Сарданапал, Байрон Джордж Гордон, Год: 1821

Время на прочтение: 83 минут(ы)

СОЧИНЕНІЯ
ЛОРДА БАЙРОНА
ВЪ ПЕРЕВОДАХЪ РУССКИХЪ ПОЭТОВЪ

ТОМЪ ВТОРОЙ
ИЗДАНІЕ ТРЕТЬЕ
О. ГЕРБЕЛЬ

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
1883

САРДАНАПАЛЪ.

ТРАГЕДІЯ ВЪ ПЯТИ ДЙСТВІЯХЪ.

Переводъ П. Вейнберга и А. Соколовскаго

ВЕЛИКОМУ ГЕТЕ

иностранецъ дерзаетъ поднести дань уваженья
литературнаго вассала своему ленному господину, первому изъ современныхъ писателей,
создавшему литературу въ своёмъ собственномъ отечеств
и прославившему литературу европейскую.
Недостойное произведеніе, которое авторъ осмлился посвятить ему,
называется:
‘САРДАНАПАЛЪ’.

ПРЕДИСЛОВІЕ.

Издавая въ свтъ нижеслдующія трагедіи {‘Сарданапалъ’ и ‘Двое Фоскари’.}, я повторю только, что, сочиняя ихъ, ршительно не имлъ въ виду постановки ихъ на сцену. О попытк, сдланной одинъ разъ театральными антрепренёрами, публика уже выразила своё мнніе. Что же касается моихъ личныхъ воззрній на этотъ предметъ, то такъ-какъ, повидимому, они не ставятся ни во что, то и я умолчу о нихъ. Относительно исторической основы этихъ трагедій, отсылаю читателя въ примчаніямъ.
Въ одномъ изъ предыдущихъ драматическихъ произведеній, авторъ сдлалъ попытку сохранить три ‘единства’, а въ другомъ — по возможности приблизиться къ нимъ, полагая, что при полномъ отсутствіи ихъ можно написать стихотвореніе, по никакъ не драму. Автору извстно, какъ непопулярна эта система въ современной англійской литератур, но она изобртена не имъ, а есть ничто иное, какъ теорія, ещё недавно господствовавшая, какъ законъ, въ литератур всего міра и удержавшаяся въ этомъ вид до-сихъ-поръ у наиболе образованныхъ народовъ. Но nous avons chang tout cela и пожинаемъ плоды этой перемны. Авторъ далёкъ отъ мысли, что ему удастся создать въ этомъ род что-нибудь, могущее сравниться съ произведеніями его предшественниковъ, какъ державшихся классическихъ правилъ, такъ и не обращавшихъ на нихъ вниманія, ему желательно только объяснить, почему онъ предпочёлъ правильную драматическую постройку, хотя и слабую, полному отступленію отъ всякихъ правилъ. Гд онъ потерплъ неудачу, тамъ вина ея должна быть приписана архитектору, а не самому искусству.

ДЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Мужчины: САРДАНАПАЛЪ, царь Ниневіи, Ассиріи и другихъ странъ.
АРБАКЪ, мидянинъ, замышляющій сдлаться царемъ.
БЕЛЕЗИСЪ, халдейскій прорицатель.
САЛЕМЕНЪ, деверь царя.
АЛТАДА, дворцовый чиновникъ.
ПАНІА.
ЦАМЕСЪ.
СФЕРО.
БАЛЕА.
Женщины: ЗАРИНА, царица.
МИРРА, рабыня-іонянка и любовница Сарданапала.

Гаремныя женщины, стражи, свита, халдейскіе жрецы, мидяне и другіе.

Дйствіе въ Ниневійскомъ дворц.

ДЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Зала во дворц.

САЛЕМЕНЪ
Онъ мучитъ государыню — но онъ
Ей господинъ, сестру мою онъ мучитъ —
Но онъ мн братъ: онъ мучитъ свой народъ —
Но онъ его владыка. Я обязанъ
И подданнымъ, и другомъ быть ему —
Снасти его отъ гибели постыдной.
Я не могу, не долженъ допустить,
Чтобъ безъ слда изсякла подъ землёю
Немврода кровь, Семирамиды кровь,
Чтобъ кончилась пастушескою сказкой
Исторія тринадцати вковъ
Владычества. Онъ долженъ пробудиться.
Въ его душ изнженной развратъ
Не истребилъ отваги беззаботной,
Природную энергію его
Испорченная жизнь лишь подавила,
Не сокрушивъ, и въ сладострасть онъ
Не утонулъ, а лишь погрязъ глубоко.
Родясь въ изб онъ могъ бы государство
Себ добыть: рождённый для внца,
Онъ но себ оставитъ только имя —
Ничтожное наслдство для дтей.
Но и теперь ещё не всё погибло,
Ещё теперь онъ могъ бы искупить
Позорное бездйствіе, когда бы
Съ той легкостью, съ какою сталъ онъ тмъ,
Чмъ быть ему не слдуетъ, ршился бъ
Тмъ сдлаться, чмъ быть ему должно.
Какъ-будто бы своимъ народомъ править
Труднй, чмъ жизнь въ разврат Истощать?
Быть во глав своихъ солдатъ трудне
Владычества въ гарем? Онъ себя
Губительнымъ распутствомъ разслабляетъ,
И духъ, и плоть подкапываетъ онъ
Занятьями, что не даютъ здоровья —
Какъ ловъ зврей, и славы — какъ война.
Да, долженъ онъ проснуться. Ахъ, лишь громы
Небесные его разбудятъ!
(За сценой нжная музыка.) Вотъ,
Вотъ звуки лиръ, и лютень, и кимваловъ —
Гармонія баюкающей нги,
Истомы сладострастной! Голоса
Гаремныхъ женъ и тварей ниже женщинъ
Сливаются въ весёлый хоръ, а онъ,
Великій царь всего земного міра,
Увнчанный цвтами, возлежитъ,
Откинувши небрежно діадему —
Хватай её, кто только хочетъ… Вотъ,
Они идутъ. Уже благоуханье
Отъ ихъ одеждъ доносится ко мн,
Ужь вижу я — вдоль галерей сверкаетъ
Каменьями толпа нарядныхъ двъ,
Его пвицъ я, вмст съ тмъ, совтницъ
И между нихъ, самъ женщина съ лица
И женщиной одтъ, Семирамиды,
Великаго царя ничтожный внукъ.
Но вотъ и онъ. Остаться мн? Конечно —
И подойти и смло все сказать,
Что говорятъ о нёмъ другъ другу люди,
Хорошіе и честные… Идутъ,
Идутъ рабы и, въ ихъ глав, владыка
И подданный, слуга своихъ рабовъ!

СЦЕНА II.

Входитъ САРДАНАПАЛЪ, одтый по женски, въ внк изъ розъ, за нимъ и молоодые рабы.

САРДАНАПАЛЪ.
(обращаясь къ нкоторымъ изъ свиты).
Для пиршества въ Евфратскомъ павильон
Устроить всё пышне! Разубрать
Гирляндами и освтить поярче!
Мы ужинать тамъ будемъ ныньче въ полночь.
Исполнить всё, какъ должно, а теперь —
Галеру мн! Надъ свтлою ркою
Свжительный кружится втерокъ —
Мы поплывемъ. Вы, нимфы дорогія,
Длящія со мной часы утхъ,
Увижу вновь я васъ въ тотъ часъ сладчайшій,
Когда мы соберёмся, точно хоръ
Небесныхъ звздъ, и вы такое жь небо
Блестящее сплетёте изъ себя.
До тхъ же поръ, вы можете свободно
Располагать собой. А ты, моя
Іонянка возлюбленная, Мирра,
Гд хочешь ты остаться: въ ихъ сред
Иль близь меня?
МИРРА.
Властитель мой!
САРДАНАПАЛЪ.
Властитель!
Ахъ, жизнь моя! Что это за отвтъ
Убійственно-холодный? Ужъ такое
Проклятіе царей — отвты слышать
Подобные. Ты госпожа себ,
Какъ мн. Скажи, съ гостями ль удалиться
Желаешь ты, иль чаровать меня
Останешься?
МИРРА.
Царя желанье будетъ
Закономъ мн.
САРДАНАПАЛЪ.
Ахъ, перестань со мной
Такъ говорить! Блаженствомъ высочайшимъ
Считаю я — желанія твои
Вс исполнять. Я собственныхъ желаній
Высказывать не смю, опасаясь
Ихъ выразить на перекоръ теб,
Затмъ-что ты чужимъ желаньямъ въ жертву
Всегда свои принесть готова…
МИРРА.
Я
Хотла бы остаться. Выше счастья
Не знаю я, какъ вчно быть съ тобой,
Но…
САРДАНАПАЛЪ.
Что же но?Межь мною и тобою
Единственной преградой можетъ быть
Твой произволъ плнительный…
МИРРА.
Я слышу —
Обычный часъ совта твоего
Ужь наступилъ, мн лучше удалиться…
САЛЕМЕНЪ (подходя).
Раба права: ей слдуетъ уйти.
САРДАНАПАЛЪ.
Кто говоритъ? Ты, братъ мой?
САЛЕМЕНЪ.
Братъ царицы
Теб же, царь, всеподданный слуга.
САРДАНАПАЛЪ (обращая къ свит).
И такъ, прошу васъ всхъ своимъ досугомъ
Располагать до полночи, а тамъ
Мы вновь васъ ждёмъ.

(Вс уходятъ. Мирра тоже собирается уйти).

Ты, Мирра, мн казалось,
Остаться здсь хотла…
МИРРА.
Государь,
Ты не сказалъ остаться мн…
САРДАНАПАЛЪ.
Но это
Ты взглядами сказала. Мн знакомъ
Малйшій взглядъ глазъ іонійскихъ этихъ,
И я прочёлъ, что отъ меня уйти
Не хочешь ты.
МИРРА.
Вашъ братъ, мой повелитель…
САЛЕМЕНЪ.
Царицы братъ, его супруги братъ,
Гречаночка! Меня назвать ты смешь
И не краснть при этомъ?
САРДАНАПАЛЪ.
Не краснть!
О человкъ, лишенный глазъ, и сердца!
Въ ея лиц зажечь такой пурпуръ,
Какимъ въ часы вечерняго заката
Блестятъ снга Кавказа — и потомъ
Её корить твоей же слпотою
Холодною!… Какъ — слёзы, Мирра?
САЛЕМЕНЪ.
Пусть
Он текутъ! Она слезами платитъ
Не за себя одну, сама жь она —
Причина слёзъ гораздо ядовитй.
САРДАНАПАЛЪ.
Будь проклятъ тотъ, изъ-за кого она
Заплакала!
САЛЕМЕНЪ.
ё Не проклинай себя же,
Когда уже мильоны безъ того
Тебя клянутъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Не забывайся! Хочешь,
Чтобъ вспомнилъ я, что я монархъ?
САЛЕМЕНЪ.
О, если бъ
Ты вспомнить могъ!
МИРРА.
Мой государь и ты,
Мой принцъ, уйти позвольте мн.
САРДАНАПАЛЪ.
Что жь длать,
Боль грубою рукою ранилъ онъ
Твой нжный духъ — иди, но помни — скоро
Мы свидимся. Ахъ, лучше потерять
Мн мой престолъ, чмъ радость быть съ тобою!

(Мирра у ходитъ.)

САЛЕМЕНЪ.
И съ нимъ, и съ ней ты, можетъ-быть, навкъ
Разстанешься.
САРДАНАПАЛЪ.
Братъ! видно, я умю
Собой владть, когда такія рчи
Ещё сношу, не выводи жь меня
Изъ всхъ границъ моей натуры слабой!
САЛЕМЕНЪ.
Изъ этой-то натуры, черезчуръ
Бездйственной и слабой, и хочу я
Тебя извлечь. О, если бы я могъ
Поднять твой духъ, хотя бы даже жертвой
Самъ сдлался!
САРДАНАПАЛЪ.
Клянусь Вааломъ, онъ
Тираномъ бы хотлъ меня увидть!
САЛЕМЕНЪ.
Ты и теперь тиранъ! Иль, можетъ-быть,
Ты думаешь, что только тамъ тиранство,
Гд льётся кровь, гд вчный звонъ цпей?
Нтъ, деспотизмъ порока, ядъ разврата,
Безсиліе, тупая апатія
И чувственность позорная творятъ
Мильонами тирановъ, ихъ жестокость
Безкровная далёко превосходитъ
Гнуснйшія жестокости владыкъ,
Исполненныхъ энергіи кровавой.
Да, зрлище разврата твоего —
И тяжкій гнётъ, и страшная отрава,
Въ нёмъ гибели источникъ твоему
Владычеству и всмъ его опорамъ.
Извн ли врагъ нахлынетъ на тебя,
Внутри ль страны возстанье загорится —
И тутъ, и тамъ погибель для тебя:
Разбить врага народъ твой не съуметъ,
А къ мятежу съ охотою примкнётъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Что жь длаетъ тебя всего народа
Глашатаемъ?
САЛЕМЕНЪ.
Участіе въ страданьямъ
Моей сестры царицы, и любовь
Природная къ племянникамъ-малюткамъ,
И преданность къ царю, въ которой онъ,
Я думаю, нужду ощутитъ скоро
Не на однихъ словахъ, и уваженье
Къ Немвродову потомству, и ещё,
Ещё одно, съ чмъ незнакомъ ты.
САРДАНАПАЛЪ.
Что же?
САЛЕМЕНЪ.
Невдомое слово для тебя.
САРДАНАПАЛЪ.
Желательно услышать…
САЛЕМЕНЪ.
Добродтель.
САРДАНАПАЛЪ.
Невдомое слово! Да ничто —
Ни ревъ трубы, ни крики пьяной черни
Не рзали ушей моихъ сильнй,
Убійственнй, чмъ это слово. Только
Его одно и слышу я въ устахъ
Твоей сестры.
САЛЕМЕНЪ.
Чтобъ разговоръ несносный
Перемнить, стань слушать про порокъ.
САРДАНАПАЛЪ.
А отъ кого?
САЛЕМЕНЪ.
Пожалуй, хоть отъ втровъ,
Коль голоса народа — для тебя
Неслышный звукъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Послушай, я — ты знаешь —
И терпливъ, и милосердъ, не разъ
Ты въ этомъ убждался: отвчай же,
Что двигаетъ тобой?
САЛЕМЕНЪ.
Бда, теб
Грозящая.
САРДАНАПАЛЪ.
Не понимаю.
САЛЕМЕНЪ.
Слушай:
Народы вс — ихъ много получилъ
Ты отъ отца — къ теб пылаютъ злобой
Открытою.
САРДАНАПАЛЪ.
Ко мн? Чего жъ хотятъ
Рабы?
САЛЕМЕНЪ.
Царя.
САРДАНАПАЛЪ.
А что же я такое?
САЛЕМЕНЪ.
Для нихъ — ничто, по мн же — человкъ,
Способный быть и кое-чмъ побольше.
САРДАНАПАЛЪ.
Шваль пьяная! Чего же это имъ
Недостаетъ? И миръ, и изобилье —
Всё есть у нихъ.
САЛЕМЕНЪ.
Да, мира больше, чмъ
Не срамъ имть, а изобилья — меньше,
Чмъ кажется царю, гораздо меньше.
САРДАНАПАЛЪ.
Кто жь тутъ виной, какъ не одни мои
Грабители-сатрапы.
САЛЕМЕНЪ.
И отчасти
Самъ государь, который никогда
Не сдлаетъ ни шагу за ворота
Дворцовыя, а если и рискнетъ,
То лишь затмъ, чтобъ спрятаться отъ зноя
Въ какомъ-нибудь нагорномъ замк? О,
Великій Валъ, создавшій это царство
Обширное и ставшій богомъ въ нёмъ,
Иль такъ, какъ богъ, блиставшій яркой славой
Въ теченіе столтій — вотъ, смотри,
Тотъ, кто себя зовётъ твоимъ потомкомъ!
Онъ никогда ещё, какъ властелинъ,
Не видлъ царствъ, съ которыми разстался
Ты, какъ герой, которыя трудомъ,
И временемъ, и кровью намъ ты добылъ —
И для чего? чтобъ сдлались они
Источникомъ налоговъ и стяжаній
Для оргіи, для прихотей слпыхъ
Любовницы…
САРДАНАПАЛЪ.
Тебя я понимаю,
Желалъ бъ ты, чтобъ превратился я
Въ воителя. Клянусь звздами неба,
Открытыми халдеянамъ — клянусь,
Безумные рабы вполн достойны,
Чтобъ въ собственныхъ желаніяхъ они
Нашли своё проклятье и чтобъ къ слав
Я ихъ повёлъ.
САЛЕМЕНЪ.
А отчего же нтъ?
Вдь женщиной была Семирамида,
А между тмъ къ Гангеса берегамъ
Она своихъ водила ассиріянъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Да, это такъ. Но только — какъ вернулась
Она оттоль?
САЛЕМЕНЪ.
Какъ мужъ и какъ герой:
Разбитая — то правда, но постыдно
Не павшая. Съ своими двадцатью
Солдатами въ порядк отступила
На Бактрію.
САРДАНАПАЛЪ.
А сколько ихъ она
Оставила для коршуновъ индійскихъ?
САЛЕМЕНЪ.
О томъ молчатъ анналы.
САРДАНАПАЛЪ.
Ну, такъ я
За нихъ скажу, что, право, двадцать платьевъ
Въ своёмъ дворц ей лучше бы наткать,
Чмъ съ двадцатью солдатами спасаться,
Покинувши мильоны врныхъ слугъ
Среди волковъ, и вороновъ, и тварей
Свирпе, страшне ихъ — людей!
И это честь? О, если такъ, оставьте
Меня въ моёмъ позор навсегда!
САЛЕМЕНЪ.
Не всмъ бойцамъ одна и та же доля.
Великая праматерь ста царей
Изъ Индіи бжала, это правда,
Но бактріянъ, и персовъ, и мидянъ
Она за-то прибавила къ народамъ,
Которыми владла, какъ и ты
Владть бы могъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Я и владю ими,
Она жь одно умла — покорять.
САЛЕМЕНЪ.
Ахъ, мечъ ея для нихъ — и скоро — больше.
Чмъ скипетръ твой, понадобится!
САРДАНАПАЛЪ.
Жилъ,
Какъ говорятъ, на свт нкій Бахусъ.
Я отъ моихъ гречаночекъ о нёмъ
Слыхалъ не разъ. Онъ богъ былъ, богъ у грековъ
И, стало быть, совсмъ не божество
Въ Ассиріи, а между-тмъ то царство
Индійское, гд, по твоимъ словамъ,
Такъ пострадать пришлось Семирамид,
Онъ покорилъ.
САЛЕМЕНЪ.
И я о нёмъ слыхалъ,
Ты видишь самъ — въ людяхъ прослылъ онъ богомъ
За подвигъ свой.
САРДАНАПАЛЪ.
И я сейчасъ почту
Божественность его. Эй, виночерпій!
САЛЕМЕНЪ.
Что хочетъ царь?
САРДАНАПАЛЪ.
Хочу, чтобъ былъ почтёнъ
Вашъ новый богъ и старый побдитель.
Вина сюда!

(Входитъ виночерпій.)

Подай мн золотой,
Украшенный каменьями, мой кубокъ,
Что чашею Немвродовой зовутъ.
Полнй! Скорй!

(Виночерпій уходитъ.)

САЛЕМЕНЪ.
Ещё твой пиръ недавній
Не выспался, а ты уже готовъ
Возобновить!

(Виночерпіи возвращаете съ виномъ.)

САРДАНАПАЛЪ.
Мой благородный сродникъ
Коль варвары далёкихъ береговъ
Іоніи и подданные наши
Не лгутъ — такъ онъ, тотъ Бахусъ, покорилъ
Всю Индію, не правда ли?
САЛЕМЕНЪ.
Да, правда,
И вотъ за-то прослылъ онъ богомъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ,
Нтъ, не за-то! Дв-три его колонны,
Которыя моими быть могли бъ,
Сочти я ихъ достойными покупки
И поисковъ — вотъ всё, что говоритъ
О царствахъ, имъ разрушенныхъ, о крови,
Что пролилъ онъ морями, о сердцахъ,
Разбитыхъ имъ. Но здсь, здсь, въ этой чаш
Лежитъ его безсмертіе — въ лоз
Безсмертной той, откуда душу первый
Онъ выдавилъ и намъ потомъ её
На радость далъ, какъ слабое возмездье
За зло своихъ побдъ. Да, но сверши
Онъ этого, и гробъ его, и имя
Лишились бы безсмертья, и подобно
Праматери моей Семирамид,
Остался бъ онъ на вки межь людьми
Чудовищемъ какимъ-то, съ полу-блескомъ
Божественнымъ. Вотъ богомъ что его
Содлало — тебя жъ пусть человкомъ
Содлаетъ. Ну, добрый мой брюзга,
Вотъ чаша, пей въ честь греческаго бога!
САЛЕМЕНЪ.
Всхъ царствъ твоихъ я нё взялъ бы за-то,
Чтобъ, такъ-какъ ты, глумиться надъ родною
Религіей.
САРДАНАПАЛЪ.
Онъ, стало быть, герой
По твоему, затмъ, что кровь морями
Лилъ по земл — но ужь никакъ не богъ
Изъ-за того, что далъ плоду онъ силу
Волшебную, смняющую грусть
Веселіемъ, вливающую юность
Въ кровь стариковъ и вдохновенный пылъ —
Въ духъ юношей, дающую забвенье
Усталости, гонящую боязнь
Опасности, творящую намъ новый
Роскошный міръ, когда тускнетъ тотъ,
Гд мы живёмъ. Ну, что жь, коли не хочешь
За бога пить, такъ пусть, какъ человкъ,
Онъ здравствуетъ, какъ человкъ, который
Міръ изумилъ злодйствомъ и добромъ.

(Пьетъ.)

САЛЕМЕНЪ.
Ты оргіи готовъ опять предаться,
Какъ вижу я?
САРДАНАПАЛЪ.
А если бы и такъ?
Весёлый пиръ, гд ни одна слезинка
Не потечётъ, не лучше ли побды?
По цль моя иная: если выпить
Не хочешь ты со мною — продолжай
По своему: тебя я не стсняю.

(Виночерпію.)

Иди, дитя! (Виночерпій уходитъ.)
САЛЕМЕНЪ.
Но только одного
Желалъ бъ я — стряхнуть съ тебя дремоту.
Пусть лучше мной ты будешь пробуждёнъ,
Чмъ мятежомъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Какой мятежъ? Откуда?
И для чего? и почему? и гд?
Я государь законный, я потомокъ
Исконныхъ государей, въ чёмъ такомъ
Я предъ моимъ народомъ провинился
И предъ тобой, чтобъ ты меня бранилъ,
А онъ вставалъ мятежно?
САЛЕМЕНЪ.
Что ты сдлалъ —
Мн собственно — объ этомъ умолчу.
САРДАНАПАЛЪ.
Но всё-таки, ты думаешь, конечно,
Что оскорбилъ царицу я? Вдь такъ?
САЛЕМЕНЪ.
Я думаю? Какъ будто оскорбленья
Здсь не было на самомъ дл?
САРДАНАПАЛЪ.
Князь,
Терпніе и выслушай. Царица
Окружена всмъ блескомъ, властью всей,
Какія ей по сану подобаютъ,
Вс чествуютъ монархиней её,
И вврены ея надзору принцы
Наслдные. Я съ нею въ бракъ вступилъ
Изъ видовъ государства, какъ монархи
Вступаютъ въ бракъ, и такъ её любилъ,
Какъ женъ мужья по большей части любятъ,
Но если вы надялись, что къ ней
Я привяжусь, какъ мужичекъ халдейскій
Къ своей жен, то, значитъ, ни меня,
Ни сердце человка, ни монарховъ
Не знали вы.
САЛЕМЕНЪ.
Царь, лучше о другомъ
Поговоримъ. Въ моей крови нтъ мста
Для жалобы, сестр же — не нужна
Насильная любовь, хотя бы даже
Властителя Ассиріи. Она
Отвергнетъ страсть, что длятъ вмст съ нею
Наложницы, рабыни чуждыхъ странъ.
Она молчитъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Зачмъ же не уметъ
Молчать и братъ?
САЛЕМЕНЪ.
Я — эхо голосовъ
Твоихъ земель, которыхъ скоро долженъ
Лишиться тотъ, кто ими долго такъ
Пренебрегалъ.
САРДАНАПАЛЪ.
О, грубые и злые
Рабы! За-то роптать и обвинять,
Что крови ихъ не лилъ я, что въ пустыни
Песчаныя на гибель не водилъ
Мирьяды ихъ, что береговъ Гангеса
Не ублялъ костями, что не гнулъ
Ихъ головы подъ дикіе законы,
Что никого не изнурилъ трудомъ
Постройки стнъ и башень вавилонскихъ!
САЛЕМЕНЪ.
Но это всё трофеи, во сто разъ
Достойне монарха и народа,
Чмъ музыка, и псни и пиры,
Наложницы, сокровищъ расточенье,
Попраніе всего благого…
САРДАНАПАЛЪ.
Я
Трофеями два города имю:
Въ единый день и Тарсъ и Анхіалъ
Построены, ты знаешь… Ну, а эта
Старуха кровожадная, моя
Воинственная бабушка, невинность
Стыдливая — что сдлала бъ ещё?
Разрушила бъ, и только…
САЛЕМЕНЪ.
Это правда,
Я признаю твою заслугу: да,
Два города соорудилъ ты — просто
Изъ прихоти, и надписью такой
Украсилъ ихъ, которая послужитъ
Теб и имъ позоромъ навсегда.
САРДАНАПАЛЪ.
Позоромъ мн! Клянусь Вааломъ, эти
Два города, какъ тамъ ни хороши,
Но надписи не стоятъ. Какъ угодно
Брани меня, правленіе моё
И жизнь мою, но это изреченье
Правдивое оспаривать не тщись,
Здсь въ трёхъ строкахъ исторія все и жизни
И длъ людскихъ, её ты помнишь? ‘Царь
Сарданапалъ, сынъ Анасиндаракса,
Въ единый день два города воздвигъ.
шь, пей, люби, всё прочее не стоитъ
Щелчка.’
САЛЕМЕНЪ.
Мораль достойная, слова
Премудрыя, которыя народу
Внушаетъ царь!
САРДАНАПАЛЪ.
А ты чего бъ хотлъ?
Чтобъ я писалъ указы: ‘повинуйся,
Народъ, царю! вноси въ его казну!
Служи въ его фалангахъ! жертвуй кровью
Изъ-за него, благоговйно падай
Предъ нимъ во прахъ, вставая, чтобъ нести
Тяжелый трудъ!’ Иль такъ: ‘На этомъ мст
Сарданапалъ сто тысячъ умертвилъ
Своихъ враговъ. Смотрите, вотъ ихъ гробы —
Его трофей!’ Такія вещи я
Воителямъ свершать предоставляю:
Съ меня жь вполн довольно, если дамъ
Я подданнымъ возможность меньше слышать
Гнётъ бдъ земныхъ и приближаться къ гробу
Безъ горькихъ слёзъ. Какія льготы я
Себ даю — въ такихъ же нтъ отказа
И моему народу. Вс мы поди.
САЛЕМЕНЪ.
Твои отцы какъ боги чтились.
САРДАНАПАЛЪ.
Да,
Въ пыли гробовъ, когда они ни боги,
Ни смертные. Уволь меня отъ нихъ!
Червякъ — вотъ богъ! Онъ стъ по крайней мр
Твоихъ боговъ, покамстъ наконецъ,
Сожравши все, безъ пищи самъ издохнетъ.
А тля’, твои — простые люди. Вотъ,
Взгляни-ка ты на ихъ потомка: слышу
Я тысячу земныхъ вещей въ себ,
А божества — ни капли, разв только
Наклонность та, которую во мн
Ты такъ хулишь — любить, быть милосерднымъ,
Дурачества другихъ людей прощать
И — это вотъ въ натур человка —
Нестрогимъ быть и къ собственнымъ своимъ.
САЛЕМЕНЪ.
Ахъ! приговоръ подписанъ Ниневіи!
Несчастная, несчастная царица
Всхъ городовъ!
САРДАНАПАЛЪ.
Чего боишься ты?
САЛЕМЕНЪ.
Со всхъ сторонъ ты окруженъ врагами —
И, можетъ-быть, чрезъ нсколько часовъ,
Свирпая гроза ужъ уничтожитъ
Твоихъ, моихъ и самаго тебя,
И къ утру всё, что есть ещё сегодня
Изъ племени Ваала, будетъ прахъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Что жъ намъ грозитъ?
САЛИМЕНЪ.
Измна честолюбцевъ,
Уже давно держащая тебя
Въ своихъ стяхъ, но есть ещё спасенье:
Лишь царскою печатью ты меня
Уполномочь разоблачить вс козни —
И головы виновныхъ я сложу
Къ твоимъ ногамъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Гм… Головы… А сколько?
САЛЕМЕНЪ.
Ужели я вести имъ стану счётъ,
Когда твоя въ опасности? Позволь же
Мн дйствовать — дай мн свою печать
И предоставь уже распорядиться
Всмъ остальнымъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ, жизнями людей
Я никому не дамъ распоряжаться.
Когда другихъ лишаемъ жизни мы,
То что берёмъ и что даёмъ — не знаемъ.
САЛЕМЕНЪ.
И ты её боишься взять у тхъ,
Которые грозятъ твоей?
САРДАНАПАЛЪ.
Ну, это
Такой вопросъ… Но я отвчу: да.
Безъ этого нельзя ль? Кто подозрнье
Твоё навлёкъ? Вели арестовать.
САЛЕМЕНЪ.
Желалъ бы я, чтобъ ты моихъ отвтовъ
Не требовалъ. А то они сейчасъ
Подхватятся болтливою толпою
Твоихъ гетеръ, оттуда по дворцу
Пойдутъ гулять, проникнутъ даже въ городъ —
И всё тогда пропало. Предоставь
Мн дйствовать.
САРДАНАПАЛЪ.
Теб я доврялся,
Ты знаешь самъ, всегда. Вотъ перстень мой!
САЛЕМЕНЪ.
Но у меня ещё одна есть просьба
САРДАНАПАЛЪ.
Я слушаю.
САЛЕМЕНЪ.
Чтобъ отмнилъ ты пиръ
Сегодняшній въ Евфратскомъ павильон.
САРДАНАПАЛЪ.
Пиръ отмнить! Да ни за что, хотя бъ
Тутъ собрались вс сколько есть на свт
Бунтовщиковъ! Пускай себ идутъ,
Пусть длаютъ вс гадости, какія
Имъ въ умъ придутъ — не испугаюсь я,
Изъ-за стола не выйду раньше, кубковъ
Ни на одинъ не уменьшу, въ внк
Ни одного цвточка не убавлю,
Не сокращу веселья ни на часъ.
Я не боюсь.
САЛЕМЕНЪ.
Но если это нужнымъ
Окажется — вооружишься ты,
Не правда-ли?
САРДАНАПАЛЪ.
Быть-можетъ. Славный панцырь
Есть у меня, и мечъ не изъ плохихъ,
Копьё и лукъ, какими бъ не побрезгалъ
И самъ Немвродъ — немножко тяжелы,
Да ничего, я справлюсь… Только вотъ что
Мн въ умъ пришло: давно ужь это всё
Употреблялъ я даже на охот.
Теб оно попалось на глаза
Хоть разъ одинъ.
САЛЕМЕНЪ.
Какъ во-время такія
Ребяческія шутки! Отвчай
Когда нужда придётъ, ты за оружье
Возьмешься-ли?
САРДАНАПАЛЪ.
Возьмусь-ли! О, когда
Такъ быть должно, когда рабовъ безумныхъ
Не усмирить ничмъ помягче — я
До той поры мечемъ работать стану,
Пока его не захотятъ они
Въ моихъ рукахъ веретеномъ увидть.
САЛЕМЕНЪ.
По ихъ словамъ, твой скиптръ ужь съ давнихъ поръ
Веретено.
САРДАНАПАЛЪ.
Они солгали! Впрочемъ,
Пусть говорятъ. У древнихъ грековъ былъ —
Какъ пли мн не разъ мои рабыни —
Главнйшимъ изъ героевъ Геркулесъ,
И вотъ за-то, что онъ любилъ царицу
Лидійскую, такая же молва
Шла про него. Ты видишь — чернь повсюду
На клевету падка, чтобъ въ прахъ топтать
Своихъ владыкъ.
САЛЕМЕНЪ.
Отцовъ твоихъ, однако,
Не обвинялъ въ такихъ длахъ народъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Ну, да — не смлъ. Война или работа
Была его удломъ, цпи онъ
Снималъ лишь съ тмъ, чтобъ нарядиться въ латы.
Ну, а теперь у нихъ досугъ, и миръ,
И полная свобода веселиться
И горло драть. За это не сержусь
Нисколько я: единая улыбка
Красавицы дороже для меня
Всхъ возгласовъ, какими возносила
Когда-нибудь народная толпа
Ничтожество. Въ безумномъ рев этихъ
Поганыхъ стадъ, отъ жиру ужь совсмъ
Взбсившихся, какъ-будто есть что-либо,
Изъ-за чего я могъ бы дорожить
Хвалами ихъ, или страшиться брани?
САЛЕМЕНЪ.
Ты самъ сказалъ, что люди и они,
Такъ, стало-быть, и ихъ сердца да значатъ
Хоть что-нибудь.
САРДАНАПАЛЪ.
Такія же сердца
У псовъ моихъ — нтъ, лучше, почестне!
Но къ длу. Ты мой перстень получилъ:
Коли они дйствительно бунтуютъ,
Ты усмири, но жесткихъ мръ прошу
Не принимать, пока ужь точно крайность
Не явится. Мн ненавистны вс
Страданія — въ другихъ ли ихъ вселяю,
Терплю-ли самъ, вдь вс мы: отъ раба
Послдняго до перваго монарха
Достаточно страдаемъ для того,
Чтобъ бдствія земного гнётъ природный
Не умножать, но роковой удлъ,
Намъ посланный судьбой, стараться только
Услугами другъ друга облегчать.
Но этого они не знаютъ, или
Знать не хотятъ. Клянусь Вааломъ, я
Всё длалъ, всё, чтобъ жить имъ было легче:
Не воевалъ, не умножалъ налоговъ,
Свободы ихъ домашней не стснялъ,
Предоставлялъ собой распоряжаться,
Какъ кто хотлъ, при чёмъ и самъ себ
Былъ господинъ.
САЛЕМЕНЪ.
Ты ни во что не ставилъ
Обязанностей царскихъ, и они
Поэтому кричатъ, что быть монархомъ
Не годенъ ты.
САРДАНАПАЛЪ.
Лгутъ. Только имъ и быть,
Къ несчастію, я годенъ, а иначе
И мидянинъ послдній могъ бы ссть
На мой престолъ.
САЛЕМЕНЪ.
И мидянинъ нашелся.
Замыслившій…
САРДАНАПАЛЪ.
Что это значитъ? Ты
Таинствененъ, вопросовъ не желаешь,
А я совсмъ не любопытенъ. Ну,
Распорядись, какъ знаешь, если дло
Ужь стало такъ — уполномочье я
Теб даю. Никто ещё на свт
Сильнй меня, конечно, не желалъ
Надъ мирными владычествовать мирно,
Но разъ они меня заставятъ встать —
О, лучше бы имъ воскресить изъ праха
Свирпаго Немврода, ихъ ‘ловца
Великаго!’ Я обращу въ пустыню
Владнія мои и стану въ нихъ
Травить зврей, что были по природ
Своей людьми, но стали не людьми
По своему желанію. Во взгляд
Ихъ на меня до-этихъ-поръ все ложь,
Но въ будущемъ во что онъ превратится —
О, то у нихъ навки отобьётъ
Охоту лгать — и ужъ пускай за это
Самихъ себя потомъ благодарятъ.
САЛЕМЕНЪ.
А! и въ теб проснулось чувство!
САРДАНАПАЛЪ.
Чувство!
Да чорную неблагодарность кто жь
Не чувствуетъ?
САЛЕМЕНЪ.
На это не словами,
А дломъ я отвчу. Сохрани
Въ душ своей энергію, что дремлетъ
По временамъ, но всё ещё жива,
И вновь къ теб вернуться можетъ слава
Правителя и мощь царя. Прощай!

(Уходитъ.)

САРДАНАПАЛЪ (одинъ).
Прощай. Ушолъ — и у него на пальц
Моё кольцо — скиптръ царскій для него.
Онъ такъ же крутъ, какъ я безпечно-мягокъ,
Но и рабы достойны наконецъ
Почувствовать владыку надъ собою.
Откуда мн грозитъ опасность — я
Не знаю: онъ открылъ её — пускай-же
И устранитъ. Ужели жизнь мою —
Коротенькую жизнь — я тратить стану
Ещё на то, чтобъ охранять её
Ото всего, что бдную способно
Укоротить? Да стоитъ-ли она
Такихъ трудовъ. Нтъ, жить, бояся смерти,
Бунтовщиковъ повсюду чуя, всхъ
Вокругъ себя за-то подозрвая,
Что здсь они, а тхъ, что далеко —
За-то, что тамъ — не значитъ-ли въ могилу
До срока лечь? Но если быть тому
И суждено на самомъ дл, если
Они меня сметутъ съ лица земли
И царствъ моихъ, такъ что земля? что царство?
Я жилъ, любилъ, свой образъ размножалъ,
А умереть — какъ-будто не такое жь
Естественное дло плоти? Да,
Конечно, я не лилъ морями крови,
Какъ лить бы могъ, чтобъ превратить моё
Названіе въ синонимъ смерти — въ ужасъ,
Въ побдный бичъ. Но въ этомъ я ничуть
Не каюсь. Жизнь наполнилъ я любовью,
И ежели теперь прольётся кровь —
Не по моей вин она прольётся.
До-этихъ-поръ, изъ ассирійскихъ жилъ
Не вытекло ещё единой капли
Въ угоду мн, до-этихъ-поръ изъ всхъ
Сокровищъ Ниневіи не потраченъ
Малйшій грошъ на то, что хоть одной
Слезы ея сынамъ могло бы стоить,
И вотъ теперь имъ ненавистенъ я
За-то, что не умю ненавидть,
И бунтовать они хотятъ за-то,
Что я не угнетаю ихъ. О, люди!
Не скипетры, а косы вамъ нужны,
Чтобъ, какъ траву, васъ скашивать — иначе
Одинъ бурьянъ придётся пожинать,
Сбирать плоды гнилые недовольства,
Вносящіе въ благую почву ядъ,
Изъ житницы творящіе пустыню…
Однако же, пора изъ головы
Ихъ выкинуть. Эй, кто-нибудь, живе!

(Входитъ служитель.)

Поди, скажи гречанк Мирр, рабъ,
Что мы её желаемъ видть.
СЛУЖИТЕЛЬ..
Мирра
Ужь здсь, мой царь.

Входитъ МИРРА.

САРДАНАПАЛЪ
Ступай. (Мирр.) О, ты моя,
Красавица — какъ вс мои желанья
Ты чувствуешь! Чуть сердце по теб
Забилося — ужь ты передо мною.
О, дай же мн увровать, что есть
Невдомая сила, духъ незримый,
Всегда, везд связующіе насъ,
Издалека влекущіе другъ къ другу?
МИРРА.
Да, это есть.
САРДАНАПАЛЪ.
Я знаю самъ, что есть,
Но какъ назвать по имени — не знаю.
Кто этотъ духъ?
МИРРА.
На родин моей —
Онъ божество, въ душ моей — онъ чувство
Божественно-возвышенное, но
Не боле какъ смертное: смиренья
Стыдливаго исполнено оно
И, вмст съ тмъ, блаженства… то-есть, было бъ
Блаженство въ нёмъ, когда бъ…

(Останавливается.)

САРДАНАПАЛЪ.
Вотъ такъ всегда
Какая-то преграда между нами
И тмъ, что намъ является въ мечтахъ,
Какъ счастіе. О, дай мн уничтожить
Всё, что встаётъ для счастья твоего
Препятствіемъ — и моему не будетъ
Тогда конца!
МИРРА.
Мой государь!
САРДАНАПАЛЪ.
О нтъ!
Мой государь! Мой царь! Мой повелитель!
Всегда одно — и вчно этотъ тонъ
Почтительнаго страха! Видно, встртить
Весёлую улыбку я могу
Лишь на пиру, въ его разгул дикомъ,
Когда шуты до равенства со мной
Нахлещутся, иль я сравняюсь съ ними
Въ животности? О, Мирра? Эти вс
Названія: царь, государь, властитель,
Величество — могу я слышать, я
Въ былые дни цнилъ ихъ даже — то-есть
Терплъ въ устахъ сатраповъ и рабовъ,
Когда жъ они лепечутся устами
Любимыми — устами, что къ моимъ
Такъ часто прижимались — въ сердц слышу
Я злую дрожь, и леденитъ меня
Сознаніе печальной фальши сана,
Давящаго порывы чувствъ во всхъ,
Кто дорогъ мн — и хочется мн сбросить
Постылую тіару, и съ тобой
Въ кавказскую избушку удалиться
И вс внцы на свт замнить
Цвточными внцами!
МИРРА.
Ахъ, когда бы
Осуществить могли мы!…
САРДАНАПАЛЪ.
И въ теб
Такое же желанье? Для чего же?
МИРРА.
Тогда бы ты могъ ты узнать, чего
Не суждено узнать теб во вки.
САРДАНАПАЛЪ.
Что жь именно?
МИРРА.
Прямую цну сердца —
Я говорю о сердц женскомъ…
САРДАНАНАЛЪ.
Я
Ихъ тысячи и тысячи извдалъ.
МИРРА.
Сердецъ?
САРДАНАПАЛЪ.
Ну, да…
МИРРА.
Ни одного! Но часъ
Для этого ещё пробьётъ, быть-можетъ…
САРДАНАПАЛЪ.
Да, онъ пробьётъ. Послушай: Салеменъ
Мн объявилъ — откуда, какъ всё это
Онъ вывдалъ, извстно одному
Творцу моихъ земель великихъ, Белу —
Онъ объявилъ, что царскій мой престолъ
Въ опасности.
МИРРА.
Онъ поступилъ, какъ должно.
САРДАНАПАЛЪ.
И это ты такъ разсуждаешь, ты,
Которую онъ оскорбилъ столь грубо,
И жесткими насмшками прогнать
Осмлился отсюда, и заставилъ
И покраснть, и плавать?
МИРРА.
И краснть,
И плакать я должна гораздо чаще —
И Салеменъ напомнилъ только мн
Обязанность мою. Но про опасность
Ты говоришь. Опасность для тебя?
САРДАНАПАЛЪ.
Да, отъ интригъ, и тёмныхъ заговоровъ,
И мидянъ вроломныхъ, и солдатъ
Обиженныхъ, и ропщущихъ народовъ —
Ужъ я и самъ не знаю отъ чего,
Тутъ лабиринтъ какихъ-то тайнъ, загадокъ,
Глухихъ угрозъ… Ты знаешь, Салеменъ
Всегда таковъ. Но человкъ онъ честный…
Да пусть ихъ тамъ! Подумаемъ съ тобой
О пиршеств полночномъ.
МИРРА.
Нтъ, настала
Теперь пора о пиршествахъ забыть.
Конечно, ты его совтомъ мудрымъ
Не пренебрёгъ?
САРДАНАПАЛЪ.
Какъ! И въ теб боязнь?
МИРРА.
Гречанка я — такъ мн-ль страшиться смерти?
Рабыня я — такъ мн-ли задрожать,
Завидвши свободу?
САРДАНАПАЛЪ.
Отчего же
Твоё лицо блднетъ?
МИРРА.
Я люблю.
САРДАНАПАЛЪ.
А я? Тебя люблю я больше, выше,
Чмъ жизнь мою, чмъ царства вс мои,
А между-тмъ я не блдню.
МИРРА.
Значитъ,
Ты ни себя не любишь, ни меня:
Кто полюбилъ другого, долженъ также
Себя любить ужъ ради существа
Любимаго. Безумная отвага!
И жизнь свою, и царство такъ легко
Нельзя терять!..
САРДАНАПАЛЪ.
Терять! Но гд жь тотъ дерзкій,
Что посягнуть ршился бы на нихъ?
МИРРА.
Но гд и тотъ, который испугалъ бы
Столь дерзкаго? Когда властитель самъ
Себя забылъ, ужели станетъ помнить
О нёмъ народъ подвластный?
САРДАНАПАЛЪ.
Мирра!
МИРРА.
О,
Не хмурь бровей! Улыбками своими
Ты такъ меня избаловалъ, что видъ
Суровый твой страшне наказанья,
Котораго, быть-можетъ, встникъ онъ.
Властитель мой — я у тебя рабыня!
Царь, я теб подвластна! Человкъ,
Люблю тебя! Люблю, сама не знаю,
Чмъ роковымъ къ теб привлечена!
Гречанка я — и, стало быть, престоламъ
Природный врагъ, невольница — цпей
Не выношу, іонянка — должна я
Считать себя униженной не такъ
Оковами, какъ страстью къ иноземцу —
И всё-таки люблю тебя, люблю!
И ежели нашлось довольно силы
Въ моей любви, чтобъ существо моё
Преобразить, то разв не иметъ
Она всхъ правъ, чтобы спасти тебя?
САРДАНАПАЛЪ.
Спасти меня! О, милая, такъ чудно
Ты хороша — и я въ теб ищу
Одной любви, а не спасенья.
МИРРА.
Гд же,
Какъ не въ любви, отъ всякихъ бдъ защита?
САРДАНАПАЛЪ.
Я говорю про женскую любовь.
МИРРА.
Людскую жизнь питаетъ первой силой
Грудь женщины, насъ первымъ звукамъ учатъ
Ея уста, вашъ первый плачъ унять
Идётъ она, вашъ вздохъ послдній часто
Слухъ женщины пріемлетъ, между-тмъ
Какъ прочь бгутъ мущины отъ заботы
Не слишкомъ-то весёлой — сторожить
Въ послдній часъ того, кто правилъ ими.
САРДАНАПАЛЪ.
О, милый мой ораторъ! рчь твоя
Какъ музыка звучитъ, какъ хоръ трагедій,
Любимая забава у тебя
На родин, о чёмъ такъ часто слышалъ
Я отъ тебя. Что это, Мирра? Ты
Заплакала! Ну, полно!
МИРРА.
Я не плачу,
Но я прошу — о родин моей,
Моихъ отцахъ не говори со мною.
САРДАНАПАЛЪ.
Но, Мирра, ты такъ часто говоришь
Сама о нихъ…
МИРРА.
Да, это правда, правда!
Недремлющая дума каждый мигъ
Излить себя въ словахъ невольно рвётся,
Но чуть другой при мн заговоритъ
О Греціи — душ такъ больно, больно.
САРДАНАПАЛЪ.
Ну, хорошо. И такъ, меня снасти
Желаешь ты — но какъ-же?
МИРРА.
Научивши
Тебя спасти и самого себя,
И эти вс обширныя владнья
Отъ ярости ужаснйшей изъ войнъ —
Межъ братьями.
САРДАНАПАЛЪ.
Но, милая, вдь войны
И воины мн ненавистны. Я
Живу среди покоя и веселья,
Чего жь ещё отъ человка ждать?
МИРРА.
Ахъ, государь, съ народной массой часто
Наружный видъ войны необходимъ,
Чтобъ сохранять на дл блага мира,
И для царей полезнй иногда
Внушать боязнь, чмъ быть любимымъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Я же
Всегда искалъ одной любви.
МИРРА.
И вотъ
Ни первое тобою, ни второе
Не найдено.
САРДАНАПАЛЪ.
И это говоришь
Ты, Мирра — ты?
МИРРА.
Я о любви народной
Здсь говорю, любви къ себ, любви,
Желающей, чтобъ правили народомъ
Законъ и страхъ,— безъ гнёта, иль чтобъ онъ
Не слышенъ былъ, по-крайней-мр, если жь
И чувствуешь, то чтобъ казался онъ
Защитою отъ гнёта, пострашне
Своихъ страстей. Цари пировъ, любви,
Вина, цвтовъ и шумнаго веселья
Не могутъ быть царями славы…
САРДАНАПАЛЪ.
Славы!
Но что она?
МИРРА.
Спроси о томъ боговъ,
Твоихъ отцовъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Они давно замолкли,
Жрецы жь за нихъ тогда лишь говорятъ,
Когда хотятъ на храмъ добыть подачку.
МИРРА.
Такъ загляни хоть въ лтопись о тхъ,
Которые создали это царство.
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ, не могу: на ней повсюду кровь.
Да и къ чему? Вдь наше государство
Ужь создано, а новыя творить
Я не хочу.
МИРРА.
Старайся не утратить
Хоть своего.
САРДАНАПАЛЪ.
Я наслажденій въ нёмъ
Ищу себ. Дитя, идёмъ къ Евфрату,
Часъ наступилъ, галера наша ждётъ,
И павильонъ, украшенный для пира
Полночного, заблещетъ скоро весь
И красотой, и яркими огнями,
И тмъ звздамъ, что свтятъ въ небесахъ,
Покажется такою-же звздою,
А мы съ тобой, въ внцахъ изъ свжихъ розъ,
Красавица, возляжемъ тамъ, какъ…
МИРРА.
Жертвы.
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ, какъ цари — какъ пастухи-цари,
Что, въ простот норы патріархальной,
Алмазами имли лишь цвты
Весенніе и ни одной слезинкой
Своихъ побдъ не пачкали… Идёмъ!

Входитъ ПАНІА.

ПАНІА.
Да здравствуетъ мой государь во вки!
САРДАНАПАЛЪ.
До тхъ лишь поръ — ни на единый часъ
Не доле — пока любить онъ можетъ.
Какъ мн претитъ, какъ ненавижу я
Такой языкъ! Изъ жизни даже длать
Уметъ ложь, льстя вчностью тому,
Что тлнъ и прахъ. Ну, Паніа, въ чёмъ дло?
Безъ дальнихъ словъ!
ПАНІА.
Царь, Салеменъ меня
Прислалъ къ теб съ своей вторичной просьбой —
Чтобъ изъ дворца сегодня ты
Не выходилъ. Онъ, возвратясь, представитъ
Т доводы, что смлости такой
Послужатъ объясненьемъ и, быть-можетъ,
Монаршее прощенье принесутъ
Вмшательству непрошенному…
САРДАНАПАЛЪ.
Вотъ что!
Такъ я въ тюрьм? Такъ я ужъ плнникъ вашъ?
Такъ воздухомъ небеснымъ не могу я
Уже дышать? Поди и отвчай:
Хотя бы вся Ассирія возстала
И бшенымъ кипла мятежомъ
Вкругъ этихъ стнъ — я прятаться не стану!
ПАНІА.
Мой долгъ — царю повиноваться, но…
МИРРА.
О, государь, послушай!.. Много-много
Часовъ, и дней, и мсяцевъ провёлъ
Ты во дворц среди безпечной нги.
Не радуя собою глазъ толпы,
Столь жаждавшей увидть хоть однажды
Твоё лицо. А между-тмъ народъ
Тиранили сатрапы, предъ богами
Съ молитвами не падали жрецы,
Анархія все царство загрязнила,
И, наконецъ, заснуло тупо всё.
Всё, кром зла. И ты теперь не хочешь
Промедлить день, единый день, когда
Тебя спасти онъ можетъ? Ты не хочешь
Немногими часами подарить
Немногихъ слугъ, теб не измнившихъ.
Не сдлаешь ты это ради ихъ,
И собственнаго блага, и великихъ
Твоихъ отцовъ, и сыновей твоихъ?
ПАНІА.
Она права. Настойчивость, съ которой
Къ священнйшей твоей особ князь
Меня послалъ, въ меня вселяетъ смлость —
Съ моленьями ея соединить,
О, государь, и мой ничтожный голосъ!
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ, никогда!
МИРРА.
Но ради твоего
Престола…
САРДАНАПАЛЪ.
Прочь!
ПАНІА.
Во имя тхъ, которыхъ
И преданность, и строгость соберутъ
Вокругъ тебя…
САРДАНАПАЛЪ.
Всё это просто бредни!
Опасности и тни нтъ, её
Вашъ Салеменъ измыслилъ, чтобъ усердье
Своё явить и доказать, что онъ
Для насъ теперь ещё необходимй.
МИРРА.
Всмъ, что добро, что слова — я молю
Совту внять!
САРДАНАПАЛЪ.
Дла до завтра!
МИРРА.
Подарка у владыки
Ассиріи прошу я въ первый разъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Да, ты права!— и если бъ тмъ подаркомъ
Былъ мой престолъ, я отдалъ бы его!
Сдаюсь теб. Ну, Паніа, ты слышишь?
Ступай!
ПАНІА.
Иду и повинуюсь, царь! (Уходитъ.)
САРДАНАПАЛЪ.
Я изумлёнъ: что побуждаетъ, Мирра,
Тебя къ такимъ настойчивымъ мольбамъ?
МИРРА.
Страхъ за тебя и, вмст, убжденье,
Что если бы опасность не была
Такъ велика, твой родичъ-князь не сталъ бы
Столь многаго просить.
САРДАНАПАЛЪ.
Но если я
Самъ не боюсь, чего же ты страшишься?
МИРРА.
Вотъ потому, что не боишься ты,
Я за тебя и опасаюсь.
САРДАНАПАЛЪ.
Завтра
Какъ станешь ты смяться надъ своей
Тревогою!
МИРРА.
Разв ты
Подозрвать кого-нибудь не можешь?
САРДАНАПАЛЪ.
Подозрвать! На то шпіоны есть!
О, милая, мильоны драгоцнныхъ
Мгновеній мы теряемъ на слова
И страхъ пустой. Сюда, рабы! Скоре,
Для пиршества вечерняго убрать
Немвродовъ залъ! Ужъ если заставляютъ
Меня дворецъ въ темницу превратить,
Мы весело, по-крайней-мр, будемъ
Сидть въ цпяхъ. Коль лтній павильонъ
На берегахъ плнительныхъ Евфрата
Для насъ закрытъ, то здсь вдь ужь ничто
Намъ не грозитъ. Сюда, рабы, скоре!

(Уходитъ.)

МИРРА (одна).
За что его люблю я? Дочерямъ
Моей земли герои только милы
И дороги. Но гд жь моя земля?
Рабыня всё теряетъ, лишь оковы
Остались ей. Да, я люблю его,
И нтъ звена тяжеле въ длинной цпи,
Чмъ та любовь, гд уваженья нтъ!
Пусть будетъ такъ! Уже близка минута,
Когда любовь захочетъ онъ найти
Везд — и, ахъ, ни въ комъ ея не сыщетъ.
И мн теперь его оставить? Нтъ,
То было бы на столько же постыдно,
На сколько бы въ глазахъ моей земли
Я выросла, убивъ его во блеск
Величія! Но я не создана
Ни для того, ни для другого. Если бъ
Его спасти могла я, возрасла бъ
Во мн любовь къ самой себ, а это
Такъ нужно мн: я въ собственныхъ глазахъ
Упала такъ, отдавшись иноземцу.
И, между-тмъ, я, кажется, ого
Люблю сильнй за-то, что ненавидимъ
Онъ варварскимъ народомъ, искони
Врагомъ всего, въ чёмъ кровь Эллады льётся!
О, если бъ я могла въ него вдохнуть
Хотя одно азъ чувствъ, одушевлявшихъ
Фригійскія войска, когда они
Сражалися межъ моремъ и Пергамомъ,
Какъ доблестно повергнулъ бы во прахъ
И растопталъ онъ варваровъ мятежныхъ!
Его душа мн отдана, и я
Его люблю: раба владыку любитъ
И вся полна желанья снять съ него
Пороковъ гнётъ… А если не удастся —
Есть у меня ещё къ свобод путь!
Не научу, какъ царствовать онъ долженъ,
То покажу, какъ оставлять престолъ
Обязанъ царь! Иду слдить за милымъ!

(Уходитъ.)

ДЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

Передняя той же залы.

БЕЛЕЗИСЪ (одинъ).
Оконченъ день, мн кажется, что солнце
Медлительнй заходитъ, точно жаль
Ему навкъ съ Ассиріей разстаться.
Въ какой зловщій пурпуръ облеклись
Его лучи средь этихъ тучъ суровыхъ!
То крови цвтъ, которую они
Вщаютъ намъ! О, солнце, ты, на отдыхъ
Идущее, вы, звзды, въ небесахъ
Встающія — когда не безполезно
Я наблюдалъ движенье вашихъ тлъ,
У васъ въ лучахъ читая приговоры
Столь страшные, что время, видя, съ чмъ
Оно идётъ къ народамъ, трепетало
За ихъ судьбу: когда вы правду мн
Повдали — послднія минуты
Ассиріи пробили. А межь-тмъ,
Какъ тихо всё! Такой гроз великой
Предшествовать должно бъ землятрясенье,
Не тихій свтъ заката. Этотъ дискъ
Является халдею-звздочёту
Безсмертною страницей, и на ней
Читаетъ онъ конецъ того, что людямъ
Казалось безконечнымъ. Но, о солнце
Правдивое, ты, жизни міровой
Пылающій оракулъ, ты, источникъ
Всего существованья и символъ
Того, кому существованьемъ этимъ
Обязанъ міръ, ужели вчно ты
Вщателемъ лишь золъ и бдствій будешь?
Ужели ты не приведёшь съ собой
Дней, боле достойныхъ появленья
Чудеснаго, изъ глубины морской,
Твоихъ лучей? Ужель ни на минуту
Надеждою для будущихъ вковъ
Ты не блеснешь, какъ блещешь только гнвомъ
Для нашихъ дней? Внемли мн, о внемля!
Я твой слуга, твой жрецъ и твой поклонникъ.
Я каждый день смотрлъ на твой восходъ
И твой закатъ, я предъ твоимъ сіяньемъ
Склонялъ главу въ полдневный часъ, когда
Мои глаза смотрть не смли прямо
Въ твоё лицо, я за тобой слдилъ
Всегда, везд, теб молился, жертвы
Теб свершалъ, и съ трепетомъ читалъ
Въ твоихъ лучахъ, и спрашивалъ отвта —
И ты его давало, но увы,
Какой отвтъ! Ещё я рчь не кончилъ,
А ужъ оно склоняется — зашло —
И лишь красу свою, но не премудрость,
Оставило на запад, и онъ
Восторженно ликуетъ въ пышномъ блеск
Умершаго сіянія. Но что жь
И наша смерть — когда она со славой
Свершается — какъ не такой закатъ?
И не должны ль считать за счастье люди,
Что имъ дано хоть смертью походить
На божество?

Входитъ АРБАКЪ.

АРБАКЪ.
Какъ въ набожныя думы
Ты погруженъ! Твой напряженный взглядъ
Не хочетъ ли, вслдъ за ушедшимъ богомъ,
Проникнуть въ міръ ещё сокрытыхъ дней?
Намъ ночь нужна — и ночь ужь наступила.
БЕЛЕЗИСЪ.
Но не прошла.
АРБАКЪ.
Пусть двигается: мы
Готовы.
БЕЛЕЗИСЪ.
Да… О, если бъ миновала
Уже она!
АРБАКЪ.
Въ сомнніи пророкъ,
Которому и звзды съ неба блещутъ
Побдою?
БЕЛЕЗИСЪ.
Ахъ, не побда мн
Сомнніе внушаетъ — побдитель.
АРБАКЪ.
Ужъ это ты наукою своей
Развдывай. А у меня покамстъ
Такой запасъ блестящихъ пикъ готовъ,
Что вс твои союзники-планеты
Померкнутъ передъ ними. Насъ теперь
Остановить уже ничто не можетъ.
Нашъ баба-царь — нтъ, мене чмъ баба —
Теперь себ изволитъ по рк
Разгуливать съ двчонками своими,
А между-тмъ, Евфратскій павильонъ
Приказано для пиршества готовить.
Но первая же чаша, что въ себя
Вольётъ онъ тамъ, послдней станетъ чашей
Для племени Немврода!
БЕЛЕЗИСЪ.
Это былъ
Могучій родъ!
АРБАКЪ.
И сталъ безсильнымъ, ветхимъ.
Мы обновимъ, возстановимъ…
БЕЛЕЗИСЪ.
И ты
Увренъ въ томъ?
АРБАКЪ.
Его родоначальникъ
Былъ звроловъ, а я солдатъ, чего жь
Бояться намъ?
БЕЛЕЗИСЪ.
Солдата.
АРБАКЪ.
И, быть-можетъ,
Ещё жреца. Но если у тебя
Такая мысль, такъ отчего же лучше
Вамъ вашего развратника-царя
Не сохранить? Къ чему ты такъ старался
Меня подбить? Къ чему втянулъ меня
Ты въ заговоръ, принадлежащій столько жь
Теб, какъ мн?
БЕЛЕЗИСЪ.
Взгляни на небеса.
АРБАКЪ.
Гляжу.
БЕЛЕЗИСЪ.
И что жь?
АРБАКЪ.
И вижу лтній сумракъ
Плнительный и хоръ встающихъ звздъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Замть межъ нихъ одну — вонъ ту, что раньше
Другихъ зажглась, и блещетъ ярче всхъ,
И такъ дрожитъ, какъ-будто хочетъ мсто
Перемнить въ эфир голубомъ.
АРБАКЪ.
Что жь дале?
БЕЛЕЗИСЪ.
Она — руководитель
Твоей судьбы: подъ этою звздой
Ты родился.
АРБАКЪ (ударяя по мечу).
Моя звзда вотъ въ этихъ
Ножнахъ лежитъ, когда она сверкнётъ —
Предъ ней должны померкнуть вс кометы!
Подумаемъ-ка лучше, что теперь
Намъ совершить, чтобъ оправдать предвстья
Твоихъ планетъ. Удастся одержать
Побду намъ — мы имъ настроимъ храмовъ,
Дадимъ жрецовъ, теб же — санъ жреца
Верховнаго боговъ, какихъ захочешь
Ты выбрать самъ: я замчалъ всегда,
Что боги справедливы и храбрйшихъ
За набожныхъ всегда признаютъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Да,
И набожныхъ храбрйшими считаютъ.
Видалъ ли ты когда-нибудь меня
Бгущимъ изъ сраженья?
АРБАКЪ.
Нтъ, я знаю,
Что въ битвахъ ты, какъ вавилонскій вождь
На столько жь храбръ, на сколько ты искусный
Халдейскій жрецъ. Теперь пришла пора
Забыть жреца и сдлаться солдатомъ.
Согласенъ ли?
БЕЛЕЗИСЪ.
А отчего жь не быть
Тмъ и другимъ?
АРБАКЪ.
Тмъ лучше. Я, однако,
Почти стыжусь, что дла предстоитъ
Такъ мало намъ. Война съ бабьёмъ — безчестье
Снискавшему побду. Низложить
Надменнаго, свирпаго тирана,
Схватиться съ нимъ, скрестивши мечъ съ мечомъ —
Вотъ это бой почётный, побдишь ли,
Иль упадёшь. Но подымать свой мечъ
На этого червя — быть-можетъ, слышать
И пискъ его…
БЕЛЕЗИСЪ.
Не думай такъ о нёмъ:
Въ его душ есть нчто, чмъ, пожалуй,
Тебя на бой подвинетъ онъ. Но будь
Онъ даже тмъ, чмъ ты его считаешь,
Придётся вдь со стражею его
И съ ихъ вождёмъ, суровымъ Салеменомъ,
Помриться…
АРБАКЪ.
Они не устоятъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Да отчего жь? они солдаты.
АРБАКЪ.
Правда,
И оттого солдату надо быть
И ихъ вождёмъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
А Салеменъ-то кто же?
АРБАКЪ.
Да, это такъ, но царь-то ихъ каковъ?
Притомъ же князь, я знаю, эту бабу,
Сидящую на трон — ненавидитъ
Изъ-за своей сестры. Какъ-будто ты
Не замчалъ, что онъ всегда въ сторонк
Отъ всхъ пировъ?
БЕЛЕЗИСЪ.
За-то въ совт онъ
Ни одного собранья не пропуститъ.
АРБАКЪ.
И голосъ тамъ никто съ нимъ за одно
Не подаётъ… Всё, кажется, склонилось,
Чтобъ обратить его въ бунтовщика:
На трон — шутъ, сестра его родная
Поругана, самъ тоже загнанъ онъ —
Чего жь ещё? Да право, мы какъ-будто
Мстить за него собрались.
БЕЛЕЗИСЪ.
Лишь бы онъ
Такого же былъ мннья! Сомнваюсь
Я сильно въ томъ.
АРБАКЪ.
Пощупать бы его!
Какъ думаешь?
БЕЛЕЗИСЪ.
Да, если будетъ случай.

Входитъ БАЛЕА.

БАЛЕА.
Сатрапы! царь желаетъ видть васъ
На пиршеств сегодняшнемъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Услышать
Приказъ царя и выполнить его —
Для насъ одно и тоже. Въ павильон?
БАЛЕА.
Нтъ, во дворц.
АРБАКЪ.
Какъ, во дворц! Приказъ
Иной былъ данъ.
БАЛЕА.
Теперь перемнили.
АРБАКЪ.
Но почему?
БАЛЕА.
Не знаю. Я могу
Идти?
АРБАКЪ.
Постой.
БЕЛЕЗИСЪ (тихо Арбаку).
Оставь — пускай уходитъ.
Да, Балеа, благодари царя,
И поцлуй края его одежды,
И доложи, что мы, его рабы,
Придёмъ сбирать т крохи, что угодно
Ему кидать отъ царскаго стола.
Вдь въ полночь?
БАЛЕА.
Да, а мсто пира — зала
Немвродова. Вельможи, низко вамъ
Я кланяюсь и смю удалиться.

(Уходитъ.)

АРБАКЪ.
Не нравится мн это измненье
Внезапное, тутъ что-нибудь да есть:
Къ чему бы сталъ перемнять онъ мсто?
БЕЛЕЗИСЪ.
Да онъ всегда по сотн разъ на дню
Мняется! Нтъ ничего на свт
Причудливе лни: для своихъ
Намреній такіе избираетъ
Она пути, какими не идётъ
Военный вождь, когда врага желаетъ
Онъ съ толку сбить. О чёмъ ты это ‘другъ
Задумался?
АРБАКЪ.
Онъ павильонъ Евфратскій
Всегда любилъ. Весёлый этотъ домъ
Любимйшей изъ лтнихъ резиденцій
Былъ у него…
БЕЛЕЗИСЪ.
Онъ и жену любилъ
И, рядомъ съ ней, три тысячи наложницъ:
Онъ всё любилъ поочерёдно, всё —
Въ немилости остались только мудрость
И слава.
АРБАКЪ.
Да! однако жъ… Это мн
Не по сердцу… Но если измнилъ онъ
Свой планъ, то мы должны вдь тоже свой
Перемнить. Не трудной было штукой
Напасть въ шатр уединённомъ, гд
Нтъ никого, кром сонной стражи
И пьяныхъ собутыльниковъ, но здсь,
Здсь во дворц…
БЕЛЕЗИСЪ.
Такъ вотъ что! Мн казалось
Что ты, солдатъ надменный, находилъ
Путь къ этому престолу слишкомъ лёгкимъ —
И вотъ теперь, когда передъ тобой
Двумя-тремя ступеньками побольше,
Чмъ ждали мы, уже въ смущеньи ты?
АРБАКЪ.
Пусть часъ придётъ — и ты тогда узнаешь,
Боюсь ли я. Не разъ передъ тобой
Я жизнь мою на карту ставилъ бодро
И весело, но здсь ужь не на жизнь
Идётъ игра, тутъ ставка поважне —
Престолъ царя.
БЕЛЕЗИСЪ.
И выиграешь ты,
Какъ я теб предсказывалъ. Смле жь!
Счастливый путь!
АРКАНЪ.
Будь прорицатель я
Такой какъ ты, себ я точно тоже бъ
Предвозвстилъ. Но будь что будетъ — звздъ
Ослушаться нельзя. Не смю спорить
Ни съ ними я. ни съ ихъ жрецомъ. Кто тутъ?

Входатъ САЛЕМЕНЪ.

САЛЕМЕНЪ.
Сатрапы!
БЕЛЕЗИСЪ.
Князь!
САЛЕМЕНЪ.
Вотъ кстати! Васъ обояхъ
Давно ищу, но во дворц найти
Не ожидалъ.
АРБАКЪ.
А почему?
САЛЕМЕНЪ.
Урочный
Часъ не насталъ.
АРБАКЪ.
Урочный часъ! Какой?
САЛЕМЕНЪ.
Полночный часъ.
АРБАКЪ.
Полночный?
САЛЕМЕНЪ.
Вы же врно
Приглашены?
БЕЛЕЗИСЪ.
Ахъ, точно!— вдь совсмъ
Забыли мы.
САЛЕМЕНЪ.
О царскомъ приглашеньи
Давно-ль вошло въ обычай забывать?
АРБАКЪ.
Но… мы его недавно получили…
САЛЕМЕНЪ.
Такъ отчего жь вы остаётесь здсь?
АРБАКЪ.
По должности.
САЛЕМЕНЪ.
Какой же?
АРБАКЪ.
Нашей службы.
Намъ во дворецъ свободный доступъ данъ
Во вс часы. Пришли, но государя
Не застаёмъ.
САЛЕМЕНЪ.
И я: я тоже здсь
По должности.
АРБАКЪ.
Позволено ль проникнуть
Намъ въ цль ея?
САЛЕМЕНЪ.
Арестовать двоихъ
Измнниковъ. Эй, стража! Ваши сабли,
Сатрапы!
БЕЛЕЗИСЪ.
Князь, вотъ мечъ мой.
АРБАКЪ (обнажая свой мечъ).
Вотъ и мой,
Возьми его.
САЛЕМЕНЪ (протягивая руку).
Беру.
АРБАКЪ.
Но рукоятку
Не выпуститъ рука моя. Теб —
Одинъ клинокъ, и въ грудь твою.
САЛЕМЕНЪ (обнажа свой мечъ).
Ты смешь!
Противиться? Отлично! Это насъ
Отъ ложнаго избавитъ милосердья
И отъ суда. Солдаты, зарубить
Мятежника!
АРБАКЪ.
Солдаты! Да, одинъ бы
Ты не посмлъ…
САЛЕМЕНЪ.
Одинъ! Презрнный шутъ!
Да что жь въ теб такого, передъ чмъ бы
Князь отступилъ въ бою открытомъ? Нтъ,
Страшимся мы твоей измны только —
Не храбрости. Твой зубъ для насъ ничто
Безъ яда, въ нёмъ сокрытаго: зминый —
Не львиный зубъ… Рубить его!
БЕЛЕЗИСЪ.
Арбакъ!
Въ ум-ли -ты? Вдь я же отдалъ саблю!
Царь справедливъ — довримся ему.
АРБАКЪ.
Нтъ, я скорй твоимъ звздамъ доврюсь
И этой вотъ рук — умру царёмъ
Моей души и тла, не позволивъ’
Ихъ заковать другому никому.
САЛЕМЕНЪ (стражамъ).
Вы слышали, что онъ и я сказали?
Убить его!

(Стража нападаетъ на Арбака, но тотъ мужественно защищается и заставляетъ её отступитъ.)

Такъ вотъ вы каковы!
Такъ, стало-быть, я долженъ обратиться
Самъ въ палача? Бездльники! Ну, вотъ,
Учитесь, какъ съ измнникомъ справляться!

(Нападаетъ на Арбака.)

Входитъ САРДАНАПАЛЪ

САРДАНАПАЛЪ.
Что это? Стой, коль жизнь вамъ дорога!
Стой, говорю! Вы пьяны или глухи?
Гд мечъ мой? Ахъ, безумецъ, вдь меча
Я не ношу!..

(Одному изъ стражей.)

Пріятель, одолжи-ка
Мн своего!

(Вырываетъ у него саблю и разъединяетъ ею сражающихся.)

Какъ? у меня въ дворц?
Что мн теперь перерубить мшаетъ
Двухъ забіякъ нахальныхъ?
БЕЛЕЗИСЪ.
Государь,
Будь справедливъ.
САЛЕМЕНЪ.
Иль слабъ.
САРДАНАПАЛЪ (поднимая мечъ).
Ты смешь?
САЛЕМЕНЪ.
Что же?
Рази меня! Я буду радъ упасть,
Коль вслдъ за мной падётъ измнникъ гнусный,
Котораго на нсколько минутъ
Ты пощадилъ, конечно, лишь для пытки?
САРДАНАПАЛЪ.
Его? Его? Кто сметъ обвинять
Арбака?
САЛЕМЕНЪ.
Я.
САРДАНАПАЛЪ.
Князь, вы забылись. Кто же
Вамъ право далъ…
САЛЕМЕНЪ (указывая на перстень).
Ты.
АРБАКЪ (въ смущеніи).
Царскій перстень!
САЛЕМЕНЪ.
Да.
И пусть теперь царь это полномочье
Самъ подтвердитъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Я перстень снялъ съ руки
Не для того.
САЛЕМЕНЪ.
Для самосохраненья
Ты снялъ его. И мною съ пользой онъ
Употреблёнъ. Теперь будь самъ судьёю.
Здсь я — твой рабъ, назадъ минуту былъ
Намстникъ твой.
САРДАНАПАЛЪ.
Ну, такъ вложите оба
Мечи въ ножны.

(Арбакъ у Салеменъ исполняютъ приколъ.)

САЛЕМЕНЪ.
Мой спрятанъ, но держи,
Молю тебя, свой на-голо: онъ нын
Единственный надежный скипетръ твой.
САРДАНАПАЛЪ.
Тяжелый скпитръ. Да и эфесомъ руку
Онъ ранилъ мн…

(Одному изъ воиновъ.)

Возьми-ка, братъ, себ
Своё добро. Ну что же означаетъ
Всё это?
БЕЛЕЗИСЪ.
Пусть на то отвтитъ князь.
САЛЕМЕНЪ.
Со стороны моей — любовь и врность,
Съ ихъ стороны — измну.
САРДАНАПАЛЪ.
Что? Измна
И — Белезисъ! Измна — и Арбакь!
Въ такой союзъ поврить не могу я.
БЕЛЕЗИСЪ.
Ты доказать обязанъ…
САЛЕМЕНЪ.
Докажу,
Какъ скоро царь у твоего собрата
Измнника отыметъ мечъ.
АРБАКЪ.
Тотъ мечъ,
Что на враговъ монарха обнажался —
Ты знаешь самъ — не рже твоего?
САЛЕМЕНЪ.
И вотъ теперь на брата обнажился,
А черезъ часъ на самого царя
Подымется.
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ, это невозможно,
Онъ не дерзнётъ. Нтъ, о такихъ вещахъ
Я не хочу и слышать. Эти ссоры
Нелпыя родятся при дворахъ
Отъ гнуснаго соперничества гнусныхъ
Наёмниковъ, которые живутъ
Лишь клеветой на правоту и честность.
Братъ, кмъ-нибудь обманутъ ты.
САЛЕМЕНЪ.
Сперва
Пусть онъ отдастъ теб свой мечъ и этимъ
Пусть подданство докажетъ, а потомъ
Я всё скажу.
САРДАНАПАЛЪ.
Да если бъ мысль такая
Могла придти мн въ голову… Но нтъ —
Не можетъ быть… Арбакъ, суровый, врный
Прямой солдатъ — онъ, лучшій изъ вождей,
Какіе есть и были въ нашемъ войск.
Нтъ, я такой обиды не могу
Ему нанесть, я не могу ршиться
Отнять тотъ мечъ, который онъ не сдалъ
Моимъ врагамъ ни разу. Полководецъ,
Храни своё оружіе.
САЛЕМЕНЪ.
Государь,
Вотъ перстень твой.
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ, пусть онъ остаётся
Въ твоихъ рукахъ. Но я прошу тебя
Употреблять его не такъ сурово.
САЛЕМЕНЪ.
Я бралъ его, чтобъ честь твою спасти,
А честь моя велитъ отдать обратно.
Вручи его Арбаку.
САРДАНАПАЛЪ.
Такъ бы мн
И поступить, но онъ о томъ ни разу
Не попросилъ.
САЛЕМЕНЪ.
О, получить его
Съуметъ онъ, конечно, и безъ этой
Почтительной формальности.
БЕЛЕЗИСЪ.
Понять
Я по могу, изъ-за чего такъ сильно
Князь возстаётъ на двухъ такихъ людей,
Которые заботятся о благ
Ассиріи сильнй, чмъ кто-нибудь
Изъ подданныхъ.
САЛЕМЕНЪ.
Молчи, измнникъ-воинъ,
Лукавый жрецъ! Ты совмстилъ въ себ
Гнуснйшіе пороки двухъ сословій
Опаснйшихъ. Поберегите слова
Медовыя и гаерскія рчи
Для тхъ, кому не удалось ещё
Тебя узнать. Товарищъ твой по длу
Преступному по-крайней-мр смлъ
И чуждъ тхъ штукъ, которымъ научился
Въ Халде ты.
БЕЛЕЗИСЪ.
Ты слышишь, государь,
Ваала сынъ! Хулитъ онъ святотатно
Религію страны, твоимъ отцамъ
Молящейся.
САРДАНАПАЛЪ.
О, этотъ грхъ ты можешь
Ему простить! Молиться мертвецамъ —
Ненужный трудъ. Я и себя считаю
За смертнаго, и убждёнъ, что родъ,
Мн давшій жизнь, не больше и не меньше
Какъ то, что глазъ мой видитъ — то-есть прахъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Нтъ, государь, они живутъ на звздахъ
И…
САРДАНАПАЛЪ.
Ежели ты проповдь свою
Не прекратишь, то прежде чмъ сегодня
Он взойдутъ, пожалуй, полетишь
И ты туда… Вотъ это такъ измна!
САЛИМЪ.
Мой государь!
САРДАНАПАЛЪ.
Мн проповдь читать,
Какъ должно чтить кумировъ ассирійскихъ!
Свободенъ ты! Отдайте мечъ ему!
САЛЕМЕНЪ.
Мой царь, мой вождь, мой братъ, я умоляю,
Повремени ещё немного!
САРДАНАПАЛЪ.
Да,
Чтобъ оглупть, чтобы въ конецъ оглохнуть
Отъ этихъ всхъ торжественныхъ рчей
О мертвецахъ, Ваал, всевозможныхъ
Мистеріяхъ халдейскихъ…
БЕЛЕЗИСЪ.
Государь,
Чти звзды!
САРДАНАПАЛЪ.
О, за звзды ты не бойся —
Я ихъ люблю. Люблю смотрть, когда
Он блестятъ на тёмно-синемъ свод,
И сравнивать съ глазами Мирры ихъ,
Люблю слдить, какъ ихъ лучи играютъ
На серебр трепещущемъ Евфрата
Въ часы, когда полночный втерокъ
Рябитъ рку-красавицу и стонетъ
Межь тростника, стоящаго каймой
Вдоль береговъ. Но боги-ль эти звзды,
Какъ говорятъ иные, храмы-ль ихъ,
Какъ думаютъ другіе, или просто
Свтильники ночные, иль міры,
Иль свтъ міровъ — не знаю и развдать
Не хлопочу. Въ невдньи моёмъ
Какая-то особенная сладость,
Которую не промняю я
На вашу всю халдейскую премудрость!
Да и притомъ, какъ-будто о звздахъ
Не знаю я всего, что только можетъ
Знать пыль земли о томъ, что существуетъ
Надъ нею-ли, подъ нею-ль — ничего?
Я вижу ихъ сіянье, ощущаю
Ихъ красоту, когда же озарятъ
Он мою могилу — я не буду
Знать ничего.
БЕЛЕЗИСЪ.
На мсто ‘ничего’
Скажите ‘всё’.
САРДАНАПАЛЪ.
Коли жрецу угодно,
Я этого всезнанья стану ждать.
А между-тмъ, возьми свой мечъ обратно
И знай, что я священству твоему
Воинственности твою предпочитаю,
Хотя ни то и ни другое мн
Не по сердцу.
САЛЕМЕНЪ (въ сторону).
Онъ отъ развратной жизни
Съ ума сошелъ. Мой долгъ — спасти его
Наперекоръ ему.
САРДАНАПАЛЪ.
Теперь, сатрапы,
Приглушайте, особенно же ты,
Мой жрецъ, кому я меньше довряю,
Чмъ воину, и вовсе бъ доврять
Не сталъ, когда бъ на половину не былъ
Ты воиномъ: я съ миромъ отпустить
Желаю васъ — не говорю съ прощеньемъ:
Его даютъ виновнымъ лишь, а васъ
Виновными признать я не ршаюсь,
Хотя вполн зависитъ паша жизнь
Отъ моего дыханьи и — что хуже
Ещё для васъ — отъ страха моего.
Вамъ нечего, однако, опасаться:
Я мягокъ, да, но страха нтъ во мн,
Поэтому — живите. Будь такимъ я,
Какимъ меня считаютъ — изъ головъ
У васъ двоихъ послднею струёю
Теперь бы кровь преступная съ верхушки
Воротъ дворца текла въ сухую пыль —
Единственную долю въ государств,
Прельщавшемъ ихъ, какая бы могла
Достаться имъ. Но этого не будетъ.
Я не хочу, какъ прежде ужь сказалъ.
Виновными признать васъ, иль безвинно
Васъ осудить. Людьми получше васъ,
Да и меня, обвинены вы ныньче,
И предоставь я вашу участь судьямъ,
Поболе суровымъ, и уликамъ
Различнйшимъ — пожалуй, мн. бъ пришлось
Пожертвовать двумя людьми такими,
Которые — чего ни говори
О нихъ теперь — когда-то были честны.
Сатрапы, вы свободны.
АРБАКЪ.
Государь,
Великая такая милость…
БЕЛЕЗИСЪ (перебивая его).
Милость,
Достойная тебя, и мы, хотя
Невинные, благодаримъ…
САРДАНАПАЛЪ.
Для Бёла
Побереги благодаренья, жрецъ,
А сынъ его въ нихъ нужды не иметъ,
БЕЛЕЗИСЪ.
Но такъ-какъ мы невинны…
САРДАНАПАЛЪ.
Замолчи!
Виновность громогласна. Если точно
Невинны вы, то вамъ нанесена
Обида здсь, и стало-быть, должны вы
Печалиться, а не благодарить.
БЕЛЕЗИСЪ.
Да, это такъ, будь спутникомъ всегдашнимъ
Могущества земного — правота,
Но сколько разъ невинность заставляетъ
Ея права за милость принимать!
САРДАНАПАЛЪ.
Мысль недурна! Для проповди очень
Годилась бы — не кстати только здсь.
А ты сё прибереги на случай,
Когда теб монарха твоего
Отстаивать придётся предъ народомъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Для этого, я полагаю, нтъ
Совсмъ причинъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Причинъ-то нтъ, пожалуй —
Причинники найдутся. Если ты
Кого-нибудь изъ нихъ случайно встртишь
Здсь на земл въ то время, какъ несёшь
Служебную обязанность, иль въ неб,
Въ таинственномъ мерцаніи звзды
О нихъ прочтёшь — прошу тебя замтить
Что межь землёй и небомъ люди есть
Зловредне того, кто, управляя
Мильонами, не губитъ никого,
И, самого себя не ненавидя,
Къ другимъ людямъ, однако же, настолько
Расположенъ, что даже тхъ щадитъ,
Которые его не пощадили бъ,
Стань вдругъ они владыками надъ нимъ.
Но этому едва-ли быть… Сатрапы!
И сами вы свободны, и мечи
Употреблять вольны, какъ захотите,
Но съ-этихъ-поръ ни къ вамъ, ни къ нимъ ни разу
Я больше не прибгну. Салеменъ,
Иди за мной.

(Сарданапалъ. Салеменъ и свита уходятъ.)

АРБАКЪ.
Ну, Белезисъ!
БЕЛЕЗИСЪ.
Что скажешь?
АРБАКЪ.
Пропали мы.
БЕЛЕЗИСЪ.
Нтъ, царство — наше.
АРБАКЪ.
Какъ?
Когда въ такомъ серьёзномъ подозрньи
Остались мы, когда на волоск
Надъ нами мечъ колеблется, готовый
Обрушиться отъ дуновенья устъ
Властителя, который насъ съ тобою
Не погубилъ — не знаю почему?
БЕЛЕЗИСЪ.
И узнавать не хлопочи. Намъ должно
Воспользоваться временемъ. Оно
Ещё у насъ, и сила наша — та же,
И та же ночь, которую давно
Избрали мы. Одно лишь измнилось:
Отсутствіе всхъ подозрній онъ
Въ наглядную такую несомннность
Вдругъ превратилъ, что медлить намъ ещё —
Безуміе.
АРБАКЪ.
Однако…
БЕЛЕЗИСЪ.
Какъ, всё то же
Сомнніе?
АРБАКЪ.
Онъ даровалъ намъ жизнь,—
Онъ даже спасъ её отъ Салемена.
БЕЛЕЗИСЪ.
На долго ли такая доброта?
Пока не пьянъ.
АРБАКЪ.
Пока не трезвъ, врне.
Но всё-таки столь благородно онъ
Насъ пощадилъ, такъ царственно оставилъ
Намъ то, что мы могли бы потерять
Позорно такъ…
БЕЛЕЗИСЪ.
Скажи врнй — такъ храбро!
АРБАКЪ.
Отчасти то, отчасти это… Но —
Я тронутъ имъ и — что бы ни случилось —
Остановлюсь.
БЕЛЕЗИСЪ.
И потеряешь міръ!
АРБАКЪ.
Теряйся всё — пусть только уваженье
Останется къ себ!
БЕЛЕЗИСЪ.
Красню я,
Подумавши, что жизнью нашей будемъ
Одолжены мы этому царю
Веретена!
АРБАКЪ.
Но, тмъ не меньше, ею
Одолжены мы именно ему,
И сталъ бы я краснть гораздо больше,
Сгубивъ того, кто былъ спаситель мой.
БЕЛЕЗИСЪ.
Терпи себ, пожалуй, сколько хочешь,
Но звзды мн иное говорятъ.
АРБАКЪ.
Хотя бъ он сошли теперь на землю
И всмъ своимъ сіяньемъ стали мн
Указывать дорогу — не пошелъ бы
Я имъ во слдъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
То слабость духа, да,
Плачевне боязни старой бабы,
Всё бредящей про смерть и въ темнот
Сомкнуть глаза несмющей… Досадно,
Ей-ей, смотрть!
АРБАКЪ.
Когда онъ говорилъ,
Казалось мн — Немвродъ передо мною.
Онъ походилъ на статую царя,
Стоящую во храм горделиво
Владыкою среди другихъ царей
И божествомъ межъ остальныхъ, служащихъ
Простыми украшеньями.
БЕЛЕЗИСЪ.
Давно
Я говорю, что слишкомъ ужь далёко
Ты заходилъ въ презрніи къ нему —
Что царственность какая-то безспорно
Осталась въ нёмъ. Ну, что же? тмъ онъ врагъ
Достойне.
АРБАКЪ.
И тмъ мы недостойнй.
Ахъ, если бы онъ насъ не пощадилъ!
БЕЛЕЗИСЪ.
Да что, скажи, и въ правду такъ охотно
Ты отдалъ бы себя на жертву?
АРБАКЪ.
Нтъ,
Но лучше смерть, чмъ жить неблагодарнымъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Вотъ каковы иныя души! Ты
Задумалъ то, что прозвали иные
Измною, а дураки зовутъ
Нарушенною клятвой — и смотри-ка,
Изъ-за того, что этотъ дикій бражникъ,
Имя ли причину, или такъ,
Безъ повода, хвастливо помстился
Между тобой и Салеменомъ — ты —
Сказать ли мн?— ты сталъ Сарданапаломъ!
Названія позорне никакъ
Не приберу.
АРБАКЪ.
Еще за часъ, не дальше,
Дерзнулъ бы мн такое имя дать
Лишь тотъ, кому легко разстаться съ жизнью.
Теперь же я простилъ теб, какъ онъ
И намъ простилъ. Сама Семирамида
Не сдлала бы этого.
БЕЛЕЗИСЪ.
Она
Товарища въ правленьи не любила,
Хоть будь онъ мужъ.
АРБАКЪ.
Мой долгъ — ему служить
И врою и правдой.
БЕЛЕЗИСЪ.
И смиренно?
АРБАКЪ.
Нтъ, съ гордостью, какъ честный человкъ.
Къ престолу я отнын буду ближе,
Чмъ ты къ звздамъ,— и если не такимъ
Заносчивымъ, то боле высокимъ.
Ты поступай, какъ знаешь: у тебя
Вдь есть на то и таинства, и книги,
И выводы науки о добр
И зл — чего я вовсе не имю —
И потому обязанъ поступать
Такъ, какъ меня простое сердце учитъ.
Теперь меня ты знаешь.
БЕЛЕЗИСЪ.
Кончилъ ты?
АРБАКЪ.
Съ тобою — да.
БЕЛЕЗИСЪ.
И, можетъ-быть, намренъ
Мн измнить, какъ кинулъ?
АРБАКЪ.
Думать такъ
Способенъ жрецъ, не воинъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Ну, пусть будетъ
По твоему. Окончимъ этотъ споръ
И выслушай меня.
АРБАКЪ.
Нтъ, умъ твой хитрый
Опасне фаланги.
БЕЛЕЗИСЪ.
Если такъ,
Я дйствую одинъ.
АРБАКЪ.
Одинъ?
БЕЛЕЗИСЪ.
На трон
Для одного вдь только мсто есть.
АРБАКЪ.
Но занятъ онъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Онъ меньше чмъ не занятъ —
На нёмъ сидитъ презрнный… Вотъ, что я
Теб скажу: ты знаешь, постоянно
Я былъ твоимъ помощникомъ, любилъ,
Поддерживалъ и поощрялъ, старался
Служить теб, въ надежд услужить
Ассирія, спасти её. Казалось
И небёса благоволили къ намъ,
Всё длалось по нашему, покамстъ
Вдругъ мягкостью постыдною твой духъ
Не занемогъ. Но ужъ теперь довольно
Быть зрителемъ томленій моего
Отечества: его освобожу я,
Иль жертвою тирана упаду.
Одно изъ двухъ: иль то и это вмст,
Какъ иногда бываетъ, но пускай
Побдою окончу я — и станетъ
Арбакъ моимъ слугой.
АРБАКЪ.
Твоимъ слугой?
БЕЛИЗИСЪ.
А почему жь не такъ? Вдь это лучше,
Почётне, я думаю, чмъ рабъ,
Прощённый рабъ Сарданапала-бабы!

Входитъ ПАНІА.

ПАНІА.
Сатрапы! Я съ приказомъ отъ царя.
АРБАКЪ.
Приказъ царя исполненъ нами прежде,
Чмъ выслушанъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Но всё-таки, скажи,
Въ чёмъ дло?
ПАНІА.
Вамъ повелно — немедля,
Сегодня жь въ ночь, отправиться въ свои
Сатрапіи.
БЕЛЕЗИСЪ.
Съ войсками?
ПАНІА.
Повелнье
Касается сатраповъ лишь и свиты
Домашней ихъ.
АРБАКЪ.
Но…
БЕЛЕЗИСЪ.
Мы повиноваться
Обязаны. Поди и доложи,
Что демъ мы.
ПАНІА.
Мн велно при вашемъ
Присутствовать отъзд — не нести
Отъ васъ отвтъ.
БЕЛЕЗИСЪ (въ сторону).
Такъ вотъ что!
(Вслухъ.) За тобою
Мы слдовать готовы.
ПАНІА.
Я иду,
Чтобъ поскорй намъ приготовить стражу
Почётную, какъ требуетъ вашъ санъ,
И торопить не стану васъ, покамстъ
Послдній часъ отъзда не пробьётъ.

(Уходитъ.)

БЕЛЕЗИСЪ.
Что жь, и теперь покорность?
АРБАКЪ.
Безъ сомннья.
БЕЛЕЗИСЪ.
Да, до воротъ дворца, который намъ
Темницею содлался — не дальше.
АРБАКЪ.
Ты правъ. Теперь всё это государство,
На всёмъ его пространств для тебя
И для меня во всхъ углахъ зіяетъ
Темницами!
БЕЛЕЗИСЪ.
Могилами!
АРБАКЪ.
Когда бъ
Я думалъ такъ, одной могилой больше
Мой добрый мечъ здсь вырылъ бы!
БЕЛИЗИСЪ.
Ему
Достаточно придётся поработать.
Но надобно надяться, что всё
Уладится не такъ, какъ ты пророчишь.
Покамстъ же убраться поспшимъ
Отсюда мы. Конечно, ты со мною
Согласенъ въ томъ, что это приказанье —
Нашъ приговоръ.
АРБАКЪ.
Какой же смыслъ иной
Въ нёмъ можетъ быть? Таковъ ужь образъ дйствій
У деспотовъ восточныхъ: миръ — и ядъ,
Прощеніе — и плаха, приглашенье
Въ далёкій путь отправиться, чтобъ тамъ —
Уснуть навкъ. Ужь сколько вдь сатраповъ
Въ правленіе отца его… онъ самъ-то
До-этихъ-поръ, по-крайней-мр, не былъ
Въ чужой крови повиненъ…
БЕЛЕЗИСЪ.
Но теперь
Не хочетъ онъ, да и не можетъ больше
Такимъ же быть.
АРБАКЪ.
Пожалуй, что и такъ.
Да, при его отц ужь сколькихъ видлъ
Сатраповъ я, что выдутъ затмъ,
Чтобъ управлять провинціей громадной —
И на пути очутятся въ гробу.
Не знаю, какъ оно случалось — только
Въ дорог вс заболвали — такъ
Былъ этотъ путь тяжелъ и дологъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Лишь бы
Намъ выбраться на воздухъ городской,
А тамъ уже поздка наша скоро
Окончится.
АРБАКЪ.
Быть-можетъ, у воротъ?
БЕЛЕЗИСЪ.
Нтъ, врядъ они такъ поступить ршатся.
Имъ хочется насъ умертвить тайкомъ:
Не во дворц, не въ город, гд знаютъ
Насъ хорошо, гд можемъ мы найти
Защитниковъ. Когда бъ они желали
Убить насъ здсь — уже теперь въ живыхъ
Мы не были бъ… Идемъ же поскоре!
АРБАКЪ.
Знай только я, что онъ не жизнь мою
Желаетъ взять…
БЕЛЕЗИСЪ.
Глупецъ! Идёмъ! Чего же,
Какъ не её, захочетъ деспотизмъ
Испуганный? Намъ только бы добраться
До нашихъ войскъ, а тамъ — вперёдъ!
АРБАКЪ.
Къ своимъ
Сатрапіямъ?
БЕЛЕЗИСЪ.
Нтъ, къ твоему престолу!
Энергію, надежду, время, мощь
И способы — всё это въ изобильи
Находимъ мы въ ихъ полумрахъ… Ну,
Скорй вперёдъ!
АРБАКЪ.
Я здсь ещё недавно
Раскаялся — и снова становлюсь
Преступникомъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Нтъ, самозащищенье —
Совсмъ не грхъ, оно — одинъ оплотъ
Всхъ нашихъ правъ. Идёмъ же, повторяю!
Тяжелою удушливостью воздухъ
Ужь полонъ здсь, а стны пахнутъ тьмой
Темничною. Спшимъ! Не то успютъ
Одуматься! Отъздомъ быстрымъ мы
Гражданское усердіе докажемъ,
Поспшностью отъзда своего
У Паніи почтеннаго возможность
Отымемъ мы исполнить тотъ приказъ,
Который имъ въ двухъ-трёхъ верстахъ отсюда
Получится… Да, выбора для насъ
Не можетъ быть. Идёмъ, идёмъ скоре!

(Уходитъ съ Арбакомъ. неохотно слдующимъ за нимъ.)

Входятъ САРДАПАНАЛЪ и САЛЕМЕНЪ.

САРДАНАПАЛЪ.
Отлично всё уладилось — и кровь
Но пролилась, мы обошлись безъ этой
Постыднйшей насмшка надо всми
Лекарствами. Изгнаньемъ этихъ двухъ
Мятежниковъ себя обезопасить
Успли мы.
САЛЕМЕНЪ.
Какъ тотъ, кто по цвтамъ
Ступаючи, себя обезопасилъ
Отъ скрывшейся у корня ихъ зми.
САРДАНАПАЛЪ.
Да что жъ ещё я долженъ былъ бы сдлать
По твоему?
САЛЕМЕНЪ.
Сейчасъ разрушить то,
Что сдлано.
САРДАНАПАЛЪ.
Какъ! Отмнить прощенье?
САЛЕМЕНЪ.
На голов прочне утвердить
Сползающій внецъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Но это было бъ
Жестокостью.
САЛЕМЕНЪ.
За-то спасло бъ тебя.
САРДАНАПАЛЪ.
И безъ того мы спасены. Какою
Опасностью могли бы на границ
Они грозить?
САЛЕМЕНЪ.
Покамстъ вдь они
Ещё не тамъ, и не были бъ во вки,
Когда бъ меня послушать ты хотлъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Я выслушалъ, ты знаешь, безпристрастно
Твои слова, зачмъ же мн и ихъ
Не выслушать?
САЛЕМЕНЪ.
Объ этомъ ты узнаешь
Впослдствіи, быть-можетъ. А теперь
Я ухожу, чтобъ приготовить стражу.
САРДАНАПАЛЪ.
Мы свидимся на пир?
САЛЕМЕНЪ.
Государь,
Освободи: плохой я собутыльникъ.
Приказывай, что хочешь, но уволь
Отъ одного — служенія вакханкамъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Но согласись, что нужно хоть порой
Попировать.
САЛЕМЕНЪ.
И нужно точно также
Кому-нибудь на страж быть у тхъ,
Которые пируютъ слишкомъ часто.
Дозволишь ли мн удалиться?
САРДАНАПАЛЪ.
Да…
Побудь ещё одну минуту, добрый
Мой Салеменъ, мой братъ, мой лучшій другъ
И подданный. Ты — князь гораздо лучшій,
Чмъ я — монархъ. Теб бы быть царёмъ,
А мн — я самъ не знаю чмъ, и знать-то
Не хлопочу. Не думай только ты,
Что отношусь съ холоднымъ равнодушьемъ
Я къ честному раченью твоему
И къ доброт, довольно жесткой, правда,
Съ которой ты дурачества мои,
Хотя журя частенько, переносишь.
Да, если я, наперекоръ теб,
У тхъ двоихъ не отнялъ жизнь, такъ это
Не потому, что твой совтъ плохимъ
Мн кажется. Пускай себ на свт
Они живутъ — не станемъ въ этомъ имъ
Препятствовать, они ещё, быть-можетъ,
Исправятся, притомъ же ссылка ихъ
Позволитъ мн спокойно спать, вели же
Я ихъ казнить — прощай тогда мой сонъ!
САЛЕМЕНЪ.
Измнниковъ спасая, ты рискуешь
Навкъ уснуть. Одно мгновенье мукъ
Ты замнилъ годами преступленій.
Дозволь смирить…
САРДАНАПАЛЪ.
Но искушай меня:
Я слово далъ.
САЛЕМЕНЪ.
И въ прав взять обратно.
САРДАНАПАЛЪ.
То слово государя.
САЛЕМЕНЪ.
И оно
Поэтому ршительную силу
Должно имть. Да, эта полу-милость
Изгнанія ихъ только раздражитъ,
Прощеніе должно быть полнымъ, или
Оно — ничто.
САРДАНАПАЛЪ.
Но кто жь меня заставилъ
Увидвши, что я ихъ удалилъ
Отъ должности, иль запретилъ имъ только
Сюда ходить — кто убдилъ меня
Отправить ихъ въ сатрапіи?
САЛЕМЕНЪ.
Да, точно —
Я позабылъ объ этомъ, то-есть, царь,
За мой совтъ меня ты будешь въ прав
Тогда бранить, когда удастся имъ
Въ сатрапіи дйствительно дохать.
САРДАНАПАЛЪ.
А если не додутъ, то — смотри!—
И въ цлости — замть себ ты это —
И въ цлости полнйшей — о себ
Совтую подумать.
САЛЕМЕНЪ.
Позволенья
Прошу уйти, за безопасность ихъ
Ручаюсь я.
САРДАНАПАЛЪ.
Ступай же и помягче
Вперёдъ смотри на брата своего.
САЛЕМЕНЪ.
Служить царю всегда я буду честно.

(Уходитъ.)

САРДАНАПАЛЪ (одинъ).
Онъ слишкомъ строгъ, душа его — скала
По твёрдости, но высотою тоже
Подобна ей: грязь пошлости земной
Её ещё нигд не запятнала.
Я не таковъ: я мягкій чернозёмъ,
Пропитанный цвтами, но извстно,
Что какова земля, таковъ всегда
И плодъ ея. Быть-можетъ поступилъ я
Неправильно, но это заблужденье
Весьма легко лежитъ на чувств томъ,
Которое назвать я не умю:
Я знаю лишь, что у меня въ душ
Оно родитъ то скорбь, то наслажденье,
Что, точно духъ, у сердца моего
Оно сидитъ, чтобъ вс его біенья
Сосчитывать, не ускоряя ихъ,
И задаётъ вопросы мн такіе,
Съ какими бы ни смертный не посмлъ
Ко мн придти, ни самъ Ваалъ, оракулъ
Божественный, хоть часто онъ во мгл
Вечерней вдругъ нахмуритъ гнвно брови,
И мраморный величественный ликъ
Измнится такъ странно, что порою
Мн кажется — статуя собралась
Наговорить… Но прочь вс эти мысли
Нелпыя! Я радости хочу —
И вотъ идётъ ея прекрасный встникъ!

Входитъ МИРРА.

МИРРА.
Царь! небо всё заволокло — и громъ
Проносится по тучамъ, быстро, быстро
Идущимъ къ намъ и яркимъ блескомъ молній
Вщающимъ ужасную грозу.
Теперь дворца ты врно не оставишь?
САРДАНАПАЛЪ.
Ты говоришь — грозу?
МИРРА.
Да, царь мой добрый.
САРДАНАПАЛЪ.
Что до меня, я вовсе бы не прочь,
Чтобъ мирная картина замнилась
Борьбой стихій, но это не совсмъ
Пристало бы и къ шелковымъ одеждамъ
Моихъ гостей, и къ нжнымъ лицамъ ихъ.
Скажи, дитя — и ты изъ тхъ, которыхъ
Вой тучъ страшитъ’?
МИРРА.
На родин моей
Ихъ голоса мы чтимъ, какъ предвщанье
Юпитера.
САРДАНАПАЛЪ.
Юпитера? А, да,
То вашъ Ваалъ… И вашъ иметъ громы
Въ своихъ рукахъ, и заявляетъ онъ
Но временамъ летящими стрлами
Божественность свою, но иногда
Случается — она ударитъ прямо
Въ его жь алтарь.
МИРРА.
О, это страшный знакъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Да — для жрецовъ. Ну, хорошо, сегодня
Мы изъ дворца не выдемъ и пиръ
Устроимъ здсь.
МИРРА.
Благословенъ Юпитеръ,
Услышавшій мольбу, которой внять
Ты не хотлъ. Безсмертные добре
Къ теб, мой царь, чмъ самъ ты: для того,
Чтобъ защитить тебя отъ вражьей злобы,
Они грозу воздвигли межъ тобой
И этими врагами.
САРДАНАПАЛЪ.
Если только
Опасность есть, дитя моё, она,
Я думаю, одна и таже — здсь ли,
Въ стнахъ дворца, на берегу ль рки?
МИРРА.
Нтъ, государь, нтъ — эти стны прочны
И высоки, и стражею он
Окружены. Чтобъ но дворецъ проникнуть,
Измнникамъ пробиться бы пришлось
Сквозь цлый рядъ воротъ и корридоровъ
Извилистыхъ, а павильонъ ничмъ
Не защищенъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Гд завелась измна,
Тамъ защитить не могутъ ни дворцы,
Ни крпости, ни гордыя вершины
Туманнаго Кавказа, гд орёлъ
Скрывается въ ущельяхъ недоступныхъ,
И какъ стрла всегда найдётъ царя
Воздушнаго, такъ сталь найдётъ земного,
Гд бъ ни былъ онъ. Но успокойся: двухъ,
Тревогу всю надлавшихъ — виновны ль,
Невинны ли они — изгнали мы
И въ дальній путь отправили.
МИРРА.
Такъ, значитъ,
Они живутъ?
САРДАНАПАЛЪ.
Ты кровожадна — ты?
МИРРА.
Безтрепетно взглянула бъ я на кару
Законную того, кто посягнулъ
На жизнь твою, иначе не была бы
Я и своей достойна. Салеменъ
Теб сказалъ вдь точно тоже.
САРДАНАПАЛЪ.
Странно!
И доброта и строгость въ заговоръ
Вступили здсь, и об подстрекаютъ
Меня на месть.
МИРРА.
То добродтель грековъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Но не царей. Я не хочу ея,
И если бъ мстить когда-нибудь ршился,
То лишь царямъ, какъ равнымъ мн.
МИРРА.
Т двое
Хотли стать царями.
САРДАНАПАЛЪ.
Мирра, ты
Ужь черезъ-чуръ по женски разсуждаешь,
И этому причиной только страхъ.
МИРРА.
Страхъ за тебя.
САРДАНАПАЛЪ.
Тамъ за кого бы ни былъ,
Онъ всё же страхъ.
Твой полъ, какъ я не разъ
Замтить могъ, однажды гнвомъ злобнымъ
Воспламенясь, ужь мстительность свою
Пугливую доводитъ до упорства,
Котораго себ за образецъ
Я не возьму. Но ты всегда казалась
Мн чуждою и слабости такой,
И вообще безпомощности дтской
Восточныхъ женъ.
МИРРА.
Мой добрый государь,
Не стану я кичиться ни любовью
Моей души, ни доблестью ея.
До-этихъ-поръ я блескъ съ тобой длила —
И раздлю превратности твои.
Быть-можетъ, день придётъ, когда въ рабын
Ты врности увидишь больше, чмъ
Во всхъ тб подвластныхъ миріадахъ.
Но да хранятъ отъ этого тебя
Безсмертные. А мн гораздо лучше
Любимой быть на вру, чмъ любовь
Доказывать теб въ твоихъ несчастьяхъ,
Которыя, быть-можетъ, облегчить
Заботами моими я не въ силахъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Гд есть любовь высокая, туда
Несчастіе не проникаетъ — разв
Лишь для того, чтобъ укрпить её
И убжать предъ тмъ, чего не можетъ
Оно убить… Однако, часъ насталъ —
Идёмъ встрчать гостей любезныхъ нашихъ.

(Уходятъ.)

ДЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I.

Освщенный залъ во дворц. На двор буря, громъ слышится во всё продолженіе пиршества. САРДАНАНАЛЪ и его гости за столомъ.

САРДАНАПАЛЪ.
Полне лей! Вотъ истинное царство
Гд для меня: среди блестящихъ глазъ
И этихъ лицъ счастливыхъ и прекрасныхъ!
Сюда печаль проникнуть не дерзнётъ.
ЦАМЕСЪ.
Какъ никуда она не проникаетъ:
Гд государь, тамъ ярко свтитъ намъ
Веселіе.
САРДАНАПАЛЪ.
Не лучше разв это
Немвродовыхъ охотъ или гоньбы
Прабабушки моей безумно-дикой
За царствами, которыя она,
Завоевавъ, однако не умла
Удерживать?
АЛТАДА.
Какъ ни были они
Прославлены, подобно всмъ изъ рода
Твоихъ отцовъ, но ни одинъ изъ нихъ
Не превзошелъ царя Сарданапала,
Который всей отрадой дней своихъ
Поставилъ миръ — единственную славу
Нелживую.
САРДАНАПАЛЪ.
Да, миръ, Алтада мой,
И свтлое веселье, слава — только
Дорога къ нимъ! Цль жизни — наслажденье,
И я избралъ кратчайшій путь, его
Я не свершалъ по трупамъ человчьимъ,
Могилою не длалъ каждый шагъ.
ЦАМЕСЪ.
Нтъ, никогда. Здсь вс сердца счастливы,
Вс голоса благословенья шлютъ
Царю любви, дающему вселенной
Незыблемую радость!
САРДАНАПАЛЪ.
Въ этомъ ты
Увренъ ли? А я слыхалъ иное:
Что будто бы измна завелась
Вокругъ меня.
ЦАМЕСЪ.
Измнникъ тотъ, кто сметъ
Такъ говорить! Не можетъ это быть!…
Изъ-за чего?
САРДАНАПАЛЪ.
Изъ-за чего?… Да, правда…
Наполни-ка мой кубокъ. Не хочу
И думать я объ этомъ. Нтъ межъ нами
Измнниковъ, а есть — такъ далеко
Они теперь.
АЛТАДА.
Почтеннйшіе гости,
Прошу склонить колни и прослушать
Заздравный тостъ: да здравствуетъ вовки
Царь — нтъ, не царь — а богъ Сарданапалъ!
ВС (падая на колни).
Да здравствуетъ, затьмившій бога Бела
Величіемъ, нашъ богъ Сарданапалъ!

(Раздаётся ударъ грома, нкоторые въ смущеніи поднимаются съ колнъ.)

ЦАМЕСЪ.
Что жь встали вы? Вдь этимъ громомъ боги.
Его отцы, намъ одобренье шлютъ.
МИРРА.
Нтъ, гнвную угрозу. Царь, ужели
Безумное нечестье запретить
Не поспшишь?
САРДАНАПАЛЪ.
Нечестье? Отчего же?
Когда могли богами стать мои
Предмстники — къ чему же мн безчестить
Ихъ славный родъ? Но всё-таки я встать
Прошу моихъ друзей благочестивыхъ
И набожный порывъ свой посвятить
Гремящему наъь нами, я же только
Любви ищу — боготворенье мн
Не надобно.
АЛТАДА.
И то и это долженъ
Ты находить въ сердцахъ твоихъ рабовъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Громъ, кажется, становится сильне…
Какая ночь ужасная!
МИРРА.
О, да,
Ужасная для тхъ, кто не иметъ
Дворцовыхъ стнъ, чтобъ пріютить своихъ
Поклонниковъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Ахъ, это правда, Мирра!
И еслибъ могъ я обратить мои
Владнія въ одинъ пріютъ широкій
Для страждущихъ — я поступилъ бы такъ.
МИРРА.
Ты, стало-быть, не богъ, когда не можешь
Столь добраго Желанья своего
Осуществить?
САРДАНАПАЛЪ.
А что же ваши боги,
Которые и могутъ, да вдь вотъ
Не длаютъ?
МИРРА.
Оставь такія рчи —
Мы прогнвимъ безсмертныхъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Это такъ.
Упрёки имъ не меньше непріятны,
Чмъ смертному… Друзья, вотъ что пришло
Мн въ голову: не будь на свт храмовъ,
Могли ли бы — какъ думаете вы —
Существовать поклонники у неба,
Особенно когда оно гремитъ
И злобится, какъ ныньче?
МИРРА.
Персіянинъ
Молитву совершаетъ на гор.
САРДАНАПАЛЪ.
Да, въ т часы, когда блистаетъ солнце.
МАРРА.
А я бы знать желала: если бъ твой
Дворецъ теперь сталъ грудою развалинъ
И опустлъ, то много ли льстецовъ
Явилось бы лобзать тотъ прахъ, въ которомъ
Лежалъ бы царь?
АЛТАДА.
Красавица-гречанка
На нашъ народъ глядитъ ужь черезъ-чуръ
Насмшливо, не будучи, однако.
Достаточно знакома съ нимъ. У насъ
Въ Ассиріи вс счастливы лишь счастьемъ
Своихъ царей, гордятся только тмъ,
Что могутъ ихъ боготворить.
САРДАНАПАЛЪ.
Простите
Красавиц-гречанк за слова
Недобрыя.
АДТАЛА.
Простить, о повелитель,
Когда её мы чтимъ, посл тебя,
Превыше всхъ? Постойте! Что такое
Послышалось?
ЦАМЕСЪ.
Должно быть, гд-нибудь
Невдалек въ ворота стукнулъ втеръ.
АЛТАДА.
Какъ будто-бы бряцанье… Вотъ опять!
ЦАМЕСЪ.
Да просто дождь бьётъ въ крышу.
САРДАНАПАЛЪ.
Безъ сомннья.

(Мирр.)

Настроила ль ты арфу, ангелъ мой?
Спой псню мн изъ Сафо — знаешь, Сафо,
Которая на родин твоей
Низвергнулась…

Входитъ ПАНІА съ обнаженнымъ мечемъ, одежда его въ крови и безпорядк. Гости встаютъ въ испуг.

ПАНІА (страж).
Не медля ни минуты,
Займите вс ворота, стны вс!
Къ оружію, къ оружію! Опасность
Грозитъ царю! Простите, государь,
Поспшности: она не что иное,
Какъ преданность…
САРДАНАПАЛЪ.
Въ чёмъ дло?
ПАНІА.
То, чего
Князь Салеменъ боялся, совершилось:
Коварные сатрапы…
САРДАНАПАЛЪ.
Раненъ ты?
Скорй вина! Переведи дыханье,
Мой Паніа!
ПАНІА.
Нтъ, это ничего,
Простой ударъ. Я больше изнурился
Поспшностью предупредить царя,
Чмъ раною, полученною въ схватк
Изъ-за него.
МИРРА.
Что жь дальше? Говори —
Мятежники…
ПАНІА.
Едва достичь успли
Своихъ казармъ Арбакъ и Белезисъ,
Какъ продолжать дорогу отказались.
Когда же я ршился власть мою
Употребить, они призвали въ помощь
Свои войска и т возстали вдругъ
Съ неистовой отвагой.
МИРРА.
Вс?
ПАНІА.
На стадію, не больше, отъ наружныхъ
Дворцовыхъ стнъ, кипитъ кровавый бой.
САРДАНАПАЛЪ.
Такъ я могу верхомъ сражаться. Сферо,
Вели сдлать! У насъ въ однихъ дворахъ
Полъ-конницы Аравіи свободно
Помстится…

(Сферо уходитъ.)

МИРРА.
Какъ я люблю тебя!
САРДАНАПАЛЪ.
Я въ этомъ былъ всегда увренъ твёрдо.
МИРРА.
Но лишь теперь тебя узнала я!
САРДАНАПАЛЪ (одному изъ служителей).
Моё копьё пусть тоже не забудутъ.
Гд Салеменъ?
ПАНІА.
Гд долженъ быть солдатъ —
Въ бою — въ пылу сраженія.
САРДАНАПАЛЪ.
Спши же
Теперь къ нему. Свободны ли пути?
Осталось ли открытымъ сообщенье
Межь нашими войсками и дворцомъ?
ПАНІА.
Да, государь, его ещё открытымъ
Оставилъ я. На этотъ счётъ вполн
Спокоенъ будь: солдаты наши твёрдо
Стояли тамъ, фаланга вся была
Построена.
САРДАНАПАЛЪ.
Скажи, чтобъ онъ покамстъ
Берёгъ себя, что дорожить собой
Не стану я и — ду.
ПАНІА.
Въ этомъ слов
Заключена побда, государь.

(Уходитъ.)

САРДАНАПАЛЪ.
Алтада, что жь? Вооружайся! Цамесъ —
И ты иди! Тамъ, въ арсенал, вы
Найдёте всё. Да помстите женщинъ
Куда-нибудь подальше, караулъ
Поставьте тамъ и прикажите строго
Не отходить, покамстъ не убьютъ.
Ты, Дамесъ, имъ командуешь. Алтада,
Вооружись и возвратись сюда:
Ты состоишь при насъ.

(Цамесъ, Алтада и вс остальные, кром Мирры, уходятъ.)

Входитъ СФЕРО и другіе, съ вооруженіемъ.

СФЕРО.
Вооруженье
Твоё, монархъ.
САРДАНАПАЛЪ (на панцирь).
Сперва мой панцырь. Такъ!
Теперь мой мечъ и перевязь… А шлемъ-то
Я позабылъ. Подайте. Нтъ, тяжелъ
Ужь слишкомъ онъ. Ошибся ты: не этотъ
Я требовалъ — другой, что окруженъ
Коронкою.
СФЕРО.
Я думалъ, царь, что ярко
Каменьями блистая, онъ твоё
Священное чело подвергнетъ сразу
Опасности быть узнаннымъ. Поврь,
Что этотъ шлемъ, хотя бднй, но крпче.
САРДАНАПАЛЪ.
Ты думалъ! Другъ, не сталъ ли ужь и ты
Мятежникомъ? Твой долгъ — повиноваться.
Ступай и… Нтъ, ужь поздно… Обойдусь
Безъ шлема я.
СФЕРО.
По-крайней-мр этотъ
Изволь надть.
САРДАНАПАЛЪ.
Изволь надть Кавказъ!
Изволь ходить съ огромною горою
На голов!
СФЕРО.
Послдній изъ солдатъ
Не выйдетъ въ бой такимъ незащищённымъ.
Тебя сейчасъ узнаютъ, государь:
Гроза прошла, и мсяцъ въ полномъ блеск.
САРДАНАПАЛЪ.
Быть узнаннымъ и цль моя. А такъ
Она скорй достигается. Давайте
Теперь копьё. Готово.

(Идётъ и останавливается.)

Да, забылъ!
Дай зеркало мн.
СФЕРО.
Зеркало, властитель?
САРДАНАПАЛЪ.
Да, подданный — изъ свтлой мди, то,
Что въ Индіи мы добыли. Скоре!

(Сферо уходитъ.)

САРДАНАПАЛЪ (Мирр).
Дитя моё, найди себ пріютъ
Надежне. Зачмъ отъ прочихъ женщинъ
Отстала ты?
МИРРА.
Мн мсто — здсь.
САРДАНАПАЛЪ.
Когда жъ
Уду я?
МИРРА.
Тогда я за тобою
Послдую.
САРДАНАПАЛЪ.
На поле битвы, ты’?
МИРРА.
Когда бъ и такъ — я не была бы первой
Гречанкою, свершившей этотъ путь…
Здсь буду ждать я твоего возврата.
САРДАНАПАЛЪ.
Опасный пунктъ ты выбрала: сюда
Скорй всего они ворвутся, если
Одержатъ верхъ. Коль это суждено
И больше я не возвращусь…
МИРРА.
Съ тобою
Мы всё-таки сойдёмся.
САРДАНАПАЛЪ.
Гд же?
МИРРА.
Тамъ,
Гд наконецъ сойдутся вс: въ Аид,
Когда, какъ я предполагаю, берегъ
За Стиксомъ есть, а если нтъ его —
Въ пыли гробовъ.
САРДАНАПАЛЪ.
И ты не побоишься?
МИРРА.
Лишь одного боюсь я: пережить
То, что люблю, и сдлаться добычей
Бунтовщиковъ. Вперёдъ — и будь героемъ!

(Сферо возврашается съ зеркаломъ).

САРДАНАПАЛЪ (смотрится въ зеркало).
Присталъ ко мн недурно этотъ панцырь,
И перевязь — не хуже. Только шлемъ
Совсмъ нейдётъ.

(Бросаетъ его, примривъ ещё разъ.)

Да, эти украшенья,
Кажись, въ лицу. Теперь осталось ихъ
Испробовать. Алтада! Гд Алтада?
СФЕРО.
Онъ у дверей стоитъ съ твоимъ щитомъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Да, я забылъ, что онъ мой щитоносецъ
По праву родовому, искони
Живущему въ его семейств… Мирра,
Теперь прощай и поцлуй меня…
Ещё… Ещё… И что бы ни случилось,
Люби меня. Я славу всю свою
Поставлю въ томъ, чтобъ сдлаться достойнымъ
Твоей любви.
МИРРА.
Ступай и побди!

(Сарданапалъ и Сферо уходятъ.)

МИРРА
Вотъ я одна. Вс, вс ушли. А сколько
Воротится?… быть-можетъ, ни одинъ!
О, пусть бы я погибла — лишь бы только
Онъ побдилъ! Когда не побдитъ,
Погибну я: его не въ состояньи
Я пережить. Вокругъ души моей
Обвился онъ — какъ, почему — не знаю.
Не потому, что царь онъ: вдь теперь
Власть царская у ногъ его престола
Колеблется, и передъ нимъ земля
Разверзлась съ тмъ, чтобъ только на могилу
Мстечко дать несчастному — а я
Люблю его ещё сильнй, чмъ прежде.
О, мощный Зевсъ! Прости моей любви
Чудовищной: вдь мой избранникъ — варваръ,
Не знающій Олимпа! Да, теперь,
Теперь люблю я больше, чмъ… Что это?
Военный кличъ? И, кажется, всё ближе,
Всё ближе онъ. Ну, что же, если такъ —

(вынимаетъ стклянку)

Колхидскій ядъ, что длать научился
На берегахъ Эвксинскихъ мой отецъ,
Освободитъ меня. Уже давно бы
Свободу въ нёмъ нашла я для себя,
Когда бъ любовь мн не дала забвенья,
Что я раба. Ахъ, тамъ, гд вс — рабы
И лишь одинъ свободенъ, тамъ, гд всякій
Неволею гордится, лишь бы онъ
И въ свой черёдъ имлъ рабовъ, стоящихъ
Внизу его на рабства ступеняхъ —
Тамъ позабыть не трудно, что оковы,
Надтыя на тло, какъ нарядъ,
Такія же оковы. Снова крики
И звонъ мечей! И вотъ теперь… теперь…

Входитъ АЛТАДА.

Эй, Сферо, эй!
МИРРА.
Его здсь нтъ. Что хочешь
Ему сказать? Какъ тамъ идётъ сраженье?
АЛТАДА.
Сомнительно и горячо.
МИРРА.
А царь?
АЛТАДА.
Какъ царь. Скорй я для него у Сферо
Взять долженъ шлемъ и новое копьё.
До-этихъ-поръ онъ бьётся непокрытый
И держится ужь слишкомъ на виду.
Его тотчасъ узнали какъ солдаты,
Такъ и враги. По волосамъ его
Распущеннымъ и шелковой тіар,
Луною озарённымъ, сразу видно,
Что это царь. И вражьи стрлы вс
На чудное лицо его, на кудри
Прекрасныя и на повязку ихъ
Широкую направлены.
МИРРА.
О, боги,
Гремящіе въ земл моихъ отцовъ,
Васъ я молю спасти его! Ты присланъ
Сюда царёмъ?
АЛТАДА.
Нтъ, это Салеменъ,
Безъ вдома безпечнаго монарха,
Тайкомъ меня сюда отправилъ. Царь,
Нашъ царь въ бою таковъ же, какъ на пир.
Эй, Сферо, эй! Пойду я въ арсеналъ.
Онъ врно тамъ.

(Уходитъ.)

МИРРА.
Нтъ, на душу позора
Я не беру — нтъ, не безчестна я
Тмъ, что люблю такого человка.
И въ этотъ мигъ почти желала бъ я —
Чего ещё ни разу не желала —
Чтобъ онъ былъ грекъ. Да, ежели Алкидъ
Покрылъ себя стыдомъ за-то, что въ платье
Лидіянки Омфалы наряжался
И пряжу прялъ ея веретеномъ,
То человкъ, который, бывши съ дтства
До зрлыхъ лтъ у женщинъ на рукахъ,
Становится внезапно Геркулесомъ
И съ пира въ бой, какъ въ брачную постель
Кидается — вполн, вполн достоинъ,
Чтобъ въ двушк-гречанк онъ нашелъ
Любовницу, и въ греческомъ поэт —
Пвца себ, и въ греческой могил —
Свои памятникъ…

Входитъ ВОИНЪ.

Какъ битва тамъ идётъ?
ВОИНЪ.
Проиграна, почти что безвозвратно
Проиграна. Гд Цамесъ?
МИРРА.
На часахъ
Со стражею у двери женскихъ комнатъ.

(Воинъ уходитъ.)

Ушелъ — и мн усплъ сказать одно:
‘Проиграно!’ Но что жь ещё желаю
Я услыхать? Вдь въ этомъ слов — да,
Въ единственномъ, коротенькомъ словечк —
Погребены и царство, и монархъ,
И славный родъ тринадцати столтій,
И жизни цлыхъ тысячъ, и судьба
Всего того, что пощадитъ могила!
И я сама, какъ капелька воды,
Которая безслдно погибаетъ
Съ волной, её несущею — и я,
Въ крушеніи великомъ, уничтожусь.
Но счастлива я тмъ, что жизнь моя
Въ моихъ рукахъ: надменный побдитель
Меня своей добычей никогда
Не назовётъ!

Входитъ ПАНІА.

ПАНІА.
Скорй за мною, Мирра!
Намъ каждая минута дорога.
Бжимъ скорй — вотъ всё, что намъ осталось.
МИРРА.
А царь?
ПАНІА.
Сюда меня отправилъ онъ,
Чтобъ за рку я тайными путями
Тебя увёзъ.
МИРРА.
Такъ, стало быть, онъ живъ?
ПАНІА.
Онъ мн веллъ тебя укрыть въ надежномъ
Убжищ, и проситъ онъ тебя
Жить для него, пока придётъ возможность
Ему съ тобой соединиться вновь.
МИРРА.
Такъ уступить ршился онъ?
ПАНІА.
Послднимъ
Оставитъ онъ сраженье. Всё, что въ силахъ
Отчаянье свершить — всё это царь
Свершаетъ тамъ, дворецъ свой шагъ за шагомъ
У мятежа отстаиваетъ онъ.
МИРРА.
Такъ во дворецъ они уже проникли?
Да, крики ихъ разносятся въ стнахъ
Старинныхъ залъ, что голосами дикихъ
Мятежниковъ впервые въ эту ночь
Осквернены. Прощай же ассирійскій
Великій родъ! Прощай, Немврода кровь!
Исчезло всё — всё, даже это имя!
ПАНІА.
Бжимъ, бжимъ!
МИРРА.
Нтъ, я погибну здсь!
А ты иди и передай монарху,
Что до конца любила я его!

Входятъ САРДАНАПАЛЪ, САЛЕМЕНЪ съ воинами. Паніа оставляетъ Мирру и присоединяется къ нимъ.

САРДАНАПАЛЪ.
Ну, если такъ, умрёмъ, по-крайней-мр,
Гд родились: въ своёмъ дворц. Друзья,
Не уступать! Сомкнёмъ ряды плотне!
Надежнаго сатрапа я отправилъ
Звать Дамеса со стражею его.
Она свжа и преданна — и будетъ
Сейчасъ сюда. Ещё на всё у насъ
Потеряно. Ты, Паніа, о Мирр
Похлопочи.

(Паніа возвращается къ Мирр.)

САЛЕМЕНЪ.
Съ минуту отдохнёмъ —
А тамъ, друзья, опять вперёдъ за нашу
Ассирію.
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ, Салеменъ, скажи —
За Бактрію! О, врные бактрійцы!
Я съ этихъ-поръ со длаюсь царёмъ
Надъ вашею страной, а это царство
Въ провинцію мы вмст обратимъ.
САЛЕМЕНЪ.
Идутъ, идутъ — вы слышите?

Входятъ БЕЛЕЗИСЪ, АРБАКЪ и мятежники.

АРБАКЪ.
Смле!
За мною вс! Они у насъ въ стяхъ!
БЕЛИЗИСЪ.
Впёрёдъ, вперёдъ! За насъ и съ нами небо!

(Они нападаютъ на царя и Салемена, которые защищаются до прихода Цамеса со стражей. Мятежники отступаютъ, ихъ преслдуютъ Салеменъ и другіе. Царь хочетъ присоединиться къ преслдующимъ, въ эту минуту Белезисъ загораживаетъ ему дорогу.)

БЕЛЕЗИСЪ.
Куда, тиранъ? Я кончу эту битву.
САРДАНАПАЛЪ.
Такъ вотъ мы какъ! Воинственный мой жрецъ,
И дорогой пророкъ, и благодарный
Мой подданный — сдавайся-ка скорй,
Прошу тебя. Твоей священной кровью
Не хочется мн руки обагрить:
Другой удлъ, тебя вполн достойный,
Готовлю я.
БЕЛЕЗИСЪ.
Твои часъ уже пробилъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Не мой, а твой. Въ наук звздочётства
Я новичёкъ, но звзды вопрошалъ
Ещё на дняхъ — и вотъ, обозрвая
Небесный кругъ, нашелъ твою судьбу
Подъ знакомъ скорпіона. Это значитъ,
Что быть теб раздавленнымъ сейчасъ.
БЕЛЕЗИСЪ.
Но не тобой.

(Они дерутся, Белезисъ раненъ и обезоруженъ.)

САРДАНАПАЛЪ
(поднявъ мечъ, чтобъ нанесть ударъ).
Взывай теперь къ планетамъ,
Я погляжу — слетятъ ли съ небосклона,
Чтобъ защитить и своего пророка,
И честь свою?

(Часть мятежниковъ возвращается и освобождаетъ Белезиса. Они нападаютъ на царя, котораго, въ свою очередь, освобождаютъ его солдаты, вытсняющіе бунтовщиковъ.)

САРДАНАПАЛЪ.
Однако этотъ плутъ
Дйствительно пророкомъ оказался.
За мною вс! Побда наша!

(Бросается въ погоню.)

МИРРА (Паніи).
Что жъ
Ты здсь стоишь? Зачмъ ты позволяешь
Товарищамъ-солдатамъ безъ тебя
Разбить врага?
ПАНІА.
Имю приказанье
Я отъ царя — не оставлять тебя.
МИРРА.
Меня! Иди и обо мн не думай:
Ничья рука не въ прав въ часъ такой
Бездйствовать. Я не нуждаюсь въ страж
И не прошу оберегать меня.
Тутъ гибнетъ міръ — такъ время ль для заботы
О женщин? Иди же, говорю,
Иль ты себя навки опозоришь!
Но слушаешь? Такъ я сама пойду —
Я, женщина безпомощная — кинусь
Къ кровавый бой — и охранять меня
Ты станешь тамъ, гд своему монарху
Ты долженъ быть спасительнымъ щитомъ!

(Уходитъ.)

ПАНІА.
Остановись! Ушла. Случись какое
Несчастье съ ней — погибъ я навсегда!
Сарданапалъ её дороже цнятъ,
Чмъ свой престолъ, хотя и за него
Сражается. Прилично ль мн, однако,
Бездйствовать, слабе быть, чмъ онъ,
Онъ, чья рука меча не обнажала
До-этихъ-поръ? Гречанка, воротись —
И я твоё желаніе исполню,
Хоть вопреки велнію царя!

(Уходитъ.)

Въ противоположную дверь входятъ АЛТАДА и СФЕРО.

АЛТАДА.
Вотъ, Мирра… Какъ? Ушла? Её, однако,
Я здсь нашелъ въ разгар битвы. Съ ней
Былъ Паніа. Что жь съ ними приключилось?
СФЕРО.
Обоихъ ихъ я видлъ здсь, когда
Послдніе мятежники бжали…
Въ гаремъ прошли, должно-быть.
АЛТАДА.
Если царь,
Какъ слдуетъ разсчитывать, вернётся
Съ побдою и не найдётъ своей
Іонянки — мы пострадаемъ хуже,
Чмъ плнные мятежники.
СФЕРО.
Идёмъ
Искать скорй. Она уйти далёко
Вдь не могла, найдя её, царю
Мы сдлаемъ подарокъ драгоцннй
Спасённаго престола.
АЛТАДА.
Самъ Ваалъ
Не бился такъ отчаянно, чтобъ эту
Монархію себ завоевать,
Какъ сынъ его изнженный — стараясь
Её спасти. Вс мннія о нёмъ
Его друзей, его враговъ заклятыхъ,
Онъ опровергъ. Такъ душный лтній день,
Вечернею грозою весь чреватый,
Вдругъ грянетъ такъ, что воздуху, кажись,
Не сдобровать и быть земл потопомъ
Загубленной. Да, этотъ человкъ
Непостижимъ.
СФЕРО.
Не больше, чмъ другіе.
Мы вс — сыны случайности. Идёмъ
Искать рабу — не-то, изъ-за безумной
Любви его, придётся пострадать
Подъ пыткою и умереть безвинно.

(Уходятъ.)

Входитъ САЛЕМЕНЪ и ВОИНЫ.

САЛЕМЕНЪ.
Побда льститъ: отбиты отъ дворца
Мятежники, открыто сообщенье
Съ частями войскъ, стоящихъ за ркой.
Они ещё врны царю — быть-можетъ,
И врными останутся, когда *
Къ нимъ всть дойдётъ, что намъ далась побда.
Но гд герой ея? гд государь?

Входитъ САРДАНАПАЛЪ со своими и МИРРА.

САРДАНАПАЛЪ.
Я здсь, мой братъ!
САЛЕМЕНЪ.
И невредимъ, надюсь?
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ, не совсмъ. Но это вздоръ… пройдётъ…
И такъ, дворецъ очищенъ.
САЛЕМЕНЪ.
Городъ тоже,
Я думаю. Сторонниковъ у насъ
Всё боле и боле, отряду
Парянскому, который до-сихъ-поръ
Въ резерв былъ и такъ и рвётся въ битву
Я приказалъ погонею пойти,
И убждёнъ, что скоро отступленье
Мятежниковъ онъ въ бгство обратитъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Ужь это есть, они, по-крайней-мр,
Такъ быстро шли, что я за ними въ слдъ
Не могъ поспть съ бактрійцами моими,
А ужь на что т не жалли ногъ.
Но до смерти усталъ я. Ссть скоре!
САЛЕМЕНЪ.
Царь, вотъ твой тронъ.
САРДАПАНАЛЪ.
Плохое это- мсто
Для отдыха и тлу и душ.
Диванчикъ мн, крестьянскую скамейку,
Ну, что-нибудь…

(Ему подаютъ стулъ.)

Вотъ такъ. Теперь дышать
Свободне.
САЛЕМЕНЪ.
О, этотъ часъ великій
Содлался славне, выше всхъ,
Пережитыхъ тобою.
САРДАНАПАЛЪ.
И тяжело,
Конечно, всхъ. Гд виночерпій мой?
Подай воды.
САЛЕМЕНЪ (улыбаясь).
Такое приказанье
Впервые онъ услышалъ. Даже я,
Суровйшій совтникъ, предлагаю
Пурпурное питьё.
САРДАНАПАЛЪ.
Конечно, кровь?
И безъ того ея сегодня вдоволь
Мы пролили, ну, а на счётъ вина,
Такъ ныньче я стихіи чистой цну
Вполн узналъ, я трижды пилъ её
И трижды въ бой съ такой кидался силой
И свжестью, какихъ ещё въ вин
Не находилъ. Гд тотъ солдатъ, что въ шлем
Принёсъ воды напиться мн?
ОДИНЪ ИЗЪ СТРАЖЕЙ.
Убитъ,
Великій царь. Стрла пронзила черепъ
Въ тотъ мигъ, когда изъ шлема своего
Онъ выплеснулъ остатки и сбирался
Его надть.
САРДАНАПАЛЪ.
Убитъ — ненаграждёпный!
Убитъ за-то, что напоилъ меня!
Несчастный рабъ! Какая злая доля!
О, будь онъ живъ, я золотомъ его
Пресытилъ бы! Всмъ золотомъ вселенной
Не заплатить за наслажденье то,
Которое мн далъ его напитокъ,
Когда внутри горло у меня,
Вотъ какъ теперь.

(Ему подаютъ воды.)

Я снова оживаю.
Отъ этихъ поръ изъ кубка буду пить
Въ часы любви, а въ битв — только воду.
САЛЕМЕНЪ.
Рука твоя въ повязк, государь?
САРДАНАПАЛЪ.
Да, Белезисъ храбрйшій оцарапалъ.
МИРРА.
Онъ раненъ!
САРДАНАПАЛЪ.
Вздоръ! не стоитъ говорить!
Однако же, теперь, какъ освжился
Не много я, боль что-то посильнй.
МИРРА.
И рану ты перевязалъ…
САРДАНАПАЛЪ.
Повязкой
Съ моей же діадемы, въ первый разъ
Нарядная вещица послужила
Къ чему-нибудь серьёзному.
МИРРА (служителямъ).
Скорй
Искуснйшихъ врачей сюда пошлите!
Пойдёмъ со мной: повязку эту л
Сама сниму и облегчу страданье.
САРДАНАПАЛЪ.
Да, я не прочь. Всё пуще эта боль…
Но много ли ты смыслишь въ ранахъ? Впрочемъ,
Какой вопросъ! Теб извстно ль, братъ,
Гд я нашелъ во время битвы эту
Красавицу?
САЛЕМЕНЪ.
Средь женщинъ остальныхъ,
Подобною испуганной газели.
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ, не совсмъ: подобною подруг
Младого льва, когда она, рыча,
Какъ женщина — а это означаетъ
Неистово, затмъ-что страсти вс
До крайности лишь въ женщин доходятъ —
Преслдуетъ охотника, у ней
Укравшаго дтёнышей: такъ Мирра,
Съ огнёмъ въ глазахъ, съ распущенной косой,
Движеньями, и голосомъ, и видомъ
Дерущихся одушевляла.
САЛЕМЕНЪ.
Да?
САРДАНАПАЛЪ.
Не я одинъ, какъ видишь ты, героемъ
Сталъ въ эту ночь… Остановись, глядлъ
Я на неё: пылающія щёки,
Сверканіе широкихъ чёрныхъ глазъ
Изъ подъ волосъ, размётанныхъ волною,
На чистомъ лбу лазурныхъ жилокъ сть,
Восторженно раздувшіяся ноздри,
Раскрытый ротъ, звукъ голоса ея,
Вс голоса собою покрывавшій,
Какъ лютни струнъ не можетъ заглушить
Нестройное бряцаніе кимваловъ,
Движенье рукъ, сверкавшихъ близной
Ярчй, чмъ сталь, исторгнутая ею
У павшаго солдата — это всё
Для нашихъ войскъ её преобразило
Въ пророчицу побды надъ врагомъ,
Или саму побду, благосклонно
Сошедшую привтствовать своихъ.
САЛЕМЕНЪ (въ сторону).
Опять любовь его туманить стала,
И если мы не отвлечёмъ его
Отъ этихъ думъ — пропало всё.
(Вслухъ.) Однако,
Подумайте о вашей ран, царь.
Вы только-что сказали намъ, что сильно
Она болитъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Да, это правда, но —
Не слдуетъ и думать мн объ этомъ.
САЛЕМЕНЪ.
Вс нужныя распоряженья мной
Ужъ сдланы, теперь узнать отправлюсь,
Исполнено ль всё то, что я веллъ,
И возвращусь, чтобъ выслушать желанье
Монаршее.
САРДАНАПАЛЪ.
Прекрасно.
САЛЕМЕНЪ (уходя).
Мирра!
МИРРА.
Князь!
САЛЕМЕНЪ.
Сегодня ты вела себя такъ славно,
Что если бы онъ только не былъ мужъ
Моей сестры… Но я спшу… Ты любишь,
Скажи, царя?
МИРРА.
Сарданапала я
Люблю.
САЛЕМЕНЪ.
Но всё жь — чтобъ онъ царемъ остался,
Желаешь ты?
МИРРА.
Желаю одного,
Чтобъ былъ онъ тмъ, чмъ долженъ быть — не меньше.
САЛЕМЕНЪ.
Такъ слушай же: тогда лишь онъ царемъ
Останется, тогда лишь не утратишь
И ты его, тогда лишь станетъ онъ,
Чмъ долженъ быть, тогда лишь онъ будетъ,
Когда его ты не допустишь впасть
Въ обычную изнженность. Имешь
Надъ нимъ ты власть сильный, чмъ мудрость вся
Въ стнахъ дворца иль весь мятежъ свирпый
Вн этихъ стнъ: не допусти жь его
Опять упасть.
МИРРА.
Мн голосъ Салемена
Для этого не нуженъ. Долгу я
Не измню — и всё, что только въ силахъ
Безпомощности женской…
САЛЕМЕНЪ (перебивая).
Будетъ властью
Всесильною въ его душ. Смотри жь,
Воспользуйся ты ею мудро.

(Уходитъ.)

САРДАНАПАЛЪ.
Мирра!
Ты шепчешься съ моимъ суровымъ братомъ?
О, ревновать начну я скоро…
МИРРА (улыбаясь).
Да.
И будешь нравъ: нтъ въ мір человка,
Который бы и женскую любовь,
И воиновъ доврье, и покорность
Своихъ рабовъ, и милости царя,
И всхъ людей высокое вниманье
Заслуживалъ въ такой же мр.
САРДАНАПАЛЪ.
Я
Хвалить его теб не запрещаю —
Но не съ такой горячностью. Ничто,
Меня затьмить способное, не сметъ
Въ прекрасныя уста твои влагать
Восторженность. Но, тмъ не меньше, правду
Ты говоришь.
МИРРА.
Теперь пойдёмъ со мной —
Давно пора твоей заняться раной —
И обопрись покрпче на меня.
САРДАНАПАЛЪ.
Да, милая, но только не отъ боли.

(Вс уходятъ.)

ДЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

САРДАНАПАЛЪ спитъ на диван безпокойнымъ сномъ, МИРРА сидитъ около него.

МИРРА (смотря на Сарданапала).
Украдкою пришла я сторожить
Его покой — коль можетъ быть покоемъ
Мучительный и судорожный сонъ.
Будить его? Нтъ, кажется, волненье
Утишилось… О, богъ покоя, ты,
Властитель глазъ сомкнувшихся, и сладки’
Блаженныхъ грёзъ и сна безъ всякихъ сновъ,
Глубокаго, глубокаго — молю я,
Похожимъ стань на смерть, сестру твою,
Недвижную, нмую! Выше счастья
Нтъ для людей, быть-можетъ потому,
Что высшее блаженство наше въ царств
Суровой, непробудной и нмой
Твоей сестры… Опять зашевелился!
Опять лицо мучительная боль
Подёрнула! Такъ подъ ударомъ вихря
Колеблется гладь озера, спокойно
Лежащаго въ тни своей горы,
Такъ осенью колышетъ втеръ листья,
Прильнувшія недвижно и въ тоск
Къ роднымъ втвямъ. Я разбужу сейчасъ же:
Нтъ, подожду: какъ знать, чего тогда
Лишится онъ? Онъ, кажется, страдаетъ,
Но если я нарушу этотъ сонъ
Для боле мучительныхъ страданій?
Быть-можетъ, тутъ причиною всему
Волненіе ужасной этой ночи
И просто боль отъ раны, хоть она
Весьма легка, быть-можетъ, безпокоюсь
Я боле, чмъ онъ страдаетъ. Нтъ,
Пускай его и лечитъ, и спасаетъ
Природа мать, а я останусь здсь
Помощницей при ней, но не помхой.
САРДАНАПАЛЪ (просыпаясь).
Нтъ, ни за что, хотя бы въ небесахъ
Размножили вы звзды и надъ ними,
Въ сообществ своёмъ, меня царёмъ
Содлали! Нтъ, этою цною
Я не куплю господства для себя
Надъ вчностью! Прочь отъ меня ты, старый
Ловецъ зврей перворождённыхъ! Прочь
И вы, людей собратьевъ также точно
Травившіе, какъ звря, вы, въ т дни —
Лишь смертные разбойники, а ныньче —
Безсмертные, когда не лгутъ жрецы!
И ты, моя жестокая праматерь,
Сочащаяся кровью и пятой
Давящая индійскихъ труповъ кости!
Прочь, прочь! Гд я? Гд привиднья? Гд…
Нтъ, предо мной не привиднья! Ихъ бы
Я могъ узнать среди всего, что смерть
Дерзнула бы изъ чёрной бездны вызвать,
Чтобъ устрашить живущихъ. Мирра!
МИРРА.
Ахъ!
Какъ блденъ ты! На лбу твоёмъ, подобно
Ночной рос, лежитъ холодный нотъ.
Мой дорогой, опомнись, успокойся!
Твои слова съ того какъ-будто свта
Доносятся, когда на этомъ ты —
Владыка-царь. О, прогони же думы
Зловщія: всё будетъ хорошо.
САРДАНАПАЛЪ.
Дай руку мн… Вотъ такъ… Да, это, точно,
Твоя рука. Да, это плоть… Сожми,
Сожми сильнй, чтобъ ощутилъ я снова,
Что сталъ я тмъ, чмъ прежде былъ.
МИРРА.
И я
Въ твоихъ глазахъ пусть снова тмъ же стану,
Чмъ и была, и вчно быть должна —
Твоею.
САРДАНАПАЛЪ.
Да, теперь мн это ясно,
И эту жизнь я снова узнаю.
Ахъ, Мирра! я былъ тамъ, гд вс мы будетъ.
МИРРА.
Мой государь…
САРДАНАПАЛЪ.
Я былъ въ могил, тамъ,
Гд червяки — владыки, а владыки…
Но никогда не представлялъ себ
Такихъ вещей, я думалъ, что за гробомъ
Нтъ ничего.
МИРРА.
И не ошибся ты.
Одни умы трусливые способны
Въ то вровать, что, можетъ-быть, во вкъ
Не сбудется.
САРДАНАПАЛЪ.
О, Мирра, если видимъ
Уже во сн такія вещи мы,
То что же смерть откроетъ намъ?
МИРРА.
Не знаю,
Возможно ли, чтобъ смерть могла найти
Такое зло, какого не явила
Земная жизнь тому, кто прожилъ въ ней
Ряды годовъ? Когда, на самомъ дл,
Есть край такой, гд продолжаетъ жить
Душа людей, существованье это —
Духовное, безъ плоти, если жь тамъ
Останется хоть тнь отъ этой грубой,
Тлесной оболочки, что стоитъ,
Мн кажется, преградой между небомъ
И нашею душой и держитъ насъ
Въ цпяхъ земли, то эта тнь, какіе
Ей ужасы ни предстояли бъ тамъ,
По ощутитъ по-крайней-мр, страха,
Увидвъ смерть.
САРДАНАПАЛЪ.
Я смерти не боюсь.
Но, милая, я чувствовалъ, я видлъ
Сонмъ мертвецовъ.
МИРРА.
Я тоже. Этотъ прахъ,
Что топчемъ мы ногами, жилъ когда-то
И мучился… Но продолжай. Скажи,
Что видлъ ты? Разсказъ разсетъ думы
Зловщія.
САРДАНАПАЛЪ.
Казалось мн…
МИРРА.
Но нтъ,
Повремени. Ты утомлёнъ, страдаешь,
Изнеможенъ, а это повредитъ
Душ твоей и тлу. Постарайся
Опять уснуть.
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ, посл, не хочу
Я видть сны, хоть убдился ясно,
Что это всё — былъ только сонъ. Но ты,
Ты въ силахъ ли разсказъ мой вынесть?
МИРРА.
Въ силахъ
Я вынесть всё, вс грёзы, что даётъ
И жизнь, и смерть, когда могу съ тобою
Я ихъ длить, въ фантазія-ль одной,
Иль на яву.
САРДАНАПАЛЪ.
Поврь, я это видлъ
Какъ на яву. Ихъ бгство видлъ я
Открытыми глазами.
МИРРА.
Продолжай.
САРДАНАПАЛЪ.
Я видлъ — нтъ, мн это снилось — будто
Здсь, да, вотъ здсь, гд мы теперь съ тобой,
Сошлась толпа гостей, и я, хозяинъ,
Самъ походилъ на гостя, хлопоча
Со всми быть, какъ равный съ равнымъ. Только
Направо и на лво отъ меня
Не ты была, не Цамесъ, не другіе
Обычные сосди на пирахъ,
Нтъ, слва я увидлъ человка
Съ надменнымъ, злымъ и мёртвеннымъ лицомъ,
И хоть его встрчалъ когда-то прежде —
Гд, этого не помню — но теперь
Не могъ узнать. Чертами на гиганта
Онъ походилъ, взоръ свтелъ былъ и чистъ,
Но недвижимъ, волной спускались кудри
Къ его спин широкой, а за ней,
Изъ глубины громаднаго колчана,
Крыломъ орла оперены, сквозя
Въ змяхъ волосъ, высовывались стрлы.
Я пригласилъ его налить вина
Въ стоявшую межь нимъ и мною чашу.
Онъ ничего не отвчалъ, тогда
Я самъ её наполнилъ, не коснулся
Онъ до нея, но устремилъ въ меня
Упорный взоръ — и передъ этимъ блескомъ
Недвижныхъ глазъ я весь затрепеталъ
И, какъ царю во гнв подобаетъ,
Наморщилъ лобъ, онъ не отвтилъ тмъ-же,
Но продолжалъ по прежнему смотрть
Въ мои глаза, и эта неподвижность
Усилила мой ужасъ, и къ другимъ,
Привтливымъ гостямъ я повернулся,
Ища у нихъ защиты… Что же? Тамъ,
Гд я привыкъ обыкновенно видть
Тебя, мой другъ…
МИРРА.
Ты встртилъ?
САРДАНАПАЛЪ.
На твоёмъ
Сдалищ, твоёмъ обычномъ мст
На пиршествахъ, гд я искалъ твоихъ
Прекрасныхъ глазъ, сидла тварь: сдая,
Изсохшая, какъ призракъ, кровь въ глазахъ
И на рукахъ, какъ женщина одта,
На голов корона, лобъ изрытъ
Морщинами, но на губахъ усмшка
Свирпаго злодя, а въ глазахъ —
Ядъ похоти… Вся кровь во мн застыла.
МИРРА.
И это всё?
САРДАНАПАЛЪ.
Въ одной рук — рук
Изсохнувшей, подобной птичьей лап,
Она держала кубокъ, кровью весь
Дымившійся, въ другой — былъ тоже кубокъ.
Наполненный не знаю чмъ: отъ нихъ
Я въ ужас поспшно отвернулся,
Но вдоль стола увидлъ рядъ тней
Съ коронами на головахъ, другъ съ другомъ
Не схожія, но выраженье лицъ
У всхъ одно…
МИРРА.
И ты не понялъ ясно,
Что это всё — простая грёза?
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ.
Я чувствовалъ, что могъ къ нимъ прикоснуться,
Ихъ осязать… Отъ одного лица
Мои глаза къ другому обращались
Съ надеждою увидть хоть одно
Знакомое, напрасно! Повернулись
Они ко мн и неподвижный взглядъ
Уставили въ меня, они не ли
И не пили — и продолжали только
Смотрть, смотрть… покамстъ камнемъ я
Не сдлался, какимъ, казалось, были
И вс они, но камнемъ не бездушнымъ:
Нтъ — чувствовалъ біенье жизни я
Въ себ и въ нихъ. И было между нами
Какое-то ужасное сродство,
Какъ будто я съ себя полъ-жизни сбросилъ,
Чтобъ къ нимъ прійти, они же — смерти часть
Откинули, чтобы сойтись со мною.
Особое то было бытіё,
Далёкое и отъ земного міра
И отъ небесъ… Но, Мирра, лучше смерть,
Чмъ бытіё такое!
МИРРА.
Что же дальше?
САРДАНАПАЛЪ.
Какъ каменный, сидлъ и наконецъ
Охотникъ всталъ и вмст съ нимъ старуха.
И онъ мн улыбнулся, да, лицо
Гигантское, но полное величья,
Подёрнулось улыбкою — не всё,
Одни уста, глаза-же оставались
Недвижными, на высохшихъ губахъ
У женщины я тоже могъ замтить
Подобіе улыбки… Поднялись —
И имъ во слдъ вс остальныя тни
Задвигались, какъ-будто хлопоча
Передразнить по обезьяньи главныхъ
Въ своей сред. Какъ видно, и въ гробу
Они всё т жъ простыя обезьяны!
Но я не всталъ, мои вс члены вдругъ
Проникнула отчаянная бодрость,
Боязнь прошла, и призракамъ въ лицо
Смялся я… Но вотъ — охотникъ руку
Мн протянулъ… Я взялъ её, пожалъ —
Она въ моей растаяла, и тутъ же
Онъ самъ исчезъ, оставивъ по себ
Въ моей душ лишь память о геро,
Какихъ онъ мн казался.
МИРРА.
И какимъ
Дйствительно онъ былъ: великимъ предкомъ
Династіи героевъ и твоимъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Да, ты права… Но женщина, старуха
Ужасная вдругъ кинулась ко мн
И шумными лобзаньями сжигала
Мои уста, когда изъ рукъ своихъ
Чудовище метнуло на полъ чаши,
Мн чудилось, что ядъ изъ нихъ течётъ
Вокругъ меня и образуетъ рки
Зловонныя и гнусныя… Вотще
Я оттолкнуть безумную старался,
А, между-тмъ, товарищи ея,
Подобные статуямъ въ нашихъ храмахъ,
Стояли неподвижно… Наконецъ
Я вырвался изъ рукъ ея, какъ-будто
Я былъ тотъ сынъ, что собственной рукой
Её убилъ за грхъ кровосмшенья…
И вслдъ за тмъ… и вслдъ за тмъ… погрязъ
Я въ хаос всего, что есть на свт
Ужаснаго и мерзкаго, я былъ
И мёртвъ, и живъ, я и лежалъ въ могил,
И воскресалъ, я чувствовалъ себя
Изъденнымъ червями, и прошедшимъ
Сквозь пламя очищенья, и, какъ прахъ,
Размётаннымъ по воздуху… Что было
Со мной потомъ — не помню. Лишь одно
Мн памятно, что посреди всхъ этихъ
Жестокихъ мукъ, я жадно звалъ тебя,
Искалъ тебя — и наконецъ проснулся —
И ты со мной!
МИРРА.
И буду я съ тобой
Везд — и здсь, и въ замогильномъ мір,
Когда онъ есть. Но позабудь, мой царь,
Объ этомъ всёмъ, оно не что иное,
Какъ дйствіе недавнихъ всхъ тревогъ
На организмъ, въ труду непріучённый,
Но на себ поднявшій трудъ такой,
Какого бы и самой мощной сил
Не перенесть.
САРДАНАПАЛЪ.
Теперь мн лучше. Ты
Опять со мной — и всё, что я увидлъ,
Мн кажется ничмъ.

Входитъ САЛЕМЕНЪ.

САЛЕМЕНЪ.
Какъ! Государь
Уже не спитъ?
САРДАНАПАЛЪ.
Да, братъ, и было бъ лучше
Совсмъ не спать: вс наши предки здсь
Сошлись затмъ, чтобъ, кажется, съ собою
Меня увлечь. Отецъ мой тоже былъ
Межь нихъ, но онъ — ужъ почему, не знаю —
Слъ въ сторон и далъ въ сосди мн
Охотника — отца династьи нашей
И гнусную мужеубійцу — ту,
Которую зовёте вы великой.
САЛЕМЕНЪ.
Какъ и тебя великимъ я зову
Теперь, когда ты выказалъ такой же
Геройскій духъ. Пришелъ я предложить,
Чтобъ двинулись мы съ войскомъ на разсвт
И на толпу мятежниковъ опять
Ударили. Они хоть и отбиты,
Но не совсмъ побждены и вновь
Сбираются.
САРДАНАПАЛЪ.
Который часъ?
САЛЕМЕНЪ.
Осталось
Два-три часа до утра, ими, царь,
Воспользуйся для отдыха.
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ, только
Не въ эту ночь, когда она ещё
Не кончилась. Я въ этомъ сновидньи,
Мн кажется, несчётные часы
Провёлъ.
МИРРА.
О, нтъ — едва одинъ. Всё время
Я здсь была, то былъ тяжелый часъ,
Но только часъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Обсудимъ же что длать.
Мы двинемся по утру.
САЛЕМЕНЪ.
А пока —
Я съ просьбою.
САРДАНАПАЛЪ.
Заране согласенъ.
САЛЕМЕНЪ.
Не торопись, покамстъ ты ея
Не выслушалъ. Но говорить съ тобою
Наедин могу я только.
МИРРА.
Князь,
Я ухожу.

(Уходитъ.)

САЛЕМЕНЪ.
Мой царь, рабыня эта
Достойна быть свободною.
САРДАНАПАЛЪ.
И только
Свободною? Рабыня эта, братъ,
Достойна быть участницей престола.
САЛЕМЕНЪ.
Позволь, монархъ… Ещё вдь занятъ онъ,
И именно о той, что раздляетъ
Его съ тобой, хочу я говорить.
САРДАНАПАЛЪ.
Какъ, о жен?
САЛЕМЕНЪ.
Такъ точно. Нахожу я,
Что въ видахъ безопасности, её
Съ ея дтьми ты долженъ до разсвта
Отправить въ Пафлагонію, гд Коттъ,
Нашъ родственникъ, правителемъ. Тамъ будетъ
Жизнь сыновей твоихъ защищена
Отъ всяческихъ случайностей, а также
И ихъ права законныя на тронъ,
Въ томъ случа, когда…
САРДАНАПАЛЪ.
Когда погибнуть
Придётся мн, что вроятно… Да,
Твой планъ хорошъ. Отправь же ихъ скоре
Съ надежною охраной.
САЛЕМЕНЪ.
Всё уже
Устроено, готова и галера,
Чтобъ за Евфратъ ихъ переправить. Но
Предъ этою разлукою, быть-можетъ,
Захочешь ты увидть…
САРДАНАПАЛЪ.
Сыновей?
Растрогаться боюсь я: станутъ плакать
Несчастные малютки, а могу ль
Я чмъ инымъ ихъ успокоить, кром
Пустыхъ надеждъ, улыбокъ лживыхъ. Я,
Какъ знаешь ты, не мастеръ притворяться.
САЛЕМЕНЪ.
Но чувствовать, надюсь, можешь ты.
Короче, царь, вотъ дло въ чёмъ: царица
Предъ вчною разлукой видть васъ
Желала бы.
САРДАНАПАЛЪ.
Къ чему? Съ какою цлью?
Я дамъ ей всё, всё то, чего она
Потребуетъ, но — кром этой встрчи.
САЛЕМЕНЪ.
Мой государь, ты знаешь женщинъ, ты,
Усердно такъ ихъ сердце изучавшій,
Ихъ долженъ знать, когда родилось въ нихъ
Желаніе того, что міра сердца
Касается, оно для чувства ль ихъ,
Фантазіи ль, гораздо драгоцннй,
Чмъ вншній міръ. Желанія сестры
Я, какъ и ты, совсмъ не одобряю,
Но это ей желательно, она —
Моя сестра, ты — мужъ ея: дозволь же!
САРДАНАПАЛЪ.
Не поведётъ всё это ни къ чему.
Но — пусть придётъ.
САЛЕМЕНЪ.
Благодарю.

(Уходитъ.)

САРДАНАПАЛЪ.
Такъ долго
Мы жили врознь — и встртиться опять,
И встртиться теперь! Какъ-будто мало
Своихъ заботъ и горя у меня,
Чтобъ грусть свою длить ещё и съ тми
Съ которыми любви я не длю?

Входятъ САЛЕМЕНЪ и ЗАРИНА.

САЛЕМЕНЪ.
Смлй, сестра! Великой нашей крови
Не посрамляй боязнью, не забудь,
Кто предокъ нашъ! Царица предъ тобою,
Мой государь.
САРАДАНАПАЛЪ.
Я попрошу тебя
Оставить насъ.
САЛЕМЕНЪ.
Ослушаться не смю.

(Уходитъ.)

ЗАРИНА (въ сторону).
Наедин! Ахъ, оба мы ещё
Такъ молоды, а сколько лтъ промчалось
Съ-тхъ-поръ, какъ мы сошлись впервые — лтъ,
Среди вдовства сердечнаго печально
Прожитыхъ мной! Онъ не любилъ меня,
Но, кажется, онъ мало измнился…
Ко мн одной онъ измнился… Ахъ,
Зачмъ и я такою жъ не осталась,
Какой была! Безмолвенъ онъ… едва
Глядитъ сюда… ни слова мн, ни взгляда!
А между-тмъ, бывало, взоръ его
И голосъ былъ такъ мягокъ,— равнодушенъ,
Но не суровъ, не жёстокъ… Государь!
САРДАНАПАЛЪ.
Зарина!
ЗАРИНА.
Нтъ!— не говори: ‘Зарина’.
И этотъ звукъ, и слово это — всё
Истреблено столь долгими годами
И муками, удвоившими рядъ
Прожитыхъ лтъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Теперь ужь слишкомъ поздно
Припоминать былые эти сны…
Оставимъ же упрёки наши, то-есть,
Не упрекай меня въ послдній разъ.
ЗАРИНА.
И въ первый разъ. Тебя не упрекала
Я никогда.
САРДАНАПАЛЪ.
Да, правда, тмъ сильнй
Мн на душу ложится мысль объ этомъ…
Но человкъ надъ сердцемъ вдь своимъ
Не властелинъ.
ЗАРИНА.
И надъ рукою тоже.
А я теб и сердце отдала,
И руку…
САРДАНАПАЛЪ.
Мн твой братъ сказалъ, что видть
Желала ты меня передъ отъздомъ
Изъ Ниневіи съ…
ЗАРИНА.
Съ нашими дтьми.
Да, это такъ. Хотла благодарность
Я вправить теб за-то, что ты
Не разлучилъ моей души несчастной
Съ тмъ, что любить ещё осталось ей —
Съ созданьями твоими и моими,
Которыя похожи на тебя
И мн въ глаза глядятъ, какъ въ дни былые
И ты глядлъ… Въ нихъ перемны я
Не нахожу.
САРДАНАПАЛЪ.
И не найдёшь. Желаю
Душевно я, чтобъ былъ незыблемъ въ нихъ
Сыновній долгъ.
ЗАРИНА.
Малютокъ я не только
Какъ нжная, слпая мать люблю,
О, нтъ!— они и какъ супруг нжной
Мн дороги. Единственная связь
Они теперь межъ мною и тобою.
САРДАНАПАЛЪ.
Зарина, врь, что я всегда умлъ
Тебя цнить. Старайся, чтобъ примромъ
Для нихъ служилъ скорй твой славный родъ,
Чмъ ихъ отецъ. Дтей я довряю
Теб вполн, для трона воспитать
Ты ихъ должна, иль — если онъ не будетъ
Удломъ ихъ… Тревогу этой ночи
Ты слышала?
ЗАРИНА.
О ней уже почти
Забыла я. Съ восторгомъ приняла бы
Я всякое несчастье, лишь бы въ нёмъ
Найти себ возможность вновь увидть
Твоё лицо.
САРДАНАПАЛЪ.
Престолъ мой — говорю
Безъ страха я — въ опасности, быть-можетъ,
Имъ никогда не быть на нёмъ, но пусть
Они его изъ виду не теряютъ.
На всё, поврь, на всё отважусь л,
Чтобъ только былъ упроченъ тронъ за ними,
Но ежели погибну я — онн
Обязаны неустрашимо снова
Имъ завладть и мудро свой внецъ
Носить потомъ — не такъ, какъ я, безпечно
Всю власть мою растратившій…
ЗАРИНА.
Лишь то
Передавать я стану имъ, что можетъ
Почётнымъ быть для памяти отца.
САРДАНАПАЛЪ.
Пускай они услышатъ правду лучше
Изъ устъ твоихъ, чмъ злобу клеветы.
Въ несчастій они узнаютъ злобу
Людской толпы къ развнчаннымъ царямъ
И за грхи отцовскіе заплатятъ,
Какъ за свои. Ахъ, дти! Всё бы я
Могъ перенесть, будь только я бездтенъ!
ЗАРИНА.
О, замолчи! Покоя моего
Послдняго не отравляй словами
Раскаянья, что ты — отецъ. Когда
Ты побдишь — они царями станутъ
Й будутъ чтить того, кто спасъ для нихъ
Родной престолъ, которымъ онъ такъ мало
Самъ дорожилъ, а если…
САРДАНАПАЛЪ.
Если я
Его лишусь — весь міръ имъ громко крикнетъ:
‘Отца благодарите!’ — и тогда
Проклятьями они наполнятъ воздухъ.
ЗАРИНА.
Нтъ, этого не будетъ никогда:
Почтеніемъ они покроютъ имя
Того, кто, павъ, какъ царь, въ послдній часъ
То совершилъ для своего безсмертья,
Чего другимъ царямъ не совершить
За много лтъ, которыя собою
Бгъ времени обозначаютъ только,
Но въ лтопись не вносятъ ничего.
САРДАНАПАЛЪ.
Ахъ, лтописи наши, можетъ статься,
Идутъ въ концу, но что бы ни являло
Ихъ прошлое — окончатся он,
Какъ начались, со славою великой.
ЗАРИНА.
Но не рискуй собою, жизнь свою
Побереги, живи для тхъ, которымъ
Такъ дорогъ ты.
САРДАНАПАЛЪ.
А кто они? Раба,
Привязанная страстью — не скажу я
Тщеславіемъ: престолъ мой передъ ней
Шатается, она жь какъ прежде любитъ,
Кружокъ друзей, пирующихъ со мной,
Пока одно мы съ ними составляемъ,
И знающихъ, что чуть погибну я,
Они — ничто, братъ, оскорблённый мною,
Заброшенныя дти и жена…
ЗАРИНА.
Которая и любитъ…
САРДАНАПАЛЪ.
И прощаетъ.
ЗАРИНА.
Объ этомъ я, поврь мн, никогда
Не думала: и какъ прощать могу я,
Не обвинивъ?
САРДАНАПАЛЪ.
Жена моя!
ЗАРИНА.
О, будь
Благословенъ за это слово! Всякой
Надежды я лишилась — отъ тебя
Когда-нибудь его услышать снова.
САРДАНАПАЛЪ.
О, ты его отъ подданныхъ моихъ
Услышишь! Да, рабы, которыхъ щедро
Я насыщалъ, лелялъ, набивалъ
Спокойствомъ, по горло переполнилъ
Богатствами, царями сдлалъ — да,
Въ своихъ домахъ полнйшими царями —
Теперь встаютъ мятежною толпою
И требуютъ погибели того,
Кто превратилъ ихъ жизнь въ весёлый праздникъ,
Межь-тмъ какъ т немногіе изъ нихъ,
Которыхъ я не обязалъ нисколько,
Мн преданы. Всё это правда, но —
Чудовищно!
ЗАРИНА.
Быть-можетъ, это очень
Естественно: въ испорченныхъ сердцахъ
Всё доброе становится отравой…
САРДАНАПАЛЪ.
А честныя умютъ извлекать
Изъ зла добро — и этою работой
Счастливй пчёлъ, сбирающихъ свой мёдъ
Съ однихъ цвтовъ цлебныхъ.
ЗАРИНА.
Собирай же
И ты свой мёдъ, не спрашивая, что
Даётъ его. Довольствуйся сознаньемъ,
Что ты ещё не всми кинутъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Да,
Конечно такъ, когда я живъ. Подумай,
Будь я не царь, какъ долго смертнымъ я
Остаться бъ могъ, остаться, то-есть, смертнымъ,
Гд смертные находятся — не тамъ,
Гд быть должны?…
ЗАРИНА.
Не знаю. Ты обязанъ
Жить для моихъ… твоихъ дтей.
САРДАНАПАЛЪ.
Моя
Хорошая, несчастная Зарина!
Что жь длать мн, коли я полный рабъ
Случайности и собственныхъ влеченій,
Котораго способно унести
Малйшее дыханье? Не на мст,
Какъ государь, и въ жизни не на мст,
Не знаю, чмъ я могъ бы быть, одно
Я чувствую, что я совсмъ не то,
Чмъ долженъ быть… Пора, однако, кончить.
Но, уходя, запомни вотъ что: я
Не созданъ такъ, чтобъ оцнить достойно
Твою любовь и сердце, не могу
И красотой твоею восторгаться,
Какъ приходилъ въ восторгъ отъ красоты
Далёко не такой — и это только
Изъ-за того, что преданность къ теб
Была мой долгъ, я жь вчно ненавидлъ,
Малйшее подобіе цпей
И для себя, и для другихъ: не можетъ
И самый бунтъ того не подтвердить.
Но выслушай слова мои, быть-можетъ —
Послднія: никто такъ глубоко
Не уважалъ твоихъ душевныхъ качествъ,
Какъ я, хотя, къ несчастью, не умлъ
Изъ нихъ извлечь себ благую пользу.
Такъ рудокопъ, наткнувшійся на жилу
Нетронутаго золота, стоитъ
Въ сознаніи, что будетъ безполезна
Она ему: онъ отыскалъ её,
Но вдь она принадлежитъ другому,
Хозяину, которымъ для того
Поставленъ онъ, чтобъ только рыть, не смя
Длить богатствъ, сверкающихъ въ земл,
У ногъ его, не смя къ нимъ коснуться,
Иль взвсить ихъ: онъ долженъ лишь глядть
И, ползая, ворочать грунтъ тяжелый.
ЗАРИНА.
О, ежели ты, наконецъ, нашелъ
Мою любовь достойной уваженья,
Мн боле не нужно ничего!
Бжимъ теперь, бжимъ скорй отсюда!
И я — позволь мн вымолвить, и мы —
Съ тобою, врь, ещё узнаемъ счастье!
Ассирія не вся земля: найдёмъ
Мы новый міръ въ самихъ себ, и будетъ
Онъ такъ блаженъ, какъ не были ещё
Ни я, ни ты со всмъ громаднымъ царствомъ
У ногъ твоихъ!

Входитъ САЛЕМЕНЪ.

САЛЕМЕНЪ.
Я долженъ разлучить
Скоре васъ, минуты дорогія
Проносятся.
ЗАРИНА.
Безчеловчный братъ!
Высчитывать мгновенья, такъ высоко
Блаженныя!
САЛЕМЕНЪ.
Блаженныя!
ЗАРИНА.
Онъ былъ
Со мной такъ добръ, что я боюсь и думать
Разстаться съ нимъ.
САЛЕМЕНЪ.
Вотъ женщины! У нихъ
Прощаніе окончится наврно
Ршеніемъ остаться. Это всё
Предвидлъ я и потому такъ сильно
Противился. Но этому, сестра,
Не быть.
ЗАРИНА.
Не быть?
САЛЕМЕНЪ.
Останься и погибни!
ЗАРИНА.
Такъ что жь? Съ моимъ супругомъ…
САЛЕМЕНЪ.
И съ дтьми.
ЗAPИHA.
О, горе мн!
САЛЕМЕНЪ.
Сестра моя, послушай,
Какъ слдуетъ моей сестр: у насъ
Ужь приняты вс мры, чтобъ скоре
Спасти тебя и сыновей твоихъ —
Послднюю надежду нашу. Дло
Не въ чувствахъ здсь, хотя и имъ нельзя
Не придавать огромнаго значенья,
Но кром ихъ замшанъ здсь вопросъ
О польз государства. Для захвата
Дтей царя мятежники на всё
Отважатся и разомъ…
ЗАРИНА.
Ахъ, довольно!
Не говори!…
САЛЕМЕНЪ.
Такъ слушай же меня:
Какъ скоро мы изъ рукъ у мидянъ вырвемъ
Твоихъ дтей, погибнетъ главный планъ
Бунтовщиковъ — уничтоженья рода
Немвродова: хотя бы царь и палъ,
Но сыновья вдь будутъ жить для мщенья
И для побдъ.
ЗАРИНА.
Такъ я могу одна
Остаться здсь?
САЛЕМЕНЪ.
Какъ! Ты дтей покинешь
Сиротками, тогда-какъ есть у нихъ
Отецъ и мать — покинешь на чужбин,
Такъ далеко?
ЗАРИНА.
О, нтъ! Моя душа
Не вынесетъ…
САЛЕМЕНЪ.
Теперь ты всё узнала —
Ршай сама.
САРДАНАПАЛЪ.
Зарина, брать твой правъ —
И мы должны на время покориться.
Оставшись, ты, быть можетъ, сгубишь всё,
Ухавши, спасёшь то, что осталось
Цннйшаго и у меня съ тобой,
И у сердецъ, въ которыхъ врность долгу
Ещё жива.
САЛЕМЕНЪ.
Пора, пора давно!
САРДАНАПАЛЪ.
Ршайся же. Когда съ тобою снова
Мы встртимся, быть-можетъ, буду я
Ужь боле тебя достойнымъ. Если жь
Не суждено — то помни, что мои
Проступки вс, хотя не искупились,
Но кончены… Боюсь я одного,
Что будешь ты сильне сокрушаться
Объ имени поруганномъ и прах
Того, кто былъ когда-то всемогущъ
Въ Ассиріи, чмъ… Я, однако, снова
Растрогаться готовъ, тогда-какъ мн
Теперь нужна особенная твёрдость.
Мои грхи происходили вс
Отъ мягкости душевной… Скрой, Зарина,
Скрой слёзы! Ихъ совсмъ не проливать
Я не прошу: гораздо легче было бъ
Остановить Евфратскую волну,
Чмъ удержать единую слезинку
Возвышенной и любящей души!
Но отъ меня скрывай ты ихъ, иначе
То мужество, которымъ полонъ я,
Исчезнетъ вновь… Братъ, уведи царицу!
ЗАРИНА.
О, Боже мой! Разстаться съ нимъ навкъ!
САЛЕМЕНЪ (стараясь увести её).
Сестра, ты мн должна повиноваться.
ЗАРИНА.
Прочь отъ меня! Должна остаться я!
Не трогайте! Я не хочу, чтобъ умеръ
Онъ здсь одинъ, а я жила одна.
САЛЕМЕНЪ.
Онъ не умрётъ одинъ, но ты такъ долго
Жила одна…
ЗАРИНА.
Неправда! Знала я,
Что онъ живётъ — и образъ драгоцнный
Со мной былъ неразлученъ.
САЛЕМЕНЪ.
Если такъ —
Прости меня, но братское насилье
Употребить я долженъ.
ЗАРИНА.
Никогда!
Спасите! О, Сарданапалъ, ужели
Допустишь ты такъ грубо разлучить
Меня съ тобой?
САЛЕМЕНЪ.
Подумай — если только
Пропустимъ мы удобный этотъ часъ —
Погибло всё.
ЗАРИНА.
Ахъ, голова кружится…
Въ глазахъ темно… Гд онъ?

(Падаетъ въ обморокъ.)

САРДАНАПАЛЪ.
Оставь её,
Она мертва — и ты ея убійца.
САЛЕМЕНЪ.
Не бойся такъ, то обморокъ простой —
Послдствіе излишняго волненья.
На воздух она прійдётъ въ себя…
Уйди, прошу. (Въ сторону). Я этою минутой
Воспользоваться долженъ, чтобъ её
Перенести на царскую галеру,
Гд дти ждутъ.

(САЛЕМЕНЪ уноситъ ЗАРИНУ.)

САРДАНАПАЛЪ (одинъ).
Такъ вотъ что, вотъ ещё
Что перенесть я долженъ въ этой жизни,
Я, никогда не мучившій людей
Умышленно… Но это ложь! Любила
Она меня, и я её любилъ.
О, отчего въ одно и тоже время
Не умерла ты, роковая страсть,
Въ сердцахъ, тобой въ одно и то же время
Охваченныхъ? Зарина, заплачу
Я дорого за страшныя мученья
Твоей души! Когда бы я любилъ
Одну тебя — теперь мои народы
Почтительно смотрли бъ на меня,
Какъ на царя безспорнаго… Въ какую
Ужаснйшую бездну шагъ одинъ
Съ пути прямыхъ обязанностей нашихъ
Влечётъ и тхъ, кто требуетъ себ
Всеобщаго почтенія, какъ нрава,
Добытаго рожденьемъ и находятъ
Это везд, пока не потеряетъ
По собственной своей вин…

Входимъ МИРРА.

САРДАНАПАЛЪ.
Ты здсь!
Кто звалъ тебя?
МИРРА.
Никто. Но услыхала
И издали какъ-будто плачъ и стонъ —
И думала…
САРДАНАПАЛЪ.
Ты не имешь права
Входить сюда, пока не позвана.
МИРРА.
Быть-можетъ, я могла бъ теб напомнить
О боле привтливыхъ словахъ —
Хоть и они съ упрёкомъ говорились —
Напомнить, какъ ты укорялъ меня
За-то, что я надодать боялась,
Не слушая желанья своего
И просьбъ твоихъ — входить къ теб незванной,
Во всякій часъ, кто бъ ни былъ у тебя…
Я ухожу.
САРДАНАПАЛЪ.
Когда пришла.— останься…
Прости меня… Отъ этихъ всхъ тревогъ
Разстроенъ я, сердитъ… Но ты на это
Не обращай вниманья: скоро я
Прійду въ себя.
МИРРА.
Съ терпньемъ ожидаю
И съ радостью увижу.
САРДАНАПАЛЪ.
Передъ тмъ
Какъ ты вошла, изъ этихъ стнъ Зарина,
Ассиріи царица, вышла…
МИРРА.
Ахъ!
САРДАНАПАЛЪ.
Ты вздрогнула?
МИРРА.
Я?
САРДАНАПАЛЪ.
Къ счастію, вошла ты
Въ другую дверь, иначе вы могли
Съ ней встртиться. Хоть этого мученья
Избавилась она!
МИРРА.
Я глубоко
Сочувствую цариц.
САРДАНАПАЛЪ.
Это слишкомъ.
Сочувствіе такое несовмстно
Съ природою, немыслимо оно,
Не можетъ быть взаимнымъ. Ты не можешь
Ея жалть, она способна лишь…
МИРРА.
Лишь презирать любовницу — рабыню?
Но не сильнй, чмъ презираю я
Себя сама.
САРДАНАПАЛЪ.
Презрнье! Къ той, которой
Весь полъ ея завидуетъ — къ теб,
Владычиц надъ сердцемъ властелина
Вселенной всей?
МИРРА.
Будь властелиномъ ты
И тысячи вселенныхъ — точно также,
Какъ и съ одной, подвластною теб,
Разстанешься, быть-можетъ, очень скоро —
Я всё-таки унизилась бы, ставъ
Любовницей твоею, какъ позорно
Упала бы, отдавшись пастуху,
А будь онъ грекъ, ещё позорнй было бъ
Паденіе.
САРДАНАПАЛЪ.
Ты славно говоришь.
МИРРА.
Я то, что есть.
САРДАНАПАЛЪ.
Когда на человка
Обрушится несчастье, всё встаётъ
На павшаго, но такъ-какъ я покамстъ
Ещё не палъ и не расположенъ
Выслушивать упрёки — можетъ статься
И потому, что слишкомъ часто ихъ
Заслуживалъ — то лучше мы съ тобою,
Пока ещё живётъ межь нами миръ,
Разстанемся.
МИРРА.
Разстаться!
САРДАНАПАЛЪ.
Вдь кончали жь
Разлукою вс, жившіе до насъ,
И ею же когда-нибудь да кончатъ
Живущіе теперь!
МИРРА.
Но для чего?
САРДАНАПАЛЪ.
Для твоего спасенья. Безопасность,
Твою храня, съ надежной стражей я
На родину хочу тебя отправить.
И если ты здсь не была вполн
Царицею, то унесёшь такіе
Дары съ собой, которые теб
Приданое дадутъ дороже царства.
МИРРА.
О, перестань!
САРДАНАПАЛЪ.
Царица ужь теперь
Ухала, ея примру смло
Послдовать ты можешь. Я одинъ
Погибну здсь: товарищей ищу я
Лишь въ радости и счасть.
МИРРА.
Я жъ ищу
И радости, и счастья въ томъ, чтобъ вмст
Съ тобою быть… Ты не захочешь, нтъ,
Прогнать меня.
САРДАНАПАЛЪ.
Подумай хорошенько.
Потомъ, смотри, ужь поздно будетъ.
МИРРА.
Пусть:
Тогда меня съ собой ты по невол
Не разлучишь.
САРДАНАПАЛЪ.
И не хочу. Я думалъ,
Что этого сама ты ищешь.
МИРРА.
Я!
САРДАНАПАЛЪ.
Ты о своёмъ позор говорила.
МИРРА.
И чувствую его я глубоко,
Да, глубже, чмъ всё, всё на свт, кром
Моей любви.
САРДАНАПАЛЪ.
Бги же отъ него.
МИРРА.
Прошедшаго не уничтожитъ бгство,
Не возвратитъ оно ни сердца мн,
Ни чести, нтъ, съ тобой я уцлю,
Иль упаду. Коль одолешь ты
Своихъ враговъ — я буду жить твоею
Великою побдой, если ждётъ
Иной удлъ, то я его не стану
Оплакивать, а раздлю. Во мн
Ты, часъ назадъ ещё, не сомнвался.
САРДАНАПАЛЪ.
О, да, въ твоёмъ безстрашьи — никогда,
Въ твоей любви — до-этихъ-поръ, и вчно бъ
Я врилъ ей, когда бы ты сама…
Твои слова…
МИРРА.
Одни слова. Пусть служатъ
Свидтельствомъ любви моей дла,
Снискавшія ещё сегодня ночью
Твоё благоволенье, и, затмъ,
Вс дйствія дальнйшія, куда бы
Ни бросила тебя твоя судьба.
САРДАНАПАЛЪ.
Благодарю — и, правоты сознаньемъ
Проникнутый, надюсь, что падутъ
Мои враги и водворится снова
Повсюду миръ — единая изъ всхъ
Земныхъ побдъ, желаемая мною.
Не нахожу въ завоеваньяхъ я
Величія, въ войн не вижу славы.
Обязанность поддерживать оружьемъ
Мои права для сердца моего
Тяжело всхъ позорныхъ оскорбленій,
Которыми хотятъ меня покрыть
Мои враги. О, вчно помнить буду
Я эту ночь — хотя бы мн пришлось
Жить для того, чтобъ памятною сдлать
Её другимъ. Мн думалось всегда,
Что я, своимъ правленьемъ безобиднымъ,
Внёсъ въ лтопись, запачканную кровью,
Блаженный миръ, что сдлалось оно
Оазисомъ зелёнымъ средь пустыни
Безчисленныхъ столтій, что на нёмъ
Съ отрадою потомки наши будутъ
Покоить взоръ, стараясь сохранять,
Беречь его, иль стуя при мысли,
Что золотой Сарданапала вкъ
Невозвратимъ. Мн думалось, что сдлалъ
Изъ царствъ моихъ я рай земной, куда
Приходятъ вслдъ за каждымъ новолуньемъ
И новыя блаженства. Принималъ
Я за любовь рукоплесканья черни,
За истину — слова моихъ друзей,
За лучшую награду — губы женщинъ…
И въ нихъ однхъ не ошибался я —
Да, милая? Отвть мн поцлуемъ.

(Цлуетъ ее.)

Теперь пускай берутъ они и жизнь,
И власть мою! Одну тебя, о Мирра,
Я не отдамъ другому.
МИРРА.
Никогда!
Всё громкое, блистательное можетъ
У брата-человка человкъ
Насильственно похитить: царства гибнутъ,
Войска бгутъ и падаютъ, друзья
Становятся врагами, рабъ уходитъ,
Везд обманъ — и измняютъ т
Скоре всхъ, которые всхъ больше
Одолжены и только та душа,
Что любитъ безкорыстно, не измнитъ
Любимому. Душа такая здсь,
Передъ тобой — и проситъ испытанья!

Входитъ САЛЕМЕНЪ.

САЛЕМЕНЪ.
Мой царь, тебя ищу я… Какъ она!
Опять она!
САРДАНАПАЛЪ.
Оставь свои упрёки!
Твоё лицо мн говоритъ, что ты
Пришелъ сюда съ вещами поважне,
Чмъ женщины присутствіе.
САЛЕМЕНЪ.
Меня
Изъ женщинъ всхъ одна лишь занимаетъ
Въ подобную минуту, а она
Ужь спасена: ухала царица.
САРДАНАПАЛЪ.
Здоровая? Скажи скоре.
САЛЕМЕНЪ.
Да.
Упадокъ силъ прошелъ, по крайней-мр
Смнился онъ безмолвіемъ безъ слёзъ,
Блестящіе глаза, по спавшимъ дтямъ
Скользнувъ на мигъ, и блдное лицо
Потомъ уже не отвращались больше
Отъ стнъ дворца, межь-тмъ какъ по рк,
При свт звздъ, галера быстро мчалась.
Но на устахъ молчанье…
САРДАНАПАЛЪ.
Ахъ, когда бъ
Я чувствовалъ не больше, чмъ сказала
Несчастная!
САЛЕМЕНЪ.
Теперь ужъ слишкомъ поздно
Теб скорбть, сочувствіемъ своимъ
Не облегчишь ты ни единой муки…
Но слушай, царь, съ какою встью я
Пришелъ сюда: мятежники-халдейцы
И мидяне, имя во глав
Двоихъ вождей вооружились снова.
Они ряды сомкнули и напасть
Готовятся. Какъ видно, и другіе
Сатрапы въ нимъ примкнули.
САРДАНАПАЛЪ.
Какъ! Ещё
Мятежники. Ну, если такъ, ударимъ
Мы первые.
САЛЕМЕНЪ.
Теперь бы это былъ
Опасный рискъ, хотя сперва мы сами
Такъ дйствовать ршились. Если къ намъ
До завтрашняго утра подоспютъ
Отряды т, къ которымъ я послалъ
Своихъ гонцовъ, то силы наши могутъ
Позволить намъ атакою рискнуть
Съ надеждою на полную побду.
До тхъ же поръ совтую теб
Ждать приступа.
САРДАНАПАЛЪ.
Мн ненавистна эта
Система выжиданья, знаю я,
Что мене рисковано сражаться
За крпкими стнами, низвергать
Врага на дно глубокихъ рвовъ, иль видть,
Какъ бьётся онъ и корчится на кольяхъ,
Разставленныхъ коварно, только мн
Не по сердцу всё это: я теряю
Горячность всю, когда же предстоитъ
Атака мн — хотя бы непріятель,
Взлзъ на горы высокія, его
Я сброшу внизъ или погибну въ жаркой
Моей крови. На приступъ же! Вперёдъ!
САЛЕМЕНЪ.
Какъ молодой солдатъ ты разсуждаешь.
САРДАНАПАЛЪ.
Я не солдатъ — я только человкъ.
Не говоря мн о солдатахъ: это
Названіе я ненавижу такъ же,
Какъ тхъ, что имъ гордятся, но веди
Меня туда, гд ихъ найти могу я.
САЛЕМЕНЪ.
Такъ рисковать не долженъ жизнью ты,
Она совсмъ не то, что жизнь моя,
Иль всякая другая, вся война
Вращается на ней одной и съ нею.
Создать войну, разжечь и погасить,
Продлить её, окончить — всё зависитъ
Лишь отъ нея.
САРДАНАПАЛЪ.
Такъ кончимъ и войну
И жизнь мою! Быть можетъ, это лучше,
Чмъ ихъ тянуть! Усталъ я отъ одной,
Да, кажется, и отъ обихъ…

(Трубные звуки.)

САЛЕМЕНЪ.
Слышишь?
САРДАНАПАЛЪ.
Не слушать мы, а отвчать должны!
САЛЕМЕНЪ.
Но какъ же быть съ твоею раной?
САРДАНАПАЛЪ.
Рана
Залечена — забыта мной… Идёмъ!
Ланцетъ врача вошелъ бы глубже въ тло:
Позоръ рабу, который слабо такъ
Кольнулъ меня!
САЛЕМЕНЪ.
О, если бъ и сегодня
Никто тебя сильнй но ранилъ!
САРДАНАПАЛЪ.
Да,
Коль побдить намъ суждено. Иначе
Придётся мн, придётся самому
Исполнить трудъ, которымъ государя
Они могли бъ не утруждать…

(Снова трубные звуки.)

Вперёдъ!
САЛЕМЕНЬ.
Я слдую.
САРДАНАПАЛЪ.
Оружье мн, оружье!

П. Вейнбергъ.

ДЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Та же комната во дворц.

МИРРА и БАЛЕА.

МИРРА (подходя къ окну).
Заря зажглась! Какой ужасной ночи
Пришла она во слдъ! какъ было небо
Величественно-страшно подъ грозою,
Промчавшейся внезапно и придавшей
Природ столько прелести! и какъ,
Напротивъ, всё печально и порочно
Здсь на земл, гд миръ, любовь, надежды,
Взмущённыя напоромъ злыхъ страстей,
Какъ кажется, готовы слиться въ хаосъ,
Ничмъ не разршимый! Бой кипитъ
Но прежнему. Не врится, чтобъ солнце
Возстало, какъ всегда, въ пурпурномъ блеск
И, разбросавъ остатки облаковъ
По ясной, чистой тверди, отразило
Въ нихъ чудпое подобье горъ, снговъ,
Блестящихъ волнъ и прочихъ дивъ вселенной,
На столько врныхъ въ этомъ отраженьи,
Что мы почти готовы ихъ принять
Ошибкой за дйствительность, хотя
Измнчивая лёгкость ихъ на неб
Невольно вразумляетъ насъ, что это
Одна мечта. А между-тмъ какъ дивно
И сладостно вліяетъ этотъ видъ
На душу намъ! Закатъ и утро стали
Давно уже для насъ часами сладкихъ
Иль грустныхъ размышленій, посвященныхъ
Двумъ геніямъ, баюкающимъ нжно
Нашъ скорбный духъ, и чьи упрёки даже
Плнительнй для насъ, чмъ вс пустыя,
Мірскія наслажденья. Если есть
Такіе въ свт люди, что не могутъ
Понять всхъ этихъ прелестей — то имъ
Ни разу не забыться сладкой нгой
Въ дворцахъ воздушныхъ этихъ, гд толпы
Избранниковъ покоятся на лон
Чистйшихъ наслажденій — правда, краткихъ,
Но всё жь при томъ проникнутыхъ на столько
Небесной благодатью, что и этихъ
Мгновеній мимолётныхъ намъ довольно,
Чтобъ усладить заботы и труды
Печальной нашей жизни, несмотря
На то, что большинство ея мгновеній
Обязаны трудиться мы, подобно
Всмъ прочимъ нашимъ братьямъ, неизвстно
На радость или горе, такъ-какъ наши
Мірскія домогательства приносятъ
И то намъ и другое. Оба эти
Названія — синонимы, хотя
Мы въ вчномъ треволненіи душевномъ
Стараемся различіемъ названья
Себя уврить въ томъ, что будто чувства
Различны точно также. Но напрасны
Попытки вс! Какое ни давай
Названье ощущеньямъ — счастье будетъ
Всегда отъ насъ далёко.
БАЛЕА.
Ты забылась
Въ спокойномъ созерцаньи. Неужели
Ты можешь любоваться такъ, быть-можетъ,
Послднею зарёю?
МИРРА.
Потому-то
Я ею и любуюсь. Я готова
Теперь бранить глаза свои за-то,
Что такъ они глядли равнодушно
До-сей-норы на дивные предметы,
Безъ чьей красы несчастная земля
Осталась бы кускомъ ничтожной глины,
Подобно мн. Взгляни: вонъ тамъ горитъ
Халдейскій богъ. Когда я имъ любуюсь,
То, кажется, готова обратиться
Къ религіи Ваала.
БАЛЕА.
Онъ царитъ
Теперь на небесахъ, какъ прежде былъ
Владыкой на земл.
МИРРА,
Онъ для нея
Властитель и теперь. Ни разу нё былъ
Земной монархъ могуществомъ и славой
Подобенъ хоть малйшему лучу
Его внца.
БАЛЕА.
Онъ точно богъ.
МИРРА.
Мы греки
Согласны въ этомъ съ вами. Впрочемъ, мн
Всё кажется, что этотъ лучезарный,
Блестящій шаръ скоре долженъ быть
Жилищемъ божества, чмъ самымъ богомъ.
Смотри, вотъ онъ прорзалъ гряды тучъ
И засверкалъ такимъ потовомъ свта,
Что тлазъ мой, ослплённый этимъ блескомъ,
Не можетъ выносить его.
БАЛЕА.
Тссъ! тише!
Свахи, ты не слыхала ничего?
МИРРА.
Мечта! Кровавый бой винитъ за валомъ —
Не во дворц, какъ это было ночью.
Мы здсь сидимъ какъ въ крпости съ того
Несчастнаго час. Дворы и стны
Всхъ этихъ царственныхъ палатъ, похожихъ
По прочности на зданья пирамидъ,
Насъ защитятъ такъ врно, что врагамъ
Придётся брать ихъ вс поодиночк,
Пока удастся имъ достичь до насъ.
Мы здсь равно далёки отъ угрозъ
И бдъ войны, а вмст съ тмъ, отъ славы.
БАЛЕА.
Однако ныньче ночью удалось
Ворваться имъ сюда.
МИРРА.
Да, но обманомъ!
За-то съ какимъ позоромъ оттснили
Ихъ мужество и храбрость. Ныньче жь мы
Защищены отъ новыхъ нападеній
И храбростью и бдительностью вмст.
БАЛЕА.
О, если бъ удалось намъ!
МИРРА.
Такъ желаетъ
Здсь большинство, а многіе боятся.
Ужасный часъ! Я всей душой стараюсь
Его забыть, но, къ сожалнью, тщетно.
БАЛЕА.
Вс говорятъ, что царь въ послдней битв
Настолько жь удивилъ своей отвагой
Толпу друзей, насколько поразилъ
Враговъ кичливыхъ ужасомъ и страхомъ.
МИРРА.
Не трудно поражать и удивлять
Толпу рабовъ! Но онъ — сознаться должно —
Держалъ себя съ достоинствомъ.
БАЛЕА.
Я слышалъ,
Что Белезиса онъ убилъ. Объ этомъ
Былъ разговоръ у воиновъ.
МИРРА.
Измнникъ
Былъ точно имъ поверженъ, но потомъ
Былъ вновь спасёнъ мятежною толпою,
Затмъ, быть-можетъ, чтобъ торжествовать
Надъ тмъ, кто побдилъ его въ бою,
А прежде отъ опасности избавилъ
И тмъ подвергъ опасности свой тронъ
И свой внецъ наслдственный.
ВАЛЕА.
Тссъ! Слушай!
МИРРА.
Ты правъ: сюда идутъ, но тихимъ шагомъ.

(Входятъ солдаты, неся раненаго САЛЕМЕНА, съ обломкомъ копья въ ран. Его кладутъ на лож.)

МИРРА.
О, Боги!
БАЛЕА.
Всё потеряно!
САЛЕМЕНЪ.
Кто сметъ
Сказать здсь это слово? Пусть убьютъ
Его сейчасъ, когда онъ только воинъ.
МИРРА.
Прости его: не воинъ онъ, онъ только
Придворный мотылёкъ, изъ тхъ, что вьются
Всегда вокругъ монарха.
САЛЕМЕНЪ.
Если такъ,
То пусть живётъ.
МИРРА.
Какъ будешь жить и ты,
Надюсь я.
САЛЕМЕНЪ.
Мн хочется прожить
Лишь часъ одинъ, чтобъ знать исходъ сраженья.
Зачмъ меня вы принесли сюда?
ОДИНЪ изъ воиновъ.
Такъ приказалъ намъ царь. Едва копьё
Поранило тебя, ты потерялъ
Сознаніе, и царь веллъ немедля
Снести тебя сюда.
САЛЕМЕНЪ.
Я одобряю
Его приказъ: когда бъ солдаты наши
Увидли безъ чувствъ меня — они
Сочли бъ меня умершимъ и упали
При этомъ вовсе духомъ. Впрочемъ, я
Самъ чувствую, что мн уже не долго
Осталось жить.
МИРРА.
Позволь мн осмотрть,
Какъ раненъ ты: я въ этомъ знаю толкъ.
Въ моей стран насъ, женщинъ, обучаютъ
Искусству врачеванья. Вдь, у насъ
Война кипитъ всегда и мы привыкли
Къ подобнымъ зрлищамъ.
САЛЕМЕНЪ.
Не лучше ль будетъ
Извлечь копьё.
МИРРА.
Нтъ, это невозможно!
САЛЕМЕНЪ.
Такъ, значитъ, всё покончено со мной?
МИРРА.
Нельзя никакъ! Кровь можетъ быстро хлынуть
Во слдъ копью изъ раны, и тогда
Я не могу ручаться ни минуты
За жизнь твою.
САЛЕМЕНЪ.
Я смерти не боюсь.
Гд былъ нашъ царь, когда меня вы взяли
На мст, гд былъ раненъ я, чтобъ снесть
Меня сюда?
ВОИНЪ.
Онъ былъ вблизи тебя
И ободрялъ словами и примромъ
Смутившихся солдатъ, упавшихъ духомъ
При вид, какъ ты палъ.
САЛЕМЕНЪ.
Кого назначилъ
Онъ мн въ преемники?
СОЛДАТЪ.
Я не слыхалъ
Его распоряженій.
САЛЕМЕНЪ.
Такъ бги
Скорй къ нему и передай, что я
Прошу его предъ смертію назначить
Цамеса мн въ преемники, пока
Не подоспетъ войско Офратана,
Сатрапа Сузы. Мы его давно ужь
И тщетно ждёмъ. Оставь меня! иди!
И такъ немного воиновъ осталось…
Иди: ты тамъ нужнй, чмъ здсь!
ВОИНЪ.
Но, князь…
САЛЕМЕНЪ.
Вонъ! Я сказалъ! Со мною остаются
Придворный здсь и женщина — а лучшей
Не надобно компаньи во дворц.
Когда мн не позволили предать
Послдній вздохъ на славномъ пол битвы,
Я не хочу, чтобъ близь меня торчалъ
Бездйственный солдатъ. Спши жъ немедля
Исполнить мой приказъ.

(Воинъ уходитъ.)

МИРРА.
Высокій духъ!
Ужель должна земля тебя лишиться?
САЛЕМЕНЪ.
О, Мирра! я себ не пожелалъ бы,
Поврь, конца иного, если бъ зналъ,
Что этимъ я могу спасти монарха
И тронъ его. Теперь же утшаюсь
Я тмъ хотя, что не переживу
Обоихъ ихъ.
МИРРА.
Ты длаешься блденъ.
САЛЕМЕНЪ.
Дай руку мн. Копьё лишь продолжаетъ
Предсмертныя мученья, не давая
Возможности употребить ничтожный
Остатокъ жизни съ пользой. Я тотчасъ бы
Извлёкъ его и умеръ, если бъ могъ
Лишь только знать, чмъ кончилось сраженье.

Входитъ САРДАНАПАЛЪ съ солдатами.

САРДАНАПАЛЪ.
О, добрый братъ!
САЛЕМЕНЪ.
Мы потеряли битву?
САРДАНАПАЛЪ (въ отчаяніи).
Я здсь — ты видишь.
САЛЕМЕНЪ.
Лучше бъ увидать мн
Тебя такимъ, какъ я!

(Вырываетъ копьё изъ раны и умираетъ.)

САРДАНАПАЛЪ.
Меня увидятъ
Такимъ, какъ ты, когда измнитъ намъ
Послдняя надежда наша — помощь
Сатрапа Офратана.
МИРРА.
Ты слыхалъ ли
Желаніе умершаго, чтобъ Цамесъ
Назначенъ былъ начальникомъ?
САРДАНАПАЛЪ.
О, да!
МИРРА.
Но гд же Цамесъ?
САРДАНАПАЛЪ.
Умеръ.
МИРРА.
А Алтада?
САРДАНАПАЛЪ.
Смертельно раненъ также.
МИРРА.
Панья? Сферо?
САРДАНАПАЛЪ.
Живъ только Панья, Сферо убжалъ,
Иль взятъ врагами въ плнъ. Я брошенъ всми.
МУРА.
Всё значитъ кончено?
САРДАНАПАЛЪ.
Окопы наши,
Хотя не защищённые, могли бы
Ещё держаться противъ вражьихъ силъ,
Когда бы не измна, но въ сраженьи
На пол мы разбиты.
МИРРА.
Сколько я
Могу припомнить, павшій Салеменъ
Хотлъ держаться именно въ окопахъ
Безъ вылазки, пока не подоспетъ
Желанная подмога.
САРДАНАПАЛЪ.
Я увлекъ
Его съ собой въ сраженье
МИРРА.
Значитъ, васъ
Сгубилъ излишекъ храбрости.
САРДАНАПАЛЪ.
Къ несчастью,
Намъ ставшей роковой… О, милый братъ!
Охотно бъ отдалъ я всё государство,
Которому ты лучшей былъ красой,
Мой мечъ и щитъ, вс почести, лишь только бъ
Тебя вновь воскресить! Но, впрочемъ, что
Печалиться напрасно! Ты, конечно,
Почтёнъ печалью будешь, какъ желалъ
Почтённымъ быть. Мн грустно только думать,
Что ты покинулъ жизнь съ предвзятой мыслью,
Что я переживу то, что такъ славно
Ты защищалъ: честь царственнаго рода,
Къ которому принадлежимъ мы оба.
Когда успю я сберечь мой тронъ,
То врь, что заплачу слезами тысячъ
И кровью милліоновъ за погибель
Твою, мой добрый братъ! Печаль и слёзы
Порядочныхъ людей принадлежатъ
Теб ужъ и теперь. Поврь, что скоро
Съ тобой мы снова свидимся, когда лишь
Живётъ нашъ духъ безъ тла! Ты, надюсь,
Тогда меня оцнишь и поймёшь
Какъ слдуетъ, а до того позволь
Пожать твою мн руку и прижать
Тебя къ моей груди, гд бьётся сердце,
Истерзанное горемъ.

(Обнимаемъ трупъ.)

Отнесите
Его теперь.
ВОИНЫ.
Куда?
САРДАНАПАЛЪ.
Въ мои покои.
Пускай его положатъ тамъ, какъ трупъ
Царя, подъ балдахиномъ. Позже мы
Ршимъ — какими почестями должно
Почтить подобный прахъ.

(Воины уносятъ трупъ Салемена.)

Входитъ ПАНІА.

САРДАНАПАЛЪ.
Ну, Паніа, усплъ ли ты поставить
На мсто часовыхъ и всё исполнить,
Какъ я сказалъ?
ПАНІА.
Я сдлалъ, что мн было
Приказано.
САРДАНАПАЛЪ.
Согрты ли войска
По прежнему лихимъ и бодрымъ духомъ?
ПАНІА.
Властитель?
САРДАНАПАЛЪ.
Ты отвтилъ мн вопросомъ!
Когда царю въ отвтъ на то, что онъ
Желаетъ знать, колеблются отвтить,
То это скверный знавъ. Ужель войска
Упали мужествомъ?
ПАНІА.
Смерть Салемена
И радостные возгласы враговъ,
Замтившихъ сейчасъ его погибель,
Вселили въ сердце войска…
САРДАНАПАЛЪ.
Жажду мести?
Конечно такъ! Не трусость же? Мы, впрочемъ,
Съумемъ возбудить ещё ихъ храбрость.
ПАНІА.
Подобная потеря уменьшила бъ
Значенье и побды.
САРДАНАПАЛЪ.
Это я —
Увы — всхъ лучше чувствую. Но, впрочемъ,
Дворецъ нашъ, къ счастью, крпокъ, стны толсты,
И, сверхъ того, мы ждёмъ къ себ друзей,
Которые съумютъ проложить
Свой путь среди враговъ, чтобъ снова сдлать
Дворецъ царя тмъ, чмъ онъ долженъ быть:
Дворцомъ, а не темницей.

Входитъ ОФИЦЕРЪ.

САРДАНАПАЛЪ.
Ты встревоженъ?
Скорй — въ чемъ дло?
ОФИЦЕРЪ.
Государь, не смю…
САРДАНАПАЛЪ.
Не смешь ты, когда возстать мильоны
Осмлились съ оружіемъ въ рукахъ —
Не странно ль это слышать? Но, прошу
Тебя, откинь безмолвную боязнь
Нанесть мн непріятность: я готовъ
Услышать всё, что можетъ быть худого.
ПАНІА.
Ты слышалъ?— говори же!
ОФИЦЕРЪ.
Часть стны,
Стоящей вдоль Евфрата, покачнулась,
Подмытая ужаснымъ наводненьемъ.
Евфратъ поднялся страшно отъ дождей,
Внезапно разразившихся въ горахъ,
Гд онъ берётъ начало, и потоки,
Нахлынувъ съ страшной силой, превратили
Въ развалины нашъ валъ.
ПАНІА.
Зловщій знакъ!
Давно ужь намъ предсказано, что городъ
Не будетъ взятъ врагами до поры,
Пока Евфратъ не выступитъ въ союз
Съ врагами на него.
САРДАНАПАЛЪ.
Ну, предвщанья
Не значатъ ничего, но катастрофа
Дйствительно серьёзна. Велико ли
Обрушенное мсто?
ОФИЦЕРЪ.
Стадій двадцать.
САРДАНАПАЛЪ.
И это всё открыто предъ врагами?
ОФИЦЕРЪ.
Разливъ рки препятствуетъ покамстъ
Проникнуть имъ до города, но вслдъ
Затмъ, когда русло Евфрата приметъ
Обычное теченье и откроетъ
Возможность переправы — городъ будетъ
У нихъ въ рукахъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Не будетъ никогда!
Пускай враги, стихіи, люди, боги
И даже предвщанья возстаютъ
На зло тому, кто никогда не длалъ
Дурного имъ — дворецъ моихъ отцовъ
Всё жъ никогда не станетъ логовищемъ
Для дикихъ, злыхъ волковъ.
ПАНІА.
Я поспшу,
Когда позволишь ты, на мсто, гд
Обрушилась стна и постараюсь
Исправить зло, насколько сдлать это
Позволятъ наши средства намъ и время.
САРДАНАПАЛЪ.
Ступай скорй и сообщи немедля
Мн вс подробности, насколько ты
Успешь ихъ собрать о происшедшемъ
Несчастномъ наводненьи.

(Паніа и офицеръ уходятъ.)

МИРРА.
Сами волны
Возстали противъ насъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Он, вдь, мн
Не подданные: значитъ — я не въ прав
Съ нихъ взыскивать.
МИРРА.
Я радуюсь, что это
Несчастное извстье не лишаетъ
Тебя обычной бодрости.
САРДАНАПАЛЪ.
Меня
Теперь не испугаютъ предвщанья:
Они сказать мн ничего не могутъ,
Чего бъ я самъ себ не говорилъ
Съ полуночи. Отчаянье намъ служитъ
Предвстникомъ.
МИРРА.
Отчаянье?
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ, нтъ!
Такое слово не совсмъ у мста.
Когда мы твёрдо знаемъ о несчастьяхъ.
Грозящихъ намъ и, вмст съ тмъ, ршились
Ихъ встртить съ бодрымъ духомъ, то ршимость
Заслуживаетъ лучшаго названья.
Что, впрочемъ, разсуждать намъ о словахъ?
Мы скоро кончимъ съ ними и всмъ прочимъ.
МИРРА.
И намъ тогда останется одинъ лишь
Важнйшій и послдній въ жизни шагъ,
Которому подвержены равно
Вс смертные, какъ ни были бы разны
Они рожденьемъ, полонъ, состояньемъ,
Характеромъ, разсудкомъ, языкомъ,
Лицомъ, понятьемъ, чувствомъ — шагъ, которымъ
Кончается всё то, что было, есть,
Иль будетъ впредь. Конецъ, къ какому мы
Обречены съ минуты, какъ родимся,
И ощупью идёмъ по лабиринту,
Носящему названье нашей жизни.
САРДАНАПАЛЪ.
Когда нашъ приговоръ уже подписанъ,
Воспользуемся краткою отсрочкой
Для радости. Кому причинъ нтъ больше
Бояться новыхъ бдъ, тотъ въ полномъ прав
Съ улыбкой встртить то, что такъ пугало
Его до-этихъ-поръ, точь въ точь какъ дти,
Успвшія узнать секретъ игрушки,
Пугавшей прежде ихъ.

ПАНІА возвращается.

ПАНІА.
Всё, что сказали
Теб о происшедшемъ, справедливо.
Я приказалъ удвоить на стнахъ,
По близости обрушеннаго мста,
Число охранной стражи, взявъ солдатъ
Отъ мстъ, гд стны крпки.
САРДАНАПАЛЪ.
Ты исполнилъ
Свой честно долгъ, мой Паніа. Не долго
Намъ ждать того часа, когда порвутся
Вс связи между нами. Вотъ возьми
Секретный этотъ ключъ и отвори
Имъ дверь отъ тайной комнаты въ стн,
Гд царская постель моя. На ней
Лежитъ теперь почётнйшее бремя,
Какому не случалося ни разу
Покоиться на ней, хотя и много
Преемственныхъ монарховъ отдыхали
На лож томъ: я разумю трупъ
Того, кто былъ при жизни Салеменомъ.
И такъ, войди въ ту комнату. Ты тамъ
Найдёшь мои сокровища. Возьми ихъ
И раздли по-братски съ остальными
Своими сослуживцами. Ихъ будетъ
Достаточно на всхъ. Я возвращаю
Свободу всмъ невольникамъ, и пусть
Вс жители дворца его оставятъ
Въ теченіи часа. Воли спустить
Мои галеры на воду, въ которыхъ
Случалось мн такъ часто веселиться,
И пусть он теперь послужатъ вамъ
Для вашего спасенья. Волны бурны,
И въ этотъ разъ страшнй врагамъ, чмъ царь,
А потому вамъ нечего бояться
Погони или плна. Поспшайте жь
И будьте счастливы!
ПАНІА.
Да, если ты
Послдуешь, какъ славный повелитель,
Во слдъ твоимъ слугамъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Нтъ, нтъ, мой Панья,
Я этого не сдлаю. Оставьте
Меня моей судьб.
ПАНІА.
Какъ скоро такъ,
То я ршаюсь въ жизни въ первый разъ
Ослушаться монарха.
САРДАНАПАЛЪ.
Или я
Вамъ больше не властитель? Или дерзость
Возстала на меня въ моёмъ дворц,
Какъ низкій бунтъ вн стнъ его? Не смй
Мн возражать! Я отдаю послдній
Приказъ мой вамъ — и ты ль ему захочешь
Противиться?
ПАНІА.
Теперь ещё не время…
САРДАНАПАЛЪ.
Такъ дай сейчасъ мн клятву, что исполнишь,
Что я сказалъ, когда теб подамъ я
Условный знакъ.
ПАНІА.
Съ стспённымъ горемъ сердцемъ
Даю я эту клятву.
САРДАНАПАЛЪ.
Хорошо!
Вели теперь принесть сюда вязанку
Смолистыхъ дровъ, засохшихъ листьевъ, сучьевъ
И прочаго, что вспыхиваетъ мигомъ
Отъ первой малой искры. Пусть наложатъ
Кругомъ кедровыхъ брусьевъ, обольютъ
Ихъ масломъ и бальзамомъ, принесутъ
Досокъ, чтобы сложить изъ нихъ костёръ,
Пропитанный смолой и чистой миррой.
Я принести хочу сегодня жертву
Великую — и потому пусть сложатъ
Костёръ вокругъ престола.
ПАНІА.
О, властитель!
САРДАПАНАЛЪ.
Я такъ хочу и ты клялся исполнить.
ПАНІА.
Я всё готовъ исполнять и безъ клятвы.

(Уходитъ.)

МИРРА.
Что замышляешь ты?
САРДАНАПАЛЪ.
Узнаешь скоро,
А свтъ не позабудетъ никогда.

ПАНІА возвращается съ ГЕРОЛЬДОМЪ.

ПАНІА.
Отправясь исполнять твои велнья,
Я встртился съ посланникомъ, который
Тебя желаетъ видть.
САРДАНАПАЛЪ (герольду).
Говори.
ГЕРОЛЬДЪ.
Нашъ царь Арбакъ…
САРДАНАПАЛЪ.
Ого! ужь коронованъ!
Но, впрочемъ, продолжай.
ГЕРОЛЬДЪ.
И Белезисъ,
Верховный жрецъ…
САРДАНАПАЛЪ.
Скажи, какихъ боговъ
Иль демоновъ? Когда смнился царь,
Смняются и боги. Впрочемъ, дальше!
Ты здсь затмъ, чтобъ возвстить намъ волю
Пославшаго тебя — и не обязанъ
Склоняться предо мной.
ГЕРОЛЬДЪ.
И съ ними вмст
Сатрапъ нашъ Офратанъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Какъ! Онъ изъ вашихъ?
ГЕРОЛЬДЪ.
Ты можешь убдиться въ этомъ: вотъ
Его сатрапскій перстень. Самъ же онъ
Остался въ нашемъ лагер.
САРДАНАПАЛЪ (взглянувъ на перстень).
Да, точно.
Достойный кругъ троихъ! О, Салеменъ!
Ты во время скончался, чтобъ не видть
Одной измной больше. Офратанъ
Былъ другомъ мн врнйшимъ и слугою…
Но продолжай!
ГЕРОЛЬДЪ.
Они вс предлагаютъ
Теб свободу съ жизнью, съ тмъ, однако,
Чтобъ ты избралъ для жительства себ
Какой-нибудь далёкій уголокъ
Провинціи, гд будешь жить, хотя
Подъ стражею, но не въ тюрьм, и мирно.
Три принца, сыновья твои, должны
Остаться здсь въ заложникахъ.
САРДАНАПАЛЪ (съ ироніей).
По чести,
Условья побдителей могу я
Назвать великодушными.
ГЕРОЛЬДЪ.
Я жду
Отвта отъ тебя.
САРДАНАПАЛЪ.
Отвта, рабъ?
Съ которыхъ поръ невольники ршаютъ
Судьбу царей?
ГЕРОЛЬДЪ.
Съ-тхъ-поръ, когда они
Становятся свободными.
САРДАНАПАЛЪ.
Отребье
Измнниковъ! Ты на себ узнаешь
Всю тяжесть наказанья за измну,
Хоть ты ея лишь только представитель.
Велите сбросить голову его
Со стнъ во вражій лагерь, тло жь пусть
Умчатъ валы Евфрата.

(Паніа и воины схватываютъ герольда.)

ПАНІА.
Никогда
Не исполнялъ съ такимъ я наслажденьемъ
Приказа государя. Прочь ведите
Его отсюда, воины! Нельзя
Намъ осквернить кровавымъ, подлымъ трупомъ
Измнника священныхъ стнъ дворца.
Ступайте съ нимъ покончить за оградой!
ГЕРОЛЬДЪ.
Постойте на минуту. Царь, моё
Достоинство священно.
САРДАНАПАЛЪ.
А моё
Какимъ считаешь ты, когда ршился
Такъ дерзко предлагать мн отреченье?
ГЕРОЛЬДЪ.
Я сдлалъ только то, что мн велли.
Мн всё равно грозила смерть, когда бы
Не взялся я исполнять ихъ приказъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Такъ, значитъ, ваши новые монархи,
Процарствовавъ лишь часъ, успли стать
Такими же тиранами, какими
Бываютъ облечённые въ порфиру
Съ минуты ихъ рожденья.
ГЕРОЛЬДЪ.
Жизнь моя,
Я знаю хорошо,* теперь зависитъ
Отъ слова царскихъ устъ твоихъ, но вспомни —
Я это говорю, но забывая
Отнюдь твой санъ — что жизнь твоя, быть-можетъ
Въ опасности не мене моей.
Такъ будетъ ли достойнымъ для потомка
Великаго Немврода обезславить
Послдніе часы свои, предавъ
Позорной смерти честнаго герольда,
Явившагося мирно безъ оружья,
И тмъ презрть не только вс законы,
Безспорно уважаемые всми,
Но даже перервать союзъ, которымъ
Мы связаны съ безсмертными.
САРДАНАПАЛЪ.
Онъ правъ.
Отдать ему свободу. Не хочу я
Позорить свой послдній часъ порывомъ
Насилія и мести.

(Беретъ со стола кубокъ.)

Вотъ возьми
На память этотъ кубокъ. Если будешь
Пить изъ него, то вспоминай меня,
Не то вели его перетопить
Въ простой кусокъ металла и цни
Лишь только по достоинству и всу.
ГЕРОЛЬДЪ.
Благодарю вдвойн тебя за жизнь
И цнный твой подарокъ, чмъ ты сдлалъ
Мн жизнь дороже вдвое. Но какой же
Отвтъ снести мн въ станъ?
САРДАНАПАЛЪ.
Скажи, что я
Прошу на часъ отсрочки.
ГЕРОЛЬДЪ.
Часъ? Не больше?
САРДАНАПАЛЪ.
Да, часъ одинъ… Когда по истеченьи
Его твои властители не будутъ
Имть о мн извстій — это можетъ
Служить имъ знакомъ въ томъ, что я отвергъ
Условья ихъ — и пусть тогда поступятъ
Они, какъ пожелаютъ.
ГЕРОЛЬДЪ.
Передамъ
Имъ въ точности, что слышалъ отъ тебя.
САРДАНАПАЛЪ.
Постой — ещё два слова.
ГЕРОЛЬДЪ.
Говори:
Я ихъ не позабуду.
САРДАНАПАЛЪ.
Передай
Поклонъ мой Белезису и скажи,
Что прежде чмъ промчится годъ, я снова
Намренъ съ нимъ сойтись.
ГЕРОЛЬДЪ.
Гд?
САРДАНАПАЛЪ.
Въ Вавилон,
Иль, всё-равно, онъ самъ пойдётъ оттуда
На встрчу мн.
ГЕРОЛЬДЪ.
Всё передамъ буквально.

(Уходитъ.)

САРДАНАПАЛЪ.
Ну, Панья, добрый мой, спши скоре
Исполнить мой приказъ.
ПАНІА.
Солдаты ждутъ —
И всё готово.

Входятъ ВОЙНЫ и устраиваютъ вокругъ трона костеръ.

САРДАНАПАЛЪ.
Выше, храбрецы!
Постройте такъ его, чтобъ основанье
Не вздумало потухнуть, прежде чмъ
Истлетъ всё и чтобъ никто не могъ
Услужливой рукой, по чувству долга,
Залить огонь. Поставьте тронъ въ средин:
Мн хочется, чтобъ новые пришельцы
Нашли его объятымъ отовсюду
Потоками огня, которыхъ имъ
Не потушить. Устройте всё, какъ-будто
Сбирались вы разрушить вражью крпость.
Ну, вотъ онъ начинаетъ принимать
Приличный видъ. Какъ думаешь ты, Панья,
Достоинъ ли костёръ подобный быть
Гробницею монарха?
ПАНІА.
И монарха
И вмст государства. Я теперь
Тебя вполн лишь понялъ.
САРДАНАПАЛЪ.
И не будешь
Меня корить за это?
ПАНІА.
Никогда.
Позволь лишь мн зажечь костёръ и вмст
Сгорть съ тобой.
МИРРА.
Исполнить этотъ долгъ
Желаю я.
ПАНІА.
Какъ! женщина?
МИРРА.
Солдатъ
Обязанъ умереть за полководца,
Такъ почему жь и женщина не можетъ
Погибнуть съ тмъ, кто милъ и дорогъ ей?
ПАНІА.
Поистин чудесно!
МИРРА.
Но не рдко,
Поврь, мой добрый Паніа. Будь счастливъ
И пользуйся дарами свтлой жизни!
Прощай!— костёръ готовъ.
ПАНІА.
Я пристыженъ
При мысли бросить такъ на смерть монарха
Къ сообщничеств женщины, готовой
Длить его судьбу.
САРДАНАПАЛЪ.
Не мало мн
Ужь безъ того предшествовало въ смерти
Испытанныхъ и преданныхъ друзей.
Ступай скорй и забирай свои
Сокровища.
ПАНІА.
А тамъ живи съ позоромъ?
САРДАНАПАЛЪ.
Ты далъ мн клятву — клятва же священна.
ПАНІА.
Коль скоро такъ — я слушаюсь! Прощай!
САРДАНАПАЛЪ.
Обшарь мою всю комнату. Не бойся
Забрать съ собою всё. Не забывай,
Что всё, что тамъ останется, вдь будетъ
Добычею измнникамъ, чьей жертвой
Я долженъ умереть. Когда же ты
Снесёшь на лодки золото и спрячешь
Его въ сохранности, не позабудь
Въ тотъ мигъ, когда ты выйдешь изъ дворца.
Подать мн знакъ протяжнымъ звукомъ рога.
Рка отъ насъ довольно далека
И шумъ валовъ намъ помшалъ бы слышать
Условленный сигналъ, когда бъ ты подалъ
Его, садяся въ лодку. А затмъ
Бги, бги скорй, отворотивши
Отъ города лицо. Плыви но руслу
Евфрата внизъ, и если ты успешь
Достигнуть Пафлогоніи, гд встртишь
Царицу и дтей моихъ, живущихъ,
По счастью, безопасно при двор
Царя земель тхъ Котты — передай
Имъ всё, что видлъ ты передъ отъздомъ.
А также не забудь при томъ напомнить
Моей жен, что я ей говорилъ,
Когда прощался съ ней при разставаньи,
Гораздо больше горестномъ.
ПАНІА.
Позволь
Въ послдній разъ облобызать твою
Мн царственную руку — мн и этимъ
Твоимъ врнйшимъ воинамъ, готовымъ
Съ тобою умереть.

(Паніа съ солдатами цлуютъ руки и полы одежды Сарданапала.)

САРДАНАПАЛЪ.
Друзья мои!
Единственные, врные друзья!
Не станемте напрасно растравлять
Печаль свою въ минуту разстававья.
Прощаться должно быстро, даже если
Прощаются на вкъ, иначе слёзы
Способны превратить прощальный мигъ
Въ вка тяжелой муки, оросивши
Печалью весь остатокъ бдной жизни.
Ступайте! будьте счастливы! Поврьте,
Теперь меня жалть уже не стоитъ,
По-крайней-мр такъ, какъ былъ достоинъ
Я жалости въ прошедшемъ. Что жь до дней
Грядущаго — оно въ рукахъ боговъ
И я узнаю скоро, точно ль это
Грядущее даётся намъ въ удлъ.
Прощайте же! прощайте!

(Паніа и воины уходятъ.)

МИРРА.
Эти люди
Намъ были врно преданы. Я рада,
Что намъ досталось счастье передъ смертью
Взглянуть послднимъ взглядомъ на друзей.
САРДАНАПАЛЪ.
И другъ на друга, Мирра, въ чьихъ глазахъ
Своё нашли мы счастье! Но, послушай,
Ужасный близокъ мигъ. Коль скоро ты
Колеблешься предъ мыслью перейти
Въ иную жизнь чрезъ пламя — то сознайся!
Поврь, что я тебя не разлюблю
За это ни на волосъ и, быть можетъ,
Напротивъ, полюблю ещё сильне
За этотъ нжный страхъ, такъ подходящій
Къ твоей натур женщины. Ты можешь
Пока ещё спастись.
МИРРА.
Должна ль зажечь
Я факелъ для костра у той лампады,
Что теплится предъ статуей Ваала
Всегда въ сосдней комнат?
САРДАНАПАЛЪ.
И это
Отвтъ на мой вопросъ?
МИРРА.
Увидишь самъ.

(Уходитъ.)

САРДАНАПАЛЪ.
Она тверда! Отцы мои, къ которымъ
Я перейду, очищенный, быть-можетъ,
Своею смертію отъ многихъ пятенъ
Житейской оболочки, не хотлъ я
Предать во власть злодевъ вашъ старинный
Отцовскій домъ! Когда не могъ спасти я
Завщанное вами мн наслдство,
То унесу съ собой по-крайней-мр
Прекраснйшую часть его: весь этотъ
Дворецъ, съ его богатствами, оружьемъ
И утварью, служившей прежде вамъ.
Всё вамъ передаю я чрезъ посредство
Той чудной пожирающей стихіи,
Которая всхъ боле похожа
На душу человка тмъ, что такъ же
Какъ человкъ стремится безъ слда
Разрушить всё, къ чему не прикоснётся.
Свтъ этого костра не только будетъ
Могилою царя, иль маякомъ
Изъ пламени и дыма, что сверкнувши
На дальнемъ горизонт, превратится
Затмъ въ холодный пепелъ — нтъ, онъ будетъ
Урокомъ въ дни грядущаго царямъ,
Пресытившимся жизнью, и народамъ,
Свергающимъ царей своихъ. Не мало
Забыто будетъ временемъ героевъ
И славныхъ длъ! Падётъ за царствомъ царство,
Какъ падаетъ теперь моя держава,
Славнйшая изъ всхъ, но и тогда
Уважится людскимъ воспоминаньемъ
Послдній мой поступокъ, и предастся
Для памяти народовъ, какъ примръ,
Которому немногіе ршатся
Послдовать, но также не посмютъ
Его и презирать! Быть-можетъ, даже
Онъ отвратитъ не одного царя
Отъ гибельной наклонности предаться
Той жизни, за которую плачу
Теперь я такъ печально!

МИРРА возвращается съ факеломъ въ одной рук и кубкомъ вина въ другой.

МИРРА.
Вотъ свтильникъ,
Что освтитъ нашъ переходъ на небо!
САРДАНАПАЛЪ.
А кубокъ? Что онъ значитъ?
МИРРА.
Есть обычай
Въ моей стран свершать кропленье въ честь
Боговъ передъ кончиной.
САРДАНАПАЛЪ.
А въ моей
Обычай этотъ мы всегда относимъ
Къ оставшимся въ живыхъ. Я не забылъ
Его, поврь, и пусть мы здсь одни —
Я всё же осушу охотно кубокъ
На намять о весёлыхъ пированьяхъ
Въ былые дни…

(Выпиваетъ кубокъ и кропитъ остатками по сторонамъ.)

Свершаю возліянье
Въ честь Белезиса!
МИРРА.
Почему ты вспомнилъ
Его, а не товарища, съ которымъ
Свершилъ злодйство онъ?
САРДАНАПАЛЪ.
О, тотъ не больше
Какъ инструментъ, прямой солдатъ, орудье,
Искусно управляемое первымъ,
Другой же — ловкій мастеръ и играетъ
На нёмъ, какъ пожелаетъ. Впрочемъ, я
Спшу забыть обоихъ. Погоди
Ещё минуту, Мирра! Отвчай
Мн съ полной откровенностью: ты точно
Желаешь мн послдовать безъ страха
И съ полною свободой?
МИРРА.
Неужели
Ты думаешь, что женщина-гречанка
Не выполнитъ изъ преданности то,
Что длаетъ индійская вдова
По требованью долга?
САРДАНАПАЛЪ.
Если такъ,
То будемъ ждать сигнала.
МИРРА.
Какъ онъ долго
И тщетно заставляетъ ждать себя!
САРДАНАПАЛЪ.
Ещё одинъ прощальный поцлуй!
МИРРА.
Онъ будетъ не послднимъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Правда, правда!
Огонь смшаетъ пепелъ нашъ на вки.
МИРРА.
И вмст съ тмъ очиститъ отъ всего
Земного, какъ чиста моя любовь.
Одно меня печалитъ…
САРДАНАПАЛЪ.
Что? скажи!
МИРРА.
Что здсь не будетъ дружеской руки,
Которая сложила бъ наши кости
Въ одну и ту же урну.
САРДАНАПАЛЪ.
Не жалй!
Пріятнй быть развяннымъ по втру,
Чмъ осквернить себя прикосновеньемъ
Измнническихъ рукъ. Въ огн дворца
И тлющихъ развалинахъ оставимъ
Себ мы монументъ славнйшій вдвое,
Чмъ каменныя массы пирамидъ,
Которыя Египетъ воздвигаетъ
Надъ трупами монарховъ и быковъ.
Никто по-крайней-мр не возьмётся
Намъ объяснить, кому посвящена
Такая иль другая пирамида:
Царю иль богу Апису. Не странно ль
Намъ видть монументъ, когда забыто,
Кому воздвигнутъ онъ?
МИРРА.
Прощай, земля!
А также ты, прекраснйшее мсто
На всей земл — Іонія! Будь вчно
Свободна и прекрасна! Пусть не знаютъ
Твои сыны несчастья! Умирая,
Вс чувства я свои переношу
Къ теб, за исключеньемъ одного лишь.
САРДАНАПАЛЪ.
Какого же?
МИРРА.
Любви моей къ теб!

(Раздаётся звукъ рога.)

САРДАНАПАЛЪ.
Чу!
МИРРА.
Часъ насталъ.
САРДАНАПАЛЪ.
Ассирія, прощай!
Тебя любилъ я страстно, край родимый
Отцовъ моихъ — любилъ ещё сильнй
Какъ родину, чмъ какъ моё владнье.
Въ теб упрочилъ я покой и счастье —
И вотъ моя награда! Я не долженъ
Теб ничмъ и не оставлю въ память
Теб гробницы даже.

(Онъ всходитъ на костёръ.)

Мирра! гд ты?
МИРРА.
Готовъ ли ты?
САРДАНАПАЛЪ.
Готовъ, какъ свтлый факелъ
Въ рукахъ твоихъ.

(Мирра зажигаетъ костёръ.)

МИРРА.
Костёръ горитъ! Иду!

(Бросается въ пламя, занавсъ падаетъ.)

А. Соколовскій.

САРДАНАПАЛЪ.

1. Е. Зарина. (Сарданапалъ. Трагедія Байрона.) ‘Библіотека для чтенія’, 1860, т. CLXII, No 12, отд. II, стр. 1—126. Перепечатанъ, въ исправленномъ вид, въ ‘Сочиненіяхъ лорда Байрона въ переводахъ русскихъ поэтовъ’, т. I, стр. 125—306.
2. П. Вейнберга. (Сарданапалъ. Трагедія въ пяти дйствіяхъ лорда Байрона. Первыя четыре дйствія. Переводъ напечатанъ въ первый разъ въ изданіи H. В. Гербеля: ‘Сочиненія лорда Байрона въ переводахъ русскихъ поэтовъ’, 1877, т. III, стр. 187—256.
3. А. Л. Соколовскаго. (‘Сарданапалъ’. Трагедія въ пяти дйствіяхъ лорда Байрона. Пятое дйствіе. Переводъ помщёнъ въ изданіи H. В. Гербеля: ‘Сочиненія лорда Байрона въ переводахъ русскихъ поэтовъ’, 1877, т. III, стр. 257—271.
Кром того существуетъ ещё два отрывка изъ названной трагедіи:
4. М. Вронченко. (Сонъ Сарданапала изъ Байрона.) ‘Одесскій Альманахъ на 1831 годъ’, стр. 228—238.
5. Д. Каменскаго. (Сарданапалъ изъ Байрона.) ‘Русскій Встникъ’, 1842, No 7 и 8, стр. 1—20. Дйствіе первое, до словъ Сарданапала: ‘I have proved а thousand — а thousand and а thousand!’
Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека