ФИНАНСОВЫЙ РЫЦАРЬ.
ФИНАНСОВЫЙ РЫЦАРЬ.
Сцены и типы изъ картинъ современныхъ нравовъ, Эдуарда Дженкинса.
I.
——
II.
III.
Финансовый рыцарь, Дженкинс Эдвард, Год: 1882
Время на прочтение: 71 минут(ы)
Еще памятенъ страшный финансовый кризись, разразившійся въ Париж зимой ныншняго года и повлекшій за собой отчасти полное разореніе, отчасти большое сокращеніе состояній у множества лицъ, принадлежащихъ къ высшему, преимущественно клерикальному и легитимистскому обществу Парижа. Мы разумемъ катастрофу финансовыхъ предпріятій Бонта. Это событіе дало англійскому романисту Дженкинсу тему для романа подъ заглавіемъ: ‘А Paladin of Finance’, изложеніе котораго мы предлагаемъ вниманію читателей.
Описаніе обширной аферы съ ея разнообразными отношеніями, и ея паденія, дало Дженкинсу поводъ нарисовать живую картину цлой области современной жизни,— области крупной аферы,— и вмст рядъ ярко очерченныхъ типовъ и портретовъ длового, журнальнаго и клерикальнаго Парижа. На этомъ и сосредоточенъ главный интересъ книги Дженкинса, романическіе эпизоды играютъ въ ней лишь второстепенную роль, поэтому и въ нашемъ очерк они уступаютъ мсто основному сюжету романа.
Блестящая и разнохарактерная толпа наполняла дворъ Грандъ-Отеля. Былъ тотъ часъ дня, когда самые запоздалые изъ завтракавшихъ въ великолпной столовой, по пяти франковъ съ человка, съ виномъ, медленно выползали на террасу. Группы и три, четыре человка вели оживленные разговоры. Мужчины, закуривая папиросы, съ лнивымъ видомъ потягивались на внскихъ стульяхъ. Дамы, изъ которыхъ иныя были молоды и красивы, спускались по широкимъ ступенямъ въ своихъ башмачкахъ на высокихъ каблукахъ, производя на мостовой шумъ, обращавшій вниманіе джентльменовъ на стройныя ножки и изящную обувь, которыя искусно выставлялись на показъ съ помощью чуть-чуть приподнятой вышитой юбки. Иныя выходя длали знакъ старому, но проворному коммиссіонеру, и на зовъ его мгновенно являлись со двора или съ бульвара разнообразные экипажи, подъзжали къ крыльцу и забирали нарядно одтыхъ дамъ и фешенебельныхъ кавалеровъ. Тутъ были представители почти всхъ національностей. Парижане съ неизбжной ленточкой въ петлиц, большими бантами вмсто галстуха, съ навощенными усами, въ блестящихъ шляпахъ, плотно-охватывающихъ шею сюртукахъ и сапогахъ съ высокими каблуками. Вотъ венгерецъ, не безъ успха облекшійся въ англійскій утренній костюмъ, хотя его темная кожа и большіе, закрученные вверху уши выдаютъ его національность. Вотъ дв прекрасныя двушки, молодыя, высокія, съ почти величавыми движеніями, съ чертами, напоминающими женщинъ Рима, съ темными глазами, опушенными длинными, шелковистыми рсницами, говорятъ на музыкальномъ, но незнакомомъ язык, съ довольно безобразнымъ человкомъ, лицо котораго, съ темными кругами подъ глазами, обнаруживаетъ признаки кутежа и связанной съ нимъ скуки. Это румынъ съ дочерьми, они пріхали провести мсяца два и истратить большую часть годового дохода съ заложенныхъ и перезаложенныхъ имній въ этомъ раю своихъ единоплеменниковъ. Эта полновсная дама въ темно-коричневомъ атласномъ плать, разговаривающая съ высокимъ, худымъ, сдовласымъ господиномъ съ аристократической, но отцвтшей физіономіей, испанка. Это видно по движеніямъ ея маленькихъ, толстенькихъ, унизанныхъ кольцами рукъ, ногти которыхъ, повидимому, въ траур по покойной щетк, по чернымъ какъ уголь глазамъ и бровямъ, по блестящимъ волосамъ, собраннымъ въ густыя косы и ея красивой голов, по рту съ красными губами и мелкими, ровными, блестящими зубами, наконецъ, по ея шляп, богатое кружево которой достаточно грязно, чтобъ вызвать восторгъ самаго пылкаго знатока. Весело смются и болтаютъ высокія, сильныя, цвтущія двушки съ такимъ же, какъ он, цвтущимъ старымъ джентльменомъ. Это англичанки, ихъ большіе блестящіе зубы, голубые глаза съ славнымъ, яснымъ, прямодушнымъ выраженіемъ, и прекрасный цвтъ лица составляютъ ensemble, нелишенный своеобразной прелести. Лица постоянно смняются точно въ калейдоскоп. Они входятъ въ читальню, выходятъ изъ нея, выходятъ изъ дверей ресторана, поспшно направляются на телеграфъ, въ контору отеля. Отъ времени до времени съ бульвара влетаетъ посыльный изъ магазина съ пакетами, куафёръ, посланный, возвращающійся съ какимъ-нибудь billet-doux, хорошенькая бонна съ дтьми, маклеръ съ биржи, или портниха съ громадной картонкой, заключающей въ себ какія-то тайны женскаго туалета. Это цлый мірокъ, этотъ Грандъ-Отель, съ его шестью этажами, сотнями слугъ — французовъ, англичанъ, нмцевъ, итальянцевъ, венгерцевъ, шведовъ, швейцарцевъ, креоловъ, арабовъ. Онъ самъ себя снабжаетъ газомъ, электричествомъ, паромъ, торгуетъ виномъ, сигарами, иметъ свои рестораны и cafs, отводитъ помщенія для баловъ, свадебныхъ завтраковъ, общественныхъ обдовъ. Всего изумительне — его счеты.
Это также и дловой центръ. Онъ служитъ мстомъ rendezvous для агентовъ финансистовъ. Сюда стекаются остроумные американцы съ патентами, благодаря которымъ должны составить себ колоссальныя состоянія. Вотъ джентльменъ изъ Бразиліи, владющій шестью золотоносными розсыпями или пространствомъ въ нсколько тысячъ квадратныхъ миль на рк Уругва, истымъ раемъ, онъ готовъ уступить свои сокровища всего за нсколько милліоновъ. Вотъ группа англичанъ, чающая невозможной концессіи для проведенія желзно-конной дороги по бульварамъ, и другая, которая ведетъ переговоры для заключенія контракта по устройству канала на юг. Ежедневно въ этотъ удивительный каравансерай слетается съ полъ-дюжины джентльменовъ съ проектами въ карман, и къ нимъ, какъ мухи къ меду, льнутъ мстные или натурализированные прожектеры, которыми изобилуетъ Парижъ.
Однажды, въ октябр, у одного изъ столиковъ опустлаго ресторана отеля одиноко сидлъ джентльменъ. Стрлки часовъ показывали пять минутъ третьяго. Джентльменъ сидлъ тутъ уже боле получаса. Слуга гасконецъ подходилъ къ нему два раза и съ особеннымъ удареніемъ спрашивалъ:
— Угодно ли, monsieur, кофе, ликеру, сигаръ?
Monsieur отказывался отъ предлагаемаго жестомъ, и во второй разъ такимъ сердитымъ и повелительнымъ, что сконфуженный garon, оскорбленный въ своихъ святйшихъ чувствахъ, отошелъ бормоча сквозь зубы, sacr-r- juif! что не длало чести его проницательности. Единственнымъ оправданіемъ для него могло служить, что въ глазахъ лакея всякій, кто ничего не заказываетъ, жидъ.
Джентльменъ былъ не еврей. Довольно трудно было разгадать, кто это былъ. Одтъ онъ былъ какъ парижанинъ, правда, съ легкими преувеличеніями, что было особенно замтно на шляп, сапогахъ и перехват сюртука посредин — утверждать, что у него имется талья, значило бы льстить ему, по фигур, онъ смотрлъ человкомъ лтъ пятидесяти, который ‘пожилъ’. Онъ былъ ниже средняго роста и сильно сложенъ. Правая рука его легко покоилась на маленькомъ желзномъ столик, черезъ край котораго свшивалась кисть ея, небольшая, блая, но мускулистая. Онъ вертлъ между пальцами свтло-срую перчатку, и этимъ движеніемъ выказывалъ кольцо съ крупнымъ изумрудамъ. Другая рука была небрежно перекинута черезъ спинку стула, на которомъ онъ сидлъ бокомъ, рука эта была въ перчатк, двумя пальцами ея онъ держалъ трость, съ великолпныхъ шаромъ изъ лаписъ-лазули, обвитымъ золотой змей вмсто набалдашника. Набалдашникъ этотъ онъ, въ разсянности, отъ времени до времени сосалъ, потомъ отнималъ отъ губъ, вынималъ карманные часы, взглядывалъ и на стнные, и снова предавался размышленіямъ.
Всякій, кто случайно взглянулъ бы на этого человка, прошелъ бы мимо съ убжденіемъ, что онъ очень некрасивъ, но артистъ былъ бы пораженъ мощью, которая сказывалась во всхъ чертахъ его.лица. Вотъ онъ снялъ шляпу, мы можемъ изучать его. Лицо это довольно большое, впечатлніе это, быть можетъ, усиливается округленностью линій. Его высокому лбу соотвтствуетъ широкій, почти квадратный подбородокъ. Густые, черные волосы, съ очень легкой просдью, покрываютъ его большую голову. Цвтъ лица у него смуглый, но яркій румянецъ играетъ на щекахъ, до половины которыхъ доходятъ короткіе, англійскіе бакенбарды. Нижняя часть лица и губы чисто выбриты, ротъ маленькій, но суровый, съ полной, слегка нависшей верхней губой. Его темныя, красиво очерченныя брови нависли надъ черно-карими глазами — глазами, въ которыхъ заключается странная, магнетическая сила. Невозможно читать въ этихъ глазахъ, такъ какъ цвтъ ихъ и выраженіе, повидимому, никогда не мняются. Какое бы душевное волненіе ни сказывалось въ остальныхъ чертахъ, въ сжатіи ноздрей большого носа, въ какой-то игр бровями, въ глазахъ ничего прочесть нельзя было. Они оставались темными и загадочными.
Часы показываютъ четверть третьяго, половину. Люди приходятъ и уходятъ. Джентльменъ надлъ шляпу, еще разъ взглянулъ на свои часы, но тутъ взглядъ его упалъ на фигуру, проходившую подъ аркой, которая составляла входъ въ ресторанъ.
Онъ быстро встаетъ, и сдлавъ нсколько шаговъ, снимаетъ шляпу и протягиваетъ вновь прибывшему об руки, т.-е. въ сущности два пальца, такъ какъ въ одной держитъ шляпу, въ другой — палку.
— Наконецъ, г. Дюмарескъ! Я боялся, что не увижу васъ сегодня, я ждалъ цлый часъ,— сказалъ онъ на отличномъ, французскомъ язык, хотя съ яснымъ иностраннымъ акцентомъ.
— Тысячу извиненій, г. Космо,— отвчалъ парижанинъ:— но я былъ занятъ нашимъ дломъ. У меня отъ разговоровъ пробудилась жажда. Сядемъ, выпьемъ чего-нибудь. Что прикажете?
— Ничего, благодарю васъ, я никогда не мъ и не пью въ недоказанное время.
— Diable! Вы пуританинъ или фратеръ? Garon, рюмку вермута.
Слуга пріостановился и взглянулъ на своего жида.
— А monsieur?— наивно спросилъ онъ.
— Monsieur проситъ васъ отправляться къ чорту и не надодать ему,— воскликнула жертва, въ глазахъ которой блеснулъ почти зеленый огонекъ, напугавшій лакея.
— Жидъ, да еще какой!— бормоталъ онъ, поспшно удаляясь за вермутомъ.— Внскій!
— Эдакая масса негодяевъ-швейцарцевъ въ этомъ отел. Suisse de nation, aubergiste de profession et voleur par habitude, какъ говорится гд-то. Въ третій разъ этотъ человкъ у меня спрашиваетъ, что мн угодно. Я живу въ отел, сейчасъ здсь завтракалъ и имъ еще нужно грабить. Люди эти смотрятъ на всякаго, какъ на предметъ эксплуатаціи.
— А вы?— засмялся Дюмарескъ.— Вы не думаете, что человческія существа созданы для эксплуатаціи?
Собесдникъ его пожалъ плечами, щеки его на минуту слегка вспыхнули.
— Нтъ,— серьёзно отвчалъ онъ.— Я не изъ тхъ людей, которые эксплуатируютъ своихъ собратій. Я честно предлагаю имъ свой умъ и опытность — за извстную плату. Плату я назначаю. Деньги не пропадутъ.
— Отлично, никогда не слдуетъ быть слишкомъ скромнымъ. Великіе геніи потерпли неудачу за отсутствіемъ надлежащей самооцнки. Этимъ вы никогда не погршите. Вы именно то, что нужно доя Парижа, въ который вы теперь вступаете при самыхъ благопріятныхъ обстоятельствахъ. Скромность въ мужчин или женщин уже боле не въ мод.
Ироническій тонъ говорившаго придавалъ истинный смыслъ этнъ замчаніямъ.
Дюмарескъ былъ высокій блондинъ, съ изящными манерами. Черты его длиннаго, узкаго лица были пріятны, но некрасивы. Его каштановые волосы вились. У него были очень густыя брови, покатый лобъ, сровато-голубые глаза, крупные зубы, пріятно очерченный ротъ, красивая мягкая борода, подстриженная l’espagnole. Вообще лицо это могло нравиться женщинамъ. Онъ былъ молодъ, на видъ ему можно было дать около тридцати лтъ.
— Г. Космо, я видлъ маркиза.
— И монсеньора?
— И монсеньора и маркизу. О, маркиза, что за красота, что за остроуміе, что за дловитость!
— И что за скупость!— прервалъ собесдникъ, посматривая на него сбоку.
— Вы слишкомъ практичны, въ васъ нтъ никакой поэзіи, можетъ быть, она и любитъ деньги…
— Къ длу, что сказалъ монсиньоръ?
Дюмарескъ готовился отвчать, но Космо прижалъ палецъ и губамъ.
— Тише! видите ли вы этого англичанина, что сейчасъ вошелъ, онъ слдитъ за нами..
— Это — Дараель.
— Да, онъ поридочный финансистъ. Онъ подалъ мысль въ род моей идеи о созданіи крупнаго, католическо-финансоваго центра. Узнай онъ о нашихъ планахъ, онъ можетъ попытаться разрушить ихъ.
— Онъ не можетъ повредить намъ, синьоръ Космо. Увряю васъ, что письма его святйшества и кардинала Беретты произвели на монсеньора самое глубокое впечатлніе. Мы можемъ разсчитывать на него и, я думаю на маркизу. Все зависитъ отъ впечатлнія, которое вы на нее произведете. Я видлъ ее два часа тому назадъ и общалъ привезти васъ въ половин чегвертато. Пора хать.
Дюмарескъ расплатился, они вышли и сли въ одинъ изъ самихъ нарядныхъ coup изъ стоявшихъ у крыльца.
Дирвель слдилъ за ними изъ окна читальни.
— Что-то затвается,— размышлялъ онъ.— Космо этотъ близкій другъ Беретты, тотъ въ свою очередь близкій другъ и совтникъ его святйшества, а Дюмарескъ, хотя онъ легитимистъ, ультрамонтанъ, полу-фанатикъ, полу-философъ, энтузіастъ и умный свтскій человкъ, пуританинъ, когда совсть его возбуждена, и развратникъ, когда ему удастся усыпить ее посредствомъ исповди, все же не дурной длецъ, что доказывается успхомъ его журнала въ этой безумной республик. Надо разузнать, что они затваютъ. Парижъ теперь точно только-что вспаханное поле, вороны всегда слетаются туда, гд много червей.
Дюмарескъ и Космо быстро катили по итальянскому бульвару. Журналистъ воспользовался нсколькими минутами, ocтaвавшимися до свиданія съ маркизой, чтобы заочно познакомить съ нею своего союзника.
— Въ качеств издателя и редактора, добраго друга,— говорилъ онъ,— мн удалось проникнуть въ замкнутый кружокъ истой и притомъ глубоко-религіозной аристократіи. Маркиза де-Рошре — одна изъ руководительницъ этого общества, которое, оставаясь врнымъ блому знамени и католической религіи — эти два понятія нераздльны — составляетъ въ Париж маленькій оазисъ религіозности и легитимизма. Маркиза — восторженно врующая и вполн свтская женщина. Это — сила. По утрамъ будуаръ ея полонъ епископовъ и духовныхъ лицъ, поздне въ ея салонахъ толпятся самые блестящіе и веселые представители большого свта. Вліяніе ея громадно. У нея самыя солидный связи въ Рим, Мадрид, Лондон, Брюссел, даже въ Берлин и Петербург, гд мы, вообще, не можемъ похвастаться вліяніемъ. Она обладаетъ искусствомъ оставлять свое благочестіе въ своей молельн, иностранные дипломаты и великіе мира сего считаютъ ее капризной, свтской женщиной, а благочестивые католики признаютъ ее столпомъ и поборницей вры. Она неутомимая работница. Переписка ея огромна. Часть ея она ведетъ собственноручно, кром того у нея два секретаря: одинъ — священникъ, ея капелланъ отецъ Taille-Mche, другой — Антуанъ де-ла-Гунъ, свободный мыслитель, писатель, поэтъ, даже художникъ. Онъ ее боготворитъ, отдалъ бы за нее душу чорту, еслибъ врилъ, что у него есть душа. Его обширный умъ совершенно къ ея услугамъ. Онъ отличнйшій длецъ и управляетъ всми длами маркиза.
— А велико ли состояніе маркиза?— вскользь спросилъ Космо.
— Не съумю вамъ сказать. Отъ десяти до сорока милліоновъ. Онъ очень скрытенъ.
— Что онъ, гд нибудь директорствуетъ?
— Нтъ, его приглашали, посл войны, но онъ отказался. Онъ презираетъ и ненавидитъ республику. Но вотъ и отелъ де-Рошре.
Купе въхалъ въ ворота на улиц St.-Dominique и остановился у подножія широкой мраморной лстницы. У входа постителей встртили два напудренныхъ лакея въ богатой ливре, шелковыхъ чулкахъ и башмакахъ, и съ поклономъ раздвинули передъ ними тяжелую портьеру изъ смирнскаго ковра.
Гости подъ предводительствомъ солиднаго слуги во фрак прошли залу съ краснымъ ковромъ и мебелью изъ темнаго дуба, три роскошныхъ гостиныхъ, въ стил Людовика XIV, Людовика XV и Людовика XVI — это оригинальное сопоставленіе было фантазіей маркизы — посл чего слуга, однимъ движеніемъ, растворилъ блую съ золотомъ дверь и не громко, но отчетливо доложилъ:
— Г. Дюмарескъ, г. Космо.
Они поклонились, дверь за ними затворилась, и маркиза, сидвшая за большимъ бюро, покрытымъ книгами и бумагами, поднялась со стула.
Космо былъ пораженъ ея красотой и свободой, простотой и достоинствомъ ея движеній. Она протянула руку Дюмареску, который пожалъ ее l’anglaise, и остановилась, ожидая, чтобы онъ представилъ ей своего пріятеля.
— Марика, это — мой другъ синьоръ или лучше, такъ какъ онъ собирается сдлаться парижаниномъ — monsieur Космо.
Прежде чмъ маркиза отвтила на поклонъ постителя, она замтила его лицо, фигуру, платье, и даже поставила себ о немъ мнніе.
Она опустилась на мягкій стулъ и движеніемъ руки пригласила гостей послдовать ея примру.
Они сли. При этомъ движеніи итальянецъ обнаружилъ грацію и гибкость, свойственныя его націи. Къ нему возвратилось его самообладаніе. Маркиз нсколько минутъ казалось, что она ничего не видитъ кром его глазъ. Онъ, дйствительно, смотрлъ на нее упорнымъ, магнетическимъ взглядомъ.
— Вы, вроятно, мало знаете Парижъ?— съ улыбкой сказала она, обращаясь къ итальянцу.
— Напротивъ,— съ легкимъ поклономъ отвчалъ онъ,— я хорошо его знаю. Я провелъ здсь годъ въ царствованіе Луи-Филиппа.
Дюмарескъ слегка вздрогнулъ. Маркиза осталась совершенно спокойной.
— Это было несчастное время,— замтила она,— для Франціи и для праваго дла. Но вы, вроятно, были тогда очень молоды?
— Я былъ въ іезуитской коллегіи, въ rue de Svres. Потомъ, при имперіи, я нсколько разъ бывалъ здсь по дламъ — частью финансовымъ, частью политическимъ. Я былъ въ то время довреннымъ агентомъ кардинала Везинелли.
— А теперь вы другъ моего друга, кардинала Беретты, какъ видно изъ его письма.
— Его преосвященство длаетъ мн величайшую честь, позволяя мн такъ называться.
— Лучшей рекомендаціей вы запастись не могли, какъ отъ него и г. Дюмареска.
— Я объяснилъ вамъ, маркиза,— вставилъ послдній,— цль прізда г. Космо въ Парижъ и характеръ великой финансовой идеи, для развитія которой онъ сюда явился. Вы благосклонно разршили мн представить вамъ сегодня г. Космо. Едва ли вы будете расположены сразу вдаться въ подробности, можетъ быть, вы пожелаете, чтобъ г. де-ла-Гупъ присутствовалъ при этомъ разговор. Мы будемъ къ вашимъ услугамъ во всякое время, какое вамъ угодно будетъ назначить.
— Нтъ минуты благопріятне настоящей!— съ удареніемъ сказалъ Космо, прежде чмъ маркиза успла выговорить слово.— Дло колоссальное, не терпящее отлагательства. Не найдете ли возможнымъ, маркиза, посвятить ему теперь же нсколько минутъ?
Дюмарескъ не врилъ ушамъ своимъ. Маркиза отнеслась къ этой выходк очень милостиво.
— Вы правы, г. Космо,— отвтила она съ своей чарующей улыбкой.— Я горю нетерпніемъ слышать отъ васъ самихъ о вашихъ проектахъ. Г. Дюмарескъ, потрудитесь позвонить.
Жакъ явился.
— Меня нтъ дома ни для кого. Передайте мой поклонъ господину де-ла-Гупъ, и попросите его написать г. Дарвелю и пригласить его завтракать на завтра. Въ пять часовъ подайте намъ чаю.
Когда безмолвный слуга удалился, хозяйка спокойне услась въ своемъ кресл, скрестила руки на груди и съ улыбкой обратилась къ Космо со словами:
— Теперь я совершенно къ вашимъ услугамъ.
Космо поклонился и обнаружилъ больше наивности, нежели такта, сказавъ:
— Очень радъ, что разъ въ жизни встртилъ женщину ршительную и дловую. Увренъ, что въ лиц вашемъ, маркиза, найду одну изъ самыхъ своихъ горячихъ и сильныхъ сотрудницъ.
Дюмарескъ со страхомъ посматривалъ на маркизу, которая осталась непроницаемой.
— Не будемъ тратить времени на комплименты,— спокойно замтила она.— Мн хочется вполн усвоить себ вашъ проектъ. Я попрошу васъ объяснить мн его во всхъ подробностяхъ.
Космо въ душ восхищался величавымъ спокойствіемъ и силой этой женщины. Ему хотлось произвести на нее впечатлніе. Пока онъ, задумавшись, собирается съ силами, мы набросаемъ портретъ его будущей слушательницы. Маргарита де-Рошре была не только самая блестящая, она была одна изъ самыхъ прекрасныхъ женщинъ Парижа. Красота ея была въ своемъ зенит. Это была не спокойная и симпатичная красота, это была красота поразительная, сіяющая, величавая. А между тмъ въ ней не было ничего надменнаго: она очаровывала людей, вызывала ихъ поклоненіе. Размры продолговатаго личика, отъ черты, гд волны роскошныхъ каштановыхъ волосъ раздлялись надъ лбомъ, до прелестнаго подбородка съ ямочкой, и отъ виска до виска, сводили художниковъ съ ума. Дивные каріе глаза, глубокіе, мягкіе, тонкія брови, лобъ такой, что закройте вы ей все остальное лицо, и художникъ угадаетъ, что это лобъ прекрасной и умной женщины. Носъ почти чисто-греческій, такъ же какъ и губы, иногда складывавшіяся въ гримасу, то полудтскую, то выражающую гнвъ богини. Волосы просто причесаны, съ косой и локонами на затылк, какъ у греческой статуи. Ростъ средній, фигура достигла полнаго развитія только теперь, въ тридцать лтъ. Она безукоризненна, и по твердости своихъ очертаній напоминаетъ Діану. Маркиза слдитъ за модой настолько, насколько это необходимо, но рабски ей не подчиняется. И въ настоящую минуту платье ея падаетъ вокругъ ея стана граціозными складками.
Космо началъ съ того, что нсколькими мастерскими штрихами очертилъ положеніе католической церкви въ Европ, и различныхъ силъ Антихриста: англійскихъ протестантовъ, французскихъ, бельгійскихъ и швейцарскихъ атеистовъ, республиканцевъ и соціалистовъ, нмецкой культуры, итальянскаго возмущенія противъ папскаго престола, славянъ, греческой церкви и, наконецъ, евреевъ. ‘Эти, говорилъ онъ, стоятъ всхъ остальныхъ, вмст взятыхъ. Ихъ сила — финансы. Посмотрите, что происходитъ. Протестантизмъ чахнетъ подъ палящимъ солнцемъ науки, разума, достигшихъ своего зенита. Старые протестантскіе проповдники пытались вызвать раціоналистическій энтузіазмъ — но уже въ самыхъ этихъ словахъ заключается противорчіе. Нельзя разсуждать и вровать. Пуританскія врованія въ Англіи, Шотландіи и Америк сдаются, такъ какъ ихъ нельзя примирить съ исторіей и наукой,— не говоря о философіи, которая сама ни что иное какъ догадка, возведенная въ систему,— тогда какъ сами эти врованія опираются на безусловный авторитетъ. Безбожіе распространяется повсюду на континент. Безбожіе логичне протестантства. Помните, что безбожіе — естественный и старый врагъ католической церкви. Оно было побждено прежде, будетъ побждено и впредь. Соціализмъ,— это отрицаніе всякой власти,— въ его смягченныхъ формахъ: ограниченной монархіи, конституціоннаго правленія, республиканства, коммунизма, есть только протестантизмъ, доведенный до его логическихъ крайностей. Но евреи, маркиза, это сила, превосходящая вс остальныя. Почему? Потому что она предлагаетъ не одн надежды на всякія блага въ невдомой вчности, а наслажденіе настоящимъ. Сила эта есть сила денегъ, то-есть, правительственная власть, власть надъ полиціей, арміями, печатью. Какъ вы думаете, что боле всего способствовало усиленію протестантства? Протестанты вамъ скажутъ: доказательства, энтузіазмъ и пр., и пр. Я говорю: громадныя богатства и дловая энергія протестантскихъ странъ. Посмотрите на чудовищное богатство Великобританіи! Она ежегодно тратитъ милліоны на одну религіозную пропаганду — иметъ хорошо оплаченныхъ миссіонеровъ по всему земному шару. Сколько сотенъ милліоновъ истратила эта нація на поддержку и распространеніе своихъ протестантскихъ мнній! Она тратить милліоны на свои любимыя идеи. Но, какъ финансисты, англичане — несмысленные младенцы въ рукахъ евреевъ. Дале, что способствовало поддержанію католичества во Франціи со временъ революціи? Проповди? Литература? ваши полемическія газеты?— онъ вскользь взглянулъ на Дюмареска, который былъ совершенно уничтоженъ.— Нтъ, громадное богатство конгрегацій! Республиканскіе вожаки это поняли и стараются убдить народъ наложить кощунствующую руку на собственность церкви и превратить ее въ безсильную проповдницу догматовъ. Съ другой стороны еврей притягиваетъ все къ себ. Его второй исходъ страшне перваго. Его новая обтованная земля — весь міръ. Они покупаютъ все: жатву крестьянина прежде, чмъ она взойдетъ, помстья аристократовъ. Въ Австріи, Венгріи, Румыніи въ ихъ рукахъ вс водочные заводы, такъ какъ они одни ухитряются платить налогъ только на 30% своего производства. Кому принадлежатъ лучшіе дома въ Вн, въ Берлин? Евреямъ. Дв трети ‘Unter den Linden’ — въ ихъ рукахъ, на глазахъ самого императора Вильгельма. Сила ихъ все растетъ, вліяніе усиливается съ распространеніемъ роскоши и цивилизаціи. Стеклянныя бусы въ глазахъ обнаженнаго дикаря дороже золота, но по мр того, какъ искусство и мода оказываютъ вліяніе на производство самыхъ обыденныхъ предметовъ, золото становится необходимостью. Сила эта, повторяю маркиза, представляетъ величайшую опасность для католицизма. Она подрываетъ всякую религію, взываетъ къ моднымъ страстямъ: къ алчности, честолюбію, жажд удовольствій нажив, власти!’
Маркиза слушала эту рчь съ возрастающимъ вниманіемъ. Сначала она сидла наклонивъ голову, но по мр того какъ онъ говорилъ и слова его лились точно раскаленная лава, она подняла голову, устремила на него глаза, слдила за движеніемъ его губъ, за его оживленными жестами, съ нескрываемымъ участіемъ. Да, онъ побдилъ. Онъ заставилъ ее выдти изъ своей раковинки и, наконецъ, обнаружить свои чувства!
Тутъ онъ коснулся великой идеи.
Церковь богата, очень богата. Богатства, завщанныя ей учредителями различныхъ религіозныхъ обществъ, несмтны. Но все это не организовано и не эксплуатируется. Лежащее втун богатство теряетъ свою жизненность, становится не благомъ, а ядомъ. Евреи никогда не держатъ денегъ въ карман. Если католицизмъ хочетъ постоять за себя, онъ долженъ побдить еврея.
— Какимъ образомъ?— спросила маркиза.
— О, это вопросъ чисто техническій, объяснять долго,— онъ взглянулъ на украшенные драгоцнными камнями часы, стоявшіе на стол:— вы приказали подать чай въ пять часовъ. Подробности мы отложимъ до другого раза. Слдуетъ слить во-едино капиталы всего католическаго міра, предпринять что-нибудь грандіозное, начать строить желзныя дороги. На восток Европы, и Венгріи, на Балканскомъ полуостров, въ нихъ нуждаются. Эксплуатировать каменный уголь, желзо, золото, ртуть. Надо обратить вниманіе на печать, составить компанію, скупить самыя вліятельныя газеты, заставить міръ смотрть на событія сквозь очки религіи.
Тутъ Жакъ вошелъ и разставилъ чайный приборъ севрскаго фарфора на небольшомъ крытомъ бархатомъ столик возл кресла маркизы. Она сама разлила чай. Рука ея слегка дрожала, когда она подала чашку Космо.
Онъ это замтилъ.
— Но какъ же вы намрены осуществить вашъ проектъ?— спросила она.
— Этого вопроса я ожидалъ отъ вашей проницательности, маркиза. Во-первыхъ, я забылъ упомянутъ объ очень важномъ дл, о крайне интересномъ факт. Его святйшество папа, черезъ кардинала Беретту, удостоилъ подробно ознакомиться съ этимъ проектомъ. Онъ даже далъ ему venerabilissima sanctio своего одобренія — папское благословеніе. Онъ приказалъ письменно о томъ засвидтельствовать, вотъ копія съ этого документа, снятая кардиналомъ Береттой.
Онъ вынулъ ее изъ кармана съ благоговйной миной, развернулъ и прочелъ звучнымъ взволнованнымъ голосомъ, затмъ передалъ бумагу маркиз, которая взяла ее точно это былъ волосъ святой Маргариты, ея особой покровительницы.
Пока она еще находилась подъ вліяніемъ этого замчательнаго документа, онъ съ новымъ жаромъ продолжалъ:
— Это не все, что я привезъ съ собой. У меня бездна предложеній, проектовъ, дв концессіи на постройку желзныхъ дорогъ, одна на устройство новой компаніи пароходства по Дунаю: въ этихъ длахъ сотни милліоновъ, которыя мы отвоюемъ для католической церкви, для пропаганды, для врныхъ, черезъ пять лтъ мы будемъ царить на европейскихъ биржахъ!
Онъ замолчалъ и взглянулъ на маркизу. Она была побждена. Ея умъ, смлый и восторженный отъ природы, сочувствовалъ человку, способному задумать и такъ искусно формулировать подобный проектъ. Она встала и протянула ему руку.
— Это по истин великая идея,— сказала она,— идея великаго ума. Я совершенно въ вашимъ услугамъ. Г. Дюмарескъ, отъ всего сердца благодарю васъ, что вы доставили мн такое интересное и пріятное знакомство. Научите меня, чмъ я могу быть вамъ полезна, и я всегда готова дйствовать съ вами и въ вашихъ интересахъ.
Дюмарескъ и Космо спускались съ лстницы. Космо сіялъ, хотя старался скрыть свою радость, журналистъ былъ задумчивъ, онъ понялъ, что тотъ, кому онъ думалъ было покровительствовать, боле въ немъ не нуждается. Космо сознавалъ, что однимъ камнемъ убилъ двухъ зайцевъ.
По возвращеніи въ отель, Космо написалъ маркиз записку, въ которой просилъ ее, при свиданіи съ его старымъ пріятелемъ Дарвелемъ, ничего не говорить объ его проект. Дарвель также не дремалъ: воспользовавшись благопріятной минутой, когда Космо былъ одинъ въ ресторан отеля, онъ подошелъ къ нему и старался разузнать объ его намреніяхъ, что, конечно, ему не удалось. Космо сидлъ въ задумчивости, находясь еще подъ вліяніемъ этого разговора. Изъ раздумья его вывело появленіе новаго лица. Человчекъ этотъ, снявъ шляпу, молча кланялся ему. Ростомъ онъ былъ съ покойнаго Тьера, но этимъ сходство ограничивалось. У него были коротко подстриженные сдые волосы, низкій лобъ, широкое и плоское лицо. Одтъ онъ былъ очень тщательно, на видъ ему можно было дать лтъ шестьдесятъ.
— Вотъ и вы, г. Чекъ, отлично, пойдемте!
И дружески взявъ вновь прибывшаго подъ руку, Космо поспшно увлекъ его изъ отеля.
Черезъ нсколько минутъ они вошли въ простенькій ресторанъ, на двери котораго было написано ‘Vian’. Главный гарсонъ, уважавшій въ лиц Космо почетнаго постителя, провелъ ихъ въ отдльный кабинетъ. Только когда супъ былъ на стол и слуга вишелъ, Чекъ заговорилъ:
— Я видлъ Пуловскаго.
— Чтоже онъ говоритъ?
— Онъ въ восторг, говорить, что ваша идея — настоящее Колумбово яйцо.
— Фразы, но что онъ сдлаетъ?
— Подпишется самъ на тысячу акцій, да для пріятелей возьметъ до пяти тысячъ. Онъ берется доставить двухъ директоровъ изъ ‘Argent Comptant’, одного изъ крупнйшихъ финансовыхъ учрежденій Парижа, гд почти вс директора — католики.
— Отлично, вотъ это — дло!
— Но… я нахожу условія его несообразными.
— Чего онъ требуетъ?
— Пятьсотъ учредительскихъ акцій за помщеніе пяти тысячъ, и десять тысячъ франковъ деньгами, за каждаго изъ директоровъ.
Космо сдлалъ гримасу.
— Ну, хорошо дадимъ.
— Былъ я у Перигора. Онъ занимается длами францисканцевъ и многихъ высшихъ духовныхъ лицъ, сначала онъ былъ очень сдержанъ, но когда я ему показалъ письмо кардинала Беретты, обращеніе его совершенно измнилось. Онъ сказалъ, что совершенно къ вашимъ услугамъ. Онъ долженъ на дняхъ получить около милліона франковъ отъ своихъ доврителей и постарается хотя часть ихъ помстить въ наше дло. Онъ повидаетъ Галюша, знаменитаго натаріуса- іезуита, завтра.
— Браво, г. Чекъ — за ваше здоровье!
— И за успхъ нашего дла. Но условіе Перигора…
— Какъ, и онъ также? Сколько?
— Пять процентовъ въ бумагахъ французскаго банка.
— Онъ не беретъ акцій?
— Ни на одинъ франкъ.
— Скажу вамъ, г. Чекъ, это просто грабежъ!
— Завтракалъ я съ Стюкатбромъ, онъ объявилъ, что если будетъ подписка на весь капиталъ, солидное правленіе и участіе господъ Абирамъ и К®, вы получите гарантію — онъ за это ручается. Онъ иметъ большое вліяніе на своихъ товарищей по бирж.
— Прекрасно. Дло подвигается.
Чекъ слегка кашлянулъ.
— Но,— началъ онъ.
— Но что? Сказали же вы ему, что я заплачу 100,000 фр. деньгами, и дамъ 500 учредительскихъ акцій?
— Сказалъ, но онъ смется. Онъ говоритъ, что взялъ бы столько съ небольшой поземельной компаніи въ Египт, съ капиталомъ въ пять милліоновъ франковъ. Говоритъ, что надо заплатить нсколькимъ членамъ синдиката, и не акціями, а наличными деньгами. Одни М* и Н*, потребуютъ каждый по двадцати тысячъ, да еще четверо по десяти, по меньшей мр. Кром того, главный конторщикъ X*, его задобрить необходимо. Онъ и не посмотритъ меньше какъ на 10,000 фр. Да и самъ Оповатеръ. Вообще необходимо раздать около 250,000 фр., не считая акцій.
Глава Космо сверкали, онъ почти не видлъ своего собесдника. Воображеніе рисовало ему его враговъ, евреевъ, въ его власти. Онъ вскинулъ головой жестомъ, выражавшимъ силу и вызовъ, и бдному Чеку, показалось, что Космо видитъ въ его карман портфель, а въ этомъ портфел три письма, въ которыхъ лица, о которыхъ только-что шла рчь, обязывались не забывать его. Тутъ же лежало письмо самого Космо, гд выведены были хорошіе итоги ‘за коммиссію’: и то сказать, зачмъ агенту или посреднику брать барыши одной рукой, когда Богъ для этой цли далъ ему дв?
Изъ такихъ людей, какъ господинъ Чекъ, въ одномъ Париж можно составятъ полкъ. Это — интересный продуктъ цивилизаціи. Они знаются съ министрами, аристократами, финансистами, публицистами. Нкоторые служили на дипломатическомъ поприщ, и найдя невыгоднымъ лгать въ интересахъ отечества, стали, какъ люди практичные, лгать для собственной пользы. Въ числ ихъ можно найти отставныхъ офицеровъ, бывшихъ секретарей министровъ, писателей, вышедшихъ изъ моды, и пр., и пр.
Пока Космо велъ свои апроши, маркиза не переставала думать о немъ и его проект. Ея изящный и самодовольный секретарь, Антуанъ де-ла-Гупъ засталъ ее, на другой день посл ея свиданія съ краснорчивымъ итальянцемъ, въ задумчивой поз, у письменнаго стола. Маркиза была прекрасне чмъ когда-либо, въ этотъ ранній часъ красота ея всегда являлась въ полномъ блеск. Разсянно просматривала она полученныя наканун письма, съ сдланными на нихъ рукою секретаря отмтками, и покончивъ съ этимъ, съ улыбкой проговорила:
— У меня вчера былъ Дюмарескъ и съ нимъ одинъ итальянецъ, Космо.
— Космо,— повторилъ съ недоумніемъ секретарь,— я его не знаю.
— Я васъ ему представлю.
— Меня? Чтожъ, я всегда очень радъ, маркиза, когда вамъ угодно представить мн человка, въ которомъ вы принимаете участіе. Онъ ищетъ мста?
Маркиза съ увлеченіемъ принялась говорить ему о Космо, но странно, она чувствовала, что выходитъ нескладно. Она прекрасно понимала, что неврующаго, практическаго человка, стоящаго передъ ней, ей не увлечь поэтически-грандіозной стороной проекта Космо, ей хотлось выказать передъ нимъ во всемъ блеск практическую сторону его замысла и она не могла не сознавать, что сдлать это не легко. Между тмъ одобреніе де-ла-Гупа было ей необходимо, такъ какъ она знала, что безъ ее совта мужъ ея, очень осторожный въ денежныхъ длахъ, не сдлаетъ ни шагу. Онъ уважалъ де-ла-Гупа за безукоризненную честность и доврялъ ему вполн. Разъ, когда аббатъ Taillelche, капелланъ маркиза, началъ ему доказывать, что присутствіе такого безбожника, какъ г. Антуанъ, въ его благочестивомъ дом это чистый скандалъ, старикъ, сдлавшійся примрнымъ католикомъ только подъ старость, отвчалъ ему:
— Я знаю, что Антуанъ — не христіанинъ, боюсь, что у него оригинальныя понятія на счетъ нравственности, но онъ хорошій длецъ, онъ мн полезенъ и не противенъ въ этой жизни, а такъ какъ вы, дорогой аббатъ, утверждаете, что въ будущей жизни онъ наврное не будетъ безпокоить меня своимъ присутствіемъ, да и по всей вроятности не буду тамъ нуждаться въ его услугахъ, то и намренъ удержать его у себя и буду проситъ васъ никогда боле мн на это не намекать.
Маркиза сама дорожила своимъ секретаремъ, она дала себ трудъ объяснить ему, въ главныхъ чертахъ, колоссальный проектъ Космо. Уходя отъ своей повелительницы, умный и самолюбивый французъ искренно возненавидлъ смлаго прожектера, хотя еще въ глаза его никогда не видалъ. Посщеніе Дарвеля утвердило его еще боле въ предположеніи, что прославляемый Космо ничто иное, какъ авантюристъ. Хитрый англичанинъ, видвшій Космо въ обществ Дюмареска и знавшій, что блестящій журналистъ пользуется расположеніемъ маркизы, понялъ, что они оба постараются заинтересовать ее въ своихъ затяхъ, зная, какую пользу она можетъ имъ принести. Онъ нарочно явился въ отель Рошре ране назначеннаго часа, чтобъ переговорить съ де-ла-Гупъ и разсказалъ ему поучительный эпизодъ изъ жизни Космо, въ которомъ онъ, Дарвель, игралъ роль жертвы. Нсколько лтъ назадъ предпріимчивый синьоръ затялъ компанію на акціяхъ для разработки золотоносныхъ розсыпей, въ которыхъ, по ближайшемъ изслдованіи, не оказалось и крупинки благороднаго металла. Понятно, акціонеры не благословляли того, кто затялъ всю эту исторію. Дарвель общалъ собрать обстоятельныя свднія о дальнйшихъ похожденіяхъ финансоваго рыцаря и подлиться ими съ секретаремъ, взявъ съ него слово не заикаться маркиз о ихъ интимной бесд.
А между тмъ судьба положительно благопріятствовала Космо. Въ то самое время какъ его враги заключали противъ него оборонительный и наступательный союзъ, онъ сидлъ, погруженный въ размышленія, за столомъ въ ресторан отеля въ ожиданія завтрака.
Его вывелъ изъ задумчивости музыкальный голосъ, говорившій по итальянски:
— Вы меня забыли, синьоръ Франческо?
— Віолетта! Ты здсь?
— Какъ видите.
— Ты покинула La Scala? что сталось съ…
— Тише, у васъ такой громкій голосъ, не называйте никого такъ громогласно.
— Davvero! ты все прекрасна, Віолетта, я никогда не видлъ тебя прекрасне — и туалетъ твой безукоризненъ. По крайней мр обмнъ выгодный, ты промняла бднаго итальянскаго nobile на… pardon! кто счастливый amici?
Прелестная двушка вспыхнула. Это была блондинка, отличавшаяся поразительной, чувственной красотой.
— У меня прекрасная квартира въ улиц Penthiyre,— отвчала она на вопросъ Космо.— У меня ангажементъ въ Opera Bouffe.
— Ты счастливица.
— Не всегда,— сказала она, многозначительно глядя своими большими глазами въ глаза собесднику, причемъ углы губъ ея слегка дрогнули.— Я не была счастлива, синьоръ Космо, когда встртила бднаго студента, по имени Ліонелло.
Лицо Космо на минуту покрылось смертельной блдностью. Онъ поспшно выпилъ воды и овладлъ собою.
— Онъ умеръ,— проговорилъ онъ необыкновенно кроткимъ, печальнымъ голосомъ и перекрестился. Двушка послдовала его примру.
— Да отпуститъ Богъ его грхи. Мой бдный братъ! Говори о немъ безъ злобы, Віолетта.
На энергическомъ лиц итальянца отражалось истинное волненіе, потъ выступилъ на лбу, онъ отеръ его платкомъ и бросилъ на Віолетту проницательный взглядъ.
— Ева соблазнила Адама,— сказалъ онъ,— сыны Адамовы не сильне своего прародителя. Только теб, ему да Богу извстно, на комъ изъ васъ лежитъ боле тяжкая отвтственность. По крайней мр я старался отдать теб должное.
— О да,— сказала двушка, устремивъ мягкій, восторженный взглядъ на его некрасивое лицо.— Я не забыла. Но карьера моя была разбита имъ — молодымъ священникомъ — да и я была обманута. Но,— проговорила она вдругъ, мняя тонъ,— это странный разговоръ за завтракомъ въ Грандъ-Отел. За нами наблюдаютъ. Можно узнать, что привело васъ въ Парижъ?
— Я думаю здсь поселиться.
— Вы покинули Римъ?
— Много лтъ тому назадъ. Я пріхалъ изъ Генуи. Теперь я богатъ — банкиръ.
— Какъ я рада! Это добрыя всти, съ вами иногда можно будетъ видться?
— Я теперь серьёзный человкъ.
— Вы и всегда имъ были,— съ беззаботнымъ смхомъ отвчала она.— Вамъ не стыдно говорить со мною?
— Отчего-жъ? Но серьёзно, Віолетта, если я могу быть теб чмъ-нибудь полезенъ, я очень радъ. Кто твои парижскіе друзья?
— Во всякомъ случа,— съ горечью проговорила она: — на этотъ разъ это не священникъ, переодтый студентомъ. Другъ мой — человкъ, который ни во что не врить.
— Русскій нигилистъ?
— Я не понимаю вашихъ мудреныхъ словъ. Онъ художникъ, писатель.
— А зовутъ его?
— Антуанъ де-ла-Гупъ.
Космо невольно вздрогнулъ, глаза его сверкнули.
— Вы его знаете?— спросила двушка.
— Я никогда не видалъ его. Но вчера я случайно слышалъ его имя. Онъ — секретарь…
— Маркизы де-Рошре, первой красавицы Парижа. Онъ ее обожаетъ.
— Davvero! А тебя?
— О, я такъ себ, подставная. Что вы о немъ слышали?
— Ршительно ничего, кром его имени и того, что ты мн сейчасъ сказала. Но желалъ бы узнать больше. Знаешь ли что, Віолетта, подемъ-ка покататься въ Булонскій лсъ. Мы обойдемъ озеро пшкомъ и ты возвратишься въ тремъ часамъ.
— Къ вашимъ услугамъ, синьоръ Космо.
Никто въ мір не могъ похвастаться такимъ вліяніемъ надъ этой итальянкой, пвицей и танцовщицей, какъ Космо. Да оно и понятно. Когда братъ его, подъ вліяніемъ страха и раскаянія, покончилъ самоубійствомъ, а Віолетта должна была вскор сдлаться матерью, одинъ Франческо Космо поддержалъ ее, не далъ ей умереть съ голоду, впослдствіи доставилъ ей ангажементъ въ La-Scala. Ребенокъ ея жилъ не долго, но и до настоящей минуты она, утромъ и вечеромъ молясь за упокой его души, молилась и за своего живого благодтеля.
Космо, во время прогулки, объяснилъ ей, что ему необходимо привлечь на свою сторону Антуана. Віолетта была въ восторг отъ мысли, что, въ свою очередь, можетъ пригодиться тому, кто такъ много сдлалъ для нея. Она объявила, что ручается за успхъ. Выходя изъ кареты, она улыбнулась своему другу торжествующей улыбкой и крпко пожала ему руку. Космо понялъ, что его два часа и его сорокъ франковъ не пропали даромъ.
День этотъ былъ необыкновенно счастливый. По возвращеніи въ отель, Космо засталъ у себя карточку нотаріуса Галіот съ слдующей припиской карандашомъ: ‘Необходимо видть г. Космо сегодня, въ 11 часовъ вечера. 38, Rae neuve des Petite Champs’.
Едва Космо вошелъ въ свою комнату, какъ послышался стукъ въ дверь. Онъ отворилъ. Передъ нимъ стоялъ священникъ въ безукоризненной сутан, въ очень тонкомъ и чистомъ бль, въ башмакахъ съ серебряными пряжками. Красивое, цвтущее лицо его было чисто выбрито, зубы отличались замчательной близной, въ глазахъ юморъ боролся съ напускной серьёзностью.
— Тысячу извиненій! Я имю удовольствіе видть г. Космо?
Голосъ былъ свжій, чистый, звучный.
Космо отвсилъ низкій поклонъ.
— Это я самъ, святой отецъ.
— Вотъ моя карточка. Я — аббатъ Taille-Mche, секретарь и капелланъ маркизы де-Рошре.
Космо съ еще боле глубокимъ поклономъ далъ дорогу постителю и, затворивъ за собою дверь, жестомъ попросилъ его ссть. У Космо было неизмнное правило сажать гостей лицомъ къ свту, а самому садиться къ нему спиной, чтобъ незамтно изучать игру ихъ физіономій. Аббатъ, казалось, не замчалъ невыгоды своего положеніе. Онъ съ улыбкой взглянулъ на Космо и проговорилъ:
— Вы объясняли маркиз де-Рошре вашъ планъ слитія католическихъ финансовъ?
— Я только вчера, г. аббатъ, имлъ честь изложитъ маркиз мои идеи и намренія.
— Именно, она говорила мн объ этомъ. Она, я увренъ, врно и подробно передала мн все вами сказанное. Надо вамъ сказать, что маркиза — женщина необыкновенно проницательная, съ чрезвычайно врнымъ взглядомъ.
Космо поклонился и сказалъ:
— Достаточно разъ видть маркизу, чтобъ убдиться въ ея необыкновенныхъ способностяхъ.
— Именно, мн он хорошо, основательно извстны. Я — ея самый близкій другъ, духовный руководитель всхъ ея домашнихъ, собесдникъ ея мужа, совтникъ ея по многимъ дловымъ вопросамъ, раздаватель ея подаяній.
Космо снова поклонился, не зная что отвчать. Видя, что аббатъ молчитъ, на всякій случай закинулъ комплиментъ:
— Каждый, кто иметъ хотя какое-нибудь понятіе о семейств де-Рошре, непремнно оцнитъ вліятельное положеніе, которое вы въ немъ занимаете, г. аббатъ.
— Маркиза, конечно, совтовалась со мной изъ первыхъ относительно вашей идеи. Она, я слышалъ, удостоилась вліятельной поддержки кардинала Беретты — и даже благословенія святйшаго отца?
— Я покажу вамъ документы, г. аббатъ. Они всегда при мн. Ессе signum.
Бумаги явились на сцену. Аббатъ просмотрлъ ихъ съ глубокимъ вниманіемъ.
— Они убдительны, г. Космо, въ смысл святйшей санкціи. Но съ практической, дловой, финансовой точки зрнія какъ-будто требуются еще нкоторыя разъясненія. Здсь-то обнаружатся колебанія, которыя еще могутъ существовать въ душ маркизы, этотъ-то пунктъ и будетъ строжайшимъ образомъ разслдованъ маркизомъ и другимъ лицомъ, которое къ несчастью пользуется слишкомъ большимъ вліяніемъ въ дловыхъ совщаніяхъ этого дома. Конечно, вы, искренній и благочестивый католикъ, не безъ глубокаго сожалнія узнаете, что въ этой семь, которая такъ отличается своей преданностью церкви, своей врностью законнымъ представителямъ божественнаго права,— республиканецъ, безбожникъ, коммунаръ занимаетъ очень вліятельное положеніе.
Космо началъ понимать, что гость его ведетъ къ чему-то интересному.
Онъ спросилъ:
— Маркиза поручила вамъ, г. аббатъ, говорить со мной объ этомъ?
Румянецъ на щекахъ аббата слегка усилился, когда онъ отвчалъ:
— Нисколько. Я явился къ вамъ какъ человкъ, сознающій, что въ силу своего положенія обязанъ оказать возможное содйствіе предложеніямъ, удостоившимся покровительства святйшаго отца. Полагая, что вы можете потерпть неудачу тамъ, гд для васъ крайне важно найти искреннюю и восторженную поддержку, я ршился довриться вашей чести — и предложить вамъ свое содйствіе для обезпеченія этой поддержки. Какъ видите, я питаю величайшее довріе къ вашей скромности, иначе я не былъ бы здсь.
— Откровенность, подобная вашей, дорогой аббатъ,— сказалъ Космо, быстро поднимаясь и беря собесдника за об руки,— не можетъ не вызвать откровеннаго отвта. Благодарю васъ отъ всего сердца. Отбросимъ всякія условныя недомолвки и поговоримъ дружески. Очевидно, у васъ свои взгляды. Посовтуйте, что слдуетъ длать.— Аббатъ горячо отвтилъ на рукопожатіе финансиста.
— Г. Космо, я отнесусь къ вамъ какъ къ другу, съ которымъ могу говорить откровенно. Первое и главное — уничтожить вліяніе Антуана де-ла-Гупъ. Если онъ не будетъ удаленъ или не перейдетъ на вашу сторону, вы не можете разсчитывать на содйствіе съ этой стороны.
— Что же лучше всего посовтуете вы, г. аббатъ, чтобы облегчить достиженіе этой желаемой цли.
— Въ лиц г. Антуана, какъ мы его называемъ между собой,— сказалъ аббатъ, слегка кашлянувъ,— мы имемъ дло съ человкомъ сатанинской хитрости.
— Неужели?
— Да, онъ свтскій человкъ и циникъ съ самыми дурными правилами. Мн издавна извстно, что онъ ведете самую скандалезную жизнь.
— А маркиза этого не знаетъ?
— Я счелъ своей обязанностью сообщить маркиз, такъ же какъ и г-ну де-Рошре все, что узналъ объ его отношеніяхъ. Но они отвчали мн, что поведеніе г-на Антуана у нихъ въ дом безукоризненно, что съ его именемъ не связано открытаго скандала, что онъ врный и хорошій управляющій, словомъ, они не одобрили моего участія въ этомъ дл. Я пошелъ дале и обратился за совтомъ къ духовнику маркизы, аббату Дюпре, и къ ея другу, монсиньору, но безуспшно. Они сочли неполитичнымъ вмшаться въ это дло, тмъ боле, что г. Антуанъ уврилъ ихъ, что экономическое устройство громаднаго состоянія де-Рошре — дло его рукъ.
— Вы этому не врите?
— Мн лучше знать. Доврь мн маркизъ свои дла, я убжденъ, что съ помощью пріятеля, одного изъ опытнйшихъ нотаріусовъ Парижа, могъ бы управлять его длами съ большей экономіей.
— Не будетъ нескромнымъ спросить имя этого господина?
— Нисколько. Г. Галюша.
— Но вамъ не удалось удалить г. Антуана. Что вы теперь намрены длать?
— Я вижу въ самомъ характер вашего предложенія средство нейтрализировать, а, быть можетъ, и окончательно уничтожить вліяніе этой ненавистной личности. Ваши вчерашнія объясненія произвели на маркизу глубокое впечатлніе. Вамъ удалось живо затронуть главнйшія струны ея души. Она умна, честолюбива, искренне-религіозна — истая католичка. Если вамъ удастся усилить эти впечатлнія, и въ то же время подать основательную надежду на практическій успхъ — она будетъ за васъ. Г. Антуанъ составитъ оппозицію, бы побдите, и ему ничего боле не останется какъ удалиться съ поля битвы.
— Вы очень успокоили меня этимъ увреніемъ. Хотя торжество моей идеи не зависитъ отъ согласія де-Рошре, я сознаю, какую громадную поддержку они могли бы оказать моимъ проектамъ. Надюсь, что могу положиться, г. аббатъ, на ваше неоцненное содйствіе?
— Я совершенно къ вашимъ услугамъ.
— Благодарю васъ. Такъ я могу разсчитывать, что вы воспользуетесь всми благопріятными случаями, какіе даетъ вавъ ваше положеніе, чтобы вселить въ ум вашихъ патроновъ убжденіе, что, содйствуя этому великому проекту, они послужатъ священнйшимъ интересамъ, примутъ участіе въ новомъ крестовомъ поход противъ силъ ада, помогутъ оживленію ослабвшихъ силъ церкви?
— Не упущу ни одного случая, г. Космо. Это — дло благочестія.
Черные глаза Космо сверкнули.
— Но,— скатъ онъ, положивъ руку на руку священника,— должно ли это быть, благоразумно ли, чтобъ это было только дло благочестія? Вроятно у васъ, г. аббатъ, есть планы, въ которыхъ вы лично заинтересованы, добрыя дла, какія-нибудь любимыя благотворительныя учрежденія? Сказано: трудящійся достоинъ награды своей. Въ моемъ распоряженія будутъ значительные фонды для предварительныхъ расходовъ по этому обширному предпріятію. Они будутъ распредлены между агентами, они — собственность тхъ, кто содйствуетъ созданію этого могучаго рычага церкви.
— Помилуйте! (жестъ отрицанія).
— Позвольте. Придя ко мн, вы обнаружили безкорыстное желаніе дйствовать въ интересахъ церкви. Съ своей стороны я, какъ представитель тхъ же священныхъ интересовъ, считаю долгомъ предложить въ ваше личное распоряженіе нкоторую сумму, которую вы могли бы употребить по усмотрнію на какое-нибудь дло, близкое вашему сердцу.
— Вы великодушны, вы…
— Я только справедливъ, г. аббатъ.
— Признаюсь, что какъ ни неожиданно ваше предложеніе, есть дйствительно предметы, на которые я могъ бы употребить плоды вашего заботливаго великодушія. Могу ли спросить, составили ли ни себ понятіе, въ виду важности ожидаемыхъ услугъ, о цифр, которую за сочли бы себя въ прав назначить для этой цли?
— Я не смлъ бы предложить мене пятидесяти тысячъ франковъ, господинъ аббатъ.— Тнь мелькнула по улыбающемуся лицу аббата.
— Это… это… очень щедро,— прошепталъ онъ.
— Но позвольте, дорогой аббатъ,— сказалъ Космо,— это не все. Я хотлъ прибавить, когда вы меня прервали, что сумма эта будетъ уплачена чистыми деньгами. Къ ней я намренъ прісоединить участіе въ новомъ дл, номинально на ту же сумму, которая, надюсь, вскор удвоится или утроится.
Тнь исчезла, аббатъ схватилъ руку щедраго финансиста.
— Все будетъ сдлано, что только въ силахъ человка и священника. До свиданья. Да благословитъ васъ Господь милосердый! Кстати — vita brevis — для заинтересованныхъ лицъ можетъ быть важно,— если вамъ все равно,— не дадите ли мн коротенькую записочку, просто записочку, въ которой бы подтверждалось сдланное вами предложеніе?
Совершенно серьезно, безъ малйшаго измненія въ лиц, Космо прислъ къ столу, взялъ листъ бумаги, написалъ на немъ нсколько словъ твердымъ, четкимъ почеркомъ и, подписавъ, передалъ аббату.
Письмо, полученное изъ Рима, побудило нотаріуса Галюша искать сближенія съ Космо. Въ посланіи этомъ говорилось:— ‘Отсюда на-дняхъ выхалъ человкъ, очень усердно посщавшій Ватиканъ за послднее время. Это — чрезвычайно замчательная лчвдсть. Зовутъ его Франческо Космо, родомъ онъ флорентинецъ, воспитанъ нашимъ обществомъ, хотя никогда не носилъ тонсуры. Служа въ банкирской контор въ Милан и длая видь, что всячески поддерживаетъ политику Кавура, онъ имлъ возможность окащать неоцненныя услуги интересамъ религіи и предтавителямъ божественнаго права. Занимаясь длами въ Гену, онъ, по слухамъ, нажилъ себ довольно солидное состоявъ около двухъ милліоновъ франковъ, хотя враги его утверждаютъ, что онъ въ долгу. Онъ намренъ поселиться въ Париж и тамъ осуществить великую идею, которую такъ благосклонно признали здсь. Идея эта — употребить обширныя средства католической церкви и партіи для пріобртенія преобладающаго вліянія на европейскомъ денежномъ рынк. Космо надется учредить солидное кредитное общество съ огромнымъ капиталомъ. Оно будетъ имть отдленія въ Рим, Мадрид, Вн и Лондон и, кром веденія всевозможныхъ финансовыхъ длъ, заведетъ банки, страховыя общества, займется постройкой желзныхъ дорогъ. Будущій учредитель уже получилъ здсь концессію на дорогу, которая будетъ проходить на равномъ разстояніи отъ Средиземнаго и Адріатическаго моря, она сократить путь въ Индію на 350 миль, разсчитано, что, благодаря ей, десять тысячъ богатыхъ англичанъ ежегодно продутъ черезъ нашъ полуостровъ. Любимый планъ Космо — провести желзную дорогу черезъ весь Балканскій полуостровъ по прямой линіи отъ Рагузы до Варны. Строить ее будутъ католики, по об стороны линіи будутъ католическія поселенія, этимъ путемъ Космо разсчитываетъ отдлить магометанское населеніе отъ нашихъ враговъ славянъ, и пріобрсти преобладающее вліяніе, на восток. Когда эта дорога будетъ окончена, какъ и та что идетъ отъ Блграда до Салоникъ, вы увидите, взглянувъ на карту, что он образуютъ крестъ, знакъ подчиненія Балканскаго полуострова единой истинной вр. Космо везетъ съ собою благословеніе святйшаго отца, и что важне для дла, рекомендательныя письма отъ кардинала Беретты, не худо бы вамъ съ нимъ познакомиться да по пристальне слдить за его дйствіями’.
Письмо это подстрекнуло любопытство Галюша. Прождавъ нсколько дней посщенія Космо, онъ отправился къ нему самъ.
Космо въ свою очередь сознавалъ вполн, какъ важно для него содйствіе присяжнаго совтника католическихъ конгрегацій, а потому въ 8 часовъ безъ 10 минутъ онъ выходилъ изъ кареты у большого дома въ Rue Neuve des Petits Champs. Ворота были заперты, онъ вошелъ въ маленькую калитку и, увидавъ въ стн направо лстницу, направился-было въ ней, какъ его окликнулъ рзкій голосъ. Тутъ только Космо замтилъ рядомъ съ калиткой комнатку, полъ которой былъ ступени на дв ниже почвы, въ окошечко, занавска котораго была отдернута, онъ замтилъ человка, занятаго починкой скрипки. Это былъ повидимому рослый сильный человкъ, судя по его широкимъ плечамъ и большой голов. Въ дверяхъ стояла особа, окликнувшая постителя, точно часовой. Это была женщина, необыкновенно высокаго роста, съ смуглымъ и некрасивымъ лицомъ.
— Куда неволите идти?
— Иду къ г. Галюша.
— Ваше имя?
— Синьоръ Франческо Космо.
— Діонисъ, проводи.
Человкъ, чинившій скрипку, взялъ небольшую лампочку и пошелъ впередъ. Зеленый зонтикъ закрывалъ ему почти все лицо.
Самъ нотаріусъ отворилъ дверь.
— Я имю удовольствіе видть синьора Космо?
— Въ вашимъ услугамъ.
— Сдлайте одолженіе, взойдите.
Космо вошелъ въ широкій корридорх, откуда хозяинъ провелъ его черезъ очень большую, слабо освщенную комнату, со множествомъ столовъ, картоновъ и пр., очевидно, контору,— въ огромный, роскошно-меблированный кабинетъ. Съ потолка свшивалась лампа, ярко освщавшая вс окружающіе предметы. Середи комнаты стоялъ большой столъ изъ рзного дуба, а на немъ бронзовая жардиньерка, украшенная прекрасной рзьбой и наполненная цвтами. На каминной доск красовались роскошные канделябры и великолпные часы въ стил Людовика XIV. Комната была высокая. Стны оклеены коричневыми обоями, съ золотымъ узоромъ ‘repoup’. По об стороны камина стояли ножные шкафы, украшенные одинъ бюстомъ покойнаго Пія IX, другой — кардинала Ришельё. Все убранство отличалось вкусомъ и богатствомъ.
Галюша на видъ можно было дать лзъ шестьдесятъ. Его подстриженные подъ гребенку сдые волосы начинали рдть на темени. Высокій лобъ придавалъ ему особенно-глубокомысленный видъ. Глаза были маленькіе, темно-срые, проницательные, носъ большей, орлиный, губы тонкія. Одть онъ былъ изящно, но изящество это не бросалось въ глаза.
Темные глаза Космо встртились съ глазами нотаріуса, на губахъ его появилась откровенная, симпатичная улыбка.