Антропологическіе очерки.
I
Задачи современной антропологи и ея отношенія къ другимъ наукамъ.
Д. Анучинъ.
‘Русская Мысль’ 1880, No 3
Антропологические очерки, Анучин Дмитрий Николаевич, Год: 1880
Время на прочтение: 19 минут(ы)
Подъ именемъ антропологіи разумютъ, въ настоящее время, изученіе человка въ естественно-историческомъ отношеніи, т. е. изученіе видоизмненій человческаго типа, какъ онъ представляется намъ въ различныхъ этническихъ группахъ (расахъ, племенахъ, народахъ), на различныхъ пунктахъ земнаго шара и въ различныя историческія и до-историческія эпохи. До нкоторой степени антропологію можно, пожалуй, считать отдломъ біологіи или точне зоологіи, если, согласно съ большинствомъ зоологовъ, начиная съ Линнея, принимать, что человкъ, по своей физической природ, образуетъ первую группу во глав животнаго царства. Но извстно, что главное отличіе человка заключается въ его психической природ, которая, хотя и можетъ быть разсматриваема, до извстной степени, какъ результатъ постепеннаго осложненія и развитія, однако, по самому характеру своихъ явленій, вызываетъ иные задачи и пріемы изученія, отличные отъ обыкновенно прилагаемыхъ къ изученію царства животныхъ и, слдовательно, выходящіе изъ предловъ области зоологіи. Между тмъ, при изученіи человческихъ разновидностей, ихъ характеристичныхъ особенностей и взаимнаго сродства, нельзя основываться исключительно на физическихъ признакахъ, нельзя игнорировать проявленія психической дятельности и столь характерной для многихъ группъ племенъ формы быта и стадіи культуры. Притомъ, тщательный анализъ проявленій мысли и творчества у различныхъ народовъ, особенно стоящихъ на нисшихъ, боле первобытныхъ ступеняхъ культуры, представляетъ важность еще въ томъ отношеніи, что при помощи его и при сопоставленіи его съ анализомъ физической организаціи, является возможность дойти до боле широкаго пониманія человческой природы вообще, и до нкотораго уясненія первобытныхъ формъ ея развитія.
Уже изъ этого бглаго, краткаго опредленія можно заключить, что антропологія должна была явиться сравнительно поздно, и не ране, какъ былъ собранъ порядочный запасъ свдній о человческихъ племенахъ и составлено сколько-нибудь обстоятельное понятіе объ организаціи человка и животныхъ. Дйствительно, первыя научныя начатки антропологіи относятся не дале, какъ къ прошлому столтію, къ эпох, когда произошелъ ршительный поворотъ въ воззрніяхъ европейскихъ мыслителей на человка. Успхи, достигнутые къ этому времени анатоміей и физіологіей, вызвали мало по малу убжденіе. что человкъ, по своей физической природ, долженъ быть поставленъ на ряду съ животными. Въ то же время прогрессъ астрономіи и физическихъ наукъ имлъ слдствіемъ окончательное паденіе прежныхъ гео- и антропоцентрическихъ теорій и привелъ къ сознанію непреложности физическихъ законовъ и зависимости между матеріей и силой. Увеличеніе зоологическихъ свдній навело мало по малу на идею о постепенномъ осложнеіни въ органическомъ и особенно въ животномъ мір, а накопленіе боле или мене достоврныхъ извстій о племенахъ дикарей и о человкоподобныхъ животныхъ подало поводъ распространить эту идею и на человка.
Явились дв философскихъ теоріи, два различныхъ воззрнія на человка въ его естественномъ, первобытномъ состояніи. По одному воззрнію, это былъ грубый, жалкій дикарь, который только, благодаря своей боле совершенной физической организаціи и присущимъ ему инстинктамъ, могъ, мало по малу, создать себ языкъ и достигнуть большей или меньшей степени цивилизаціи, по другой теоріи первобытный человкъ выставлялся боле совершеннымъ, чмъ современный,— испорченный, какъ принимали нкоторые, культурой и обществомъ, и тми неестественными преградами, которыя были поставлены его развитію. Не вдаваясь здсь въ разсмотрніе этихъ философскихъ теорій XVIII вжа, достаточно сказать, что он, несомннно, должны были дать сильный толчокъ изученію человка и его разновидностей, и, дйствительно, сопровождались первыми научными начатками антропологіи. Вс эти новыя воззрнія на человка, его первобытное состояніе и это отношеніе къ животному царству должны были обратить вниманіе ученыхъ на нисшія племена человчества, на ихъ физическіе и психическіе признаки, и на сравненіе ихъ организаціи съ организаціей высшихъ животныхъ. Начало изслдованій въ этомъ отношеніи было положено Бюффономъ, Добантономъ и Блуменбахомъ. Въ 1749 г., вышелъ III томъ Естественной Исторіи Бюффона, въ которомъ былъ сдланъ первый опытъ подробнаго изученія варіететовъ человческаго рода, на сколько они тогда были извстны,— ихъ географическаго распространенія и причинъ, которыми можно было, боле или мене, объяснить ихъ различіе.
Въ 1764 г., Добантонъ представилъ въ Парижскую Академію мемуаръ, въ которомъ доказывалъ, что животныя, даже самый близкій къ человку, отличаются отъ него по устройству черепа. именно по его постановк на позвоночномъ столб и по положенію затылочнаго отверстія. Въ 1775 г. вышло первое изданіе знаменитой диссертаціи Блуменбаха: ‘De generis humani varietate nativa’, въ которой онъ разбираетъ анатомическія отличія человка отъ животныхъ, устанавливаетъ четыре разновидности человка, (въ слдующихъ изданіяхъ онъ прибавилъ еще пятую) доказываетъ, что вс он составляютъ одинъ видъ и полагаетъ, такимъ образомъ, первыя основы систематическаго ученія о человческихъ расахъ. Около этого же времени голландецъ Камперъ, въ своемъ мемуар ‘объ естественныхъ различіяхъ, характеризирующихъ физіономію людей различныхъ климатовъ’, даетъ первый точный методъ сравненія формъ черепа и физіономіи, и наглядно показываетъ т различіи, которыя существуютъ въ этомъ отношеніи, съ одной стороны, между человкомъ и животными, съ другой, между различными человческими расами. Около того же времени, Циммерманъ длаетъ попытку изучить географическое распространеніе млекопитающихъ и человческихъ расъ, Земмерингъ издаетъ интересный по своему времени этюдъ ‘о тлесномъ отличіи негра отъ европейца’, Уайтъ даетъ первый опытъ сравнительно-антропометрическихъ изслдованій, Блуменбахъ, въ своихъ ‘De cades craniorum diversarum gentium’ полагаетъ первыя основанія сравнительной краніологіи, Лудвигъ, наконецъ, издаетъ первый учебникъ ‘естественной исторіи человка’.
Въ то же самое время Жюссьё, Наюдель, Эвнардъ и другіе затрогиваютъ вопросъ о доисторическомъ существованіи человка въ Европ, Монбоддо и Де-Броссъ длаютъ первыя попытки объяснить происхожденіе человческой рчи, Монтескьё и Гогэ стараются изучить условія и ходъ развитія человческихъ обществъ, законовъ, искусствъ, Гердеръ полагаетъ первыя основанія философіи исторіи. Свднія о человческихъ племенахъ начинаютъ быстро увеличиваться: открывается новый, неизвстный ране, міръ Полинезіи и Австраліи, получаются свднія о неизвстныхъ ране народахъ южной Африки и многихъ частей Азіи и Америки. Наконецъ, около этого-же времени, именно въ самомъ начал ныншняго столтія, основывается въ Париж ‘Общество наблюдателей человка’,— Socit des Observateurs de l’homme, поставившее себ задачею ‘собирать свднія не только о нравахъ и обычаяхъ различныхъ народовъ, даже самыхъ дикихъ, но и изучать, посредствомъ точныхъ наблюденій, вншнія формы различныхъ расъ, вліяніе климата на цвтъ жителей и т. п., однимъ словомъ, собирать всевозможные матеріалы для подготовленія полной и достоврной исторіи человческаго рода. Все это, взятое вмст, показываетъ, что уже въ конц прошлаго и начал ныншняго столтія, стала довольно ясно сознаваться потребность въ разработк антропологіи и можно было ожидать, что дружными усиліями натуралистовъ, путешественниковъ и историковъ, эта отрасль знанія пойдетъ безостановочно впередъ.
Надежды эти, однако, не вполн оправдались. ‘Общество наблюдателей человка’ существовало весьма недолго и закрылось, не оказавъ никакого вліянія на развитіе науки. Въ теченіе первой половины ныншняго столтія, анатомія человческихъ расъ сдлала весьма мало успховъ и немного добавила къ тому, что уже было добыто Блуменбахомъ, Камперомъ, Дебонтаномъ. Масса новыхъ формъ, съ которыми въ это время познакомились зоологи, открытіе остатковъ многихъ ископаемыхъ, усовершенствованіе микроскопа, успхи физіологіи и эмбріологіи обратили въ кто время вниманіе натуралистовъ на другія области знанія, общавшія боле врные и плодотворные результаты, чмъ изученіе человческихъ расъ, матеріалы для познанія которыхъ собирались медленно. Наука о психической жизни совершенно отдлилась отъ наукъ естественныхъ и стала разразботываться особымъ методомъ, къ сожалнію, оказавшимся мало плодотворнымъ. Авторитетъ Кювье установилъ, въ это время, твердо положеніе, что человкъ явился сравнительно недавно, въ современную геологическую эпоху, и что онъ не можетъ быть найденъ въ ископаемомъ состояніи, вмст съ останками вымершихъ животныхъ. На основаніи того же авторитета, всми натуралистами было признано, что каждый видъ организмовъ былъ созданъ отдльно, и что всѣ, они остаются неизмнными, подвергаясь только незначительнымъ варіяціямъ. Въ приложеніи къ человку, это могло означать или, что все человчество составляетъ одинъ видъ, происшедшій отъ одной пары особей и распавшійся, подъ вліяніемъ климатическихъ условій, на значительное число разновидностей, или, что онъ состоитъ изъ нсколькихъ первичныхъ расъ. получившихъ начало въ различныхъ странахъ земнаго шара и образовавшихъ впослдствіи множество варіететовъ и помсей. Первое мнніе принималось большинствомъ натуралистовъ, особенно нмецкихъ и англійскихъ, но второе также находитъ не мало послдователей, особенно во Францій и Америк. Первые, моногенисты, находили подтвержденіе своимъ воззрніямъ въ существованіи переходныхъ типовъ между расами и въ способности различныхъ племенъ: смшиваться между собою и производить плодущее потомство, вторые, полигенисты, основываясь, главнымъ образомъ,на устойчивости и неизмнности расовыхъ признаковъ, въ продолженіе послднихъ 6000 лтъ, какъ о томъ можно, напримръ, судить по изображеніямъ различныхъ расъ на египетскихъ монументахъ. Во всякомъ случа, изученіе этихъ мелкихъ, трудно уловимыхъ племенныхъ особенностей, не представляетъ достаточнаго интереса для большинства біологовъ, тмъ боле, что оно не освщалось въ это время никакою общею плодотворною идеею.
Тмъ не мене этотъ періодъ времени, именно первыя 60 лтъ ныншняго столтія, прошелъ далеко не безплодно для антропологіи. Въ теченіе его были положены прочныя основанія сравнительнаго языкознанія, трудами Боппа была твердо установлена связь между языками индоевропейской группы, а также, трудами Вил. Гумбольдта, Клапрота, Лихтенштейна, Кастрена, Габеленца и другихъ,— между языками южной Африки, малайскими, урало-алтайскими, полинезійскими. Въ этотъ же періодъ появились первыя научныя начатки сравнительной мифологіи, положены первыя серьезный основы для научнаго изученія народной литературы, народнаго быта, многихъ памятниковъ древности, исторіи культуры. Мысль, высказанная въ прошломъ столтіи, Монтескьё и Гердеромъ, возродилася въ боле опредленной форм, въ иде Риттера ‘о вліяніи на ходъ всемірной истеріи вншнихъ физическихъ условій’. Нкоторые мыслители, какъ напримръ Поттъ, Гобино и другіе, полагали возможнымъ включить въ число такихъ опредляющихъ условій и психическія различія самихъ племенъ, или существующее между ними въ этомъ отношеніи неравенство. Съ другой стороны, изслдованія Кетлэ показали, что, въ противуположность принятому мннію, факты общественные, опредляемые свободнымъ произволомъ человка, совершаются съ неменьшею правильностію, нежели факты, подверженные простому дйствію физическихъ причинъ. Все это, по необходимости, вело къ заключенію, что движеніе историческихъ событій и развитіе человческихъ обществъ опредляется естественными законами и зависитъ, до извстной степени, отъ опредленныхъ вншнихъ и внутреннихъ причинъ. Матеріалъ для познаніи отдльныхъ племенъ въ это время значительно увеличился.
Получены были обстоятельныя свднія объ исторіи и культур Индіи, Китая, Японіи, Малайскаго Архипелага, Перу, Мексики, равно какъ и о быт многихъ первобытныхъ, полудикихъ плененъ. Мало по малу свднія эти увеличились настолько, что имъ стали удлять все боле и боле мста, какъ въ исторіи культуры (въ примръ можно привести исторію Клемма), такъ и въ естественной исторіи человка.
Замчательнйшій изъ послдователей Блуменбаха, Причардъ, вводитъ уже въ свои ‘Изслдованія о физической исторіи человка’ (1808—36) подробныя описанія отдльныхъ племенъ и народовъ, причемъ удляетъ наиболе мста даннымъ языкознанія, исторіи и характеристикамъ быта. Въ это же время, именно въ двадцатыхъ годахъ, входитъ въ употребленіе терминъ ‘этнографія’ для обозначенія систематическаго описанія и распредленія народовъ, основаннаго, главнымъ образомъ, на данныхъ языкознанія, а также терминъ ‘этнологія’, введенный впервые Вилльямомъ Эдварсомъ, для обозначенія науки о человческихъ расахъ, причемъ подъ словомъ ‘раса’ онъ подразумвалъ ‘совокупность физическихъ, интеллектуальныхъ и моральныхъ признаковъ, свойственныхъ извстной этнической групп’. Въ 1839 г., Вилльямъ Эдварсъ основалъ въ Париж первое этнологическое общество, опредливъ задачею его: ‘изученіе организаціи человческихъ расъ, ихъ умственныхъ и нравственнаго развитія, ихъ языковъ и историческихъ преданій, для того, чтобы утвердить на ея настоящихъ основахъ науку о человческихъ племенахъ или этнологію.’ Въ трудахъ этого общества, равно какъ и основанныхъ въ подражаніе ему обществъ Лондонскаго и Нью-Іоркскаго, было помщено нсколько интересныхъ этнографическихъ изслдованій и матеріаловъ, хотя вообще дятельность этихъ учрежденій, въ которыхъ почти вовсе не принимали участія натуралисты, и не была особенно плодотворною.
Какъ бы то ни было, количество антропологическаго матеріала, съ теченіемъ времени продолжало увеличиваться, мало по малу явилась потребность сгруппировать его въ систему, сопоставить вмст его различныя категоріи, внести въ него боле точные методы. Для успшной дальнйшей разработки науки, нужно было прежде всего ясне сознать ея задачу и опредлить точне ея возможныя цли, чтобы направить, соотвтственно имъ, дальнйшія изслдованія. Такой счастливый моментъ совпадаетъ съ 1859—60 годами, къ которымъ вообще можно отнести начало новаго періода развитія антропологіи.
На самомъ рубеж этого періода стоитъ сочиненіе профессора Вайца: ‘Антропологія первобытныхъ народовъ’ (Anthropologie der Naturvlker), первый томъ котораго, посвященный вопросамъ о единств человческаго рода и естественнаго состоянія человка. вышелъ въ 1859 году. По своему содержанію, это сочиненіе замыкало собою предыдущій періодъ. Въ немъ, съ необыкновенной эрудиціей, были сопоставлены и критически разобраны вс факты, добытые предыдущими изслдованіями, и не прибавлено въ сущности ни одного новаго. Но что въ немъ было новаго, это воззрніе на задачи изслдованія и цль антропологіи. Но мннію Вайца, антропологія должна служить звеномъ, связывающимъ естественнонаучное познаніе человка съ историческимъ, или точне, должна изучить человка въ состояніи его перехода отъ естественнаго первобытнаго одиночнаго состоянія къ жизни общественной и культурной. Современная наука, конечно, не можетъ согласиться съ мнніемъ объ одиночномъ, первобытномъ состояніи человка, она принимаетъ даже, что стадное общество существовало ране семьи, тмъ не мене, она должна признать врность мысли Вайца, что для боле широкаго пониманія человѣ,ческой природы, во всхъ ея проявленіяхъ, невозможно ограничиваться изученіемъ только тхъ формъ, какія намъ представляла исторія цивилизаціи, но необходимо принимать во вниманіе и такъ называемые некультурные первобытные народы.
Мы сказали, что къ 1859—60 годамъ можно отнести ршительный поворотъ въ развитіи антропологіи. Дйствительно, съ этими годами совпали нкоторыя событія, оказавшія важное вліяніе на прогрессъ науки, а именно: 1) открытіе, или врне — признаніе подлинности ископаемыхъ остатковъ человка и его культуры, 2) появленіе теоріи происхожденія видовъ Дарвина и 3) основаніе антропологическаго общества въ Париж.— Что касается ископаемыхъ остатковъ человка и его культуры, то нужно замтить, что они были находимы и ране, даже еще въ прошломъ столтіи, но не обращали на себя должнаго вниманія. Посл исторіи съ антрополитомъ Гваделупы, признаннымъ Кювье за современное образованіе, ученые, стали смотрть скептически на вс извстія о подобныхъ находкахъ. Открытія, сдланныя въ двадцатыхъ годахъ, Турналемъ въ одной пещер южной Франціи, результаты раскопокъ Шмерлинга въ пещерахъ южной Бельгіи и Годвина-Остена въ Кентской пещер Англіи остались не признанными, равно какъ долгое время и ‘находки Душэ-де-Перта въ аллюві р. Соммы (въ сверной Франціи). Такъ продолжалось до 1859—60 годовъ. Въ 1859 г., извстный англійскій геологъ Прествичъ, осмотрвъ вмст съ археологомъ Эвансомъ долину р. Соммы, и произведя необходимыя раскопки, представилъ Лондонокому Королевскому Обществу мемуаръ, въ которомъ доказывалъ подлинность и древность найденныхъ здсь кремневыхъ орудій. Въ томъ же году, означенная мстность была посщена знаменитымъ геологомъ Лайеллемъ, который осенью того же года, на митинг Британской Ассоціаціи наукъ въ Эбердин, подтвердилъ, съ своей стороны, древность кремневыхъ орудій изъ аллювія Соммы. Эти ршительные выводы англійскихъ геологовъ склонили къ упомянутымъ находкамъ и французскихъ ученыхъ. Въ томъ же году, Сентъ-Ашёльская и Аббевильская копи были осмотрны Пушэ-Годри, Эберомъ и Денуойэ, которые вс нашли возможнымъ подтвердить выводы Прествича и Лайелля, добывъ лично оббитые человческою рукою кремни (топоры) въ слояхъ, заключавшихъ въ себ останки ископаемыхъ животныхъ. Въ слдующемъ 1860 году, Лартэ началъ свои раскопки пещеръ южной Франціи, прежде всего знаменитаго, Оринвакскаго грота, и представилъ ихъ Парижскую Академію Наукъ свой извстный мемуаръ о ‘существованіи человка съ большими ископаемыми животными, характеристичными для послдняго геологическаго періода. Въ томъ же 1860 году, западно-европейскіе ученые, впервые, познакомились обстоятельно съ изслдованіями датскихъ и шведскихъ археологовъ о древнйшемъ каменномъ період ихъ страны, благодаря прекрасному отчету Морло, изданному Лозанскимъ Обществомъ Естествоиспытателей. Наконецъ, въ томъ же 1860 г., вышло сочиненіе Тройона ‘о древнихъ постройкахъ на сваяхъ въ Швейцарскихъ озерахъ’ (пфальбаутахъ), первое открытіе коихъ относится къ 1854 году, но которыя были описаны подробно Келлеромъ и Рютгемейеромъ, только въ 1868—61 годахъ. Такимъ образомъ, въ 1860 году доисторическая археологія почти сразу обогатилась многими новыми находками и изслдованіями и значительно разширила имвшіяся представленія о древнйшихъ судьбахъ человка въ Европ.
Вторымъ событіемъ, оказавшимъ замтное вліяніе на прогрессъ антропологіи было появленіе теоріи Дарвина. Эта теорія, плодъ многолтнихъ трудовъ и наблюденій извстнаго натуралиста, конечно, не могла остаться безъ приложенія къ человку. Первые опыты такого приложенія были сдланы Гёксли и Фоктомъ, въ ряд публичныхъ лекцій, прочитанныхъ ими въ Лондон и Невшател. Взгляды Гёксли и Фохта (впослдствіи по этому предмету высказался и самъ Дарвинъ), не могли не обратить на себя вниманія натуралистовъ и вызвали цлый рядъ работъ по сравнительной анатоміи приматовъ (Брока, Граціоло, Бишофа, Оуена, Флауэра, Эккера, Луцэ и др., которыя во многихъ отношеніяхъ дополнили, прежнія изслдованія по тому же предмету. Вмст съ тмъ, новая теорія, и именно доказанный Дарвиномъ принципъ естественнаго и половаго подбора и борьбы на существованіе въ органическомъ мір, внесла новый свтъ и въ науку о человческихъ племенахъ или этнологію, указавъ на новый факторъ измнчивости и происхожденія признаковъ. Съ другой стороны, эта же теорія постепеннаго развитія, въ связи съ данными, добытыми одновременно доисторической археологіей, этнографіей и исторіей культуры, вызвала стремленіе проникнуть глубже въ исторію развитія человчества, прослдить т пути, по которымъ шло наростаніе первобытной культуры и ту смну формъ, которую испытало въ своемъ развитіи примитивное человческое общество. Замчательныя изслдованія Лёббока, Тэйлора, Бастіана, Спенсера, Макъ-Леннана, Бакховена, Маргина, Гейгера и другихъ были попыткою дать отвтъ на эти вопросы и разъяснить первоначальное возникновеніе и развитіе человческой рчи, письма, искусства, врованій, нравственности, брака, семьи, собственности, и другихъ психическихъ, и соціальныхъ явленій человчества. Мысль Конта о необходимости естественной науки объ обществ, или соціологіи, начала получать осуществленіе въ трудахъ только что перечисленныхъ мыслителей, въ особенности Спенсера. — Психологія точно также выступила на новый, боле плодотворный путь развитія. Тотъ метафизическій методъ, которымъ разрабатывали психологію до шестидесятыхъ годовъ ныншняго столтія, мало по малу былъ признанъ безплоднымъ и оставленъ. Въ настоящее время сддалось яснымъ, что только въ соединеніи съ физіологіей, зоологіей, антропологіей, психіатріей, этнографіей, лингвистикой, исторіей культуры психологія можетъ надяться дойти до сколько-нибудь удовлетворительнаго разршенія ея сложныхъ вопросовъ. — Третьимъ событіемъ, оказавшимъ вліяніе на развитіе науки, было, какъ я сказалъ, основаніе антропологическихъ обществъ, и прежде всхъ Парижскаго. Основанное, по иниціатив Брока, небольшимъ кружкомъ анатомовъ и врачей, Парижское Антропологическое Общество скоро обратило на себя вниманіе, какъ тми вопросами, которые оно поставило задачею своей дятельности, такъ и тми боле положительными методами, которые оно старалось ввести въ изслдованіе человческихъ разновидностей. По примру его скоро основались антропологическія общества въ Лондон, Вн, Флоренціи, Германіи. Въ 1861 году, по иниціатив К. . фонъ-Бэра, состоялся създъ нмецкихъ антропологовъ въ Гёттинген. На этомъ създ былъ обсуждаемъ вопросъ объ основаніи антропологическихъ обществъ въ Германіи, было ршено издавать спеціальный журналъ, ‘Archiv fur Antropologir’, и была сдлана попытка выработать однообразные методы антропологическихъ изслдованій, — попытка, боле полное осуществленіе которой было сдлано однако позже и уже Парижскимъ Обществомъ.
Вс перечисленные факты, почти совпавшіе въ своемъ появленіи въ состояніи объяснить, думается намъ, то движеніе, которое стало замчаться въ антропологіи съ начала шестидесятыхъ годовъ. Различные отдлы ея, разрабатывавшіеся ране совершенно отдѣ,льно, нисколько не интересуясь одинъ другимъ, стали теперь понимать пользу и выгоды ассосіаціи, сознали необходимость дйствовать совмстно для разршенія общихъ задачъ. Вмст съ тмъ и самый задачи антропологіи стали опредляться ясне, равно какъ и ея границы по отношенію къ другимъ наукамъ. Ране терминъ ‘антропологія’ употребляли большей частью, къ довольно неопредленномъ смысл. Въ XVI и XVII вкахъ, это названіе придавалось совокупности извстныхъ тогда свдній о физической и психической природ человка, включая сюда также свднія анатомическія и физическія. Мало по малу, однако, когда анатомія и физіологія обособились въ отдльныя науки, на долю антропологіи остались только естественная исторія человка и психологіи. Въ 1789 гъ Кантъ, въ своей ‘Anthropologie in pragmatisher Hinsicht’, опредлилъ антропологію, какъ систематическое ученіе о человк, разсматривающее его въ физіологическомъ или прагматическомъ отношеніи. Физіологическое изученіе заключается по Канту, въ изслдованіи того, что природа длаетъ изъ человка, прагматическое же — въ изученіи того, что тотъ, какъ свободное въ своихъ поступкахъ существо, самъ длаетъ изъ себя, или что онъ можетъ и долженъ длать. Изъ другихъ мстъ его сочиненія видно, что Кантъ включалъ изученіе человческихъ расъ въ ‘физическую географію’, подъ антропологіей же собственно онъ разумлъ нчто, что всего ближе подходитъ къ дедуктивной психологіи человка. Въ такомъ же смысл употреблялся большею частью терминъ ‘антропологія’ въ Германіи и посл Канта, до самыхъ шестидесятыхъ годовъ. Въ этотъ промежутокъ времени была издана масса сочиненій подъ такимъ названіемъ и вс они представляютъ боле или мене удачные опыты дедуктивныхъ психологическихъ системъ. Мы слишкомъ мало, знакомы съ той обширной литературой, чтобы оцнить, какъ слдуетъ, ея значеніе, но, судя по отзывамъ компетентныхъ лицъ, полагаемъ, что результаты ея были не особенно удовлетворительны и не очень подвинули впередъ наше знаніе психическихъ явленій.
Наоборотъ, нмецкіе натуралисты конца XVIII и начала XIX вка, какъ, напр., Блуменбахъ, Лудвигъ, Рудольфи и др. разумли подъ антропологіей, по преимуществу, естественную исторію человка. Въ томъ же смысл употреблялся терминъ ‘антропологія’ и во Франціи, гд уже въ 1838 году была основана кафедра антропологіи въ Парижскомъ Музе Естественной Исторіи. Боле опредленное приложеніе получилъ, однако, этотъ терминъ, только въ шестидесятыхъ годахъ, со времени появленія сочиненія Вайца и основанія антропологическихъ журналовъ и обществъ. Съ этого времени онъ сталъ употребляться для обозначенія естественной исторіи человка въ обширномъ смысл, включая въ нее также этнологію, сравнительную психологію племенъ и исторію первобытной культуры.— Что касается задачъ антропологіи, то мы уже указали на нихъ въ начал настоящаго очерка, мы позволимъ себ, однако, сказать о нихъ еще нсколько словъ.
Объектъ изслдованій современной антропологіи опредляется зоологической группой рода ‘человя’ (homo), разсматриваемой какъ не отношенію къ входящимъ въ составъ ея разновидностямъ, такъ и въ ея цломъ, въ ея отношеніи къ другимъ зоологическимъ группамъ. Соотвтственно двумъ категоріямъ явленій, которыя представляются намъ природою человка, именно явленіями его физической жизни и его психической дятельности, антропологія включаетъ въ кругъ своихъ изслдованій, какъ сравнительно-анатомическое, такъ и сравнительно-психологическое изученіе человческихъ разновидностей. Что касается перваго, то оно исходитъ отъ строенія нормальнаго, здороваго типичнаго человка блой, или точне Европейской расы и сравниваетъ съ нимъ т варіяціи, особенности и уклоненія, которыя заключаются у различныхъ, боле или мене обширныхъ, группъ человческихъ особей. Изъ ряда многообразныхъ варіяцій, выдляются прежде всего т, которыя обусловливаются поломъ, возрастомъ, за тмъ т, которыя свойственны боле или мене обширнымъ группамъ взрослыхъ особей различныхъ расъ. Вслдствіе почти безконечной индивидуальной измнчивости человка и отсутствія рзкихъ различій между близко-сродными разновидностями, выдленіе типичныхъ признаковъ послднихъ, требуетъ нердко весьма внимательнаго сличенія. Необходимо тщательное изученіе и сравненіе мельчайшихъ индивидуальныхъ признаковъ значительнаго числа особей, чтобы вывести типичные признаки свойственные извстной этнической групп, опредлить предлы измнчивости этихъ признаковъ и, въ случа присутствія въ данной групп нсколькихъ типовъ, выдлить и разграничить ихъ. Простаго сравненія здсь часто не можетъ быть достаточно, и приходится прибгать къ измреніямъ и къ выводу среднихъ чиселъ, какъ кто длается и другими науками, при изученіи варіирующихъ явленій и формъ, напримръ, метеорологіей, статистикой и даже зоологіей, при изслдованіи видовъ, богатыхъ разновидностями. Само собою разумется, что констатируя т или другія различія, наука не можетъ ограничиваться только ихъ описаніемъ, но должна стремиться уяснитъ себ, по возможности, ихъ значеніе, опредлить ихъ относительную важность, составить понятіе объ ихъ генезис. Для этой цди антропологіи приходится прежде всего обращаться къ даннымъ сравнительной анатоміи и эмбріологіи, иногда также патологіи и этнографіи. Только при помощи этихъ наукъ, можно надяться объяснить многія особенности, являющіяся или такъ называемыми ‘животными образованіями’, или ‘остановками въ развитіи’, или патологическими уклоненіями, или, наконецъ, искуственными деформаціями. Но этого мало, является вопросъ: чѣ,мъ вызываются эти, варіяціи, какъ мы можемъ объяснить себ ихъ появленіе, чмъ обусловливается ихъ большее или меньшее распространеніе? Прилагая къ человческимъ разновидностямъ общую для органическихъ формъ теорію трансформизма, наука стремится заглянуть въ прошедшее, составить себ понятіе объ исторіи развитія человческихъ видоизмненій. Для разъясненіи всхъ этихъ вопросовъ наука должна, пользоваться, къ сожалнію довольно скудными средствами и, часто, весьма отрывочными данными. Средства эти ограничиваются только наблюденіемъ надъ нын живущими племенами и тми указаніями, которыя могутъ доставить исторія, археологія, палеонтологія. Наблюдая нын живущія племена въ ихъ естественной обстановк, при различныхъ, окружающихъ ихъ, вншнихъ условіяхъ, замчая т физическія измненія, которыя происходятъ съ человческими особями и группами при ихъ переселеніи изъ однихъ странъ въ другія, изучая проявленія въ человческомъ род измнчивости, наслдственности, естественнаго и полового подбора, борьбы на существованіе, смшенія и вымиранія племенъ, наука старается уяснитъ степень и родъ вліянія, оказываемаго окружающей природой и условіями жизни на человка и пытается опредлить законы, управляющіе ее естественною жизнью и развитіемъ человчества. Съ другой стороны, сопоставляя результаты изслдованій современныхъ племенъ съ данными исторіи и съ результатами археологическихъ и палеонтологическихъ изысканій, антропологія составляетъ себ понятіе о племенахъ и народахъ нын несуществующихъ и о тип человка въ отдаленные, доисторическія періоды его существованія. Конечно вс эти данныя еще весьма отрывочны и скудны, но он драгоцнны для насъ, какъ свидтельства нашей глубокой древности, при томъ, слдуетъ замтить, что эти прямыя данныя, могутъ быть еще нсколько дополняемы косвенными, доставляемыми, отчасти, анализомъ физической организаціи человка и эмбріональнаго развитія, а, отчасти, сравнительно — психологическимъ изученіемъ человчества.
Это послднее, именно сравнительно-психологическое изученіе, составляетъ одинъ изъ важнѣ,йшихъ отдловъ антропологіи. Какъ зоологъ, изучающій тхъ или другихъ животныхъ, особенно высшихъ, не ограничивается только изслдованіемъ ихъ физической организаціи, но старается также составить себ понятіе объ ихъ образѣ, жизни, инстинктахъ, проявленіяхъ умственныхъ способностей, то тмъ боле явленія этой категоріи должны интересовать насъ при изученіи человка, психическая природа котораго представляетъ такое высокое развитіе. Если различныя формы голосовыхъ звуковъ являются характерными признаками для многихъ видовъ птицъ, если соціальные инстинкты муравьевъ составляютъ одну изъ типичнйшихъ особенностей этихъ наскомыхъ, если различные типы построекъ пчелъ и осъ служатъ однимъ изъ важныхъ критеріевъ для различенія ихъ видовъ, то очевидно, что при изученія человческихъ разновидностей, данныя лингвистики, сравнительной психологіи и этнографіи должны имть еще гораздо большее значеніе. Различія въ строеніи языковъ часто рзче разграничиваютъ между собою племена, чмъ ихъ физическіе признаки, формы первобытныхъ религій и культуръ могутъ быть боле характеристичными, чмъ контуръ черепа или цвтъ кожи. Правда, мы имемъ доказательства, что народы нердко мняютъ съ теченіемъ времени свой языкъ и заимствуетъ одинъ отъ другаго культуру и религію, и что признаки физическія вообще, устойчиве психическихъ, но, съ другой стороны, мы знаемъ также, что и физическіе признаки могутъ подвергаться, съ теченіемъ времени, измненію, и что распредленіе формъ примитивнаго быта и культуры, можетъ иногда въ очевидномъ соотвтствіи съ степенью физической организаціи племенъ и съ особенностями населяемыхъ ими территорій. Во всякомъ случа, наше знаніе о человческихъ разновидностяхъ было бы далеко неполнымъ, если бы мы не приняли во вниманіе, столь характерныхъ, для нкоторыхъ изъ нихъ явленій жизни психической и соціальной. Притомъ, какъ было уже замчено выше, анализъ этихъ явленій, въ особенности, какъ они представляются намъ у народовъ нецивилизованныхъ, можетъ разъяснить намъ до нкоторой степени процессъ ихъ первоначальнаго развитія, а слдовательно, и способствовать пониманію человческой природы вообще.
Кром изученія расъ въ сравнительно-анатомическомъ, біологическомъ и психологическомъ отношеніяхъ, кром изслдованій первобытной исторіи человка, въ задачи антропологіи входитъ еще систематическое описаніе племенъ и составленіе ихъ естественной классификаціи. Анализируя свойственные племеннымъ группамъ признаки и особенности,, изучая географическое распространеніе переселенія, смшеніе, образованіе и вымираніе народовъ, наука, въ конц концовъ, иметъ въ виду синтезъ, — сведеніе своихъ фактовъ въ опредленную систему. такимъ синтезомъ и можетъ быть въ естественной исторіи человка классификація, т. е. распредленіе отдльныхъ разновидностей по ихъ естественному сходству. Если бы мы могли прослдить физическое и психическое развитіе человчества, съ древнйшихъ моментовъ его существованія, и уяснить процессъ его постепеннаго развтвленія на значительное число, отчасти вымиравшихъ, впослдствіи, разновидностей, и если бы при томъ можно было постигнуть т условія, которыми это развитіе и развтвленіе въ разныхъ случаяхъ вызывалось, то задача антропологіи была-бы достигнута и самопознаніе человка сдлало бы громадный шагъ впередъ. Задача эта, однако, настолько громадная, а средства, имющіяся дли ея разршенія, такъ скудны, что человчество, по всей вроятности, никогда не будетъ въ состояніи разршить ее вполн. Наши знанія въ этомъ отношеніи, подобно тому, какъ въ извстной степени, и знанія зоологовъ, ботаниковъ, геологовъ — относительно царства животнаго, растительнаго и ископаемаго,— подобно тому, какъ и знанія психологовъ, историковъ, археологовъ, осуждены всегда оставаться боле или мене отрывочными и никогда не будутъ въ состояніи достигнуть желаемой степени точности и полноты. Антропологія, какъ и вся морфологія вообще, не есть и не въ состояніи быть наукою точною въ которой могъ бы быть примнимъ математическій анализъ. Какъ справедливо замтилъ Геккель относительно морфологіи это есть наука историческая, которой выводы могутъ имть значеніе только относительныхъ истинъ, тмъ не мене эти выводы могутъ достигнуть, въ нкоторыхъ случаяхъ, такой степени вроятности и могутъ подвинуть, въ своей совокупности, настолько наше знаніе о человк, что этого уже достаточно для оправданія ея необходимости. Для признанія за ней права науки, наравн съ другими морфологическими и историческими науками.
Изъ только что сказаннаго можно уже составить себ нкоторое понятіе о томъ, насколько разработка антропологіи сопряжена съ трудностями и въ какой мр она требуетъ содйствія другихъ отраслей знанія. Понятно, напримръ, что, при изученіи физическихъ различій между расами, антропологія не можетъ обойтись безъ знанія анатоміи и физіологіи нормальнаго человка, которыя доставляютъ ей, такъ сказать, необходимую точку опоры при сравненіи отдльныхъ варіацій. Эмбріологія и сравнительная анатомія снабжаютъ ее необходимыми данными для сужденія о значеніи многихъ варіацій строенія, кром того, первая знакомитъ еще съ индивидуальнымъ развитіемъ или онтогеніей человка вообще, а услуги второй необходимы для опредленія тхъ животныхъ останковъ, которые могутъ встрчаться въ древнихъ отложеніяхъ вмст съ останками человка и его культуры. Дли оцнки этихъ послднихъ, ихъ относительной древности и значенія, оказывается необходимою, кром того, еще помощь геологіи и палеонтологіи, ровно какъ и значительное содйствіе со стороны археологіи. Не можетъ обойтись антропологія и безъ данныхъ зоологіи, безъ знакомства съ классификаціей высшихъ животныхъ, съ фактами зоологической и ботанической географіи, не можетъ игнорировать она и данныхъ біологіи, подразумвая подъ послднею изученіе условій существованія органическихъ видовъ и вліяніе на послдніе окружающей природы. Исторія даетъ ей свднія о многихъ, отчасти уже исчезнувшихъ, отчасти еще существующихъ народахъ, объ ихъ прежнемъ тип, быт, разселеніи и взаимныхъ отношеніяхъ. При изученіи психическихъ особенностей и взаимнаго сродства племенъ, антропологія не можетъ обойтись безъ помощи лингвистики и этнографіи, изъ коихъ послдняя является, по отношенію къ ней, какъ бы складочнымъ магазиномъ всякихъ свдній о различныхъ народахъ. Наконецъ, ей необходимы еще услуги географіи, приходится прибгать иногда къ даннымъ психологіи и психіатріи, а также къ фактамъ статистики и даже къ выводамъ наукъ политическихъ и соціальныхъ.
Пользуясь, однако, выводами и данными столь различныхъ отраслей знанія, антропологія не ограничивается только сшиваніемъ этихъ разнородныхъ матеріаловъ. Она подвергаетъ ихъ самостоятельному анализу и дополняетъ результатами собственныхъ наблюденій въ виду особыхъ, преслдуемыхъ ею, цлей. Эти результаты могутъ, въ свою очередь, принести пользу и для другихъ наукъ, могутъ, напримръ, служитъ дополненіемъ отчасти къ анатоміи и физіологіи нормальнаго человка, отчасти къ палеонтологіи и археологіи. Если для антропологіи необходимо пользованіе данными лингвистики, то и лингвистамъ могутъ пригодиться данныя антропологіи и уже со стороны лингвистовъ были сдланы попытки согласовать факты сравнительнаго языковднія съ фактами, сравнительной морфологія племенъ и съ выводами доисторической археологіи. Подобнымъ же образомъ, данныя, добытыя сравнительно-психологическимъ изученіемъ племенъ, могутъ оказаться полезными для индивидуальной психологіи и психіатріи, какъ это и было уже выставлено на видъ извстнымъ психіатромъ Маудсли. Не лишними могутъ быть нѣ,которые отдлы антропологіи и для медицины, и притомъ, какъ для медицины собственно, такъ и для гигіены. Выводы, полученные изъ наблюденій надъ анатомическими, физіологическими и патологическими варіаціями человка, какъ проявленіемъ въ человѣ,честв явленія наслдственности, измнчивости, приспособленія къ сред, надъ вліяніемъ на человка тхъ или другихъ вншнихъ условій, того или другаго рода пищи и образа жизни, надъ смшеніемъ и вымираніемъ племенъ, даже надъ нравами и обычаями могутъ, въ нкоторыхъ случаяхъ, представлять и значительный интересъ для медика и, по всей вроятности, въ недалекомъ будущемъ, обратятъ, на себя большее, соотвтствующее ихъ значенію вниманіе. Но еще боле важное значеніе представляетъ антропологія для зоологіи и исторіи. Въ самомъ дл, она, такъ сказать, выполняетъ пропасть, лежащую между этими двумя отраслями знаніями. Какъ зоологія остается, безъ нея, безъ вершины, такъ исторія, безъ нея, остается безъ начала. Зоологъ встрчаетъ въ животномъ царств, постепенное осложненіе организаціи, онъ видитъ, въ различныхъ его группахъ, различныя проявленія умственныхъ способностей, находитъ зачатки общества, семьи, брака, проявленія нравственныхъ и соціальныхъ инстинктовъ. Для него представляетъ интересъ знать, какъ далеко это постепенное осложненіе физической организаціи проявляется въ групп высшаго порядка, на сколько уровень умственнаго и нравственнаго развитія въ ней подвергается колебаніямъ по отдльнымъ разновидностямъ. Не меньшій интересъ, по нашему мннію, можетъ представлять антропологія и для исторіи. Одинъ изъ нашихъ историковъ, проф. Герье, выразился, что для успха исторической науки необходимы два условія: знакомство съ историческимъ матеріаломъ, и собственное развитіе. ‘Первое, говоритъ онъ, возможно при добросовстномъ, трудолюбивомъ и тщательномъ изученіи источниковъ, для достиженія же втораго нужно изученіе философіи и искусства’. Но что разумть, въ данномъ случа, подъ изученіемъ философіи? Въ настоящее время, полагаемъ, признано всми, что философія не мыслима безъ реальной основы, спрашивается, въ чемъ искать эту реальную основу? Съ своей стороны, мы не можемъ не согласиться съ Герландомъ, что такую основу можетъ датъ только антропологія. Только она можетъ привести къ философскому познанію человческой природы,: можетъ уяснить, до нкоторой степени, ея различные типы и различныя формы ея развитія. Но, кром того, антропологія можетъ охватывать, вы нкоторыхъ случаяхъ, и прямую пользу исторіи, подтверждая своими аналитическими изслдованіями ея синтетическія выводы и находя результатами своихъ наблюденій на нкоторыя полезныя историческія догадки и соображенія. Важность антропологическихъ данныхъ для исторіи сознавалась еще, хотя и смутно, Монтескьё и Гердеромъ, но въ особенности была выставлена на видъ Вилльямоиъ Эдварсомъ, въ его извстной стать: ‘о физическихъ признакахъ человческихъ породъ и ихъ отношеніе къ исторіи’, переведенной на русскій языкъ проф. Грановскимъ. Здсь кстати замтимъ, что Грановскій и самъ былъ того мннія, что выводы антропологіи могутъ быть не лишними для исторіи. Въ своей рчи о современномъ состояніи и значеніи всеобщей исторіи, прочитанной имъ на университетскомъ акт 1852 г., онъ говоритъ между прочимъ: ‘исторія должна выступить изъ круга наукъ историко-юридическихъ на обширное поприще естественныхъ наукъ. Ей нельзя доле уклоняться отъ участія въ ршеніи вопросовъ, съ которыми связаны не только тайны прошедшаго, но и доступное человку пониманіе будущаго. Дйствуя за одно съ антропологіей, она должна обозначить границы, до которыхъ достигали въ развитіи своемъ великія породы человчества и показать намъ ихъ отличительныя, данныя природою и проявленныя въ движеніи событій, свойства.
Не меньшую важность признавалъ за данными антропологіи и другой нашъ историкъ проф. Ешевскій, какъ то можно видть изъ этнографическаго введенія къ его печатному курсу всеобщей исторіи, читанному имъ въ 1861 году, по возвращеніи изъ-за границы. Въ тхъ же лекціяхъ Ешевскій указалъ на важность приложенія антропологическихъ данныхъ и къ разработк русской исторіи, въ виду того, какъ говоритъ онъ, что ‘нигд (какъ въ Россіи), быть можетъ, процессъ слитія разныхъ племенъ въ одно цлое и, вмст съ тмъ, участіе различныхъ ингредіентовъ въ образованіи новаго племеннаго типа, не обнаруживается съ такою наглядностью, не представляетъ такъ много любопытныхъ данныхъ, даже при слабой еще разработк нашей этнографіи, при недавнемъ еще только стремленіи собрать самые факты, произвести наблюденія — однимъ словомъ, собрать матеріалъ, необходимый для выводовъ’. Въ настоящее время, по прошествіи 18 лтъ, какъ это было сказано, посл того, какъ наши свднія о различныхъ группахъ населенія Россіи столь значительно увеличились, когда стали собираться все боле и боле обширные матеріалы для познанія различныхъ народностей не только по отношенію къ ихъ быту и нарчіямъ, но и по отношенію къ ихъ физическому типу, когда, наконецъ, изслдованіе нашихъ археологовъ и палеонтологовъ раскрыли намъ многія любопытныя подробности древняго быта и культуры Скифовъ, Мери, древней Болгаріи, Приднпровья, области Оки, Новгородской земли, Литвы, Польши, Сибири, Кавказа и т. д., важность антропологическаго изученія Россіи, является еще боле очевидною. Мы имемъ теперь нкоторые, хотя и скудные еще, матеріалы для сужденія о быт населенія Россіи, начиная съ каменнаго вка, съ древней эпохи мамонта и густошерстаго носорога. Есть основаніе думать, что количество этого матеріала будетъ постоянно возрастать. Скоро, мы уврены, будетъ сознана настоятельная потребность начать, мало по малу, основательную разработку всего собраннаго до сихъ поръ матеріала по русской этнографіи и доисторической археологіи, приступить къ обработк всей этой массы сырья въ пригодное, такъ сказать, состояніе для его усвоенія. Покуда не было сдлано еще, ни одной серьезной попытки такого обобщенія: массы фактовъ сносятся въ кладовую, но никто не ршается приступить къ ихъ обработк. Съ своей стороны, мы полагаемъ, что это происходитъ отчасти отъ недостаточнаго сознанія важности всхъ этихъ фактовъ дял нашего самопознанія, для нашей исторіи, а отчасти также отъ отсутствія ясной общей идеи, которая бы могла освтить разработку этого матеріала, и указала бы т задачи, къ которымъ такое изученіе должно стремиться. Эта идея, это сознаніе задачи, можетъ, какъ я смю думать, дать только знакомство съ антропологическими вопросами.