‘Отечественныя Записки’, No 3, 1846
Гирляндочка. Подарок на 1846 год, любителям и любительницам русского чтения, Галахов Алексей Дмитриевич, Год: 1846
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Гирляндочка. Подарокъ на 1846 годъ, любителямъ и любительницамъ русскаго чтенія. Москва. 1846. Въ тип. А. Семена. Въ 18-ю д. л. 42 стр.
Сочинитель ‘Гирляндочки’ — догадливый человкъ. Онъ даритъ свои стихи любительницамъ и любителямъ русскаго чтенія, зная, что одни только записные любители чтенія въ состояніи будутъ читать такіе стихи. Раздленіе книжки на три звонка (звонокъ первый, звонокъ второй, звонокъ третій) находимъ также очень-естественнымъ и справедливымъ: стихотворное пснопнье ‘Гирлявдочки’ есть именно трезвонство. Любезный авторъ разобралъ по частямъ всю красную двицу: вотъ ‘Она’, вотъ ‘Рука’, вотъ ‘Очи, ‘Коса’ и… и до того разсыпался въ нжностяхъ, что сдлался — прахомъ:
Печально, грустно жить безъ милой.
Я — прахъ!…
Если ‘Она’ воскликнетъ ахъ!… для римы, то пснопвецъ останется совершенно-доволенъ и ‘прахъ’ его, то-есть, онъ самъ, встрепещетъ отъ радости. Но мы не ‘Она’: мы Ршительно недовольны его стихами, для сочиненія которыхъ не нужно даже покупать піитической машины, какъ есть машина для дланія гексаметровъ. Для этого нужно только… писать плохія вирши. Нтъ, мы знаемъ другаго стихотворца, боле оригинальнаго и своенравнаго, который готовитъ къ изданію полное собраніе своихъ твореній, подъ названіемъ Enchiridion poticum. Мы получили отъ него рукопись, просматривали ее и предлагаемъ изъ нея нсколько отрывковъ, которые не должны приводить въ совершенное отчаяніе автора ‘Гирляндочки’: каждому свой талантъ! Зависть не должна омрачать поэтическаго сердца — раздражительнаго, по увренію Горація, но не завистливаго.
Первое произведеніе новаго поэта иметъ такой титулъ: Дневныя Виднія, драматическій романсъ въ четырехъ дипломатическихъ картинахъ. Картина первая. Феноменонъ, заключающій въ себ пиръ боговъ или источникъ новаго произведенія зврообразныхъ волхвовъ и звздоблестящихъ евнуховъ. Картина вторая: солнцевидный алкоранъ небожительныхъ смхотворцевъ, живоплнительныхъ любомудровъ, гд огнемъ счастія утончаются въ просвщеніи умовъ, благообразіи душъ и образованіи метафорическихъ сердецъ. Картина третья: Психея умоляетъ фортепьянную Юнону, мстящую судьямъ Олимпа за неправосудныя оперы, представлявшіяся въ Рим безъ абонементовъ. Картина четвертая: Открытіе Амура, а не Берендея, не Гвидона, не Додона, и проч. Въ первой картин хоръ поетъ:
Міръ любезный сей лобзая,
Други, призовемъ Рогдая!
Вмигъ раздламъ чашей кубъ,
Понесемся въ малый клубъ.
Кубкомъ перси напояемъ,
Въ руки взявъ, кубъ въ ротъ вливаемъ,
Увнчаемъ грудь любви,
Призовемъ хоть не зови.
Встрепещите ады малы.
Учащайте винъ бокалы
Веселися храбрый Госсъ,
Суета прочь, вкось и врозь.
Удивляя изъявляемъ,
И блаженство водворяемъ,
Другъ Діанинъ прочь, смерть, врагъ!
Упиваемся отъ брагъ.
Нтъ! сластъ гордыхъ вся темненька!
Жало смертности тупенько!
Но нечаянно возмнись,
Храбро-трезвый другъ — упись!
Въ бло-красноватыхъ винахъ,
Въ сверхъестественныхъ полтинахъ
Дружба — все — любовь—приносъ…
Въ рюмки влить окуньте носъ.
Превосходно! Но еще лучше тотъ отрывокъ, гд ‘Голубея’ (дйствующее лицо) фантазируя созерцаетъ… Но мы не имемъ право продолжать выписки, потому-что ‘Enchiridion’ не составляетъ пашей собственности.— Вотъ это стихи такъ стихи! Написать подобные имъ не всякій съуметъ. А сочинять la Гирляндочка что за важность?.. Да авторъ ‘Enchiridion’ и не захочетъ сочинять Гирляндочекъ.