От редакции
От редакции
Защищайте свободу
Защищайте свободу
В. Короленко
————————————————————————-
Защищайте свободу, Короленко Владимир Галактионович, Год: 1917
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Едва ли приходится доказывать, что одним из важнейших вопросов, выдвинутых трагически сложной современностью, является отношение к войне. В связи с великой русской революцией вопрос этот приобрел еще большую значительность и остроту. Статьи, вошедшие в настоящую книжку, представляют, на наш взгляд, безусловную историческую ценность, серьезную подмогу для широких читательских масс. Памятуя, что лицам, стоящим у власти, далеко не всегда дается внутренняя объективность и не вызывающая сомнений независимость мысли, мы не печатаем обращений и отзывов даже таких друзей демократии, как Альберт Том, Вандервельде и Гендерсон, занимающих, как известно, министерские посты.
Телеграммы военного министра и временного правительства бьют тревогу. Опасность надвигается. Будьте готовы.
К чему? К торжеству свободы? К ликованию? К скорейшему устройству будущего? Нет, к сражениям, к битвам, к пролитию своей и чужой крови. Это не только жизненно, но и ужасно. Ужасно, что эти призывы приходится слышать не от одних военных, чья профессия — кровавое дело войны на защиту родины, но и от нас, 70 писателей, чей голос звучит естественнее в призывах к любви и миру, к общественному братству и солидарности, кто всегда будил благородную мечту о том времени, ‘когда народы, распри позабыв, в великую семью соединятся’. Эта далекая заветная мечта жива и теперь, но она еще больше отдалилась, затянулась дымом и кровавыми туманами, и нам, писателям, соединившим в своей душе любовь к человечеству с любовью к родине, приходится подхватить тревожный клич тех, кого судьба поставила на страже родины в тревожную годину ее жизни.
Тревога звучит, ширится, облетает страну. Я желал бы, чтобы голос печати звучал, как труба на заре, чтобы подхватить ее, передать дальше, разнести всюду, до самых дальних углов, заронить в наименее чуткие сердца, в самые беспечные души. Тревога, тревога! Смотрите в одну сторону, делайте в эти дни одно дело, им довлеющее. С запада идет туча, которая когда-то надвигалась на Русь с востока, и она готова опять покрыть своей тенью родную землю, над которой только что засияло солнце свободы.
До сих пор я не написал еще ни одного слова с таким призывом, но не потому, что я и прежде не считал обязательной защиту родины. Правда, я считаю безумной свалку народов, озарившую кровавым пожаром европейский мир и грозящую загореться в других частях света великим преступлением, от ответственности за которое не свободно ни одно правительство, ни одно государство. И когда наступит время мирных переговоров, то, по моему глубокому убеждению, эта истина должна лечь в основу для того, чтобы этот ужас не повторялся. Нужно быть на страже великого сокровища — мира, который не сумели сберечь для нас правительства королей и дипломатов. Когда это несчастье готово было разразиться (я говорю это искренно и с сознанием всего значения слова), я не пожалел бы отдать остаток жизни тем, кто мог бы с каким-нибудь вероятием противопоставить этому безумию деятельную идею человеческого братства. Она давно зародилась в благороднейших умах и пускала уже ростки в человечестве.
Да, за это дело стоило бы отдать жизнь, если бы была малейшая надежда удержать море враждебной крови. Но ростки международного братства еще бессильны и, как игрушечные плотинки перед порывом моря, ничего удержать не могут.
Это не упрек идее международного братства. Слабая вначале идея часто со временем завоевывает мир, но теперь пока она слаба. В действительности она может служить опорой благородной мечты, утешением, но не средством защиты. Это—дальний огонь, но не указание ближайших путей в виду страшной опасности.
А речь идет именно о том, что надвигается, что уже близко, что закрывает нам свет, что требует немедленного ответа. Оно может на столетие наложить тяжкий гнет на жизнь поколений. Вот почему я чувствую повелительную обязанность заговорить о предмете, мне не свойственном в обычные дни, чтобы передать моим согражданам мою тревогу.
Россия только что совершила великое дело— свергла вековое иго. Одним деспотизмом стало меньше. Одной свободой больше на свете. Еще недавно союз с нами враги ставили в упрек нашим союзникам и свою борьбу выставляли, как борьбу с восточной деспотией. Теперь, все народы обращаются к нашей родине с восхищением и надеждой, потому что юная свобода в момент рождения имеет волшебную силу омолаживать свободу других народов, придавать им новую свежесть и жизнь.
Вот что значит для нас защита родины. Нужная всегда, теперь она вдвое нужнее. С нею мы защищаем новую свободу, которой внешнее нашествие грозит смертельной опасностью. Если бы теперь немецкое знамя развернулось над нашей землей, то всюду рядом с ним развернулось бы также знамя реставрации, — знамя восстановления деспотического строя. Нами стал бы повелевать не только Николай Романов, но через него и Вильгельм Гогенцоллерн. Вильгельму Гогенцоллерну нужно, чтобы Россия надолго оставалась подавленной и темной. Неужели это неясно?
Для отражения этой опасности Россия должна стать у своего порога с удвоенной, с удесятеренной энергией перед этой грозой. Забудем все распри, отложим споры о будущем! Долой партийное местничество, долой призыв к раздорам! Пусть историческая, роковая минута застанет Россию готовой. Пусть все смотрят в одну сторону, откуда раздаются тяжелый топот германца и грохот его орудий. Задача ближайшего дня — отразить нашествие, оградить родину и ее свободу. Два русских соседа в траншеях зорко смотрят в сторону наступающего противника. Один республиканец, другой конституционалист. Чем они должны чувствовать себя в эту роковую минуту? Соратники в настоящем, политические противники в будущем, сейчас они делают одно дело — защищают свою родину от внешнего и внутреннего порабощения.
Оставим же будущему дню его злобу и его вопросы. Теперь одно внимание, —внимание в этот великий решительный час. Нужно не только радоваться и пользоваться свободой, но и заслужить ее до конца, а заслужить можно одним последним усилием для отражения противника.
Работа на фронте и в тылу, на всяком месте для отражения опасности, до конца великой войны. Может-быть, это почти уже близко, близок день, когда на великое совещание мира явятся в семью европейских народов делегаты России и скажут: мы вошли в войну рабами и к концу ее приходим свободными. Выслушайте же голос свободной России. Она скажет теперь не то слово, которое сказали бы царские дипломаты. У свободной России есть что сказать на великом совещании народов, которое должно положить основу долгого прочного мира.
Текст издания: Нужна ли война? (Статьи В. Короленко, П. Кропоткина, Г. Плеханова, Бернарда Шоу). — Москва: тип. т-во ‘Кооп. мир.’, 1917. — С. 3—7. — (Издательство ‘Народоправство’, No 1)