Ярл Гакон, Эленшлегер Адам-Готлоб, Год: 1806

Драматургия
Время на прочтение: 72 минут(ы)
Скачать в PDF

ЯРЛЪ ГАКОНЪ

Трагедія въ пяти дйствіяхъ, Е. Адама Эленшлегера.

(1806 г.)

Датскій поэтъ Адамъ Эленшлегеръ, замчательнйшій изъ поэтовъ свера, весьма мало извстенъ въ Россіи. Мы избрали для перевода трагедію этого датскаго классика ‘Ярлъ Гаконъ’, какъ одно изъ самыхъ выдающихся и характерныхъ произведеній его, отличающееся, помимо художественныхъ достоинствъ, чисто свернымъ колоритомъ.
Адамъ Эленшлегеръ родился 14-го ноября 1779 г. въ Копенгаген, первоначальнымъ образованіемъ былъ обязанъ больше всего своей страстной любви къ чтенію, а курсъ учебныхъ заведеній, куда его помщали, проходилъ не особенно прилежно, и закончилъ его 16-ти лтъ, съ небольшимъ запасомъ научныхъ познаній. Поэтическое дарованіе Эленшлегеръ началъ обнаруживать еще девятилтнимъ мальчикомъ, писалъ стихи — по большей части сатирическіе — еще въ реальномъ училищ, а по окончаніи курса, вмсто того, чтобы серьезно готовиться къ поступленію въ университетъ, увлекся театромъ и писаніемъ драматическихъ произведеній. Онъ даже поступилъ на сцену, но скоро понялъ, что никогда не сдлается первокласснымъ актеромъ, и оставилъ сцену, чтобы снова отдаться научнымъ занятіямъ. Къ тому его склонили два новыхъ его пріятеля, извстные впослдствіи братья Эрстедъ. Въ 1800 г., Эленшлегеръ поступилъ въ университетъ на юридическій факультетъ, но научныя занятія не могли надолго захватить страстнаго, мечтательнаго и увлекающагося юношу, и онъ постоянно отвлекался въ сторону, чему содйствовали различныя вншнія событія и обстоятельства его жизни. Помолвка съ свояченицей извстнаго тогда литературнаго дятеля Рабека ввела Эленшлегера въ кругъ самыхъ выдающихся умственныхъ и литературныхъ силъ Даніи, общеніе съ ними, конечно, имло сильное и благотворное вліяніе на его духовное развитіе. Увлеченіе университетскою конкурсною тэмою: ‘Полезно ли было бы для изящной литературы свера введеніе въ нее сверной миологіи, вмсто греческой’?— опредлило давнишнее безсознательное влеченіе Эленшлегера къ древней народной поэзіи свера, а разработка данной тэмы помогла ему разобраться въ самомъ себ, въ своихъ чувствахъ, творческихъ стремленіяхъ и взглядахъ на поэзію вообще.
Знакомство съ твореніями Гте еще боле усилило влечете молодого человка къ поэзіи, но вспыхнувшая въ 1801 г. національная война Даніи съ Англіей окончательно выбила его изъ колеи юриста. Онъ бросилъ университетъ и поступилъ въ отрядъ волонтеровъ-студентовъ. Муза его также прониклась воинственнымъ духомъ, и плодами ея явились нсколько патріотическихъ и военныхъ псенъ и драматическій этюдъ ‘Второе апрля 1801 г.’ (день битвы на копенгагенскомъ рейд).
Война способствовала тогда общему подъему народнаго духа, какъ бы пробудила всю страну, напомнивъ ей ея былое историческое значеніе. Отсюда явилось всеобщее увлеченіе древней исторіей свера, преданіями, сагами и миологіей. Эленшлегеръ прилежно занялся изученіемъ древне-исландскаго языка, и въ псняхъ его зазвучали новые звуки, говорившіе о зародившемся въ его душ новомъ творчеств.
Эленшлегеръ началъ стихотвореніемъ ‘Золотые рога’, которое сразу обратило на него вниманіе. Вышедшій затмъ въ конц 1802 г. небольшой сборникъ новыхъ стихотвореній Эленшлегера составилъ своего рода явленіе въ датской литератур, и до сихъ поръ остается образцомъ сверной поэзіи ныншняго вка. Сборникъ этотъ содержалъ 84 оригинальныхъ стихотворенія и 5 переводныхъ. Кром того, въ сборникъ вошла еще ‘Шутка въ ночь на Ивана Купалу’ — рядъ смло набросанныхъ пестрыхъ сценъ изъ народной жизни. Отличительными чертами всхъ этихъ произведеній были — жизнерадостность, свжесть и юношеская сила настроенія, истинно-поэтическое вдохновеніе и гибкій, образный, чарующе-музыкальный языкъ.
Продолжая свою творческую дятельность, Эленшлегеръ не заблудился, подобно современнымъ ему нмецкимъ романтикамъ, въ таинственномъ полумрак ‘волшебной лунной ночи’ (‘mondbeglnzte Zaubernacht’), полномъ болзненныхъ видній и призраковъ, но нашелъ боле здоровые, свтлые пути, углубляясь въ древность свернаго міра, населенную могучими образами.
Изъ-за границы, куда ему позволила похать съ образовательною цлью государственная стипендія, молодой поэтъ прислалъ въ теченіе пяти лтъ на родину цлый рядъ классическихъ произведеній, а именно, трагедіи: ‘Ярлъ Гаконъ’, ‘Бальдуръ Добрый’ (1806 г.), ‘Пальнатокъ’, историческую драму ‘Аксель и Вальборга’ (1808 г.), драму ‘Корреджіо’ (1809 г.). Вс эти произведенія тогда же ставились на сцен королевскаго театра и доставили поэту такую извстность, что по возвращеніи на родину онъ былъ встрченъ какъ настоящій тріумфаторъ. Вскор затмъ онъ былъ назначенъ профессоромъ на каедру эстетики при копенгагенскомъ университет.
Здсь заканчивается первый, наиболе блестящій періодъ творческой дятельности Эленшлегера. Дале, въ ряду отличныхъ произведеній стали попадаться и слабыя. Изъ первыхъ надо отмтить эпопею ‘Голые’, трагедію ‘Гагбортъ и Сигне’, ‘Сагу о Роар’, написанную опять за границею, прелестную идиллію ‘Шстушокъ’ (1819 г.), грандіозную эпопею ‘Боги Свера’, трагедіи: ‘Эрикъ и Авель’ (1820 г.), ‘Варяги въ Царьград’ (1827 г.), поэму ‘Ральфъ Краке’, и трагедіи: ‘Карлъ Великій’ и ‘Лонгобарды’ (1829 г.).
Лтомъ 1829 г., Эленшлегеръ постилъ Швецію, и 23-го іюня въ лундскомъ собор совершилось рдкое торжество: первый поэтъ Швеціи, Тегнеръ, внчалъ своего датскаго собрата лаврами, и провозгласилъ его ‘наслдникомъ (посл Гте) трона въ царств поэзіи’.
Изъ позднйшихъ произведеній Эленшлегера выдаются трагедіи: ‘Торденскьольдъ’, ‘Королева Маргарита’, ‘Сократъ’, ‘Олафъ Святой’ и ‘Канутъ Великій’, ‘Сага объ Эрвард’, драма ‘Дина’, драматическій этюдъ ‘Найденная и утраченная страна’, трагедіи: ‘Амлетъ’ и ‘Кьяртонъ и Гудруна’, наконецъ, поэма ‘Рагнаръ Лодбракъ’ — лебединая пснь поэта.
Эленшлегеръ умеръ 20-го января 1850 г., вся страна оплакивала своего величайшаго національнаго поэта, который имлъ громадное значеніе для духовной жизни всего свера, воскресивъ въ современной поэзіи поэтическія сокровища Эдды во всей ихъ мощи и красот, и вызвавъ къ жизни цлую плеяду поэтовъ современнаго ему и послдующихъ поколній.

ДЙСТВУЮЩЯ ЛИЦА.

ОЛАФЪ ТРЮГВЕСЕНЪ — король Ирландіи.
ГАКОНЪ — ярдъ Ладэ, прозванный Богатымъ, властитель Норвегіи.
ЭРЛИНГЪ — сынъ его.
ТОРЕРЪ КЛАКЕ — купецъ.
КАРЛСХОВЕДЪ, ОСТЕЙНЪ — родственники Олафа.
ЭЙНАРЪ ТАМБЕСКЬЕЛЬВЕРЪ — молодой стрлокъ.
БЕРГТОРЪ — кузнецъ.
ГУДРУНА, АСТРИДА — его дочери.
ОРМЪ, ТОРВАЛЬДЪ — ихъ женихи.
ТОРА — возлюбленная ярла Гакона.
ТАНГБРАНДЪ — духовникъ Олафа.
АУДЕНЪ — одноглазый старецъ.
ГРИБЪ — рабъ Торера Клаке.
КАРНЕРЪ, СТЕЙНЪ, — рабы ярла Гакона.
ИНГЕ — служанка Торы.
ВСТНИКЪ.

Монахи, воины, крестьяне и рабы.

ДЙСТВЕ ПЕРВОЕ.

ЛАДЭ, владніе Гакона Норвежскаго.

Площадка передъ замкомъ ярла Гакона, обсаженная деревьями, часть строенія обращена на площадку окнами, окна раскрыты, и изъ главнаго покоя доносятся веселый шумъ и клика пирующихъ. Подъ однимъ изъ деревьевъ сидять Барккръ и Гривъ, рабы ярла Гакона и Торера, передъ ними чашка съ яствами и кубокъ съ пивомъ.

Каркеръ (рабъ ярла Гакона).

Шумятъ-то какъ! Гульба во всю! Веселье!
Вонъ твой хозяинъ рчь опять ведетъ,
Все про свою заморскую поздку!

Грибъ (рабъ купца Торера Клаке).

Еще бы! Стоитъ рчь о ней вести:
Послушать любо, какъ хитро и ловко
Онъ тамъ и сямъ торговлю велъ и мну,
Какъ много золота и серебра
Съ собой привезъ! Да, умница хозяинъ!
Ему бы при Гаральд жить покойномъ!

Каркеръ.

А почему жъ при немъ?

Грибъ.

Гаральдъ, по слухамъ,
Любилъ торговлю, жаловалъ купцовъ,
И все о благ родины старался,
А это благо требовало, знать,
Чтобъ сбросилъ онъ и золото и пурпуръ,
Набросивъ на себя овчину!

Каркеръ.

Значитъ,
Онъ потому и прозванъ ‘Срошкурымъ’? 1)
1) Гаральдъ Срошкурый, король Норвежскій.

Грибъ.

Да, къ слав нашей! Былъ онъ торгашомъ
И состоялъ при немъ весь флотъ изъ барокъ!
А правилъ онъ не скипетромъ — аршиномъ!
Такой герой, что чудо!

Каркеръ.

Берегись!
Хвали да мру знай! Нашъ ярлъ не любитъ,
Когда при немъ другихъ ужъ очень хвалятъ!

Грибъ.

Спасибо, умный другъ мой, за совтъ!

Каркеръ.

Не стоитъ, другъ! А вотъ что: разскажи-ка
Мн что-нибудь! Скучненько здсь проводимъ
Мы наше время. Что здсь слышимъ, видимъ?!

Грибъ.

О, еслибъ смлъ я къ нимъ въ покой войти,
Среди людей свободныхъ ссть, какъ равный,
И рогъ златой, нескованной рукою,
Брать въ свой чередъ!

Каркеръ.

Неслыханная дерзость —
Желать подобнаго! Опомнись, что ты!
Смирись! Вдь мы рабами родились!

Грибъ.

Ты этой мыслью душу усыпляешь?

Каркеръ.

А что жъ? Судьба велла — такъ и будетъ!

Грибъ.

Да, да!

Каркеръ.

А намъ-то разв не везетъ!
Меня Гаконъ вдь жалуетъ, тебя же —
Хозяинъ твой! Ну, мн живется лучше:
Хозяинъ твой — купецъ, а мой-то — ярлъ,
И выше всхъ! Подъ нимъ шестнадцать лрловъ!
Почти король онъ здсь. Такъ мн ли плохо?
Я прежде въ пол долженъ былъ работать,
Возить навозъ, пахать и спать въ хлву,
Теперь разряженъ я, пью, мъ отлично,
Работы мало, уголъ данъ мн теплый,
И бьютъ меня лишь изрдка.

Грибъ.

И впрямь,
Для рабской доли ты рожденъ, какъ вижу.

Каркеръ.

И ярлъ недавно то же мн сказалъ.
Раба, какъ я, искалъ онъ, видно, долго.
Крутенекъ нравъ-то у него! Рабъ долженъ —
Онъ говоритъ — послушенъ быть и вренъ,
Отнюдь не гордъ, зато силенъ и храбръ,
Чтобъ постоять за господина! Такъ-то!

Грибъ.

Вс добродтели собаки, словомъ!

Каркеръ.

Меня Гаконъ вдь сразу оцнилъ,
Лишь увидалъ мой низкій лобъ и плоскій,
Широкій носъ, мозолистые пальцы,
И всю фигуру плотную мою.
Во мн нашелъ онъ, что искалъ, какъ видно,
И съ той поры со мной не разстается.
Скажу еще, что мало кто здсь знаетъ
Дла и мысли ярла такъ, какъ я!

Грибъ.

Тсъ… Объ Олаф снова рчь! Послушай!

Каркеръ.

Да кто такой Олафъ — скажи!

Грибъ.

Герой!
Онъ изъ рабовъ сталъ зятемъ королевскимъ
И королемъ!

Каркеръ.

Природный рабъ?

Грибъ — вздыхая.

О, нтъ!
Онъ королевской крови!

Каркеръ.

Ну, вотъ, видишь!
Тогда попасть не штука въ короли!

Грибъ.

Какъ онъ попалъ — нелегкая задача.
Его еще подъ сердцемъ мать носила,
А ужъ судьба ему была врагомъ.

Каркеръ.

Они встаютъ… Идутъ сюда… Вставай же!
Вонъ ярлъ съ дружиной!— Ярлы сопровожденіи воиновъ проходитъ черезъ сцену.

Грибъ.

Что за мощный витязь!
Какъ дубъ столтній высится Гаконъ,
Средь этой мелкой поросли одинъ!

Каркеръ.

Теперь гулять пошелъ онъ по привычк,
А мн пора столы убрать, да надо
И за рабами будетъ присмотрть…
А ты? Со мной пойдешь?

Грибъ.

Нтъ, здсь останусь,
Въ поко дивномъ, что равно построенъ
И для раба, и для героя!— Скрывается между деревьями.

Каркеръ.

Что-жъ!
Иди себ, ступай, глотай тамъ воздухъ,
А я съ тарелокъ подберу остатки,
И кто изъ насъ умнй — пусть Торъ1) ршитъ!— Уходитъ.
1) Торъ — богъ грома и силы, сынъ Одина и Фригги, богини земли и плодородія.

СВЯЩЕННАЯ РОЩА.

Двнадцать огромныхъ изваяній боговь, въ середин статуя Одина {Одинъ — отецъ и властелинъ боговъ, по преимуществу богъ войны, древніе сверяне представляли его себ въ образ одноглазаго старца.}. Заходящее солнце бросаетъ на нихъ прощальные лучи. Входятъ Гудруна и Астрида, дочери кузнеца Бергтора, у первой въ рукахъ внокъ.

Астрида.

Куда ведешь меня, Гудруна? Страшно!
Никто сюда въ святилище боговъ
Вступать не долженъ, кром посвященныхъ!

Гудруна.

О, тотъ, кто любитъ врно, горячо,
Тотъ посвященъ. А мы вдь об любимъ!

Астрида.

Какъ сердце бьется! Ахъ, взгляни, сестрица!
Боговъ могучихъ лики такъ сурово
Глядятъ на насъ! Не надо ихъ гнвить!
Уйдемъ!

Гудруна.

Не вс они глядятъ сурово!
Вотъ Фригга-мать съ улыбкой доброй смотритъ,
А тамъ вонъ Фрейя свтлая стоитъ,
Любви богиня! Ласково, любовно
Она на юныхъ, робкихъ двъ взираетъ!

Астрида.

Она твоей дивится красот!
И ей, какъ всей норвежской молодежи,
Извстно, кто ты,— ‘Солнце рощи’!

Гудруна.

Полно,
Сестрица!.. Вотъ что! ты или домой,
Чтобъ поскоре ужинъ приготовить.
Отецъ сегодня цлый день куетъ
Корону ярлу. Подъ-вечеръ устанетъ,
И подкрпиться трапезой захочетъ!
Такъ ты или впередъ, а я вотъ только
Внокъ докончу свой.

Астрида.

Напрасный трудъ!
Ты знаешь, Ормъ твой не придетъ сегодня,
А за ночь твой внокъ совсмъ завянетъ!

Гудруна.

Ступай впередъ! Оставь меня одну!

Астрида.

Уединенье — другъ влюбленныхъ, знаю!
Взгляни, какъ чудно солнышко садится
И къ намъ сюда своимъ пурпурнымъ ликомъ
Украдкой смотритъ! Есть на что смотрть:
Оно другимъ любуется тутъ ‘солнцемъ’!— Уходитъ.

Гудруна.

Теперь одна я. О, святые боги!
Простите дву, что стопою робкой
Вошла сюда, въ священный вашъ пріютъ!
Моя богиня — Фрейя! О, могу ли
Отважиться на то, зачмъ явилась?
Вотъ я сплела теб внокъ изъ желтыхъ
Твоихъ цвтовъ, въ лучахъ зари вечерней
Они, какъ эльфы свтлые, играли.
Позволь, богиня, дв подойти
Къ твоей прекрасной стату и кудри
Твоимъ внкомъ украсить!— поднимается на пьедесталъ и возлагаетъ внокъ на голову Фрейи. Въ ту же минуту въ рощу входятъ ярлъ Гомонъ и Клаке, купецъ. Гудруна въ страх, не шевелясь, за статуей.

Гаконъ.

Здсь одни мы.
Сюда никто входить не сметъ, только
Жрецы, да я.

Тореръ.

Врь, ярлъ,— я тмъ горжусь,
Что довряешь мн!

Гаконъ.

Мой храбрый Тореръ!
Итакъ, ты думалъ — новы для меня
Твои разсказы были,— что впервые
Я объ Олаф услыхалъ?

Тореръ.

Судилъ я
По твоему лицу!

Гаконъ.

Лицу не врь!
Принадлежитъ оно вдь мн, такъ мн же
Послушнымъ быть должно. Мн нужно было
Имъ удивленье выразить тогда,
Оно его и выразило, здсь же,
Наедин, скажу теб, что слышалъ
Давно я объ Олаф.

Тореръ.

Мудрено ли,
Что о геро всть дошла къ теб.
Но мн сдается — ты вс эти всти
Ужъ слишкомъ близко къ сердцу принимаешь,
Владыка мой!

Гаконъ.

Дай руку мн, мой Тореръ!
Ты вренъ мн, не правда-ль?

Тореръ.

Знаешь самъ!
Теб я всмъ обязанъ. Отъ тебя я
И корабли въ подарокъ получилъ.

Гаконъ.

Ты изъ моихъ людей, мой добрый Тореръ!
И ты мн нуженъ. Хитрости въ теб
На выполненье дла хватитъ. Если-жъ
Гд невзначай опасность встртишь, знаю —
Пустить съумешь въ ходъ и острый мечъ!

Тореръ.

Владыка мой! Не даромъ грозный Одинъ
Далъ людямъ силы разныя, не смемъ
Мы ни одной пренебрегать, должны мы
Въ себ цнить и развивать ихъ вс.

Гаконъ.

Должны мы сами чувствовать и вдать,
На что мы созданы, что насъ влечетъ.
Влеченье-жъ то — природное, и силы
Природныя должно въ насъ развивать
И къ цли врно направлять. Другихъ же
Причинъ поступкамъ намъ искать не нужно.

Тореръ.

Ты мудро судишь, ярлъ!

Гаконъ.

И я, мой другъ,
Я съ дтскихъ лтъ всегда стремился къ власти!
Страны родной владыкой мощнымъ стать
Всегда мечтой моей завтной было!

Тореръ.

Твоя мечта была тебя достойна!
Осуществилъ ее ты!

Гаконъ.

Да, почти,
Но несовсмъ, мн имя — ярлъ Гаконъ,
И ярломъ я родился. Мн бороться
За это званье не было нужды.

Тореръ.

Теб лишь стоитъ высказать желанье,
И ты — король!

Гаконъ.

Народъ норвежскій гордъ,
И самъ, надюсь, чувствуетъ, что лучше,
Достойнй быть подвластнымъ королю,
Чмъ просто ярлу. Гордое желанье
На первомъ тинг 1) высказать хочу я.
Давно куетъ искусный нашъ кузнецъ
И старый воинъ Бергторъ мн корону.
Готова будетъ — тингъ я созову.
1) Тингъ — народное собраніе, вче древнихъ сверянъ для совщанія о длахъ общественныхъ, для постановленія или объявленія законовъ и для суда и расправы. Происходили эти собранія обыкновенно подъ открытымъ небомъ, возл могильныхъ кургановъ, причемъ конунгъ или предводитель становился на могильный камень, выше всхъ, а народъ располагался но скатамъ и у подножія кургана.

Тореръ.

И что ни выйди тамъ — король ты все же!

Гаконъ.

Ты какъ купецъ о дл судишь, Тореръ!
Въ высокомъ сан выгоды лишь цнишь,
А я борюсь и за наружный блескъ.
Короны тяжесть мн сулитъ блаженство,
Какого двъ объятья не сулятъ!
Почти достигъ я цли, но — ‘блднетъ
И догораетъ день, роса цвты
Къ земл ужъ клонитъ’ — какъ поется въ псн,
Мои сдть ужъ начинаютъ кудри!
Дай руку мн!— Тореръ подаетъ, и, сжимая ее, говоритъ.
Да, прежде такъ сжималъ я,
Что кровь, какъ сокъ изъ сплаго плода,
Изъ-подъ ногтей, бывало, брызнетъ сразу!
Скажи мн правду: крпко сжалъ теперь?

Тореръ.

Некстати мужу охать отъ пожатья,
Хотя-бъ оно и крпко было!

Гаконъ.

Нтъ!
Мое не крпко было, другъ. Напрасно
Меня уврить хочешь! Видишь ты
На лбу вотъ эти борозды?

Тореръ.

Морщины
Лишь въ украшенью мужа служатъ, ярлъ!

Гаконъ.

Но двы наши ихъ не любятъ! Словомъ —
Старю я и самъ то вижу, другъ.
И вотъ хочу какъ должно насладиться
Своей зарей вечерней, я хочу
Зайти, какъ солнце, въ блеск лучезарномъ!
И горе, горе облаку, что дерзко
Мой омрачить задумаетъ закатъ!

Тореръ.

Да будетъ такъ! Но гд жъ оно, властитель?

Гаконъ.

Гд быть не слдъ! На запад, мой Тореръ!

Тореръ.

Ты говоришь о корол ирландскомъ?

Гаконъ.

Кудряваго Гаральда 1) онъ потомокъ,
А нашъ народъ, ты знаешь, храбръ и честенъ,
Но предразсудковъ старыхъ полонъ. Стоитъ
Ему узнать, что есть Олафъ на свт,
И объ закладъ я бьюсь — забудетъ онъ
Мои дла, и мощь, и славу — ради
Происхожденія Олафа!
1) Гаральдъ Кудрявый — король норвежскій.

Тореръ.

Полно!
Теб такъ только кажется!

Гаконъ.

Нтъ, Тореръ,
Народъ свой знаю я! Но допустить
Возможно ли, чтобъ слъ на тронъ измнникъ,
Мечтатель дикій?

Тореръ.

Какъ? Измнникъ?

Гаконъ.

Слушай!
Стоялъ однажды я съ людьми своими
У вала Даневирке,— помогать
Пришли мы сыну Горма 1). А Олафъ
На сторон враговъ былъ, крпость сжегъ,
Оплотъ, твердыню свера, желая
Христіанину Отто 2) услужить!
И не измнникъ онъ? Вдвойн измнникъ!
Богамъ роднымъ онъ также измнилъ!
1) Гормъ — древній объединитель и первый ворохъ Даніи.
2) Императоръ германскій Оттонъ II.

Тореръ.

Не измнилъ. Олафъ не чтилъ ихъ вовсе!

Гаконъ.

Не чтилъ! Тмъ хуже,— значитъ, онъ безбожникъ!
И онъ на тронъ Норвегіи взойдетъ?!

Тореръ.

Кто жъ это мыслитъ?

Гаконъ.

Кто? Да я, мой Тореръ,
И онъ, быть можетъ. Еслибъ не Олафъ,
Владыкъ норвежскихъ родъ давно бъ прескся.
Мой родъ не хуже, такъ же старъ и славенъ
И былъ къ ворон изстари ближайшимъ.
Теперь къ ней путь мн преградилъ безумецъ,
Пренебрегающій отцовской врой,
Мечтатель дерзкій, бывшій рабъ, рожденный
Въ лсу, въ изгнань гд-то, безъ отца!
Не трудно такъ стать сыномъ королевскимъ!
Нтъ, мн, клянуся, онъ не помшаетъ!
Не дамъ боговъ безсмертныхъ оскорблять!
Великій Одинъ, мощный Торъ и Фрейя!..

Идетъ въ глубину сцены къ стату Фрейи и замчаетъ Гудруну.

Что это значитъ?

Гудруна.

Ахъ! прости меня!
Я отъ стыда, отъ страха умираю…
Никто сюда, въ святилище боговъ,
Входить не долженъ, знаю я! Прости же!

Гаконъ — удивленно.

Да, какъ же ты сюда попала, два?
Ужъ не пришла ль подслушивать меня?
Я угадалъ?

Гудруна.

Клянуся Фрейей, нтъ!
Клянусь моей невинностью, ни слова
Я не слыхала! Я давно хотла
Отсюда спрыгнуть внизъ, по страшно было…

Гаконъ.

Зачмъ пришла сюда?

Гудруна.

Властитель мой!
Придется мн во всемъ теб признаться!
Отецъ мой — старый Бергторъ, твой кузнецъ,
И я — невста, мой женихъ — Ормъ Лургій,
Пришла же я сюда къ богин Фрей
Внкомъ ее украсить!..

Гаконъ.

Въ добрый часъ!
Клянусь, прекраснй встрчи быть не можетъ!
Такъ вотъ та два, что слыветъ всхъ краше
И прозвана влюбленной молодежью
Здсь ‘Солнцемъ рощи’?

Гудруна.

Смилуйся, молю!
Дай мн уйти! Я свято общаю:
Моя нога сюда не ступитъ больше.

Гаконъ — Тореру.

Она прекрасна!— Дай же мн помочь
Теб, малютка!— Подхватываетъ ее и несетъ на авансцену.
Перышко! И все же
Лилеи пышной почва налитая!
Скажи, теб по нраву ли, красотка,
Быть на рукахъ Гакона, какъ на трон?

Гудруна.

Пусти меня, молю! Боговъ святыни
Не оскорбляй, властитель мой!

Гаконъ — опускаетъ ее на землю, смущенно косясь въ сторону боговъ.

Красотка!
Какъ могутъ сладкія уста твои
Такъ лепетать по-дтски неразумно?…
И что за руки! Блы, нжны, мягки!— Цлуетъ ея руки.

Гудруна.

О, заклинаю всмъ святымъ, пусти!

Гаконъ — обвиваетъ ея станъ рукою.

Хитръ же старый Бергторъ! Мастеръ прятать!
Я посмотрть хотлъ не разъ тебя,
Да какъ зайду — одинъ отвтъ все слышу:
‘Въ гостяхъ у тетки’!

Гудруна.

Что смотрть во мн,
Крестьянина простого нареченной!
И онъ ревнивъ! Что, еслибъ онъ пришелъ?..
Пусти же!

Гаконъ.

Еслибъ онъ пришелъ! Какъ страшно!
Я бъ пригласилъ себя на вашу свадьбу!..
И даръ невст я бы не забылъ.

Гудруна.

Молю, пусти!

Гаконъ.

Нтъ, погоди, красотка!
Теб изъ рощи Фрейи не уйти,
Не подаривъ мн поцлуя!

Гудруна.

Боги!

Гаконъ.

Какіе боги! Или ты откажешь
Страны владык, чуть не королю?
Ну, долго ль будетъ мн просить?

Гудруна.

О, горе!

Гаконъ — силой цлуетъ ее, она вырывается и убгаетъ.

Ты убгаешь, серна! И настигнуть
Тебя медвдю старому не въ мочь!
Но подожди!

Тореръ.

Мой ярлъ!

Гаконъ.

Да, вотъ красотка!
Ты видлъ косы золотыя въ лентахъ,
Любви и нги полные глаза?
И перси двственныя, что грозили
Расторгнуть цпь литого серебра?

Тореръ.

Властитель мой!

Гаконъ.

Съ ея красой сравниться
Могла ль покойной Бргліотъ краса?
Нтъ, нтъ! Предъ нею даже Тора меркнетъ!

Тореръ.

Свидтель Одинъ мн, она прекрасна!
Но не забудь, властитель мой, зачмъ
Меня призвалъ ты. Мн доврить тайну
Ты общалъ…

Гаконъ.

Да что ты,— ледяной?
Ужель огонь любви погасъ навки
Въ твоемъ холодномъ сердц? Тронь мое!
Оно, какъ въ юности, горитъ и бьется!
Да и на что, скажи, мн власть была бы,
Когда бъ желаньемъ не было моимъ,
А также правомъ — рвать цвты повсюду,
Гд ихъ найду?

Тореръ.

Все такъ, но, ярлъ мой,
Мы объ Олаф рчь вели.

Гаконъ.

Да, правда!
Ее замтилъ во-время я, къ счастью,
Она клялась невинностью своей,
Что ничего не слышала, и врю
Ея словамъ. Она чиста, невинна!..
А вотъ и Карлсховедъ съ остейномъ идутъ!

Входятъ Карлсховедъ и остейнъ.

Гаконъ — идя имъ на встрчу.

&nbsp, Привтъ друзьямъ! Сюда! Теперь со мною
Три лучшихъ друга. Жаль, что не могу
Всмъ тремъ заразъ пожать руки.

Карлсховедъ.

Гордимся
Твоею дружбой, ярлъ!

Гаконъ.

Съ какою цлью
Я васъ просилъ сюда придти — извстно
Обоимъ вамъ. Я все повдалъ вамъ
И Торера лишь ждалъ. Теперь откроюсь
Я и ему. (Тореру) Вниманье, другъ! Всю жизнь
Боролся я, велъ битвы неустанно,
И много сорныхъ травъ, камней, кустовъ
Пришлось разбить мн, выполоть и вырвать,
Чтобъ дать взрости сосн вотъ этой гордой
Такою мощной. Вы — друзья мои,
Такъ съ вами рчь вести могу по сердцу.
Недаромъ ярлъ Гаконъ прославился
На цлый сверъ. Ндруги лишь могутъ
Не отдавать мн должнаго. Гаральдъ
Ничтожный, слабый, съ братьями своими
Страну губилъ. И за права свои
Стоять никто изъ братьевъ не былъ въ силахъ.
Они, какъ псы, и грызлись межъ собой,
Пока не пали вс. Лишь Срошкурый
Одинъ остался. Признаюсь, обязанъ
Я хитрости побдой надъ Гаральдомъ,
Но говорятъ, что дурно поступилъ
Я съ братомъ датскаго владыки. Чмъ же?
Пресытясь золотомъ, король-торгашъ
Задумалъ часть страны отнять у брата,
Свой планъ доврилъ мн и поплатился
За жадность низкую. Съумлъ завлечь
Надеждою на выгоды большія
Я Срошкураго хитро въ ловушку,—
И онъ, какъ Золотой Гаральдъ, короны
Былъ недостоинъ. Вотъ и сгибли оба!
Страною датской править нераздльно
Сталъ Синезубый. А когда задумалъ
Отъ насъ онъ дани требовать, то я,—
На что норвежцы стовать не станутъ —
Я далъ отпоръ датчанину! Короче:
Вся жизнь моя, особенно же подвигъ
Послдній мой, когда сломилъ въ конецъ
Я власть надменныхъ викинговъ1), и Буэ,
Понявъ, что нтъ спасенья, за-бортъ прыгнулъ,
Держа въ обрубкахъ рукъ сундукъ съ казною,—
Все объ ум и сил говоритъ.
Теперь въ закату дло. Наслаждаться
Зарей вечерней мн уже не долго,
Такъ омрачить ее я не позволю!
И лишь одинъ соперникъ у меня —
Король ирландскій. Скажете, пожалуй,
Что онъ далеко, въ Дублин сидитъ?
А что, мой хитрый, осторожный Тореръ,
Ты скажешь мн, узнавъ, что здсь Олафъ?
1) Викинги — предводители морскихъ удальцовъ, плававшіе по морямъ со своими дружинами, ища добычи и славы.

Тореръ.

Онъ здсь?

Карлсховедъ.

Ужель?

остейнъ.

Въ Норвегіи?

Гаконъ.

Хотлось,
Твои разсказы слушая, смяться —
Съ такой ты важной миной говорилъ
О корол, твоемъ высокомъ друг!
Ты думать — ново это для меня!
А я давно слжу за нимъ, все знаю!
Я промолчалъ тогда, теперь скажу:
Мн донесли лазутчики недавно,
Что къ Мостеру на дняхъ присталъ Олафъ.
Онъ въ Гардарикъ 1) плылъ, видишь, къ Вальдемару 2),
Да по пути ему вдругъ захотлось
На родину взглянуть. По крайней мр,
Такъ говоритъ онъ самъ.
1) Такъ называли норманны Русь.
2) Т.-е. къ Владиміру, Олафъ, сынъ Трюгье, согласно сагамъ, былъ воспитанъ при двор великаго князя кіевскаго, Владиміра Святого.

Тореръ.

Онъ здсь! Возможно ль?

Гаконъ.

Не знаю — впрочемъ, онъ всегда способенъ
Свернуть съ пути, чтобъ разъ-другой вдохнуть
Мечтательно въ себя здсь горный воздухъ,—
Да не хочу и знать, но знать мн надо,
Тутъ не таится ль хитрости какой
Въ его на видъ невинномъ столь желань!
Согласенъ ты помочь мн, врный Тореръ?
Бывалъ въ гостяхъ ты у него, такъ диво ль,
Что постить Олафа здсь захочешь,
Узнавъ, что къ намъ въ Норвегію онъ прибылъ.
Попутный втеръ, Тореръ, общаетъ,
Что будешь тамъ ты завтра же. Такъ вотъ
И сослужи мн службу: отправляйся
И королю напой, что знаешь, въ уши,
Чтобъ онъ другихъ не сталъ и слушать псенъ!

Тореръ.

Свое желанье, ярлъ мой, объясни.

Гаконъ.

Желаю знать, чего Олафъ желаетъ!
Его поймать хочу, и въ этомъ мн
Твой гибкій умъ поможетъ и умнье
Съ людьми поладить. Знаю, что способенъ
Ты задержать его, пока свой флотъ
Я соберу и на него ударю.
Тогда держися! Сила противъ силы!
По старин! Кто можетъ осудить?!

Карлсховедъ.

Никто, конечно!

Тореръ.

Такъ. Но чмъ, повдай,
Я задержать его могу, мой ярлъ?

Гаконъ.

Затронь т струны, что ему пріятны.
Теб охотно будетъ онъ внимать,
Когда начнешь ты пть о недовольств
Народа властію моей, о томъ,
Что громко ропщутъ вс и ждутъ лишь знака,
Да храбреца-вождя. И постарайся
Его сманить на сушу: я старю
И въ море трудно стало мн ходить.
А если онъ остаться не захочетъ
И, цли врный прежней, отплыветъ,
Не соблазнясь Норвегіи короной,
То пусть себ! Не правъ я, значитъ, былъ.
Тогда оставлю я его въ поко
И успокоюсь самъ.

Тореръ.

Властитель мой!
Ты мудро судишь. Выполнить задачу
По мр силъ своихъ я постараюсь.

Гаконъ.

И врь: твой трудъ за мной не пропадетъ!

Тореръ.

Мой ярлъ, я знаю — всхъ по-королевски
Ты награждаешь! Твой слуга я врный!

Гаконъ — жметъ ему руку.

&nbsp, Мой храбрый Тореръ!

Карлсховедъ.

Значитъ,— коль Олафъ
Опустошать здсь берега явился,
Отпоръ онъ встртитъ, если жъ прибылъ онъ,
Какъ соглядатай — въ сти попадется.

Гаконъ.

А вы, друзья мои, родня Олафу,—
Такъ захотите ль съ Тореромъ похать,
Чтобъ подкрпить его слова?

остейнъ.

Мой ярлъ!
Конечно, близокъ намъ Олафъ по крови,
Но ты властитель нашъ и другъ! Къ тому.же
Все наше дло будетъ — испытать
Его невинность!..

Тореръ.

Правда!

Гаконъ — протягивая свой мечъ.

&nbsp, Такъ клянитесь
Надъ этой острой сталью, въ этой рощ,
Передъ лицомъ боговъ, что врой-правдой
Готовы мн служить!

Вс трое.

Пусть Одинъ, Торъ
И Фрейръ 1) въ Валгалл 2) клятв нашей внемлютъ!
1) Фрейръ — богъ плодородія.
2) Валгалла — небесная обитель, куда, по врованію древнихъ сверянъ, попадали воины, павшіе геройской смертью въ бою отъ руки врага, или павшіе на свой мечъ.

Изваяніе Одина рушится.

остейнъ.

Ахъ! Что случилось?

Карлсховедъ.

Одинъ палъ!

Тореръ.

Разбился!

Гаконъ — овладваетъ собой и идетъ къ упавшему изваянію.

Давно тутъ въ камн трещину я видлъ.
Сюда, друзья! Глядите! Хоть темно,
Но разглядть возможно, что по старой
Онъ раскололся трещин. Давно
Чуть не насквозь она прошла чрезъ камень,
Лишь на одномъ куск держалось все,
А втеръ дунулъ, вотъ онъ и свалился!..
Однако, время кончить намъ. Ступайте!
Поговоримъ за ужиномъ мы съ вами
Передъ отъздомъ вашимъ, а теперь
Хочу одинъ остаться!

Тореръ, остейнъ и Карлсховедъ уходятъ. Гаконъ долго молча глядитъ на поверженную статую.

&nbsp, Нтъ, не въ старомъ,
А въ новомъ мст трещина идетъ!
Зачмъ упалъ ты, мощный Одинъ? Гнвъ ли
Тому причиной? Иль хотлъ ты этимъ
Предостеречь меня? Ты въ прахъ поверженъ,
А Фрейя, мать любви, въ цвтахъ стоитъ
Съ улыбкой ясной. Что же значитъ это?
Иль то, что сила свера падетъ
Передъ любовью нжной юга? Одинъ,
Не покидай насъ! Дай мн сокрушить
Врага боговъ, что надъ тобой глумится!— Преклоняетъ колни.
Внемли! Всхъ плнныхъ въ жертву общаю
Я принести и девяносто-девять
Быковъ заклать, лишь даруй мн побду,
Мое чело короной увнчай!
И будутъ въ честь твою дымиться чаши
Со свжей кровью, и алтарь твой кровью
Я окроплю!— Въ Олафа мечъ вонзить
Хочу, владыко, самъ!— И статую
Теб я вновь изъ мрамора воздвигну!
И вчности оно не убоится!— Встаетъ.
Своимъ покровомъ ночь одла землю,
Стемнло.— Стоитъ нсколько минутъ какъ бы въ раздумь.
Къ Бергтору пойду теперь,
Взглянуть хочу я на свою корону!— Уходитъ.

КУЗНИЦА.

Входятъ: Бергторъ съ короной и молоткомъ въ рукахъ и Грибъ со свтильникомъ.

Бергторъ.

Поставь свтильникъ тамъ, да наковальню
Мн принеси. Темно по вечерамъ,
Хоть дни и долги. Надо мн додлать
Тутъ кое-что.

Грибъ.

Вотъ руки золотыя!

Бергторъ.

Зачмъ же дло стало? Коль по нраву —
Хоть каждый день учиться заходи,
Пока здсь въ Ладэ твой живетъ хозяинъ.

Грибъ.

Я, кстати, празденъ. Время зачастую
Бываетъ въ тягость мн. Какая радость
Мн коротать его въ кругу рабовъ?
Другіе жъ насъ, бднягъ, и не подпустятъ!
Лишь ты такъ добръ. Да наградитъ за это
Тебя самъ Торъ! Раздуть теб мхи?

Бергторъ.

Нтъ, нтъ! Пилу возьми!

Грибъ.

Вотъ заходила!

Бергторъ.

Что заходила! Много смыслишь, парень!
Ты поглядлъ бы, какъ мечи ковалъ
При томъ, другомъ Гакон 1) твой Бергторъ,
Какъ мясо, камни рзали они!
Однако, долго я вожусь съ короной!..
И все-жъ готова будетъ слишкомъ рано!
1) Гаконъ ‘Драгоцнный Камень’ — король норвежскій.

Грибъ.

Совсмъ готова, кажется, она?

Бергторъ.

Ну, что ты смыслишь! Камни надо вставить!

Входитъ Гудруна.

Кто тамъ? Гудруна! Что такъ запыхалась?

Гудруна.

Меня Гаконъ нашъ встртилъ!

Бергторъ.

Встртилъ? Гд же?

Гудруна.

Ахъ, въ рощ!

Бергторъ.

Разв я не говорилъ,
Чтобъ вы не смли бгать тамъ по рощамъ,
Цвты да травы рвать! Благодаренье
Богамъ, что замужъ скоро выйдешь, дочь!
Вздохну полегче — все-жъ стеречь не надо.

Постукиваетъ молоткомъ по корон.

Поврь мн, малый, десять предпочту
Коронъ сковать, чмъ двухъ беречь двчонокъ!
Металлъ-то больно хрупкій,— вотъ бда!

Гудруна.

Отецъ! Боюсь я, онъ идетъ за мною!
Что скажетъ Ормъ!

Бергторъ.

Идетъ онъ за тобою?
Ну, нтъ! Шалить, мой добрый ярлъ! Эй, дочка!
За мною, въ погребъ!

Гудруна.

Снова попаду
Я подъ замокъ? Ахъ, мой отецъ!

Бергторъ.

Иль лучше
Попасть въ объятья ярла?

Гудруна.

О, отецъ!

Бергторъ.

Его я знаю! Мужа не осталось
Во всей стран, что быть бы могъ спокойнымъ
За дочь, жену, сестру, за мать, за бабку!
И я за васъ спокоенъ лишь тогда,
Какъ подъ замкомъ вы! Ну, или скоре!
А гд сестра?

Гудруна.

Она готовитъ ужинъ.

Бергторъ.

Все это я съумю сдлать самъ,
А вотъ сберечь отъ ярла васъ, такъ разв
Замкамъ желзнымъ впору! Ну, ступай же!
А завтра васъ обихъ къ женихамъ!
Пусть стерегутъ васъ сами тамъ, какъ знаютъ,
Иль на себя пеняютъ. Живо, дочка!— Уходитъ.

Грибъ — подходитъ къ наковальн и въ нмомъ удивленіи разсматриваетъ корону.

Такъ вотъ корона! Такъ-то ихъ куютъ!
Готова будетъ — ярлъ ее наднетъ,.
Съ народа клятву врности возьметъ,
И онъ — король! Какъ просто и какъ дивно!— Беретъ корону.
Горитъ, какъ жаръ! Тутъ золото одно.
И тяжела. Вотъ свсить, сколько фунтовъ?
А что, мн впору будетъ?— Надваетъ корону.
Велика!
Немножко сдвинуть дальше на затылокъ.
Вотъ такъ. Однако, думалъ я, что легче
Носить корону. Просто давитъ!— Расхаживаетъ по сцен.
Вотъ
Теперь король я!— Беретъ въ руки пилу.
Это будетъ скипетръ.

Садится на наковальню.

А это тронъ. Теперь сижу на тинг…

Входитъ ярлъ Гаконъ и, не замченный, слдитъ за нимъ изъ глубины сцены.

Я буду добрымъ, милостивымъ къ вамъ,
Мои норвежцы, если вы согласны
Меня внчать Норвегіи короной,
Но если въ томъ, что требую по праву,
Отъ васъ, норвежцы, встрчу я отказъ —
То горе, горе вамъ!..— Замчаетъ ярла и нметъ отъ страха.

Гаконъ — спокойно.

Такъ, такъ! Отлично!

Грибъ.

Владыка нашъ! Не гнвайся! Прости!

Гаконъ.

Дрожишь на трон, мальчикъ? Нтъ, не долженъ
Король дрожать, хотя бы вс стихіи
Въ хаосъ смшались вкругъ него, и адъ
Предъ нимъ разверзся! Долженъ онъ спокойно
На бурю окомъ царственнымъ взирать.
Настанетъ мигъ — метнетъ онъ взоръ орлиный,
И — буря стихнетъ разомъ, заиграетъ
Въ лазурномъ неб солнце!

Грибъ.

Правда! Правда!
Теперь я вижу самъ, что не рожденъ
Для столь высокой доли!

Входитъ Бергторъ съ большой связкой, увидвъ ярла, прячетъ ее въ карманъ.

Гаконъ.

Здравствуй, Бергторъ!

Бергторъ.

Привтъ мой ярлу!— Замчаетъ Гриба, который все еще не сметъ двинуться съ мста.
Это что такое?

Гаконъ.

Онъ въ короли играетъ!

Бергторъ — въ сторону.

Въ ходъ пошла
У насъ игра-то эта! (Грибу) Ты рехнулся?
Снимай сейчасъ!

Гаконъ.

Какъ жалъ, что слышалъ я
Лишь половину рчи королевской.
Твой подмастерье?

Бергторъ.

Нтъ, мой ученикъ
И рабъ купца…

Гаконъ.

И ты рабу доврилъ
Мою корону?

Бергторъ.

Что-жъ тутъ будешь длать!
Пришлось работу бросить да бжать,
Чтобъ подъ замокъ скорй упрятать дочекъ.
А этотъ дурень…

Гаконъ.

Дочекъ подъ замокъ?

Бергторъ.

Да, да, мой ярлъ! Сейчасъ одну ты видлъ,
Теперь боимся — вдругъ захочешь ты
Ее почаще видть, значитъ, лучше
Ей подъ замкомъ сидть, а завтра утромъ
За женихомъ ея пошлю, да свадьбу
Скорй наладимъ! Самъ пускай тогда
Свое добро, какъ хочетъ, охраняетъ!

Гаконъ.

Что за чудакъ ты, Бергторъ? Вправ я
За оскорбленье это счесть!

Бергторъ.

Э, полно!
Ярлъ знаетъ самъ свое больное мсто!
Ну, да объ этомъ лучше помолчимъ.
Примритъ ярлъ корону? Отыскалъ я
Тотъ древній обручъ, найденный въ земл
Подъ капищемъ. Передавался обручъ
Изъ рода въ родъ. По этой самой мрк
Мой ддъ корону Гильфдану 1) ковалъ.
Такъ драгоцненъ обручъ этотъ ржавый,
Онъ — мра древняя коронъ!

Гаконъ надваетъ корону, она спадаетъ ему на глаза.

Не ладно!
Въ глазахъ темнетъ отъ нея у ярла.
1) Король норвежскій.

Гаконъ — гнвно.

Старикъ! Вдь далъ я мрку! Гд она?

Бергторъ.

Торъ знаетъ, гд! Я, признаюся, думалъ,
Что до короны Гальфдана доросъ ты!

Гаконъ.

Да, Бергторъ! Старъ ты, честенъ, прямъ, искусенъ,
И я щажу тебя! Но берегись,
Терпнью есть предлы! Знай, не мертвымъ
Корона впору быть должна, а мн!’
Еще три дня теб даю я сроку,
И берегись, коль и тогда не впору
Она мн будетъ!— Уходитъ.

Бергторъ — вслдъ ему гордо и взволнованно.

Вздумалъ мн грозить!
А чмъ? Что можетъ грозный ярлъ мн сдлать?
Я старъ, и смерть моя ужъ за плечами,
Такъ не ея бояться мн! Скорй
Паду на мечъ, а ужъ ворону портить
Не стану. Тотъ короной увнчаетъ
Свое чело, кто до нея доросъ!

ДЙСТВЕ ВТОРОЕ.

ОСТРОВЪ МОСТЕРЪ.

Скалистая мствость, поросшая лсомъ. На заднемъ план мор. Олафъ, Тангбрандъ, его духовникъ, Тореръ Клаке, Карлсховедъ, остейнъ и свита Олафа идутъ съ берега.

Олафъ.

Вотъ это дружбой, Тореръ, я зову!
Одинъ землякъ способенъ это сдлать:
Плыть ночь, чтобъ друга во-время застать!
И правда, часомъ позже не засталъ бы.
Попутный втеръ насъ умчалъ бы вновь!
Но какъ же свдать ты о томъ, что здсь я?

Тореръ.

Случайно! Кормчій мн сказалъ одинъ.
Гостепріимствомъ, рдкой добротою
Ты вс сердца, король мой, привлекаешь!
И не забылъ я, какъ ты принялъ насъ,
Когда насъ бурей къ Дублину прибило.
Не поспши воспользоваться я
Попутнымъ втромъ, свтлой лунной ночью,
Чтобъ здсь у насъ тебя привтомъ встртить,
Я бъ недостоинъ былъ твоей пріязни.
Попутный втеръ, впрочемъ, измнилъ,
И намъ пришлось-таки кружиться въ мор,
На что я такъ досадовать не сталъ бы,
Когда бъ не мысль, что тотъ же самый втеръ
Тебя уноситъ, можетъ быть, отъ насъ!

Олафъ.

Но ярлъ Гаконъ, надюсь, не въ обид,
Что постилъ я родину свою?
Остался въ мор весь мой флотъ, въ заливъ же
Лишь королевскій свой корабль я ввелъ:
Я не хотлъ причины къ подозрнью
Подать малйшей.— Это кто съ тобой?

Тореръ.

Они — твои двоюродные братья!
Вотъ этотъ — остейнъ, этотъ же — Карлсховедъ.
Они теб по матери родные
И вотъ съ тобой хотли повидаться.

Олафъ.

Мои родные! О, вдвойн вамъ радъ я!

остейнъ.

Привтъ теб, нашъ Ола!

Олафъ.

Ола? Да!
Норвежецъ истый въ выговор слышенъ!
Какая звучность, сила, полнота!
О, сколько чувствъ и думъ во мн проснулось!..
Пришлось мн крошкой родину покинуть…
Такъ вы со мной по матери въ родств?

Карлсховедъ.

Астрида, мать твоя, намъ тетка, Ола!
Отецъ нашъ, Гальфданъ, братомъ былъ ея.

остейнъ.

Да, братомъ.

Олафъ.

Значитъ, братья мы! Я вижу,
Что вы на мать мою похожи оба.
Ее давно лишился я, но помню.
Кудрями схожъ ты съ нею, Карлсховедъ,
А ты, мой остейнъ, ямками ланитъ!

Карлсховедъ.

Мы рады, если ты находишь сходство…

Олафъ.

Отъ васъ разсказовъ жду я съ нетерпньемъ
О дорогой Норвегіи, друзья!
Я плылъ, какъ можетъ статься, вамъ извстно,
На Русь, на помощь сыну Вальдемара.
Скончался нын мой отецъ пріемный,
И въ Гардарик смуты начались.
Такъ сынъ его насъ звалъ къ себ на помощь,—
Христіанинъ онъ и мн другъ вдобавокъ.
Я плылъ туда съ дружиной, съ духовенствомъ,
И о стран родной не помышлялъ,
Но вотъ вдали завидлъ скалы, сосны —
Забилось сердце, самъ себя не вспомнилъ…
Затрепеталъ весь, слезы потекли,
Какъ будто звукамъ псни богатырской,
Давно забытой, но родной, внималъ я!
И парусъ нашъ надулся вдругъ, и вымпелъ
Свое крыло по втру распустилъ,
Какъ бы желая птицей унестися —
Туда, на берегъ! Могъ ли я сдержаться
И равнодушно путь свой продолжать?
Найдется ль сынъ, что могъ бы отвернуться,
Когда предъ нимъ объятья мать раскроетъ?
Чтобъ къ подозрньямъ повода не дать,
На этотъ островъ высадку я сдлалъ.
Тутъ ни души нтъ, кром пастуховъ,
И нтъ строеній, кром хижинъ ветхихъ,
Что тамъ и сямъ попрятались въ скалахъ.
Но вотъ, пока я здсь, узнать хочу я,
Друзья мои, о родин побольше!
Какъ знать, увижу ль вновь страну родную?
Скажите мн, тверда ль, крпка ль она?

Тореръ.

Король! Стоитъ она ногою твердой
На берегахъ скалистыхъ, ей въ нихъ данъ
Устой надежный, онъ-то не поддастся!

Олафъ.

Еще бы! Врно! Одинъ одноглазый,
И тотъ не смогъ заставить ихъ поддаться,
Хоть и пытался!

Тореръ.

Правда, мой король!
Страна стоитъ попрежнему надежно,
Какъ прежде, зелень сосенъ и березъ,
Пригртыхъ солнцемъ вешнимъ, взоръ ласкаетъ,
Все такъ же солнце скалы наши гретъ,
Хлба въ долинахъ нашихъ золотитъ,
Какъ прежде, волны тщетно берегъ роютъ,
Но, мой король! Хотя цвтетъ природа,
Хотя на видъ все миръ и благодать,—
Страна страдаетъ внутреннею язвой,
Точащей ядъ день это дня сильне!

Олафъ.

Что этимъ хочешь ты сказать, мой другъ?
Бразды правленья держитъ ярлъ вдь крпко!

Тореръ.

Да, было время, минуло оно:
Норвежцы стали думать, что постыдно
Повиноваться ярлу!

Олафъ.

Пусть внчаютъ
Его короной — будетъ королемъ!

Тореръ.

И Гальфдана потомокъ судитъ такъ?

Олафъ.

Да что норвежцамъ Гальфданъ!

Тореръ.

Онъ имъ больше,
Чмъ полагаешь ты. Привязанъ крпко
Къ своимъ исконнымъ королямъ народъ.

Олафъ.

И восемнадцать лтъ онъ служитъ ярлу!

Тореръ.

Король мой врно знаетъ, какъ и вс мы,
Какимъ путемъ Гаконъ власть захватилъ.
Въ ум, въ отваг ярлу кто откажетъ,—
Въ умнь рдкомъ пользоваться всмъ?
Когда сыны ничтожные Гунхильды
Стяжать успли общее презрнье,
То ярлъ съумлъ покончить съ ними живо.
Затмъ сдружился съ датскимъ королемъ
И незамтно, выгоды умя
Изо всего и изо всхъ извлечь,
Добился полной власти надъ страною.
Народъ, уставъ бороться, жаждалъ мира
И править съ миромъ ярлу предоставилъ.
Потомъ походъ на Томсборгъ 1) утвердилъ
И власть за нимъ, и славу межъ народа.
1) Замокъ-крпость въ Винддандш близъ богатаго торговаго пункта Юлина, воздвигнутый датскими королями и сдлавшійся затмъ оплотомъ викинговъ, которые, основавъ ‘союзъ викинговъ‘ (нчто въ род рыцарскаго ордена), почти сбросили съ себя всякую вассальную зависимость отъ владыкъ Даніи и Норвегіи.

Олафъ.

И въ блеск славы будетъ онъ отверженъ?!

Тореръ.

Само собою! Прежде осторожно,
Съ умомъ онъ правилъ, зная, что умомъ
Онъ власть стяжалъ, что въ немъ его вся сила.
Теперь прославленъ всюду ярлъ героемъ,
Гремитъ на цлый сверъ ярлъ Ладэ,—
Кому жъ тягаться съ нимъ, вступать въ борьбу?
Отъ славы, власти, голову вскружило,
И ярлъ Гаконъ утратилъ прежній умъ,
Забылъ, что трона первая опора —
Любовь народа,— ею пренебрегъ,
Давъ волю всмъ страстямъ и всмъ желаньямъ.
И справедливость, милость, доброта
Въ немъ уступили мсто произволу.
Распоряжаться сталъ онъ, какъ хотлъ,
Добромъ народа, жизнью и свободой.
Да мало,— женъ крестьянскихъ, дочерей
Къ себ во дворъ онъ бралъ, чтобъ тшить прихоть!
Что мн сказать еще? Шли дни за днями,
И волноваться глухо сталъ народъ.
Враговъ побилъ Гаконъ побдоносно
И не страшился больше никого,
Врага внутри страны не замчая
И язвы, что до сердца добралась.
Теперь живетъ средь вчныхъ смутъ и козней.
То тамъ, то тутъ волнуются норвежцы
И короля законнаго лишь ждутъ,
Чтобъ свергнуть иго ярла!

Олафъ.

Правда ль, Тореръ?

Тореръ.

Не вришь мн, такъ вотъ родныхъ спроси.

Олафъ.

Мой остейнъ! Ямки съ щекъ твоихъ исчезли!
Улыбки нтъ! Не радъ, что цпи рабства
Страна родная сбросить замышляетъ?

Гостейнъ — смущенно.

&nbsp,Король! Я слишкомъ молодъ, чтобъ судить
О благ края истинномъ, какъ должно.
Но то, что онъ сказалъ, пожалуй, правда.

Topеръ.

Еще скажу — что вздумалося мн,
Когда узналъ я о твоемъ прізд!
Я чаялъ — все ты знаешь, мой король,
И прибылъ съ цлью дйствовать,— но слышу,
Ты говоришь, что къ намъ понялъ случайно.
Но этотъ случай — свыше указанье!

Олафъ.

Перевернулъ всю душу ты мн, другъ!

Тореръ.

Въ нее зерно посялъ я, чтобъ пышнымъ
Взошло цвткомъ! Ты чей потомокъ, вспомни!

Олафъ — задумчиво.

Кудряваго Гаральда?

Тореръ.

Ты потомокъ
Его прямой, по линіи меча!

Олафъ.

Рагнгильд какъ-то разъ приснилось древо…
Была въ саду большомъ она, какъ будто,
И втку подняла съ земли. Вдругъ смотритъ:
Большою втвью стала втка та,
Однимъ концомъ ушла глубоко въ землю,
И тамъ пустила корни, а вершина
Все поднималась выше къ небесамъ,
И скоро вовсе изъ вида исчезла.
Могучимъ древомъ стала втвь Рагнгильды,
Внизу былъ красенъ стволъ, какъ кровь, вверху же
Былъ ровенъ, блъ, съ зелеными втвями.
Он надъ всей Норвегіей простерлись!..
Не такъ ли, другъ?

Тореръ.

Преданье такъ гласитъ.

Олафъ.

И не Кудрявый ли Гаральдъ разъ видлъ
Во сн, что будто часть его кудрей
Вплоть до земли спускалась, часть спадала
Лишь до колнъ, часть по плечамъ ложилась,
А остальныя вкругъ чела вились?

Тореръ.

Да, мой король! Тотъ сонъ вщалъ Гарельду,
Что много будетъ, у него потомковъ,
Которые весь сверъ покорятъ!

Олафъ молчитъ, погруженный въ глубокую думу.

Тореръ.

Какимъ мечтамъ ты новымъ отдаешься?

Олафъ.

Не новымъ! Старымъ! Съ юности мн милыхъ!
И возмужалъ я съ ними!

Тореръ.

И достойны
Он тебя и рода твоего.
Прости за смлость,— но зачмъ же прежде
Отъ правъ своихъ на тронъ ты отступался?

Олафъ.

Его рукою было не достать!
Далекъ былъ тронъ и занятъ! И другія
Меня въ то время думы волновали.
Святой покой души дороже троновъ!
Меня на югъ влекло благословенный,
Гд введено ученіе Христа.
Тамъ счастье, други, врно мн служило!
Второй ужъ разъ я скипетромъ владю.
Любовь разстаться съ нимъ велла мн
Въ земл венедовъ 1), посл-жъ мн вручила
Его въ стран Зеленаго Эрина 2).
Но никогда, нигд, гд ни скитался,
И что ни длалъ — родины своей
И правъ на тронъ не забывалъ я.
И часто мысль мн въ душу западала:
‘Возьмись за мечъ! Добейся правъ своихъ’!
Но какъ? Я слышалъ, былъ народъ доволенъ
Правленьемъ ярла. Что же могъ я сдлать?
Въ страну чужую трудно вдь ворваться!
А если быть увреннымъ не могъ я,
Что овладть удастся мн короной,
То что жъ и дло было начинать?
Раздоръ и смерть въ стран родной лишь сять!
1) Древняя Виндландія, ныншняя Померанія.
2) Въ Ирландіи.

Тореръ.

Теперь совсмъ не т у насъ дла.
Поврь мн, стоитъ троньемцамъ 1) лишь свдать,
Что живъ прямой потомокъ ихъ Гаральда —
И перейдутъ къ теб они толпами,
Когда войдешь ты въ Троньемскій заливъ.
Я уврять тебя не стану въ дружб
Твоихъ родныхъ, а также и моей,
Но вотъ уврить въ чемъ тебя хотлъ бы:
У насъ мужей не мало знатныхъ, сильныхъ,
Теб готовыхъ дружбу доказать.
Вотъ съ этой встью мы въ теб и плыли.
И если хочешь внять друзей совту,
То не пускайся въ дальніе края,
Но счастья здсь ищи. Судьба не даромъ
Тебя сюда влекла.
1) Троньенъ — древняя столица Норвегіи.

Олафъ — посл минутнаго молчанія.

&nbsp, Не ожидалъ я
Такихъ встей. Застигнутъ я врасплохъ.
Друзья, прошу на часъ меня оставить!
Вонъ тамъ шатеръ раскинутъ! Отдохните!
Моя дружина вамъ укажетъ путь.

Тореръ, Карлсховедъ и уходятъ въ сопровожденіи дружины. Остаются лишь Олафъ и Тангбрандъ.

Олафъ.

А ты, отецъ мой, ты молчалъ все время?

Тангбрандъ (духовникъ Олафа).

Король! Въ молчань томъ таилась радость!
Ты овладешь этимъ чуднымъ краемъ!

Олафъ.

Но въ немъ одни язычники, отецъ!

Тангбрандъ.

Тмъ больше чести ты себ стяжаешь,
Коль ихъ въ Христову вру обратишь!

Олафъ.

О, да! Я внемлю неба указанью,
Хоть и хотлъ спшить на помощь другу!

Тангбрандъ.

Ты ничего не общалъ И что
Влекло тебя туда? Пустые слухи.
Ты къ подвигамъ привыкъ, скучалъ покоемъ,
И подвига ты жаждалъ, что достоинъ
Христіанина былъ бы. Чуялъ ты
Въ груди своей и силы, и влеченье
Господню вру всюду утверждать.

Олафъ.

И гд, отецъ?! На родин придется!

Тангбрандъ.

Къ тому жъ, мой сынъ, норвежскимъ королемъ
Ты помощь другу большую окажешь.

Олафъ.

Сначала должно родин помочь
И просвтить ее Христовой врой!
Какая цль! Прекрасная, святая!

Тангбрандъ.

Да, Гардарикъ предъ родиной — ничто.

Олафъ.

Но, мой отецъ,— теб готовъ открыть я,
Какъ и всегда, всю душу! Не одною
О дл Божьемъ ревностью я движимъ.
Волнуетъ душу радостью мн мысль —
Свои права вернуть! Вдь былъ рожденъ я
Носить корону родины своей.
Я не гршу, себ желая счастья,
Что отъ рожденья быть моимъ должно?

Тангбрандъ.

О, нтъ, мой сынъ! И это такъ же врно,
Какъ то, что Богъ Отецъ нашъ любитъ насъ.
Цнить вс блага жизни, наслаждаться
Съ душой невинной ими здсь — не грхъ,
А созерцанье Божьей благодати!
Блаженъ стократъ, кто въ этихъ благахъ видитъ
Небесныхъ благъ высокихъ отраженье!
Блаженъ и ты, мой сынъ, коль обратить
Въ Христово стадо свой народъ съумешь!

Олафъ.

Святой отецъ, оставь меня теперь!
Дай одному побыть!

Тангбрандъ.

Господь съ тобою!
Да укрпитъ Христосъ твой слабый духъ!—

Олафъ — сложивъ руки, надаетъ на колни.

Великой мыслью я совсмъ подавленъ!
Такъ ты меня орудіемъ избралъ,
Чтобъ мирно утвердить Твою здсь славу?
Отецъ небесный, зри! Я повинуюсь!
Твоя да будетъ воля надо мной!— Встаетъ
Да, да, Отецъ! Я чувствую, что буду
Въ стран родной апостоломъ Твоимъ!
Горю желаньемъ, грудь отвагой дышетъ!
Рука сильна, мечомъ владть привыкла,
А мечъ мой крестъ на рукояти носитъ.
Я сокрушу имъ дерзостныхъ враговъ,
Враговъ Твоихъ, о, Боже Милосердый!
Затмъ, какъ пастырь добрый, буду печься
О стад, мн довренномъ Тобой.
На мст капищъ, мерзостныхъ, угрюмыхъ,
Гд льется кровь невинныхъ жертвъ ркою,
Теб святые храмы я воздвигну,
И въ нихъ не жертвъ стенанье будетъ слышно,
И не жрецовъ свирпыхъ вой и крикъ,
Но къ небу гимны стройно понесутся,
И звуки арфъ, и иміамъ кадилъ.
Съ благоговньемъ станутъ здсь молиться
Теб лишь, Богу истины и свта!
Не осквернится трапезой жрецовъ
Твой храмъ, о, Боже! Лишь въ воспоминанье
Твоей послдней трапезы, здсь будутъ
Вкушать Твой хлбъ и пить Твое вино.
Такъ прочь же мракъ, жестокость, заблужденья!
Зову любовь я, истину и свтъ!— Уходитъ.

ЛАДЭ.

Лсная тропа. Ярдъ Гаковъ идетъ, вооруженный мечомъ, лукомъ и щитомъ и неожиданно встрчается съ Торой.

Гаконъ — останавливаясь, въ смущень.

Кого я вижу? Лтній день прекрасный
Сманилъ и Тору въ лсъ зеленый?

Тора.

Да!
А кто сманилъ тебя? Не я, конечно!
Ты не ко мн вооруженный шелъ?

Гаконъ.

Нтъ, на войну! Сейчасъ отплыть готовлюсь.
Не все на юго-запад спокойно,—
На берегахъ разбойникъ появился.

Тора.

Какой же случай мн благодарить
За то, что я здсь встртилась съ тобою
Еще разъ, прежде чмъ ухалъ ты?

Гаконъ.

Къ теб я съ встью Каркера отправилъ…

Тора.

Раба!

Гаконъ.

Я самъ не могъ имть минуты.

Тора.

Гаконъ, Гаконъ!

Гаконъ.

Но брось же подозрнья,
Не докучай!

Тора.

Ты разлюбилъ меня!

Гаконъ.

А если такъ, то хочешь снова въ сердц
Огонь любви упреками возжечь?

Тора.

И такъ со мной ты говоришь, со мною!
Вдь больше жизни ты любилъ меня!..
Измнникъ! Сколько сладкихъ словъ умлъ ты
Тогда найти! Лишь я одна могла
Внести отраду, счастье въ жизнь героя!
Лишь я въ броню закованное сердце
Могла смягчить, заставить полюбить!..
И простодушно я могла поврить,
Покинуть домъ, молвою пренебречь
И за тобой пойти, теб отдаться!..
О, заслужила Тора свой позоръ!

Гаконъ.

Какой позоръ? Не красотой одною
Въ теб плнился я, но и умомъ,
И смлостью, свободой мысли, Тора!
Гакона упрекая и коря,—
Себя ты такъ же, Тора, обвиняешь!
Гд прежній твой свободный взглядъ на жизнь?
Ты говоришь, что отдалась мн? Правда!
Ты отдалась, я счастливъ былъ съ тобою.
Такъ что-жъ? Кого во мн ты полюбила?
Иль покорилъ тебя мечтатель юный,
Что на луну глядитъ и таетъ? Нтъ!
Ты признавалась мн, что любишь мужа,
Притомъ же мужа, перваго въ стран!
А разв мужу только лишь и дла —
Вздыхать у ногъ возлюбленной своей?
Ты молода была, собой красива,
Скучала вдовьей жизнью одинокой,—
Такъ что же въ жертву ты мн принесла?
Свободна ты была, знатна, богата,—
Пустой молвой могла пренебрегать!
Мы провели два мсяца съ тобой
Въ блаженств полномъ. Нын на другое
Свои и взоры долженъ обратить.
Крестьяне дерзки стали, громко ропщутъ,
И посщать разбойники насъ смютъ,
Такъ первый мужъ Норвегіи обязанъ,
Пока есть время, вырвать съ корнемъ зло.
Пройдутъ недли прежде, чмъ удастся
Урвать часокъ для шалостей любви.
Такъ ты пока въ свой домъ вернися, Тора!
Поврь, разлука оживить любовь.
Къ теб явлюсь я новой страсти полонъ.

Тора.

И это все! И этой жалкой рчью
Мн за любовь и врность платятъ? Да!
Я заслужила это, заслужила
Твою измну низкую, клянусь!
Ты говоришь, что я умна? Конечно,
Умна настолько я, что понимаю,
Какъ тщетно было бъ мн стараться вновь
Разжечь любовь въ твоемъ жестокомъ сердц!
Но то, что можешь ты такъ безсердечно,
Съ такимъ безстыдствомъ, видимо, привычнымъ,
Взирать на горе тяжкое мое,—
Вотъ это, это — сердце мн терзаетъ!— Плачетъ.

Гаконъ.

Клянуся Фрейей, ты мн дорога!
Когда бъ хитрилъ съ тобой я, какъ ты мыслишь,
Теб спокойно такъ я не открылъ бы
Своихъ желаній! Ихъ не поняла ты!

Тора — вн себя.

Ты лжешь, развратникъ! Фрейей ты клянешься?
О! Не клянись! Вдь отвратитъ богиня
Свой чистый ликъ отъ твоего лица!
Прелюбодй! И я тебя любила?
Любила, да! И Тора лишь одна
Тебя любовью истинной любила!
Меня не санъ прельстилъ твой — такъ же древенъ
И такъ же славенъ родъ мой, какъ и твой —
Но въ ослпленіи любви я мнила
Твое очистить, врнымъ сдлать сердце!
Но, Одинъ!.. Локи 1) разв знаетъ врность?
Не зналъ и ты цны моей крас!
Въ теб одна лишь чувственность играла,
За новизной одною ты гонялся!
Теперь же, можетъ быть, увлекся ты
Здоровой, свжей молодицей! Да!
Моей служанкой, можетъ быть,— съумвшей
Тебя, глупца, опутать! Но ты помни,—
Не беззащитна я и буду мстить!
Мои два брата мужествомъ и силой
Съ тобой, Гаконъ, поспорятъ! Берегись же!
Я отомстить ихъ за меня заставлю!
1) Локи — богъ зла, коварства, хитрости, олицетвореніе злыхъ началъ.

Гаконъ — холодно.

Встревожилась ты. Тора! Отдохни!

Видитъ Каркера и подзываетъ его къ себ.

А если что еще сказать желаешь,
То вотъ мой рабъ готовъ къ твоимъ услугамъ.
А ярлу даромъ время тратить здсь,
Внимая брани женщины сварливой,
И недосугъ, и непристойно!—

Тора — Карперу.

&nbsp, Рабъ!
Чего, ты ждешь?

Каркеръ.

Чтобъ выслушала ты,
Что приказалъ мой господинъ!

Тора — ударяетъ его по лицу.

&nbsp, Негодный!

Каркеръ.

Ахъ, госпожа! Себя-то пожалй!
Вдь объ меня, пожалуй, зашибешься!

Тора — приходя въ себя.

О, Тора, ты унизила себя!
Такъ позабыться!— Рабъ, ступай отсюда!

Каркеръ.

Не получалъ такого я приказа.

Тора.

Такъ что жъ теб приказано?

Каркеръ.

Сказать,
Что все къ отъзду госпожи готово.

Тора.

Такъ вотъ съ какою встью самъ явиться
Онъ не рискнулъ ко мн! Пусть будетъ такъ!
Онъ — господинъ намъ всмъ. Я повинуюсь!— Уходитъ.

На зовъ Карпера приходятъ другіе рабы.

Каркеръ.

Она пошла готовиться къ отъзду!
Глядите въ оба! Гнваться изволитъ:
Коль что не такъ, то угоститъ и васъ
Своею блой ручкой. Будетъ важно!
Такъ ткнула въ носъ, что толковой подушкой,
А по спин мурашки пробжали!

Лейфъ (другой рабъ Гакона).

Эге!

Каркеръ.

Она-то, слышь, не прочь была бы
Еще побыть у насъ, да нтъ, шалишь!
За что жъ другимъ-то быть у насъ въ загон?
Сейчасъ рабовъ послали за Гудруной.
Посадитъ дочку Бергтора онъ врно
На мсто Торы!

Лейфъ.

Новая уже?

Каркеръ.

Уже? И видно, самъ-то здсь ты внов!
Не то сказалъ бы: ‘Какъ? теперь лишь только?’
Она жила два мсяца здсь, шутка ль?
А такъ нельзя, коль хочешь, чтобъ чередъ
Дошелъ до всхъ, чтобъ всмъ досталось! Такъ-то!

Лейфъ.

Чередъ до всхъ дошелъ? Чтобъ всмъ досталось?

Каркеръ — убдительно.

Ну, да! У ярла столько вдь заботъ,—
За всхъ, про всхъ, одинъ онъ думать долженъ,
Бывать повсюду, гд всего опаснй!
Такъ вотъ, коль столько есть заботъ у ярла,
Коли за всхъ, про всхъ онъ думать долженъ,
Такъ упрекать его нельзя, что онъ,
Заботъ имя столько — и тяжелыхъ,
Бывая всюду, гд всего опаснй,
Что онъ…

Лейфъ.

Да это я давно ужъ понялъ!

Каркеръ.

А коли такъ, по совсти скажи
Мн, добрый Лейфъ: ну, будь ты ярломъ нашимъ
И смй все длать, что найдешь хорошимъ,—
Не станешь разв длать ты всего,
Что лишь найдешь хорошимъ?

Лейфъ.

Да, хорошимъ,
А не дурнымъ!

Каркеръ.

Дурнымъ? Помилуй, другъ!
Вотъ новичокъ и виденъ, что ни разу
Еще не слышалъ умныхъ словъ господскихъ.
Не то бъ ты зналъ, что муж такой, какъ ярлъ,
Заботъ имя столько — и тяжелыхъ,—
Бывая всюду, гд всего опаснй,
За всхъ, про всхъ…

Лейфъ.

Да понялъ, понялъ я!

Каркеръ — обиженный что его прервали.

А что ты понялъ? Ну?

Лейфъ.

Сказать ты хочешь —
Герой, что долженъ бодрствовать въ стран
За всхъ мужей,— и выспаться вдь долженъ
Везд, гд спятъ безъ нихъ…

Каркеръ.

Вотъ это такъ!— Каркеръ и уходятъ,

Эйнаръ Тамбескьельверъ, молодой, появившійся на сцен еще во время предъидущаго явленія и сидвшій на пн, приводитъ теперь свой лукъ въ порядокъ, встаетъ и смотритъ въ сторону, противоположную, куда ушли рабы.

Эйнаръ.

Остановился кто-то на дорог…
Да это ярлъ! Опять идетъ обратно!..
Постой! Сыграю шутку съ нимъ сейчасъ!
Онъ, говорятъ, не знаетъ страха, такъ ли?

Прицливается и стрляетъ.

Ага! султанъ у шлема отлетлъ!

Гаконъ — вбгаетъ съ обнаженнымъ мечомъ и схватываетъ Эйнара за грудь.

Разбойникъ! Кмъ подкупленъ? Признавайся!
И что за жизнь мою теб сулили?

Эйнаръ — спокойно.

Да ничего! Ни въ чемъ я не нуждаюсь —
И не разбойникъ! Родъ мой благороденъ!
Теб извстны родичи мои.

Гаконъ.

Убійца! Кто же ты? Какого рода?

Эйнаръ.

Мой ярлъ! Отецъ мой — мужествомъ зовется.
Его ты знаешь: старый хрычъ, но бодрый,
Сдобородъ, по крпокъ и подвиженъ,
Въ стран норвежской онъ давно живетъ.

Гаконъ.

А! негодяй, смешься ты? Умри же!

Эйнаръ — его руку.

Благодаренье азамъ 1), давшимъ мн
Такую силу! Тутъ мн и конецъ бы,
Когда бъ руки твоей не удержалъ!
1) Азами древніе норманны называли вообще ботовъ. Въ конц IV вка на Скандинавскомъ полуостров появились скискіе пришельцы азы (имя, указывающее на ихъ первоначальную родину — Азію) изъ страны азовъ (Asaland) и ея столицы Азгоръ (Asgaard), находившейся при рк Танаисъ (Донъ), предводителя ихъ звали Одиномъ. Впослдствіи Одинъ и азы превратились въ народномъ представленіи въ боговъ.

Гаконъ.

Какая вдьма старая снабдила
Тебя такою силой?

Эйнаръ.

Мать моя!
Она колдунья, впрямь, но не старуха,
Бла, румяна, имя ей — здоровье!
Ведетъ свой родъ она, какъ ты, издревле.

Гаконъ.

Все-жъ, ты погибъ!

Эйнаръ.

Не рано ль, господинъ!
Едва мн двадцать минуло! Къ тому же
Ты проиграешь, ярлъ, коль станешь самъ
Губить такъ цвтъ норвежской молодежи!

Гаконъ.

А самъ меня ты не хотлъ сгубить?

Эйнаръ.

О, нтъ, клянуся Одиномъ и Фрейей!
Я только сбить хотлъ султанъ у шлема.

Гаконъ.

И цлью выбралъ голову мою?

Эйнаръ.

Нтъ, господинъ! Султанъ у шлема только!
Вс говорятъ — тебя не испугаешь,
Такъ испытать тебя сейчасъ я вздумалъ,
И вотъ, султанъ у шлема отлетлъ!
Что-жъ, небольшой теб нанесъ убытокъ:
Вдь въ птушиный хвостъ, никакъ не больше!
Скажу еще: коль выбить не смогу
Своей стрлой изъ рукъ твоихъ монетки,
Да такъ, чтобъ пальцевъ краемъ не задть,
Меня назвать ты можешь старой бабой
И хоть на первомъ дерев повсить!

Гаконъ.

Твои глаза не лгутъ! Хочу я врить.
Вонъ на кор березы той, гляди,
Едва замтно пятнышко чернетъ.
Всади стрлу въ него, тогда поврю.

Эйнаръ — прицливается и стрляетъ.

Ну, вотъ и врь!

Гаконъ.

Ты — удалой стрлокъ!
Я при себ тебя оставлю! Кстати
Я повстрчалъ тебя. Давно молва
У насъ идетъ о молодц какомъ-то,
Что будто лучшій онъ стрлокъ въ краю.
Его къ себ веллъ я вызвать ныньче.
Придетъ — покажемъ: есть стрлки и тутъ!

Эйнаръ.

Пускай придетъ! Я потягаюсь съ каждымъ!
Онъ какъ зовется?

Гаконъ.

Эйнаръ Тамбескьельверъ.

Эйнаръ.

Мы, значитъ, тзки. Пусть придетъ. Я съ нимъ
Во всемъ — и даже въ имени поспорю.

Гаконъ.

Такъ ты тотъ самый Эйнаръ Тамбескьельверъ?

Эйнаръ.

Онъ самый!

Гаконъ.

Значитъ, ты ко мн и шелъ,
Веселый, славный малый?— Беретъ его за подбородокъ.
Молодъ, ловокъ,
Красивъ и смлъ! Такихъ-то мн и нужно!
Согласенъ ты Гакону послужить?

Эйнаръ.

Я послужить теб, гд можно, радъ бы,
Да на бду въ Норвегіи такъ тихо,
Какъ въ уголк старушечьемъ за печкой!

Гаконъ.

Не такъ-то тихо, другъ мой! Нужно мн
Людей отважныхъ, сильныхъ и надежныхъ.
Какъ разъ сегодня мы отплыть готовы
На юго-западъ, берегъ защищать
Отъ чужеземца дерзкаго. Такъ хочешь
Ты тетиву у лука натянуть
Въ защиту мн, себ на честь и славу?

Эйнаръ.

Клянусь, хочу!.. Но, мощный аза-Торъ!
Какой у ярла дивный лукъ! Украшенъ
И серебромъ, и золотомъ! А мой —
Простой сосновый съ жилами медвдя!

Гаконъ — снимаетъ съ себя лукъ и подаетъ Эйнару.

Прими въ знакъ дружбы, Эйнаръ Тамбескьельверъ!

Эйнаръ — пробуя тетиву.

Ужъ больно слабъ! Возьми назадъ, мой ярлъ!
Тяжелъ и слабъ твой лукъ! Мой будетъ лучше!

Гаконъ.

Мой даръ дерзаешь ты отвергнуть разв?

Эйнаръ.

Иметъ мощный ярлъ иное нчто…
Того бы дара Эйнаръ не отвергъ!

Гаконъ.

Иное? Что же?

Эйнаръ.

Дочка есть у ярла.
Красою съ розой Бергліотъ поспоритъ.
Ну да объ этомъ рчь вести успемъ.

Гаконъ.

Такъ полагаешь ты?..

Эйнаръ.

Что заслужить
Ее я долженъ!

Гаконъ.

Мтишь высоконько.

Эйнаръ.

Какъ подобаетъ ловкому стрлку.
Моя стрла далеко бьетъ — ты видлъ,
Но очи двы тоже мечутъ стрлы!

Гаконъ.

И самъ стрлокъ подстрленъ?

Эйнаръ.

Я отвчу,
Когда враговъ твоихъ поистреблю!
Скоре въ путь-дорогу!

Гаконъ.

Ты готовъ ужъ?

Эйнаръ — ударяя колчану.

Весь скарбъ мой тутъ! Идемъ!

Гаконъ.

Ты славный малый!
И, право, милъ, какъ женщина, мн сталъ!

Эйнаръ.

Ну, ужъ отъ бабьей доли, Торъ, избави!— Уходятъ.

КРЕСТЬЯНСКАЯ ГОРНИЦА.

Свадебный пиръ. Ормъ и Гудруна, женихъ и невста, сидятъ за столомъ на первомъ мст. Бергторъ рядомъ съ дочерью Гудруной. Напротивъ — Астрида, ея сестра, и Торвальдъ, женихъ Астриды. Много гостей-крестьянъ.

Бергторъ.

Эй, веселе! Чашу въ круговую!
До капли пейте! Медъ-то старый, добрый!
Я какъ сыгралъ свою съ Гунлэдой свадьбу,
Такъ эту бочку въ погребъ и скатилъ,
Да клятву далъ до той поры не трогать,
Какъ свадьбу первой дочки станемъ ладить.
И клятву я, какъ видите, сдержалъ!
Зато теперь и веселюсь съ друзьями!
Что скажешь, Ормъ? Невста хороша?
Моложе меда мсяцевъ на девять!
Да, да, какъ разъ, не больше и не меньше.
Я помню, страсть разгнвался тогда,
Жену бранить сталъ: ‘Это что за штуки?
На что двчонокъ? Что мн съ ними длать?
Мн сыновей давай, которыхъ можно
Учить мечомъ владть!’ Затмъ въ постель
Швырнулъ двчонку!

Ормъ.

Да, но посл все-же
Любить двчонку сталъ!

Бергторъ.

Да вотъ поди же!
Какъ подросла, такъ все, бывало, вьется
Вокругъ да возл! Какъ тутъ не любить!
Чмъ дальше — больше! Право! А какъ минетъ
Двчонкамъ лтъ пятнадцать — и подавно
Ихъ любишь, хочешь иль не хочешь!

Ормъ.

Веселъ
Старикъ сегодня! Торвальдъ, не звай!
Передавай же рогъ! Не пьется, что-ли?

Торвальдъ.

Не пьется? Друже, что ты? Я почти
Какъ конунгъ Фьельнеръ, медомъ захлебнулся!

Бергторъ.

Постойте, дтки! Шумъ какой-то?…

Торвальдъ.

Врно,
Еще друзья пришли на свадьбу нашу.

Идетъ къ дверямъ. Входитъ Стейнъ въ сопровожденіи толпы другихъ рабовъ.

Друзья! Что надо вамъ? Зачмъ пришли?

Стейнъ (рабъ Гакона).

Рабы Гакона мы, и вотъ явились
Вамъ возвстить о вол ярла.

Ормъ.

Значитъ,
Узналъ нашъ ярлъ, что вс мы здсь сегодня
И случаемъ воспользоваться хочетъ?
Такъ въ чемъ же дло? Слушаемъ.

Стейнъ.

Того,
Что здсь васъ столько, онъ не вдалъ вовсе,
Но зналъ, что свадьбу здсь играютъ въ дом.

Ормъ.

Такъ говори скоре, съ чмъ явились?

Стейнъ.

Чтобъ не тянуть, скажу я прямо! Ярлъ
Теб, женихъ, привтъ свой посылаетъ,
Въ теб онъ цнитъ врнаго слугу.
Недавно видлъ онъ твою невсту,
Она зажгла въ немъ сердце. Безъ нея
Онъ жить не можетъ. Тщетно онъ старался
Преодолть любовь. Снести не въ силахъ
Нашъ ярлъ того, что подданный его
Владть той двой будетъ, о которой
Онъ самъ тоскуетъ день и ночь. Такъ вотъ
И полагаетъ онъ, что ты невсту
Ему уступишь.

Бергторъ — встаетъ.

Вотъ оно!

Ормъ.

Вы, значитъ,
Пришли отнять невсту у меня?

Стейнъ.

Зачмъ отнятъ? Надется Гаконъ,.
Что ты ее уступишь добровольно.
Вдь не надолго. Скоро онъ вернетъ
Ее съ дарами.

Ормъ.

Дерзкій рабъ! И смешь
Мн предлагать пойти на это! Сметъ
Нашъ ярлъ къ норвежцамъ, гордымъ и свободнымъ,
Васъ посылать съ такимъ приказомъ?

Стейнъ.

Мало ль
Людей свободныхъ, гордыхъ, какъ и ты,
Такой приказъ за счастье почитали!
Тебя мы, правда, думали застать
Лишь въ небольшомъ кружк друзей. Пришлось же
Такъ невзначай къ теб нагрянуть, Ормъ,
По двумъ причинамъ: первая, что долженъ
Сегодня былъ нашъ ярлъ отплыть, вторая —
Что ты со свадьбой очень торопился.
Такъ вотъ, какъ видишь, ярлу и пришлось
Спшить покончить это дло разомъ.
И по приказу ярла мы доставить
Должны Гудруну тотчасъ же въ нашъ домъ,
И тамъ стеречь до возвращенья ярла.
Судить же ярла намъ не подобаетъ,—
Онъ выше насъ и всякаго суда!

Необычайный шумъ.

Бергторъ.

Всему есть мра! Вонъ отсюда, дерзкій!

Торвальдъ — схватывая рогъ съ медомъ.

Снеси поклонъ нашъ ярлу, да ужъ кстати
Скажи, что мы по немъ поминки правимъ!

Голоса.

Долой рабовъ! Гоните ихъ отсюда!

Стейнъ — рабамъ.

За мной, впередъ, ребята!

Торвальдъ.

Испытать
Свое безсилье хочешь, рабъ?

Крестьяне — грозно.

Убьемъ ихъ!

Бергторъ.

Добро! Сковалъ я кстати добрый молотъ,
Заразъ троихъ на мст уложу!

Стейнъ — другимъ разамъ.

Смлй, ребята!

Крестьяне.

Други! Не щади ихъ!
Коли, руби зминое отродье!

Схватка, посл нкотораго сопротивленія, рабы Геккона бгутъ, крестьяне преслдуютъ ихъ. Женщины хлопочутъ около лишившейся чувствъ Гудруны.

Астрида.

Приди въ себя, Гудруна! Ихъ прогнали!
Взгляни въ окно! Они далеко вс.

Крестьяне возвращаются. Ормъ, безъ чувствъ, бросается къ ея ногамъ.

Ормъ.

Верните жизнь ей, женщины! Что плакать!
Куда двалось все искусство ваше?
Верните жизнь моей невст!

Торвальдъ.

Одинъ!
Тебя зову въ свидтели и мечъ,
Въ крови рабовъ омытый, подымаю
Въ знакъ нарушенья клятвы, данной ярлу!
Клянусь я впредь покоя не знавать,
Пока съ презрнной этой рабской кровью
Я не смшаю крови ярла! Месть
За тотъ позоръ, что Орму онъ готовилъ!

Бергторъ.

И я, хоть старъ годами, сдъ, въ морщинахъ,
Даю такую жъ клятву вотъ на этомъ
Окровавленномъ молот. Внецъ
Себ ковать веллъ онъ. Погоди же!…
Я здсь старйшій, я — отецъ Гудруны…
Ты, бдная, какъ скошенный цвтокъ,
Лежишь въ объятьяхъ милаго!.. О, братья!
Сплотимся! Станемъ другъ за друга! Дайте
На этомъ тяжкомъ молот мн клятву:
Гакону смерть! Смерть лютому Гакону!

Ормъ.

Гудруна милая жива!

Крестьяне — поднимая руки надъ молотомъ.

Клянемся:
Гакону смерть! Смерть лютому Гакону!

ДЙСТВЕ ТРЕТЬЕ.

ОСТРОВЪ МОСТЕРЪ.

Карлсховедъ и остейнъ, родственники Олафа, короля ирландскаго, Грибъ, рабъ Торера, приверженца ярла Гакова.

Грибъ.

Могу вамъ объявить — Гаконъ ужъ здсь,
Присталъ сегодня къ острову онъ съ флотомъ,
И въ томъ конц залива якорь отдалъ.

Карлсховедъ.

И не столкнулся онъ съ Олафомъ?! Дивно!
Тотъ въ море вышелъ флотъ собрать свой въ гавань,
Теперь его мы съ нетерпньемъ ждемъ.

Грибъ.

Ну, помогли, знать, ярлу ночь да хитрость.

остейнъ.

Итакъ, герой норвежскій наготов
Съ врагомъ схватиться, если тотъ замыслитъ
На сушу выйти. Мста вдоволь здсь
Для жаркой битвы. Есть гд разгуляться!

Грибъ.

Съ врагомъ сразиться ярлъ давно ршился,
Но мсто намъ открытое для битвы
Совсмъ негодно, лсъ дремучій, темный,
Сослужитъ лучше службу намъ.

Карлсховедъ.

Не знаю,
Что говоришь ты, рабъ? Скажи ясне!

Грибъ.

Богамъ угодно было превратить
Въ святую правду ложь, что господинъ мой
Хитро придумалъ, и теперь вс планы
Его и ярла разомъ измнились!

остейнъ.

Ты дерзокъ, рабъ! Теб ль такъ говорить!

Грибъ.

И вы бы такъ заговорили, если бъ
Узнали все, какъ я.

Карлсховедъ.

Такъ объяснись!

Грибъ.

Едва Гаконъ отплылъ на островъ Мостеръ,
Его гонцы догнали съ извщеньемъ,
Что вспыхнулъ бунтъ въ народ — за Гудруну,
Которой ярлъ задумалъ овладть.
Давно, какъ видно, искра возмущенья
Въ народ тлла, часъ насталъ, и пламя
Объяло всхъ! Что было длать ярлу?
Извстно вамъ, онъ на ршенья скоръ,
И, поразмысливъ, счелъ, что будетъ лучше
Идти сначала противъ чужеземца:
Надъ нимъ побда снова укрпитъ
За ярломъ славу мощнаго героя
И устрашитъ народъ. Но вотъ теперь
Отъ соглядатаевъ узналъ нашъ ярлъ,
Что флотъ врага сильнй, чмъ былъ по слухамъ.
На счастье ярла, встртилъ здсь его
Наперсникъ врный, хитрый Тореръ Клаке,
И ярлъ совтъ его принять ршился.
Гаконъ не любитъ, знаемъ, падать духомъ:
Не удалось одно — онъ за другое
Тотчасъ берется. ‘Ради, молъ, боговъ
Иду на это я, нужда неволитъ!’
Онъ говоритъ, но не совсмъ-то такъ,
И о своей тутъ польз ярлъ хлопочетъ.
Сбыть гостя съ рукъ ему необходимо,
Не то — бда! Узнай народъ, что прибылъ
Сюда потомокъ древнихъ королей,
Любовь къ нему въ народ возгорится,
Тогда возненавидятъ ярла вс.
На что ршился ярлъ, о томъ молчитъ.
Разбить палатки велно дружин,
Что будетъ дальше — мы того не знаемъ.
Одно лишь ярлъ усплъ внушить всмъ: будто
Разбойника выслживаетъ онъ!

остейнъ.

На что, однако, ярлъ ршиться можетъ?

Грибъ.

Лежалъ я какъ-то ночью на солом,
Въ слезахъ, и вопрошалъ боговъ великихъ:
За что влачу я молодую жизнь
Въ оковахъ рабства? Нын жъ восхваляю,
Благодарю за то боговъ премудрыхъ!
Не будь рабомъ я — планъ коварный Клаке
Раскрылся бъ слишкомъ поздно, и Олафъ
Погибъ бы смертью злой отъ рукъ убійцы!

остейнъ.

Не мучь же насъ! Скажи скоре все!

Грибъ.

Я самъ былъ тутъ же, слышалъ все до слова.
Вдь я ничтожный, жалкій рабъ, не бол,
Что незамтно, словно край плаща,
Влачится всюду вслдъ за господиномъ!
Такъ отъ раба ль таиться? Въ этотъ лсъ
Олафа сманитъ низкій Тореръ Клаке
И тамъ убьетъ! Гаконъ же ждать засядетъ
Въ лсу, въ пастушьей хижин, ему
Онъ голову Олафа принесетъ.
Покончивъ дло, ярлъ назадъ вернется
И въ Рогаланд врномъ кликнетъ кличъ,
Собравъ же войско, дастъ отпоръ ирландцамъ,
Коль т отмстить за смерть вождя замыслятъ.

остейнъ.

Ты самъ все слышалъ?

Грибъ.

Бальдуръ 1) мн свидтель!
1) Бальдуръ — ботъ свта и добра, сынъ Одина и Фригги, олицетвореніе добрыхъ началъ.

остейнъ.

И за одно мы съ ярломъ быть должны?!

Карлсховедъ.

И помогать ему мы въ этомъ станемъ?!

остейнъ.

О, Грибъ! Мн стыдно — стыдно за тебя!

Грибъ.

Властитель мой! Подумай, кто же могъ
Отъ ярла ждать такихъ поступковъ низкихъ?
Гаконъ вдь мечетъ молніи очами,
Повелваетъ взглядомъ! Передъ нимъ
И преклонились вы. Кого желанье
Не увлечетъ доставить тронъ герою?
И васъ оно могло увлечь, не правда ль?

остейнъ.

Но не бывать ему на трон!

Карлсховедъ.

Врно!
На тронъ взойдетъ Олафъ, король норвежскій,
Онъ сынъ Астриды, намъ родной герой.
Достойный трона!

Грибъ.

Да, вотъ это врно!
Какъ кстати!— и корабль уже въ залив,
Сейчасъ причалитъ къ берегу ладья.
Олафъ съ дружиной въ ней плыветъ. Такъ надо,
Пока не поздно, дйствовать живй!
Оставшись съ нимъ наедин, откройте
Ему всю правду. Тореръ Клаке съ ярломъ
Въ лсу теперь. Такъ пусть король съ дружипой
Туда спшитъ накрыть обоихъ разомъ.
Удастся, впрочемъ, это имъ, иль нтъ,
За королемъ вдь сила будетъ все же.
А можетъ статься, кое-что еще
До той поры свершится… Вотъ ужъ слышно,
Съ ладьи несется пніе монаховъ.
Какъ дивно звуки льются надъ водою!..
Но мн пора, меня давно тамъ ждутъ!
И такъ, сдержите ваше общанье!— Уходитъ.

остейнъ.

О, будь спокоенъ!

Карлсховедъ.

Вотъ ладья пристала,
Король, монахи, стража — вс сошли.
Олафу знамя подаютъ монахи.
На красномъ пол блый крестъ, гляди!

остейнъ

Да, красный цвтъ — цвтъ мужества и силы,
А блый — цвтъ невинности и мира.
Идутъ сюда! Мы отойдемъ пока.

Олафъ несетъ въ рукахъ большое знамя, за нимъ идутъ монахи и нсколько человкъ стражи.

Хоръ монаховъ.

Разсйся, злобный мракъ ночной!
Небесный лучъ! своей стрлой
Его пронзи и освти
Любви и правды вс пути!
Холодный сверъ Ты согрй,
Господь, тепломъ любви Своей!
Съ мечомъ въ рук герой грядетъ
И свточъ вры здсь возжетъ!

Олафъ — поднимаетъ знамя къ небу и затмъ водружаетъ его передъ собою въ землю.

Сажаю съ этимъ знаменемъ священнымъ
Въ родную почву древо христіанства!
Да пуститъ корни, пышно зеленетъ
И принесетъ обильные плоды!
Смиренной вры полные, мы станемъ
Слезами корни древа орошать,
А вздохи съ устъ, лепечущихъ молитвы,
Какъ дуновенье втра будутъ нжить
Цвты и почки сочные плодовъ!
Какъ пнье птицъ несется къ сводамъ неба,
Такъ понесутся здсь къ церковнымъ сводамъ
Смиренной паствы гимны и молитвы!
Надъ всей страною снь своихъ втвей,
Какъ дубъ столтній, дерево раскинетъ
И дастъ пріютъ любви, надежд, вр!
Он, корней его питаясь сокомъ,
На небо взоры будутъ устремлять.
А на кор священной, чистой древа,
Какъ на скрижаляхъ новыхъ, имена
Свои начертятъ свера владыки.
Сама невинность здсь цвты насадитъ,
Что будутъ, словно сонмы райскихъ духовъ,
Отъ древа черныхъ духовъ отгонять.
Въ безсильной злоб Одинъ одноглазый
Направитъ дикій свой полетъ въ пустыни,
Въ ущелья горъ, и тамъ въ попыткахъ тщетныхъ
Вернуть себ былую мощь и власть,
Какъ волкъ голодный, раненый, завоетъ!
Но вой его не устрашитъ сыновъ
Благочестивой церкви, съ дтской врой
Они подъ древомъ головы укроютъ,
Его листва, какъ крылья духовъ райскихъ,
Отъ слуха ихъ ответъ страшный вой.

Хоръ монаховъ.

Аминь!

Олафъ.

Аминь! Благодарю васъ, братья!
Вы поддержать меня готовы, знаю!
Вамъ показалъ сейчасъ я въ мор островъ,
Гаконъ тамъ Драгоцнный, предокъ мой,
Былъ на пиру, какъ вдругъ на пиръ кровавый,
На битву вызванъ былъ, гд смерть нашелъ.
Гаконъ, о, кроткій, набожный мой предокъ!
Ты, какъ цвтокъ, расцвтшій слишкомъ рано,
Побитъ морозомъ былъ ночнымъ! Твой корень
Не смогъ пробиться въ глубь могучихъ скалъ,
Но все жъ ростокъ твой свжій былъ здсь первымъ,
И ты блаженъ во вки въ небесахъ!
Ты врно тамъ, хотя не смогъ бороться
И одолть слпое заблужденье.
Тебя вкусить отъ жертвы принудили,
Твоимъ устамъ, что жаждали испить
Вина изъ чаши Новаго Завта,
Пришлось коснуться чаши съ кровью жертвы!
Тогда, Гаконъ, еще не время было!
Теперь съ улыбкой смотришь ты съ небесъ
На своего потомка, что вступаетъ
На правый путь, проложенный тобой!

Хоръ монаховъ.

Аминь!

Олафъ.

Аминь! Вы берегъ освятили,
И возвратитесь съ миромъ на корабль!
Для васъ шатры на палуб разбиты,
Вы утомились, отдыхъ нуженъ вамъ.

Монахи направляются къ ладь. Олафу подходятъ Карлсховедъ и остейнъ.

А вотъ и вы, мои друзья и братья!
Хотите ль быть со мной въ союз тсномъ?

остейнъ.

Король!

Карлховедъ — смущенно.

Король!

Олафъ.

Что сталось съ вами, братья?

остейнъ — преклоняя колни.

&nbsp, Мы головы свои теб приносимъ!

Карлсховедъ — тоже.

Да, да! Виновны мы!

Олафъ.

Какъ мн понять
Такія рчи?

остейнъ.

Мы теб солгали!

Карлсховедъ.

Мы обманули, мой король, тебя!

Олафъ.

Не можетъ быть! Иль выдумкой все было?
Меня вы въ сти ярла заманили?

Карлсховедъ.

О, нтъ, не бойся!

Олафъ.

Ада не боюсь,
Не то что ярла! Встаньте! Передъ Богомъ
Падите ницъ, Ему, Отцу, молитесь,
Коль согршили! Онъ васъ покараетъ!

Карлсховедъ.

Коварный Тореръ Клаке лгалъ теб,
Но нын въ правду ложь та превратилась.

остейнъ.

Народъ усталъ терпть несправедливость!

Олафъ.

И возмутился?

Карлсховедъ.

Да!

Олафъ.

Гаконъ же?…

остейнъ.

Здсь!

Олафъ.

Онъ здсь?

Карлсховедъ.

Съ ничтожнымъ флотомъ, что сравниться
Съ твоимъ не можетъ!

Олафъ.

Что жъ онъ хочетъ сдлать?

остейнъ.

Коварствомъ взять, гд сила не беретъ!
Въ открытый бой съ тобою онъ не вступитъ,
Но Тореръ долженъ въ лсъ тебя сманить
И тамъ убить!

Олафъ.

И ярлъ въ лсу? Иль Тореръ
Одинъ придетъ? Большое ль съ ярломъ войско?

остейнъ.

Нтъ, мой король, оно гораздо меньше.
Да не при чемъ тутъ войско. Хочетъ онъ
Коварствомъ все покончить. Ярлъ боится
Своихъ людей-то больше, чмъ твоихъ!
Коль о твоемъ прибытіи узнаютъ
Норвежцы наши — ярлу будетъ плохо.
Теперь сидитъ онъ въ хижин, въ лсу,
Гд ждетъ тебя убійца гнусный Тореръ.
Возьми съ собою всю свою дружину
И смло въ лсъ ступай!

Олафъ.

Но какъ теперь
Мн вамъ поврить? Снова, можетъ статься,
Меня въ обманъ ввести хотите вы?
Что мн порукой?…

остейнъ.

Наша откровенность!
Гаконъ съ тобою биться думалъ прежде
И вотъ, просилъ насъ съ Тореромъ похать,
Чтобъ задержать тебя, пока онъ самъ
Сюда прибыть успетъ съ сильнымъ і ойскомъ.
Открытый, честный бой норвежцамъ любъ,
И поддались мы хитрымъ уговорамъ!
Къ тому же ярлъ былъ нашимъ властелиномъ,
Въ теб же зрли мы врага отчизны!
Теперь иного хочетъ хитрый ярлъ,
И мы, узнавъ о томъ, теб открылись.
А промолчи мы — былъ бы ты убитъ!
Но наказанья все жъ мы стоимъ оба
За то, что лгали, были легковрны!
Возьми же наши головы, король!

Олафъ.

На что мн ихъ? Себ оставьте лучше!
Он куда нужне вамъ, чмъ мн.

Карлсховедъ.

Великодушный вашъ король!

остейнъ.

Спши же
Съ дружиной въ лсъ! Не то скорй укройся
На свой корабль! Не Тореръ ли тамъ съ Грибомъ
Крадутся межъ деревьевъ?

Олафъ.

А вонъ тамъ
Моя дружина на берегъ выходитъ!
Сейчасъ велю имъ островъ оцпить,
Гаконъ вашъ будетъ взятъ!— своимъ воинамъ.
Друзья! Скоре!
Идите въ лсъ съ мечами наготов!
Облаву время сдлать намъ на звря!

Уходитъ, сопровождаемый воинами,Карлсховедомъ и остейномъ. Съ другой стороны быстро входятъ Тореръ и Грибъ, у перваго въ рукахъ корзинка и кинжалъ.

Тореръ.

Гляди, гляди! Олафъ уходитъ въ лсъ!
Знать, отдохнуть въ тни тамъ захотлось.
Постой, Олафъ! Къ чему такъ торопиться!
Не ожидаешь самъ, какъ скоро вкусишь
Покой глубокій, долгій! Грибъ! Ты понялъ,
Что я сказалъ теб?

Грибъ.

Я понялъ все!

Тореръ.

Ты подбжишь къ нему, когда со мною
Заговорится онъ, и въ грудь ему
Кинжалъ вонзишь!

Грибъ.

Да, да!

Тореръ.

Затмъ немедля
У трупа голову ты отсчешь,
Ее въ корзину спрячешь и пойдешь
Со мною къ ярлу. Онъ теб свободу
Даруетъ, Грибъ, и тотчасъ припояшетъ
Тебя мечомъ!

Грибъ.

Исполню, мой владыка!

Тореръ.

Пойми всю честь, что выпала на долю
Теб, рабу! Олафа ты убьешь,
Врага боговъ, что дерзко замышляетъ
Здсь Одина ученье съ корнемъ вырвать.
Пройдутъ вка, и въ хроникахъ отыщутъ
Разсказъ о славномъ подвиг твоемъ,
И вчно будутъ имя Гриба славить!

Грибъ.

Давно о подвиг такомъ мечтаю,
Что разорветъ на мн оковы рабства!

Тореръ.

И вотъ теперь онъ предстоитъ теб!

Показываетъ ему кинжалъ.

Взгляни, какой блестящій, гибкій, острый,
Какъ лучъ луны по глади водъ скользящій!

Грибъ.

Кинжалъ чудесный!

Тореръ.

Ты лишь половину
Его достоинствъ видишь! Погляди
На желобокъ, что къ острію сбгаетъ.

Грибъ.

Да, вижу, вижу.

Тореръ — съ ядовитой усмшкой.

Малъ кинжалъ, но можетъ
Кого угодно въ адъ отправить, Грибъ!— Озирается.
Мы здсь одни?

Грибъ.

Голодный воронъ только
Взвился и каркнулъ.

Тореръ.

Чуетъ, знать, добычу!
Теперь взгляни на рукоять. Пуста
Она внутри, съ пружиной,— понимаешь?

Грибъ.

Нтъ, не пойму.

Тореръ.

Да, правда! Разв знаетъ
Нашъ грубый сверъ тонкости такія!
Купилъ кинжалъ я за-моремъ. Я думалъ:
Какъ знать? быть можетъ, онъ и пригодится!

Грибъ.

Мой властелинъ былъ правъ.

Тореръ.

Теперь скажи:
Ты видлъ ли, что не всегда отъ раны,
Хотя бъ и тяжкой, люди умираютъ?

Грибъ.

И часто видлъ.

Тореръ.

Значитъ, если долженъ
Ударъ смертельнымъ быть, то намъ нельзя
На нашу силу только полагаться!

Грибъ.

Но отчего же, если сила есть?…

Тореръ.

Э, что тамъ сила? Много ли въ ней толку?
Врне дло будетъ, если жидкость,
Что рукоять содержитъ, отъ нажима
Пружины этой въ рану попадетъ.
То странный, рдкій сокъ, онъ кровь сгущаетъ.

Грибъ.

А, вотъ теперь я понялъ! Ядъ!

Тореръ.

Потише!
Бери жъ кинжалъ, да будь съ нимъ осторожнй,
Ты не привыкъ къ оружію.

Грибъ.

Да, да!— играя кинжаломъ.
А знаешь ли, мой властелинъ, какое
Во мн проснулось странное желанье?

Тореръ.

Твой взоръ горитъ! Желанье? Ну, какое?

Грибъ.

Вонзить кинжалъ въ тебя!

Тореръ.

Въ ум ли ты?

Грибъ.

Ну, тише, тише! Это шутка только.

Тореръ.

Такія шутки!..

Грибъ.

Слишкомъ грубы, что ли?

Тореръ.

Ну да, ну да! И не до шутокъ намъ!

Грибъ.

Такъ бросимъ шутки! Снова каркнулъ воронъ!
Добычу чуешь? На, бери!— вонзаетъ кинжалъ въ грудь Торера.

Тореръ — падая.

Измнникъ!
Пронзилъ мн сердце!

Грибъ.

Ложь! Иль называешь
Ты сердцемъ комъ холодный мяса съ кровью,
Что у тебя въ боку былъ лвомъ? Такъ?
Но онъ не стоитъ имени такого!
И какъ онъ могъ — безчувственный всю жизнь —
Теперь ударъ почувствовать?

Тореръ.

Измнникъ!

Грибъ.

Себя ты назвалъ!

Тореръ.

Правда!— умираетъ.

Грибъ.

То-то вотъ!
Пораньше надо было спохватиться!— Смотритъ на нею.
А то теперь въ своей крови и плавай!
И гд теперь твой тонкій умъ и хитрость?
Иль, видно, ими крови не унять?
Забылъ ты вс уловки, извороты,
Лежишь разинувъ ротъ, и не избавитъ
Тебя былая хитрость отъ прогулки
Въ далекій Настрондъ 1).

Приближается Олафъ въ сопровожденіи остейна и дружины.

1) Настрондъ, одна изъ палатъ преисподней, гд полъ былъ выстланъ змями и протекали ядовитыя рки, туда попадали по смерти клятвопреступники, убійцы и т. п.

Олафъ — съ поднятымъ мечемъ, Грибу:

Рабъ, гд твой хозяинъ?

Грибъ — указывая на Торера, спокойно.

Вотъ тутъ лежитъ!

Олафъ.

Онъ плаваетъ въ крови!

Грибъ.

Плыветъ теперь онъ въ Нифльгеймъ 1) по волнамъ
Холоднымъ Эливоговъ! 2)
1) Нифльгеймъ — собственно міръ тумана, этимъ же именемъ обозначается адъ, преисподняя.
2) Эливоги — ледяныя, ядовитыя рки, вытекающія изъ Нифльгейма.

Олафъ.

Кто жъ убійца?

Грибъ.

Онъ самъ себя убилъ своей измной.

Олафъ.

Что это значитъ?

Грибъ.

Онъ меня пытался
Уговорить въ тебя вонзить кинжалъ,
Не могъ онъ, видно, самъ на то ршиться.
Боялся, что ли, Торъ всть!

Олафъ.

Ну? И что же?

Грибъ.

Я взялъ кинжалъ — онъ ядомъ былъ отравленъ —
Да по ошибк въ Клаке и вонзилъ,
А не въ тебя! И вотъ теперь недвиженъ,
Безгласенъ онъ. А прежде-то какъ бгалъ
Его языкъ и хитрые глаза!
По сторонамъ шныряютъ все, бывало,
Туда, сюда, лишь прямо не глядятъ!
Теперь ихъ взглядъ спокоенъ, но и мутенъ,
Недвиженъ, тусклъ. Да, да, на диво скоро
Перемнился бывшій мой хозяинъ!

Олафъ.

Ты молодецъ!

Грибъ.

Не будь безгласенъ онъ,
Мои слова онъ, врно, подтвердилъ бы.
Онъ мн сулилъ свободу, общалъ,
Что ярлъ меня въ свою дружину приметъ,
Мн мечъ и щитъ носить даруетъ право,
И распивать съ дружиной крпкій медъ!
И это все за смерть твою въ награду!
Но показалось мн дороговато
Твоею кровью ярловъ медъ купить!

Олафъ.

Да, молодецъ ты! Я готовъ тебя
Тотчасъ принять въ свою дружину. Хочешь
Служить мн врой-правдою и мсто
Занять средь первыхъ витязей моихъ?
Грибъ — слезами на глазахъ.
О, мой король! Своею добротою
Меня растрогалъ ты до слезъ!.. Прости же,
Я, какъ дитя, готовъ рыдать. Итакъ,
Свободы часъ насталъ!

Олафъ.

И ярлъ свободу
Вдь общалъ теб!

Грибъ.

Но рабствомъ духа
Я ту свободу долженъ былъ купить.
Рабомъ я только зваться пересталъ бы,
И впалъ бы въ рабство вчное душой!

Олафъ.

По христіански ты, язычникъ, судишь!
Дай руку мн! Ты какъ зовешься?

Грибъ.

Въ рабств
Я звался Грибомъ, мой король.

Олафъ.

Отнын
Не Грибомъ будешь зваться ты, а Грифомъ,
И на щит изобразимъ мы грифа,
Что пригвоздилъ къ земл змю!

Грифъ.

Я понялъ!
Змя та — Клаке! О, великій Одинъ!
Я награжденъ по-королевски!

Олафъ.

Грифъ!
Не призывай боговъ! Они безсильны,
Какъ ихъ поборники! Гд ярлъ?

Грифъ.

Въ лсу!
Сидитъ и ждетъ онъ въ хижин убійцу,
Что съ головой твоей придти хотлъ.
Вотъ отрублю я голову у Клаве
И положу въ корзину, ты жъ, король,
Ее взамнъ своей доставишь ярлу!

Олафъ.

Не надо, другъ мой! Мертвыхъ не тревожатъ!— Дружин.
Заройте трупъ!

Грифъ.

Въ канав, средь крапивы!

Олафъ.

Подъ бузиной вонъ тою закопайте!
Пусть на могилу сыплются съ нея
Цвты, какъ слезы. Помни, Грифъ! Не долженъ
Ты быть жестокимъ, мертвыхъ ненавидть!

Грифъ.

О, лишь учи меня, учи, король!
Увидишь, стану лучше и добре!

Олафъ.

Теперь за мной, на поиски за ярломъ!

Грифъ.

Такъ мы должны сюда свернуть, король!

Уходятъ въ лсъ.

КРЕСТЬЯНСКАЯ ГОРНИЦА.

Ярлъ Гаковъ и Каркеръ.

Гаконъ.

Исполнилъ ты, что я веллъ теб?

Каркеръ, рабъ ярла.

Исполнилъ все. Сказалъ имъ, что ты вышелъ
Въ тни деревъ немного прохладиться.
Отъ зноя на мор терпнья нтъ,
Тамъ два заразъ насъ донимаютъ солнца:
Одно съ небесъ, другое-жъ съ глади водъ.
То солнце въ неб смотритъ сверху въ море,
И вновь глядитъ оттуда,— значитъ, два,
А на земл-то все-жъ полегче будетъ:
Отъ одного приходится страдать!
Такъ вотъ, нашъ ярлъ, молъ, на берегъ и вышелъ.

Гаконъ.

Ты не забылъ сказать, что приготовить
Себ я здсь и трапезу веллъ?

Каркеръ.

О, мой властитель! Мн ль забыть объ этомъ?
Ужъ объ д-то памятую крпко!
На свт есть ли лучше что ды?
Оно, положимъ, если поразмыслить,
То возразить мн можно, что питье
Необходимо тоже человку.
Такъ вотъ, понятно, я и не забылъ
Сказать, что сть мы съ ярломъ будемъ здсь же,—
Отъ качки въ мор кусъ не лзетъ въ горло!

Гаконъ.

Отлично, Каркеръ! Ты уменъ, какъ вижу!
Такъ помоги же Кистингу въ стряпн,
А я одинъ хочу побыть. Когда же
Прибудетъ Тореръ, или рабъ его,
Тотчасъ впустить во мн! Ты слышалъ?

Каркеръ.

Слышалъ,
Мой властелинъ! Иду!— Уходитъ.

Гаконъ — одинъ.

Побольше бъ мн
Такихъ рабовъ, и былъ бы я спокоенъ.
Съ собакой — силой, врностью поспоритъ,
Да говорить еще вдобавокъ можетъ.
Не обойтись безъ молодцовъ такихъ,
На лучшій мечъ его не промняю!— Садится.
Другіе съ бойкимъ взглядомъ, умпой рчью,
Да мало врны. Впрочемъ, Тореръ Клаке…
Ну, какъ-то ты уладилъ дло, другъ,
Олафа ты къ его богамъ послалъ ли
Туда, на небо?— Подпираемъ голову рукой и задумывается.
Что жъ? Не я придумалъ,
Не я, а Тореръ! Онъ и отвчай!
Къ тому же Одинъ гнваться не станетъ.
Илъ допустить безумца можно было
Боговъ низвергнуть? Тронъ и власть отнять
Не у меня лишь дерзко онъ задумалъ,
Но у самихъ боговъ! Такъ пусть погибнетъ!
Коль ураганъ остановить — такъ разомъ!
И часъ пришелъ!— Посеребрились вы,
Мои густыя кудри! Подождите —
Позолотитесь скоро! Было время,
Что надъ кудрями черными моими
Красотки-двы юныя смялись,—
Имъ подавай все золотыхъ кудрей!
Постойте-жъ, скоро будутъ золотыми!
Позолотитъ ихъ обручъ золотой!…
Кто тамъ идетъ? Должно быть, Тореръ Клаке,
Хотлъ придти онъ съ головой врага.
Смотрть не стану.

Остается сидть въ той же поз. Входитъ Олафъ, закутанный въ срый плащъ и съ надвинутой на глаза широкополой шляпой.

Гаконъ — не оборачиваясь.

Тореръ! Удалось ли?
Что общать — принесъ? Ну, отвчай же!

Олафъ.

Все шло, какъ должно, ярлъ! Но Тореръ самъ
Не могъ въ теб съ общаннымъ явиться.
Не по себ ему. Претило, видно,
Стать предъ тобою съ мертвой головой,—
Онъ и послалъ меня.

Гаконъ.

Такъ, такъ! Ступай же,
И закопай ее поглубже въ землю.
Я не хочу смотрть: мн сниться станетъ.
Ступай, зарой и Торера пришли.

Олафъ.

Онъ спитъ.

Гаконъ.

Онъ спитъ?

Олафъ.

Заснулъ тамъ въ чащ лса
Глубокимъ, мертвымъ сномъ.

Гаконъ.

Иди скоре
И разбуди его! Въ сторону. Онъ можетъ спать!
Дивлюсь я, Тореръ, мужеству такому!— Вслухъ.
Ступай же, рабъ, буди его!

Олафъ.

А разв
Не хочетъ ярлъ на голову взглянуть?

Гаконъ.

Сказалъ я — нтъ!

Олафъ.

Да вдь ничуть не страшно!
И не противно вовсе поглядть,
Совсмъ живая!

Гаконъ.

Нтъ! Ступай, сказалъ я!

Олафъ.

Ну, вотъ, а слышалъ я, что ярлъ герой,
Какихъ немного! Какъ же онъ боится
Снесенной съ плечъ, безсильной головы?
О, какъ бы онъ отъ страха весь затрясся,
Коль на плечахъ ее живой узрлъ бы!

Гаконъ — гнвно оборачиваясь.

Ты смешь, рабъ!.. Ну, гд-жъ она?

Олафъ — сбрасывая шляпу и плащъ.

Да, вотъ!
Я на плечахъ ее принесъ живою!
Прости, что такъ,— мн такъ удобнй было!

Гаковъ.

Что это значитъ? Га! Олафъ?! Измна!

Олафъ.

Умрь свой пылъ, Гаконъ, и не дерзай
Меня коснуться! Живъ Олафъ, какъ видишь,
А ты съ своею старческою силой
Тягаться могъ бы съ нимъ лишь съ мертвымъ разв!

Гаконъ.

Га! Нифльгеймъ, Гела 1) — бросается на Олафа.
1) Гела — богиня подземнаго міра, олицетвореніе смерти, женщина-чудовище, полу-блая, полу-синяя, дочь Локи, низвергнутая Одиномъ въ преисподнюю. Къ ней попадали вс умершіе не на пол битвы.

Олафъ — выбиваетъ у него изъ рукъ мечъ и говоритъ громовымъ голосомъ.

Смирно! я сказалъ.
Вложи свой мечъ! И помни: лсъ оцпленъ,
И корабли мои готовы къ битв!
Хочу я взять страну по чести, съ боя!
Ты заманилъ меня! И вотъ теперь
Стоишь, какъ рабъ презрнный, самъ попавшись
Въ свои же сти! Только не хочу я,
Чтобъ мн побду случай даровалъ!
Я знаю — въ силахъ встртиться съ тобою
Лицомъ къ лицу въ бою! Твой планъ, какъ видишь,
Не удался, твой Тореръ самъ убитъ.
Тебя схватить мн ничего не стоитъ,
Убить тмъ бол,— случай за меня.
Но я держусь ученія Христа
И отвергаю этотъ низкій способъ,
Тебя щажу и предлагаю выборъ.
Одно изъ двухъ: останься ярломъ въ Ладэ
И покорись мн, если-жъ нтъ — бги
И знай, коль вновь сойдемся — кровь прольется!

Гаконъ — гордо и спокойно.

Второе выберу, Олафъ! Второе!
Меня рабомъ презрннымъ назвалъ ты?
Одной улыбкой я могу отвтить
На эти рчи! Юноша въ нихъ слышенъ!
Задоренъ ты, кичливъ, въ сужденьяхъ скоръ,
Какъ подобаетъ юношамъ незрлымъ!
А я скажу: взгляни, Олафъ, въ глаза мн!
Гляди на лобъ мой! Это ль взглядъ раба?
Иль низкихъ думъ слды — морщины эти?
Я заманилъ тебя. Я зналъ, что ты
Возьмешь приманку, стоитъ лишь закинуть!
Я зналъ, что цнишь больше ты, Олафъ,
Свое родство съ угасшимъ, древнимъ родомъ
Владыкъ норвежскихъ, чмъ дянья вс
И славу ярла Ладэ! И увренъ
Я былъ, что только случая ты ждешь
Напасть на старца, власть его похитить!
И ты еще дивишься, что хотлъ
Я все покончить разомъ и ршился
Пойти на хитрость, чтобъ тебя, безумца,
Врага боговъ, сюда завлечь на гибель?
Что, наконецъ, совту Клаке внялъ,
Когда судьба враждебная грозила
Не только мн — самимъ богамъ Валгаллы?

Олафъ.

И ты, Гаконъ, не вспомнилъ, что ты самъ
Христіаниномъ былъ! Епископъ Поппо
Тебя крестилъ, но ты обтъ нарушилъ!
Скажи мн, сколько ты нарушилъ клятвъ?

Гаконъ.

Будь проклятъ мигъ, когда монахъ лукавый
Своимъ искусствомъ мн глаза отвелъ!
Онъ въ руки бралъ каленое желзо —
Сначала саломъ вдьмы ихъ намазавъ!

Олафъ.

Слпецъ несчастный, старый! Ты мн жалокъ

Гаконъ.

Га! про себя ты жалость береги!
Во мн ты зришь послдній отблескъ, искру
Сіянья славы свера сдого!
И этой искры, мальчикъ, не задуть
Теб съ твоими хилыми мечтами!
Вдь христіанамъ только лишь и дла,
Что обращать, да исправлять, да хныкать,
А наше дло — всхъ васъ презирать,
И замышлять вамъ гибель, какъ безумцамъ,
Врагамъ боговъ и славы сверянъ!
И это же Гаконъ себ поставилъ цлью,
И только въ этомъ низость вся его!
Огонь священный свера родного
Не дастъ, клянусь, онъ загасить теб
Твоей туманной врой!

Олафъ.

Мы увидимъ!
Разстаться намъ пора! Но берегись же
При новой встрч!

Гаконъ.

Самъ поберегись!
Я раздавлю тебя, клянусь богами!

Олафъ.

Тебя огонь небесный поразитъ!

Гаконъ,

Нтъ, молотъ Тора крестъ твой сокрушитъ!

Расходятся въ разныя стороны.

ДЙСТВЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

ЛАДЭ.

Ярлъ Гаконъ и Встникъ.

Гаконъ.

Ну, говори скоре, безъ утайки,
И не боясь! Сплотились ли крестьяне?

Встникъ.

Мой властелинъ! Ихъ ненависть сплотила!
Женихъ Гудруны кликнулъ кличъ въ стран,
Всхъ призывая взяться за оружье.
Изъ края въ край призывъ передается —
Тебя убить! И во глав возстанья,
Помимо Орма, мужъ Бруньольфы, Сигурдъ,
И братья Торы, Альфъ и Скьяльмъ. Теперь
Они стоятъ въ долин Орке съ войскомъ.

Гаконъ.

Я на своихъ надюсь храбрецовъ,
И съ небольшимъ, но пріученнымъ къ длу
И хорошо вооруженнымъ войскомъ
Побью толпы нестройныя крестьянъ.

Встникъ.

Но, властелинъ! Толпы крестьянъ громадны.
И съ каждымъ днемъ становятся все больше.
Имъ озлобленье силы придаетъ.

Гаконъ.

Лишь на мгновенье! Стоитъ мн ударить
На нихъ съ моей дружиной — разбгутся!
Ну, что-жъ еще? Олафъ гд? Близко ль онъ?

Встникъ.

Онъ съ кораблями къ Троньему подходитъ.

Гаконъ.

Въ заливъ вошелъ? Не встртилъ тамъ отпора?
Не преградилъ ему дорогу Эрландъ?
Гд-жъ былъ мой сынъ?

Встникъ.

Увы, мой ярлъ!

Гаконъ.

Вздыхаешь?
Да говори смле, что случилось?

Встникъ.

Олафъ привелъ съ собой пять боевыхъ
Обвшанныхъ щитами кораблей.
А Эрландъ тамъ стоялъ съ тремя ладьями,
Суда другія въ гавани остались,
Густой туманъ мшалъ, подать имъ знакъ.
Къ тому-жъ сначала принялъ-было Эрландъ
Суда врага за наши, допустилъ
Ихъ подойти поближе и ошибку
Тогда лишь понялъ, быстро повернулъ
Онъ въ берегу съ ладьями, но ужъ поздно!
Король веллъ гребцамъ напрячь вс силы
И погнался за Эрландомъ, мой ярлъ.
Недалеко отъ берега, гд мелко
И кораблямъ ужъ кода нтъ, твой сынъ
Съ дружиной за-бортъ прыгнулъ, чтобъ добраться
До суши вплавь. Что-жъ могъ онъ сдлать противъ
Наполненныхъ закованною въ сталь
Дружиною пяти большихъ судовъ —
Съ тремя ладьями, съ малою дружиной?
Быть можетъ, имъ спастись и удалось бы,
Но блескъ доспховъ Эрланда богатыхъ
Привлекъ вниманіе Олафа. Онъ
Счелъ за тебя его и съ крикомъ громкимъ:
‘Гаконъ, Гаконъ! Теперь ты не уйдешь!
Я говорилъ — когда мы вновь сойдемся,
Прольется кровь’! И палкой отъ руля
Въ него метнулъ… О, пощади меня
И пощади себя! Позволь, властитель,
Не продолжать!..

Гаконъ.

Ты долженъ! Говори!

Встникъ.

И раскроилъ високъ… И брызнулъ въ море,
Мшаясь съ кровью, мозгъ…

Гаконъ — подавляя скорбь.

Еще что скажешь?

Встникъ.

Узнавъ о томъ, что не тебя убилъ,
Король былъ вн себя. Его дружина
Поистребила много нашихъ, часть же
Король веллъ помиловать. Отъ нихъ
Узналъ онъ, гд стоятъ теперь крестьяне,
И настроенье ихъ, и чувства.

Гаконъ.

Нтъ ли
Еще чего?

Встникъ.

Я кончилъ.

Гаконъ.

Такъ ступай!

Встникъ уходитъ.

Такъ ты, Олафъ, разгнванъ, что ошибся,
Что не меня ты поразилъ? Олафъ!
Ты поразить меня не могъ врне!
Ты поразилъ не сына!.. Рана 1) нжно
Его въ свои объятья приняла
И отнесла, баюкая, въ Валгаллу!
Ты поразилъ его отца, отцу
Пронзилъ ты сердце! О, мой Эрландъ, Эрландъ!
О, сынъ мой, сынъ мой!.. Что съ тобой, Гаконъ?
Слеза катится по твоей щек!
Когда-жъ бывало это? Ты хилешь
И плакать сталъ, какъ женщина, какъ старецъ!..
Онъ былъ мн дорогъ, былъ моей надеждой,
Я видлъ въ немъ преемника себ.
Куда исчезли вы, мечты мои?

Задумывается, затмъ, съ внезапнымъ порывомъ.

Все измняетъ, рушится! Ужели
Заволоклась Валгалла облаками?
Ужель заржавлъ тронъ отца боговъ
И потерялъ свой блескъ? Ужели Фригга,
Увяла ты, цвтущая богиня,
Поблекла, словно осенью береза?
Похитилъ снова яблоки Идуны 2)
Коварный Лови? Гд твой молотъ, Торъ?
Иль Тиръ 3) своею двою рукою
Ужъ не владетъ больше? Неужели
Окуталъ мракъ васъ, боги, и толпою
Вы снизошли въ обитель Гелы, вслдъ
За кроткимъ, свтлымъ Бальдуромъ?.. Воспрянь же,
Норвежскій витязь! Ярлъ Гаконъ, воспрянь!
Тебя язычникомъ зовутъ недаромъ,
Гордись же славнымъ именемъ такимъ!
За сверъ нашъ языческій стоишь ты!
Впередъ, къ побд! О, простите, боги,
Простите мн! Я о себ лишь думалъ
И позабылъ Валгаллу для себя.
Внимайте жъ мн: всю жизнь свою отнын
Я посвящаю вамъ. Не суждено,
Увы, моей мечт прекрасной сбыться —
Что озарится на закат дней
Мое чело сіяньемъ лучезарнымъ!
Вокругъ меня бушуетъ буря, солнце
Окуталъ мракъ, и прежде чмъ опять
Лазурью ясной небо просіяетъ —
Заблещутъ звзды надъ моей могилой.
Мой Эрландъ умеръ, Эрлингъ мн остался,
Но гд ему, гд слабому ростку
Съ напоромъ бури яростнымъ поспорить?
И такъ, клянусь камнями дорогими
Въ корон свтлой Одина — звздами,
И колесницей Тора, что отнын
Я буду жить лишь для боговъ Валгаллы!
Увлекся я надменною мечтой,
Простите мн! То чаровница — Сага
Меня волшебной пснью увлекла!
Но если гнвъ твой, Одинъ, пробудили
Мои дянья — требуй отъ меня
Какой угодно жертвы! Все исполню!
1) Рана — супруга бога моря, олицетвореніе морской бездны.
2) Идуна — супруга бога поэзіи Браге, богиня юности, у которой водились золотыя яблоки, охранявшія юность боговъ.
3) Тиръ — сынъ Одина, богъ войны, волкъ Фенрисъ откусилъ ему правую руку.

Входитъ Стейнъ, рабъ Гакона, съ большимъ золотымъ рогомъ.

Ты что принесъ?

Стейнъ.

Мы у врага отбили,
Вотъ этотъ рогъ. Олафъ, ты знаешь, выслалъ
Своихъ людей, чтобъ тамъ на берегу
Они воздвигли храмъ богамъ ихъ новымъ.
Ты отдалъ намъ приказъ имъ помшать.
Мы и пошли, а люди т успли
Найти въ земл вотъ этотъ рогъ старинный,
Такъ мы его теб и принесли!

Гаконъ.

Вы молодцы! Васъ много было?

Стейнъ.

Много.

Гаконъ.

Во дворъ ступайте. Пусть тамъ поднесутъ
Вамъ по такому жъ рогу съ медомъ всмъ!

Стейнъ.

Мы за твое здоровье медъ осушимъ!— Уходитъ

Гаконъ.

Старинный рогъ изъ золота литого!
Должно быть, храмъ тамъ нкогда стоялъ.
Ты свой, Олафъ, хотлъ тамъ храмъ построить,
Монахамъ кельи мрачныя? Добро,
Мои рабы, что вы имъ помшали
И отняли сокровище у нихъ.
Старинный рогъ, священный и прекрасный!
На немъ есть руны! Что он вщаютъ?

Читаетъ.

‘Если согршилъ ты,
Счастье отвернулось,
Лучшее пожертвуй
Азамъ всемогущимъ’!

Гаконъ долго смотритъ молча,, затмъ медленно перечитываетъ надпись.

‘Пожертвуй азамъ лучшее’?.. О, боги,
Такъ вотъ что можетъ васъ смягчить? Я понялъ
Намекъ твой, Скульда! Вижу я, какъ ты,
Главу окутавъ блымъ покрываломъ,
Сидишь подъ снью древа Игдразиля 1),
Въ источникъ Урды взоры устремивъ.
Скажи: вода красна ли? Проситъ крови?..
‘Пожертвуй азамъ лучшее’! Но что же?
Мой Эрландъ палъ, вы лучшее ужъ взяли!
Но не былъ онъ вамъ въ жертву принесенъ,
Не я его вамъ отдалъ. Долженъ самъ я
Вамъ, боги, въ жертву лучшее отдать,
Чтобъ вы вернули мн былое счастье.
Я согршилъ и былъ наказанъ вами…
‘Пожертвуй азамъ лучшее’!… Еще
Одинъ есть у Гакона сынъ, ребенокъ,
Съ очами, словно небо, и съ кудрями,
Какъ свтлый ленъ, какъ звздочка прекрасный
И ловкій, смлый, что козленокъ горный,
Послдній отпрыскъ рода моего.
Вдь не его-жъ вы требуете, боги?
Богиня Фрейя, свтлая, не можетъ
Желать отнять, что мн дала сама же!— Задумывается.
Два рода жертвъ приносятся богамъ.
Когда почтить боговъ желаютъ люди,
То имъ во славу льется кровь ручьями
Быковъ отборныхъ, плнниковъ, рабовъ,
Горятъ костры и къ небу дымъ несется
При кликахъ громкихъ, пньи, ликованьи,
И съ высоты небесъ съ улыбкой ясной
На жертвы т взираетъ мощный Одинъ.
А если жертвой надо тяжкій грхъ
Намъ искупить, съ богами примириться —
Ее въ молчаньи скорбномъ сожигаемъ,
И наше сердце кровью истекаетъ
При вид крови жертвы, приносимой
Во искупленье нашего грха. — Смотритъ на рогъ.
Да, да, и здсь такъ ясно говорится:
‘Пожертвуй азамъ лучшее’… Зачмъ же
Какъ разъ теперь мн принесли его,
Когда я клятву далъ богамъ Валгаллы
Имъ все отдать и жить для ихъ лишь славы?
Гаконъ! Стыдись же! Прочь вс колебанья!..
Торгердуръ-Горгабрудъ 2)! На блоснжномъ
Кон ты мчишься воинамъ во слдъ,
Въ одежд, кровью алой окропленной,
Съ мечомъ въ рук! Свирпымъ взоромъ алчешь
Ты свжей крови, острый мечъ заносишь —
Я повинуюсь, я не трепещу!—
1) Игдразиль — міровое дерево — ясень, олицетворяющее вселенную. Подъ первымъ изъ его корней течетъ источникъ Урды, у котораго живутъ богини судьбы — норны: Урда, Верданде и Скульда (прошедшее, настоящее, будущее). Подъ вторымъ — источникъ Вергельмеръ, изъ котораго вытекаютъ рки земныя, подъ третьимъ — источникъ мудрости, который стережетъ великанъ Мимиръ, столь мудрый, что сами боги обращаются къ нему за совтами.
2) Одна изъ валькирій.

ЛСЪ.

Тангбрандъ, духовникъ Олафа, и Грифъ.

Тангбрандъ.

Ну, наконецъ-то, хоть тебя нашелъ я!
А гд-жъ король? И что все это значитъ?
Куда двался онъ со старикомъ?

Грифъ.

Они все ходятъ тамъ въ лсу. Увлекся
Король бесдой. Старецъ говоритъ
Такъ мудрено, загадочно о дл,
Что нашъ король предпринялъ.

Тангбрандъ.

Но откуда
Взялся старикъ? И какъ сюда попалъ!
Я не былъ вдь за трапезой вечерней.

Грифъ.

Мы радостно встрчали Духовъ день
За трапезою праздничной, веселой,
Съ челомъ сіяющимъ сидлъ король,
И вдругъ вошелъ къ намъ старецъ одноглазый,
Слъ у дверей сначала, но Олафъ,
Гостепріимный какъ всегда, сейчасъ же
Его къ себ поближе подозвалъ,
И началась у нихъ бесда. Старецъ,
Какъ видно, зналъ о всемъ, что здсь творится,
Шутилъ, но какъ-то странно, королю
Не по душ т шутки приходились.
‘Я вижу,— старецъ говорилъ:— что вы
Здсь собрались отпраздновать день смуты,
Когда святые ваши стали вдругъ
На языкахъ различныхъ объясняться,
Кто какъ хотлъ. Иль полагаешь, лучше
Они другъ друга стали понимать’?
Затмъ, старикъ нашелъ, что слишкомъ душно
Сидть въ поко, ночь такъ хороша,
Ясна была, Олафъ и согласился
Пройтись со старцемъ по-лсу. Слдилъ я
Издалека за ними. И ужъ гд-то
Король со старцемъ ни бродилъ! Старикъ
Водилъ его и по скаламъ отвснымъ,
И, говоря о чемъ-то, все рукой
Окрестъ указывалъ. При лунномъ свт
Смотрло какъ-то странно все, и старецъ
Въ своемъ плащ мн издали казался
Могучимъ троллемъ 1).— Правда, королю
Давно бъ пора домой вернуться, поздно,
Роса ужъ пала.
1) Тролль — миическое существо, олицетворяющее темныя силы природы, различаются тролли лсные и горные.

Тангбрандъ.

Гд же онъ, скажи?
Сведи меня къ нему! Ужъ солнце сло
Давнымъ давно, съ его восходомъ завтра
Настанетъ праздникъ свтлый, Духовъ день,
А мы еще вечерни не служили!
Какъ мн понять, что сталось съ королемъ?
Онъ къ Божьей служб такъ всегда усерденъ!
Пойдемъ, поищемъ тамъ въ лсу его!— Уходятъ.

Съ противоположной стороны, бесдуя, Олафъ и Ауденъ, одноглазый старецъ, закутанный въ черный плащъ, на голов у него широкая шляпа.

Ауденъ.

Я понимаю, юноша, что звуки
Прекрасныхъ гимновъ въ сводчатыхъ церквахъ
Вполн могли твое разнжить сердце,
А взоръ твой могъ картинами увлечься,
Поддавшись этимъ чувствамъ, ты подумать,
Что истину ностигъ. И вотъ, т чувства
Съ тобой весь сверъ долженъ раздлить,
Не то ему твой мечъ себя покажетъ!
Не такъ ли?

Олафъ.

Старъ годами ты и въ вр
Своей застылъ, такъ диво-ль, что считаешь
Мое стремленье только заблужденьемъ.

Ауденъ.

Застылъ въ своей я вр — говоришь?
Прекрасно, мтко сказано, по слушай,
Что я теб скажу: нельзя-ль того же
Сказать о всякой вр, обо всхъ?
Вдь, что иное вра какъ ни склонность,
Влеченье душъ познать источникъ жизни?
И измняется влеченье это
По людямъ, мсту, времени и нравамъ.
Взгляни на эти сосны, эти скалы!
Стремленье ввысь вершинъ ихъ горделивыхъ,
Вотъ, такъ сказать, ихъ вра. И, какъ видишь,
Одна у всхъ. И знай, король, не даромъ
Весь сверъ нашъ, куда ни кинь свой взоръ,
Одинъ особый носитъ отпечатокъ…
Въ долинахъ южныхъ духъ иной царитъ,
Тамъ зелень вьется нжно, льнетъ любовно
Къ домамъ, стволы не рвутся дерзко ввысь,
А какъ-то все смиренно гнутся долу,—
Точь-въ-точь твои монахи, мой король!

Олафъ.

Мудреный старецъ!

Ауденъ.

Тамъ, гд сводъ небесный
Всегда лазуренъ, солнечный закатъ
Всегда такъ ясенъ, гд густыя рощи
Къ любовнымъ пснямъ манятъ, къ наслажденьямъ,
Тамъ все стремится въ музык и пнью,
Рука за кисть берется и за краски,
Чтобъ подражать природы яркимъ краскамъ,
И отпечатокъ тамъ всему даютъ
Любовь и нга, ими все тамъ дышетъ!
А гд природа, какъ у насъ, сурова,
Гд чаще встртишь камни, чмъ цвты,
Гд спятъ подъ снжнымъ саваномъ полгода
Земля и воды, гд борьба съ природой
Вс силы держитъ въ вчномъ напряженьи,
Гд добродтель состоитъ въ умнь
Отказывать себ во всемъ, а также
Въ защит силой скудныхъ, рдкихъ благъ
Природы бдной — тамъ ужъ не до псенъ,
Не до картинъ прекрасныхъ. Но душа
Въ молчаньи зимней ночи почерпаетъ
Покой и отдыхъ, мужество и силу.
Въ тиши ночной въ душ растетъ цвтокъ,
Что расцвтетъ на сердц женскомъ розой
И чистой, гордой лиліей украситъ
Чело мужское. Краскою непрочной
Здсь не малюютъ на доскахъ боговъ,
Тутъ высваютъ ихъ изъ скалъ могучихъ,
И съ высоты они глядятъ на землю
Задумчиво, спокойно. Развиваетъ
Здсь силы страсть къ борьб, печать на все
Здсь наложили мужество и храбрость,
Какъ тамъ — любовь.

Олафъ.

Какія рчи!

Ауденъ.

Если
Теперь незрлый юноша, что былъ
Судьбой на югъ заброшенъ, къ намъ вернется
Съ цвтами юга и затетъ здсь
Ихъ посадить въ скалахъ, въ ущельяхъ горныхъ,
И вырубать начнетъ тутъ безпощадно
Лса могучихъ сосенъ и березъ,
Чтобъ мсто дать прекраснымъ южнымъ розамъ,—
Какъ назовешь ты юношу такого?

Олафъ.

Оставь меня!

Ауденъ.

Героемъ и борцомъ
За благо? Старца же, что крикнетъ: — ‘ Мальчикъ,
Не тронь моихъ лсовъ! Твоимъ цвтамъ
Здсь не рости!’ — его ты какъ бы назвалъ?

Олафъ.

Тобою-бъ назвалъ я!

Ауденъ — пристально глядя на него.

А имя мн?

Олафъ.

Себя ты назвалъ Ауденомъ. Но кто ты?

Ауденъ.

Да, кто я, мудрый юноша? Ты знаешь
Вдь все, такъ знать ты долженъ и меня!

Олафъ.

Ты одноглазъ!

Ауденъ.

А сколько глазъ у свта?
Для ночи одного довольно ока,
А завтра будетъ день — другимъ свтить.
Такъ не забудь же, что сейчасъ ты слышатъ,
Взгляни на этотъ мсяцъ, онъ теб
Забросилъ въ сердце лучъ!..

Олафъ — въ сторону.

О, Боже правый!
Ты подкрпи меня! Впервые сердце
Стснили страхъ, сомннье!..

Отворачивается отъ Аудена, и тотъ быстро скрывается за деревьями. Съ другой стороны входятъ Тангбрандъ и Грифъ.

Тангбрандъ.

Наконецъ-то
Нашли тебя, мой сынъ! Какъ могъ забыть ты
Священный долгъ свой — выслушать вечерню?
Его досел ты не забывалъ,
А ужъ тмъ бол въ столь великій вечеръ!

Олафъ.

Ахъ, Тангбрандъ!— Оборачиваясь.— Гд же старецъ?

Тангбрандъ.

Я не знаю.
Язычникъ старый голову вскружилъ
Теб, мой сынъ! Забудь его!

Олафъ.

О, Тангбрандъ!..
Ужъ отошла вечерня?

Тангбрандъ.

Отойти
Давно бы ей пора, но ты не слышалъ,
Какъ призывалъ тебя я. Этотъ старецъ
Заворожилъ тебя своею рчью!

Олафъ.

Но кто онъ былъ?

Грифъ.

Его никто не знаетъ.
Мн показался страненъ видъ его.
Ну, точно Одинъ въ рощ ярла!

Олафъ.

Старецъ
Себя мн назвалъ Ауденомъ.

Грифъ.

Ну, да,
Одно и то же — Ауденъ или Одинъ.

Тангбрандъ.

То просто былъ жрецъ Одина! Его
Къ теб, конечно, подослалъ Гаконъ!
Пытался онъ лукавыми рчами
Тебя склонить на сторону свою.

Олафъ.

Но кто-бъ онъ ни былъ тамъ, одно я знаю,
Что онъ явился мн, какъ привиднье,
Какъ ангелъ мрака, чтобы доказать,
Насколько я несправедливъ, пытаясь
Отъ вры предковъ мой народъ отторгнуть.

Тангбрандъ.

И съ этой цлью онъ нарисовалъ
Теб картину яркую, какъ чудно
Сжился съ той врой сверъ вашъ суровый?
О томъ же, что и эту вру ввелъ
Пришлецъ съ востока, старецъ, безъ сомннья,
Не проронилъ ни слова?

Олафъ.

Правда, Тангбрандъ!
Ты правъ, ты правъ! И старое ученье
Сюда извн занесено! Тогда
Вс рчи старца о старинной вр,
Рожденной вмст съ сверомъ, ей давшимъ
Свой отпечатокъ…

Тангбрандъ.

Рчи т пустыя!
Нигд, и здсь на свер нельзя
На алтари боговъ лить кровь людскую,
И тмъ законы Божьи и людскіе
Вс попирать.

Олафъ.

Отецъ, ты правъ, ты правъ!

Тангбрандъ.

Но осуждать старинное ученье
Въ его сокрытомъ корн я не стану.
Господь недаромъ далъ ему окрпнуть
И утвердиться. Нын же оно
Уже руина. Было время, люди
Еще не знали лучшаго ученья,
Христовой вры, но теперь держаться
Полузабытой, полуискаженной
Старинной вры — тяжкій грхъ, мой сынъ!

Олафъ.

Ты правъ, отецъ!

Тангбрандъ.

Предайся вол Божьей
И не смущайся хитрыми рчами!
Ты задался великою задачей,
И, какъ герой, и выполни ее!
Благословитъ тебя тогда весь сверъ!
Ты слышишь хрипъ предсмертный старой вры,—
Ей жить недолго! Ярлъ Гаконъ безсиленъ!

Олафъ.

И завтра, въ день великій и святой,
Надюсь я отпраздновать побду.
Я сокрушу язычниковъ и ярла!..
Свтаетъ ужъ, и все готово къ битв…
Идемъ, молитву Богу вознесемъ,
И въ бой!

Тангбрандъ.

Какъ жаль, у насъ отбили рогъ,
Что я нашелъ въ земл. Его хотлось
Перековать мн въ чашу для Даровъ.
Мн по душ пришлось то изреченье,
Что я прочелъ на немъ: ‘Коль согршилъ ты
И отвернулось счастье отъ тебя,
Богамъ пожертвуй лучшее!’ И чаша
Должна была ту надпись сохранить:
Какая жертва Богу такъ угодна,
Какъ чистое, признательное сердце?..
Отбили рогъ у насъ! И Богъ накажетъ
Ихъ и за этотъ грхъ, какъ за другіе!

Олафъ.

Смотри! Ужъ солнца брызнули лучи
И скоро всю Норвегію освтятъ,
И вмст съ нею встртятъ здсь впервые
Великій Духовъ день! У насъ нтъ храма,
Но тамъ въ скал есть гротъ, такъ намъ часовню
Даетъ сама природа. И сейчасъ
Оттуда гимны стройно понесутся
На встрчу солнцу ясному, и — тьма,
Ночные страхи, вс сомннья сердца,
Отъ звуковъ тхъ исчезнутъ, какъ туманъ!

Тангбрандъ.

Такая рчь тебя, Олафъ, достойна!

Уходитъ вслдъ за Олафомъ,

Грефъ — все время задумчиво стоявшій поодаль.

Онъ жрецъ?… Подосланъ ярломъ?… Можетъ статься,
Но я-то все же думаю свое!— Уходитъ.

СВЯЩЕННАЯ РОЩА.

Входитъ Гаконъ, ведя за руку своего маленькаго сына Эрлинга.

Эрлингъ.

О, какъ сегодня холодно, отецъ!

Гаконъ.

А оттого, что очень рано, Эрлингъ,
Еще нтъ солнца. Ты озябъ, мой мальчикъ?

Эрлингъ.

О, ничего! Я очень радъ, что ты
Покажешь мн, какъ солнышко восходитъ!
Я никогда вдь не видалъ!

Гаконъ.

Ты видишь
Тамъ на восток красныя полоски?

Эрлингъ — всплеснувъ руками.

Какія розы! Ахъ, какія розы!
Отецъ! скажи, откуда этотъ жемчугъ?
Гляди! Онъ всю долину сплошь усялъ!
Какъ онъ блеститъ при этихъ чудныхъ розахъ!

Гаконъ.

Не жемчугъ это, Эрлингъ, а роса.
А тамъ не розы — солнышко восходитъ.

Эрлингъ.

Ахъ, шаръ какой! Сверкаетъ какъ! Отецъ,
А намъ нельзя туда подняться къ солнцу?

Гаконъ.

Стремится къ солнцу все земное, Эрлингъ!
Ты знаешь: этотъ лучезарный кругъ —
Дневное око Одина. Другое —
Въ залогъ онъ отдаіъ Мимеру, 1) оно
Со дна его источника намъ свтитъ
Порой ночной, но тускло, слабо. Отдалъ
Отецъ боговъ одинъ свой глазъ, чтобъ Мимеръ
Ему открылъ источникъ: Одинъ пьетъ,
И — глазъ другой становится свтле
И видитъ зорче!
1) Великанъ, стражъ источника мудрости.

Эрлингъ.

Гд же тотъ источникъ?

Гаконъ.

Тотъ океанъ, что тамъ вдали синетъ,
И есть источникъ Мимера глубокій,
Что укрпляетъ глазъ отца боговъ.
Еще прекраснй и свтлй выходитъ
Изъ волнъ прохладныхъ солнце раннимъ утромъ.

Эрлингъ.

Какъ высоко оно теперь! Мн больно
Туда глядть! Глаза слпитъ!

Гаконъ.

Да. Одинъ
На золотой свой тронъ теперь восходить
И скоро взглядомъ весь окинетъ міръ!
Слпитъ глаза земные тронъ блестящій,
И кто дерзнетъ поднять ихъ на владыку
Всей жизни, дня, когда онъ въ полномъ блеск!

Эрлингъ — боязливо озираясь.

Отецъ, какіе странные уроды
Изъ-за деревьевъ тамъ глядятъ?

Гаконъ.

Мой сынъ,
Не говори такъ. То изображенья
Боговъ великихъ. Вс они изъ камня
Рукою смертныхъ вытесаны. Блеска
И красокъ яркихъ нтъ въ нихъ, но должны
Мы преклонять колна передъ ними,
Взирать на нихъ съ благоговньемъ, Эрлингъ!
Пойдемъ взглянуть на нихъ поближе!

Эрлингъ.

Нтъ!
Я ихъ боюсь, отецъ! Вонъ бородатый
Старикъ такъ страшно смотритъ на меня!

Гаконъ.

То Одинъ самъ, мой сынъ! Его боишься?

Эрлингъ.

Я не боюся Одина, что въ неб,
Тотъ добрый, тотъ меня не тронетъ. Онъ
Изъ-подъ земли цвточки вызываетъ,
И самъ сейчасъ похожъ былъ на цвтокъ.
А этотъ блый тролль такъ страшно смотритъ,
Какъ будто взять меня онъ хочетъ!

Гаконъ.

О…

Эрлингъ.

Позволь сходить мн за внкомъ красивымъ,
Что я повсилъ тамъ на кустъ, когда
Меня позвалъ ты поглядть на солнце,
Да и пойдемъ, отецъ, домой скоре
Отъ этихъ страшныхъ каменныхъ людей.
И на тебя старикъ-то этотъ смотритъ,
Какъ будто зла желаетъ!

Гаконъ.

За внкомъ,
Дитя, или и возвратись скоре!— Эрлингъ уходитъ.
Пусть на закланье жертва, какъ на праздникъ,
Идетъ въ цвтахъ! Воззрите же на вру
И на дянія мои, о, боги!
Ну, вотъ и я!

Эрлингъ — возвращается съ внкомъ изъ блыхъ розъ на голов.

Гаконъ.

Колна преклони
Предъ мощнымъ, свтлымъ Одиномъ, мой Эрлингъ,
И об руки къ небу подыми
Съ мольбой къ отцу боговъ: внемли, Альфадеръ 1)
Малютк Эрлингу, призри его!
1) Альфадеръ — Всеотецъ, т.-е. отецъ всего, верховное, невдомое, вчное безтлесное существо, существовавшее до начала міра и рожденія боговъ. Этимъ же именемъ называется иногда Одинъ, какъ представитель Альфадера.

Эрлингъ — становится на колни, протягиваетъ руки къ солнцу и говоритъ.

Внемли малютк Эрлингу, Альфадеръ,
Призри его!

Галеонъ хочетъ нанести ему сзади ударъ кинжаломъ, но роняетъ оружіе. Эрлингъ оборачивается, подымаетъ кинжалъ, подаетъ отцу и говоритъ доврчиво и спокойно.

Ты уронилъ кинжалъ!
Возьми, отецъ! Какой блестящій, острый!
Когда большимъ я выросту, и мн
Кинжалъ дадутъ! Я тоже стану въ битву
Ходить съ тобой! Враговъ твоихъ разить!

Гаконъ.

Какой злой духъ теб такія рчи
Внушаетъ, мальчикъ?

Эрлингъ.

Что съ тобой, отецъ?
Разгнванъ ты? Но что-жъ я сдлалъ?

Гаконъ.

Слдуй
За мной скоре!

Эрлингъ.

Какъ? Туда, отецъ,
Гд этотъ злой старикъ?

Гаконъ.

Да, да, скоре!
Тамъ позади него увидишь розы,
Но не такія блыя, какъ эти,
Т розы, словно кровь! И ты увидишь —
Он въ одну минуту расцвтутъ!
Скорй же, сынъ мой!

Эрлингъ — плачетъ.

Ахъ, отецъ! Боюсь я
Кровавыхъ розъ!

Гаконъ.

Немедли! Чу! Заплъ
Птухъ Геймдаля 1)! Намъ пора! Идемъ же!
1) Геймдаль — стражъ неба, возвщающій богамъ звукомъ своего рога, о приближеніи опасности.

Схватываетъ сына за руку и уходитъ

Эйнаръ — молодой стрлокъ.

Вбгаетъ въ полномъ вооруженіи.

Ну, гд же онъ? Сказали — въ рощ ярлъ!
Но нтъ его! И что ему здсь длать?
Не до молитвъ теперь! Насъ битва ждетъ!

Прислушивается. За сценой слышенъ дтскій крикъ.

О, боги, что случилось тамъ? Гаконъ!

Гаконъ — входитъ съ окровавленными руками.

Меня зовутъ?

Эйнаръ — пораженный.

Что это значитъ, ярлъ?

Гаконъ.

Зачмъ пришелъ ты?

Эйнаръ.

Звать тебя на битву!
Олафъ усплъ примкнуть съ своей дружиной
Къ толпамъ крестьянъ и двинулъ ихъ на Ладэ.
Твою дружину выстроилъ я въ бою,
Недоставало лишь тебя, мой ярлъ!
Везд тебя искали! Врно, жертву
Ты приносилъ опять богамъ?

Гаконъ.

Да… жертву.

Эйнаръ.

Какую?

Гаконъ.

Самъ ступай взгляни,— лежитъ
За изваяньемъ Одина.

Эйнаръ.

Да, много
Она поможетъ намъ!— Уходитъ за изваянье Одина.

Гаконъ.

Свершилось!.. Боги!..
Теперь лишь силы, мужество мн дайте!

Эйнаръ — вн себя отъ ужаса и негодованія.

О, что ты сдлалъ, старый чародй!

Гаконъ.

Я примирилъ съ собой боговъ! Я отдалъ
Свою надежду, радость за спасенье
Родной страны!

Эйнаръ.

О, въ Нифльгеймъ мн дорога,
Коль я отнын лукъ свой натяну
Въ твою защиту, какъ ни дорожу я
Любовью Бергліотъ!— Срываетъ съ шеи золотую цпъ.
Вотъ цпь твоя!
Съ тобой отнын все я порываю!
Ты кровопійца! Ухожу къ Олафу,
Твой часъ насталъ! Внушилъ ты мн лить ужасъ
Къ своимъ богамъ! Пускай предъ новымъ богомъ,
Олафа богомъ, вс падутъ! Не знаю,
Что мн мшаетъ мечъ свой обнажить
И въ адъ тебя послать?.. Но нтъ! Не надо!
Тебя ждетъ казнь позорне, при всхъ!
Я помогу тебя поймать, Олафъ же
Тебя прикажетъ вздернуть на сосну!— Уходитъ.

Гаконъ.

И долженъ я такія рчи слушать!

Слышны призывные звуки роговъ и крики: ‘Гаконъ! Гаконъ! Гаконъ обнажаетъ мечъ.

Такъ часъ насталъ!.. Часъ выбора насталъ
Между Христомъ и Одиномъ! Призывно
Звучатъ рога, сливаясь съ свистомъ крыльевъ
И съ браннымъ кликомъ хищныхъ двъ-валькирій 1).
Въ свой рогъ трубитъ самъ Геймдаль такъ, что жилы
На лбу его вздуваются, чернютъ!..
Торгердуръ-Горгабрудъ! Иду! Иду!
Уже принесъ теб я въ жертву сына
И принесу еще толпы враговъ!— Уходитъ.
1) Валькиріи — двы-щитоносиды, которыхъ Одинъ посылаетъ на поле битвы, гд он избираютъ достойныхъ славной смерти и возносятъ ихъ въ Валгаллу.

ДЙСТВЕ ПЯТОЕ.

Внутренній покой въ Римол, гд домъ Торы, возлюбленной Гакона. Ночь. Тора и Инге, ея служанка, сидятъ у стола, занятыя рукодльемъ. Свточи почти догорли.

Тора.

Тебя ко сну, я вижу, клонитъ, Инге.

Инге.

Давно минула полночь, госпожа!
Но… тсъ! Какъ будто въ ворота стучатся?
Они, они!

Тора.

О, нтъ, то втеръ, Инге.
Разбушевался, крышу съ дома рветъ.
Такая темень, холодъ, непогода!
И дождь, и градъ бьютъ въ окна!

Инге.

Госпожа!
Ну кто подетъ ночью въ непогоду!
Они дождутся дня! Такъ что-жъ напрасно
Себя томить?

Тора.

Иди — усни, коль хочешь,
Коль ты устала, мн же не до сна.
Сегодня утромъ битва началася,
А братья слово дали мн явиться
Не медля съ встью, если можно будетъ.
Иди, прилягъ же!

Инге.

Если позволяешь,
Такъ я пойду, немного отдохну.
Но, чу! Стучатъ, какъ будто? Да, и громко!
Не можетъ быть, чтобъ втеръ…

Тора.

Ворота
Скрипятъ… Ихъ отперъ Геддингъ… Да, я слышу
Шаги мужскіе!

Инге.

Радуйся — они!
Я посвчу имъ! То они наврно!— Уходитъ.

Тора.

Клещами сжали сердце боль и страхъ!
О, кто-бъ ни палъ изъ нихъ — Гаконъ, они ли,
Для Торы бдной горе, а не радость!

Эйнаръ, стрлокъ — входитъ.

Привтъ теб и съ добрымъ утромъ, Тора!
Уже вдь утро брезжитъ. Слышно было,
Какъ птухи пропли.— Я къ теб
Явился, Тора, съ встью съ поля битвы.
Мое же имя — Эйнаръ Тамбескьельверъ.
Не испугайся, что къ теб пришелъ
Гакона воинъ и слуга. Я бол
Ужъ не слуга ему. Онъ въ изступленьи
Зарзалъ сына Эрлинга, чтобъ въ жертву
Его принесть богамъ и заслужить
Ихъ милость снова, счастье и побду!

Тора.

И могъ онъ, боги!..

Эйнаръ.

Ты права, Гаконъ
Внушаетъ только ужасъ, отвращенье!
И ты имешь право ненавидть
Его, со мною вмст,— оскорбилъ онъ
Тебя смертельно. Я примкнулъ къ Олафу
Вчера лишь только, съ братьями твоими
Не долго былъ знакомъ, но подружиться
И оцнить другъ друга мы успли.
Въ бою довольно часа вдь на то,
На что нужны намъ годы мирной жизни.
Они дрались геройски, впрочемъ, вс
Дралися такъ же, мы и побдили.
Олафъ, король нашъ, молніей ударилъ
На войско ярла. Грянулъ бой кровавый,
И скоро жарко стало за щитами,
Горячей кровью залитыми сплошь.
Мечи горли въ ранахъ, двы брани,
Носясь надъ полемъ, требовали крови,
И кровь лилась ручьями. Одинъ самъ
Не льетъ щедре въ чаши медъ въ Валгалл!
И много пало воиновъ. А ярлъ
Съ своимъ рабомъ бжалъ.

Тора.

Но гд же братья?
Ты, благородный витязь, мн чужой
И поспшилъ ко мн съ извстьемъ ночью…
А съ ними что же сталось?.. Я дрожу!..

Эйнаръ.

Не трепетать, а радоваться надо
Теб за нихъ! Передъ восходомъ солнца
Они умчались въ свтлую Валгаллу!
Теперь сидятъ они съ богами рядомъ
И въ честь ихъ медомъ цнятся рога!

Тора.

Богиня Фрейя!

Эйнаръ.

Радуйся же, Тора!
Не всмъ на долю счастье выпадаетъ
Такою смертью пасть геройской въ битв.
Они все время были впереди.
Не отставалъ и я, Гаконъ же бился,
Какъ разъяренный сверный медвдь.
И горяча недаромъ вышла битва!,
Вдь полстраны шло за Гакона въ бой,
И за Олафа пол страны! Еще бы!
Молва о немъ по всей стран промчалась,
Какъ по сухой степной трав огонь!
И Альфъ, и Скьяльмъ, пылая жаждой мести,
Рвались убить обидчика сестры
И пали сами! Ярлъ убилъ обоихъ!
Мечомъ разитъ онъ въ ярости, какъ громомъ!
И павшихъ былъ достоинъ ихъ убійца!
Про ярла, что тамъ кто ни говори —
Такихъ бойцовъ, какъ онъ, у насъ немного!
И показалъ себя онъ въ этой битв!

Тора.

О, Альфъ! О, Скьяльмъ! О, братья дорогіе!

Эйнаръ.

Я ихъ судьб завидую! Теперь
Они эйнгеріями 1) стали оба!
На нихъ доспхи свтлые сіяютъ,
И Ваулундуръ 2) имъ сковалъ мечи!
Надъ прахомъ ихъ насыплютъ холмъ высокій,
Его обложатъ глыбами гранита,
И простоитъ вка онъ.— Передъ смертью
Снести поклонъ теб просили братья,
Я слово далъ и вотъ сдержалъ его,
Хоть и пришлось свернуть съ пути, веду я
Одинъ отрядъ на поиски за ярломъ,
Олафъ ведетъ другой. И сговорились
Сойтись мы оба въ Гауло. Король
Созвать задумалъ тингъ, но гд — не зирю.
Должно быть, дождь идетъ… Со шлема каплетъ!
Надюсь, скоро мы настигнемъ ярла,
И отмщена ты будешь! Да хранитъ
Тебя богиня Фригга!— Уходитъ.
1) Эйнгеріи — ‘избранные’, воины, павшіе славной смертью и вознесенные въ Валгаллу, гд они ведутъ блаженную жизнь, пируютъ съ богами и занимаются воинскими потхами, причемъ раны, наносимыя ими другъ другу, заживаютъ тотчасъ же по окончаніи битвы.
2) Ваулундуръ — хромоногій богъ кузнецъ.

Тора — одна.

О, за что же
Святые боги Тору обрекли
Судьб ужасной? Чмъ я заслужила
Вс эти муки, что терзаютъ сердце?

Входитъ незнакомецъ, закутанный въ плащъ.

Что это значитъ? Кто ты?

Незнакомецъ.

Мы одни?
И въ безопасности?

Тора.

Теб-ль объ этомъ
Справляться здсь? Вдь ты чужой, пробрался
Сюда тайкомъ и испугалъ меня!
Что надо здсь теб?

Незнакомецъ — сбрасывая плащъ.

Узнала, Тора?

Тора.

О, боги! Ты-ль, Гаконъ?

Гаконъ.

Да, я!

Тора.

И ты
Спасенья ищешь здсь?

Гаконъ.

Клянусь богами,
Ты можешь мн дивиться. Но куда
Не забжитъ олень, ища спасенья
Отъ своры хищныхъ псовъ!

Тора.

Гаконъ, ты блденъ,
Твой взоръ погасъ!

Гаконъ.

Свидтель Одинъ мн,
Я защищалъ страну, какъ защищаетъ
Своихъ дтей разсвирплый волкъ!
Своимъ мечомъ отправилъ я въ Валгаллу
Толпы враговъ. Теперь усталъ я, Тора.
Мн измнило счастье, насъ разбили…
Олафъ проклятый чарами своими
Мечи моихъ норвежцевъ притупилъ!
Съ измной горсти воиновъ послдней
Одинъ остался я, покинутъ всми.
Рукой холодной два брани Рота
Сдавила мн чело… Съ однимъ рабомъ
Бжалъ я темной ночью съ поля битвы!
Давно палитъ мн горло жажда!.. Пить!
Вода здсь въ кубк?

Тора.

О, Гаконъ, постой же,
Я принесу сейчасъ…

Гаконъ — пьетъ.

Не нужно, Тора!..
Ужъ утолилъ я жажду!— Конь мой палъ
Недалеко отъ Гауло. Вонзилъ я
Въ него свой мечъ, съ себя снялъ плащъ и, кровью
Его обрызгавъ, бросилъ возл,— все,
Чтобъ обмануть погоню…

Тора.

О, Гаконъ!

Гаконъ.

И вотъ, твой домъ завидлъ я и вспомнилъ
Вс клятвы Торы. Мн клялась она,
Что лишь одна меня всмъ сердцемъ побитъ.
Любовь смниться ненавистью можетъ —
Л знаю самъ — и все-жъ ршился я
Придти къ теб. И если отъ погони
Меня укроешь ты, я не забуду
Твоей любви! Увы, ее досел
Я не умлъ цнить. А если ты
Откажешь мн въ пріют,— тяжко, Тора,
Тебя просить мн!— если ты откажешь,
Пойду блуждать во мрак ночи снова…
И, набредя на первую скалу,
Взойду туда, и на страну родную,
Гд былъ владыкой, взоръ прощальный кину,
Затмъ — паду на мечъ. И буря мигомъ
На крыльяхъ мощныхъ духъ мой унесетъ
Къ отцу побды, Одину, въ Валгаллу,
И солнце, утромъ трупъ увидвъ мой,
Пусть скажетъ:— въ смерти онъ великъ, какъ въ жизни!

Тора.

Не говори такъ, мой Гаконъ! Забыла,
Простила все я! Ненависть угасла,
Спасу тебя, укрою отъ враговъ!

Схватываетъ его за руку.

Гаконъ.

А знаешь ты, что этою рукою
Убилъ я сына… Эрлинга?.. Его
Любила ты!..

Тора.

Я знаю все. Ты въ жертву
Его принесъ богамъ. И эта жертва
Лишь говоритъ мн, до чего дошелъ ты,
И до чего была доведена
Твоя великая душа судьбою!

Гаконъ.

А знаешь ты, кого еще убилъ я
Рукою этой? О, не жми ея!
Мн тяжело, мн жаль…

Тора.

О, все я знаю!
Лишилъ меня ты братьевъ!

Гаконъ.

Знаешь, Тора?
И все же?

Тора.

Тору это не измнитъ!
Ты, правда, былъ жестокъ со мной, Гаконъ,
Мн за любовь презрньемъ заплатилъ,
И, наконецъ, убилъ обоихъ братьевъ…
Но ихъ убилъ въ бою ты, гд борьба
На жизнь и смерть идетъ!.. Сказалъ мн Эйнаръ,
Что души ихъ въ Валгаллу вознеслись!..
Закрываетъ лицо руками и затмъ снова поднимаетъ голову и пристально смотритъ на ярла.
Но я глазамъ не врю! Ты ли это
У Торы въ дом, здсь въ глуши лсной,
Вдали отъ пышно-убранныхъ чертоговъ?..
Сюда укрылся — ты ли ночью, въ бурю,
Что тамъ бушуетъ вкругъ жилища Торы,
Какъ и въ груди ея? Да, ты ли это
Стоишь усталый, блдный и безмолвный,
Безъ шлема, безъ пурпурнаго плаща,
На мечъ рукой дрожащей опираясь?

Гаконъ.

Передъ собой ты видишь тнь героя
И властелина бывшаго страны.
Ловили каждый взглядъ его норвежцы.
Онъ палъ въ бою, подъ Ладэ, ужъ давно,
И позабытъ уже! Теперь лишь бродитъ
Порой ночной героя призракъ блдный.
Его Гакономъ ярломъ звали прежде.

Тора.

Я отмщена! И отмщена ужасно!
Такъ прочь же злая ненависть! Вернись
Опять любовь! Не женщиной была бы,
Лсной волчицей, я, когда бъ теперь
Малйшій слдъ вражды хранила въ сердц!
О, отдохни же на груди моей!
Дай отереть твое чело и снова
Зажечь огонь въ твоемъ потухшемъ взор!

Гаконъ — какъ въ бреду.

Скажи мн, два, какъ зовутъ тебя?

Тора.

Меня когда-то звали — незабудкой.
Я тотъ цвточекъ скромный, голубой,
Что росъ подъ дубомъ ярла, и, впивая
Въ себя и жизнь, и краски отъ него,
Завянуть долженъ былъ, едва лишили
Его могучей сни дуба!

Гаконъ — въ бреду.

Значитъ,
Ты незабудка! Какъ звучитъ красиво!

Тора.

О, небо! Что съ нимъ?.. Ты въ моихъ объятьяхъ,
Какъ въ лихорадк, весь дрожишь, Гаконъ?
И плачешь ты? Мн страшно! Что съ тобою?
Когда же ты въ былое время плавалъ?

Гаконъ.

Ты — незабудка, тотъ цвточекъ милый,
Что на курганахъ витязей цвтетъ!..
Моимъ слезамъ дивишься? Не видала,
Какъ выступаютъ слезы на камняхъ,
Когда ихъ вдругъ въ тепло съ мороза вносятъ?
То смертный потъ, цвтокъ холодной смерти!
Не удивляйся!

Тора.

О, богиня Фрейя!

Гаконъ.

Коль таетъ горный снгъ — исчезнетъ скоро,
Зима слезами скоро изойдетъ,
И мсто дастъ весн благоуханной,
Цвтамъ Олафа нжнымъ. А Гаконъ —
Его ужъ нтъ. Лишь тнь его здсь бродитъ.
Но подойдите къ праху безъ боязни,
Забейте колъ, и трупъ найдетъ покой,.
Бродить не станетъ.

Тора.

Мой Гаконъ! Опомнись!
Не говори такъ странно! Дань природ
И величайшій духъ отдать вдь долженъ.
Въ тискахъ упорства, ненависти, злобы
Твое томилось сердце ужъ давно,
Теперь его освободили слезы.
Иди за иной. Подъ домомъ есть тайникъ
Въ скал кремнистой высченъ. Не знаетъ
О немъ никто, лишь я. Тебя тамъ спрячу
Пока гроза не минетъ. Скоро снова
Къ теб вернется счастье!

Гаконъ.

Правда, вришь,
Что вновь займется солнце для меня
За тайникомъ?

Тора.

Уврена, Гаконъ мой!

Гаконъ.

И въ тайник укрыть меня ты хочешь,
Въ пустомъ, глубокомъ, темномъ подземель,
Куда никто пути не знаетъ, гд
Враги меня не сыщутъ?

Тора.

Да, мой милый!

Гаконъ — протягивая ей руку, торжественно.

Идемъ, моя валькирія, идемъ!
Тебя узналъ я, Гела!

Тора.

Боги, боги!

Гаконъ.

Иль полагаешь ты — затрепещу
Передъ твоимъ суровымъ ликомъ? Правда,
Смертельно блденъ ликъ, а губы сини.
Не убиваешь разомъ ты, какъ сестры,
Какъ Гильдуръ, Гейерскогуль, предаешь
Ты смерти тяжкой, медленной. Сначала,
Ты убиваешь мужество въ геро,
Потомъ его. Но все равно, иду я!
Не погасила ты еще во мн
Послдней искры гордости, и смло
Я за тобой иду во мракъ могилы!

Тора.

О, боги, боги! Смилуйтесь надъ нимъ!— Уходятъ.

ЛСЪ БЛИЗЬ ГАУЛО.

Олафъ, Карлсховедъ, остейнъ, Грифъ, дружина.

Грифъ.

Ужъ брезжитъ утро, небо просвтлло,
И день хорошъ, какъ видно, будетъ такъ же,
Какъ ночь была ужасна. Утомленъ
Ты, нашъ король? Такъ отдохни немного
Въ тни деревъ, а мы коней покормимъ.

Олафъ.

Нельзя намъ медлить! Я не успокоюсь,
Пока Гаконъ не пойманъ! Клятву далъ я!
Наказанъ смертью долженъ быть злодй
За то, что сдлалъ онъ съ малюткой-сыномъ!
Бывало ль что подобное когда?!
До насъ дошло преданіе святое,
Какъ съ сокрушеннымъ сердцемъ Авраамъ
Готовъ былъ волю Божію исполнить,
Но воля та была лишь испытаньемъ,
А еслибъ руку старца не отвелъ
Посланникъ неба, старецъ самъ, быть можетъ,
Изъ рукъ бы ножъ свой выронилъ. Гаконъ же…

остейнъ.

Ты правъ, король! Ужасное злодйство!

Олафъ

Войска его разсяны, но онъ
Не побжденъ еще! И торжествуетъ
Нашъ Эйнаръ юный рано, молодъ онъ
И храбрость въ немъ сильнй ума. А если
Гаконъ спасется? Вновь въ потокъ могучій
Онъ соберетъ ручьи, что удалось
Разсять намъ! Междоусобной распрей
Я не хочу терзать страну родную,
Въ ней прочный миръ я утвердить хочу.
И грхъ свой смертью пусть Гаконъ искупитъ!
Пока-жъ онъ живъ, надежды нтъ на миръ,
Пока язычникъ этотъ не погибнетъ,
Не зацвтутъ здсь розы христіанства!

Эйнаръ — входитъ съ окровавленнымъ плащомъ Гакона.

Король! теперь ты можешь быть спокоенъ!
Сейчасъ коня убитаго нашли мы
И плащъ Гакона весь въ крови. Наврно,
Его одинъ изъ воиновъ настигъ,
И смерть Гаконъ нашелъ.

Олафъ.

Но правда ль это!
Друзья, скажите: это плащъ Гакона?

Грифъ.

Да, плащъ его, но гд самъ ярлъ? Нашелъ ты
И тло ярла тамъ же?

Эйнаръ.

Нтъ, лишь плащъ
И трупъ коня, обрызганные кровью.

Грифъ.

Найди намъ трупъ Гакона и тогда
Спокоенъ буду я. Не знаешь, разв,
Каковъ Гаконъ? Онъ живъ и цлъ наврно,
Лишь подъ другимъ плащомъ его ищи!
Не врь, король, уловк этой хитрой!
Гакона знаю я, уменъ и ловокъ!

Олафъ.

Такъ на коней въ погоню! Недалеко
Отсюда Римолъ! Тамъ я созвалъ тингъ,
И тамъ узнаемъ,— можетъ быть, другіе
На слдъ его напали.

Грифъ.

Тамъ же, кстати,
Живетъ его возлюбленная — Тора!

Эйнаръ.

Она была возлюбленной его,
Но оскорбилъ Гаконъ ее смертельно
И братья Торы злйшею враждою
Пылали къ ярлу!

Грифъ.

Ну, увидимъ тамъ.
А розыскъ нашъ не лишнимъ будетъ все же.
Любовь, друзья, ‘не ржаветъ съ годами’,—
Недаромъ слово молвится у насъ!

Олафъ.

Ужъ день насталъ! Впередъ, друзья, въ погоню!

ПОДЗЕМЕЛЬЕ.

Входятъ Гаконъ и Каркеръ, его рабъ, у послдняго въ одной рук свтильникъ, въ другой миса съ явствами.

Каркеръ — освщая подземелье.

Такъ вотъ тайникъ, гд намъ сидть придется?
Не очень тутъ удобно. И куда же
Двать свтильникъ?

Гаконъ.

Тамъ въ углу повсь.

Каркеръ.

Пожалуй, такъ. Да тутъ я вижу кстати
Въ скал сиднья высчены. Значитъ,
И отдохнуть здсь можно будетъ намъ.
А подкрпиться пищей ярлъ не хочетъ?
Вдь господинъ не лъ, не пилъ ужъ сутки!

Гаконъ.

Я не хочу! шь самъ.

Каркеръ.

Коль ярлъ позволитъ.

Усаживается и стъ. Гаконъ медленно ходитъ взадъ и впередъ.

А гадко въ этой мрачной ям жить!
Замтилъ ярлъ — тамъ черный гробъ у входа?

Гаконъ.

Молчи и шь! Про себя. И въ этомъ подземель
Бродила Тора цлыми ночами
Одна, въ слезахъ… Могильнымъ склепомъ Тор
Должны бы были эти своды стать.
Себ и гробъ она велла сдлать,
Въ немъ дожидаться стало бъ тлнья тло
Ея прекрасное…— Взглянувъ на Каркера.
Не шь ты, рабъ?
А на ду ты падокъ былъ. Такъ что же
Не шь теперь?

Каркеръ.

Не хочется мн что-то!

Гаконъ.

Еще что! шь! Будь веселъ и надйся
На властелина, рабъ!

Каркеръ.

Да властелину
И самому-то плохо. Вижу я,
На сердц тяжко.

Гаконъ.

Тяжко? Какъ ты смешь?
Будь веселъ, рабъ! Не хочешь сть, такъ пой!

Каркеръ.

А что мн пть?

Гаконъ.

Что хочешь! Спой мн псню,
Чтобъ звуки, словно буря, бушевали,
Хлестали, словно ливень, били градомъ!..
Мн колыбельную ты псню спой!

Каркеръ.

Какую жъ это?

Гаконъ.

Чтобъ ребенокъ старый
Вздремнулъ спокойно въ эту ночь.

Каркеръ.

Я знаю,
Мой ярлъ, одну чудеснйшую псню!

Гаконъ.

Конецъ каковъ? Ужасенъ? А начало?
Какъ будто радость всмъ сулитъ да счастье,
Чтобъ поразить въ конц убійствомъ, смертью?

Каркеръ.

О, нтъ, мой ярлъ! Печально и начало.

Гаконъ.

Вотъ это такъ! А то мн надоли
Уловки скальдовъ 1), все одн и т же:
Повеселй начать и оттнить
Конецъ печальный этимъ посильне.
Нтъ, если небо хмурится съ утра,
То видно сразу, что намъ день готовитъ.
Ну, пой же псню, Каркеръ! Пой скоре!
1) Скалдъ — древне-сверный поэтъ-импровизаторъ.

Каркеръ — поетъ.

‘Конунгъ Эрлингъ съ Гаральдомъ отправились въ путь,
‘Всю ночь при лун они плыли,
‘Вотъ явилися въ Сигурду ярлу во дворъ,
‘И ярла живого спалили’.

Гаконъ.

Съ ума сошелъ ты, рабъ! Ты мн поешь,
Какъ мой отецъ погибъ!

Каркеръ.

Такъ, значитъ, Сигурдъ
Отцомъ былъ ярлу? Я не зналъ. А правда,
Ему конецъ плохой достался.

Гаконъ.

Рабъ!
Ты замолчишь?

Каркеръ.

Тутъ нтъ соломы даже,
Куда жъ прилечь?

Гаконъ.

Да на землю ложись,
Коль ты усталъ. И я не разъ такъ длалъ.

Каркеръ.

Ну, что жъ, коль можно, лягу!

Гаконъ.

Лягъ и спи!

Каркеръ ложится на землю и засыпаетъ. Гаконъ смотритъ на него.

Уже заснулъ! Едва, едва лишь тлетъ
Подъ толстымъ слоемъ пепла искра жизни,
И отъ бревна его не отличишь.
Ему и горя мало, спитъ спокойно!
А тутъ кипятъ, бушуютъ страсти, силы!..
Ты сплъ мн рабъ о гибели отца,
Такъ повелли Норны! Я погибну,
Какъ Сигурдъ ярлъ! Отецъ мой былъ такимъ же
Неукротимымъ, яростнымъ борцомъ
За сверъ древній, за боговъ Валгаллы!
Онъ вроломно властью завладлъ
И Драгоцннаго Гакона погубилъ.— Возбужденно.
Но какъ? Ужель теперь пришелъ конецъ,
Ужель падетъ передъ Христомъ нашъ Одинъ,
И съ нимъ падутъ поборники его?..
Какъ сыро здсь и холодно, я дрогну…

Ходитъ взадъ и впередъ, затмъ останавливается подл Каркера.

Ему приснилось что-то… Исказилось
Лицо его… И гадокъ онъ и страшенъ!..
Оскалилъ зубы, словно тролль! Толкаетъ ею. Эй, Каркеръ!
Проснись, проснись же, рабъ! Что видлъ ты
Сейчасъ во сн?

Каркеръ — пробуждаясь.

Я видлъ… Мн приснилось…
Приснилось мн…

Гаконъ.

Надъ нами шумъ… Ты слышишь?

Каркеръ.

Я слышу, ярлъ, бряцаніе доспховъ,
Дружины клики… Подосплъ Олафъ
Сюда съ людьми. Они тебя здсь ищутъ!

Гаконъ.

О тайник никто не знаетъ. Тора
Дала мн ключъ. Окована желзомъ
Входная дверь, замокъ виситъ надежный,
Никто сюда не проберется къ намъ!

Каркеръ — прислушиваясь.

А властелинъ мой слышитъ, что глашатай
Надъ головой моей кричитъ?

Гаконъ.

Не слышу!

Каркеръ.

Что общаетъ почести, дары
Король тому, кто съ головою ярла
Къ нему придетъ.

Гаконъ — смотритъ на него въ упоръ.

Но заслужить награду
Ты не захочешь? Что же ты дрожишь?
Ты поблднлъ, а губы посинли?

Каркеръ.

Я не могу опомниться… Мой сонъ…
Ахъ, еслибъ арлъ сказалъ мн, что онъ значитъ!
Мой властелинъ разгадываетъ сны!

Гаконъ.

Что видлъ ты во сн?

Каркеръ.

Сперва мн снилось,
Что по волнамъ въ ладь плывемъ мы оба,
И правлю я рулемъ…

Гаконъ.

То значитъ, Каркеръ,
Что ты теперь моею жизнью правишь.
Будь вренъ мн въ нужд и награжу
Тебя щедрй, чмъ твой Олафъ!

Каркеръ.

Затмъ
Приснилось мн…

Гаконъ.

Ну, говори!

Каркеръ.

Приснилось,
Что изъ скалы вдругъ выросъ черный мужъ
И мн сказалъ: закрыты вс заливы!

Гаконъ.

Зловщій сонъ! Онъ говоритъ, что намъ
Обоимъ жить недолго!.. Будь же вренъ!
Ты мн сказалъ, что родились мы оба
Въ одну и ту же ночь, такъ не раздлитъ
Надолго насъ и смерть.

Каркеръ.

Еще мн снилось:
Я въ Ладэ былъ, и обручъ золотой
Надлъ на шею мн король.

Гаконъ.

Наднетъ
Теб Олафъ на шею петлю, если
Ты мн измнишь, рабъ! Ступай въ тотъ уголъ!
А здсь я лягу самъ,— и будемъ спать.

Каркеръ.

Коль такъ угодно ярлу…

Гаконъ.

Стой! Куда ты?

Каркеръ.

Хотлъ нагаръ я снять…

Гаконъ.

Ступай, ложись,
Какъ сказано теб! Оставь свтильникъ!
Ты потушить бы могъ его. Тогда бы
Остались мы впотьмахъ. Не понимаю,
Какъ могутъ люди свтъ гасить спокойно,
Когда ложатся спать? Зловщій мракъ —
Изображенье смерти, и какое!
Куда чернй, страшнй, чмъ самый сонъ!
Что свтитъ ярче и сильне свта?
Но погаси его и что съ нимъ сталось?
Оставь свтильникъ, рабъ, горитъ онъ тускло,
Но все жъ горитъ еще. Пока есть жизнь,
До тхъ поръ есть надежда! Ну, на мсто!

Оба сидятъ нкоторое время молча.

Заснулъ ты?

Каркеръ.

Да, мой ярлъ!

Гаконъ.

О, глупый рабъ!

Встаетъ и ходитъ взадъ и впередъ.

И эта тварь — вотъ все, что мн осталось
Отъ прежней власти? Я ему не врю.
Ему понятны разв долгъ и врность?
Онъ песъ цпной, что ластится къ тому,
Кто дастъ ему кусокъ послаще! Каркеръ,
Подай кинжалъ! Оружія не смютъ
Носить рабы!

Каркеръ.

Отъ ярла самого
Я получилъ кинжалъ въ подарокъ. Вотъ онъ!

Гаконъ.

И спи теперь!

Каркеръ.

Иду!— Ложится.

Гаконъ.

Вся голова
Въ туман словно… Жаръ, ознобъ! Усталъ я.
Весь день въ бою и въ бгств ночь. Заснуть бы!..
Но нтъ, нельзя! Онъ, этотъ низкій рабъ…
Лишь отдохну немного, спать не буду.

Садится, прислонившись къ стн и засыпаетъ.

Каркеръ — тихо поднимается.

Онъ спитъ теперь. Не вритъ мн, какъ видно.
Боится ярлъ, что я его предамъ.
За смерть его сулить Олафъ награду…
А отъ него чего мн больше ждать?
Онъ шевельнулся… Торъ! Во сн онъ ходитъ!

Гаконъ — встаетъ въ бреду.

И ‘Срошкурый’ здсь и ‘Золотой’!..
Зачмъ пришли, что надо вамъ? Оставьте!
Вы заслужили вашу смерть! А я
Не измнялъ вамъ!… Ну, а вы, красотки?
И вы во мн? Уйдите! Недосугъ
Мн забавляться съ вами! Это кто же?
И женихи?.. Ахъ, Одинъ палъ! Разбился!..
Олафъ приманку взялъ, теперь же хочетъ,
Чтобы приманку смерти взялъ Гаконъ!
Кто плачетъ тамъ въ кустахъ? О, это хуже
Всего, всего! Мой Эрлингъ… Весь въ крови?
Иль глубоко ужъ очень ножъ вонзился?..
И изъ груди твоей кровавый жемчугъ
На розы каплетъ!.. Громко. Каркеръ! Каркеръ!

Каркеръ — подходитъ.

Здсь я!
Онъ бредитъ все!

Гаконъ.

Свершилось! Вотъ кинжалъ,
Вонзи мн въ сердце!

Каркеръ.

Ярлу не пришлось бы
Жалть объ этомъ посл, какъ проснется!

Гаконъ.

Мн по заслугамъ казнь! Скоре, Каркеръ!

Каркеръ — беретъ кинжалъ.

Онъ — властелинъ мой, слушаться я долженъ!

Гаконъ.

Не медли, рабъ! Скоре! Ты — иль я!
Одинъ изъ насъ погибнуть долженъ!

Каркеръ — закалывая его.

Пусть же
Погибнешь ты!

Гаконъ — падаетъ.

Съ небесъ огонь сверкнулъ
И поразилъ меня!— Умираетъ.

Каркеръ.

Вотъ и конецъ!
Теперь что толку хныкать? Сколько хочешь
Кричи и вой, въ него не вдунешь жизни!
Достану ключъ и трупъ въ проходъ снесу
Къ дверямъ поближе!.. А потомъ къ Олафу.
Открою все ему, и онъ осыплетъ
И серебромъ, и золотомъ меня!
Ну, и конецъ всему! Онъ напросился
На смерть вдь самъ! Онъ властелинъ, я рабъ,
Онъ приказалъ, и я приказъ исполнилъ!

Взваливаетъ трупъ Гакона на плечи и уходитъ.

ПЛОЩАДЬ ПЕРЕДЪ ДОМОМЪ ТОРЫ.

Олафъ стоятъ со щитомъ и копьемъ въ рукахъ на высокомъ камн, вокругъ него народъ и воины.

Грифъ.

А вотъ, король, и троньемцы явились!
Итакъ, вс собрались. Пришелъ и Бергторъ.
Старйшій онъ изъ троньемцевъ. Вчера
Онъ за тебя сражался, но увидть
Тебя въ лицо ему не удалось,—
Стемнло прежде, чмъ утихла битва.
Вотъ это мужъ! А посмотрлъ бы ты
На дочерей! Ихъ прижилъ Бергторъ
Съ женою третьей, было же тогда
За шестьдесятъ ему!

Бергторъ — окруженный толпой крестьянъ.

Друзья! Взгляните!
Вотъ онъ стоитъ на тинг передъ вами!
Ни датъ, ни взять, какъ древній нашъ Гаконъ
Или Гаральдъ Кудрявый!— Снимая шляпу.
Ты ль, скажи,
Олафъ, сынъ Трюгве?

Олафъ.

Я Олафъ, сынъ Трюгве!

Бергторъ.

Итакъ, ты созвалъ насъ, король, на тингъ.
Меня прислали троньемцы,— я старшій.
Добро пожаловать въ страну, король!
Вчера дрались мы за тебя, сегодня
Тебя впервые видимъ. Да, вчера
Не до того намъ было. Съ нетерпньемъ
Тебя давно ждала страна, готовы
Тебя избрать мы королемъ норвежскимъ,—
Рожденъ ты быть имъ и вполн достоинъ.
Прими корону! Мн сковать веллъ
Ее Гаконъ, но я ее по мрк
Короны древней Гальфдана сковалъ,
И не годилася ему корона,—
Въ глазахъ стемнло отъ нея у ярла!
Теб, посмотримъ, впору ль будетъ?

Олафъ надваетъ корону.

Впору.
Какъ по твоей я длалъ голов!
Друзья! Въ щиты ударьте и клянитесь!

Вс бьютъ въ щиты.

Народъ.
Олафъ, король нашъ, здравствуй! Ты король!
Теб служить клянемся врой-правдой!
Клянемся всми мощными богами!

Олафъ.

И одного, норвежцы, намъ довольно.
Итакъ, клянитесь Истиннымъ, Единымъ
И Всемогущимъ Богомъ въ небесахъ!

Народъ.

Услышь насъ Богъ Олафа! Мы клянемся!

Громъ оружія и восторженные клики, за сценой слышенъ шумъ.

Олафъ.

Но что за шумъ? Друзья! Что тамъ случилось?

Эйнаръ — входитъ.

Король! Какъ солнце ты разсялъ тучи,
И намъ бояться нечего грозы!
Тамъ на щитахъ лежитъ Гаконъ безъ жизни.
Да, Грифъ былъ правъ. Не измнила Тора
Своей любви и ярла въ тайник
Укрыла здсь. И вотъ, убитъ Гаконъ
Своимъ рабомъ, прельстившимся наградой!

Олафъ.

Ты видлъ самъ трупъ ярла? Ты увренъ,
Что это онъ?

Грифъ — возвращаясь изъ-за стны.

На этотъ разъ онъ самъ,
Не плащъ его. Лежитъ онъ тамъ недвижный,
Похолодвшій… Кровь бжитъ изъ раны,
Что на груди.

Олафъ.

Такъ миръ его душ!
Пусть трупъ снесутъ туда, откуда взяли!
Смиряетъ смерть его мою вражду.
Мн жаль лишь Тору! Бдная любила
Его любовью истинной и врной.
Вы ей отдайте дорогой ей прахъ.
Раба жъ того, что смерти предалъ ярла,
Сейчасъ повсить!

Грифъ.

Все, король, исполню.

Олафъ — сходя съ камня.

Теперь же въ Ладэ! Кто идетъ за мною?

Бергторъ.

Вс, вс норвежцы!

Олафъ.

Ну, такъ всхъ зову
Къ себ на пиръ! Хорошій вечеръ, видно,
Сулитъ намъ день. Скамьи разставятъ въ рощ,
И за мое здоровье въ круговую
Рога заходятъ съ медомъ золотистымъ!

Народъ.

Да здравствуетъ Олафъ, король норвежскій!

Вс бьютъ въ щиты и слдуютъ за Олафомъ.

ПОДЗЕМЕЛЬЕ.

Свтильникъ все еще горитъ на прежнемъ мст. Двое слугъ вноситъ черный гробъ, молча ставятъ его посередин подземелья и удаляются.

Topа — входитъ медленными шагами, въ рукахъ у нея обнаженный мечъ и внокъ изъ сосновыхъ втвей. Она долго стоитъ у гроба молча.

И вотъ, лежишь въ гробу, Гаконъ,— въ гробу,
Который что былъ для Торы предназначенъ,
Въ моемъ гробу! О этого ль ждала я?
Покойся съ миромъ! Если ты гршилъ,
То искупилъ свои грхи. Отнын
Да не дерзнетъ никто героя память
Тревожить словомъ, иль упрекомъ злымъ!
Моя жъ любовь къ теб съ твоею смертью
Не умерла! Увы, давно ли ты
Блисталъ на неб свера, какъ солнце,
Что разливало блескъ на всхъ, и вотъ
Уже забытъ норвежцами своими
Ты для свтила новаго. И только
Одно лишь сердце женское болитъ,
Гакона вспоминая, ну, такъ пусть же
Она теб отдастъ и долгъ послдній
Людьми твоими въ радости забытый.

Возлагаетъ на гробъ внокъ и мечъ.

Прими изъ рукъ возлюбленной внокъ!
Пусть обовьются втви гордыхъ сосенъ
Вокругъ меча героя. Да, нашелъ
Въ теб героя истиннаго сверъ!
Но, какъ цвтокъ, охваченный морозомъ,
Въ одну ты ночь увялъ. И вотъ, когда
Рукой своей сотретъ вс краски время,
Оставивъ только рзкія черты,
Ты уцлешь въ памяти народной
Лишь какъ язычникъ, лютый, кровожадный,
Чье имя будетъ въ трепетъ повергать.
Но я, Гаконъ мой, трепетать не стану:
Тебя я знала! Мощная душа
Въ стремленьяхъ къ благу стала жертвой рока
И заблужденій времени. О! съ миромъ
Усни теперь, Гаконъ мой, отдохни!
И пусть въ Валгалл свтлой вкуситъ радость
Твоя геройская душа!… Прости!
Я ухожу теперь. Когда же снова
Откроютъ эту дверь — сюда внесутъ
Въ гробу и Торы прахъ. И гробъ ея
Поставятъ здсь съ ея Гакономъ рядомъ!

Медленно удаляется, свтильникъ горитъ еще съ минуту, затмъ вдругъ вспыхиваетъ и погасаетъ. Гробъ и все подземелье погружаются во мракъ.

Съ датскаго АННА ГАНЗЕНЪ.

‘Встникъ Европы’, NoNo 7—8, 1897

Эленшлегер Адам-Готлоб
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Медея, Делла-Валле Чезаре, Год: 1833
  2. Мир героев, Лаццарони Лодовико, Год: 1762
  3. Из трагедии ‘Князья Хованские’, Раупах Эрнст, Год: 1818
  4. Юлий Тарентский, Лейзевиц Иоганн Антон, Год: 1776
  5. Жоконд, или Искатель приключений, Этьенн Шарль-Гийом, Год: 1824
  6. Алькеста, Еврипид, Год: 1901
  7. Куркулион, Плавт, Год: 1933
  8. Психея, Мольер Жан-Батист, Год: 1671
Электронная библиотека