Береговое право, Коцебу Август, Год: 1807 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 19 минут(ы)

Береговое право

‘Вестник Европы’, 1807 год, No 5

Драма в одном действии.

Лица: Гайфиш, помещик. Амалия, дочь его. Зальдерн. Карл, сын Зальдерна. Павел, молодой индеец. — Действие происходит на берегу морском.

Явление первое.

Зальдерн. Павел.

Зальдерн. Слава Богу! мы спаслись.

Павел. Слава Богу! взойдет красное солнце, и разогреет сердца наши. (Машет руками, чтоб согреться.)

Зальдерн (горестно). Солнце закатилось!

Павел. Ну что ж! Скоро опять взойдет, через четверть часа оно выглянет посмотреть, проснулась ли природа. Ничто столько не полюбилось мне в продолжение нашего путешествия, как то, что солнце и месяц от нас не отставали, мы еще не успеем доплыть до места, а они уж и тут!

Зальдерн. Эта ужасная ночь…

Павел. Да, в нынешнюю ночь месяц куда-то отлучался, иначе, мы не попали бы на подводные утесы.

Зальдерн. Все погибло!

Павел. Разве, вы за ничто считаете жизнь, надежду, меня и верную свою собаку?

Зальдерн. Ты спас мне жизнь, однако, я не благодарю тебя за сию услугу.

Павел. Я и не требую благодарности. Растолкуйте мне, почему я должен был тащить вас по волнам за волосы? Вы плаваете не хуже всякого водолаза!

Зальдерн. Я искал смерти.

Павел. О! это очень дурно!

Зальдерн. Если б я теперь был в твоих летах, то мог бы еще приобрести…

Павел. Добрый мой господин! ведь вы не всего лишились. Корабль ваш разбился, правда, но разве не видели вы, как со всех сторон крестьяне бежали на помощь? разве не видели вы, как они на легких своих лодках летали по волнам, как ловили ящики, и вытаскивали их на берег? Какие добрые люди! сами собою, без просьбы, без позыву помогают в нужде своему ближнему! Не хотите ли удариться об заклад, что сегодня же ввечеру ваши ящики и сундуки, все до одного, будут вытащены на берег?

Зальдерн. Добрый Павел! они уже не мне принадлежат!

Павел. Как не вам принадлежать? кому же? Вы шутите.

Зальдерн. Жители сего берега имеют гнусное право присваивать себе все, что ни удастся им спасти после кораблекрушения.

Павел. Возможно ли! ведь это ваше собственное добро, и вы не утонули.

Зальдерн. Все равно.

Павел. Подумайте, добрый господин! когда скажете вы: ‘корабль был мой, все на корабле находившееся было мое’ — то кто может отнять вашу собственность?

Зальдерн. Береговое право.

Павел. Боже милосердый! разве вы еще мало несчастны, претерпев кораблекрушение?

Зальдерн. Здесь люди поглощают все извергаемое волнами.

Павел. И не отдают назад хозяину, что принадлежит ему?

Зальдерн. Нет.

Павел. И называют это правом?

Зальдерн. Береговым правом.

Павел. И спокойно им пользуются?

Зальдерн. Даже молятся в церквах, чтоб Господь Бог ниспослал на берега свое благословение.

Павел. Молятся о буре, непогоде? молятся, чтобы братья их терпели кораблекрушения?

Зальдерн. Точно.

Павел. Но, любезный господин, ведь здесь живут люди? Да, я сам видел их, у них лица человеческие, как мое и ваше.

Зальдерн. Только лица.

Павел. Бедный народ!! так они дикие?

Зальдерн. Европейцы.

Павел. Так верно не христиане?

Зальдерн. Христиане.

Павел. О! не миновать же им ада. Хоть я и не люблю черта, однако не стану сердиться, если он приберет их к себе в когти.

Зальдерн. Известно ли тебе все мое несчастье?

Павел. Любезный господин! зачем оставили вы Индию? зачем наши прелестные пальмы променяли на здешние мрачные сосны? зачем плыли к берегам, населенным такими дьяволами?

Зальдерн. Этот берег есть мое отечество. Здесь жил я в изобилии, здесь несчастные случаи лишили меня имения, а смерть похитила мою любезнейшую супругу.

Павел. В моем отечеств прилежание и удача обратно отдали вам потерянное имение. Супруги вашей нет на свете. Для чего вы не остались в Индии?

Зальдерн. Для того что здесь оставил я сына, единственного сына, в младенческом возрасет.

Павел. Сына? он живет здесь, между сими злодеями?

Зальдерн. Я вверил его одному сострадательному родственнику. Что с ним сделалось, не знаю.

Павел. Ура! браво! у нас есть сын! Вы отец его, и потому я уверен, что он не молится о ниспослании благословения на берег.

Зальдерн. Я для него трудился, для него собирал и сберегал, теперь возвращаюсь с пустыми руками, и должен у него же просить хлеба! Надобно было, чтобы несчастье постигло меня в сию ночь, когда я уже приближался к желаемой пристани! Беден, но здоров и крепок, оставил я здешний берег, бедный, но слабый, престарелый ступаю теперь на отечественную землю! Павел! почто вырвал ты меня из челюстей смерти?

Павел. Успокойтесь, любезный господин! дела наши еще не совсем худы. У нас есть сын, которой может работать, у меня также есть руки. Вы будете спокойно курить табак. Пальмы, гораздо приятнее сосен, однако и под соснами есть тень и прохлада.

Зальдерн. Нам надобно расстаться, добрый Павел!

Павел. Нам расстаться? а для чего?

Зальдерн. Для, того, что ты не должен служить нищему.

Павел. Нищему? разве вы просите милостыни? разве вы осмелитесь просить милостыни, пока у меня есть руки? Вы меня выкупили из тяжкой неволи, вы родителей моих вознаградили вдвое против того, что отняли у них, Маратты, и теперь хотите отослать меня! это безбожно!

Зальдерн. Разве ты намерен вместе со мною терпеть голод?

Павел. Буду терпеть, если не можно иначе, но до того еще далеко. Видите ли, там за деревьями прекрасный домик? пойдем туда, осушимся на кухне и попросим себе чего-нибудь позавтракать.

Зальдерн. Оттуда идет какой-то молодой человек.

Павел. Лицо у него, кажется, очень доброе. Я рад божиться, что он не любит берегового права.

——

Явление второе.

Карл. Прежние.

Карл. Сейчас только мне сказали, что в минувшую ночь потонул здесь корабль.

Зальдерн. Вам сказали правду. Я хозяин этого корабля.

Карл. Сердечно жалею о вашем несчастье.

Зальдерн. Я ничего спасти не мог! все пропало!

Карл. Бедный!

Зальдерн. Носясь по волнам в темную ночь, мы не знали, где находились, увидали маяк, поворотили корабль, и попали на мель.

Карл (про себя). Понимаю! о злодей!

Павел. Однако корабль потонул не скоро. Сего дня на рассвет прибежало человек со сто крестьян, которые успели спасти весь груз. Мой господин говорит, что они все возьмут себе. Правда ли это?

Карл. К несчастью, правда!

Павел (печально). И вы свою долю возьмете?

Карл. Сохрани меня Бог!

Павел (радостно). Я тоже думал! У кого такое доброе лицо, тот не способен грабить несчастных. Ведь вы уступите свою долю бедному моему господину? не так ли?

Карл. Уступил бы с радостью, если б имел право участвовать в добыче, но я не иное что, как бедный дворянин, нанимающий эту небольшую мызу у помещика, живущего отсюда за час езды. (к Зальдерну) Впрочем, обещаюсь употребить все мое старание облегчить судьбу вашу. На первый случай покорно прошу пожаловать ко мне в дом, и делить со мною все, что имею.

Павел (хватает руку его, и целует). Везде есть люди! мы и здесь нашли человека!

Зальдерн. С благодарностью принимаю великодушное ваше предложение, по крайней мере на несколько дней, пока узнаю…

Павел. Мы недолго пробудем здесь, у нас есть сын, который верно даст нам пристанище.

Карл (к Зальдерну). Имеете ли здесь знакомых?

Зальдерн. Прежде имел, но через двадцать три года может быть уже забыли меня.

Карл (изумясь). Двадцать три года?

Зальдерн. Не знаете ли вы молодого Зальдерна?

Карл (скоро). Знаю ли Зальдерна?

Зальдерн. Карла фон Зальдерна…

Карл. Он перед вами!

Зальдерн. Мой сын! (простирает дрожащие руки и падает от слабости.)

Карл (бросившись, поддерживает его). Батюшка! батюшка! Боже! Ты услышал мои молитвы!

Павел (прыгая, вне себя от радости и щелкая пальцами). Ура! ура! браво! наш сын! наш единственный сын! ха, ха, ха! Буря! волны! камни! ага! ну, что вы отняли у нас? мы богаты!

Карл. Помогите! позови сюда кого-нибудь.

Павел. Не бойтесь ничего! это от радости, а от радости не умирают. (приседает и кричит на ухо Зальдеру) Добрый господин! наш сын здесь! вот он!

Зальдерн (открывая глаза). Мой сын!

Карл. Батюшка! слов недостает! пусть слезы изъявляют мои чувствования!

Павел (прыгая). Слезы радости! слезы радости!

Карл. Ни моря, ни бури не удержали бы меня, если б только знал я, где найти вас.

Зальдерн. Ложный стыд всему причиною. Я хотел, чтобы никто не знал обо мне до тех пор, пока не возвращусь в отечество с хорошим достатком, не удовольствую своих заимодавцев и не буду в состоянии оставить тебе богатое наследство. Время сие наступило. Благословение Божие и неусыпные труды с избытком вознаградили мою потерю, уже видел я в синем отдалении берег моего отечества, уже мысленно прижимал тебя к своему сердцу, уже отдавал тебе свои сокровища! Вдруг наступила ужасная ночь, буря бросила корабль на подводный камень — и приятная мечта внезапно исчезла!

Карл. Разве думаете вы, что я богатого отца обнял бы нежнее?

Павел. Слышите? он, не жалеет о ваших сокровищах.

Карл. Хотя не имею лишнего, однако с помощью прилежания и бережливости получаю от наемной мызы своей такой доход, которого достанет обоим нам для пропитания.

Павел. Нам троим.

Зальдерн. Ах! теперь мне вдвое жаль моей потери. Чем награжу такого сына за любовь его!

Карл. Взаимною любовью, батюшка!

Павел. Точно! Добрый господин! сын наш говорит правду.

Зальдерн. Неужели помещик здешнего берега имеет столь низкую душу, что захочет воспользоваться ненавистным правом своим, и ограбит претерпевшего кораблекрушение?

Карл (пожимая плечами). К несчастью, могу уверить вас, что он это сделает. Господин Гайфиш человек жестокий и сребролюбивый.

Зальдерн. Как же могло случиться, что мой добрый Карл решился иметь дело с таким человеком, и жить в сей отдаленной провинции! разве нельзя было нанять мызу в другом месте, например там, где ты родился?

Карл. Батюшка! через четверть часа все узнаете, у господина Гайфиша есть дочь…

Зальдерн. Понимаю.

Павел. А я не понимаю.

Карл. Амалия настоящий ангел! доброта души ее облегчает судьбу несчастных крестьян здешнего поместья, иначе, все они давно уже разбежались. О! как она добра! как прекрасна!

Зальдерн. Так ты любишь ее?

Карл. Я жил ею!

Павел. А! теперь и я понимаю.

Зальдерн. А она?

Карл. И она любит меня.

Павел. Этому я верю.

Зальдерн. А отец ее?

Карл. Он не соглашается на брак наш.

Павел. Негодный человек?

Зальдерн. Что он находит в тебе дурного?

Карл. Говорит, что я беден…

Павел. Я рад прибить его до смерти!

Зальдерн. О корабль мой! о корабль мой!

Карл. Я не вовсе еще отчаиваюсь. Амалия любит меня постоянно.

Павел. Добрая девушка!

Зальдерн (качая головою). Так ты на это надеешься?

Карл. Господин Гайфиш расположен ко мне довольно хорошо, за то что я так же скуп, как и он, хотя у нас разные причины. Он часто говаривал, что охотно поможет мне поправить свое состояние, лишь бы только это ничего ему не стоило. Теперь напомню ему о данном обещании. Сегодня он может осчастливить меня, не теряя ни одного пфеннига. Пускай только на сей раз отречется от ненавистного своего права.

Зальдерн. Но сделает ли он это?

Карл. Я скажу ему, что корабль принадлежит моему родителю, что весь груз назначен был для его зятя, что я свое собственное добро приму от него вместо приданого за дочерью, может быть он согласится. Он идет сюда, верно уже успел пересчитать все ящики.

Зальдерн. С ним молодая женщина…

Карл. Это Амалия.

Зальдерн. Она, как видно, уже ко всему привыкла.

Карл. О! сердце ее раздирается при каждом несчастном случае. Она обыкновенно провожает отца своего к берегу, зная, что просьбами своими иногда убеждает его сделать что-нибудь доброе. — Вы, между тем, подите ко мне. Вам надобны отдых и подкрепление. Если мы с Амалиею успеем смягчить жестокое сердце, я тотчас прибегу сказать вам.

Зальдерн. Едва ли успеешь.

Павел. Всего лучше поколотить бы его добрым порядком!

——-

Явление третье.

Карл один.

Вчера, при захождении солнца, багряный запад предвещал бурю, сего дня безоблачное утро обещает ясный день природе. Всеблагий Боже! да увижу в сей быстрой перемене предзнаменование судьбы моей!

——

Явление четвертое.

Гайфиш, Амалия, Карл.

Гайфиш. Доброго утра, дорогой сосед! Я думаю, ты не ожидал меня так рано.

Карл. Нельзя сказать. Я знаю, что кораблекрушение всякий раз придает вам новые силы.

Гайфиш. Да, в нынешнюю ночь Господь Бог благословил наш берег. По-видимому, груз должен быть весьма богатый. Корабельные служители воют себе на берегу, так что любо-дорого слушать, а хозяин заблагорассудил куда-то убраться. Хе, хе хе!

Карл. Он теперь у меня дома.

Гайфиш. Право? этому я не очень рад, мне хотелось было сегодня у тебя отобедать. Домой далеко, отлучиться от берега невозможно: иначе, бестии крестьяне тотчас растащат все добро мое.

Карл. Если вы удостоите…

Гайфиш. Не надобно никаких приготовлений! рюмка водки, кусок ветчины — и довольно. Одно только неприятно мне… чужестранец у тебя же будет обедать?

Карл. Конечно.

Гайфиш. Вели покормить его на кухне.

Карл. Он человек почтенный.

Гайфиш. Почтенный, да гол.

Амалия. Тем еще более достоин почтения. Надобно уважать несчастных.

Гайфиш. Болтай себе на досуге. Тем еще более достоин почтения, надобно уважать несчастных! Видела ли ты, чтобы их где-нибудь уважали?

Карл. Он мой отец.

Амалия. Твой отец, Карл? (подходит к нему, и с чувством жмет руку его.)

Гайфиш. Твой отец? Ну, поздравляю, поздравляю.

Карл. Он нажил было великое богатство.

Гайфиш. Право?

Карл. И в нынешнюю ночь всего лишился!

Гайфиш. Что делать! Не о первый, не он и последний.

Карл. Если б не случилось такого несчастья, то сего дня был бы я в состоянии к вам явиться богатым человеком.

Гайфиш. Я принял бы тебя с достодолжным уважением.

Карл. И просить себе Амалию в супружество.

Гайфиш. Предложение твое вменил бы я себе в отличную почесть. Ты ведь знаешь, любезный сосед, что я не нахожу в тебе никакого порока. Но Господь Бог соблаговолил сделать иначе, должно с христианским смирением повиноваться неисповедимым судьбам его.

Амалия. Как, батюшка! Неужели вы намерены присвоить собственность господина Зальдерна?

Гайфиш. Кто, я? сохрани меня Боже! Так у него еще есть собственность? радуюсь! я не смею и дотронуться до нее.

Амалия. Я разумею имущество его, которое теперь вытаскивают на берег.

Гайфиш. Дура! разве это его имущество? Оно мне принадлежит по закону Божиему и по береговому праву.

Карл. И вы не совеститесь доводить почтенного старика до нищенского состояния?

Гайфиш. Боже избави! Да разве моя в том вина? разве я сотворил бурю и подводные камни?

Амалия. Что станут говорить о вас в целой округе, когда сострадательные сердца примут участие в состоянии старика беспомощного?

Гайфиш. Какая мне нужда до клеветников, злоязычных! Я иду прямою дорогою и беру только то, что мне по праву принадлежит.

Карл. Это самое гнусное право!

Гайфиш. Не я установил его.

Амалия. Вы должны уничтожить…

Гайфиш. Не мое дело мешаться в государственное хозяйство.

Карл. Я охотно женюсь на Амалии, не требуя приданого.

Гайфиш. Отдал бы с радостью, если б ты мог содержать ее, как прилично ее состоянию.

Карл. Мог бы, с помощью батюшкина имения.

Гайфиш. Верю! но если б я, вздурившись, отдал тебе его имение, это было бы разве не приданое?

Карл. Вы не один раз обещали помочь мне.

Гайфиш. Обещал с тем только, чтобы такая помощь не довела меня до убытка.

Карл. Теперь имеете самый лучший случай.

Гайфиш. Вот хорошо! случай отвергнуть с презрением дар Божий! ты, видно, за ничто считаешь мои издержки. Сам подумай. Я кормлю работников, которые, невзирая на опасность, бросаются в пучину морскую, держу шлюпки, которые часто разбиваются, построил маяк из одной только христианской любви, плачу пастору, чтоб он каждое воскресенье молился о ниспослании Божьего благословения на мой берег. Видишь ли, какая пропасть денег выходит! следственно справедливость требует, чтоб и я иногда получил что-нибудь За труды свой и убытки.

Амалия. Вы и без того богаты, батюшка! для кого вы собираете?

Гайфиш. Для кого, как не для тебя! ведь ты у меня одна.

Амалия. А если я с радостью соглашусь отказаться от сего прибытка?

Гайфиш. Тогда я скажу, что ты дура, и буду делать, что мне угодно.

Амалия. Хотите ли вы, чтоб я стыдилась моего богатства? хотите ли чтоб, указывая на меня пальцами, говорили вслух: ‘Вот идет богатая девушка! Алмазы, которые висят на ушах ее, суть слезы несчастных, претерпевших кораблекрушения!’

Гайфиш. Тара-тара-тара! ты пошлая дура, и не знаешь, как водится в свете. Никто, увидев богатого человека, не спрашивает, как он сделался богатым. Деньги изглаживают в памяти, человеческой все прошедшее. Работою ли достанешь их, воровством ли — все равно, люди все также низко будут кланяться.

Карл. Вы меня доводите до отчаяния, господин Гайфиш.

Гайфиш. Я не имел никакого намерения доводить вас до отчаяния. Желаю всякому добра и прибыли, только не на свой счет.

Карл. Ну если я донесу правительству, что в бурные ночи ваш маяк вовсе не зажигается, что горят огни в некоторых местах нарочно для обольщения бедных кормщиков?

Амалия. Карл!

Карл. Нет, не могу молчать долее. Горесть моего отца — счастье моей жизни — бойтесь, говорю вам! я все открою.

Гайфиш. Кто! я должен бояться? я, человек, по милости Всевышнего, достаточный и богатый, должен бояться бедняка? В чем ты уличишь меня? без денег ничего не докажешь! Будь-ка лучше посмирнее, сосед, храбростью ничего не возьмешь. У меня не такое жестокое сердце, как ты, может быть, думаешь. Несчастье отца твоего меня сильно трогает. Я теперь же пойду на берег и посмотрю, не удастся ли нам как-нибудь вытащить из воды белье и платье. Если Бог поможет успеть в этом, то я охотно без всякой платы, возвращу находку твоему батюшка (уходит).

——

Явление пятое.

Карл. Амалия.

Карл. Бесчеловечный!

Амалия. Карл! он отец мой. Многие, подобно ему, употребляют во зло так называемое право. Не каждый ли день видим, что люди мучат людей, терзают животных, опустошают поля — и все это делают ссылаясь на право? По моему мнению, тот еще всех извинительнее, кем управляет сила уверенности, к числу таких людей принадлежит и мой батюшка.

Карл. Дочери прилично извинять то, чего одобрить не можно, впрочем я уверен, что сердце ваше гнушается пороком. Амалия! вы слышали, что я сказал о маяке, это сущая правда. Долг и необходимость требуют, чтобы я обнаружил мерзкое дело, нельзя статься, чтобы вы захотели охуждать мой поступок. Любовь детская имеет свои пределы.

Амалия. Но должность детская — не ограничена. Делайте, что признаете нужным. Страхом ли принудите моего батюшку согласиться на ваше требование, или представив его в суд, как преступника, обойдетесь и без его согласия — в том и в другом случае союз наш будет разорван.

Карл. Амалия! Вы не любите меня!

Амалия. Люблю вас всем сердцем, но не думайте, чтобы я когда-либо решилась основать счастье свое на бесчестье моего родителя (уходит).

——

Явление шестое

Карл один, помолчав несколько времени.

Что мне делать? — О вы, опытные мудрецы в искусстве общежития, любимцы случая, вы, которых сердца никогда не боролись с должностью! явитесь теперь предо мною! Вы, всегда готовые осуждать человеческие поступки! уделите мне теперь малейшую долю вашей мудрости! Не долг ли велит мне спасти имение моего отца, и предать злодея правительству? но велит ли долг обесчестить невинную дочь, и разрушить будущее свое счастье?

——-

Явление седьмое.

Зальдерн. Павел. Карл.

Зальдерн. Что, сын мой? ты был разгорячен, каков успех?

Павел. Доброй господин! когда блещет молния и гремит гром, надобно ли спрашивать — какова погода? разве не видите на лбу его морщины?

Карл. Он говорит правду, батюшка, я ничего не успел сделать, только молния может смягчить такое сердце!

Павел. Потому что оно стальное.

Карл. Я просил, угрожал — все тщетно!

Павел. Для чего не прибили его?

Зальдерн. Угрожал? чем?

Карл. Я могу обличить его перед начальством в злодейском поступке.

Павел. И! к чему это?

Зальдерн. Ты должен был прежде обнаружить его преступление, когда мог это сделать. Кто доносит, удовлетворяя гнев свой, тот равен злодею.

Карл. Не гнев, но ваше несчастье заставляет меня…

Зальдерн. Разве я в крайности? нужды мои невелики. Ты у меня остался, я и доволен.

Павел. А меня разве за ничто считаете?

Зальдерн. Послушайся меня, Карл! оставь его, совесть накажет преступника. Вижу твои обстоятельства, и с благодарностью понимаю, что ты готов для меня сделать. Но прошу тебя не оскорблять Амалии. Желаю только, чтобы бедный отец не был для тебя бременем, впрочем! разрыв с любезною не возвратит тебе его имения.

Карл. Для меня бременем? Нет, вы этого не имели в мысли! но к чему было произносить такое ужасное слово? — Хорошо, батюшка! вы решили, и я повинуюсь. Признаюсь охотно, что вы облегчили сердце мое от несносной тяжести. С радостью ограничу свои нужды, удвою силы свои, и постараюсь, чтобы добродетельный родитель мой не терпел ни в чем недостатка.

Павел. У меня о сию пору сил вдвое уже прибыло.

Карл. Теперь дозвольте мне увидеться с Амалиею, успокоить любезную эту девушку, и помириться с нею в первый раз в жизни.

——

Явление восьмое.

Зальдерн. Павел.

Павел. Наш сын пречестный человек.

Зальдерн, Так, Павел! я не ропщу на судьбу свою. Бог щедро вознаградил меня.

Павел. Как хорошо мы заживем вместе! Вот так пойдет у нас время, вы просыпаетесь поутру, когда мы уже часа три поработали, за завтраком рассказываем вам, что делалось на поле, потом вы идете с нами, осматриваете работу, и возвращаетесь домой хорошенько проголодавшись, после обеда ложитесь отдыхать, а мы опять на поле или в лес, подкрепив силы свои, вы для препровождения времени записываете, что с вами служилось в жизни, при закате солнца мы весело после работы идем домой, пересчитываем дар Божий, довольствуемся тем, что имеем, забываем о том, чего нет у нас, наконец дружески пожимаем руки один у другого, и спокойно засыпаем.

Зальдерн. И ты думаешь, добрый Павел, что я стану держать тебя для работы? Склонясь на твою просьбу, я вывез тебя из Индии единственно с тем намерением, чтобы в награду за верность доставить тебе жизнь спокойную, но теперь…

Павел. Так мне должно было бы сидеть, поджавши руки? покорно благодарю. Без работы время кажется для меня несносным, без работы не нахожу вкуса ни в пшене сорочинском, ни в вине пальмовом. Жесткий сухарь для меня приятнее.

Зальдерн. Работай себе, только не у меня. Мы бедны, мы не можем наградить тебя. В богатых домах будешь получать хорошую плату.

Павел. Не в правду ли? Как бы не так! пока не было сына, до тех пор и я хорош был, теперь, когда сын нашелся, Павел уже не надобен, его отгоняют прочь!

Зальдерн. Какой вздор!

Павел (почти со слезами). Ваш сын человек добрый, не спорю. Но скажите, за что оказываете ему особливую милость? что вы сделали для него? Давши жизнь ему, вы скоро с ним расстались. Хотя вы не родной отец мой, однако более отец мне, нежели ему, потому что я и перечесть не умею всех ваших благодеяний (плачет), а теперь хотите меня бедного отослать прочь!

Зальдерн (растрогавшись). Полно, Полно! ты останешься при мне. Мы всегда будем жить вместе.

Павел. Конечно. Я никак не соглашусь расстаться с вами. Меня выгоните дверь, а я тихонько влезу в окно.

——-

Явление девятое.

Гайфиш. Прежние.

(Гайфиш останавливается назади и подслушивает.)

Зальдерн. Благодарю Тебя, Всеблагий Боже! Я гораздо богаче, нежели думал.

Гайфиш (с удивлением про себя). Он богат!

Зальдерн. Море лишило меня сущей безделицы, у меня осталось еще много, очень много!

Гайфиш (про себя). Осталось много!

Зальдерн. Пускай себе присваивают мое имение, но этого никто, кроме смерти, отнять у меня не может.

Гайфиш (пр себя). Что бы такое у него было?

Павел. Барин! Признаться, я не понимаю вас. Отчего вы вдруг стали так веселы?

Зальдерн. Как не быть мне веселым? Я нашел добродетельного сына, сберег от кораблекрушения вещь редкую, драгоценный клейнод!

Гайфиш (про себя). Клейнод!

Павел. Какой клейнод?

Зальдерн. Тебе нельзя знать, как он дорог, но божусь, что ни один монарх не имеет столько денег, сколько стоит моя драгоценность.

Гайфиш (про себя). Вот тебе на!

Павел. Вы возбудили во мне нетерпеливое желание видеть эту драгоценность. Где она у вас?

Зальдерн (обняв одною рукою Павла) Здесь под рукою.

Гайфиш (про себя). А! а!

Павел. О, коли так, добрый господин, так вы спасли два клейнода.

Гайфиш (про себя). Вот! еще не один!

Павел. Потому что большой наш Алмаз также уцелел.

Гайфиш (про себя). Большой алмаз!

Павел. Всякий, кто ни видел его здесь в доме, с удивлением признавался, что он редок по своей величине и красивому виду. Если б король посулил нам за него много денег, ведь мы не отдали бы его, не так ли?

Зальдерн. Ты говоришь правду, и с ним тяжело было бы мне расстаться. О! если б господин Гайфиш знал, как я богат, если б он умел оценить мои сокровища, как бы он изумился!

Гайфиш (про себя). По неволе изумишься!

Зальдерн. Пойду теперь отдыхать в хижине моего сына, что я говорю, в хижине? мы скоро превратим ее в великолепные чертоги. (Уходит не видя Гайфиша.)

Гайфиш (про себя). Вот чудеса!

——-

Явление десятое.

Павел и Гайфиш.

Павел. Добрый господин! Он достоин обладать всеми сокровищами света, потому что нет цены сокровищу, которое у него (указывая на сердце) хранится тут (идет за господином своим).

Гайфиш. Так, под рукою, под мышкою! — Эй, молодчик! на одно слово!

Павел. Что вам надобно?

Гайфиш. Господин фон Зальдерн, как я вижу, имеет к тебе отличное доверие?

Павел. Доверие? У господина моего нет никаких тайн.

Гайфиш. Полно лукавить, знаю все! я подслушал вас.

Павел. Право? напрасно вы беспокоились. Нам скрывать нечего.

Гайфиш. Нечего скрывать, плутишка? Будто я не слышал своими собственными ушами, как вы говорили о драгоценном камне!

Павел (смеется). А! Да, говорили.

Гайфиш. Ну, я слышал также где он держит его. Под рукою?

Павел. Иногда.

Гайфиш. Уж я знаю. Армянин, который привез из Персии славный алмаз, что ныне в Российском скипетре, скрывали его также под мышкою.

Павел (насилу удерживаясь от смеха). В самом деле?

Гайфиш. Точно. Ведь тут, плотно к телу, в самой ямке?

Павел. Может быть.

Гайфиш. Тебе случалось ли видеть этот драгоценный камень?

Павел. Каждый день вижу.

Гайфиш. Велик ли он?

Павел. Велик и толст.

Гайфиш. Верно еще не выгранен?

Павел. Да, к сожалению.

Гайфиш. Нет нужды, тем лучше! был бы только настоящий, неподдельный.

Павел. О, что до внутреннего достоинства касается, я смело могу поручиться, но наружность его неказиста.

Гайфиш. Немудрено, как вынут из горы, таков и есть.

Павел. Точно.

Гайфиш. А дорого ли ценит его твой господин?

Павел. Не думаю, чтоб он стал продавать его.

Гайфиш. Да, такой товар не для всякого.

Павел. Например, не для вас.

Гайфиш. Почему так? Я знаток в этих вещах.

Павел. Едва ли.

Гайфиш. Притом же Господь Бог благословил меня достатком.

Павел. Вы нажили достаток здесь на берегу.

Гайфиш. Что если я выложи тысячу другую золотых! А!

Павел. Я знаю, каков господин мой, он не отдаст его ниже за все ваши сокровища.

Гайфиш. Тьфу к черту! Это должен быть удивительный камень! Где он взял его?

Павел. Нашел.

Гайфиш. Нашел! эдакое счастье, подумаешь! Как это случилось? где он нашел такую драгоценную вещь?

Павел. В Бенгалах, на берегу Орыкса.

Гайфиш. Боже праведный! Что и говорить! Тамошние берега не нашим чета. Здесь мучишься лет двадцать, тридцать пока удастся нажить какую-нибудь малость, там стоит только пойти прогуляться! — Драгоценности лежат по дорогам.

Павел. Это правда, там еще много таких осталось.

Гайфиш. Если б я не был так стар, в сию же минуту поехал бы в Бенгалы.

Павел. Счастливый путь!

Гайфишю Я все-таки не отчаиваюсь быть нужным для твоего господина, когда он захочет продать свою драгоценность. Поеду с ним в Петербург, в Лондон, мы найдем покупщика. — Да, а другой большой алмаз, о котором он говорил, также велик?

Павел (смеется). Алмаз? не многим чем уступает в величине.

Гайфиш. Я цепенею. А внутреннее достоинство?

Павел. Слышите ли что он мало чем уступает первому!

Гайфиш. Чудеса! кто мог бы подумать? Ну, теперь дела пойдут другим порядком.

——

Явление одиннадцатое.

Задьдерн. Прежние.

Зальдерн. Где ты был, Павел? (увидев Гайфиша) А! извините.

Гайфиш. (подходя к нему с протянутыми руками) Несказанно радуюсь, что любезнейшего родственника моего здрава и невредима после многих опасностей, на морях и суше, претерпенных, могу прижать к своему сердцу!

Зальдерн. (удивляясь) Покорно благодарю — но каким образом — родственника?

Гайфиш. Как же? разве не знаете, что племянница свекрови моей бабки была из фамилии Зальдернов? Мы близкие родственники!

Зальдерн. Покорно благодарю.

Гайфиш. Гайфиши во все времена были преданы Зальдернам.

Зальдерн. Я сам испытал это на деле.

Гайфиш. Поскорее к концу! Ваш дорогой сын, а мой любезнейший друг, не скроет от вас намерений своих в рассуждении моей дочери.

Зальдерн. Его несбыточны намерения мне известны.

Гайфиш. Несбыточные? почему так? Моя Амальюшка любит его, я и сам люблю его, как сына. Такого прилежного, такого бережливого, такого честного человека и со свечкой не найдешь.

Зальдерн. И при всем том вы не хотите выдать за него вашей дочери?

Гайфиш. Я не хочу? к стати ли! сегодня же выдаю за него Амалию.

Зальдерн (в крайнем удивлении). Что я слышу!

Павел (смеется про себя). Барин мой еще не знает, что у Гайфиша уда во рту.

Гайфиш. Клянусь вам, любезный сват, что это сущая правда. Надобно только условиться об одном деле.

Зальдерн. Если буду в состоянии выполнить.

Гайфиш. О! ничего нет легче. У меня только и детей, что Амалия, отдаю ей все свое имение. Сделайте вы то же для своего Карла — и все кончено.

Зальдерн. Мне отдать Карлу свое имение? вы шутите. Оно лежит теперь на вашем берегу.

Гайфиш. Ну, ну, я уж знаю, все знаю. Да каким человеком вы почитаете меня, дорогой сват? Не думаете ли, что я в самом деле захочу присвоишь себе хоть один сухарь, принадлежащий любезному моему родственнику? Сохрани меня, Господи, от такого беззакония! Все, что люди мои ни вытащат из моря, все ваше, дорогой сватушка! Кто осмелится утаить хоть один гвоздь, тот сего дня же очутится в рабочем доме.

Зальдерн. Наяву ли то! (Павел тихонько смеется.)

Гайфиш. Вы властны распоряжать своим добром, как угодно. Захотите осчастливить молодую чету, тем лучше, не захотите…

Зальдерн. Захочу ли я? Великодушный человек! все, что ни спасено от кораблекрушения, с радостью отдаю моему сыну.

Гайфиш. Все без изъятия?

Зальдерн. Все без изъятия.

Павел. Меня только прошу выключить.

Гайфиш. Очень охотно, не о тебе дело.

Павел. И нашего пуделя…

Гайфиш. И его возьми себе. Все же прочее, дорогой сват, моими ли людьми вытащенное, или вами сбереженное, понимаете?

Зальдерн. Я выплыл на берег с тем, с чем теперь стою пред вами.

Гайфиш. Знаю, знаю. От вас ничего более и не требуют, кроме того что при себе носите.

Зальдерн. Благородный человек! Вы конечно думаете о родительском сердце?

Гайфиш. Хе, хе, хе! близко сердца, любезный сват, близко сердца.

Зальдерн. Как несправедлив мой Карл! можно ли так ошибиться?

Гайфиш. Молодые люди всегда бывают несправедливы против нас стариков. Кто не вдается с ними в сентиментальные мечты, того называют они жестоким. Такова молодость! Мы напротив того, любезный сват, мы тотчас между собою поладили. Я думаю, хорошо сделаем, если утвердим на бумаге наше условие, в животе и в смерти Бог волен.

Зальдерн. Я готов.

Гайфиш (вынимает из кармана записную книжку и пишет скоро). ‘Я, такой-то, выдаю дочь за вашего сына, а вы, такой-то, уступаете молодой чете все свое имение, сокрытое и явное’. Хорошо ли?

Зальдерн. Очень хорошо.

Гайфиш. Не изволите ли подписать сей предварительный договор?

Зальдерн. С радостью. (Подписывает.)

Гайфиш. Теперь и я подпишу. Дело кончено. А вот к стати идут наши детки. Чтоб не усомнились вы в моем постоянстве, я отдам вшу бумагу вашему сыну.

Зальдерн. Изумлением и стыдом заплатит он за свою ошибку.

———

Явление двенадцатое.

Карл. Амалия. Прежние.

Гайфиш (идет к Карлу, и подает ему листок). Возьми это, любезный друг.

Зальдерн. Карл! проси извинения у великодушного нашего благодетеля.

Карл. Что это значит?

Гайфиш. Прочти-ка.

Амалия. Можно ли спросить?

Гайфиш. Тотчас узнаешь, ты здесь главное лицо. (к Зальдерну) Посмотри, любезный сват, что у него в глазках делается!

Карл. Возможно ли! Амалия! читай! (отдавши Амалии бумагу, обнимает Гайфиша) Батюшка!

Гайфиш. Полно, полно! ты задушишь меня! Видишь ли теперь, какое имею благородное сердце? Нашедши слабую сторону, из меня можно сделать все, что угодно.

Амалия. Любезный батюшка!

Гайфиш. Я всегда был таков. Все зависит от обстоятельств.

Амалия. Вы теперь расположены делать добро, довершите начатое, откажитесь от берегового права. Это будет самое лучшее благословенье нашего брака.

Гайфниш. Дети! это важное дело. — Если б я точно знал — если б я увидел. — Мне нужно слова два сказать этому человеку. (отводит Павла в сторону)

Карл. Нашему Павлу?

Амалия. Что у них за тайна?

Зальдерн. Я не могу понять.

Гайфиш. Скажи мне сущую правду, велик ли драгоценной камень?

Павел. Он…

Гайфиш. Дюйма в два будет?

Павел. Больше.

Гайфиш. Ну, так длиною с палец?

Павел. Гораздо больше и толще.

Гайфиш. О! когда так — господин твой не осердится, если я попрошу, чтоб показал мне?

Павел. Нимало. Согласитесь только на то, чего у вас просят.

Гайфиш. Ну, воля Божия! о цене толковать будет еще время — (громко) Давайте бумагу, дети! (пишет:) ‘Отрекаюсь от берегового права. Ганс фон Гайфиш’. (отдает листок Карлу.) Теперь довольны?

Амалия. (обнимает его) Батюшка!

Зальдерн. Великодушный человек!

Амалия. Я горжусь…

Зальдерн. Какая минута!

Карл. Сам не знаю, что со мной делается!

Павел. (смеется про себя) Насилу удерживаюсь.

Гайфиш. (Зальдерну) Ну, любезный сват, теперь выкладывайте свое добро.

Зальдерн. Какое добро?

Гайфиш. Клейнод и алмаз.

Зальдерн. Клейнод? алмаз?

Гайфиш. К чему таить? Здесь нет никого чужого. Я все знаю. (Карлу) Любезный зять! Ваш батюшка в Бенгалах на берегу Ориксы нашел драгоценный клейнод, который хранит у себя под мышкой.

Зальдерн. Господин Гайфиш! Кто вам сплел эту басню? Не думаю, чтобы честный мой Павел…

Гайфиш. Не Павел, а вы сами открыли. Коротко сказать, я вас подслушал, когда на этом месте вы признавались своему индейцу, что вы очень богаты, что сберегли драгоценный клейнод, и что ни один монарх не в состоянии заплатить вам, чего он стоит.

Зальдерн (смеется). Теперь понимаю. Какая странная ошибка!

Гайфиш. Нет, не ошибка. Не вас ли спрашивал этот парень, где вы спрятали свою драгоценность? Не вы ли отвечали ему, что она у вас под рукой?

Зальдерн (обняв Павла). Вот она опять у меня под рукой.

Гайфиш (изумясь). Как! Изъяснитесь.

Зальдерн. Говоря о клейноде, я имел в мыслях этого верного слугу.

Гайфиш (как громом пораженный). Что это!

Зальдерн. Какими сокровищами купить можно верное сердце?

Гайфиш (почти вне себя от изумления и гнева). Но — но — алмаз?

Павел. Вон он бегает — наш пудель.

Гайфиш (громко). Пудель? (С горестью, тише.) Пудель!

Павел (кличет собаку). Алмаз! Алмаз! Сюда!

Гайфиш. О треклятая сентиментальность! У нее свой особливый словарь! Клейнод на языке ее значит мерзавца слугу, алмаз значит пуделя! Я обманут, обольщен!

Зальдерн. Я тому не причиной.

Гайфиш (к Амалии и Карлу). Женитесь, черт с вами! Право береговое остается при мне ненарушимо! Вы не получите от меня ни одного пфеннига, пока я жив! Когда нечего будет вам есть, зажарьте себе пуделя, а этому драгоценному клейноду велите служить у стола. (Поспешно уходит.)

Карл (обняв Амалию). Любовь и умеренность…

Зальдерн. Трудись, мое благословение…

Амалия. Мы богаты!

Павел. А мне разве некого обнять? Алмаз! Сюда, ко мне! (Пудель выбегает, Павел обнимает его. Занавес опускается.)

Коцебу.