Джианетта, Английская_литература, Год: 1901 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 107 минут(ы)

ДЖІАНЕТТА

Дневникъ маленькой художницы.

Съ англійскаго Э. Пименовой.

ГЛАВА I.
Первое важное событіе въ моей жизни.

Я родилась въ итальянскихъ Альпахъ. Помню, какъ я любила стоять на скал, на одной изъ альпійскихъ вершинъ, и смотрть внизъ на крестьянъ, которые косили траву на склон горы, у подножія скалъ. Мн такъ хотлось, чтобы и меня тоже спустили туда на веревк, какъ другихъ, и я бы могла, какъ они, косить траву серпомъ, карабкаясь по краю пропасти. Я припоминаю теперь, что наша хижина походила отчасти на орлиное гнздо. Мы были очень бдны, я была одта плохо и мн часто приходилось бжать съ протянутою рукой за каретою путешественниковъ, прося милостыни, какъ это длали и другія дти у насъ по сосдству.

Однажды, когда я бжала за коляскою какихъ то путешественниковъ, сидящій въ ней господинъ остановилъ лошадей и подозвалъ меня. Онъ долго, молча смотрлъ на меня, потомъ, спросивъ, откуда я и какъ меня зовутъ, обратился къ сидящей возл него двочк со словами:— ‘Она совсмъ такая, какою могла бы быть твоя сестра’.

Я сказала ему, гд я живу. Онъ далъ мн денегъ и хотлъ выйти изъ коляски, чтобы пойти за мною въ нашу хижину, но кучеръ остановилъ его, сказавъ, что приближается буря и для его маленькой дочери это можетъ быть не совсмъ безопасно. Они ухали, а я, въ восторг отъ своей удачи, побжала назадъ къ тому мсту, гд дожидалась меня Санта, чтобы показать ей полученныя мною серебрянныя монеты. Санта была моя двоюродная сестра, такихъ же лтъ, какъ и я, но слабенькая и болзненная. Я ее очень любила и почти замняла ей мать, несмотря на то, что сама была ребенкомъ. Я всегда о ней заботилась, ласкала ее и длилась съ нею всмъ, что доставала. Я утшала и цловала ее, когда она плакала, вытирая ей слезы кончикомъ своей юбки. Санта была похожа на ангеловъ, которыхъ изображаютъ въ церкви, на стнной живописи, между тмъ какъ я была ‘маленькій черный чертенокъ’ — какъ меня называла женщина, которую мы об считали своею бабушкой.

Когда, полгода спустя, Санта умерла, то я почувствовала себя страшно несчастной и одинокой. Мн сказали, что Санта ушла на небо, и мн такъ хотлось попасть туда же, чтобы быть вмст съ нею. Я старалась отыскать самое высокое мсто по сосдству нашей хижины, въ горахъ, чтобы быть ближе къ небу и взобраться на облака, гд находилась Санта. Но увы! такого мста я не могла найти и, опечаленная, возвращалась домой.

Все это живо запечатллось въ моей памяти. Затмъ я вижу себя съ выпачканными глиной руками, усиленно занятою вылпливаніемъ разныхъ фигурокъ. Я длала изъ глины фигуры разныхъ животныхъ, собакъ, барашковъ и птицъ и головы людей, которыхъ видла передъ собою, сидящими внизу на краю дороги. Но моею главною мечтой было изобразить во всю величину ангела, котораго я видла въ собор, въ Комо, куда меня однажды повелъ мой дядя, здившій въ этотъ городъ по длу и бравшій меня съ собою, чтобы носить за нимъ корзину.

Я помню себя стоящей на краю дороги, въ плать, совершенно перепачканномъ глиной, когда тотъ самый господинъ, который нкогда спросилъ у меня мое имя и далъ мн денегъ, снова повстрчался мн. Онъ велъ за руку прелестную маленькую двочку, ея широкая шляпа свалилась съ головы и волосы разсыпались по плечамъ. Я смотрла на нее съ бьющимся сердцемъ и мн казалось, что передо мною моя милая, любимая Санта!

Это была моя первая встрча съ моею сестрою Маргаритой. Но не буду забгать впередъ. Въ ту минуту она была для меня постороннею двочкой, дочерью незнакомаго мн господина.

Господинъ этотъ ласково взялъ меня за руку и, притянувъ къ себ, приподнялъ мои густые черные кудри спускавшіеся на глаза, открывъ такимъ образомъ мое лицо, онъ посмотрлъ на меня долгимъ пристальнымъ взглядомъ. Я съ удивленіемъ взглянула на него и была очень разочарована, что онъ не обратилъ никакого вниманія на мои глиняныя фигурки, разставленныя на скамь. Но когда онъ попросилъ меня проводить его къ моимъ роднымъ, то я очень обрадовалась, такъ какъ мн хотлось подольше побыть возл маленькой двочки, которая напоминала мн Санту. Мой дядя вступилъ въ разговоръ съ пришедшимъ господиномъ и такимъ образомъ мы, я и Маргарита, были предоставлены самимъ себ. Я была въ восторг. Мн казалось, что Санта вернулась къ намъ. Двочка сказала мн:

— Мы ищемъ мою маленькую сестру. Папа думаетъ, что можетъ быть это ты.

— Но какъ же я могу быть вашею сестрой?— сказала я,— вы маленькая барышня изъ чужой страны и вашъ отецъ знатный господинъ. А мои родные живутъ вонъ въ той хижин.

— Я и сама не понимаю хорошенько, какъ это можетъ быть,— созналась Маргарита — но папа такъ думаетъ.— Онъ говоритъ, что твоя мать родомъ отсюда и что ты какъ то потерялась. Ты очень похожа на мать моей пропавшей сестры, говоритъ папа. Моя же мать была англичанка.

— Ахъ!.. я бы желала, чтобы это была правда. Я такъ бы хотла быть вашею сестрой. Но я на васъ совсмъ непохожа. Еслибъ эта была Санта…

— Кто это Санта?

Я не успла, отвтить, потому что въ дверяхъ показалась голова моей бабушки, повязанная желтымъ платкомъ. Бабушка кивнула намъ, чтобы мы шли въ домъ.

Отецъ Маргариты вышелъ къ намъ на встрчу, вмст съ моимъ дядей.

— Удивительное сходство,— сказалъ онъ, снова посмотрвъ на меня пристально.

— Тмъ не мене то, что я вамъ сказалъ уже — истинная правда,— возразилъ мой дядя.— Ваша дочь Санта, какъ мы называли ее, умерла, а это ея двоюродная сестра Джіанетта. Тутъ только фамильное сходство.

— Въ такомъ случа пойдемъ, милая, и постимъ могилу твоей сестры,— сказалъ отецъ Маргариты, беря ее за руку.

‘Да, да, это должно быть была Санта’, подумала я, и мн стало очень грустно, я знала, что это была только мечта — я не могла быть сестрою Маргариты. Я только во сн видала себя счастливой, когда же я просыпалась, то передо мною были все т же непривтливые люди, все т же ледники, спускавшіеся по склонамъ, все т же угрюмыя скалы.

— Я поведу васъ на могилу,— вызвалась я.— Я часто хожу туда.

Но дядя удержалъ меня за руку.

— Нтъ,— сказалъ онъ.— Мы вовсе не хотимъ отдавать вамъ нашу двочку. Она намъ также дорога какъ и вамъ ваша дочь.

— Вы заблуждаетесь,— замтилъ ему чужой господинъ.— Если моя дочь умерла, то я вовсе не хочу замнять ее чужою дочерью.

У меня сжалось сердце и я грустными глазами проводила господина съ его дочерью, когда они ушли. Въ этотъ день я долго и горько плакала, припавъ лицомъ къ земл. Даже мое обычное занятіе, лпка фигуръ изъ глины, не могло развлечь меня. И только, когда мн вдругъ пришло на мысль вылпить ангела, лицо котораго напоминало бы вмст и Маргариту, и Санту, я усердно принялась за работу. Когда она была кончена, я отыскала въ скал маленькую нишу и поставила въ ней вылпленную мною фигуру ангела. Это была моя тайна, которую я свято хранила, и я постоянно ходила въ гротъ, чтобы посмотрть на моего ангела.

ГЛАВА II.
Лучъ солнца.

Прошелъ мсяцъ посл посщенія чужого господина. Однажды утромъ бабушка разбранила меня за лнь. Она строго сказала мн, что я должна бросить свою пачкотню съ глиной и начать работать, какъ вс прочіе. Меня спустятъ съ горы на длинной веревк и я также должна буду косить траву, какъ другіе.

Слезы, вызванныя у меня упреками и бранью моей бабушки, тотчасъ же высохли, мн улыбалась мысль быть спущенной внизъ на длинной веревк и я радостно воскликнула: ‘Пустите меня туда сейчасъ же, сію минуту, мн давно хочется попробовать косить траву’. Но бабушка сказала, что я слишкомъ мала для этого, что для меня найдется какое нибудь дло въ дом и что я должна бросить возню съ глиной. Однако, мой дядя на этотъ разъ заступился за меня и замтилъ бабушк:

— У двчонки есть способности къ этому длу. Я хочу взять ее съ собою въ Комо и думаю, что фигурки, которыя она длаетъ изъ глины, найдутъ тамъ покупателей среди иностранцевъ.

Мн велли итти спать, и я отправилась на чердакъ, гд была моя постель. Но я долго не могла заснуть. Я думала о томъ, что дядя возьметъ меня въ Комо и я снова увижу соборъ и прекрасныя статуи. Мои родные въ эту ночь разговаривали внизу и до меня доносились ихъ голоса.

— Вотъ увидишь,— сказалъ мой дядя.— Она заработаетъ намъ больше денегъ, чмъ сколько бы намъ далъ за нее этотъ господинъ.

— Ты дуракъ, — возражала ему бабушка.— Ты бы могъ сразу избавиться отъ хлопотъ съ этой двчонкой, да еще вдобавокъ получилъ бы за это деньги.

— Какіе нибудь пустяки,— съ презрніемъ замтилъ на это дядя.— Говорю теб, что этотъ господинъ бденъ, какъ церковная крыса… Впрочемъ, вдь я могу устроить эту сдлку и поздне, посл того, какъ выручу все-таки нсколько денегъ изъ таланта двчонки.

— Но вдь ты поклялся, что она не его дочь.

— Эка важность! Я могу сказать, что солгалъ и теперь раскаиваюсь. Лучше поздно, чмъ никогда. Ты не слишкомъ нападай на нее: кто знаетъ, что можетъ выйти современемъ изъ этой двчонки, еще неизвстно, какое счастье она можетъ намъ принести.

Вс эти слова долетали до меня какъ бы сквозь сонъ, и на другой день утромъ я уже не думала о нихъ, но впослдствіи событія напомнили мн объ этомъ разговор.

Мои родственники, сколько я помню, обращались со мною очень сухо. Но теперь дядя былъ со мною ласкове обыкновеннаго и постоянно поощрялъ меня лпить изъ глины разныя статуэтки. Онъ выставлялъ ихъ на дорог и случалось, что проходящіе путешественники обращали на нихъ вниманіе, хвалили мою работу и покупали ихъ. Это всегда приводило въ восторгъ моего дядю и поддерживало въ немъ надежду, что въ Комо, куда онъ намревался отправиться со мною во время създа путешественниковъ, ему удастся выгодно распродать мои глиняныя фигурки и выручить за нихъ изрядную сумму денегъ.

Я съ удовольствіемъ исполнила приказаніе дяди и принялась за работу, но вылпленныя мною статуэтки не понравились мн, а когда я увидла, что дядя собирается выкрасить ихъ, чтобы придать имъ большую красоту, то пришла въ отчаяніе и чуть не со слезами умоляла дядю не длать этого. Дядя былъ увренъ, что статуэтки гораздо больше привлекутъ вниманіе покупателей, если он будутъ разукрашены всми цвтами радуги. Мое противорчіе вывело его изъ себя, и онъ побилъ меня въ первый разъ за послдніе полгода.

Съ стсненнымъ сердцемъ и заплаканными глазами спустилась я съ горъ, слдуя за моимъ дядей въ Комо.

Дядя несъ въ корзин пестро раскрашенныя статуэтки, заране радуясь мысли, что онъ устроитъ выгодную сдлку и загребетъ денежки. Но врожденное художественное чувство подсказывало мн, что его ждетъ полное разочарованіе. Мои статуэтки, грубо раскрашенныя, казались мн такими безобразными, что я стыдилась своей работы. Однако, дядя былъ доволенъ и шелъ, весело напвая, но тропинк, извивающейся по склону горы. Мало по малу красота окружающей природы начала дйствовать на меня успокоительнымъ образомъ и я забыла свое горе.

Мы вошли въ деревню, хорошенькіе домики которой такъ привтливо выглядывали изъ за зелени фруктовыхъ деревьевъ. Счастливыя, веселыя дти играли и рзвились подъ тнью каштановыхъ деревьевъ, сквозь листву которыхъ виднлся сверкающій на солнц шпицъ маленькой колокольни. Даже люди, которыхъ мы встрчали, казались мн другими: добре и красиве, нежели т, которыхъ я видла обыкновенно около себя. Я забыла свое горе,— забыла, что я была одинокимъ ребенкомъ, котораго никто не любилъ, и вполн наслаждалась путешествіемъ. Я радовалась тому, что вижу деревья, зелень, веселыя лица людей, и на сердц у меня становилось легко.

Когда мы пришли въ Комо, дядя повязалъ мн розовый платокъ вокругъ головы и, разставивъ передо мною мои статуэтки, сталъ зазывать покупателей. Громкимъ голосомъ и размахивая руками, дядя приглашалъ проходящихъ обратить вниманіе на работу маленькой двнадцатилтней двочки, которая никогда ничему не училась.

— Это природный геній!— кричалъ онъ.— Ее вдохновляли горы, среди которыхъ она родилась. Откуда взялся у нея такой талантъ?— Этого никто не знаетъ Но и вамъ, добрые господа, нтъ до этого дла, вы только развязывайте свои кошельки и покупайте удивительныя вещицы, которыя сдланы этимъ ребенкомъ.

Вокругъ дяди собрался народъ, вс слушали его и смялись, но никому не пришло въ голову похвалить мою работу, какъ это длали прежде путешественники, случайно видвшіе мои статуэтки, когда я забавлялась ими въ горахъ. Теперь никто не хотлъ покупать ихъ и только дти, привлеченныя радужными красками раскрашенныхъ статуэтокъ, купили нсколько штукъ, заплативъ за нихъ бездлицу. Мой дядя, разсчитывавшій на хорошій сбытъ, былъ вн себя отъ негодованія. Но хотя онъ и постарался сорвать на мн свою злобу, я все-таки не чувствовала себя слишкомъ несчастной въ Комо. Мн доставляло величайшее удовольствіе стоять на берегу озера и смотрть на его прозрачныя голубыя воды, въ которыхъ отражались облака. Маленькіе хорошенькіе пароходики скользили по зеркальной поверхности озера, спша отъ одной пристани къ другой. Они были переполнены нарядною и, какъ мн показалось, веселою толпой. Но самыя счастливыя минуты своей жизни я проводила въ собор, гд могла просиживать цлыми часами, не отрывая глазъ отъ статуй и картинъ. Все это вознаграждало меня съ избыткомъ за дурное обращеніе со мною дяди и время для меня шло незамтно. Я была очень огорчена, когда въ одинъ прекрасный осенній день, онъ объявилъ мн, что мы должны отправиться въ обратный путь.

Дядя всю дорогу ворчалъ и бранился. Вс его разсчеты рухнули и вырученныя за продажу статуэтокъ деньги едва-едва только покрыли расходы на жизнь въ город. Онъ совершенно разочаровался, во мн и въ возможности извлечь какую либо пользу изъ моего таланта. Въ самомъ дл, куда я годилась, когда я не могла даже заработать столько, чтобы купить себ одежду? Я была обузой для него, лишнимъ ртомъ въ дом. Все это я выслушивала съ стсненнымъ сердцемъ, глотая слезы, и съ грустью смотрла, какъ постепенно исчезали въ туман красивыя долины, привтливыя деревушки и веселыя лица людей, населявшихъ ихъ. По мр того, какъ мы поднимались по тропинк, растительность становилась боле скудной и передо мною все ближе и ближе тснились обнаженныя мрачныя скалы, среди которыхъ должна была протекать моя жизнь.

ГЛАВА III.
Счастливая перемна.

Посл возвращенія изъ Комо я замтила, что мой дядя и бабушка постоянно разговариваютъ обо мн и искоса поглядываютъ на меня. Я догадалась по этимъ признакамъ, что они что-то замышляютъ, и предположила, что меня собираются отправить куда нибудь для того, чтобы я зарабатывала себ кусокъ хлба.

Однажды, ложась спать, я услышала, что дядя съ бабушкой разговариваютъ о чемъ то и упоминаютъ мое имя. Я сползла потихоньку съ своего соломеннаго тюфяка и стала прислушиваться, но до меня долетали только обрывки ихъ разговора, изъ которыхъ я могла все таки вывести заключеніе, что меня хотятъ куда то отослать.

Я не могла удержаться отъ слезъ при мысли объ отъзд, но не потому, что мн было жалко разставаться съ домомъ и съ моими родными, къ которымъ я не могла чувствовать особенной привязанности. Меня огорчала мысль, что я должна буду разстаться съ большой статуей, изображающей ангела съ чертами лица Санты, которую я вылпила изъ глины и спрятала въ каменной ниш.

На другое утро дядя позвалъ меня и сказалъ:

— Джіанетта, ты скоро удешь отъ насъ, но я надюсь, что ты никогда не забудешь нашихъ попеченій о теб, не забудешь того, что мы кормили и одвали тебя, когда ты была простою нищенкой.

— Куда же я поду?— спросила я робко.

Дядя слегка откашлялся, словно у него что застряло въ горл, и отвтилъ:

— Видишь-ли, твой отецъ нашелся. Это тотъ самый господинъ, Джіанетта, который прізжалъ сюда годъ тому назадъ. Тогда мы не могли ршиться разстаться съ тобой, такъ велика была наша привязанность къ теб! Мы солгали ему, что ты не его дочь, но съ тхъ поръ насъ все время мучила совсть и теперь мы написали ему правду. Отъ него получено письмо, я долженъ отвезти тебя къ нему тотчасъ же.

Слова дяди такъ меня поразили, что я стояла какъ ошеломленная.

— Она не понимаетъ,— замтила моя бабушка.— Я всегда говорила, что она дурочка, эта Джіанетта!

— Слышишь, Джіанетта,— сказалъ мой дядя,— завтра ты подешь со мной и затмъ я передамъ тебя твоему отцу и мы больше не увидимся. Для тебя это большое счастье, помни это.

На другой день утромъ я навсегда простилась съ хижиной и ея обитателями. Я не особенно горевала, разставаясь съ бабушкою, такъ какъ я никогда не видла отъ нея никакой ласки. Мы отправились. По дорог дядя снова повторилъ мн свои наставленія:

— Помни, Джіанетта, — говорилъ онъ,— что у тебя есть старый дядя, который взялъ тебя къ себ, когда ты стала сиротой и воспиталъ тебя какъ дочь. Не забывай этого, когда сдлаешься богатою особой. Твоя мать, моя сестра, убжала изъ дому и вышла замужъ за этого англичанина. Но его родные смотрли на нее свысока, она умерла съ горя и когда тебя вс бросили, то я взялъ тебя къ себ и сдлалъ все, что могъ для тебя.

— Да,— отвчала я.— Я никогда этого не забуду.

Въ эту минуту я чувствовала себя счастливой, мн даже было жаль дядю и я отъ всей души обняла его и общала никогда его не забывать.

Было уже темно, когда мы пришли къ большому великолпному зданію, въ которомъ помщалась гостинница, гд жилъ мой предполагаемый отецъ съ съ моею сестрой Маргаритой. Мы вошли въ переднюю, ярко освщенную и теплую, и остановились у дверей, словно нищіе, пришедшіе просить милостыню. Мн уже не разъ случалось стаивать такимъ образомъ на порог роскошныхъ отелей въ ожиданіи подачки. И я еще никакъ не могла свыкнуться съ мыслью, что теперь я пришла сюда не за милостыней и что мн больше не придется возвращаться въ прежнюю обстановку. Я почему-то была уврена, что лакей, который пошелъ доложить о нашемъ приход, вернется со словами, что тутъ произошла какая нибудь ошибка и что насъ никто не звалъ.

Но вотъ лакей вернулся и веллъ намъ итти за нимъ. Я точно во сн поднялась по лстниц, покрытой коврами и украшенной прекрасною рзьбой. На порог одной изъ комнатъ, въ открытыхъ дверяхъ, стоялъ какой-то пожилой мужчина, и я тотчасъ же узнала въ немъ того самаго господина, который разговаривалъ со мною годъ тому назадъ на дорог, вблизи нашего дома, но только теперь онъ казался взволнованнымъ, не такимъ спокойнымъ и серьезнымъ, какъ тогда. Онъ пригласилъ насъ войти въ комнату, гд стоялъ большой письменный столъ.

— Піетро Моро?— спросилъ онъ коротко, обращаясь къ моему дяд.

— Да, синьоръ — отвчалъ дядя, низко кланяясь, со смиренною улыбкою.

— Вы говорите, что привели ко мн мою дочь, но какъ я могу поврить вашимъ словамъ? Годъ тому назадъ вы поклялись мн, что это не мой ребенокъ, а теперь вы готовы уступить ее мн за извстную сумму. Имя дло съ такимъ плутомъ, какъ вы, я поневол долженъ остерегаться обмана.

— Это какъ вамъ будетъ угодно, сударь,— отвтилъ дядя, комкая свою шапку въ рукахъ.— Я вдь вамъ написалъ, какъ было дло. Я разсказалъ вамъ въ своемъ письм всю исторію, какъ мы украли у васъ вашего ребенка, чтобы отомстить за то, что вы не хотли взятъ на свое попеченіе семью моей сестры, ея братьевъ и сестеръ. Потомъ мы привязались къ ребенку и не хотли разстаться съ нимъ. Сознаюсь, что въ прошломъ году я хотлъ удержать у себя Джіанетту, потому что у меня были свои виды на нее: я надялся получить денежки за ея фигурки. Но совсть мучила меня и я ршилъ разстаться съ нею, хотя, конечно, я отъ этого въ наклад. Во всякомъ случа, я предлагаю вамъ или взять ее и дать мн деньги или оставить у себя деньги и тогда я увезу ее обратно.

— Но разв вы не знаете, что я могу взять ее у васъ безъ всякаго вознагражденія, если только это врно, что она — моя дочь. Я не обязанъ вамъ платить ни гроша за то, что вы возвращаете ее мн.

— Это возможно, сэръ, но это будетъ большою несправедливостью. Я же кормилъ и одвалъ вашу дочь въ теченіе нсколькихъ лтъ, а вдь я очень бдный человкъ, тогда какъ вы богаты.

Пожилой господинъ повернулся къ столу и сталъ перебирать какія то бумаги. Я видла, что руки у него дрожали.

— Мое дитя!— сказалъ онъ.— Какъ я могу увриться въ этомъ?

— Взгляните на ея личико, сударь — замтилъ дядя. Если вы не найдете сходства съ моею покойною сестрой Джуліей, то я не возьму отъ васъ ни одного гроша.

Пожилой господинъ медленно повернулся въ мою сторону и пристально сталъ смотрть на меня. Я тоже въ первый разъ ршилась прямо взглянуть ему въ глаза. Онъ глубоко вздохнулъ и что-то тихо проговорилъ, но я не разслышала его словъ. Затмъ онъ улыбнулся и сказалъ, обращаясь ко мн:

— Иди сюда, маленькая Джіанетта… Да, я думаю, что ты дочь моей бдной Джуліи.

Въ голос его звучала нжность, и онъ ласково притянулъ меня къ себ.

— Я такъ и зналъ!— воскликнулъ мой дядя торжествующе, но мой найденный отецъ холодно прервалъ его словами:

— Вотъ вамъ деньги. Убирайтесь и никогда больше не смйте показываться мн на глаза.

Онъ протянулъ дяд мшечекъ съ золотыми, который тотъ схватилъ жадными руками.

— Очень хорошо, сударь,— отвтилъ онъ, пряча мшечекъ,— но я надюсь, что Джіанетта не забудетъ своего дяди. Прощай, Джіанетта.

— Прощай, дядя,— сказала я, подставляя ему свое лицо для поцлуя. Въ эту минуту я забыла его дурное обращеніе, его побои, и мн хотлось, чтобы онъ приласкалъ меня на прощаніе. Но онъ не понялъ моего желанія и, нахлобучивъ на голову шапку, вышелъ изъ комнаты.

ГЛАВА IV.
Отецъ и я.

Когда мы остались одни, мой отецъ притянулъ меня къ себ и, ласково гладя меня по голов, сказалъ:

— Мое бдное, бдное дитя, моя бдная двочка! Во взор его свтилась какая то серьезная, грустная нжность, когда онъ это говорилъ, но онъ не сдлалъ никакой попытки обнять и поцловать меня. Я стояла, безмолвная и смущенная, не смя сдлать перваго шага и приласкаться къ нему. Я чувствовала себя неловко, когда мой отецъ смотрлъ на меня и мн казалось почему-то, что онъ вовсе не радъ моему появленію.

Отецъ первый прервалъ тягостное молчаніе.

— Иди, милая,— сказалъ онъ, цлуя меня въ лобъ.— Тамъ, въ комнат, ты найдешь платье, которое прислала теб твоя сестра. Переоднься и потомъ сойди внизъ, мы съ тобой поужинаемъ.

— Моя сестра Маргарита!— невольно воскликнула я, всплеснувъ руками.

— Да, — отвчалъ онъ, улыбаясь,— Маргарита. Ты разв ее помнишь?

— О, я помню, я такъ хорошо помню ее!— восторженно вскричала я.— Мы тогда разговаривали съ нею на дорог.

— Ну, такъ иди и однься.

Отецъ провелъ меня въ маленькую комнату, въ которой стояла кровать подъ блымъ покрываломъ. На кровати лежало приготовленное для меня платье, такое, какое носятъ обыкновенно дти богатыхъ родителей. Я быстро переодлась и заплела свою длинную косу, затмъ аккуратно сложила снятую съ себя плохенькую одежду. Я теперь смотрла на нее съ нкоторымъ любопытствомъ, какъ будто прежняя Джіанетта умерла и передо мною лежатъ ея бренные остатки. За ужиномъ отецъ былъ очень внимателенъ ко мн, но въ его вниманіи я не чувствовала ни любви, ни нжности и мн было очень тяжело. Я никогда не испытывала ни чьей привязанности и теперь какъ то особенно нуждалась въ ней.

На слдующій день мы ухали въ Англію. Я какъ во сн помню все это путешествіе, мн было ршительно все равно, куда мы демъ и только, когда мы сли въ Лондон въ другой вагонъ и быстро понеслись мимо зеленыхъ полей и садовъ Англіи, отецъ обернулся ко мн съ улыбкой и, замтивъ мой вопрошающій взглядъ, сказалъ:

— Мы демъ теперь въ Пичъ Блоссомъ, это имніе моей двоюродной сестры мистриссъ Девоншайръ. Тамъ мы найдемъ Маргариту.

ГЛАВА V.
Моя сестра и новые друзья.

Окна дома мистриссъ Девоншайръ блестли точно свтляки въ темнот, когда мы хали по алле, ведущей къ дому. На порог насъ ожидалъ какой-то очень чопорный пожилой господинъ. Я думала, что это самъ хозяинъ дома, но это былъ дворецкій. Двери раскрылись, и какая-то маленькая фигурка бросилась въ объятія моего отца.

— Дорогая моя,— сказалъ отецъ, приподнимая ее на воздухъ своими сильными руками и цлуя ее.

— Я привезъ теб твою сестру.— Онъ спустилъ ее на полъ и подвелъ ко мн, такъ какъ я стояла поодаль въ тни и боялась пошевельнуться.

— Гд же ты, Джіанетта? Поди сюда, не бойся. Вс любятъ Маргариту и ты также должна любить ее.

Напрасно было говорить мн это. Я и такъ любила Маргариту, которая напоминала мн мою покойную сестру Санту. Но со времени нашего послдняго свиданія, мы об выросли и стали старше. Мы сдлались застнчивыми и уже не могли такъ безпечно болтать другъ съ другомъ, какъ тогда, на дорог. Въ особенности я чувствовала въ себ перемну: новая одежда и новая обстановка совершенно подавляли меня.

Когда мы пріхали, колоколъ прозвонилъ къ обду и мой отецъ поспшно ушелъ въ свою комнату, чтобы переодться. Маргарита ласково взяла меня за руку и повела по лстниц наверхъ. Когда мы поднялись въ первый этажъ и слуги, находившіеся внизу въ передней, уже не могли насъ видть, Маргарита обернулась ко мн и спросила:

— Могу я обнять и поцловать тебя?

— О, Маргарита!— прошептала я, цлуя ее. Вдь меня никто никогда не цловалъ и не обнималъ. Я разрыдалась. Долго сдерживаемыя слезы вырвались наружу. Я и не подозрвала до какой степени я — бдный, заброшенный ребенокъ, никогда не испытавшій любви и ласки, буду чувствительна къ первой ласк, которую окажетъ мн моя сестра.

Маргарита привела меня въ хорошенькую комнату и объявила, что мы тутъ будемъ помщаться вдвоемъ. Я начала переодваться, но руки у меня такъ дрожали, что я едва могла разстегнуть платье. Маргарита позвала горничную, чтобы она помогла мн.

— Миссъ Фицъ Джеральдъ сойдетъ внизъ?— спросила меня горничная.

Мн было такъ странно слышать это непривычное для меня имя и я не сразу сообразила, что она ко мн обращается. Маргарита пояснила мн, что она спрашиваетъ, сойду ли я внизъ, въ столовую, гд собрались вс. взрослые обитатели замка. Мысль очутиться среди совершенно незнакомыхъ мн людей испугала меня.

— Маргарита, позволь мн остаться лучше съ тобой, сказала я.

— Я пойду внизъ, чтобы повидаться съ папой, но я могу отвести тебя въ дтскую, если ты хочешь. Многіе изъ дтей остаются и не идутъ внизъ, къ взрослымъ. Пойдемъ, я познакомлю тебя съ ними.

Она повела меня въ большую, прекрасно освщенную комнату. Въ камин пылалъ огонь, а на стол былъ приготовленъ чай со всевозможными вкусными явствами, тартинками, пирожками, фруктами и сладостями. Въ комнат находились три двочки и мальчикъ, весело болтавшіе между собой.

— Вотъ моя сестра Джіанетта,— сказала Маргарита, вводя меня въ комнату.— А вотъ это Джульета и Эдита Граклей и Тильда Гаррингтонъ, а это Джимъ Кирвенъ, такой же уроженецъ Ирландіи, какъ и мы вс. Мы вс тутъ находимся въ гостяхъ,— прибавила она, обращаясь ко мн.— Мать Эдиты и Джульеты внизу, Тильда гоститъ одна, а Джимъ пріхалъ сюда со своимъ дядей, сэромъ Рупертомъ. Ты пойдешь внизъ, Джимъ?

Худанькій мальчикъ, казавшійся гораздо моложе своихъ лтъ, слегка сгорбленный, взглянулъ своими большими задумчивыми глазами на Маргариту и отвтилъ:

— Нтъ, я не люблю туда ходить. Мн гораздо пріятне оставаться здсь,— прибавилъ онъ, придвинувъ кресло къ камину и подперевъ голову своими худыми тонкими руками.

— Съ тобою пойдетъ только Джульета, — сказала Эдита,— а мы останемся здсь и будемъ занимать твою сестру.

Мы услись пить чай. Мои собесдники были веселы и шутливы, я же была молчалива и никакъ не могла побдить своей застнчивости. Меня стсняло то, что я такъ плохо говорила по-англійски. Меня научила этому языку одна молодая англичанка, жившая нсколько лтъ подрядъ по сосдству отъ насъ, въ горахъ. Новизна обстановки также дйствовала на меня и мн хотлось больше слушать и наблюдать, нежели разговаривать. Притомъ же мои товарищи говорили о вещахъ, которыя были мн совершенно чужды, о своихъ знакомыхъ и друзьяхъ, о своихъ прогулкахъ и развлеченіяхъ. Я чувствовала себя очень одинокой безъ Маргариты. Я не могла подавить тяжелаго сознанія, что я всмъ чужая и что во мн никто здсь не нуждается. Я оставалась прежнею нищенкой, непрошеною гостьей, которая втерлась въ чужой домъ. Громкій смхъ, раздавшійся въ комнат, оторвалъ меня отъ моихъ невеселыхъ мыслей.

— Я два раза обращалась къ вамъ и вы меня не слышали,— сказала мн Эдита.

— Я задумалась,— отвтила я запинаясь.

— Это видно.— Что жъ вы часто такъ улетаете на луну?

— Что-же, хорошо тамъ, на лун?— спросилъ меня Джимъ съ насмшливой улыбкой.

— Я никогда не была на лун,— отвчала я,— но я жила высоко, въ Альпахъ, близко отъ луны. И теперь я мыслями была тамъ. Лтомъ тамъ хорошо, но зимою все такъ печально, скалы кажутся такими суровыми и зловщими…

— Вамъ, значитъ, пришлось спуститься сюда съ большой высоты,— замтилъ Джимъ.

— Я бы хотла такъ говорить по англійски, какъ вы,— сказала Эдитъ.— Мн нравится, какъ вы говорите.— Я покраснла отъ удовольствія и отвчала:

— Я бы такъ хотла научиться говорить по англійски быстро и хорошо…

— О, это придетъ само собою.— Есть у васъ желаніе учиться разнымъ предметамъ?

— Право, не знаю,— отвчала я нершительно.

— Я думаю, во всякомъ случа вы будете имть право поступать такъ, какъ вамъ захочется. Богатыя наслдницы, вдь, всегда могутъ длать то, что хотятъ. Неправда-ли, хорошо быть наслдницей большого состоянія?

— Почемъ я знаю!— возразила я, чувствуя большое смущеніе, такъ какъ мн пришло въ голову, что она смется надо мной, зная, что я нищенка. Я еще не освоилась со своимъ положеніемъ и на своего отца смотрла, какъ на человка, желавшаго оказать мн благодяніе.

— О,— воскликнула Эдита,— вдь вы же знаете, что вы богатая наслдница!— Вс это знаютъ. Зачмъ же вы длаете видъ, будто вамъ это все равно?

— Я не понимаю, о чемъ вы говорите,— отвчала я, приходя въ боле и боле сильное замшательство.

— Вы хотите насъ уврить, что вы не знаете, что вы очень богаты?

— Откуда же у меня можетъ быть богатство?— Я слышала, что мой отецъ совсмъ не богатъ.

— Такъ! Вамъ, значитъ, никто ничего не говорилъ. Я не знаю, богатъ ли вашъ отецъ, но знаю, что вы будете очень богаты, когда станете совершеннолтней. Братъ мистриссъ Девоншайръ завщалъ большое состояніе старшей дочери вашего отца, т. е. вамъ. Ваше будущее имніе очень недалеко отсюда.

— Какъ хорошо это со стороны Маргариты, что она нисколько не завидуетъ вамъ,— замтила Тильда.

— О, Маргарита неспособна на что-нибудь нехорошее!— вскричалъ Джимъ.

— Но все-таки для Маргариты это большая перемна,— сказала Эдита.— Вдь пока вы не отыскались, вс считали ее наслдницей, а теперь все измнилось.

У меня сжалось сердце. Такъ вотъ что случилось! Богатство, которое должно было принадлежать Маргарит, было отнято отъ нея и отдано мн! Вотъ почему отецъ мой не могъ особенно радоваться моему появленію. Вдь Маргарита была бы гораздо счастливе безъ меня. Это былъ слишкомъ тяжелый ударъ для меня, мн казалось, будто я ограбила Маргариту, а между тмъ она была такъ добра со мною!

Должно быть у меня былъ очень невеселый видъ въ эту минуту, такъ какъ Тильда, взглянувъ на меня, выразила удивленіе, что я такъ грустна. Вдь я должна радоваться, что я богатая наслдница.

— А между тмъ она какъ будто горюетъ объ этомъ,— сказалъ Джимъ.— Право, какія вы вс потшныя, альпійскія двочки!

— Разв мн можетъ быть пріятно отнимать что-нибудь у Маргариты,— замтила я съ негодованіемъ.— Что же вы думаете, что мы, альпійскія двочки, не имемъ сердца!

— Какой вздоръ!— воскликнула Эдита.— Вы можете дарить Маргарит все, что вамъ будетъ угодно. Васъ будутъ даже любить за то, что вы не скупитесь и тратите деньги, не жаля. Вотъ если бы вы стали скупиться тогда другое дло.

Джимъ, облокотившись локтями на столъ, посмотрлъ на меня и сказалъ: — значитъ, и я также долженъ огорчаться по поводу Пирса!

Я не знала, кто такой Пирсъ, и потому не поняла, о чемъ онъ говоритъ.

— Если человку улыбнется счастье, то онъ не долженъ отъ него отказываться,— прибавила Эдита наставительнымъ тономъ.— Моя мама такъ говорила мн, когда я жалла Маргариту и обвиняла васъ въ томъ, что вы отняли отъ нея богатство. Она находитъ, что вы поступили бы очень глупо, если бы отказались отъ этого богатства, которое свалилось вамъ съ неба. Ахъ, Джіанетта, какъ много хорошихъ вещей вы можете имть! Вроятно для васъ выписаны изъ Лондона прелестныя платья, лучше чмъ для Маргариты.

Вмсто всякаго отвта, я припала головой на руки и зарыдала. Каждое слово Эдиты точно ножомъ рзало меня по сердцу. Разв моя сестра, мой отецъ могутъ любить меня посл того, что случилось? Богатство было для меня пустымъ звукомъ. До сихъ поръ я жила въ бдности, почти въ нищет и не имла понятія о жизни богатыхъ людей. Маленькая сумма денегъ представлялась мн огромнымъ богатствомъ и мои желанія были очень скромны. Но я жаждала ласки, любви, которой я была лишена съ дтства, я была всегда одинокой и такъ страдала отъ этого. Перемна въ моей жизни обрадовала меня только потому, что я надялась испытать теперь отцовскую ласку и любовь сестры, а это богатство, которое мн было совсмъ не нужно, должно было лишить меня того, о чемъ я такъ мечтала! Я не могла сдержать своихъ слезъ, но я чувствовала, что было бы напрасно объяснять другимъ, отчего я плачу — они все равно меня не поймутъ. Эдита съ величайшимъ изумленіемъ смотрла на меня, не зная какъ меня утшить, а Джимъ дергалъ меня за косу, стараясь заставить меня взглянуть на него и улыбнуться.

— Вотъ какія странныя эти альпійскія двочки!— сказалъ онъ.— Кажется, он больше любятъ плакать, нежели смяться. Ну, Джіанетточка, будетъ плакать, улыбнитесь! Мы затемъ какую-нибудь веселую игру.

Но я не въ состояніи была успокоиться и продолжала прятать свое заплаканное лицо, припавъ головою къ столу, на который я облокотилась руками. Наконецъ Тильда подошла ко мн и, обнявъ меня, заговорила со мною вдругъ на ‘ты’.

— Пойдемъ со мною,— сказала она,— посидимъ вмст у камина. Ты устала. Пусть они играютъ одни.

Я съ благодарностью послдовала за Тильдой и мы услись съ нею, обнявшись, у камина.

— Разскажи мн, что съ тобою,— сказала Тильда.— Это облегчаетъ душу. Теб жалко было разставаться съ домомъ, поэтому ты плачешь?

— О, нтъ,— отвчала я, слегка всхлипывая.— Тамъ меня никто не любилъ. Я никогда не была такъ счастлива, какъ другія дти. Вы… ты, вдь, знаешь мою исторію? Меня украли у моего отца и теперь я возвращена ему, но я остаюсь чужая и ему, и моей сестр и вотъ, оказывается…. что я… отнимаю у нихъ богатство!… О!…

— Ты не должна такъ относиться къ этому, — сказала мн Тильда, обнимая меня.— Слушать то, что говоритъ Эдита, теб нечего. Твой отецъ и Маргарита совсмъ не такіе, какъ ея родные. Видишь ли, бываютъ разные люди на свт. Я не могу хорошенько объяснить теб, въ чемъ заключается разница, но только я знаю, что она существуетъ. Твой отецъ и Маргарита совсмъ не думаютъ о деньгахъ. Моя мать много разъ говорила это… Ахъ, — прибавила она, — я бы желала имть деньги, чтобы помочь матери. Я бы запрыгала отъ радости, еслибы мн свалилось богатство.

— Да, но вдь у тебя нтъ сестры, у которой ты бы его отняла.

— У меня шесть сестеръ и всмъ намъ надо будетъ работать, чтобы имть средства къ жизни.

— Ахъ ты моя бдная,— воскликнула я, вздохнувъ глубоко и невольнымъ движеніемъ прижимаясь къ ней. Тильда поцловала меня и съ этой минуты мы стали друзьями.

ГЛАВА VI.
Я начинаю врить, что я богатая наслдница.

Маргарита все время весело болтала со мною, пока мы раздвались, ложась спать, она показывала мн разныя хорошенькія вещицы, которыя были ей подарены отцомъ и вообще, повидимому, была такъ рада мн, что я постаралась скрыть отъ нея свое грустное настроеніе. Маргарита такъ напоминала мн Санту, что я не могла глазъ оторвать отъ нея и долго смотрла на нее, когда она уже заснула.

Въ эту ночь я видла во сн Альпы. Я опять сидла на краю дороги и суровыя, мрачныя скалы возвышались передо мной. Санта была возл меня и мы вмст съ нею разводили огонь для обжиганія вылпленныхъ мною глиняныхъ фигуръ. Я проснулась, потому что чей-то голосъ позвалъ меня, и, открывъ глаза, увидала передъ собою Маргариту.

— Санта!— воскликнула я невольно, протягивая къ ней руки и еще не вполн очнувшись отъ сна.

— Кто это Санта?— спросила Маргарита.

— Эта была моя двоюродная сестра, которая умерла,— отвчала я, окончательно приходя въ себя.

— Вс дти уже давно готовы къ завтраку и ты должна поторопиться,— сказала Маргарита.— Я помогу теб. Мы не будемъ звать горничную, неправда ли, и однемся сами. Это гораздо интересне. Когда мы подемъ домой, въ Ирландію, — говорила она, пока я помогала ей застегивать платье, — у насъ будетъ время поговорить обо всемъ и ты разскажетъ мн про Санту. Я очень люблю Ирландію. Тамъ есть море, горы, водопады и народъ такой славный. Но мы два года уже не были тамъ. Мы должны были оставаться здсь, все время, пока искали тебя.

— А скоро мы туда подемъ?— спросила я.

— Вроятно черезъ нсколько мсяцевъ. У папы тутъ есть дла. Мистриссъ Девоншайръ разскажетъ теб про это. Но и въ Англіи очень хорошо и у насъ такъ много здсь друзей… Пойдемъ, Джіанетта.

Мы побжали въ дтскую, гд уже былъ приготовленъ завтракъ. Вскор туда пришла горничная и объявила мн, что мистриссъ Девоншайръ ждетъ меня въ своей комнат.

Мы съ Маргаритой на минуту остановились у балкона, который выходилъ въ прелестный цвтникъ, и я невольно залюбовалась на красивыя клумбы цвтовъ и на группы деревьевъ, возвышавшихся между ними.

— Какъ все это красиво!— вырвалось у меня.— Маргарита, помнишь хижину на Альпахъ?

— Помню, но точно во сн, — отвчала Маргарита.

— А мн такъ, наоборотъ, все, что теперь происходитъ, представляется точно во сн. Уколи меня чмъ нибудь, Маргарита, да хорошенько, чтобы я поняла, что я не сплю.

Маргарита расхохоталась и такъ больно ткнула меня булавкой, что я вскрикнула. Мн вдругъ стало весело и мы об, смясь, сбжали по лстниц внизъ.

Никогда даже въ своемъ воображеніи я не могла представить себ такого красиваго и богатаго убранства, какое я увидла въ комнат мистриссъ Девоншайръ. Я чуть не вскрикнула отъ восторга, увидвъ художественную мебель изъ темнаго дуба, прекрасныя картины, зеркала и т. п. Мой отецъ стоялъ у окна и разговаривалъ съ очень красивою пожилою женщиной, совершенно блые волосы которой были высоко зачесаны, что придавало ея наружности особенно величественный видъ.

Маргарита бросилась на шею къ своему отцу, а я остановилась въ сторон, не ршаясь подойти къ нему, но онъ самъ обернулся ко мн и, взявъ меня за руку, подвелъ къ величественной дам, съ которой разговаривалъ.

— Вотъ моя потерянная дочь, Джорджіана,— сказалъ онъ.

Дама взяла меня за подбородокъ и, приподнявъ мою голову, замтила:

— Она не въ нашу семью, неправда ли?

— Нтъ, она настоящая итальянка.— Она похожа на свою мать,— сказалъ мой отецъ.

— Ну что жъ — возразила мистриссъ Девоншайръ.— Такъ пожалуй лучше.— Вовсе не нужно, чтобы вс члены нашей семьи были на одно лицо. Джіанетта внесетъ своимъ смуглымъ цвтомъ лица и черными глазами нкоторое разнообразіе въ нашу семью. Оставь ее со мною,— я хочу поговорить съ нею.

— Хорошо,— отвчалъ отецъ. Мы съ Маргаритой пойдемъ посмотрть пони, который повредилъ себ ногу.

Они вышли изъ комнаты и я осталась одна съ мистриссъ Девоншайръ.— Она усадила меня возл себя на очень мягкій, удобный диванъ и отъ нея пахнуло какими то удивительно пріятными духами, которыми былъ надушенъ ея вышитый платокъ.

— Милая моя, не надо быть такой застнчивой,— сказала она.— Ты должна научиться держать себя съ достоинствоимъ. Конечно, сразу ты не можешь измниться, но я надюсь, что это придетъ современемъ и ты будешь настоящая леди. Но ты должна слушаться меня во всемъ и поступать такъ, какъ я тебя научу.— Черезъ нсколько лтъ ты будешь совсмъ взрослая двица и богатая наслдница, наслдница моего бднаго брата, и поэтому то я и хочу, чтобы ты научилась держать себя, какъ подобаетъ двушк въ этомъ положеніи. Я чувствую себя обязанной позаботиться о теб, исполняя волю моего покойнаго брата.

Я слушала ее въ большомъ смущеніи, не зная что сказать. Мн очень хотлось разспросить ее насчетъ наслдства, мысль о которомъ такъ пугала меня, но я не ршалась. Наконецъ, собравшись съ мужествомъ, я ее спросила:

— Я буду богаче Маргариты?

— Моя милая, ты будешь очень богата современемъ и у тебя будетъ прекрасное имніе. Я повезу тебя туда и покажу теб твои будущія владнія, это недалеко отсюда. Твой отецъ ежегодно получаетъ хорошую сумму на твое воспитаніе и такъ будетъ продолжаться до твоего совершеннолтія. Для него это составляетъ большую помощь, такъ какъ онъ не богатъ. Я уговаривала его жить въ твоемъ имніи и управлять имъ до твоего совершеннолтія, но онъ не согласенъ, онъ, предпочитаетъ свою Ирландію. Можетъ быть теб удастся! уговорить его остаться, такъ какъ здсь онъ будетъ пользоваться всми удобствами жизни, Ирландія же почти дикая страна.

— Мн все равно, гд ни жить, — возразила я,— скажите, разв я не могу раздлить мое богатство съ Маргаритой?

— Ты не можешь этого сдлать,— сказала она и въ голос ея послышалось неудовольствіе.— Мой покойный братъ вовсе не желалъ, чтобы его состояніе было раздроблено. Судьба устроила такъ, что ты получаешь это состояніе и ты должна имъ пользоваться. Такъ какъ ты наслдница моего брата, то отчасти находишься на моемъ попеченіи, а у Маргариты есть отецъ, который позаботится о ней. Никогда не говори мн объ этомъ больше.

Послднія слова мистриссъ Девовшайръ больно затронули меня. У Маргариты есть отецъ, который позаботится о ней! Мистриссъ Девоншайръ должно быть замтила по моему лицу, что я чмъ то огорчена, и начала разказывать, какъ хорошо устроенъ домъ въ имніи ея покойнаго брата, которое будетъ мн принадлежать современемъ. Она думала развеселить меня упоминаніемъ о моемъ будущемъ богатств, но меня только угнетала мысль о немъ.

Посл завтрака меня снова позвали къ мистриссъ Девоншайръ, которая хотла показать мн мои будущія владнія. Прелестная коляска ждала насъ у подъзда. Мистриссъ Девоншайръ посадила меня рядомъ съ собою. Хотя я въ первый разъ въ жизни сидла на такихъ мягкихъ подушкахъ и въ такомъ прекрасномъ экипаж, запряженномъ парою кровныхъ лошадей, но я съ завистью думала о Маргарит, которая похала кататься верхомъ вмст съ отцомъ.

Экипажъ покатился по дорог, обсаженной деревьями, и вскор домъ мистриссъ Девоншайръ скрылся изъ виду. Путешествіе это казалось мн безконечнымъ, хотя оно продолжалось не боле полутора часовъ. Наконецъ на поворот дороги показалось большое старинное зданіе изъ краснаго кирпича, обвитое шлющемъ.

Мы остановились у широкаго подъзда съ колоннами и поднялись по каменной лстниц, украшенной вазами съ тропическими растеніями. Съ тхъ поръ я видла много красивыхъ и роскошныхъ помщеній, но никогда я не была такъ восхищена какъ въ ту минуту, когда переступила порогъ моего будущаго дома. Убранство комнатъ не поражало богатствомъ, но отличалось необыкновенно художественнымъ вкусомъ. Мистриссъ Девоншайръ была очень довольна, увидвъ на моемъ лиц искреннее восхищеніе.

— Я очень рада, что теб такъ нравится этотъ домъ,— сказала она мн.— Пойдемъ, я покажу теб картины и другія художественныя произведенія, которыя мой братъ собиралъ въ теченіе многихъ лтъ.

Я пошла за нею въ большую галлерею, по стнамъ которой висли картины и поставлены были витрины съ различными произведеніями искусства и древностями. Тутъ была цлая коллекція очень цнныхъ старинныхъ картинъ. Полъ былъ покрытъ дорогимъ ковромъ, а двери завшаны очень красивыми драпировками. Мн такъ понравилась эта галлерея, что я не хотла уходить и просила мистриссъ Девоншайръ остаться еще минуточку.

— Хорошо, хорошо,— сказала мистриссъ Девоншайръ, видимо очень довольная тмъ, что я оказалась такою цнительницей произведеній искусства, собранныхъ ея братомъ.— Я велю подать сюда чай и разскажу теб, кто изображенъ на этихъ фамильныхъ портретахъ.

Она позвонила и вскор въ галлерею былъ принесенъ хорошенькій низенькій столикъ, на которомъ стоялъ чайный приборъ и на тарелкахъ были разложены разныя вкусныя вещи, лакомства и тартинки. Мы принялись пить чай и закусывать и въ это время мистриссъ Девоншайръ разсказывала мн про своего брата и его картины. Когда мы кончили пить чай, то мистриссъ Девоншайръ сказала мн.

— Теперь пойдемъ посмотрть статуи. Пожалуй, это для тебя не такъ интересно, потому что дти, вообще, любятъ больше яркія краски. Но я все-таки хочу показать теб коллекцію статуй моего покойнаго брата, такъ какъ она очень хороша.

Она подняла портьеру, отдлявшую картинную галлерею отъ другой, маленькой галлереи, уставленной статуями и освщенной лампочками. Я не могу выразить словами глубокаго впечатлнія, испытаннаго мною, когда я увидала чудныя произведенія того самаго искусства, которое меня такъ привлекало съ самаго ранняго дтства, Я была не въ силахъ пошевелиться и словно очарованная стояла на мст. Ахъ, еслибъ въ эту минуту у меня была подъ рукой глина! Мн такъ хотлось попробовать вылпить которую нибудь изъ этихъ статуй. Въ первый разъ я сознательно ощутила перемну, которая произошла во мн. Передо мною какъ будто открывался какой то новый, невдомый для меня міръ и я испытывала необыкновенную радость и восторгъ. То самое чувство, которое всегда охватывало меня, когда я посщала соборъ въ Комо, овладло мною и теперь, только еще сильне, Никогда никто не объяснялъ мн красоты произведеній скульптуры, но я инстинктивно понимала эту красоту и не могла теперь глазъ оторвать отъ статуй, такъ что мистриссъ Девоншайръ должна была взять меня за руку, чтобы нарушить очарованіе.

— Пора хать — сказала она,— но если теб такъ нравится здсь, то ты можешь часто прізжать сюда. Вс эти произведенія искусства современемъ будутъ принадлежатъ теб.

— Мн!— Мое сердце забилось отъ восторга и я въ первый разъ ощутила радость при мысли, что я богатая наслдница.

ГЛАВА VII.
Обида сэра Руперта

Въ этотъ вечеръ мы съ Маргаритой сошли въ гостиную, гд находился отецъ.

— О, о, какая ты нарядная!— сказалъ онъ, улыбаясь и цлуя меня.

— Эта двочка моя собственность,— возразила ему мистриссъ Девоншайръ,— и я сама буду одвать ее. Поврь, Морицъ, я въ этомъ смыслю больше, чмъ ты. Наслдница моего брата должна быть хорошо одта, поэтому я и выбрала ей это платье, которое ты находишь такимъ наряднымъ.

— Конечно, конечно, Джорджіана,— сказалъ отецъ, улыбаясь,— я и не думаю оспаривать этого. Можешь ее наряжать какъ угодно. Я даже не считаю себя вправ вмшиваться въ это дло.

При этомъ онъ съ любовью взглянулъ на Маргариту, одтую въ простенькое платье, и я позавидовала счастью моей сестры. Можетъ быть на моемъ лиц отразились эти чувства, потому что отецъ вдругъ притянулъ меня къ себ и ласково спросилъ, понравился ли мн домъ, который современемъ будетъ принадлежать мн?

— Да,— отвтила я — мн понравились статуи.

— У Джіанетты повидимому есть врожденная любовь къ искусствамъ и художественный вкусъ,— замтила мистриссъ Девоншайръ.

— О да,— воскликнулъ отецъ.— Я и забылъ совсмъ: у нея не только вкусъ, но и врожденный талантъ, если я не ошибаюсь. Когда я увидлъ ее въ первый разъ, она сидла на дорог и лпила статуетки изъ глины. Я былъ пораженъ ея искусствомъ. Ты разв не захватила съ собой ни одной изъ этихъ статуетокъ, Джіанетта?

— Нтъ, — отвчала я, запинаясь и красня отъ удовольствія, что отецъ похвалилъ меня.

— Пусть она теперь что-нибудь вылпитъ намъ, для того чтобы мы могли судить объ ея искусств,— сказала мистриссъ Девоншайръ.— Я въ восторг, что наслдница моего брата обладаетъ какимъ-нибудь талантомъ. Джіанетта, попробуй вылпить чей-нибудь бюстъ.

— Не желаетъ ли миссъ Джіанетта сдлать мой бюстъ?— спросилъ сэръ Рупертъ Кирванъ входя въ комнату

Преодолвъ на этотъ разъ свою робость, я ршилась взглянуть въ лицо человку, сдлавшему мн это предложеніе. Это былъ очень красивый, хотя и довольно уже пожилой мужчина, одтый элегантно, по послдней мод. Но мн онъ почему-то не понравился, что-то такое въ его наружности тталкивало меня. Не умя скрывать своихъ чувствъ не имя понятія о свтскихъ приличіяхъ, я совершени откровенно отвтила, что мн не хочется длать его бюстъ.

— Это очень нелюбезно съ твоей стороны, — замтилъ сэръ Рупертъ, видимо недовольный моимъ отвтомъ.

— Ну, конечно, она попробуетъ,— вмшалась мистриссъ Девоншайръ.— Она должна быть довольна, что вы выразили желаніе служить для нея моделью, сэръ Рупертъ.

Мистриссъ Девоншайръ видимо желала дать мн урокъ вжливости и хорошаго обращенія.

Когда мы вернулись въ дтскую, вс меня обступили и начали допрашивать.

— Правда ли, что ты умешь лпить, Джіанетта?

— Кто тебя научилъ этому?

— Что ты умешь лпить?

— Какую глину ты употребляешь?

Я старалась отвчать на эти вопросы, такъ скоро, какъ могла.

— Вотъ какъ! Ты будешь длать бюстъ дяди Руперта,— воскликнулъ Джимъ.— Сумешь ли ты изобразить въ его лиц презрніе ко мн и недоброе отношеніе къ Пирсу?

— Какъ теб не стыдно такъ отзываться о своемъ дяд! замтила ему Эдита.— Мама говоритъ, что онъ настоящій джентлеменъ и вполн свтскій человкъ,— замтила ему Эдита.

— Ну, пусть Джіанетта и изобразитъ эти качества на томъ бюст, который она собирается лпить,— возразилъ Джимъ своимъ обычнымъ насмшливымъ тономъ.— Я ничего не имю противъ этого.

— Я могу длать только то, что я вижу,— сказала я.— Но я не знаю, кто такой Пирсъ и не замтила у сэра Руперта презрнія къ теб.

— Неужели? Ну такъ присмотрись хорошенько.

— Я уврена, что онъ всегда добръ къ теб,— замтила Джульета.

— Ну, да, разумется!— повторилъ Джимъ и при этомъ слегка свиснулъ.

— Онъ помстилъ тебя въ Итонскую школу, одваетъ тебя всегда хорошо и даетъ теб все, что нужно. Мои братья далеко не такъ хорошо обставлены, какъ ты.

— Все это Джіанетта изобразитъ, когда будетъ лпить его бюстъ, я вовсе не хочу лишать дядю Руперта его великихъ достоинствъ.

Джимъ, проговоривъ это, засмялся такъ ршительно, что и мы послдовали его примру. Этимъ кончился споръ о достоинствахъ дяди Руперта.

Какъ только была принесена глина, изъ которой я должна была лпить бюстъ дяди Руперта, меня позвали въ гостиную мистриссъ Девоншайръ и я должна была въ присутствіи всхъ показать свое искусство. Мн дали все что нужно для работы, но я чувствовала большое смущеніе и только съ трудомъ побдила свою робость. На меня надли большой передникъ, а коверъ гостиной покрыли холстомъ, чтобы предохранить его отъ порчи. Сэръ Рупертъ помстился противъ меня и пріятно улыбался, но прежнее чувство отвращенія къ нему еще сильне овладло мною, когда я пристально посмотрла на него и принялась мсить глину руками. Вскор работа увлекла меня и я совсмъ забыла окружающую обстановку. Но когда я кончила, то увидла, что сэръ Рупертъ недоволенъ. Мистриссъ Девоншайръ также замтила это и, стараясь сгладить непріятное впечатлніе, произведенное на него моею работой, сказала, обращаясь къ сэру Руперту:

— Вдь, это только проба. Работа еще не отдлана. Притомъ же Джіанетта не училась этому искусству.

Однако это объясненіе не удовлетворило сэра Руперта. Сама не знаю какъ, но мн, дйствительно, удалось изобразить на его лиц т душевныя качества, которыя скрывались у него подъ вншнимъ лоскомъ хорошо воспитаннаго человка.

— Я не вижу никакого сходства, — сказалъ онъ, смотря на свое изображеніе. Никто не возражалъ ему и я видла, что всмъ стало неловко, но въ тоже время я чувствовала, что вс находятъ его изображеніе очень похожимъ. Дти стояли позади меня и я знала, что ихъ очень забавляетъ то, что я не угодила дяд Руперту. Я боялась взглянуть на Джима, но чувствовала, что онъ смотритъ на меня съ обычною усмшкой.

— Ну ты была не очень любезна съ дядей Рупертомъ, моя милая двочка,— сказалъ мой отецъ, улыбаясь, когда я отошла въ сторону, предоставивъ всмъ осматривать мою работу.— Ты нисколько не польстила ему.

— Я вовсе не хотла льстить. Я могу изображать только, то, что вижу и угадываю.

— О! это очень опасный талантъ, — замтилъ онъ, шутя,— пожалуй даже лучше не развивать его.

— Я никогда не буду лпить изображеніе злыхъ людей,— сказала я съ жаромъ.— Сэръ Рупертъ — злой, я это чувствовала и поэтому его бюстъ вышелъ такимъ… такимъ…

Но отецъ не далъ мн кончить и шутя закрылъ мн ротъ рукой. Затмъ меня отослали въ дтскую вмст съ другими дтьми и я чувствовала, что впала въ немилость, потому что обидла сэра Руперта.

— Ты настоящая колдунья, Джіанетта, — сказалъ мн Джимъ, когда мы пришли въ дтскую.— Какъ это ты догадалась?

— Догадалась? о чемъ?— спросила я въ недоумніи.

— О томъ, что ты изобразила на бюст. Это прелесть! Но я долженъ теб сказать, голубушка, что теперь ты создала себ врага на всю жизнь.

— Мн все равно!— воскликнула я съ жаромъ.— Я не хочу имть съ нимъ никакого дла. Я изобразила только то выраженіе, которое видла на его лиц. Я не виновата, что такъ вышло.

Весь этотъ вечеръ я провела въ томъ, что лпила разныя фигуры для Маргариты и другихъ дтей. Маргарита была въ восторг отъ моего искусства, когда намъ всмъ это занятіе, наконецъ, надоло, Тильда сказала мн:

— Я бы хотла чтобы ты пріхала къ намъ, Джіанетта, и поступила бы въ нашу художественную школу, гд учатся мои сестры. Одна изъ нихъ тоже лпитъ, а другая рисуетъ.

— Я никогда ничему не училась — отвчала я,— мн бы такъ хотлось поступить въ школу, чтобы научиться чему-нибудь.

ГЛАВА VIII.
У Баррингтоновъ.

Счастливую недлю провела я въ Пичъ Блоссом. Вс были удивительно добры ко мн и, повидимому, принимали большое участіе во мн. Мистриссъ Девоншайръ старалась уговорить меня остаться у нея и не хать въ Ирландію съ отцомъ и Маргаритой. Ирландію она изображала мн совсмъ дикою страной и говорила, что мн тамъ трудно будетъ получить то образованіе, въ которомъ я нуждалась, въ качеств богатой наслдницы. Но уговоры мистриссъ Девоншайръ на меня не дйствовали. Мн были только непріятны постоянные ея разговоры, что отецъ и Маргарита во мн не нуждаются и что имъ отлично живется и. безъ меня. Но въ послднее время я стала замчать перемну въ обращеніи моего отца, которая очень радовала меня — мн казалось, что онъ начинаетъ любить и меня.

Я очень подружилась съ Тильдою Баррингтонъ и обрадовалась, когда отецъ и мистриссъ Девоншайръ разршили мн похать съ ней въ Лондонъ, погостить у ея матери.

Былъ прекрасный апрльскій вечеръ, когда я впервые переступила порогъ Варрингтонскаго дома. Въ моей жизни это составило крупное событіе.

Домъ, въ которомъ жила семья Баррингтоновъ, былъ старый и невзрачный на видъ. ‘Мы вынуждены жить въ такомъ некрасивомъ дом, сказала мн Тильда, взбгая по лстниц.— Но мы постарались сдлать его уютнымъ внутри’.

Тильда привела меня въ большую, очень свтлую и веселую комнату, въ ней находились три двочки. Одна изъ нихъ была моихъ лтъ. Она стояла на колняхъ у окна и перевязывала лапу какой-то черной собаченк. Не повертывая къ намъ головы, и всецло поглощенная своимъ занятіемъ, молодая двушка крикнула:

— Погоди минуточку, Тильда, дай мн кончить операцію. Поговори пока съ Розеттой и Доротеей.

— Это Розета,— сказала Тильда, подводя меня къ другой двочк, которая сидла у фортепіано.

— Какъ я рада, что ты пріхала! воскликнула она вскакивая.— Я думаю, я могу бросить теперь свои упражненія, неправда-ли?

— О, конечно,— сказала, смясь, Тильда.— Изъ чувства милосердія къ нашей гость теб надо прекратить игру. Ну, а теперь, Джіанетта, пойдемъ, я тебя познакомлю съ Доротеей.

На низенькомъ диван, въ отдаленномъ углу комнаты, сидла третья двочка, нагнувшись надъ рабочею корзиной. Увидвъ насъ, она бросила работу, которая была у нея въ рукахъ и съ крикомъ радости кинулась на шею Тильд. Она показалась мн самою интересною изъ всхъ сестеръ со своимъ блднымъ худенькимъ личикомъ и большими задумчивыми срыми глазами.

— Доротея — это наша общая штопальница, она чинитъ чулки для всхъ насъ,— сказала Мэбъ, окончившая перевязку собаки и присоединившаяся къ намъ,— Доротея считаетъ себя очень слабаго здоровья и, такъ какъ я исполняю обязанности доктора, то и раздляю свое вниманіе между нею и собаками и кошками, а иногда лчу и птицъ, пораненныхъ кошками. Я даже вылчила однажды больную лисичку.

— Перестань проказница,— замтила Тильда — скажи-ка мн лучше, гд Руфь?

— Она въ кухн, приготовляетъ чай для мамы.

— Ну Джіанетта, пойдемъ пока наверхъ и приведемъ себя въ порядокъ посл дороги.

Тильда повела меня по лстниц въ самый верхній этажъ, въ длинную, узкую комнату, стны которой были завшаны разными рисунками, эскизами и полками книгъ, а у большого окна, дававшаго много свта, стоялъ мольбертъ и стулъ. Въ нишахъ, находившихся по бокамъ комнаты, стояли дв небольшія кровати, подъ блыми покрывалами, а у дверей поставленъ шкафъ для платьевъ, наверху котораго красовался бюстъ Аполлона. Очевидно, эта комната служила вмст и спальней и кабинетомъ и мастерской художника. Окно было широко раскрыто и на подоконник стоялъ большой горшокъ съ цвткомъ.

— Разв тутъ не хорошо? спросила Тильда, вводя меня въ эту комнату.— Тутъ я живу вмст съ Руфью. Тутъ мы пишемъ, питаемъ, рисуемъ и разговариваемъ о разныхъ вещахъ. Я далеко не чувствую себя такъ хорошо въ Пичъ Блоссом, какъ здсь. Богатство еще не все составляетъ!

— Добро пожаловать въ наше старинное жилище!— раздался чей то голосъ.— Я пожму вашу руку, какъ только умоюсь. О, Тильда, какъ я рада, что ты вернулась наконецъ!

Говорившая это, высокая черноволосая двушка, сняла огромный передникъ, покрывавшій ее всю, и принялась мыть руки и причесывать свои волнистые, густые волосы. Я догадалась, что эта была Руфь, о которой мн такъ много разсказывала Тильда.

— Ты знаешь, Джіанетта вдь также поступаетъ въ художественную школу,— сказала Тильда.— Ахъ Руфь, ты и не подозрваешь, какъ она хорошо лпитъ! Еслибъ она не была богатой наслдницей, то наврное сдлалась бы скульпторшей.

— Ну, для меня богатство не послужило бы препятствіемъ,— замтила Руфь.

— Мы вс тутъ желаемъ быть знаменитыми женщинами, заявила Тильда, обращаясь ко мн.

— Ну, будущія знаменитости, пожалуйте-ка внизъ, крикнула Мэбъ, появляясь въ дверяхъ.— Мама уже вернулась и ждетъ чаю.

Въ маленькой комнатк, оклеенной коричневыми обоями и довольно скудно меблированной, на стол приготовленъ былъ чай и печенія. Тамъ уже находилась мать моихъ новыхъ подругъ.

— Такъ вотъ эта Джіанетта,— сказала она, притягивая меня къ себ. И когда она ласково обняла меня и погладила мои волосы, то я въ первый разъ почувствовала, что значитъ имть мать! Сознаніе, что я была одинокой, что я никогда не знала материнской ласки, съ особенною силой проснулась въ моемъ сердц.

Посл чая мы отправились въ садъ. Мистриссъ Баррингтонъ должна была почти цлый день проводить въ комнат за работой, и поэтому она была рада хоть вечеромъ подышать свжимъ воздухомъ. Конечно, этотъ маленькій садикъ, поросшій травой, совсмъ не походилъ на выхоленный и расчищенный садъ мистриссъ Девоншайръ съ подстриженными деревьями, красивыми причудливыми клумбами и т. п., но для меня онъ представлялъ особенную прелесть. Ни за что бы я не промняла эти развсистыя старыя яблони на стройныя деревья въ парк мистриссъ Девоншайръ!

ГЛАВА IX.
Въ художественной школ.

Я проснулась на разсвт, но Руфь и Гильда уже встали. Я также поторопилась одться и, спустившись внизъ, увидала, что об двочки заняты уборкою комнатъ и приготовленіями къ завтраку. Когда явилась Мэбъ, то Руфь отправилась въ кухню и мн было разршено помогать двочкамъ въ ихъ приготовленіяхъ. Мы очень быстро убрали столовую и я спустилась въ садъ, чтобы сдлать свжій букетъ къ завтраку. Когда вошла мистриссъ Гаррингтонъ, то ея дочери встртили ее веселыя и улыбающіяся и мы вс услись за накрытый къ завтраку столъ.

За завтракомъ было ршено, что я поступлю въ художественную школу, хотя бы только-на дв недли.

— Видишь ли, милая,— сказала мн Тильда, если бы ты была бдна, то бы не могла заплатить за все время, а учиться всего дв недли. Но такъ какъ ты богата, то не все ли равно, какъ ты будешь тратить свои деньги, никто не станетъ возражать противъ этого.

Дйствительно, это было такъ.— Я могла тратить деньги, какъ мн хочется, но все-таки мн было такъ странно слышать постоянныя замчанія о моемъ богатств, къ которому я никакъ не могла еще привыкнуть.

Спустя два часа мы уже находились въ большомъ зал, увшанномъ рисунками и моделями. Къ нему примыкали небольшія комнаты, которыя были переполнены женщинами и двушками всхъ возрастовъ.

Сначала я только присматривалась, какъ другія работали, но затмъ учитель разршилъ мн заняться лпкой и далъ мн модель руки. Я была разочарована: мн такъ хотлось сдлать снимокъ съ живого существа.

Лпить руку съ гипсовой модели было вовсе не трудно и я быстро выполнила заданную мн работу. Мн даже показалось страннымъ слышать похвалы моей работ.

Въ то время, когда я занималась своимъ дломъ, въ комнату вошли нсколько другихъ дамъ, он начали разсматривать рисунки, висвшіе на стнахъ. Изъ ихъ разговора я узнала, что при школ существуютъ вечерніе классы для ученицъ, уже значительно подвинувшихся въ рисованіи и лпк. Разъ въ мсяцъ имъ задается тема, надъ которою он и работаютъ. На этотъ разъ было задано изобразить ‘горе’. Рисунки, висвшіе на стн, были сдланы на эту тему,— фигура, изображенная на нихъ, должна была олицетворять человческое горе.

Но мн ни одинъ изъ этихъ рисунковъ не понравился. Вдругъ я вспомнила сцену, которую я однажды видла въ храм, въ Комо: къ мраморному изваянію умирающаго Христа подошла какая-то женщина — крестьянка съ ребенкомъ на рукахъ и тихо опустилась на колни. Я замтила тогда же выраженіе страшной усталости и тоски на ея лиц. Казалось, она длала нечеловческія усилія, чтобы держаться на ногахъ. Ребенокъ спалъ, улыбаясь, завернутый въ лохмотья. Женщина устремила свой взоръ на мраморный ликъ Спасителя. Она не шевелилась и даже не произносила никакой молитвы, глаза ея были сухи, но лицо и вся поза изображали такое безъисходное горе, такую тоску, что я долго не могла забыть этой женщины, стоящей на колняхъ, съ ребенкомъ на рукахъ, въ пустомъ храм. Эта сцена такъ живо вспомнилась мн теперь и такъ завладла моимъ воображеніемъ, что я чувствовала, что пока не вылплю фигуры, изображающей ‘горе’, до тхъ поръ не успокоюсь.

Возвращаясь домой изъ школы, я добыла скульптурной глины и, посвятивъ Руфь въ свое намреніе, я уговорила ее вставать каждое утро пораньше и до ухода въ школу служить мн моделью для моей статуи.

Цлую недлю я работала, не переставая, и, наконецъ, мн удалось воплотить въ вылпленной мною фигур тотъ образъ женщины, который не давалъ мн покоя. Руфь и Г’ильда были въ восторг и устроили между собою заговоръ, въ который посвятили и меня. Он ршили выставить мою статуэтку въ школ, въ числ работъ, которыя были сдланы на заданную тэму. Меня никто не зналъ въ класс и такъ какъ я скромно лпила въ своемъ уголк модель руки, которую мн далъ учитель, то на меня никто не обращалъ вниманія. Мою статуэтку поставили рядомъ съ работами другихъ ученицъ, Ея появленіе удивило всхъ, такъ какъ никто не зналъ, откуда она взялась. Осмотръ работъ происходилъ во время вечернихъ классовъ, на которыхъ мы не присутствовали, и когда, на другое утро, мы пришли въ школу, то замтили, что ученицы находились въ какомъ то волненіи и перешептывались другъ съ другомъ.

— Что случилось?— спросила Тильда одну изъ молодыхъ двицъ.

— Да вотъ, учитель непремнно хочетъ знать, кто сдлалъ статуэтку, которая выставлена съ ученическими работами.

— Вотъ она — виновница,— замтила Тильда, указывая на меня.

— Какой вздоръ!— воскликнула двушка.— Учитель сказалъ, что тутъ видна рука мастера.

— Пойдемте къ нему,— возразила Тильда и, схвативъ меня за руку, потащила въ классъ, гд учитель занимался со старшими ученицами.

— Вотъ, сэръ,— воскликнула Тильда,— та ученица, которая сдлала статуэтку ‘горе’.

Ученицы побросали свою работу и уставились на меня съ удивленіемъ, а учитель, поправивъ очки, оглядлъ меня съ ногъ до головы.

— Сколько вамъ лтъ?— спросилъ онъ.

— Мн почти 14 лтъ,— отвчала я, прибавивъ себ годы и чувствуя, что красню.

— Она итальянка,— замтила Гильда — и занималась лпкой самоучкой съ самыхъ дтскихъ лтъ.— Правда, Джіанетта?

— Правда,— пробормотала я, все боле и боле смущаясь.

Учитель посмотрлъ на меня недоврчиво.

— Заставьте ее сдлать что нибудь при себ,— не унималась Гильда,— она работаетъ очень быстро.

— Хорошо,— сказалъ учитель.— Ну вотъ, попробуйте-ка теперь сдлать другую фигуру. Вы изобразили горе, теперь изобразите радость.

— Я не сумю, пожалуй, — отвчала я.— Мн такъ трудно представить себ радость, а горе я знаю хорошо,— его я видала.

— Вотъ какъ,— замтилъ учитель, ласково улыбнувшись.— Но я надюсь не всегда такъ будетъ. А вы все-таки попробуйте.

— Но у меня нтъ модели….

— Мы постараемся найти модель.

На слдующее же утро я принялась за работу. Я представила себ лицо Маргариты, бгущей на встрчу отцу, и она явилась для меня воплощеніемъ радости. Я все думала о ней, во время своей работы, представляла себ выраженіе ей лица и оно такъ живо рисовалось мн, что работа у мня быстро подвигалась.

Учитель остался очень доволенъ и хвалилъ мои способности. Какъ разъ въ тотъ моментъ, когда онъ разсматривалъ мою оконченную работу и длалъ мн нкоторыя указанія, въ классъ вошла мистриссъ Девоншайръ.

— Такъ вотъ ты гд, малютка,— сказала она, увидвъ меня въ передник и выпачканную глиной.— Вижу, что ты довольна. Это очень хорошо. Значитъ теперь и рчи не можетъ быть о томъ, чтобы хать въ Ирландію, неправда-ли?

Инструментъ, которымъ я сглаживала неровности глины, выпалъ у меня изъ рукъ.

— Когда отецъ узжаетъ въ Ирландію?— спросила я дрожащимъ голосомъ.

— Въ конц недли.

Она ушла, оставивъ меня въ большомъ смущеніи. Я сказала учителю, что мой отецъ узжаетъ въ Ирландію и что я должна съ нимъ хать

— Это очень жаль,— замтилъ онъ.— У васъ есть талантъ, который надо развивать. Отецъ вашъ не долженъ былъ бы увозить васъ, вамъ надо учиться.

— Да онъ и не хочетъ увозить меня,— возразила я грустно.— Это я хочу хать съ нимъ.

— Вы не хотите работать?

— Нтъ, не оттого!— воскликнула я, съ трудомъ сдерживая слезы и снова принимаясь за работу. Мн не хотлось, чтобы учитель видлъ, что я плачу, какъ маленькая двочка, но у меня было такъ тяжело на душ. Я знала, что отцу все равно, поду ли я съ нимъ или нтъ, лишь бы Маргарита была съ нимъ! Что мн было длать? Мысль сдлаться настоящею художницей привлекала меня. Искусство нравилось мн и я могла цлые дни проводить за работой. Но какъ мн не хотлось разставаться съ отцомъ! И слезы капали у меня изъ глазъ на фигуру ‘радости’, которую я лпила.

Въ одно утро въ школу явился отецъ и Маргарита.

— Мы пріхали проститься съ тобою, Джіанетта,— объявилъ онъ мн.— Мистриссъ Девоншайръ сказала мн, что ты остаешься здсь и будешь учиться. Это благоразумное ршеніе. Мистриссъ Девоншайръ будетъ заботиться о теб. Ну, а когда теб можно будетъ, ты прідешь къ намъ погостить.

Маргарита ничего не сказала, но я видла по тому, какъ она поздоровалась со мной, что она недовольна.

Когда учитель вышелъ изъ комнаты и оставилъ насъ однихъ, она обняла меня и сказала, что я должна часто писать ей. Отецъ погладилъ меня по голов и поцловалъ въ лобъ. Но я чувствовала себя ужасно несчастной и когда отецъ и Маргарита вышли изъ комнаты, я съ тоскою посмотрла имъ вслдъ. Неужели они такъ покидаютъ меня? Вдругъ у меня сердце сжалось и слезы хлынули изъ глазъ. Я бросила инструменты и какъ была, въ передник, съ выпачканными въ глин руками, пустилась бжать вонъ изъ класса, чтобы догнать Маргариту и отца. Они уже были у наружной двери, когда я быстро спустившись съ лстницы, бросилась къ нимъ.

— О, не оставляйте меня, не покидайте!— кричала я, захлебываясь отъ рыданій.— Возьмите меня съ собою въ Ирландію.

Я бы бросилась отцу, на шею но его взглядъ остановилъ меня. Онъ посмотрлъ на меня съ удивленіемъ, но потомъ ласково сказалъ:

— Хорошо, успокойся-же моя маленькая дикарка.

Въ тотъ-же вечеръ я простилась съ Баррингтонами, а на слдующій день мы ухали въ Ирландію.

ГЛАВА X.
Наконецъ я счастлива!

Кажется, на свт не было боле счастливой двочки, чмъ я, когда мы съ отцомъ сли въ ирландскую телжку, на станціи желзной дороги, и покатили по шоссе, вдоль котораго тянулись луга и холмы, покрытые лсомъ. Я съ наслажденіемъ подставляла свое лицо свжему втерку, пропитанному запахомъ зелени, и любовалась красивыми видами. Конечно, это не были Альпы, на которые я привыкла смотрть съ дтства, это не были величественныя горныя вершины, грозныя и угрюмыя, покрытыя снгами, а лишь небольшіе зеленые холмы и утесы, возвышающіеся надъ зелеными же равнинами, но они выглядли такъ привтливо, что невольно манили къ себ.

— Это у васъ самыя высокія горы?— спросила я у Маргариты.

— Нтъ, — отвчала она,— Изъ нашего дома видна большая гора, какъ разъ за Гленнамуркомъ. Конечно, и она покажется теб маленькой, посл того, какъ ты жила у самыхъ облаковъ, но для меня это самая лучшая гора на свт.

— А что это Гленнамуркъ?

— Это имнье сэра Руперта. Я тамъ была одинъ разъ. Это очень непріятное мсто.

— Неудивительно, вдь это имнье сэра Руперта,— замтила я.

Я видла, что отецъ улыбнулся про себя, хотя онъ не вмшивался въ нашу бесду и сидлъ, надвинувши шапку на самые глаза.

Дорога свернула въ сторону и нашимъ глазамъ открылся чудный видъ на зеленый оврагъ, въ которомъ протекала рчка, сверкавшая тысячами брильянтовъ на солнц. У самой дороги находилась зеленая площадка, на которой собралась группа мальчугановъ, занятыхъ какою то веселой игрой. Но крики и громкій смхъ развеселившихся мальчугановъ, внезапно раздавшіеся возл насъ, перепугали нашу лошадь. Она взвилась на дыбы и ринулась въ сторону. Еще минута, и наша повозка свалилась бы внизъ, въ оврагъ, намъ угрожала страшная опасность. Но въ эту минуту изъ группы веселившихся дтей отдлился какой то высокій мальчикъ и бросился навстрчу взбсившейся лошади. Прежде чмъ мы успли опомниться, онъ уже схватилъ ее за уздцы и повисъ на ней, заставивъ ее остановиться.

— Это Пирсъ Кирванъ!— сказалъ отецъ, выскочивъ изъ повозки и подходя къ мальчику, который продолжалъ держать храпвшую и дрожавшую всмъ тломъ лошадь

— Здравствуйте, мистеръ Фицъ Джеральдъ!— воскликнулъ мальчикъ, когда отецъ подошелъ къ нему.

— Это счастье, что ты случился тутъ, Пирсъ,— сказалъ ему отецъ.— Ты спасъ намъ жизнь. Но только скажи, мой милый, что ты тутъ длаешь? Разв у тебя такъ много времени, что ты проводишь его подобнымъ образомъ?

— Да что же мн больше длать!— сказалъ Пирсъ смясь.

— Это жаль, голубчикъ,— замтилъ мой отецъ.— Приходи ка завтра ко мн, мы поговоримъ съ тобою. Еще разъ благодарю тебя за твою храбрость и находчивость, которой мы обязаны спасеніемъ.

Когда мы снова тронулись въ путь, Пирсъ остался стоять на краю дороги и смотрлъ намъ вслдъ.

— Славный мальчуганъ, — сказалъ отецъ,— но совсмъ дикарь.— Кому придетъ въ голову, что это сынъ джентльмена!

Пирсъ, дйствительно, былъ не похожъ на сына помщика. Онъ былъ одтъ очень плохо, куртка на локтяхъ была продрана, башмаки также изорваны, но несмотря на это онъ имлъ гордую осанку и точно красовался въ своихъ лохмотьяхъ.

— Бдный, бдный Пирсъ!— воскликнула Маргарита.— Какъ не стыдно сэру Руперту?

— Да это грустно,— замтилъ отецъ.— Но я боюсь что онъ не придетъ къ намъ. Онъ также гордъ, какъ и вс Кирваны, и больше другихъ чувствуетъ свое униженіе. Это ужасно грустно.

Дальнйшій путь мы прохали молча, погруженные въ свои мысли. Дорога съуживалась и пролегала словно въ ущель, между холмами. До насъ донесся шумъ водопада, струи котораго сверкали сквозь зелень кустовъ и деревьевъ, а въ конц дороги я увидала старый домъ, окруженный вковыми дубами.

На порог дома насъ встртила няня Маргариты, Гонора Коркъ и старикъ Тимъ, служившій въ семь моего отца съ самаго его рожденія.

Мы вошли въ огромныя сни, съ каждой стороны которыхъ открывались двери въ комнаты. Въ сняхъ царилъ зеленоватый сумракъ, такъ какъ два небольшихъ четырехъ-угольныхъ окна, освщавшія ихъ, были покрыты плющемъ. Въ большомъ старинномъ мраморномъ камин горлъ яркій огонь, такіе же старинные дубовые стулья стояли по сторонамъ и, вообще, все тутъ напоминало о давно минувшихъ временахъ и дышало какимъ-то спокойствіемъ и величавостью.

Маргарита бросилась на шею къ Гонор, которая тотчасъ же повела насъ въ старинную дтскую, стны которой были увшаны яркими картинками, а на полкахъ разставлены были игрушки.

— Я сохранила вс ваши игрушки, миссъ Маргарита, все, чмъ вы забавлялись. Даже ваши старые башмачки, дорогая моя,— сказала Гонора, цлуя мою сестру.

Я стояла въ дверяхъ, смотря на эти ласки, и невольно вспомнилась мн хижина на Альпахъ, снникъ въ углу, на которомъ я спала, и старуха, которая постоянно бранила меня и била. Какъ часто я плакала, забившись въ уголъ! Какъ различно прошло мое дтство и дтство моей сестры Маргариты. Гонора привтливо поздоровалась со мною, но все-таки я замтила въ ея обращеніи нкоторую сдержанность, какъ будто я была гостьей, а не дочерью моего отца, по праву находящейся въ его дом.

Старый домъ имлъ множество всякихъ ходовъ, закоулковъ и лстницъ. Мы отправились бродить по комнатамъ, то поднимаясь, то опускаясь на нсколько ступенекъ и подходя къ окнамъ, откуда открывался видъ на озеро, красиво отсвчивавшее разноцвтными красками въ лучахъ заката. Мы зашли въ комнату матери Маргариты. Въ ней все оставалось такъ, какъ было при ея жизни, стны были увшаны красивыми картинами и полками, на которыхъ аккуратно были разставлены любимыя книги покойной. Войдя въ эту комнату, я почувствовала, что Гонора была права — я была здсь пришелицей, гостьей. Тутъ все принадлежало Маргарит и все было тсно связано съ ея жизнью, я же была тутъ чужая.

Изъ этой комнаты мы прошли въ другую, находившуюся рядомъ. И эта комната имла такой видъ, какъ будто только вчера владлица покинула ее.

— Это комната тети Евы,— сказала Маргарита. Она теперь въ Америк.

Маргарита разсказала Гонор, какой мы подвергались опасности, когда наша лошадь понесла, и какъ Пирсъ храбро остановилъ лошадь.

— Пирсъ Кирванъ, племянникъ сэра Руперта?— воскликнула Гонора.— Вы знаете, онъ круглый сирота, сэръ Рупертъ вынужденъ былъ взять его къ себ, когда умеръ его отецъ, братъ сэра Руперта. Но сэръ Руперть никогда не любилъ мальчика, какъ не любилъ и его отца, и бдный Пирсъ растетъ какъ травка полевая…

— Джіанетта терпть не можетъ сэра Руперта,— замтила Маргарита…

— Да?— переспросила Гонора и мн показалось, что она особенно ласково посмотрла на меня.— Она права, потому что сэръ Рупертъ нехорошій человкъ,— прибавила она.— Онъ сюда рдко прізжаетъ изъ Англіи, но вытягиваетъ деньги изъ своихъ бдныхъ фермеровъ, выгоняя ихъ изъ дому и заставляя умирать съ голоду или сажая ихъ въ тюрьму, если они не уплатятъ ему въ срокъ арендныхъ денегъ.

— О, какъ я все это угадала!— воскликнула я невольно.— Все это изобразила глина. Вотъ почему онъ такъ и разсердился на меня, когда я вылпила его бюстъ.

Гонора посмотрла на меня съ удивленіемъ. Она не поняла, о чемъ я говорю.

— Мы вс сотворены изъ глины, дорогая,— замтила она наставительнымъ тономъ.— Дурныя качества всегда видны въ нашемъ лиц, если мы сами дурные, даже въ такомъ красивомъ лиц, какъ лицо сэра Руперта. Но вы когда же его видли, дти?

— Мы видли его у госпожи Девоншайръ. Джимъ былъ съ нимъ. Но почему же онъ иначе обращается съ Джимомъ? Вдь это такой же его племянникъ, какъ Пирсъ?

— Джимъ его наслдникъ, дорогая. Джимъ — сынъ его старшаго брата и все состояніе сэра Руперта должно перейти къ нему. Поэтому сэръ Рупертъ помстилъ Джима въ школу и вообще заботился о немъ какъ должно. Ну, а бдный Пирсъ, у того вдь нтъ никого, онъ самъ никому не нуженъ и съ нимъ обращаются не лучше, чмъ еслибъ онъ былъ сыномъ конюха. Онъ живетъ въ этомъ старомъ полуразвалившемся замк Гленнамурк и никто, кром старой мистриссъ Беркъ, которая уже выжила изъ ума, объ немъ не заботится. Иногда мн кажется, что еслибъ миссъ Ева это знала…

Въ этотъ моментъ намъ объявили, что отецъ уже пообдалъ и ждетъ насъ къ дессерту. Мы, какъ это принято во всхъ богатыхъ англійскихъ семьяхъ, уже по обдали раньше въ дтской.

Отецъ сообщилъ намъ, что съ завтрашйяго дня онъ будетъ съ нами заниматься, и мы были этимъ очень довольны.

Намъ очень нравилась наша новая жизнь. Мы вставали въ шесть часовъ, пили молоко и гуляли съ Гонорой, которая показывала намъ вс прелестные уголки въ окрестностяхъ. Въ восемь часовъ мы завтракали съ отцомъ и затмъ шли въ классъ, гд онъ занимался съ нами до часу.

Нельзя сказать, чтобы Маргарита и я очень любили учиться, но отецъ сумлъ все-таки возбудить нашу любознательность. Притомъ же мы об не хотли огорчать его своимъ невниманіемъ и лностью и поэтому усердно учили даже такіе предметы, которые казались намъ очень неинтересными. Мн въ особенности было трудно, такъ какъ пришлось хорошенько изучить англійскій языкъ, который до сихъ поръ я знала все-таки плохо. Посл нашего обда, который совпадалъ съ его завтракомъ, мы гуляли и слушали безконечныя разсказы Гоноры, пока отецъ не присылалъ за нами къ дессерту.

Такое времяпрепровожденіе намъ чрезвычайно нравилось и мы нисколько не скучали, хотя кром Гоноры у насъ не было никакого другого общества. Но Гонора умла заинтересовать насъ своими разсказами. Больше всего она намъ разсказывала о Гленнамурк, который возбуждалъ наше любопытство. Мы смотрли на него изъ своихъ оконъ, онъ виднлся вдали, словно огромное черное пятно, окруженный громадными темными соснами, образующими густую рощу, тотчасъ же около парка поднимались высокіе утесы и скалы, громоздившіеся другъ на друга и придававшіе всей этой мстности очень угрюмый видъ. Глядя на этотъ непривтливый замокъ, мы думали о томъ, каково тамъ жить бдному Пирсу.

— Папа,— сказала разъ Маргарита,— отчего это Пирсъ Кирванъ не проходитъ сюда? Вдь мы же позвали его.

— Я думаю, онъ стсняется,— отвтилъ отецъ.— Я зайду надняхъ въ Гленнамуркъ и посмотрю, что онъ тамъ длаетъ. Прежде чмъ привести его сюда, я долженъ ближе познакомиться съ нимъ.

ГЛАВА XI.
Пирсъ въ Гленнамурк.

— Я думаю, что господинъ не разсердится, если мы зайдемъ въ Гленнамуркъ,— сказала намъ Гонора.— А то насъ можетъ здсь застигнуть гроза и мало ли что можетъ случиться!

Это было въ одинъ прекрасный солнечный день, когда мы, соблазнившись погодой, слишкомъ далеко зашли отъ дома во время своей обычной прогулки съ Гонорой. Мы не замтили, какъ внезапно измнилась погода, начали собираться зловщія тучи и вдругъ стало темно. Все указывало на приближеніе грозы, а мы были далеко отъ своего дома и ближайшимъ жилищемъ былъ мрачный замокъ Гленнамуркъ.

Вдругъ раздался ударъ грома и сверкнула молнія. Сдлалось совсмъ темно и окружающія насъ скалы и деревья приняли особенно зловщій видъ. Маргарита вскрикнула: она страшно боялась грозы, но я столько разъ видала грозу въ Альпахъ, что не ощущала никакого страха, а скоре какое то странное возбужденіе.

Новый ударъ грома заставилъ Гонору схватить насъ за руки и повести за собою по кратчайшей дорог въ Гленнамуркъ. Но мы все-таки промокли насквозь, прежде чмъ достигли воротъ замка, въ которомъ разсчитывали укрыться отъ грозы. Мы дернули за ручку колокола, стоя подъ крытымъ входомъ, и раздался глухой дребезжащій звонъ. Спустя нкоторое время открылось слуховое окно и оттуда выглянуло чье то испуганное лицо.

— А я то думала, что это мистеръ Пирсъ,— послышался чей то голосъ, — а бы я ни за что не ршилась пройти по двору въ такую грозу. Вы бы могли простоять здсь до утра, Ну, Гонора, входи. А это должно быть барышни мистера Фицъ Джеральда. О! бдняжки, какъ он вымокли.

— Кто бы могъ подумать сегодня утромъ, что будетъ такая ужасная гроза!— говорила мистриссъ Беркъ, вводя насъ въ огромную кухню.— Какой ужасный втеръ. Онъ можетъ причинить много бдъ…. Какъ поживаетъ господинъ? Не имли ли вы извстій отъ миссъ Евы, Гонора? Ахъ это чужая леди, это сейчасъ видно!— прибавила болтливая мистриссъ Беркъ.— Ну, а это миссъ Маргарита, какая она стала большая! А теперь, милыя барышни, снимайте-ка ваши башмаки и платья, я поищу для васъ сухую одежду. У насъ тутъ много всякихъ вещей въ сундукахъ и кладовыхъ, но не знаю, будутъ ли он для васъ годиться.

Она подбросила торфу въ каминъ и скоро запылалъ огонь, придавшій нкоторую уютность угрюмому помщенію. Гонора сняла съ насъ мокрое платье и повсила его сушить, а мистриссъ Беркъ принесла намъ цлый ворохъ всякой одежды. Ничего изъ того, что она принесла, для насъ не годилось, все было слишкомъ длинно и широко, но длать нечего, приходилось съ этимъ мириться.

Буря продолжалась съ такой силой, что о возвращеніи домой нечего было и думать. Гонора ршила отправить къ нашему отцу посланнаго, чтобы извстить его, гд мы находимся. Но мн было очень непріятно думать, что изъ за насъ человкъ отправляется въ путь въ такую ужасную погоду, и я удивлялась безцеремонности Гоноры.

Мистриссъ Беркъ приготовила намъ чай въ маленькой комнат, украшенной однми только рыболовными принадлежностями.

— Тутъ мистеръ Пирсъ обыкновенно обдаетъ и вообще проводитъ время, когда онъ бываетъ дома, бдняжка!— сказала со вздохомъ мистриссъ Беркъ.

Мы съ Маргаритой съ любопытствомъ разсматривали эту комнату. Пирсъ былъ единственнымъ молодымъ существомъ въ нашемъ сосдств, и мы мечтали о томъ, что онъ могъ бы стать нашимъ товарищемъ. Мы думали о томъ, какъ онъ живетъ здсь совершенно одинъ, безъ родныхъ и близкихъ людей, въ этомъ угрюмомъ старомъ дом, к намъ становилось безконечно жаль его.

Когда стемнло, Маргарита начала плакать и просить, чтобы ее отвели домой — такъ ей было страшно оставаться въ большихъ, пустыхъ и неуютныхъ комнатахъ стараго дома, который, казалось, былъ наполненъ привидніями. Но о возвращеніи домой нечего было и думать, молнія не переставала сверкать и буря не прекращалась. Что же касается меня, то я была рада оставаться въ Гленнамурк: я все надялась, что Пирсъ вернется, мн такъ хотлось познакомиться съ нимъ.

— Мистеръ Пирсъ, вроятно, не вернется домой — сказала намъ мистриссъ Беркъ.— Напрасно вы ожидаете его, милыя мои. Очень часто случается, что онъ не ночуетъ дома, а проводитъ ночь гд придется, въ лсу, у костра или у кого нибудь изъ своихъ друзей, въ деревн, если ему это придетъ въ голову. Онъ, вдь, такой же дикій, какъ заяцъ и длаетъ, что захочетъ, но все таки онъ не дурной мальчикъ, мой голубчикъ! у него золотое сердце.

Но я все таки надялась, что онъ вернется и поэтому старалась задержать мистриссъ Беркъ и заставила ее разсказывать намъ разныя исторіи про старый домъ и семью Кирвановъ, что она исполнила очень охотно. Въ конц концовъ Маргарита крпко заснула подъ ея разсказы, сидя на старинномъ стул, въ кухн, и прислонившись къ плечу Гоноры.

Мы ночевали въ огромной, пустой и угрюмой комнат, вс втроемъ. Гонора и Маргарита спали крпко, не я не могла заснуть. Мн все слышались какіе-то странные звуки, тихіе шаги, шелестъ, и я напряженно всматривалась въ темноту, ожидая увидть привидніе. Когда, наконецъ, разсвло, я осторожно сошла съ большой старинной кровати, на которой мы съ сестрой лежали, тихо одлась и вышла изъ комнаты.

Меня разбирало нетерпніе. Мн такъ хотлось узнать поскоре, вернулся Пирсъ или нтъ? Я подумала, что можетъ быть увижу его грязные сапоги въ кухн, и направилась туда. Но нтъ, никакихъ признаковъ его присутствія не было видно нигд. Домъ былъ погруженъ въ безмолвіе. Мн надоло бродить по пустымъ, унылымъ и заброшеннымъ комнатамъ, и я снова вернулась въ кухню. Отчего бы мн не выйти на дворъ?— подумала я. Очутиться на свжемъ воздух было бы такъ пріятно. Я отворила дверь кухни и пришла въ восторгъ, увидвъ деревья и траву, на которой блестли и искрились въ лучахъ восходящаго солнца капли вчерашняго дождя.

Я нершительно сдлала нсколько шаговъ впередъ, спугнувъ голубей, которые спокойно разгуливали по трав. Кругомъ было страшное запустніе, старинный паркъ совершенно заросъ и дорожки нигд не было видно. Однако, мн показалось, что между густо растущими деревьями виднется тропинка, и я смло направилась по ней.

Тропинка шла въ гору и я скоро очутилась на вершин холма, откуда открывался прелестный видъ на долину. Кругомъ меня были нагромождены скалы и я ршила взобраться на нихъ, чтобы хорошенько осмотрть окрестности, не успла я привести своего намренія въ исполненіе, какъ увидла передъ собою высокого мальчика, медленно спускавшагося со скалы. Я сразу сообразила, что это былъ Пирсъ Кирванъ. Онъ шелъ мн на встрчу, босой. Шапка у него была сдвинута на затылокъ, а сапоги привязаны къ палк, которая служила ему удочкой.

Я остановилась. Такъ какъ меня скрывалъ большой камень, то онъ увидлъ меня только, когда подошелъ совсмъ близко.

— Ай!— вскрикнулъ онъ въ удивленіи, очутившись лицомъ къ лицу со мной.

— Ну чего вы испугались?— сказала я.— Вы меня не узнаете?

— Нтъ,— отвчалъ онъ, оглядывая меня съ ногъ до головы.

Я забыла сказать, что я, вроятно, представляла изъ себя довольно странную фигуру, такъ какъ была одта въ какое то старинное платье, очевидно, принадлежавшее женщин, которая была гораздо выше и полне меня.

— Я не знаю, кто вы такая!— прибавилъ онъ, продолжая разсматривать меня съ удивленіемъ.

— Я Джіанетта Фицъ-Джеральдъ. Помните, вы остановили нашихъ лошадей, когда они понесли нашу таратайку?

— Ахъ, да, помню,— проговорилъ Пирсъ. Онъ такъ посмотрлъ на меня, что мн показалось, какъ будто встрча со мною была ему непріятна.

— И вы ни разу не навстили насъ!— прибавила я недовольнымъ тономъ.

— Еще бы,— насмшливо замтилъ Пирсъ.— Я какъ разъ гожусь для того, чтобы длать визиты.

Онъ бросилъ взглядъ на свои босыя ноги и оборваную куртку.

— А еще говорятъ, что двочки больше думаютъ о нарядахъ, нежели мальчики!— сказала я ему наставительно.— Смотрите, я, вдь, нисколько не конфужусь, что вы меня видите въ такомъ странномъ костюм.

Онъ посмотрлъ на меня, какъ будто желая убдиться, что я не насмхалась надъ нимъ, и, наконецъ, расхохотался.

— А, вдь, и въ самомъ дл, хороши мы оба! Скажите мн, вы нарочно такъ нарядились, чтобы пристыдить меня?

— Нтъ!— отвчала я.— Насъ застигла вчера гроза и мистриссъ Беркъ дала намъ какія то платья, пока наши сохнутъ. Мы ночевали тамъ, въ дом, и всю ночь я слышала, какъ расхаживали привиднія. Я все думала, отчего вы не приходите и встала рано утромъ, чтобы посмотрть, не вернулись-ли вы. Знаете, мн очень хочется посмотрть, какъ вы ведете себя дома, гд вамъ нечего стыдиться, что на васъ старая одежда.

Я посмотрла на него вызывающе.

— Кажется, вы недурная двочка,— вдругъ объявилъ онъ.— Я думалъ, мои босыя ноги заставятъ васъ презирать меня. Мало ли что! Впрочемъ, съ двочками вашего круга я встрчаюсь очень рдко и совсмъ ихъ не знаю, да и знать не хочу.

— Вамъ не зачмъ говорить такія вещи мн,— возразила я.— Еще и году нтъ, какъ я сама ходила въ такомъ же изодранномъ плать, какъ вы. Вдь я этого еще не забыла, да и не хочу забыть!.. знаете, мн бы хотлось, чтобъ вы не думали дурно обо мн и чтобы мы были друзьями — прибавила я нершительно.

— Въ самомъ дл?— спросилъ онъ съ выраженіемъ сомннія въ голос.— Впрочемъ, чтожъ, я не прочь подружиться съ вами. Но я думаю все-таки будетъ лучше, если я надну сапоги. Это будетъ приличне!.

— Право не знаю. Мн бы самой хотлось снять ботинки и походить по трав босикомъ. Это должно быть ужасно пріятно.

— Камни будутъ рзать вамъ ноги, лучше не длайте этого. Вы славная двочка, право! Даже Джимъ, и тотъ отвернулся бы отъ меня, еслибъ я вздумалъ босой гулять съ нимъ. Видите, я долженъ сказать вамъ, что я длаю это отчасти для того, чтобы беречь свои сапоги, а отчасти оттого, что мн нравится ходить босымъ…. Да и сапоги то мои очень нуждаются въ бережливомъ къ нимъ отношеніи,— прибавилъ въ, показывая мн протертыя подошвы и носки своихъ сапогъ.

— Разв у васъ нтъ лучшихъ сапогъ?— спросила я.

— Кто же мн купитъ ихъ? Ужъ не сэръ ли Рупертъ?

Лицо его на мгновеніе приняло злое выраженіе. Я видла, что ему непріятно говорить о сэр Руперт и поэтому перемнила разговоръ.

— Гд вы провели ночь?— спросила я.— Мн кажется, должно быть очень интересно проводить ночь въ горахъ. Вроятно вы остались тамъ изъ за грозы?

— Нтъ,— сказалъ Пирсъ.— Я часто ночую на открытомъ воздух въ хорошую погоду. Не разъ также я возвращался домой, вымокшій до костей, подъ проливнымъ дождемъ. Но теперь было не то. Одинъ изъ моихъ пріятелей заболлъ, ну я и остался при немъ эту ночь. Видите ли, онъ очень старъ и всякій разъ, когда я ухожу отъ него, мн кажется, что я уже не застану его въ живыхъ, когда вернусь.

— Отчего онъ боленъ?

— О, отъ разныхъ причинъ! Онъ уже старикъ, а голодъ и вчный страхъ, что ему нечмъ будетъ заплатить аренду сэру Руперту, и мысль о томъ, что станется съ его дтьми, когда онъ умретъ, подтачиваютъ его силы. Дло въ томъ, что его семья уже получила увдомленіе, что она должна покинуть свое жилище, ну а куда же они пойдутъ?

— Ахъ, такъ это и есть выселеніе фермеровъ?— воскликнула я.

— Да, да. И еслибъ вы знали, какъ это ужасно!

— Разв нельзя помшать этому? Вдь ихъ выгоняютъ изъ ихъ жилищъ, этихъ фермеровъ?

— Да, ихъ выгоняютъ прямо на улицу, если они не заплатили въ срокъ аренды. Но какъ помшать этому? Разв, если кто нибудь заплатитъ за нихъ?

— У меня много денегъ,— сказала я. Ахъ, еслибъ я могла получить ихъ въ свои руки, я бы знала что длать!

— Да, и ваши деньги перешли бы въ карманъ сэра Руперта. Онъ и такъ, вдь, очень богатъ. Но это не мшаетъ ему выгонять бдняковъ на улицу и тянуть съ нихъ послдніе гроши… Онъ ихъ моритъ голодомъ и отнимаетъ у нихъ послднее достояніе, чтобы тратить все въ Лондон.

Мн вспомнилось красивое, самодовольное лицо сэра Руперта и жестокое выраженіе, которое я невольно уловила въ его лиц, когда длала съ него слпокъ.

— Но что же онъ станетъ длать съ землей, когда выгонитъ всхъ фермеровъ?— спросила я.

— Что? Я не знаю. Быть можетъ онъ поселитъ вмсто людей скотъ, который будетъ разводить здсь. Но скотъ поколетъ, я надюсь, что онъ поколетъ,— и сэръ Рупертъ потерпитъ огромные убытки. Посмотримъ, такъ ли онъ будетъ важничать тогда!… Вы гд видли его?— спросилъ онъ посл минуты молчанія.

— У мистриссъ Девоншайръ, вмст съ Джимомъ, меня заставили вылпить его бюстъ и онъ очень разсердился, потому что…. потому что я невольно изобразила его жестокость. Мн кажется, при взгляд на его лицо можно сейчасъ догадаться, что онъ длаетъ что нибудь дурное….

— Вы длали съ него бюстъ? Какже вы ухитрились?

— Право не знаю. Я всегда любила лпить изъ глины и часто длала бюсты и разныя фигурки. Мн такъ хотлось сдлать какую нибудь прекрасную статую, но только разумется не сэра Руперта. О нтъ! Я мечтала о другихъ изображеніяхъ и статуяхъ и видла ихъ въ своемъ воображеніи. Я знаю, что мн надо еще много учиться, прежде чмъ я въ состояніи буду длать такія хорошія статуи, какія бы мн хотлось, но я не могла оставаться въ Лондон безъ отца и сестры, отцу же надо было пріхать сюда.

— Я и не подозрвалъ, что двочки могутъ длать такія вещи. Я думалъ, что только скульпторы длаютъ статуи.

— Ну что-жъ, я могла бы сдлаться скульпторомъ и мн очень этого хотлось.

— Такъ отчего же вы не остались въ Лондон?

— Я вамъ говорю: не могла оставаться безъ отца и Маргариты, мн хотлось жить съ ними. И я бросила художественную школу, которую посщала, и ухала съ ними. Теперь отецъ занимается науками со мною и Маргаритой и я очень счастлива. Какъ бы мн хотлось, Пирсъ, чтобы и васъ училъ мой отецъ, вмст съ нами.

Пирсъ покраснлъ до корня волосъ.

— Кто вамъ сказалъ, что я неучъ?— спросилъ онъ, пытливо взглянувъ на меня.— Но положимъ, это правда. Я долженъ былъ бы находиться въ школ, вмст съ Джимомъ. Но, вы видите, меня оставили тутъ. Все, что я могу сдлать, это читать книги изъ библіотеки сэра Руперта, такъ что, конечно, я не буду такимъ невждой, какъ онъ думаетъ. Все-таки, я не буду знать очень многаго, что долженъ былъ бы знать. Но что подлаешь.

— Отецъ знаетъ такъ много!— воскликнула я и тутъ же во время спохватилась, что отецъ не уполномочивалъ меня приглашать Пирса къ нему въ качеств ученика. Но Пирсъ словно угадалъ мою мысль.

— Вашъ отецъ не захочетъ учить меня и воспитывать вмст съ вами,— сказалъ онъ не то грустно, не то насмшливо. Онъ наслушался обо мн разныхъ ужасовъ. Онъ считаетъ меня босоногимъ, оборваннымъ бродягой, который годенъ лишь на то, чтобъ остановить взбсившуюся лошадь, но никакъ не на то, чтобъ сидть въ гостиной…. И этимъ я обязанъ сэру Руперту. Что же мн остается длать? Я иду къ такимъ же несчастнымъ, какъ я самъ, и чмъ больше я сближаюсь съ бднымъ людомъ, тмъ боле вооружаю противъ себя другихъ…

— Пойдемъ домой. Пора завтракать,— сказала я, чтобы прервать этотъ непріятный разговоръ.— Гонора и мистриссъ Беркъ наврное уже сокрушаются о нашей участи, притомъ же я думаю, что вы должны быть очень голодны.

— Я, дйствительно, голоденъ, да и вы врно тоже. Надюсь, мистриссъ Беркъ приготовила вамъ приличный завтракъ. Хорошо ли вы бгаете? Мы могли бы сбжать внизъ по этой крутой тропинк къ самому парку. Возьмите меня за руку, я не дамъ вамъ упасть.

Мы взялись за руки и сбжали внизъ прямо къ калитк Гленнамурка.

— Вотъ я привела къ вамъ Пирса,— закричала я старух, которая отворила намъ дверь и съ удивленіемъ смотрла на насъ.— Онъ страшно голоденъ и я также. Я надюсь, вы дадите намъ позавтракать.

— Хорошо, хорошо, моя золотая двочка!— воскликнула старая мистриссъ Беркъ.— Я ужъ постараюсь найти для васъ что нибудь пость, сокровище мое. И какъ это вы ухитрились поймать мистера Пирса?… Быть можетъ, мистеръ Пирсъ, вы не откажитесь пойти поискать, нтъ ли на сновал только что снесенныхъ яичекъ! Я бы вамъ приготовила славную яичницу.

Намъ только этого и нужно было. Мы снова взялись за руки и побжали. Весело смясь, мы ползли на сновалъ. Посл долгихъ исканій, намъ удалось найти три яичка, которымъ мы такъ обрадовались, какъ будто мы нашли золото. Но мы продолжали болтать и не сходили внизъ, пока не услышали голосъ мистриссъ Беркъ говорившей:

— Гонора, не можете ли вы крикнуть дтямъ, чтобы они шли скоре сюда, все равно съ яйцами или безъ яицъ, жаркое пережарится и весь завтракъ испортится, чай ужъ давно готовъ.

Эти слова напомнили намъ, что мы голодны. Мы такъ поторопились спуститься, что чуть-чуть не разбили яицъ. Въ маленькой комнат, гд хранились рыболовныя принадлежности, горлъ въ камин яркій огонь и Гонора накрывала на столъ, стараясь придать насколько возможно боле приличный видъ этой импровизированной столовой. Маргарита, только что собиравшаяся откусить кусокъ печенья, вскочила съ своего мста, какъ только увидала Пирса.

— Гд ты нашла его?— спросила она, съ забавнымъ любопытствомъ разглядывая Пирса.— Говорятъ, онъ совсмъ сталъ дикаремъ….

Ея слова привели въ смущеніе бднаго Пирса и онъ наврно убжалъ бы, если бы я не удержала его за руку. Онъ вдругъ присмирлъ и покорно далъ подвести себя къ столу. Но когда онъ взглянулъ на Маргариту, то его гнвъ и смущеніе прошли.

— Вы видите, я вымылъ руки,— сказалъ онъ, обращаясь къ ней,— надлъ сапоги и даже…. причесался. Чтобы вы сказали, если бы вы увидали меня такимъ, какимъ увидла меня она?— прибавилъ онъ, кивнувъ въ мою сторону.

— Я вовсе не хотла сказать…— пробормотала Маргарита съ замшательствомъ, но Пирсъ не далъ ей договорить.

— Ну, я знаю, что вы хотли сказать!— воскликнулъ онъ.— Вообразите себ, что я людодъ, живущій въ этомъ замк, куда теперь попали прекрасныя принцессы. Я думаю, что он должны меня бояться… но давайте-ка лучше сть. Мистриссъ Беркъ, если чай готовъ, будемъ его пить.

Мы со смхомъ услись за столъ и завтракъ прошелъ очень весело. Всякая натянутость исчезла и къ концу его мы съ Пирсомъ были уже такими друзьями, какъ будто всю жизнь провели вмст.

ГЛАВА XII.
Я попадаю въ затруднительное положеніе.

Мистриссъ Беркъ была въ восторг, что ея ‘голубчикъ’ — какъ она называла Пирса — развеселился. Она такъ забавно поднимала руки отъ удивленія, когда раздавался взрывъ нашего веселаго смха, словно никогда не слышала ничего подобнаго.

— Я думала, онъ и смяться-то разучился. Да это было бы не удивительно…. начала она, но ея разсужденія были прерваны сильнымъ звонкомъ, который пробудилъ эхо во всхъ углахъ стараго зданія и долго гудлъ въ воздух. Мистриссъ Беркъ бросилась въ кухню, чтобы посмотрть, кто звонитъ такъ громко.

Мы также побжали къ наружнымъ дверямъ и когда ихъ отворили, то увидли ірехъ двочекъ, одна изъ нихъ была меньше меня, другая меньше Маргариты, а третья совсмъ ребенокъ, она стояла, держа пальчикъ во рту, и крупныя капли слезъ еще висли у нея на рсницахъ.

— Это кто изъ васъ произвелъ такой шумъ?— спросилъ Пирсъ.

— Извините, мистеръ Пирсъ,— сказала старшая двочка.— Это я подняла Нонни къ звонку и вотъ она потянула его. Но право, мистеръ Пирсъ, я не ожидала, что колоколъ будетъ такъ сильно звонить…

Двочка видимо была сконфужена и старалась оправдаться.

— Сейчасъ устроимъ судъ и ршимъ, кто виноватъ, колоколъ или Нонни,— замтилъ важно Пирсъ. Онъ поднялъ малютку на руки и спросилъ:— ну, Нонни, говори, кто звонилъ, ты или колоколъ?

— Ко… ло-колъ,— пролепетала малютка.

— Значитъ, колоколъ виноватъ,— объявилъ Пирсъ. Мы его накажемъ. Мистриссъ Беркъ, не осталось ли тамъ кусочка печенья? Угостимъ- Нонни…. Скажите же мн теперь, что привело васъ сюда всхъ троихъ, такъ рано утромъ?— спросилъ онъ, обращаясь къ старшей двочк.

— Простите мистеръ Пирсъ. Меня послала мать.. Знаете, эти люди уже явились…. чтобы выгнать всхъ насъ. Мы получили повстки.

Пирсъ поставилъ Нонни на полъ. Онъ выпрямился и глаза его сверкнули гнвомъ.

— Начинается! Пришло вмст съ бурей!— воскликнулъ онъ.— Ну, а что думаетъ ваша мать, разв я могу помшать этому?

— Я не знаю, сэръ,— отвчала двочка, потупивъ глаза. Она была худая и блдная. Ея костюмъ состоялъ изъ короткой красной фланелевой юбки и полинявшей ситцевой кофты, такой же полинявшій бумажный платокъ спустился у нея съ головы. Обуви у нея не было, также какъ и у ея сестеръ. Но, несмотря на этотъ убогій костюмъ, въ наружности ея было что то особенно трогательное и привлекательное, когда она стояла съ потупленнымъ взоромъ и держала за руку свою младшую сестренку.

— Чтожъ мы будемъ длать, Пастинъ?— спросилъ ее Пирсъ.

— Я не знаю сэръ,— повторила двочка.— Мы проли вс деньги, присланныя Мери изъ Америки,— прибавила она съ виноватымъ видомъ.— Надо было этими деньгами заплатить аренду, но мы не могли, мистеръ Пирсъ, никакъ не могли меньше сть!

— Я думаю, что вы съ самаго рожденія не додали,— замтилъ Пирсъ угрюмо.— Но еслибъ вы даже совсмъ отучили себя отъ пищи, то все же это ни къ чему бы не повело.

Пастина ничего не отвтила и только крутила кончикъ своей кофты.

— Ну, чтожъ, Пастина, я пойду съ вами въ селеніе и помогу пронести Нонни по камнямъ, хотя, быть можетъ, это единственное, въ чемъ я могу вамъ помочь,— сказалъ Пирсъ.

Онъ нахлобучилъ фуражку и протянулъ намъ руку на прощаніе.

— Я пойду съ ними,— сказала я Гонор, которая крпко держала Маргариту за руку. Ей кажется было все равно, что я буду длать, такъ какъ она заботилась только о Маргарит, и поэтому я могла отправляться куда хотла.

Мы вышли вс вмст. Впереди шелъ Пирсъ и несъ на рукахъ Нонни, а за нимъ шла Пастина рядомъ со мною и своею сестренкой. На этотъ разъ мы не пошли по той тропинк, по которой я взбиралась утромъ. Пирсъ направился черезъ темный густой запущенный паркъ, гд насъ оглушили крики грачей.

— Мн кажется они тоже голодны,— замтила Пастина — оттого они такъ и кричатъ.

Мн тогда и въ голову не приходило, что я поступаю дурно и что я не имла права дйствовать по своему произволу. Когда мы вышли изъ парка и стали пробираться по болоту, перепрыгивая черезъ лужи, то я совсмъ не думала о томъ, что отецъ дожидается насъ дома. Я шла туда, куда меня влекло чувство глубокаго состраданія, и когда мы стали карабкаться по скаламъ, во мн внезапно проснулись бродяжническіе инстинкты моего дтства. Тутъ среди горъ и среди бдняковъ, голодныхъ и несчастныхъ, я почувствовала себя точно на своей родин, мн казалось, что между мною и этими бдняками существуетъ родственная связь, что они меня понимаютъ и я ихъ понимаю.

Посл довольно долгаго и утомительнаго лазанія по скаламъ, мы вдругъ увидали въ просвт между скалъ деревню Гленмалоркъ, домики которой были разсяны между скалистыми холмами неправильной формы. По средин протекалъ небольшой потокъ. Скалы и откосы были словно окутаны разноцвтной дымкой, мстами окрашенной въ ярко-красный или оранжевый цвтъ и окаймленной нжными зеленоватыми полосами.

Дома были выстроены изъ камня и покрыты соломой. Они были разсяны везд, гд только въ этой безплодной мстности виднлся хотя бы клочекъ зеленющаго поля.

— Вотъ и Гленмалоркъ,— сказалъ Пирсъ.— Тамъ въ долин находится около ста домовъ. Вс они выстроены руками бдняковъ, которые живутъ въ нихъ. И вотъ теперь ихъ оттуда выгоняютъ!

Мы пошли дальше и очутились передъ маленькою каменною хижиной, потемнвшая соломенная крыша которой совсмъ нависла и покривилась.

— Бдность, голодъ и грязь,— сказалъ тихо Пирсъ, когда мы стали пробираться по камнямъ, разбросаннымъ въ луж, очевидно съ цлью облегчить переходъ.

— Но почему же они живутъ въ такой грязи?— спросила я Пирса.

— Чистота стоитъ дорого въ Гленмалорк,— отвчалъ онъ,— знаешь ли, во что бы обошлось бднымъ жителямъ устройство стоковъ и мощеніе улицъ? На это не хватило бы даже тхъ денегъ, которыя имъ присылаютъ изъ Америки или Австраліи ихъ родственники, отправившіеся туда, чтобы попытать счастья.

Мы уже подходили къ хижин, гд жила мать Пастины, и разговоръ прекратился. Насъ встртила страшно исхудалая женщина съ выраженіемъ страданія на лиц. Она поздоровалась съ нами и тотчасъ же принялась ласкать своихъ двочекъ, какъ только умютъ ласкать матери. Я посмотрла кругомъ и опять вспомнила свое дтство и убогую хижину въ Альпахъ. Чмъ то роднымъ повяло на меня отъ этой жалкой обстановки и я почувствовала себя здсь гораздо больше дома, чмъ въ богато убранной гостиной мистриссъ Девоншайръ.

— Плохія всти, мистриссъ Ганлонъ, — сказалъ Пирсъ.

Мистриссъ Ганлонъ взглянула на него своими большими черными глазами и грустно покачала головой.

— Да, на этотъ разъ мы очутились на большой дорог, въ этомъ не можетъ быть сомннія.— Она откашлялась, чтобы прочистить голосъ, который у нея хриплъ, и продолжала.— Повстки были получены сегодня утромъ всми сразу. Одинъ и тотъ же вихрь снесетъ насъ всхъ… Да, тутъ черезъ нсколько дней будутъ хозяйничать дикія птицы. Куда мы преклонимъ свои головы, что ожидаетъ насъ?— я не знаю. Рабочіе дома переполнены и не могутъ вмстить насъ всхъ, а сэръ Рупертъ, конечно, не допуститъ, чтобы мы умерли тутъ на его земл, вдь ему тогда пришлось бы хоронить насъ….

— Это ужасно!.. Скажите, сколько семействъ подлежитъ изгнанію?

— Пятьдесятъ семействъ и всего около трехсотъ человкъ. О, мистеръ Пирсъ, я такъ старалась сберечь деньги для уплаты аренды сэру Руперту. Я морила дтей голодомъ, чтобы имть возможность откормить свиней… для сэра Руперта! И все-таки это не помогло. Бдняга Томъ присылалъ намъ все, что зарабатывалъ въ Англіи, но этого оказывалось мало, теперь мы очутились безъ крыши надъ головами. Земля тутъ плохая, все только скалы! Откуда же намъ добыть средствъ, чтобы платить то, что отъ насъ требуютъ? Мы и такъ голодаемъ до послдней возможности…

У нея оборвался голосъ и слезы брызнули изъ глазъ. Концомъ передника она вытерла ихъ. Вдругъ старуха, лежавшая въ углу на солом, приподнялась и, облокотившись на локоть, повернула къ намъ свое изможденное старческое лицо.

— О дорогіе!— проговорила она дрожащимъ разбитымъ голосомъ.— Помолитесь, чтобы я умерла раньше чмъ меня вышвырнутъ на дорогу, гд я должна буду лежать какъ старое, никуда негодное полно и ждать смерти!

Пирсъ подошелъ къ старух и прислъ возл нея на табуретк, взявъ ея изсохшую руку и ласково поглаживая ее въ своихъ рукахъ, онъ началъ утшать больную старуху. Дти столпились около него и на ихъ личикахъ выражался испугъ, а въ глазахъ были слезы.

Я тоже чувствовала, что у меня слезы подступаютъ къ глазамъ, и поэтому обрадовалась, когда Пирсъ поднялся, чтобы итти. Я пошла вслдъ за нимъ, хотя онъ повидимому совершенно забылъ о моемъ существованіи, до такой степени онъ былъ поглощенъ своими мыслями. Онъ сталъ взбираться по очень крутой тропинк и мн было бы трудно за нимъ слдовать, еслибъ я не привыкла лазить по горамъ. Но вдругъ въ одномъ мст, гд было особенно трудно карабкаться по камнямъ, онъ вспомнилъ обо мн и тотчасъ же обернулся, протягивая мн руку для помощи. Однако я видла, что онъ думаетъ только о томъ, какъ бы поскоре добраться до мста.

Слдующій домъ, къ которому мы подошли, былъ гораздо больше того, гд жила мать Пастины, но обстановка была такая же убогая. Въ дверяхъ стоялъ сдой какъ лунь старикъ со строгимъ, полнымъ ршимости, лицомъ. Онъ былъ бдно, но чисто одтъ. Завидя насъ, онъ сдлалъ намъ навстрчу нсколько шаговъ, опираясь на палку.

— Ну что жъ, Дэнъ?— спросилъ Пирсъ.

— Ничего — отвчалъ старикъ, очевидно понявъ, что подразумвалъ Пирсъ.— Я твердо ршилъ остаться здсь.

— Вы уплатили аренду?

— Я собралъ все, что только могъ собрать и, по моему, это даже превышаетъ стоимость фермы! Я предлагалъ управляющему все, что имю, но повидимому сэръ Рупертъ твердо ршилъ всхъ насъ прогнать, онъ ошибается, я не выйду изъ этого дома.

— Что же вы будете длать?

— Я думаю объ этомъ все время, но еще не знаю, что буду длать.

— Но не длайте ничего, пока я не переговорю съ управляющимъ Стаунтономъ.

Старикъ горько засмялся.

— Дитя! сказалъ онъ.— Разв что нибудь можетъ растрогать этихъ кровожадныхъ людей? И откуда у васъ взялось такое сердце, мистеръ Пирсъ? Вы не похожи на Кирвановъ, у тхъ, вдь, сердца нтъ!

Пирсъ ничего не отвтилъ на это. Онъ прошелъ въ домъ, гд у окна въ соломенномъ кресл сидла старушка, такая чистенькая на видъ. Голова у нея слегка дрожала и повидимому ей стоило большихъ усилій сказать намъ привтствіе, но она и не пыталась подняться съ кресла когда мы вошли.

— Неужели вы думаете, что я допущу, чтобы ее бросили въ богадльню, въ нищенскій пріютъ? Вы полагаете, что я допущу, чтобы меня лишили крова посл того, какъ я всю жизнь свою честно работалъ?

У старика глаза сверкнули гнвомъ изъ подъ густыхъ нависшихъ сдыхъ бровей, когда онъ это говорилъ, и я подумала, что онъ, дйствительно, сдлаетъ такъ, какъ говоритъ.

Распрощавшись съ нимъ, мы постили еще нсколько бдныхъ хижинъ. Везд мы находили стариковъ и дтей. Въ большинств случаевъ оказывалось, что наиболе здоровые члены семьи ухали ‘за море’, чтобы тамъ заработать кое что, такъ какъ изъ скалистой почвы здшнихъ мстъ трудно было добыть что нибудь на пропитаніе. Появленіе Пирса везд производило такое впечатлніе, какъ будто онъ являлся ангеломъ-спасителемъ, хотя и трудно было надяться, чтобы его вмшательство могло что нибудь сдлать. Мы съ нимъ цлый день обходили долину Гленмалоркъ, переходя изъ одной хижины въ другую, и везд видли одн и т же картины и слышали одинъ и тотъ же печальный разсказъ о горькой судьб, гор и лишеніяхъ. Когда солнце начало склоняться къ западу, мы вышли къ противоположному концу отъ того мста, гд спустились въ долину, и тутъ только я вспомнила, что приближается вечеръ и что я нахожусь очень далеко отъ дома.

Пирсъ почти не разговаривалъ со мною во время нашей печальной прогулки. Когда мы остановились, чтобы въ послдній разъ взглянуть на долину, освщенную заходящимъ солнцемъ, которое позолотило своими лучами верхушки холмовъ и окрасило въ пурпуровый цвтъ зеленую долину, то я замтила, что Пирсъ былъ смертельно блденъ. Онъ долго стоялъ и смотрлъ внизъ, не говоря ни слова, потомъ вдругъ слъ на камень и, закрывъ лицо руками, зарыдалъ какъ дитя.

Мн стало такъ жалко Пирса и всхъ тхъ людей, которыхъ я видла, что я тоже начала плакать, но тутъ мн пришло въ голову, что Пирсъ вспомнитъ о моемъ присутствіи и будетъ недоволенъ, что я видла его слезы. Вдь мальчики не любятъ, чтобы двочки видли ихъ плачущими! Они, вдь, всегда говорятъ, что двочки — плаксы и смются надъ ихъ плаксивостью. Мн такъ не хотлось доставлять Пирсу хоть бы малйшую непріятность, что я ршила спуститься потихоньку внизъ къ рк и сдлать видъ, что я ничего не замчаю.

Я начала собирать цвты на берегу рки и когда, спустя нкоторое время, я рискнула взглянуть назадъ, то увидла, что Пирсъ всталъ и высматриваетъ меня. Я окликнула его.

— Ахъ, Джіанетта!— воскликнулъ онъ.— Мн совстно, что я повелъ васъ туда! Чего только вы не насмотрлись!

— Я рада, что видла все это, — возразила я.— Вамъ нечего сожалть объ этомъ. А теперь покажите мн дорогу и я побгу домой.

Хотя онъ и не вспоминалъ обо мн весь день, занятый своими мыслями, но теперь сталъ заботливо помогать мн взбираться по камнямъ въ трудныхъ мстахъ. Мы шли очень быстро, ни разу не отдыхая, и я очень обрадовалась, когда, наконецъ, посл долгихъ странствованій, онъ показалъ мн внизу, у подножія холма, домъ моего отца, мн оставалось только спуститься по тропинк, чтобы очутиться тамъ. Пирсъ хотлъ проводить меня до самыхъ дверей дома, но я не позволила. Ему предстоялъ еще длинный путь домой, а онъ и такъ очень усталъ посл своихъ странствованій. Притомъ же я опасалась, что мой отецъ неласково встртитъ его. Я вдругъ поняла, что вела себя совсмъ не такъ, какъ слдуетъ, и ршительно не знала какъ оправдаться передъ отцомъ. Я знала только одно, что я ни за что не позволила бы бранить Пирса.

Я тихо шла, опустивъ голову, по алле, ведущей къ дверямъ дома, чувствуя себя страшно виноватой и не зная, какъ я буду говорить съ отцомъ. Вдругъ я увидла отца передъ собой. Достаточно было одного взгляда на его лицо, чтобы понять, что онъ былъ очень разгнванъ. Я остановилась въ нсколькихъ шагахъ отъ него и проговорила умоляющимъ голосомъ:

— О, отецъ! не бей меня! Я знаю, я виновата. Дядя прибилъ бы меня за это очень сильно, но ты не такой, какъ онъ! Я разскажу теб все, что я видла и что узнала. Отецъ, я убдилась, что Пирсъ хорошій, очень хорошій мальчикъ!

По лицу отца пробжала точно судорога, но взглядъ его смягчился.

— Хорошій мальчикъ!— воскликнулъ онъ.— Уводитъ тебя безъ спросу, неизвстно куда, на цлый день и заставляетъ прогуливаться съ нимъ по его любимымъ трущобамъ.

— Онъ не уводилъ меня,— возразила я.— Онъ даже не смотрлъ, иду ли я за нимъ или нтъ. Я пошла потому, что мн самой хотлось… Отецъ, какъ ты думаешь, вдь Господь долженъ наказать сэра Руперта?

— Я не судья ему,— замтилъ отецъ сурово.

— Разв ты выгонялъ когда-нибудь бдняковъ на улицу?

— Я не выгонялъ никого, Джіанетта. Да и не могъ бы сдлать этого. По счастью мой отецъ оставилъ мн слишкомъ мало земли и я не могу отдавать ее въ аренду.

— О, какъ я рада! Милый папа. Какъ я рада!

Я бросилась къ нему на шею, совершенно забывъ, что я нахожусь въ немилости. Но отецъ уже смягчился. Онъ обнялъ меня, говоря: ‘моя бдная, непослушная дикарка’!

Я залилась слезами.

— Теперь накажи меня, накажи!— говорила я, захлебываясь отъ рыданій.— Пусть я останусь безъ ужина! Поставь меня въ уголъ, сдлай со мною все, что теб угодно, только не будь недобрымъ къ Пирсу!…

ГЛАВА XIII.
Пирсъ объявляетъ войну.

Вечеромъ я разсказала отцу всю исторію своихъ дневныхъ похожденій. Я сидла возл него, рядомъ съ Маргаритой, въ его рабочей комнат, посл ужина, съденнаго мною съ большимъ аппетитомъ. Вдь я цлый день ничего не ла и была очень голодна!

Мой разсказъ, повидимому, произвелъ сильное впечатлніе на отца.

— Я повидаюсь съ повреннымъ сэра Руперта, но боюсь, что это принесетъ мало пользы,— сказалъ онъ.— Ну, а что касается Пирса, то я позову его сюда и поговорю съ нимъ. Я приглашу его къ обду.

— Онъ будетъ пожалуй стсняться, замтила я.— Онъ, вдь, такъ плохо одтъ-. Лучше будетъ, если мы его пригласимъ пить чай со мною и Маргаритой. А потомъ посл, чая мы можемъ придти сюда и ты съ нимъ поговоришь.

— Хорошо,— сказалъ отецъ, улыбаясь.— Устраивайтесь какъ знаете.

На другой день, за завтракомъ, отецъ сказалъ намъ, что онъ подетъ въ Глейнъ, ближайшій базарный городокъ, и повидается тамъ съ довреннымъ сэра Руперта, если мы хотимъ, то онъ возьметъ насъ съ собой, по дорог мы можемъ захать въ Гленнамуркъ и сказать слова два Пирсу.

Нечего и говоритъ, что мы были въ восторг отъ этого предложенія и скоро мы катили по солнечной дорог, съ нетерпніемъ ожидая, когда, наконецъ, покажется мрачное зданіе Гленнамурка и его паркъ.

Мистриссъ Беркъ стояла на порог дома и съ удивленіемъ смотрла на насъ. Гости, спрашивавшіе мистера Пирса, представляли небывалое являніе въ Гленнамурк.

— О! его давно нтъ — сказала она.— Онъ куда то ушелъ, можетъ быть въ горы, а можетъ быть забрался съ книгой на крышу. Онъ любитъ тамъ читать. Она отправилась отыскивать Пирса, въ ожиданіи ея возвращенія мы съ Маргаритой съ любопытствомъ разглядывали пустынныя парадныя комнаты, въ которыхъ все говорило объ упадк и запустніи. Эти комнаты всегда были закрыты и никто не входилъ туда На всемъ лежалъ густой слой пыли, ясно доказывавшей что никому эти комнаты не нужны, и только со стнъ смотрли старинные, потемнвшіе фамильные портреты, безмолвные свидтели давно минувшихъ временъ.

Наконецъ явился Пирсъ. Онъ имлъ смущенный видъ и явно былъ недоволенъ, что его позвали.

— Что вамъ угодно, мистеръ Фицъ Джеральдъ?— спросилъ онъ, поклонившись отцу.— Могу я чмъ ни будь служить вамъ?

— Да, Пирсъ,— сказалъ отецъ ласково.— Перестань дичиться и разскажи мн все, что теб извстно о выселеніи ирландцевъ.

Выраженіе лица Пирса сразу измнилось. Онъ взглянулъ на отца блестящими глазами.

— Что-жъ о нихъ говорить!— воскликнулъ онъ.— Выгоняютъ людей на улицу и только…— Видите ли,— прибавилъ онъ, понизивъ нсколько тонъ — я не могу говорить объ этомъ хладнокровно. Сэръ Рупертъ позаботился о томъ, чтобы я не былъ джентльменомъ, ну вотъ я и не могу теперь сочувствовать ему, а сочувствую тмъ людямъ, которыхъ онъ выгоняетъ изъ ихъ жилищъ!

— Какъ теб не стыдно, Пирсъ! Чтожъ ты думаешь, что джентльменъ не можетъ быть добрымъ и сострадательнымъ и непремнно долженъ быть высокомрнымъ?

— Я другихъ не видалъ,— замтилъ Пирсъ упрямо.

— Мн очень жаль тебя въ такомъ случа. Что это у тебя за книга?— спросилъ отецъ, указывая на томъ, который Пирсъ держалъ въ рукахъ.

— Это книга о войн. Она принадлежала моему отцу, онъ, вдь, былъ военнымъ.

— Чмъ же тебя могла заинтересовать книга о военномъ искусств?

— Я хочу научиться по ней, какъ вести войну. Мы объявимъ войну въ Гленнамурк и завоюемъ себ право жить. Вс народы поступали такъ, когда ихъ притсняли завоеватели,— объявилъ онъ, смло глядя въ глаза отцу.

— Это безуміе, голубчикъ, и притомъ опасное безуміе. Если бы ты былъ боле образованъ, ты бы понялъ это.

Пирсъ покраснлъ какъ макъ при намек отца на его необразованность и гнвно воскликнулъ:

— Тотъ самый человкъ, который лишаетъ людей крова, лишилъ и меня образованія. Поэтому-то я и сочувствую такъ этимъ несчастнымъ людямъ.

Отецъ понялъ, что онъ задлъ чувствительное мсто въ душ мальчика и, желая смягчить впечатлніе, ласково замтилъ:

— Ты такъ много читалъ, Пирсъ, что должно быть все таки пополнилъ недостатокъ своего образованія. Ну, мы объ этомъ еще поговоримъ. Приходи къ намъ завтра вечеромъ.

— Да, Пирсъ, приходи завтра къ намъ пить чай,— сказала Маргарита.

Я замтила, что Пирсъ украдкой взглянулъ на свои рваные сапоги, и поспшно прибавила:

— Чай будемъ пить въ нашей дтской. Приходи къ намъ, пожалуйста, Пирсъ. Мы покажемъ теб много интереснаго, а потомъ ты пойдешь гулять съ отцомъ въ садъ.

Я старалась говорить съ Пирсомъ какъ можно боле убдительнымъ и товарищескимъ тономъ, чтобы побдить его нершительность и боязнь.

— Я постараюсь придти,— сказалъ, наконецъ, Пирсъ, — но если не приду, то вы не должны сердиться.

— Ты придешь, конечно, если только не предпочтешь провести вечеръ надъ изученіемъ военной тактики, не такъ ли, Пирсъ?— замтилъ отецъ.

Пирсъ опять покраснлъ, но ласковое обращеніе все таки взяло верхъ надъ его упрямствомъ. Онъ посмотрлъ на отца и сказалъ:

— О, мистеръ Фицъ Джеральдъ, если бъ вы только знали, что у меня происходитъ на душ!

— Я догадываюсь объ этомъ, дружокъ. Но не надо давать волю своему раздраженію. Ты можешь надлать такихъ вещей, за которыя теб потомъ придется расплачиваться дорогой цной. Приходи же и мы обо всемъ поговоримъ. А теперь прощай. Я ду въ Глейнъ, чтобы повидаться съ Стаунтономъ и переговорить съ нимъ.

— Это безполезно, мистеръ Фицъ Джеральдъ. Это не человкъ, а камень.

— Возможно, что онъ ничего не можетъ самъ ршать.

— Наша экономка приготовляетъ такіе славные горячіе пирожки, и она дастъ намъ жирныхъ цыплятъ и желе изъ земляники. Это такъ вкусно,— приходи-же,— сказала Маргарита, стараясь соблазнить Пирса этими лакомствами.

— Въ самомъ дл!— воскликнулъ Пирсъ и глаза его блеснули. Очевидно, онъ давно не присутствовалъ на такомъ пир, его серьезность исчезла и онъ превратился въ мальчика, который не прочь полакомиться вкусною дою.

— Да, да, Пирсъ, приходи!— сказала я.— Мы будемъ вмст пировать. Ты можешь принести съ собою книгу о войн и разскажешь намъ что нибудь интересное. Вчера папа читалъ намъ, какъ здшнія женщины сражались въ былое время за свою независимость. Мы съ Маргаритой тоже могли бы быть хорошими солдатами, я думаю!

Пирсъ расхохотался.

— Вотъ такъ была бы война!— воскликнулъ онъ.

Мы вс трое начали смяться, глядя другъ на друга, и разстались самыми лучшими друзьями. Когда нашъ экипажъ покатился по дорог, то мы привстали и послали поцлуй Пирсу, который стоялъ на крыльц въ своей потертой куртк и драныхъ сапогахъ и попрежнему крпко сжималъ въ рукахъ свою книгу о войн, глядя намъ вслдъ.

Мы похали въ Глейнъ и отецъ переговорилъ съ Стаунтономъ, но отвтъ его былъ неутшительный.

— Я написалъ сэру Руперту,— сказалъ онъ,— и если хотите я еще разъ напишу и сообщу ему, что вы принимаете большое участіе въ этомъ дл. Но онъ не такой человкъ, чтобы принимать чьи нибудь совты, и я знаю, что онъ ршилъ выселить всхъ отсюда.

— Я вовсе не требую, чтобы онъ обращалъ вниманіе на мои доводы,— возразилъ отецъ,— но вы можете передать ему, что даже моя маленькая дочь страшно огорчена этимъ и вс жалютъ ирландцевъ, которыхъ выселяютъ и лишаютъ такимъ образомъ крова. Кстати, былъ у васъ молодой Пирсъ Кирванъ?

— Да, это настоящій маленькій безумецъ. Онъ цлый часъ тутъ призывалъ на меня громы и молнію, такъ что я, наконецъ, потерялъ терпніе и долженъ былъ попросить его уйти. Онъ выросъ безъ всякаго призора и ему позволяли бгать по горамъ и проводить время какъ угодно, онъ надлаетъ сэру Руперту не мало хлопотъ впослдствіи.

— И по дломъ!— замтилъ мой отецъ строго.— Такой хорошій мальчикъ и остается безъ всякаго образованія, совершенно на произволъ судьбы. Сэръ Рупертъ самъ будетъ виноватъ, если этотъ мальчикъ погибнетъ. И это можетъ случиться, если его не спасетъ его хорошая натура.

Я замтила, что Стаунтонъ поглядлъ съ удивленіемъ на моего отца.

— Мн онъ всегда казался настоящимъ молодымъ бездльникомъ,— сказалъ Стаунтонъ.— Я думаю, что сэръ Рупертъ вообще знаетъ, что длаетъ.

— Разумется, но это къ длу не относится. Тутъ идетъ рчь о томъ, согласится ли сэръ Рупертъ поступить снисходительно съ людьми, которые такъ долго жили на его земл. Правда ли, что онъ постоянно возвышалъ арендную плату, такъ что она теперь стала вдвое больше прежней?

— Да, это была его система. Это его земля и онъ хочетъ извлечь изъ нея какъ можно больше пользы. ‘Вдь, они раньше платили, такъ почему же теперь они не хотятъ платить?’ говоритъ сэръ Рупертъ, и такъ какъ онъ терпть не можетъ ирландцевъ, то и ршилъ не давать имъ пощады, а выгнать всхъ.

— Приходило ли ему въ голову, что будетъ со всми этими людьми, когда онъ лишитъ ихъ крова?

— Нтъ, онъ вроятно объ этомъ и не задумывается. Это не его дло. Землю эту получили его предки въ даръ отъ Кромвеля {Между ирландцами и англичанами всегда существовала вражда. Англичане-протестанты старались покорить ирландцевъ, католиковъ, и въ Ирландіи нсколько разъ возникали возстанія, вызывавшія кровопролитія. Къ концу царствованія королевы Елизаветы вся Ирландія была уже подчинена Англіи. Во время подавленія возстанія много ирландцевъ погибло, а другіе бжали изъ своей родной страны, земля же ихъ была роздана англійскимъ колонистамъ. Затмъ въ 1649 г., посл новаго возстанія въ Ирландіи, Кромвель покорилъ почти весь островъ и, чтобы прекратить вчныя распри между католиками и протестантами, сталъ вытснять католиковъ, отнималъ у нихъ землю и отдавалъ ее англійскимъ колонистамъ, большею частью своимъ же солдатамъ. Такимъ образомъ англичане сдлались крупными землевладльцами (ландлордами) въ Ирландіи.}, поэтому онъ считаетъ себя вправ распоряжаться на ней, какъ ему вздумается.

— Однако, все таки, куда же днутся эти люди?

— Это меня не касается. Я агентъ сэра Руперта и поступаю такъ, какъ онъ прикажетъ. До остального мн нтъ дла, скажу вамъ откровенно, я очень радъ, что я не ирландскій ландлордъ и что у меня нтъ тутъ земли. Право, она тутъ доставляетъ больше хлопотъ и непріятностей, нежели пользы.

— Вы уврены, что всякое вмшательство въ это дло будетъ безполезно и что на сэра Руперта повліять нельзя?

— Почти увренъ. Но, разумется, я все таки напишу ему о томъ, что вы говорили и о двухъ маленькихъ барышняхъ которыя такъ горячо сочувствуютъ ирландцамъ,— прибавилъ Стаунтонъ, глядя на насъ.

Когда онъ распрощался и мы выхали изъ Глена, то мы съ Маргаритой долго спорили о томъ, оправдываетъ ли Стаунтонъ поступки сэра Руперта или же онъ въ душ осуждаетъ его и только повинуется ему находясь у него на служб?

ГЛАВА XIV.
Нашъ скромный гость.

На другой день мы съ Маргаритой занялись приготовленіемъ чая въ дтской, въ ожиданіи нашего гостя.

Мы разставили чайную посуду и тарелочки для пирожнаго и украсили столъ букетами цвтовъ. Затмъ мы съ нетерпніемъ стали поджидать Пирса.

Пирсъ пришелъ, когда солнце уже начало спускаться къ закату. Мы замтили, что онъ пріодлся, стараясь придать себ боле приличный видъ для предстоящаго визита.

Онъ замтилъ, что мы со вниманіемъ оглядываемъ его костюмъ и, разсмявшись, сказалъ.

— Вы видите, какъ я прифрантился? А сколько мн было съ этимъ хлопотъ! Надо было починить куртку во чтобы то ни стало. Вдь не могъ же я явиться въ такомъ ужасномъ вид въ гости, да еще къ молодымъ барышнямъ, и пить съ ними чай. Но задача прежде всего состояла въ томъ, гд бы раздобыть иглу и нитки. Мистриссъ Беркъ, вдь, не беретъ иголки въ руки. Ну и пришлось изобрсти способъ починки.! Я нашелъ рогожную иглу, выдернулъ нсколько нитокъ изъ ковра и починилъ локти на своей куртк. Голь на выдумки хитра!

— Каковъ молодецъ!— воскликнули мы.— Но ты напрасно такъ безпокоился. Гонора починила бы теб куртку.

— Ну, а теперь поглядите на мои сапоги. Подошвы прорванной не видно, не правда ли? Я заклеилъ ее картономъ и намазалъ ваксой сапоги. Такъ какъ погода мн благопріятствовала и дождя не было, то подошва моя уцлла, какъ видите. Каково!

— Ты теперь настоящій лондонскій франтъ,— объявила Маргарита и Гонора подтвердила это, входя въ комнату съ большимъ подносомъ, уставленнымъ всякими вкусными яствами.

Мы принялись угощать Пирса, который совсмъ пересталъ насъ стсняться и весело болталъ, уплетая пирожки и жэле.

— Да, насъ въ Гленнамурк не кормятъ такими кушаньями,— сказалъ онъ.— Мы къ такой роскоши не привыкли!— Онъ вдругъ нахмурился, какъ будто что то вспомнилъ, и я тотчасъ же догадалась, что онъ подумалъ о голодающихъ жителяхъ Гленмалорка. Но мы употребляли вс усилія, чтобы развеселить его.

— Какъ хорошо тутъ у васъ!— воскликнулъ онъ.— Какъ хорошо вамъ живется въ вашихъ хорошенькихъ комнатахъ. Такъ бы и не ушелъ отсюда!

— Ты долженъ приходить къ намъ какъ можно чаще. Вдь у насъ нтъ брата и ты бы могъ замнить намъ его.

Пирсъ весело улыбнулся на эти слова. Мы повели его осматривать вс комнаты и подъ конецъ Гонора открыла комнату тетки Евы и ввела насъ туда, Пирсъ былъ въ восторг.

— Вотъ еслибъ миссъ Ева вернулась сюда!— сказала Гонора.— Она бы заступилась за бдныхъ ирландцевъ.

Когда мы осмотрли вс комнаты, Пирсъ хотлъ уходить, но мы воспротивились этому.

— Подожди, Пирсъ, папа еще не кончилъ обдать, а вдь ты знаешь, что онъ желалъ съ тобою поговорить. Хочешь итти съ нами въ столовую? Онъ ожидаетъ насъ.

— Я готовъ итти съ вами куда угодно!— объявилъ онъ.

Отецъ былъ повидимому очень доволенъ, что Пирсъ постарался придать себ такой приличный видъ. Онъ ласково поздоровался съ нимъ, и когда мы сли за столъ, спросилъ его:

— Ну, а какъ насчетъ войны, Пирсъ?

— Я забылъ о ней. Вотъ он заставили меня забыть о ней,— прибавилъ онъ, указывая на насъ.

Отецъ улыбнулся.

— Я говорилъ съ Стаунтономъ — сказалъ отецъ.— Онъ разсказалъ мн, что уже писалъ сэру Руперту и готовъ написать ему опять.

— Мн онъ этого не говорилъ!— воскликнулъ Пирсъ.

— Вотъ видишь, спокойный и хладнокровный разговоръ бываетъ лучше всякихъ угрозъ войны.

— Разумется. Въ особенности, если говоритъ какой нибудь уважаемый джентельменъ, а не такой оборванецъ, какъ я… Но какъ вы думаете, есть какая нибудь надежда, что сэръ Рупертъ пожалетъ людей въ Гленмалорк?

— Не знаю, можетъ быть. Во всякомъ случа, мы должны теперь дйствовать съ осторожностью и подождать результатовъ письма. О войн надо позабыть, не такъ ли Пирсъ?

Въ эту минуту Пирсъ готовъ былъ позабыть о ней. Онъ снова сдлался веселымъ, беззаботнымъ мальчикомъ. Мы гуляли по саду, бгали, рзвились и Пирсъ не отставалъ отъ насъ.

Съ этого дня началась наша дружба и Пирсъ часто приходилъ къ намъ. Отецъ занимался съ нимъ латинскимъ языкомъ, потомъ онъ гулялъ съ нами въ саду и мы радовались, видя его веселымъ и счастливымъ.

Стаунтонъ увдомилъ отца, что сэръ Рупертъ согласился отсрочить выселеніе своихъ фермеровъ на время и вс мы успокоились. Гуляя, мы съ Пирсомъ строили разные планы, какъ улучшить положеніе жителей Гленмалорка и сдлать ихъ боле счастливыми.

Отецъ позволилъ намъ взять Пастину въ домъ, на подмогу къ Гонор, которая собиралась сдлать изъ нея прекрасную горничную, научить ее шить, гладить и т. д. Иногда къ намъ приходили въ гости маленькая Нонни и ея сестра Бриджетъ и мы угощали ихъ.

Отецъ не только не запрещалъ намъ, но даже поощрялъ насъ ходить почаще въ деревню. Ирландцы сначала не довряли нашей дружб, но затмъ у насъ установились такія же добрыя отношенія, какія существовали между ними и Пирсомъ.

Съ разршенія отца мы пригласили гостить къ намъ Руь и Тильду Баррингтонъ, которыя ни разу въ жизни не вызжали изъ Лондона, за исключеніемъ короткихъ посщеній къ мистриссъ Девоншайръ. Разумется, двочки были въ восторг отъ нашего приглашенія и радовались предстоящему путешествію по морю и по горамъ.

Мы не сказали Пирсу, когда он прідутъ, такъ какъ боялись, что онъ испугается прізда лондонскихъ барышень и перестанетъ къ намъ ходить. И вотъ, однажды, когда онъ пришелъ какъ обыкновенно къ чаю, онъ увидалъ Руь и Тильду, которыя хлопотали за чайнымъ столомъ. Меня и Маргариты не было въ комнат. Потомъ Пирсъ разсказывалъ намъ, что онъ остолбенлъ въ дверяхъ и порывался было бжать, какъ можно скоре въ Гленмалоркъ. Хорошо, что мы подошли во время и перехватили его! Однако онъ скоро подружился съ нашими гостями и мы впятеромъ прекрасно проводили время.

Однажды Тильда сказала намъ:

— Какъ вы думаете, не устроить ли намъ пикникъ для дтей Гленмалорка?

— А, въ самомъ дл!— воскликнули мы. Мысль эта привела насъ въ восторгъ и мы немедленно приступили къ приготовленіямъ, такъ какъ приближалась осень и надо было пользоваться послдними хорошими днями.

Въ назначенный день мы вс отправились въ экипаж вмст съ Гонорой, а за нами хала повозка со всякою провизіей и палаткой. Выбравъ мсто, откуда открывался чудный видъ на долину, мы разбили палатку, потомъ развели костеръ и подвсили надъ нимъ котелокъ съ водой, точь въ точь какъ въ цыганскомъ табор. Вскор пришли и наши гости, босоногіе мальчики и двочки всхъ возрастовъ. Смхъ и веселье раздавались въ долин и пиръ вышелъ на славу. Намъ доставляло величайшее удовольствіе угощать всхъ этихъ ребятишекъ, но мы набрали такъ много всякой провизіи, что могли напослдокъ устроить угощеніе и для взрослыхъ. Сначала эти люди какъ будто стыдились принять наше приглашеніе и не хотли итти на нашъ зовъ, но Пирсъ уговорилъ ихъ, и тогда старики и молодые, отцы и матери, застнчиво заняли мста около своихъ ребятъ, личики которыхъ раскраснлись отъ удовольствія. Мы хозяйничали и Пирсъ помогалъ намъ угощать старшихъ чаемъ и всякими вкусными яствами. Когда наши гости насытились, мужчины отошли нсколько поодаль и, усвшись на скал, закурили трубки, потомъ затянули свои любимыя псни. Когда они запли плясовую псню, дти принялись танцовать и вскор къ нимъ присоединились взрослые. Началось такое веселье, какого, вроятно, давно не бывало здсь и, казалось, вс на время забыли о грозящемъ имъ изгнаніи. И тутъ въ первый разъ я подумала о томъ, что хорошо быть богатой, такъ какъ это даетъ возможность доставлять радость людямъ, длать ихъ счастливыми, хоть на время. Я припомнила вс наши планы какъ устроить судьбу обитателей Гленмалорка, которые мы придумывали вмст съ Пирсомъ и для осуществленія которыхъ нужно много денегъ. Я радовалась мысли, что у меня будутъ эти деньги, когда я стану совершеннолтней и я получу право распоряжаться ими.

Солнце стало склоняться къ западу, и Гонора напомнила намъ, что пора возвращаться домой. Но намъ не хотлось уходить. Къ тому же еще оставалось кое что изъ провизіи, и такъ какъ не стоило же ее опять укладывать въ корзины, то мы предложили нашимъ гостямъ повторить угощеніе. Вс услись въ кружокъ, и Пирсъ, хлопотавшій больше всхъ и дятельно угощавшій старыхъ и молодыхъ, предложилъ, чтобъ кто нибудь изъ стариковъ разсказалъ какую нибудь исторію на прощанье.

— Денъ Рейльи,— сказалъ онъ, обращаясь къ бодрому статному старику,— разскажите намъ, какъ вы выстроили свою ферму.

Денъ Рейльи былъ тотъ самый старикъ, который въ первое мое посщеніе Гленмалорка такъ энергично заявилъ, что онъ ни за что не допуститъ, чтобы его старуха-жена, разбитая параличемъ, умерла въ богадльн.

Мы вс хоромъ присоединились къ просьб Пирса.

— Я готовъ разсказать вамъ исторію моей фермы,— объявилъ старикъ,— но я думаю, что вы вс ее знаете. Однако, если Мистеръ Пирсъ этого желаетъ….

Онъ умолкъ на минуту и потомъ вдругъ, выпрямившись во весь ростъ, указалъ рукой на Гленмалоркъ и началъ свой разсказъ:

— Вонъ тамъ, гд стоитъ моя ферма, жилъ прежде мой отецъ, Недъ Рейльи. Въ Гленмалорк найдутся люди постарше меня, которые еще помнятъ, какъ мой отецъ, съ женою и дтьми, былъ изгнанъ изъ дома, въ которомъ жилъ, потому что не могъ уплатить требуемой аренды. Изъ камня, вдь, трудно добыть средства къ существованію, а тутъ почва везд каменистая и хлбъ родитъ плохо. Я былъ тогда маленькимъ ребенкомъ, когда это случилось. Я помню, какъ отецъ мой покинулъ свое жилище, ведя за руку двоихъ дтей, а мать шла возл него, держа самаго младшаго ребенка на рукахъ и горько плача. Я не зналъ, куда мы идемъ, но зналъ, что у насъ нтъ крова, что мы стали бездомными бродягами. Отецъ переселился въ Америку, но тяжелая жизнь подточила его силы. Я вскор остался сиротой. Не буду разсказывать, какъ я жилъ на чужбин, но скажу лишь, что, какъ только я выросъ, у меня была одна только мысль — вернуться въ Ирландію и купить тотъ клочокъ земли и домъ, который принадлежалъ нкогда моимъ родителямъ. У меня была невста, но намъ обоимъ пришлось очень долго ждать, прежде чмъ мы могли пожениться. Мери работала также усердно, какъ и я, и, наконецъ, намъ удалось скопить нужную сумму денегъ. Это были деньги, которыя достались очень тяжелымъ трудомъ, я работалъ до изнеможенія, но зато мн удалось построить славный домикъ, въ которомъ мы зажили съ Мери. Мн стоило не мало усилій обработать землю и превратить ее изъ каменистой и безплодной въ плодородную почву. Я развелъ садъ и огородъ и могъ бы теперь отдыхать. Но срокъ моей аренды кончился и теперь ландлордъ требуетъ, чтобы я заплатилъ ему вдвое, такъ какъ земля, благодаря моимъ усиленнымъ трудамъ, стала лучше и мой участокъ поэтому повысился въ цн. Но откуда мн взять денегъ, да это и несправедливо. Вдь ландлордъ ничего не сдлалъ для улучшенія земли и не истратилъ на нее ни копйки, а я-то сколько труда положилъ на нее! За что же я долженъ платить теперь? Но…. ему не выселить меня изъ моего дома, я далъ клятву, что моя Мери кончитъ дни свои въ томъ самомъ дом, который она мн помогала строить, а не въ богадльн, и ни сэръ Рупертъ, ни Стаунтонъ не заставятъ меня измнить этой клятвы!

Довольно было этого напоминанія, чтобы сразу исчезло все веселье, даже дти присмирли. Гонора стала торопить насъ домой. Дйствительно, солнце уже спустилось очень низко и мы стали поспшно собираться. Дти помогали намъ и снова веселый смхъ раздался въ долин и разогналъ мрачныя мысли, навянныя словами старика Дэна.

ГЛАВА XV.
Неожиданныя всти.

На другой день отецъ мой получилъ письмо отъ Стаунтона, который сообщилъ ему, что сэръ Рупертъ самъ прізжаетъ въ Ирландію и намренъ лично уладить дло со своими фермерами.

Отецъ передалъ намъ это извстіе и сказалъ:

— Боюсь, что это ни къ чему хорошему не поведетъ. Впрочемъ, не будемъ загадывать, что будетъ впереди. Можетъ быть сэръ Рупертъ измнитъ свои взгляды, когда ближе познакомится съ положеніемъ своихъ фермеровъ.

— Быть можетъ, сэръ Рупертъ прізжаетъ сюда для того, чтобы сдлать всхъ счастливыми, какъ это бываетъ въ сказкахъ. Дурные люди подъ конецъ раскаиваются и становятся хорошими,— замтила Маргарита.

— Разв это бываетъ? усумнился Пирсъ.

— Сверхъ того, можетъ быть съ нимъ прідетъ Джимъ, а онъ вдь славный мальчикъ,— продолжала Маргарита.

Я боязливо посмотрла на Пирса. Мн было бы очень грустно, если бы Пирсъ выразилъ неудовольствіе по поводу прізда Джима, который былъ въ качеств наслдника сэра Руперта, находился въ гораздо лучшемъ положеніи, нежели Пирсъ.

— Да, Джимъ славный малый,— сказалъ Пирсъ,— но если онъ прідетъ сюда, то сэръ Рупертъ не позволитъ ему водить со мною компанію. И онъ также не сможетъ помшать изгнанію фермеровъ.

Съ этого дня мы только и говорили, что о прізд сэра Руперта. Наконецъ мы узнали, что онъ пріхалъ въ Гленнамуркъ, въ сопровожденіи цлой свиты слугъ и множества всякихъ запасовъ. Спустя нсколько дней получено было приглашеніе обдать въ замк. Сэръ Рупертъ звалъ не только отца, но и насъ дтей.

Это приглашеніе привело насъ въ сильное волненіе. Мы не знали, какъ сэръ Рупертъ будетъ вести себя съ Пирсомъ которому, пожалуй, не позволитъ участвовать въ обд. Только одна Маргарита была довольна и увряла насъ, что она непремнно постарается пробудить добрыя чувства въ душ дядюшки и расположить его въ пользу Пирса и жителей Гленмалорка.

Былъ темный ноябрьскій вечеръ, когда мы пріхали въ Гленнамуркъ. Такъ странно было видть освщеннымъ старый мрачный замокъ, блиставшій теперь огнями. Вс парадныя комнаты были открыты и приведены въ порядокъ по случаю прізда хозяина, но все таки он оставались такими же мрачными, какъ и прежде, несмотря на свое убранство и освщеніе.

Сэръ Рупертъ ожидалъ насъ на порог и очень любезно поздоровался со всми нами, но я главнымъ образомъ обрадовалась тому, что увидала Пирса съ Джимомъ.

По окончаніи обда мы удалились въ маленькую гостиную, куда намъ подали дессертъ, а отецъ съ сэромъ Рупертомъ остались въ столовой. Когда служанка, принесшая намъ дессертъ, вышла, Джимъ вскричалъ:

— Ура, Пирсъ! Троекратное ура! Молодыя двицы, извстно ли вамъ, что онъ сначала отказался обдать съ нами и если-бъ не я, то онъ такъ бы и остался сидть наверху со своею ручною совой и мышью.

— Какъ? Пирсъ отказался съ нами обдать!— воскликнули мы.

— Ну, да! Ни вы, ни я, мы бы, конечно, не осмлились не принять приглашенія сэра Руперта, но мой высокочтимый Пирсъ все можетъ, коли захочетъ.

Джимъ сдлалъ преуморительное лицо и всталъ подбоченившись передъ Пирсомъ, который сидлъ молча среди насъ. Немного погодя, онъ спросилъ:

— Что все это означаетъ? Объясни мн, Джимъ.

— Что такое?

— А то, что я нахожусь тутъ среди васъ и одтъ въ новое платье. Почему я превратился изъ бродяги въ лохмотьяхъ въ джентльмена?

— Сэръ Рупертъ вдругъ сдлался добрымъ,— сказала Маргарита.

— Маргарита, ты маленькій ангелъ — это ршено, но соображаешь плохо,— замтилъ Джимъ.— Отчего сэръ Рупертъ вдругъ почувствовалъ себя обязаннымъ позаботиться о Пирс? Очень просто. Онъ видитъ здсь передъ собою четырехъ хорошо одтыхъ двочекъ и мистеръ Фицъ-Джеральда и поэтому испугался, что его осудятъ, если онъ будетъ продолжать по прежнему относиться къ Пирсу.

— Испугался? Какой вздоръ! Онъ ничего не боится,— воскликнулъ Пирсъ.— Нтъ, ты мн скажи, чмъ все это кончится?

— Подожди конца, дружище, а пока шь свой виноградъ,— наставительно возразилъ Пирсъ.— Намъ тутъ хорошо всмъ вмст и мы можемъ провести время пріятно, не обращая вниманія на настроеніе сэра Руперта.

Совтъ Джима былъ принятъ, и мы затяли игру. Потомъ мы услись у камина и завели свою любимую тему, о фермерахъ Гленмалорка. Приближается Рождество, какъ то наши бдные друзья проведутъ его?

Отецъ и сэръ Рупертъ просидли очень долго въ столовой, такъ что было уже совсмъ поздно, когда они встали изъ за стола, и намъ пора было отправляться домой. Насъ позвали въ пріемную и когда мы вошли туда, то у меня какъ то сжалось сердце: отецъ и сэръ Рупертъ оба стояли и молчали, но въ этомъ молчаніи было что то зловщее. По лицу отца я догадалась, что онъ чмъ то сильно взволнованъ. Выраженіе лица сэра Руперта показалось мн еще боле непріятнымъ и злымъ, чмъ когда либо.

Всю дорогу домой отецъ молчалъ и казался до такой степени поглощеннымъ своими мыслями, что я не ршалась заговаривать съ нимъ. Только на другой день, за утреннимъ завтракомъ, я собралась съ духомъ и спросила его, какъ думаетъ сэръ Рупертъ поступить со своими фермерами?

— Я думаю, что надо приготовиться къ худшему,— сказалъ отецъ.— Сэръ Рупертъ упрямъ и онъ здсь хозяинъ. Я видлъ, что мои слова и совты нисколько на него не дйствуютъ.

— И Пирсъ? Какже относительно Пирса? Вдь онъ же ста,ъ добре къ нему?— спросила Маргарита.

— Я знаю. Плохо врится, чтобы онъ перемнилъ свое отношеніе къ нему.

— Но разв ты не замтилъ, какъ онъ былъ одтъ? Вдь онъ обдалъ вмст съ нами. Если сэръ Рупертъ сдлался добръ къ Пирсу, то онъ будетъ добръ и къ другимъ, это наврно,— объявила Маргарита.

Отецъ ласково погладилъ ее по голов, говоря: ‘Дай Богъ, дай Богъ!’, но я отлично видла, что онъ не раздляетъ ея увренности.

Посл завтрака пріхалъ Джимъ на своемъ красивомъ пони. Мы удивились, что съ нимъ нтъ Пирса, такъ какъ наканун было ршено, что они оба прідутъ къ намъ.

— Ну, вы Пирса не скоро увидите,— отвчалъ намъ Джимъ на наши разспросы.

— Какъ! что такое случилось?

— Была гроза, да еще какая. Пирсъ поссорился съ сэромъ Рупертомъ. Утромъ между ними произошло какое то объясненіе и сэръ Рупертъ до такой степени вышелъ изъ себя, что заперъ Пирса въ чуланъ, а ключъ взялъ къ себ. Пожалуй, онъ его уморитъ съ голода, если только мистриссъ Беркъ не ухитрится покормить своего любимчика сквозь замочную щель.

Мы не могли выговорить ни слова отъ ужаса. Бдный Пирсъ! Неужели Джимъ не пробовалъ заступиться за него?

Джимъ угадалъ наши мысли и сказалъ:

— Я знаю, что не долженъ былъ бы находиться здсь съ вами, въ то время, какъ Пирсъ сидитъ подъ замкомъ. Меня тоже слдовало запереть вмст съ нимъ и я добивался, чтобы сэръ Рупертъ сдлалъ это,но онъ и не подумалъ! Онъ веллъ мн убираться съ его глазъ и не надодать ему своими глупостями, и я былъ радъ, что могу отъ него уйти. Я поговорилъ съ Пирсомъ черезъ замочную щелку и ршилъ побжать сюда, чтобы разсказать вамъ о случившемся.

Мы ничего не говорили, но слезы текли у насъ изъ глазъ.

ГЛАВА XVI.
Надежда на спасеніе.

Посл этого мы долго ничего не слыхали о Пирс. Даже посщенія Джима прекратились, очевидно сэръ Рупертъ и его держалъ взаперти. Но, однажды, онъ къ намъ явился и сказалъ что воспользовался отсутствіемъ сэра Руперта и улизнулъ изъ Гленнамурка. Съ Пирсомъ дло плохо, сэръ Рупертъ обращается съ нимъ очень дурно и держитъ его въ заключеніи. Мы видли по лицу Джима, что и ему также живется плохо, онъ сильно похудлъ и веселость его исчезла.

Вн себя я бросилась къ отцу:

— Папа,— воскликнула я.— Можетъ быть вы бы похали въ Гленнамуркъ и заставили сэра Руперта освободить Пирса?

Къ моему великому удивленію и огорченію отецъ отвчалъ:

— Я не имю права вмшиваться въ дла сэра Руперта, да и наврно мое вмшательство только повредитъ Пирсу и Джиму. Я знаю, вдь, что Пирсъ дерзокъ подчасъ, онъ могъ многое наговорить сэру Руперту. Если мы не будемъ вмшиваться, то дло уладится скоре.

Меня ужасно огорчилъ разговоръ съ отцомъ. Отчего вс благоразумные люди такіе безсердечные?— думала я и тутъ же ршила, что я ни за что не хочу быть благоразумной.

— У него ужасный видъ,— сказалъ намъ Джимъ про Пирса.— Исхудалъ и почти ничего не стъ. Я не удивлюсь, если онъ заболетъ и умретъ. Его держатъ въ холодной и пустой коморк, одтъ онъ очень плохо и хотя не жалуется, но я знаю, что онъ страдаетъ отъ холода. Онъ говоритъ мн, что онъ не такой нженка, какъ я и, конечно, можетъ вынести гораздо больше меня, но все-таки…

Я чувствовала, какъ у меня въ душ закипаетъ негодованіе и къ горлу подступаютъ слезы. Я не могла больше выдержать и опять побжала къ отцу и стала умолять его похать въ Гленнамуркъ и заступиться за Пирса, но онъ снова отказалъ мн.

Всю ночь я горько проплакала. Но къ утру меня оснила мысль. Я ршила, что взрослые мужчины вс или черезъ чуръ жестоки или черезъ чуръ благоразумны и что только мы, двочки и женщины, можемъ сочувствовать и понимать страданія такихъ мальчиковъ, какъ Пирсъ. Мн пришло тогда въ голову, что если бы тетя Ева знала, что здсь происходитъ, то она сумла бы намъ помочь. Она тамъ за океаномъ облегчаетъ страданія чужихъ людей, а между тмъ здсь также страдаютъ люди и притомъ близкіе ей. Гонора говорила, что она ухала, потому что у нея было сильное горе. Но можетъ быть чужое горе заставитъ ее вернуться? Я ршила написать ей и умолять ее вернуться. Вдь въ томъ, что я напишу ей, не можетъ быть ничего дурного?

Еще не начало свтать, когда я потихоньку встала съ постели, зажгла лампу и, пробравшись въ кабинетъ отца, написала слдующее посланіе:

‘Дорогая тетя Ева!

Вы меня не знаете, но я ваша племянница Джіанетта. Я пишу вамъ, потому, что вы намъ нужны здсь и мы хотимъ, чтобы вы вернулись домой, особенно ради Пирса. Сэръ Рупертъ погубитъ Пирса и Гонора сказала намъ, что вы будете жалть объ этомъ, потому что вы знали его отца. Онъ сирота и сэръ Рупертъ больше всего преслдуетъ его за то, что онъ не хочетъ покинуть своихъ друзей ирландцевъ, которыхъ сэръ Рупертъ собирается выгнать изъ ихъ жилищъ. Мн кажется, что вы могли бы что нибудь сдлать, если бы были здсь. Гонора говоритъ, что вы очень добрая и жалете всхъ несчастныхъ, а мы тутъ вс очень несчастны теперь. Я надюсь, вы прідете!

Любящая васъ племянница Джіанетта.

P. S. Мы часто смотримъ на вашъ портретъ въ вашей комнат и вы намъ очень нравитесь, а также Пирсу’.

Когда я уже написала это письмо и собралась запечатать его, мн вдругъ пришло въ голову, что я совершаю ужасный поступокъ, пишу тайкомъ важное письмо безъ вдома отца. Эта мысль была для меня смертельнымъ ударомъ. Что я длаю? Мои надежды на тетю Еву разлетлись, такъ какъ я сознавала, что не имю право посылать ей письмо тайкомъ.

Я положила голову на столъ и горько заплакала. Голосъ отца заставилъ меня очнуться.

— Что съ тобою, Джіанетта? Какъ ты здсь очутилась? Что значатъ эти слезы?

Онъ погладилъ меня по голов. Я подняла къ нему лицо, залитое слезами, и проговорила:

— О папа! Я написала письмо и я знаю, вы не будете этимъ довольны. Вы, вдь, говорите, что вмшиваться въ чужія дла нельзя, а я написала тет Ев, прося ея вернуться. Я знаю, вы не позволите мн послать это письмо.

Отецъ взялъ со стола конвертъ, въ которомъ лежало письмо. Адресъ, написанный на конверт, совсмъ испортился отъ моихъ слезъ, но письмо уцлло. Отецъ вынулъ его и прочелъ. Я со страхомъ ждала, что будетъ. Мн казалось, что ршается моя судьба и боялась взглянуть на отца. Но онъ поднялъ мою голову за подбородокъ и я увидала, что онъ улыбается.

— Я ничего не имю противъ того, чтобы ты послала это письмо,— сказалъ онъ.— Я тоже очень бы желалъ, чтобъ тетя Ева вернулась домой. Можетъ быть она послушается твоего призыва.

Я бросилась на шею къ отцу.

— О, папа! папа! Какой вы добрый, какъ я рада!.. Вы напишите сами адресъ, а то я опять все размажу.

Итакъ письмо было послано. Въ тотъ же день вс въ дом узнали объ этомъ и вопросъ, захочетъ или не захочетъ тетя Ева вернуться, съ жаромъ обсуждался всми.

Когда письмо было отправлено, мы принялись считать дни. Мы знали, что должно было пройти не мало времени, прежде чмъ она получитъ это письмо и отвтитъ на него. Время, казалось, тянулось безконечно. Дни проходили за днями, а отвта не было!

Между тмъ изъ Гленмалорка приходили тревожныя всти. Сэръ Рупертъ готовился выгонять своихъ фермеровъ, а Пирсъ все еще находился въ заточеніи.

Наконецъ, въ одно прекрасное утро, получено было письмо съ американскимъ штемпелемъ.

— Отъ тети Евы, наконецъ,— сказалъ, улыбаясь, отецъ.— Видите, она отвчаетъ немедля, а вы тутъ выходили изъ терпнія, дожидаясь письма.

Письмо было вскрыто. Оно было слдующаго содержанія:

‘Дорогая Джіанетта!

Благодарю тебя отъ души за довріе, оказанное тетк, которую ты никогда не видала. Я спшу домой, но у васъ все-таки будетъ время приготовить къ моему возвращенію мою старую комнату. Я совсмъ не похожа теперь на портретъ, который виситъ тамъ, но вы должны меня любить такою, какая я теперь.

Поцлуй Маргариту и кланяйся Гонор.

Твоя тетя Ева’.

Я была въ восторг, что тетя Ева отвтила мн.

Насъ особенно заинтересовали ея слова, что она теперь не похожа на свой портретъ. Какою же она стала теперь?

Мы жили теперь въ ожиданіи прізда тети Евы. Изъ Гленмалорка получено было извстіе, что выселеніе начнется 15-го декабря, такъ какъ сэръ Рупертъ хотлъ покончить съ этимъ дломъ къ Рождеству. Значитъ, эти несчастные должны будутъ встртить Рождество подъ открытымъ небомъ, не имя ни хлба, ни крова!

ГЛАВА XVII.
Она прізжаетъ.

Въ тотъ день, когда мы ждали прізда тети Евы, наше возбужденіе дошло до крайнихъ предловъ. Съ утра мы занялись убранствомъ ея комнаты. Ея портретъ, украшенный цвтами, смотрлъ на насъ со стны и улыбался, казалось, онъ хотлъ сказать намъ: ‘Глупенькіе дти! Вдь я же совсмъ не та тетя Ева, что на портрет’!

Нсколько разъ въ теченіе дня, мы подбгали къ окну и подолгу всматривались въ даль. Но изъ оконъ виднлась только пустынная дорога и мы не могли разглядть вдали ни одной движущейся точки, которую можно было бы принять за экипажъ. Наступили сумерки и скоро темнота покрыла вс окрестности. ‘Неужели она не прідетъ сегодня?’ думали мы съ тоскою и постоянно подбгали къ дверямъ, прислушиваясь, не раздастся-ли шумъ колесъ подъзжающаго экипажа.

Въ камин горлъ яркій огонь, бросая красноватый отблескъ на мебель въ комнат. Въ своемъ нетерпніи мы не могли найти себ мста и то усаживались возл камина, то снова бжали къ дверямъ. Наконецъ раздался желанный звукъ: колеса прогремли по замерзшей земл, и мы увидали въ окна синій фонарь экипажа, остановившагося у крыльца. Дверь раскрылась настежь и на порог показалась высокая закутанная фигура женщины, которая бросилась въ объятія отца. Слезы застилали мн глаза, а между тмъ мн такъ хотлось разглядть тетю Еву.

Тетя Ева подошла къ намъ и поочереди перецловала всхъ. Я не могла глазъ оторвать отъ нея, и мн показалась она еще красиве, чмъ тамъ на портрет. Гонора говорила, что она ея ровесница. Какъ это могло быть? Гонора выглядла старше тети Евы по крайней мр на нсколько лтъ. А тетя Ева такая красивая!…

— Посмотри, тетя Ева, какъ мы разукрасили тебя!— воскликнула Маргарита, поворачивая тетю и указывая ей на ея портретъ въ внк изъ искусственныхъ цвтовъ.

— О!— вскричала тетя Ева.— Разв это я? Разв я могла быть когда-нибудь такой.

— Ты гораздо красиве, чмъ на портрет, тетя Ева!— возразила я, беря ее руку, ласково потрепавшую меня по щек.

— Ахъ ты маленькій льстецъ!— сказала она.— Но мн все равно какая я, лишь бы вы меня любили.

Мы увели ее къ себ въ дтскую и усадили въ кресло. Тамъ было такъ уютно. Маргарита хлопотала надъ приготовленіемъ чая, я придвинула низенькую табуретку къ тет Ев и услась поближе, положивъ голову къ ней на колни.

— Милая тетя Ева,— сказала я.— Я думаю, что ты вернулась домой ради Пирса, что ты интересуешься его судьбой.

— Да,— отвчала тетя, задумчиво глядя на огонь.— Отчасти это правда, я вернулась ради Пирса. Я постараюсъ повидать Пирса, но не знаю какъ это сдлать.

— Можетъ быть отецъ пригласитъ его къ намъ и тогда сэръ Рупертъ отпуститъ его,— замтила я.

— Ну, на это трудно разсчитывать. Я хорошо знаю сэра Руперта. Конечно, можно будетъ послать приглашеніе, это ничему не повредитъ, но и добра отъ этого не будетъ.

На другой же день отецъ написалъ сэру Руперту, прося его отпустить къ нимъ мальчиковъ на цлый день, въ виду прізда тети Евы, которая желаетъ ихъ видть. Отвтъ не заставилъ себя ждать. Сэръ Рупертъ извинялся, что не можетъ исполнить желаніе миссъ Фицъ Джеральдъ, но Пирсъ велъ себя такъ дурно, что онъ не можетъ отпустить его. Его дурной примръ повліялъ и на Джима, который до сихъ поръ былъ примрнымъ мальчикомъ, такъ что я онъ подвергнутъ теперь легкому наказанію. Сэръ Рупертъ очень огорченъ, что вынужденъ такъ поступать съ мальчиками, которые провинились и не заслуживаютъ оказываемаго имъ вниманія.

— Ну, что-жъ!— сказала тетя Ева, прочтя письмо.— Отправимся сами въ логовище льва.

— Что ты хочешь сдлать, Ева?— спросилъ отецъ.

— Я пойду повидать Пирса Кирвана.

Когда она произносила имя Пирса, то мн всегда казалось, что въ голос ея слышалось какое то особенное выраженіе.

На другое же утро тетя Ева отправилась въ Гленнамуркъ. Я была въ ея комнат, когда она одвалась, и видла, что она была блдна и руки ея дрожали, когда она прикалывала шляпу. Тетя Ева была вся въ черномъ, она никогда не носила другого цвта и Гонора сказала намъ, что она носитъ вчный трауръ. Ея женихъ умеръ. Но кто онъ былъ? я не спрашивала тогда Гонору, но тутъ мн вдругъ пришло въ голову, что можетъ быть это былъ отецъ Пирса Кирвана.

Тетя Ева отказалась отъ экипажа и пошла пшкомъ въ Гленнамуркъ. Я долго смотрла ей вслдъ, пока ея фигура не исчезла вдали за поворотомъ. Она вернулась, когда уже начало смеркаться. Я дожидалась ея на лстниц и когда она прошла мимо меня, то по ея шагамъ я догадалась, что она очень разстроена. Какъ тнь я пробралась вслдъ за нею въ комнату и какъ только она сла въ кресло, я немедленно опустилась передъ нею на колни.

— Это ты, Джіанетта? Какъ ты здсь очутилась?

— О, тетя!— сказала я,— Я чувствую, что ты огорчена чмъ-то и не могла удержаться, чтобы не придти къ теб.

— Дйствительно, я огорчена. Мн такъ и не удалось видть Пирса. Меня провели въ гостинную, гд мн пришлось вытерпть очень длинную бесду съ сэромъ Рупертомъ, но…. я ничего не могла добиться.

Зная сэра Руперта, я могла себ представить, какъ было непріятно тет Ев разговаривать съ нимъ.

Сэръ Рупертъ повторилъ вс свои обвиненія противъ Пирса и сказалъ, что онъ очень сожалетъ, но никакъ не можетъ дозволить Пирсу видться съ ней.

Мы долго сидли молча и об думали вроятно объ одномъ и томъ же: какъ помочь Пирсу? Тетя Ева ничего не говорила, но я почувствовала, что на душ у нея очень тяжело.

Вдругъ кто то дернулъ ручку двери и въ комнату ворвалась Маргарита. Она была въ сильнйшемъ возбужденіи.

— Джіанетта!— вскричала она, едва переводя духъ.— Пирсъ стоитъ тамъ внизу. Онъ убжалъ изъ Гленнамурка и явился сюда, чтобы повидать тетю Еву. Что мы будемъ длать съ нимъ?

— Пирсъ, здсь? воскликнула тетя и въ голос ея слышалась дрожь.— Приведи его сюда, скоре!

Мы опрометью бросились внизъ. Пирсъ стоялъ въ сняхъ, блдный, исхудалый, одтый въ старую изношенную куртку, которая совсмъ превратилась въ лохмотья.

— Я хочу ее видть, — сказалъ онъ, даже не здороваясь съ нами.— Я знаю, что у меня неприличный видъ, но что за бда! Она не обратитъ на это вниманія.

— Конечно,— подтвердила я.— Пойдемъ Пирсъ, она сама желаетъ тебя видть.

Пирсъ пошелъ за мною наверхъ. Онъ остановился на порог комнаты, не смя войти въ нее. Мн тяжело было смотрть на него, у него былъ такой страдальческій, несчастный видъ.

— Пирсъ, подойди же ближе,— послышался ласковый голосъ тети Евы.

Онъ поднялъ къ ней свое измученное лицо и взглянулъ на нее страдальческими глазами. Я едва удерживалась отъ слезъ, глядя на него. Бдный Пирсъ!

— Я узналъ, что вы приходили, чтобы видть меня, проговорилъ онъ,— и вотъ теперь я пришелъ поблагодарить васъ за это.

Голосъ у него прескся и я боялась, что онъ разрыдается. Видно и тетя Ева подумала это. Она’подошла и обняла его.

— Ты хорошо сдлалъ, милый мой мальчикъ. Мн такъ пріятно тебя видть.

Пирсъ бросился на грудь тет Ев и громко зарыдалъ.

— О, будьте моей матерью!… говорилъ онъ прерывающимъ отъ рыданія голосомъ:— Я такъ несчастливъ, такъ одинокъ. Мн говорили, что вы когда-то должны были сдлаться моею матерью, но отецъ мой умеръ… и я остался одинъ, одинъ! Не презирайте меня… У меня нтъ никого!… Я, вдь еще мальчикъ и долженъ бороться со взрослымъ человкомъ, который ненавидитъ меня, я это знаю. О, не покидайте меня! Позвольте мн называть васъ матерью!

Тетя Ева была совсмъ не подготовлена къ такому взрыву. Она поблднла и губы ея дрожали. Приподнявъ голову рыдающаго мальчика, она сказала:

— Я буду твоей матерью, Пирсъ. Да поможетъ мн Богъ!

Пирсъ продолжалъ плакать какъ дитя, уткнувшись головой въ ея колни. Но то были облегчающія слезы. Онъ изливалъ въ нихъ свое наболвшее сердце. Я подошла къ нему и вмст съ тетей Евой старалась его успокоить. Когда онъ пересталъ плакать, то невольно подумала, что онъ совсмъ не похожъ на другихъ мальчиковъ. Ему, пятнадцатилтнему мальчику, нисколько не было стыдно того, что онъ плакалъ и что я была свидтельницей его слезъ.

Тетя Ева усадила возл себя Пирса и начала разспрашивать его. Онъ разсказалъ ей всю свою исторію. Матери онъ не зналъ совсмъ, отца едва помнилъ. Онъ помнитъ, какъ его привезли въ Гленнамуркъ, гд онъ провелъ все свое грустное дтство въ обществ старой мистриссъ Беркъ и гд единственнымъ его развлеченіемъ были скитанія по горамъ и долинамъ. Сэръ Рупертъ сначала нанялъ ему учителя и это было единственное свтлое его воспоминаніе. Но потомъ учитель ухалъ и Пирсъ остался бы совсмъ одинокимъ, еслибъ не бднякъ фермеръ въ Гленмалорк, съ которымъ онъ близко сошелся. Въ ихъ бдномъ жилищ онъ всегда былъ желаннымъ гостемъ. Но все таки онъ понималъ отлично, что такъ жить нельзя, что онъ остается неучемъ, но не зналъ, что ему предпринять, какъ выйти изъ этого положенія? Тетя Ева слушала его съ большимъ участіемъ и состраданіемъ и съ любовью смотрла на бднаго мальчика.

— А теперь, голубчикъ, ты сталъ моимъ сыномъ,— сказала она, а я тебя оставляю здсь.— Ты не пойдешь больше въ Гленнамуркъ.

— Я долженъ итти туда,— сказалъ Пирсъ мрачно,

— Ты долженъ прежде всего слушаться своей матери. Я не хочу отпускать тебя къ сэру Руперту.

— Я не хочу вовлекать въ непріятность мистера Фицъ-Джеральда и васъ. Я вернусь, но… когда улажено будетъ все въ Гленмалорк, А теперь я долженъ исполнить свою обязанность.

Тетя Ева посмотрла на него и вздохнула.

— Во всякомъ случа не уходи, пока я не вернусь, сказала она.— Я переговорю объ этомъ съ братомъ. Побудь тутъ съ Джіанеттой.

Какъ только дверь затворилась за нею, Пирсъ обернулся ко мн и быстро проговорилъ:

— Я ухожу, Джіанетта. Я ршился бжать пока ея нтъ, а то я не уйду вовсе.

— О, Пирсъ, не уходи! Прошу тебя, останься съ нами! молила я.

Но онъ стоялъ уже у дверей.

— Я не хочу доставлять непріятности мистеру Фицъ-Джеральду. Если я останусь здсь, то онъ долженъ будетъ отвчать за мои поступки, а этого не должно быть. Наступаютъ тяжелыя времена и мало ли, что я могу сдлать!

— Но ты не сдлаешь ничего дурного, Пирсъ?— вскричала я съ тревогой.

— Я не знаю, будетъ ли это дурно, Джіанетта. Я сдлаю то, что мн приказываетъ моя совсть. Теперь пусти меня, я долженъ уйти.

Я старалась удержать дверь, но онъ сильною рукой, открылъ ее и быстро сбжалъ по лстниц. Я такъ и осталась стоять передъ открытою дверью, не смя позвать никого и помшать Пирсу. Когда тетя Ева пришла, я бросилась къ ней.

— О, тетя Ева, онъ ушелъ! Онъ не хотлъ оставаться, чтобы не навлекать непріятностей на другихъ не пробуйте звать его назадъ. Онъ уже далеко. Онъ, вдь, мчится какъ втеръ!

Тетя Ева остановилась посреди комнаты и закрыла лицо руками. Мн показалось, что она плакала.

ГЛАВА XVIII.
Блестящая идея.

Вскор для всхъ уже стало очевиднымъ, что сэръ Рупертъ пріхалъ въ Ирландію только для того, чтобы при себ выселить всхъ своихъ фермеровъ изъ Гленмарлока, старыхъ и молодыхъ, мужчинъ, женщинъ и дтей. Онъ пользовался тмъ, что фермеры не въ состояніи были въ срокъ уплачивать ему высокую арендную плату, и поэтому считалъ себя вправ лишить ихъ крова. Говорили, что-ему не нравилась близость селенія къ замку и что на этомъ мст онъ хотлъ устроить луга и пасти скотъ, но было ли это такъ, этого никто не зналъ наврное. Во всякомъ случа сэръ Рупертъ былъ достаточно богатъ, чтобы позволять себ всякія прихоти и къ тому же по англійскимъ законамъ онъ имлъ право поступать по своему усмотрнію со своими неаккуратными фермерами.

Мы съ тетей Евой почти каждый день бывали въ Гленмалорк. Когда она ходила изъ дома въ домъ, и держа на колняхъ дтей, выслушивала и утшала всхъ, то я чувствовала какую то смутную увренность, что она все устроитъ, все сдлаетъ! Я врила въ ея могущество.

Однажды ночью, когда я плохо спала, мн вдругъ пришла въ голову блестящая мысль, и я удивлялась, что раньше не додумалась до этого. Утромъ я сказала тет Ев:

— Тетя Ева, вы знаете, вроятно, что у меня много денегъ, т. е. будетъ много, когда я выросту. Но скажите мн, не могу ли я теперь же получить достаточную сумму, чтобы купить Гленмалоркъ у сэра Руперта? Вдь,еслибы эта земля стала моей собственностью, то сэръ Рупертъ не имлъ бы права выгонять оттуда людей?

— Милая ты моя двочка,— отвчала тетя Ева, цлуя меня.— Мысль у тебя хорошая, но, боюсь, неисполнимая. Наконецъ твои опекуны не дадутъ столько денегъ на это, такъ какъ купить Гленмалоркъ при такихъ условіяхъ, это все равно, что выбросить за окно деньги. Сэръ Рупертъ, конечно, заломитъ страшную цну.

— Но все таки, тетя Ева, могу я спросить объ этомъ? Могу я поговорить съ отцомъ?

— Конечно, дорогая. Еслибы я была богата, то сдлала бы то же самое.

Вечеромъ я просунула голову въ дверь кабинета, гд отецъ сидлъ за письменнымъ столомъ у лампы и читалъ:

— Это ты, Джіанетта? Вижу по твоему серьезному виду, что ты имешь сообщить мн что то очень важное.

— Папа, я хочу купить Гленмалоркъ у сэра Руперта,— заявила я ршительно.

— Скромное желаніе, нечего сказать!

— Но разв у меня нтъ денегъ?

— У тебя ихъ нтъ. Ты не можешь располагать ими, пока не будешь совершеннолтней.

— Но, вдь, я могу обратиться къ своимъ опекунамъ и попросить ихъ объ этомъ?

— Можешь, но только врядъ ли изъ этого что-нибудь выйдетъ. Твои деньги вложены въ разныя предпріятія и твои опекуны не захотятъ вынимать ихъ оттуда.

— О папа!— вскричала я.— На что же мн богатство, если я ничего не могу сдлать! Я хочу купить землю, чтобы имть право отдать каждому фермеру домъ и клочокъ земли, который онъ обрабатываетъ. Я не хочу брать съ нихъ деньги за камень и глину, на которыхъ ничего не растетъ. Я хочу, чтобы люди трудились не напрасно, обрабатывая эту землю и чтобы трудъ давалъ имъ возможность жить.

— О, ты маленькая благотворительница, подожди, пока выростешь. Тогда будешь длать, что хочешь. А до тхъ поръ ты должна подчиняться правиламъ и законамъ.

— Но, пока, я могу все таки написать опекунамъ и изложить мою просьбу?

— Пиши. Я тоже прибавлю нсколько словъ, но не думаю, чтобы это привело къ чему нибудь.

Письмо было написано и отвтъ полученъ былъ такой, какъ предсказывалъ отецъ. Я должна была отказаться отъ надежды спасти жителей Гленмалорка. Но въ душ я твердо ршила, что когда достигну совершеннолтія, то помогу имъ. Какъ долго еще ждать!

Жители Гленмалорка еще разъ обратились къ сэру Руперту съ просьбою пощадить ихъ. Были собраны вс деньги, какія только можно было собрать, но этого все таки оказывалось мало. Сэръ Рупертъ объявилъ имъ, что онъ не проститъ ни копйки изъ того, что долженъ получить.

А между тмъ Рождество приближалось!…

ГЛАВА XIX.
Потерянная надежда.

За нсколько дней до срока, назначеннаго для выселенія фермеровъ, Пастина вошла въ нашу комнату и принесла подносъ съ чаемъ. Мы замтили, что руки у нея дрожали, когда она устанавливала чайный приборъ, и на рсницахъ повисли слезы.

— Что съ вами, Пастина? спросила я.

— О, Миссъ! Ничего, только…— Она прижала кончикъ передника къ глазамъ.—… Только мать заболла. Въ пятницу ее выгонятъ изъ дома, а она не въ силахъ ступить ногою за порогъ. Она не доберется до богадльни, и умретъ среди дороги.

Мертвая тишина, прерываемая только вздохами Пастины, была отвтомъ на ея слова. Что же мы могли сказать ей? Мы сидли въ теплой, уютной комнат, гд топился каминъ и на стол приготовленъ былъ ужинъ, а тамъ!…. Мы ничего не въ силахъ были сдлать, ничмъ не могли помочь и намъ было стыдно своего безсилія.

Мать Пастины была только одною изъ безчисленнаго множества несчастныхъ жертвъ. Въ Гленмалорк было много больныхъ, стариковъ, куда имъ дваться? Маргарита склонила голову на столъ и проливала слезы надъ чужимъ горемъ, которое она была не въ силахъ облегчить. Русь и Гильда отвернулись къ окну, чтобы скрыть свои слезы, я же чувствовала себя неизмримо, несчастной, я была богаче ихъ всхъ и ничего не могла сдлать!

— Многіе изъ нашихъ поклялись, что они ни за что не покинутъ свои дома,— говорила Пастина,— и теперь они закладываютъ окна своихъ хижинъ каменьями и задлаваютъ двери. Старый Денъ руководитъ всми, онъ уговариваетъ всхъ не уступать сэру Руперту. Но, мн кажется, что лучше уходить, чмъ погибнуть такъ. Сэръ Рупертъ не остановится ни передъ чмъ.

Долго, въ тотъ вечеръ, сидли мы съ тетей Евой, придумывая, какъ помочь несчастнымъ жителямъ Гленмалорка, но ничего не могли придумать.

Рано утромъ, на другой день, мы отправились съ тетей въ деревню.

Ночью выпало немного снга, покрывшаго тонкимъ слоемъ землю. Небо было свинцоваго цвта и тяжелыя мрачныя облака повисли такъ низко, какъ будто собирались свалиться на землю. Грустную картину представляла вся мстность со своими обнаженными угрюмыми скалами и деревьями, лишенными листьевъ. Сама природа точно сочувствовала нашему унылому настроенію въ этотъ день.

Въ Гленмалорк царило уныніе. Никто не выбжалъ намъ на встрчу, какъ бывало прежде. Въ первой хижин, куда мы вошли, мать возилась съ новорожденнымъ младенцемъ, не зная, какъ его успокоить, такъ какъ онъ кричалъ не переставая. У очага неподвижно сидлъ старикъ, разбитый параличемъ. Онъ былъ такъ погруженъ въ свои невеселыя мысли, что на нашъ приходъ не обратилъ никакого вниманія. Но за то въ другой хижин шла дятельная работа: дти носили камни, которыми задлывали окна, и цлый ворохъ большихъ древесныхъ сучьевъ былъ приготовленъ, чтобы задлать двери. Очевидно, хозяева твердо ршили не уступать безъ боя и не покидать свое жилище.

Около дома стараго Дена толпились жители Гленмалорка и онъ, стоя на порог, давалъ имъ указанія. Вокругъ этого дома, который былъ самымъ большимъ зданіемъ въ деревн, шла кипучая работа. Денъ превращалъ его въ настоящее укрпленіе.

— Я не уступлю его сэру Руперту, я не позволю выгнать себя какъ собаку,— повторялъ онъ.— Въ пот лица я выстроилъ его, тутъ каждый камень положенъ мною, каждый кирпичъ выдланъ моими руками. Я трудился надъ тмъ, чтобы добыть пропитаніе изъ этой безплодной почвы, я обработалъ ее и теперь меня хотятъ выгнать! Этому никогда не бывать!

Мы ушли изъ Гленмалорка еще боле прежняго опечаленные и встревоженные. Наше собственное безсиліе мучило насъ и намъ было стыдно возвращаться въ наше теплое и удобное жилище. Сколько людей останется безъ крова! думали мы. На утро назначено было выселеніе жителей Гленмалорка, всю ночь передъ тмъ шелъ снгъ, а къ утру сдлался довольно сильный морозъ. Мы не ршались итти въ Гленмалоркъ и съ ужасомъ ждали встей оттуда. И, дйствительно, эти всти превзошли наши самыя тревожныя ожиданія!.. Отца не было дома въ это время, онъ ухалъ на дв недли и поэтому тетя Ева взяла на себя право распоряжаться безъ него и пріютила въ обширныхъ помщеніяхъ нашего дома больныхъ, стариковъ и дтей, однако для всхъ несчастныхъ лишенныхъ крова, не хватало мста.

Мы, дти, собрались въ столовой, пока тетя Ева распоряжалась размщеніемъ больныхъ и дтей, и дрожа и плача, прислушивалась къ голосамъ, которые доносились къ намъ со двора. Вдругъ Руь вскрикнула.

— Пожаръ! сказала она, указывая на окна.

Окна освтились краснымъ заревомъ. Нечаянно или нарочно кто то поджегъ дома въ Гленмалорк.

Когда тетя Ева вошла въ комнату, мы вс бросились къ ней, она была блдна и тяжело опустилась на стулъ.

— Я сдлала, что могла,— проговорила она — но всхъ размстить было невозможно. И сколько еще осталось на дорог, безъ крова, въ такую холодную ночь!

На другое утро, когда мы спустились въ столовую, то были очень удивлены, увидвъ, что столъ къ завтраку не былъ накрытъ.

Но Гонора поспшно вошла съ подносомъ и сказала намъ:

— Ну, дточки, сами ужъ устраивайте завтракъ, мн некогда возиться съ вами. Въ дом столько народу, что мы сбились съ ногъ. Кухарка, не переставая, плачетъ и ничего не можетъ длать. Ея семью выгнали и ея маленькій домикъ сгорлъ. А ужъ про Пастину и говорить нечего, она ходитъ какъ безумная. Я не знаю, кто и обдъ то будетъ готовить.

Съ этими словами она вышла изъ комнаты.

— Можно обойтись и безъ обда,— сказала Маргарита, усаживаясь за столъ.

— Я себя ненавижу за то, что у меня такой хорошій аппетитъ, замтила я.

— И я, и я!— воскликнули вс хоромъ и Маргарита посмотрла на свою чашку съ чаемъ, съ такимъ озлобленіемъ, какъ будто въ ней находился ядъ.

Но голодъ все таки взялъ верхъ надъ нашими чувствами и мы съли все, что принесла Гонора. Вскор пришла тетя Ева и молча сла у камина. Мы видли, что она задумалась, опустивъ руки на колни, и не смли ее тревожить. Вдругъ она повернула къ намъ голову и спросила:

— Кто нибудь изъ васъ видлъ Пирса?

— Нтъ!— тревожно отвчали мы.

— Я думаю, сэръ Рупертъ опять заперъ его, прибавила Маргарита.

— Врядъ ли, замтила тетя Ева.— Я думаю, это не удалось ему. Пирса ничто не удержитъ дома, когда онъ узнаетъ, что происходитъ въ Гленмалорк.

— Мистеръ Пирсъ былъ среди тхъ, которые защищали домъ стараго Дена — вдругъ послышался чей то голосъ.

Это говорилъ Ганлокъ, старый буфетчикъ, семья котораго также была въ числ пострадавшихъ.

— Вы въ этомъ уврены, Титъ?— спросила тетя Ева.

— Да, миссъ, его вс видли тамъ. И не мало хлопотъ доставилъ онъ агентамъ сэра Руперта. Тамъ, у насъ на гумн, пріютилось нсколько семействъ. Вотъ они и разсказали это.

Разумется, мы бросили свой завтракъ и, накинувъ на себя платки, побжали къ гумну, чтобы разузнать въ чемъ дло. Тамъ, на солом, сидли безпріютные люди.

— Что вы думаете длать теперь?— спросила ихъ тетя Ева, усаживаясь на куль соломы.

— Мы пойдемъ искать работы, но прежде намъ надо устроить женщинъ и дтей, больныхъ и стариковъ, а это, вдь, не легко. Вотъ мы и разсуждаемъ объ этомъ,— отвтилъ одинъ изъ мужчинъ.

Тетя Ева вступила съ ними въ бесду. Поговоривъ объ ихъ длахъ, она спросила про Пирса и они подтвердили разсказъ Тита.

— Тетя Ева, пойдемъ туда!— вскричала я.— Пирсъ можетъ быть въ опасности. Можетъ быть…

И недожидаясь позволенія, не оглядываясь, идутъ ли за мною другіе, я бросилась бжать по дорог въ Гленмалоркъ.

Но на встрчу мн двигалась какая то процессія. Нсколько человкъ несли кого-то и когда увидли меня, то положили свою ношу на снгъ. Страшное предчувствіе охватило меня. Я подбжала къ этому мсту и увидала лежащаго на снгу Пирса, блднаго съ закрытыми глазами, его изодранная куртка была испачкана кровью.

Съ страшнымъ крикомъ, я упала на колни.

— Не бойтесь миссъ, онъ только безъ чувствъ, я сейчасъ сбгаю за докторомъ — сказалъ мн одинъ изъ принесшихъ Пирса людей.

Пока я рыдала надъ Пирсомъ, подошла тетя Ева, привычною рукой она принялась длать ему перевязку и приводить его въ чувство.

— Тетя Ева, какъ ты думаешь, онъ умретъ?— спрашивала я, заливаясь слезами.

Наконецъ послышался стукъ колесъ экипажа. Это былъ докторъ. Вслдъ за нимъ появились и носилки. Осторожно положили на нихъ безчувственнаго Пирса и понесли его въ домъ. Какъ ужасно долго тянулись для насъ часы, когда мы сидли въ дтской и ждали первыхъ извстій о Пирс.

— Онъ пришелъ въ себя,— сказала намъ тетя Ева, войдя на минутку въ дтскую.— Докторъ сказалъ, что нтъ опасности для жизни, но нуженъ очень заботливый уходъ за нимъ.

Прошло много дней прежде чмъ намъ позволено было увидать Пирса. Сэръ Рупертъ вернулся въ Лондонъ, предоставивъ своимъ агентамъ улаживать дла въ Гленмалорк. Тамъ уже ничего не оставалось, кром обгорлыхъ столбовъ, часть жителей, наиболе здоровые и молодые, нашли себ кое-какую работу въ окрестностяхъ, а старыхъ и больныхъ пріютили богадльни и больницы..

Я не чувствовала подъ собою ногъ отъ радости, когда тетя Ева позволила намъ, наконецъ, войти къ Пирсу. Съ сильно бьющимся сердцемъ я остановилась на порог его комнаты. Неужели это Пирсъ, этотъ блдный, худой мальчикъ, съ восковымъ лицомъ и огромными глазами, который полулежитъ на кровати, обложенный подушками?

Я подошла на ципочкахъ къ кровати.

— Пирсъ, ты меня узнаешь?

На лиц больного появилась знакомая мн смшливая гримаса.

— Какая ты потшная, Джіанетта! Почему же ты думаешь, что я тебя не узналъ. Ужъ не воображаешь ли ты, что сдлалась совсмъ взрослой двицей, пока я здсь лежалъ больной,— сказалъ Пирсъ.

— Н… нтъ, отвчала я, радуясь, что вижу опять прежняго Пирса — хотя…. Гонора удлинила мою юбку вчера на цлый дюймъ.

— Ого! Оттого у тебя и видъ такой важный, но и я выросъ, лежа тутъ на постели..Гонора говоритъ, что во время болзни люди всегда выростаютъ. Какъ это смшно! Я лежу здсь на постели и росту, точно огурецъ на грядк.

Мы оба весело болтали, но вдругъ Пирсъ сдлался серьезенъ.

— Скажи мн, Джіанетта, что сдлалось съ моими товарищами, съ которыми я вмст защищалъ домъ Дена Кейльи?

— Они въ тюрьм,— сказала Маргарита раньше чмъ я успла что нибудь отвтить.

— Тогда и я долженъ быть въ тюрьм, вмст съ ними!— вскричалъ Пирсъ.— А Гонора говорила мн тутъ, будто они вс нашли работу и пристроились! Она хотла меня успокоить, точно я малый ребенокъ! О, еслибъ мое плечо скоре зажило.

Пирсъ очень взволновался и я боялась, что намъ достанется за нашу неосторожность отъ тети Евы. Но Маргариту удержать было трудно.

— Зачмъ ты хочешь въ тюрьму? спросила она.

— Разв я могу тутъ оставаться, гд мн такъ хорошо, когда мои товарищи, которые послушались моихъ же совтовъ, страдаютъ! Нтъ, я не могу этого вынести! Я пойду въ тюрьму и когда отсижу свой срокъ, то наймусь на корабль и уйду въ море…. если только рука позволитъ мн таскать канаты. Во всякомъ случа я никогда больше не буду сть кусокъ хлба сэра Руперта!

Гонора вошла въ комнату и, увидвъ, что Пирсъ взволнованъ, сдлала намъ выговоръ и увела насъ.

Какая была радость, когда Пирсъ, наконецъ, настолько поправился, что могъ совершать съ нами небольшія прогулки! Но въ особенности насъ радовало то, что Пирсъ останется у насъ въ дом. Для него была приготовлена хорошенькая комната, которую мы сами убирали. Тетя Ева объявила намъ, что она никогда съ нимъ не разстанется, зимою онъ долженъ будетъ поступить въ школу, туда же, гд находится Джимъ. Гуляя съ Пирсомъ, мы строили планы о томъ, какъ онъ будетъ прізжать къ намъ на вакаціи и какъ мы весело будемъ проводить время.

Однажды, когда мы, сидя въ дтской, ожидали появленія Гоноры съ подносомъ и предвкушали лакомыя блюда, которыя она должна была принести намъ, въ корридор послышались чьи-то тяжелые шаги. Это не могла быть Гонора, шаги были мужскіе, въ сапогахъ.

— Это пришли за мной,— сказалъ Пирсъ.

— Что ты говоришь, Пирсъ! Какія глупости!— вскричали мы.

Пирсъ былъ нсколько блденъ, но казался совершенно спокойнымъ. Въ комнату вбжала взволнованная Гонора.

— Мистеръ Пирсъ!… вскричала она, но Пирсъ не далъ ей договорить:

— Я знаю, Гонора, приведите сюда сержанта.

Черезъ нсколько минутъ вошелъ ожидаемый Пирсомъ гость. Мы, двочки, со страхомъ смотрли на него, но онъ вовсе не имлъ устрашающаго вида. Напротивъ, видъ у него былъ самый добродушный и онъ повидимому былъ очень смущенъ.

— Добрый вечеръ, сержантъ, — сказалъ ему Пирсъ.— Вы пришли за мной?

— Богъ видитъ, мистеръ Пирсъ, какъ мн это непріятно, но я получилъ бумагу….

— Я знаю, сержантъ. Гонора, предложите-ка ему чашку чая.

— Чаю? Чтобы я поила чаемъ этого человка, который пришелъ, чтобы увести васъ въ тюрьму? Какъ бы не такъ!

— Я не виноватъ,— замтилъ сержантъ.— Я только исполняю приказаніе. Мистеръ Пирсъ самъ знаетъ это.

— Вдь вы ирландецъ, какъ же вамъ не стыдно?— не унималась Гонора.— Мистеръ Пирсъ заступался за васъ. Разв вы этого не знаете?

— Я обязанъ повиноваться приказаніямъ начальства.

— Вы бы могли бросить службу и ухать изъ этой страны, какъ длаютъ другіе ирландцы.

— А что же тогда будутъ съ моею женой и дтьми?

— Все равно, это стыдно! стыдно! кричала Гонора, рыдая.— Вы налагаете руку на мальчика, который былъ другомъ бдныхъ ирландцевъ…. Это не принесетъ счастья вашимъ дтямъ, нтъ!

Несчастный сержантъ не зналъ, что ему длать. Онъ видимо растерялся и мялъ въ рукахъ бумагу, заключающую въ себ приказъ объ арест Пирса. Пирсъ выручилъ его.

— Пойдемте,— сказалъ онъ, ршительно.— Прощайте, двочки.

И съ этими словами онъ скрылся въ корридор.

Нечего и говорить, въ какомъ мы находились состояніи, когда увели Пирса. Но онъ выросъ въ нашихъ глазахъ и представлялся намъ какимъ то сказочнымъ героемъ. Въ душ я гордилась имъ. Какъ онъ хладнокровно принялъ извстіе о томъ, что его ожидаетъ!

Отецъ тотчасъ же отправился въ городъ хлопотать о смягченіи участи Пирса. Намъ позволили видться съ нимъ и доставлять ему все необходимое, чтобы сдлать боле сноснымъ его пребываніе въ тюрьм. На суд Пирсъ и не подумалъ запираться, онъ прямо объявилъ, что уговаривалъ стараго Дена и другихъ не исполнять приказаній сэра Руперта и не покидать своихъ жилищъ. Въ заключеніе онъ прибавилъ, что поступалъ такъ, какъ велитъ ему его совсть, и всегда такъ будетъ поступать.

Его присудили на два мсяца въ тюрьму.

Какъ ужасно было думать, что бдный Пирсъ томится въ заключеніи! Мы вс грустили, но я просто не находила себ мста и отецъ всячески старался успокоить меня. По счастью тюремный докторъ былъ ирландецъ и поэтому очень сочувствовалъ Пирсу. Онъ всячески старался облегчить ему его заключеніе и въ конц концовъ настоялъ на томъ, чтобы Пирса помстили въ лазаретъ, гд, конечно, ему было гораздо лучше, нежели въ самой тюрьм.

Деревья были уже давно въ цвту, когда, наконецъ, наступилъ день освобожденія Пирса. За недлю передъ этимъ умеръ въ тюрьм старикъ Денъ и мы вс были на его похоронахъ. Возвращаясь съ похоронъ, мы прошли мимо развалинъ Гленмалорка и остановились нсколько минутъ передъ разрушеннымъ домомъ стараго Дена — домомъ, который онъ выстроилъ собственными руками и защищалъ до послдней крайности. ‘Неужели сэръ Рупертъ можетъ спать спокойно, посл всего того, что онъ совершилъ’? подумала я невольно, глядя на разрушенную крышу, на поломанныя и обгорлыя двери и окна нкогда лучшаго домика въ Гленмалорк. А кругомъ опустлой, разоренной деревни, цвли деревья и разстилались, зеленые луга. Въ воздух пахло цвтами и травой, пли птицы и природа казалась такою прекрасной! Какъ хорошо было бы жить если бы не было на свт злыхъ людей!

ГЛАВА XIX.
Новые планы.

Наконецъ наступилъ желанный день, когда тетя Ева съ отцомъ отправились за Пирсомъ и привезли его домой. Но Пирсъ, нашъ бдный Пирсъ совсмъ былъ непохожъ на себя. Онъ былъ такъ худъ и блденъ, что мы, вмст съ Гонорой, не могли удержаться отъ слезъ при вид его.

Тетя Ева настояла на томъ, чтобы Пирсъ прилегъ на диванъ, въ ея комнат, такъ какъ онъ едва стоялъ на ногахъ, и она боялась, что съ нимъ сдлается дурно. Я сла возл него и держала его руку.

— Милая Джіанетта, какъ я радъ, что опять вижу тебя,— сказалъ онъ.

— А я то какъ рада, Пирсъ! Намъ такъ не хватало тебя и мы были такъ несчастливы, когда тебя увели! Но пойдемъ теперь чай пить въ гостинную тети Евы. Тамъ накрытъ столъ и такъ хорошо! Но можетъ быть ты не можешь итти, Пирсъ, тогда мы принесемъ теб чаю сюда?

— Кто сказалъ, что я не могу итти?— воскликнулъ Пирсъ, вскакивая съ дивана.— Вы думаете, что я позволю, чтобы вы натирали мн виски одеколономъ и давали нюхать соль? Пустяки! Я теперь совсмъ оправился. Ахъ вы, двочки, вы вообразили, что я такой слабый и вы теперь можете смяться надо мной. Какъ бы не такъ!

И чтобы доказать намъ это, онъ бросился бгомъ на лстницу, но силы ему быстро измнили и онъ долженъ былъ прислониться къ стн. Въ одну минуту я очутилась возл него.

— Обопрись объ меня, Пирсъ, милый. Вовсе не стыдно быть слабымъ посл раны и болзни, посл всего, что ты испыталъ.

Пирсъ слабо улыбнулся въ отвтъ и послушно оперся на мою руку.

Тетя Ева ждала насъ въ своей хорошенькой гостинной. Какъ пріятно было быть опять всмъ вмст! Мы немного посмялись надъ Пирсомъ, который ни за что не хотлъ сознаться въ своей слабости, и весело болтали между собой, когда вошелъ отецъ.

— Джіанетта, мн надо кое-что сообщить теб, — сказалъ онъ.

— Что, папа?

— Я устроилъ твое дло.

Онъ объяснилъ мн, что скопилъ т деньги, которыя получалъ ежегодно на мое воспитаніе и эти деньги вложилъ въ банкъ. Вмст съ процентами это составило порядочную сумму, которую онъ и предоставляетъ теперь въ мое распоряженіе, на покупку земли и устройство моихъ друзей изъ Гленмалорка.

Отъ удивленія и радости я не могла вымолвить ни слова. Мы об съ Маргаритой бросились обнимать отца. Онъ сказалъ еще, что уже присмотрлъ хорошенькій участокъ земли, который можно пріобрсти за умренную цну. На этомъ участк можно выстроить около дюжины домиковъ и возл каждаго домика устроить садикъ и лугъ. Затмъ, когда все это будетъ сдлано, мы можемъ предложить нашимъ пострадавшимъ друзьямъ поселиться въ этихъ домикахъ и при уплат ежегодно небольшой суммы, постепенно пріобрсти въ ихъ собственность и землю и дома.

— Но вы должны кром того придумать еще какое-нибудь прибыльное заняне или ремесло для жителей своего поселка,— сказалъ намъ отецъ.— Насчетъ этого вы посовтуйтесь съ тетей Евой. Она вамъ скажетъ, чмъ могутъ заниматься здшніе жители, чтобы имть хорошій заработокъ.

Маргарита захлопала въ ладоши и запрыгала по комнат.

— Вотъ чудесно! Мы тоже будемъ работать вмст съ нашими друзьями, тетя Ева?

— Чмъ могли бы заниматься будущіе обитатели нашего поселенія, какъ ты думаешь, тетя Ева?

— Я думаю, что это очень просто. Женщины могутъ шить, вязать, мужчинъ можно научить рзьб по дереву. Эти вещи всегда покупаются. Наконецъ мы можемъ научить двочекъ вышивать

— Да, да, вышивать, приготовлять такія вещи, которыя были бы не хуже японскихъ издлій. Тогда за нихъ будутъ платить хорошія деньги,— сказала я.

Тутъ Пирсъ расхохотался, а я сконфузилась и замолчала.

— Прежде всего,— сказалъ отецъ, желая помирить насъ всхъ,— надо придумать такое занятіе, которое не требовало бы особенной подготовки, но давало бы заработокъ, что нибудь попроще.

— Если бы здсь нашлась глина, то я бы научила ихъ лпить статуэтки,— сказала я застнчиво.

— Милая моя, для этого надо, чтобы у нихъ былъ твой талантъ, а то въ этой работ не будетъ никакого смысла,— замтилъ отецъ.

— Вдь это вовсе не трудно, папа. Я бы научила ихъ лпить по моимъ рисункамъ и моделямъ. Мы бы могли приготовлять какія-нибудь вазы и разную необходимую посуду.

— Въ самомъ дл, это мысль не дурная. Можно устроить гончарное производство. Но только это въ такомъ случа, если тамъ найдется глина. А пока надо прежде всего подумать о постройк домовъ.

На другой же день отецъ похалъ со мною въ городъ къ нотаріусу и покупка была сдлана. На обратномъ пути мы захали посмотрть на мое новое помстье. Съ особеннымъ радостнымъ чувствомъ вступала я на зеленую траву луга, который сталъ моею собственностью. Меня радовало сознаніе, что я могу доставить счастье многимъ людямъ. Милый, добрый папа, какъ хорошо онъ все устроилъ, думала я.

Мы прошлись по участку, выбирая мста для постройки домиковъ и мысленно представляли себ наше будущее поселеніе, здоровыхъ и веселыхъ ребятишекъ, оглашающихъ лугъ своими радостными криками, и счастливыя лица ихъ родителей, которые могли теперь спокойно смотрть въ будущее, не опасаясь, что будутъ когда нибудь лишены крова. Я набрала цлый букетъ буквицъ и побжала на встрчу Пирсу, который шелъ задумчиво по лужайк.

— Пирсъ, неправда ли какъ здсь хорошо?— закричала я.— Подумай только какую мы тутъ устроимъ прекрасную деревню!

Пирсъ посмотрлъ кругомъ и потомъ тихо произнесъ:

— Да, очень хорошо, но… стараго Дена уже нтъ, и мы его никогда не увидимъ!

ГЛАВА XX.
За старою работою.

Какъ только все было готово къ постройк, на нашей земл закипла работа. Строенія быстро воздвигались и одновременно устраивались огороды и отгораживались участки. Недостатка въ рабочихъ у насъ не было. Какъ только выгнанные сэромъ Рупертомъ ирландцы узнали, что у насъ на участк производятся работы, то они явились къ намъ предложить свои услуги.

По мр того какъ воздвигались стны домовъ, мы приводили въ исполненіе другую часть своего плана: устроивали классы для желающихъ научиться какому нибудь ремеслу. Въ огромномъ сара, который служилъ прежде гумномъ, были поставлены столы и скамейки, это была школа, посщаемая очень охотно взрослыми и дтьми. Дти оказались очень способными учениками. Большинство изъ нихъ были грамотные, такъ какъ раньше обучались въ начальной школ, но никто не зналъ никакого ремесла. Особенный успхъ имла рзьба по дереву — занятіе, которое чрезвычайно нравилось мальчикамъ и двочкамъ, они длали такіе быстрые успхи, что у меня явилось сильное желаніе обучать ихъ также лпк изъ глины. Я не ршалась заговорить объ этомъ съ тетей Евой, которая руководила занятіями, хотя мн очень хотлось имть свой собственный классъ. Хитрый Пирсъ, однако, угадалъ мои мысли.

— Бьюсь объ закладъ, Джіанетта, что ты что то замышляешь,— сказалъ онъ мн, однажды, когда я разсматривала рзныя работы дтей.

— Съ чего ты взялъ?— отвтила я, чувствуя, что красню.

— Если я ошибся, то отчего ты такъ покраснла? Я наблюдалъ за тобой и понялъ, что теб очень хочется что-то сказать тет Ев, но ты почему то не ршается. Ты нсколько разъ собиралась говорить и все стоишь въ нершимости и перебираешь руками эти вещицы. Ну, выкладывай скоре свою тайну!

— Никакой тайны у меня нтъ,— сказала я съ досадой.

— Если ты упрямишься и не хочешь сознаться даже мн, то и я не скажу теб того, что могло бы тебя очень заитересовать. Я сдлалъ находку, которая теб можетъ быть очень пріятна.

— Я не желаю, чтобы надо мною смялись.

— Я и не думаю надъ тобою смяться, а чтобы теб стало стыдно твоихъ словъ, я скажу теб — такъ и быть! Я догадывался, что теб очень бы хотлось заняться лпкой, но отецъ и тетя Ева говорятъ, что тутъ нтъ глины по близости. Ну, вотъ видишь ли, я нашелъ глину недалеко отсюда и объ этомъ хотлъ сказать теб.

— Какъ! гд?— воскликнула я, тотчасъ же забывая свою досаду.— О милый Пирсъ, покажи мн, гд эта глина.

— Потише, двочка, какая ты прыткая!— сказалъ Пирсъ, освобождаясь изъ моихъ объятій.— Теперь слишкомъ поздно итти въ горы. Но я теб предложу вотъ что: встань завтра пораньше и приходи къ деревянному мосту. Тогда мы можемъ отправиться къ тому мсту, гд, какъ мн кажется, есть хорошая глина. Мы поспемъ вернуться къ завтраку, если ты не опоздаешь явиться въ условленное мсто.

Конечно, я не опоздала и даже раньше Пирса была уже у деревяннаго моста. Какая это была чудная утренняя прогулка! Дйствительно, въ томъ мст, куда меня привелъ Пирсъ, была глина и какъ разъ такая, какая мн была нужна. Пирсъ захватилъ съ собою мшокъ, въ этотъ мшокъ мы наложили глины и принесли ее домой, чтобы немедленно сдлать опытъ. Когда мы обожгли куски глины въ печк, она пріобрла пріятный для глазъ, красновато-желтый цвтъ. Я надлала изъ нея цлую массу маленькихъ фигурокъ, врод тхъ, какія я лпила на Альпахъ, только, разумется, он были лучше исполнены, такъ какъ я извлекла все-таки пользу изъ своего короткаго пребыванія въ художественной школ.

Я скоро устроила свой классъ лпки, и Ребятишки были въ восторг отъ этого новаго занятія.

Мало по малу дло наладилось и мои ученики стали уже очень недурно приготовлять разныя простыя хозяйственныя вещички изъ глины, а къ концу лта кое что изъ работъ женщинъ и дтей удалось продать въ город, это были первыя заработанныя деньги, которыя они получили.

Къ началу осени ухалъ Пирсъ. Не могу выразить, какъ намъ всмъ не хватало его. Но, разумется, такъ было лучше для него. Ему надо было приняться за ученіе и я утшала себя мыслью, что онъ будетъ современемъ знаменитымъ человкомъ. Я часто думала о нашей первой съ нимъ встрч въ горахъ. Какой онъ былъ несчастный тогда, одинокій и заброшенный мальчикъ, ходившій въ лохмотьяхъ, точно бродяга. А теперь!..

Я была счастлива, что могла снова предаваться своему любимому занятію. Я сдлала бюстъ тети Евы, отца и Маргариты и они были очень довольны. Мною все сильне овладвало стремленіе сдлаться скульпторомъ. Я подолгу просиживала гд нибудь на уединенной скал, смотря вдаль на разстилавшіеся луга и мечтая о великихъ произведеніяхъ искусства. Въ моемъ воображеніи рисовались разныя статуи, которыя я бы хотла сдлать, и иногда он представлялись мн такъ ясно, что, казалось, я могла ихъ осязать руками. Но это были только образы, созданные моимъ воображеніемъ. Ахъ, если бы я могла опять поступить въ школу!

Но я никому не говорила о своихъ мечтахъ. Я хранила ихъ глубоко въ своей душ и мн казалось, что я не имю права думать о своемъ удовольствіи, когда я могу быть полезна дома, какъ помощница тети Евы по устройству новаго поселенія.

Осень прошла въ усиленной работ и наступилъ Рождество. Какъ оно было непохоже на прошлогоднее Рождество! Одно воспоминаніе объ этомъ ужасномъ времени вызывало у меня содроганіе.

Наше поселеніе было почти готово и двнадцать семействъ изъ Гленмалорка водворилось въ своихъ новыхъ жилищахъ. Насъ огорчала только мысль, что мы не могли пріютить всхъ, у насъ не хватало мста, и мы должны были поневол длать выборъ. Но во всхъ другихъ отношеніяхъ мы могли только радоваться, такъ какъ дла нашей колоніи шли хорошо и работы женщинъ и дтей успшно продавались въ город. Классы вышиванія, лпки и рзьбы по дереву расширялись и если бы мы могли разсчитывать, что изготовляемыя въ нашемъ поселеніи издлія найдутъ сбытъ въ Лондон, то могли бы быть спокойны, что жители нашей деревни никогда не будутъ нуждаться.

Тетя Ева написала мистриссъ Девоншайръ, прося ее прислать образцы вышивокъ для своихъ ученицъ. Мистриссъ Девоншайръ отвтила, что будетъ лучше, если тетя Ева сама прідетъ въ Англію и выберетъ образцы. Съ этою же почтой пришло письмо къ отцу отъ мистриссъ Девоншайръ, въ которомъ она настаивала на томъ, чтобы я пріхала въ Англію и пожила бы въ своемъ помсть. Со мною можетъ пріхать и вся моя семья. Мистриссъ Девоншайръ доказывала отцу, что онъ долженъ непремнно, хоть на нкоторое время, привозить въ Англію своихъ дочерей, а не оставлять ихъ постоянно среди ирландскихъ холмовъ. Во всякомъ случа въ Англіи он лучше могутъ дополнить свое образованіе. Мистриссъ Девоншайръ прибавляла, что у нея есть въ виду прекрасная гувернантка для насъ, которая можетъ потомъ похать съ нами въ Ирландію.

Когда отецъ, улыбаясь, спросилъ меня, приглашаю ли я ихъ всхъ гостить въ свое помстье, я бросилась къ нему на шею отъ радости.

— Какъ это будетъ чудесно, папа!— вскричала я.— Вдь тамъ такъ хорошо. И какъ мы славно проведемъ тамъ время.

У меня осталось чудное воспоминаніе объ этомъ прелестномъ дом съ его картинными и художественными галлереями, куда меня возила мистриссъ Девоншайръ два года тому назадъ.

— Однако, что же будетъ съ вашею новою колоніей безъ васъ? Не пострадаетъ ли она отъ вашего отсутствія?— спросилъ отецъ.

— Я не думаю,— отвчала тетя Ева.— Дло у насъ налажено и тутъ есть одна очень почтенная и умная женщина, которой я могу поручить присматривать за нашими мастерскими. Притомъ же моя поздка въ Лондонъ можетъ даже принести пользу нашей колоніи.

Итакъ, все было устроено и въ начал апрля мы отправились въ Лондонъ. Мистриссъ Девоншайръ встртила насъ съ восторгомъ. Она была преисполнена всевозможныхъ плановъ, касающихся и нашего воспитанія и нашихъ увеселеній, такъ какъ Лондонъ былъ недалеко отъ моего имнія.

Когда я теперь проходила по комнатамъ своего красиваго дома, я невольно вспомнила свой первый пріздъ сюда. Какой я себя чувствовала тогда несчастной, одинокой! Я нуждалась тогда въ ласк, въ любви, а мн взамнъ этого указывали на деньги, разв они могли доставить мн счастье? Я не понимала своего положенія богатой наслдницы и ненавидла его, мн хотлось быть на мст моей сестры Маргариты, которую вс любили. А меня никто не любилъ тогда и никому я не была нужна, даже отцу, для котораго я была чужая. Какая разница теперь! Я пріобрла любовь окружающихъ и была счастлива. И я радовалась, что имю возможность сдлать другихъ счастливыми. Прогуливаясь снова съ мистриссъ Девоншайръ по прекрасной портретной и картинной галлере, я мысленно давала себ слово посвятить всю свою жизнь и все свое богатство на то, чтобы сдлать счастливыми такихъ несчастныхъ, заброшенныхъ дтей, какою я была въ дтств.

Но мистриссъ Девоншайръ, конечно, не догадывалась о моихъ мысляхъ. Она все внушала мн, что я должна помнить, что я — богатая наслдница и держать себя соотвтствующимъ образомъ. Она находила, что я нуждаюсь въ хорошемъ обществ, и поэтому возила меня въ разные дома, гд я постоянно слышала одни и т же разговоры о моемъ наслдств, что мн было очень непріятно. Какъ я была счастлива, когда меня оставляли въ поко и я могла проводить время съ тетей Евой, ходить съ нею по выставкамъ, выбирать образцы и матеріалъ для работы нашихъ ученицъ и учениковъ въ ирландской деревн. Вскор пріхала наша гувернантка и мы начали съ нею заниматься изученіемъ нмецкаго языка.

Такъ прошло время до лтнихъ вакацій, когда къ намъ явились Пирсъ и Джимъ. Разумется, тогда намъ стало еще веселе. Пирсъ напускалъ на себя иногда важность, бесдуя съ нами, но мы высмивали его самымъ безцеремоннымъ образомъ и онъ опять становился прежнимъ славнымъ Пирсомъ.

По вечерамъ, когда мы вс собирались за чайнымъ столомъ, Пирсъ говорилъ намъ о своихъ планахъ на будущее.

— Я хочу работать и сдлаться независимымъ, — сказалъ онъ,— говоря по правд, я больше всего желалъ бы сдлаться членомъ парламента. Мн кажется, я бы могъ быть полезенъ своимъ соотечественникамъ-ирландцамъ, если бы засдалъ въ парламент. Я бы заступался за нихъ и старался бы, чтобы издавались такіе законы, которые оказывали бы имъ защиту, а то теперь, вдь, они беззащитны и мы видли, что могутъ длать такіе злые, безсердечные ландлорды, какъ сэръ Рупертъ. Но прежде чмъ попасть въ парламентъ, я долженъ избрать себ такую профессію, которая давала бы мн кусокъ хлба.

Я съ восторгомъ слушала Пирса, а онъ, откинувъ назадъ свои густые вьющіеся волосы, продолжалъ:

— Я думаю выбрать такую же профессію, какъ и Джимъ, я буду адвокатомъ. Но, разумется, Джимъ, опередитъ меня. Я такъ мало знаю и мн надо наверстать такъ много потеряннаго времени.

— Пожалуйста не скромничай,— замтилъ Джимъ.— Ты уже почти догналъ меня. Ты въ одинъ день можешь выучить больше, нежели я въ одну недлю. Притомъ же ты не даромъ рылся въ библіотек Гленнамурка и проводилъ цлые дни на крыш съ книгой въ рукахъ. Ты читалъ гораздо больше меня.

Я видла, что Пирсъ покраснлъ отъ удовольствія, когда Джимъ сказалъ это. Я знаю, что сознаніе своего невжества постоянно точитъ Пирса. Ему такъ хотлось бы быть образованнымъ человкомъ.

Такъ весело и счастливо проходило для насъ лто. Я нсколько разъ посщала Баррингтоновъ и вмст съ ними была въ художественной школ. Учитель вспомнилъ меня и, улыбаясь, спросилъ, не надола ли мн деревенская жизнь и не хочу ли я снова поступить въ школу?

— Ничуть — отвтила я.— Мн нравится деревня. Разумется, я была бы счастлива, если-бъ могла продолжать свои занятія въ школ, но нельзя совмстить и то и другое.

— Однако у васъ, вдь, большой талантъ и гршно зарывать его въ землю,— сказалъ старый художникъ, глядя на меня въ упоръ.— Я слышалъ, что вы тамъ занимаетесь благотворительностью, но этимъ можетъ заниматься каждый, кто только иметъ доброе сердце, а талантъ дается не каждому.

Я чувствовала, какъ у меня забилось сердце отъ его словъ и глаза наполнились слезами.

— Мн нужно было выбирать, и я выбрала то, что мн дороже,— сказала я.

— Врьте мн, дитя, такой талантъ какъ у васъ, рано или поздно заявитъ о своихъ правахъ и вы почувствуете себя несчастной, что не дали ему развиться. Это великій даръ, которымъ надо дорожить и которому можно принести въ жертву свое личное счастье. Вдь то хорошее дло, которое вы начали въ Ирландіи, не пропадетъ безслдно. Его будутъ продолжать другіе безъ васъ, а вы должны повиноваться своему призванію. Иначе, помяните слово старика художника, вы будете очень несчастны!

Тильда видла, что меня совсмъ разстроилъ этотъ разговоръ, и поскоре увела меня.

— Я не понимаю тебя, Джіанетта,— сказала она.— Вдь ты любишь свое искусство, ты не можешь безъ замиранія сердца смотрть на хорошую статую, а между тмъ, ты не хочешь заниматься имъ. Разв это занятіе можетъ помшать чему нибудь? Я хожу въ школу, но это не мшаетъ мн любить свою маму, своихъ сестеръ, друзей и, вообще, быть насколько возможно счастливой.

— Ахъ! я не могу объяснить теб,— воскликнула я съ тоской.

Дйствительно, я сама не могла разобраться въ своей душ. Временами меня охватывало такое сильное желаніе работать, что я готова была блить изъ дому, но затмъ мн становилось страшно. Я думала о томъ, что я лишусь мста, которое занимаю въ семь и буду опять одинокой. Къ моему отсутствію привыкнутъ, и, пожалуй, даже не замтятъ его. Вдь все-таки я была пришлецомъ, обо мн ничто не напоминало въ ирландскомъ дом, я тамъ была чужая, не то что Маргарита, которая родилась тамъ и выросла.

Я не выдержала и заплакала. Тильда съ удивленіемъ поглядла на меня. ‘Почему это человкъ всегда бываетъ недоволенъ?’ — сказала она.— Вотъ, вдь, я бы очень желала быть на твоемъ мст, т. е, обладать твоимъ талантомъ — поправилась она, очевидно вспомнивъ, что я была лишена самаго главнаго — материнской любви, заботъ и попеченій съ самаго дтства.

— Ты бы не помнялась со мной,— сказала я.— Не говори этого, Тильда. Деньги и талантъ, вдь, не составляютъ еще счастья. Правда, меня теперь любятъ и я счастлива, но мн всегда кажется, что мое счастье виситъ на волоск.

Въ этотъ день у меня былъ разговоръ съ Пирсомъ. Мы оба сидли съ нимъ на балкон и любовались видомъ заходящаго солнца. Маргарита куда то ушла и мы были одни.

— Что бы ты сказалъ, Пирсъ, если бы я тоже выбрала себ профессію, какъ ты?— вдругъ спросила я.

— Какъ, ты тоже хочешь быть адвокатомъ?— воскликнулъ онъ съ изумленіемъ.

Я расхохоталась.

— Ты боишься, что я стану отбивать у тебя кліентовъ. Нтъ! нтъ!… Но будемъ говорить о дл. Должна ли я начать серьезно изучать искусство и сдлаться скульпторомъ или же мн слдуетъ отказаться отъ этой мысли?

— Быть скульпторомъ! Совсмъ это не дло двочки. И зачмъ теб нужно непремнно изучать это искусство? Къ чему оно теб нужно?

— Ты не понимаешь меня, Пирсъ. Вдь должна же я имть какое нибудь дло въ жизни и посвятить себя ему.

— Ты можешь посвятить себя многому другому. Но длать статуи!… Я не думаю, чтобы это сдлало тебя счастливой.

— Конечно, одно это не сдлаетъ меня счастливой. Но, Пирсъ… говорятъ, у меня есть талантъ, должна ли я принебрегать имъ? Мн бы хотлось вернуться въ Ирландію, лазать по скаламъ, жить среди ирландскихъ фермеровъ и помогать имъ. Но иногда мн кажется, что мое мсто не тамъ, а въ мастерской художника. Пирсъ ты не понимаешь, какое порой охватываетъ меня сильное желаніе работать, лпить! Какъ мн хочется изобразить самой т образы, которые носятся въ моемъ воображеніи и которые я вижу даже во сн…

Пирсъ задумчиво поглядлъ на меня.

— Можетъ быть и правда, Джіанетта, ты не должна зарывать свой талантъ въ землю,— сказалъ онъ.— Можетъ быть изъ тебя выйдетъ великая художница…

— Я не знаю, что изъ меня выйдетъ, но у меня въ душ происходитъ борьба.

— Иди туда, куда тебя влечетъ твой талантъ…

Онъ замолчалъ потомъ, вдругъ, сказалъ:

— Джіанетта, помнишь нашу первую встрчу, на разсвт, въ горахъ? Я былъ тогда несчастнымъ, одинокимъ мальчикомъ и встрча съ тобой была первою счастливою минутою въ моей жизни. Вотъ почему я не могу представить себ никакой радости, никакого веселья безъ тебя. Если ты будешь несчастна, и я буду несчастенъ. Я бы хотлъ, Джіанетта, чтобы ты поняла, что во мн ты имешь такого друга, который готовъ все, все сдлать, чтобы теб жилось хорошо.

— Пирсъ,— проговорила я весело — вотъ подожди, я сдлаю прекрасную статую, прославлюсь и стану знаменитой художницей, тогда то ты порадуешся за меня, неправда-ли? А пока вы проживете тамъ въ Ирландіи и безъ меня.

— Съ чего ты это взяла, однако!— возразилъ Пирсъ.— Ты думаешь, что ты можешь такъ бросить насъ и мы это допустимъ? Да, коли на то пошло, такъ я самъ явлюсь туда, въ твою школу, гд длаютъ статуи, и,если ты добровольно не подешь со мной въ Ирландію, такъ я готовъ буду за волосы потащить тебя туда.

Онъ имлъ такой свирпый видъ, когда говорилъ это, что я не могла удержаться и расхохоталась. Меня радовала мысль, что меня любятъ и будутъ желать моего возвращенія домой.

ГЛАВА XXI.
Все устраивается.

Мы прожили начало осени въ моемъ помсть и въ ноябр отецъ собрался хать въ Ирландію. Мн предстоялъ ршительный шагъ: я должна была объявить отцу, что остаюсь въ Лондон, чтобы учиться скульптур. Я вынесла, однако, немалую душевную борьбу, прежде чмъ окончательно приняла такое ршеніе.

— Если это твое серьезное желаніе, то я не препятствую теб,— сказалъ отецъ.

Но мн было все таки грустно и я старательно отгоняла отъ себя мысль, что онъ можетъ быть не такъ легко согласился бы разстаться съ Маргаритой.

Ршено было, что когда онъ съ сестрой удутъ въ Ирландію, я останусь у Баррингтоновъ и буду посщать художественную школу. Маргарита горько плакала, узнавъ, что я не ду съ ними.

— Я пріду, вдь, на вакаціи,— утшала я ее.— Потомъ, вдь, ты можешь прізжать въ Лондонъ. Время пройдетъ незамтно, у тебя много дла въ Ирландіи, ты должна помогать тет Ев въ ея ремесленной школ и заботиться о нашихъ поселенцахъ.

— Я все это буду длать,— говорила Маргарита сквозь слезы,— но… но… я не могу примириться съ мыслью, что тебя не будетъ съ нами.

Кончилось тмъ, что и я начала плакать вмст съ нею, но тмъ не мене они ухали безъ меня, а я усердно принялась за работу, чтобы заглушить тоску по дом и тмъ, кого я любила.

Прошло почти десять мсяцевъ. Я никого не видала изъ моей семьи за это время и только получала письма изъ дому. Я знала, что тамъ въ Ирландіи все идетъ хорошо.

Мн уже минуло шестнадцать лтъ и я чувствовала себя взрослой. Я носила длинныя платья и модную прическу и часто, стоя передъ зеркаломъ, думала, что меня бы не узнали теперь въ Ирландіи. Тильда увряла, что я очень перемнилась.

— Ты стала такая положительная, Джіанетта,— говорила она.— Куда двалась твоя дикость, твои порывистыя движенія? Ты теперь совсмъ солидная особа.

— Еще бы,— отвчала я.— Вдь мн уже семнадцатый годъ.

Однажды, когда мы были въ школ и весело болтали во время перерыва занятій, мн вдругъ доложили, что меня спрашиваетъ какой то господинъ. Первая моя мысль была, что это неожиданно пріхалъ отецъ, желая сдлать мн сюрпризъ. Я бросилась въ пріемную, но остановилась пораженная. Передъ мною стоялъ высокій молодой человкъ въ мундир Итонской школы. Въ первую минуту я его не узнала, но потомъ вскрикнула:

— Пирсъ!

— Да, Пирсъ, но неужели это ты, Джіанетта?— спросилъ онъ, съ удивленіемъ оглядывая меня.

— Ты уже позабылъ меня?

— О нтъ, но ты такъ измнилась,— сказалъ онъ, какъ то застнчиво пожимая мою протянутую руку.

— Измнилась только моя прическа и длина моей юбки, возразила я,— а я осталась все та же Джіанетта и нечего теб такъ странно смотрть на меня. Вдь ты тоже измнился. Посмотри, я едва хватаю теб по плечо, у тебя выросли усики и ты имешь видъ настоящаго молодого джентльмена.

— Но ты помнишь меня все такимъ, какимъ я имлъ честь представиться теб въ одно прекрасное утро, въ ирландскихъ горахъ!

Мы посмотрли другъ на друга и расхохотались,

— Я вижу, ты прежняя Джіанетта!

— А ты прежній Пирсъ!

Черезъ минуту всякая неловкость исчезла и мы снова болтали съ нимъ какъ прежде въ Гленнамурк.

— Никогда время не казалось мн такимъ долгимъ, сказалъ онъ.— Я не могъ дождаться вакацій. На Рождество ты не прізжала въ Ирландію. Тетя Ева сказала мн, что ты не захотла бросать своихъ занятій, ты хочешь скоре кончить школу. Все это хорошо, но неужели ты и теперь не подешь въ Ирландію?

— Надюсь, Пирсъ, ты не потащишь меня туда за волосы, какъ общалъ?— спросила я, съ улыбкою глядя на него.

Онъ отвчалъ мн такимъ же веселымъ взглядомъ.

— По совсти долженъ сознаться, что охотно бы сдлалъ это. Но надюсь, ты не заставишь меня прибгать къ такимъ крайнимъ мрамъ. Подумай, Джіанетта, вдь я не видлъ тебя цлый годъ!

Я должна была общать ему, что пріду въ Ирландію. Въ теченіе года я по словамъ моего учителя сдлала такіе успхи, что могу теперь отдохнуть.

— Я долженъ поторопиться,— сказалъ мн Пирсъ, крпко пожимая мою руку.— Меня отпустили въ Лондонъ только на нсколько часовъ и мн надо еще исполнить много порученій, но я не могъ удержаться и забжалъ сюда, чтобы посмотрть, какая ты стала! Черезъ три недли мы увидимся, неправда-ли? До свиданія въ Ирландіи!

Да, черезъ три недли я опять буду среди своихъ! Увижу скалы, которыя замнили мн родныя Альпы, увижу долину Гленмалорка, гд столько было пережито всми нами, увижу опять нашихъ славныхъ поселянъ, увижу всхъ своихъ близкихъ и родныхъ и увижу дорогого Пирса!

Конецъ.

‘Юный Читатель’, No 21, 1901

ДЖІАНЕТТА

ГЛАВА I.Первое важное событіе въ моей жизни.

ГЛАВА II.Лучъ солнца.

ГЛАВА III.Счастливая перемна.

ГЛАВА IV.Отецъ и я.

ГЛАВА V.Моя сестра и новые друзья.

ГЛАВА VI.Я начинаю врить, что я богатая наслдница.

ГЛАВА VII.Обида сэра Руперта

ГЛАВА VIII.У Баррингтоновъ.

ГЛАВА IX.Въ художественной школ.

ГЛАВА X.Наконецъ я счастлива!

ГЛАВА XI.Пирсъ въ Гленнамурк.

ГЛАВА XII.Я попадаю въ затруднительное положеніе.

ГЛАВА XIII.Пирсъ объявляетъ войну.

ГЛАВА XIV.Нашъ скромный гость.

ГЛАВА XV.Неожиданныя всти.

ГЛАВА XVI.Надежда на спасеніе.

ГЛАВА XVII.Она прізжаетъ.

ГЛАВА XVIII.Блестящая идея.

ГЛАВА XIX.Потерянная надежда.

ГЛАВА XIX.Новые планы.

ГЛАВА XX.За старою работою.

ГЛАВА XXI.Все устраивается.

Читайте также: