Жених, чемодан и невеста, Григорьев Петр Иванович, Год: 1845

Время на прочтение: 28 минут(ы)

ТЕАТРЪ П. И. ГРИГОРЬЕВА.

ТОМЪ III.

ИЗДАНЕ КНИГОПРОДАВЦА М. О. ВОЛЬФА

ТИПОГРАФА ИМПЕРАТОРСКИХЪ С.-ПЕТЕРБУРГСКИХЪ ТЕАТРОВЪ.

С. ПЕТЕРБУРГЪ

Гостинный Дворъ No 18, 19 и 20.

МОСКВА

Кузнецкій мостъ, домъ Рудакова.

1869.

ЖЕНИХЪ,
ЧЕМОДАНЪ И НЕВСТА.

ВОДЕВИЛЬ ВЪ ДВУХЪ ДЙСТВЯХЪ.

ДЙСТВУЮЩЯ ЛИЦА:

ВАСИЛЙ СТЕПАНОВИЧЪ ЛЕГКОЙ, СТЕПАНЪ ВАСИЛЬЕВИЧЪ ВАСИЛЬЕВЪ. Двоюродные братья.
СИДОРЫЧЪ, хозяинъ постоялаго двора.
МИРОНЪ, его работникъ.
КАЛИСТРАТКА, молодой ямщикъ.

(Дйствіе происходитъ на постояломъ двор, въ Новгород).

ДЙСТВЕ ПЕРВОЕ.

Театръ представляетъ маленькую каморку на постояломъ дворъ. По сторонамъ — скамейки, на которыхъ спятъ, и которыя покрыты простыми дорожными коврами. Два чемодана вмсто подушекъ.

ЯВЛЕНЕ I.

Направо со сцены лежитъ на скамь ВАСИЛИЙ СТЕПАНОВИЧЪ ЛЕГКОЙ, одтый весьма просто и покрытый сверху шинелью. Налво со сцены лежитъ, также на скамь, СТЕПАНЪ ВАСИЛЬЕВИЧЪ ВАСИЛЬЕВЪ, одтый не лучше и не хуже своего пріятеля.

(При открытіи занавса на сцен совершенная темнота).

Легкой (долго кряхтя и ворочаясь съ боку на бокъ, начинаетъ говорить про себя). О-о-о-охъ! охъ! охъ! неловко… больно неловко… этакое вдь глупйшее положеніе! Все передумалъ, вс случаи перебралъ, вс бока отлежалъ, вс глаза просмотрлъ, и все-таки блуждаю во мрак дуракъ дуракомъ! (Помолчавъ немного). Гмъ! Прошу покорно! онъ лежитъ и я лежу… и гд же? на скверномъ постояломъ двор, безъ денегъ, безъ помощи и даже безъ огня!… О, судьба! (Напваетъ русскую псню). Ахъ, ночька, ты ночька… ночька темная, ночь осенняя… (Говоритъ). Степанъ Васильичъ, а Степанъ Васильичъ, ты что длаешь?
Васильевъ. Что!— лежу. О-о-охъ! охъ! (Ворочаясь съ боку на бокъ).
Легкой. И я тоже… Охъ, охъ… А что другъ, какъ ты думаешь: утро теперь, или вечеръ? а?
Васильевъ. А чортъ знаетъ! мы ужъ вотъ, кажется, третій день валяемся въ потьмахъ, съ боку на бокъ…
Легкой. А знаешь ли, что?
Васильевъ. Что?
Легкой. Я, вдь хоть ты лопни, право не могу придумать, какъ намъ выдти изъ этого горестнаго положенія.
Васильевъ. Охъ, и я тоже.
Легкой. Прошу покорно! А вдь есть же люди, братецъ, которые во всхъ трудныхъ случаяхъ жизни умютъ какъ-то выдти изъ стсненныхъ обстоятельствъ. Вдь сколько разъ я видлъ: иной, посмотришь, погибъ совершенно,— денегъ ни гроша, надежды никакой… а пройдетъ недля, мсяцъ, глядишь — поправился,— и деньжонки явились, и то и другое, и пошелъ, и зажилъ… А мы съ тобой, чортъ знаетъ! лежимъ безъ копйки на этомъ постояломъ двор, и вотъ третій день не придумаемъ даже, на какую сумму купить свчку? Вдь это ужасно!
Васильевъ. Охъ! Испытаніе, братецъ, тяжолое испытаніе! Меня одурь беретъ!
Легкой. Какъ мы, я думаю, оба похудли въ эти три дня! О, добрый другъ, дай хоть взглянуть на твои благородныя черты… (Ищетъ около себя).
Васильевъ. А какъ ты это сдлаешь? Вдь ни эти не видно.
Легкой. А у насъ, кажется, остались еще зажигательныя спички…
Васильевъ. Ахъ, въ самомъ дл,— у меня тоже была коробочка въ кисет. (Ищетъ).
Легкой (кричитъ). Я нашелъ!
Васильевъ. И я отыскалъ!
Легкой. Взглянемъ хоть немножко другъ на друга: авось, искра надежды озаритъ насъ и наши сердца.

(Оба зажигаютъ по спичк, каморка нсколько освщается).

Легкой (также). Здравствуй, Степанъ, Васильевичъ!
Васильевъ (громко). Здравствуй, Василій Степановичъ!
Легкой. О, проклятое безденежье!

(Въ каморк снова потемнло).

Легкой (поетъ). ‘Погасло дневное свтило!’ (Бросается на лавку).
Васильевъ (читая драматически). ‘Померкла послдняя искра надежды’!
Легкой. Я въ отчаяніи!
Васильевъ. Я въ бшенств! Чортъ возьми! Еслибъ мы не понадялись на твоего пріятеля и тащились бы двое потихоньку на долгихъ до Петербурга, такъ ужъ давно пріхали бы — ты къ своему опекуну, а я къ умирающей тетк. А то вотъ, на! Обрадовались, что на дорог попался пріятель, что у него своя коляска, что съ пріятелемъ поскачемъ на почтовыхъ, что намъ будетъ веселе, пріятне! А вотъ онъ и надулъ насъ, предатель!
Легкой (въ досадою). Да, если бъ онъ мн теперь попался, я бы отъ души, по пріятельски, раскроилъ ему черепъ!
Васильевъ. Да, жди его! Хорошъ пріятель! Ускакалъ въ сторону, за двадцать верстъ, къ какому-то родственнику, поклялся, что воротится черезъ нсколько часовъ, а мы вотъ ужъ третьи сутки ждемъ и страдаемъ по его милости. Но что всего обидне: дуракъ хозяинъ не вритъ намъ ни на грошъ и считаетъ обманщиками и негодяями.
Легкой (съ одушевленіемъ). Братъ! братъ! прости меня! Я хотлъ доказать этому предателю, что мы не намрены даромъ хать въ его коляск, поподчивалъ шампанскимъ, а онъ обрадовался, да въ четыре станціи и наказалъ меня по пріятельски на 90 рублей!
Васильевъ. За то эти четыре станціи, онъ насъ прокатилъ на почтовыхъ. Фу! какъ ужасно сть хочется!
Легкой. Бдный братъ! ты ужъ начинаешь страдать не на шутку, какъ Уголино! Кончено, чтобъ поправить свою глупость, я хочу все принести на жертву! Не можетъ быть, чтобъ здсь, въ великомъ Невгород, мы кончили вкъ такъ страшно! Нтъ, мы должны добраться до Петербурга, мы будемъ и обдать, мы купимъ свчку и наймемъ тележку! Братъ, востань, зажги опять спичку, и поди сюда… (Ищетъ свои чемоданъ).
Васильевъ. Да полно! что ты мелишь вздоръ! (Подходитъ, сбираясь зажечь смичку).
Легкой. Вздоръ? Эхъ, братецъ! да одинъ ли я на свт мелю вздоръ? Разбери-ка родъ людской попристальне, такъ во всхъ углахъ его не оберешься.
Вздору тьма на свт бломъ!
Вдь судья другимъ въ укоръ
Хоть твердитъ, что занятъ дломъ,
А на дл — мелетъ вздоръ.
Хоть и дльно публикуетъ
О проектахъ прожектръ,
Все распишетъ, разрисуетъ,
А выходитъ чистый вздоръ.
Смотришь, пишущій пріятель
Толстой книгой сдлалъ сборъ,
А прочти… такъ и писатель
Въ книг страшно мелетъ вздоръ!
Муженька — жена погубитъ,
Всмъ другимъ на перекоръ,
Всмъ твердитъ, что мужа любитъ,
А ей-Богу, мелетъ вздоръ!
Такъ оставимъ вздоры эти,
Ужъ ршили съ давнихъ поръ:
Что весь свтъ, и мы на свт
Передъ вчностью — все вздоръ!
Васильевъ. Ну, ну, полно! Зачмъ же ты велишь опять зажечь спичку?
Легкой (бросая свой чемоданъ на полъ), А вотъ зачмъ! Безсовстный пріятель бросилъ насъ на произволъ судьбы,— такъ вретъ же онъ: мы будемъ въ Петербург! Сейчасъ же посылаю продать все свое имущество!
Васильевъ. Какъ! ты ршаешься?
Легкой. Въ крайности человкъ ршается на все. Блье, платье, книги, все по боку и на базаръ! Свти! свти! (Развернувъ чемоданъ, съ ужасомъ вскакиваетъ). Что это? Боже правосудный! какъ! возможно ли! неужели! обманъ! воровство! грабежъ! похищеніе! братъ! друзья мои! свти! свти!
Васильевъ. Что за дьявольщина? Что съ тобой?
Легкой. Братъ, мы погибли! Этотъ чемоданъ не мои!
Васильевъ. Какъ не твой?
Легкой. Не мой! не мой! посмотри… Каковъ пріятель-то? Ахъ, безсовстная душа! Какъ мы вечеромъ третьяго дня пріхали, такъ онъ, злодй, вмсто моего-то чемодана, врно, и выкинулъ мн свой…
Васильевъ. Ну, братъ, значитъ, судьба ожесточилась на насъ совершенно!
Легкой. О, правосудный Аллахъ! Неужели вс мои мечты, благородные порывы юности, моя душевная невинность, все это погибнетъ безъ пользы въ новгородской тюрьм? (Надаетъ на чемоданъ).
Васильевъ. Чортъ побери твоего пріятеля въ коляск! Ахъ, бдная моя тетушка! Я думаю она умираетъ и ждетъ меня съ часу на часъ…
Легкой. Помилуй! Да вдь этотъ пріятель былъ моимъ другомъ…
Васильевъ. Ну, да! Вотъ онъ и удружилъ теб.
Отъ этакихъ предателей,
Не жди добра, ей-ей!
Легкой.
Чортъ взялъ бы всхъ пріятелей,
И всхъ моихъ друзей!
Вс изверги! Предатели!
Васильевъ.
А этотъ другъ — змя!
Кто радъ надуть? Пріятели…
Легкой.
Кто грабитъ насъ? Друзья!
Вмст.
Будь прокляты пріятели!
И дружба, и друзья!
Легкой (къ концу куплета развязавъ чемоданъ, вынулъ разное платье, наконецъ, бумажникъ съ деньгами и письмами). Ахъ! я оживаю! Братъ! Аллахъ справедливъ! Нтъ худа безъ добра! Пріятель наказанъ! Ура! Смотри! Бумажникъ!
Васильевъ. Возможно ли! О, добрая тетушка, погоди умирать!… Неужели есть деньги? (Зажигаетъ спичку).
Легкой. Охъ! кажется есть../Свти, свти хорошенько… У! да тутъ рублей триста!… Братъ! поцлуй меня!
Васильевъ (обнимая и цлуя его). Василій Степанычъ!
Легкой (также). Душка! Степанъ Васильичъ! (вынувъ синюю бумажку бжитъ къ окну). Свчку! свчку! Теперь пусть весь міръ, весь Новгородъ увидитъ нашу радость! (Кричитъ въ окно). Эй! вы! дураки! мужичье! Миронъ! Мирошка! поди сюда! На, деньги! свчку скорй! дв свчки! ужинать! обдать! давай хозяина! живо! вотъ я васъ!
Васильевъ. Ну, ужъ помъ же я на счетъ пріятеля…
Легкой (въ окно). На! на! Ну, что глядишь, дурацкая рожа? Огня скоре!
Миронъ (у окна). Эге! да впрямь это синенькая! Ну, вотъ теперь всякое уваженіе получить можете. (Скрывается).
Легкой. Ну, братецъ, мн кажется, я съ ума сойду отъ этого неожиданнаго счастія! Сколько денегъ-то?
Васильевъ. А вотъ, погоди, увидимъ… Кажется больше трехъ сотъ…
Легкой. А! такъ пріятель-предатель поплатится за вс наши страданія! Мало этого: я бы желалъ, чтобъ онъ, надясь на свой чемоданъ, также попалъ въ тиски, какъ и мы. Ахъ, какъ бы это было хорошо! Въ моемъ-то чемодан онъ не найдетъ ни гроша! Ха! ха! ха!
Васильевъ. Слушай братъ: онъ наказалъ насъ однимъ шампанскимъ на 90 рублей, такъ обязанъ и насъ отпотчивать на такую же сумму. Не такъ ли? А остальное, по прізд въ Петербургъ, мы возвратимъ ему съ должнымъ уваженіемъ…
Легкой, Э! нтъ! нтъ! я человкъ злопамятный! Онъ заставилъ насъ страдать, голодать, три дня лишалъ насъ даже свта дневнаго. Нтъ, я вс его деньги промотаю! Я заставлю его вчно раскаяваться! Дай сюда этотъ проклятый бумажникъ! Дай его! (Взявъ бумажникъ). Онъ меня узнаетъ!… Эй! вы! Новогородцы, шампанскаго! (Выбирая письма и записки, бросаетъ небрежно на столъ).
Васильевъ. Прежде всего надо, братецъ, утолить голодъ, потомъ подрядить вольнаго ямщика.
Легкой. Все, все будетъ! Эй, вы! мужики! болваны! поворачивайтесь!
Васильевъ. Эй! хозяинъ! работникъ! подавай счетъ!

ЯВЛЕНЕ II.

Т ЖЕ и МИРОНЪ (одтый по деревенски, несетъ дв зажженныя свчи и ставитъ на столъ, сцена освщается).

Легкой. А! уроды! варвары! теперь небось и дв свчи явилось!
Миронъ. Эво! теперичь-ко, встимо, всяко вамъ удовольствіе отъ хозяина будетъ. За деньги хозяинъ и како-хошь ругательство отъ господъ за уваженіе почтетъ.
Легкой. Молчи, болванъ! А какъ, не бось, господа стали просить въ долгъ, такъ нтъ?…
Въ долгъ не врите на грошъ?
Васильевъ.
Жалко разступиться…
Миронъ.
Долгъ-те долго не сберешь,
Долго-ль раззориться,
Вдь хозяину отъ жилья
Прибыль-то пустая,
Тьма скотины, онъ и я,
Насъ семья большая.
Васильевъ. Ну, что съ нимъ болтать, посылай скорй за обдомъ, за ямщиками и полетимъ въ Петербургъ.
Легкой (давая денегъ). На, дуракъ, живо принеси сюда самый лучшій обдъ, бутылку хорошаго вина, да нтъ ли шампанскаго?… Пошелъ!
Миронъ. Вона какіе, подумаешь, у господъ-те смшные обычаи: сидли дня три почти не пимши и не мши, а вдругъ тепереча, коси малина — разгулялись.
Легкой. Каковъ олухъ! Разсуждаетъ!- Мы прежде хотли васъ испытать, но какъ увидли, что вы вс безчувственные медвди, которыхъ-бы надо… да что съ дуракомъ слова терять, неси обдать!
Васильевъ. Ну, ну, ворочайся!
Миронъ. Обдать? Хе! хе! господа — господа! сметесь вы, ай нтъ? Ужъ теперичька десятый часъ, ужъ многи прозжамшіе въ гостинницахъ поужинали.
Васильевъ. Все равно, мы обдаемъ когда вздумается! Пошелъ, зови хозяина со счетомъ) да скажи, чтобъ подговорилъ и привелъ намъ вольнаго ямщика. (Садится стола, гд Легкой выбросилъ изъ бумажника письма).
Легкой. А если будешь мшкать, такъ и на водку недамъ, и поколочу въ добавокъ.
Миронъ. Ой-ли? И на водку не дашь и поколотишь?… Ну, вотъ евто ужъ прямо по-господски (Уходитъ).

ЯВЛЕНЕ III.

Т ЖЕ, кром МИРОНА.

Легкой. Ахъ, братецъ, съ какимъ наслажденіемъ мн хочется отомстить хорошенько нашему пріятелю! Вдь онъ, я увренъ, теперь ужасно смется, что надулъ насъ, у него страсть дурачить всякаго. Хорошо-же!
Васильевъ (читая письма Ха! ха! ха! это чудесно! Да тутъ цлый романъ въ письмахъ! Василій Степанычъ! коли ты хочешь мстить, такъ вотъ теб преудобный случай. (Показывая разныя письма).
Легкой. Ахъ, сдлай милость!
Васильевъ. Ты, разбирая деньги въ бумажник, повыпадалъ самое главное. Вообрази: вдь пріятель-то нашъ детъ въ Петербургъ жениться. Вотъ тутъ вся его переписка по этому предмету Вотъ два черновыя письма его къ будущей тещ… Вотъ къ какому-то Гаврил Ивановичу… А вотъ и отвтъ этого Гаврилы Ивановича…
Легкой. Неужели? Ахъ! сколько пищи для мщенія! Постой, постой!.. У меня въ голов ужъ начинаютъ рождаться дьявольскія мысли!.. Онъ хочетъ жениться… А я, я превращусь въ злобную шкуру Мефистофеля!.. Прежде всего узнаемъ, какъ и что пишетъ женихъ. (Читаетъ). ‘Ноября 2-го 1844 года. Почтенный мой другъ и покровитель, Гаврило Иванычъ. Вы безпрестанно увряете меня, что нашли мн такую невсту, отъ которой, но прізд въ Петербургъ, я непремнно съ-ума сойду! Это очень, очень-пріятно, особливо если она хороша собой, прилично воспитана, богата, и точно вритъ вамъ, что я могу нравиться и быть добрымъ мужемъ. Признаюсь, я таки ужъ давно сбираюсь остепениться,— погршилъ довольно… А такъ-какъ и деревня моя, отъ моихъ-же глупостей, пришла ‘въ упадокъ, то съ вашею помощію я надюсь этой женитьбой поправить себя и свои обстоятельства. Только прошу васъ, не слишкомъ хвалите невст мою красоту и любезность‘. (Говоритъ). Смотри, смотри: свою красоту и любезность онъ подчеркнулъ. О извергъ! ‘Я боюсь ужасно, чтобъ но прізд, не разочаровать ее собою. Вдь вспомните: семь лтъ, какъ мы съ вами не видались! Въ это время — живя на своей вол, я такъ измнился, что и вы меня, я думаю, не вдругъ узнаете. Ждите меня на этихъ дняхъ и засвидтельствуйте моей прекрасной невст и ея доброй матушк мое глубочайшее уваженіе!

Весь вашъ Александръ Зелинскій‘.

Васильевъ. Видишь? Онъ и насъ-то надулъ, да и съ невстой-то хочетъ поступить не лучше.
Легкой. Нтъ! ужъ извини, дорогой пріятель! Я не допущу, я спасу несчастную жертву, особливо если у нея много денегъ. Но что за зврь этотъ Гаврило Иванычъ?
Васильевъ. А вотъ послушай, онъ пишетъ ему отъ 15-го ноября: это, кажется, отвтъ на то письмо. (Читаетъ). ‘Александръ Степанычъ! И человкъ занятой, служу по особымъ порученіямъ, а потому не жди отъ меня снова никакихъ подробныхъ разглагольствованій. Прізжай прямо ко мн, мать невсты, Варвара Степановна Мухина, добрая, простая старуха, дочь, Лизанька — наивное существо, недавно вышедшее изъ института, денегъ у нихъ много, около 60 тысячъ, домишко въ Фурштадтской, на сухомъ мст, все это давно задобрено въ твою пользу. Прізжай, прикинься влюбленнымъ, и побда несомннна! Если же меня не застанешь въ Петербург, то все-таки не бойся: я узжаю дня на два или на три, отъ моего имени смло являйся къ будущей тещ, а я пріду и разомъ устрою твою судьбу. Адресъ мой на главной почт знаетъ всякій.

Твой родственникъ и доброжелатель Иволгинъ.

Легкой (вскакивая быстро). О, судьба! Помоги мн! Дай силы разстроить эту интригу! Братъ! Можетъ-быть, двушка-то такъ хороша, что и мн пригодится… Голубчикъ! Попробуемъ, одурачимъ коварнаго пріятеля!
Васильевъ. Съ удовольствіемъ готовъ помочь твоимъ затямъ! Только жаль, если этотъ злодй Зелинскій прідетъ въ Петербургъ прежде насъ.
Легкой. Нтъ, онъ, какъ кутила, врно, не скоро вырвется отъ своего деревенскаго пріятеля. Во всякомъ случа, если онъ и предупредитъ насъ, я все-таки явлюсь искать его у невсты, начну бранить за похищенный мой чемоданъ, наговорю невст такую чертовщину… Вдь я какъ начну врать съ энтузіазмомъ, такъ иногда самъ себ удивляюсь! Просто за человка страшно!
Васильевъ. Хорошо, хорошо, мы дорогой все придумаемъ. А! вотъ, кажется, несутъ намъ обдъ…

ЯВЛЕНЕ IV.

Т ЖЕ и МИРОНЪ (вноситъ скатерть, тарелки, кушанье и бутылку вина).

Легкой. Ну, Миронъ, заработывай копейку!
Миронъ (живо накрываетъ на столъ). Для-че не заработать… Съ нашимъ удовольствіемъ…
Васильевъ (взявъ бутылку). А что это за вино? Хорошо-ли? а?
Миронъ. Должно быть важное, хозяинъ самъ бгалъ въ гостинницу… и говоритъ, важне эвтова не бываетъ.
Легкой. А что-жъ самъ-то хозяинъ нейдетъ со счетомъ?
Миронъ. Сейчасъ буде… ямщики-те, ужъ знаешь, спать позавалились… (Накрывъ столъ и поставивъ кушанье, подвигаетъ скамейки).
Васильевъ. Ну, приведетъ какого-нибудь соннаго олуха, съ которымъ и не сговоришь.
Миронъ. Нтъ, у насъ назжаютъ важные робята! Коли не ухалъ съ кульеромъ, есть молодой парнюха, Калистратка, тройка бдовая! Дороже отца и матери! Только ужъ господа, не прогнвайтесь, олуха корчитъ, а воръ парень! Ужъ всякаго прозжамшаго причину знаетъ.
Легкой. Браво! Такого-то намъ и надо. (Оба сидятъ за столомъ, пьютъ и дятъ).
Миронъ. Да вотъ, кажись, хозяинъ нашелъ его и разбудилъ.

ЯВЛЕНЕ V.

Т ЖЕ, СИДОРЫЧЪ (въ пестрой рубах, со счетами въ рукахъ, за нимъ, въ полушубк, ямщикъ Калистратка).

Васильевъ. Ну, что скаредъ Сидорычъ? нашелъ намъ ямщика?
Сидорычъ (почесываясь кланяется). Съ моимъ удовольствіемъ, ваше благородіе… ужъ будете довольны, хоть собой и не чистъ а на дло — казистъ! (Кличетъ). Калистратка, ползи! Полно затылокъ-те ерошить, ступай, торгуйся, чортъ!
Калистратка (съ заспанной рожей, входитъ звая). Ну, ты! Что лаешься-то?— Самъ чортъ! (Кланяясь господамъ). Вишь господа кушаютъ. Олухъ! грха ты не боишься, дьяволъ! (Опять кланяясь господамъ). Хлбъ-да соль ваше благородіе…
Легкой (ужиная). Спасибо, спасибо… Ну, намъ, братъ, надо сейчасъ хать, мы торопимся въ Петербургъ,— хороша у тебя тройка?
Калистратка. Хе! нешто, бжитъ. Вы по казенной, аль по своей изволите?
Сидорычъ (грубо). Да вдь я жъ-те говорилъ, што по своей.
Калистратка (грубо обращаясь къ Сидорычу). Да вдь надожъ спросить-то! лшой!
Васильевъ. Нечего спрашивать! Намъ чмъ скорй, тмъ лучше… Какая слдующая станція? сколько верстъ?
Калистратка (почесывая затылокъ). Да Подберезье, ваше благородіе,— двадцать чатыри версты.
Легкой. Ну, такъ говори безъ запросу, что возьмешь и во сколько доставишь?
Калистратка. Э! а вамъ на часы! Ладно… безъ лишняго, коль десять цалковыхъ дадите, въ два часа приставимъ.
Легкой. Что? Ахъ, ты разбойникъ!
Васильевъ. Прошу покорно!
Сидорычъ. И впрямъ, Калистратка, экъ ужъ ты заломилъ!
Миронъ (хозяину). Возметъ и подешевле.
Калистратка (обращаясь къ мужикамъ грубо). Заломилъ! подешевле! А вишь господамъ-те въ строкъ надо…
Легкой. Да что ты, мошенникъ! По 12 верстъ въ часъ — разв это скоро?
Васильевъ. И десять цлковыхъ.
Легкой. Нтъ, ты въ полтора часа представь насъ и возьми 6-ть цлковыхъ.
Миронъ. Встимо господа настояще дло даютъ…
Калистратка (также). Да ты что пристаешь-то? Дьяволъ! Настоящее дло! Ну, поди, вези самъ! На шесть-те цалковыхъ тройку-то зарзать мн, штоль? Настоящее дло! Вонъ, аномнясь Нарфенка взялся въ строкъ приставить барина въ Бронницы, да коренную-то чалую на 15-й верст и задушилъ! А лошадь-те полтораста рублевъ! Чортъ!
Легкой. Да разбойникъ ты этакой, вдь у насъ почти нтъ никакой клади, и кабы хать гд по проселочной дорог, а то по шоссе.
Калистратка. Да встимо, знаемъ что по саше… да вишь ты, ваше благородіе, какое безвременье Господь послалъ: но саше-то теперь ни въ саняхъ, ни на телег… Нтъ, дешево даете… да въ полтора-те часа и не приставишь…
Сидорычъ. Ну, что врешь-то? а аномнясь енарала какъ уважилъ!
Калистратка. Енарала! такъ-то епаралъ! да и енарадъ-то семь цалковыхъ далъ, и еще пять рублей на водку бросилъ! Нтъ ваше благородіе, шесть цалковыхъ не возьмемъ.
Легкой. Ну, такъ и быть даю семь, только ужъ смотри: обязанъ доставить въ полтора часа.
Калистратка. Да ужъ встимо, коли ужъ беремся, такъ ужъ наша обвязанность… извольте…
Васильевъ. Ну, такъ запрягай, живо!
Калистратка (переминаясь). Хорошо-съ… только семь цалковыхъ не возьмемъ.
Легкой. Ахъ, ты плугь! да вдь ты сказалъ: извольте…
Калистратка. Да для-че-жъ, извольте, извольте запрягу съ нашимъ удовольствіемъ… только прибавьте! за семь цалковыхъ не повезу воля ваша…
Васильевъ. Ну, такъ убирайся къ чорту! Хозяинъ зови другаго ямщика.
Сидорычъ. Калистратка, да что ты и впрямь куражишься? Старост дать на водку, такъ разомъ дастъ другую тройку…
Калистратка. Да! поди къ старост, на водку возьметъ, а чорта онъ дастъ теб! Слышалъ сейчасъ пошта трубила,— подъ нее взяли 12-ть лошадей, да дв дележанки шестова заведенія взяли восемь, только и остались Петрушкины дв тройки кульерскихъ.
Миронъ. Ну, что врешь-то! Вдь и Степкина тройка здсь.
Калистратка. Ну чтожъ! А Степка-то вонъ свату и дугу и возжи-те отдалъ, пока лошадей кормитъ, а сватъ то еще не прізжалъ, запрягать-то нечмъ, а я своихъ возжей не дамъ за сто рублевъ.
Васильевъ. Послушай: да ты, какъ видно, ужаснйшій разбойникъ!
Калистратка. Какъ изволите… ужъ наша обвязанность такая… свое дло знаемъ.
Легкой (ударивъ по столу, роняетъ тарелку и разбиваетъ). Экой плутъ! Посмотрите: вдь прикидывается такимъ олухомъ, а самъ такъ воромъ и смотритъ.
Сидорычъ (подобравъ куски тарелки тихо Легкому). Да-у жъ парень теплый… ну, ваше благородіе, прибавьте ему маленько, уважитъ, повезетъ лихо!
Васильевъ (тихо Легкому). Длать братъ нечего: прибавь еще полтинникъ.
Легкой (громко). Ну, дурацкая рожа… запрягай, что-ли?
Калистратка. Съ нашимъ почтеніемъ… только дешево даете, не повеземъ-съ… да и больно скоро хотите…
Легкой. Ну, ну, семь цлковыхъ съ половиной и больше ни гроша! Пошелъ вонъ! пошелъ! мы ужъ лучше подождемъ.
Калистратка (раздумывая). Хмъ! ну, длать нечего… только маловато… Больше не прибавите?
Васильевъ. Нтъ! нтъ! пошелъ!
Калистратка (улыбаясь). Эки скупые господа! да прибавьте хоть маленько…
Миронъ (подойдя бьетъ его ладонью по голов). Да полно, запрягай, жидоморъ!
Калистратка. Эхъ, нече длать., мало выпросилъ… ваше благородіе… такъ съ Богомъ, запрягать, штоль?
Легкой. Ну, ну, запрягай только живе! Пошелъ!
Калистратка. Эхъ, баринъ хорошій, свое дло знаемъ! (Идетъ къ дверямъ и возвращается). Пожалуйте цлковичекъ задатку, надо отдать старост за овесъ рубль сорокъ, да два рубля десять въ харчевню, за чай.
Легкой. Миронъ! подай сдачу отъ давишней синенькой, скоре! А ты, братъ, пока сбирайся и укладывай все въ чемоданы. (Взявъ отъ Мирона сдачу даетъ цлковый Калистратк). Все ли тутъ?
Миронъ. А не знаю, считайте, кажись все…
Легкой. Хозяинъ! надо еще и теб отдать за три дня за постой…
Сидорычъ. Благодаримъ покорно… не безпокойтесь, мн не не Богъ знаетъ что (Про себя выкладываетъ на счетахъ).
Легкой (Калистрату, отсчитывая мелкимъ серебромъ). Постой плутъ, тутъ видишь больше цлковаго… четыре рубля дв копйки…
Калистратка (смясь), Ахъ, ваше высокоблагородіе, это на бдность, ужъ видно мое счастье. хе! хе! выпью за ваше здоровье. (Уходитъ).
Легкой. Экой мошенникъ!

ЯВЛЕНЕ VI.

Т ЖЕ, кром КАЛИСТРАТКИ.

(Миронъ убираетъ со стола и помогаетъ потомъ Васильеву укладывать вещи въ чемоданы).

Сидорычъ. Да ужъ не говорите, ваше благородіе… наши ямщики ребята теплые,— возьмутъ гд можно.
Легкой. Ну, хозяинъ, мы три дня пробыли у тебя въ этой конур, и въ это время братъ ты жестоко тоже обижалъ насъ! Мы нарочно говорили, что будто у насъ нтъ денегъ, а ты, врно, подслушалъ, испугался и не хотлъ давать ничего,— это братъ нехорошо!… Этакъ съ господами не длаютъ.
Сидорычъ. Эхъ, ваше благородіе, наше дло такое… Вдь всякіе прозжающіе бываютъ.
Легкой (кладетъ деньги на столъ). То-то-же! Такъ вотъ теб синенькая за постой и двугривенный на водку. Что не-бось не ожидалъ?
Сидорычъ. Покорнйше благодаримъ-съ…
Васильевъ. Да за что ты ему такъ много даешь?
Легкой. Ну, ужъ Богъ съ нимъ! Бери деньги, бери…
Сидорычъ. Хорошо-съ… Да какъ же эвто ваше благородіе?… по моему не такъ выходе… Вотъ, изволите видть, мы, дло мужицкое, грамот не знаемъ, а вотъ мало дло на счетахъ прикинемъ. Видите, за фатеру… по два рубля въ сутки, выходе въ трое сутокъ шесть рублевъ… (Кладетъ на кости). Да въ первый день спрашивали цльную свчку, вотъ выходе гривенничекъ-съ… да видете одинъ разъ ставили самоваръ, такъ за воду съ посудой выходе хоть нолтинничекъ-съ. (Продолжая насчитывать). Да теперь изволили разбить тарелочку,— ну, это дло не важное, тоже хоть полтинничекъ… Потомъ, бгалъ вотъ въ гостинницу, ну, это то же не Богъ знаетъ што… хоть двугривенничекъ, то же вотъ и за ямщикомъ ходилъ, время много даромъ пропало, положимъ гривенничекъ… вотъ ужъ выходе 11-ть рублевъ… ну, да еще хошъ рублика два за хлопоты, такъ и Богъ съ вами!

(Во время этого разсчета Легкой и Васильевъ слушаютъ съ удивленіемъ, потомъ вмст вскрикиваютъ).

Васильевъ и Легкой. Ахъ ты проклятый!
Сидорычъ. Ужъ евто, господа, безъ обиды, ужъ мы свое дло знаемъ.
Легкой. Хозяинъ, и теб не совстно?
Сидорычъ. То-есть, оно, сказать по совсти, надо бы спросить дв красныхъ, ну, да господа то вы хорошіе, мн понравились, такъ ужъ я безъ запросу. Впрочемъ, коли милость будетъ такъ три синенькихъ пожалуйте…
Васильевъ. Ну, братецъ, попались-же мы къ чорту въ лапы. Провались онъ! отдай ему тринадцать рублей и подемъ.

(За кулисами слышенъ звонъ ямскаго колокольчика).

Легкой (вынимая деньги). Ну, Сидорычъ, еслибъ мы не торопились, я бы, право, пошелъ жаловаться, вдь ты ругаешь ямщиковъ, а самъ такъ воромъ и смотришь.
Сидорычъ. Полноте гршить, баринъ! мы кажись, Христіане, димъ постное… (Беретъ деньги).
Васильевъ. А на рож то что у тебя написано? посмотри-ка…
Сидорычъ. Эхъ господа, мы поди безграмотные…
Миронъ. Ваше благородіе… а мн то за труды што пожалуете?
Легкой. Какъ, и теб тоже?
Миронъ. Да какъ-же-съ?… за свчами бгалъ, даве хозяина будилъ, чемоданъ вонъ увязалъ,— мало ли работы?…
Легкой. Ахъ, разбойники! разбойники! Но, ужъ длать нечего… (Хозяину). Изъ трехъ синенькихъ, два рубля отдай ему. Слышишь?
Сидорычъ (всело). Два рубля! Ну, баринъ, дай вамъ Богъ невсту хорошую! Дайте-ко, снесу въ телегу и чемоданы, уложу, и усажу васъ, добрые господа… (Беретъ чемоданы. Легкой и Васильевъ уже одлись).

ЯВЛЕНЕ VII.

Т ЖЕ и КАЛИСТРАТКА (также одтъ по своему и съ кнутомъ въ рук).

Калистратка (торопливо). Ваше благородіе! демъ што-ль? Готово! Тройка моя такъ и дрожитъ и горитъ на мст, трое мужиковъ сдержать не могутъ! Пожалуйте…
Легкой и Васильевъ. демъ! демъ! Хорошо повезешь? Пошелъ, садись…
Калистратка. Нтъ, господа, ужъ вы садитесь прежде, а ужъ коли я прежде сяду, такъ вы только меня и видли, останетесь дома.
Легкой. Значитъ тройка твоя на порядкахъ?
Калистратка. Да во какъ: дороже… здшняго хозяина. (Показывая на Сидорыча),

(За сценою слышенъ звонъ колокольчика).

Легкой.
Смерть какъ люблю я хать живо!
Васильевъ.
Отраднй какъ-то на душ…
Калистратка.
Держитесь только, ужъ на диво
Васъ разуважу по саш!
Легкой.
Лети скоре, такъ и прибавлю…
Калистратка.
За скорость, вотъ какъ поручусь,
Что тло ваше — я доставлю,
А ужъ за душу — не берусь!

(Вс уходятъ).

ДЙСТВЕ ВТОРОЕ.

ДЙСТВУЮЩЯ ЛИЦА:

ВАРВАРА СТЕПАНОВНА МУХИНА, старушка 60-ти лтъ.
ЛИЗАНЬКА, ея дочь, недавно вышедшая изъ института.
ГАВРИЛО ИВАНОВИЧЪ ИВОЛГИНЪ. Кумъ Г-жи Мухиной.
ВАСИЛЙ СТЕПАНОВИЧЪ ЛЕГКОЙ.
СТЕПАНЪ ВАСИЛЬЕВИЧЪ ВАСИЛЬЕВЪ.
Слуга ВАРВАРЫ СТЕПАНОВНЫ.

(Дйствіе происходитъ въ дом Варвары Степановны, въ Петербург).

ЯВЛЕНЕ 1.

ВАРВАРА СТЕПАНОВНА МУХИНА, почтенной наружности дама, въ очкахъ, сидитъ и вяжетъ чулокъ. ГАВРИЛО ИВАНОВИЧЪ ИВОЛГИНЪ сидитъ подл нее съ письмомъ въ рукахъ, одтъ въ мундирномъ сюртук, съ виду мужчина слишкомъ 50-ти лтъ.

Иволгинъ. Ужъ вы, Варвара Степановна, только знайте одно: ужъ коли я за что взялся, такъ будетъ хорошо. Счастіе моей крестницы для меня такъ-же дорого, какъ и для васъ. Я съ отцомъ Зелинскаго всегда былъ друженъ, служили вмст въ турецкую компанію, даже нсколько онъ мн сродни… А что касается до Лизаньки, такъ ужъ я знаю, увренъ, что женихъ понравится ей съ перваго взгляда. Коли я за что взялся, такъ будетъ хорошо.
Г-жа Мухина. Ахъ, Гаврило Иванычъ, еслибъ вы знали, какъ радуютъ мое сердце ваши заботы о счастіи Лизаньки! А я таки, признаюсь, крпко боялась за ея будущность… Ну, что, думаю себ: выйдетъ она изъ института, надо выдавать замужъ, а я человкъ старый, долго-ли умереть? она останется, родныхъ никого, ну, бда, да и только! Душевно рада, что вы нашли намъ хорошаго человка.
Иволгинъ. Да ужъ хорошъ, хорошъ. Коли я за что возьмусь, такъ ужъ будетъ хорошо. Только какъ онъ прідетъ рекомендоваться, такъ ужъ пожалуйста, кумушка, вы примите его поласкове… Вдь знаете, первое знакомство… можетъ-быть, онъ сконфузится… А вы, этакъ, поразговоритесь о томъ, о семъ…
Мухина. Да ужъ разумется, я обойдусь, какъ общежитіе требуетъ. Но вы не дочитали его послдняго письма.
Иволгинъ. Да, да, такъ слушайте (Читаетъ): ‘Итакъ, ду, Гаврило Иванычъ! ршительно прямо къ вамъ ду, и ужъ заране влюбленъ въ вашу милую крестницу!’ (Говоритъ) Слышите, какой огненный малый! (Читаетъ) ‘Судя по вашему описанію, она должна-быть, просто, такое драгоцнное сокровище(Говоритъ) Драгоцнное сокровище подчеркнуто, о, плутъ! (Читаетъ) сокровище… какого мн лучше и желать нельзя, потому-что я, если надо прямо вамъ сказать…’ (Говоритъ, складывая письмо) Ну, тутъ ужъ пустяки, благодаритъ меня за сватовство, и проч. и проч. Такъ вотъ какъ кумушка, по разсчету, я сегодня жду его.
Мухина. Прекрасно! Но, точно-ли вы ничего не писали ему про приданое Лизаньки?
Иволгинъ. О! ни полслова! Пусть онъ тогда ужъ узнаетъ, что за Лизанькой 60 тысячъ придана то, когда они другъ-другу понравятся… да… къ-тому-же вы сами видите, что онъ ищетъ сердца, а не денегъ. Ну, а что Лизанька поговариваетъ о нашихъ затяхъ?
Мухина. Охъ, ужъ не спрашивайте. Она меня, просто, смшитъ своимъ любопытствомъ: она и боится-то его, и желаетъ знать — хорошъ-ли онъ? и то, и другое…
Иволгинъ. Ха! ха! ха! Неужли? Да гд-же она, моя голубушка?
Мухина. У себя въ комнат, рисуетъ что-то. (Кличетъ) Лизанька! Лиза! что ты тамъ спряталась? а? (Голосъ Лизаньки съ правой стороны). Сейчасъ, мамаша! сейчасъ приду!
Иволгинъ (смотря на часы). Однако, пора мн… Дла по казенной надобности необходимо требуютъ побывать мстахъ въ пяти…
Мухина. Полно, посидите…
Иволгинъ. Нельзя, казенная служба не терпитъ. Я-же, знаете, ужъ за что возьмусь, такъ люблю, чтобъ это было хорошо. Прощайте, кумушка… (Кричитъ) Лизавета Петровна! до свиданія!

ЯВЛЕНЕ II.

Т ЖЕ и ЛИЗАНЬКА (вбгаетъ, держа въ рукахъ карандашъ и мужской портретъ).

Лизанька. Постой, крестный, постойте-же. Вотъ, посмотрите: я-бы хотла знать, похожъ-ли этотъ человкъ на того, кого вы называете моимъ женихомъ? (Показывая портретъ).
Мухина. Какъ! что такое?
Лизанька. Да вотъ что, мамаша: Гаврило Иванычъ и вы столько разныхъ вещей наговорили о моемъ будущемъ муж, что я, припоминая все это, и нарисовала по вашимъ разсказамъ его портретъ. Похожъ ли настоящій на этого, скажите, ножа луста?…
Мухина. Прошу покорно!
Иволгинъ. Ахъ, ты затйница… ну, что это за прихоть?
Лиза (смотря на портретъ). А вотъ послушайте: если оригиналъ будетъ хоть немножко хуже и старше этого, такъ мн будетъ очень непріятно! Ну, а если эта копія будетъ хуже оригинала, тогда, разумется, ничего… мн-же лучше. (Иволгину) Ну, что-же вы скажите?
Иволгинъ. Послушайте, дружочекъ: вы мн задаете такую задачу… которую теперь и ршить трудновато.
Мухина. Разумется, какъ это можно?
Лизанька. Да помилуйте, неужли я нарисовала втрое лучше, какъ вы объ немъ говорили?
Иволгинъ. И на это отвчать не могу. Вдь я его лтъ семь не видалъ. А у васъ ужъ такой тутъ молодчикъ, какихъ, кажется, и на свт не бываетъ…
Лизанька. Неужли? а я надялась… Такъ я лучше разорву его и сожгу…
Иволгинъ. Ну, рвать и жечь этого не зачто… чмъ онъ виноватъ? Вдь этотъ молодчикъ, такъ… вашего сочиненія фантазія. Во-первыхъ: вы нарисовали какого-то въ завиткахъ съ усиками, а мой Александръ Петровичъ, можетъ-быть, и безъ усовъ и стрижется подъ гребенку…
Лизанька. Вы думаете? Ну, вотъ ужъ это мн и не понравится… такъ, по моему, гараздо интересне… впрочемъ, я сейчасъ перерисую, отниму у него вс украшенія и посмотрю, что это будетъ за фигура? (Садится къ столу рисовать).
Иволгинъ. Душенька моя, наружность все-таки зачастую обманчива. Вамъ всего нужне въ жених безкорыстная любовь и добрая душа, а ваши усы и курчавая голова не принесутъ полнаго счастія. Такъ подожитесь-же во всемъ на мой вкусъ и опытность. Коли я за что взялся, такъ ужъ будетъ хорошо. Прощайте! Я думаю, я самъ сего дня представлю вамъ Александра Петровича. Прощайте, кумушка!
Мухина. Полно, Лизачка, пора теб перестать ребячиться. Мы хлопочемъ составить твое счастіе, и ты еще шутишь…
Мухина (привстаетъ съ креселъ). До свиданія, добрый куманекъ… прідетъ онъ безъ васъ, мы примемъ, какъ роднаго, а съ вами, такъ и — еще лучше.
Иволгинъ. Благодарю… помните вы только одно — что если я за что взялся, такъ ужъ будетъ хорошо (Уходитъ).

ЯВЛЕНЕ III.

МУХИНА и ЛИЗАНЬКА за столомъ

Лизанька (кричитъ ему слдъ). Крестный, крестный, пожалуйста погодите! Вотъ, вотъ вамъ совсмъ другой женихъ, на вашъ вкусъ… Ушелъ! Ну, посмотрите мамаша… неужели этотъ лучше? Ну, вотъ вамъ женихъ и безъ усовъ, и голова безъ всякихъ украшеній и постарше… Посмотрите, чтожъ тутъ интереснаго? Нтъ, мамаша, я, ей Богу, не шучу, зачмъ крестный говоритъ, чтобъ я положилась на его вкусъ? Согласитесь, что выбирать жениха на чужой вкусъ не возможно, даже страшно!…
Объ жених я все мечтаю,
И вамъ обязана сказать,
Какимъ его воображаю,
Какимъ желаю увидать,
Хочу, чтобъ доброю душою
Меня и васъ онъ удивлялъ.
Но, чтобъ и также красотою
Меня невольно привлекалъ!
У крестнаго хоть вкуса много,
Пусть вкъ онъ вкусомъ щеголялъ,
Но… жениха мн… ради Бога
На свой чтобъ вкусъ не выбиралъ!
Мухина. Полно, душенька, ужъ если онъ за что вожмется, такъ будетъ хорошо.
Лизанька. Но, послушайте, мамаша, если же этотъ Александръ Петровичъ Зелинскій мн не понравится,— что тогда?
Мухина. Ну, тогда разумется, и дло кончено. Впрочемъ, мы съ кумомъ уврены, что Г. Зелинскій вполн оправдаетъ наши ожиданія.

ЯВЛЕНЕ IV.

Т ЖЕ, СЛУГА.

Слуга. Матушка, барыня!…
Мухина. Чтобъ теб надо, Семенъ?
Слуга. Да вонъ, сударыня, пріхали къ намъ какихъ-то дга барина, и такъ странно спрашиваютъ: здсь-ли теперь Гаврило Иванычъ? Я говорю: нтъ-съ. Давно-ли былъ? я говорю — вотъ передъ вами. И когда дескать опятъ будетъ? Я говорю: не знаю-съ, можетъ быть, нынче ужъ и не будетъ.
Лизанька (вскакиваетъ въ испуг). Ахъ! мамаша!
Мухина (вставая торопливо). Ахти! какъ снгъ на голову! Врно, это твой женихъ…
Лизаньна. Ахъ, Боже мой! мамаша!… мн что-то страшно…
Мухина. Полно, полно, отъ-чего страшно? Съдятъ насъ, что-ли?… (Слуг) А объ насъ ничего они не спрашивали?
Слуха. Какъ же съ, и объ васъ, и объ вашемъ здоровьи, и объ барышн, такое любопытство знаете, хотятъ васъ видть.

(Отходитъ къ дверямъ).

Мухина. Ну, онъ! онъ! слава Богу!
Лизанька. Да какъ-же онъ, когда ихъ двое?
Мухина. Ну, чтожъ? двое-такъ двое,— тмъ лучше! врно съ знакомымъ или родственникомъ. Ахъ, жаль что ухалъ Гаврило Иванычъ! Онъ-бы лучше ознакомилъ насъ
Лизанька. Мамаша, я, кажется, нехорошо одта, да у меня что то ужасно и сердце бьется!… Я уйду…
Мухина (въ сильномъ волненіи). Ну, какъ-же теб не стыдно?… (Обнимая ее и цлуя) Радуйся дитя мое… Богъ посылаетъ теб счастіе…
Лизанька. Мамаша, да вы и сами ужасно дрожите… Ахъ, Боже мой, вы даже въ лиц измнились…
Мухина (стараясь ободриться). Неужели? Ахъ, это все за тебя, моя душечка… врно… предчувствіе… Пойдемъ, пойдемъ, надо и мн немножко оправиться… Сенюшка, зови ихъ и попроси подождать… я сейчасъ… Да вели приготовить что нибудь позавтракать. Ахъ, Господи! у меня на сердц теперь… ужъ я и сама не пойму, что такое…
Лизанька. А у меня-то, мамаша, такъ бьется, такъ бьется, уйдемте поскорй.
Слуга. А! такъ теперь я смекнулъ, кто это пріхалъ: женишокъ!

ЯВЛЕНЕ V.

СЛУГА, потомъ ЛЕГКОЙ и ВАСИЛЬЕВЪ (входятъ одтые въ модные фраки)

Слуга, (въ дверяхъ). Пожалуйте, господа… пожалуйте… барыня сейчасъ будетъ, неугодно-ли подождать маленько?

(Легкой и Васильевъ уходятъ).

Легкой (весело). А! съ большимъ удовольствіемъ, почему же не подождать? (Тихо Васильеву) Ну, братъ, смотри же: чтобъ намъ самимъ не остаться въ дуракахъ, такъ надо смотрть въ оба. (Слуг&#1123,) Ну, что, братецъ? а? Каково вы здсь поживаете?
Слуга. Не что, сударь… живемъ, благодаря Бога… (Особо) Который-же изъ двухъ-то?
Васильевъ (Тихо Легкому). Узнай отъ него прежде пріхалъ-ли женихъ-то или нтъ?
Легкой (также). Сейчасъ, сейчасъ. (Слух ласково) А! такъ все слава Богу? Вотъ это, братецъ, пріятно слышать! А у васъ славный домикъ!… Мило, очень мило! (Оглядывая кругомъ) Все это такъ, знаете хозяйственно… сейчасъ видно, что, того… т. е. порядокъ… а какъ тебя зовутъ? а?
Слуга. Семеномъ, ваше благородіе (особо). Вотъ оно! Разомъ видно хитраго женишка: прежде хочетъ знать каковъ домишко-то, а тамъ ужъ начнетъ разсматривать и невсту.
Легкой. Ну, такъ скажи-ка братъ, Сенюшка, что теперь подлываетъ… (Тихо Васильеву) Какъ бишь зовутъ старуху-то?
Васильевъ (тихо) А? что подлываетъ почтенная Варвара Степановна?
Слуга (улыбаясь). Да что, сударь… ужъ извстное дло… же лаютъ, чтобъ все это, знаете, поскорй благополучно кончилось: т. е. ждутъ не дождутся…
Легкой. А! понимаю! понимаю! (Тихо) Браво! слышишь? жениха еще нтъ, мы торжествуемъ!
Васильевъ (также) Прекрасно! я только этого и боялся. Смотри же, теперь мы его распишемъ такъ, чтобъ матушка и невста непремнно ему отказали.
Легкой (также тихо) Да ужъ я его отдлаю предателя. (Семену). Ну, Семенъ, такъ его ждутъ не дождутся? Отъ чегоже это онъ не детъ?
Слуга. Кто? Женихъ-то? (посмотрвъ на него и на Васильева въ недоумніи). Не детъ-съ? Какъ! помилуйте… да вы то… ктоже-съ
Легкой (не понимая). Что? кто мы?
Слуга. Да-съ. (Смотритъ на нихъ пристально) Э, господа!! полноте! ужъ мы вдь смекнули, и барыня тоже…
Легкой. А! вы смекнули? это хорошо!
Слуга. Еще-бы! вдь васъ, сударь… или, вотъ ихъ милость сватаетъ Гаврило-то Иванычъ?
Легкой (удивясь). Какъ!
Васильевъ (тоже). Что?
Слуга (смясь). Да что, господа, ужъ теперь скрываться нечего: коли пріхали жениться, значитъ шутки въ сторону. Не угодно-ли садиться? Мн еще приказано похлопотать объ завтрак. (Уходитъ).

ЯВЛЕНЕ VI.

ЛЕГКОЙ (подумавъ немного, тихо Васильеву). Вотъ теб разъ. Дло-то, братъ запутывается! (Смясь) Они, кажется, уврены что женихъ-то ты — или я! ой! ой! ой!
Васильевъ. Прошу покорно!
Легкой. О, проклятый чемоданъ, въ какую онъ исторію вмшалъ насъ!
Васильевъ. Чортъ возьми! Послушай, что-жъ теперь намъ длить? а? Ужъ теперь, если он тебя или меня точно считаютъ за жениха, за Зелинскаго, такъ какъ-же мы будемъ говоритъ старух, что Зелинскій сватается по разсчетамъ, что онъ раззорился, что и самъ этотъ Гаврило Иванычъ съ нимъ за-одно?
Легкой (раздумывая). Постой… постой… дло казусное… Мефистофель! помоги!…
Васильевъ. Однако, пожалуста, не затвай чертовщины! Помоему, ужъ лучше остаться при прежнемъ намреніи: не вводя ихъ въ заблужденіе, открыть себя и вс шашни Зелнискаго,
Легкой (расхаживая и потирая руки). Открыть? нтъ нтъ, по-моему, лучше не открывать! Он, пожалуй, не поврятъ нашимъ разсказамъ. Лучше всего, представимъ имъ нашего пріятеля со всми его сатанинскими замыслами! Мефистофель намъ поможетъ!..
Васильевъ. Хорошо, да кому-жъ изъ насъ назваться этимъ проклятымъ Зелинскимъ-то?
Легкой. Проклятымъ-то? Я думаю, лучше всего теб!
Васильевъ. Благодарю покорно! отъ-чего-же и не теб?
Легкой. Или, нтъ! нтъ! Пусть он сами угадаютъ и ршатъ. Тсъ! вотъ, кажется, и сама Варвара Степановна! Она одна… смле! О, Мефистофель!… Гд ты, душа моя?

ЯВЛЕНЕ VII.

Т ЖЕ и Г-жа МУХИНА (входитъ, пріодвшись получше и расплачивается ласково съ обоими).

Г-жа Мухина. Господа… пожалуйста, извините меня старуху, что такъ долго заставила васъ дожидаться…
Оба (расшаркиваясь). О, помилуйте, сударыня… намъ весьма… пріятно…
Г-жа Мухина. Мн такъ совстно…
Легкой (тихо Васильеву). Ну, пошли милыя дурацкія нжности…
Г-жа Мухина. Прошу покорно садиться… безъ церемоніи… я, видите, человкъ старый… пожалуйста… (Усаживаются).
Васильевъ (про себя). А гд-же молодая-то?
Легкой (про себя). Вотъ странно: физіономія этой бабушки мн что-то знакома… а главное, что замчательно и пріятно: сла, и ни полслова о состояніи погоды,— это рдкость.
Мухина. Господа! извините мое любопытство… вы, какъ мн кажется… пожаловали ко мн по рекомендаціи моего куманька, Гаврилы Ивановича?
Оба. Да-съ, точно такъ съ… Гаврило Иванычъ писалъ…
Мухина (раскланиваясь снова). Очень, очень пріятно познакомиться… (Про себя). Который-же изъ двухъ? (Вслухъ). Ну, скажите пожалуста… между прочимъ… какъ думаете… у насъ насчетъ сегоднишней погоды?
Легкой (про себя). Нтъ-таки! не утерпла! (Eй). Погода скверная-съ… даже не стоитъ и говорить.
Мухина. Ваша правда. Барометръ такъ, знаете, до того опустился…
Легкой (нетерпливо). Именно! именно! До того опустился, что, просто, не заслуживаетъ никакого вниманія.
Мухина (глядя на обоихъ). Но, позвольте, однако, узнать, кто же изъ васъ, господа… Александръ Петровичъ, г. Зелинскій?
Легкой (особо). А! идемъ къ цли! (Ей). А разв вы еще не угадали, Варвара Степановна? это однако удивительно! Я-бы, кажется, сію минуту догадался. (Поглядывая на Васильева).
Мухина. Ахъ, голубчики мои! да не видавши никогда. Вдь право, мудрено узнать…
Васильевъ. Въ такомъ случа, чтобъ не мучить васъ напрасно…
Легкой (особо). А! онъ беретъ на себя роль Зелинскаго!
Васильевъ (показывая на Легкаго). Г. Зелинскій… передъ вами.
Легкой (особо). Ахъ, разбойникъ!
Мухина. А! такъ это вы, Александръ Петровичъ?
Васильевъ. Онъ, онъ, сударыня… а я его двоюродный братъ.
Мухина. Ну, представьте-же себ: я вдь такъ и полагала что это вы… непремнно думаю себ… вы.
Легкой. Да-съ, ужъ длать нечего: я! я! (цлуя руку). Какъ ваше здоровье, Варвара Степановна? Очень буду счастливъ, если вы удостоите меня вашимъ расположеніемъ.
Мухина. Ахъ, помилуйте… я очень благодарна Гаврил Иванычу, что онъ такъ хлопоталъ познакомить меня съ вами.
Легкой. А, вы, благодарны Гаврил Иванычу? А кто этотъ Гаврило Иванычъ? (Опомнившись). Ахъ, да это тотъ старичокъ-то, съ которымъ я дружески переписываюсь? Вообразите, я его чудака совсмъ въ глаза не знаю.
Мухина. Вы шутите… въ семь лтъ разв можно забыть? Вспомните, онъ такъ друженъ былъ съ вашимъ батюшкой…
Легкой (про себя). Вотъ теб на! А я и не помню, когда лишился своего батюшки.
Мухина. Гаврило Иванычъ даже служилъ вмст съ вашимъ батюшкой во-время турецкой компаніи.
Легкой (будто вспомнилъ). Ахъ! да! во время турецкой компаніи! Вспомнилъ! Да! они даже отличались часто и въ разгульныхъ компаніяхъ. Этотъ Гаврило Иванычъ, какъ я помню, такой былъ всегда пройдоха, интриганъ, я еще по прізд съ нимъ не видался. Такъ пожалуйста Варвара Степановна, будьте осторожны: я человкъ откровенный, прямой… если Гаврило Иванычъ вамъ очень хвалилъ меня, вы врьте только вполовину… даже и вполовину много будетъ.
Мухина. Помилуйте, что за скромность?
Легкой. Нтъ! нтъ, я, вдь вы не знаете, что такое я! О! я такъ полюбилъ васъ, что долженъ открыть вамъ вс свои недостатки…
Васильевъ. Да, Варвара Степановна, братъ мой, даже готовъ при этомъ и разбраниться на всегда съ Гаврилой Иванычемъ, если онъ, не обдумавши, затялъ что-нибудь… вы понимаете?
Мухина. Понимаю-съ… понимаю… (Особо). Врно думаетъ, что моя Лизанька не хороша, не понравится… надо имъ показать не. (Въ слухъ). Лизанька, а Лизанька! Гд ты, дружочекъ? (Встаетъ). Извините, я на минутку… дочка моя такая хозяйка, такая хлопотунья, надо спросить кой-что… (У дверей). Лизанька, поди же сюда…
Легкой. Ну, братъ, я готовъ такъ зврски представить имъ злодя Зелинскаго, что невста, врно, съ разу откажется!
Васильевъ. Хорошо, хорошо, я готовъ теб помогать. А эта Варвара Степановна предоброе созданье.
Легкой. Да, да, и презнакомое лицо… не могу только вспомнить, гд я съ нею видлся?…
Васильевъ. Посмотримъ, какова-то дочка? Смотри же, на зло Гаврил Иванычу, представь изъ себя не жениха, а чудовище!
Легкой. Мало этого: плакать заставлю при первомъ случа.
Мухина (въ дверяхъ). Ну, ну, полно, душенька, здсь никого чужихъ нтъ, поди ко мн… (Подходя къ мужчинамъ). Итакъ, милый Александръ Петровичъ, вы, конечно, помните, какъ выражали свои чувства въ послднемъ письм къ Гаврил Иванычу?
Легкой. Какъ-съ? что такое-съ? Я выражалъ свои чувства? (Особо). Вотъ еще новость!
Мухина. Мы даже сегодня читали ваше письмо.
Васильевъ (особо). Ай — ай — ай… что онъ ей будетъ отвчать?
Легкой (притворно удивляясь). А! Такъ Гаврило Иванычъ показывалъ вамъ вс мои письма? (Васильеву). Скажи, братецъ, ну какъ же это не стыдно Гаврил Иванычу? Разв, этакъ длаютъ? Я тамъ писалъ ему всякій вздоръ, а онъ ужъ сейчасъ… Это ужасно!
Васильевъ. Да, да, братецъ, это дурно, не длаетъ чести твоему Гаврил Иванычу.
Мухина. Помилуйте, совсмъ напротивъ: я очень рада, что вы даже заочно такъ хвалили мою Лизаньку. И если Богу будетъ угодно… я ужъ, врно, не стану противиться вашему счастію.
Легкой. Покорнйше васъ благодарю… но…
Мухина (обращаясь къ той же двери). Ахъ! вотъ и моя Лизанька… поди сюда душенька, здсь очень пріятные гости…

ЯВЛЕНЕ VIII.

Т ЖЕ и ЛИЗАНЬКА (входитъ робко, Мухина ведетъ ее за руку). ВАСИЛЬЕВЪ и ЛЕГКОЙ (сходятся вмст).

Мухина. Александръ Петровичъ, рекомендую вамъ мою дочь… (Дочери). Душа моя, это Александръ Петровичъ… котораго такъ хвалилъ намъ добрый Гаврило Иванычъ… (Молча раскланиваются).
Легкой (тихо Васильеву и посматривая на Лизаньку). Братъ!
Васильевъ (также). Что?
Легкой (также, не съ сильнымъ волненіемъ). Я… я не знаю… со мной что-то вдругъ сдлалось…
Васильевъ (также). Ну, братъ… и со мной вдругъ что-то такое непонятное.
Лизанька (тихо матери, прерывающимся голосомъ). Ахъ, мамаша, поддержите меня…
Мухина. Что? что съ тобою? а?
Лизанька (также). Ахъ, мамаша… и сама не знаю… это въ первый разъ…
Мухина (про себя). А! это добрый знакъ… есть надежда, что желаніе мое исполнится.
Легкой (тихо брату).
Нтъ! кончимъ братъ проказу!
Я ею пораженъ! (Смотритъ на Лизанъку).
Васильевъ (также).
И я… влюбился съ разу!
Лизанька (матери тихо)
Ахъ, Богъ мой! это онъ!
Легкой (нетерпливо).
Отстань ты съ пустяками!
Васильевъ.
Не уступлю! нтъ! нтъ!
Лизанька (поглядвъ украдкой).
И въ пукляхъ… и съ усами…
Ахъ! это мой портретъ!
Легкой (разгорячаясь).
Послушай, я взбшуся!
Васильевъ.
Нтъ! нтъ она моя!!
Легкой.
Нтъ, вздоръ, я самъ женюся!
Васильевъ.
Нтъ, я!
Легкой.
Нтъ, я!
Васильевъ.
Нтъ, я!!!
Лизанька (также тихо, но съ чувствомъ). Ахъ, мамашенька, я не знаю, что такое со мною сдлалось… только я такъ довольна, такъ счастлива!.. (цлуя мать). Ахъ, я не найду словъ, какъ благодарить васъ!..
Васильевъ (продолжая тихо). Ну, что-жъ ты? представляй Зелинскаго, старайся ей не нравиться…
Легкой. Нтъ… ужъ теперь эта затя мн не нравится… я совсмъ растерялся… Послушай: не гршно-ли теб отбивать у меня?
Васильевъ. Да разв я отбиваю у тебя? я длаюсь соперникомъ Зелинскаго, а такъ-какъ его здсь нтъ… (Подходитъ къ Мухиной).
Легкой (про себя). Ахъ, чортъ возьми! зачмъ я взялъ его съ собой?
Мухина (Лизаньк показывая на Васильева). А это, душа моя, братецъ Александра Петровича…
Васильевъ (Лизоньк, съ чувствомъ). Который… чтобъ только заслужить ваше доброе расположеніе, готовъ пожертвовать всмъ, всмъ на свт! (Раскланиваются).
Легкой (про себя, съ досадою). Эге! да ужъ онъ пошелъ и на приступъ! Ахъ, Боже мой!.. а я стою, какъ пошлый дуракъ, не придумаю ни одного слова… Могъ-ли я ожидать, что мы вдругъ оба въ нее влюбимся? Однако, ободримся… надо-же сказать ей что нибудь пріятное… (Подходитъ).
Васильевъ (разговаривая съ Мухиной, продолжаетъ). Помилуйте, Варвара Степановна… клянусь вамъ, что вс мои похвалы такая чистая правда, которая и говорится только отъ чистаго сердца!
Легкой (про себя). Разбойникъ! какія штуки отпускаетъ! (Лизаньк). Гмъ… простите меня… сударыня… если я осмливаюсь… Но, такъ, какъ ваша маменька… этого желаетъ… то позвольте узнать… что вы думаете?… Какова погода у насъ?

(Васильевъ смется)

Лизанька. Ахъ!.. Александръ Петровичъ… я, право, не посмотрла.
Легкой. Ахъ, какъ я поглуплъ!

ЯВЛЕНЕ IX.

Т ЖЕ и СЛУГА.

Слуга. Матушка барыня пожалуйте, все готово-съ.
Мухина. Хорошо сейчасъ. Господа, такъ какъ вы оба съ дороги, то пожалуйста безъ церемоніи, не угодно ли позавтракать, чмъ Богъ послалъ…
Васильевъ и Легкой. Помилуйте… къ чему вы такъ безпокоитесь?…
Мухина. Что за безпокойство?… Пожалуйте… отъ хлба-соли гршно отказываться… Авось и Гаврило Ивановичъ задетъ.
Легкой. Впрочемъ, какъ вамъ угодно… (Особо) Надо съ нею объясниться на един.
Васильевъ (Особо). Какъ-бы съ глазу-на-глазъ потолковать съ нею?
Мухина. Лизанька! пойдемъ съ нами…
Лизанька. Я… я сейчасъ, маменька…
Легкой (также). Нтъ! я ему не уступлю.
Васильевъ. Я не поддамся брату,

(Мухина ведетъ обоихъ въ боковую комнату)

ЯВЛЕНЕ X.

Лизанька (одна).

Ахъ! наконецъ я одна!… (Бросаясь въ кресло) Боже мой! что это со мною сдлалось? Сердце мое какъ будто выскочить хочетъ!… Какое-то новое, пріятное чувство овладло мною… (Вскакиваетъ). Лицо мое горитъ, глаза невольно наполняются слезами… (Топаетъ ногою). Да что-же это такое? Кто мн растолкуетъ. Я хочу знать я хотла бы спросить объ этомъ у него, у всхъ… (Быстро кладетъ руку на сердце) Ахъ! нтъ! нтъ! не нужно! я сама поняла, я знаю!… (Вздохнувъ и улыбнувшись) Ахъ! Боже мой! Это — любовь… любовь!… О, какъ и счастлива!
Ахъ, я совсмъ переродилась!
Отъ счастья рада слезы лить,
И хоть нечаянно влюбилась,
Но ужъ не въ силахъ разлюбить!
2 раза.
А чтобъ вполн счастливо жить,
Хочу и я любимой быть!
Любимой быть,— такое счастье,
Которымъ надо дорожить,
Любовь и нжное участье
Я рада жизнію купить!
2 раза.
Ахъ, какъ пріятно полюбить,
И отъ души любимой быть!

ЯВЛЕНЕ XI.

ЛИЗАНЬКА и ЛЕГКОЙ (входитъ быстро).

Легкой (про себя). Пока онъ тамъ объясняется со старухой, я хочу ей прямо сказать всю истину.
Лизанька (увидя его вскрикиваетъ). Ахъ!
Легкой (въ волненіи). Елисавета Михайловна! простите несчастнаго сумазброда, который самъ не знаетъ, что говоритъ и что длаетъ! Впрочемъ, что бы вы обо-мн не думали, все-таки я не хочу быть обманщикомъ въ вашихъ глазахъ, я прибжалъ оправдаться…
Лизанька (особо). Ахъ, какъ онъ пріятно говоритъ! (Ему) Но, Александръ Петровичъ… я насъ не понимаю…
Легкой. Ахъ, ради Бога, забудьте навсегда этого Александра Петровича! Зеленскій такой человкъ, который не стоитъ васъ! Онъ сговорился съ Гаврилой Иванычемъ, чтобъ обмануть вашу маменьку, васъ… и сватается по разсчетамъ.
Лизанька. Ахъ, Боже мой! что говорите? Я все-таки васъ не понимаю… за что вы такъ себя унижаете?
Легкой (съ чувствомъ). Нтъ! я говорю, что чувствую! Вы должны понять меня, потому-что съ перваго взгляда я полюбилъ васъ всей душою, и готовъ теперь бороться съ цлымъ свтомъ, чтобъ только сдлаться васъ достойнымъ!
Лизанька (qco6o). Боже мой! онъ точно говоритъ съ большимъ чувствомъ… И какъ жаль! совершенно непонятно!
Легкой. Клянусь вамъ, что всему причиной эта переписка, которая завлекла меня, этотъ проклятый чемоданъ, который въ Новгород, на постояломъ двор…
Лизанька (про-себя). Ахъ! да это ужасно! онъ отъ любви помшался! (Плачетъ, говоря въслухъ). Ахъ, какъ я несчастна! что мн длать?
Легкой. Вы плачте? О, я и самъ готовъ плакать и проклинать свое сумазбродство!… но, вы, врно, простите меня? Вы согласитесь: ожидалъ-ли я, что этотъ чемоданъ приведетъ меня сюда, познакомитъ съ вами? Но что длать! Видно ужъ такъ судьб было угодно! Будьте откровенны какъ я, и ршите мою участь!
Лизанька (продолжаетъ плакатъ, смотря на него). Ахъ! я… я готова помочь вамъ… мн самой очень жаль, что вы такъ несчастны… но… я не знаю, какой чемоданъ?..
Легкой. Да я вамъ, кажется, говорю ясно, что этотъ глупый чемоданъ вашего жениха, что переписка изъ чемодана попала въ мои руки, и что я въ досад захотлъ ему отомстить…
Лизанька. Отомстить чемодану?
Легкой. Нтъ! Александру Петровичу Зелинскому!
Лизанька. Ахъ, Боже мой! Да что съ вами сдлалось! Придите въ себя, Александръ Петровичъ…
Легкой (нетерпливо). О, мой Творецъ! Да я не Александръ Петровичъ!
Лизанька (ужасаясь). Какъ! Что я слышу!
Легкой. Простите меня! Любовь къ вамъ совершенно меня разстроила! Да не меня одного: да! да! братъ мой Степанъ Васильичъ также безъ ума отъ васъ!
Лизанька. Ахъ! да вы меня путаете!.. Позвольте мн уйти къ матушк…
Легкой (удерживая ее). Нтъ! нтъ! скажите прежде, что вы меня не отвергаете, что вы охотно отдадите мн вашу руку…
Лизанька. Извольте, извольте, только дайте уйти къ матушк…
Легкой (цлуя ея руку). О, какое блаженство! Успокойтесь, она ужъ знаетъ всю нашу исторію, представьте, какой случай: вдь добрая Варвара Степановна знала меня почти еще мальчикомъ, и была очень дружна съ моею покойной матерью.
Лизанька. Возможно-ли!
Легкой. Да, да, и отъ-того-то давича, при первой встрч, мн такъ показались знакомыми ея черты. Она чрезвычайно рада, сама судьба устроила наше счастіе.
Лизанька. Да какъ-же Гаврило Иванычъ не говорилъ намъ ничего?..
Легкой. Ха! ха! ха! Да что-жъ ему говорить, когда я совсмъ и въ глаза не знаю вашего Гаврилы Иваныча. Но что намъ до него! Вы согласны, матушка ваша то-же, а братъ, врно, образумится — и мы будемъ вполн счастливы! (Опять съ жаромъ цлуетъ руку).

ЯВЛЕНЕ XII.

Т ЖЕ, ВАСИЛЬЕВЪ и Г-ЖА МУХИНА (неся въ рукахъ четыре письма).

Васильевъ. Братъ! остановись! За чтожъ ты меня-то губишь? (Лизаньк) Елисавета Михайловна! Вдь это не Зелинскій, это мой братъ, который…
Лизанька. А! теперь я все поняла и очень-рада!
Васильевъ. Вы рады? Помилуйте! за что-же я-то полюбилъ васъ такъ нжно, Елисавета Михайловна?
Легкой. Ты опоздалъ также, какъ Зелинскій.
Мухина. Ну, Степанъ Васильичъ, ужъ видно такъ судьб угодно. (Цлуя дочь) Дитя мое! благодари Бога, что они пріхали прежд Зелинскаго. Посмотри-ка кого Гаврило-то Иванычъ сваталъ теб! (Отдаетъ ей письма) Вдь этакой злодй!
Лизанька (читая про себя). Какъ! Что это значитъ?
Мухина. (Легкому). Жаль, что добрая ваша матушка скончалась! Какъ-бы мы теперь порадовались, глядя на ваше счастіе.
Легкой. Я увренъ, что вы замните мн ея потерю. А при томъ, и опекунъ мой, у котораго я до сей поры жилъ въ деревн, нашелъ мн здсь прекрасное мсто въ министерств.

ЯВЛЕНЕ ПОСЛДНЕЕ.

Т ЖЕ, слуга, потомъ Г-нъ ИВОЛГИНЪ.

Слугу. Барыня! Гаврило Иванычъ прикатилъ!
Васильевъ и Легкой. А! сватъ! сватъ!
Лизанька. Ахъ, мамаша! Что-же вы теперь скажите ему?
Васильевъ. Не бойтесь, мы только вмст возвратимъ ему эту переписку, которую нашли въ чемодан Зелинскаго. (Легкой, Васильевъ, Мухина и Лизанька берутъ по одному письму и расходятся).
Иволгинъ (не видя Легкаго и Васильева). Ну, кумушка! радуйтесь! Не даромъ я всегда твержу: ужъ коли я за что возьмусь такъ будетъ хорошо! Вдь женихъ-то пріхалъ… одвается… и злодйски хорошъ! что? Каково устроилъ? Чортъ возьми! ужъ именно: за что возьмусь, такъ будетъ хорошо! ха! ха! ха!
Мухина (начиная громко смяться). Да, очень-хорошо! ха! ха! ха!
Легкой. Удивительно-хорошо! ха! ха! ха!
Васильевъ. Чрезвычайно-хорошо! ха! ха! ха!
Лизанька. Невыразимо-хорошо! ха! ха! ха!
Иволгинъ (пораженный, смотритъ на всхъ). Позвольте… я знаю, увренъ, что хорошо… только, этотъ смхъ звенитъ въ моихъ ушахъ что-то больно-нехорошо… что это за собраніе?
Мухина. И вы хотли, чтобъ Зелинскій женился на моей Лизаньк? А что онъ вамъ пишетъ, прочтите-ка… Эхъ, Гаврило Иванычъ! (Отдаетъ ему письмо).
Лизанька (также отдавая письмо Иволгину). Прочтите-ка… ахъ, Гаврило Иванычъ!
Легкой (также). Просмотрите-ка… эхъ, Гаврило Иванычъ!
Васильевъ (также отдаетъ). Пробгите-ка… о-о-охъ, Гаврило Иванычъ!
Иволгинъ (взявъ отъ всхъ письма). Господа! пощадите! (Обращаясь къ Легкому и Васильеву). Такъ это объ васъ-то Зелинскій мн говорилъ сейчасъ?
Легкой. Да, Гаврило Иванычъ, завтра я съ нимъ размняюсь чемоданами и приглашу его къ себ на свадьбу. (Васильевъ и Легкой кланяются).
Иволгинъ. Вотъ теб разъ! Значитъ я съ своимъ заочнымъ сватовствомъ слъ въ дураки? (Качая головой). Эхъ, Гаврило Иванычъ!
Вс. Ха! ха! ха! ха!
Финалъ (На мотивъ польки Мюзара).
Лизанька.
Съ окончательнымъ куплетомъ,
Къ вамъ я нынче подхожу,
И предъ вашимъ комитетомъ
Какъ и вс, одно скажу:
Если автора хотите
Вы одобрить легкій трудъ.
Такъ и насъ ужъ подведите
Подъ одинъ и тотъ-же судъ.
Вс.
Если автора хотите
Вы одобрить легкій трудъ,
Такъ и насъ ужъ подведите
Подъ одинъ и тотъ-же судъ.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека