нашей исторіографіи и, испытавъ предварительно свои силы на составленіи общераспространенныхъ учебниковъ, предлагаетъ русской публик общедоступную русскую исторіи
Къ сожалнію, первый томъ новой исторіи Россіи явился безъ начала, такимъ началомъ мы не можемъ признать томъ критическихъ разысканій, исполненныхъ различными гадательными предположеніями и не мене гадательныя выводами изъ этихъ предположеній. Нельзя отказать ихъ автору въ значительной дол остроумія, но они, вслдствіе отсутствія осторожности и строгаго научнаго метода, не должны служить введеніемъ къ произведенію, предназначенному для читателей, не призванныхъ судить о степени достоврности спеціальныхъ работъ. За то все изложенное въ первомъ том такъ доступно для пониманія людей непосвященныхъ въ тайны науки, что книгу г. Иловайская могутъ читать даже учащіеся въ среднихъ учебныхъ заведеніяхъ. Мы даже желали бы найти боле глубокій анализъ фактовъ и мене скользящее по поверхности изложеніе.
Во второмъ том, обнимающемъ время отъ начала Москвы до смерти великаго князя Ивана III, благодаря отличительному характеру самыхъ событій, изложеніе отмчено однообразіемъ, безцвтностью и нисколько не оправдываются рлова историка, что онъ вздохнулъ свободне. Даже описаніе Куликовской битвы, при всей его легкости и наглядности, лишено силы и того драматизма, которые соединены со всякимъ глубоко прочувствованнымъ изображеніемъ выдающагося момента въ жизни народа. Однако, несмотря на такой недостатокъ, разсказъ г. Иловайскаго популяренъ, и этотъ томъ, подобно предшествовавшему, будетъ прочтенъ многими. Весьма важнымъ нововведеніемъ является особенное вниманіе, обращенное историкомъ на судьбу литовскаго княжества и русскихъ земель, вошедшихъ въ его составъ, къ сожалнію, Д. И. Иловайскій недостаточно знакомъ съ польской исторической литературой и слишкомъ часто пользуется исторіей литовскаго народа Нарбута, извстнаго своимъ легковріемъ и отсутствіемъ критическаго отношенія къ памятникамъ. Отчасти любовь къ парадоксамъ, отчасти московскій субъективизмъ довели историка до признанія Ивана III Великимъ. Д. И. Иловайскій забылъ, что даже самые великіе историки не раздавали дятелямъ историческимъ такихъ почетныхъ титуловъ. Это названіе дается благодарнымъ потомствомъ, но не отдльными лицами. Чаще всего и современники, и потомство, будучи поражены величіемъ длъ и величіемъ характера, даютъ соотвтственное названіе великому человку, между тмъ, Иванъ Ш не отличался величіемъ характера, а дла, имъ совершонныя, были полезными, но не имли въ себ ничего такого, что бы возбуждало удивленіе и влекло бы за собою массъ. Если Ивана III возводить на такую высоту, то отчего исторія отказываетъ въ этомъ Фердинанду Католику, Людовику XI, Генриху VII Тюдору и многимъ другимъ историческимъ дльцамъ и собирателямъ земель?
Даже въ этомъ том, когда рчь идетъ о вопросахъ, о которыхъ трудно сказать что-нибудь особенно новое и оригинальное, Д. И. Иловайскій увлекся своимъ стремленіемъ въ созданію гипотезъ. Гипотезы очень полезны въ наук, но не нужно придавать имъ значеніе истинъ. Нашъ авторъ поступаетъ совершенно наоборотъ, онъ, сдлавъ предположеніе, выдаетъ его за вполн безспорное. Вроятно, никто изъ москвичей, проходя по бывшему Каменному мосту и слыша шумъ воды, не думалъ, что подъ устоями этого моста скрывается главная причина основанія Москвы, между тмъ, г. Иловайскій, упомянувъ о легендахъ, сопровождающихъ начало Москвы, переходитъ къ историческому ея происхожденію и говоритъ слдующее: ‘Около средины своего теченія (ближе къ устью) извилистая рка Москва въ одномъ изъ своихъ изгибовъ преграждается небольшимъ каменистымъ порогомъ. Вода съ шумомъ бжитъ по этому порогу и только въ полую воду покрываетъ его на значительную глубину. Этотъ-то небольшой порогъ (нын подл храма Спасителя, подъ большимъ Каменнымъ мостовъ) и послужилъ первоначальною причиною къ возникновенію знаменитаго города’. Дале сообщается, что на этомъ порог перекрещивались торговые пути, причемъ опять направленіе ихъ во многихъ мстахъ намчено только предположительно. Часто случается, что историки стараются раскрыть причины основанія и развитія въ данной мстности того или другаго историческаго города (достаточно вспомнить, чіб говоритъ Момсенъ по поводу возникновенія Рима), но никогда они не ршаются обратить исключительное вниманіе на какое-либо одно условіе и весьма рдко выдаютъ свои соображенія за непреложные факты.
Въ заключеніе не можемъ не обратить вниманія на замтку, помщенную авторомъ въ конц книги. Оказывается, что на VI археологическомъ създ въ Одесс онъ прочелъ отрывокъ изъ настоящей книги и былъ обиженъ профессоромъ каноническаго права при Московскомъ университет г. Павловымъ. Теперь г. Иловайскій приноситъ жалобу русской публик на своего обидчика и считаетъ почему-то нужнымъ разворошить вс подробности этого спора, до котораго неспеціалистамъ нтъ никакого дла, да и въ свое время о немъ достаточно писалось въ газетахъ. Подобная субъективная замтка въ серьезной книг совсмъ неумстна.