ДОСТОПАМЯТНАЯ ЖИЗНЬ
ДВИЦЫ
КЛАРИССЫ
ГАРЛОВЪ,
истинная повсть.
Англинское твореніе
Г. РИХАРДСОНА
Съ присовокупленіемъ къ тому оставшихся по смерти Клариссы писемъ и духовнаго ея завщанія.
Во град Святаго Петра, 1792 года.
Съ дозволенія Управы Благочинія.
Письмо LX.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.
27 Марта въ понедльникъ посл обда.
Ты уже не безъ извстна о всемъ случившемся сего утра до обда, и я надюсь что скоро за тмъ подробнымъ описаніемъ, которое я положила на условленное мсто, послдуетъ другое письмо, которымъ я обстоятельно тебя о всемъ увдомлю. Сіе состояніе не можетъ привести тебя толико въ замшательство, какъ меня. Моя кровь смущается при каждомъ шорох слышимомъ по лсниц, и при каждомъ скрып дверей, когда ихъ отворяютъ или запираютъ.
Уже нсколько времяни они сидятъ вмст, и я думаю что теперь разсуждаютъ съ великою строгостію о всхъ нашихъ произшествіяхъ. Впрочемъ что причиною столь продолжительныхъ споровъ, при толь простомъ предложеніи соотвтствующемъ всхъ ихъ намреніямъ? могутъ ли они хотя одну минуту еще надятся склонить меня къ пользу Г. Сольмса, когда видятъ все, что имъ представляю для освобожденія себя отъ него. Я догадываюсь, что замшательство сіе произходитъ отъ разборчивости Беллы, которая старается, дабы другіе понуждали ее принять помстье и мужа, или отъ ея гордости, по коей она съ отвращеніемъ принимать должна отказъ своей сестры, покрайней мр она мн нкогда сіе сказала. Можетъ быть мой братъ потребуетъ себ чего нибудь равностоящаго за отступленіемъ своихъ правъ на помстье. Сіи не большіе споры о прибыткахъ достойны великаго вниманія въ нашей фамиліи. Безъ сумннія одной какой нибудь изъ сихъ причинъ я должна приписать продолжительность сего совта. Надобно мн посмотрть письмо Ловеласа. Но нтъ, я не прочту сего любопытнаго письма, пока не получу еще любопытнйшаго отвта, которой приводитъ меня въ недоумніе. Извини меня, любезная моя пріятельница, естьли я тебя утомляю моимъ сумнительнымъ положеніемъ: но я ни о чемъ столь много не помышляю и мое перо слдуетъ движенію надежды и страха: сіи то дв жестокія страсти меня колеблютъ.
Повришъ ли ты? Бетти увдомила меня, что мн откажутъ во всемъ. ,,Меня почитаютъ за хитрую и лукавую. Мн оказывали излишн много милостей. Дядя мой Гарловъ въ семъ убжденъ, вотъ какъ выражаютъ его преклонность ко мн. Они предвидли то, что не отмнно бы произошло, естьлибъ онъ меня видлъ. или читалъ бы мои письма.
Ему вмняютъ въ стыдъ преклоннной его нравъ. Хорошую бы они заслужили честь въ публик, естьлибъ ухватились за мое слово. Сіе показываетъ ясно, что они употребляютъ жестокость единственно для того дабы склонить меня на свою сторону. Мои особенные друзья, а наипаче двица Гове, конечно не иначе изьяснитъ мн ихъ поступки, и я сама постараюся подставить имъ сть, дабы тмъ утвердить мои доказательства противъ Г. Сольмса. Удивительно, что мое представленіе удостоено вниманія, и что могутъ изъ того надяться нкоторыхъ выгодъ для фамиліи. Оно оскорбительно закону и всякой справедливости. Белла и Г. Сольмсъ весьма бы могли надяться овладть помстьемъ, на которое я всегда имю право. Она и мой братъ мои наслдники! О хитрая! общать отвергнуть бракъ, когда уже Ловеласъ столь во мн уврень, что явно о томъ разглашаетъ. Когда ни есть, не будетъ ли мой мужъ имть права изтребовать у нихъ обратно все завщаніе моего дда мн оставленное? и еще какая смлость! какая наглость! (Бетти мало по малу изъяснила мн все сіе подробно, и ты узнаешъ гонителей моихъ по ихъ выраженіямъ) въ двиц навлекшей на себя своимъ не послушаніемъ, общую немилость, возставать явно противъ родственниковъ, и предписывать законы своей фамиліи? какое торжество для ея упорства давать свои повелнія, не изъ темницы, какъ я оную называю, но какъ съ высоты нкоего престола, своимъ старшимъ, своимъ вышшимъ, даже своему отцу и матери! удивительное дло, что могли остановиться на какомъ ни есть изслдованіи сего рода! она самая хитрая двица. Ето совершенно меня хотятъ означить. Повидимому дядя мой еще не допуститъ себя вторично обмануть.,,
Бетти тмъ удобне склонилась увдомить меня о семъ извстіи, что противясь моимъ мнніямъ, думала конечно сразить меня онымъ. Но какъ я примтила, въ продолженіе столь хитрыхъ договоровъ, что кто нибудь еще говорилъ въ мою пользу, то хотла отъ нее узнать, кому я обязана сею благосклонностію: но она не обьявила мн о томъ для того, чтобъ лишить меня утшенія думать, что они еще не вс противъ меня востали.
Но незнаешъ ли ты, любезная моя, какого изверга удостоиваешъ ты своей дружбы? Ты не можешъ сумнваться о вліяніи которое надъ мною имешъ, для чегоже ты научила меня прежде познать себя нсколько лучше? для чего же та самая вольность, съ которою я съ тобою обращаюсь не принудила тебя изьяснить мн мои недостатки, и наипаче столь презрительнаго лицемрства? Когда братъ мой и сестра способны были открыть оное, то какимъ же образомъ могли они избгнуть отъ столь проницательныхъ глазъ, каковы твои?
Кажется, что теперь они размышляютъ, какъ бы мн дать отвтъ, и кого на сіе дло выбрать: ибо они не знаютъ, да и не должны знать, что Бетти объ томъ столь обстоятельно меня увдомила. Одинъ требуетъ чтобъ его уволили отъ переписки со мною, другой не хочетъ взяться писать ко мн съ такою жестокостію, какой отъ отъ него требуютъ. Иной не хочетъ уже со мною имть ни какого дла, а естьли начать перепискою споръ съ такою двицею, которая только во зло употребляетъ свои способности, то конца тому ни когда не будетъ. И такъ т качества, по коимъ прежде сего приписывали мн похвалы, сдлались нын предмтомъ укоризны. Однакожъ должно будетъ меня увдомить какимъ нибудь образомъ о слдствіяхъ толь продолжительныхъ переговоровъ. Признаться по истинн, любезная пріятельница, отчаяніе мое толь велико, что я страшуся развернуть письмо Г. Ловеласа. Естьлибъ могла найти какое нибудь пособіе въ ужас, въ коемъ я теперь нахожусь, то ршилась бы и на то, о чемъ можетъ быть во всю бы свою жизнь разкаевалась.
Въ сію самую минуту принесла мн Бетти письмо слдующаго содержанія.
Госпожа лукавица!
Твое удивительное предложеніе не удостоено особливаго отвта. Стыдно твоему дяд Гарлову, что дался теб въ обманъ. Не приготовила ли ты новой какой хитрости для уловленія дяди твоего Антонина? играй нами поперемнно одинъ за другимъ, пока еще имешъ къ тому охоту. Но я имю приказаніе написать къ теб только дв строки, дабы ты не имла причины укорять меня такъ, какъ твою сестру, своимъ своевольствомъ. Готовся къ отъзду: ты завтра отвезена будешъ къ дяд своему Антонину. Ясно ли я теб изъяснился.
Сіе письмо весьма меня тронуло, и въ первой моей запалчивости, я написала къ дяд моему Гарлову, которой разположился здсь ночевать, слдующее письмо:
,,Я теперь совершенно презрнна, не зная тому причины. Не къ брату моему, а къ вамъ Г. мой я пишу, и отъ васъ надюсь получить на то отвтъ. Никто не иметъ толикаго почтенія къ своимъ дядьямъ, какъ я. Однакожъ осмливаюсь сказать, что сколь ни велико различіе между дядею и его племянницею, но оно не лишаетъ меня сей наджды. Я не думаю чтобъ мое предложеніе достойно было презрнія.
,,Извините меня Г. мой, у меня сердце столь стесннно… Можетъ быть вы нкогда узнаете, что попустили себя убдить (увы! могу ли я въ томъ сумнваться) дабы одобрить т поступки, коихъ я никогда не заслужила. Естьли вы стыдитесь, такъ какъ братъ мой мн пишетъ, что оказали о мн нсколько нжнаго состраданія, то я прошу милосердія Божія, потому что ни отъ кого онаго надяться не должна. Но покрайней мр удостойте меня своимъ отвтомъ. я васъ о томъ униженнйше прошу, до тхъ поръ, пока мой братъ не соизволитъ вспомнить, чемъ онъ обязанъ сестр, не стану отъ него принимать ни какихъ отвтовъ на т письмы, кои къ нему ни писала, ни приказовъ его.
,,Я привела всхъ въ жалость, и вы то Г. мой, изволили о мн пожалть. Увы! кого же я тронула? я знаю одного въ фамиліи, которой лучше меня уметъ приводишь другихъ въ жалость, безъ чего онъ бы не могъ нанесть стыда всмъ изъ того, что оказалъ нкоторые знаки нжности къ нещастной двиц той же фамиліи.
,,Пожалуйте Г. мой, не отсылайте мн сего письма съ презрніемъ, не дерите его, и не лишите меня своего отвта. Мой родитель иметъ сіе право равно какъ и т, которыя ему угодно распространять надъ своею дочерью. Но ни кто изъ вашего полу не долженъ поступать столь жестоко съ такою молодою двицею, какова я, когда она въ подобномъ моему уничиженіи находится.
,,Судя по страннымъ изъясненіямъ предшествующаго моего письма, я должна опасаться, чтобъ и сіе также не было принято. Но я покорнйше васъ прошу, Г. мой отвтствовать на мое предложеніе хотя въ двухъ словахъ, сколь бы он строги ни были. Но я надюсь, что оно еще заслуживаетъ нкотораго вниманія, я торжественно обяжусь дать ему силу, когда обьявлю, что на всегда отрицаюсь отъ брака. Словомъ я сдлаю все то, что не совершенно не возможно, дабы токмо войти въ милость у всей фамиліи. Что боле еще могу я сказать? и не самая ли я нещастная двица во всемъ свт!
Бетти не хотла отнести сего письма, говоря, что изъ того выдутъ новыя ругательства, и что мн разодранное отошлютъ. Я пустилась на удачу, сказала я ей, и просила ее только вручить его тому, кому по надписи принадлжало. Въ отвтъ на наглости, коими сочла она за право замнить мн сію услугу, я ее увряла что ей все говорить будетъ можно, только бы въ семъ случа меня послушала, я ее просила не казаться на глаза моему брату и сестр, дабы по ихъ добрымъ намреніямъ, мое письмо не имло того слдствія, коимъ она меня угрожала. Она на сіе ни чего не отвчала. Но наконецъ она пошла, и я ожидаю ея прихода.
Имя толь мало наджды на правосудіе или на милость, я ршилась развернуть письмо Г. Ловеласа, я послала бы теб оное, любезная моя пріятельница, и вс прочія въ одномъ пакет, естьлибы не имла нужды въ обстоятельнйшемъ о всемъ освдомленіи, дабы ршиться написать къ нему отвтъ. Я лучше спишу теб съ него копію, пока ко мн придетъ Бетти.
,,Онъ мн приноситъ обыкновенныя свои жалобы на худое мнніе, которое я о немъ имю, и также на мою легковрность, по коей принимаю за истинну все то, что клонится къ его вреду. Онъ изьясняетъ столь же подробно, сколько я того ожидала, мое мнніе о благополучіи коего бы я достигла, естьлибъ предпріявъ какое нибудь отважное предпріятіе противъ Г. Сольмса, вдругъ освободилась и отъ того и отъ другаго. Онъ весьма раскаевается, говоритъ онъ мн, что говорилъ въ сильныхъ выраженіяхъ, кои какъ онъ признается, по справедливости мн были оскорбительны.
,,Онъ признается, что весьма пылкаго нрава. Сей недостатокъ, говоритъ онъ, имютъ вс добраго свойства люди, такъ какъ чистосердечные имютъ тотъ недостатокъ, что скрываютъ свое свойство. Но онъ относитъ ко мн причину своего состоянія. Ежели что можетъ ,извинить нсколько смлости въ его выраженіяхъ, то не состояніе ли его къ тому принудило, въ которое онъ приведенъ моимъ равнодушіемъ и по злости своихъ враговъ,
,,Онъ думаетъ, что въ послднемъ моемъ письм находитъ основательнйшія причины заключить, что я не дамъ себя преодолть силою, а можетъ быть кротчайшими способами явлю свое повиновеніе. Онъ весьма ясно предвидитъ, что я его приготовляю къ сей пагубной перемн. Въ толь ужасной мысли, онъ заклинаетъ меня не слушать коварныхъ наущеній моихъ непріятелей. Торжественныя увренія о исправленіи себя наджда будущаго щастія мн и ему предстоящаго, и засвидтельствованія истинны, конечно не будутъ упущены въ униженнйшемъ его письм. Впрочемъ онъ жалуется на жестокое подозрніе, по которому я приписываю вс его увренія нужд, въ коей онъ, какъ самъ думаетъ, при столь худомъ о немъ слух, находится.
Онъ готовъ и теперь, говоритъ онъ, признать торжественно, что прошедшія его глупости самому ему стали омерзительны. Его глаза открылись, и ему не достаетъ только особенныхъ моихъ наставленій, для споспшествованія къ совершенному его исправленію.
,,Онъ будетъ длать все то, что можетъ согласоваться съ честью, дабы примирится съ моимъ родителемъ. Онъ готовъ, естьли только я того потребую, приступить къ сему примиренію сперва съ моимъ братомъ, съ коимъ будетъ обходиться какъ съ роднымъ братомъ, потому что онъ братъ мн, съ тмъ только договоромъ, чтобъ не возобновлять ссоры новыми обидами, и предать все прошедшее совершенному забвенію.
,,Онъ проситъ меня весьма униженно, самолично съ нимъ повидатся хотя на четверть часа, дабы убдить меня въ истинн всего того, о чемъ онъ мн пишетъ, и подать мн новыя увренія о приверженности, а естьли нужно, и о покровительств ко мн всей своей фамиліи. Онъ признается что промыслилъ ключь къ садовымъ дверямъ, которыя ведутъ къ Валежнику, и что естьли я токмо выну свнутри запоръ, то онъ войдетъ туда ночью, и будетъ ждать того часа, которой я ему назначу. Онъ не будетъ толь дерзокъ, чтобъ сталъ мн длать угрозы, но естьли я откажу ему въ сей милости, то въ томъ смущеніе, въ кое ввергнули его нкоторыя слова моего письма, онъ самъ не знаетъ къ чему его тогда отчаяніе приведетъ.
,,Онъ спрашиваетъ у меня, что я думаю о ршительномъ намреніи моихъ друзей, и какимъ образомъ могу я избгнуть брака съ Г. Сольмсомъ, когда отвезутъ меня къ дяд моему Антонину, когда я не ршусь принять покровительства предлагаемаго мн отъ его фамиліи, или удалиться въ какое ни есть другое мсто, пока я могу еще избгнуть нещастія. Онъ совтуетъ мн обратиться къ твоей родительниц, можетъ быть она согласится принять меня тайнымъ образомъ, и жить у нее потол, пока утвердясь въ своемъ владніи не примирюсь съ своими сродственниками, которые пожелаютъ сего столько же сколько и я, какъ онъ говоритъ когда увидятъ, что я не въ ихъ рукахъ.
,,Онъ увдомляетъ меня, (и я призиаюсь теб любезная моя пріятельница, что я чрезвычайно дивлюсь, что онъ все знаетъ) что они писали къ Г. Мордену, дабы предупредить его въ свою пользу, и безъ сумннія привлечь его ко всмъ своимъ намреніямъ, изъ чего онъ заключаетъ, что естьли мои избранные друзья откажутъ мн въ убжищ, то мн боле ни чего не остается, какъ одно средство имъ предлагаемое. Естьли я желаю, говоритъ онъ, сдлать его щастливйшимъ всхъ, согласясь на оное по своей склонности, то вскор онъ напишетъ вс надлежащіе къ тому статьи, съ пустыми мстами, кои я наполню по моему соизволенію, чтобъ я обьявила ему токмо словесно свою волю, сумннія и подозрнія, и чтобъ уврила его, что ни какъ не могу быть Сольмсовою женою, тогда сердце его будетъ спокойно. Но судя по письму, каково мое послднее, одно токмо свиданіе можетъ уничтожить его страхи и для сего онъ проситъ меня вынуть запоръ въ слдующую ночь, или посл оной, естьли сіе письмо не столь скоро ко мн попадется. Онъ будетъ переодтъ такимъ образомъ, что не подастъ о себ ни какого подозрнія, когда примченъ будетъ. Онъ отомкнетъ двери своимъ ключемъ. Въ валежник онъ пробудетъ дв ночи въ ожиданіи благополучнаго часа, онъ проситъ меня чтобъ не огорчила его противными сему приказами, или другими разпоряженіями, могущими продолжить его прошеніе до другаго случая.
Сіе письмо означено вчерашнимъ числомъ. Но какъ я не писала къ нему ни единаго слова, то совершенно уврена, что онъ препроводилъ прошедшую ночь въ Валежник, и что сію ночь тамъ же пробудетъ: ибо теперь уже весьма поздо писать къ нему на его письмо отвтъ. Я думаю онъ пойдетъ къ Г. Сольмсу, и не надюсь, чтобъ не пришелъ сюда. Естьли онъ поступитъ на одну изъ сихъ двухъ крайностей, то я прерву съ нимъ знакомство совершенно.
Къ чему вознамриться съ толь упорными людьми! О! естьлибъ я никогда не имла… Но къ чему служатъ жалобы и желанія? я въ весьма великомъ безпокойств, но теб не нужно о томъ говорить, изобразивъ въ сихъ строкахъ мое плачевное состояніе.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.
Вторникъ, въ 7 часовъ утра.
Дядя удостоилъ меня отвтомъ. Въ сію минуту мн его письмо принесли, хотя оно писано и вчерась, но видно весьма поздо.
Ты стала такъ дерзка, и такъ хорошо хочешъ насъ научить собственной нашей должности, хотя и весьма худо свою исполняешъ, что не отмнно должно теб отвчать. Нтъ никому нужды въ твоемъ имніи. Но ты ли должна отвергать совты всхъ, и назначать супруга своей сестр. Твое письмо къ Г. Сольмсу ни мало не извинительно. Я уже тебя за то хулилъ. Твои родители желаютъ, чтобъ ты имъ повиновалась, да и справедливость того же требуетъ. Однакожъ мать твоя упросила чтобъ отложили твой отъздъ до четверга, хотя она почитаетъ тебя недостойною сей милости, равно какъ и всхъ прочихъ знаковъ ея нжной любви. Не пиши ко мн боле, я не буду принимать твоихъ писемъ. Ты кажешся мн чрезвычайно лукава. Колико ты неблагодарна и въ коликомъ заблужденіи твой разумъ находится! Ты желала бы, чтобъ воля твоя была всмъ закономъ. Ахъ! какъ ты перемнилась!
хать въ четвергъ въ замокъ, окруженной рвами, въ церковъ, для принятія Г. Сольмса! Я не въ состояніи снести одной сей мысли. Они меня доведутъ до отчаянія.
Вторникъ по утру въ 8 часовъ.
Я получила новое письмо отъ Г. Ловеласа. Я думала развернувъ его, найти въ немъ свободныя и смлыя жалобы за мое нерадніе, что ему не могу отвтствовать, дабы ему не препровождать дв ночи на вольномъ воздух, въ весьма ненастное время. Но, вмсто жалобъ оно было наполнено нжнйшими знаками безпокойствія о томъ, что могло мн возпрепятствовать ему отписать. Не болезнь ли какая? не тсне ли я заключена? Такъ какъ онъ и неоднократно мн напоминалъ что я должна того ожидать.
Онъ увдомляетъ меня.,, Что въ прошедшее Воскресенье онъ проходилъ цлой день въ разныхъ платьяхъ ходя во кругъ сада и стнъ Парка, и что въ слдующую ночь онъ не оставлялъ валежника, гд каждую минуту ожидалъ что дври отопрутся, въ сію ночь шелъ сильной дождь. У него сдлался насморкъ, и почувствовалъ нкоторыя лихорадочныя припадки, а какъ онъ былъ измоченъ въ ту ночь, то лишился почти голоса.
Для чего неявляетъ онъ гнва, въ семъ письм? Судя по поступкамъ, кои я претерпваю, опасно для меня быть обязанною терпнію такого человка, которой не радетъ о своемъ здоровь, дабы токмо мн услужить.
,,Онъ не нашелъ, говоритъ онъ, другаго убжища, какъ токмо въ въ Плющевыхъ кустахъ которыя были окружены двумя или тремя старыми дубами, и сквозь кои тотчасъ дождемъ пробило.
Ты и я, моя любезная пріятельница, я помню что въ одинъ жаркой день пришли подъ тнь сего самаго мста.
Я немогла сокрыть своего негодованія видя что онъ претерплъ изъ любви ко мн. Но онъ сіе долженъ причесть самому себ.
Его письмо писано было вчерашняго числа въ семь часовъ въ вечеру.,, ,,Какъ онъ ни слабъ, говоритъ онъ мн, но будетъ ждать до десяти часовъ вечера, въ той надежд, что я соглашусь на свиданіе съ нимъ, о чемъ онъ меня столь усильно проситъ. Посл чего должно ему итти цлую милю до того мста, гд найдетъ своего служителя и лошадь, а оттуда еще четыре мили остается до его жилища.
Наконецъ онъ мн признался, что находится въ нашей фамиліи нкоторой приверженной ему человкъ, которой не бывалъ къ нему уже два дни. Онъ говоритъ, что его безпокойствіе тмъ боле ему несносно, что онъ не знаетъ, въ какомъ состояніи я нахожусь, и какъ со мною поступаютъ.
Посему обстоятельству я догадываюсь, кто есть сей измнникъ. Ето Іосифъ Леманъ, нашъ домашній человкъ, къ коему мой братъ иметъ великую довренность и коего наиболе употребляетъ къ своимъ услугамъ, я не почитаю честнымъ сей ступокъ въ Г. Ловелас. Не ужели перенялъ онъ сіе безчестное обыкновеніе развращать чужихъ слугъ, при иностранныхъ дворахъ, гд онъ весьма долгое время жилъ? Мн весьма подозрителенъ сей Леманъ показался, когда я бывало прихаживала въ свой птичникъ. Его принужденное почтеніе принудило меня почитать его за истиннаго повреннаго моего брата, и хотя онъ желалъ мн угождать, удаляясь отъ сада и моего двора, когда меня увидитъ, но я удивлялась, что его объявленія неуменьшили ни мало моей вольности, можетъ быть сему человку платятъ съ обихъ сторонъ, а онъ обманываетъ тхъ двухъ особъ притворившись будто служитъ и тому и другому. Какая бы была нужда употреблять такія пронырства, когда намренія честны? честной человкъ долженъ огорчаться и на измнника и на тхъ, которые ихъ употребляютъ.
Онъ опять настоитъ въ своей прозб, дабы позволить ему свидться со мною. ,,Онъ говоритъ, что когда я ему запретила казаться на дровяномъ двор, то онъ страшится преступить мои повелнія, но онъ представляетъ мн толь сильныя причины, дабы позволила ему постить моего родителя и моихъ дядьевъ, что надется моего на то соизволенія. На примръ, присовокупляетъ онъ, не сумнвается, чтобъ мн не было столько же прискорбно какъ и ему, видя его приведеннаго къ такимъ скрытнымъ поступкамъ, кои весьма неприличны человку его состоянія и породы. Не естьли я соглашуся, чтобъ онъ появился къ нимъ съ учтивымъ и твердымъ видомъ, то общается мн, поступать съ великою осторожностію и скромностію. Его дядя будетъ ему сотовариществовать, естьли я сіе за благо приму, или его тетка Лаврансъ поститъ сперва мою мать, или Г. Гервей, или двухъ моихъ дядьевъ, и договоры кои предложены будутъ, станутъ нсколько тягостны моей фамиліи.
,,Онъ проситъ еще у меня милости, дабы не отказала ему видться съ Г. Сольмсомъ. Онъ никакъ не намренъ его огорчать или устрашать, но единственно хочетъ представить ему спокойнымъ видомъ и съ основательными причинами пагубныя слдствія безполезнаго его исканія. Въ прочемъ онъ повторяетъ свое намреніе, ожидать моего выбора, и прибытія Г. Мордена для изпрошенія у меня награды за долгое его терпніе.
Не можно думать, говоритъ онъ, чтобъ изъ сихъ средствъ хотя одно не имло нкотораго успха. Онъ примчаетъ, что самое присудствіе тхъ людей къ коимъ худо разположенъ, утоляетъ гнвъ, которой напротивъ того воспламеняется боле ихъ отсутствіемъ, по сему наблюденію своему, онъ опять начинаетъ просить меня о свиданіи.,, Необходимыя дла отзываютъ его въ Лондонъ, но онъ не можетъ прежд оставнть того неудобнаго жилища, въ коемъ онъ скрывается подъ разными переодяніями, неприличными его званію, пока совершенно не удостоврится что я не допущу себя убдить силою или какими ни есть другими средствами, и пока не освобожусь отъ обидъ моего брата. Честь предписываетъ ему тольже ненарушаемыя законы, какъ и любовь, когда узнаютъ люди что за него поступлено столь худо со мною. Но единое разсужденіе, говоритъ онъ, которое неотмнно будутъ имть о семъ дл, есть то, что мои сродственники не имли бы ни какого права лишить меня вольности, ради его, естьли бы они знали, какъ я сама поступаю съ нимъ, и въ какомъ разстояніи отъ себя его содержу. По другому же разсужденію видно будетъ, что симъ поступкомъ совершенно покажутся уврены что онъ заслуживаетъ другой благосконности, и что почитаютъ его довольно щастливымъ, дабы оной удостоится, между тмъ когда я съ нимъ поступаю такъ какъ бы они того желали, питая во мн жесточайшую ненависть, выключая переписки, коею я его удостоеваю и которая для него столь драгоцнна, что принуждаетъ его сносить радостно многоразличныя недостойныя его поступки.
,,Онъ повторяетъ общанія о изправленіи себя. Онъ чувствуетъ, говоритъ онъ, что совершилъ продолжительной и опасной путь, и что время уже возвратиться къ тмъ предламъ, отъ коихъ онъ отдалился. По единому убжденію, естьли тому врить, человкъ препровождавшій весьма разпутную жизнь, приводимъ бываетъ къ благоразумію, прежде нежели лта и слабости откроютъ ему должности его.
,,Вс великодушные люди присовокупляетъ онъ, имютъ отвращеніе отъ принужденія. Онъ при семъ наблюденіи останавливается, сожаля, что всею своею надеждою одолженъ сему принужденію, которое онъ называетъ мало разсудительнымъ, а не моему почтенію. Однако онъ ласкается, что я ему сочту за нкое достоинство слпую его покорность всей моей вол, и за его терпливость къ снесенію обидъ причиняемыхъ ему моимъ братомъ, которыя толико же несносны его фамиліи какъ и ему самому, его ожиданія и опасности коимъ онъ подвергается не смотря на ненастливое время. Сіе обстоятельство повторяетъ онъ только для того, что отъ того впалъ въ болзнь, безъ чего онъ бы не унизилъ благородной своей страсти, обращая вниманіе на самаго себя.
Я не могу скрыть, любезная моя, что его слабое здоровье меня опечаливаетъ.
Я страшуся спросить васъ, что бы вы учинили будучи въ такомъ состояніи въ какомъ теперь я нахожусь? но что я сдлала, уже сдлано. Однимъ словомъ, я къ нему писала.
Я писала, любезная моя, что я согласна, естьли будетъ можно свидтся съ нимъ завтрешняго дня въ вечеру, въ девятомъ или десятомъ часу, у большаго каскада, въ конц сада, и что я постараюся вытащить запоръ, дабы онъ могъ отомкнуть дверь своимъ ключемъ, естьли же свиданіе покажется мн не удобнымъ, или я перемню свое намреніе, тогда я увдомлю его другою запискою, которую онъ долженъ ожидать до наступленія ночи.
Я пришла съ дровянаго двора, куда отнесла мою записку. Какое было его стараніе! Онъ безъ сомннія уже тамъ дожидался, ибо едва я могла отойти оттуда на нсколько шаговъ, какъ сердце мое стало меня укорять, я и сама не знаю о чемъ, я воротилася назадъ, дабы взять оную, въ намреніи прочитать еще и разсудить, должно ли ее тамъ оставить, но какъ я удивилась не нашедъ ее тамъ боле!
Изъ всего видно, что одна только не весьма толстая стна была между мною и Ловеласомъ, когда я клала свою записку.
Я возвратилася въ горницу въ великой досад на самую себя. Однако мн кажется, любезная моя, что я не худо сдлаю, когда съ нимъ увижусь. Естьли я ему въ ономъ откажу, то онъ можетъ предпринять какое ни есть наглое намреніе. Онъ знаетъ какъ со мною для него поступаютъ, дабы только лишить его всей надежды, и по сему можетъ придти въ отчаяніе. Его поступокъ, въ такомъ случа когда онъ меня засталъ въ поздное время и въ такомъ мст каковъ дровяной дворъ нашъ, заставляетъ меня опасаться только того, чтобъ изъ замка меня не примтили, что онъ требуетъ не противно разсудку и не можетъ опорочить вольности моего выбора. Онъ желаетъ единственно увриться отъ меня изустно, что я не буду ни когда женою такого человка, коего не навижу. Естьли я могу безопасно сойти въ садъ, не будучи примчена, то онъ долженъ будетъ одинъ дожидаться на условленномъ нами мст. Вс его и мои прискорбія суть не иное что, какъ плоды его проступковъ. Сія мысль, сколь я ни отдалена отъ жестокости и гордости, весьма умаляетъ въ моихъ глазахъ цну того, что онъ претерпваетъ, тмъ боле, что мои старанія произходящія отъ той же причины, дйствительно его превосходятъ.
Бетти утверждаетъ меня, что неотмнно въ четвертокъ я должна хать. Она получила приказаніе готовиться къ отъзду и пособлять мн въ приготовленіяхъ.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ
Вторникъ въ 3 часа. 28 Марта.
Я уже неоднократно тебя увдомляла о нахальств двицы Бетти, есть либъ я не въ семъ состояніи находилась, то можетъ быть почла бы за удовольствіе расказать теб тотъ опытъ, коему она сего дня подвергла мою умренность. Но я не имю довольно твердости написать изъ сего дйствія другое что, кром того, что въ самомъ дл относится къ предмту моихъ нещастій. Видя нкоторые знаки нетерпливости, кои оказала я отъ безстыдства сей двицы, она мн отвчала, когда молодыя двицы удаляются отъ своей должности, то не удивительно, что он не взираютъ благосклонно на ту особу, которая тщательно свою исполняетъ.
Я весьма на себя дасадовала, что должна была сносить дерзость отъ такой твари, коей свойство мн уже было извстно. Однако, разсудя что могу получить нкую пользу въ такомъ ея разположеніи въ коемъ ее видла, я сказала ей хладнокровно, дабы тмъ побудить ее къ разговору, что я понимаю то, что она называетъ своею должностію, по той мысли, которую она сама мн о ней подаетъ, и что я весьма обязана тмъ, отъ коихъ она сіе переняла.
Всякъ знаетъ, возразила она, что я умю съ хладнокровіемъ уязвлять людей колкими словами, но она желалабъ чтобъ я выслушала Г. Сольмса, онъ сказалъ бы мн о Г. Ловелас, что могъ…..
Не знаешъ ли ты, Бетти, что бы онъ мн сказалъ? Нтъ, сударыня, но я думаю что вы узнаете о томъ у вашего дяди, и можетъ быть скажутъ вамъ боле нежели вы и слышать захотите. Пусть говорятъ, что хотятъ, Бетти, но я отъ того не мене имть буду отвращенія къ Г. Сольмсу, хотя бы мн то жизни стоило.
И такъ отдайте себя не волю Божію, отвчала она мн, ибо естьлибъ вы знали чемъ вамъ угрожаютъ…. А что же со мною сдлаютъ, Бетти? кажется не хотятъ меня убить. Чтоже они могутъ сдлать?
Убить васъ, нтъ. Но вы никогда не выдите изъ назначаемаго вамъ мста, пока не возвратитесь къ своей должности, отъ васъ отберутъ бумагу и перья, такъ какъ то и здсь бы сдлали въ томъ мнніи, что вы оныя вщи употребляете во зло, естьли бы вамъ не скоро было отсюда хать. Вамъ не позволятъ видться ни съ кмъ, съ вами ни кто не будетъ имть переписки. Я не говорю вамъ, чтобъ боле что хотли съ вами сдлать. Хотя бы я то и знала, но неприлично бы было васъ о томъ увдомить. Но вы ни на кого жаловаться не должны, кром самой себя, потому что вы однимъ словомъ все предупредить можете. Естьли должно мн сказать, что я думаю, то одинъ человкъ стоитъ ли другаго ему подобнаго? благоразумной человкъ, особливо не превосходитъ ли вертопраха? Очень хорошо, Бетти, сказала я ей вздохнувши, твоя наглость весьма безполезна. Но я въ самомъ дл вижу что небо опредляетъ мн быть нещастною. Однако я попытаюсь написать еще письмо, а ты его отнесешъ имъ, естьли не хочешъ чтобъ я тебя на всю мою жизнь не навидла.
Я пошла обратно въ свой кабинетъ, гд не взирая на запрещеніе дяди моего Гарлова, написала къ нему нсколько строкъ, въ томъ намреніи чтобъ испросить у него хотя на нсколько дней отсрочки, естьли они желаютъ, чтобъ я немедлнно хала, и сіе самое, любезная моя, сдлала я для того чтобъ мн можно было миновать свиданія, которое общала я Г. Ловелассу: ибо колеблюсь такими предчувствованіями, кои меня устрашаютъ, и кои еще боле умножаются, хотя и не знаю тому причины. Повыше надписи написала я сіи два слова: сдлайте милость государь мой прочтите сію записку…. я прилагаю здсь списокъ оной.
,,Въ сей только одинъ разъ, высокопочтенной мой дядя, выслушайте меня съ терпливостію, и согласитесь на мое прошеніе. Я прошу только того, чтобъ меня не прежде наступающаго четверга изъ дому выгнали.
,,Для чего нещастная ваша племянница принуждена со стыдомъ отсюда хать, не имя времяни притти въ самую себя? изпросите для меня, государь мой, отсрочку хотя на дв недли. Я надюсь, что въ сіе время, жестокость всхъ противъ меня можетъ уменьшиться. Не нужно будетъ моей матушк запирать свои двери, дабы не видть своей дочери, лишившейся милостей всхъ родственниковъ, я весьма остерегаться буду, чтобъ не приходить на глаза передъ нее, или предъ моимъ родителемъ безъ позволенія. На дв недли отсрочить мой отъздъ легко можно. Естьли не намрены отвергать всхъ моихъ прошеній. Однако сіе весьма нужно для успокоенія моего духа, и вы весьма чувствительно тмъ обяжете, столько же почтительную къ вамъ, сколько и печальную вашу племянницу.
Бетти взялась отнесть мое письмо, не говоря мн слова. Къ великому моему щастію дядя мой еще не ухалъ. Онъ ожидаетъ теперь отъ меня отвта на новое предложеніе, которое здсь прилагаю.
,,Твой отъздъ неотмнно назначенъ въ сей четвертокъ. Однако же твоя матушка съ помощію Г. Сольмса столь усильно за тебя старались, что изтребовали отсрочку коей ты просила, но съ нкоторымъ договоромъ. Отъ тебя будетъ зависть продолжить оную боле или мне двухъ ндель, естьли ты не примешъ сего договора, то твоя матушка обьявляетъ, что никогда за тебя вступаться не будетъ, и что ты незаслуживаешъ и той милости, которую теб оказываютъ, когда твоя надежда, какъ ты говоришъ, мене клонится къ твоей перемн нежели къ нашей.
,,Сей договоръ состоитъ въ томъ, чтобъ ты согласилась дабы Г. Сольмсъ тебя постилъ, и дабы онъ, пробылъ у тебя одинъ часъ. Онъ представленъ теб будетъ твоею матерью, или сестрою, или дядею Антониномъ: сіе отдается на твою волю.
,,Естьли ты будешъ тому противится, то врь, что хотя готова или нтъ, но отправишся въ четвертокъ въ тотъ домъ, которой учинился теб несноснымъ. Отвчай мн чистосердечно на сіе требованіе, увертки твои уже не умста. Назначь къ сему день и часъ. Г. Сольмсъ тебя не сьстъ. Посмотримъ нтъ ли покрайней мр чего нибудь такого, въ чемъ ты будешъ намъ повиноватся.
Іулій Гарловъ.
По нкоемъ размышленіи, я вознамрилась ихъ удовольствовать. Боле всего я боюсь, чтобъ Г. Ловеласъ о томъ не спровдалъ чрезъ своего повреннаго, и чтобъ его безпокойство не привело его къ какому нибудь отчаянному намренію, тмъ боле что получа на нсколько дней отсрочку, я намрилася писать къ нему, дабы миновать свиданія моего съ нимъ, въ коемъ, какъ я думаю, онъ весьма увренъ. Вотъ отвтъ, которой написала я къ своему дяд.
Хотя я не могу проникнуть, на какой конецъ предлагаютъ мн сей договоръ, но я на оной согласна. Для чего не могу и я быть въ ослпленіи при всемъ томъ чего отъ меня требуютъ. Естьли я должна назначить кого ни есть въ сотоварищество Г. Сольмсу, и есть ли сего не можетъ учинить моя матушка, коей присудствіе почла бы я за великое щастіе, то пусть съ нимъ будетъ мой дядя, ежели онъ по милости своей на то согласиться. Естьли же должна я назначить день (безсомннія мн непозволятъ отлагать оной доле) то я назначаю оное во вторникъ: въ 4 часа посл обда: въ большомъ кабинет или въ малой гостинной, которую прежде сего позволяли мн называть моею.
Однако, Г. мой, окажите мн свою милость и упросите мою мать, дабы она въ семъ случа меня удостоила своимъ присудствіемъ, я есмь Г. мой, и проч:
Въ сію минуту мн принесли отвтъ. Прочитаемъ его… я не думала, что согласятся назначить къ сему дальной день, но я не ожидала чтобъ оной былъ принятъ. И такъ я выиграла цлую недлю времени. Прочитай и ты его любезная моя подруга.
,,Я поздравляю тебя съ изъявленіемъ твоей покорности. Мы судимъ благосклонно даже и о самыхъ малйшихъ знакахъ твоего повиновенія. Однако кажется, что ты почитаешъ тотъ день за пагубный, потому что ты отсрочила его столь далеко. Не хотятъ на оное согласится. Недолжно терять времяни въ надежд, коею мы ласкаемся найти въ теб столько великодушія посл сего свиданія, сколько ты видишъ нашего къ теб снисхожденія. И такъ я теб совтую не приходить произвольно въ ожесточеніе, и наипаче не принимать впредь никакого намренія. Г. Сольмсъ находится въ большемъ замшательств, и смю сказать въ большемъ трепет, при единой мысли появится предъ тебя, нежели ты въ ожиданіи его посщенія: причина сему есть любовь. Но ты не изьяви ему ненависти. Мой братъ Антонинъ будетъ ему сотоварищемъ. Онъ надется что ты заслужишъ его любовь, принявши весьма учтивымъ образомъ друга нашей фамиліи. Твоя мать, властна такъ же быть у тебя естьли она заблагоразсудитъ: но она мн сказала, что ни за что въ свт не пойдетъ къ теб, пока не получитъ съ твоей стороны тхъ увреній, какихъ она желаетъ. Позволь мн при окончаніи сего письма дать теб дружеское наставленіе: употребляй съ умренностію и скромностію свои перья и чернила. Мн кажется что молодая особа при нкоей разборчивости должна писать не такъ вольно къ человку, когда она опредлена другому.
Я не сомнваюсь, чтобъ ты по скромности своей не пріобрла себ большей пользы, а сіе вскор можетъ возстановить спокойствіе въ фамиліи. Сего наипаче желаетъ любящій тебя дядя.
Сей человкъ, моя любезная, дрожитъ больше меня отъ страха, коимъ наступающее наше свиданіе его наполняетъ. Какъ ето можно думать? есть ли бы онъ имлъ хотя половину моего страха, то конечно не желалъ бы свиданія. Любовь причиною! такъ, любовь къ самому себ, онъ другой не знаетъ. Истинная любовь не столько ищетъ себ удовлетворенія, сколько своему предмту. Ежели такое разсужденіе взять основаніемъ, то названіе любви будетъ осквернено въ устахъ Г. Сольмса. Чтобъ я не принимала на передъ ни какихъ намреній? Сей совтъ весьма поздо мн поданъ.
Я должна скромне употреблять свои перья. Въ томъ смысл, какой они имютъ и какимъ образомъ они во всемъ поступали со мною, я весьма опасаюсь, чтобъ мн не столь же было невозможно сіе длать, какъ и другое.
Но писать къ человку, когда уже я опредлена другому, можешъ ли ты найти что нибудь язвительне сего выраженія? а какъ я совершенно не ожидала сей милости, то разкаясь о общаніи, данномъ Г. Ловеласу, и получа отсрочку, я не усумнилась отъ онаго немдленно отречся. Я тотчасъ къ нему написала, что для меня весьма опасно увидтся съ нимъ, такъ какъ я предполагала, что не пріятныя слдствія сего поступка, естьли по какому ни есть случаю оной откроется, не могутъ быть оправданы ни какою разумною отговоркою, что по утру и ввечеру, прогуливаяся по саду, я примтила что за мною одинъ служитель примчаетъ боле всхъ другихъ, сего служителя подозрваю я тмъ самымъ, на коего онъ положился, я для того считаю за долгъ увдомить его, чтобъ онъ мене вврялся измнникамъ, и что я въ своихъ поступкахъ не привыкла полагаться на скромность слуги: что мн досадно что онъ употребилъ въ свои намренія такой поступокъ, коего я не могу и сама предъ собою оправдать, что поелику то опасное время приближается, которое должно ршить все дло между моими друзьями и мною, то я не вижу ни какой нужды въ свиданіи, а наипаче когда намренія, служившія намъ досел причиною къ переписк, ни кмъ не были подозрваемы, и когда онъ могъ свободно изъяснять мн свои мысли. И что однимъ словомъ, я предоставила себ на волю судить о томь, что сходствовало съ обстоятельствами, особливо когда онъ могъ быть увренъ что я предпочла бы самую смерть Г. Сольмсу.
Я отнесла на условленное мсто сіе письмо къ Г. Ловеласу. Несмотря на новыя опасности, кои мн угрожали, я теперь довольне собою, нежели прежде. Конечно, я не сомнваюсь, чтобъ сія перемна ни привела его въ досаду. Но я сохранила у себя право перемнять мысли. А какъ онъ легко судить можетъ, что въ дом случается великое множество такихъ произшествій, о коихъ вн его будучи судить не можно, и въ коихъ нкоторыя ему я сама объявила, то для меня покажется весьма странно, естьли онъ не приметъ моихъ изъясненій съ благосклонностію, дабы уврить меня что послднее его письмо было исполнено сердечными его чувствованіями. Естьли онъ столько же тронутъ прошедшими своими проступками, сколько самъ объявляетъ, то не долженъ ли онъ нсколько исправиться отъ природной своей стремительности. Мн кажется, что первой шагъ къ исправленію состоитъ въ томъ, чтобъ укрощать вспыльчивость отъ коей часто проистекаютъ великія нещастія, и хладнокровно взирать на нещастіе. Какъ можно надятся чтобъ какой человкъ управлялъ сильнйшими своими страстьми, естьли не можетъ преодолть своей нетерпливости?
Любезная моя подруга, сдлай мн удовольствіе, употреби какого ни есть вернаго человка для освдомленія, подъ какимъ переодяніемъ Г. Ловеласъ поселился въ той маленькой деревн, которую онъ называетъ Нилъ. Естьли сіе мсто есть такое, какъ я объ томъ думаю, то я непочитаю его за безъ имянное сельбище, не имющее постоялаго двора.
А какъ онъ видно давно тамъ живетъ, ибо всегда столь близко отъ насъ находится, то я почитала бы себя весьма довольною, когдабъ хотя нсколько узнала о его поступкахъ, и о мнніи, которое имютъ о немъ тамошніе жители. Не можно статься, чтобъ живя тамъ столь долгое время не подалъ какой ни будь причины къ поношенію себя, или наджды къ исправленію. Окажи мн, любезная моя, сію милость, я въ другомъ письм увдомлю тебя о причинахъ, по которымъ я онаго желаю, естьли и самыя твои изслдованія того теб не откроютъ.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.
Въ среду, по утру въ 9 часовъ.
Прохаживаяся по утру, нашла я и отвтъ отъ Г. Ловеласа на то письмо, которое я писала къ нему вчера въ вечеру. Конечно онъ имлъ съ собою перо, чернила и бумагу, въ немъ означено что написалъ онъ его въ валежник, и при томъ, держалъ сію бумагу на колен, стоя другимъ коленомъ на земли. Однако ты увидишъ, что сіе длалъ онъ не изъ почтенія къ той, къ коей писалъ. Сколь разумно поступаютъ что за благовременно наставляютъ насъ держать сей полъ отъ себя въ отдаленности! Простое и откровенное сердце, которое опасается оскорблять другихъ, можно довесть иногда дале, нежели само оно того желаетъ Оно весьма легко управляется движеніями отважнаго духа, которой и самомалйшія выгоды почитаетъ за право умножать свои требованія. Ни что толико не трудно, любезная моя, для молодой особы хорошаго свойства, какъ произнесть слово, нтъ, когда она ни какой не доврчивости не иметъ. Такой опытъ можетъ быть, служитъ, къ сокрушенію, и ожесточенію сердца, когда оно сею излишнею наклонностію исполнено, да и справедливость того же требуетъ, безъ чего бы неравенство опровергалось естественными законами человческаго общества.
Извини что я пишу къ теб толь важныя разсужденія. Сей странной человкъ меня весьма тронулъ. Теперь я вижу, что его скромность не инное что было, какъ одно лукавство. Главнйшее его свойство есть наглость, и я нахожу въ немъ человка весьма сходнаго съ тми, коихъ жестокость я здсь претерпваю. Въ такомъ состояніи къ какомъ я теперь нахожусь, сомнваюся, чтобъ когда ни есть ему оное простила, по тому, что ни что не можетъ извинить его нетерпливость, особливо когда я изъяснила ему мои договоры. Чтобъ мн сносить то, что за него претерпваю, и видть надъ собою такія поступки, какъ будто я обязана сносить его обиды!
Но примите на себя трудъ прочесть его письмо.
Что со мною должно сдлаться? Гд могу я найти столько силы, дабы перенесть толикое нещастіе! безъ причины, безъ всякаго другаго основанія, которое покрайней мр могло бъ хотя нсколько усладить горесть моего сердца…. я пишу на колен, стоя другою коленою въ грязи: ноги мои отяжелли, я ходилъ всю ночь по самой густой рос, волосы мои и все белье обмокли, на разсвт еще до восхожденія солнца…. О! Естьлибъ оно ни когда для меня не восходило, когда не принесетъ какого облегченія отчаянному моему сердцу. То, что я претерпваю соразмрно услажденію тщетной моей надежды.
И такъ дйствительно наступаетъ для насъ то опасное и сумнительное время? Какъ и сія самая причина, не должна ли была подать мн надежду къ свиданію, которое вы мн общали!
Я могу, писать все что думаю! Нтъ, нтъ, мн невозможно того сдлать. я не могъ написать и сотой доли моихъ мыслей, моихъ мученій и моего ужаса.
О не постоянной полъ! полъ любящей перемну! Но возможно ли двиц Кларисс.
Простите, сударыня, смущенію нещастнаго, которой не знаетъ самъ что пишетъ.
Однако, я долженъ настоять, и настою о вашемъ общаніи. Вы должны явить милость, или ясне оправдать перемну своихъ мыслей, или признаться что убдили вашъ разсудокъ какими нибудь причинами, коихъ вы мн не сообщаете. Тотъ только, которому даютъ общаніе иметъ право отъ онаго освобождать, естьли только случится какая ни есть очевидная необходимость, не допускающая исполнить оное.
Сіе было первое ваше мн общаніе! общаніе, отъ коего можетъ быть зависятъ смерть и жизнь! Ибо, разв уврены въ томъ, чтобъ мое сердце мо-гло сносить т варварскія жестокости, съ коими для меня съ вами поступаютъ.
Вы предпочли бы смерть Сольмсу! [колико моя душа поражена толь ненавистнымъ стеченіемъ обстоятельства.] О дражайшій предмтъ моея любви, но что значутъ одни слова? И о комъ, о достойнйшей обожанія… Но о той, которая не могла сдржать и перваго своего общанія. Видя, что вы столь легко оное отмнили, какъ могу я положиться на увренія, кои будутъ опровергаемы противорчущими имъ должностями, гоненіями жесточайшими прежнихъ, и ненавистію явно противъ меня изъявленною?
Естьли вы хотите предупредить заблужденіе моего отчаянія, то возвратите мн надежду, коей меня лишили. Возобновите свое общаніе: жребій мой ведетъ ея поистинн къ нещастію.
Простите, дражайшая Кларисса! Простите смятенію моему. Я страшуся, что излишне слдовалъ движенію моей скорби. Я пишу при первомъ дневномъ свт, при коемъ и ваше письмо прочелъ, или лучше сказать опредленіе моего нещастія. Я не осмливаюсь прочесть то, что написалъ. Вы должны видть выраженія моего восторга. Они покажутъ вамъ чрезмрную мою боязнь и нещастное предчувствованіе, которое мн подаетъ знать, что забвеніе перваго вашего общанія будетъ послдуемо страшнйшими для меня перемнами. Въ прочемъ, у меня не остается боле бумаги, дабы снова писать письмо въ томъ темномъ мст, гд я теперь нахожуся. Все мн кажется объято сею мрачностію, душа моя и вся природа вокругъ меня. Я полагаюсь на ваше добродушіе. Естьли излишне сильныя выраженія мои, произведутъ въ васъ боле не удовольствія нежели сожалнія ко мн, то тмъ оскорбите вы мою страсть, и тогда ясно увижу что я долженъ быть жертвою многимъ врагамъ. Простите мн, еще повторяю мою прозьбу: я говорю только о Г. Сольмс и о вашемъ брат. Но есть ли поступая по единому своему великодушію, извините вы мои восторги. И возобновите общаніе со мною свидтся, то да вознаградитъ васъ Богъ, коему вы покланяетесь, Богъ любящій истинну и хранящихъ общанія, за возвращеніе жизни и наджды обожающему васъ
Въ бесдк обведенной плющемъ
Я оставила ему отвтъ, и прилагаю здсь съ него списокъ не сожаля о томъ.
Я весьма удивляюсь Г. мой что вы съ такою вольностію меня укоряете. Вышедши изъ терпнія не отступными твоими прозбами, которыя принудили меня согласится противъ моей склонности на тайное съ вами свиданіе, должна ли я быть предмтомъ вашихъ обидъ и разсужденіи о моемъ пол, потому только, что почла за благоразумное дло перемнить свое намреніе. И не предъ оставила ли я себ сей вольности, когда подавала надежду, которую вамъ угодно назвать общаніемъ? я знала по многократнымъ примрамъ нетерпливой вашъ нравъ, и теперь почитаю за щастіе узнавши то, что ваше уваженіе ко мн не дале простиралося какъ и къ прочимъ. Дв причины видно васъ къ сему принудили: мое мягкосердечіе: въ коемъ я разкаяваюся: и собственное ваше высокоуміе, сіе послднее вы употребили во зло, и тмъ привели меня въ такое беспокойствіе, что я не желаю дабы послднее ваше письмо было заключеніемъ всхъ мученій, кои вы претерпваете для.
Я уврена, что ты меня похвалишъ, любезная моя, когда я наблюдаю твердость въ моихъ разговорахъ или въ моихъ письмахъ. По нещастію я должна по нужд употреблять оную, поелику т особы съ коими я имю дло, поступаютъ со мною не такъ какъ требуетъ того благопристойность и справедливость, а какъ они о моемъ мягкосердечіи разсуждаютъ. До сего времени похваляли тихой мой нравъ, но сія похвала произходила всегда отъ тхъ, коимъ я никогда не имла случая учинить равнаго учтивства. Ты мн говорила, что какъ гнвъ совсемъ мн несвойственъ, то оной и не можетъ долго продолжатся. Сіе мнніе можетъ сдлаться справедливымъ вразсужденіи моей фамиліи, но я тебя увряю, что никогда таковымъ не будетъ вразсужденіи Г. Ловеласа.
Нельзя знать будущаго времени, но дабы совершенно тебя уврить, что я твердо стоять буду въ намреніи своемъ въ разсужденіи сего Ловеласа, какъ ни колко мое письмо, и хотя уже три часа прошло, какъ оное писано, но увряю тебя, что нималйшаго объ томъ не имю сожалнія, и что совсемъ не помышляю дабы оное переправить, сіе бы отъ меня зависло, потому что я видла еще оное на томъ мст, гд его положила. Однако не помню, чтобъ я учиня что ни есть съ досады чрезъ полчаса о томъ не раскаялась, и чтобъ основательно не разсудила хорошоли сдлала или нтъ.
Въ продолженіи отсрочки: которая продолжена до вторника, имю я у себя еще нсколько времени, которое безъ сомннія употреблю я на разсужденія о своихъ поступкахъ. Наглость Г. Ловеласа принудила меня съ строгостію разсудить о себ самой, но отъ того не боле наджды имю преодолть своего отвращенія къ Г. Сольмсу. Онъ увренъ что сіе предпріятіе свыше моихъ силъ. Но есть ли я совершенно прерву знакомство съ Г. Ловеласомъ, и есть ли дамъ о семъ убдительныя опыты моимъ друзьямъ, то кто знаетъ что они возвратя мн свою дружбу, оставятъ нечувствительно и прочихъ своихъ въ разсужденіи меня намреній? покрайней мр можетъ быть я буду нсколько спокойна до прибытія Г. Мордена. Я думаю къ нему писать, а наипаче, потому что я увдомлена отъ Г. Ловеласа, что мои друзья уже его предъупредили.
Со всею моею бодростію, я не безъ страха помышляю о будущемъ вторник и о слдствіяхъ моей твердости, ибо я буду не поколбима, любезная моя, и соберу вс свои силы къ великому сему дню. Мн повторяютъ безпрестанно, что они вознамрилися употребить вс средства, дабы восторжествовать надъ моимъ супротивленіемъ. Я готовлюся также ничего не щадить для одержанія побды. Ужасное противуборства между родителями и ихъ дочерью, въ коемъ какія бы ни произошли слдствія, каждой изъ супротивныхъ надется другаго преодолть.
Какъ должна я въ такомъ случа поступить? помоги мн своими совтами, моя любезная. Извстно что или съ одной или съ другой стороны справедливость оскорбляется страннымъ образомъ, родители досел толико снисходительные, упорствуютъ въ жестокостяхъ своихъ противу дочери! дочь, изъявлявшая всегда покорность и почтеніе къ родителямъ, намряется казаться въ ихъ глазахъ непокорною. О братъ! о сердце честолюбивое и свирпое! какъ оправдаешъ ты себя въ сихъ злополучіяхъ, тобою произведенныхъ.
Вспомни, любезная моя подруга, что послднее твое письмо писано было въ субботу. Нын уже середа, и я еще нахожу вс мои письма на условленномъ между нами мст. Не случилось ли чего нибудь такого о чемъ ты опасаешся меня увдомить? Ради Бога, не скрывай отъ меня ничего, и сообщи свои извстія. Я въ весьма трудныхъ нахожусь обстоятельствахъ. Но я уврена что ты меня еще любишь, а въ такомъ состояніи думаю, что не мене меня любить будешъ. Прости, нжная и великодушная моя пріятельница.
АННА ГОВЕ, къ КЛАРИСС ГАРЛОВЪ.
Въ четвертокъ 30 Марта на разсвт.
Непредвиднной случай, есть причиною моего нераднія. Такъ я называю остановку моихъ писемъ, потому что пока теб сего не изъясню подробно, не думаю чтобъ ты могла назвать сіе иначе.
Въ воскресенье въ вечеру прибылъ курьеръ отъ госпожи Ларкинъ, о состояніи коей я объявила теб въ предшедшемъ моемъ письм, съ прозбою, дабы матушка моя къ ней возвратилась. Сія бдная женщина ежеминутно страшася смерти, имла толь слабое воображеніе, что подписанное завщаніе считала за неотмнное предзнамнованіе смерти. Когда ей говорили дабы она о томъ помыслила, то всегда отвтствовала, что не долго проживетъ по семъ обряд, и я представляю себ что она почитаетъ себя обязанною оправдать свои слова, ибо съ самой той минуты она все хуже становится. А какъ ея страхъ столько же дйствовалъ надъ ея разумомъ какъ и надъ тломъ, то сказывали намъ, что надяся выздоровть, она нсколько разъ покушалася сжечь завщаніе. Наконецъ когда доктора объявили, что ей осталось весьма мало жить, то она приказала объявить моей матери, что не дождавши ее умереть не можетъ. Я представляла себ, есть ли мы желаемъ дабы она выздоровела, то не для чего съ нею и видтся. Но моя матушка неотмнно хотла хать, и что еще хуже, она желала меня взять съ собою. Есть ли бы я имла боле времяни представитъ ей свои отговорки, то можетъ быть была бы отъ онаго уволена, но какъ курьеръ пріхалъ весьма поздо, то я сей приказъ получила на другой день по утру, за часъ передъ отъздомъ, и мы намрены были того же дня возвратится назадъ. На мои представленія отвчали мн, что я почитаю за удовольствіе противорчишь и дурачить другихъ своимъ разумомъ, и что въ семъ случа требуется моего послушанія.
Я не могу дать инаго изъясненія о своенравіи моей матушки кром се-го: Она желала взять въ сотоварищи съ собою Г. Гикмана, и доставить ему удовольствіе препроводить тотъ день со мною, (какъ бы я желала быть въ семъ уврена!) дабы отдалить меня, какъ я думаю отъ сообщества, котораго она какъ для него такъ и для меня опасается. Повришъли тому, любезная моя? право она страшится о своемъ любимц съ того самаго времени, когда меня Г. Ловеласъ въ послднюю свою отлучку постилъ. Я надюсь что ты ревновать за оное не будешъ. Но дйствительно мн иногда случается, когда утомленна бываю слыша что хвалятъ Гикмана боле, нежели онъ заслуживаетъ, отмщевать за себя нсколько тмъ, что открываю въ Ловелас т личныя качества коихъ другой ни когда имть не можетъ. Мое намреніе, какъ я сказала, есть то, чтобъ ее нсколько безпокоить. Для чего бы мн ей симъ не замнять своихъ безпокойствъ, какъ бы то ни было, но я ея дочь. Ты знаешъ, что она страстна, и что я весьма смла, и такъ не будешь удивляться что такіе случаи безъ споровъ не проходятъ. Она меня оставляетъ: должность моя какъ ты знаешъ не позволяетъ мн удалятся отъ нее прежде, и тогда нахожуся на свобод къ теб писать. Я теб признаюсь, что ей весьма не нравиться наша переписка: по двумъ причинамъ: какъ она говоритъ, вопервыхъ, что я не сообщаю ей, что между нами произходитъ, во вторыхъ, воображаетъ она, будто я стараюсь утверждать тебя въ упорств противъ того, что она называетъ твоею должностію: а есть ли ты хочешъ знать, по чему она такъ оное называетъ, то по ея мыслямъ, какъ я теб уже изъясняла, родители всегда бываютъ правы, а дти ни когда. Ты можешь судить, по всему тому, что я пишу, съ коликимъ принужденіемъ подвергла я себя сему дйствію матерней власти, которая мн казалась совершенно неосновательною. Но когда требовалось повиновенія, то и надлежало повиноватся, хотя я и не мене была уврена, что справедливо разсуждала.
Ты всегда укоряла меня за такіе поступки, но боле всего въ послднихъ своихъ писмахъ. Основательная тому причина, говоришъ ты мн есть та, которую я никогда столько не заслуживала. И такъ должно тебя благодарить за сіе исправленіе, и общать еще теб, что я буду всячески стараться симъ воспользоватся. Но позволишъ ли ты мн сказать, что послднія твои приключенія, заслужила ли ты оныя или нтъ, но немогутъ ни мало уменьшить моей къ теб чувствительности. .
Мы не ране прибыли къ умирающей нашей старух какъ въ понедльникъ посл обда, а все для Г. Гикмана, которой боле двухъ часовъ надвалъ свои сапоги. Ты легко себ вообразить можешъ, что во время дороги я нсколько оказывала досады противъ его. Сей бднякъ смотрлъ на мою мать. Она столь была тронута печальнымъ моимъ видомъ, и моими отговорками къ сей поздк, что прохавши съ половину дороги не говорила со мною ни слова, и какъ начала говорить, то сказала мн: я не хотла бы взять тебя съ собою. Ты не знаешъ что значитъ обязывать другихъ. Я тому причиною, а не Г. Гикманъ, что ты взята противъ воли, по томъ усугубила она свое о немъ вниманія, какъ то обыкновенно случается, когда она примтитъ что съ нимъ худо поступаю.
Боже мой, любезная моя, я не столь виновата какъ ты воображаешъ. То время въ которое стараются намъ нравится есть самое лучшее въ нашей жизни. Благосклонности истребляютъ уваженіе. Удаленіе же умножаетъ оное. Ибо оно дйствительно отъ сего зависитъ. Есть ли нсколько разсмотримъ, сколько сіи вроломные мущины къ намъ ласкаются, когда усмотрятъ хотя одну улыбку, и въ какое приходятъ опасеніе естьли видятъ что мы нахмуримъ брови, то ктобъ не веселился тмъ, чтобъ ихъ не выводитъ изъ сего состоянія, и чтобъ наслаждатся тою властію, которая толь мало продолжительна. Не обвиняй меня за такія чувствованія. Природа произвела меня такою, какова я есть. Я собою, довольна и въ такомъ случа увряю тебя, что не хотла бы быть инакою. И такъ оставь свои важныя о семъ мннія, я тебя покорно о томъ прошу. Я не почитаю себя за совершенное твореніе. Гикманъ пусть потерпитъ. О чемъ ты безпокоишся? моя матушка не вознаграждаетъ ли своими о немъ попеченіями его безпокойства? и естьли онъ жалуется на свое состояніе, то не заслуживаетъ никогда быть щастливымъ.
Мы застали бдную сію женщину при послднемъ издыханіи, какъ того и ожидали. Хотябъ мы прибыли туда и ране, но невозможнобъ было въ тотъ же день возвратится назадъ. Ты видишъ что я извиняю Г. Гикмана, сколько могу, но и увряю тебя что не имю къ нему твоей склонности, по коеи ты вс свои дла подоговорамъ управлять желаешъ. Матушка моя просидла всю ночъ почитая каждой вздохъ старой своей пріятельницы послднимъ. Я сидла съ нею до третьяго часа. Я ни когда не видала умирающаго стараго человка, и сіе чувствительно меня тронуло. Такое зрлище весьма ужасно для тхъ, которые въ совершенномъ здаровь находятся. Приходишъ въ жалость когда видишь такія страданія, сожалешъ и о самой себя, разсуждая, что и мы опредлены къ сему же жребію, и сіе вдвое боле поражаетъ. Г. Ларкинъ прожила до утра вторника, объявя моей матушк что назначила ее исполнительницею своего завщанія, и что въ статьяхъ онаго оставила намъ нкіе знаки своей любви. Остатокъ дня препроводили въ разсужденіяхъ о наслдств, по коимъ двоюродная моя сестра Десдаль весьма хорошія получила выгоды. И такъ мы не ране похали какъ въ среду по утру, и столь рано что до полудня еще прибыли домой, по тому что не было уже тхъ сапоговъ, кои могли бы насъ задержать, но хотя я тотчасъ послала Роберта въ зеленую алею, которой принесъ мн вс твои письма даже до среды въ полдень писанныя, но столь была утомлена и поражена зрлищемъ, которое еще глазамъ моимъ представлялось, [такъ какъ и моей матушк, которая негодуетъ уже на сей свтъ, хотя и никакой причины не иметъ не навидть жизнь свою] что не могла писать къ теб въ то самое время дабы отослать ихъ съ Робертомъ передъ сумерками.
А какъ сіе письмо, которое найдешъ при утреннй своей прогулк извиняетъ только мое молчаніе, то я не премину въ скоромъ времени писать къ тб другое. Будь уврена, что я постараюсъ освдомится подробно о повденіи Ловеласа въ его жилищ. Толико пылкаго человка по самымъ его поступкамъ извдать можно.
Но должна ли я врить теперь, чтобъ ты была равнодушна къ нему, и къ его поступкамъ ибо ты прежде объявила свое требованіе, нежели ту смертельную обиду, на которую жалуешся. Но я отъ того не мене стараться буду все развдать весьма вроятно, что сіи развдыванія боле еще утвердятъ непримиримое твое къ нему разположеніе. Однако естьли сей бдной человкъ, (могу ли я о немъ пожалть для васъ, любезная моя пріятельница) лишенъ будетъ величайшаго щастія, какого только смертный надятся можетъ, и естьли съ толь малыми достойнствами онъ по высокоумію своему того желать станетъ, то подвергнется величайшимъ опасностямъ, разнымъ болзнямъ, простуд, какъ то лихорадк, долженъ переносить величайшія прискорбія, и пренебрегать жестокость непогоды, не получая отъ того ни какого плода! Твое великодушіе покрайней мр не предстательствуетъ ли хотя мало за него? Бдной Ловеласъ!
Я не хотла бы привесть сердце твоего въ трепетаніе, или въ подобныя тому ощущенія, ни произвесть въ немъ тотъ жаръ, которой проницаетъ оное на подобіе молніи, и которой въ то же время уничтожается скромностію, въ коей бы другіе особы нашего пола не могли подать лучшего опыта, какъ ты, нтъ я того не желаю, но чтобъ лучше извдать тебя по самымъ твоимъ свойствамъ, нежели по непристойнымъ и излишнымъ моимъ насмшкамъ, коибъ ты конечно простила моему дружеству.
Хочу я подражать тмъ, которые звнятъ о фальшивую монету. Дабы извдать, и испытать тебя еще разъ, повторяя: бдной Ловеласъ.
И такъ любезная моя, что съ нимъ теперь произходитъ? Такъ и матушка моя говоритъ Г. Гикману, когда видитъ его въ смущеніи отъ жестокихъ поступокъ своей дочери, спрашивая его, каково вамъ теперь?
АННА ГОВЕ, къ КЛАРИСС ГАРЛОВЪ.
Начнемъ съ послдняго твоего письма. Но какъ я отъ тебя очень отстала, то и должна нсколько ограничить свои мысли.
Во первыхъ, отвчаю я теб на твои укоризны: думаешъ ли ты чтобъ въ такомъ случа, и по временамъ, я весьма желала ихъ не заслуживать, когда удивляюся, съ какими выраженіями ты мн ихъ оказываешъ, и когда отъ того дйствительно боле еще любви къ теб ощущаю. Впрочемъ не уважаемы ли въ томъ бываютъ твои поступки собственнымъ твоимъ свойствомъ. Сіе есть средство открывать въ теб недостатки, покрайней мр чтобъ дражайшіе твои родители не могли найти въ теб какихъ другихъ не большихъ недостатковъ, дабы тмъ мене быть униженными отъ своихъ собственныхъ, кои весьма часто они оказываютъ, за сіе я бы имъ была обязана, такъ какъ и вы, ибо я осмливаюсь сказать, что тотъ самой судія, которой найдетъ справедливость съ твоей стороны читая твои письма, не найдетъ и въ моихъ не основательности.
Намреніе, которое ты приняла не оставлять дома твоего родителя, весьма для тебя похвально, есть ли ты можешъ въ ономъ остаться неучинясь женою г. Сольмса.
Я нахожу твой отвтъ къ сему Сольмсу такимъ, какимъ-бы и сама его сдлала будучи на твоемъ мст. Нельзя лучше сего написать.
Въ письмахъ своихъ къ твоему дяд и къ прочимъ твоимъ мучителямъ, ты поступила такъ, какъ долгъ отъ тебя требовалъ. Какія бы ни были отъ того слдствія, но ты ни въ чемъ виновата быть не можешъ. Предложить, что оставляешъ имъ свое помсть! Я бы весьма того остерегалась. Ты видишь что отъ сего они пришли въ недоумніе. Они разсуждали объ ономъ нсколько времени. Мое сердце трепетало во время ихъ разсужденій, я страшилась чтобъ они не привязались къ твоему слову: и врь что удержались отъ того изъ стыда и опасенія отъ Ловеласа. Ты съ своей стороны поступила весьма благородно. Сіе предложеніе еще теб повторяю, есть такое которое бы я весьма остерегалась имъ представить. Я прошу тебя, любезная моя, не подвергать ихъ боле подобному искушенію.
Я признаюсь теб чистосердечно, что ихъ поступки съ тобою, и толь отличное поведеніе Ловеласово изъясненное въ томъ письм, которое ты получила отъ него въ тоже самое время, совершенно бы меня къ нему преклонили. Какъ жалко говорила я, что онъ толь мало уважалъ свое званіе, дабы совершенно оправдать подобный поступокъ въ Кларисс Гарловъ.
Я не удивляюсь тому свиданію, коимъ ты его обнадежила. Можетъ быть вскор коснуся я опять сего обстоятельства.
Сдлай милость, любезная и дражайшая подруга, пришли ко мн какимъ ни есть образомъ свою Бетти Барнесъ. Думаешъ ли ты чтобъ законъ Конвентри {* Законъ противъ безчинныхъ поступокъ и непристойностей.} касался до женщинъ. За малйшій проступокъ должно бы было ее хорошенько выбить по щекамъ, или потоскать въ глубокомъ пруд. Я тебя увряю, что естьлибъ она ко мн пришла, то во всюбъ свою жизнь праздновала минуту своего отъ васъ освобожденія.
Сколь ни бестыденъ отвтъ Ловеласа, но ни мало мн неудивителенъ естьли онъ тебя любитъ такъ, какъ должно, то конечно твоя перемна была для него несносна. Одно только омерзительное лицемріе могло дать ему силу къ сокрытію онаго.
Умренность какой ты отъ него ожидала, особливо въ семъ обстоятельств, едва ли чрезъ пятдесятъ лтъ стала свойственна человку его свойства. Однако я не отнюдь не хулю твоего гнва. Я съ нетерпніемъ ожидаю на какомъ основаніи ршится сіе дло между имъ и тобою. Какая разность отъ стны толщиною въ четыр дюйма, къ тмъ горамъ, кои теперь тебя раздляютъ? уврена ли ты что твердо въ своемъ намреніи стоять будешъ?.. Сіе дло не невозможное.
Ты ясно видишъ, говоришъ ты, что его скромность въ прежднемъ его письм была притворна. Разв ты когда думала что она естественна. Опасные зміи, вкрадывающіеся съ толикою же наглостію какъ и коварствомъ, и простирающіеся, стократно дале нежели сколько имъ въ своемъ пути позволяется! И самаго Гикмана ты увидишь столь наглымъ какъ и своего Ловеласа, естьли онъ стольже смлъ будетъ. Онъ и въ половину не столь наглъ какъ Ловеласъ. Природа лучше научила его скромности, но въ семъ одномъ и все состоитъ его дарованіе. Поврь что когда онъ будетъ имть власть оную пренебречь, то столь же жестоко будетъ поступать какъ и другой.
Можетъ быть случится что я убждена буду сочетатся съ нимъ бракомъ. И тогда намрена я примчать внимательно, по какому степни повелительный мужъ превращатся станетъ въ покорнаго любовника, различіе того и другаго, однимъ словомъ, какимъ образомъ вступимъ мы въ союзъ супружества, дабы обращатся къ первымъ моимъ мыслямъ безъ всякихъ сильныхъ причинъ, такъ какъ употребляются слабыя усилія приходящего въ упадокъ государства, для сохраненія остальной вольности онаго.
Вс добраго свойства люди бываютъ страстны, говоритъ г. Ловеласъ. Прекрасное извиненіе обожаемому предмту имющему полную власть! все равно, естьлибъ сказать другими словами: хотя я васъ и весьма почитать сударыня, но не стану стараться воздерживать свои страсти изъ угожденія вамъ. Я весьма бы была рада, когдабъ слышила такія слова отъ Гикмана!
Мы весьма мягкосердечны, любезная моя, что упускаемъ нкоторые недостатки, но прежней снисходительности оправдаемые, и слдственно обращающіеся во зло, навыкомъ потверждаемое. Естьли допускаютъ къ сему пылкаго свойства человка когда еще онъ въ зависимости, то чего онъ не станетъ требовать, когда будетъ имть власть предписывать законы? Ты знаешъ одного такого мужа, коему какъ я думаю, излишне много таковыхъ ложныхъ угожденій длали, и видишъ, что ни онъ, ниже другой кто отъ сего не сдлался щастливе.
Согласіе нравовъ, между двумя особами, вмст жить долженствующими выгодно, однако я бы еще желала, чтобъ взаимное согласіе простиралось токмо до извстныхъ предловъ, коихъ бы никогда непозволялось имъ преступать, и чтобъ одинъ помогалъ другому въ оныхъ держатся, безъ чего рано или поздо, съ обихъ сторонъ можетъ случится поврежденіе. Естьли бы предлы трехъ состояній составляющихъ политической нашъ союзъ не столь были вдомы, и въ случа нужды не подтверждаемы, то чтобы съ ними могло сдлатся? Дв партіи законодательства устремились бы взаимно одна противъ другой, а исполнительная власть не приминулабы поглотить ихъ обихъ. Ты мн скажешъ, что два разумные человка сопряженные супружествомъ….. Такъ, любезная моя, естьли бы только одни разумные сочетовались бракомъ. Но не удивилали бы я тебя, когдабъ сказала, что большая часть изъ нихъ препровождаютъ холостую жизнь? Они думаютъ что нужно разсуждать о томъ столь долго, что и ни когда на исполненіе сего предпріятія ршится не могутъ. Не длаютъ ли тмъ чести мн и теб, когда говорятъ, что мы об мало разсудка имемъ? И которая бъ изъ насъ двухъ согласилась выдти за мужъ, естьли бы наши друзья и прочіе докучливые любовники оставили насъ въ полной свобод.
Но возвратимся къ прежнему, естьлибъ такъ ко мн писалъ Ловеласъ [покрайней мр, чтобъ я не допустила себя убдить причинами сильнйшими нежели склонность ваша, дабы всемъ располагать по условію] при первомъ опыт того, что онъ осмлился назвать добрымъ свойствомъ, я запретила бы ему никогда на глаза къ себ не казаться. ,,Честной другъ могла бы я ему сказать, естьлибъ я почла его хотя нсколькихъ словъ. Все что ты претерпваешъ, не составляетъ и сотой части того, что еще ты долженъ претерпвать живучи вмст со мною. И такъ прости, я тебя отпущаю, я не желаю такой страсти, которая бы превозмогала ту, коею какъ ты говоришъ ко мн наполненъ.
Что касается до женщины такого тихаго и уклонливаго свойства какъ ты, то все бы равно было выдти или за Ловеласа или за Гикмана. Слдуя правиламъ повиновенія, ты можетъ быть сказала бы весьма кроткому человку, имющему право повелвать, что мужъ не долженъ употреблять прозбу, и что онъ себя тмъ унижаетъ когда не требуетъ покорности, торжественно при жертвенник ему общанной. Я давно знаю, любезная моя, что ты думаешъ о семъ смшномъ обряд супружества, которой, какой ни есть хитрой законодавецъ включилъ въ число протчихъ уставовъ, съ тмъ намреніемъ дабы вмнить намъ въ должность то, чего бъ люди не осмлилися требовать какъ нкоего права.
Наше воспитаніе и нравы, говоришъ ты, подвергаютъ насъ покровительству сильнаго. Я въ томъ согласна. Но не славно ли и не честно ли сему самому сильному защищать насъ отъ всякихъ обидъ, выключая тхъ, кои наиболе насъ трогаютъ, то есть отъ собственныхъ его? Съ какимъ искуствомъ Ловеласъ, въ выписк, которую ты мн изъ его писемъ сообщила, сообразилъ сіе разсужденіе съ твоимъ нравомъ, великодушныя души не навидятъ принужденія! Онъ гораздо проницательне, любезная моя, нежели мы о немъ думали. Онъ знаетъ, какъ ты примтить можетъ, что вс его худые поступки не могутъ быть не явны, и въ семъ увреніи онъ признается во всемъ томъ что нужно для представленія въ лучшемъ вид тхъ, о коихъ ты можетъ быть другими средствами увдомлена, пріобучая тебя слушать оные безъ удивленія. Покрайней мр почтутъ сіе за знакъ остроумія, и что со всми своими пороками онъ не можетъ быть лицемромъ. Самое ненавистное свойство для нашего пола, когда мы оное открываемъ, потому что подаетъ намъ причину сомнватся о справедливости тхъ похвалъ, кои произткаютъ отъ столь худаго источника, когда добровольно уверяяся что мы оныя заслуживаемъ.
Сіе мнимое остроуміе приноситъ Ловеласу т хвалы, коихъ онъ желаетъ, вмсто хулы, которую заслуживаетъ. Онъ такъ какъ очищенный кающійся грешникъ, которой прощенъ будучи въ одномъ преступленіи, начинаетъ другое.
Благопріятствующій ему человкъ не станетъ увеличивать его недостатки, и когда женщина будетъ уврена что можетъ надется въ будущее время лучшего, то конечно не преминетъ приписывать ненависти или предъубжденію все то, что благоразположеніе и милость могли бы загладить въ изображеніи недостатковъ. Естьли доказательства столь сильны что поступки въ хорошую сторону изтолкованы будутъ, то она будетъ наслаждаться надеждою будущаго благополучія, въ коей непрестанно ее утверждать будутъ, тмъ боле что естьли она почитать ихъ станетъ подозрительными, и сіе то окажетъ симъ, что сомнвается о собственной своей власти, а можетъ быть и о своемъ достоинств. И такъ по стпенно она доведена будетъ до того, что самые явные пороки почитать будетъ замненными чистйшими видами добродтели.
Я имю причины, любезная моя, и еще новыя причины разпространятся въ нравоученіи касательно того предмта которой ты мн подала, но я не прежде изъяснюсь, пока о всмъ лучше не освдомлюсь. Естьли я въ томъ успю, такъ какъ по моему искуству надюся, и естьли узнаю обстоятельно все то, что такъ сказать, теперь только сквозь пальцы вижу, то твой обожатель настоящей извергъ, злодей и омрзительное чудовище. Я желала бы лучше видть тебя….. Я хотла сказать за Г. Сольмсомъ нежели за нимъ.
Но въ ожиданіи моихъ увдомленій, желаешъ ли ты знать, какъ можетъ онъ поступить во всхъ своихъ озлобленіяхъ, дабы искусно вкрасться къ теб въ милость? выслушай меня! онъ во первыхъ представитъ за себя ходатаемъ излишество своего свойства, и какъ скоро въ семъ его убдишъ, то не будешъ уже въ немъ усматривать наглости и неистовства. Ему ничего боле не останется, какъ токмо пріучить тебя сносить его оскорбленія, и прощать оныя поперемнно его покорности. Сія хитрость будетъ имть такое дйствіе, что гнвъ твой станетъ нкоторымъ образомъ укрощаться, и не допуститъ ни когда до того чтобъ оной былъ продолжителенъ. Потомъ будетъ претерпвать нсколько боле обидъ, а меньше видть отъ него покорности, и сіе нечувствительно довдетъ тебя до того что ты всегда видть будешъ первыя, но никогда послднихъ. Тогда ты станешъ страшится раздражить столь горячей нравъ, и наконецъ столь искусно и столь понятно выговаривать будешъ слово повиновеніе, что весело будетъ теб слышить. Естьли ты сомнваешся о семъ его поступк, то пожалуй, любезная моя пріятельница, потрудися спросить о томъ мннія у своей матушки.
Обратимся къ другимъ предмтамъ. Твои обстоятельства столь учинились важны, что я не могу останавливаться на общихъ мстахъ твоего описанія, ибо сіи легкія и шутливыя выраженія притворны бываютъ. Мое сердце искренно длитъ съ тобою вс твои нещастія. Мой разумъ затмвается. Глаза мои, естьли бы ты могла ихъ видть въ т минуты, въ кои почитаешъ столь веслыми, какъ меня за то укоряла, едва ли не всгда орашаются слзами, даже и въ такихъ случаяхъ, кои почитаешъ ты торжествомъ моей радости.
Но теперь, несносная жестокость и не ограниченная злоба нкоторыхъ изъ друзей твоихъ (изъ твоихъ сродственниковъ должна я сказать, въ сію ошибку я всегда впадаю), странное намреніе прочихъ, теперишная твоя разпря съ Ловеласомъ, и приближеніе твоего свиданія съ Сольмсомъ, отъ коего какъ ты справедливо имешъ причину судить, могутъ произойти великія слдствія, суть столь важныя обстоятельства что требуютъ всего моего вниманія.
Ты желаешъ чтобъ я подала совтъ, какъ должно теб поступить съ Г. Сольмсомъ, ты требуешъ, отъ меня того что свыше моихъ силъ. Я знаю сколь многаго надются отъ сего свиданія, безъ чего, ты не получила бы столь долговременной отсрочки. Все что я могу сказать, состоитъ въ томъ, что есть ли ты не поступишъ съ Сольмсомъ благосклонно, и несклонишся въ его пользу, особливо когда почитаешъ себя обиженною Ловеласомъ, то ничто не можетъ произвсть сей перемны. Посл свиданія я безъ сомннія отъ тебя буду о всемъ увдомлена, и врю уже что все учиненное и сказанное тобою будетъ столь хорошо, что лучше быть нельзя. Однако, естьли я думаю иначе, то не сокрою отъ тебя онаго. Вотъ все что я не сомнваюсъ теб общать.
Я желаю ободрить тебя противъ твоего дяди, естьли теб будетъ случай съ нимъ говорить. Вознегодуй на тотъ наглой поступокъ, въ коемъ онъ имлъ столько участіе, и пристыди его въ томъ естьли можно.
Размышляя объ ономъ обстоятельно, я не знаю не обратится ли сіе свиданіе въ твою пользу, въ какой бы надежд онаго ни желали. Когда Сольмсъ узнаетъ [покрайней мр естьли ты твердо въ своемъ намреніи стоять будешь] что ничемъ отъ тебя ласкатся не можетъ, и когда твои сродственники не мене во ономъ уврятся, то должно будетъ одному удалиться, а протчимъ представить предложенія, которыя исполнить, будетъ теб стоить нкоего труда, или я обманываюсь, что ты освободишся отъ жесточайшихъ своихъ мученій и трудовъ. Я привожу на память многія мста изъ послднихъ твоихъ писемъ, и изъ первыхъ, которыя принуждаютъ меня писать къ теб такимъ образомъ, но въ такихъ обстоятельствахъ въ коихъ ты теперь находишся, все чтобы я хотла сказать было бы не вмстно.
Въ заключеніе сего объявляю теб что я чрезмрно ожесточена видя тебя, игралищемъ жестокости брата и сестры. Видя толикія опыты твоей твердости, какой еще ожидаютъ они надежды?
Я хвалю тебя что вздумала сокрыть отъ ихъ взоровъ письма и бумаги, которыя не должны имъ въ руки попадатся. Я думаю что ты согласишся принести на условленное для нашихъ писемъ мсто, нсколько блья и платья наканун свиданія съ Сольмсомъ, дабы посл того не трудно было теб сыскать къ тому случай. Робертъ принесетъ мн оное по первому приказанію, хотя бы то было днемъ или ночью.
Естьли тебя доведутъ до крайности, то я надюсь упросить мою мать чтобы приняла тебя въ домъ тайнымъ образомъ. Я общаюся ей слпо во всемъ повиноваться, то есть хорошо принимать да и еще благосклонно обходится съ ея любимцемъ. Я уже нсколько времени помышляла о сей выдумк, но не осмливалась еще тебя уврить о успх оной.
Но не отчаявайся въ томъ. Твоя ссора съ Ловеласомъ много къ сему способствовать можетъ, и послднія твои предложенія, въ письм писанномъ къ твоему дяд, будутъ для нее второю причиною.
Я уврена что ты простишь вс постороннія объясненія твоей по природ излишне пылкой подруги весьма горячо тбя любящей.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.
Ты весьма учтиво извинилась въ своемъ молчаніи. Нещастные всгда бываютъ въ недоумніи, всгда склонны перемнять самые неизбжимые случаи въ холодность и въ пренебреженіе, наипаче со стороны тхъ къ коимъ они желаютъ сохранить почтеніе. Я уврена что любезная моя Анна Гове никогда не будетъ изъ числа тхъ пріятельницъ, кои прилпляются токмо къ благополучію: но твоя дружба для меня столь драгоцнна, что я по крайней мр сомнваюсь заслуживаю ли я чтобъ ты ко мн ее сохранила.
Ты столь великодушно даешь мн вольность себя укорять, что я опасаюсь и пользоваться оною. Я лучше буду не доврять собствнному моему разсужденію, нежели дражайшей моей пріятельниц, которая позная свои погршности не можетъ быть подозрваема дабы произвольно оныя длала. Я страшуся и спросить у тебя не считаешь ли ты себя излишне жестокою весьма мало великодушною въ разсужденіи такого человка, которой столь нжно тебя любитъ, и которой впротчемъ столь честенъ и чистосердеченъ.
Естьлибъ ето не была ты, то я бы сомнвалась, чтобъ кто нибудь въ свт могъ превзойти меня въ семъ истинномъ величіи душ, которая внушаетъ въ насъ признательность за огорченія наносимыя истиннымъ другомъ. Я можетъ быть виновата что поступила надъмру нескромно, а сіе не инымъ чмъ извинено быть можетъ, какъ смущеніемъ въ коемъ я нахожуся, есть ли только сіе можетъ почестся за извиненіе. Какимъ образомъ должна я просить тебя, (о чемъ и всегда не отступно утруждать тебя стану) смло слдовать тому разуму, которой подъ пріятными видами проницаетъ проступки совершенно? Больной весьма бы былъ неразсуденъ, естьли бы опасался врачебнаго какого орудія отъ толь нжной руки. Но я съ замшательствомъ предлагаю сію прозьбу, боясь чтобъ она не подала теб причины быть осторожне и скромне въ выраженіяхъ. Желаемой или изъ позволенной сатиры, весьма удобно можетъ перемнить въ похвалу тотъ великодушной цензоръ, которой примчаетъ, что его насмшки производятъ пользу. Твои шутки клонятся всегда къ наставленію, хотя они нсколько язвительны, но всегда пріятны. Не можно опасаться толь легкихъ ранъ какія ты причиняешъ, по тому что не умышленно и не ко вреду уязъвляешь оными. Такое искуство знали и новйшіе наши писатели прославившіеся своими твореніями. Для чегожъ? для того что оно должно брать первоначальныя свои основанія изъ доброты души, и что должно быть направляемо правотою сердца. И такъ нещади меня, ибо я твоя пріятельница, и сія причина должна тебя принудить еще мене меня щадить. Я могу проницать въ тонкость твоихъ выраженій, сколь ни совершенно ты оныя объясняешъ: я толь буду поважаема: и ты не достигала бы своего предмта, естьлибъ меня въ смущеніе не приводила. Но посл такой чувствительности какъ я говорила теб не однократно, я вдвое тебя любить буду: исправленное мое сердце будетъ совершенно теб предано, и сдлается достойншимъ тебя.
Ты меня научила что я должна сказать Г. Ловеласу, и что должна о немъ думать. Ты представила мн, съ великою пріятностію, какимъ образомъ повидимому онъ поступать долженъ дабы примириться со мною. Естьли онъ въ самомъ дл сіе предприметъ, то я увдомлю тебя о всемъ что ни произойдетъ при семъ случа, дабы получить отъ тебя извстія естьли они токмо къ тому поспютъ, и твое изслдованіе или похвалу когда получу твои письма не столь рано. Что мн ни позволятъ и что ни принудятъ предпринять, но какъ мн кажется, благосклонные судіи должны меня почитать за особу вытедшую уже изъ естественнаго своего положенія. Будучи носима на удачу быстрыми ветрами пристрастнаго противорчія, и жестокостію, которую осмливаюся назвать неправодушіемъ, я вижу вожделнное пристанище двической жизни, къ коей вс мои желанія стремятся: но будучи отрываема отъ онаго кипящими волнами, ненависти брата и сестры. и яростными вихрями власти почитающей себ оскорбленною межъ тмъ, когда съ одной стороны мои взоры усматриваютъ въ Ловелас подводные камни, о кои по нещастію могу я разбиться, а съ другой въ Сольмс пски, на кои волны выбросить меня могутъ. Ужасное состояніе, коего одно изображеніе приводитъ меня въ трепетъ!
Но ты, милосердый мой кормщикъ, показуешъ мн весьма спасительное пособіе, есть ли токмо по нещастію приведена буду къ такой крайности! я не хочу излншне полагаться такъ какъ ты изъ предосторожности меня увдомишь, на успхи какія отъ прозьбъ у своей родительницы получить можешъ: я знаю что она полагаетъ за правило дабы дти слпо повиновались родителямъ. Однако я при томъ ласкаюсь нкоторою надждою, ибо она узнаетъ что подавъ мн въ толь нужное время нкое покровительство, избавитъ меня отъ величайшей отважности. Въ семъ щастливомъ для меня разположеніи, она будетъ управлять всми моими поступками. Я ни чего не буду длать безъ ея и твоихъ совтовъ. Я ни кому не буду казаться, я не буду писать ни какихъ писемъ, и ни кто безъ ея согласія не узнаетъ гд я нахожусь. Въ какой бы избушк она меня не помстила, но я не иначе буду изъ оной выходить, какъ въ какомъ ни есть переодяніи или какъ горнишная твоя двушка, пусть мн не дозволятъ и съ тобою по вечерамъ прогуливаться: я требую сего тайнаго покровительства, токмо до прибытія Г. Мордена, которой конечно не замдлитъ пріхать. Твое предложеніе, чтобъ положить нсколько платья на условленное для нашихъ писемъ мсто, кажется мн весьма опасно исполнить, и я буду принужена отложить особъ нсколько блья съ моими бумагами. Съ нкоего времени Бетти съ великимъ любопытствомъ смотритъ на мои шкапы, когда что нибудь при ней вынимаю. Нкогда примтя оное нарочно оставила я ключи и пошла въ садъ, по возвращеніи моемъ я весьма удивилась увидя ихъ у ней въ рукахъ какъ будто она отпирала шкапы. Она пришла въ смущеніе не ожидая, чтобъ я столь скоро назадъ возвратилась…. притворилась будто того не примтила, но какъ она вышла, то разсмотря платья, увидла что он не въ такомъ порядк положены, какъ я ихъ раскладывала.
Я не сомнвалась чтобъ ея любопытство происходило отъ важнйшихъ какихъ причинъ, и опасаяся чтобъ не прекратили моихъ прогулокъ, есть ли я подамъ какое подозрніе, съ того времени, обыкновенно между другими небольшими хитростями, я не только оставляю ключи свои въ шкапахъ, но иногда посылаю сію двицу вынимать изъ оныхъ платья по одиначк, подъ тмъ видомъ, чтобъ отрехать пыль, и смотрть чтобъ цвты не изпортились, или единственно для провожденія скуки, не имя другаго важнйшаго упраждненія, сверхъ удовольствія, кое и малые и большіе находятъ въ разсматриваніи богатыхъ платьевъ, я примтила что сія должность весьма ей нравилась, какъ будтобъ сіе наблюденіе составляло часть ея прислугъ.
Я думаю что не запрещаютъ мн прогуливаться по одной только довренности, которую они имли къ нкоему врному своему шпіону, и что у меня ни единаго нтъ повреннаго въ фамиліи, (по тому что я ни отъ кого помощи не искала, хотя и была всми служителями любима) можетъ быть они не видя ни чего такого, по чему бы могли уврится, что я намрена удалиться отъ нихъ тайно, дйствительно изъ того заключаютъ, что наконецъ я буду убждена ихъ гонніями. Въ противномъ случа они должны бъ были помыслить что столько раздражаютъ мое терпніе, что принуждаютъ меня старатся отважнымъ какимъ небудь, намреніемъ избавится отъ толь жестокихъ ихъ поступокъ: я молю Бога дабы меня простилъ есть ли я въ томъ обманываюсь, но я не думаю чтобъ мои братъ и сестра тмъ много были опечалены.
Но есть ли сверхъ всякаго чаянія должно будетъ не минуемо поступить на сію пагубную отважность, то принуждена довольствоваться тмъ чтобъ уйти въ томъ плать которое на мн случится. А какъ я посл завтрака обыкновенно одваюсь одинъ разъ во весь день, то сіе предупредитъ всякую недоврчивость, и блье, которое я положу на условленное мсто, слдуя твоему совту, не будетъ мн безполезно.
Не удивляйся сколь далеко простирается мое вниманіе, и какъ я остроумно нахожу средства, къ ослпленію моей подсмотрщицы, дабы удалить подозрнія ея господъ? Я испытываю что нещастіе есть мать изобртенія. Ты не повришь всму тому что я длывала, дабы преобучить моихъ надсмотрщиковъ видть какъ часто хожу въ садъ и въ птичникъ. То нужно мн прогуляться на свжемъ воздух, и тогда бываетъ мн лучше когда выхожу изъ своей горницы. То бываю задумчива, и тогда мои кулички и фазаны, или каскадъ разгоняютъ мою скуку: первые, скорыми своими движеніями, кои такъ сказать, возбуждаютъ мои мысли, а каскадъ своимъ шумомъ и глухимъ журчаніемъ. Иногда уединенія составляютъ единыя мои утхи. Какую нахожу я помощь къ размышленіямъ въ тихую ночь, на свжемъ воздух, взирая на восхожденія и захожденія солнца! иногда не имя постороннихъ какихъ намреній, и не ожидая писемъ, я беру съ собою изъ учтивства Бетти. Однажды случилось мн позвать ее съ собою прогуливатся, не зная того, что она была занята другимъ дломъ и не могла идти со мною. Вотъ главныя мои упраждненія, но я раздляю ихъ на многія части, и составляю изъ нихъ множество другихъ, перемняя наимнованія и виды. Он всегда имютъ на себ не токмо видъ вроятности, но и самой справедливости, хотя рдко бываютъ главною для меня къ тому причиною. Коль быстры движенія воли! Сколь тягостно и съ какими трудностями сопряжено супротивленіе. Самое малйшее препятствіе, умножающіе отвращеніе наше, подобно великой тяжести привязанной къ ногамъ, кои тогда бываютъ не движны.
Въ пятницу, по утру въ 11 часовъ.
Я уже приготовила не большую связку своего блья. Не мало я мучилась во все то время которое къ сему употребила, одна мысль что сія предосторожность для меня сдлалась не обходимою.
Когда ты получишъ сію связку столь благополучно, какъ я того надюся, то пожалуй разверни ее: ты найдешъ тамъ два другіе запечатанные пакета, въ первомъ, лежатъ т письма, коихъ ты еще не видала, то есть т, кои я получила съ послдняго моего съ вами свиданія, а во второмъ собраніе писемъ и списокъ всхъ тхъ, кои мы другъ ко другу писали, съ того же времени, съ нкоторыми другими бумагами касающимися до различныхъ предмтовъ, столь для меня важныхъ, и превосходящихъ мое понятіе, что я не желаю дабы они попались не какой снисходительной особы, какъ ты. Естьли мой разсудокъ съ лтами созретъ, то я можетъ бы захочу ихъ пересмотрть.
Въ третей связк, которая также запечатана, ты найдешъ вс письма Г. Ловеласа, съ того времени какъ запрещенъ ему входъ въ нашъ домъ, и копіи со всхъ моихъ отвтовъ. Я надюся по дружб твоей ко мн, что ты развернетъ послднію связку, и прочитавши все то, что во оной ни содержится, ты скажешъ мн чистосердечно что думаетъ о моихъ поступкахъ.
Мимоходомъ замть, что я не получала отъ сего человка ни единаго слова, мой отвтъ положенъ на условленное мсто въ среду. Онъ пролежалъ тамъ до утра. Я не могу теб сказать въ которомъ часу вчера онъ взятъ, потому что я не думала о томъ навдатся до вечера. Но тогда его уже тамъ не было. Сего дня до десяти часовъ не было тамъ еще ни какого отвта! Я думаю, что и онъ въ такой же скук и досад какъ и я. Пусть его сердится.
Онъ можетъ быть иметъ столь подлую душу, что естьлибъ имлъ власть надо мной, конечно бы отмстилъ мн за причиненныя мною ему безпокойства. Но теперь, я осмливаюсь уврить тебя, что онъ никогда не будетъ имть къ тому случая.
Я начинаю его познавать, и ласкаюсь что мы равномрно одинъ другому противны. Мое сердце теперь въ безпокойствіи, естьли могу употребить сіе отважное выраженіе, безпокойна потому, что должна готовится къ свиданію съ Сольмсомъ, и къ слдствіямъ которыми я угрожаема, безъ чего я была бы совершенно спокойна по тому, что не заслужила тхъ жестокостей, которыя теперь претерпваю, и естьлибъ я могла такъ же вырваться отъ Сольмса, какъ освободилась отъ Ловеласа, то ухищреніе моего брата и моей сестры, внушающихъ вредные для меня совты моему батюшк, матушк и моимъ дядьямъ, скоробы прекратились.
Сдлай милость отдай пять гвиней, которыя найдешь завязанныя въ конц платка, какъ малое награжденіе врному твоему Роберту за его услуги. Не протився тому, любезная моя, ты знаешь что я бываю очень довольна, забавляя себя такими малостями. Я думала было сперьва послать къ теб такъ же нсколько днегъ, кои я имю, и не много каменьевъ, но сіи вещи такія, кои съ собою носить можно, и коихъ я позабыть не могу. Въ протчемъ естьли захотятъ видть мои каменья, а я не въ состояніи буду ихъ показать, то сіе будетъ явнымъ доказательствомъ, что имю какое нибудь намреніе, которое конечно не приминутъ вмнить мн въ преступленіе.
Въ пятницу во второмъ часу на дровяномъ двор.
Еще ничего не получила въ отвтъ отъ того, кому писала! Я принесла сюда благополучно свою связку, и нашла твое письмо писанное вчера въ вечеру. Робертъ взявъ мое письмо не понесъ связки, пожалуй скоре отошли его назадъ, и скажи ему, чтобы онъ и ее взялъ. Я положила ее такъ, что протянувши нсколько руку онъ достать ее можетъ. Ты можешь судить по своему письму, что я не замдлю къ теб отвтомъ.
АННА ГОВЕ, къ КЛАРИСС ГАРЛОВЪ.
Въ четвертокъ въ вечеру 30 Марта.
Приготовся къ повствованію моихъ изслдованій о поведніи и подлости твоего омерзительнаго чудовища, живущаго въ безчестномъ питейномъ дом, которой онъ называетъ постоялымъ дворомъ.
Крапивннцы и воробьи не достойны быть добычею сего голоднаго ястреба. Его неусыпность, бднія, ночныя его опасности, ненастья, кои онъ претерпваетъ столь бодрственно, не все къ одной теб относятся. Онъ нашелъ утху къ услажденію столь жестокихъ своихъ трудностей: двушка, пріятная и прелестная, такъ какъ мн описывали, невинная до его прибытія, но бдная! Кто можетъ сказать какова она теперь?
Ей отъ роду минуло только семнадсять лтъ.
Въ протчемъ, онъ иметъ въ обществ своемъ одного друга, сотоварища въ безчинствахъ, человка столь же веселаго и пронырливаго нрава какъ и самъ, съ которымъ ему не соскучится ежеминутно опорожнивать стаканы, а иногда бываютъ съ нимъ еще одинъ или два гуляки, совершенно переодтые по его нраву. Сія веселая шайка никогда печальна не бываетъ. Не безпокойся, любезная моя, о насморк твоего Ловеласа. Его голосъ не такъ осипъ, чтобъ его Бетсей, {Такъ изъ ласки Агличан называютъ насъ.} его роза, какъ ее мерзавецъ называетъ, не могла его разслышать.
Онъ въ нее влюбленъ до дурачества. Думаютъ что она еще невинна, покрайней мр ея отецъ и ее бабушка въ томъ уврены. Говорятъ онъ хочетъ ее выдать за одного молодаго человка въ той же деревн. Бдной малой! Бдная и простосердечная двушка!
Г. Гикманъ сказываетъ, что часто видаетъ его въ город на зрлищахъ съ женщинами, и всегда съ разными. Ахъ, любезная моя пріятельница! Но хотя бы и вс сіи обвиненія были истинны, какаяже теб до того нужда? Естьли бы ты имла лучшихъ друзей въ свт, то и тогдабъ сіе изъясненіе не преминуло произвести своего дйствія.
Гнусное чудовище! Возможноли чтобъ его старанія, его въ разсужденіи тебя происки, не сильны были его обуздать? Но я оставляю его теб. Нтъ отъ него никакой надежды. Я бы желала только, естьлибъ было можно, извлечь изъ гнусныхъ его когтей ту бдную двицу. Я расположила уже планъ къ сему намренію, покрайней мр когда я еще уврена, что она невинна.
Онъ выдаетъ себя за военнаго офицера, которой по причин поединка принужденъ жить скрытно, пока еще жизнь его противника въ опасности. Его почитаютъ знатнымъ человкомъ. Его другъ выдаетъ себя за офицера пониже его чиномъ, съ которымъ онъ живетъ въ согласіи. Съ ними бываетъ еще третій, которой подчиненъ второму. При немъ самомъ живетъ только одинъ служитель. О любезная моя! Какъ пріятно умютъ вс таковыя злости проводить свое время, когда мы по легковрію столь чувствительны бываемъ къ мнимымъ мученіямъ, которыя они за насъ претерпваютъ!
Я увдомилась, что по желанію моему доставятъ мн случай видть отца и дочь. Я бы тотчасъ все развдала. Мн весьма легко будетъ проникнуть въ сердц молодой столь простодушной двицы, не развратилъ ли онъ ее, естьли то уже сдлано, то и тогда не трудне мн будетъ усмотрть оное. Естьли же я усмотрю какъ съ одной, такъ и съ другой стороны боле хитрости нежели откровенности, то ихъ тотчасъ оставлю. Но поврь что двица пропала. Говорятъ, что онъ страстно ее любитъ. Онъ при стол даетъ ей всегда первое мсто. Онъ съ удовольствіемъ слушаетъ ея разговоры. Онъ не хочетъ чтобъ и друзья его къ ней подходили. Она лепечетъ какъ уметъ, онъ удивляется простот ея во всемъ томъ что она ни говоритъ, слышали такъ же что онъ ее нкогда называлъ прелестною своею двушкою. Не сомнвайся, чтобъ онъ не называлъ ее такимъ образомъ. Онъ заставляетъ ее пть, хвалитъ деревенскія ея псенки. Она погибла, любезная моя, она не можетъ миновать опасности. А всему етому причиною Ловеласъ, ты его знаешъ. Пусть приведутъ къ теб Віерлея, естьли хотятъ тебя выдать, то есть со всемъ другаго, а не Ловеласа или Сольмса. Сего желаетъ
Любезная моя пріятельница, сочти сей питейной домъ его гарнизономъ, его самаго за врага, а его своевольныхъ сотоварищей за его союзниковъ или помощниковъ: но твой братъ и твои дядья не будутъ ли опасаться, естьли узнаютъ, сколь близко онъ отъ нихъ находится, когда они почти ежеминутно приходятъ въ сіе мсто. Ршились, какъ увряютъ меня, чтобъ тебя не везть къ дяд твоему Антонину. Какъ поступишь ты при семъ, или безъ сего отважнаго? Наполни блое сіе мсто, которое я оставляю, по тому что не нахожу столь омерзительнаго слова, чтобъ оное здсь помстить.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.
Ты вдругъ возбуждаешь во мн, гнвъ, негодованіе и ужасъ! пожалуй любезнйшая моя пріятельница, окончи свои освдомленія о столь подломъ изъ всхъ человковъ.
Но не соединяй никогда невинности и простоты съ именемъ нещастной сей двицы. Не должна ли она знать, что такой человкъ будучи высокой породы и скрывающійся подъ различными рубищами, не можетъ имть добрыхъ намреній, когда онъ даетъ ей первое мсто, и называетъ ее столь нжными именами? Могла-либъ двушка семнадсяти лтъ простосердечная и искренная, поступать по вол незнакомаго ей человка, которой скрываетъ собственное свое состояніе? Естьлибъ ея отецъ и бабушка были честные люди, и внимательно смотрли за ея поступками, дали ли бы они ей такую волю?
Не можетъ терпть чтобъ его друзья къ ней подходили! Врь что его умыслы безчестны естьли онъ уже ихъ не исполнилъ. Увдомъ, любезная моя, естьли еще не поздо, увдомъ сего отца не видящаго погибель своей дочери. Нельзя статься чтобъ въ свт былъ такой отецъ или такая мать, котораябъ пожелала продать добродтель своей дочери. Нещастная двица!
Я чрезвычайно желаю знать слдствія твоихъ изслдованій. Ты увидишъ сію двушку, говоришъ ты мн, опиши мн ея видъ, пріятность и прелести, любезная моя! Вотъ пріятнйшія и прелестнйшія выраженія: но твои ли они или точно его? Естьли ты почитаешь ее столь чистосердечною, столь простою въ ея поступкахъ, и въ сельскихъ ея псенкахъ, [ибо поистинн, любезная моя, ты весьма пристрастно представляешь мн сіе изображеніе] какъ могла такая двушка, какою ты мн ее изображаешь, привлечь къ себ разращеннаго и безчиннаго человка, ибо я теперь вижу, что должно ее почитать за привыкшую ко всмъ городскихъ женщинъ пронырствамъ, привлечь его къ себ, говорю я, столь сильно, и безъ сомннія не на долгое время, ибо лишась своей невинности, она замнитъ своимъ искуствомъ то, чего не достаетъ ей отъ воспитанія? Прекрасная надежда къ исправленію столь развращеннаго гуляки! Ни за что въ свт, любезная моя, не согласилась бы я, чтобъ онъ считалъ меня о всемъ томъ увдомленною. Будь уврена, что не имю нужды о немъ размышлять. Я не развертывала его письма, и весьма буду остерегаться развернуть оное. Обмащикъ! Лицемръ! Съ своимъ насморкомъ, и съ своими лихорадочными припадками, кои можетъ быть онъ получилъ отъ ночнаго какого буянства, и кои только усилились въ валежник.
Быть уже въ такомъ состояніи…..! Я разумю, касательно его уваженія, любезная моя. По истинн, онъ совершенно сталъ мн презрителенъ. Я ненавижу сама себя, что столь много говорила о его подлости, и о его пріятной и прелестной двушк. Поврь любезная моя, что нтъ ни чего пріятнаго, прелестнаго и любви достойнаго, безъ смиренности и добродтели.
Другой подлецъ, Іосафъ Леманъ, увдомилъ Бетти, что не преминули мн тотчасъ сказать, что Ловеласъ оказалъ себя съ безчестнымъ человкомъ въ томъ мст, гд уже съ нкоего времени видли его переодтаго. Но онъ хочетъ прежде ясне оное узнать, присовокупилъ онъ, нежели обстоятельне о томъ ее увдомить. Она общалась ему хранить оное втайн, надясь что онъ изъяснить ей все то обстоятельне. О семъ самомъ и я тебя просила подробне освдомится. Теперь я вижу, что обвиненія его враговъ были весьма основательны. Естьли его намреніе состояло въ томъ, дабы погубить невинную двушку, и естьли онъ узналъ ее только послучаю своихъ посщеній въ замк Гарловъ, то должна сугубое принимать участіе въ томъ, что до нее касается, и вдвое боле должна на него огорчаться. Мн кажется, что я ненавижу его боле, нежели самаго Сольмса. Но я теб не скажу о немъ боле ни слова, пока не увдомишь меня какъ можно скоре о всемъ томъ, что ни развдаешъ….. По тому что до того времени я не разверну его письма, а естьли твои изъясненія будутъ такія, какъ я себ воображаю, и въ чемъ почти уврена, то обратно отнесу его не разпечатывая въ то же мсто, гд его взяла, и никогда не буду имть съ нимъ дла. Прощай, любезнйшая моя пріятельница.
АННА ГОВЕ, къ КЛАРИСС ГАРЛОВЪ.
31 марта въ пятницу около обда.
Справедливость требуетъ, чтобъ я не мдлила ни одной минуты, посл послдняго моего письма, чтобъ сіе какъ можно скоре къ теб сообщено было. Я откровенно теб говорю, что твой Ловеласъ невиненъ. Мн кажется въ сей разъ, что покрайней мр должно его оправдать, и я весьма сожалю, что столь скоро сообщила теб мои необстоятельныя изслдованія.
Я видла молодую двицу. Она дйствительно весьма прелестна, и весьма пріятна, и что почла бы ты за величайшее достоинство. Сія молодая двица столь невинна, что надлежало бы быть адскому извергу, дабы умыслить на ея погибель. Ея отецъ человкъ весьма простодушной и честной, которой чрезвычайно доволенъ своею дочерью и новымъ ея знакомствомъ.
Теперь, когда я совершенно проникла въ сіе приключеніе, незнаю, не должна ли страшиться о твоемъ сердц, когда теб скажу, что сей Ловеласъ можетъ поступать благородно. Молодую двицу выдаютъ на будущей недл за мужъ, и симъ то она ему обязана. Онъ вознамрился (по словамъ ея отца) соединить щастливую чету, и желалъ бы, какъ онъ говоритъ, сдлать сіе щастіе и многимъ.
Вотъ и для тебя нчто, моя любезная. А какъ онъ полюбилъ и того молодаго человка, къ коему она склонна, то подарилъ ей сто Гвиней, кои отдалъ подъ сохраненіе ея бабушк, и кои соотвтствуютъ небольшому имнію ея жениха, при томъ же и его сотоварищъ, будучи побужденъ примромъ, далъ двадцать пять гвиней на платье сей двушк.
Бдной человкъ расказывалъ мн, что при ихъ прибытіи, они старались казаться ниже своего состоянія: но теперь сказалъ онъ мн съ довренностію, онъ знаетъ что одинъ изъ нихъ есть Полковникъ Барровъ, а другой Капитанъ Слоанъ. онъ признается, что въ первые дни ихъ прибытія, полковникъ очень приставалъ къ его дочери, но ея бабушка просила его пожалть бдную и молодую невинную двушку, онъ клялся, что будетъ подавать ей токмо добрые совты, и что сдержалъ свое слово какъ честной человкъ. Глупинкая двушка думаетъ, что самъ священникъ не могъ бы дать ей лучшихъ наставленій изъ Библіи. Я признаюсь, что она мн весьма понравилась, и я подала ей причину не жалть о своемъ посщеніи, какъ о потерянномъ времени.
О Боже мой! любезная моя, что мы должны теперь длать? Ловеласъ не токмо исправился, но еще сдлался проповдникомъ! Что должны мы длать? впротчемъ, нжная моя пріятельница, твое великодушіе конечно обратится въ его пользу. Но не являй сего великодушія. Я всегда думала что оно столько зла приноситъ изящному сердцу, сколько внушаетъ любви въ обыкновенныхъ людяхъ. Я опасаюсь только того, чтобъ бывшее прежд склонностію основыющеюся на условіяхъ, не сдлалося бы склонностію ни на какихъ договорахъ не утверждающеюся. Съ сожалніемъ вижу себя обязанною перемнить толь скоро мои нарканія въ похвалы. Большая часть женщинъ, или покрайней мр т, кои со мною сходствуютъ, лучше согласятся пребывать въ недоумніи касательно отважнаго какого разсужденія, хотя и точно знаютъ неосновательность онаго. Не вс такъ великодушно признаются въ проступкахъ какъ ты. Сія жестокость, отдавать себ справедливость, требуетъ нкоего величія души: такъ что я относительно къ сему простерлась дале въ своихъ изслдованіяхъ о жизни, повденіи и всхъ поступкахъ твоего Ловеласа, надясь найти въ нихъ что ни есть хулы достойнаго, но все кажется его одобряетъ.
Словомъ, Г. Ловеласъ по симъ изслдованіямъ толикую заслуживаетъ похвалу, что хотябъ при томъ была и самомалйшая вроятность, то я моглабъ подозрвать, что заключается въ томъ какой нибудь умыселъ, дабы изъ чернаго представить блое. Прощай, моя любезная.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.
Съ торопливостію и опрометчивостію учиненное изслдованіе какого нибудь дла, часто показываетъ слабость и непостоянство нашихъ разсужденій или мнній: но на сіе не должно жаловаться, ибо когдабъ ты сама, любезнйшая моя, въ теперешнемъ примр имла столько отвращенія, какъ сама говоришь, къ признанію заблужденія, то думаю, что я гораздо бы мене тебя за то любила. Но ты не предъупредила столь благовременно моего разсужденія, естьлибъ не имла самаго лучшаго свойства, какое только женщины имть могутъ. Хотя Г. Ловеласъ кажется здсь и оправданъ, но протчіе его недостатки столь велики, что заслуживаютъ самое строгое разсмотрніе. Естьли бы я была съ нимъ въ такой связи, какъ онъ желаетъ, то увдомила бы его, что вроломной Леманъ не изъ числа его друзей, какъ онъ о немъ думаетъ. Въ противномъ случа, онъ бы не столько поторопился открыть къ своему стыду, а особливо Бетти Барнесъ, дла и обстоятельства пригожей поселянки. Правда что онъ сказалъ сіе Бетти за тайну, и общался ей еще боле о томъ сообщить, когда самъ подробне все дло узнаетъ, а при томъ разсказать оное и своему господину. Сіе то и препятствуетъ етой двиц оное разгласить, хотя ей и нетерпливо хочется чрезъ сіе войти въ большую милость моего брата и сестры: ей такъ же хочется обязать Іосафа, которой оказываетъ къ ней нкія любовныя ласки, коихъ она не отвергаетъ, хотя и почитаетъ себя выше его. Обыкновенно большая часть женщинъ, когда не Имютъ случая обращаться въ любовныхъ длахъ съ тми, кои имъ нравятся, и кои для нихъ приличны, обходятся ласково съ тми, къ коимъ никакой склонности не имютъ.
Но чтобъ не говорить боле о тхъ двухъ особахъ, о коихъ я весьма худаго мннія, то должна признаться, что какъ имла всегда бы одно презрніе къ господину Ловеласу, естьлибъ знала, что онъ способенъ къ толь подлымъ проискамъ при такихъ намреніяхъ, кои привели его такъ близко къ замку Гарловъ, и поелику не преминула усмотрть въ томъ многой вроятности, то объясненіе, какъ говорить, производитъ во мн столько же великодушія сколько и опасенія, и можетъ быть боле, нежели должна бы была того желать. Издвайся надо мною, любезная моя, сколько теб угодно, но я спрашиваю тебя, не произвелолибъ сіе и надъ тобою подобнаго дйствія? а похвальной его поступокъ…. Я увряю тебя, искренная моя пріятельница, что естьли съ сего дня пожелаетъ онъ препроводишь остатокъ своей жизни добродтельно, то съ охотою простила бы ему большую часть прошедшихъ его заблужденій, хотябъ то было для одного того опыта, которой уже мы о немъ имемъ, и по коему думать можемъ, что онъ можетъ оказывать изящныя и великодушныя чувствованія,
Ты легко вообразить себ можешь, что получивши второе твое письмо, я уже ни мало не усомнилась развернуть Ловеласово, я буду на оное отвчать, по тому что не нахожу въ немъ ничего такого, на чтобъ жаловаться могла. Онъ тмъ боле будетъ доволенъ моими словами, что я почитаю себя имъ обязанною за то, что онъ поправилъ несправедливое мое о немъ мнніе, хотя и ничего о томъ не знаетъ.
Я весьма щастлива, что сіе произшествіе по твоему старанію столь скоро мн объяснено, ибо естьлибъ я прежде ему отвчала на оное, то конечнобъ подтвердила ему, что я съ нимъ никакого дла имть не хочу, а можетъ быть изъяснила ему причину, которая чувствительне меня трогала, нежели было должно. Какуюбъ тогда подала ему надъ собою выгоду, естьлибъ дошло до объясненій столь для него похвальныхъ.
Ты увидишь, въ послднемъ его письм, сколько онъ униженъ, съ какою откровенностію признаетъ, какъ уже ты мн предсказала, сродную свою пылкость и вс свои проступки. Я должна согласиться, что получа т извстія, кои ты мн доставила, сіи слова совершенно въ другомъ вид мн представляются, такъже кажется мн, любезная моя, что не видавъ ни когда сей деревенской двушки, я могу теперь желать, чтобъ она была гораздо прелестне, нежели какою прежде ее почитала, ибо добродтель есть совршенство красоты.
Ты увидишь, какимъ образомъ онъ извиняется въ своемъ слабомъ здоровь. ,,Не могъ придти самъ за моимъ письмомъ, и что старается въ семъ выправиться, какъ будтобъ думалъ что я за то на него нсколько разсержусь. ,,Мн весьма досадно, что сдлалась причиною разстроеннаго его здоровья и легко вообразить могу, что его безпокойствія въ продолженіе нкоего времени должны были весьма огорчить человка столь нетерпливаго свойства, какъ онъ. Но въ самомъ дл, онъ не можетъ никого инаго въ томъ обвинять, кром самаго себя.
Ты увидишь, что когда я расположена его простить, то онъ наполненъ вымыслами и способами, дабы меня освободить отъ наглостей, кои меня угрожаютъ.
