Время на прочтение: 123 минут(ы)
АНГЛИНСКІЯ ПИСЬМА,
или
ИСТОРІЯ
КАВАЛЕРА
ГРАНДИССОНА.
Твореніе Г. РИЧAРДСOHA
сочинителя
ПАМЕЛЫ и КЛАРИССЫ.
Переведено съ французскаго
А. Кондратовичемъ.
Иждивеніемъ И. Ситина.
Во град Святаго Петра
1793 года.
Свидтельствовалъ и подписалъ Коллежскій Совтникъ и отправляющій должность С. Петербургскаго Полицмейстера
Отъ Англинскаго Издателя.
Издатель сихъ писемъ не почитаетъ за нужное объявить публик, какимъ образомъ достались ему оныя, но весьма радуется тому случаю, что по онымъ можетъ онъ окончить планъ, которой предпринялъ изъ угожденія ко всмъ, и которой желалъ выполнить гораздо лучше, нежели могъ того надяться.
Первое собраніе писемъ изданное въ свтъ, подъ названіемъ Памелы, представляетъ красоту и превосходство добродтели въ простой и невинной душ, съ тми дарами, кои небо часто изливаетъ на добродтель, даже въ теченіе и сей краткой жизни. Молодая двица, произшедшая отъ незнатной породы повствуетъ добродушнымъ своимъ родителямъ о тхъ искушеніяхъ, коимъ честность ея подвергалась со стороны такого господина, отъ коего долгъ требовалъ быть ея покровителемъ. Сія картина изображаетъ свойство распутнаго, въ коемъ заключается все то, что ни есть презрнія достойнйшаго. Однако хорошее воспитаніе полученное имъ отъ изящной своей матери, его сильная страсть къ добродтельной двиц, и тотъ любви достойной примръ, которой она ему подавала съ непреодолимымъ терпніемъ когда учинилась его супругою, понуждаютъ его наконецъ приступить къ той добродтели, онъ до того времени ощущалъ единую токмо склонность.
Въ другомъ собраніи писемъ, которое издатель выдалъ въ свтъ подъ названіемъ Kлapиccы, явленіе совершенно почти съ первымъ разнообразное. Хотя оно представляетъ особу одного полу съ Памелою, но весьма знатной породы, и съ другими надеждами, которая видитъ себя повергнутою въ толь разныя злощастія и скорьби, что лишается жизни преждевременною смертію, ужасное наставленіе для такихъ родителей, кои предпринимаютъ принуждать склонности молодой дочери въ самомъ важнйшемъ пункт ея жизни, равно какъ и всмъ молодымъ двицамъ, которыя безразсудно полагаются даже на самыя величайшія общанія распутнаго человка. Не взирая на то героиня, подкрпляемая силою закона, торжествуетъ надъ всми искушеніями, и ея сердце, бывшее всегда изящно, непорочно, возвышаемое каждымъ нещастіемъ, восхищается приближаясь къ вчной жизни. Злость жестокаго ея развратника толико же кажется ужасна и не сильна, даже и въ тхъ омерзительныхъ успхахъ, коими онъ тщеславился, но чрезвычайно высокое и тщетное о себ мечтаніе искоренили въ немъ нкія грызенія совсти, коими однако всегда онъ былъ устрашаемъ. Онъ отвращаетъ свои взоры отъ свта, онъ ожесточается противъ убжденій, и отвергая съ упорностію всякіе совты и усильныя прозьбы, погибаетъ презрительнымъ образомъ въ самыхъ цвтущихъ лтахъ своей жизни, будучи обремененъ сожалніемъ, стыдомъ и ужасомъ, которой безполезно беретъ съ собою во гробъ. Должно ласкаться, что сіи письма могутъ принести нкую пользу молодымъ людямъ, дабы удержать ихъ отъ злоупотребленія разума, молодости, достоинства, богатства и всякихъ наружныхъ преимуществъ, кои часто обращаются во зло для обладающихъ оными, и коихъ слдствія не мене бываютъ обществу пагубны.
Обстоятельства благопріятствующія издателю доставили и третіе собраніе писемъ, кои привели его въ состояніе представить публик свойство и дянія честнаго человка. Въ Кавалер Грандиссон усмотрятъ примръ изящной души, коей поступки въ различныхъ затруднительныхъ положеніяхъ были единообразны, поелику вс его дянія постоянно произтекаютъ отъ единаго правила. Въ немъ усмотрятъ человка приверженнаго къ закону и добродтели,человка твердаго, чувствительнаго, просвщеннаго, любезнаго и драгоцннаго всмъ, по благороднымъ своимъ поступкамъ и по правот своего сердца, собою щастливаго и составляющаго другимъ благополучіе.
Изъ сего объясненія всякъ судить можетъ, что какъ въ семъ сочиненіи, такъ и въ двухъ предшествующихъ единое и главное намреніе издателя, состоитъ въ томъ, чтобъ представить публик забавное чтеніе. Намерения его весьма благородны. Но онъ надется, что разныя произшествія и Особы по необходимости введенные въ толь великое множество писемъ, равномрно могутъ нравится и научать, тмъ еще боле, что главные переписывающіеся Особы суть люди молодые весьма пылкаго свойства, присоединяющіе къ пріятствамъ разума, всю учтивость полученную отъ хорошаго воспитанія.
Свойство дружескихъ писемъ, коихъ большая часть писаны въ самую ту минуту, когда сердце колеблемо бываетъ страхомъ и надеждою, касательно неизвстныхъ случаевъ, должно послужить извиненіемъ, что собраніе сихъ писемъ столь велико. Безъ сомннія можно бы было описать гораздо боле дяній и свойствъ въ меньшемъ собраніи оныхъ, но были ли бы они толико важны? Повсть о молодости главнаго дйствующаго лица, по щастію заключается въ весьма маломъ количеств писемъ. Въ семъ сочиненіи не находится ни единой совершенной Эпизоды, и когда Кавалеръ Грандиссонъ появляется въ дйствіи, то нтъ ничего такого, чтобъ не было чрезвычайно трогательно къ объясненію главнаго намренія. Первыя письма равно не могутъ быть почтены безполезными, когда разсмотрятъ, что они показываютъ читателю нкоторую часть тхъ особъ, коихъ Исторія весьма тсно соединена съ повстію Героя.
Люція Сельби къ Генріетт Биронъ.
Въ замокъ Агиби-Канонсъ, 10 Генваря
Намреніе твое хать съ госпожею Ревсъ въ Лондонъ весьма весьма много обеспокоило трехъ твоихъ любовниковъ. Будь уврена, что по крайней мр о двухъ изъ нихъ ты нчто услышишь. Столь любви достойная двица какова любезная моя Генріетта, должна ожидать, чтобъ отъ ней требовали отчета въ ея поступкахъ.
Г. Гревиль съ обыкновенною cвoею ршимостію хочетъ за тобою же хать въ городъ, гд, говоритъ онъ, будетъ примчать самомалйшія движенія всхъ тхъ, кои къ теб приближаться станутъ, и какъ скоро подадутъ ему причину къ какому либо сомннію, то откроетъ онъ свои требованія и покажетъ, какой опасности должны подвергнуться спорящіеся съ нимъ въ твоемъ сердц. Однакожъ должно отдать ему справедливость, хотя онъ съ своими совмстниками и поступаетъ съ толикою гордостію, но говоритъ о теб съ чрезвычайнымъ уваженіемъ и удивляется твоимъ совершенствамъ. Ангелъ и божество суть т имена, коими онъ тебя обыкновенно называетъ. Хотя же онъ и сопровождаетъ оныя шутливымъ видомъ, но ты въ немъ примчаешь, однако я уврена, что онъ искренно теб удивляется. Г. Феньвичъ хотя и не такою ршимостью оказалъ свои намренія, но не преминулъ объявить, что онъ за тобой подетъ, естьли ты больше двухъ недль въ город пробудешь. Кроткій Ормъ изражаетъ свои опасенія одними только вздохами. Онъ проситъ небо, чтобъ ты перемнила свои намренія. Хотя онъ не льстится ни какою надеждою, какъ онъ говоритъ, однако чрезвычайно утшается тою мыслію, что онъ живетъ въ томъ же мст, гд ты, и что иногда наслаждается твоимъ лицезрніемъ. Онъ удивляется, что твоя бабушка, тетка и дядя могутъ жить безъ тебя. Господинъ и госпожа Ревсъ, присовокупляетъ онъ, весьма счастливы тою властію, которую мы имъ дали надъ нашею фамиліею. Cловoмъ, каждый изъ твоихъ обожателей страшится новыхъ препятствій при умноженіи своихъ совмстниковъ, но что имъ до того нужды, сказала бы я имъ, естьли они знаютъ, что ты никого изъ трехъ сихъ совмстниковъ отличишь не хочешь?
Естьли ты твердо намрена хать, и ничего не отмнила при твоемъ отъзд, то я желаю теб счастливаго пути и многихъ удовольствій въ город, но паче всего желаю, чтобъ ты оттуда возвратилась съ сердцемъ свободнымъ. Сестра моя, коей здоровье съ часу на часъ умаляется, не причтетъ мн Въ вину, что я ее оставлю для долга, коего не хочу упустить. Не думай сюда хать, ты будешь очень печалиться, когда увидишь сію бдную двушку въ теперешнемъ ея состояніи. Я знаю, сколь ты чувствительна къ слабостямъ твоихъ дpyзeй, когда не имешь никакой надежды оныя излчить, a какъ вся твоя фамилія полагаетъ свое щастіе въ твоемъ yдoвoльствіи, то было бы жестоко подать теб какую либо причину къ печали.
Г. Гревиль въ сіе самое время отъ насъ ушелъ. Онъ пришелъ къ намъ нечаянно во время обда, говорилъ только о теб, и не преставалъ угрожать, (такъ какъ я сама въ себ называла его выpaжeнiя) твоему отъзду въ городъ. Посл обда онъ прочиталъ намъ письмо госпожи Трамптонъ, которое почти до одной тебя касается. Онъ прочелъ намъ также нкоторыя мста изъ списка съ его отвта въ томъ мнніи, что оный оставлю y себя. Онъ человкъ весьма тщеславной, какъ ты знaeшь, и очень уважаетъ все то, что ни напишетъ. Я попросила y него сію бумагу. Онъ показывался опасающимся, чтобъ она не попалась теб въ глаза, но я проникла сію хитрость. Однакожъ онъ приказавъ принести чернилицу съ перомъ, и вычеркнулъ нсколько строкъ съ такимъ стараніямъ, какъ ты увидишь, что не думалъ, дабы оныя можно было разобрать, но чернила, кои я ему подать велла, были блдне его и ты примтишь, что вс сіи предосторожности ни къ чему не послужили. Я общала ему прислать обратно сіе письмо.
Чрезъ подателя ожидаю я отъ тебя нсколькихъ строкъ, которыми меня увдомишь, не отмнила ли ты своего намренія. Прощай, любезная Генріетта, я прошу Бога, чтобъ покровительствовалъ и руководилъ бы тебя повсюду, куда бы ты по своему желанію ни похала.
(Заключающееся въ предъидущемъ.)
Г. Гревиль къ госпож Трамптонъ
Вы требуете отъ меня Сударыня, истиннаго изображенія знаменитой Миссъ Биронъ, составляющей украшеніе нашей области и желаете знать правда ли то, какъ вы извстились, чтобъ любовь включила меня въ число ея особенныхъ обожателей. Сіе отличіе, Сударыня, весьма справедливо, ибо поистинн нтъ никого, которой бы видя ея не удивлялся ей. Вы любопытствуете, какъ говорите, узнать только ея наружной видъ, присовокупляя къ тому, что большая часть женщинъ стараются о сей красот боле, нежели о душевной. Можетъ быть, соглашусь я по крайней мр въ томъ, что одна возбуждаетъ въ нихъ больше ревности нежели другая. Но кто бы могъ сдлать изображеніе Миссъ Биронъ и не остановиться на ея вид, когда вс ея черты оживотворяются такою душею которая въ нихъ показываетъ свое совершенство и придаетъ достоинство ея лицу, взорамъ и самомалйшимъ ея движеніямъ?
Никто столько не страстенъ къ красот, какъ я. До самаго того времени, когда я узналъ Миссъ Биронъ, былъ я изъ числа тхъ, кои не смотрятъ на другія превосходства въ женщин. Правду сказать, я считалъ вс способности разума въ семъ пол за безполезныя и какъ бы невмстныя. Вы знаете, Сударыня, какія вольности принималъ я по такому своему мннію, и коль часто за ето вы меня укоряли. Женщина разумная, ученая, казалось мн, имла такія принужденныя свойства, кои противны были природ. Я желалъ, чтобъ женщины, такъ сказать, составлены были вс изъ любви, а боле ни изъ чего. Естьли хотлъ я, чтобъ они имли нсколько благоразумія, то единственно столько бы имъ далъ онаго, сколько нужно для отличенія разумнаго отъ дурака, и сіе сдлалъ бы я для собственной выгоды. Вы знаете, Сударыня, что я тщеславенъ, а какъ бы Миссъ Биронъ прелестна ни была, но я не думаю, чтобъ Человкъ любящій чувственныя вещи удивлялся боле ея душ, нежели виду. Какое торжество было бы для сатаны, помышлялъ я часто, разсуждая о ея совершенствахъ, естлибъ онъ могъ сдлать какого нибудь человка способнымъ учинить сего ангела женщиною! Простите мн, Сударыня, сіе выраженіе, вспомните, что я имю худую привычку изъяснять свободно вс мои глупыя мысли.
Хорошее свойство показывается и въ самыхъ простыхъ чертахъ. какоежъ должно бытъ его дйствіе на пригожемъ лиц? Никакая женщина не имла столь хорошаго свойства, какъ Миссъ Биронъ. Ето такое качество, которое приписывается всему вашему полу отъ шестнадясяти до двадсяти лтъ, то есть въ то время, когда утхи и чувствованія наиболе къ ономъ господствуютъ, и оное примчательно въ Миссъ Биронъ. Ей неболе положитъ можно семьнадсяти лтъ, хотя скоро будетъ ей двадсятой годъ. Красота ея, которая теперь мало по малу должна умаляться, продолжится гораздо дале, нежели сколько процвтала. Но благоразуміе усматриваемое въ ея вид подало ей съ двенадсяти, лтъ истинную отличностъ, предзнаменовавшую, какою она будетъ въ созрлыхъ лтахъ. И по сему сія господствующая красота, показывающаяся въ ея вид, сопровождается сроднымъ достоинствомъ во-всемъ томъ, что, она ни говоритъ и что ни длаетъ, и которая не взирая на любви достойную откровенность, изъ коей познается преимущество ея души надъ большею частію другихъ женщинъ ея лтъ, лишаетъ самыхъ смлыхъ надежды обходиться съ нею съ излишнею вольностію. Право, я не знаю, какъ она такъ поступаетъ, но я не говорю ничего такого, чего не испыталъ. Она шутитъ остроумно, а я равномрно отвтить ей не могу. Любовь, какъ говорятъ, возвышаетъ то, что мы обожаемъ. Сіе-то можетъ быть меня обуздываетъ.
Теперь, Сударыня, сомнваетесь ли вы, илъ отвта моего на вашъ второй вопросъ, чтобъ любовь не включила меня въ число ея особенныхъ обожателей? Такъ точно, я не знаю, могу ли отъ того защититься. Однакожъ меня не ободрили, да и никого не ободряли, сіе только меня утшаетъ. Естьли врить, что Феньвичъ въ большей у ней милости, нежели я. Я съ нимъ познакомился по ссор произшедшей по сему случаю и вы уже знаете о слдствіяхъ оной, но теперь мы совершенные друзья.
Каждой ршился искать своего щастия терпніемъ и твердостію, ибо одинъ не больше можетъ хвалиться своимъ щастіемъ, какъ и другой (*). ‘Правду сказать, мы отогнали съ дюжину обожателей. Бдный Ормъ еще не отстаетъ, но онъ насъ мало безпокоитъ. Онъ настоящей плакса, и хотя иметъ нкое пособіе въ своихъ намреніяхъ отъ своей сестры, которая часто ходитъ къ гж. Сельби, и которая будучи весьма почитаема въ семъ дом, по видимому оказываетъ хорошія ему услуги, разговаривая съ Миссъ Биронъ о его чувствованіяхъ, но мы не опасаемся такого пламени, которой онъ утушитъ своими слезами, нежели возможетъ привести онымъ въ опасность, хотябъ и удалось ему возжечь оный. Вы, женщины, любите , чтобы вамъ приносили жалобы, но я еще не видалъ, чтобъ при стараніяхъ пылкаго любовника и скромнаго обожателя, предпочтеніе было давано второму.’
(*) Слдующія строки суть т самыя, кои Г. Гревиль старался вычеркнуть.
Однако я долженъ отдать справедливость Миссъ Биронъ, что при томъ таинств, которымъ она приводитъ себя у всхъ въ почтеніе, она чрезвычайно учтива, и никто изъ любовниковъ ея не можетъ жаловаться ни на гордость ея, ни на жестокость. Боле всего опасаюсь я, чтобъ при столь великихъ душевныхъ совершенствахъ не затрудненъ былъ входъ любовной страсти въ ея сердце. Она будетъ, по крайней мр, ожидать до того времени, пока не сыщется столь же совершенной человкъ, какъ она, и коего бы свойства могли оправдать ея склонность. Сей страхъ происходитъ отъ разговора моего съ ея бабушкою Шерлей. Сія госпожа, приносящая честь старости, дала мн выразумтъ, что возраженія ея внуки противу меня и Феньвича произходятъ отъ излишнихъ вольныхъ рчей, кои мы иногда произносимъ, хотя сіе и вошло въ обычай, и хотя большая часть женщинъ не имютъ сильнаго отвращенія къ тмъ, кои такія вольности себ позволяютъ. Но какое можетъ она сдлать возраженіе проживу Орма! Онъ право весьма тихое животное.
Миссъ Биронъ на осьмомъ еще году лишилась, своей матери. Говорятъ, что ея мать была весьма хорошая женщина, и скончалась отъ печали по умершемъ своемъ супруг. По смерти его, она прожила не боле шести мсяцовъ. Рдкой примръ! Бабушка и тетка, коихъ Миссъ Биронъ чрезвычайно уважаетъ, говорятъ, что не будутъ мшаться въ ея выборъ. Когда кто старается снискать ихъ милость, то он твердо отвтствуютъ, что надлежитъ прежде получить на то одобреніе отъ ихъ Генріетты, а он свое согласіе дать готовы. При нихъ бываетъ всегда какой-то Г. Динъ, человкъ весьма хорошаго свойства, особливо способный къ приказнымъ дламъ, но по правд сказать, богатое наслдство, коего онъ и не ожидалъ, понудило его оставитъ сіи упраждненія. Онъ, крестной отецъ Генріетты, которая называетъ его своимъ батюшкою, да и вс много полагаются на его свденіе. Я было отнесся къ нему, но онъ мн то же самое отвчалъ, что дочь его Генріетта должна сама избирать жениха да вс такія предложенія требуютъ прежде всего ея одобренія.
Для чегожъ отчяваться мн въ успх, когда отнесусь и къ самой ей? Мн, Гревилю, которой ничего презрительнаго въ вид своемъ не иметъ, котораго по крайней мр ласково принимаютъ, и которой обладаетъ великими богатствами, надясь при томъ получить еще и большія, для чего отчаяваться мн? Когда я пою, танцую и одваюсь съ довольнымъ вкусомъ, и когда я довольно въ себ увренъ что многія женщины почитаютъ меня достойнымъ человкомъ. Она же будучи двадсяти лтъ иметъ не боле имнія какъ на двнадсятьи ли на пятьнадсять тысячъ фунтовъ Штерлинговъ, ибо большая часть имнія ея родителя, которая была гораздо больше сей, перешла въ другое колно по недостатку наслдниковъ мужеска пола, въ прочемъ, по смерти своей бабушки можетъ она ожидать не боле пяти сотъ фунтовъ Штерлинговъ годоваго дохода, а хотя нтъ дтей у дяди ея Сельби, которой ее очень любитъ, но иметъ однако съ своей стороны племянниковъ и племянницъ, коихъ также любви своей не лишаетъ, ибо Генріетта будетъ племянницею его сожительниц.
Я ни въ чемъ не отчаяваюсь. Есть ли ршительное намреніе и твердость имютъ нкую силу, и естьли Миссъ Биронъ женщина, то она будетъ госпожею Гревиль. Я ето говорилъ ея тетк Сельби, ея дяд, ея двоюродной сестр Люціи, заслуживающей всю любовь, Генріеттою ей оказываемую, я неоднократно говорилъ ето и ей самой.
Но я возвращаюсь къ описанію ея вида.
…Хоть умереть, не знаю съ чего начать. Она вообще прелстна. Не ужели вы не слыхали того отъ всхъ тхъ, кои ее видали? ея ростъ,…. Начну ли съ ея роста? Нельзя сказать, чтобы она была высока, но она нсколько выше средняго роста женщинъ. Мы молодые Агличане, поздя по свту мало смотримъ на станъ Агличанокъ и предпочитаемъ ему небрежность француженокъ. Я мимоходомъ замчу, что иностранныя женщины по справедливой причин не ищутъ того совершенства, до коего имъ достичь не возможно. Разумно ли длаемъ мы, естьли при такомъ случа входимъ въ ихъ вкусъ, еще дло другое, и какъбы о томъ думали, но въ походк, вид и во всхъ движеніяхъ Генріетты Биронъ столько оказывается достоинствъ и пріятностей, что хорошій станъ всегда будетъ въ чести въ томъ мст, гд она жить станетъ, по мннію какъ Иностранныхъ, такъ и Агличанъ.
Она чрезвычайно бла и нжна, Иногда съ такимъ вниманіемъ разсматривалъ я ее, что воображалъ себ, будто вижу ея кровь, текущую съ равномрнымъ движеніемъ въ прозрачныхъ ея жилахъ. На ея чел оказывается такое благородство, которое кажется, соединяетъ ея достоинство, съ тихостію, и при одномъ вид привлекаетъ къ себ уваженіе, сопряженное съ сладостнымъ удовольствіемъ. Не требуйте отъ меня другаго описанія. Словомъ сказать, каждая черта ея должна быть подвержена самой остроумной критик, равно и все ея лице и прелстная шея, возвышающаяся на самыхъ стройныхъ ея плечахъ…. Клянусь честію, что принявъ все сіе разсужденіе, почитаю ее за совершенную красавицу, но другое особенное совершенство, отличающее ее отъ всхъ Агличанокъ, ибо должно признаться, что во Франціи чаще оное бываетъ есть та пріятность, которую французы называютъ физіономіею, и которую можно бы было весьма хорошо назвать выраженіемъ чувствованій. Хотябъ и не былъ столь совершенъ ея станъ, походка, и вс ея черты, но одна сія пріятность, сія душа, изъявляющая свои совершенства во всхъ частяхъ ея прелстнаго лица при свободномъ и пріятномъ вид самомалшйхъ ея движеній, понудила бъ всхъ ей удивляться.
Описывать ли мн ее съ большею подробностію? Конечно, я того желаю, хотя и не легко мн оное сдлать надлежащимъ образомъ. Ея щеки…. никогда не видывалъ такихъ пригожихъ щекъ, и съ такимъ прелстнымъ румянцемъ, оказывающимъ ея совершенное здравіе, отъ малйшей улыбки длаются на нихъ дв прелестныя ямачки. Имя толико причинъ быть довольною сама собою и всмъ тмъ, что ее ни окружаетъ, (ибо она есть какъ бы кумиръ въ своемъ семейств) я думаю, что съ самаго ея младенчества черты ея нималшей перемн не были подвержены. Я увренъ, что ни разу отъ не удовольствія они неморщились. О! Естьлибъ я имлъ столько силы надъ ея сердцемъ, чтобъ могъ нкогда возмутитъ сію ея чела ясность и веселость! Уста ея…. Не бывало никогда такихъ прелстныхъ. Но какъ можно тому дивиться? Столь алыя губы, и зубы столъ ровные и блые, умножили бъ красоту всякаго рта. Носъ ея придаетъ новое достоинство ея прелстямъ, подбородокъ ея чрезвычайно хорошъ и опускается ямкою почти непримтною, глаза ея, ахъ Сударыня? глаза! Боже мой, сколь они блистательны, однакожъ кротки и безъ малйшей гордости. Сколь часто презиралъ я въ стихотворцахъ таковые принужденныя описанія глазъ ихъ Героинь! но позволяя нчто вольности стихотворческой, я имъ прощаю съ тхъ поръ, какъ увидлъ глаза Миссъ Биронъ. Волосы ея составляютъ такое украшеніе, кое ни какихъ стараній не требуетъ, они съ природы кудрявы. Искуство ничего не придаетъ той пріятности, которую они сообщаютъ всмъ другимъ ея прелстямъ. Я бы сказалъ о ея ше..…... Здсь не смю на себя положиться. Несравненная двица! все въ ней стократно прелстне, нежели вообразить можно. Ея руки…. Вы нкогда замчали, что я очень люблю пригожія руки, по истинн, Сударыня, и ваши руки не лучше ея рукъ. Ея руки имютъ вс совершенства, съ коими искуснйшіе живописцы могли изображать оныя. Какія пальцы! Они привыкли управлять перомъ, иглою и кистью, и играютъ на клависин съ равною же пріятностію. О Сударыня! женщины имютъ душу, я в томъ теперь весьма увренъ. Простите ли вы мн, что я о томъ сомнвался и долго думалъ, будто он не для иннаго чего могли быть даны человку, какъ для преходящихъ удовольствій?
Разв я не слыхалъ, какъ поетъ Миссъ Биронъ? разв я не видалъ, какъ она танцуетъ? Но какъ въ тл, такъ и въ душ ея совершенная, такъ сказать, Гармонія. Если говорить о пріобртенныхъ чтеніемъ свденіяхъ, то какая бы женщина въ такихъ лтахъ…. Но вы знавали Г. Шерлея ея дда, онъ былъ человкъ во всемъ свдущій и чрезъ сообщество съ Иностранцами пріобрлъ столько же вжливости, какъ и знанія. Его внука составляла всю, его утху съ семилтняго своего возраста, то есть, со времени его прізда въ Англію, до четырнадсяти лтъ, когда она его лишилась, воспитаніе ея было веселіемъ сего искуснаго и добродтельнаго наставника. Между сихъ-то двухъ возрастовъ, говаривалъ онъ часто, надлежитъ полагать основаніе достоинствъ и добродушія въ особахъ сего пола, ибо отъ оныхъ вдругъ он преходятъ въ состояніе женщинъ. Онъ не думалъ учить ее древнимъ языкамъ, боясь излишне отяготить столь слабое растніе, но онъ за удовольствіе считалъ усовершить ея знаніе во Французскомъ и Италіянскомъ языкахъ. Съ самой смерти столъ почтеннаго старика, за коей послдовала кончина ея матери, много также получила она выгоды отъ сообщества съ своею бабушкою и госпожею Сельби, теткою ея съ отцовой стороны, столь отличными по своимъ достоинствамъ особами, что ихъ наставленія и примръ могли бы быть достаточны къ природнымъ дарованіямъ и въ такой молодой двиц, которая бы получила оныхъ и въ меньшемъ обиліи.
Я вамъ говорилъ, Сударыня, что представляя изображеніе Миссъ Биронъ весьма трудно было ограничиться на ея вид. Но какой страхъ меня смущаетъ? Увренъ ли я, что не другаго человка жен приписывалъ сіи похвалы? У насъ въ области живетъ одна ея двоюродная сестра, госпожа Ревсъ, пріхавшая изъ Лондона, она женщина весьма хорошаго нрава, но которая къ нещастію моему повезла съ собою сію Генріетту въ тотъ свтъ, коего я очень страшусь. О женщины, женщины! простите мн, Сударыня, но сколь часто превосходная двица въ двадсятилтнемъ: возраст должна будетъ подвергаться искушенію и тщеславію? Какъ скоро Миссъ Биронъ покажется, то прелсти ея повсюду станутъ извстны, множество новыхъ обожателей будутъ около ее толпиться, и кто знаетъ, не прельститъ ли какой нибудь щастливой щеголекъ такую двицу, которая достойна и короны! Горе тому нещастному, ктобъ онъ ни былъ, если онъ посметъ противоборстововать моимъ требованіямъ, хотя съ малйшимъ успхомъ. Прося у васъ прощенія за сіи шутки, не могу я сказать, Сударыня, чтобъ он не произходили изъ сердца вашего покорнйшаго слуги….
Генріетта Биронъ, къ Люціи Сельби.
Въ замокъ Сельби 16 Генваря
Я отсылаю къ теб въ семъ пакет, моя дорогая Люція, странное письмо Г. Гревиля, а какъ ты у него оное просила, то онъ и не сомнвается, чтобъ не сообщила онаго и мн. Я изъ того заключаю, что если онъ о томъ узнаетъ, тю теб лучше всего ему въ томъ признаться. Но тогда онъ захочетъ знать, что я о томъ думала, ибо знаетъ, что я ничего отъ тебя не скрываю.
И такъ скажи ему, если за благо разсудишь, что я больше не довольна его стремительностію, нежели чувствительна къ его ласкательствамъ. Скажи ему, что весьма для меня жестоко, когда мои ближайшіе родственники оставляютъ мн вольность, а другой какой-то человкъ, коему я никогда не подавала причины отказывать мн въ иномъ почтеніи, коимъ онъ моему полу обязанъ, беретъ право мн угрожать и судить о моихъ поступкахъ. Спроси его, съ какимъ намреніемъ хочетъ онъ слдовать за мною въ Лондонъ, или во какое другое мсто? Если я не лишила его учтивостей, сосдямъ приличныхъ, то теперь подаетъ онъ мн къ тому весьма побудительныя причины. Любовникъ, которой способенъ угрожать, не можетъ быть иннымъ мужемъ, какъ тираномъ. Не такъ ли и ты о томъ думаешь, моя дорогая Люція? но не говори ему о предложеніяхъ любви и брака, люди такого свойства, какъ онъ, толкуютъ все въ свою пользу, и тнь принимаютъ за самую вещественность.
Женщина видя, что приносятъ ей такія Хвалы, коихъ она не заслуживаетъ, не должна ли по причин опасаться, чтобъ сдлавшися женою ласкателя не лишится о себ хорошаго его мннія, когда подастъ ему власть поступать съ собою, такъ какъ она заслуживаетъ, хотя бы то онъ столько ослпленъ былъ страстію, что отъ чистаго бы сердца ее хвалилъ. По истинн я презираю и опасаюсь льстецовъ, презираю ихъ за лживость, когда они сами не врятъ тому, что во безстыдству своему говорятъ, или за тщеславіе, когда они во всемъ ими говоримомъ уврены. Опасаюсь же ихъ по справедливой недоврчивости къ самой себ, отъ коей страшусь, чтобъ ихъ рчи, такъ какъ они должны себ оное общать по первому изъ двухъ моихъ предложеній, не внушили во мн тщеславія, которое бъ весьма уничижило меня предъ ними, и которое подало бы имъ поводъ возторжествовать надъ моимъ безразсудствомъ даже въ такое время, когда я буду наиболе гордиться своимъ благоразуміемъ, словомъ, великая вжливость всегда меня безпокоитъ, и тотчасъ меня понуждаитъ входить въ самую себя. Кому не можетъ, быть опасно самолюбіе свое? Я никакъ не сомнваюсь, чтобъ Г. Гревиль не желалъ, дабы я видла его письмо, а такая мысль внушаетъ мн нкое противъ самой себя негодованіе. Мн кажется, что сей человкъ открылъ въ моихъ поступкахъ какія-то погршности, коибъ я себ не простила, еслибъ о нихъ знала, и кои подали ему надежду получитъ успхъ въ своихъ намреніяхъ тмъ, что будетъ со мною поступать, какъ съ безразсудною.
Я надюсь, что онъ и другіе не подутъ за мною въ городъ, хотя, какъ кажется, и угрожаютъ мн онымъ, а если они сіе сдлаютъ, то конечно я ихъ не увижу никогда, разв никакъ не можно мн будетъ ихъ избгнуть. Однако если изъявлю имъ о семъ свое безпокойство, или буду просить, чтобъ не предпринимали такой поздки, то симъ сдлаюсь имъ обязанною за ихъ благоугожденіе къ моей вол. Мн неприлично предписывать имъ въ такомъ случа законы, ибо они свою покорность поставили въ чрезвычайно въ высокую цну, или былибъ можетъ быть удобны вмнять себ за нкое достоинство свою страсть, дабы мн отказать въ своемъ повиновеніи.
Однако я не могу сносить, чтобъ они столь упорно слдовали повсюду за моими стопами. Сіи люди, моя дорогая, а малйшую выгоду, которуюбъ мы имъ надъ собою подали, оказывалибъ боле жестокости надъ нашею волею, нежели самые строгіе родители, хотя и не имютъ другой существенной причины, кром собственнаго своего удовлетворенія, вмсто того, что наши самовластнйшіе родители имютъ въ своемъ вид единое наше благо, хотя ихъ безразсудныя дочери и не всегда въ томъ увряются. Но коль многія изъ нихъ весьма удаляются отъ родительскихъ намреній или по крайней мр отъ своей должности, посредствомъ сихъ мнимыхъ любовниковъ, между тмъ какъ супротивленіе ихъ родительскимъ повелніямъ бываетъ непреодолимо? О моя любезная! сколь бы я для себя желала, щастливо провесть слдующія восемь или десять лтъ, по крайней мр если не найду въ сіе время такого человка, которой бы могъ обратитъ къ себ вс чувствованія моего сердца? О! еслибъ они столь же благополучно протекли, какъ и последнія четыре года, кои не мене были важны! Видть себя въ состояніи взирать на предмты съ возвышенности тридцатилтняго возраста, утвердиться неколебимо въ своихъ правилахъ, не имть причины укорятъ себя ни за какое дйствительное безразсудство, все сіе какое благополучіе!
День къ отъзду моей двоюродной сестры Ревсъ назначенъ. Дражайшіе мои родственники не престаютъ мн оказывать своего снисхожденія, и я все еще остаюсь при томъ же намреніи, но я не поду, не увидясь прежде съ моею милою Нанси. Какъ? чтобъ я склонилась веселишь себя утхами, и перенесла печаль отъ той мысли, что оставила въ страданіяхъ и болзни дорогую свою пріятельницу, подая справедливыя причины думать, будто я по сему опасалась принять на себя нсколько труда, между тмъ когда я уврена, что могу облегчить по крайней мр ея сердце утшеніями нжнаго дружества! нтъ, моя Люція, врь мн, хотябъ я не имла столько великодушія, но столько однако имю самолюбія, что не подвергну себя столь сильнымъ угрызеніямъ совсти.И такъ будь уврена, что вскор увидишь твою
Генріетта Биронъ къ Люціи Сельби.
Мы пріхали въ городъ, ничто не недоставало къ удовольствію нашему въ сей поздк. Ты легко вообразить себ можешь, что Г. Гревиль и Г. Фенвичъ при первой нашей остановк намъ представились. Они постарались для насъ изготовить обдъ, но они сами отдадутъ теб отчетъ въ своихъ намреніяхъ.
Оба они возобновили свои угрозы, что будутъ слдовать за мною въ Лондонъ, если я тамъ проживу доле мсяца, но я съ лишкомъ далеко уже простираю свою благосклонность. Ты видишь, что ихъ дв недли вдвое увеличены.
Г. Фенвичъ сыскавъ случай поговорить со мною на един нсколько минутъ, заклиналъ меня, чтобъ я его любила. Г. Гревиль съ столь же усильными прозьбами понуждалъ меня объявить ему, что я его ненавижу, такое объявленіе, говоритъ онъ, составляетъ все, чего онъ теперь ни желаетъ. Весьма странно, присовокупилъ онъ, что не можетъ отъ меня получить ни любви, ни ненависти, ето чудное дло. Я съ обыкновенною своею вольностію обратила его жалобы въ шутку, и отвчала ему, что еслибъ я и могла кого ненавидть, но онъ такой человкъ у коего бы мене недоумвалась я въ семъ случа обязать. Онъ весьма меня за то благодарилъ.
Сія два господчика хотятъ, кажется, провожать насъ дале, но какъ они никогда пути своего не оставляютъ, то захотлибъ хать и до самаго Лондона, а тамъ мало по малу приставалибъ они къ намъ и во все время, которое я тамъ прожить намрена. Входя въ коляску я весьма важнымъ видомъ просила ихъ насъ оставить. Фенвичъ …. другъ мой …. сказалъ Гревиль, надобно воротиться назадъ. Миссъ Биронъ показываетъ свой важной видъ, важность на ея лиц довольно ясно выражаетъ намъ ея волю. Они весьма почтительно со мною простились, однако я ихъ благодарила за учтивость, что они на прозд нашемъ намъ представили свои услуги, а особливо за ту милость, что насъ оставили. А особливо, повторилъ Гревиль: ахъ сударыня, чегобъ вамъ стоило пощадить насъ отъ сей жестокости, пойдемъ, Фенвичъ, сказалъ онъ другому, удалимся, соединимся еще на нкое время, дабы нсколько насладиться теперешнимъ удовольствіемъ, а потомъ повсимся.
Должно было прохать намъ, какъ теб не безъизвстно, мимо воротъ парка Г. Орма, онъ и самъ тамъ стоялъ у большой дороги, я не прежде его примтила, какъ весьма уже близко къ нему подъхали, онъ поклонился намъ даже до земли съ такимъ печальнымъ видомъ, что меня тронулъ. Бдной Г. Ормъ! я желалабъ хотя одно слово сказать ему мимоздомъ, но лошади весьма скоро бжали! за чемъ он такъ скоро бжали? однако я подняла свою руку и высунула сколько могла голову изъ коляски, чтобъ съ нимъ поздороваться. О Миссъ Биронъ, вскричала при семъ Гжа. Ревсъ! Г. Ормъ? конечно есть тотъ щастливой смертный….. Я отвчала, что еслибъ ея догадка была справедлива, то не оказалабъ я того усердія, кое она примтила, но мн кажется, что я весьма была бы рада, когдабъ однажды могла сказать, простите Г. Ормъ, ибо Г. Ормъ весьма хорошій человкъ. Сердце мое чувствовало еще нжность при прощаніи съ дражайшею нашею фамиліею меня обнимавшуію, а ты знаешь, моя дорогая, что и слабое впечатлніе въ такомъ состояніи весьма легко дйствуетъ.
Домъ Г. и гжи. Ревсъ соотвтствуетъ ихъ имнію, т. е. онъ очень хорошъ и съ лучшимъ вкусомъ убранъ. Гжа. Ревсъ, зная что я страстно люблю писать, и что много писемъ отъ меня ожидаютъ, велла мн наготовитъ довольно бумаги, перьевъ и чернилъ, она мн охотно позволила немедлнно занять свои покои, дабы повиноваться моимъ друзьямъ, кои, какъ ты знаешь, приказали мн увдомлять ихъ о себ съ самаго нашего сюда прізда и къ теб обыкновенно надписывать мои письма. Но что могу я теб въ столь короткое время написать? Мои покои чрезвычайно хороши, не большое собраніе самыхъ отборныхъ книгъ, составляетъ въ немъ самое лучшее для меня украшеніе, выключая однако мои перья и чернила, коимъ я ничего предпочесть не должна, потому что помощію ихъ надлежитъ мн приноситъ нкое увеселеніе въ замокъ Сельби своими разсказами, кои въ ономъ привыкли сносить съ толикимъ снизхожденіемъ.
Я прошу у васъ благословенія, моя дражайшая и почтенная бабушка, также и у васъ моя любезная тетушка Сельби и мой дражайшій и почтенный дядюшка, коего мое отсудствиіе лишитъ можетъ быть удовольствія пріятнымъ образомъ утомлять свою Генріетту, но я не думаю чтобъ въ отдаленіи своемъ вовсе отдлалась отъ сихъ нападковъ.
А ты, дорогая Люция, люби меня столько, сколько я стараться буду заслуживать твоей нжности, и не оставляй меня въ неизвстности о состояніи дорогой нашей Нанси. Сердце мое о ней кровію обливается, я бы почла себя вовсе неизвинительною, еслибъ пріхавъ въ городъ на три мсяца, не повторила ей изустно увренія моего дружества и того нжнаго участія, кое я въ здравіи ея пріемлю. Какое новое достоинство пріобртаетъ она изъ моего терпнія! Коль драгою становится она мн по своимъ страданіямъ! Если я когда либо впаду въ скорбь, то подай мн Боже толь же сладостное и добродтельное на тебя въ самыхъ тяжкихъ искушеніяхъ упованіе!
Пребываю дражайшая моя сестрица,
Генріетта Биронъ, къ Люціи Сельби.
Ты много меня обрадовала, моя дорогая, извстя, что новые ваши врачи подаютъ надежду къ выздоровленію нашей любезной Нанси, да услышаны 6удутъ молитвы наши!
Мн три дла наказывали при моемъ отъзд, первое, чтобъ писала часто, очень часто, повторено было мн. Такой приказъ не былъ нуженъ, сердце мое теб предано, и щастливыя извстія, кои ты мн подаешь о всемъ томъ что ниесть дражайшаго для меня въ свт, приносятъ мн сладостную утху, второе, чтобъ наименовать теб тхъ особъ, съ коими опредлено мн жить въ семъ великомъ город, и описать ихъ свойства, третіе, чтобъ извщать тебя съ самаго начала о всхъ попеченіяхъ, всхъ ласкательствахъ даже и о самыхъ нмыхъ засвидтельствованіяхъ отличія, вотъ настоящія выраженія моей тетушки, кои могутъ отнестись къ той молодой особ, которую мы толь нжнымъ дружествомъ удостоиваемъ. Помнишь ли ты, какъ отвчалъ мой дядя на послднюю изъ сихъ страстей? я повторю его слова, дабы ему показать, что его добрые совты не будутъ забыты.
Суетность пола, говорилъ онъ въ собраніи, не допуститъ, чтобъ отъ нашей Генріетты что нибудь такое выдти могло. Женщины, продолжалъ онъ, съ такою вольностію во всхъ частяхъ города въ публику показываются, что тамъ больше стараются видть новыя лица, нежели съ удовольствіемъ смотрть на пригожія, коимъ по привычк мене уже удивляются. Генріетта на щекахъ своихъ при нжной младости являетъ честную простоту, могущую привлечь на нее вниманіе, какое обыкновенно къ новоприбывшей особ имютъ. Но для чего вперять въ нее мысли о побдахъ и любовныхъ длахъ? Женщины, прибавилъ мой дядя, показываются въ публичныхъ собраніяхъ по рядамъ и по порядку, словно какъ на рынк. А изъ того, что трое или четверо сумозбродокъ нашего узда кажется имютъ о ней какіе-то замыслы, такъ какъ купцы, кои другъ предъ другомъ превышаютъ цну въ продажахъ, вы заключить можете, что въ Лондон не будетъ она вызжать изъ воротъ, не видя пріумноженія числа своихъ почитателей.
И такъ мой дядюшка не полагался на мои мысли, и не думалъ, чтобъ я могла пребыть въ томъ род жизни, которой по снизсхожденію прочихъ моихъ друзей я провождала. Правда, моя дорогая Люція, что нашъ полъ чрезвычайно склоненъ считать себя ласкаемымъ по усматриваему удивленію отъ другого, но я всегда старалась преодолвать сію безразсудную гордость слдующими разсужденіями: Ласкательство есть общій порокъ мущинъ. Они не для иннаго чего ищутъ насъ возвышать, какъ для того, чтобъ низринуть насъ въ уничиженіе, и самимъ возвыситься на развалинахъ той гордости, кою въ насъ находятъ, и кою имютъ искуство намъ внушать. А какъ смиреніе паче всего въ инныхъ положеніяхъ похвально бываетъ, то и приноситъ самую большую честь тмъ женщинамъ, кои наиболе ласкательству были подвержены. Та, которая надымается похвалами мущинъ, касательно личныхъ выгодъ, кои они въ ней по видимому предполагаютъ, споспшествуетъ ихъ намреніямъ, и кажется познаетъ, что главнйшею своею славою обязана ихъ удивленію, а симъ столько себя унижаетъ, сколько ихъ возноситъ. Не одарены ли женщины душею способною пріобртать вышшія совершенства! Для чего же боле стараются он украшать телсныя свои дарованія? Нжная младость не долговременна, для чегобъ не стремиться намъ къ тмъ благамъ, коихъ обладаніе приносилобъ достоинство нашей старости? Мы вс былибъ столь же благоразумны и почтенны, какъ моя бабушка. Она будетъ намъ примромъ, моя дорогая. Какую женщину столько любятъ и уважаютъ молодые и старые, какъ мою бабушку Шерлей?
Чтобъ приступить къ исполненію другой моей должности, то должна я теб описать нкіихъ молодыхъ особъ обоего пола, кои приходили поздравлять гжу. Ревсъ съ ея возвращеніемъ. Миссъ Аллистрисъ, дочь Кавалера сего имени, пришла прежде всхъ. Видъ ея показался мн весьма пригожимъ и свободнымъ, а свойство откровеннымъ, и я думаю что ее полюблю. Миссъ Брамберъ была другою нашею постительницею. Она не такъ пригожа, какъ Миссъ Аллистрисъ, но въ вид ея и поступкахъ не недостаетъ пріятностей. Одинъ проступокъ, которой я въ ней нашла, есть тотъ, что она любитъ много говорить. Даже и въ самомъ ея молчаніи, кажется, что она хочетъ что-то сказать, хотя и совершенно проговорила дв или три матеріи. Я тмъ съ большею вольностію порочу ее за такую гибкость языка, что гжа. Ревсъ оной не примтила, что конечнобъ они сдлали, естьлибъ къ ней не привыкли. Однако статься можетъ, что радость видть паки своихъ друзей, отверзла ея уста. Естьли моя догадка справедлива, то прости мн Миссъ Брамберъ! Салли, меньшая ея сестра, весьма любезна, и скромна, но нсколько принужденна, можетъ быть, отъ живости старшей своей сестры. Он въ лтахъ другъ отъ друга различаются шестью или семью годами, а Миссъ Брамберъ, казалось считала свою сестру почти такою, какою она была года за два или за три, ибо Салли, не боле семьнадсяти лтъ. Въ сей мысли утверждаетъ меня то, что младшая была гораздо мене скрытна въ то время, какъ ея сестра удалялась, и что при ея возвращеніи она опять начинала сжимать свой ротокъ, которой по правд очень пригожъ, не считая того, что другая всегда ее называла не инначе какъ мое дитя съ видомъ показывающимъ право старшинства, и что другая скромно ей говорила: моя сестрица, такимъ голосомъ, которой показывалъ почти самое уваженіе.
Двое довольно молодыхъ мущинъ, кои брали подъ руки двухъ сестръ, были Г. Барнель, племянникъ гжи. Алластрисъ, и Г. Соммеръ. Сей недавно еще женился. Я въ его поступкахъ усмотрла много притворства, а видъ его показываетъ, что онъ надутъ своими совершенствами. По его уход я сказала гж Ревсъ, что считаю его весьма влюбленнымъ въ самаго себя. Она въ томъ была согласна. Однакожъ такое самолюбіе очень неосновательно. Онъ человкъ весьма обыкновенной, хотя искуство и чрезвычайно видно въ его нарядахъ. Его супруга была весьма богатая вдова, прежде нежели она привела его у самаго себя въ уваженіе, влюбясь въ него, былъ онъ довольно скроменъ и не боле открывалъ въ самомъ себ достоинствъ, какъ сколько другіе въ немъ оныхъ усматривали, а по сему и можно извинить ту склонность, которую его супруга къ нему почувствовала. Но съ своего брака онъ сталъ говорливъ, дерзокъ, ршителенъ, онъ иметъ худое мнніе о всемъ нашемъ пол, а что всего хуже, онъ не лучше того думаетъ и о своей супруг, за то предпочтеніе, которое она ему дала предъ другими.
Онъ оказывалъ мн великое уваженіе, но такъ что я могла подумать, будто должна почесть себя удостоенною по милости ободренія столь хорошаго судіи.
Г. Барнель человкъ молодой, да и всегда будетъ молодымъ, если я не обманываюсь. Съ начала я его сочла не инначе какъ за дурака. Онъ принужденно началъ говорить о нкоторыхъ предмтахъ, однако съ довольнымъ разсудкомъ, хотя и весьма обычайнымъ. Щастливая память, подающая способъ пріобртать себ честь отъ разума другихъ людей, составляетъ для него нкое достоинство. Но когда хотлъ онъ показать собственной свой умокъ, то насказалъ иного такого, чего разсудительной человкъ никогда не скажетъ. И потому я смло могу о немъ судить. Однако, судя по наружности, онъ можетъ, почесться за одного изъ нашихъ молодыхъ щеголей. Онъ одвается весьма хорошо, и если иметъ къ чему вкусъ, то конечно къ нарядамъ: но онъ довольно въ нихъ свдущъ, ибо выхвалялъ намъ многія части своихъ уборовъ, и когда находилъ случай, то всегда начиналъ говорить о томъ же. Наконецъ прибавлю къ описанію его то, что какъ часто ни обращался разговоръ на важные предмты, то онъ вставъ со стула напвалъ Италійскую арію, и хотя очень худо сей языкъ знаетъ, но казалось съ удовольствіемъ, слушалъ собственной свой голосъ. Сей чудакъ привелъ себ на память какъ то пышныя учтивыя слова, коими меня удостоилъ, ожидая, какъ казалось, чтобъ я чрезъ то лучшее мнніе о самой себ возъимла. Я не дивлюсь, что мущины такъ худо думаютъ о женщинахъ, если воображаютъ, что мы съ удовольствіемъ слушаемъ толь многія дурачества, прикрываемые названіемъ вжливости.
Сего дня посл обда была у насъ Миссъ Стефенсъ, дочь Полковника сего имени. Она чувствуетъ заслуги своего отца, который считается между первыми людьми. Я никогда не видала столь привлекательной физіономіи при меньшей принужденности. Сестрица моя Ревсъ сказала, что она много занимается чтеніемъ, но не видно, чтобъ она тмъ тщеславилась. Она у насъ была съ Миссъ д’Арлингтонъ, своею родственницею, которая иметъ дарованіе къ стихотворству. По прозьб Гжи. Ревсъ, Миссъ д’Арлингтонъ прочла намъ три піесы изъ своихъ сочиненій. А какъ она не прежде на то согласилась, какъ по нкоемъ супротивленіи, то и не знаю, дозволено ли мн будетъ о томъ говорить. Одна піеса сочинена была на разлуку двухъ любовниковъ столь нжно и трогательно, что по видимому любезной муз не чужды были т печали, кои невиннымъ образомъ при семъ случа чувствовать можно. Другія, содержащая въ себ описаніе Авроры и восхожденія солнца, по крайней мр показываетъ, что она рано вставать любитъ. Я просила у нее списка съ оной, дабы и самой въ такой привычк утвердиться, но она мн въ томъ весьма скромно отказала. Третію писала она на смерть своей милой Малиновки, но по моему мннію излишне уже для матеріи умильно, ибо еслибъ Миссъ д’Арлингтонъ по нещастію лишилась лучшей изъ своихъ пріятельницъ, то мн кажется, что въ сей піес, которая невольно долга, матерія вся истощена, и она принужденабъ была употребить изъ оной нкія изображенія. Я вижу, что трудно молодымъ особамъ, рожденнымъ съ нкіимъ дарованіемъ, установить твердо свое воображеніе. Обильность ихъ мыслей отводитъ ихъ часто отъ матеріи, а чтобъ сказать все, то они не говорятъ того, что прилично. Но какъ бы то ни было, а ея піеса хороша мн показалась.
Вчера ужинала съ нами Милади Пеннъ Вилліамсъ. Она весьма пріятная женщина, вдова почтеннаго нкаего человка, близкаго родственника Г. Ревсъ. Ей кажется около сорока лтъ. Она очень меня полюбила, а чтобъ со мною спознаться короче, то хочетъ она быть при всхъ тхъ увеселеніяхъ, въ кои приглашать меня станутъ. Она замтила, что т, кои хорошо знаютъ большіе города, поставляютъ себ за нкое торжество сопровождать въ оныхъ чужестранцевъ. Новыя замчанія и сравненія, коихъ они ожидаютъ, удивленіе, коему они будутъ очевидцами, вкусъ примчаемой ими ко всему тому, что заслуживаетъ почтеніе и удивленіе, приноситъ имъ весьма пріятное увеселеніе, а наблюденія такой молодой особы, какъ я, не мене общаютъ ей пользы, какъ и удовольствія. Я благодарила ее за учтивость простымъ своимъ поклономъ. Я никогда и ничего не противуполагаю таковымъ учтивостямъ. Симъ дала я разумть, что почитаю оныя искренними, или что поставляю себя достойною оныхъ, и ищу удовольствія, понуждая себ оныя повторять: и чтобъ ни говорилъ о томъ Г. Гревиль, но не всегда бываемъ мы подкрпляемы тмъ пріятнымъ смущеніемъ и тмъ минутнымъ румянцемъ, которой, какъ онъ думаетъ, у женщинъ всегда на готов, когда он съ притворствомъ отвергаютъ чинимыя имъ похвалы. Милади Пеннъ по милости своей на семъ токмо и остановилась, хотя мускулы ея пріятнаго лица, казалось, готовыбъ были дйствовать, какъ скоробъ я возбудила оныя отрицаніемъ тхъ достоинствъ, кои она мн приписывала. Что ты о томъ скажешь, дражайшая моя? не забавная ли я двица? Но я изъ сего не худое имю мнніе гж. Вилліамсъ. Должно меня возить въ маскерады, и другія общественныя увеселенія, придетъ очередь и до баловъ, концертовъ и тхъ собраній, въ коихъ занимаются картежною игрою, а чтобъ приготовить меня къ сему послднему, то хотятъ мн показать вс модныя игры. Воображала ли моя бабушка лтъ за двадсять, или тридсять, дожить до того времени въ которое новой обычай потребуетъ, чтобъ кром учителя музыки и танцмейстера былъ еще учитель для картежной игры, для усовершенствованія воспитанія женщинъ? Милади Пеннъ предложила быть мн руководительницею во всхъ сихъ веселостяхъ.
Теперь, любезная Люція, не повторишь ли ты своей молитвы, чтобъ къ теб возвратилась съ сердцемъ ни кмъ не занятымъ? и не боишься ли ты, что я, по новому вкусу судя, не буду пригожею женщиною? За сіе опасеніе буду я отвтствовать тогда, какъ станешь меня въ чемъ ниесть подозрвать. Если ты усмотришь, что я предпочитать стану наилучшіе изъ всхъ сихъ веселостей, даже самую оперу, не смотря на то, что я очень страстна къ музык, хорошему какому ниесть сочиненію любезнаго нашего Шакеспира, тогда, любезная Люція, печалься сердечно о своей Генріетт, бойся тогда, чтобъ она не впала въ легкомысліе, чтобъ глаза ея и уши не были обольщены, чтобъ сердце ея не заразилось нововведенными обычаями, чтобъ къ нещастію не пристрастилась она къ игр, и чтобъ для утвержденія себя въ своихъ сумозбродствахъ, она непомышляла привесть въ злощастіе какого нибудь честнаго человка, когда выдетъ за него за мужъ.
Здсь я скажу нчто о своихъ домашнихъ длахъ. Лакей Жамесъ, коего я одного съ собою взяла, соскучился уже жить въ Лондон, и хочетъ возвратиться въ замокъ Селби. Я не люблю видть при себ такого человка, которой въ жилищ моемъ скучаетъ, и потому общалась его отослать, но какъ онъ дтина весьма умной, то надюсь, что моя тетушка для сего его не отпуститъ. Онъ многіе уже показалъ опыты своего благоразумія, и по моему правилу, что господинъ долженъ ручаться за свойство и нравы тхъ, кои ему служатъ, не мало я безпокоюсь, кого мн къ себ выбрать. Я не такъ думаю, какъ тотъ великой Министръ, которой подая иногда предпочтеніе такимъ людямъ, кои онаго не стоятъ, приводилъ тому въ причину — то благодушіе, что хочетъ быть другомъ тмъ, съ коими никто дружиться не желаетъ. Но симъ поступкомъ съ лишкомъ далеко уже простираютъ свое снисхожденіе, не разсуждая о томъ, что злонравной, коему покровительствуютъ, получаетъ награду, честному человку принадлежащую. Г. и гжа. Ревсъ оказываютъ мн толикое снисхожденіе, и служители ихъ съ такою охотою мн угождаютъ, что я не долго пробуду безъ врнаго слуги
Время уже кончить такое длинное письмо. Я бы тмъ показала свое опасеніе, что мои дражайшіе родственники, друзья и благодтели не довольно уврены въ моей къ нимъ приверженности и уваженіи, еслибъ при всякомъ случа начинала ихъ удостоврять въ оныхъ чувствованіяхъ. И такъ сочти, что такое увреніе всегда заключается въ совершенной съ любви, коею есьмъ и всегда быть желаю, дражайшая Люція, твоя искренняя
Генріетта Биронъ къ Люціи Сельби. (*)
(*) Здсь выпущено нсколько безполезныхъ писемъ.
Ты не думала, любезная моя, чтобъ такъ скоро представился мн случай повиноваться третьему твоему и всей моей любезной фамиліи приказу, да и я нимало о томъ не помышляла, однако какой то молодой, знатной и нарочито богатой человкъ началъ уже взирать на меня съ нкоторымъ отличіемъ. Но чтобъ безполезнымъ предисловіемъ не привесть тебя въ нетерпливость, то скажу теб, что онъ называется Г. Фулеромъ. По смерти своего отца и матери получилъ онъ довольно хорошее наслдство, но надется гораздо еще большаго отъ одного стараго своего дяди, уроженца Гальскаго, называемаго Кавалеромъ Роландомъ Мередитомъ, который теперь по дламъ провинціи своей живетъ въ Лондон.
Кажется, что Г. Роландъ предписалъ своему племяннику подъ лишеніемъ всей своей милости такой законъ, чтобъ онъ не вступалъ в бракъ безъ его одобренія, коего, говоритъ онъ, никогда не дастъ, если избранная имъ двица, будетъ не изъ знатной фамиліи, и не соединяетъ изящнаго воспитанія съ нарочитымъ имніемъ. Онъ хочетъ, чтобъ сія невста непорочно сохранила доброе свое имя, чтобъ свдуща была въ умозрніи домашнихъ должностей, и чтобъ имла такой разумъ, съ которымъ при случа женщин не стыдно оное умозрніе производить самымъ дломъ. Однако, поелику его племянникъ долженъ быть богатъ, то и объявляетъ что богатство составляетъ самомалйшее изъ тхъ выгодъ, коихъ желаетъ отъ своей племянницы, онъ думаетъ взять небольше осьми или десяти тысячъ фунтовъ Штерлинговъ, дабы сей бракъ не вовсе казался любовнымъ, въ коемъ будтобы его племянникъ мене совтовался съ разсудкомъ, нежели съ своими глазами. Когда двица, говоритъ онъ, такое приданое иметъ, то ето и доказываетъ, что ея родственники, въ хорошемъ состояніи находятся, и что она не много будетъ обязана тому, которой ее за себя возметъ. Ты видишь, что у стараго Кавалера не недостаетъ благоразумія. Но я забыла одно изъ главныхъ его условій. Будущая его племянница должна быть пригожа. Говорятъ, что онъ ставитъ себ въ честь любить красивыхъ — лошадей и собакъ, и что длаетъ учтивыя сравненія между животными боле или мене благородными. Самъ онъ, какъ ты можешь судить по его странности, есть холостой старикъ, которой никогда не желая быть женатымъ, воображаетъ, что для его племянника нарочно сдлаютъ жену, и незная еще ее, требуетъ отъ ней такихъ качествъ, изъ коихъ можетъ быть ни одного не найдетъ въ своей племянниц.
Г. Фулеръ увидлъ меня впервые у гжи Ревсъ. Я не могу сказать, чтобъ въ вид его ничего не было непріятнаго, но мн кажется, что онъ не иметъ такой души, которой бы желала я въ томъ человк, коемубъ должна я была признаться въ любви, на честности основывающейся.
Я не для чего иннаго хочу выдти за мужъ, какъ для того, чтобъ быть весьма доброю и честною женщиною. Не должна ли я клясться въ повиновеніи? И доведу ли себя до нарушенія своей клятвы? И такъ ничто не можетъ меня убдить выдти за такого человка, коего не большой умъ и разсудокъ въ состояніи поколебать меня въ соблюденіи моего долга, и которой слдуя можетъ быть однимъ своевольствамъ ограниченнаго разума длалъ бы мн какіе приказы, коимъ бы мн разумъ не позволялъ мн повиноваться.
Пріятно и честно женщин покорять свой разсудокъ, даже и въ самыхъ простыхъ обстоятельствахъ, разсужденіе мущины, имющаго боле ее благоразумія и разума, но естьли сихъ качествъ недостаетъ въ ея муж, она можетъ по крайней мр сумнваться, кто изъ нихъ справедливо о семъ говоритъ, а такое сумнніе есть первый шагъ къ умаленію почтенія, влекущій за собой непослушаніе и совершенную крамолу.
Я вдругъ примтила, что Фулеръ взираетъ на меня съ нкіимъ отличіемъ. Женщины, сказалъ бы здсь мой дядя, всегда скоро находятъ такія открытія. Но за столомъ, за коимъ мы тогда сидли, вс оное примтили. Онъ приходилъ къ намъ и на другой день, и ни мало не разпрося о моемъ имніи, открылся гж Ревсъ, прося у нее покровительства. Правда не забылъ онъ собственныхъ своихъ выгодъ, и я его за то не охуждаю, ибо ни кто оныя ему оспорить не можетъ. Но гдбъ былъ такой богатой человкъ, которой бы при такихъ случаяхъ не стадъ съ самаго начала разчислять свои богатства, между тмъ какъ бднякъ сколь можно удаляетъ отъ себя сію скучную мысль, а твердитъ только о любви, въ коей одной и увряетъ свою любовницу.
Г. Ревсъ, имя весьма хорошее мнніе о Г. Фулер, отвчалъ ему, что сердце мое почитаетъ свободнымъ, и что я ни въ какой инной зависимости не нахожусь, какъ только имю уваженіе къ родителямъ, коимъ я, по сему самому боле привержена, нежели изъ корысти. Онъ хвалилъ хорошія мои качества, т. е. мой нравъ и сродное мое чистосердечіе, послднее относилъ онъ на счетъ моего пола, за что я его мало благодарила, когда онъ мн ето разсказывалъ. Словомъ, онъ его извстилъ о всемъ, что ни почиталъ за нужное, да и о многихъ такихъ длахъ, кои не были тутъ нужны, какъ на пр. о довренности ко мн и благодушіи моихъ родителей полагающихся на самое меня, касательно до моего выбора, вмшивая въ сіи подробности превеликое множество похвалъ, кои не иннымъ чемъ извинительны быть могутъ, какъ добротой его сердца, и явнымъ пристрастіемъ къ своей племянниц. Такое снизхожденіе моей фамиліи, полагающейся во всемъ на меня въ такомъ дл, казалось озаботило Г. Фулера. Поелику такія случаи и предложенія, отвчалъ онъ, конечно весьма часто произходить будутъ, то онъ опасается, чтобъ сіе самое не препятствовало его надежд. Естьли вы какую либо надежду имете, возразилъ Г. Ревсъ, то оная должна основываться гораздо боле на доброт вашего сердца, а не на великомъ вашемъ богатств. Онъ къ тому прибавилъ, что поелику я тщеславлюсь числомъ своихъ любовниковъ, то сродно, чтобъ толь многія предложенія учинили меня непреклонніщею, и что великодушная довренность моей фамиліи, по видимому, утвердила меня въ семъ разположеніи. На конецъ, когда я ему сказалъ, продолжалъ Г. Ревсъ, что твое миніе гораздо больше того, какого дядя его отъ будущей своей племянницы желаетъ, и что природа, равно какъ и воспитаніе дали теб разумъ твердой и основательной, то онъ вскричалъ: етого съ лишкомъ мною въ одной особ. Что же касается до имнія, то онъ бы желалъ, чтобъ у тебя не было ни полушки, дабы могъ предложить теб свое имущество, а согласіе твое сдлало бы его щастливйшимъ изъ всхъ человкомъ.
Я жаловалась Г. Ревсу за чрезмрное предубжденіе, кое ясно усматривается въ томъ изображеніи, которое онъ о мн учинилъ. По истинн, сказала я ему, вы не общали предложить надлежащихъ услугъ Г. Фулеру, положимъ, что я заслуживаю часть вашихъ похвалъ, но не должны ли вы были для собственной своей выгоды, посовтаться прежде нсколько съ моими склонностями, нежели представлять оныя въ такомъ совершенств, которое можетъ возбудить въ немъ страсть? Естьлибъ мы жили въ томъ вк, когда люди гораздо мене могли противустоять любви то вы повергли бы его въ жестокія печали, а меня, которая ни мало не разположена соотвтствовать его чувствованіямъ, привели бы въ необходимость быть ему обязанною сожалніемъ, когда бы я ему ничего боле оказать не могла. Г. Ревсъ мн отвчалъ, что т рчи, кои говорилъ онъ Г. Фуллеру, говорить будетъ и всмъ, что впрочемъ не весьма сожалетъ онъ о такомъ любовник, къ коему начала бы я чувствовать жалость, ибо она пріуготовляетъ сердце къ любви, и что самъ онъ сдлалъ тому опытъ съ своею супругою, въ которую онъ страстно былъ влюбленъ, и на конецъ не могъ онъ скрыть, что Г. Фуллеръ ему другъ.
И такъ, любезная моя, сей Фулеръ, кажется довольно увренъ, что нашелъ невсту себ приличную, но я сумнваюсь, чтобъ твоя Генріетта нашла въ немъ такого человка, коегобъ заблагоразсудила избрать себ супругомъ.
Генріетта Биронъ къ Люціи Сельби.
Г. Роландъ самъ приходилъ вчера по утру въ первые къ Г. Ревсу, но прежде нежели объяснилъ причины, приведшія его къ намъ, онъ просилъ позволенія меня видть. Я его еще не знала. Мы въ то время завтракали. Миссъ Аллестрисъ, Миссъ Брамберъ и Миссъ Домингсъ, молодыя и достойныя особы, были съ нами. Г. Ревсъ, ввелъ къ намъ устарлаго Кавалера Гальскаго съ обыкновенными учтивостями, но не сказавъ ему, которая изъ насъ есть Миссъ Биронъ. И по тому садясь не сказалъ онъ ни слова, но смотря на насъ поперемнно и устремя свой взоръ на Миссъ Аллестрисъ, онъ толкнулъ локтемъ Г. Ревса. Г. Ревсъ все молчалъ, а Г. Роландъ, имя слабое зрніе, началъ потомъ глазть, наморща лобъ, на Миссъ Брамберъ и на Миссъ Домингсъ, и когда взглянулъ на меня, то сказалъ кое-что на ухо Г. Ревсу. Ему подали чаю, которой онъ принялъ съ видомъ нетерпливости и недоумнія. На конецъ схватя за пуговицу платья Г. Ревса, сказалъ ему, что хочетъ съ нимъ на минуту переговорить. Они вышли вмст. Нтъ, я не обманываюсь, началъ съ жаромъ говорить Кавалеръ, не оставляя пуговицы, которую держалъ. Послушайте меня, Г. Ревсъ, я люблю своего племянника, какъ самаго себя, я живу, единственно для него. Онъ всегда былъ почтителенъ къ своему дяд. Естьли та самая двица есть Биронъ, которая сидитъ по правую сторону гжи Ревсъ, съ толь прелстною осанкою, блистательными очами, пріятнымъ видомъ, и лицомъ столь же цвтущимъ, какъ самая всна, то дло ршено. Я даю свое согласіе. Хотя я ни одного слова отъ нее не слыхалъ, но увренъ, что она совершенно разумна. Мой племянникъ не женится на другой. Три молодыя особы, кои сидятъ съ нею, кажутся весьма пріятны, но естьли къ той самой, о коей я говорю, почувствовалъ мой племянникъ склонность, то не жениться ему на другой. Какъ она славиться будетъ между нашими Кермартенскими Госпожами! такъ и въ Кермартен есть прелстныя женщины. Скажите мн, Г. Ревсъ, не обманулся ли я въ пламени моего племянника? Пламенъ, вить такъ ето называется въ Лондон?
Г. Ревсъ ему отвчалъ, что онъ не ошибся, и что ето есть Миссъ Биронъ. Потомъ съ тмъ пристрастіемъ, которое всегда мн оказываетъ, по единому сердечному побужденію, началъ онъ меня выхвалять. Слава Богу, слава Богу, вскричалъ старикъ. Войдемъ, войдемъ къ ней, я хочу сказать нчто такое, которое побудитъ ее говорить. Но чтобъ на не боялась, я не скажу ничего такого, что могло бы ее привесть въ замшательство. Если ея голосъ соотвтствуетъ всему прочему, то я думаю, что онъ будетъ совершенно стройной. Но тонъ ея голоса, разумете ли Г. Ребсъ? По сему могу я судить о сердц, душ и свойств сего пола. Симъ открытіемъ обязанъ я не инному кому, какъ себ. Войдемъ, пожалуйте войдемъ.
Они стояли столь близко у дверей, что мы довольно ясно могли разслушать сіе предисловіе. По несколькихъ извиненіяхъ, кои приносилъ намъ Г. Роландъ, за то, что отводилъ въ сторону Г. Ревса, они сли оба на свои стулья. Здсь, любезная моя, не думай, чтобъ я могла совершенно привесть себ на память самой рдкой и необычайной разговоръ, какой когда либо быть мажетъ. Вопросы стараго дворянина, остроумныя изреченія его друга, разумныя и проницательныя его шутки, выраженія его нжности къ своему племяннику, и своего ко мн удивленія, представили намъ такое позорище, которое ни съ чмъ сравнить не можно. Онъ хотлъ знать не предупреждены ли мои склонности? Я ему не принужденно сказала, что не предупреждены. Онъ думалъ, что мн не боле шестьнадсяти лтъ, и я съ великимъ трудомъ могла его уврить, что мн скоро минетъ девятьнадсять лтъ, тогда онъ себя охуждалъ, не примтивъ, что съ толь многими хорошими качествами не можно мн быть моложе двадсяти лтъ, но какъ въ разсужденіи его племянника я присовокупила, что не прежде намрена выдти замужъ, какъ на двадсятъ четвертомъ году, то тутъ начались другія многія разсужденія, для подтвержденія моихъ словъ, а при томъ и для доказательства, что я несправедливо оное говорю. Между сими доводами не забыто было имніе его племянника. По точнымъ выкладкамъ узнали мы, что Г. Фулеръ получаетъ теперь дв тысячи фунтовъ Штерлинговъ годоваго дохода, и что дядя намренъ присовокупить къ тому такую же сумму для его брака, утверждая за нимъ по договорной записи остальное его наслдство. Г. Роландъ, любезная моя, такую же чувствуетъ ко мн страсть, какъ и племянникъ его. Онъ меня почитаетъ достойнйшей обожанія изъ всхъ женщинъ вообще. Но какъ въ своихъ лтахъ отдаетъ онъ себ справедливость, и любитъ своего племянника боле самаго себя, то онъ употребитъ вс свои усилія, дабы перемочь т чувствованія, кои ко мн возлъимлъ, онъ будетъ довольствоваться тмъ шастіемъ, что станетъ называться моимъ дядею. Когда завтракъ кончился и гжа. Ревсъ предложила намъ возвратиться въ ея покои, то мы оставили его съ Г. Ревсомъ, которому онъ открылъ совершенно свое сердце, стараясь усильно склонить его къ выгодамъ своего племянника. Потомъ онъ было желалъ получить отъ меня то, что называлъ особенною аудіенціею, но какъ три молодыя наши пріятельницы съ нами простились, а гжа. Ревсъ сла за уборной столъ, то я сію же самую причину употребила къ своему извиненію. Онъ просилъ по крайней мр позволенія придти къ намъ на другой день. Г. Ревсъ сказалъ, что мы званы были въ разныя мста, и что до самаго понедльника не будемъ свободны. Наконецъ доброй Кавалеръ согласился видться со мною въ понедльникъ по утру, и при томъ возобновилъ Г. Ревсу вс свои усильныя прозьбы.
И такъ, любезная моя, ты имешь теперь у себя продолжительное повствованіе о всемъ томъ, что касается до новаго моего обожателя, ибо мущины принимаютъ на себя сіе званіе до того времени, пока сдлаются нашими властелинами. Сего дни Пятница. Мы нын званы къ Гж. Вилліамсъ. Если въ сей день случится что нибудь забавное для содержанія будущаго моего письма, то не упущу ничего такого, что теб нравиться можетъ.
Генріетта Биронъ, къ Люціи Сельби.
Съ премногими увеселеніями провели мы свое время, любезная моя, и я увряю тебя, что нашла оныхъ боле, нежели желала. И потому прочти сіе длинное письмо со вниманіемъ.
Госпожа Пеннъ приняла насъ чрезвычайно учтиво, у ней были уже гости, коимъ она представила меня съ лестными похвалами. Сказать ли теб, какое впечатлніе учинили надо мною ея гости, и что замтила я во все время нашей тамъ бытности? Миссъ Анциллонъ первая представляется мн на мысль. Она показалась мн весьма пригожею, но надмнною, оказываетъ принужденные поступки и совершенно занята сама собою. Вторая есть Миссъ Клемеръ, въ коей я усмотрла, при обыкновенной физіономіи, удивительной разсудокъ, обогащенный многимъ чтеніемъ, и хотя по наружности судя никакихъ выгодъ она не иметъ, но я примтила, что по мннію всхъ, за просвщенный свой разумъ, предпочитается Миссъ Анциллонъ. Третья называется Миссъ Барневельтъ и какъ мн кажется, при мужескомъ лиц иметъ и мужескую душу, ибо взглядъ у нее суровой, видъ вольной и смлой, голосъ надмнной, особливо когда въ разговорахъ бываютъ не одного съ нею мннія, и во всхъ случаяхъ, она оказываетъ нкое презрніе къ своему полу, такъ что дивятся, какъ можетъ она носить чепчикъ.
Мужчины бывшіе тамъ называются Г. Бальденъ и Г. Симпль, первой, прибывшій не давно изъ Оксфорта произходитъ отъ весьма знатной породы и очень богатъ, но угрюмъ, наполненъ своими мнніями, и презираетъ всхъ тхъ, кои не воспитывались въ Университет. Г. Симплъ весьма тихъ, а такое свойство соединенное можетъ быть съ его именемъ, подвергнетъ его нсколько насмшкамъ, касательно его свденій, хотя по моему мннію сіе и не справедливо, ибо онъ не навлекъ на себя ни того ни другаго, и не только не можетъ обидть человка, но по веселому своему нраву долженъ бы еще былъ привлекать къ себ боле снисхожденія, не считая того, что онъ иметъ такое качество, котораго весьма часто не бываетъ въ людяхъ, почитающихъ себя преимущественно предъ другими разсудительными, то есть, знать самаго себя, ибо онъ покоренъ, скроменъ и всегда готовъ признать въ другихъ преимущество надъ собою. Г. Симплъ иметъ у себя весьма большое помстье, которое служитъ хорошею замною его недостаткамъ. Присовокупляютъ къ тому, то онъ весьма хорошо онымъ управлять уметъ, и что никто лучше его не знаетъ своихъ выгодъ. Сіе дарованіе приводитъ его въ состояніе обязывать тхъ, кои присвояемыя ими надъ нимъ преимущества поставляютъ себ за право смяться надъ нимъ въ его отсудствіи, и увряютъ, что онъ не дозволяетъ себя усильно просить о какихъ нибудь услугахъ, но оказываетъ оныя съ такою осмотрительностію, что въ такихъ случаяхъ не подаетъ причины надъ собою смяться. Думаютъ, что родственники пригожей Миссъ Анциллонъ не были бы несогласны за него ее отдать. Я и сама, желала бы, еслибъ была ея сестра, чтобъ она по благоразумію своему согласилась выдти за умнаго Симпля, которой по разсудку своему найдетъ и причину и самую возможность замнить супруг то, чегобъ не могла она ему принесши, относительно къ богатству. Что касается до Миссъ Барневельтъ, то кажется, что никто не думаетъ искать ей супруга. Т, кои издваются надъ нею, не столько щитаютъ ее за двушку, какъ за молодую чудесницу, которая можетъ быть подумаетъ нкогда и сама жениться. Одна изъ причинъ приводимыхъ самою ею для утшенія своего, что она женщина, есть та, что не можно выдать ее за мужъ за особу ея пола. Странное твореніе! но посмотри, любезная моя, что навлекаютъ на себя женщины, оставляющія свои свойства, подобно лтучимъ мышамъ, въ басняхъ упоминаемымъ, он считаются за существа сумнительной, и какъ бы двоякой породы, кои не присвояются ни къ одному полу, и кои бываютъ подвержены посмянію и того и другаго.
Вотъ вс гости, коихъ Милади Вилліамсъ съ нами къ себ ждала. Но едва первыя учтивости окончались, какъ Милади вышедъ по чьей-то прозьб изъ горницы, возвратилась къ намъ съ однимъ мущиною весьма хорошаго вида, коего представила намъ подъ именемъ Кавалера Гарграфа Поллексфена. Между тмъ, какъ онъ съ великою пріятностію кланялся собранію, то она сказала мн на ухо, что онъ Баронетъ, и одинъ изъ самыхъ достаточныхъ дворянъ въ Англіи, разбогатвшій наслдствомъ полученнымъ недавно отъ своей бабушки и двухъ дядьевъ, кои чрезвычайно были богаты. Когда онъ мн былъ представленъ подъ своимъ именемъ, а я ему подъ своимъ, то онъ мн весьма, вжливо говорилъ о томъ, сколь я по дарованіямъ своимъ извстна, и сколь онъ щастливъ, что меня видишь. Онъ очень много слыхалъ, прибавилъ онъ, о тхъ достоинствахъ, кои мн приписываются, но не думалъ видть, чтобъ оныя похвалы были толь недостаточны при всей справедливости. Миссъ Анциллонъ очень тогда надулась, перевертывала свой вейеръ, к казалась мн очень тронутою тмъ, что не привлекла на себя первыхъ знаковъ его вниманія. Въ принятомъ ею вид, казалось, усматривала я нсколько пренебреженія. Миссъ Клемеръ улыбнулась, съ видомъ удовольствія, и какъ будто по доброму своему свойству длила уваженіе относимое къ особ того пола, коего по сердечнымъ своимъ качествамъ составляла украшеніе. Миссъ Барневельтъ побожилась, что при первомъ вид взглянула на меня взоромъ любовника, и потомъ взявъ у меня съ великою вольностію руку, и сжавши оную сказала: вы прелестны, принявъ при томъ такой голосъ, какимъ бы могла говорить съ молодой невинною изъ провинціи пріхавшею двицею, чая можетъ быть видть меня въ замшательств и смущеніи.
Баронетъ принося извиненіе Милади, признался, что онъ осмлился придти въ ней безъ приглашенія единственно для удовольствованія усерднаго своего желанія лично видть и удивляться Миссъ Биронъ. Ему отвтствовано, что все собраніе вдвое мн симъ обязано. Оксфортской выходецъ тутъ показалъ, что считаетъ себя помраченнымъ совершенствами Сира Гарграфа, а чтобъ взять надъ нимъ верьхъ: то прочитывалъ намъ нкія мста изъ Латинскихъ Авторовъ, коихъ красоту и изящность хотлъ онъ намъ дать выразумть грамматическими правилами. Потомъ вставъ на цыпки, какъ будто хотлъ Баронета осмотрть съ головы до ногъ, подбодрился и вдругъ пошелъ къ нему, брося презрительной взглядъ на богатое его убранство. Г. Симпль усмхнулся, какъ будто бы все произходившее при немъ, очень его увеселило. Однажды, правда хотлъ онъ усилитъся что нибудь сказать, онъ растворилъ уже ротъ свой дабы произнесть то, что думалъ, а сіе кажется съ нимъ бываетъ, да и прежде еще нежели придумаетъ т слова, кои выговорить хочетъ. Но онъ слъ опятъ на, свое мсто, доволенъ будучи своимъ усиліемъ, и въ самомъ дл т, кои не длаются презрительными по своимъ притворствамъ, должны быть сносны. Бдные и богатые, мудрые и безумные, вс мы одной махины части собою составляемъ. Должно мн сказать, любезная моя, не заслуживаю ли я сама въ своихъ описаніяхъ того порицанія, которое отношу къ людямъ презирающимъ другихъ за непроизвольные недостатки?
Описаніе, которое теперь хочу теб представить, должно показаться важнымъ, естъли тебя увдомлю, что сыскался мн новый обожатель, которой же изъ трехъ вышепомянутых Господъ? Я уврена, что ты мтишь на Баронета? Такъ точно, любезная моя, онъ-то новой мой любовникъ есть, но врь что мой выборъ основанъ будетъ на томъ, что я въ слдствіи времени о немъ увдаю, и что также по собственнымъ моимъ наблюденіямъ примчу.
Кавалеръ Гарграфъ Поллексфенъ пригожъ, росту довольно высокаго, коему отъ роду около 50 лтъ. Цвтъ лица, его для мущины съ лишкомъ уже блъ, и подходитъ къ блдному. Глаза у него примтно смлы, велики, выпуклы и подобны тмъ, кои называются по просту бычьими глазами, въ вид своемъ притворяетъ онъ себя самовольцемъ, что можетъ быть почитаетъ за нкое о себ одобреніе у женщинъ. Миссъ Анциллонъ, слыша какъ его хвалила Милади Вилліамсъ когда онъ стоялъ обернясь къ намъ спиною, сказала, что у него самые лучшіе глаза, какіе она когда либо видала въ мужчин, глаза мужескіе, примолвила она, полные огня. Онъ объясняется свободно, но такая скорость, кажется, произходитъ больше отъ того, что онъ ни въ чемъ не сумнвается, нежели отъ чрезвычайнаго количества хорошихъ понятій. Однако онъ слыветъ разумнымъ человкомъ, и естьлибъ могъ себя пересилить нсколько боле думать, а мене говорить, то имлъ бы можетъ быть больше права къ тому уваженію, въ коемъ, какъ кажется, считаетъ себя съ лишкомъ увреннымъ, а поелику онъ никогда говорить не перестаетъ, и приводитъ другихъ къ смху, смясь первой тому, что онъ скажетъ или уже сказалъ, то и славится какъ человкъ чрезвычайно пріятной между тми особами, кои любятъ разсужденія свои перемнять въ веселости.
Кажется, что Сиръ Гарграфъ путешествовалъ, но видно привезъ назадъ съ собою превеликое множество дурачествъ да не мало и притворства. Онъ особливо судитъ не хорошо о такой женщин, отъ коей получитъ хотя нкіе знаки склонности и охоты къ его шуткамъ. Ты скоро узнаешь, какъ я о томъ спровдала, также и о другихъ его свойствахъ, кои не лучше перваго почесть можно.
А какъ ныншній вкусъ народа клонится боле къ убранству, то и неудивительно, что такой человкъ, какъ Сиръ Гарграфъ, старается въ ономъ отличиться. Что можно сдлать боле сего для вида, когда оной предпочитается качествамъ душевнымъ? Но при всемъ томъ, его раченіе къ тому употребляемое, боле бы, но моему мннію, имло успха, естьлибъ оно не столь было видно. Онъ чрезмрно безпокоится о томъ, чтобъ вс его приборы были въ порядк. Онъ не забываетъ смотрться во всякое попадающееся ему зеркало, но длаетъ сіе съ такою осмотрительностію, какъ будто бы желаетъ сокрыть толь примтное свое тщеславіе, что никто въ томъ не можетъ усумниться. Естьли же увидитъ, что его примтили, то отступаетъ отъ зеркала съ видомъ почти нерадивымъ, но нсколько и недовольнымъ, притворяясь, что открылъ въ своей особ нчто такое, которое ему не нравится. Такая жалоба всегда производитъ ему нкое почтеніе, къ которому онъ показывается весьма чувствительнымъ по своему принужденному виду, которой тогда на себя принимаетъ, говоря: О! Сударь, о! Сударыня, вы мн много милости оказываете.
Таковъ-то Кавалеръ Гарграфъ Поллексфенъ. Онъ слъ подл провинціальной Миссъ, и разговорясь какъ надлежитъ сущему волокит, столь пріятно болталъ, что не далъ мн и сказать ему, что не во все дуры въ нашей провинціи находятся. Онъ утверждалъ, что я совершенная красавица, онъ считалъ меня чрезвычайно молодою, вс его похвалы были, правду сказать, довольно нескладны, при всемъ же томъ по виду своему казался онъ удостовренъ въ моемъ къ нему уваженіи.
Я смотрла на него не однократно довольно пристально, а какъ взоры мои съ нимъ однажды повстрчались, то смю уврить, что онъ въ сіе время сожаллъ о бдномъ сердц, которое, какъ онъ думалъ, приводитъ въ смущеніе. Однако я тогда разсуждала, не соглашусь ли я лучше избрать своимъ супругомъ Г. Симпля, естьли необходимо должна буду въ наказаніе за какой тяжкой грхъ, назначить онымъ его или Г. Симпля?
Метрдотель вошедъ тогда сказалъ, что столъ готовъ, и тмъ избавилъ меня отъ большой докуки, а Кавалеръ, по случаю, слъ отъ меня довольно далеко. Во все время обда, онъ много славился, подсмиваясь задумчивому виду и поступкамъ Г. Вальдена, которой часто становясь будто нмымъ, казалось изъявлялъ только презрнія ко всему тому, что не изходило изъ устъ Кавалера. Такое разположеніе объяснялось иногда толь различными кривляніями, что мн не можнобъ было ихъ точно выразить лицемъ. Возвратясь домой я неоднократно передъ зеркаломъ старалась подражать разнымъ корченьямъ Г. Вальдена, чтобъ ихъ теб описать, но вс мои усилія недостаточны были подашь теб хотя малйшее о нихъ понятіе. Можетъ быть заслуживалъ бы онъ нсколько извиненія за т кривленія, коими оказывалъ онъ свое презрніе, естьлибъ оно не было примтно, и естьлибъ не обращалъ въ свое самолюбіе все то уваженіе, которое, какъ онъ мнилъ, отнималъ у Баронета. Однако онъ былъ столь же осужденія достоинъ съ одной стороны, сколько Гарграфъ съ другой. Никогда столь ясно не видла я настоящаго различія между свтское обращеніе знающимъ человкомъ и такимъ, которой выходитъ изъ университетовъ. Одинъ, какъ кажется, ршился не принимать ни въ чемъ удовольствія, а другой усиливается нравиться всмъ и иногда столь отважно, что свой разсудокъ подвергаетъ посмянію. При второй глупости забывалъ онъ первую, а при третій вторую. Но смясь прежде всхъ своимъ колобродствамъ, онъ давалъ намъ свободу предполагать, что он произвольны и то онъ не для иннаго чего съ толикимъ самаго себя забвеніемъ имъ предавался, какъ для увеселенія собранія.
Г. Валденъ, какъ ясно было видно по наморщенному его лбу, при сотрясенія его губъ, изъявляющимъ его презрніе, и по всему его лицу, которое онъ съ принужденностію отвращалъ отъ Баронета, казался раздраженъ всмъ веселымъ видомъ, которой на всхъ гостяхъ усматривалъ, и о коемъ по видимому жаллъ, не различая отъ чего оной происходилъ, какъ будто онъ попалъ въ компанію весьма на ровную. Онъ даже раза съ два заговаривалъ съ Г. Симплемъ, показывая нкое преимущество надъ всмъ собраніемъ, хотя и довольно было видно, что сей молодой человкъ съ большею пріятностію слушалъ забавныя изреченія Сира Баронета, нежели сухія и надушловатыя матеріи ученаго, и что онъ казалось и взорами своими одобрялъ каждое слово Баронетово. вмсто того что потуплялъ оныя съ смущеніемъ въ то самое время, когда Г. Валъденъ, длая ему честь начиналъ съ нимъ разговоръ, какъ съ первйшею особою въ собраніи. Позволь мн, любезная Люція, приложить къ сему одно разсужденіе. Не кажется ли теб чрезвычайно щастливымъ для нашего легкомысленнаго и веселаго пола то, что большая часть мужчинъ, сихъ начальниковъ человческаго разума, не больше насъ разсудительны, или чтобъ выразить оное другими словами, не думаешь ли ты, что излишней разумъ столь же смха достоинъ, какъ и посредственной участокъ глупости? Но я не скажу больше о томъ ни слова. Мой дядюшка конечно бы на меня посердился.
Чтожъ потомъ вышло? Г. Вальденъ не могши боле сносить того, что онъ почти совершенно помраченъ сталъ отъ свтскаго человка, ршился, посл обда, защитить честь своего университета почти открытою ссорою. Онъ весьма искусно обратилъ разговоръ на пользы пріибртаемыя отъ знаній, изъ чего и заключилъ, что ничто не можетъ сравниться съ воспитаніемъ получаемымъ въ университетахъ. Сиръ Гарграфъ разсуждалъ о сей матеріи съ легка т. е. съ остроумною, а иногда и язвительной, насмшкою, которая во все разстроила Г. Вальдена, и имла бы другія слдствія, еслибъ вс гости соединясь вмст ихъ не утишили. Напослдокъ Г. Вальденъ ушелъ съ превеликимъ неудовольствіемъ.
Когда готовили намъ чай, то Милади Вилліамсъ подошедъ ко мн поздравляла меня толь знатною побдою, какова была одержана мною надъ сердцемъ Сира Гарграфа. Она примтила, говорила она мн, что въ самомъ жару спора, глаза его всегда обращались на меня съ нкіимъ почтеніемъ и удивленіемъ, и что онъ произнесъ даже нсколько такихъ словъ, кои не могли подать нималйшаго сумннія о его чувствованіяхъ. Миссъ Анциллонъ, которая сидла отъ меня столь близко, что могла слышать слова Милади, и надъ коею Кавалеръ, какъ казалось произвелъ сильное впечатленіе, не мало имла труда присилить свои глаза, чтобъ смотрли на меня съ пристойностію, хотя уста ея, которыя въ самомъ дл весьма хороши, съ усиліемъ поздравляли меня равномрно оными улыбками. Сиръ Гарграфъ, въ то время, какъ мы пили чай, обращалъ на меня все свое вниманіе и тогда примчено, что разумъ его былъ занятъ чемъ-то важнымъ. Потомъ просилъ онъ Г. Ревса войти съ нимъ въ ближній кабинетъ, и тамъ твоя Генріетта была содержаніемъ важнаго ихъ разговора.
Онъ съ начала объявилъ Г. Ревсу, что во многихъ своихъ поздкахъ въ Нортгамтонъ всегда искалъ случая меня видть, да и нын непришелъ бы безъ приглашенія къ Милади Вилліамсъ обдать, естьлибъ не узналъ, что я у ней буду. Онъ свидтельствовалъ, что его намренія честны, какъ будто думалъ что о нихъ безъ сего обнадживанія сумнваться можно, тайной признакъ, любезная моя, того превозходства, которое онъ себ приписываетъ, и того высокаго мннія, которое иметъ о своихъ богатствахъ.
Г. Ревсъ ему отвчалъ, что вс мои родственники поставили себ за правило не мшаться въ мой выборъ. Сиръ Гарграфъ поздравилъ себя съ онымъ, какъ бы величайшимъ щастіемъ, и вскор вошедъ въ собраніе и увидя, что я одна говорю съ Гжею Ревсъ, подступилъ ко мн и въ весьма пылкихъ выраженіяхъ объявилъ, что весьма удивляется премногимъ чрезвычайнымъ и отличнымъ моимъ качествамъ, кои можетъ быть самъ онъ выдумалъ, ибо изчислилъ оныя съ удивительною втренностію. На конецъ просилъ у меня позволенія посщать меня у Г. Ревсъ. Я ему сказала, что Г. Ревсъ властенъ у себя длатъ, что угодно, а я ему никакого позволенія дать не могу. Онъ благодаря меня низко поклонился, какъ будто бы мой отвтъ былъ дйствительнымъ позволеніемъ. Что должно длать женщин съ такими льстецами! Онъ, казалось, искалъ случая возобновить сей разговоръ до своего уходу, но я умла то избжать. Милади Вилліамсъ весьма насъ просила просидть у ней весь тотъ вечор, но Г. и гжа. Ревсъ въ томъ ей извинились. Возвратясь домой Г. Ревсъ мн сказалъ, что я въ Сир Гарграф буду имть весьма твердаго и докучливаго любовника, естъли не стану съ удовольствіемъ принимать его старанія и услуги. Такъ по етому, Сударъ, отвчала я ему, для освобожденія меня отъ его докукъ, вы бы мн совтовали за него выдти, такъ какъ сіе, сказываютъ, и со многими добронравными женщинами случалось.
Пріхавъ домой застали мы у себя Кавалера Аллестриса, которой ждалъ возвращенія Г. Ревса. Онъ человкъ достойной, весьма разсудительной и простъ въ поступкахъ. Лтъ ему будетъ около пятидесяти. Когда Г. Ревсъ разсказалъ ему, какъ мы провели тотъ день, то онъ сдлалъ намъ изображеніе Сира Гарграфа Поллексфена, которое не только способствовало къ дополненію всего того описанія, кое уже ты прочла, но принудило меня почитать его за весьма опаснаго знакомца. увряютъ, что не взирая на веселой и шутливой видъ, какой всегда показывается въ немъ въ компаніяхъ, онъ весьма худаго свойства, зломышленнъ, злобенъ и ничего такого не уважающій, что можетъ его довести къ концу своихъ замысловъ, что онъ уже лишилъ чести трехъ молодыхъ особъ, то въ своихъ длахъ довольно порядоченъ, но и тутъ къ поношенію своему, ибо сколь онъ разточителенъ въ своихъ забавахъ, столь скупъ въ такихъ случаяхъ, когда щедрость бываетъ почитаема должностію. Подумала либъ ты, любезная моя, чтобъ человкъ столь хорошаго вида, столь веселой и столь пріятно одтый, мотъ быть худаго нрава — дерзокъ, злобенъ, да и еще жестокъ? Ибо Г. Аллестрисъ, разсказалъ намъ и другія его дла, доказывающія, что вс сіи качества ему приличны.
Но я не имла нужды въ сихъ свденіяхъ, дабы ршишься не принимать отъ него никакихъ предложеній. То, что я видла, было къ сему довольно, хотя Аллестрисъ, коему Г. Ревсъ совершенно открылся, не сумнвается, чтобъ его намренія были не истинны, при семъ поздравя меня онымъ, прибавилъ, что ему извстна его склонность къ бракосочетанію, тмъ боле хочетъ онъ вступить въ оное, говорилъ Аллестрисъ, что по неимнію наслдниковъ мужеска пола въ его род, половина его богатствъ перейдетъ къ одному весьма дальнему его родственнику, котораго онъ много ненавидитъ, по той только причин, что въ его ребячеств сей честной родственникъ иногда исправлялъ его отъ проступковъ. Впрочемъ Г. Аллестрисъ говоритъ, что имніе его точно такъ велико, какъ о томъ разглашаютъ.
Когда мы остались на свобод, то Г. Ревсъ мн сказалъ: сколь для тебя славно, любезная племянница, исправишь человка такого свойства, и изъ имнія его известь источники всякихъ благословеній: ибо я увренъ, что ты все свое стараніе къ тому приложишь, когда будешь госпожей Поллексфенъ. Но врь, любезная Люція, что Сиръ Гарграфъ, хотябъ былъ владтелемъ надъ половиною нашей земли, но не увидитъ меня съ собою при олтар, приносящую брачныя обты. Но чтожъ мн длать, естьли онъ столь докучливый и неотвязенъ, какъ о немъ говорятъ? Я не худо обхожусь съ тми, коихъ могу еще отъ себя удерживать, противополагая имъ долгія оружія, но признаюсь, что я въ великое приду замшательство, когда буду имть дло съ столь смлыми людьми. Учтивство, которое считаю за долгъ оказывать всмъ тмъ, кои имютъ ко мн хотя нсколько уваженія, подвергло бы меня многимъ неудобствамъ, отъ коихъ покровительство моего дяди и Г. Дина. всегда меня предохраняло! О любезная Люція, коликимъ нещастіямъ подвергается молодая особа безъ покровительства, когда толь многіе мужчины, подобно дикимъ людямъ, или свирпымъ зврямъ гонятся за ними, какъ за добычею своему полу подлежащею.
Въ семъ письм должна я окончитъ все касающееся до Сира Гарграфа, и дай Боже, чтобъ я не имла ни, когда случая о немъ еще говоритъ! Г. Ревсъ получилъ отъ него записку, въ коей онъ извиняется, что не можетъ съ нами видться, такъ, какъ предполагалъ, ибо обязанъ хать немедлнно въ Ридингъ по усильнымъ прозьбамъ умирающаго своего друга какъ ему никакъ не льзя возвратиться прежде трехъ дней, кои, какъ онъ говоритъ, покажутся ему тремя долгими годами, то до своего отъзду не можетъ онъ упустить случая возобновить свидтельства своего почтенія и подтвердить объявленіе его чувствованій. Онъ усильно проситъ милости и покровительства у Г. Ревса, а какъ почтетъ онъ за щастіе, что въ его отсудствіе Миссъ Биронъ, Г. и гжа. Ревсъ будутъ имть время нсколько разсудить о его предложеніяхъ, то онъ и ласкается, что оныя не будутъ отвергнуты. Теперь, любезная моя, подала я теб вс объясненія, кои общала сообщить о двухъ новыхъ моихъ обожателяхъ. Какъ, должно мн съ ними обходиться? Етаго я не знаю. Но я начинаю думать, что самыя щастливыя двицы суть т, коихъ родители щадятъ отъ такого смущенія, и тогда уже совтуются съ ихъ склонностями, когда уже поступятъ въ предварительныя брачныя условія. Правда, что мои родственники весьма мною оказываютъ мн чести, полагаясь на мою скромность, и поставляя меня судьею надъ самой собою. Молодымъ двицамъ лестна бываетъ та власть, которую имъ даютъ надъ самими собою, однако я отъ тебя не скрою, что такая честь приводитъ меня въ нкое затрудненіе, по двумъ причинамъ, первое, что она обязываетъ меня имть величайшую осмотрительность, равно и искреннйшую благодарность, другое, что моя фамилія боле оказала мн великодушія, освободя меня отъ сей покорности, нежели сколько я дйствительно или по видимому получила отъ сего ихъ милости. Я присовокуплю къ тому, что видя себя какъ бы преданною гоненіямъ чужихъ людей, то есть, такихъ, кои нечувствительно со мною спознались, какъ то наши сосди Гревиль, Ормъ и Фенвичъ, думаю, что нсколько безразсудно противустоять первымъ толь ужаснымъ предложеніямъ. Не будутъ ли оныя и въ самомъ дл ужасны, естьли сердце единожды оныя одобритъ?
И такъ позвольте мн дражайшіе родители относиться къ вамъ, естьли представится мн такой человкъ, котораго я не излишне убгать стану. Что касается до Г. Фулера и Баронета, то я теперь необходимо должна съ ними сама кончить все дло. Гораздо легч молодой двиц сказать нтъ, нежели такъ, но впредь не буду я осмливаться вступать въ такія намренія безъ совта.
Поелику Г. и гжа. Ревсъ уговорили меня показывать имъ все, что я къ теб ни пишу, то и даютъ мн всю потребную къ сему упражненію вольность, и по тому ты мене удивляться будешь, что имю время писать къ теб столь длинныя письма. Миссъ Биронъ сидитъ въ своемъ кабинет, Миссъ Биронъ пишетъ, сіи слова суть т извиненія, кои они для всякаго человка почитаютъ достаточными, ибо и сами они по милости своей тмъ бываютъ довольны. Они знаютъ впротчемъ, что обязываютъ всю нашу любезную фамилію, подавая мн случай оказывать ей свою должность.
Генріетта Биронъ, къ Люціи Сельби.
Ты мн говоришь, любезная моя, что Г. Гревиль скоро прідетъ въ Лондонъ. Я не могу отъ того его удержать. Ты прибавляешь, что онъ причиною потому полагаетъ какія-то свои дла, и что подъ симъ видомъ онъ располагается пробыть здсь не мене мсяца, и при томъ повеселиться въ общественныхъ забавахъ: очень хорошо. Правда онъ въ томъ властенъ, но я надюсь, что онъ не полагаетъ меня ни между своими длами, ни между забавами. Позволя ему ради сосдства постить себя раза два, равно могу и я ршиться несносить того, чтобъ онъ приходилъ сюда меня мучить. Случившееся между Г. Фенвичемъ и имъ, очень меня обезпокоило, и великой опасности меня подвергло. Женщина подавшая по нещастію поводъ къ поединку между двумя мущинами, весьма страннымъ образомъ должна думать, [хотя ни чемъ себя укорить не можетъ], не излишне ли разглашаются въ свт ея приключенія. Сколь многіе, по случаю отважности сихъ двухъ господъ, взирали на меня съ изумленіемъ! И съ какимъ усиліемъ, мой дядя и Г. Динъ, старались склонитъ ихъ къ странному примиренію, по коему они обязались, не смотря на то, что я имъ ни говорила, мучить меня вмст, какъ будто сіе было единымъ средствомъ къ спасенію жизни одного изъ нихъ? Чудной способъ пріобртать склонность женщины! По сему примру, не должна ли я всего страшиться, естьли Г. Гарграфъ упорно настоять будетъ въ своихъ расположеніяхъ? Г. Гревиль запальчивъ, а Кавалеръ Аллестрисъ намъ говорилъ, что Сиръ Гарграфъ твердъ въ своихъ намреніяхъ.
Я полагаю, что и Г. Фенвичъ такъ же сюда подетъ, естьли другой не отмнитъ своего намренія. Я тебя прошу, любезная Люція, пожалуй объявить имъ…, Но, естьли сказать имъ, что я совершенно не желаю ихъ видть, я что, сколько возможно, буду избгать къ тому случая, то симъ приведу ихъ въ такую досаду, которая меня еще боле опечалитъ, когда же одинъ прідетъ сюда подъ видомъ своихъ длъ, то и покажется, по толкованіямъ такого сумозброда, каковъ Гревиль, что я сама себя полагаю въ число тхъ длъ, за коими онъ детъ, а тогда и будутъ длать, что хотятъ. Естьли они ршились не отступать отъ меня въ публичныхъ собраніяхъ, то, благодарю Бога, что я не столько еще стараюсь показываться въ оныхъ, чтобъ не могла часто отъ нихъ скрываться.
Но мн доложено, что Г. Роландъ Мередитъ желаетъ со мною видться, ето тотъ самой, старой Кавалеръ Роландъ. Мн сказали, что онъ въ новомъ плать съ золотыми пуговицами и петельками, въ большомъ парик, какъ бы унизанномъ пуклями, и что его племянникъ, которой вмст съ нимъ пришелъ, наряженъ такъ, какъ бы ему должно было убраться въ день его свадьбы. Какимъже образомъ надлежитъ мн обойтись съ симъ дядюшкою и племянничкомъ? Скажешъ ли ты мн что заключается въ объявленіяхъ сего пола, и за чемъ самые равнодушные приводятъ насъ въ нкія безпокойства? Но сего-то всегда стоитъ то самое, что отвергаемъ такія учтивства, кои, какъ кажется, произходятъ отъ искренней склонности и любви.
Меня усильно просятъ сойти въ низъ. Но я не надолго тебя оставлю.
Въ Понедльникъ въ 6 часу въ вечеру.
Сходя въ низъ, любезная моя, я услышала, что Г. Роландъ, подходя къ передней, говорилъ Г. Фулеру: посмотримъ племянникъ, что-то ты скажешь Буквиц своего сердца, и потомъ, видно подошелъ къ Г. Ревсу, сказалъ: у насъ въ Кермартен, Сударь, въ теперешнее время цвтутъ буквицы.
Г. Фулеръ, стараясь мн угодить, шелъ мн на встрчу даже до самой лстницы. Кавалсръ остановясь у дверей въ передней, качнулъ головою съ нкоею усмшкою, какъ будто бы сказалъ: пусть мой племянникъ будетъ имть честь прежде всего вступить въ любовное со мою обхожденіе. Я не мало удивилась, что Г. Фулеръ взялъ меня за руку съ видомъ довольно смлымъ, произшедшимъ конечно отъ полученнаго имъ ободренія, онъ меня подвелъ къ кресламъ и низко поклонился, что равномрно и я учинила, но при томъ оказала, кажется, нсколько боле смущенія противу обыкновеннаго:
Слуга вашъ, Сударыня, сказалъ мн старой Кавалеръ, она со дня на день лучше становится, прибавилъ онъ, какъ етотъ румянецъ присталъ къ такому пригожему лицу? Но простите мн, Сударыня, я не намренъ приводить васъ въ замшательство. Вы все пишете, сказала Гжа. Ревсъ, которая тутъ же случилась, вы очень часто отъ насъ отлучаетесь, Миссъ Биронъ. Кажется, что такими словами Гжа. Ревсъ хотла мн дать время поправиться. Я дописывала нужные письма, отвчала я, а вы знаете, какой точности отъ меня требуютъ. Мы весьма жалемъ, началъ опять Кавалеръ, поклонясь почти до земли, что вы очень поторопились сойти въ низъ. Я на него пристально посмотрла, но не примчая, что онъ хотлъ примшать нсколько остроумія въ сіи слова, не захотла я подать ему къ тому мысли пылкимъ отвтомъ. Г. Фулеръ, пересиля себя надмру, слъ, кашлялъ и положа ноги на крестъ не говорилъ ни слова, а взглядывалъ только на дядюшку, какъ будто хотлъ знать, ему ли череда говорить.
Начали говорить о холод, дядя и племянникъ стали у себя потирать руки и подошли къ огню, какъ будто холодне стало отъ того, что о томъ говорятъ. Они нсколько разъ прокашляли, смотря поперемнно другъ на друга, наконецъ начали они намъ говорить о дом, которой у нихъ недавно построенъ въ Кермартен, и о уборахъ въ немъ находящихся. Потомъ стали разговаривать о своихъ сосдяхъ, о коихъ насказали намъ много добраго, и теперь мы весьма хорошо освдомлены о свойствахъ семи или осьми честныхъ особъ, коихъ и именъ никогда мы неслыхивали, а все ето, какъ ты разсудить можешь. говорено было на тотъ конецъ, чтобъ дать намъ выразумть, въ какой отмнности живетъ фамилія Мередитовъ въ Кермартен. Кавалеръ изъ сего вывелъ матерію того разговора, которой онъ имлъ нкогда съ покойнымъ Милордомъ Манзеллемъ, сей честный господинъ поздравлялъ его тмъ, онъ что ежегодно чистаго доходу получаетъ три тысячи фунтовъ Штерлинговъ съ выгодныхъ своихъ помстьевъ, не считая великаго числа наличныхъ денегъ, изъ коихъ сей же господинъ предполагалъ, что онъ употребитъ часть на избраніе своего племянника въ члены Парламента, для какого нибудь Графства, но онъ намъ повторилъ также и разумной свой отвтъ на сіи слова, что онъ сего длать не намренъ, и что охота къ таковымъ избраніямъ, раззорившисъ многія хорошія фамиліи, по его мннію не лучшіе страсти къ картежной игр.
А какъ такія забавныя подробности завели насъ весьма далеко, то Кавалеръ подумалъ, что уже далъ намъ высокое понятіе о своихъ богатствахъ и знатности, онъ подошелъ ко мн, подавъ знакъ Г. Фулеру, чтобъ на минуту отъ насъ вышелъ, и тогда началъ онъ мн подробно изчислять хорошія качества своего племянника, онъ объявилъ мн ту сильную страсть, которую Г. Фулеръ ко мн почувствовалъ, онъ меня униженно просилъ удостоить своею благосклонностію молодаго человка, столъ меня достойнаго, столь хорошо воспитаннаго и столь благороднаго, коего при томъ онъ хочетъ учинить единымъ своимъ наслдникомъ, и для коего, изъ уваженія ко мн намренъ онъ сдлать то, чего бы ни для какой другой женщины не сдлалъ.
На столь важныя предложенія не позволено было отвчать съ видомъ шутливымъ, отъ коего не льзя было удержаться при первомъ посщеніи Кавалера Роланда Мередита. Я досадовала, видя себя почти такъ смущенну, нму и безразсудну, какъ будтобъ думала одобрить намреніе Г. Фулера. Г. и гжа. Ревсъ, по видимому принимали за удовольствіе видть меня въ такомъ состояніи. Кавалеръ, казалось мн, хотлъ уже затянуть гальскую свою псенку и плясать съ великой своей радости. Въ семъ восхищеніи, онъ меня спросилъ, не позвать ли племянника для подтвержденія того, что онъ мн говорилъ, и чтобъ онъ вс свои сердечныя чувства открылъ мн? Онъ не много робокъ, сказалъ онъ мн. Онъ утверждалъ, что одно ласковое мое слово можетъ его сдлать человкомъ. Позвольте, прибавилъ онъ съ тою же горячностію: позвольте мн его кликнуть, я самъ за нимъ пойду. При сихъ словахъ доброй старикъ побрелъ изъ горницы. Я немедлнно ему отвчала: пожалуйте, Г. Кавалеръ, выслушайте одно слово, прежде нежели Г. Фулеръ сюда придетъ. Вы объяснились со всевозможною честностію, и я вамъ столь же обязана, какъ и Г. Фулеру, за то мнніе, которое о мн имете. Но то, что вы мн предлагаете, дло совсемъ невозможное.
Какъ невозможное! Нтъ, нтъ Сударыня, ничего правда нтъ столь удобнаго. Вы окажете намъ милость и дадите намъ время, въ которое нсколько разъ васъ постить можемъ, и въ которое можете лучше узнать добрыя качества и разсудительность моего племянника. Вы будете убждены его устами, его сердцемъ, его душею, долженъ я сказать, въ той любви, которую онъ къ вамъ чувствуетъ. Не ему нужно время. Етотъ молодецъ ршился уже навсегда. Но скажите, Сударыня, что вы назначаете недлю или нсколько дней, дабы разсудить о томъ, что вы можете или хотите намъ дать въ отвтъ. Вотъ все, чего я у васъ теперь прошу, Сударыня, или лучше сказать все то, что я самъ могу вамъ позволить.
Сиръ Роландъ, возразила я, я не могу сумнваться, чтобъ въ нсколько дней, или въ недлю мои расположенія не остались такими, каковы они и теперь. Онъ прервалъ меня возклицаніями, жалобами, и весьма нжными укоризнами, кои относилъ онъ, то ко мн, то къ Г. и гж. Ревсъ. На конецъ далъ онъ мн время повторитъ, что ето дло невозможное, и что изъ уваженія къ его племяннику, которой, какъ мн казалось, много онаго заслуживалъ, я ему совтую склонить его совершенно отмнить свои намренія, ибо я не люблю приводить въ утомленіе сердце честнаго человка. При семъ выраженіи чувствованія его ко мн воспламенились, онъ съ запальчивостью уже оказывалъ свои сожалнія, удивленіе и нжность, и даже свидтельствовался небомъ, что если я захочу быть его племянницею и соглашусь ему доставлять удовольствіе единожды въ день съ собою видться, то онъ оставитъ для себя только сто фунтовъ Штерлинговъ годоваго доходу, а все протчее, что ни иметъ, отдастъ мн. Глаза его были омочены слезами, лице разгорлось, честность на всхъ чертахъ его оказывалась. Великодушный человкъ! не могла я удержаться, чтобъ ему такъ не отвтствовать. Я весьма была тронута, и ушла въ другую горницу, но вскор возвратясь къ нимъ, увидла что Сиръ Роландъ держа въ рук платокъ неотступно упрашивалъ и гж. Ревсъ о способствованіи ему въ семъ начинаніи. Онъ и надъ ними толь сильное произвелъ впечатленіе, что они не могли удержаться, дабы не сказать мн нсколькихъ словъ въ его пользу.
Кавалеръ тогда предложилъ, не позвать ли ему своего племянника, дабы онъ самъ за себя говорить могъ. Онъ неотмнно хотлъ его звать. Нтъ, Сударь, сказала я ему, вы превосходной стряпчій, уврьте Г. Фулера, что я дв причины имю его почитать, за собственныя его достоинства и за достоинства его дяди, но я еще васъ прошу, избавте меня труда огорчить такого человка, коего я почитаю. Я искреннйше благодарю его за то мнніе, которое о мн иметъ, и еще гораздо больше благодарна буду, естьли онъ приметъ мою благодарность за вс т чувствованія, кои я къ нему имть могу.
Любезная моя племянница, сказалъ мн Г. Ревсъ, вы можете по крайней мр взять нсколько дней на разсужденіе. Что вы длаете! отвчала я ему. Вы умножаете только затрудненія. Я жалуюсь на ваше благоразуміе, но не видители, что Сиръ Роландъ почитаетъ уже меня за жестокую! но мой нравъ чуждъ жестокости. Благополучіе другаго поставляю я себ за щастіе. Я бы желала сравняться въ великодушіи съ Г. Роландомъ. Пусть онъ потребуетъ чего нибудь такого, но чтобъ то не была я сама, тогда вс силы свои приложу ему удовлетворить. Но какъ мои отвты возбудили еще боле его упорство, то онъ свидтельствовалъ, что по тхъ поръ не оставитъ своей надежды, пока не увидитъ меня въ другихъ обязательствахъ. Пусть мн покажутъ такого же свойства двицу, прибавилъ онъ, то я отстану отъ Миссъ Биронъ. Она будетъ имть время о томъ размыслить. Пожалуйте, Сударыня…. Но я позову своего племянника, и въ семъ восторг онъ весьма поспшно вышелъ, какъ будто бы опасался, чтобъ я его не удержала. Г. и гжа. Ревсъ начали длать мн свои представленія, во Кавалеръ прежде, нежели я могла на оныя отвчать, вошелъ къ намъ съ своимъ племянникомъ.
Г. Фулеръ поклонился мн весьма почтительно. Онъ, казалось, пораженъ былъ боле, нежели тогда, какъ подавалъ мн руку при моемъ приход. Дядя разсказалъ ему все произшедшее между нами, уже хотли было садиться, какъ Кавалеръ попросилъ Г. Ревса на минуту съ нимъ переговорить, но не схватилъ уже за его пуговицу, какъ при первомъ посщеніи. Они вышли вмст. Гжа. Ревсъ также разсудила выдти въ другую дверь, а я осталась одна съ Г. Фулеромъ.
Мы сидли минуты съ четыре въ молчаніи. Казалось, что не мн должно было начать. Г. Фулеръ не зналъ, что длать. Онъ принялъ на себя трудъ придвинуть свой стулъ къ моему, потомъ отодвинулъ его нсколько въ задъ, тамъ опять впередъ, выдергивалъ свои манжеты, и прокашлялъ раза съ четыре. На конецъ уста его открылись дабы сказать мн, что я не могу не примтить его смущенія …. его безпорядка …. что онъ въ чрезвычайномъ смущеніи, и что все сіе произходитъ отъ его почтенія, отъ его глубочайшаго ко мн почтенія. Онъ еще раза два прокашлялъ, и тутъ уста его закрылись.
Я не могла имть удовольствія веселиться смущеніемъ столь скромнаго человка. Каждая черта на его лиц была въ дйствіи, руки и ноги его дрожали. О моя любезная! сколь велика есть сила любви, если толь сильныя колебанія, суть естественныя дйствія сей страсти!
Государь мой, отвчала я…. Сиръ Роландъ меня увдомилъ о томъ добромъ мнніи, которое вы о мн имете. Я вамъ за то обязана. Я сказала Сиру Роланду.... Ахъ Сударыня, прервалъ онъ съ большею твердостію, не повторяйте того, что вы сказали моему дяд, онъ меня о томъ уже…. увдомилъ. Я признаю себя недостойнымъ васъ, но отъ того не боле я воленъ отрещись отъ вашего благопріятства. Тотъ, кто знаетъ въ чемъ состоитъ его щастіе, можетъ ли удержаться, чтобъ не искать онаго, чтобъ ему ни стало? Я могу только сказать, что я самый нещастный человкъ, если вы не оставите мн надежды…. Я также прервала его речь, чтобъ не питалъ въ себ такихъ чувствованій: коимъ невозможно мн соотвтствовать. Онъ изпустилъ глубокой вздохъ. Меня уврили, возразилъ онъ, что вы, Сударыня ни къ кому сердечной привязанности не имете, и на семъ то основалъ я свою, мнимую надежду.
Я ему искренно сказала, что его не обманули, и что я не видала еще такого человка, съ коимъ бы желала быть соединена брачными узами. Г. Фулеръ изъ того заключилъ, что по сему онъ можетъ надяться отъ времени, отъ неослабныхъ стараній, отъ уваженія и отъ безпредльной своей страсти…. О! Г. Фулеръ, сказала я ему, не почитайте меня неблагодарною нечувствительною, когда ни дни ни года не могутъ произвесть никакой перемны въ такомъ дл. Я чувствую, что могу только васъ почитать. Такъ вы видли, Сударыня, кого нибудь такого, къ коему по вашему мннію можете имть благопріятнйшія чувствованія, нежели ко мн. Такой вопросъ былъ уже понудителенъ, и я могла бы на оной не отвтствовать. Однако я ему повторила, что я еще никого не видала, коегобъ пожелала бы имть себ мужемъ. Онъ вздохнулъ потупилъ глаза. Я присовокупила: Г. Фулеръ изъ моей откровенности увидитъ, сколь превосходное мнніе я о немъ имю, я признаюсь ему, что между всми, коихъ я видала, естьлибъ только находился такой, къ коемубъ могла питать въ себ т чувствованія, какихъ ни къ кому не имю, то ето былъ бы одинъ сосдъ нашей фамиліи, которой считалъ за долгъ любить меня съ самаго моего младенчества, человкъ честной, добродтельной, скромной и такой, какимъ я почитаю Г. Фулера. Правда не столъ велико у него имніе, какъ у племянника Сира Роланда Мередита, но какъ нтъ другой у меня причины предпочесть ему Г. Фулера, то честноль бы было для меня подать такое предпочтеніе богатству? Я уврена, Сударь, что вы великодушно употреблять будете такую мою откровенность. Не приличнобъ было увдомить о семъ того человка, о коемъ я говорю, не только для него, съ коимъ я ни въ какія обязательства вступитъ не намрена, но и для васъ, съ коимъ я столь свободно объяснилась.
Онъ повторилъ, что онъ самый нещастной человкъ, по по крайней мр сметъ надяться, что я ему позволю видться иногда съ его другомъ Г. Ревсомъ. Я ему сказала, что не имю ни какого права тому противишься, лишь бы его посщенія не относились ко мн, и общала ему, что когда онъ ограничится простою вжливостію, не требуя отъ меня боле ничего, то буду его почитатъ какъ такого человка, коего уваженіе приноситъ мн честь.
Онъ по сихъ словахъ всталъ въ глубокой печали, вынулъ платокъ свой и прошелъ по горниц вздыхая, я думаю, что его вздохи были искренне Гревилевыхъ. По такому движенію Кавалеръ и Г. Ревсъ вошли къ намъ въ одни двери, а гжа. Ревсъ, въ другія. Не думай, любезная моя, чтобъ я представила теб новое явленіе, которое навело бы на тебя скуку своею продолжительностію. Сколько жалобъ, сколько укоризнъ, сколько усилій должно было перенести отъ дяди и племянника? на конецъ обратясь къ Кавалеру, сказала ему, что я удивляюсь его благодушію въ толь нжномъ и неотступномъ его стараніи, и что не иначе оное считаю, какъ за доказательство достоинствъ Г. Фулера, но какъ я ничего больше сего къ ихъ удовлетворенію сдлать не могу, то и прошу ихъ позволитъ мн выдти. Я дйствительно пришла въ свою горницу, я бросилась въ креслы, гд живой образъ всего того, что я видла и слышала, произвелъ во мн многія размышленія, и мн должно было долгое время ободряться, дабы писать к теб столь продолжительное письмо. Судя по всему, любезная моя, я молю Бога, чтобъ не далъ мн супруга хуже Г. Фулера.
Сиръ Роландъ многократно спрашивалъ Г. и гжу Ревсъ, можно ли имть какую надежду, чтобъ время и неослабныя попеченія были удобны перемнишь мои расположенія, или, не льзя ли чего общать себ въ провинціи отъ посредства моихъ ближнихъ родственниковъ, но Г. Ревсъ ему отвчалъ, что когда уже я такъ объяснилась, и когда моя фамилія отнюдь не намрена ршаться въ мой выборъ: то и сумнвается, чтобъ такія поступки были полезны.
Вчера водили меня въ концертъ, а въ ныншній вечеръ должна я хать въ комедію. Ето некончаемое движеніе. Г. Фулеръ приходилъ сего утра. Я тогда съ Гжею Ревсъ была на посщеніи у одной ея пріятельницы. Онъ видлся съ Г. Ревсомъ, и въ довольно продолжительномъ разговор, столь мало оказывалъ надежды, что считаю себя отъ него освобожденною, темъ боле, что Сиру Роланду на сихъ дняхъ должно возвратиться въ Кермартенъ. Онъ и самъ приходилъ къ намъ съ часъ спустя посл своего племянника. Г. Ревсъ тогда вызжалъ, да и мы садились опять въ карету, чтобъ хать за нкоторыми закупками въ Лугдатегиль. Мн спшатъ заготовлять платья, и все нужное къ тому, чтобъ я могла показаться въ зрлищахъ и собраніяхъ съ Милади Вилліамсъ. Я уже совершенно сдурилась, но въ томъ отчасти виновата моя сестрица. При семъ ты увидишь образчики моихъ штофовъ.
Я думала, что у насъ къ Нортгамптон-Ширъ всякія моды были, а здсь переправляютъ вс мои платья, дабы я не показалась страшною, вотъ какъ ето здсь называется.
Будетъ ли мн столь легко отдлаться отъ Баронета какъ отъ Г. Фулера! Онъ уже возвратился въ городъ, и я узнала, что онъ посылалъ къ намъ спросить, можетъ ли съ нами завтра по полудни видться. Къ чему послужатъ мн частыя изъ дому отлучки? Онъ выберетъ и другое время, а я только умножу его замшательство, или можетъ бытъ внушу ему большую мысль о его достоинствахъ, если подамъ ему такое мнніе, что его опасаюсь.
Генріетта Биронъ, къ Люціи Сельби.
Сиръ Гарграфъ приходилъ къ намъ часу въ пятомъ. Онъ былъ одтъ весьма пышно. Съ начала спрашивалъ онъ Г. Ревса. Я была въ своемъ кабинет, изображеніе поданное мн о немъ отъ Г. Аллестрисаг не возбуждало боле во мн желанія его принимать. Онъ извинился, что такъ рано пришелъ, говоря что съ нетерпливостію желаетъ переговорить на минуту съ Г. Ревсомъ прежде нежели будетъ просить со мною свидться. Дома ли она? Его былъ первой его вопросъ. Г. Ревсъ отвчалъ ему, что я дома, сколь много долженъ я ее благодарить! возразилъ онъ, я обожаю ее за такое благодушіе. И такъ ты видишь, любезная моя, что если я осталась дома, то конечно для того, чтобъ не упустить его посщенія.
Я должна теб разсказать весь сей разговоръ по словамъ Г. и Гжи. Ревсъ. Ты знаешь, что моя сестрица ничего не упущаетъ, что слышитъ.
Съ тхъ поръ, какъ меня видлъ, говорилъ онъ, время ему казалось не сноснымъ и продолжительнымъ. Онъ клялся своею жизнію, что неиметъ ни на единый часъ покою. Онъ никогда не видалъ такой особы, къ коей бы чувствовалъ столь сильную склонность. Онъ клялся своею душею, что не иметъ такихъ намреній, коибъ не были основаны на честности.
Онъ много разъ вставалъ, ходилъ по горниц, поправляя свой уборъ, и осматривая себя съ груди до ногъ. Онъ съ великимъ удовольствіемъ говорилъ о томъ щастіи, которое ему представляется, хотя и зналъ, что у меня есть не большое скопище обожателей, но какъ онъ знаетъ, что нтъ изъ нихъ ни одного такого, коему бы я благопріятствовала, то и думаетъ, что можетъ ласкаться нкоторымъ предпочтеніемъ. Я уже вамъ объявилъ, сказалъ онъ Г. Ревсу, что я въ разсужденіи статей даю полную мочь. Что я сдлаю для такой разумной двицы, то самое сдлаю для самаго себя. Я не имю, Г. Ревсъ, обыкновенія хвалиться моимъ имніемъ, но представлю предъ вами или предъ всею фамиліею Миссъ Биронъ настоящее состояніе моего имнія. Никакое имущество въ толь хорошемъ порядк не было. Двица, къ коей бы я имлъ толикое уваженіе, властна жить въ город, или въ деревняхъ, какъ ей за благоразсудится. Въ деревняхъ можетъ она выбрать то помстье, которое ей боле понравится. Я не буду имть инной воли, какъ ея собственную. Я не сумнваюсь о вашемъ дружеств, Г. Ревсъ, присовокупилъ онъ, я заслужу также и ваше, Сударыня, и увряю васъ, что много удовольствія себ общаю, когда вступлю съ вами въ сродство.
Потомъ напомнилъ онъ то, что случилось у Милади Вилліамсъ между имъ и Г. Вальденомъ. Онъ повторилъ нкоторыя выраженія своего противника, онъ передразнивалъ корченья его лица, и смясь изъ всей силы, при каждомъ слов, гд онъ находилъ или смшнаго или грубаго, оставлялъ Г. и Гж. Ревсъ только время надъ нимъ смяться или по крайней мр улыбаться, сколько благопристойность дозволяла, съ такимъ глупцомъ, коего тщеславія уязвить не хотятъ.
А какъ хотли уже подавать чай, то Гжа. Ревсъ послала мн о немъ сказать. Я сошла въ низъ. Когда я пришла, то Г. Гарграфъ подступилъ ко мн съ видомъ нжнымъ. Поклонъ его не мене изъявлялъ его ко мн чувствительности. Безподобная двица! сказалъ онъ мн, я уповаю, что вы столько же милостивы сколько и прелстны. Вы не можете вообразить, что я претерплъ съ того времени, какъ имлъ честь васъ видть. При сихъ словахъ онъ мн низко поклонился, и какъ казалось, что онъ длался доле, по мр какъ сжимался и поднималъ голову въ задъ, то можно бы было подумать, что онъ сталъ выше отъ того, что наклонился. Приятной глупецъ, сказала я сама въ себ. Я сла, и старалась принять на себя довольно свободной и непринужденной видъ, проговоря нчто моей сестриц и ему самому. Онъ просилъ изъ милости, чтобъ еще полчаса повременили и не подавали чаю, и чтобъ до приходу служителей позволено ему было повторить часть того разговора, которой онъ имлъ съ Г. и съ Гжею Ревсъ. Еслибъ онъ не думалъ, что длаетъ мн много чести, и еслибъ не полагался на силу своихъ осьми, или десяти тысячъ Штерлинговъ годоваго дохода, то, смю вообразить, боле бы употребилъ онъ церемоній. Но сказавъ мн въ короткихъ словахъ, сколько почувствовалъ къ моему свойству склонности, разсуждаетъ онъ за благо отнестись въ семъ къ тому объясненію, которое онъ о своихъ чувствованіяхъ подалъ мн у Милади Вилліамсъ. Потомъ говорилъ онъ о выгодахъ, кои получить я могу, касательно условныхъ статей. Онъ выхвалялъ сильную свою страсть, и съ великою горячностію просилъ меня оной соотвтствовать.
Я бы могла вс его рчи обратить въ шутку, тмъ боле что жаръ, съ которымъ, какъ казалось, хотлъ онъ произнесть сіи послднія слога, сопровождаемъ былъ такою бглостію языка, которое не показывало, чтобъ сердце его было очень тронуто, по крайней мр не могла она сдлать многаго впечатлнія надъ моимъ, но чтобъ вс его требованія отвергнуть, ршилась я ему отвчать откровенно.
Я ему сказала: естьлибъ я, Сударь, казалась въ сумнніи о искренности вашихъ объясненій, то вы моглибъ думать, что я требую другихъ увреній, но я всегда говорю чистосердечно, и вы не должны иннаго отъ меня ожидать, какъ настоящей истиниы. Я васъ благодарю, Судаоь, за доброе ваше обо мн мнніе, но не могу принять вашихъ предложеній. Его изумленіе при сихъ словахъ, оказавшееся, превосходитъ вс мои выраженія. Вы не можете, Сударыня?... Правду ли вы говорите? Боже мой!
Онъ нсколько минутъ молчалъ, обращая глаза свои на меня, а потомъ на себя, какъ 6удто бы говорилъ: екая дурачка! да знаетъ ли она, что отвергаетъ? Между тмъ оправясь нсколько отъ сего изумленія началъ опять говорить: меня увряли, что сердце ваше свободно, но тутъ должна быть ошибка. Какой нибудь щастливой смертной…. Я его прервала: какое слдствіе, государь мой, вы выводите. Разв не можетъ двица отвергнуть предложеній Кавалера Поллексфена, не имя сердца предупрежденнаго въ пользу другаго. Но, Сударыня, отвчалъ онъ, качая головою и остановляясь на каждомъ слов, такой человкъ, какъ я….. которой не вовсе непріятенъ, ни по виду своему, ни поступками…. которой иметъ нкое званіе въ жизни…. Тутъ онъ вдругъ, остановился, потомъ опять началъ: не можно ли мн знать, какія причины къ тому имете, Сударыня? По крайней мр, естьли вашъ отказъ точно столь справедливъ, какъ вамъ кажется, то, пожалуйте, увдомте меня о нихъ. Я увижу, могу ли быть столь щастливъ, чтобъ опровергнуть оныя.
Я ему сказала съ тою же откровенностію, что никто не властенъ надъ его склонностями, что обвиняютъ женщинъ въ своенравіи, и что можетъ быть и я не изъята отъ сей укоризны, но что, не могши показать причины, иногда чувствуютъ въ себ склонность, либо отвращеніе…. Отвращеніе! Сударыня, отвращеніе! Миссъ Биронъ. Я говорила вообще, Сударь, я уврена, что изъ двадсяти двицъ нашлись бы девятьнадсять такихъ, коимъ бы весьма лестны были домогательства Сира Гарграфа Поллексфена. Но вы сами, Сударыня, есть та двадсятая двица, которою я пленился. Пожалуйте скажите мн какую нибудь причину? Не требуйте отъ меня оной, Сударь, какъ бы нкую отмнность. Не сами ли вы нсколько странны и отмнны, когда считаете меня двадсятою двицею? Ваши достоинства, Сударыня… Я его еще прервала. Тщетно, государь мой, представлять мн такую причину…. Я общала говорить съ вами чистосердечно : можетъ быть тотъ, коему участь меня опредляетъ, мене васъ имть будетъ достоинствъ, но должна ли я вамъ сказать? онъ боле будетъ сходствовать съ моею склонностію. Простите мн, Сударь, я бы не столь свободно объяснилась, естьлибъ честь позволяла мн держать васъ хотя въ малйшей неизвстности, когда сама я вовсе оной не имю.
Тщеславіе его, показалось мн, было тмъ тронуто. Онъ боле будетъ сходствовать съ вашею склонностію! Повторялъ онъ многократно, кидая взоры около себя. И такъ точно вы, Сударыня, на такое намреніе ршились?
Точно, сударь.
Лице его еще боле нахмурилось. Довольно ли я смущенъ? вдругъ началъ онъ говоришь громкимъ голосомъ. Я не принимаю столь нетвердаго и столь противнаго моей надежд отвта. Вы общались говорить со мною чистосердечно, Сударыня, то скажитежъ мн по крайней мр, не предупреждены ли ваши склонности. Скажите мн, существуетъ ли тотъ щастливый человкъ, коему бы сердце ваше дало таковое предпочтеніе? Я не знаю, отвчала я ему, какое права имете вы предлагать мн такой вопросъ. Онъ продолжалъ: позвольте мн, Сударыня, изъясниться боле, я знаю Г. Фенвича и Г. Гревиля, они оба признались мн, что вы не подали имъ никакой надежды. Однако они объявляютъ, что не лишаются оной. Скажите мн, Сударыня, такъ ли откровенно вы говорили съ ними, какъ со иною? Такъ я увряю васъ, Сударь, что я имъ тоже самое отвчала.
А Г. Орму, Сударыня?
Я его почитаю, Сударь, за такого человка, которой иметъ превосходнйшія свойства.
Ахъ! Сударыня, чтожъ не скажете мн, что ваши склонности предупреждены?
Естьлибъ ето и было, Сударь, то такое признаніе можетъ быть ни къ чему бы не послужило.
Ни къ чему бы вамъ не послужило? Вскричалъ онъ съ живостію, по правд, дражайшая Миссъ Биронъ.… Я гордъ, Сударыня, естьлибъ не былъ я гордъ, то не старался бы о полученіи отъ васъ благопріятства. Но позвольте мн сказать, что мое мнніе, порода и пылкая къ вамъ страсть не имютъ въ себ ничего васъ недостойнаго, по крайней мр такъ будетъ о томъ судить ваша фамилія, естьли вы окажете мн честь, согласясь, чтобъ я ей открылъ свои чувствованія.
Я отвчала на сіе гордое представленіе слдующими словами: я желаю Сиръ Гарграфъ, чтобъ ваше имніе послужило къ вашему щастію, чего конечно вы не упустите, естьли употребляете его на благотворенія, но хотябъ оно было несравненно боле, однако одна сія выгода ни мало для меня не привлекательна: должности мои умножились бы съ моею возможностію. У меня имніе не велико, а хотябъ оно и гораздо мене было, но удовольствовало бы мое честолюбіе, сколь долго жить буду въ такомъ состояніи, въ такомъ теперь нахожусь, естьли же вступлю въ брачное состояніе, то буду умть довольствоваться самолюбіемъ того человка, коего сама изберу.
При сихъ словахъ оказалъ Баронетъ лестной и страстной видъ. Онъ клялся, что я буду его супругою, и что каждое слово изходящее изъ моихъ устъ, налагало на него крпчайшія оковы, но я его просила неотмнно кончить такой разговоръ, коего боле терпть не могла. Съ тмъ договоромъ, сказалъ онъ, чтобъ я позволила приходить ему иногда къ Гж. Ревсъ. Но безъ всякаго ко мн отношенія, возразила я. По крайней мр вы не будете убгать, Сударыня, подхватилъ онъ, вы не будете отказываться меня видть. Я вамъ объявляю, Миссъ Биронъ, что вы получили себ еще любовника, я не престану преслдовать васъ до тхъ поръ, пока не будете моею супругою, или пока не увижу васъ супругою другаго человка. Он произнесъ сіи послднія слова такимъ голосомъ, которой меня столь же оскорбилъ, какъ и самая его рчь. Отвтъ мой оное доказалъ. Въ весьма продолжительномъ разговор, сказала я съ видомъ холоднымъ, хвалюсь я, что не могу осудить себя ни за одно слово и ни за что такое, о чемъ бы должна была жалть. Сіе разсужденіе его тронуло.
Онъ мн отвчалъ, что не иметъ такого мннія и наклонясь ко мн съ видомъ довольно наглымъ, сказалъ, что во мн усматриваетъ нсколько гордости. Гордости, Сударь! Такъ, Сударыня, нсколько гордости и много жестокости. Жестокости, Сударь? Гордости, Сударыня, жестокости и неблагодарности.
Тогда показалось мн, что естьли доле съ нимъ пробуду, то конечно иннаго отъ него не увижу, какъ обидъ. Все, что ни говорилъ о немъ Кавалеръ Аллестрисъ, пришло мн на мысль. Естьли вы меня считаете столь виноватою, возразила я не горячась, то примите за благо, государь мой, чтобъ я вышла отсюда, дабы лучше разсмотрть свои чувствованія, и поклонясь ему низко, немедлнно пошла. Онъ меня усильно просилъ остаться, и шелъ за мною до самой лстницы. Но я взошла на верьхъ не слушая его.
Г. и Гжа. Ревсъ мн разсказывали, что по моемъ уход онъ явно оказалъ не только свою гордость, но и злой нравъ. Онъ у себя кусалъ губы, ходилъ большими шагами по горниц, потомъ разсвшись въ креслахъ предался жалобамъ, защищалъ самъ себя, обвинялъ и паки начиналъ защищать и обвинять себя, а все сіе кончилъ онъ усильною просьбою, чтобъ Г. и Гжа. Ревсъ подали ему свое покровительство. Онъ не можетъ понять, говорилъ онъ имъ, чтобъ съ толь честными намреніями и при толикой возможности сдлать меня щастливою, былъ онъ по несчастію отвергнутъ. Негодованіе его обратилось на Г. Орма, которой, говорилъ онъ, есть благопріятствуемой его совмстникъ, естьли сколько кто либо дйствительно есть онымъ, ибо онъ знаетъ, что ето ни Гревиль ни Фенвичъ. Онъ признался, что моя гордость весьма его тронула, на конецъ просилъ онъ гжу Ревсъ, чтобъ велла меня позвать отъ своего имени, но какъ досада, въ коей она его видла, не допущала ее оказать ему сію милость, то онъ самъ приказалъ меня просить, чтобъ я сошла въ низъ. Я съ учтивостію велла ему отвчать, что занята дломъ, и пишу къ теб письмо, надясь, что Г. Гарграфъ и мои родственники милостиво примутъ мое извиненіе. Я назвала Г. и гжу Ревсъ съ тмъ, чтобъ мой отказъ не во все огорчителенъ ему показался. Но сей отвтъ еще боле его раздражилъ. Онъ просилъ прощенія у гжи Ревсъ, но клялся, что будетъ слдовать по моимъ стопамъ, какъ стнь, и во чтобъ ни стало, хотя бы вся земля и самой адъ на него возсталъ, но я буду супругою Поллексфена. Въ семъ жару онъ вышелъ изъ горницы, глаза у него бгали, лице разгорлось.
Не покажется ли теб, моя любезная, что Г. Ревсъ, у коего подъ покровительствомъ и живу, съ излишнею терпливостію сносилъ въ своемъ дом подобное произшествіе? Можетъ быть сія самая причина сдлала его столь спокойнымъ. Намъ извстно, что онъ наилучшія иметъ свойства. При томъ восемь или десять тысячъ фунтовъ Штерлинговъ… Однако съ такою независимостію, въ какой онъ находится…. Но великость иметъ всегда свои пріятности.
И такъ Сиръ Гарграфъ подтвердилъ намъ то, что Кавалеръ Аллестрисъ о его нрав сказывалъ. Я думаю, что изъ мужчинъ боле всхъ его опасаться должна. Г. Аллестрисъ представлялъ намъ его злымъ и мстительнымъ, естьлибъ я принуждена была слушать еще отъ него подобныя рчи, весьма бы береглась на чисто ему сказать, что сердце мое свободно, по крайней мр сколькобъ было можно не съ такою твердостію, дабы не воспламенить его боле, и дабы онъ не употребилъ противъ меня какихъ либо насильственныхъ средствъ. Я клянусь теб, любезная Люція, что изъ всхъ иною виденныхъ мужчинъ, наимене желалабъ я быть его женою. О естьлибъ онъ столь былъ ожесточенъ мною, чтобъ мн его никогда не видать!
Гжа. Вилліамсъ присылала къ намъ объявить, что въ будущій четвертокъ будетъ маскерадъ, она беретъ на себя стараніе о моихъ платьяхъ: я ей велла сказать, что не желаю ничего съ лишкомъ пышнаго и отмннаго, и что весьма буду сожалть, естьли привлеку на себя взоры всего собранія.
Генріетта Биронъ, къ Люціи Сельби.
Отъ Г. Гревиля приходилъ къ намъ лакей, для отданія намъ поклона отъ своего господина. Такъ етотъ Г. Гревиль въ Лондонъ. Я обманываюсь, если не скоро въ состояніи буду его обязать. Ненависти моей, какъ ты знаешь, просилъ онъ отъ меня, какъ бы за нкую милость. Я примчаю, что мы чрезвычайно сами себя опечаливаемъ, когда вжливостію платимъ за принужденное уваженіе. Однако свойство мое меня къ тому влечетъ, и я не могу онаго оставить, не сдлавъ себ нкоего насилія. И такъ ето мене есть достоинство, нежели истинная необходимость. Я помню, что упустила благоугожденіе къ одному токмо знакомому молодому человку, которой, по важности своей фамиліи, просилъ у меня позволенія скрытнымъ образомъ оказывать мн свои услуги. Теб не безъизвстно сіе приключеніе. Мн кажется, что двица, слушающая столь важныя условія, вступаетъ какъ бы въ заговоръ противъ самой себя, а гораздо чаще противъ тхъ, коимъ обязана такую же оказывать довренность, какъ уваженіе и честь.
Пріздъ Г. Гревиля меня печалитъ, я думаю, что скоро и Г. Фенвичь за нимъ будетъ. Въ моей досад онъ не производитъ ничего такого, по коему бы я не усиливалась любить скромнаго Орма.
Не ужели всегда должна я писать къ теб объ однихъ только любовныхъ длахъ? Сиръ Роландъ, Гарграфъ и Гревиль были нын вмст у Г. Ревса. Сиръ Роландъ пришелъ прежде всхъ, и за четверть часа до того времени, какъ приготовили намъ чай. Спрося у моей сестрицы, не отмнила ли я своего намренія, желалъ онъ на минуту переговорить со мною на един. Я истинно уважаю сего честнаго старика. Честностію, любезная моя, разумю я здравой смыслъ и честь сопряженные съ вжливостію и почтенія достойными поступками. Честной человкъ, такія качества имющій, не мене отъ того достоинъ почтенія, что показывается нсколько страннымъ. Я немедлнно сошла въ низъ.
Сиръ Роландъ подошедши ко мн, схватилъ меня съ жаромъ за руку и смотря на меня пристально, вскричалъ: Боже мой! таже пріятность, тже самыя прелсти на семъ миломъ лиц! Какъ можно, чтобъ съ видомъ толь ласковымъ….. Но надобно быть доброю….. надобно…. Не жмите такъ моей руки, Сиръ Роландъ, прервала я рчь его, вы меня опечалите, если принудите меня повторить. …Какъ! сказалъ онъ мн, вы отказываетесь? Ахъ! дражайшая Биронъ, берегитесь повторятъ свои слова, не ужели не желаете вы кому нибудь спасти жизнь? Мой нещастной племянникъ теперь дйствительно при смерти. Я хотлъ было принесть его съ собою, но нтъ, онъ весьма страшится, что не будетъ одобренъ благопріятствомъ владычицы своего сердца. Знаете ли вы, чтобъ кто нибудь питалъ къ вамъ столь нжную любовь? а разв ничего не длаютъ изъ любви, хотябъ нималой привлекательности въ достоинствахъ и скромности не находили? Любезнйшая Биронъ, не ожесточайте своего сердца. Я намренъ былъ отсюда дня черезъ два ухать, но не оставлю города, хотябъ и цлой мсяцъ должно было мн здсь прожить, только чтобъ быть свидтелемъ щастія моего племянника, когда я сего ему желаю, то врьте, что желаю того для устроенія собственнаго вашего благополучія. Дражайшая Биронъ согласитесь….. Я была нсколько тронута его поступкомъ, но не отвчала ни слова. Согласитесь на наше желаніе, продолжалъ онъ, почувствуйте въ сердц своемъ сожалніе, я прошу у васъ единаго слова въ утшеніе моему племяннику, я бы просилъ онаго у васъ на колнахъ еслибъ думалъ, что покорностію своею…. Такъ, на колнахъ хочу я испрашивать у васъ милости, тогда сей честный старикъ схватилъ меня за другую руку держа меня за одну еще съ начала своего разговора, и упалъ предо мною на колни.
Его положеніе привело меня въ чрезвычайное замшательство, я не знала, что длать, и что говорить, я не имла столько бодрости, чтобъ его поднять. Однако видя у ногъ своихъ человка такихъ лтъ, пріобртшаго отъ меня право къ уваженію его, обращающаго на меня омоченные слезами глаза, дабы, какъ онъ говорилъ, возбудитъ во мн сожалніе къ его племяннику, весьма я была тронута, на конецъ я заклинала его, чтобъ онъ всталъ. Вы требуете отъ меня милости, сказала я ему трепещущимъ голосомъ, а сами не довольно мн оной оказываете, о Сиръ Роландъ! сколько вы меня смущаете! я хотла было отнятъ свои руки, но онъ ихъ очень крпко сжалъ. Я топнула ногою при первомъ движеніи моей признательности. Сиръ Роландъ, встаньте, я не могу сносить такого зрлища, встаньте, покорнйше я васъ прошу, и по таковому же побужденію стала я предъ нимъ на одно колно. Вы видите, прибавила я….. что еще боле могу я сдлать? Встаньте же, Сударь, я васъ прошу на колнахъ оставить предо мною сіе положеніе, по истинн, вы меня огорчаете много, пожалуйте оставте мои руки.
Два ручья слезъ потекли по его щекамъ. Я, я васъ огорчаю, Сударыня? и двица Биронъ благоволитъ унижать себя до…. Нтъ, нтъ, ни за что въ свт не пожелаю я причинить вамъ и на одну минуту огорченія. При семъ онъ всталъ, оставилъ мои руки, и я также встала съ довольнымъ смятеньемъ. Онъ подошелъ на минуту къ окну, дабы отереть свои слезы: потомъ, возвратясь ко мн говорилъ съ принужденною улыбкою: какая слабость! Какое ребячество! Какъ бы могъ хулить своего племянника? Но дайте мн только одно слово, Сударыня, скажите только, что согласны съ нимъ видться, позвольте ему къ вамъ придти, прикажите мн его привесть.
Я бы ето безъ сумннія сдлала, отвчала я ему, естьлибъ Г. Фулеръ ожидалъ отъ меня однихъ только учтивостей, но я хочу, Сударь, поступить дале, дабы доказать вамъ все то уваженіе, коимъ къ вамъ исполнена. Споспшествуйте моему щастію своимъ почтеніемъ и дружествомъ. Позвольте мн почитать васъ за родителя, а къ Г. Фулеру чувствовать всю горячность сестры. Я не столь щастлива, чтобъ могла кому нибудь принадлежать по столь нжнымъ именованіямъ. Г. Фулеръ обязанъ также имть ко мн подобныя чувствованія. Вс посщенія, кои вы по праву такого качества мн станете длать, будутъ для меня драгоцнне тхъ, коибъ когда либо могли быть чинимы по иной причин. Но, о родитель мой, ибо я уже хочу васъ такъ именовать, не понуждайте дольше своей дочери къ тому, чего она вамъ оказать не можетъ.
При сихъ словахъ у старика полились слезы, онъ испускалъ вздохи, кои дйствительно меня тронули, онъ меня называлъ Ангеломъ, божествомъ, непреодолимою двицею. Добродушіе мое, говорилъ онъ, кротость моя и откровенность проникнули до глубины его сердца. Я взяла его за руку, не слушая всего того, что онъ говорилъ еще въ пользу своего племянника, и привела его къ Г. и гж Ревсъ, кои насъ ожидали въ ближней горниц, и кои казались столь же изумленными моимъ поступкомъ, какъ и тмъ, что лице у Сира Роланда все было омочено слезами. Поздравьте меня, сказала я имъ съ громкимъ восклицаніемъ, я нашла себ родителя въ Сир Роланд, и признаю его племянника своимъ братомъ. Кавалеръ взявъ мою руку прижалъ ее къ своимъ устамъ, онъ назвалъ меня честію моего пола, онъ свидтельствовалъ, что естьли я не должна быть ему племянницею, то качество его дочери, которое я принять хочу, будетъ ему драгоцнне и славне короны, но онъ опять возвратился къ своему племяннику. Гжа. Ревсъ желала знать, что произошло между нами. Онъ началъ было разсказывать, и сіе безъ сумннія долгобъ его заняло, какъ объявили намъ о приход Кавалера Гарграфа Поллексфена. Сиръ Роландъ тотчасъ утеръ глаза, чтобъ не были красны, хотя отъ платка они еще красне стали. Онъ посмотрлся въ зеркало, прокашлялъ раза съ три, какъ будто бы мускулы его лица зависли отъ звука его голоса, онъ также нсколько поплъ, говоря мн, что когда поемъ, то слды печали изчезаютъ.
Сиръ Гарграфъ вошелъ къ намъ съ видомъ довольно пріятнымъ. Слуга вашъ, государь мой, сказалъ ему нсколько сурово старый Кавалеръ, въ отвтъ на поклонъ, которой тотъ ему сдлалъ. Я уже замтила, что видъ и уборы Баронета поразили Сира Роланда, и потому-то онъ наклонясь къ Г. Ревсу, хотлъ его о немъ разпросить. Г. Ревсъ представлялъ ихъ одного другому, какъ такихъ особъ, коимъ быть другомъ считаетъ себ за честь. Баронетъ подошедъ ко мн, началъ просить прощенія…. Никакъ, государь мой, прервала я его рчь, а онъ опять началъ, я признаюсь, Сударыня, что сильная моя страсть.… Но я васъ уподобляю..…. Я паки прервала рчь его, увряя, что все позабыто. Между тмъ, какъ онъ жаловался, что я столь легко ему прощаю, Сиръ Роландъ изумленный симъ краткимъ разговоромъ, сказалъ Г. Ревсу: я тому больше не дивлюсь. Увы! что станется съ любезнымъ моимъ племянникомъ? Будьте съ сей стороны спокойны, отвчалъ ему Г. Ревсъ. При семъ обнадживаніи принялъ онъ на себя столь веселой видъ, что скоро какъ я думала, заплъ бы онъ и псню, обратясь ко мн. Въ сіе время пришли служители и принесли завтракъ, мы уже сли пить чай, какъ вызвали отъ насъ Г. Ревса, которой тогда же опять возвратился, введя съ собою Г. Грвиля. Прежде нежели могли они подойти къ намъ ближе, спросилъ меня Сиръ Роландъ, по гальскому своему нарчію, кто еще ето такой?
Г. Гревиль подошелъ ко мн весьма учтиво. Я навдалась отъ него о всемъ томъ, что ниесть у меня дражайшаго въ Нортгамптон-Шир. Удовлетворя моей нетерпливости, спросилъ онъ меня, видла ли я Г. Фенвича. Нтъ, отвчала я ему. А! измнникъ, подхватилъ онъ улыбаясь, я думалъ, что онъ меня обманулъ, дня съ три я его не видалъ, но его здсь нтъ, прибавилъ онъ не столъ громкимъ голосомъ, я взялъ надъ нимъ верьхъ, впрочемъ я лучше желаю, что бы я, а не онъ приносилъ изъ насъ другъ другу извиненія. Я не захотла войти въ ихъ споры, и говорила ему, что нашла себ въ Лондон родителя, указывая ему на Кавалера Мередита, которой мн позволяетъ называть себя симъ именемъ. У васъ сына нтъ, я чаю, отвчалъ онъ, обратясь къ старику, я ласкаюсь, государь мой, что качество родителя не съ сей стороны вамъ дается. А какъ онъ сіи слова говорилъ съ смющимся видомъ, то Баронетъ свидтельствовалъ, что и онъ думалъ равнымъ образомъ оныя произнесть. Сиръ Роландъ имъ сказалъ весьма учтиво, что у него есть племянникъ, и когдабъ я согласна была съ его желаніемъ, то онъ бы меня гораздо больше любилъ въ качеств племяницы, нежели въ качеств дочери. Разговоръ былъ довольно пріятенъ даже до самаго уходу стараго Кавалера, которой не могъ при отъзд своемъ удержаться отъ того, чтобъ не просишь у меня позволенія привесть ко мн еще одинъ разъ своего племянника прежде нежели отправится въ Кермартенъ. Я отвчала ему на оное однимъ поклономъ.
Баронетъ и Г. Гревиль знали другъ друга потому, что нсколько разъ видались на бгахъ въ Нортгамптон, но не взирая на учтивости, съ коею они поздоровались, глядли они другъ на друга съ нкоею ревностію и какъ казалось, неоднократно хотли сказать одинъ другому нчто огорчитальнаго. Стараніе, съ коимъ я все мое вниманіе обращала къ Сиру Роланду, предупредило всякія съ ихъ стороны объясненія, и когда онъ ушелъ, то они довольно забавно шутили надъ его поступками и провинціальнымъ его выговоромъ, отъ коего по видимому никогда онъ не отвыкнетъ. Я чрезвычайно нетерпливо желала, чтобъ и сіи господчики ушли. Они, казалось, примчали другъ за другомъ, что уже идти пора, но ни тотъ ни другой не хотлъ выдти прежде. На конецъ Г. Гревиль, притворясь будто вспомнилъ, что я не люблю продолжительныхъ посщеній, распростился съ нами безъ всякаго другаго притворства.
Мн не возможно бы было избжать новыхъ извиненій Баронета, въ разсужденіи той досады, въ которую онъ приходилъ при послднемъ своемъ посщеніи. Изъ отвтовъ моихъ не надлежало ему быть довольне самимъ собою. Однако онъ опять обратился къ своимъ предложеніямъ, изъ коихъ составилъ мн пышное изображеніе, и не примчая, чтобъ они сдлали надо мною впечатлнія, началъ говорить о Г. Гревил, о коемъ подозрваетъ, говорилъ онъ, что не безъ намренія пріхалъ въ Лондонъ. Онъ мн говорилъ о немъ не очень выгодно, но я не сумнваюсь, чтобъ и Г. Гревиль не говорилъ, того же о Сир Гарграф, и я думаю, что не окажешь имъ несправедливости, когда и обихъ ихъ такими же почитать будетъ.
Я отвчала, что не больше къ одному принимаю участія какъ и другому, сказавъ сіе съ такою твердостію, что по нкоимъ признакамъ печали, Баронетъ, казалось, получилъ право, съ нкою надмнностію требовать отъ меня причины такого отказа, его пылкость примченная мною на его глазахъ, можетъ быть меня тронула. Я ему сказала хотя съ сожалніемъ, что поелику онъ принуждаетъ меня объяснить ему мои чувствованія, то и говорю, что не имю о его нравахъ того мннія, котороебъ должна была имть о такомъ человк, коего желала бы избрать себ супругомъ. Мои нравы, Сударыня, вскричалъ онъ, перемняясь многократно въ лиц, мои нравы, Сударыня! повторилъ онъ. Его восклицаніе меня устрашило, хотя Г. и Гжа. Ревсъ казались нсколько изумлены моею откровенностію, но не дая мн знать, чтобъ оную почитали достойною хулы. Мои возраженія, Сударь, начала я опять говорить, нс должны васъ огорчать, ибо вы сами признаніе оныхъ отъ меня вынуждаете, я же не намрена ни въ чемъ васъ укорять, но понуждаема будучи усильными вашими прозьбами, я должна повторить….. Здсь не могла я выговоритъ прежнихъ словъ. Но онъ мн сказалъ съ нетерпливостію: продолжайте, Сударыня.
Я опять ободрилась, по истинн, Сиръ Гарграфъ, я противъ воли повторяю, что не имю о вашихъ нравахъ…. (очень хорошо, Сударыня, прервалъ онъ) того мннія, которое должна имть о нравахъ такого человка, на свойствахъ коего помышлялабъ я основать мое благополучіе въ сей жизни, и все упованіе мое въ будущей. Сіе правило для меня весьма важно, хотя и не случается мн приводить онаго безъ сильныхъ причинъ. Но позвольте мн присовокупить, что двичество еще мн не наскучило. Я думаю, что и во всякое время будетъ надмру рано, дабы обременить себя вчными заботами, и ежели я не буду имть щастія познать такого человка, коему бы мое сердце могло безъ принужденія отдаться, то я отрекусь на всегда отъ брака. Какую злость при сихъ словахъ, любезная моя, усматривала я на глазахъ его? Вы кажетесь не довольны, государь мой, присовокупила я, но думаю, что безъ всякой-причины намренія ваши обратились на такую особу, которая сама въ себ властна, и хотя я всегда удаляюсь отъ того, что бы выражать истинны, заключающія въ себ нкую жестокость, однако откровенность свою почитаю себ за честь.
Онъ всталъ со стула, прошелъ большими шагами по горниц, повторяя тихимъ голосомъ, вы не имете хорошаго мннія о моихъ нравахъ! Сударыня….. Но я ршился претерпть все…. Но, такое худое мнніе о моихъ нравахъ! Нтъ, я столь многаго стерпть не въ силахъ, Тутъ онъ приложилъ ко лбу кулакъ, и подержалъ оной нсколько времени, вдругъ схватилъ шляпу, поклонился намъ очень низко, (лице у него разгорлось, повидимому, отъ боренія его страстей) и не сказавъ больше ни слова, пошелъ къ дверямъ. Г. Ревсъ немедлнно вставъ хотлъ его проводить, а онъ многократно повторялъ: презрніе къ моимъ нравамъ! У меня есть непріятели, Сударь. Презрніе къ моимъ нравамъ! Я только одинъ такой, съ коимъ Миссъ Биронъ поступаетъ съ меньшею благосклонностію, ея негодованіе можетъ ея привлечь…. Почто не могу сказать, моего негодованія? Прощайте, Сударь, извините меня за сію запальчивость. Прощайте. Онъ слъ въ карету, у коей вдругъ поднялъ стекло. Г. Ревсъ намъ сказывалъ, что онъ протянулся до самаго каретнаго верьха, поджавъ бока своими локтями. Въ сей ярости онъ отъ насъ похалъ. Угрожающій его видъ, отъздъ, мало я теб изобразила, и слова Г. Ревса привели меня въ такой страхъ, что я черезъ цлой часъ не могла отъ онаго освободиться.
Весьма изрядной женихъ для твоей Генріетты, такой полоумной! О Г. Фулеръ! Сиръ Роландъ! Г. Ормъ, столь любезны вы мн кажетесь въ сравненіи съ Сиромъ Гарграфомъ.
Генріетта Биронъ, къ Люціи Сельби.
Я получила письмо моего дяди и два твоихъ. Вс совты подаваемые мн отъ столь дражайшихъ особъ, будутъ имть какое нибудь дйствіе надъ моими поступками, хотя для увщанія или обличенія оные мн подавать станутъ.
Жамесъ похалъ въ Нортгамптон-Ширъ. Я прошу тебя принять его благосклонно. Онъ человкъ весьма честной, и меня уврили, что онъ питаетъ въ сердц своемъ нкую сильную страсть, а, изъ сего нетерпливость его къ отъзду изъ Лондона и объясняется. Помнится, слыхала я отъ моего дяди, что молодые, но бдные люди, мыслящіе о брак, не должны быть лишаемы бодрости. Ктобъ захотлъ служить, когда самъ можетъ повелвать? Честной бднякъ составляетъ весьма почтенную часть человческаго рода.
Г. Ревсъ принималъ на себя трудъ смотрть многихъ служителей, желавшихъ ко мн опредлиться, но не видалъ еще такого, которой бы мн былъ угоденъ, выключая одного, которой приходилъ сего утра, онъ иметъ весьма хорошую физіономію, и не старе двадсяти шести лтъ. Я думаю его у себя оставить, онъ кажется очень хорошо воспитанъ, да и достоинъ лучшаго состоянія. Гжа. Ревсъ имъ чрезвычайно довольна, и велла уже написать записку къ тому господину, у коего онъ прежде служилъ. Сей Господинъ молодъ, называется Багенгалемъ и живетъ недалеко отъ Ридинга.
Служитель говоритъ о немъ весьма хорошо, объясняясь съ великою скромностію, что отъ него отошелъ для того, что Г. Багенгаль предаваясь утхамъ своихъ лтъ, весьма поздо оныя оставляетъ. Вильсонъ, такъ называется новой нашъ лакей, со вчерашняго только дни пріхалъ въ Лондонъ, и остановился у своей сестры, вдовы, живущей въ Смитфильд. Онъ требуетъ довольно великаго жалованья, но доброму служителю не надлежитъ отказывать въ нсколькихъ пистоляхъ, должно ему пособлять, чтобъ нчто сберегъ и на старость свою, и когда ослабетъ здоровьемъ. Гжа. Ревсъ хотла его принять при первомъ на него взгляд. Она ручается за него, говорила она, по его физіономіи и по всмъ рчамъ. Я теб не такъ бы много о немъ говорила, еслибъ не весьма желала его принять.
Сиръ Гарграфъ опять къ намъ пріезжалъ. Я сидла тогда съ Гжею. Ревсъ, и нкоторыми нашими пріятельницами, кои пришли провесть съ нами дружески часть того дня, и подъ симъ видомъ ему извинилась, но онъ видлъ Г. Ревса, онъ оказывалъ то гордость свою, то униженіе. Въ послднее свое посщеніе онъ ршился меня не безпокоить, мое пренебреженіе смертельно его поразило, но у него не достало силъ удержаться при своемъ намреніи. Онъ укорялъ себя за слабость, я буду его женою, онъ въ томъ клялся. Такой человкъ, какъ онъ, отвергаемъ такою особою, коей имніе столь мало соразмрно съ его богатствами, и которая признается, что не знаетъ еще такого человка, коегобъ въ сердц своемъ ему предпочитала! (о! Сиръ Гарграфъ въ етомъ не обманывается, ибо мало есть такихъ людей, коихъ бы ему не предпочла.) Отвергаемъ со всми тми выгодами, въ коихъ меня уврить хочетъ, при такомъ вид, которой конечно не иметъ въ себ ничего презрительнаго! [Г. Ревсъ сказывалъ, что онъ осмотрлъ себя въ близь стоящемъ зеркал съ головы до ногъ.] Ето самое кажется ему совершенно не понятно, во все невразумительно.
Онъ спрашивалъ, не съ надеждою ли какою Г. Гревиль прибылъ въ городъ. Г. Ревсъ отвчалъ, что я огорчена была его пріздомъ, и что онъ изъ того никакого плода не получитъ. По крайней мр ето мученіе, возразилъ онъ вздохнувши. Сей Г. Гревиль въ первомъ разговор нашемъ говорилъ нсколько вольныя рчи, кои я упущаю, потому что онъ не щастливе меня. Я знаю его легкомысліе, но я бы желалъ, чтобъ сіе дло между нами кончилось шпагами, онъ бы не такъ отъ меня отдлался, какъ отъ Фенвича. Но я не могу снести, Г. Ревсъ, что порицаетъ мои нравы, конечно я въ оныхъ превосхожу всякаго Гревиля и Фенвича. Если въ свт такой человкъ, которой бы въ обращеніи съ женщинами не позволялъ себ какихъ нибудь вольностей? Вы ето знаете, Сударь, он насъ отъ того не мене почитаютъ. Укоризна моимъ нравамъ! и въ устахъ женщины! по чести такое возраженіе странно, что вы о томъ скажете, Сударь!
Мн кажется, моя любезная, что Г. Ревсъ весьма уже далеко простиралъ свою терпливость: онъ человкъ весьма тихой, хотя моя сестрица увряетъ, что въ случа нужды не недостаетъ у него пылкости, онъ весьма спокойно говорилъ съ Сиромъ Гарграфомъ, которой прощаясь съ нимъ, еще клялся, что не смотря ни на какія супротивленія я буду его женою.
Въ Понедльникъ въ вечеру.
Господинъ Гревиль приходилъ къ намъ подъ вечеръ. Онъ просилъ у меня изъ милости поговорить съ нимъ нсколько минутъ на един. Я его просила меня отъ того уволишь, и вспомнить, что и въ замк Сельби я никому такого угожденія не длала, но онъ усильно просилъ Г. и Гжу. Ревсъ оставить его одного со мною. Онъ весьма желалъ знать, какой успхъ въ надежд своей имлъ Сиръ Гарграфъ, онъ о семъ оказывалъ весьма великое безпокойство. Онъ надется, говорилъ онъ мн, что человкъ такого свойства, мало произведетъ во мн впечатлнія, и что Миссъ Биронъ не дастъ предпочтенія однимъ преимуществамъ отъ богатства происходящимъ, надъ старымъ слугою, которой не преставалъ ей удивляться съ ея младенчества, и которой не упуститъ ничего къ учиненію ее щастливою.
Я ему отвчала, что мн чрезвычайно прискорбно быть толь часто принуждаемою давать ему одинаковые отвты, что я никого оскорбить не могу, кольми паче сосда, которой соединенъ дружествомъ со всею моею фамиліею, но что онъ меня удивляетъ, не чувствуя того, что я отнюдь не должна ему давать отчета въ своихъ чувствованіяхъ, и въ томъ, что меня посщаютъ.
Онъ мн приносилъ извиненіе, прося по крайней мр его обнаджить, что я неблагопріятствую требованіямъ Сира Гарграфа. Нтъ, Сударъ, сказала я ему съ нарочитою твердостію, я не желаю ни единаго такого объясненія. Не подалаль бы я вамъ симъ самымъ право судить о моихъ поступкахъ, и не обнаджилаль бы въ томъ, о чемъ совершенно и не помышляю.
Онъ призывалъ небо свидтелемъ, что онъ меня любитъ больше себя. Онъ заклиналъ себя, что будетъ домогаться меня до послдняго издыханія, и что еслибъ могъ думать, что Сиръ Гарграфъ получилъ хотя малйшую надежду, то смлобъ ршился на прекращеніе его дней. Г. Гревиль, сказала я ему, мн весьма уже извстна ваша запальчивость, то, что произошло между вами и Г. Фенвичемъ, довольно меня опечалило, а въ таковомъ намреніи и ваши дни укоротаны быть могутъ, какъ и дни другаго, но я не вхожу въ ваши намренія, только сдлаете милость не сочтите за неучтивость того, что я намрена навсегда отказаться отъ чести, которую вы мн длаете своими посщеніями.
Я хотла было выдти, но онъ, опередивши меня, сталъ у дверей. Ради Бога, сударыня, не выходите отсюда въ такомъ гнв, если вы ничего не перемняете въ моей участи, то благоволите по крайней мр меня уврить, что етотъ щеголь…. О! да по какому праву, прервала я, осмливаетесь вы требовать такихъ увреній. Права его, говорилъ онъ мн, не на иномъ чемъ основываются, какъ на моемъ благодушіи. Дражайшая Биронъ, скажите мн, что Сиръ Гарграфъ не будетъ способенъ тронуть ваше сердце, скажите ето мн для его пользы, если не для моей, ибо я знаю, что вамъ мало нужды, чтобъ со мной ни сдлалось, но чтобъ не етотъ зврь съ блдною своею рожею пріобрлъ вашу склонность, сіе имя изображаетъ его свойство. Если предпочтеніе ваше опредлено другому кому, а не мн, то дайте оное по крайней мр такому, коемубъ за достоинства его вс желали такого благополучія, для собственной своей славы изберите и сдлайте щастливымъ человка честнаго, и если я не могу васъ о томъ просить въ качеств любовника, то окажите милость сосду и старому другу, уврьте его что ето не будетъ Кавалеръ Поллексфенъ.
Могу ли я знать, Сударь, сказала я съ спокойнымъ видомъ, за какимъ дломъ пріхали вы въ Лондонъ?
Вы отгадываете, Сударыня, самое важное, я извстился, что сей господинъ домогается пріобрсть склонности вашего сердца, о успх чего онъ и хвасталъ, то еслибъ я хотя нсколько былъ увренъ…. что его богатства не убдятъ васъ….
Такъ возвратились ли бы вы, Г. Гревиль, въ Нортгамптон-Ширъ?
Правду сказать, Сударыня, теперь, когда уже я пріхалъ въ Лондонъ, заказалъ для себя уборы и другія надобности…..
Все, что бы вы въ такомъ случа ни предпріяли, Сударь, ни мало меня не трогаетъ, но пожалуйте вспомните только, что какъ ваши посщенія въ Нортгамптон-Шир касались единственно до моего дяди Сельби, то и здсь должны относиться къ моему двоюродному брату Ревсу.
Я уже знаю, Сударыня, что вы можете быть жестокою, когда желаете, но угодно ли вамъ будетъ, чтобъ я возвратился въ провинцію?
Угодно ли будетъ мн, Сударь? по истинн, Г. Гревиль будетъ длать то, что самому ему угодно, а я прошу единственно, чтобъ и мн оставлена была такая же свобода.
Вы весьма разборчивы, Сударыня! и до чрезвычайности опасаетесь подать надъ собою хотя малйшую выгоду?
А мужчины, Сударь, столь много оныхъ берутъ отъ самомалйшаго поводу, но чтобъ вы не думали о моей разборчивости, а я справедлива, и увряю васъ, что еслибъ не приняла столь ршительнаго намренія….
Ршительнаго намренія…. такъ точно, Сударыня, а иногда даже и упорнаго. Я признаюсь, что недосуги мои не позволяли мн въ ныншнее время хать въ городъ. Скажите, Сударыня, что вы желаете моего отъзда, и что ни етотъ Гарграфъ, ни племянникъ новонареченнаго вашего родителя (право, такія новыя сродства меня безпокоятъ:) не сдлаютъ надъ вашимъ сердцемъ ни какого впечатлнія, и что вы не откажете мн въ чести, видть васъ въ то время, когда буду посщать Г. Ревса и тогда я общаюсь вамъ еще до изходу сей недли въ путь отправиться, я въ сей же вечеръ отпишу къ Фенвичу то, что не должно ему быть безъизвстно, и что я отъзжаю, не получа никакого плода отъ своей поздки. Такое увдомленіе избавитъ васъ отъ свиданія со вторымъ вашимъ мучителемъ, такимъ именемъ называетъ иногда обоихъ насъ ваша сестрица Люція.
Вы столь неумренны, Г. Гревиль, что когда и другіе такими же быть могутъ, то и не скрою отъ васъ, что симъ бы избавили вы меня отъ труда…..
Ахъ! берегитесъ, Сударыня, берегитесь по истинн, подать излишній поводъ такому нещастному, которой при малйшемъ признак, что васъ обязать можетъ, ршился бы объхать весь свтъ, но вы ничего не говорите о Сир Гарграф и о новоназванномъ вашемъ братц? Простите мн, Сударыня, если я столько опасаюсь сихъ вкрадчивыхъ льстецовъ, нападающихъ на васъ со стороны сожалнія, что требую отъ васъ нкоего въ томъ обнадеживанія. Но что же, Сударыня? разв не можете вы мн подать оное съ обыкновенными своими предосторожностями? Не уже ли не могу я получить онаго въ качеств вашего сосда и стариннаго пріятеля? Ибо о любви уже и упоминать здсь не надлежитъ.
И такъ, Г. Гревилъ, какъ сосдка и какъ старинная ваша пріятельница, равно и для вашихъ недосуговъ, кои не позволяли вамъ хать въ Лондонъ, совтую вамъ возвратиться въ провинцію.
Съ какою разборчивостію, Сударыня, довели вы меня до своего намренія! Вы должны по крайней мр благодарить меня, что подалъ вамъ къ тому поводъ, но какое дадите мн условіе, Сударыня, если я приму совтъ столь доброй сосдки.
Я въ томъ не откажу, Сударь, и объявлю вамъ, со всею искренностію, какъ сосду, и какъ старинному пріятелю моей фамиліи, что я еще не видала такого человка, коегобъ жедала имть своимъ мужемъ.
Вы его видли, Сударыня, по чести, вы его видли, при сихъ словахъ сквернавецъ схватилъ мою руку, не взирая на мое супротивленіе. Вы мн ее дадите, сказалъ онъ, поднеся ее къ своему рту, и губами своими такъ сильно ее прижалъ, что оставилъ на ней признаки своихъ зубъ. Я вскричала отъ изумленія, да могу сказать, что и отъ боли. Но онъ передразнилъ мой крикъ, и схватя другую руку, равно нажалъ ее своими зубами. Вы будете щастливы, сказалъ онъ мн, ежели я вамъ одну изъ нихъ оставлю, я бы охотно сълъ васъ живую. Вотъ, моя любезная, каковъ твой томной и безутшной Гревиль.
Я убжала отъ него въ боковую горницу, онъ пошелъ за мною съ весьма вольнымъ видомъ, прося меня, чтобъ я позволила ему посмотрть на мои руки, потомъ обратясь къ Г. Ревсу сказалъ ему шутливымъ голосомъ, право, я думалъ, что съмъ дражайшую вашу сестрицу и началъ уже было съ ея рукъ. Сей знакъ спокойства и увренности тронуло меня боле, нежели самый его поступокъ, ибо онъ мн показалъ, что сродная ему веселость нимало не измнилась Однако я не захотла показаться при семъ излишне грозною, но я боялась, чтобъ сей человкъ, когда бы мн еще довелось быть съ нимъ на един, и дйствительно не отгрызъ у меня рукъ. Выходя отъ насъ, онъ мн сказалъ, что считаетъ меня нсколько ободрившеюся отъ моего ужаса. Видите, прибавилъ онъ, что получаютъ отъ того, когда приводятъ честнаго человка въ отчаяніе, но вы желаете, чтобъ я выхалъ изъ города? такъ помните, что вы мн объявили.
Онъ меня оставилъ къ великому моему удовольствію, что отъ него избавилась. Между тмъ, какъ Г. Ревсъ его провожалъ, онъ говорилъ, что для предупрежденія всхъ моихъ желаній, одинъ только разъ до своего отъзду со мною свидится, и что немедлнно будетъ писать Г. Фенвичу о неукоснительномъ своемъ возвращеніи въ Нортгамптон-Ширъ.
Генріетта Биронъ, къ Люціи Сельби.
Миссъ Клемеръ, къ коей мое дружество со дня на день умножается, показывала мн сего утра свой кабинетъ, то есть, свои книги, рукодлія и все что служитъ къ домашнимъ упражненіямъ. Я думала, что нахожусь въ кабинет дражайшей моей Люціи, ибо въ толь шумной жизни, я непрестаю помышлять о любезныхъ моихъ друзьяхъ въ Нортгамптон-Шир живущихъ. Два часа, кои я провела съ Миссъ Клемеръ, показались мн весьма коротки. Мн сказывали, что она пишетъ совершенно, и что для тхъ особъ, съ коими переписывается, есть настоящая Маркиза Севинье. Я ласкаюсь, что и сама нкогда въ числ сихъ ея особъ буду, но я вижу, что отъ своихъ писемъ и чтенія не упускала она и другихъ рукодлій. Она для меня тмъ почтенне, что подаетъ примръ опровергать мннія тхъ, кои не ободряютъ свденій въ женщинахъ, нареканіе,.. иногда справедливое, но надмру общее. Я бы не хотла, чтобъ сіе качество было главнйшимъ отличіемъ той женщины, которую люблю, но когда получаемъ дарованія, то для чего же ихъ не признавать, или оставлять безъ образованія? Мн кажется, моя любезная, что по существенныхъ добродтеляхъ моего пола, кои суть, скромность, послушаніе, приверженность къ должностямъ закона и нравоученія, не есть нещастіе имть разумъ, нсколько образованный. Миссъ Клемеръ щастлива, какъ и твоя Генріетта, по любви своей тетки, которая ничего драгоцннйшаго ея не иметъ. Матушка у ней еще жива, но она любитъ только сама себя, и природа столь мало внушила ей горячности къ сей превосходной дочери, что Гжа. Вимбура, ея тетка, не могла до тхъ поръ быть спокойна, пока ее не отозвала къ себ. Мы съ Миссъ Клемеръ согласились видаться безъ всякихъ церемоній.
Я еще теб скажу, что отвтъ прежняго Вильсонова господина послужилъ весьма много къ его одобренію и я приняла его наконецъ къ себ въ службу. Въ мою отлучку зазжала къ намъ Гжа. Вилліамсъ. Она, кажется, весьма заботится о нашихъ уборахъ для маскераду, а особливо о моихъ. Мы должны переодться въ ея дом, а оттуда уже взявъ носильщиковъ поспшать въ маскерадъ, она беретъ все на себя. Ты тогда узнаешь, моя любезная Люція, въ какомъ вид должна я показаться, когда я сама о томъ увдомлюсь.
Баронетъ также приходилъ въ то время, какъ я была у Миссъ Клемеръ, онъ видлся только съ однимъ Г. Ревсомъ, съ коимъ провелъ онъ почти съ четверть часа. Онъ казался задумчивъ и невеселъ. Г. Ревсъ сказалъ намъ, что онъ со всмъ перемнился, и нетаковъ, какимъ его видалъ до сего времени. Онъ ни разу не усмхивался, да и нтъ, составляли почти вс его слова, но онъ однако и тутъ хулилъ женщинъ. Отверженной полъ! повторялъ онъ неоднократно. Весьма странно, говорилъ онъ, то, что мущина не можетъ быть счастливъ ни съ женщинами ни безъ нихъ. Онъ съ великимъ трудомъ могъ произнести мое имя. Наконецъ, когда Г. Ревсъ насмялся нсколько надъ его скукою, то онъ и ршился ухать, дабы не представлять изъ себя доле посмшища. Его лакей и кучеръ не лучше могли отъ него отдлаться, онъ ихъ перебранилъ безъ всякой причины, и похавъ проклиналъ ихъ всхъ съ великими угрозами. Чего требуетъ етотъ человкъ? Для чего беретъ онъ Г. Ревса предмтомъ своего своенравія. Но какъ объ немъ, такъ и о всемъ прочемъ до будущаго моего письма не скажу я ни слова
Генріетта Биронъ, къ Люціи Сельби.
Въ Среду въ вечеру, 15 Февраля.
Наконецъ Г. Гревиль сего вечера съ нами простился, будучи въ твердомъ намреніи завтра по утру отправиться въ путь. Онъ усильно меня просилъ на минуту поговорить съ нимъ на един, но я весьма остереглась оказать ему сіе угожденіе. Онъ боле всего жалетъ, говорилъ онъ мн, что оставляетъ въ Лондон высокомрнаго Гарграфа, и низкую душу имющаго Фулера: однако онъ отъзжаетъ съ удовольствіемъ, уврясь отъ меня, что ни въ томъ ни въ другомъ изъ сихъ мужчинъ не нахожу я такихъ качествъ, по коимъ бы могла чувствовать къ кому-либо сердечную склонность. Ты видишь, моя любезная, что симъ длаетъ онъ уваженіе самому себ, ибо я помню свои слова, я сказала, что не видала еще такого человка, коего желала бы имть своимъ мужемъ.
До своего отъзду, Г. Гревиль весьма забавно шутилъ надъ свойствами своихъ совмстниковъ, надъ тмъ, что называетъ моимъ жестокосердіемъ, и надъ мученіями своего сердца. А какъ Сиръ Гарграфъ въ сіе время къ намъ вошелъ, то и увидла я, что разговоры ихъ будутъ весьма горячи, коихъ слдствій напередъ уже опасалась. Но Гжа. Ревсъ предложила мн сыграть какую нибудь Арію на Клависин, и сіе-то охладило ихъ пылкость. Баронетъ извстясь, что Г. Гревиль долженъ завтра хать, пошелъ отъ насъ прежде, нежели, какъ казалось хотлъ, видно съ радости, то одержалъ для себя поле.
Оставляя насъ Г. Гревиль еще расплодилъ глупое свое воображеніе, а такая замысловатость столь привлекла въ нему Гжу. Ревсъ, что она его считаетъ, какъ сама говорила, за забавнйшаго изъ всхъ моихъ безотвязныхъ обожателей. Но что за искуство забавлять? Я отвчала съ довольно холоднымъ видомъ, что Г. Гревиль есть человкъ худаго поведенія, что еслибъ онъ могъ чего нибудь стыдишься, или чувствовать любовь, которую себ притворяетъ, то не былъ бы ни столь веселъ ни столь забавенъ, каковъ есть въ самомъ дл, при семъ Г. Ревсъ хотлъ знать, которому бы по крайней мр изъ пяти особъ, коихъ онъ называетъ моими любовниками, могла я дашь нкое предпочтеніе. Я необинуясь ему отвчала, что если онъ говоритъ о предпочтеніи кого-либо по своей склонности, то нтъ ни одного изъ нихъ, къ коемубъ имла хотя малйшую привязанность, но что если спрашиваетъ моего мннія о ихъ свойствахъ, то я въ семъ полагаю чрезвычайную разность въ пользу Г. Орма, который мн кажется достойнымъ почтенія и дружбы честныхъ людей. Очень хорошо, возразилъ Г. Ревсъ, я право готовъ биться объ закладъ, что рано или поздо яблочко дано будетъ Г. Орму.
Я его оставила въ семъ мнніи. Однако онъ мн сказалъ, что трудно будетъ сбыть съ рукъ Сира Гарграфа, что ныншняго же дня онъ объявилъ Гж. Вилліамсъ, что ршился не взирая ни на какія препятства, одержать верьхъ, что сія Госпожа, казалось, принимаетъ для него въ семъ дл великое участіе, и что она удивляется тому, какъ могла я отказать столь богатому и пригожему человку, коему уже предлогали многихъ невстъ изъ самаго знатнйшаго дворянства.
Сиръ Гарграфъ теперь отъ насъ пошелъ. Я не имю, любезная моя, ни времени, ни охоты разсказать теб то, что съ нимъ съ полчаса предъ симъ сдлалось, и въ какомъ изступленіи онъ отъ насъ ушелъ. Онъ желалъ со мною поговорить на един, а я тмъ боле считала себ за право ему въ томъ отказать, что онъ ни во что не вмнялъ съ чрезвычайною вольностію объясняться со мною при Г. и Гж. Ревсъ. Но какъ онъ ничего боле не говорилъ, то моя сестрица, чтобъ его обязать, вышла изъ горницы, а господинъ Ревсъ пошелъ за своею сожительницею, конечно не должны они были оказывать ему сего угожденія, я знаю, что они въ семъ весьма худо поступили.
Какъ скоро они вышли, то онъ хотлъ меня взять за руку, я ее отъ него отняла. Сударыня, сказалъ онъ мн весьма грубымъ голосомъ, вы бы не оказали такой жестокости Г. Гревилю, я одинъ только такой, съ которымъ вы столь худо поступаете. Я ему учтиво отвчала, что я также поступила бы и со всякимъ человкомъ, съ которымъ бы меня на един оставили.
Вы видите, Сударыня, возразилъ онъ, что мн не возможно жить безъ васъ. Сердце мое и душа посвящены вамъ. Я гордъ, признаюсь вамъ, извините меня, если присовокуплю, что гордость моя оскорблена. Я думалъ, что могъ бы ожидать больше благосклонности отъ всякой женщины, которая не имлабъ ни какихъ обязательствъ, и отвращенія къ браку. Ваше сердце свободно, говорите вы, я сего желаю, и принуждаю себя тому врить. Но етотъ Гревиль.….
Онъ остановился, чтобъ дать мн время ему отвчать. Я ему сказала, что не будучи обязана подавать ему объясненія, не привыкла я поступать неучтиво съ тми, кои оказываютъ мн нкое уваженіе. Онъ полагалъ, что я одного только его изъ сего числа изключаю, и возвратясь къ прежнимъ своимъ жалобамъ, усильно меня понуждалъ объясниться во всемъ касающемся до него и до Г. Гревиля. Я думала, что отъ него освобожусь, увря его, какъ то и прежде сдлала, что еще не видала того человка, которой долженъ мн быть мужемъ, но вдругъ у него лице и глаза воспламенились, и онъ клялся въ такихъ же почти выраженіяхъ, кои употребилъ Г. Гревиль въ послднемъ случа, что я видла того человка, естьли же склонности мои не предупреждены, то онъ передъ моими глазами? Я ему сказала, что естьли сія была единая причина его посщенія, то онъ могъ бы обойтись въ семъ и безъ уходу Г. и гжи Ревсъ, я хотла было уйти, но онъ мн не далъ проходу, вы меня не остав,і| те, Сударыня, я васъ заклинаю. Такъ чегожъ еще боле желаете вы отъ меня, государь мой? Скажите мн, Сударыня, не имете ли отвращенія къ браку? Какое право имете вы, Сударь, предложить мн такой вопросъ? Скажите любезная, Биронъ, имете ли намреніе вступить въ сіе состояніе? Можетъ бытъ, Сударь, есть ли найду такого человка, которому бы могла отдать все свое сердце. Но не могу ли я быть симъ щастливымъ человкомъ! Я прошу у васъ милости, Сударыня, я прошу оной у ногъ вашихъ? Жизнь для меня безъ васъ ни чего не составляетъ. При сихъ словахъ гордецъ сталъ предо мною на колни, и сжавъ свои руки, устремилъ на меня глаза.
Хотя такія зрлища и всегда производятъ нкое движеніе, но коль различно оно было отъ того, любезная моя, которое я чувствовала въ себ видя 