ГНВЪ САМСОНА.
ГНВЪ САМСОНА.
(LA COLRE DE SAMSON).
Поэма А. де-Виньи*).
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
‘Встникъ Иностранной Литературы’, No 5, 1897
Гнев Самсона, Виньи Альфред, Год: 1839
Время на прочтение: 4 минут(ы)
*) Поэма ‘Гнвъ Самсона’ — одно изъ лучшихъ стихотворныхъ произведеній знаменитаго французскаго поэта романтической школы, столтіе со дня рожденія котораго Франція чествовала 27-го марта (новаго стиля). Оно написано въ конц тридцатыхъ годовъ, когда А. де-Виньи, подъ вліяніемъ разочарованія, испытаннаго въ своей страсти къ знаменитой актрис Дорвалъ, перемнилъ шумный Парижъ на уединенную, замкнутую жизнь въ своемъ имніи. Краткая характеристика де-Виньи сдлана въ ‘Заграничной хроник’ настоящей книжки ‘Встника’. Ред.
Le dsert est muet, la tente est solitaire:
Безмолвна пустыня, шатеръ одинокъ.
Въ предлахъ, гд вихрится желтый песокъ
И львы обитаютъ, кто сметъ отважно
Раскинуть подъ небомъ холщевый навсъ?
Но сводъ раскаленныхъ отъ зноя небесъ
Не дышетъ и въ полночь прохладою влажной,
Лишь легкою рябью ночной втерокъ
Вздымаетъ зыбучій, какъ море, песокъ
И тихо колеблетъ холщевыя ткани.
Лампада у входа сіяетъ въ туман
Звздою, и пламя ея въ темнот
Едва освщаетъ на бломъ холст
Дв темныя тни.
Одна — величавою мощью полна,
Другая — склонила предъ нею колни,
Обвивъ ихъ руками, прильнула она
Къ ногамъ господина, чья дивная сила
Покорна рабын. Прекрасна Далила,
Тяжелыя косы по плечамъ скользятъ,
Какъ сть золотая, къ ногамъ ниспадая.
Она какъ пантера гибка молодая,
И очи ея наслажденье сулятъ,
И молитъ о немъ отуманенный взглядъ,
Гд искрится втайн огонь сладострастья.
На стройныхъ рукахъ золотыя запястья,
И кольца при каждомъ движеньи звенятъ,
И перси ея, гд блестятъ амулеты,
Сирійскою тканью стыдливо одты.
Колни могучія сдвинулъ Самсонъ,
Подобенъ гиганту Анубису онъ,
Она же, охвачена властной рукою,
Склонилась къ колнямъ его головою:
Ее убаюкалъ гортанный напвъ,
Гд слышится горе и сдержанный гнвъ,
Ей чужды слова и языкъ незнакомый,
Но, вся отдавался чувству истомы,
Подъ тихіе звуки забылась она.
‘Въ присутствіи Бога, во вс времена
Идетъ роковая борьба повсемстно,
И мужа съ душою правдивой и честной
Всегда побждаетъ лукавствомъ жена.
‘Не съ первыхъ ли дней до мгновенья развязки
Томится онъ жаждою нги и ласки,
Впервые проникшей во все существо,
Когда у груди согрвала его
И нжила мать! Безотчетно тоскуя,—
Какая бы цль ни ждала впереди,—
Онъ грезитъ всегда теплотою груди,.
Мечтаетъ о жгучемъ огн поцлуя,
О ласкахъ съ зарею, о волнахъ кудрей,
О шепот нжномъ во мрак ночей…
Его на пути безотчетно тревожа,
Преслдуютъ всюду виднія ложа, —
И съ этою жаждой любви безъ границъ,
Стремится онъ въ сти коварныхъ блудницъ.
‘И чмъ онъ сильне и духомъ и тломъ —
Тмъ гибнетъ врне: чмъ глубже рка,
Тмъ боле зыбь на волнахъ велика.
Борьба человку явилась удломъ,
Когда же отъ ужасовъ вчной войны,
Онъ жаждетъ забвенья въ объятьяхъ жены —
Тогда начинается втайн другая,
Межъ нимъ и межъ нею, борьба роковая:
Въ разгар лобзаній ведется она,
Губя безпощадно и разумъ и силу, —
И въ каждой жен онъ находить — Далилу.
‘Въ объятіяхъ страсти всегда холодна,
Она не знакома съ любовнымъ недугомъ
И въ этомъ, смясь, сознаётся подругамъ.
Ей страшенъ бываетъ ея властелинъ,
Онъ грубъ и беретъ отъ нея наслажденье,
Но дать не уметъ его ни одинъ.
Жен драгоцннй, чмъ вс украшенья —
Побда надъ сильнымъ: гд кровь пролита,
Тамъ ярче сіяетъ ея красота.
И та, отъ которой мы жизнь получаемъ,
Чьи первыя ласки намъ кажутся раемъ,
И сердце свое мы кому отдаемъ —
Намъ стала врагомъ въ ослпленьи своемъ.
Два царства враждебныхъ созиждутся вскор,
И жены, позорно замкнувшись въ Гоморр,
Безумью мужей предоставятъ Содомъ.
И т, и другіе съ тоской и стыдомъ
Пойдутъ, проклиная другъ друга, въ могилу.
‘О, Господи сильныхъ!’ Велнья Твои
Свершилъ я, и черпалъ въ безумной любви
Мою, изумлявшаго смертнаго, силу.
О, Боже, Ты съ нею меня разсуди!
Заснувшая мирно на этой груди,
Въ упорств и злоб, для насъ непонятной,
Она предавала меня троекратно,
И трижды притворныя слезы лила,
Которыми злобы укрыть не могла,
Сверкавшей во взор холодномъ и лживомъ.
Сердцамъ раздраженнымъ и жалко трусливымъ —
Прощеніе чуждо, чужда доброта,
И ихъ подавляетъ его высота.
‘Ни, сокрушавшій колонны, бывало,
Измученъ я духомъ и тло устало:
Печали, гнетущей мн душу давно,
Не въ силахъ выдерживать дольше оно!
Все лучшее въ жизни длить со змею,
Которая вьется, своей чешуею
Влачася въ грязи и на солнц блестя!
Нечистое сердцемъ больное дитя!
Себя ослпляя, стараться не видть,
Не знать, — и кипучаго гнва не выдать,
Въ святилищ сердца его схороня,
Покуда, какъ тлвшая искра огня,
Не вспыхнетъ онъ сразу зловщимъ пожаромъ.
Довольно! Склоняю главу подъ ударомъ,
И гостемъ желаннымъ здсь явится тотъ,
Кто съ встью о смерти къ Самсону придетъ.
Да будетъ, какъ Ты предназначилъ, о, Боже!’
И, молвивъ, спокойно заснулъ онъ на лож,
Покуда, скрывая свое торжество,
Враги не явились, за волосъ его
Платившіе каждый цной дорогою.
Его, ослпивъ, увели за собою
Они, отягченнаго гнетомъ оковъ,
Влачимыхъ съ усильемъ десяткомъ быковъ.
И въ капищ бога, къ подножью Дагона
Они привязали слпого Самсона,
И дважды на цокол дрогнулъ кумиръ,
И дважды жрецовъ охватило смятенье…
Но вотъ задымились подъ сводомъ куренья:
И шуменъ, и веселъ языческій пиръ.
Вблизи распростертой предъ богомъ телицы —
Далила въ внц и убор царицы,
И шепчетъ блудница, укоры гоня:
‘Онъ слпъ и не можетъ увидть меня!’
Исполнясь восторгомъ, и вы задрожали —
Небесная твердь и пустынный просторъ,
Когда ослпленный, безжизненный взоръ
Преступныя очи со страхомъ встрчали!
Когда, напрягая вс силы, Самсонъ
Потрясъ основанье гигантскихъ колоннъ,
Подъ сводами храма навкъ погребая
Три тысячи павшихъ на мст враговъ
И ихъ алтари, и безсильныхъ боговъ!
О, если бы кара постигла такая
Измну, надвшую маску любви,
Когда, опьяненные нгой свиданій,
Въ минуты безумныхъ и лживыхъ лобзаній
Мы ей открываемъ вс тайны свои!
О. Чюмина.